Бензин, керосин, лигроин (Гайдар)

Бензин, керосин, лигроин
автор Аркадий Гайдар (1904—1941)
Дата создания: 1932, опубл.: 18 июня 1932[1]. Источник: Аркадий Гайдар. Собрание сочинений в четырёх томах. — М.: Детская литература, 1972. — Т. 4. — С. 489—495.

На горе, за Китайской слободой, стоит старая, позаброшенная кумирня.

Ржавые, опутанные проволокой заборы, размытые дождями развалины, зловонная мусорная свалка с грудами грязного битого стекла — все это отталкивает и заставляет поспешать прочь случайно попавшего сюда человека.

И все-таки подле этой обветшалой кумирни стоит остановиться.

Далеко влево виден Амур. На берегу — леса строящейся электростанции, правее и выше — трубы Дальсельмаша и узенькая полоска железнодорожной линии, по которой мимо четырех одиноких сопок бегут своей дорогой далекие поезда.

Еще правее, в низине, виднеются приземистые бараки. На покатых склонах — красноватые пятна взрытой земли и рядом, похожие отсюда на обрубки толстых бревен, лежат толстые паровые котлы.

Что здесь строится — не поймешь. Нет ни массивных зданий, не видно громоздких заводских корпусов, не растут прямые стволы тяжелых и стройных дымовых труб.

Но, если говорить словами официального постановления СТО, перед нами не что иное, как «ударная новостройка, имеющая значение», — Нефтестрой.


Бензин, керосин, лигроин.

Длинный и сложный путь проходит каждая капля горючего, прежде чем рвануть пропеллер улетающего аэроплана, прежде чем вспыхнуть на фитиле керосиновой лампы и прежде чем загудеть под чайником, поставленным на керосиновый примус.

Проходит полгода, пока наполненная в Грозном цистерна доберется наконец до Хабаровска и вернется назад за новой порцией горючего.

Семьдесят суток только по Уссурийской дороге осторожно пробирается десятки раз отцепляемая и прицепляемая к хвосту товарных поездов десятитонная цистерна с огнеопасным содержимым.

И, выплеснув каплю, по сравнению с тем, сколько нужно для растущего Дальнего Востока, эта крохотная цистерна порожняком бежит десятки тысяч километров назад, куда-то далеко на Северный Кавказ, в Грозный.

133 тысячи тонн светлых нефтепродуктов нужно будет краю в 1933 году. И все это надо доставить по единственной, сильно перегруженной линии Транссибирской железной дороги. Вот почему перед началом посевной и уборочной, перед началом лесозаготовок и сплава волнуются директор МТС, директор леспромхоза, заведующие нефтескладами и гаражами.

Вот почему скупо светят лампы в избах колхозников, где бутылка керосина расценивается дороже литра хорошего молока.

Вот почему, когда в очередной раз прекращается ток от старой Хабаровской электростанции, в учреждениях вспыхивают тусклые сальные свечи вместо керосиновых ламп.

А между тем нефть у нас рядом. И вместо того чтобы везти из Грозного бензин, одна тонна которого в Грозном стоит 36 рублей, а после далеких перевозок — у нас 110 рублей, Дальний Восток решил построить свой нефтеперерабатывающий завод.

С восточного берега Сахалина на западный нефть потечет по трубам в баржи. Баржи пойдут вверх по Амуру до Хабаровска. Здесь мощные насосы погонят густую, тяжелую массу нефти в резервуары, на одну из сопок за нефтезаводом.

Из резервуара нефть пойдет в переработку.

Керосиновая колонна вытянет из нее керосин. Печь высокого давления разогреет нефть до 400 градусов. И горячие струи, врываясь в огромную пустую башню эвапоратора, превратятся в клокочущие пары, которые, то охлаждаясь и очищаясь, то вновь разогреваясь, пройдут через сложнейшую, запутанную систему труб, резервуаров и колонок, с тем чтобы разлиться наконец бензином, лигроином, керосином или осесть густым парафином и тяжелым, вязким асфальтом.

Все, что есть ценного, выжмет и высосет из сахалинской нефти крекинговая установка. И только после этого выбросит остатки, выбросит дешевый мазут для топок, горящих под паровыми котлами фабрик, паровозов и пароходов.

*  *  *

Первый крекинг системы Винклер-Коха должен быть пущен к 1 марта 1933 года, второй — к 1 июня 1933 года.

Работы много!

Пока на площадке сделано только 15 процентов от общего плана.

К 1 июля надо вынуть 18 тысяч кубометров земли; для этого необходимо по крайней мере 300 рабочих, а их работает всего немного больше сотни.

Можно было бы недостающую рабочую силу заменить несложной механизацией. Но сколько ни бьется Нефтестрой, он не может получить хотя бы какой-нибудь старый и маломощный двигатель. Ковш для башенного экскаватора и роликовые тележки тоже застряли где-то в необозримых джунглях товарных пакгаузов железной дороги.

То же самое и с кислородом. У Нефтестроя в запасе всего 60 кубометров кислорода. Этого хватит только на 400 метров трубопровода, а кислород нужен для сварки 1800 метров.

*  *  *

А помогают Нефтестрою совсем плохо. Тот же АУРТ, который, больше чем кто-либо другой, должен быть заинтересован в том, чтобы для речного транспорта отпускалось достаточное количество светлого горючего, и тот ведет нескончаемые споры о том, кто будет перекачивать нефть с пристаней в резервуары. А также не очень-то готовится к перевозке 50 тысяч тонн сахалинской нефти, которую нужно перевезти уже в течение этой навигации, потому что первый крекинг будет пущен ранней весной, то есть тогда, когда реки будут еще подо льдом.

*  *  *

А комсомол? Давно ли Хабаровский горком комсомола сказал о том, что им сделано многое, для того чтобы помочь Нефтестрою?

Неумелая организация приема прибывших на стройку комсомольцев, совсем недостаточная работа по разъяснению исключительно важного значения этой новостройки — разве все это не вызвало целый ряд серьезных неполадок? Разве все это не мешало росту, не угрожало темпам и не срывало установленные сроки?

Мешало, срывало, угрожало, угрожает в значительной мере и сейчас и будет мешать в дальнейшем, если только хабаровская организация комсомола не уделит этой новостройке такого внимания, которого она заслуживает по праву.

*  *  *

Сколько растрачено нервов? Сколько исписано бумаг? Сколько испорчено телефонных аппаратов на одних только звонках:

— Давайте горючего для тракторов, давайте горючего для машин.

Сколько потеряно вечеров из-за тусклою мерцания свечей?

Сколько поломано автомобилей из-за немыслимых ухабов и выбоин на мостовых Хабаровска, Благовещенска и Владивостока?

И вот теперь говорят: дадим бензин, дадим керосин, лигроин, первокачественный асфальт. Всё дадим! И дадим скоро, и дадим каждому столько, сколько надо. Но не стойте сложа руки тогда, когда растущий Нефтестрой задыхается от недостатка 200 кубометров кислорода и когда он вынужден лопатами выковыривать землю из-за того, что никто не хочет дать ему взаймы даже плохонький, старый двигатель.

Поищите Нефтестрой в телефонном справочнике. Его там нет. Попросите у справочной номер телефона Нефтестроя. Сначала вам дадут нефтесклад, потом, когда вы выругаетесь, вам дадут Сахалиннефть, и тогда, отчаявшись, вы вступите в терпеливое объяснение со справочной «барышней»:

— Нефтесклад — это одно, Сахалиннефть — это другое. А это, гражданка, во-он там!.. Под горкой. Знаете… ну, пониже Дальсельмаша. Вот, вот… левее кладбища. Ну, домик эдакий! Разные там ямы… железины — вот это и есть Нефтестрой.

И только тогда телефонная трубка, помолчав минутку-другую, назовет вам наконец номер этой «ударной и имеющей всесоюзное значение стройки».

Стыдно. Глупо. И странно…

*  *  *

И все-таки весной 1933 года Нефтестрой перестанет быть Нефтестроем и станет нефтезаводом.

Всем этим нефтезаводом будет управлять только один дежурный инженер-оператор с помощью нескольких рабочих.

Он будет стоять возле контрольного щита, и на этом щите, как в зеркале, отразится все то, что делается в артериях крекинговой установки.

*  *  *

Один поворот рычага — поднимется или опустится температура, увеличится или уменьшится давление, откроются или закроются краны, клапаны и трубы.

Так, на сигнальном щите по стрелкам, по цифрам кривыми изломами контрольных записей невидимо пройдет тяжелая сахалинская нефть весь свой путь — от сырьевых баз до резервуаров готового светлого горючего, до складов асфальта и до глубоких амбаров тяжелого мазута.

60 цистерн будет наливать нефтепровод через каждые 2 часа. И тогда бензин, керосин, лигроин пойдут на станции, поплывут по морям, рекам и глухим речонкам, пробивая себе путь в самые дикие уголки нашего индустриализирующегося края.

*  *  *

Вот почему стоит остановиться возле старой, обветшалой кумирни и внимательно посмотреть в лощину, на низенькие бараки, на небогатые постройки, на разрытую землю у подножия четырех пустых и одиноких сопок, мимо которых бегут своей дорогой далекие поезда.


Примечания

править
  1. Впервые в газете «Тихоокеанская звезда» (Хабаровск) от 18 июня 1932 г. — Примечание редактора Викитеки.


Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.