Всѣ мы давно отпраздновали Новый годъ, поздравили другъ друга, привыкли ставить на письмахъ цыфру 99 вмѣсто 98 и теперь уже называемъ новый годъ «текущимъ». Праздновали мы его недолго, какихъ-нибудь два-три дня. А есть страна, гдѣ новаго года ждутъ съ великимъ нетерпѣніемъ, гдѣ его празднуютъ не 1-го января, какъ вездѣ, а въ февралѣ, и празднуютъ цѣлый мѣсяцъ. Страна эта — Китай.
Тамъ новый годъ начинается съ момента появленія на небѣ блѣднаго серпа февральской луны, — первой въ году, по китайскому счисленію. Момента этого нетерпѣливо ждетъ все многомилліонное населеніе Китая, особенно бѣдняки. Въ китайскомъ календарѣ мало праздниковъ, и праздникъ «Цаганъ-сара» — «бѣлаго мѣсяца» — одинъ изъ самыхъ продолжительныхъ: онъ длится цѣлый мѣсяцъ.
Мудрено-ли, что китайцы съ восторгомъ ждутъ праздника новаго года. Еще бы! Цѣлый мѣсяцъ отдыха, сытная вкусная пища, прогулки, хожденіе въ гости, процессіи — всего и не перечтешь! Всюду, отъ богатыхъ домовъ до самыхъ бѣдныхъ лачугъ, готовятся къ встрѣчѣ дорогаго гостя — моютъ, чистятъ, прибираютъ; на столахъ, а гдѣ ихъ нѣтъ — на опрокинутыхъ кадкахъ и бочкахъ, разставляютъ зажженныя свѣчи, разноцвѣтные фонарики самыхъ причудливыхъ формъ, раскладываютъ куренья, душистыя травы и разныя мелкія вещицы, приносимыя въ даръ китайскимъ богамъ. У богатыхъ весь домъ украшенъ цвѣтами; бѣдный рабочій, радъ и тому, если на столѣ у него стоитъ горшокъ съ красной лиліей — любимымъ китайскимъ цвѣткомъ.
Съ вечера китайцы усаживаются на плоскихъ деревянныхъ крышахъ своихъ домовъ и высматриваютъ, не покажется-ли на небѣ тонкій серебристый серпъ, «бѣлаго мѣсяца.» Ни вьюга, ни вѣтеръ, ни метель не сгонитъ ихъ съ мѣстъ, пока они не дождутся своего.. Но лишь только изъ за тучъ выглянетъ луна, они съ крикомъ «Цаганъ-сэръ! Цаганъ-сэръ!» стремглавъ летятъ внизъ сообщить радостную вѣсть остальнымъ.
Улицы сразу будто вымираютъ, зато фанзы (китайскія жилища) ярко освѣщены; тамъ людно и весело. Въ каждомъ домикѣ всѣ обитатели въ сборѣ — чисто вымытые, разодѣтые по праздничному, съ расчесанными, напомаженными косами. Ровно въ полночь двери распахиваются настежь, и всѣ падаютъ на колѣни, чтобы испросить себѣ прощеніе у духовъ земныхъ и небесныхъ. Какова бы ни была погода, какимъ бы холодомъ ни вѣяло изъ раскрытыхъ дверей, молящіеся не встанутъ, пока духи, однимъ имъ понятнымъ знакомъ, не покажутъ, что мольбы ихъ услышаны.
Затѣмъ надо еще испросить прощеніе у домашнихъ духовъ, умершихъ предковъ и другъ у друга — вѣдь это ночь покаянія. Двери запираются, и всѣ домочадцы преклоняютъ колѣни передъ столомъ освѣщеннымъ свѣчами, потомъ кланяются одинъ другому — старшимъ въ ноги, младшимъ и равнымъ въ поясъ.
Теперь можно приступить и къ ужину. Столы устанавливаютъ множествомъ крошечныхъ чашекъ съ рыбой, морской капустой (съѣдобная водоросль) мелко накрошеннымъ мясомъ поросятъ, трепангами (черви) и другими китайскими лакомствами. Быстро и ловко работаютъ палочки, замѣняющія китайцамъ ложки и вилки; ѣдятъ съ жадностью, но молча — обычай не допускаетъ шумныхъ бесѣдъ въ ночь покаянія.
На другой день, съ полудня, начинаются хожденія въ гости и взаимныя поздравленія. Всѣ новогоднія посѣщенія, китаецъ обязательно долженъ закончить въ пять дней; если онъ пойдетъ поздравить своихъ знакомыхъ позже этого срока — это примутъ за тяжкое оскорбленіе. Гостей угощаютъ лакомствами, посылаютъ другъ другу подарки, цвѣты и т. п.
На улицахъ шумно и людно. Разодѣтые по праздничному китайцы ходятъ въ гости цѣлыми толпами, съ музыкой, подъ звуки гонга (китайскаго барабана). Встрѣчаясь, знакомые складываютъ руки ладонями вмѣстѣ и, поднявъ, ихъ надъ головой, потрясаютъ ими — это китайское привѣтствіе. Фанзы разукрашены флагами, увѣшаны разноцвѣтными фонариками, Улицы приняли нарядный, праздничный видъ.
Самый оживленный день праздника шестой, по китайски «юань-ніань». Съ ранняго утра по улицамъ расхаживаетъ «процессія дракона». Подъ оглушительный грохотъ всевозможныхъ инструментовъ, подъ трескъ хлопушекъ и ракетъ, посрединѣ улицы важно выступаютъ длиннокосые китайцы съ флагами. За ними шествуютъ на ходуляхъ актеры, изображающіе мандарина, нарумяненную китаянку и свиту изъ воиновъ. Ихъ разрисованныя лица, яркія, странныя одежды и допотопное оружіе вызываютъ общій восторгъ. Тутъ же на ходу актеры даютъ представленія, сопровождая свои разсказы дикими возгласами и кривляньями.
Позади всѣхъ несутъ огромный круглый фонарь, а за нимъ человѣкъ тридцать тащатъ на спинахъ еще болѣе колоссальный фонарь въ видѣ дракона, который какъ-бы стремится поглотить его. Это и есть тотъ драконъ, которому посвящена процессія.
Вечеромъ — фейерверкъ и иллюминація; улицы залиты моремъ огней — зеленыхъ, голубыхъ, красныхъ, оранжевыхъ, желтыхъ; по улицамъ снуютъ китайцы, шумятъ, перекликаются, пускаютъ ракеты.
Внутри фанзъ — опять пиръ: лакомыя блюда запиваютъ «ханшиномъ» (водка изъ рису), заѣдаютъ сладкими лепешками. Этотъ вечеръ особенно важенъ для китайца: въ этотъ вечеръ скрѣпляются прежнія братскія клятвы и заключаются новыя.
Китайцы, вообще, горой стоятъ другъ за друга, и между ними очень развитъ обычай побратимства. Нерѣдко, особенно въ день «шань-юаня», нѣсколько человѣкъ собираются вмѣстѣ въ какой-нибудь фанзѣ и даютъ другъ другу взаимное обязательство братски помогать и поддерживать одинъ другого. Это обязательство или клятва «кады» пишется по установленной формѣ, всѣ побратимы подписываютъ свои имена, потомъ несутъ ее въ кумирню и, передъ лицомъ «великаго Будды», подтверждаютъ клятвой. Клятву эту свято соблюдаютъ всѣ побратимы. Одинъ изъ нихъ можетъ достигнуть высокаго положенія, другой сдѣлаться нищимъ или преступникомъ, но каждый въ любую минуту можетъ разсчитывать на содѣйствіе и помощь своего названнаго брата, и не было еще примѣра, чтобы кто-либо изъ побратимовъ отказалъ другому въ помощи.
Много дней длится веселье, но чѣмъ ближе къ концу февраля, тѣмъ тише становится на улицахъ, тѣмъ рѣже попадаются иллюминованныя фонариками фанзы; мало-по-малу улицы принимаютъ обычный, будничный видъ, и «бѣлый мѣсяцъ» уходитъ въ вѣчность, а бѣдняки, съ новыми силами и запасомъ свѣтлыхъ воспоминаній, снова принимаются за работу.