В настоящее время все, даже самые мелкие народности, стремятся к национальному самоопределению; необходимо поэтому самоопределиться и нам, белоруссам. Самоопределиться, конечно, не с тою целью, с какою делают это разные инородцы, не с целию какого-либо сепаратизма. Нет ведь, белорусская народность - одна из основных народностей русскаго племени; следовательно, самая мысль о белорусском сепаратизме, по меньшей мере, неуместна. Напротив, упрочение национального самосознания среди белорусской массы несомненно поведет к теснейшему единению ее с остальною Русью.
Что же такое Белоруссия и кто такие белоруссы?
Польские этнографы записывали (да и записывают) в провинциальную разновидность нации польской, наряду с мазурами и малополяками, и народность белорусскую; недавно одна из польских газет заявила, что «белорусс» и «литовец» - это-де только крестныя имена при общей фамилии »поляк»; некоторые литовско-латышские публицисты, в последнее время, ничтоже сумняся, в свою очередь, заявляют, что «белоруссы - славянизированные литовцы».
Да и в нашей русской литературе недавно еще возникал вопрос: существует ли самая белорусская народность? Вопрос этот не покажется странным, если мы вспомним, что до последняго времени для русскаго общества «знакомство с Белоруссией, по выражению И. С. Аксакова, - что-то в роде Колумбова открытия Новаго Света», и началось оно только в 60 х годах прошлаго столетия. Колумбом нашим явился белорусс - проф. М. О. Коялович, своими «Чтениями по Истории Западной России»...
Насколько русское общество первой половины прошлаго века вообще имело смутныя представления о Западном крае, показывают путевыя записки ученаго академика Севергина. Проезжая по Белоруссии (в 1803 г.), встречая здесь православныя церкви, присутствуя в них на богослужении, Севергин самым серьезным и простодушным образом считал православных белоруссов «схизматиками» (как называли белоруссов православнаго исповедания поляки) и удивлялся, что богослужение «очень похоже на греко-российское богослужение»... Не больше понимания действительнаго положения вещей в Белоруссии обнаруживали тогда и высшия правящия сферы. Сам Н. М. Карамзин в своей «Истории Государства Российскаго» проглядел существование под нерусскою династией Гедиминовичей русских национальных элементов. Даже возставая против плана Императора Александра I возстановить под своим скипетром Польшу в границах 1772 года, через присоединение к новообразованному королевству (царству) Польскому Литвы, Белоруссии и Правобочной Украйны, Карамзин признает этот план великодушным, но только невыгодным для России, - при чем упоминает о праве меча, о старой династической принадлежности этих краев России, но ни словом не упоминает о непольских народностях этих краев. «Литва, Волынь, пишет Карамзин, хотят возстановления королевства польскаго, а мы желаем единства государства российскаго»... О белоруссах ни слова!
Необходимо, однако, отметить, что историк Устрялов уже в 30-х годах прошлаго века, указав на упущения Карамзина, настаивал на русском характере населения б. великаго княжества Литовскаго. Но новыя идеи туго усвоивала даже официальная русская наука, не говоря ужо о массе русскаго общества, в котором всегда так слабо историческое самосознание.
В существе своем, понятия Карамзина остались и до сих пор понятиями средняго русскаго образованнаго человека, для котораго и до сих пор за Смоленском начинается «Польша»...
Только в самое последнее время в массу русскаго образованнаго общества стало проникать сознание, что Западная Русь не по одному только преданию носит такое название, что особенности языка белоруссов, их нравы и обычаи, богатая народная литература и т. д. воочию доказывают существование отдельнаго белорусскаго племени. Настоит, притом, вопиющая нужда знать Белоруссию - (эту, по выражению Императора Николая I, «красавицу, но безприданницу), знать ее по-русски, понимать ее по-русски, т. е. с русской точки зрения.
Посмотрим же, где живут белоруссы, сколько их и каким языком говорят они.
Ответить на эти вопросы нетрудно, благодаря «Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г.» и особенно трудам покойных профессоров Кояловича и Ципина и здравствующих: акад. А. И. Соболевскаго, проф. Е. Ф. Карскаго, проф. М. В. Довнар-Запольскаго и других[1].
Живут белоруссы в семидесяти двух уездах следующих 14 губерний: Витебской, Минской, Могилевской, Виленской, Гродненской, Ковенской, Смоленской, Черниговской, Псковской, Тверской, Орловской, Калужской, Сувалкской и Курляндской.
Проф. Колосов находит белорусския особенности даже в некоторых уу. Московской губ., именно, в уу. Рузском, Волоколамском и Можайском.
Западная граница белорусскаго племени идет от гор. Августова, Сувалкской губ., прямо на юг до г. Суража, Гродненской губ.; северная - от станции Корсовка, Витебской губ., на восток - на Великия-Луки, Псковской губ., до г. Зубцова, Тверской губ., где граница поворачивает прямо на юг и идет несколько западнее гг. Брянска и Трубчевска, Орловской губ., до Новгород-Северска, Черниговской губ.; здесь граница поворачивает на запад; самым южным пунктом будет впадение р. Припяти в реку Днепр.
Территория эта, имеющая протяжение с в. на з. около 750 верст, а с с. на ю. около 600 вер. (по вычислению А. Киркора, Белоруссия занимает 180,402 кв. версты), при начале русскаго государства была заселена следующими славянскими племенами: кривичами, сидевшими по верховьям рр. Двины, Днепра и Волги; часть кривичей называлась полочанами «рѣчки ради, яже втечетъ въ Двину, имянемъ Полота», по которой сидели они; затем дреговичами, жившими между рр. Припятью и Двиною; рядом с дреговичами, за Днепром, по р. Сожу, жили радимичи, имея к востоку соседей - сродных им вятичей, а к югу - северян; последние тоже были сродни радимичам; соседями дреговичей с юга были древляне и бужане или волыняне, а с запада соседили уже литовския племена.
Из перечисленных русских племен полностью вошли в состав нынешней белорусской территории только дреговичи и радимичи; значительной долей - кривичи, полочане.
Уже в историческое время кривицкое племя развило свою колонизацию на восток - к Поволжью; таким образом, оно является одним из основных элементов в образовании великорусскаго племени. Эту-то мысль проводит недавно скончавшийся И. Е. Забелин в своей «Истории русской жизни», а также акад. А. И. Соболевский («Лекции по истории русскаго яз.») и акад. Шахматов (в 55 полут. Энцикл. слов. Брокгауза).
Из всех указанных выше племен самыми интересными являются для нас кривичи. Что собственно значит имя кривичи - трудно сказать: одни производят его от белорусскаго слова «кроу» - «криви», и тогда кривичи будет значить «кровные», родственники; другие производят это название от «криве», литовскаго первосвященника.
Литовское и белорусское племена с незапамятных времен жили в ближайшем соседстве; возможно, что часть, по крайней мере, белоруссов вместе с литовцами находились в некоторой зависимости от одного верховнаго жреца, литовскаго «криве-кривейто». Литовцы, в свою очередь, впоследствии легко подчинились христианству, когда оно распространилось между белоруссами.
Трудно сказать что-либо определенное и относительно названия «Белоруссия», «белоруссы»; трудно даже сказать, когда в первый раз появилось имя «Белой Руси». Официальное употребление этого имени - в царском титуле - начинается с 50-х годов XVII в., именно, со времени литовскаго похода царя Алексея Михайловича в 1654 г.. Некоторые ученые думают, что официальное название «Белая Русь» в титуле русских царей явилось после терминов «Великая Русь», « Малая Русь» и в подражание им. Но у писателей соседних немецких племен и у поляков это название встречается уже во второй половине XIV века, причем о Белой Руси говорится, как о чем-то вполне известном, всем понятном. Отсюда естественно следует заключить, что это название было общеизвестным, живым народным выражением, издавна употребительным.
Первые русские историки (напр., Татищев) название Белой Руси относили к древнему времени и включали в границы ея Ростовско-Суздальскую область. Князей владимирских они именуют «белорусскими». Это, заметим кстати, вполне совпадает с указаниями И. Е. Забелина, акад. А. И. Соболевскаго и акад. А. Шахматова на колонизацию Ростовско-Суздальской области белорусскими племенами. Карамзин говорит, что он нигде не встречал имени Белой Руси до Ивана III; этот государь назвал свое государство Белой Россиею, т. е. великою или древнею по смыслу этого слова в языках восточных. И теперь на востоке называют русскаго царя «ак-пады-шах», т. е. белый царь. Но нельзя отвергать и того, что название Руси Белой существовало издревле; эпитет этот известен и в других славянских землях: уже в VI в. существовала Белая Сербия, Белая Хорватия.
В настоящее время простой народ в Белоруссии не знает этого названия; на вопрос, кто ты? простолюдин, если он православный, отвечает - «русський», а если он католик, то называет себя или поляком, или просто скажет «тутэйший» (здешний).
Но как мог появиться термин «Белая Русь» и что он означает?
Термин этот приурочивается или к физическому признаку - цвету, или же истолковывается в переносном смысле, означая «независимый», «свободный». В древних актах мы находим выражения: «белая земля»; в противоположность «черносошной» земле, «белая земля» означает землю, освобожденную от податей и повинностей; «белое место не тяглое», т. е. вольное, свободное. В таком смысле «белый свет» - вольный мир, «белый царь» - вольный, независимый царь; в этом-же смысле, быть может, и «Белая Русь», как не покоренная татарами, свободная.
Не лишено значения и ходячее объяснение эпитета «Белая Русь» по внешнему виду белоруссов; любимый цвет белоруссов - белый: одеваются они в белые кожухи, белые насовы, носят белые магерки (шапки), а женщины - белые платки. Такое одеяние удержалось до сих пор в глухих углах Белоруссии; в старину такая одежда была повсеместной.
Перейдем теперь к подсчету белоруссов. К 1903 году белоруссов было около 8½ миллионов (8.317.900). Цифра эта, по заявлению проф. Карскаго, представляет лишь минимум; следовательно, в настоящее время мы смело можем поднять эту цифру, по крайней мере, до 9 миллионов[2].
Необходимо заметить, что подсчет-этот, сделанный проф. Карским на основании этнографических данных, несколько отличается от цифр Переписи 1897 года. Именно, по Переписи, во всей России белоруссов около 6 миллионов (5.885.000) или 4, 6% всего населения России; в белорусско-литовском крае (губ. Витебской, Могилевской, Минской, Виленской, Гродненской и Ковенской), по Переписи 1897г., живут почти 5½ милл. (5.546.200) белоруссов[3].
На 5½ миллионов белоруссов в белорусско-литовском крае живет: не много более ½ милл. поляков (565.700), - ровно столько же, сколько и великоруссов (566 т.), - не много более 1½ миллионов литовцев, латышей и жмудин (1.618.600), менее 1½ милл. евреев (1.414.000); других народностей ничтожное сравнительно количество.
По вероисповеданиям население белорусско-литовскаго края распределяется, по Переписи 1897 г., так: православных со старообрядцами - 5 ½ милл. (5.384.000), прочих христианских исповеданий, преимущественно католиков - З¼ мил. (3.281.000). в том числе белоруссов-католиков до 800 т.. иудейскаго 1½ миллиона (1.414,000).
Чем же обяснить разницу между исчислением белоруссов Переписи 1897 г. и подсчетом проф. Карского? Разница эта, по всей вероятности, явилась вследствие указанной выше причины: белоруссы-простолюдины не называют себя белоруссами, а потому во время Переписи, при вопросе о народности, белоруссы-православные отвечали, что они «русськие», а белоруссы-католики, что они «польской веры», а не всегда разборчивые счетчики записали их «поляками». Даже в оффициальном языке народность нередко отожествляется с вероисповеданием: православные - русские, католики - поляки. Особенно досадно и важно по своим последствиям смешение слов поляк и католик. Ведь ото же нелепость: не все ведь поляки -католики, а тем более не все католики - поляки. Я приведу здесь небольшую выдержку из одной моей речи в Государственной Думе.
«Поляков, как основной народности, в Западном крае нет вовсе, да и не было никогда!
«Не более трех веков тому назад все население Белоруссии было сплошь белорусским, сплошь православным. Я говорю здесь о Белоруссии, как более мне известной, но то же положение дела было и во всем Западном крае. (О латышах и литовцах тут речь не идет, то - особь статья).
«В силу исторических данных, в Белоруссии в настоящее время есть белоруссы-католики, хотя и не особенно много, не более 10%.
«Высший класс белоруссов-католиков, более или менее крупные землевладельцы, в течение трех веков усвоили себе польский язык, приобщились польской культуре и в настоящее время, проникнутые польским духом, величают себя поляками. Но и таких поляков надо считать только сотнями, а уж никак не десятками тысяч.
«Правда, и они, вот эти поляки, называют себя иногда белоруссами, но это только тогда, когда такое заявление может принести им в том или ином отношении выгоду. Такия слова их, конечно, ни к чему не обязывают; это только слова, слова! Но раз они хотят быть поляками, пусть будут поляками, - это их дело.
«Но мелкая шляхта и крестьяне-католики в домашнем быту говорят, обыкновенно, по-белорусски и почти ничем ее отличаются от своих собратий - православных белорусов. Зачислять в число поляков этих белорусов только потому, что они католики, это уж прямо этнографический грабеж, если позволительно так выразиться.
Вот как в жизни сказывается иногда столь желанная свобода совести: пожелал человек быть католиком, а смотришь, его записали уже и в поляки. Да это уже почти совершившийся факт: ведь, Закон Божий римско-католическаго исповедания во всех учебных заведениях Западнаго края преподается исключительно на польском языке. Таким образом, наша бело руссы-католики исподоволь полонизируются»...
Имея в виду все вышесказанное, необходимо число белорусов, указанное Переписью 1897 г., в белорусско-литовском крае значительно повысить, а число поляков - понизить. Отожествлением понятий православнаго и русскаго объясняется и то явление, что, например, в Тверской губ., по исчислению проф. Карскаго, 125 тысяч белоруссов, а по Переписи 1897 года – их всего 400: остальное число, очевидно, сошло за «русских», т. е., по мнению счетчиков, непременно великоруссов.
Исчисление проф. Карскаго, сделанное на основании этнографических данных, несомненно, точнее в этом отношении, чем данный Переписи 1897 г.
На всем вышесказанном пространстве 72 уездов господствует белорусский язык. «Белорусское наречие, - говорит известный славист Срезневский, - принадлежит к числу самых важных местных видоизменений русскаго народнаго языка; оно важно и по обширности пространства, на котором господствует, как язык народный».
Я не буду вдаваться в подробности относительно особенностей белорусскаго языка и только вкратце отмечу историческия судьбы этого языка.
Автор начальной летописи нигде не касается отличий тех или других русских племен в языке; все они у него «словѣнескъ языкъ въ Руси». Но различие в говорах начало сказываться в древней Руси довольно рано. Уже в XII - XIII в.в. выделяются говоры киевский, галицко-волынский, новгородский и смоленско - полоцкий. Смоленско-полоцкий говор был очень близок к говору дреговичей и радимичей. Этим и объясняется то явление, что эти три племени выработали с течением времени одно наречие и слились в одну белорусскую народность.
Итак, главнейшия особенности современных белорусских говоров в большей или меньшей степени сложились не позже XIII в. В большинстве особенностей белорусское наречие является «прямым носителем общерусских черт».
Белорусское наречие было некогда языком местных деловых актов и грамот. По завоевании западнаго края Литвою, оно осталось государственным языком литовско-русскаго великаго княжества. Языком деловой официальной жизни белорусское наречие оставалось с XIV вплоть до ХѴIII века. Так, этому языку принадлежит такой замечательный памятник, как Литовский Статут (правильнее - Белорусский, так как он - плод гения белорусскаго народа), напечатанный в Вильне в 1588 г., и та масса исторических документов, какая появляется в новейших археографических изданиях.
Вот образчик языка Литовскаго Статута: «Што продокъ нашъ славное памети, король его милость и велики князь литовъскій, Жикгимонтъ Августъ выдаючи ку вжыванью обывателемъ того паньнства, князства литовъскаго, сесь статутъ права посполитого земскаго ... и т. д.». Особенно замечательно в Статуте следующее место: «А писаръ земски маетъ порусски, литерами и слоны русскими вси листы, выписы и позвы писати, а но иншимъ езыкомъ и словы»...[4]
На том же белорусском языке написаны так-называемыя литовския (точнее западно-русския) летописи: «Летопись Быховца» (изд. Нарбутом в 1827 г.), «Летопись вел. кн. литовских» (изд. Марциновским в 1827 г., а затем А. Поповым в 1854 г.), «Барколабовская летопись» (охватывающая события 1526 - 1608 гг.; издана несколько раз: Кулишем, М. В. Довнар-Запольским, Е. Р.Романовым; Скориною, уроженцем Полоцка, издана Библия в 1517 г. в Праге; им же изданы Псалмы и Деяния Апостольския в 1526 году; Василием Тяпинским, полоцким шляхтичем, переведена на белорусский язык и напечатана около 1580 г. в своей типографии (в Лепельском у.) Библия; многия из политических сочинений в эпоху религиознаго движения XVII в. также написаны на белорусском наречии.[5]
В последнее время в Западном крае взялись за издание и разработку памятников древней западно-русской письменности. Путь этот оказывается самым счастливым. Им можно дойти до самаго вернаго понимания западно-русской жизни. В этих памятниках везде и во всем одно великое, объединяющее всех русских, слово - Русь и Русь.
Да, наконец, об этом, - что край наш искони русский, - буквально «камни вопиют»: я имею в виду так-называемые «Борисовы камни», находящиеся по берегам и в русле реки Западной Двины, а также и в других местах Белоруссии; славянския надписи на этих камнях приписываются полоцкому князю Борису Всеславичу, скончавшемуся в 1128 г.; сюда же следует отнести и «Рогволодов камень», близ г. Орши, с славянскою надписью 1171 г.[6].
Нынешние белорусские говоры до последняго времени не имели, да и теперь, в сущности, не имеют литературной обработки. Попытки ввести в белорусский язык легкую литературу делались, однако, и с польской стороны, и с белорусской.
Неособенно ценны и важны новейшие сборники белорусской народной поэзии. Теперь, после прекрасных трудов Е. Р. Романова и покойных: Гильтебрандта, Безсонова, Шейна, недавно скончавшагося Н.Я. Никифоровскаго и др., ясно всем желающим видеть, какия богатыя духовныя силы таятся в душе белорусса; капитальные труды упомянутых этнографов опровергли ходячее мнение о хилости и дряблости натуры потомков «оных грозных полочан», как называет их певецъ «Слова о полку Игореве»... Ведь, именно, белоруссы дали полякам и их величайшаго поэта, и их величайшаго героя: и Мицкевич и Костюшко по происхождению белоруссы. Так было в прошлом; есть, значит, основание, что в будущем белоруссы и для себя выделят из недр своих таких же великих людей.
«Не бездарна та природа,
Не погиб еще тот край»,
из котораго вышли как вышеупомянутые, так и многие другие великие люди...
Было и у нас, белоруссов, золотое время, славное прошлое; каково же будет наше будущее - это уже, в значительной степени, в наших руках и зависит от нашего сознательнаго отношения к нашему долгу пред дорогой родиной.
Надо твердо помнить, что в настоящую трудную годину вся сила - в единении. Объединение белоруссов крайне необходимо и не терпит отлагательства: сплотились поляки, сплотились литовцы и латыши, сплотились евреи; но все это более или менее силы центробежныя; вот, в противовес этим центробежным силам, необходимо и нам, белоруссам, приняться за устроение и объединение своих сил сил центростремительных, сил мощных, но неустроенных и необъединенных. Если мы сумеем и сможем достигнуть этого, - будущее и светлое будущее - наше; и тогда, как говорится в одном новейшем белорусском стихотворении:
«Солнце науки скрозь хмары цёмныя
Прогляне ясно надъ нашей нивою,
И будуць жити дзѣтки потомныя
Долею доброй, долей счасливою!»
А. Сапунов
Отдельные оттиски из «Витеб. Губ. Ведом.“, напечатанные по постановлению Витебской Ученой Архивной Комиссии. Председатель Комиссии В. Кадыгробов.
6 октября 1910 года.
