Иван Иванович Козлов Безумная Русская повесть ---------------------------------------------------------------------------- Русская романтическая поэма. М., Правда, 1985 ---------------------------------------------------------------------------- Москва, Москва, где радости и горе Мой юный дух, пылая, обнимал, - Где жизнь мою, как в непогоду море, Мятеж страстей так часто волновал! Ты - колыбель моих воспоминаний, Сердечных дум и дерзких упований! О, сколько их увяло, не сбылось! Но хоть тогда и много туч неслось, - Отважный взор не устрашен был мглою, И вдалеке мелькающей звездою Пленялся я: во тме - она одна Светила мне; но так мила, ясна, Она меле туч так радостно играла, Надеждою, любовью мне сияла! Шуми же ветр, тмись небо, вой гроза: В очах, в душе - звезды моей краса! И мой удел, с надеждами, с мечтами, С веселыми и горестными днями, По сердцу мне; он мне не утаил Душевных тайн, и я недаром жил. Туч грозных мрак, румяной блеск денницы Знакомы мне, и отзыв их живой То ужас льет, как в ночь протяжный вой Далеких бурь, то нежный звук цевницы Пред ним ничто. Я снова, если б мог, Искать бы стал тех пламенных тревог, В которых всё земное нам милее, Небесное и ближе, и святее! Стремлю назад, вздыхая, томный взор, Но в нем Москва - привет, а не укор. Бывало, я в лесу уединенном, Где Кунцово на холме возвышенном Задумчивой пленяет красотой, Брожу один вечернею зарей; Москва-река там с синими волнами; В тени берез, мене дикими кустами, Шумя, блестит и прихотей полна: То скрылась вдруг, то вдруг опять видна; Зеленый луг и роща за рекою; Вдали вид сел, полуодетых тмою, Манили взор, - и сладостной мечте Вдавался я в сердечной простоте: "О, если б здесь она, мой друг прелестный, Кем для меня всё дышит в поднебесной, Таясь от всех в беспечной тишине, Прекрасный сон! была подругой мне! Деревня, сад, любовь, уединенье И божье с ней и в ней благословенье - Во всем она!" - И месяц уж всходил, А я в лесу, забыв часы, бродил, И с ним тогда прощался поневоле, Как мрак ночной ложился в тихом поле. Иду - ко мне из сел летит порой То звук рожка, то песни плясовой: Я оживлен веселыми мечтами! Но, проходя кладбище под Филями, Случалось мне - внезапно я смущен: Над свежею могилой, слышу стон, - И я, крестясь, задумаюсь уныло... И пламенней люблю что сердцу мило! Но уж прошел я поле и погост, Дрожит вдали Дорогомилов мост, Бегу к нему, надеждою томимый; Спешу пройти по улице любимой: Там, может быть, теперь пред тихим сном Она сидит, в раздумье, под окном. Но хоть один огонь меж ставней блещет, Всё счастлив я, - и сердце затрепещет! Нет! тайну чувств, несметных сердца дум, Их чудный мир постичь не может ум. Мечта сбылась. Меня любила радость, Священный жар мою лелеял младость; Хоть жизнь моя утрачена в страстях И божий свет померк в моих очах, Но я стеснен, а не убит судьбою - Моя жена, и сын, и дочь со мною! Мой дух кипит, моя не стынет кровь, По-прежнему я верую в любовь... Так видим мы: покинув мать родную, Мечтатель-сын летит в страну чужую, Где буря ждет, печаль, тоска крушат - Быть может, сам он, дерзкий, виноват, Но он - ее; то ж сердце в нем пылает, И мать в слезах страдальца обнимает. Москва! с тобой давно расстался я, Но я твой сын - родная ты моя! 30 сентября 1830 Санкт-Петербург 1 Когда дорогою большою Проезжий встретится со мною И колокольчик прозвенит, Всегда в мое воображенье Он бросит тайное смущенье И как-то сердце мне стеснит. Напоминают эти звуки Обман надежд, печаль разлуки: Быть может, страждущую мать Любимый сын спешит обнять - Увы! застанет ли родную? Платя, быть может, чести дань, Жену покинув молодую, Влюбленный муж летит на брань; Сомненье дух его волнует- Кто любит страстно, тот ревнует. Так, углублен, в моих мечтах, Под буркой я лежал в санях; И, снег копытами взвевая, Неслася тройка удалая, И мой ямщик унывно пел, И колокольчик мой звенел. 2 Уж ночь морозная настала; Ямщик коней легонько гнал, И подрезь п_о_ снегу визжала, А я под песнею дремал. Вдруг бег коней остановился, Открылся взор усталый мой, - Гляжу: стоим; ямщик крестился: Зажглося небо надо мной, Горит кровавою зарей; Волнуясь, север пламенеет, То весь багровый, то бледнеет, И море зыбкого огня Готово хлынуть на меня. Холодным блеском рдяной ночи Невольно ужаснулись очи; Клубясь в сверкающих волнах, Столбы багряные явились, То расходились, то сходились, Сливались, таяли в лучах Иль, рассылался, дымились; И зарево с высот небес Сиянье странное бросало На снежный дол, на ближний лес; Оно таинственно мерцало; Пушистый иней вкруг ветвей Берез высоких, сосн косматых Трепещет в искрах красноватых; И снежные ковры полей Где пожелтели, где алеют; Везде дрожащий, чудный свет, Какого днем и ночью нет. Светло и страшно - лишь темнеют, Со всех сторон омрачены, Лесных оврагов глубины. И в поле только раздается Звон колокольчика порой, И тихо из лесу несется Волков голодных дальный вой. 3 Природа-мать! как ты прекрасна! О, как всегда, везде, во всем Мила, прелестна иль ужасна! Ты явно дышишь божеством! В красе ли солнце засияет И светлый мир животворит; Из туч ли молния сверкает, Гроза ревет и гром гремит; Иль ночь нетленными звездами Усеет небо, как цветами, И томно нежится луна; Морская ли кипит волна; Журчит ли тихо ток сребристый; Иль Этна бросит сноп огнистый И вихрит пламень к облакам - Всё тайну знаменует нам: Что лишь одно всему душою, Что правит мира красотою, Равно как ужасом тревог, Морями, небом и землею - Любовь, премудрость, сила - бог! 4 И кони борзые пугливо Храпят, как будто чуя диво. Ямщик молчал, смотрел кругом И молвил мне: "Не пред добром! Верна примета, не обманет: Нам черный год, беда нагрянет; Столбы - к войне, а пламя - мор; Того гляди, опять набор!" Напрасно, гнав его сомненье, Я толковал ему явленье; Не понял он - как мерзлый пар Среди снегов родит пожар. Едва везти меня решился, Он вожжи взял, перекрестился, Лениво сел, махнул кнутом И повторил: "Не пред добром!" 5 И молча он большой дорогой Меня везет. - Невдалеке Лежит усадьба на реке. Вкруг деревянной и убогой Столетней церкви, меж кустов, Ряды являются гробов. Из кольев с ельником ограда Уж их теснит. Ветха, бедна, Часовня при пути видна; В ней тускло светится лампада. Вблизи костер, дымяся, тлел; Быть может, путников он грел. 6 Но кто, как тень, как привиденье, Как полуночное явленье, Могил таинственный жилец, На срок отпущенный мертвец, - Кто там мелькает предо мною? Освещена ночной зарею, Зачем, свою покинув сень, Идет ко мне младая тень?.. Не тень была то гробовая - Была страдалица младая. Она догнать меня спешит; Она рукой к себе манит; За нами вопль ее несется; Мой дух смущен, и сердце бьется. Я удержал моих коней; Я сам бегу навстречу к ней. Но, к нам она летя стрелою, Вдруг неподвижною, немою Остановилась; тяжкий стон Возник - и смолк: "Опять не он!" 7 И вне себя она стояла, Бледна - как майская луна; И беглый взор кругом бросала, Тревожной думе предана; Какой-то грустью безнадежной Она дышала; сарафан И мех, накинутый небрежно, Скрывали грубо легкий стан; По белому челу бежали Струи разметанных кудрей И тмили чудный блеск очей, И взору дикость придавали; Слова немели на устах, И грудь вздымалась, трепетала; Но вдруг прошел мятежный страх- И, как в бреду, она сказала: "Зачем ты, путник, здесь со мной? Скачи к нему! Когда ж он будет Опять ко мне? иль мне живой В могилу лечь? иль он забудет И темный лес, и час ночной, И этот перстень золотой?" 8 Я понял всё. У исступленной Я руку взял, и вместе с ней К часовне, тускло озаренной, Пошел, не находя речей. Мы сели на могильный камень; Теплей я бедную одел; Костра оставленного пламень, Сверкая, нас обоих грел. И всё, что взоры ни встречали, Вливало в душу мрак печали: Она, крушимая тоской, В безумии любви земной, И сельский храм, с его гробами, И блеск, мерцающий над нами, И тайной дышащая ночь, Примет народных впечатленья - Смущало всё; и дум волненья Был я не в силах превозмочь; А между тем она сидела Печально-сумрачна, бледна; Невнятно, тихо что-то пела; И, смутных призраков полна, То робко бросит взор унылый На снежные вкруг нас могилы, Начнет молиться и вздохнет; То взглянет на небо, вздрогнет, Ко мне от ужаса прижмется, - И вдруг сквозь слезы улыбнется. Был дик огонь ее очей; Но, сердце кровью обливая, Ее улыбка роковая Огня их дикого страшней: Веселый знак дум ясных, чистых, Улыбка на ее лице; Она - как из цветов душистых, Венок на бледном мертвеце. 9 Она молчала - томный ропот Ума броженье намекал; Но странный, непонятный шепот В устах дрожащих замирал. Она, казалось, устремляла Всю память сердца к прежним дням, И вдруг мне руку крепко сжала, И молвила: "Ты любишь сам: Ты тронут был тоской моею! Радушен, добр ты, вижу я, А добрым не любить нельзя! Будь счастлив с милою твоею! Но, путник, ей не измени; Иль черные настанут дни, И сердце ум ее встревожит, И совесть страхи наведет - И с горя, как моя, быть может, Ее родимая умрет!" Тогда кладбище указала Она мне трепетной рукой И, запинаясь, продолжала Рассказ печальный и простой: "Да! как моя! - Ее убила, Убила дочь; но мне простила Моя родная: обо мне Теперь, в безвестной стороне, Она всё молится... Ужасно Мне без нее на свете жить!- Как без приюта, в день ненастный, Себя фиалке сохранить? 10 И что? и как? Сама не знаю; А с той поры, как нет родной, Творится чудное со мной: Я небывалое видаю, И, может быть, одна мечта! Но и природа уж не та: Хотелось мне убрать цветами Родной могилу: что ж? в полях Ни травки - снег! И я, в слезах, Бегу к реке, и над волнами Я вижу лед, - и тайный страх Кругом меня, как призрак, бродит. Вот полночь - а не месяц всходит! Взгляни - пожар на небесах! 11 И всё не так, как было прежде! Но, путник, ты моей надежде Не изменишь... Страшней всего С ним розно жить - пришли его! Спроси, зачем он любовался Моей девичьей красотой? Зачем, жестокий, издевался Над бесталанной сиротой? Когда ж настанет день отрадный! Когда же друг мой ненаглядный Приедет к нам - и с женихом Я стану под святым венцом! По нем, с утра до поздней ночи, Тоскует сердце; плачут очи. Он дал мне слово; для чего Так долго, долго нет его? Я не хочу тоски умерить: Беда - мне сердце разуверить! 12 Но быть за ним мне суждено. На прошлых святках я гадала; Кольцо под песни вынимала, И - как по бархату зерно, Зерно бурмицкое катилось; Как с алым яхонтом оно, Катяся, вместе очутилось, - Мне вышла песня. Также я На месяц в зеркало смотрела: Но тмился он, и я робела; В нем будто черная змея, Клубясь, к себе меня манила; Бежать я бросилась домой, От страха зеркало разбила, - И кто-то всё гнался за мной! 13 Нет, не венчаться мне! Могила, Могила ранний мой удел! Мой светлый призрак улетел, И смерть меня бы не страшила, И сладко б я в земле сырой Уснула, здесь, с моей родной! Но, путник, как не ужаснуться? Придет пора нам всем проснуться; Священник говорит: пойдут Все из гробов на божий суд! Как там без друга я предстану? Меня сожжет моя вина! Но боле за него страшна Мне грешных доля. Ни обману, Ни лести хитрой места нет В стране святой, где вечный свет. О, если можно, пусть за друга Его забытая подруга Горит одна!.." 14 И дикий взор Стремился к небу. Страх, укор, Любовь, молитва в нем пылали; Но мрак таинственной печали Исчез , - и с новою мечтой Она как будто бы очнулась, Откинув кудри, улыбнулась, И, с торопливостью живой, Краснея, шепотом сказала: "Ты не поверишь, я слыхала Здесь от одной ворожеи, Что мертвые гроба свои В глухую полночь покидают И всюду бродят и летают. О! к белокаменной Москве Тогда б и я, в полночной мгле, С кладбища к милому носилась, Не с тем чтоб мне ему пенять, Не с тем чтоб друга испугать: Я б в невидимку обратилась, Дышала б в тишине ночной, Как ландыш на полях весной; Я б томным ропотом сказала: "Не бойся, милый, это я, Всё неразлучная твоя!" - И тихо бы являться стала, Не бледным, страшным мертвецом, Холодной тенью гробовою, Но в виде радостном моем, Собой румяной, молодою И с темно-русою косою - Как перед ним я вечерком, Бывало, пела и плясала Или тайком к нему бежала С клубникой, с свежим молоком. Но если я и за могилой Гонима тайною судьбой - Когда забыл меня мой милый И счастлив он теперь с другой, - Я б мести ярой предалася, Взыграло сердце бы мое, Как острый пламень вкруг нее Я б трижды, путник, обвилася!.." 15 И голос замер на устах. Взбунтована мечтой ревнивой, Она дрожит; в ее очах Сверкает блеск любви строптивой. Невольно разделял я с ней Души угрюмое волненье. Был страшен мрак ее речей; Но быстрый призрак прежних дней Вдруг озарил ее смятенье, - Так ночью бурною волна Кипит во мгле и с пеной хлещет; Проглянет месяц - и она Опять, мятежная, заблещет. 16 "Но ты жестокою меня Не называй, о путник! я Уловкой злою на разлуку Осуждена, быть может, с ним, - Пойми ж мой страх и сердца муку! Он мой, он должен быть моим - Порука бог! Я не рабою На труд тяжелый рождена, Хоть в низкой доле, хоть бедна... Но то не горе, что судьбою Родным полям возвращена: На них цвела я без кручины, Чиста, как ручеек долины; Был светел день, отраден сон, Не знала слез. Явился он: Пропало всё! Родня, чужие, Все мне пеняют, все бранят! Когда б ты знал, что говорят! Крестьянки грубые, простые Со мной встречаться не хотят! 17 И правда их: не та я стала, Какою прежде я была: Печаль мне на сердце напала, И тма все думы облегла! Что вижу я - не замечаю! Что скажут мне - я забываю! Мой ум лукавым отравлен! Мне жизнь мерещится как сон! Но то, что мне, бывало, милый Тихонько говорил, - ту речь Умела я какой-то силой В туманной памяти сберечь. Его речам - хоть им не сбыться - Как в душу мне не зарониться!.. Берет ли смех, томит ли грусть, - Я всё твержу их наизусть, И затвердила слово в слово; И всё мне в них как будто ново. Там, в роще темной, при луне, Вот что сказал неверный мне: "Зачем, в деревне расцветая, Моя лилея полевая, Несешь ты нужду и труды? Мила ты, прелесть молодая, Светлее утренней звезды! Не знаю сам, но я тобою, Прекрасный друг, обворожен! С тобой не перстнем, а душою, Моя невеста, обручен! Люби меня!.." - И я любила! Забыла я отца и мать; Девичью совесть погубила, В Москву хотела с ним бежать; Но не Москвой с ее весельем И не жемчужным ожерельем Меня красавец обольстил. Скажи: нет, он не изменил? 18 Бывало, только тень ночная Оденет дальний небосклон, Замолкнет песня плясовая, И все пойдут на тихий сон, - А я, украдкой от родимой, Бегу одна в лесок любимый. Но в тот лесок ходила я Не с тем чтоб слушать соловья, Не с тем чтоб небом любоваться, Когда в нем звезды загорятся: В сени берез, во тме ночей, Моя звезда, мой соловей - Всё он один! - И как, бывало, Как сердце билось, замирало, Когда, в полночной тишине, Я жду его, дохнуть не смею. Дрожу, то вспыхну, то хладею - И он идет! - И, как во сне, Исчезло всё! - Стыдом, тоскою Я с той поры сокрушена; И все смеются надо мною; И я - Безумной названа. Но если б то, что миновалось, Опять к нам, бедным, возвращалось, - В груди стеснила б я тоску, Мой стыд и горе утаила - И, страх сказать духовнику, Опять бы в рощу я ходила!" И, покраснев, она лицо Рукой стыдливо закрывала И долго молча целовала Ее сгубившее кольцо. 19 Но вдруг, окинув беглым взглядом Дорогу, даль, кладбище, храм, - Она вздрогнула; слезы градом Катились по ее щекам, И буря тайного страданья Волнует грудь сильней, сильней - Как будто ангел упованья, Мелькнув, навек простился с ней. И молвил я: "Ты убиваешь Себя напрасною тоской. Он жив, он будет здесь - с тобой! О чем же слезы проливаешь?" 20 - "Нет, путник добрый, нет! поверь: Когда б я знала, что разбойник... Что прорубь темная... что зверь... Что нет его... что он покойник... Так что же? Золотым венцом Нельзя венчаться с мертвецом, - Но я бы с ним не разлучилась: Я б в белый саван нарядилась, Тихонько в гроб к нему легла - Навек моим бы назвала! У бога правда - не земная! Его закон - любовь святая; А я без слез не знаю дня. Отрада сердцу за могилой! Ты мне сказал, что жив мой милый? Он жив, хорош - не для меня! И может быть, давно с другою Злодей смеется надо мною! И страшно мне, что, может быть, Его не стану я любить! 21 На белом свете мне скитаться Зачем? томиться, горевать, В укорах совести бояться То позабыть, что вспоминать Так мило мне. - Заря ль алеет На радость всем, - а я проснусь И жду его - и не дождусь, И всё кругом меня темнеет; Ночные ль звезды зажжены, И томны очи я закрою, - Но мне и сонной нет покою... Какая ночь! какие сны! То на коне его видаю; Бегу за ним - не догоняю! То между им и между мной Овраг с тернистою травой. Но, путник, ах! всех снов страшнее Мой вещий, мой последний сон: Под ивой темной, вижу, он Со мной один - милей, нежнее, Нет, никогда он не бывал, И как божился, как ласкал! Я в нем жила! я им дышала! Но, лишь к груди его прижала - В могилу он столкнул меня, - И тма кругом! - но зрели очи Все ужасы подземной ночи. С тех пор на смерть проснулась я. Молися, путник!" - и дрожала Она, как лист, и мрачный яд Опять затмил бродящий взгляд. Она внезапно с камня встала И быстро кинулась в сугроб. "Я гибну! я горю! - вскричала. - Он жжет меня, мой душный гроб!" Я к ней стремлюсь; она трепещет, Часовню кажет мне рукой, Где образ девы пресвятой, Лампадой озаренный, блещет. "Идти не смею я одна - Мне кто-то шепчет: ты грешна!" И пред стеклянными дверями, Как снег бела и холодна, Она простерлась со слезами, Молитва бродит на устах; Но как ее ни мучил страх, Как грудь тоскою ни теснилась - Она, страдалица, молилась, В тревоге сердца своего, Не за себя - а за него! 22 Тогда дорожка перед нами Вдруг осветилась огоньком, И вот крестьянка с фонарем Идет поспешными шагами За поселянкой молодой. Она страдалицу искала, Ей погрозила и сказала: "Поди, Безумная, домой; Поди скорей!" - и та небрежно Встает и, голову склоня, К селу тропинкою прибрежной Пошла и - скрылась от меня. 23 О, сколько черных дум теснилось Невольно в грудь! как сердце билось! "Один позор, - воскликнул я, - Теперь награда здесь твоя! И ту, которой дни светлели, Кто, как младенец в колыбели, Поверила земной любви, - Страданью люди обрекли; За чувство, на небе святое, Она несет стыда ярмо, И уж прожгло чело младое Безумья страшное клеймо!" 24 Но между тем уж исчезало Мерцанье северных огней, И небо синее блистало В полночной красоте своей. Мелькают звезды, месяц всходит; Он блеск серебряный наводит На снег окружный, на леса; Всё неизменны небеса, Всё та ж нетленность, та ж краса. О, если б вы, страстей волненья, Как метеор, как сновиденья, Могли следов не оставлять; А сердце, позабыв мученья, Для новой жизни расцветать!.. Но вы - ничем не отразимы, Безжалостны, неукротимы! Промчитесь вы, когда оно Уже навек умерщвлено. Простяся с пышною Москвою, Чрез то село я проезжал, Где с поселянкой молодою Зимой минувшей горевал. Кладбище было недалеко; Уж летний вечер пламенел, И сельский мальчик, черноокой, В тени берез играл и пел; Он незабудки с васильками На свежий дерн, резвясь, бросал И мне чуть внятными словами На мой вопрос об ней сказал: "Ее вот здесь похоронили; Тужить не велено об ней; Теперь бедняжке веселей! Мы, дети, все ее любили. Она кого-то всё ждала, Не дождалась - и умерла". Примечания Безумная (с. 210). - Впервые - отдельным изданием (СПб 1830), с эпиграфом из поэмы Байрона "Гяур". В первой публикации и последующих поэме было предпослано вступление "от издателя", авторство которого не установлено (см.: И. И. Козлов. Полн. собр. стихотворений. Л., 1960, с. 486). Стр. 215. Этна - вулкан в Сицилии. Как мерзлый пар // Среди снегов родит пожар. - Неточная цитата из стихотворения М.В.Ломоносова "Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния". А.С. Немзер, А.М. Песков
