Насупился город, и шум его мерный
Звучит необычной и жуткой тревогой,
Как будто он шепчет в тоске суеверной:
«Смотрите: их много! их много!»
Согнутые спины и впалые груди,
На лицах морщины суровой заботы:
Толпами идут изнуренные люди, —
Никто не дает им работы.
Зловеще и тихо в рабочем квартале,
Но черные окна глядят, как живые.
Там взрослые верить и ждать перестали,
Там дети теперь, как большие.
С бессильным терпеньем покончены счеты,
Отчаянной злобой наполнены груди.
Труд нужен, как воздух. Измучены люди.
Работы! Работы!
