Бедный Жак
правитьВсем известен трогательный романс бедного Жака[1] но не многие знают то, что служило поводом к его сочинению.
В то время, как все принцы крови, желая отдохнуть от скучного и тягостного принуждения, которое царствовало в Версале, завели собственные сельские дома, одна скромная, бережливая Елизавета отказалась от сего удовольствия, чтобы не умножить великих государственных расходов. Король, угадывая чувства любезной сестры своей и зная все ее тайные добродетели, хотел приятным образом удивить ее и купил прекрасный сельский дом в Монтреле, который должна была продать принцесса Гемене, чтобы удовольствовать своих заимодавцев. Там Елизавета в первой молодости своей часто бывала и веселилась. Король и королева однажды уговорили ее вместе с ними ехать туда; и в самое то время, как она с радостью воспоминала приятные случаи детства своего, Mapия Антуанета сказала ей: «это ваш собственный дом!» Принцесса заплакала от чувствительности, и посвятила cиe место спокойствию и дружбе. Величайшим удовольствием было для нее то, что она могла тут же купить маленький домик для баронессы Мако (прежней своей любезной воспитательницы), которого сад соединялся с ее садом, с нею и с двумя дочерьми ее, маркизами Бомбель и Соси, жила она в сердечной, искренней дружбе. Как сердце добродетельной принцессы наслаждалось в Монтреле любезною натурою и дружбою, и как ничтожны казались ей все хитрости, все пустые разговоры двора! Она, подобно бабке своей, герцогине Бурбонской любила сельские упражнения; подобно ей завела у себя хутор, и наконец желала иметь швейцарских коров вместе с швейцарскою пастушкою, которая ходила бы за ними. Выбор пал на Марию. Она была прекрасна и невинна, как большая часть горных пастушек; на восемнадцатом году узнала любовь, и с радостью отдала свое сердце Жаку, молодому пастуху. Мария, выгоняя коров на луг, всегда находила на большом камне букет самых лучших цветов. Сердце ее догадывалось, кто нарвал их; она с улыбкою говорила: «это бедный мой Жак; он всегда обо мне думает!» садилась под тенью сосны и плела корзинки, смотря вокруг себя, и желая увидеть Жака. Раздавались звуки свирели — и сердце ее летело навстречу к ним. Но стыдливость удерживала прекрасную; не вставая с места, она тихонько пела песню Жака — и пастушок являлся; садился рядом с нею; начинал говорить о том же, о чем накануне говорили — и всякое слово было вдохновением невинности. Так прошло лето. Мариины родители не знали о любви их: Жак боялся своей бедности, и не смел посвататься. Выпал снег, и пастухи сошли в долину. Мария во всю зиму не отходила от матери, и с нетерпением ожидала весны, чтобы увидеться с другом, который жил в другом селении. Уже запали жаворонки, и добрый Жак нарвал фиалок и гиацинтов, чтобы встретить с ними Марию на горе в дубовой роще… Вдруг незнакомый является в ее хижине, и говорит отцу: «я прислан купить лучших коров стада твоего для сестры короля французского». — «С радостью продам их, отвечал старик, который служил в гвардии Людовика ХV: если это для Елизаветы, то позволь мне самому выбрать; я видел ее в пеленках; видел, как она росла, и день ото дня становилась прекраснее, умнее; на лице у нее написано было добродушие». Комиссар предложил и другое желание Елизаветы; старик также не задумавшись дал слово. Мария, сидя в углу, слушала сии договоры, и честь пасти коров принцессы не могла наградить ее за горесть разлуки с милым Жаком. Но отец велел, мать плакала, а дочь ушла на минуту, чтобы известить друга о беде их. Мария, скрывая тоску свою, старалась утешить нежного любовника, и говорила, что принцесса, которой добродетель всем известна, верно приметит ее горесть, узнает, и найдет способ соединить их; что она богата, а богатым все возможно. Любовники расстались. Мария с отчаянием возвратилась в хижину, думая: «никогда, никогда не увижусь с ним». Пришла минута отъезда. Отец велел Марии служить верно принцессе; а мать велела ей сохранить сердечную невинность свою среди придворных соблазнов. Она приехала в Монтрель в швейцарской одежде своей, украшенная одною натурою. Елизавета приняла ее с обыкновенною своею милостью: Мария закраснелась и не могла сказать ни слова; пасла, доила коров своих; время летело для других, но ей всякая неделя казалась годом. Тихая меланхолия изображалась во всех ее чертах. Любезная и чувствительная госпожа Бомбель заметила горесть пастушки, которая нравилась ей милою невинностью и скромным своим поведением. «Добрая пастушка, сказала ей однажды маркиза: ты всегда уныла и печальна: верно тоскуешь по горам своим? верно здешняя жизнь тебе не нравится?» Мария всегда желала такого вопроса; однако замешалась, и с великим трудом могла рассказать любовный роман свой, смотря в землю. Маркиза слушала ее с великим вниманием, и дала слово быть ее покровительницею. Ввечеру она говорила о Марииной истории с мужем своим и с приятельницами, из которых одна, госпожа Траване, соединяя с редкою любезностью редкие таланты, в несколько минут сочинила слова и музыку прекрасного романса, который никогда не потеряет цены своей.
Условились, чтобы пастушка выучила его наизусть и запела при Елизавете, которая всякий день гуляла в саду, где она пасла коров. У Марии был приятный голос, и сердце помогло ей выучить трогательную мелодию, которая столь мило выражает любовь простую и сельскую. Несмотря на робость свою, она спела ее лучше всякой театральной певицы. Елизавета слушала с удивлением и спросила, кто выучил ее петь? Любовь, отвечала госпожа Бомбель, и рассказала ей всю историю. Принцесса уверяла Марию, что она не забудет ее. «А Жака?» спросила обрадованная пастушка с видом неизъяснимой любезности. И Жака, отвечала Елизавета, и в ту же минуту велела другу своему, маркизе, Бомбель написать обо всем к отцу ее. Жак через несколько недель приехал в Монтрель, и женился на Марии. Елизавета построила им маленький домик в саду, и наделила их всем нужным для хозяйства. Они жили счастливо, и молились Богу за свою благотворительницу.
Бедный Жак: ([Ист. анекдот] из фр. журн.) / [Пер. Н. М. Карамзина] // Вестн. Европы. — 1802. — Ч. 4, N 15. — С. 193-199.
- ↑ Он известен и вашим дамам, любящим музыку, и начинается: pauvre Jacques, quand j’etois pres de toi, je un fentois pas ma milere.