В тёмной горнице постель;
Над постелью колыбель;
В колыбели с полуночи
Бьётся, плачет что есть мочи
Беспокойное дитя…
Вот, лампаду засветя,
Чернобровка молодая
Суетится, припадая
Белой грудью к крикуну,
И лелеет, и ко сну
Избалованного клонит,
И поёт, и тихо стонет
На чувствительный распев
Девяностолетних дев:
Усыпительная песня
«Да усни же ты, усни,
Мой хороший молодец!
Угомон тебя возьми,
О постылый сорванец!
Баю-баюшки-баю!
Уж и есть ли где такой
Сизокрылый голубок,
Ненаглядный, дорогой,
Как мой миленький сынок?
Баю-баюшки-баю!
Во зелёном во саду
Красно вишенье растёт;
По широкому пруду
Белый селезень плывёт:
Баю-баюшки-баю!
Словно вишенье румян,
Словно селезень он бел —
Да усни же ты, буян!
Не кричи же ты, пострел!
Баю-баюшки-баю!
Я на золоте кормить
Буду сына моего;
Я достану, так и быть,
Царь-девицу для него…
Баю-баюшки баю!
Будет важный человек,
Будет сын мой генерал…
Ну, заснул… хоть бы навек!
Побери его провал!
Баю-баюшки-баю!»
Свет потух над генералом;
Чернобровка покрывалом
Обвернула колыбель —
И ложится на постель…
В тёмной горнице молчанье,
Только тихое лобзанье
И неясные слова
Были слышны раза два…
После, тенью боязливой,
Кто-то, чудилося мне,
Осторожно и счастливо,
При мерцающей луне,
Пробирался по стене.
