Ник Картер
правитьБашня голода
править
Cоздание файла nbl, апрель 2012 г.
Как-то раз в солнечный осенний день Ник Картер сел в ожидавший у подъезда автомобиль и приказал своему шоферу Данни, который иногда тоже помогал ему в его расследованиях и преследовании преступников, ехать в знаменитую Мамонтовую гостиницу.
Ник Картер назначил там встречу своему давнишнему другу сенатору Марку Галлану и с нетерпением ожидал минуты, когда появится возможность снова побеседовать с этим почтенным человеком, сопутствовавшим ему за последнее время во многих опасных приключениях.
Данни считался одним из лучших шоферов Нью-Йорка. Слава его основывалась преимущественно на том, что он умел с быстротой молнии мчаться по улицам Нью-Йорка, не нарушая весьма строгих правил уличного движения.
На этот раз Данни тоже с привычной ловкостью лавировал огромной машиной по оживленным улицам, не подозревая, какой несчастный случай ожидает его и его хозяина.
При повороте на авеню, на углу которой находился один из роскошных подъездов огромной гостиницы, вдруг с громким треском лопнула толстая шина левого переднего колеса. Колесо согнулось, и автомобиль накренился набок.
Весьма возможно, что случай этот повлек бы за собой смерть обоих пассажиров автомобиля, если бы Данни в тот же момент не уменьшил хода. Он быстро затормозил и таким образом остановил автомобиль вовремя. Благодаря присутствию духа Данни и на этот раз предупредил большое несчастье.
Правда, Ник Картер сильным толчком был выброшен на мостовую, но отделался легкими ушибами. Быстро вскочил он на ноги и с удивлением и упреком взглянул на своего шофера.
— Ведь я говорил вам, Данни, — сказал он, — что перед каждым выездом следует тщательно осматривать машину. Почему вы не сделали этого сегодня?
— Неужели вы так мало знаете меня? — обиженным тоном возразил шофер. — Еще сегодня утром я внимательно осмотрел всю машину и нашел все в полной исправности. Шина была совершенно новая. По всей вероятности, это чья-нибудь проделка.
— Ерунда, — досадливо ответил Ник Картер, — я сейчас пойду в гостиницу, а вы уберите машину и распорядитесь сделать необходимый ремонт. Сегодня вы мне больше не нужны.
Ник Картер повернулся к смущенному Данни спиной и быстро вошел в гостиницу.
Там он приказал отнести визитную карточку сенатору Марку Галлану.
Почему-то ему пришлось довольно долго ожидать возвращения официанта. Тот наконец вернулся с визитной карточкой в руке и сообщил, что сенатора Марка Галлана нет дома.
— Странно, очень странно, — пробормотал Ник Картер.
Еще за завтраком знаменитый сыщик получил от сенатора из Мамонтовой гостиницы письмо, в котором Марк Галлан просил его обязательно приехать к нему утром по важному и неотложному делу.
Ник Картер знал, как аккуратен был сенатор по отношению к своим обещаниям, и потому очень удивился, не застав его.
Но он успокаивал себя предположением, что Марк Галлан вышел куда-нибудь по спешному делу на короткое время и скоро вернется. Поэтому он решил подождать его возвращения, отправился в общий зал, сел в кресло, закурил сигару и стал любоваться картиной уличной жизни.
Прождав около часа, Ник Картер, удивляясь все более и более, направился к управляющему гостиницы и попросил послать еще раз карточку в номер сенатора.
Спустя четверть часа официант вернулся и сообщил, что сенатор Марк Галлан еще не вернулся.
— Искали ли вы его в коридорах? — спросил Ник Картер.
— Я обыскал всю гостиницу, — ответил официант, — я был в ресторане, в читальном зале, в общих помещениях — словом, везде. Сенатор Галлан всегда останавливается у нас, и потому все служащие его хорошо знают, однако никто его сегодня еще не видел.
— Вы сами были в его номере?
— Нет. У нас на каждом этаже особые служащие, но я получил оттуда сообщение по телефону, что сенатора Марка Галлана в номере нет.
Управляющий тоже подтвердил, что еще не видел в это утро сенатора, а он не мог не увидеть его, если бы тот заходил в вестибюль, так как сенатор был слишком заметная личность, чтобы ускользнуть от внимания.
— Сенатор прибыл вчера вечером около восьми часов, — сообщил управляющий, — он не хотел записываться в книгу приезжих, чтобы избежать непрошеных посетителей, которые всегда надоедают высокопоставленным лицам. Я отвел ему номер 1035, состоящий из гостиной и спальной с ванной. Это лучший номер на восьмом этаже. Я хорошо помню, что сенатор занял его в половине девятого.
— Уходил ли он куда-нибудь вчера вечером?
— Не могу сказать. Знаю только, что по прибытии он сейчас же отправился к себе, а после того я его уже не видел.
— В котором часу вы заняли ваше место здесь сегодня утром?
— В восемь.
— И сегодня вы тоже не видели сенатора? Странно, ведь он прислал мне письмо с приглашением явиться к нему сегодня до завтрака. Скажите, вы очень заняты сейчас или, быть может, можете пойти со мной на несколько минут? Я хотел бы лично заглянуть в номер сенатора, но при свидетеле.
— С удовольствием, мистер Картер. Я только пошлю за ключами и позову нашего гостиничного сыщика Графтона, чтобы он пошел тоже с нами. Я не хочу думать, что с сенатором произошло какое-нибудь несчастье.
— Неужели вы так сразу и подумали об убийстве? — рассмеялся Ник Картер.
— Будем надеяться, что ничего подобного нет, — ответил управляющий совершенно серьезно, — но ведь вы сами знаете, все можно предположить, в особенности в такой огромной гостинице, как наша. Откровенно говоря, при каждом пустяке сейчас же являются мысли о несчастном случае.
— Вы, пожалуй, правы, — согласился Ник Картер, — в этой гостинице произошло уже не одно преступление, и удалось задержать и уличить многих мошенников. Но теперь пойдемте, пусть Графтон идет позади и не подает виду, что он идет с нами, так как мы не должны привлекать никакого внимания.
Дойдя до входной двери номера сенатора Марка Галлана, Ник Картер отпер замок поданным ему управляющим ключом и вместе с Графтоном вошел в гостиную. Управляющий остался в коридоре, он был человек осторожный и не любил неприятностей.
В изящно обставленной гостиной ничего особенного не было заметно.
Чемодан сенатора открытым стоял на стуле. Из него были вынуты кое-какие вещи, лежавшие в разных местах гостиной, могло показаться, что сенатор искал какой-то определенный предмет и с этой целью предварительно вынул некоторые вещи из чемодана.
Спальная находилась в образцовом порядке: казалось, никто и не заходил в нее. Постель была не тронута, и сразу было видно, что сенатор вовсе не ложился.
— Что вы на это скажете? — спросил Ник Картер, обращаясь к Графтону.
— Похоже на то, — ответил тот, — что сенатор вчера вечером здесь, в этой комнате, умылся и переоделся, для чего и вынул из чемодана щетку, гребень, мыло и зубную щетку. Все это лежит там, на умывальнике, да и полотенце было в употреблении. Ну а затем он как будто куда-то ушел и до сих пор не вернулся.
— Возможно, — пробормотал Ник Картер.
— По-моему, все это еще не внушает опасений, — с хитрой улыбкой прибавил Графтон. — В Нью-Йорке развлечений много, возможно, что сенатор попал в веселую компанию, да так и не вернулся сюда. Часто бывает, что приезжие не ночуют в гостинице.
— Все это так, — возразил Ник Картер, — но я хорошо знаю сенатора: он человек положительный и ведет безукоризненный образ жизни. Без серьезного основания он не мог отлучиться из гостиницы на целую ночь.
Ник Картер лично взялся за поиски своего исчезнувшего друга.
Он обошел все огромное здание и расспросил всех служащих.
Но по прошествии целого часа он знал ровно столько же, сколько и раньше, так как с вечера накануне никто не видел сенатора.
Один из официантов видел его за письменным столом в вестибюле, недалеко от лифта. Это было вскоре после прибытия сенатора в гостиницу. Вероятно, Марк Галлан тогда писал письмо Нику Картеру, в котором он просил его приехать в гостиницу.
Что было с сенатором после этого, официант не знал. Он только еще помнил, что спустя четверть часа после этого сенатора за письменным столом уже не было. Больше официант не мог сказать ничего.
Больше Нику Картеру так ничего и не удалось узнать.
Он в недоумении обдумывал все, что узнал, но никак не мог прийти к определенному решению.
Хотя Ника Картера сильно беспокоило отсутствие сенатора, ему все-таки не хотелось допускать и мысли о несчастном случае или насильственном покушении.
Но что же могло воспрепятствовать Марку Галлану быть в гостинице в назначенное время?
Быть может, он встретился с одним из своих многочисленных друзей и задержался?
Но Ник Картер не допускал мысли, что Марк Галлан из-за какого-нибудь пустяка изменит данному слову. И, наконец, сенатор вовсе не был из тех, кого легко можно обидеть. Он вырос в Западных прериях и обладал большой силой, умел стрелять и владел холодным оружием.
Вот почему Ник Картер полагал, что серьезным опасениям нет места.
На всякий случай он оставил сенатору записку, а затем, глубоко задумавшись, отправился к себе домой.
Он шел по тем же улицам, по каким раньше приехал в гостиницу.
Автомобиля его и следов несчастного случая на улице уже не было видно.
По дороге Ник Картер дошел до вновь строящегося дома. Надо было решить вопрос, пройти ли по дощатым мосткам, сооруженным для удобства пешеходов, или обогнуть весь дощатый забор по мостовой.
Ник Картер пошел по мосткам.
Сделав несколько шагов, он, однако, вспомнил, что на следующем углу ему придется перейти через перекресток. А потому он повернул обратно.
Это ему спасло жизнь.
Едва только он успел повернуть, как с высоты лесов свалился огромный гранитный камень и ударился об землю со страшным грохотом как раз в том самом месте, где должен был пройти Ник Картер, следуя по прежнему пути.
Он быстро отскочил в сторону, обернулся и посмотрел наверх.
Из постройки выбежали с громким криком несколько каменщиков. Они опасались, что камень попал в прохожего.
Но Ник Картер отделался только испугом.
Сначала он предположил, что каменщики допустили просто неосторожность, каких случается много и на которые никто не обращает внимания за их многочисленностью.
Ник Картер пошел дальше своей дорогой.
В этот день уже дважды он находился в серьезной опасности, и оба раза каким-то чудом избегнул верной смерти.
Но вдруг он остановился и задумался.
Ему показалось странным, что в одно и то же утро случилось несколько несчастных случаев. Сначала происшествие с автомобилем, затем исчезновение сенатора и теперь падение тяжелого камня.
Он заподозрил, что все эти происшествия состоят в связи одно с другим, что это были не случайные явления, а заранее рассчитанные покушения невидимых врагов.
Ник Картер повернул обратно к постройке и вызвал старшего десятника. Явился нечесаный рыжий ирландец и многозначительно усмехнулся, когда увидел Ника Картера.
— Вы за справочкой? — проговорил он. — Очень жаль, что этот случай произошел именно с вами, мистер Картер.
— Откуда вы меня знаете? — изумился сыщик.
— Видите ли, когда упал камень, один из моих рабочих сказал: «Вот чуть-чуть величайший сыщик Америки не сделался жертвой рухнувшей глыбы».
— Неужели так и сказал? Что за человек этот рабочий?
— А я и сам не знаю. Это какой-то новичок. Вчера только я его принял, и сегодня он приступил к работе. Он находится там, на лесах, наверху.
— Позовите-ка его сюда, любопытно на него взглянуть.
— Можно. Эй, Майк, — позвал десятник одного из мальчишек, — позови-ка сюда новичка!
— Значит, это его неосторожность вызвала падение камня? Как же это случилось? — спросил Ник Картер.
— Этого он и сам не понимает. Я ему уже заявил, что мне он для работы не годится. Он стоит на мотовиле у блока. С самого начала он был какой-то неуклюжий. А вот давеча он вдруг вскрикнул, что не может удержать рукоятку и выпустил ее из рук. Цепь и размоталась, а камень полетел вниз. Счастье, что он не попал в вас.
— А вот и возвращается Майк, но только без новичка.
— Ну, где Делано? Отчего он не пришел? — крикнул десятник.
— Его нигде нет. Я обыскал всю стройку.
Так оно и было. Новый рабочий, очевидно, потерял охоту к работе и тайком убежал.
Больше Нику Картеру ничего и не нужно было.
Он поблагодарил десятника и пошел своей дорогой.
«Удивительное происшествие, — думал он. — Если это на самом деле не случайность, а заранее обдуманное покушение, то внезапно скрывшийся Делано должен был знать заранее, что я пройду по этой улице. Он знал об этом еще вчера, еще прежде, чем сенатор мне прислал письмо. Затем ему было известно, что я с утра отправлюсь к сенатору в Мамонтовую гостиницу. А если все это так, то все сегодняшние происшествия состоят во взаимной связи. Тогда и бесследное исчезновение покажется в более ярком свете; появляется предположение, что его и меня кто-то пытается убрать со своей дороги. У меня лично бесчисленное множество врагов, но я знаю только одного, кто вместе с тем был бы также ярым врагом сенатора. Это не кто иной, как барон Мутушими, японский шпион».
Тем временем Ник Картер дошел до своего дома, поднялся по ступеням к парадной двери и хотел открыть ее.
Но вдруг с быстротой молнии он отскочил в сторону.
Ник Картер увидел яркую вспышку, а потом раздался взрыв. Вместе с тем он почувствовал, как мимо его головы просвистела пуля.
Он сразу понял, что к двери был прикреплен самовзрывающийся снаряд, который убил бы его на месте, если бы он не стоял немного в стороне от самой двери.
Это было третье покушение на его жизнь в одно и то же утро.
Патси и Дик сидели в библиотечной комнате, из окон которой открывался вид на заднюю часть сада.
Когда произошел взрыв, они оба вместе со старым лакеем сыщика Иосифом бросились к парадной двери.
Все сразу поняли, в чем дело.
Оказалось, что под замком двери был привинчен маленький аппарат длиною дюйма в два, похожий на дуло пистолета, соединенный пружиной с косяком двери таким образом, что при открывании двери снаружи немедленно должен был произойти взрыв снаряда.
Ник Картер отвинтил снаряд и установил, что в нем еще находилась гильза револьверного патрона.
— Уж если предпринимать покушение на чью-нибудь жизнь, то следует предварительно ознакомиться с привычками лица, намеченного жертвой, — сказал Ник Картер с насмешливой улыбкой. — Если бы я стоял прямо перед дверями, то пуля наверняка угодила бы мне прямо в лоб. Благодаря тому, что я открываю дверь всегда боком и правой рукой, пуля пролетела мимо.
— Что же это значит? — спросил Дик. — Ведь в течение последнего года нас не беспокоили покушениями?
— Дома ли Данни? — спросил Ник Картер, не отвечая на вопрос Дика.
— Нет. Мы его не видели с тех пор, как ты с ним уехал сегодня утром. Почему ты спрашиваешь?
— Когда мы с ним ехали, перед подъездом Мамонтовой гостиницы лопнула шина. Сенатор куда-то скрылся самым загадочным образом, а когда я шел домой, то прямо передо мной с высоты лесов новой постройки свалился тяжеловесный гранитный камень, который неминуемо убил бы меня, если бы я в последний момент не свернул в сторону на мостовую. А вот этот снаряд на двери представляет собой уже третье покушение.
— Немножко много для одного дня, — проворчал Дик, вошедший вместе с Картером в библиотечную комнату. — А что ты думаешь, Ник, по поводу исчезновения сенатора?
— Оно, несомненно, находится в связи с произведенными на меня покушениями.
— Стало быть, все эти покушения исходят от одного и того же лица, — задумчиво произнес Дик, — и инициатором, несомненно, является человек, задавшийся целью убить тебя вместе с сенатором Марком Галланом. А так как в лице барона Мутушими вы оба создали себе смертельного врага, то я более чем уверен, что все эти покушения исходят только от него.
— Так думаю и я, — отозвался Ник Картер. — Со времени его исчезновения из подожженного им самим дома на улице «Д» о нем ничего не было слышно, и я уже полагал, что он вернулся к себе на родину.
— В сущности, молодец этот косоглазый дьявол, — воскликнул Дик, — три раза он сумел вырвать победу у тебя из рук! Когда ты его поймал в третий раз, он с таким искусством притворился больным, что даже ты поддался обману.
— Я тогда оставил его и графиню Черри под надзором Патси, — возразил Ник Картер, — но они сумели усыпить его японским снотворным средством.
— Да, не повезло ему тогда, нашему малышу! Они усыпили его, а потом еще и привязали к тяжелому креслу. Просто чудо, что тебе, Ник, удалось спасти его из горевшего дома!
— Брось вспоминать эти неприятные истории! — досадливо воскликнул Ник Картер, сел в кресло и закурил сигару. — Лучше скажи, не давал ли о себе знать сенатор, не звонил ли сюда по телефону? Ничего не было? В таком случае я уверен, что наш друг уже находится во власти Мутушими.
— Вполне согласен с тобой. Но разве тебе не удалось напасть на след Марка Галлана?
Ник Картер вкратце рассказал Дику, как было дело в гостинице.
— Приходится опасаться за сенатора, — задумчиво проговорил Дик, — по-моему, за его жизнь теперь уже нельзя дать и ломаного гроша.
В комнате воцарилось молчание.
Вдруг Патси проговорил:
— Хотел я вам сказать кое о чем раньше, начальник, но мне казалось, что это пустяки. Вы, конечно, помните того француза, члена шайки Мутушими, которого я на авеню Лафайета в Вашингтоне спровадил в карету и при помощи Данни увез?
— Конечно, помню. Его звали Дюмоном, и он был правой рукой Мутушими; благодаря его предательству нам удалось задержать барона. А что ты хотел рассказать о нем?
— Я несколько раз видел его здесь, в Нью-Йорке, причем он всегда поглядывал на меня, как зверь на свою добычу. Он, вероятно, еще не забыл, как я ему дал по затылку. Но я не обращал на него никакого внимания.
— Напрасно. Ведь тебе было известно, что он был выпущен на свободу лишь с условием немедленно покинуть Соединенные Штаты.
— У меня тогда времени не было интересоваться им, так как я выслеживал более крупного зверя. Но я все-таки запомнил эти встречи и задался намерением понаблюдать за моим приятелем Дюмоном. Теперь, когда Мутушими снова дает о себе знать, я сказал бы, что дело либо исходит от Дюмона, а Мутушими действительно вернулся в Японию, либо оба они орудуют вместе, и Дюмон теперь, как и прежде, состоит адъютантом японского барона
— Ты прав, — воскликнул Ник Картер, — так оно, вероятно, и есть на самом деле! Ну и что же, ты намерен выследить Дюмона в Вашингтоне?
— Именно это я и хотел вам предложить, — ответил Патси, — если вы согласны, то я сейчас же и поеду.
Ник Картер дал согласие, и Патси немедленно ушел, чтобы поспеть к поезду на Вашингтон, уходившему с Пенсильванского вокзала.
— Будь любезен, Дик, — обратился Ник Картер к своему двоюродному брату, — пойди в Мамонтовую гостиницу и постарайся узнать что-нибудь о сенаторе. Возможно, что он все-таки вернулся. Действуй по собственному усмотрению, но только не привлекай к себе внимания.
Когда Дик ушел, Ник Картер сел поудобнее и, закурив сигару, начал перечислять в уме всех знакомых сенатора, которых тот в Нью-Йорке мог посетить. У сенатора в Нью-Йорке было много знакомых, но не было такого друга, с которым он был бы настолько близок, чтобы переночевать у него.
Марк Галлан мог приехать в Нью-Йорк только по делам, но уж никак не для того, чтобы поговорить с Ником Картером.
Сыщик вспомнил, что Марк Галлан в разговоре неоднократно упоминал какой-то банкирский дом, с которым у него будто бы были дела, а именно банкирский дом «Студлей и Голг».
«Надо будет запросить у них, — подумал Ник Картер, — благо к ним на Бродвей сравнительно недалеко. Быть может, у них можно будет что-нибудь узнать о сенаторе».
Ник Картер не любил откладывать исполнение своих намерений в долгий ящик. Он сейчас же встал и вышел из дома.
В дверях он встретился с Данни, который возвращался из сарая, где лично наблюдал за ремонтом поврежденного автомобиля.
— Хорошо, что я вас встретил, Данни, — произнес Ник Картер, — я тороплюсь и потому поскорее отвечайте на мои вопросы. Каким образом произошел этот несчастный случай?
— Это был вовсе не случай, — злобно буркнул Данни, — а гнуснейшая подлость! Видит Бог, я говорю правду, мистер Картер!
И он в точности описал своему хозяину все, как было.
— Я поражаюсь только, — закончил он, — что шина не лопнула гораздо раньше. Она была во многих местах проколота.
— Не волнуйтесь больше по этому поводу, — успокаивал его сыщик, — я успел установить, что вы тут ни при чем, а что кое-кто покушался таким образом на мою жизнь. Но это так, между прочим, а вы вот позаботьтесь о ремонте или достаньте мне на время другой автомобиль. Мне, вероятно, через час придется уехать.
— Я уже сделал все, что нужно, — ответил шофер.
— Отлично! В таком случае подождите меня здесь, пока я не позвоню или не вернусь сам. Я сейчас иду на Бродвей.
Ник Картер сел в поезд подземной железной дороги и вскоре прибыл в банкирскую контору, где его встретил сам владелец, мистер Студлей.
— Очень рад познакомиться с вами лично, мистер Картер, — произнес банкир, пожилой человек с несколько суховатыми манерами. — Вы, по всей вероятности, пришли справиться о нашем многоуважаемом клиенте сенаторе Марке Галлане? Могу с удовольствием и вполне искренне вам заявить, что от него я в последнее время слышал очень много хорошего о вас.
— Да, мы с ним большие друзья, — ответил Ник Картер, — и я действительно явился к вам из-за него. Известно ли вам, что он находится в Нью-Йорке?
— Разве он уже здесь?
— Да, он приехал еще вчера вечером.
— Неужели? — отозвался банкир. — Нам он писал, что будет только через несколько дней?
— Он прибыл вчера вечером в девятом часу и поехал в Мамонтовую гостиницу, — сообщил Ник Картер, — взял там номер, насколько нам известно, умылся, переменил воротничок и манжеты, сошел вниз, в вестибюль, и там написал мне письмо, которое я получил сегодня утром. В нем он просил меня зайти к нему сегодня рано утром по неотложному делу. А после этого он бесследно исчез.
— Исчез? Сенатор Марк Галлан исчез из Мамонтовой гостиницы? — изумился Студлей. — Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что я уже сказал. Сенатор Марк Галлан пропал без вести.
— Но позвольте, мистер Картер, как это так может пропасть без вести такой человек, как сенатор Марк Галлан? — воскликнул банкир. — Одна только мысль об этом просто чудовищна!
— Как вам сказать, мистер Студлей, — возразил Ник Картер, — в Нью-Йорке ежедневно пропадают без вести и мужчины, и женщины. Меня больше всего поражает, что я, несмотря на все мои старания, не могу даже установить, вышел ли сенатор из гостиницы или нет. Мне только и удалось узнать, что он вчера вечером, около девяти часов, в общем помещении писал то письмо, которое я получил сегодня с утренней почтой.
— Полагаю, что в общем тут большой беды нет, — улыбнулся банкир, — ведь вы не кто-нибудь, а знаменитый Ник Картер, и вам, несомненно, приходилось уже отыскивать менее значительных людей, чем известный сенатор.
— Все это так, и тем не менее это происшествие кажется мне в высшей степени загадочным. Явился я к вам в надежде на то, что вы сумеете, отвечая на мои вопросы, дать мне какие-нибудь ценные сведения.
— Сомневаюсь. Я глубоко уважаю сенатора, но наше знакомство носило исключительно деловой характер. Некоторое время тому назад он писал мне, что намеревается иначе разместить свой капитал, и, весьма возможно, что именно об этом он собирался потолковать со мной. Сами знаете, господа законодатели обладают тонким чутьем по отношению к колебаниям котировок процентных бумаг.
— Сознаюсь, что я лично мало понимаю в таких делах и потому принципиально ими не занимаюсь.
— Возможно, что вы понимаете в них слишком много, чтобы ими заниматься, — улыбнулся банкир.
— Пусть будет так, — отшутился Ник Картер, — но я, собственно, хочу сказать, что неотложное дело, о котором собирался поговорить сенатор со мной, не имеет отношения к денежным делам.
— Я тоже так думаю, — согласился банкир и встал, — но вы позвольте мне прочитать вам последнее письмо сенатора, хотя я и не думаю, чтобы оно могло послужить вам в качестве зацепки, так как в нем идет речь только о делах.
Так оно и было. Это было короткое письмо с извещением о предстоящем приезде сенатора в Нью-Йорк.
При всем желании банкир не имел возможности дать Нику Картеру какие бы то ни было сведения.
Сыщик уже хотел уходить, когда в кабинет вошел служащий конторы и передал Студлею только что полученную из Вашингтона телеграмму.
Едва только Студлей прочитал содержание телеграммы, он в изумлении воскликнул:
— Но позвольте, мистер Картер, вы, очевидно, заблуждаетесь, полагая, что сенатор пропал без вести. Из этой телеграммы ясно видно, что он до сих пор еще находится в Вашингтоне.
Ник Картер взял телеграмму, медленно прочитал ее и покачал головой.
— Эта телеграмма отправлена не сенатором Галланом, — произнес он, — она служит новым доказательством того, что на жизнь и свободу нашего друга замышляется покушение. Телеграмма эта имеет цель ввести в заблуждение для того, чтобы похитители сенатора могли выиграть время и привести в исполнение свои планы. Впрочем, мы это сейчас выясним. Вы разрешите мне воспользоваться вашим телефоном?
Не дожидаясь разрешения, Ник Картер вызвал центральную телефонную станцию и попросил соединить его с квартирой Марка Галлана в Вашингтоне.
— Это Ник Картер! Это вы, мистер Смит, секретарь сенатора? Да, да, узнаю вас по голосу. Нет, сенатора здесь нет, но я его ожидаю с часу на час. Когда он уехал из Вашингтона? Еще вчера утром? И хотел прибыть сюда в восемь часов вечера? Ну что ж, вероятно, он в мое отсутствие заходил ко мне домой, я ведь с самого утра уехал из дому. Нет, благодарю вас, больше ничего. Я ведь только хотел узнать, когда именно сенатор должен быть здесь. Прощайте, мистер Смит.
— Ну вот, видите, — обратился Ник Картер к недоумевающему банкиру, — телеграмма подложная. Не понимаю, для чего она была послана именно вам? Умнее было бы телеграфировать мне что-нибудь равносильное по смыслу, так как тот, кто, по всей вероятности, является виновником исчезновения сенатора, знает о наших дружеских отношениях. У меня есть основание думать, что он еще до отъезда сенатора из Вашингтона знал, по какому именно делу Марк Галлан хочет побеседовать со мной. Однако тут ничего пока не поделаешь. Подложная телеграмма для меня важна хотя бы в том отношении, что теперь я уже не блуждаю в потемках, а знаю, в чем дело. Но с другой стороны, шансы на успех очень незначительны в борьбе с невидимым противником.
Затем Ник Картер распростился с банкиром и вернулся в Мамонтовую гостиницу.
Там положение дел не изменилось. Дику тоже ничего не удалось узнать о сенаторе или о намерениях, побудивших его приехать в Нью-Йорк.
В то время, когда Ник Картер проходил по вестибюлю гостиницы, у него внезапно мелькнула новая мысль.
Он уже раньше, бывало, с согласия самого сенатора, гримировался под него, и притом настолько удачно, что даже явился как-то раз в зал заседаний сената и занял место Марка Галлана.
Он полагал, что если он теперь загримируется под сенатора и явится в Мамонтовую гостиницу, то те лица, которые знали об исчезновении Марка Галлана или о затеянном покушении на него, попытаются так или иначе приблизиться к мнимому сенатору.
Ник Картер по телефону потребовал из дома принадлежности для грима, занял номер в гостинице и спустя полчаса превратился до неузнаваемости в двойника сенатора Марка Галлана.
Он убедился в том, что грим его удачен, когда его помощник Дик, все еще находившийся в гостинице, при встрече с ним подбежал к нему и радостно воскликнул:
— Мое почтение, сенатор! Что это с вами сделалось? Мы из-за вас тут беспокоимся и уже пришли к убеждению, что Мутушими похитил вас!
Ник Картер быстро оглянулся по сторонам и, когда увидел, что никто не наблюдает за ними, шепнул своему помощнику:
— Добрейший Дик, ты болван!
— Что такое? — запинаясь, проговорил растерявшийся Дик и широко раскрытыми глазами уставился на своего начальника, которого он принял за сенатора.
— Ну, знаешь, Ник, если я болван, то я уже не найду умных людей нигде, — наконец нашелся он ответить, — если бы ты посмотрел на себя в зеркало, то и сам принял бы себя за Марка Галлана.
— Погоди-ка немного здесь, Дик, — шепнул Ник Картер, подошел к конторке управляющего и спросил голосом сенатора:
— Прибыло ли что-нибудь для меня?
— А, это вы! — радостно воскликнул управляющий. — Очень рад приветствовать вас! А мы-то беспокоились за вас и полагали, что с вами случилось какое-нибудь несчастье. Да, здесь для вас есть письмо, которое прибыло сегодня утром.
Он наклонился к уху мнимого сенатора и шепнул:
— Знаменитый сыщик Ник Картер принял самые серьезные меры, чтобы разыскать вас.
— Что? Ник Картер? Что ему нужно от меня?
— Он говорил, что вы просили его приехать сегодня утром. Он ждал вас здесь до десяти часов и после этого был еще два раза.
— Вот что я вас попрошу иметь ввиду, — проговорил сыщик, подражая во всем сенатору, — я не уйду из гостиницы, не известив вас, а если кто-нибудь меня спросит, то немедленно дайте мне знать об этом.
Затем мнимый сенатор отошел от конторки, приблизился к Дику и шепнул ему на ухо:
— Убирайся отсюда поскорее, Дик, и нарядись кем хочешь. Затем вернись сюда и оставайся близи меня, не привлекая, однако, ничьего внимания. Надо будет примечать всякого, кто будет так или иначе интересоваться моей личностью. Только таким образом я надеюсь еще до полуночи столкнуться хотя бы с одним из похитителей сенатора. Ну, иди с Богом.
Когда Дик ушел, Ник Картер взял ключ от отведенного сенатору номера и поднялся на восьмой этаж в надежде найти там что-нибудь, что могло бы помочь ему в розысках исчезнувшего Марка Галлана.
Но все его поиски ни к чему не привели.
В глубоком раздумье он отправился к той части знаменитого вестибюля с колоннадами, где проводят свои часы досуга изящные дамы из лучшего нью-йоркского общества.
Жизнь в гостиницах Америки складывается совершенно иначе, чем у нас. Американцы и американки привыкли пользоваться всеми удобствами гостиниц, не платя за это ни одного цента. Они пользуются дорогой бумагой для корреспонденций, получают свою почту по адресу гостиницы, проводя время в общих залах, читальных залах и курительных комнатах, пользуются услугами служащих гостиницы, ведут беседы по телефону, и все это совершенно бесплатно. Весьма естественно, что представительницы прекрасного пола самым бесцеремонным образом пользуются в туалетных помещениях имеющимися там туалетными принадлежностями, духами, румянами и пудрой.
В роскошных колоннадах Мамонтовой гостиницы, художественные украшения которых обошлись больше чем в миллион долларов, каждый вечер можно застать целый цветник дам. Сидя за маленькими столиками, они разглядывают присутствующих или собираются в маленькие кружки для дружеских бесед.
Когда Ник Картер направился к подъезду, выходящему на Пятую авеню, он вдруг расслышал за своей спиной шелест шелкового платья, и чей-то знакомый голос окликнул его:
— Как, сенатор, вы в Нью-Йорке? Как поживаете? Что слышно в Вашингтоне?
Сыщик обернулся и увидел красивую, одетую по последней моде молодую женщину, всю в бриллиантах.
Она протянула ему руку.
Ник Картер низко поклонился, ломая себе голову, кем могла быть эта женщина, которая, судя по ее обращению, была хорошо знакома с сенатором. Ему почему-то казалось, что он знает эту женщину, и внутренний голос говорил ему, что она ему враждебна. Он пытался незаметно рассмотреть ее красивое лицо, но тщетно старался припомнить, где именно он уже видел раньше эти темные глаза.
Как бы догадываясь о его мыслях, она с улыбкой произнесла:
— Вижу, сенатор, что вы не помните меня. Вижу по вашему вопросительному взгляду, уж не отнекивайтесь.
— Сударыня, — проговорил сыщик тем любезным тоном, которым отличался Марк Галлан, любимец вашингтонских дам, — неужели вы допускаете мысль, что вас можно забыть?
— Вы льстите, сенатор, — ответила она, — если так, то скажите, кто я и как меня зовут?
Сыщик много дал бы, чтобы знать это.
— Откровенно говоря, сударыня, — возразил он, — я отлично помню лица, в особенности такие прелестные, как ваше, но имена я плохо запоминаю.
Незнакомка улыбнулась и пригласила мнимого сенатора присесть.
— Давно ли вы в Нью-Йорке? — спросила она насмешливым тоном. Ей, видимо, доставляло удовольствие не называть своего имени забывчивому сенатору.
— Нет, я прибыл только вчера.
— Но ведь вы останетесь здесь на некоторое время?
— Это зависит от дел, по которым я приехал сюда. Возможно, что мне придется уехать уже сегодня, но может быть, что я останусь здесь на целую неделю.
— Заняты ли вы сегодня вечером? Вы, быть может, согласитесь составить компанию несчастной, покинутой женщине?
Вопрос этот поставил Ника Картера в затруднение.
Он вовсе не хотел посвятить целый вечер какой-то даме, которая почему-то, несмотря на всю ее красоту, производила на него впечатление авантюристки, тем более что он с нетерпением ожидал случая напасть на след похитителей сенатора.
Он хотя и не знал всех привычек сенатора, но ему было известно, что сенатор очень разборчив при знакомстве с дамами. При всей свободе, которой пользуются американские женщины, ни одна дама из хорошего общества не позволит себе провести с нею вечер мужчине, которому она не назвала даже своего имени.
Это пахло чем-то неприличным, и сенатор Марк Галлан отказался бы, по возможности, от такого общества.
Но любопытство Ника Картера возрастало все больше и больше.
Чем больше он вглядывался в свою прелестную собеседницу, тем ему становилось яснее, что ее предупредительность служила только маской для отвода глаз.
Ник Картер был весьма опытен в деле распознавания гримов, и ему казалось, что стоит только дернуть за пышную золотисто-рыжую прическу, чтобы доказать, что эти волосы фальшивы. Кроме того, глубокие, темные глаза прелестной незнакомки как-то не согласовывались с нежным, прозрачным цветом лица.
Ник Картер не сомневался в том, что незнакомка пустила в ход все доступные ей средства, чтобы подделаться под тип американки, но что на самом деле она принадлежала к другой нации.
Наконец он принял определенное решение. Он не сомневался более в том, что сумеет извлечь пользу из знакомства с этой красавицей.
— Сударыня, у вас какая-то неотразимая манера награждать незаслуженным счастьем, — проговорил Ник Картер, — я сочту за честь воспользоваться вашим любезным предложением. Составили ли вы уже какой-нибудь план на вечер? Желаете ли вы поехать в какой-нибудь театр или…
— О нет, сенатор! Я условилась с мужем поужинать здесь, но неожиданно получила от него извещение, что в последнюю минуту какой-то знакомый пригласил его на важное деловое совещание и что он просит меня ожидать его в Мамонтовой гостинице. Дело в том, что мы все еще не переехали в город и живем на даче. Так как дача находится в уединенной местности, то я не хочу ехать туда одна, и муж заедет за мной сюда на автомобиле. Ну что же, сенатор, неужели вы все еще не знаете, кто я?
Ник Картер в эту минуту охотно дал бы тысячу долларов, чтобы знать, с кем он беседует.
— Не буду больше терзать вас, — продолжала она улыбаясь, — я жена банкира Студлея, мое девичье имя Лаура Томас, я та самая Лаура, за которой вы в свое время так сильно ухаживали.
«Однако и нахальство же, — подумал Ник Картер, — случайно я хорошо знаю, что банкир Студлей холост, конечно, сенатор это тоже отлично знает. Как же она может так рисковать? Должна же она была ожидать, что сенатор немедленно уличил бы ее во лжи. А может быть, она нарочно хочет провести меня, зная хорошо, что я вовсе не Марк Галлан, который с ее ведома либо убит, либо заключен куда-нибудь? Вряд ли она догадывается, кто я такой на самом деле, но, вероятно, она чует во мне сыщика и намерена выведать от меня, что только возможно».
Ник Картер, в роли сенатора, проявил изысканную любезность. Разумеется, он отлично помнил прелестную Лауру Томас и уверял ее, что несказанно осчастливлен ее согласием поужинать с ним в большом зале ресторана.
На самом же деле Ник Картер был удивлен, что прелестная незнакомка отказалась ужинать в отдельном кабинете, где неожиданные неприятные сюрпризы были невозможны.
Она сначала выразила даже желание занять место посередине зала, где сидело больше всего гостей.
Но ему удалось убедить ее занять место в уютном уголке, отделенном от зала тропическими растениями.
Со своего места Ник Картер мог обозревать не только весь огромный зал, но и наблюдать за открытыми настежь дверями и видеть, что делается в вестибюле.
Он отлично замечал, что прелестная незнакомка старалась мешать ему наблюдать за окружающими, а это снова убеждало его в том, что она хорошо знает, куда девался настоящий сенатор. Он надеялся, что встретится еще с кем-нибудь, кто примет его за сенатора и поможет выяснить это таинственное происшествие.
Ник Картер всегда отлично умел скрывать свои мысли под маской веселого, благодушного собеседника.
Пока официанты подавали ужин, а прелестная незнакомка с аппетитом ела, болтая при этом самым беззаботным образом со своим собеседником, он все время старался припомнить, где и при каких обстоятельствах он видел свою даму раньше.
Он смутно помнил, что когда-то у нее с ним было враждебное столкновение, что те самые глаза, которые теперь сверкали весельем, когда-то смотрели на него со злорадством и дьявольской усмешкой.
Разговор у них как-то не клеился.
Ник Картер тщетно пытался и напрягал все усилия к тому, чтобы поймать красавицу на каком-нибудь необдуманном слове.
Если ее веселость, ее наивное кокетство, ее очаровательная любезность на самом деле были только притворством, то надо было отдать ей справедливость: эта женщина могла считаться первоклассной актрисой.
Ник Картер заметил, что несколько мужчин, проходя мимо его уголка, обращали на его собеседницу внимание в большей мере, чем это принято в первоклассном ресторане, где бывает только лучшее общество. Но при всем желании он не мог заметить, чтобы прелестная незнакомка обменивалась с этими мужчинами взглядами или какими-либо сигналами. Разве только то, что в такие моменты с лица ее исчезала улыбка и она строго поглядывала на этих мужчин, как это сделала бы всякая порядочная женщина в подобном положении.
Только через некоторое время Нику Картеру удалось заметить, что в такие моменты его дама либо брала в руки свой веер, либо начинала разглядывать какую-нибудь даму в зале, либо роняла что-нибудь на пол, поднимая упавшее так быстро, что ни мнимый сенатор, ни подбегавший официант не успевали услужить ей.
Если эти движения соответствовали заранее условленным знакам, то Ник Картер должен был прийти в крайнее недоумение, так как он абсолютно не понимал их значения.
Когда Дик тоже прошел мимо, Ник Картер дал ему понять, чтобы он обратил внимание на тех мужчин, которые так навязчиво присматриваются к его собеседнице. С этой целью он трижды глотнул из своего бокала, не ставя его на стол.
Дик понял этот сигнал, но, по-видимому, ему тоже ничего не удалось узнать, судя по тому, что он, когда снова проходил мимо стола, держал в зубах желтую розу, лепестками вниз. Это обозначало, что, несмотря на все старания, он ничего не мог узнать.
Когда был подан кофе, сыщик попросил разрешения закурить.
— Пожалуйста. Не стесняйтесь. Я и сама закурю, — сказал прелестная незнакомка.
Она взяла из ящика одну из сигар и, подобно многим другим из присутствовавших представительниц прекрасного пола, предалась удовольствию курения.
Большинство дам курило папиросы, но иные, вероятно, для того, чтобы и внешним способом демонстрировать равноправие, не стеснялись держать в зубах крепкие сигары, один вид которых мог бы привести в ужас слабонервных людей.
Затянувшись несколько раз сигарой, прелестная незнакомка все-таки отложила ее в сторону и сказала:
— Нет, я предпочитаю настоящую египетскую папиросу, — и с очаровательной улыбкой попросила потребовать папиросы сорта «Хедив».
Когда официант принес на серебряном подносе папиросы, она взяла одну из них, повертела коробку в руках, не переставая весело болтать со своим собеседником.
В эту минуту Дик снова приблизился к столу. Проходя мимо, он вдруг споткнулся, да так неуклюже, что Ник Картер быстро взглянул на него. Он сразу понял, что именно хотел сказать Дик своей мнимой неловкостью: это было предупреждение остерегаться своей собеседницы.
«Я и без того настороже», — подумал Ник Картер и снова заговорил со своей дамой.
Он отвернулся от нее лишь на секунду, а когда опять взглянул на ее красивые, украшенные дорогими кольцами руки, он увидел, что она все еще вертит в руках коробку с папиросами.
Несмотря на зоркое наблюдение, Ник Картер все-таки не заметил, как она быстрым движением подменила поданную ей коробку с папиросами другой, точно такой же коробкой, по-видимому, заранее ею уже приготовленной. При этом она ни на секунду не переставала болтать.
Вдруг она с очаровательной улыбкой предложила своему собеседнику подмененную коробку и сказала:
— Не обижайтесь, сенатор, если я вам скажу, что тяжелый запах сигар совершенно уничтожает тонкий аромат папирос. Не отложите ли вашу сигару и не возьмете ли папироску, так же как и я?
Но Ник Картер не попался в ловушку, хотя ему и казалось, что прекрасная незнакомка не преследует никакой определенной цели, предлагая ему папиросы.
Ведь он собственными глазами видел, что коробка, которую она ему предлагала, была подана официантом. А официант уж, во всяком случае, не был причастен к какому-нибудь делу и слишком дорожил своим местом, чтобы рискнуть предпринять подмену, хотя бы даже за крупную сумму.
Кроме того, прекрасная незнакомка сама тоже закурила одну из папирос, которых в коробке было несколько.
Но Ник Картер вообще относился с недоверием к предлагаемым ему папиросам, а потому предпочел отказаться и отложил сигару в сторону, отделавшись шуткой.
— Как угодно, — произнесла его собеседница, кладя окурок в серебряную пепельницу, вынимая вместе с тем уже вторую папиросу из коробочки, — откровенно говоря, я терпеть не могу мужчин, которые любят сладости и курят папиросы. Это как-то не по-мужски, и в большинстве случаев такие мужчины непригодны к борьбе за существование.
Она закурила вторую папиросу и наклонилась над столом, совсем приблизившись лицом к Нику Картеру, как бы для того, чтобы сидящие за соседними столами мужчины, курившие папиросы, не могли слышать ее резкой критики.
— Впрочем, вот этот сорт я разрешила бы моему мужу, не теряя уважения к нему, — продолжала она с улыбкой, — эти папиросы имеют чистый аромат, обладают каким-то особым благоуханием. Как вам нравятся они?
При этом она пустила густой клуб дыма сыщику прямо в лицо.
Ник Картер невольно вдохнул ароматный запах, который был ему хорошо знаком по собственному опыту.
Но в ту же секунду он, к ужасу своему, понял, что прелестная незнакомка перехитрила его самым коварным образом.
Он вдохнул вовсе не табачный дым, а дивный запах цветов, совершенно одурманивший его.
И в тот же момент Нику Картеру явилось видение: он снова увидел огненный шар и над ним, в воздухе, прелестную гейшу.
Теперь он знал, кто такая эта таинственная незнакомка — это была Вишневый Цветок, коварная сообщница барона Мутушими, именовавшаяся в Вашингтоне графиней Черри и считавшаяся родственницей самого микадо.
Но тщетно Ник Картер пытался вскочить из-за стола, он даже не мог уклониться от новых клубов дыма, которые прелестная гейша все снова и снова пускала ему в лицо.
Волей-неволей он должен был вдыхать этот благоухающий дым.
Им овладела какая-то приятная истома, все было как в тумане, и ум его помутился.
Он забыл и себя самого, и цель, для которой он пришел в Мамонтовую гостиницу, забыл о том, что помнил до встречи с этой женщиной.
Им овладела безграничная тоска и желание остаться во что бы то ни стало в обществе этой прелестной женщины, которая так мило улыбалась и так очаровательно смотрела на него.
— Мой автомобиль ждет у подъезда, — спустя несколько минут заявила графиня Черри, — если вы согласны, сенатор, то пройдемся по Центральному парку. Осенний воздух освежит нас, а то здесь в зале ужасно душно.
Ник Картер не стал возражать. Он согласился бы в данную минуту на все, что угодно, так как находился в каком-то странном состоянии полнейшего безволия.
Когда он расплачивался по счету, официант в недоумении взглянул на него и подумал, что сенатор, очевидно, хватил лишнего.
В вестибюле Дик уже издали увидел Ника Картера с прелестной незнакомкой. Он невольно обратил внимание на какую-то неестественную расслабленность в манерах своего начальника.
«Что это случилось с Ником?» — спрашивал себя Дик, когда Ник Картер прошел мимо него так чуждо и холодно, точно они в жизни никогда не виделись.
Само по себе это не было удивительно. Но Дика поразило то, что его начальник совершенно не дал ему понять, заметил ли он данные ему тайные сигналы.
Дик в недоумении смотрел на Ника Картера, когда тот подал своей даме кружевную накидку и затем направился к выходу.
Дик удивился еще больше, когда увидел, что Ник Картер помог своей спутнице сесть в автомобиль, а вслед за ней сел туда и сам.
— Что-то тут не ладно, — пробормотал Дик. — Но как мне быть? Выследить его или оставаться здесь? Если бы я не так хорошо знал Ника, то мог бы подумать, что он напился до потери сознания, но, с другой стороны, мне очень хорошо известно, что он ужасно не любит, когда кто-нибудь вмешивается в его планы. Кто его знает, что он затевает с этой красавицей и что она замышляет против него. Для меня вполне ясно, что в ее распоряжении здесь же в гостинице имеется несколько мужчин, которых она как будто совершенно не знает и которым она в то же время поразительно ловко отдает приказания. Интересно знать, догадался ли Ник, каким образом она тайком переговаривается со своими помощниками. Что же, приедет домой, я его и спрошу.
Но Ник Картер домой не приехал.
Прошло часа два.
Огромные стенные часы в общей зале гостиницы пробили десять. Дик не находил себе места от какого-то мрачного предчувствия.
Вдруг снова появилась прелестная незнакомка, с которой Ник Картер ужинал, но теперь она была одна.
Куда же девался Ник Картер?
Дика так и подмывало подойти к незнакомке и потребовать у нее объяснений. Но он удержался, тем более что заметил, как она оглядывалась в вестибюле, как бы разыскивая кого-то. Возможно, что она искала именно Ника Картера, который мог войти через какой-нибудь другой подъезд.
Но в течение четверти часа никто не подходил к незнакомке.
Тогда у Дика терпение истощилось. Он подошел к ней, не обращая внимания ни на ее волнение, ни на явное ее недоумение, и сказал:
— Простите, сударыня, что я, не имея чести быть знакомым с вами, беру на себя смелость заговорить. Дело в том, что я разыскиваю того господина, с которым вы сегодня ужинали здесь. Быть может, вы будете любезны сказать мне, где он в настоящее время находится?
Она нахмурила брови и враждебно взглянула на Дика.
— Вы говорите о сенаторе Марке Галлане? — спросила она.
— Именно о нем.
— А разве его в гостинице нет?
— К сожалению, нет. Ведь он уехал с вами.
— Да, но проехал только несколько кварталов. Потом вышел из машины и заявил, что через час будет здесь.
Она уже хотела отвернуться, но Дик снова спросил:
— Не говорил ли вам сенатор о том, что он думает предпринять? Быть может, он заехал в какой-нибудь театр?
— Не думаю. Он сказал, что должен зайти куда-то по делу, а затем собирался вернуться в гостиницу и заняться своей корреспонденцией. Разве он не у себя?
— Нет, сударыня.
Она отвернулась и отошла в сторону, не кивнув даже головой.
«Она вернулась сюда одна, — подумал Дик, — а Ник шел к автомобилю точно пьяный. Это подозрительно. Большого ума не нужно, чтобы почуять тут недоброе. Она, быть может, завезла его куда-нибудь. Возможно, что она как раз и принадлежит к числу тех шпионов, которых Ник хотел привлечь своим гримом».
Дик пока удовольствовался тем, что стал наблюдать за показавшейся ему подозрительной женщиной.
Но вдруг он вздрогнул.
К прелестной незнакомке подошел изящно одетый, но невзрачный на вид и узкогрудый мужчина, судя по смуглому лицу и темным глазам — южанин, и сел рядом с ней в одно из больших кожаных кресел.
Это был не кто иной, как Дюмон, адъютант и заместитель барона Мутушими, тот самый, который в свое время, казалось, предал своего начальника, на самом же деле оказал ему содействие и помог бежать.
Теперь Дик сразу понял, что прелестная незнакомка тоже принадлежала к числу клевретов Мутушими. Он начал сильно беспокоиться по поводу постигшей его начальника участи.
В этот день на Ника Картера было произведено целых три покушения, а теперь он и вовсе исчез. Дик был уверен, что Ник Картер отсутствовал не по своей воле.
Дик обратился к Графтону, постоянному сыщику гостиницы, но тот не мог ему дать никаких указаний относительно прелестной незнакомки. Он не знал ни ее, ни ее спутника, хотя не раз уже видел их в гостинице.
Когда Дик поделился с ним своими опасениями, Графтон сказал:
— Надо будет нам обоим наблюдать за ними. Эта дама и без того неприятна управлению гостиницы. Как вам известно, мы не допускаем сюда сомнительных личностей, как бы искусно они ни скрывались под маской изящных манер. Но, с другой стороны, мы должны соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не оскорбить ту или другую даму из хорошего общества. Трудно провести грань между порядочными и сомнительными женщинами, но я с удовольствием воспользуюсь случаем выследить эту миссис. Правда, если она уедет вместе со своим спутником, то мне больше будет нечего делать. Хотите, я буду наблюдать за ним, а вы за нею?
Дик, конечно, согласился. Он охотно перегримировался бы, чтобы незнакомка не могла его узнать, но времени на это не было, так как, едва он окончил беседу с Графтоном, как сомнительная парочка встала и направилась к выходу.
Таким образом, Дику пришлось положиться исключительно на себя одного при исполнении взятой им на себя задачи.
Вопреки ожиданию, незнакомка вернулась в гостиницу пешком. Это обстоятельство еще более усилило опасения Дика. Он думал о том, что, быть может, Ник Картер был оглушен или загипнотизирован и завезен куда-нибудь далеко.
Дик хорошо знал, что не следует упускать из виду таинственную незнакомку, так как иначе не было бы никакой надежды на освобождение любимого начальника от власти преступников, которым она, несомненно, его передала.
Надо было даже рискнуть обнаружить перед Дюмоном свое намерение выследить таинственную женщину. Но это было не слишком важно, так как за Дюмоном взялся наблюдать Графтон, весьма опытный сыщик.
— Поезжайте вон за той коляской, я заплачу вдвое, только не теряйте ее из виду! — крикнул Дик кучеру коляски, в которую он сел.
Дюмон стоял тут же и слышал каждое слово. Сначала он злобно посмотрел на Дика, но потом тоже взял коляску и, в свою очередь, обещал своему кучеру двойную плату за быструю езду.
Началась погоня.
Коляски объездили чуть ли не весь город.
Незнакомка, по-видимому, заметила, что за ее коляской едет другая, и потому она отдала своему кучеру приказание часто менять направление, чтобы заставить своего преследователя потерять след.
Но это ей не удалось. Когда ее коляска въехала на паром, поддерживающий сообщение между 133-й улицей Нью-Йорка и соседним Штатом Нью-Джерси через реку Гудсон, коляска Дика последовала туда же и стала на пароме рядом с преследуемой.
Едва только Дик вышел, чтобы пройтись по парому и размять ноги в течение десяти минут, пока паром переправится через реку, из другой коляски вышла таинственная незнакомка.
Лицо ее выражало дикую злобу, и глаза сверкали яростью, когда она увидела молодого сыщика. Тот любезно поклонился ей, так как считал излишней дальнейшую игру в прятки.
— Вы осмеливаетесь преследовать меня? — прошипела она.
— Да, — ответил Дик с улыбкой, хотя ему вовсе было не до смеха.
— На каком основании?
— На том, что я разыскиваю сенатора Марка Галлана, причем я уверен, что вы можете проводить меня к нему кратчайшим путем.
Она отошла на шаг и смерила его сверкающим взглядом с головы до ног.
Но вдруг она весело захохотала, указала рукой на свою коляску и сказала:
— Мне будет легко снять с себя это подозрение. Если вы не только ограничиваетесь тем, что оскорбляете дам, а имеете еще и мужество постоять за себя перед их мужьями, то я предлагаю вам сесть ко мне в коляску. Тогда вы скоро узнаете, на чем основано ваше глупое предположение.
Высокомерие прелестной незнакомки обозлило Дика и заставило его позабыть свое обычное благоразумие.
Он чувствовал, что она хочет заманить его в ловушку, но ему казалось, что он сумеет оказать ей сопротивление и расстроить злые козни женщины, как бы хитро они ни были сплетены.
— Пусть будет по-вашему, — насмешливо ответил он, — я с благодарностью принимаю ваше приглашение, так как я только того и желаю, чтобы быть вблизи вас, пока не найду сенатора.
Он вошел в коляску в полной уверенности, что не даст себя одурачить этой женщине.
Когда Ник Картер на другое утро проснулся и огляделся вокруг, ему сначала показалось, что чья-то исполинская рука сильно сдавливает ему мозг и что от этого у него не только страшно болит голова, но и отнялась способность ясно мыслить о том, что с ним произошло и где он теперь находится.
Он лежал в слабо освещенном помещении на каком-то диване. Плотные шторы на окнах были почти совершенно закрыты и пропускали очень мало света.
Мало-помалу к Нику Картеру вернулась способность мыслить, и он стал вспоминать последние события до того момента, когда он потерял сознание.
Он вспомнил, что в ресторане Мамонтовой гостиницы прелестная незнакомка обдала его облаком дыма от папиросы, что он вдохнул тот самый благоухающий дурман, который уже один раз лишил его сознания и победы над Мутушими.
Как же это могло случиться? Каким образом мог он не догадаться, кто скрывается под маской красавицы? Почему он не узнал в мнимой знакомой сенатора Вишневый Цветок, известную в Вашингтоне под именем графини Черри, родственницу микадо?
Ник Картер встал с дивана и потянулся.
Затем он окинул внимательным взглядом помещение, но ничего особенного не увидел.
Взглянув в зеркало, он заметил, что он все еще в гриме сенатора Марка Галлана, что давало ему основание полагать, что его еще не узнали.
Подойдя к окну, он раздвинул шторы и увидел, что окна защищены не только толстой железной решеткой, но и деревянными ставнями, которых ему не удалось открыть. Сквозь щели в ставнях он увидел, что здание, в котором он находился, было окружено густыми деревьями.
Судя по безмолвной тишине кругом, здание было расположено где-нибудь далеко за городом, вдали от жилых мест.
— Значит, меня завезли в такое место, откуда никакие крики о помощи не будут услышаны, — проворчал Ник Картер, снова посмотрел в зеркало и насмешливо поклонился своему изображению. — Да, нечего сказать, ловко попался. Хуже ты, брат, не мог попасться, даже если бы ты на самом деле был сенатором. Положим, век живи — век учись. Разве можно было подумать, что эта женщина-дьявол хочет одурманить меня дымом от папиросы? Она, конечно, сама-то не затянулась, а пустила дым мне в лицо, так что я должен был вдохнуть его волей-неволей. Ловко, очень ловко, надо отдать ей справедливость. В итоге получается, что я в плену у Мутушими, а не он у меня.
Ник Картер начал осматривать свою комнату.
Он обратил внимание на две двери, из которых одна вела, по-видимому, в коридор, а другая в соседнюю комнату.
Он предположил, что обе двери заперты снаружи. По отношению к двери, которая выходила в коридор, предположение его оправдалось. Но вторая дверь поддалась, и Ник Картер очутился в узком проходе, в другом конце которого находилась еще дверь.
Эта дверь тоже оказалась незаперта.
Едва Ник Картер успел ее приоткрыть, как невольно отшатнулся.
Если его похитители намеревались устроить ему особый сюрприз, то им это великолепно удалось.
В комнате за дверью, к несказанному изумлению Ника Картера, находились Дик и Патси.
Молодые сыщики тоже в недоумении уставились на него. В полутемном помещении они, очевидно, не могли разобрать, кто именно явился: сенатор или двойник его, Ник Картер.
Сыщик чуть не вскрикнул от ужаса и злобы. Разглядев своих помощников, которые лежали на полу без движения, он увидел, что на них надеты так называемые «смирительные рубашки» и что ноги их закованы в тяжелые кандалы.
Они были прикованы к стенам друг против друга. Возле каждого на полу лежал матрас, рядом с которым стоял стул. Цепи были настолько длинны, что узники могли лечь на матрас и сесть на стул.
Помещение, в котором находились молодые сыщики, походило на комнату, в которой очнулся Ник Картер, только обстановка в нем была еще более скудная. Окна тоже были защищены решетками и ставнями.
В общем, помещение производило впечатление камеры дома для умалишенных.
Ник Картер не сразу опомнился от своего изумления. Ведь он полагал, что Патси находится в Вашингтоне, а Дик в Мамонтовой гостинице, а тут вдруг и тот и другой оказались заключенными в том же здании, где он сам был пленником.
— Я и не знаю, говорить ли мне вам «ты» или «вы», — заговорил Дик. — Вы сенатор Мак Галлан или ты, упаси Боже, Ник Картер?
Несмотря на серьезное положение, в котором он находился, Ник Картер громко расхохотался. По смеху Дик и узнал его.
— Мое почтение, — сказал он, — я так и думал, что это ты. Я последовал за этой женщиной, которая увезла тебя, и она же, по-видимому, провела и меня как нельзя лучше. Снотворный порошок, понимаешь ли? У меня и теперь еще голова трещит, точно я выпил целую бочку шампанского.
— Чертовски хитрая баба! — заметил Ник Картер, подошел к своим помощникам и шепнул: — Возможно, что кто-нибудь нас подслушивает, а потому будет лучше, если я буду продолжать играть роль сенатора. Имейте это в виду.
Затем он продолжал:
— Не понимаю, почему они не связали и меня. Из моих карманов, правда, вынули все, до носового платка включительно, не говоря уже о револьвере или отмычке. Тем не менее я попытаюсь снять с вас смирительные рубашки. У вас, вероятно, руки и ноги занемели. Должно быть, нас завезли в сумасшедший дом или что-нибудь в этом роде.
Нику Картеру без особого труда удалось снять рубашки, к великому удовольствию обоих его молодых помощников. Их положение все еще было весьма неприятно, хотя они все-таки имели теперь возможность вытянуться и пошевелиться.
— Жаль, что у меня нет моей отмычки, — вздохнул Ник Картер, — а ногтями не отомкнешь ваших кандалов. Опасаюсь, что вам придется еще некоторое время поносить эти украшения.
— Тебя привезли сюда в автомобиле? — спросил Дик.
— Полагаю, что да, хотя, откровенно говоря, я понятия не имею, сидел я в автомобиле или нет.
— Сидел, сидел. Я сам видел, как ты вместе с прелестной незнакомкой сел в автомобиль, — заявил Дик.
Он рассказал своему начальнику о событиях минувшей ночи и заключил свое повествование замечанием:
— Один Бог ведает, что с нами будет дальше. Но мне почему-то кажется, что мы находимся где-нибудь в Нью-Джерси, судя по тому, что мы переезжали через реку на 133-й улице.
— Значит, Дюмон был в Мамонтовой гостинице, — проговорил Ник Картер, — в таком случае ты, Патси, конечно, не мог найти его в Вашингтоне.
— Да разве я был в Вашингтоне? — ответил Патси с глубоким вздохом. — Видели ли вы когда-нибудь такого болвана, как я? Наверно, не видели.
— Что делать, Патси, — отозвался Ник Картер, — нам всем нечем гордиться. Но почему же ты не исполнил моего распоряжения?
— Да потому, что я болван и останусь болваном! — сердито буркнул Патси. — Слушайте, что было. Я собирался отправиться на вокзал, как вдруг наткнулся на Дюмона. Я подумал, что хорошо было бы выследить его и пошел за ним по пятам. Обошли мы забегаловок так двадцать, но ни в одной из них он не засиживался. Стоило мне войти в переднюю дверь, как он уже выходил в заднюю, причем, казалось, он совершенно не замечал меня. Вот в этом-то и моя глупость! Когда я вошел в двадцать первую забегаловку, на меня накинулась целая ватага, исколотила меня как нельзя лучше, связала по рукам и ногам, так что я лишился чувств. Долго ли я пролежал в бессознательном состоянии, не знаю, но когда я очнулся, то увидел, что нахожусь в этой комнате. Спустя несколько часов привезли Дика, который, очнувшись, был чрезвычайно обрадован моим присутствием.
— Да, мы все втроем попались, как самые безмозглые дураки! — заметил Ник Картер. — Интересно знать, что теперь предпримут наши противники.
За все время своей славной деятельности Ник Картер первый раз был в таком положении, когда никто из его помощников не мог явиться ему на выручку.
Тен-Итси находился далеко, у себя на родине, двоюродная сестра Ида, состояние здоровья которой за последнее время оставляло желать много лучшего, была на водах. Лакей Иосиф сам по себе был прекрасный человек, вполне преданный своему хозяину, но он годился в сыщики, как сапожник в министры.
Таким образом, помощи ждать было неоткуда.
Положение было весьма серьезно.
Все втроем задавали себе прежде всего вопрос: куда же девался настоящий сенатор Марк Галлан?
Быть может, его привезли тоже в этот же дом и он томится где-нибудь в соседней комнате?
Если это было так, то грим Ника Картера был излишен. Тогда было ясно, что его самого и его помощников привезли сюда лишь для того, чтобы Мутушими мог исполнить свою клятву и отомстить за прежнее.
Сыщики стали обсуждать всевозможные планы бегства. Но все эти планы оказывались неосуществимыми.
Для того чтобы думать о бегстве, надо было прежде всего снять с Дика и Патси оковы, а без инструментов не было никакой возможности сделать это.
Далее было совершенно невозможно проломить эти крепкие стены и запертые крепко-накрепко двери или открыть окна, защищенные двухдюймовыми решетками.
Чем больше думали пленники, тем положение их казалось им безнадежнее.
Они начали уже привыкать к мысли, что наступил их конец, если только избавление не совершится каким-нибудь чудом. Но чуда ждать было неоткуда.
Так проходил час за часом. Никто не отзывался на их стук и крики.
— Мне кажется, что нас привезли в уединенный, нежилой дом и оставили на произвол судьбы, — уныло проговорил Дик.
Даже Ник Картер, который никогда не отчаивался, пришел в уныние.
Тщетно ломал он себе голову, как бы выйти на свободу. Не было даже возможности снять оковы с его помощников, так что их услугами нельзя было пользоваться.
Тщетно пытался Ник Картер как-нибудь открыть ту или другую цепь. Он только расцарапал себе руки, а успеха не добился.
Он мог только облегчить до некоторой степени положение своих помощников.
Надо было прежде всего придумать какой-нибудь выход для себя самого. Если бы ему далось выйти на свободу, то тогда было бы уж нетрудно вызвать помощь и избавить Дика и Патси от участи умереть голодной смертью.
Но и эта надежда не могла оправдаться, и Нику Картеру пришлось сознаться, что выхода не было.
Он тщетно старался смастерить какие-нибудь инструменты из ножек от стульев, но как только он собирался пустить их в ход в качестве рычагов, они разлетались вдребезги.
— Все-таки одна надежда еще есть, — злобно проговорил Ник Картер, — придет же наконец кто-нибудь с пищей и водой, и если я не схвачу его, то пусть меня повесят!
— Вряд ли кто-нибудь придет, — вздохнул Патси, — я нахожусь здесь уже не менее суток, а до сих пор никто еще не появился.
Ник Картер ничего не ответил, но лицо его омрачилось.
Он хорошо знал коварство Мутушими, во власти которого они теперь находились, и знал также, что Мутушими не побрезгует никакими средствами, чтобы больнее отомстить своим врагам. Можно было ожидать, что он завез сыщиков в уединенное место только для того, чтобы заморить их голодом и жаждой.
Наконец день пришел к концу. Настала длинная томительная ночь.
Ник Картер не мог сомкнуть глаз ни на минуту.
Он беспокойно метался на своем диване и прислушивался к малейшему шороху извне. Но тишина прерывалась лишь шумом деревьев или криком совы.
Снова взошло солнце, и свет его проник в щели ставней.
Прошел и этот день.
Узники не жаловались, а напротив, подбадривали друг друга, чтобы не пасть духом и не унывать.
Но когда прошла и вторая ночь и никто опять не явился, то даже Ник Картер пришел в уныние. Он не сомневался в том, что Мутушими решил уморить их голодом.
Патси уже относился ко всему как-то равнодушно. Лишь изредка он пытался заговорить беспечным тоном о надежде на освобождение, но сразу было видно, что на самом деле он уже ни на что больше не надеялся.
Дик крепился. Он время от времени придумывал что-нибудь новое для выхода из их ужасного положения, но все его намерения разбивались об невозможность привести их в исполнение.
На третье утро Патси в полузабытьи лежал на своем матрасе, и лишь с трудом удалось на время поднять его.
Дик тоже притих. Он в глубоком раздумье сидел на полу, уставясь глазами бесцельно в одно место.
Ник Картер чувствовал себя намного лучше своих помощников. Так как он не был закован, он мог прохаживаться взад и вперед и тем отгонять сон, являющийся предвестником голодной смерти.
Он все еще придумывал средства для бегства, все еще пробовал и старался расшатать толстые железные прутья решетки на окне, но, конечно, не мог, изможденный трехдневным голоданием, сделать того, что ему бы не удалось, даже когда он был еще вполне бодр.
Наконец настало послеобеденное время четвертого дня.
Вдруг в коридоре раздались быстро приближающиеся шаги.
Сила воли Ника Картера еще не была сломлена. Он решил схватить любого, кто к ним явится, и потому неслышно подошел к двери, на пороге которой, как ему казалось, должен был появиться пришедший.
Кто-то отодвинул наружные засовы, в замках заскрипели ключи. Дверь открылась, и Ник Картер, подобно голодному тигру, кинулся на свою жертву.
Оказалось, что за первой дверью находилась еще вторая, решетчатая, железная дверь, которая и отделяла его от пришельца.
За железной решеткой появилось жестокое лицо коварного барона Мутушими.
— Приветствую вас, господа! — любезно проговорил он. — Как изволите себя чувствовать? Хорошо?
Невзирая на револьвер, которым Мутушими угрожал Нику Картеру, последний набросился бы на своего врага, если бы он не сознавал, что этим только ухудшит положение свое и своих помощников.
Вот почему он стиснул зубы и заставил себя остаться спокойным, хотя в груди у него кипела дикая злоба.
— Вы, кажется, говорили как-то, мистер Картер, что хотите меня уничтожить, как вредное насекомое? — насмешливо спросил Мутушими.
— Я и не успокоюсь до тех пор, пока это мне не удастся, — отозвался сыщик.
— Стало быть, этого никогда не будет. Как человек разумный, вы должны понять, что из этой темницы против моей воли не выберетесь ни вы, ни ваши помощники, ни тот четвертый, на которого вы в настоящее время очень похожи.
— Вы явились сюда только для того, чтобы заявить мне об этом? — резко оборвал его Ник Картер.
— Я, кроме того, хотел посмотреть, как отразился на вашем здоровье прекрасный уход, который я прописал вам, — насмешливо произнес Мутушими. — Впрочем, вы правы, мистер Картер. Я явился сюда в предположении, что теперь вы вполне готовы, чтобы выслушать мое предложение. Не забывайте, что мне стоит сказать одно только слово, и эта железная дверь откроется и вам будет подан роскошный обед, вам и тому четвертому, который в настоящее время тоже пользуется моим гостеприимством.
— Какое же вы нам ставите условие? — слегка дрогнувшим голосом спросил Ник Картер. — Но, впрочем, прежде чем вы будете продолжать, выслушайте, что я вам скажу. Я готов на всякие, даже самые широкие уступки, если только таким путем могу спасти моих друзей от ужасной смерти, но только в том случае, если я не буду вынужден поступиться честью и совестью.
— Поразительное у вас, американцев, понятие о чести, — насмешливо перебил его Мутушими. — На людях вы хвалитесь и кичитесь вашей честностью, а исподтишка берете взятки. Вы презираете нас, японцев, а сами не стесняетесь отнимать у бедняков последние гроши тем, что взвинчиваете цены на предметы первой необходимости. Бросьте неуместную гордость, это самообман. Гордость существует только в вашем воображении. Я требую от вас безусловного подчинения моей воле и за это предлагаю вам миллионы.
— Можете не продолжать говорить об этом! — решительно заявил Ник Картер. — Видит Бог, я с радостью отдал бы последнюю каплю крови, чтобы спасти моих друзей! Но выше жизни я ценю свою честь и свою совесть! Нет, барон Мутушими, изменника вы из меня не сделаете! Вы можете заморить меня голодом, это теперь в вашей власти, но я умру таким, каким жил — честным и порядочным человеком!
— Ну что же, я заставлю вас голодать еще несколько дней, — захохотал Мутушими, — впрочем, нет. Я не могу мучить таких славных людей, я вам дам, по крайней мере, воды. Правда, ее у меня немного, но все же хватит помочить губы.
С этими словами он показал маленькую фарфоровую чашечку, которую до этого держал за спиной.
Изнемогавшие от жажды сыщики испытывали ужасные мучения, когда увидели, как Мутушими, дьявольски улыбаясь, наклонил чашку так, что несколько капель воды упало на пол.
— Это вода свежая, холодная, чистая, — проговорил он при этом, — образумьтесь, Ник Картер. Вам стоит сказать слово, и вы получите воду и пищу, вы получите миллионы и будете иметь возможность купить все, что есть на земле хорошего. А вы не решаетесь воспользоваться, стесняясь какими-то нелепостями вроде чести и совести. Да разве кто-нибудь будет интересоваться, честен ли был Ник Картер, если он умрет и тело его будет разлагаться в этом доме, куда не ступит нога человека еще долгие годы? Вместо вас жизнью будут пользоваться живущие, а хуже всего то, что никто никогда не узнает о вашем подвиге. А тут вот есть вода — свежая, живительная влага! О, как она хороша!
Мутушими увлекся в своем дьявольском издевательстве до того, что просунул чашку с водой сквозь решетку дверей, намереваясь брызнуть в лицо Ника Картера несколько капель.
Одним огромным прыжком Ник Картер очутился возле дверей и схватил руку Мутушими с такой силой, что вода вылилась, а чашка упала и разбилась.
Дик и Патси глухо застонали.
Они видели, как вода вылилась, но были уже настолько слабы, что не могли понять, что именно произошло в этот момент.
С поразительным присутствием духа Ник Картер воспользовался моментом для решительного выступления.
Капля воды, которую принес Мутушими для того, чтобы издеваться над сыщиками, все равно не могла ничем помочь их страданиям. Зато Нику Картеру представился иной выход.
Тщетно барон Мутушими пытался вырваться. Когда он замахнулся другой рукой, чтобы ударить Ника Картера по лицу, сыщик схватил его и за эту руку.
Несмотря на то, что Ник Картер ослабел вследствие трехдневной голодовки, он все-таки в сравнении с Мутушими по силе был богатырем.
Он крепко держал барона, как тот ни рвался и ни метался. Ник Картер скорее дал бы изорвать себя на клочки, чем выпустить своего смертельного врага.
Барон Мутушими ревел и кричал, а Ник Картер все крепче сжимал ему руки. Так продолжалось несколько минут, пока наконец Мутушими отказался от сопротивления.
— Слушайте, барон, — вдруг заявил Ник Картер решительным голосом, — если вы не хотите, чтобы я разукрасил вашу отвратительную рожу, а вы боитесь этого, я вижу, и если вы не хотите, чтобы я вас задушил, то повинуйтесь моим приказаниям! Поняли?
— Понял, — задыхаясь от злобы, простонал барон Мутушими.
— Одной рукой я вас теперь выпущу, но другой буду держать крепко. Если вы осмелитесь отдернуть свободную руку, то я приведу в исполнение свою угрозу без малейшего замедления. Ну что же, вы оставите руку на решетке?
— Оставлю.
— Вот и отлично!
Ник Картер выпустил одну руку Мутушими и подождал немного, чтобы убедиться в послушании японца. Затем он достал из кармана кусок проволоки, которую нашел, когда ломал мебель.
Прежде чем японец успел сообразить, в чем дело, Ник Картер с быстротой молнии привязал его руку к решетке, так что тот не мог отойти от дверей.
— Погодите, барон, это еще не все, — злобно усмехнулся Ник Картер, вынул другую проволоку и привязал ею голову Мутушими так, что тот не мог пошевельнуться, если не хотел быть задавленным в петле.
Теперь только Ник Картер нагнулся и достал револьвер, который уронил Мутушими в тот момент, когда Ник Картер напал на него.
— Отлично, он заряжен, — сказал Ник Картер, взглянув на револьвер. — Я весьма благодарен вам, барон, если теперь явится хотя бы тысяча ваших друзей, то вы не уйдете от меня. Зарубите себе это на носу! При первой попытке напасть на меня или моих друзей я пристрелю вас, как собаку!
— К чему все это! Уйти отсюда вы все равно не можете, — прохрипел Мутушими.
Он так дрожал от страха, что у него зуб на зуб не попадал, и он с трудом произносил слова.
— Вы сейчас узнаете, к чему я все это делаю. Сначала скажите, кто еще, кроме вас, находится здесь в доме? — спросил Ник Картер с таким спокойствием, что можно было только поражаться.
— Кроме меня, еще два… два…
— Успокойтесь, барон, а то вас сведут судороги. Я хочу знать, что у вас находится в карманах.
— Ничего интересного для вас.
— Уж позвольте мне самому решить, что мне интересно и что нет.
Ник Картер вынул из карманов своего пленника складной нож, бутылочку с хлороформом, толстую записную книжку, сплошь испещренную заметками на японском языке, и большую связку с ключами. Все остальное он оставил в карманах японца.
— Вот эту-то связку с ключами я и искал! — радостно воскликнул Ник Картер. — А теперь, барон, если вы дорожите вашей жизнью, то крикните «стой», когда я дойду до того ключа, которым можно открыть оковы моих друзей; советую вам не обманывать меня. Знаете, барон, до сего дня я не знал, что во мне таится кровожадный зверь, но теперь этот зверь проснулся, и если вы рискнете довести меня до крайности, то я с наслаждением задушу вас собственными руками.
На бледном лице японца появилось выражение смертельного ужаса. Он дрожал от страха всем телом.
— Вы легко найдете этот ключ. Это самый большой плоский ключ, — простонал он.
— Хорошо. А где ключ от этих дверей?
— Следующий по размерам.
Ник Картер отыскал указанный ему ключ, с большим усилием протиснул руки сквозь решетку, достал замок и вставил ключ.
Он повернул ключ, сорвал замок и открыл дверь.
Ник Картер вышел на свободу.
Но даже теперь, несмотря на свою безумную радость, Ник Картер сохранил самообладание. Он понимал, что надо было оставаться хладнокровным, чтобы осилить все дальнейшие опасности.
Первым долгом он, взяв в руки револьвер, отправился искать воду.
Искать пришлось недолго. В комнате был накрыт стол.
Оказалось, что Мутушими сказал правду: на случай, если бы Ник Картер ему подчинился, здесь был сервирован роскошный обед. В холодильниках стояли вина и ликеры, но ими Ник Картер не интересовался.
Он схватил графин с водой и стакан и вернулся к своим помощникам.
Дик и Патси, изможденные долгой голодовкой, совершенно безучастно смотрели на борьбу Ника Картера с Мутушими, но, когда увидели, как Ник наливает в стакан воду, они встрепенулись так, что их цепи зазвенели.
Ник Картер чуть не заплакал от радости, глядя на них. Правда, ему самому безумно хотелось пить, но он пересилил себя.
— Дик, мужайся, — произнес он, — сначала я напою Патси, он моложе и слабее тебя.
Патси дрожал от нетерпения и чуть не пролил весь стакан. Но когда Ник Картер стал поить его маленькими глотками, он мало-помалу начал успокаиваться.
Он выпил весь стакан и молящими глазами попросил еще.
— Погоди, Патси, сейчас опять настанет твоя очередь, — сказал Ник Картер и начал поить Дика.
Ни Дик, ни Патси не вспомнили о том, что сам Ник Картер, быть может, еще не пил.
Они упросили своего начальника предоставить им весь графин, а затем с глубоким вздохом свалились опять на свои матрасы.
Затем Ник Картер начал снимать оковы со своих помощников.
Оказалось, что Мутушими, который должен был присутствовать в бессильной злобе при всей этой сцене, говорил правду.
Наконец цепи упали — Дик и Патси были свободны.
Все эти манипуляции заняли много времени.
Когда Дик и Патси подкрепились настолько, что их можно было оставить одних, Ник Картер собрался произвести осмотр всего дома.
Он ничего не сказал им о накрытом столе в другой комнате, так как иначе они набросились бы на еду и этим навредили бы себе.
Сам он решил на обратном пути кое-чем закусить и наполнить еще раз графин водой.
— Послушайте, Дик и Патси, — обратился он к своим помощникам, — я попробую достать еще воды. Вы оставайтесь здесь с бароном и не уходите отсюда без моего разрешения. Ни в коем случае не переступайте порога, поняли?
Дик и Патси кивнули головой.
Ник Картер дал Дику складной нож, отобранный у Мутушими и сказал:
— Ты стань рядом с бароном, и, если кто-либо попытается освободить его, пырни его ножом.
— Если только он скорчит подозрительную гримасу, то пусть готовится к быстрому концу, — прошипел Дик, злобно поглядывая на Мутушими.
Дик при обыкновенных обстоятельствах никогда и не подумал бы мстить кому бы то ни было. Но тут он еще находился под впечатлением страшных мук, причиненных ему коварным японцем.
— Так вот, барон, не шевелитесь, если вы дорожите жизнью, — сказал Ник Картер, обращаясь к Мутушими, и отправился на осмотр дома.
С револьвером в руке он снова направился в ту комнату, где стоял стол с яствами.
Но и теперь он не поддался искушению поесть.
Но когда он в соседней комнате увидел большое ведро со свежей водой, то и он не устоял и большими глотками выпил несколько стаканов. Не забывая, однако, о своих помощниках, он налил графин, отнес его к Дику и Патси и затем снова отправился дальше.
Чем больше он ходил по комнатам, тем больше стал убеждаться, что Мутушими ему солгал.
Во всем доме он не заметил присутствия сообщников японца.
У подъезда стояла одноконная пролетка. Вожжи были привязаны к дереву. По-видимому, Мутушими прибыл один в пролетке и привез с собой в корзине провизию и вино. Корзина валялась в передней.
Ник Картер приготовил несколько бутербродов с мясом, ветчиной и сыром и отнес их своим помощникам, глаза которых неестественно расширились при виде этих лакомств.
Они в несколько минут проглотили все, что было.
— Ешьте медленно, а то будут судороги, — предупреждал Ник Картер, — ведь желудок у вас ослаб от голодовки.
— Пустяки, — воскликнул Патси, к которому уже успело вернуться хорошее настроение, — ничего не будет. Надеюсь, это был только первый опыт — то, что вы принесли.
Ник Картер не стал им мешать и принес еще поесть.
Сам он не мог есть. Гнетущая забота давила ему грудь.
Куда девался тот, из-за которого он навлек все эти опасности на себя и на своих помощников? Находился ли сенатор Марк Галлан в этом же доме? Был ли он вообще во власти Мутушими?
Во время вторичного обхода дома Ник Картер пришел к убеждению, что сенатор никоим образом не мог находиться здесь.
Ник Картер убедился, что здание представляло собой частную лечебницу для психически больных. Прежний владелец, стремившийся лишь к наживе, пользовался этим домом для того, чтобы держать в нем вполне здоровых людей, которые почему-либо были в тягость своим близким. В конце концов власти узнали об этом, лечебница была закрыта, а владелец ее был отправлен в тюрьму на многие годы, но не вынес этого и повесился в своей камере.
С того времени дом пустовал. Окрестное население далеко обходило его из суеверного страха перед привидениями, которые будто бы появлялись там по ночам.
Вот в это-то здание Мутушими и привез своих пленников.
За исключением тех двух комнат, в которых были заточены Ник Картер и его помощники, все помещения были открыты, так что сенатора нигде не могло быть.
Вернувшись по истечении часа к своим помощникам, Ник Картер узнал от Дика, что Мутушими некоторое время тому назад лишился чувств, так что пришлось немного отпустить петлю на его шее, иначе она бы его задушила.
Ник Картер одобрил это и при помощи вполне оправившихся своих помощников начал развязывать барона.
Они положили его на матрас, причем Патси с особенным удовольствием надел на него оковы, которые раньше были на нем самом.
Затем Ник Картер принес из столовой бутылку водки, при виде которой Дик и Патси пришли в неописуемый восторг. Они подкрепились, выпив довольно изрядное количество водки.
Ник Картер воздержался.
Он пытался привести в чувство барона, что потребовало немало времени.
Наконец Мутушими открыл глаза и оглянулся блуждающими глазами. При виде Ника Картера он вздрогнул и, по-видимому, вспомнил то, что произошло.
— Говорите правду, — обратился к нему Ник Картер, — где находится сенатор Марк Галлан? Но прежде чем отвечать, вспомните, что ваш ответ решает вашу судьбу! Так говорите же! Увезли ли вы сенатора и где он находится?
— Я все скажу, — простонал Мутушими в полном отчаянии, — но только пощадите мою жизнь.
— Говорите! — злобно повторил Ник Картер.
— Сенатор Марк Галлан был взят в плен почти тем же способом, как и вы, — с трудом проговорил японец, — я хотел задержать вас и ваших обоих помощников.
— Чтобы убить нас? Кто дал вам на это право?
— Убивать я вас не хотел, о нет! Ваши трупы мне не нужны, — отнекивался Мутушими, — я собирался убить вас только в том случае, если бы никакие убеждения не подействовали на вас. Но до этого дело не дошло бы. Моя система действует безукоризненно, мистер Картер. Вас я в конце концов тоже подчинил бы себе, поверьте мне. Да, теперь вы покачиваете головой, потому что победа осталась за вами, по крайней мере теперь. Но придет еще час, когда вы убедитесь в непогрешимости моей системы.
— А что вам нужно было от нас? Неужели вы на самом деле хотели сделать из меня, сенатора и моих помощников изменников?
— Я хотел служить своей родине! Японии нужны такие люди, как вы, Ник Картер! Японии, кроме того, необходимо получить в свое распоряжение влияние сенатора Марка Галлана. А то, что Японии необходимо, она получит.
— А какими же средствами вы собирались заставить меня подчиниться, если бы пытка голодом и жаждой не помогла?
— Об этом мы могли бы беседовать с вами в Японии, — ответил Мутушими со слабой улыбкой.
— В Японии? — воскликнули все три сыщика в один голос.
— А где же иначе?
— Опять я вас спрашиваю, барон, — продолжал Ник Картер, — где находится сенатор Марк Галлан? По всей вероятности, его на улице в день прибытия встретила графиня Черри? Не так ли?
— Совершенно верно, — ответил Мутушими. — Сенатор не хотел с ней показываться в Мамонтовой гостинице, но был так очарован ею, что не мог отказаться от удовольствия пригласить ее поужинать в одном из первоклассных ресторанов по соседству с гостиницей. Весьма естественно, что он пал жертвой тех же папирос, против которых не устояли даже вы.
— Конечно, конечно, — буркнул Ник Картер, с досадой вспоминая пережитое унижение. — Но где находится сенатор в настоящее время?
— На пути в Японию.
Ник Картер широко открыл глаза. Ему показалось, что он не расслышал.
— Что за чепуху вы болтаете? Сенатор Марк Галлан находится на пути в Японию?
— Именно в Японию, — спокойно ответил барон Мутушими, — мы отправили его товарным грузом в ящике, объявив, что внутри находятся шелковые товары.
— Черт знает что такое! — воскликнул Патси.
— Знаешь, Ник, этот негодяй врет не хуже самого дьявола, — заметил Дик.
Один только Ник Картер молчал, догадываясь, в чем было дело в данном случае.
Ему были известны таинственные приемы японских врачей, которые умеют приводить в совершенно безжизненное состояние живые существа. Состояние это может длиться целые недели и даже месяцы, смотря по желанию врачей. Циркуляция крови при этом совершенно приостанавливается, сердце прекращает свою деятельность, и деятельность мозга тоже может приостановиться. Между тем достаточно впрыснуть какое-то средство, состав которого тоже известен только японским врачам, и тело снова начинает оживать.
— И вы, барон, готовили нам точно такую же участь? — спросил Ник Картер.
Но Мутушими ничего не ответил.
Он снова впал в беспамятство.
Когда он закрыл глаза, Ник Картер дал Дику знак принести из столовой еще бутылку водки.
— Я тоже пойду с ним! — воскликнул Патси.
Молодые сыщики отправились в столовую.
По дороге Дик сказал своему товарищу:
— Не понимаю, что со мной делается, я ведь в предчувствия не верю, но у меня на душе очень тяжело. Мне кажется, нам следует еще раз обойти весь дом. Отнеси Нику водку и скажи, что я уже достаточно оправился и вернусь минут через десять.
— Ладно, — буркнул Патси, поглядывая на расставленные на столе яства, — но предварительно я еще перекушу. После четырехдневной голодовки поневоле захочется есть.
Дик тоже взял кое-что со стола и пошел дальше.
Тем временем Ник Картер занялся приведением в чувство Мутушими. После долгих усилий он наконец заставил его прийти в себя.
Вдруг он услышал чьи-то быстрые шаги.
— А, вот и вы, — крикнул он, не оборачиваясь, — давай сюда бутылку, Дик, я волью ему несколько капель, хотя теперь он мог бы обойтись и без этого!
— Ник Картер, обернитесь!
Сыщик вскочил, как ужаленный. Он услышал низкий, хорошо ему знакомый женский голос.
Неужели это была правда? Неужели на самом деле графиня Черри стояла на пороге, угрожая ему двумя револьверами? Неужели рядом с ней действительно стоял Дюмон?
Бывают мгновения, когда внезапный ужас сковывает все движения человека. Так было в эту минуту с Ником Картером.
Снова победа ускользала из его рук, снова он был застигнут врасплох.
Красавица с дьявольской улыбкой смотрела на него и вдруг воскликнула:
— Ни с места, Ник Картер! Или я пристрелю вас! Лучше убить вас, чем быть побежденной вами!
Но вдруг Ник Картер снова возликовал.
Он увидел, как сзади подкрадывается Патси, протягивая руки вперед, чтобы схватить графиню.
И тут Ник Картер принял отважное решение.
Он предпочитал умереть в борьбе за свободу, чем подчиниться приказанию врага.
Когда Патси протянул руки вперед, чтобы обхватить графиню, Ник Картер внезапно подался вперед и попытался выбить револьвер из рук своей противницы.
Но она выстрелила. Странно — не было ни вспышки от пороха, ни шума выстрела.
Но вместо этого Ник Картер опять ощутил тот чарующий, одурманивающий запах и, прежде чем успел сообразить, в чем дело, лишился чувств.
То же самое произошло с Патси. Дюмон быстро обернулся и прямо перед его носом выпустил заряд из такого же револьвера, каких у графини было два.
Патси тоже сделался жертвой японского снотворного порошка. А когда спустя несколько минут появился Дик, ему также пришлось разделить участь своих друзей. Он ощутил дивный запах цветов и тотчас же лишился чувств, не поняв даже, что, собственно, произошло.
На следующий день в газетах появились длинные сообщения о бесследном исчезновении сенатора Марка Галлана. Затем появилось известие о том, что знаменитый сыщик Ник Картер вместе со своими помощниками Диком и Патси, отправившись на поиски сенатора, тоже пропали без вести.
Тщетно заинтересованные люди ломали себе голову над вопросом, были ли увезены исчезнувшие или их убили.
Тем временем на товарном вокзале было сдано четыре длинных высоких ящика с шелковыми товарами. Ящики эти были отправлены через всю Америку до Сан-Франциско, а там были погружены на пароход, уходивший в сказочную Страну восходящего солнца.