Японский яз. и япон. литература. Японский яз., древнейшие литературные памятники которого насчитывают за собой около полуторы тысячи лет, по своему характеру тесно соприкасается с языком фино-татарским, или урало-алтайским, составляя также слова посредством слияния одних с другими и посредством суффиксов, и синтаксис его очень сходен с яз. манджу. Весьма вероятно, хотя еще не доказано, что и этимологически эти языки очень сходны между собой, но все-таки не следует удивляться, что яп. язык так далеко опередил своих братьев. Ведь более двух тысяч лет японцы живут своей жизнью на о-вах. Язык их распадается на различные диалекты, но преобладающим надо считать наречие Ямамо, особенно столицы Миако, и под именем „Ямамо Котобо“ всегда надо подразумевать чистый яп. язык, без примеси китайских слов и оборотов, так исказивших его с течением времени. Язык этот беден звуками, и первоначально каждый слог состоял лишь из одной гласной a, e, i, o, u с предшествовавшей согласной; из согласных звуков у тех есть лишь k, g, f, b, p; t, d; m, n, r, s, z; w, j. В последнее время вошла в употребление буква h в конце, составляющая особый слог. В общем язык насчитывает лишь 68 слогов. Несмотря на гибкость яп. языка, его способность к составлению сложных и производных слов, изучение его грамматики не представляет особых трудностей, но понимание и анализ текста часто затрудняется особенностями звуков, недостаточно прочной орфографией и ограниченным числом слов и предложений. Кроме того, каждый, желающий изучить древнейшие, чисто японские литературные памятники, должен понимать кит. язык и письмо. Влияние этикета на литературные выражения составляет особенность, свойственную вообще азиятским языкам. Для письма японцы употребляют азбуку, имеющую несколько разновидностей, причем каждая состоит из значков для 48 основных слогов и все эти значки взяты с китайского и порядок составлен по стишку, носящему название „iro ho“. Наиболее употребительной азбукой является „Катокона“, сокращение кит. знаков, употребляемая преимущественно в диалогах, и „фиракона“, или „хиракона“, наиболее употребительная и наиболее трудная. Каждый слог в ней может быть выражен большим или меньшим числом знаков, взятых из кит. скорописи („тцзао“). Чтобы облегчить понимание кит. текста и чтение его на яп. языке, изобретена особая система. С недавнего времени в Японии возникла целая партия молодых ученых, стремящаяся ввести в литературу латинский шрифт, и во главе ее стоит о-во Ромойи-Кайи, распространяющее посредством особой газеты свои идеи. Из грамматик яп. языка укажем: Альваризи (Амокути, 1598), Родригеца (Нагасаки, 1604, Макоо, 1630, Пар., 1825), Алькок (Шанхай, 1861); Гоффман (Лейпц., 1868), Броун (Шанхай, 1863), самоучебники Вальтера (Лейпц. 1882) и мн. друг. Из лексиконов известны: Калепани (Амакуза 1595), Гочкевича (Спб., 1857), Де Розни (Пар., 1856), Леман и др.
Литература. Сведения наши о яп. литературе очень скудны и поверхностны, хотя не мало ученых трудятся над исследованием этого матерьяла. Мы можем лишь видеть, что и прежде, воспринимая кит. культуру, японцы выказывали ту же способность, впечатлительность и гибкость ума, как и в настоящее время, когда они впитывают в себя европ. цивилизацию. Нам неизвестны еще имена яп. мыслителей и философов и надо думать, что самостоятельности по этой отрасли у них не существует, и они лишь разрабатывают кит. и индусские источники. Не так давно среди них появились публичные лекторы, и составленные ими лекции могут служить образцом народного красноречия. Мифология родной страны у них тщательно издается; история ее составляется по кит. образцу; география и естествоведение также не забыты, но особую любовь выказывают японцы к энциклопедии, но у них она служит скорее практическим, чем научным интересам. Этому можно приписывать и предпочтение ими иллюстрированных изданий, причем иллюстрации, несмотря на наивные погрешности в рисунке, очень живо и ярко сделаны. К подобного рода произведениям можно отнести и технологические сборники, изучение которых было-бы полезно и для нас. Преподавание у яп. состоит скорее в указаниях, чем в доказательствах, и главное внимание обращено на изучение кит. мудрецов. Поразительна у яп. заботливость о чтении для низших классов народа и для детей. За самую ничтожную плату каждый бедняк может купить толстую книгу с самым разнообразным содержанием, даже с лексиконом употребительных иностр. слов, с иллюстрацией важнейших исторических событий. Для юношества издается масса иллюстрированных книг. В поэзии яп. замечается две особенности: почти мечтательная восприимчивость красот природы и известный романтическо-героический дух народа. Первая черта ярче всего выступает в лирике, из произведений которой известен сборник песен VII в. „Man-yof-siu“. Строго национального эпоса в яп. литературе не существует, но зато роман имеет много представителей и распадается на три отдела: научно исторические романы, повидимому взяты с кит. образца; рассказы для народа, из которых некоторые переведены на англ. яз. („Tales of Old Japan“) и книга Танефико „Uki yo gata roku mai biyau bn“, роман из общественной жизни, написанный звучными стихами. Драма очень любима японцами, но для нас она почти недоступна по игре слов, слишком часто в ней встречающейся. При всех положительных качествах яп. литературы нельзя, конечно, отрицать того, что и ей не чужда нравственная грязь, но у яп. народа грязь так и считается грязью и ничем не прикрашивается, и если обойти эту теневую сторону, то нельзя не сказать, что в беллетристике, насколько мы могли ее узнать, господствует свежий и здоровый дух молодого народа. Героизм, самопожертвование, строгое чувство чести, милосердие к слабым, мужественная покорность судьбе, уважение законов и обычаев, презрение ко всему мелочному и низкому — вот черты, ярко отражающиеся в литературе. Пока еще не существует общей истории яп. литературы. Ср. „Transactions of the Asiatic Society of Japan“ (Токио); „Mitteilungen der Deutschen Gesellschaft für Natur- u. Völkerkunde Ostasiens“ (Токио); Гоффман, „Catalogus librorum et manuscriptorum japonicorum“ (Лейпц., 1845); Пажэ, „Bibliographie japonaise“ (Пар., 1859); Гоше, „Bibliotheka japonika“ (Вена, 1875); Чемберлэн, „The classical poetry of the Japonese“ (Лонд., 1880); Леквекс, „Le théâtre japonais“ (Пар., 1889); Флоренц, „Dichtergrüsse aus dem Osten“ (Переводы, Лейпц., 1894).