МЕТОД (греч. methodos — путь), в диалектич. материализме способ мышления, способ исследования, объяснения и изменения действительности. М., которым пользуются науки и философия каждой эпохи, исторически обусловлен социальными отношениями и уровнем развития наук последней. История знает два основных способа, мышления, два М.: диалектический и метафизический. Диалектический метод, являющийся высшей формой мышления (см. Энгельс, Анти-Дюринг, в кн.: Маркс и Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 20), исторически дан в трех формах: первая форма диалектики связана с древне-греческой философией, вторая — с классической немецкой идеалистической философией, третья, высшая форма диалектики, — с диалектическим материализмом Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина.

Стихийная диалектика древне-греческих философов была правильным, но в силу историч. условий еще наивным М. объяснения действительности. Рассматривая все явления мира в постоянном движении и изменении, древнегреческая философия обращала большее внимание «на ход движения, на переходы и сцепления, чем на то, что именно движется, переходит, сцепляется» (Энгельс, там же). В этом сказались и положительные и отрицательные стороны М. древне-греч. философов: «Несмотря, однако, на то, что этот взгляд верно схватывает общий характер всей картины явлений, он все же недостаточен для объяснения частностей, составляющих ее, а пока мы не знаем их, нам не ясна и общая картина» (Энгельс, там же, стр. 20—21). — Разработка М. детального исследования явлений природы, начатая греками александрийского периода и продолженная в Средние века арабами, быстро двинулась вперед в связи с ростом буржуазных отношений и развитием пауки и философии в 17 —18 вв. Именно в эту эпоху проблема научного М. приобрела острое практич. значение, поскольку разрыв между старой схоластической наукой и практикой, связанной с новым способом производства, стал нетерпим. Проблема М., поставленная во главу угла у родоначальников классической буржуазной философии Бэкона («Новый органон») и Декарта («Рассуждение о методе»), разрабатывалась так или иначе в этот период во всех крупнейших буржуазных философских системах. Для объяснения отдельных явлений природы необходимо было разложить и классифицировать их, а это требовало изучения их изолированно, вне всеобщей связи, развития и взаимодействия. Этот М. исследования привел, как указывает Энгельс, к успехам естествознания 15—18 вв. Но этот же способ изучения природы, способствовавший развитию естествознания в определенный период, стал препятствием для его дальнейшего развития. «Перенесенное Бэконом и Локком из естествознания в философию, это мировоззрение создало характерную ограниченность последних столетий: метафизический способ мышления» (Энгельс, там же, стр. 21).

Метафизика (см.) приобрела знание частностей общей картины явлений природы, но потеряла из виду природу в целом. Характерным для метафизич. М. является то, что он исследует явления вне их всеобщей связи: не знает развития как изменения, как движения от низших ступеней к высшим, абсолютизирует какой-либо один из моментов сложного и зигзагообразного процесса познания (см. Логика), превращает частный метод конкретной науки (например, математики или биологии) в универсальный М. познания заколов природы, общества и духовной жизни человека. Каждая из разновидностей метафизического М. имеет своей гносеологии, основой определенный момент процесса познания, вырванный из общей связи и противопоставленный другим. Так, в буржуазной науке метафизически противопоставляются индуктивный М. дедуктивному, аналитический синтетическому, эмпирический рационалистическому. Пи один из этих М., взятый сам по себе, не дает правильного отражения сознанием вечно развивающейся объективной действительности. Последняя мстит игнорирующему развитие метафизическому М. тем, что постоянно приводит к таким результатам, которые опровергают результаты, добытые им ранее. Энгельс на ряде примеров показывает, как «благодаря успехам теории развития даже вся классификация организмов отнята у индукции и сведена к „дедукции“, к учению о происхождении» (Энгельс, Диалектика природы, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 497). Метафизический М., исходящий из противоположности индукции и дедукции, анализа и синтеза, оказывается не в состоянии справиться с новейшими достижениями и потребностями естественных и общественных наук; он неизбежно приводит к агностицизму и фидеизму. Он стал реакционным и удерживается в буржуазной науке лишь в силу классовых интересов буржуазии и классовой ограниченности, а зачастую и прямого прислужничества ее ученых. Теория развития, к которой привел прогресс всех отраслей научного знания, находится в непримиримом противоречии с метафизич. М.

Метафизический М. уже во второй половине 18 и в начале 19 вв. был подвергнут критике с позиций диалектического идеализма классической немецкой философии (Кант, Фихте, Гегель). Последняя «нашла свое завершение в гегелевской системе, величайшая заслуга которой состоит в том, что она впервые представила весь естественный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. исследовала его в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии и пыталась раскрыть взаимную внутреннюю связь этого движения и развития» (Энгельс, Анти-Дюринг, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 23—24). Гегель по-новому поставил вопрос о М. философии. Согласно Гегелю, М. философии не должен быть чем-то чуждым ей, извне привносимым в нее. Философия как наука об общих законах бытия и мышления не может пользоваться М. других наук. Истинным философским М. является, по Гегелю, осознанный способ развития содержания самой философии, и постольку М. совпадает с философией. «Метафизика, как и вся вообще философия, резюмируется, по мнению Гегеля, в методе» (Маркс, Нищета философии, в книге: Маркс и Энгельс, Соч., т. V, стр. 359). Однако эта плодотворнейшая мысль не могла получить своего полного развития в рамках гегелевской идеалистич. философской системы, ибо диалектич. М., по Гегелю, исходит не из действительного развития природы и общества, а из силы, стоящей над ними и навязанной им в качестве предвечных законов мистического развития абсолютной идеи, законов, познание к-рых Гегель, вопреки собственному диалектич. М., считал исчерпанным в своей философской системе. Гегелевский диалектич. М., исходивший из идеалистич. решения основного вопроса философии, был идеалистически мистифицированной формой диалектики.

Материалистическая диалектика Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина есть единственно научный М. объяснения и изменения действительности. Марксистско-ленинский М. свободен от всякой непоследовательности, от всяких уступок ненаучным религиозным и идеалистическим взглядам. Лишь Маркс, создавший законченный диалектический и исторический материализм, лишил идеализм и религию их последних убежищ. «Углубляя и развивая философский материализм, Маркс довел его до конца, распространил его познание природы на познание человеческого общества» (Ленин, Соч., т. XVI, стр. 350). Маркс обогатил материализм диалектикой и создал совершенно новое мировоззрение — диалектический материализм. Это мировоззрение, которое является в то же время единственно научным методом, вовсе не представляет собой механического сочетания материализма Фейербаха с диалектикой Гегеля, как это пытался доказать меньшевиствующий идеализм — эта агентура троцкистско-бухаринских бандитов на философском фронте.

«Мой диалектический метод, — пишет Маркс, — не только в корне отличен от гегелевского, но представляет его прямую противоположность. Для Гегеля процесс мысли, который он под названием идеи превращает даже в самостоятельный субъект, есть демиург [творец] действительности, представляющей лишь его внешнее проявление. Для меня, наоборот, идеальное есть не что иное, как переведенное и переработанное в человеческой голове материальное» (Маркс, Послесловие ко второму изданию, в книге: Капитал, т. I, 8 изд., 1936, стр. XXI). «Марксистский диалектический метод характеризуется следующими основными чертами: а) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как случайное скопление предметов, явлений, оторванных друг от друга, изолированных друг от друга и не зависимых друг от друга, — а как связное, единое целое, где предметы, явления органически связаны друг с другом, зависят друг от друга и обусловливают друг друга.

Поэтому диалектический метод считает, что ни одно явление в природе не может быть понято, если взять его в изолированном виде, вне связи с окружающими явлениями, ибо любое явление в любой области природы может быть превращено в бессмыслицу, если его рассматривать вне связи с окружающими условиями, в отрыве от них, и, наоборот, любое явление может быть понято и обосновано, если оно рассматривается в его неразрывной связи с окружающими явлениями, в его обусловленности от окружающих его явлений.

б) В противоположность метафизике диалектика рассматривает природу не как состояние покоя и неподвижности, застоя и неизменяемости, а как состояние непрерывного движения и изменения, непрерывного обновления и развития, где всегда что-то возникает и развивается, что-то разрушается и отживает свой век.

Поэтому диалектический метод требует, чтобы явления рассматривались не только с точки зрения их взаимной связи и обусловленности, но и с точки зрения их движения, их изменения, их развития, с точки зрения их возникновения и отмирания.

Для диалектического метода важно прежде всего не то, что кажется в данный момент прочным, но начинает уже отмирать, а то, что возникает и развивается, если даже выглядит оно в данный момент непрочным, ибо для него неодолимо только то, что возникает и развивается. «Вся природа, говорит Энгельс, начиная от мельчайших частиц ее до величайших тел, начиная от песчинки и кончая солнцем, начиная от протиста (первичная живая клеточка. — Ред.) и кончая человеком, находится в вечном возникновении и уничтожении, в непрерывном течении, в неустанном движении и изменении» (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 484).

Поэтому, говорит Энгельс, диалектика «берет вещи и их умственные отражения главным образом в их взаимной связи, в их сцеплении, в их движении, в их возникновении и исчезновении» (там же, стр. 23).

в) В противоположность метафизике диалектика рассматривает процесс развития, не как простой процесс роста, где количественные изменения не ведут к качественным изменениям, — а как такое развитие, которое переходит от незначительных и скрытых количественных изменений к изменениям открытым, к изменениям коренным, к изменениям качественным, где качественные изменения наступают не постепенно, а быстро, внезапно, в виде скачкообразного перехода от одного состояния к другому состоянию, наступают не случайно, а закономерно, наступают в результате накопления незаметных и постепенных количественных изменений.

Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития следует понимать не как движение по кругу, не как простое повторение пройденного, а как движение поступательное, как движение по восходящей линии, как переход от старого качественного состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к сложному, от низшего к высшему. «Природа, говорит Энгельс, есть пробный камень диалектики, и современное естествознание, представившее для этой пробы чрезвычайно богатый, с каждым днем увеличивающийся материал, тем самым доказало, что в природе, в конце-концов, все совершается диалектически, а не метафизически, что она движется не в вечно однородном, постоянно сызнова повторяющемся круге, а переживает действительную историю. Здесь прежде всего следует указать на Дарвина, который нанес сильнейший удар метафизическому взгляду на природу, доказав, что весь современный органический мир, растения и животные, а следовательно также и человек, есть продукт процесса развития, длившегося миллионы лет» (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XIV, стр. 23).

Характеризуя диалектическое развитие, как переход от количественных изменений к качественным изменениям, Энгельс говорит: «В физике... каждое изменение есть переход количества в качество — следствие количественного изменения присущего телу или сообщенного ему количества движения какой-нибудь формы. Так, например, температура воды не имеет на первых порах никакого значения по отношению к ее капельно-жидкому состоянию; но при увеличении или уменьшении температуры жидкой воды наступает момент, когда это состояние сцепления изменяется и вода превращается — в одном случае в пар, в другом — в лед... Так, необходим определенный минимум силы тока, чтобы платиновая проволока стала давать свет; так, у каждого металла имеется своя теплота плавления; так, у каждой жидкости имеется своя определенная, при данном давлении, точка замерзания и кипения — поскольку мы в состоянии при наших средствах добиться соответствующей температуры; так, наконец, у каждого газа имеется критическая точка, при которой соответствующим давлением и охлаждением можно превратить его в жидкое состояние... Так называемые константы физики (точки перехода от одного состояния в другое состояние. — Ред.) суть большею частью не что иное, как название узловых точек, где количественное (изменение) прибавление или убавление движения вызывает качественное изменение в состоянии соответствующего тела, — где, следовательно, количество переходит в качество» (там же, стр. 527—528).

Переходя, далее, к химии, Энгельс продолжает: «Химию можно назвать наукой о качественных изменениях тел, происходящих под влиянием изменения количественного состава. Это знал уже сам Гегель... Возьмем кислород: если в молекулу здесь соединяются три атома, а не два, как обыкновенно, то мы имеем перед собой озон — тело, определенно отличающееся своим запахом и действием от обыкновенного кислорода. А что сказать о различных пропорциях, в которых кислород соединяется с азотом или серой и из которых каждая дает тело, качественно отличное от всех других тел!» (там же, стр. 528).

Наконец, критикуя Дюринга, который бранит во-всю Гегеля и тут же втихомолку заимствует у него известное положение о том, что переход из царства бесчувственного мира в царство ощущения, из царства неорганического мира в царство органической жизни — есть скачок в новое состояние, Энгельс говорит: «Это ведь гегелевская узловая линия отношений меры, где чисто количественное увеличение или уменьшение вызывает в определенных узловых пунктах качественный скачок, как, например, в случае нагревания или охлаждения воды, где точки кипения и замерзания являются теми узлами, в которых совершается — при нормальном давлении — скачок в новое агрегатное состояние, где, следовательно, количество переходит в качество» (там же, стр. 45—46).

г) В противоположность метафизике диалектика исходит из того, что предметам природы, явлениям природы свойственны внутренние противоречия, ибо все они имеют свою отрицательную и положительную сторону, свое прошлое и будущее, свое отживающее и развивающееся, что борьба этих противоположностей, борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся, между отживающим и развивающимся, составляет внутреннее содержание процесса развития, внутреннее содержание превращения количественных изменений в качественные.

Поэтому диалектический метод считает, что процесс развития от низшего к высшему протекает не в порядке гармонического развертывания явлений, а в порядке раскрытия противоречий, свойственных предметам, явлениям, в порядке «борьбы» противоположных тенденций, действующих на основе этих противоречий. «В собственном смысле диалектика, говорит Ленин, есть изучение противоречия в самой сущности предметов» (Ленин, «Философские тетради», стр. 263).

И дальше: «Развитие есть „борьба“ противоположностей» (Ленин, т. XIII, стр. 301).

Таковы коротко основные черты марксистского диалектического метода.

Не трудно понять, какое громадное значение имеет распространение положений диалектического метода на изучение общественной жизни, на изучение истории общества, какое громадное значение имеет применение этих положений к истории общества, к практической деятельности партии пролетариата.

Если нет в мире изолированных явлений, если все явления связаны между собой и обусловливают друг друга, то ясно, что каждый общественный строй и каждое общественное движение в истории надо расценивать не с точки зрения «вечной справедливости» или другой какой-либо предвзятой идеи, как это делают нередко историки, а с точки зрения тех условий, которые породили этот строй и это общественное движение и с которыми они связаны.

Рабовладельческий строй для современных условий есть бессмыслица, противоестественная глупость. Рабовладельческий строй в условиях разлагающегося первобытно-общинного строя есть вполне понятное и закономерное явление, так как он означает шаг вперед в сравнении с первобытно-общинным строем.

Требование буржуазно-демократической республики в условиях существования царизма и буржуазного общества, скажем, в 1905 году в России было вполне понятным, правильным и революционным требованием, ибо буржуазная республика означала тогда шаг вперед. Требование буржуазно-демократической республики для наших нынешних условий в СССР есть бессмысленное и контрреволюционное требование, ибо буржуазная республика в сравнении с Советской республикой есть шаг назад.

Все зависит от условий, места и времени.

Понятно, что без такого исторического подхода к общественным явлениям невозможно существование и развитие науки об истории, ибо только такой подход избавляет историческую науку от превращения ее в хаос случайностей и в груду нелепейших ошибок.

Дальше. Если мир находится в непрерывном движении и развитии, если отмирание старого и нарастание нового является законом развития, то ясно, что нет больше «незыблемых» общественных порядков, «вечных принципов» частной собственности и эксплуатации, «вечных идей» подчинения крестьян помещикам, рабочих капиталистам.

Значит, капиталистический строй можно заменить социалистическим строем, так же, как капиталистический строй заменил в свое время феодальный строй.

Значит, надо ориентироваться не на те слои общества, которые не развиваются больше, хотя и представляют в настоящий момент преобладающую силу, а на те слои, которые развиваются, имеют будущность, хотя и не представляют в настоящий момент преобладающей силы.

В восьмидесятых годах прошлого столетия, в эпоху борьбы марксистов с народниками, пролетариат в России представлял незначительное меньшинство в сравнении с единоличным крестьянством, составлявшим громадное большинство населения. Но пролетариат развивался, как класс, тогда как крестьянство, как класс, распадалось. И именно потому, что пролетариат развивался, как класс, марксисты ориентировались на пролетариат. И они не ошиблись, ибо, как известно, пролетариат вырос потом из незначительной силы в первостепенную историческую и политическую силу.

Значит, чтобы не ошибиться в политике, надо смотреть вперед, а не назад.

Дальше. Если переход медленных количественных изменений в быстрые и внезапные качественные изменения составляет закон развития, то ясно, что революционные перевороты, совершаемые угнетенными классами, представляют совершенно естественное и неизбежное явление.

Значит, переход от капитализма к социализму и освобождение рабочего класса от капиталистического гнета может быть осуществлено не путем медленных изменений, не путем реформ, а только лишь путем качественного изменения капиталистического строя, путем революции.

Значит, чтобы не ошибиться в политике, надо быть революционером, а не реформистом.

Дальше. Если развитие происходит в порядке раскрытия внутренних противоречий, в порядке столкновений противоположных сил на базе этих противоречий с тем, чтобы преодолеть эти противоречия, то ясно, что классовая борьба пролетариата является совершенно естественным и неизбежным явлением.

Значит, нужно не замазывать противоречия капиталистических порядков, а вскрывать их и разматывать, не тушить классовую борьбу, а доводить ее до конца.

Значит, чтобы не ошибиться в политике, надо проводить непримиримую классовую пролетарскую политику, а не реформистскую политику гармонии интересов пролетариата и буржуазии, а не соглашательскую политику «врастания» капитализма в социализм» [История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), Под редакцией Комиссии ЦК ВКП(б), Краткий курс, стр. 101—106].

Диалектико-материалистический М. развивался и развивается вместе с ростом опыта классовой борьбы, с развитием науки. — Высшим этапом в развитии диалектико-материалистического М. является ленинско-сталинский этап. Дальнейшее обогащение метод Маркса и Ленина находит в трудах товарища Сталина и его руководстве социалистическим строительством. Ленин и Сталин развили метод Маркса в борьбе с оппортунизмом 2-го Интернационала, в борьбе с реакционной буржуазной идеологией и ее подлой агентурой. Товарищ Сталин показывает, как в борьбе с ревизионизмом и оппортунизмом 2-го Интернационала «родился и выковался метод ленинизма», к-рый «является не только восстановлением, но и конкретизацией и дальнейшим развитием критического и революционного метода Маркса, его материалистической диалектики» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 издание, стр. 9 и 12). Теоретики 2-го Интернационала догматически увековечили формы и методы борьбы, характерные для периода «сравнительно мирного развития капитализма» (Сталин, там же, стр. 8), и, т. о., препятствовали перестройке и перевооружению пролетариата в наступившую полосу империалистических войн и революционных схваток пролетариата, когда «старые методы борьбы оказывались явно недостаточными и бессильными перед всесилием финансового капитала» (Сталин, там же). Противопоставляя большевизм оппортунизму, тов. Сталин говорит, что «между ними целая пропасть, ибо методы их работы диаметрально противоположны» (Сталин, О Ленине, 1937, стр. 5). Оппортунизм, не желая претворить в жизнь революционные положения марксизма, превращает их в мертвые формулы. «Расхождение слова с делом — такова основная болезнь этой группы» (Сталин, там же). Только в деятельности большевиков, коммунистов «учение Маркса сохраняет полностью свою живую революционную силу» (Сталин, там же, стр. 6).

Тов. Сталин указывает, что требования ленинского М. сводятся: «во-первых, к проверке теоретических догм 2-го Интернационала в огне революционной борьбы масс, в огне живой практики, т. е. к восстановлению нарушенного единства между теорией и практикой, к ликвидации разрыва между ними, ибо только так можно создать действительно пролетарскую партию, вооруженную революционной теорией.

Во-вторых, к проверке политики партий 2-го Интернационала не по их лозунгам и резолюциям (которым нельзя верить), а по их делам, по их действиям, ибо только так можно завоевать и заслужить доверие пролетарских масс.

В-третьих, к перестройке всей партийной работы на новый революционный лад в духе воспитания и подготовки масс к революционной борьбе, ибо только так можно подготовить массы к пролетарской революции.

В-четвертых, к самокритике пролетарских партий, к обучению и воспитанию их на собственных ошибках, ибо только так можно воспитать действительные кадры и действительных лидеров партии.

Таковы основа и сущность метода ленинизма» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 издание, стр. 9).

В борьбе против всех врагов марксизма, врагов рабочего класса, врагов социализма Ленин и Сталин оттачивали острейшее орудие революционного М. Метод ленинизма есть дальнейшее развитие Лениным и Сталиным революционного диалектико-материалистич. метода Маркса в эпоху империализма и пролетарских революций. Марксистско-ленинский М. находит свое воплощение в учении о диктатуре пролетариата и во всех проблемах, связанных с этим учением как с главным в марксизме-ленинизме. Этот М. является живой душой стратегии и тактики ленинизма. Одним из ярких выражений этого М. является учение о звене: «найдите основное звено в цепи нашей работы, ухватитесь за него и вытягивайте его для того, чтобы через него вытянуть всю цепь и итти вперед» (Сталин, О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников, 1937, стр. 21—22). Этот М. требует уменья «приложить общие и основные принципы коммунизма к тому своеобразию отношений между классами и партиями, к тому своеобразию в объективном развитии к коммунизму, которое свойственно каждой отдельной стране и которое надо уметь изучить, найти, угадать» (Ленин, Сочинения, т. XXV, стр. 227).

Сила революционно-диалектич. М. заключается прежде всего в прямом и смелом признании факта развития в борьбе противоположностей, факта неизбежности противоречий классовой борьбы в классовом обществе. Исходя из непримиримости классовых противоречий буржуазии и пролетариата, этот М. видит выход не в оппортунистич. компромиссах, а в решительной борьбе передового революционного класса вплоть до победы над реакционными силами эксплоатации и угнетения. А борьба связана всегда с преодолением трудностей. Вооруженный знанием законов движения и пониманием не только того, «как и куда двигаются классы в настоящем», но и того, «как и куда должны двинуться они в ближайшем будущем» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 издание, стр. 13), диалектико-материалистич. М. учит не пасовать перед трудностями, учит использовать самые неизбежные противоречия и борьбу для мобилизации своих сил и обогащения опытом, для проверки революц. теории и лозунгов, учит находить в самих противоречиях источник воодушевления и уверенности в победе.

В победоносной Великой Октябрьской социалистич. революции 1917 и установленной ею диктатуре рабочего класса, открывшей собой новую эпоху в развитии человечества, революционный марксистско-ленинский М. получил свою всемирно-историческую проверку и вместе с тем небывалые в истории предпосылки дальнейшего обогащения и развития. Характеризуя отличительную черту наших трудностей, тов. Сталин говорит, что она «состоит в том, что они сами дают нам базу для их преодоления». Это — «трудности роста, трудности продвижения вперед» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 387). — Подводя итоги победоносного строительства социализма в нашей стране в результате первой пятилетки, к-рое осуществлялось (так же, как и построение социализма во 2-й пятилетке) в условиях капиталистического окружения и ожесточенной классовой борьбы, тов. Сталин говорил о тех основных силах, «которые обеспечили нам эту историческую победу, несмотря ни на что... Это, прежде всего, активность и самоотверженность, энтузиазм и инициатива миллионных масс рабочих и колхозников, развивших вместе с инженерно-техническими силами колоссальную энергию по разворачиванию социалистического соревнования и ударничества... Это, во-вторых, твердое руководство партии и правительства, звавших массы вперед и преодолевавших все и всякие трудности на пути к цели. Это, наконец, особые достоинства и преимущества советской системы хозяйства, таящей в себе колоссальные возможности, необходимые для преодоления всех и всяких трудностей» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 издание, стр. 511). Но, как говорил товарищ Сталин в докладе на XVI Съезде ВКП(б): «За нашими трудностями скрываются наши классовые враги,... трудности эти осложняются отчаянным сопротивлением отживающих классов нашей страны, поддержкой этих классов извне» (Сталин, там же, стр. 387). Подводя итоги первой пятилетки, товарищ Сталин со всей остротой поставил вопрос о бдительности, как о том качестве, «которое особенно необходимо теперь большевикам» (Сталин, там же, стр. 510). На мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 тов. Сталин дал анализ причин того, почему, несмотря на предупреждение и сигналы, «наши люди оказались застигнутыми врасплох событиями последних лет по части вредительства и диверсий» (Сталин, О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников, 1937, стр. 16). Дело в том, разъяснил тов. Сталин, что «у людей, мало искушенных в политике, большие успехи и большие достижения нередко порождают беспечность, благодушие, самодовольство, чрезмерную самоуверенность, зазнайство, хвастовство» (Сталин, там же, стр. 17). Недооценка и забвение партийно-политич. вопросов ведет к тупику, ибо нельзя отделять политику от хозяйства. Отсюда важнейшая задача — «прежде всего повернуть внимание наших партийных товарищей, увязающих в „текущих вопросах“ по линии того или иного ведомства, — в сторону больших политических вопросов международного и внутреннего характера» (Сталин, там же, стр. 19). Идеологическая подготовка и политическая закалка партийных кадров являются важнейшим условием овладения ими большевистским М. руководства и тем самым важнейшей предпосылкой для разрешения всех стоящих перед нами задач. Овладение революционным диалектич. методом Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина помогает большевикам брать самые сильные крепости в мире. «Партия непобедима, если она знает, куда вести дело, и не боится трудностей» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 512). Вместе с тем сила и непобедимость большевистского руководства — в связи с массами, в укреплении этой связи, в готовности прислушаться к голосу масс.

Под руководством большевистской партии трудящиеся массы нашей страны разгромили врагов нашей социалистич. родины — троцкистско-бухаринских бандитов, шпионов, диверсантов — и добились торжества социалистического строительства в СССР. Под руководством большевистской партии во главе с ее Центральным Комитетом и великим Сталиным трудящиеся массы нашей страны одерживают все новые и новые победы в борьбе за коммунизм. Сила, мощь учения Сталина в том, что он гениально владеет методом Маркса — Ленина, гениально вскрывает диалектику исторических процессов, революционной практики, умеет сочетать неразрывно теорию с практикой, глубоко обобщать опыт революционной практики. Вскрывая новые противоречия современной эпохи, тов. Сталин поднимает диалектико-материалистич. М. на новую, более высокую ступень. Он вместе с тем указывает те силы, средства, пути и методы, при помощи которых рабочий класс может разрешить эти противоречия, препятствия и трудности. Он тем самым вооружает партию сильнейшим орудием борьбы.

Победа социализма в СССР, записанная в Сталинской Конституции, является величайшим триумфом теории и М. марксизма-ленинизма. Революционный М., созданный Марксом и Энгельсом, восстановленный, развитый Лениным и развиваемый ныне тов. Сталиным, является тем неоценимым орудием, с помощью к-рого партия во главе с гениальным вождем народов товарищем Сталиным привела трудящихся СССР к Сталинской Конституции и ведет их к дальнейшим победам.

Лит.: Маркс К., Нищета философии, глава вторая, I. Метод, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. V, М. — Л., 1929; его же, К критике политической экономии (Введение, 3 — Метод политической экономии), там же, т. XII, ч. 1, М., 1933; его же, Капитал, 8 изд., т. I., [М.], 1936 (Послесловие ко 2 изданию); Энгельс Ф., Рецензия на книгу К. Маркса «К критике политической экономии», в кн.: Маркс К., Избранные произведения в 2 томах под ред. В. В. Адоратского, т. I, [М.], 1935; его же, Анти-Дюринг, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. XIV, М. — Л., 1931; его же, Диалектика природы, там же; его же, Людвиг Фейербах, там же; Ленин В. И., Соч., 3 изд., т. I («Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов», вып. 1); т. XXVI («Еще раз о профсоюзах...»); т. XVI («Три источника и три составных части марксизма»); т. XVIII («Карл Маркс»); его же, Философские тетради, М., 1936 (см. Указатель); Сталин И., Вопросы ленинизма, 10 изд., [М.], 1937; Берия Л., К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказьи, [М.], 1937; История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Под редакцией Комиссии ЦК ВКП(б), Краткий курс, М., 1938.

Б. С.