ЛАТИНСКИЙ ЯЗЫК, принадлежит к италийской группе индо-европейских языков (см.), в состав которой входят, кроме него, т. н. умбросабелльские языки, известные нам преимущественно из надписей и лишь отчасти из показаний римских писателей и грамматиков (см. Италийские наречия).
Из сопоставления с родственными языками становится очевидным, что Л. я. долгое время сохранял такие древние явления, к-рые в других языках давно изменились. Так, подобно греч. языку, Л. я. различал долгие и краткие a, e, o с соответствующими дифтонгами на i и u (кроме eu, перешедшего еще в праиталийскую эпоху в ou); в языках же германских и литовско-славянских a и o, долгие и краткие, совпали в одном звуке (a или ō), а в древне-индийском из a, e, o, долгих и кратких, получилось одно а — долгое или краткое. Точно так же, подобна языку греческому и в противоположность языкам индо-иранским и литовско-славянским, древне-лат. язык не изменяет т. н. средне-нёбных согласных (сог, греч. kardia — сердце) в нёбно-зубные, а в задне-нёбных сохраняет также лабиализованные (quattuor, древне-индийское catvaras — четыре). В области морфологии Л. я. долго сохранял (подобно языкам индоиранским, литовско-славянским и отчасти греческому и готскому) довольно развитую падежную систему, с утратой, однако, форм двойственного числа. Но в глагольной системе, вместе с другими италийскими языками, он значительно отклонился от старого типа спряжения: так, напр., оригинальный суффикс страдательного залога r приближает италийские языки к кельтским.
Вместе с другими фактами (ср., например, оригинальное окончание родительного падежа ед. ч. ī от основ на o в языках латинском и кельтских) этот факт приводит нек-рых современных лингвистов к гипотезе об итало-кельтском единстве (см. Meillet A., Esquisse d’une histoire de la langue latine, 3-me éd., Paris, 1933).
Об отношении Л. я. и его главных диалектов — пренестинского и фалисского — к умбро-сабелльским языкам см. в статье Италийские наречия. Около начала Империи умбро-сабелльские области были почти совершенно латинизированы, но нек-рые факты их языков были заимствованы самим Л. я. и отчасти дошли даже до романских языков; напр.: bos (по-латыни было бы *vos), scrofa (по-латыни вместо f было бы b), rufus при rubēre, lupus (вместо р по-латыни было бы qu), popina при чисто латинском — coquina, дублеты: sibilare — sifilare, grundire — grunnire и пр. (см. особенно Ernout, Les éléments dialectaux du vocabulaire latin, P., 1909). Из неиталийских соседей Л. я. языки лигуров, венетов, мессапов и япигов слишком мало известны, чтобы говорить об их влиянии на Л. я. Кое в чем влияли цизальпинские галлы (латинизированные к концу Римской республики) — ср. галльские слова braca, camisia, carrus, esseda, petorritum, raeda, популярное в литературе со времен Катулла basium (итальянское baccio, французское baiser) при латинском osculum и пр.
Гораздо сложнее было влияние этрусков и греков. Этруски долгое время были хозяевами почти всего Апеннинского п-ова, передавая италийцам, кроме собственной культуры, также элементы культуры греческой (ср. этрусско-греческий алфавит у некоторых умбро-сабелльских народностей). В своем капитальном труде «Zur Geschichte lateinischer Eigennamen» (В., 1904) В. Шульце показал, что сама система римских собственных имен (praenomen, nomen, cognomen) — этрусская, что ряд популярнейших римских cognomina (Cethegus, Gracchus, Camillus и мн. др.) — этрусские, что даже Roma и Romulus — имена, в сущности, этрусские (ср. Tusculum в окрестностях Рима) и т. д.
Рис. 1. Происхождение латинского алфавита. Еще глубже и длительнее было греческое влияние, начавшееся в доисторическую эпоху, ранее влияния этрусков: так, очень давно заимствован у греков халкидско-куманский алфавит. Ряд греч. слов и собственных имен заимствован еще в ту отдаленную эпоху, когда Л. я. имел ударение на первом слоге, и потому эти слова подчинялись тем же изменениям, что и латинские, напр.: talentum (греч. tálanton), bal(i) — neum (греч. balaneĩō), machina (дорич. machaná), Tarentum (греч. Tarant), Agrigentum (греч. Akragant) и пр. Число греческих заимствованных слов на протяжении римской истории определяется тысячами (см. Weise О.. Die griechischen Worter im Latein, Leipzig, 1882); греческое влияние никогда не ослабевало, а с началом христианства (с его греч. проповедью) широко распространилось и на низшие слои римского общества, благодаря чему вульгарно-латинский язык усвоил много всякого рода грецизмов, отчасти перешедших в романские языки (Rönsch, Itala und Vulgata, Marburg, 1875).
Л. я. известен нам б. или м. систематически с относительно поздней эпохи, с середины 3 в. до хр. э.
Рис. 2. Так наз. Duenos — надпись на тройном сосуде (справа налево). 4 в. до хр. э. — Но лингвистич. метод, в связи с некоторыми весьма незначительными по числу и объему фрагментами древнейшей письменности (например надпись «Duenos» с ее формами duenos, т. е. bonus, cosmis, т. е. cōmis, надпись на «Lapis niger» с iouxmenta, т. е. iūmenta, iovestod, т. е. iūstō), позволяет установить кое-какие хронологические вехи и для доисторической латыни. Так, очень древнему изменению ă в ĕ и ĭ (facio: conficio: confectus) под влиянием сильного экспираторного ударения на первом слоге предшествует такой доисторический момент, когда этого изменения еще не было: ср. ΓΗΕΓΗΑΚΕD, т. е. fecit, и NUMASIOI, т. е. Numerio на пренестинской пряжке. Вероятно, уже к концу доисторического периода, т. е. до появления литературных памятников Л. я., относится выпадение s перед m, n, l, v с удлинением предыдущего гласного, ср. пренестинское Losna, лат. Lūsna, из *louksna. Около этого же времени, именно в 4 в. до хр. э., состоялся переход интервокального s (через посредство z) в r (gero — gestus): с 338 до хр. э. Papisii стали звать себя Papirii (Cic. Fam. IX, 27, 2), а Аппий Клавдий Слепой ввел в орфографию в этом случае r (Digest. I, 2, 2, 36).
Уже к самому началу исторического периода относится изменение ŏ в конечном закрытом
Рис. 3. Надпись (бустрофедон) на т. н. черном камне (Lapis niger). Ок. 600 до хр. э. слоге (не перед u) в ŭ: в древнейшей из Сципионовских надписей (ок. 258 до хр. э.) наряду с honc (т. е. hunc), oino (т. е. unum), cosentiont (т. е. consentiunt), Luciom (т. е. Lucium) характерно Tempestatebus.
Рис. 4. Надпись (справа налево) на пренестинской пряжке. 6 в. до хр. э. Из написания ploirume (т. е. plurimi) в этой надписи (имен. мн.) следует, что дифтонг ei перешел в i через посредство ē закрытого. Дифтонг ai передается в древнейших надписях через ai, при к-ром уже встречается обычное написание классической эпохи ae. Подобно осскому ai и греческому диалектическому написанию ae вместо ai это написание свидетельствует, вероятно, о потребности передать на письме открытость неслоговой части дифтонга; в самом Риме ai (ae) произносилось в конце Республики (да и в первую половину Империи), как дифтонг. Так, Варрон отмечает произношение его, как е, только для деревни (edus — при римском haedus); Цезарь был известен германцам как Kaisar (такова готская форма — без интервокального z, к-рого не имел и старо-латинский язык).
Очерк истории литературного Л. я., другими словами, — очерк смены литературных стилей,
Рис. 5. Эпитафия Л. Корнелия Сципиона. 3 в. до хр. э. уместно дать в связи с историей римской литературы. См. Римская литература[ВТ 1]. Но дальнейшая история Л. я., вплоть до Средних веков, не есть история только литературного языка с его разнообразными стилями, то отходившими от обыденной речи, то б. или м. широко пользовавшимися ею, — это есть также история разговорного языка, к к-рому восходят романские языки (см.). Знакомство с последними полезно и для латиниста, т. к. их показаниями отлично разъясняются многие редкие явления у Плавта, у Петрония, в надписях, в глоссах;
Рис. 6. Развитие латинского письма. теоретически восстановленные прароманские явления широко пополняют наши сведения о так наз. вульгарной латыни — sermo vulgaris (термин для обозначения стиля народной речи, существовавшего не только в устной, но и в письменной форме параллельно с изысканным классическим стилем и отраженного в памятниках от 2 века до хр. э. до конца 6 в. хр. э.). Впрочем, разнообразие стилей латинского литературного языка уже само по себе требует знания языка разговорного (sermo cotidianus) и народного (sermo vulgaris), так как и чисто классический стиль не мог обойтись без элементов последнего: например в последнем известно употребление minus в смысле non — ср. французское mécroire, испанское menos creer «не верить» из minus credere и классические sin minus «если нет», quominus «чтобы не». Много разговорных явлений включает в себя язык поэтов; таковы частые уменьшительные у Катулла (например ocellus) — ср. франц. oiseau из *avicellus с двумя уменьшительными суффиксами, итал. «оса», франц. oie — «гусь» из уменьшительного *avica — «птичка»; далее неслоговые i̯ (e) и u̯ в зиянии: vindemi̯atores, ari̯ete, aure̯o, pitu̯itam и др., старая народная форма типа dédĕrunt (при классическом dedĕrunt) — ср. итал. diēdero, у Вергилия stéterunt. Факты вульгарной латыни есть уже у Плавта (2 в. до хр. э.), напр. колебания между мужским и средним родом — винит. падеж gutturem, papaverem (классич. guttur, papaver), aevus, corius (классич. aevum, corium), между мужским и женским родом (crinis fem.), между 2-м и 4-м склонениями — род. пад. quaesti, tumulti (классич. quaestus, tumultus), между 2-м и 3-м спряжениями (olĕre — olēre — ср. вульгарно-латинские и романские ridĕre, mórdĕre и т. п.), между 3-м и 4-м спряжениями — moriri (франц. mourir, итал. morire), ecfodiri при классич. mori, effodĕre и т. д.
Выше указано, что в начале христианства богослужебные тексты переводились на вульгарно — латинский язык. Эта церковно-вульгарная латынь сделалась основой средневековой латыни как церковной, так деловой и научной, причем она приняла в себя много местных нелатинских элементов (ср. насмешки над ней в «Письмах темных людей»). Ее основа, в общем, до сих пор удержана в деловом языке католической церкви (например в папских буллах и в преподавании богословия в высших духовных школах).
Но уже в Средние века были люди, умевшие подражать классическому латинскому языку. Они были предшественниками гуманистов времен Возрождения, к-рые окончательно перешли на классическую латынь, положив вместе с тем начало ее научному изучению (см. Филология классическая).
В течение более полутора тысяч лет Л. я. — язык культа, школы и письменности — был единственным языком науки и философии в Зап. Европе. Именно на Л. я. были заложены основы научной терминологии едва ли не всех дисциплин. Даже после того, как рост национального самосознания европ. народов приводит к вытеснению Л. я. из научной литературы национальными языками, Л. я. еще долго сохраняется в качестве основного в отдельных отраслях знания (напр. в медицине до середины 19 в.). Перевод научной литературы на национальные языки исходил, т. о., из уже сложившейся латинской терминологии, к-рую отдельные европ. языки или просто усваивают (романские языки, англ. язык) или переводят буквально, «снимают кальки» (нем. язык). — Укрепление связей России с Зап. Европой способствует значительному влиянию латинской научной терминологии и на русский язык. Именно это единство латинской терминологии, лежащей в основе научных терминологий национальных языков Европы, необычайно облегчает переводы научной литературы с одного языка на другой. Вместе с тем оно сохраняет непосредственное практическое значение за изучением латинского языка и по настоящее время, помимо того значения, которое имеет изучение латинского языка как языка одной из величайших культур древности.
Лит., кроме цитированной: Lindsay W. М., Die lateinische Sprache, ihre Laute, Stämme und Flexionen in sprachgeschichtlichen Darstellung, Lpz., 1897; Sommer F., Handbuch der lateinischen Laut-u. Formenlehre. Eine Einführung in das sprachwissenschaftliche Studium d. Lateins, 2 und 3 Aufl., Bd III, T. 1, Heidelberg, 1914; Stolz F., Schmalz J. H., Lateinische Grammatik Laut- und Formenlehre. Syntax und Stilistik, 5 Aufl., bearb. v. Mann Leumann und J. B. Hofmann, München, 1926—1928 (Handbuch d. Altertumswissenschaft, Abt. 2, T. 2); Meillet A. et Vendryes J., Traité de grammaire comparée des langues classiques, 2 tirage, Paris, 1929; Walde A., Lateinisches etymologisches Wörterbuch, 3 Aufl., neu bearb. v. J. B. Hofmann, Heidelberg, 1930 (Indogerman. Bibliothek, 1, 2, 1); Ernout A. et Meillet A., Dictionnaire étymologique de la langue latine, P., 1932; Grandgent С. H., Introduction to Vulgar Latin, Boston, 1907.
Примечания редакторов Викитеки
- ↑ Статьи нет в издании.