.gif){kind=link}
VI. ПРОСТОЙ И СЛОЖНЫЙ ТРУД.
правитьГ-н Дюринг открыл у Маркса грубый экономический промах, допустимый для ученика младшего класса и в то же время заключающий в себе общественно-опасную социалистическую ересь. Теория стоимости Маркса "не более, как обычное... учение о том, что труд есть причина всех стоимостей, а рабочее время - мерило их. Совершенно неясным остается здесь представление о том, как следует мыслить различную стоимость так называемого квалифицированного труда. Правда, и по нашей теории измерять естественные издержки и тем самым абсолютную стоимость хозяйственных предметов можно только затраченным рабочим временем, с тою разницей, однако, что мы принимаем рабочее время каждого индивидуума за равные величины, не упуская при этом из вида, что при квалифицированных работах к индивидуальному рабочему времени одной личности присоединяется работа других личностей... например, при употреблении разных орудий производства. Дело, следовательно, обстоит не так, как туманно представляет себе г. Маркс, будто бы чье-либо рабочее время само по себе стоит больше, чем рабочее время другого, потому что в первом как бы сгущено больше среднего рабочего времени. Всякое рабочее время, без исключения и принципиально, следовательно без необходимости принимать в расчет какой-либо средний уровень,-одинаково и совершенно равноценно, и при работах какой-либо личности, так же как и в каждом готовом продукте, нужно только выяснить, сколько рабочего времени других лиц скрыто в затрате, по-видимому, только его собственного рабочего времени. Будет ли то орудие производства, приводимое в действие рукой, либо сама рука, даже голова, которая без посредства рабочего времени других людей не может получить специального свойства и работоспособности, это не имеет ни малейшего значения для строгого применения теории. Господин же Маркс в своих рассуждениях о стоимости не свободен от мелькающего перед ним призрака квалифицированного рабочего времени. Отказаться от него ему помешал унаследованный метод мышления образованных классов, которым должно казаться чудовищным признание рабочего времени тачечника и рабочего времени архитектора экономически вполне равноценным".
То место у Маркса, которое вызвало этот "страшный гнев" г. Дюринга, очень кратко. Маркс исследует, чем определяется стоимость, товаров, и отвечает: содержащимся в них человеческим трудом. "Последний,-продолжает он,-есть затрата простой рабочей силы, которою обладает в своем физическом организме всякий обыкновенный человек без особого развития... Более сложный труд имеет значение лишь как возведенный в степень или скорее умноженный простой труд, так что меньшее количество сложного труда равняется большему количеству труда простого. Что это приравнение одного труда другому происходит постоянно, показывает опыт. Известный товар может быть продуктом самого сложного труда, но стоимость его приравнивается продукту простого труда, а потому сам он представляет собою лишь определенное количество простого труда. Различные пропорции, в которых разные виды труда приводятся к труду простому, как к их единице, устанавливаются общественным процессом за спиной производителей и кажутся им поэтому существующими по обычаю".
Здесь у Маркса речь идет ближайшим образом лишь об определении стоимости товаров, т. е. предметов, которые производятся внутри общества, состоящего из частных производителей, производятся этими производителями, за частный счет и вымениваются один на другой. Здесь, следовательно, говорится отнюдь не об "абсолютной стоимости", где бы последняя ни влачила свое существование, но о стоимости, которая существует в определенной общественной форме. Эта стоимость, в этой ее определенной исторической форме, создается и измеряется человеческим трудом, воплощенным в отдельных товарах, а этот человеческий труд оказывается далее затратой простой рабочей силы. Однако не всякий труд есть простая затрата простой человеческой силы: очень многие виды труда включают в себя применение ловкости или познаний, приобретаемых с большим или меньшим трудом и с затратой времени и денег. Создают ли эти виды сложного труда в равные периоды времени такую же товарную стоимость, как и труд простой, т. е. одна лишь-затрата рабочей силы? Очевидно, нет. Продукт часа сложного труда представляет товар высшей стоимости, двойной или тройной, по сравнению с продуктом часа простого труда. Стоимость продуктов сложного труда определяется, благодаря такому сравнению, в определенных количествах простого труда, а это приведение сложного труда к простому совершается общественным процессом, за спиной производителей, - процессом, который здесь, при обсуждении теории стоимости, может быть установлен, но еще не объяснен.
Именно этот простой факт, ежедневно совершающийся в современном капиталистическом обществе на наших глазах, и констатирует здесь Маркс. Он настолько неоспорим, что сам г. Дюринг не отважится его оспаривать ни в своем "Курсе", ни в "Истории политической экономии". Изложение Маркса так просто и ясно, что никто наверное, кроме г. Дюринга, не останется при этом "в полной неясности". Благодаря этой "полной неясности", г. Дюринг, увлекаясь своей гипотезой об "естественных издержках" и об "абсолютной стоимости", о которой никогда ничего не говорилось ни в одном курсе политической экономии, - проглядел истинный смысл теории Маркса о товарной стоимости, которая и составляла главным образом предмет изучения для последнего. Что бы г. Дюринг ни понимал под "естественными издержками" и какое значение ни придавал бы своим пяти различным родам стоимости, чтобы обосновать понятие об "абсолютной стоимости", одно можно с уверенностью сказать, что у Маркса не могло быть и речи о всех этих вещах; он всегда говорил только о товарной стоимости, и во всей главе "Капитала" о стоимости нет ни малейшего намека на то, считал ли Маркс и в каком объеме свою теорию о товарной стоимости применимой к другим общественным формам.
"Но,-продолжает г. Дюринг,-дело обстоит вовсе не так, как туманно представляет себе Маркс, будто бы чье-либо рабочее время само по себе стоит больше, чем рабочее время другого лица, потому что в первом случае как бы сгущено больше среднего рабочего времени. Напротив, всякое рабочее время, без исключения и принципиально, следовательно без необходимости принимать в расчет какой-либо средний уровень, - совершенно равноценно". Так полагает г. Дюринг, и поэтому он может считать себя счастливым, что судьба не сделала его фабрикантом и тем самым предохранила от оценки его товаров по этому новому правилу, а следовательно и от необходимости сделаться банкротом. Однако! Неужели мы находимся еще в обществе фабрикантов? Совсем нет. Навязывая нам свои гипотезы об естественных издержках и абсолютной стоимости, г. Дюринг заставляет нас вместе с тем сделать скачок, настоящий salto mortale из настоящего скверного мира, где господствует эксплуатация, в его собственную хозяйственную коммуну будущего, в сферу небесного равенства и справедливости. Мы должны немного заглянуть, хотя и несколько преждевременно, в этот новый мир.
Без всякого сомнения, по теории г. Дюринга, в его будущей коммуне стоимость хозяйственных предметов может быть измеряема только затраченным рабочим временем, с тем, однако, условием, что рабочее время каждого индивидуума будет заранее считаться равноценным, без исключения и принципиально и, следовательно, без необходимости принимать в расчет какую-либо среднюю норму для измерения и оценки рабочего времени. И вот сравните этот радикальный уравнительный социализм с туманным представлением Маркса о том, будто чье-либо рабочее время само по себе стоит дороже, чем рабочее время другого какого-либо лица, на том основании, что в первом из них как бы сгущено более среднего рабочего времени, чем во втором,-туманное представление, возникшее у г. Маркса благодаря унаследованному от образованных классов способу мышления, которым должно казаться чудовищным признание рабочего времени тачечника и рабочего времени архитектора -экономически вполне равноценным!
Беда только в том, что Маркс в примечании, сделанном к выше приведенной выписке из "Капитала", говорит: "Читатель должен обратить внимание на то, что здесь идет речь не о заработной плате, которую получает работник за рабочий день, но о стоимости товаров, в которых воплощается его рабочий день". Из этих слов можно заключить, что Маркс, как бы предугадывая поход г. Дюринга, направленный против него, сам протестует против применения приведенной выше цитаты из "Капитала" хотя бы даже к объяснению заработной платы, выплачиваемой за сложный труд в нынешнем обществе. И если г. Дюринг, не довольствуясь этим, приписывает приведенной выше цитате из "Капитала" значение основных положений, которые Маркс будто бы хотел применить к распределению жизненных средств в социалистически организованном обществе, то это просто бесстыдная подтасовка, допускаемая разве только в среде разбойников печати.
Нам все-таки необходимо несколько ближе познакомиться с учением г. Дюринга о равноценности. Всякое рабочее время, - говорит он, - совершенно равноценно,-как рабочее время тачечника, так и рабочее время архитектора. Таким образом оказывается, что рабочее время, а следовательно и самый труд, имеет известную стоимость. Но ведь труд есть созидатель всех стоимостей. Только он один и придает стоимость, в экономическом смысле, добываемым продуктам природы. Следовательно, стоимость есть не что иное, как выражение овеществленного в каком-либо предмете общественно-необходимого человеческого труда, и труд сам по себе не может иметь никакой стоимости.
Говорить о стоимости труда и определять ее - это то же самое, что говорить о стоимости самой стоимости или желать определить вес не только физических тел, но и самой тяжести. Г-н Дюринг разделывается с такими людьми, как Сен-Симон, Оуэн и Фурье, называя их социальными алхимиками. Но, фантазируя над стоимостью рабочего времени, т. е. труда, он доказывает, что он сам стоит гораздо ниже, чем подлинные алхимики. И подумать только, с какой развязностью г. Дюринг навязывает Марксу утверждение, будто бы чье-либо рабочее время само по себе стоит больше, чем рабочее время других лиц, и будто бы рабочее время, т. е. труд, имеет стоимость,- тому самому Марксу, который впервые заявил, что труд не может иметь никакой стоимости, и доказал почему именно.
Для социализма, который хочет эмансипировать человеческую рабочую силу от ее роли товара, весьма важное значение имеет то соображение, что труд не имеет стоимости и не может иметь ее. Вместе с этим соображением теряют свое значение все доставшиеся по наследству г. Дюрингу от стихийного рабочего социализма попытки регулировать в будущем распределение средств существования как своего рода высшую заработную плату. Из него, далее, следует тот вывод, что распределение, поскольку оно управляется чисто экономическими мотивами, будет регулироваться интересами производства, а развитию производства наиболее способствует такой способ распределения, который позволяет всем членам общества возможно всесторонее развить, сохранить и применить свои способности. Унаследованному же г. Дюрингом образу мышления образованных классов должно, конечно, казаться чудовищным, что настанет время, когда не будет ни тачечников, ни архитекторов по профессии, и что человек, который распоряжался в течение получаса как архитектор, будет затем некоторое время толкать тачку, пока не явится опять необходимость в его деятельности как архитектора. Хорош был бы социализм, увековечивающий работу тачечника как специальную профессию.
Если равноценность рабочего времени должна иметь тот смысл, что каждый работник в равные промежутки времени производит равные стоимости и что нет необходимости для определения стоимости принимать в расчет какую-либо среднюю норму, то это, очевидно, неверно. Стоимость продукта одного часа труда двух работников, хотя бы одной и той же отрасли промышленности, всегда окажется различна, смотря по интенсивности труда и искусству работника; этой беде, которая, впрочем, может казаться таковой только господам а 1а Дюринг, не может помочь никакая хозяйственная коммуна, по крайней мере на нашей планете. Что же остается, следовательно, от всей равноценности всякого труда? Не более, как хвастливая фраза, не имеющая иной экономической основы, кроме неспособности г. Дюринга провести различие между определением стоимости трудом и определением стоимости заработной платой. Он, в сущности, написал указ, основной закон новой хозяйственной коммуны: заработная плата за равный труд должна быть равна. Но ведь старые французские рабочие-коммунисты и Вейтлинг приводили гораздо лучшие доводы в пользу такого равенства заработной платы.
Как же разрешается весь важный вопрос о высшей оплате сложного труда? В обществе частных производителей издержки по обучению квалифицированного рабочего падают на частных лиц или их семейства; поэтому и частным лицам ближайшим образом достается высшая плата за обученную рабочую силу; как прежде обученный раб продавался дороже, так теперь обученный наемный рабочий оплачивается по высшей цене. В обществе, организованном социалистически, эти издержки оплачивает общество, поэтому ему принадлежат и результаты их, т. е. созданные более сложным трудом высшие стоимости. Сам рабочий не может претендовать ни на какой избыток. Из чего, между прочим, следует вывод, что и излюбленное притязание работника на "весь продукт труда" тоже иной раз оказывается не совсем неуязвимым.