Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика; СПб.: Росток, 2009.
АНТИСЕМИТИЗМ — АНТИИЕЗУИТИЗМ
правитьЧто такое антисемитизм?
О, это дело ясное! Антисемитизм — это человеконенавистничество, умственный разврат, игра на дурных страстях толпы… Так современному читателю объясняют евреи, тщательно умалчивая о том, как в действительности антисемитизмом ставится вопрос об еврействе.
Однако почему же антисемитизм распространяется все более и более и в жизни народов начинает играть все более и более деятельную роль? Ведь в наш век просвещения распространение такой антипросвещенности, какою выставляют антисемитизм, было бы явной нелепицей, а между тем антисемитизм бесспорно распространяется, делаясь в то же время спокойнее и тверже, ибо он делается час от часу и сознательнее. Если прошлое столетие было борьбою против иезуитизма, которую иезуиты со своими приверженцами называли борьбою против католичества и против христианства, то все указывает, что предстоящее столетие будет в истории человеческой культуры отмечено борьбою против еврейства, которую евреи и еврействующие, следуя тактике иезуитов, старательно выставляют для христиан, не имеющих своих глаз, борьбою против человеческих начал братства и любви.
Да, евреи — современные иезуиты. Организация их всегда была такая же, как и организация иезуитов, но лишь в наши времена значение еврейства в общей жизни народов сравнялось с властью и влиянием, которые иезуиты имели до нынешнего столетия в делах мира. В этом — смысл и причина распространения антисемитизма, который в еврействе борется против сильной и враждебной христианству организации, и борется, спасая христианскую культуру от порабощения ее силой ей неприязненною.
Еврейство — это иезуитский орден наших дней, с тою только разницей, что иезуиты существовали только два с половиною столетия и после их официального упразднения в 1774 г. столетия слишком оказалось недостаточно, чтобы изгладить следы существования этого ордена; евреи же, как организация, существуют тысячелетия. Идейная же разница в том, что цель иезуитства совпадала с целями христианства, цели же еврейства стоят от христианства отдельно и противоборны им.
«Ad majorem Dei gloriam»[1] — эта формула равно принадлежит и евреям, и иезуитам. «Цель оправдывает средства» — это правило и иезуитов, и евреев в практике их морали.
Как и евреи, иезуиты выдвинули из своей среды высоких мучеников братства и любви; но когда орден их был уничтожен, человечество вовсе не поникло, но, напротив, необычайно широко двинулось вперед именно в нравственной и религиозной жизни своей.
Как и у евреев, у иезуитов действительная оценка ордена определяется организацией его центра и, в силу одинаково суровой дисциплины, масса окрашивается в однообразный цвет лучами из центра, но такою она будет, — мы верим вместе со всем человечеством, — конечно, только пока получает лучи от этого центра.
Как в борьбе против иезуитизма темный народ срывал свое темное горе в грубых и кощунственных выходках против сутаны, так и антисемитизм знает вспышки массовой вражды и невежества. Но к сущности антисемитизма эти вспышки нисколько не относятся, бывая везде, где борьба входит и в народные слои.
Организация международного еврейства, как и иезуитская, скрывается втайне; она уже достаточно разоблачена, чтобы не сомневаться в присутствии тайны; тайна же в наше время обвиняет уже сама по себе, ибо обозначает отделение от начал общечеловеческих. В этом смысл антисемитизма и его борьбы с воинствующей исключительностью еврейства.
«Мы одни — католики», — вот формула иезуитизма, который гнал, отнимал школы, отнимал проповедь, отнимал администрацию у августинцев и других невоинствующих орденов; «мы одни — люди», — говорят евреи и соответственно этому действуют. «Имущество нееврея принадлежит еврею», — говорит талмуд. И иезуиты, и талмудизм — оба, соответственно этому основному воззрению, организовались в status in statu, стали государством в государстве и даже, до известной степени, они стали цивилизациею в цивилизации и человечеством в человечестве. Иезуиты и евреи равно интернациональны и одновременно евреи составляют до известной степени такой же орден, т. е. такое же правительство, как знаменитое изделие испанского рыцаря. В первое столетие своего существования иезуиты расползлись в Китай, Японию, ближнюю и дальнюю Индию, в Мексику, Перу, Бразилию. У них, как и у евреев, словно есть какой-то инстинкт распространения — последствие того, что для иезуита нет отечества, кроме своего ордена, и нет брата среди людей, кроме иезуита-«братчика». И так же, задолго еще до разрушения Иерусалима, еще до P. X., евреи уже наполняют Александрию и Рим, а теперь они решительно повсюду, и так же повсюду не имеют отечества и не ищут его. При такой огромной разбросанности, одни и другие остаются совершенно чужды всякой стране, которая им дает приют. Во всех странах, среди всех народов они сейчас же устраиваются по-своему, и устраиваются всемирно одинаковым образом. Они повинуются и повинуются слепо, только своей собственной организации, своему — не всегда и не всем известному — закону, правилу, ритуалу. Как иезуиты, так и евреи заводят свое воспитание с исключительным духом, по исключительным методам, с темными устными преданиями и отчасти по тщательно оберегаемым втайне книгам. Это status in statu особенно выражается в том, что они стараются при помощи международного ростовщичества и банковой сети, накинутой на всю Европу, вести свою особую политику — политику разложения. В Парагвае иезуиты организовали целое экономическое государство, — огромную экономию, со своим флотом, с рабовладельчеством, с превосходно обработанными плантациями, что-то вроде Карфагена среди североафриканских диких племен. Там они действовали на свободе, а в Европе они устраивают совершенно сходно с евреями, отличную эксплуатацию «добрых католиков», особенно через духовные завещания трепещущих перед смертью верующих. В свое время иезуиты были так же несметно богаты, как и евреи, они так же торгуют, — и поводом, в XVIII веке, потребовать на суд кодексы их специальных законов послужил отказ их уплатить огромный долг не по общекоролевским законам, но по специальным правилам их ордена, будто бы разрешавшим подобную неуплату. Когда Шуазель, услышав об этом отказе, потребовал к рассмотрению эти «особые правила», мир был удивлен и возмущен безнравственностью множества из них, и процесс об уплате долга кончился изгнанием всех иезуитов из Франции, а вскоре и из целой Европы. Но изгнанные иезуиты не исчезли, и здесь сказалась предусмотрительность их интернациональности. Всякий гонимый из Франции иезуит находил «братчиков» в Бельгии, в свободной Швейцарии, в православной России и, наконец, в остающихся, за исключением Европы, еще четырех частях света, как иудей, пробирающийся из западнорусского края
на восток, находит «своих» в Ярославле, в Тамбове, в Сибири и на Кавказе. Еврею нет отказа в помощи еврея, как иезуиту всегда готова квартира и стол во всяком иезуитском коллегиуме. Если мы взглянем на «книги особых правил» тех и других, мы увидим, что сходство их простирается до мелочей, и это сходство вытекает из глубокой разделенности еврея и иезуита от всего остального мира. Тому и другому все разрешено ad majorem Dei gloriam или genus judaicae[2]. Те же умолчания при клятве, разрешающие клятвопреступление; та же беспредельная эксплоатация нееврея евреем и неиезуита иезуитом, и то же — «цель оправдывает средство». Достаточно отметить наименования христиан в талмуде, чтобы понять, как мало причин еврею церемониться с христианином; они поставляются «ниже турок», считаются «поклоняющимися идолам», «не людьми, но равными животным, от которых отличаются только формою тела», и, наконец, «тела умерших христиан суть падаль». Таким образом, во время жесточайшей войны христианин не исповедует и доли той ненависти к врагу своему, какую всякий еврей, настроенный по камертону талмуда, исповедует к христианину во всякое мирное время. Неважно, что мы не воюем с евреями; важно, что они с нами воюют, и они нас завоевывают, потому что мы даже не подозреваем, что живем среди войны.
Борьба с иезуитизмом велась просвещением, и тех, кто ее вел, Европа назвала вождями своего просвещения. Очень жаль, что кое-где антисемиты допустили поставить себя в совершенно ложное положение, сманенные на почву совершенно неуместных и совершенно неверных рассуждений об «общечеловечности» еврея, когда он, насколько он талмудист, именно не «общечеловек», а «исключительный человек». На самом деле борьба с еврейством есть именно борьба с тьмою, с ненавистью, с секретом учения и выставляемого им идеала, с исключительностью. Она есть только повторение просветительной борьбы с иезуитизмом и прямое продолжение той же борьбы. Если мы обратим внимание на строй европейского просвещения, мы заметим, что суть его заключается в изгнании из себя всего темного, неясного, всякой западни человеку, всяких секретов и особливостей. Наше Евангелие открыто, всякий читай и проверяй его. Какая противоположность иезуитам, книги которых вышли на свет Божий только по требованию суда! Какая противоположность евреям, которые прокляли перевод 70-ти толковников, сделанный в Александрии, и подвергли осмеянию известного гуманиста-еврея Мендельсона, который под влиянием идей Лессинга дал перевод Библии на немецкий язык, для евреев Германии, без талмудических комментариев! Собственно Библия — археология для еврея; для него нов и свеж, сейчас действителен только талмуд — это скопище мрака и невежества, самомнения и человекоотчуждения. Потому-то антисемитизм есть борьба против исключительности и касты, захватывающей мировую власть, и борьба эта кончится только тогда, когда евреи, как иезуиты, откроют свои книги и отрекутся от своей организации. Евреи рассчитывают, что им удастся одурачить свет, мы же уверены, что мир только еще стал пробуждаться и открывать глаза на иезуитский орден наших дней, и придет время, когда он властно скажет этому ордену: «Откройся весь и стань человек». И так будет: несмотря на всю нынешнюю силу еврейства, которая в свое время все-таки была согнута иезуитами под пяту их ордена…
КОММЕНТАРИИ
правитьНВ. 1899. 5 окт. № 8479. Б.п.