Анна Каренина (Толстой)/Часть III/Глава XIX/ДО
| ← Часть III, глава XVIII | Анна Каренина — Часть III, глава XIX | Часть III, глава XX → |
| Источникъ: Левъ Толстой. Анна Каренина. — Москва: Типо-литографія Т-ва И. Н. Кушнеровъ и К°, 1903. — Т. I. — С. 386—389. |
Вронскій, несмотря на свою легкомысленную съ виду свѣтскую жизнь, былъ человѣкъ, ненавидѣвшій безпорядокъ. Еще смолоду, бывши въ корпусѣ, онъ испыталъ униженіе отказа, когда онъ, запутавшись, попросилъ взаймы денегъ, и съ тѣхъ поръ онъ ни разу не ставилъ себя въ такое положеніе. для того, чтобы всегда вести свои дѣла въ порядкѣ, онъ, смотря по обстоятельствамъ, чаще или рѣже, разъ пять въ годъ уединялся и приводилъ въ ясность всѣ свои дѣла. Онъ называлъ это посчитаться, или faire la lessive.
Проснувшись поздно на другой день послѣ скачекъ, Вронскій, не бреясь и не купаясь, одѣлся въ китель и, разложивъ на столѣ деньги, счеты, письма, принялся за работу. Петрицкій, зная, что въ такомъ положеніи онъ бывалъ сердить, проснувшись и увидавъ товарища за письменнымъ столомъ, тихо одѣлся и вышелъ, не мѣшая ему.
Всякій человѣкъ, зная до малѣйшихъ подробностей всю сложность условій, его окружающихъ, невольно предполагаетъ, что сложность этихъ условій и трудность ихъ уясненія есть только его личная, случайная особенность, и никакъ не думаетъ, что другіе окружены такою же сложностью своихъ личныхъ условій, какъ и онъ самъ. Такъ казалось и Вронскому. И онъ не безъ внутренней гордости и не безъ основанія думалъ, что всякій другой давно бы запутался и принужденъ былъ бы поступать нехорошо, если бы находился въ такихъ же трудныхъ условіяхъ. Но Вронскій чувствовалъ, что именно теперь ему необходимо учесться и уяснить свое положеніе, для того чтобы не запутаться.
Первое, за что, какъ за самое легкое, взялся Вронскій, были денежныя дѣла. Выписавъ своимъ мелкимъ почеркомъ на почтовомъ листкѣ все, что́ онъ долженъ, онъ подвелъ итогъ и нашелъ, что онъ долженъ семнадцать тысячъ съ сотнями, которыя онъ откинулъ для ясности. Сосчитавъ деньги и банковую книжку, онъ нашелъ, что у него остается 1.800 руб., а полученія до новаго года не предвидится. Перечтя списокъ долгамъ, Вронскій переписалъ его, подраздѣливъ на три разряда. Къ первому разряду относились долги, которые надо было сейчасъ же заплатить или во всякомъ случаѣ для уплаты которыхъ надо было имѣть готовыя деньги, чтобы при требованіи не могло быть минуты замедленія. Такихъ долговъ было около четырехъ тысячъ: 1.500 за лошадь и 2.500 поручительство за молодого товарища Веневскаго, который при Вронскомъ проигралъ эти деньги шулеру. Вронскій тогда же хотѣлъ отдать деньги (онѣ были у него), но Веневскій и Яшвинъ настаивали на томъ, что заплатятъ они, а не Вронскій, который и не игралъ. Все это было прекрасно, но Вронскій зналъ, что въ этомъ грязномъ дѣлѣ, въ которомъ онъ хотя и принялъ участіе только тѣмъ, что взялъ на словахъ ручательство за Веневскаго, ему необходимо имѣть эти 2.500 р., чтобы ихъ бросить мошеннику и не имѣть съ нимъ болѣе никакихъ разговоровъ. Итакъ, по этому первому важнѣйшему отдѣлу надо было имѣть 4.000 руб. Во второмъ отдѣлѣ — восемь тысячъ — были болѣе важные долги. Это были долги преимущественно по скаковой конюшнѣ, поставщику овса и сѣна, англичанину, шорнику и т. д. По этимъ долгамъ надо было тоже раздать тысячи двѣ, для того чтобы быть совершенно спокойнымъ. Послѣдній отдѣлъ долговъ — въ магазины, въ гостиницы и портному — былъ такой, о которомъ нечего думать. Такъ что нужно было по крайней мѣрѣ 6.000 р. на текущіе расходы, а было только 1.800 р. Для человѣка съ 100.000 р. дохода, какъ опредѣляли всѣ состояніе Вронскаго, такіе долги, казалось бы, не могли быть затруднительны; но дѣло въ томъ, что у него далеко не было этихъ 100.000 руб. Огромное отцовское состояніе, приносившее одно до 200.000 р. годового дохода, было нераздѣльно между братьями. Въ то время какъ старшій братъ женился, имѣя кучу долговъ, на княжнѣ Варѣ Чирковой, дочери декабриста, безъ всякаго состоянія, Алексѣй уступилъ старшему брату весь доходъ съ имѣній отца, выговоривъ себѣ только 25.000 р. въ годъ. Алексѣй сказалъ тогда брату, что этихъ денегъ ему будетъ достаточно, пока онъ не женится, чего, вѣроятно, никогда не будетъ. И братъ, командуя однимъ изъ самыхъ дорогихъ полковъ и только что женившись, не могъ не принять этого подарка. Мать, имѣвшая свое отдѣльное состояніе, кромѣ выговоренныхъ 25.000 руб., давала ежегодно Алексѣю еще тысячъ 20, и Алексѣй проживалъ ихъ всѣ. Въ послѣднее время мать, поссорившись съ нимъ за его связь и отъѣздъ изъ Москвы, перестала присылать ему деньги. И вслѣдствіе этого Вронскій, уже сдѣлавъ привычку жизни на 45.000 и получивъ въ этомъ году только 25.000 руб., находился теперь въ затрудненіи. Чтобы выйти изъ этого затрудненія, онъ не могъ просить денегъ у матери. Послѣднее ея письмо, полученное имъ наканунѣ, тѣмъ въ особенности раздражило его, что въ немъ были намеки на то, что она готова была помогать ему для успѣха въ свѣтѣ и на службѣ, а не для жизни, которая скандализировала все хорошее общество. Желаніе матери купить его оскорбило его до глубины души и еще болѣе охладило къ ней. Но онъ не могъ отречься отъ сказаннаго великодушнаго слова, хотя и чувствовалъ теперь, смутно предвидя нѣкоторыя случайности своей связи съ Карениной, что великодушное слово это было сказано легкомысленно и что ему, неженатому, могутъ понадобиться всѣ сто тысячъ дохода. Но отречься нельзя было. Ему стоило только вспомнить братнину жену, вспомнить, какъ эта милая, славная Варя при всякомъ удобномъ случаѣ напоминала ему, что она помнитъ его великодушіе и цѣнитъ его, чтобы понять невозможность отнять назадъ данное. Это было такъ же невозможно, какъ прибить женщину, украсть или солгать. Было возможно и должно одно, на что Вронскій и рѣшился безъ минуты колебанія: занять деньги у ростовщика, десять тысячъ, въ чемъ не можетъ быть затрудненія, урѣзать вообще свои расходы и продать скаковыхъ лошадей. Рѣшивъ это, онъ тотчасъ же написалъ записку Роландаки, посылавшему къ нему не разъ съ предложеніемъ купить у него лошадей. Потомъ послалъ за англичаниномъ и за ростовщикомъ и разложилъ по счетамъ тѣ деньги, которыя у него были. Окончивъ эти дѣла, онъ написалъ холодный и рѣзкій отвѣтъ матери. Потомъ, доставъ изъ бумажника три записки Анны, онъ перечелъ ихъ, сжегъ и, вспомнивъ свой вчерашній разговоръ съ нею, задумался.