ИСТОРІЯ
Кавалера
ПИСЬМО LXIV.
правитьМилади Г…. съ нами разпрощалась, Г. Ревсъ сего дня приглашенъ былъ къ Милади Вилліамсъ; а Графиня застала насъ дома однихъ, Гжу. Ревсъ и меня.
Въ самую ту минуту какъ она вошла сердце мое поколебалось и сіе смущеніе еще болѣе умножилось въ то время когда мы начали пить съ Гж. Ревсъ чай. Взоры ея оказывали такую благопривѣтливость, что я оную сладостно ощущала въ моемъ сердцѣ. Въ глазахъ ея, кажется мнѣ, читала я слѣдующее: Вы не должны болѣе питаться надеждою, Миссъ Биронъ, и я думаю что вскорѣ будете мнѣ принадлежать.
Но по окончаніи завтрака она не утомляла уже меня болѣе. Я ясно усматриваю ваше замѣшательство, любезная Миссъ, сказала она мнѣ съ весьма нѣжнымъ видомъ и весьма о васъ соболѣзную, видя умноженіе онаго; но оно подаетъ мнѣ знать, что Сиръ Карлъ далъ мнѣ свое слово. Я въ томъ нимало не сумнѣваюсь; поелику весьма не удивительно, любезная моя, что вы возъимѣли къ нему склонность. Ибо какъ по обхожденіямъ такъ и виду онъ самый любезный человѣкъ. Женщина исполненная добродѣтелью и честностію можетъ его любить, не навлекая на себя чрезъ то ни малѣйшей укоризны. Но весьма безполезно хвалить мнѣ его предъ вами, ниже вамъ, Гжа. Ревсъ.
Однако надлежитъ васъ увѣдомитъ, продолжала она, что мнѣ предлагаютъ за моего сына такую невѣсту, о коей я имѣю весьма хорошее мнѣніе, но я бы не въ примѣръ еще лучшее имѣла, любезная моя, естьлибъ никогда васъ не знала. Я говорила о томъ Милорду. Вамъ не безъизвѣстно, что я чрезвычайно желаю видѣть его сочетавшимся законнымъ бракомъ. Онъ отвѣчалъ мнѣ, что до того времени пока будетъ имѣть хотя нѣкую надежду понравиться Миссъ Биронъ, и слышать не желаетъ инныхъ предложеній сего рода. Согласенъ ли ты, сказала я ему, чтобъ я прямо отнеслась къ Кавалеру Грандиссону въ томъ, дабы узнать его намѣренія отъ самого его? Его почитаютъ самымъ откровеннѣйшимъ изъ человѣковъ. Ему небезъизвѣстно, что наше свойство толикоже безпорочно какъ и его, и что нашъ союзъ не можетъ нанести ни малѣйшаго безчестія и самой знатнѣйшей фамилій въ Королевствѣ. Я признаюсь, что сей вопросъ можетъ показаться весьма отважнымъ между такими особами, кои знакомы токмо по одному имени. Однако Сиръ Карлъ есть такой человѣкъ, съ коимъ я принимаю великое удовольствіе говорить откровенно.
Милордъ усмѣхнулся отъ сего моего предложенія; но я видя что онъ нимало тому не противился, поѣхала къ Сиру Карлу и безъ всякаго затрудненія съ нимъ изьяснилась.
При семъ Графиня замолчала. Она весьма проницательна. Она посмотрѣла на насъ, на Гжу. Ревсъ и на меня. И такъ, Сударыня, сказала ей моя сестрица съ видомъ изъявляющимъ любопытство; пожалуйте доканчивайте. Чтожъ касается до меня, Люція, то нетерпѣливость знать оное, не позволила мнѣ сказать ни единаго слова.
Третьяго дня случилось ето, возразила она. И самымъ искусный живописецъ не въ состояніи представить толико плѣнительной картины о смертной, какую Сиръ Карлъ изобразилъ мнѣ о васъ. Онъ говорилъ мнѣ о тѣхъ обязательствахъ, кои понуждаютъ его отправляться въ путь. Онъ превозносилъ похвалами ту особу, которая составляетъ предметъ его путешествія; онъ равномѣрно восхвалялъ брата, коего онъ съ великою нѣжностію любитъ: онъ говорилъ съ страстною любовію о всей той фамиліи. Одинъ Богъ сказалъ онъ мнѣ, извѣстенъ о моемъ жребіи. Я буду поступать по великодушію, справедливости, или лучше сказать положусь на Провидѣніе. Послѣ сей благородной откровенности, я его спросила, надѣется ли онъ въ предположеніи щастливаго выздоровленія, чтобъ иностранка была его супругою? Я ничемъ не ласкаюсь, отвѣчалъ онъ мнѣ. Я отъѣзжаю безъ всякой надежды. Естьли тѣ вспомоществованія, кои я стараюсь приложить, возвратятъ столь драгоцѣнное для меня здоровье, и естьли болѣзнь ея брата, коего я не менѣе люблю, нѣсколько умалится, то моя радость будетъ превыше моего чаянія. Прочее же оставляю я на Провидѣніе. Случай не можетъ отъ меня зависѣть.
Изъ сего то должна я заключитъ, Г. мой, сказала я ему, что вы никакого не имѣете обязательства съ Миссъ Биронъ.
При семъ, я не могу тебѣ сказать, любезная Люція, сама ли по себѣ остановилась Графиня или для наблюденія насъ; ибо я не въ состояніи была преодолѣть такого движенія, кое меня со всемъ смутило. Она примѣтила мое замѣшательство. Она у меня спрашивала, куда я хочу идти, представляя мнѣ что она прекратитъ рѣчь свою, естьли ея повѣствованіе мнѣ тягостно. Я придвинула свой стулъ къ ней какъ можно ближѣ, наклоня голову позади ея стула и закрывъ половину лица, такъ что видны были одни только глаза. Она встала. Нѣтъ, сударыня, сказала я ей, не вставайте, продолжайте; пожалуйте продолжайте. Вы привели меня въ чрезвычайное любопытство. Позвольте мнѣ остаться на моемъ мѣстѣ и не безпокойтесь о мнѣ. Такъ, сударыня, сказала гжа. Ревсъ, которая не менѣе меня пылала любопытствомъ, какъ она мнѣ послѣ въ томъ призналась, продолжайте и позвольте моей сестрицѣ остаться въ своемъ положеніи: чтожъ на сіе отвѣчалъ Сиръ Карлъ?
Дражайшая моя Миссъ, возразила Графиня, садясь и говоря мнѣ, я хочу напередъ сдѣлать вамъ одинъ вопросъ; ибо я не желаю никого оскорблять.
О сударыня! Вы совершенно къ тому неспособны, отвѣчала я ей. Но въ чемъ состоитъ сей вопросъ?
Неужели Кавалеръ Грандиссонъ, любезная моя, никогда не дѣлалъ вамъ, совершеннаго обьявленія?
Никакъ нѣтъ, сударыня.
И такъ я весьма обманута, естьли онъ васъ не любитъ. Вотъ его отвѣтъ: въ такихъ обстоятельствахъ, въ коихъ я теперь нахожусь, какоебъ впечатлѣніе ни могло произвести надо мною достоинство Миссъ Биронъ, но я почелъ бы себя недостойнымъ жизни, естьлибъ старался привлечь ея къ себѣ склонность.
Ахъ Люція! Сколь благородно его поведеніе со мною оправдано!
И такъ, Г. мой, возразила Графиня, вы конечно не будете гнѣваться, естьли мой сынъ приметъ намѣреніе увѣрять Миссъ Биронъ, что онъ не безъ достоинства и что его сердце совершенно ей предано.
Гнѣваться? Никакъ нѣтъ, сударыня, справедливость и честность совершенно мнѣ то запрещаютъ. Дай Боже чтобъ Миссъ Биронъ, обрѣла въ щастливомъ бракосочетаніи все то благо, коего она достойна! Я слыхалъ что о Милордѣ Д…. говорятъ весьма похвально. Имѣніе его соотвѣтствуетъ его породѣ. Онъ можетъ приносить честь своей матери…. чтожъ касается до меня, коего всѣ чувствованія разсѣяны, которой не знаетъ того что сдѣлать можетъ, ниже помнитъ долгъ свой, то я весьма буду остерегаться привлекать въ неизвѣстность такую молодую особу, коей я удивляюсь и коея дружба столь для меня драгоцѣнна, наипаче когда я толикими прелѣстями нѣтъ ни чего такого, чтобы она должна почитать превыше себя.
Какое великодушіе, Люція! Колико оно меня тронуло! Отъ сего лице мое обливалось слезами въ то время когда я сокрывала оное позади креселъ Графини. Но она продолжала въ словахъ Сира Карла.
Позвольте мнѣ, Сударыня, избавить васъ отъ дальнихъ вопросовъ, Изъ столь разборчиваго разговору конечно дойдетъ что ниесть до Миссъ Биронъ. Но поелику я не извѣстенъ, какой получитъ успѣхъ мое путешествіе, то и повторяю что собственная моя честь и то, чемъ я обязанъ двумъ молодымъ особамъ равнаго почтенія достойнымъ, налагаетъ на меня такіе законы, кои позабытъ было бы для меня весьма стыдно. И дабы совершенно открыть вамъ внутренность моего сердца, съ какимъ видомъ осмѣлился бы я появиться предъ честною женщиною, предъ вами, Сударыня, естьлибъ въ то время когда справедливость и честность подвергаютъ меня къ тѣмъ должностямъ, коихъ исполненія имѣютъ право отъ меня требовать, способенъ я былъ признаться въ другихъ желаніяхъ, и держатъ въ недоумѣніи другую женщину до объясненія моего жребія. Нѣтъ, Сударыня, я лучше соглашусь умереть, нежели помрачить себя симъ недостойнымъ поступкомъ. Я знаю свои разположенія, присовокупилъ онъ; но Миссъ Биронъ свободна. Италіанка, коей нещастіе призываетъ меня въ Болонію, равномѣрно свободна. Путешествія же моего отложитъ ни какъ нельзя; но я ни какихъ не дѣлаю съ самимъ собою условій; и взирая на свой долгъ нахожу мою благодарность въ томъ удовольствіи, когда оный исполню.
Графиня перемѣнилась въ своемъ голосѣ повторяя благородныя сіи слова. Она присовокупила къ тому нѣкіе знаки удивленія о свойствѣ героя. Потомъ, возвратясь опять къ своему повѣствованію продолжала; я его тогда спросила, не ужели по всѣмъ тѣмъ признакамъ, кои совершенно почти заставляютъ думать, что онъ не возвратится изъ Италіи не сочетавшись бракомъ, и по столь хорошему мнѣнію въ пользу моего сына, не явитъ онъ мнѣ своего ходатайства у той любвидостойной Миссъ Биронъ, кою онъ иногда называлъ своею сестрою, и надъ коею сіе званіе подаетъ ему нѣкое вліяніе? Онъ отвѣчалъ мнѣ: сіе предложеніе, сударыня, показываетъ то высокое мнѣніе, которое вы имѣете о Миссъ Биронъ и коего конечно признаете сами, что она достойна: но могу ли я приписать себѣ безъ чрезвычайной неосмотрительности то вліяніе, кое вы предполагаете во мнѣ надъ ея разумомъ, когда у ней ней есть родственники столько же ея достойные, сколько и она ихъ?
Вы легко судить можете, любезная Миссъ, сказала мнѣ Графиня, что мое намѣреніе въ семъ вопросѣ состояло въ томъ, дабы испытать его сердце. Однако я просила у него за то прощенія и присовокупила, что я не почла бы себя увѣренною чтобъ онъ меня простилъ чистосердечно, естьлибъ онъ не обѣщался мнѣ по крайней мѣрѣ увѣдомить Миссъ Биронъ о предметѣ моего посѣщенія.
Мнѣ кажется, Люція, что я нимало бы не досадовала, естьлибъ онъ ее и не простилъ.
Теперь, любезная Миссъ, возразила ласковая Графиня, вы можете смотрѣть на меня безъ всякаго затрудненія и позволите мнѣ видѣть прелѣстное ваше лице. И такъ она обратилась ко мнѣ; она взяла меня въ свои обьятія; сдѣлала мнѣ нѣкую укоризну утирая на глазахъ моихъ слезы, поцѣловала меня въ щеку, и когда увидѣла что я пришла нѣсколько въ себя, то начала говорить мнѣ слѣдующимъ образомъ:
Любезная моя, прелѣстная моя Миссъ Биронъ…. для чегожъ не могу я сказать дражайшая дочь моя, въ томъ смыслъ, въ какомъ желаю? Ибо по сей или другой какой причинѣ, вы должны позволить мнѣ называть васъ симъ именемъ: скажите мнѣ теперь, какъ будто бы въ самомъ дѣлѣ говорите вы своей матери, имѣете ли вы какую ни есть надежду, что Сиръ Карлъ Грандиссонъ можетъ быть вашимъ супругомъ?
Ахъ! Сударыня, отвѣчала я ей съ великимъ замѣшательствомъ, не столько ли жестокой дѣлаете вы мнѣ вопросъ, какъ и ему самому сдѣлали?
Такъ, дражайшая Миссъ, столько же жестокой; я я равномѣрно готова просить прощенія у васъ, какъ просила и у него, естьли вы дѣйствительно говорите мнѣ, что оный васъ оскорбляетъ.
Я объявила, Сударыня, и при томъ отъ искренности моего сердца, что я почитаю его обязаннымъ предаться своей иностранкѣ; и хотя въ самомъ дѣлѣ предпочитаю я его всѣмъ мною видѣннымъ, мужчинамъ, однако рѣшилась, естьли возможно, преодолѣть ту склонность, кою къ нему чувствую. Онъ обѣщался имѣть ко мнѣ дружество до тѣхъ поръ, пока оное можетъ быть принимаемо не помрачая другихъ привязанностей; и на семъ то ограничиваю я всѣ свои намѣренія.
Нѣтъ совершенно такой другой привязанности, возразила Графиня, съ коею бы столь чистая и непорочная дружба не могла согласоваться. Сынъ мой поспѣшитъ отъ искренности своего сердца оправдать оную. Онъ удивляется свойству и качествамъ Кавалера Грандиссона. Онъ почтетъ за сугубую себѣ честь, когда посредствомъ васъ соединится съ нимъ дружествомъ. Дражайшая моя, окажите равномѣрно свое дружество, но подъ самымъ нѣжнѣйшимъ именемъ, такому молодому человѣку, котораго вы найдете онаго достойнымъ. Чтожъ касается до меня, то я требую отъ васъ четвертаго мѣста въ вашемъ сердцѣ. О дражайшая моя! Какое щастіе можете вы составить своимъ союзомъ!
Вы весьма иного дѣлаете мнѣ чести, Сударыня. Вотъ все, что я могла ей отвѣчать.
Но, любезная Миссъ, вы должны мнѣ изьясниться. Я не требую отъ васъ сего засвидѣтельстованія.
Очень хорошо, Сударыня, я согласна изьясниться. Я почитаю честность: но сердце состоитъ не въ моей власти.
И такъ вы имѣете нѣкую надежду, любезная моя…. какъ бы то ни было, но я отъ васъ не отстану, естьли можно. Я никогда не почитала себя способною учинить вамъ такое предложеніе: но я почитаю васъ, такъ какъ и сынъ мой, безподобною въ свѣтѣ дѣвицею. Выслушайте меня: мы нимало не станемъ помышлять о предлагаемомъ намъ союзѣ до возвращенія Сира Карла изъ путешествія. Вы мнѣ однажды сказали, что предпочли бы моего сына всѣмъ тѣмъ, кои домогаются получить ваше сердце. Я не говорю о Сирѣ Карлѣ, которой привлекъ вашу склонность прежде, нежели вы насъ спознали; но обѣщаетесь ли вы выдти за моего сына, естьли Кавалеръ не возвратиться холостымъ.
Я по истиннѣ ей призналась, что она приводитъ меня въ великое изумленіе. Какъ, сударыня! Не ужели я не потщусь извлечь себѣ какого ниесть плода изъ того примѣру, которой вы мнѣ предлагали почти сію же минуту? Съ какимъ видомъ…. нѣкоего человѣка сказалъ, [а ето тотъ самый человѣкъ, коего вы заставили говорить слѣдующее:] съ какимъ видомъ появилась бы я предъ честною женщиною; предъ вами сударыня естьлибъ способна была держать кого ниесть въ недоумѣніи?… Нѣтъ, сударыня, я лучше соглашусь умереть, какъ и Сиръ Карлъ, нежели помрачить себя сею недостойною поступкою. Но мнѣ кажется, сударыня, что вы мнѣ учинили сіе предложеніе, такъ какъ и ему, единственно для того дабы испытать мое сердце.
По истиннѣ, любезная моя, прервала она рѣчь мою съ нѣкіимъ замѣшательствомъ, вы приносите мнѣ великое удовольствіе, подавая мнѣ способъ ко извиненію. Впрочемъ я говорила чистосердечно, и по сей то причинѣ должна почувствовать нѣсколько смущенія.
Какое благоразуміе, дражайшая Люція? Она приняла меня въ свои объятія и вторично поцѣловала обѣ мои щеки. Я хочу, сказала она мнѣ, нѣсколько себя оправдать: заблужденіе въ кое я поверглась, должно показать вамъ съ коль чрезвычайнымъ пристрастіемъ желала бы я видѣть васъ Графинею Д…. но вы по своему достоинству заслуживаете такое титло, коего я и вообразить себѣ не могу. Она спросила у меня, когда я намѣрена возвратиться въ Нортгамптонширъ. Я обьявила ей мое намѣреніе. И такъ вы не должны отъѣзжать не посѣтивши меня! А я вамъ обѣщалась, что во время вашего посѣщенія сынъ мой вамъ не покажется. Теперь я болѣе не желаю, чтобъ онъ съ вами увидѣлся, и обратясь къ Гжѣ. Ревсъ сказала: естьли онъ придетъ сюда безъ моего соучастія, Сударыня, то прошу васъ не позволить ему видѣться съ Миссъ Биронъ.
Я оказала ей чувствительную благодарность за толикое ея добродушіе. Она просила меня, чтобъ я писала къ ней письма въ небытность мою въ Лондонѣ. Сія прозьба приносила мнѣ толико чести, что я не могла ей въ томъ отказать. Сынъ ея, сказала она мнѣ усмѣхаясь, не болѣе будетъ видѣть мои письма, какъ и саму меня. Выходя отъ насъ она отозвала меня на минуту къ сторонѣ и сказала; я хочу признаться; что мнѣ никогда не случалось даже и въ такихъ обстоятельствахъ, кои наиболѣе впечатлѣны были въ моемъ сердцѣ, видѣть себя принужденною къ молчанію собственными моими изрѣченіями. Чтожъ дѣлать? Я пришла было лаская себя успѣхомъ. Когда надежда бываетъ равна почти желанію, то исполняются единыя токмо тѣ мѣчтанія, кои оную ласкаютъ. Страсти наши, любезная моя, обыкновенно преодолѣваютъ нашъ разсудокъ. Однако я знаю двухъ, коихъ можно изключить изъ сего правила, то есть: васъ и Сира Грандиссона.
По окончаніи сей рѣчи она, разпрощалась съ нами. Я избавлю тебя, любезная Люція, отъ всѣхъ размышленій коимъ я предалась, по причинѣ сего докучливаго хотя и ласкательнаго посѣщенія. Нѣтъ! дражайшая Люція, не для сихъ малозначущихъ прискорбій потребна мнѣ твердость духа и усиліе къ преодолѣнію оныхъ.
Примѣчаніе. Хотя безпрестанно и безъ всякаго затрудненія изключаютъ великое множество такихъ писемъ; кои отводятъ матерію отъ главнаго содержанія; но и между таковыми есть столь пріятныя, кои заслуживаютъ вниманіе. Таковы суть два слѣдующія, въ коихъ свойство Миссъ Грандиссонъ, именуемой теперь Милади Ж…. изъявляется совершенно.
ПИСЬМО LХѴ.
правитьЧто ты скажешь о сей странной Милади Ж…? Что касается до меня, то я ее нахожу чрезвычайно хулы достойною. Милордъ Л… потерялъ отъ нее все терпѣніе. Милади почти въ такомъ же состояніи; Емилія обьявляетъ, что она весьма ее любитъ; но токмо не любитъ ея своенравій, Милордъ Ж…. желаетъ приносить мнѣ свои жалобы. Предметъ ссоры кажется не весьма важенъ, какъ я о томъ узнала отъ Емиліи: но бездѣлушки производятъ иногда весьма важныя слѣдствія, когда заключается въ томъ безстыдстве. Какъ бы то ни было, дѣло состоитъ между ими и ни кто изъ нихъ не желаетъ о томъ говорить. Впрочемъ Милордъ и Милади Л…. чрезвычайно не одобряютъ тотъ насмѣшливый видъ, которой она притворно на себя принимаетъ.
Несогласіе ихъ началось со вчерашняго вечера. Мы ужинали у нихъ, Гжа. Ревсъ и я съ Милордомъ и Миладіею Л…. и при томъ были еще двѣ Италіанки. А какъ я не имѣла охоты играть съ ними въ карты; то мы и поѣхали отъ нихъ еще рано, и Госпожа Оливія почти въ то же самое время разпрощавшись съ ними уѣхала вмѣстѣ съ своею тетушкою. Милордъ же и Милади Л…. также Емилія и Докторъ Барлетъ сѣли играть въ карты. Во время ихъ игры, Милади Л….. изъ своей горницы пошла въ низъ по лѣстницѣ съ великою торопливостію, поя какія то ноты. Милордъ слѣдовалъ за нею съ видомъ исполненнымъ великаго смущенія, сударыня, началъ онъ говорятъ, вамъ должно нѣчто сказать…. должно, прервала она, нѣтъ, Милордъ, ни чего не должно мнѣ говорить. Она сѣла позади Емиліи. Не смотрите на меня, сказала она ей. Кто выигралъ? Кто проигралъ? Мужъ же ея въ сіе время прохаживался по горницѣ большими шагами. Милордъ и Милади Л…. хотѣли было притвориться будто ничего не примѣтили въ той надеждѣ, что воставшая буря сама собою утишится, ибо сестра ихъ проговорила за обѣдомъ нѣсколько колкихъ изрѣченій, хотя за ужиномъ и все было спокойно. Докторъ Барлетъ предложилъ ей свои карты; но она не пожелала ихъ взять. Нѣтъ Докторъ, сказала она ему; у меня есть свои карты, съ коими я хочу играть, а моя игра не весьма легка. Но Люція, ты конечно не различишь ролей, естьли я не означу каждое дѣйствующее лице.
Милордъ Ж…. Естьли такимъ образомъ какъ вы поступаете, Сударыня, то я легко могу повѣрить….
Милади Ж…. Будьте спокойны, Милордъ; мы здѣсь не однѣ. Сестрица, мнѣ кажется, что ты выиграешь шпадильею.
Милордъ Ж…. Позвольте, Сударыня, сказать мнѣ вамъ одно слово.
Милади Ж…. Всегда готова къ повиновенію, Милордъ.
Она встала. Онъ хотѣлъ взять ее за руку; но она завернула ее за себя.
Милордъ Ж…. И такъ вы не желаете дать мнѣ своей руки, Сударыня?
Мил. Ж…. Она мнѣ самой надобна.
Онъ отошелъ отъ нея, и не сказавъ ни единаго слова, вышелъ изъ горницы.
Мил. Ж…. [оборотясь къ собранію съ веселымъ и спокойнымъ видомъ.] Какія мужчины странныя созданія!
Мил. Л…. Шарлотта, ты приводишь меня въ великое удивленіе.
Мил. Ж….. Я весьма тому радуюсь, сестрица.
Мил. Л….. Но, сестрица, я совершенно ничего не понимаю.
Мил. Ж…. Мы вообще всѣ женщины любимъ весьма удивительное и непонятное.
Милор. Л…. По истиннѣ, Сударыня, вы несправедливо говорите.
Мил. Ж…. Я весьма тому радуюсь, Милордъ.
Милор. Л…. Радуетесь! чему ?
Мил. Ж….Тому, что сестрица моя всегда говоритъ справедливо.
Милор. Л…. По истиннѣ, Сударыня, естьлибъ я былъ на мѣстѣ Милорда Ж…. то не могъ бы сего стерпѣть.
Мил. Ж…. Прекрасное для васъ наставленіе, Милади Л…. воспользуйтесь онымъ и говорите всегда справедливо.
Мил. Л…. Когда я также буду поступать какъ вы Шарлотта.
Мил. Ж…. Понимаю, любезная сестрица, оставьте ето: всякой поступаетъ по своему желанію.
Мил. Л…. Сего конечно бы не случилось, естьлибъ мой братецъ…..
Мил. Ж . . . Можетъ быть нѣтъ.
Мил. Я ….. По истиннѣ, любезная Шарлотта, мнѣ кажется что ты виновата.
Мил. Ж…. Я также то думаю.
Мил. Л…. Для чегожъ не спѣшите….
Милади Ж…. Исправить мои проступки? Всякая вещь имѣетъ свое время.
Емилія признается, что она начала страшиться при окончаніи, сего разговора, когда горнишная Милади Ж…. пришедши сказала ей, что Милордъ желаетъ съ нею видѣться. Нѣтъ страшнѣе на свѣтѣ людей, какъ мужчины, возразила она; они не бываютъ довольно ни съ нами, ни безъ насъ. Но я столь покорна, что подобна сущей покорности. Всѣ мои клятвы будутъ соблюдены. При сихъ словахъ она вышла.
А какъ никто изъ нихъ назадъ не возвращался то, Милордъ и Милади Л…. услыша стукъ своей кареты употребили сей случай себѣ въ пользу, и дабы дать знать о ихъ неудовольствіи своей сестрѣ, то уѣхали не простясь съ нею. Г. Барлетъ также удалился въ свою горницу; к такъ Милади Ж…. которая немедленно по томъ возвратилась, пришла въ чрезвычайное изумленіе, и была также нѣсколько тронута, увидя тамъ одну токмо Емилію. Милордъ почти въ тожъ самое время вошелъ туда изъ другихъ дверей. Вотъ прекрасной поступокъ, сказала она ему. Вы своими мужескими взорами разогнали всю компанію.
Милор. Ж…. Боже милостивый! Вы приводите меня въ чрезвычайное удивленіе, Сударыня.
Мил. Къ чему служатъ такія восклицанія, когда вы всѣхъ привели въ ужасъ?
Милор. Я! Сударыня.
Мил. Вы, Сударь. Такъ, вы. Не приняли ли вы на себя видъ властелина въ моемъ кабинетѣ? Ради тишины не сошла ли я въ низъ? Не послѣдовали ли вы за мною…. Со взорами…. весьма прекрасными, я васъ увѣряю, для такого человѣка, которой не болѣе еще двухъ дней какъ женатъ? Потомъ, не призвали ли вы меня къ себѣ опять? Не подумали ли они, что сіе было для того дабы оказать мнѣ нѣкое сожелѣніе по причинѣ своего поступка? Не ужели чего ниесть недоставало къ моей покорности! Не привлекло ли оно на меня человѣческихъ взоровъ! Не съ торопливостію ли вы вышли изъ горницы? Всѣ присудствовавшіе могутъ засвидѣтельствоватъ о томъ спокойствіи, съ коимъ я возвратилась къ нимъ, опасаясь чтобъ они не весьма опечалились изъ сожалѣнія ко мнѣ, и чтобъ не почли нашу ссору весьма важною. На конецъ, когда вашъ гнѣвъ утишился, какъ я то предполагаю, вы приказали меня позвать. конечно подумала я, что вы совершенно пришли въ самаго себя. Я еще поспѣшила повиноваться…..
Милор. И развѣ я васъ не покорно просилъ, Сударыня……
Мил. Покорно просилъ! Г. мой такъ, но съ такими взглядами….. Человѣкъ, за коего я вышла за мужъ позвольте мнѣ сіе сказать, Г. мой, имѣлъ совершенно другой видъ. Посмотрите, посмотрите Емилія; вотъ онъ и еще разгорячился.
Въ самомъ дѣлѣ Милордъ пошелъ вонъ въ чрезвычайномъ изступленіи. О! что вы думаете о сихъ мужчинахъ, любезная моя! вскричала она взирая на Емилію.
Я знала бы, сказала мнѣ любвидостойная сія дѣвица, что надлежало ей отвѣчать; но люди говорятъ, что не должно вмѣшиваться въ чужія ссоры, а особливо супружескія.
Несогласіе еще болѣе увеличилось на другой день. Емилія не могла болѣе подать мнѣ извѣстій; но когда она оканчивала свое повѣствованіе. то мнѣ подали отъ Милади Ж…. записку слѣдующаго содержанія.
"Генріетта! естьли ты имѣешь обо мнѣ хотя нѣкое сожалѣніе? то приди ко мнѣ поскорѣе. Я великую имѣю нужду въ твоемъ совѣтѣ. Я рѣшилась развестись съ страннымъ моимъ мужчиною. И такъ хочу я подписать любезное мое имя.
Я въ то же самое время написала ей отвѣтъ слѣдующаго содержанія: "Я совершенно не знаю той особы, которая называется Шарлоттою Грандиссонъ. Я съ великою нѣжностію люблю Милади Ж…; но сожалѣю токмо о Милордѣ. Я къ тебѣ не поѣду. Я не могу подать тебѣ совѣта кромѣ того, что ты не должна шутить надъ своимъ благополучіемъ.,,
По прошествіи получаса, я получила другое письмо.
"И такъ вотъ что я выиграла моимъ замужствомъ! Братецъ мой въ отсудствіи, къ мужу не льзя приступиться, Милордъ и Милади Л…. приняли его сторону, не узнавши кто правъ и кто виноватъ; Докторъ Барлетъ изъявляетъ свою важность и молчаніе меня осуждающее; Емилія меня <текст в книге испорчен> къ своему глазу; Генріетта моя отъ меня отрекается! и все сіе еще съ первой недѣли моего замужства началося! Чтожъ мнѣ теперь дѣлать? Война кажется явною. И такъ вы не желаете принять на себя качества посредственницы! вы не желаете говорите вы? Очень хорошо; я на то согласна. Но я хочу представить глазамъ вашимъ все произшедшее.
"Вчерашняго вечера, до окончанія еще первой недѣли, въ первые Милорд Ж…. принялъ вольность вступать въ мѣсто моего уединенія, безъ всякаго отъ меня на то соизволенія. Вы конечно примѣтили, что онъ проболталъ за столомъ нѣсколько дерзскихъ и безстыдныхъ словъ; но я пропустила оное мимо ушей.
"Что значитъ сія смѣлость? сказала я ему. Пожалуйте, Г. мой, выдьте отсюда. Для чего оставили вы гостей?
"Я пришелъ, любезная моя, представить вамъ одну прозьбу. Начало, какъ вы видите, довольно было учтиво, естьлибъ онъ не столько вмѣшалъ въ оное докучливыхъ своихъ восхищеній, но онъ обнялъ меня обѣими своими руками, при Женни, горнишной моей дѣвушкѣ. А поелику безстыдныя ласкательства мужа могутъ произвесть опасныя впечатлѣнія надъ сими дѣвицами; то вѣришь ли ты, Генріетта, что симъ совершенно можно испортить хорошіе нравы.
,,Я отвергаю вашу прозьбу и не хочу ее слушать. Какъ осмѣлились вы придти сюда безъ спросу? Вы должныбъ были разсудить, что я конечно не оставила бы моей сестрицы на долгое время. Какъ! не ужели торжественный обрядъ столь уже древенъ, что позволяетъ забывать правила жизни ?
"Правила жизни, Сударыня? Онъ, какъ кажется, чувствительно былъ тронутъ симъ изрѣченіемъ. Оставьте меня, возразила я, не давши ему времени отвѣтствовать. Выдьте отсюда въ сію же минуту. Не прискорбно ли мнѣ было будучи въ такомъ гнѣвѣ, когда онъ объявилъ, что не выдетъ, и обнявъ вторично поцѣловалъ меня безобразною своею харею, Женни все еще была въ кабинетѣ.
"Теперь, Миссъ Биронъ, вы конечно меня не покинете въ такомъ случаѣ, въ коемъ благопристойность принимаетъ участіе. Конечно нѣтъ, я въ томъ увѣрена. И естьли бы вы стали защищать ненавистныя сіи вольности въ началѣ еще бракосочетанія, то симъ дали бы знать, что онѣ и самимъ вамъ нравятся.
"И такъ вы легко вообразить себѣ можете, что я пришла въ чрезвычайное негодованіе. Онъ изчезъ, осмѣлясь бормотать и изъявлять свою злость. Онъ упомянулъ какого то дьявола. Тогда я спросила у Женни, не мнѣ ли онъ ето сказалъ? Нѣтъ, по истиннѣ, отвѣчала она мнѣ: и такъ видишь, любезная Генріетта, дѣйствіе худаго примѣра надъ таковыми дѣвками: она осмѣлилась еще говоришь въ пользу нѣжности мужней. Впрочемъ во всякомъ другомъ случаѣ она поступаетъ благоразумно.
"Прежде нежели гнѣвъ мой утишился, сей ненавистный человѣкъ появляся опять безъ всякаго замѣшательства. По истиннѣ, любезная Генріетта, я говорю сущую правду. Онъ мнѣ сказалъ: поелику вы ничего тайнаго не дѣлаете, то я и не хочу васъ оставлять. Клянусь моею честію, Сударыня, вы весьма худо со мною поступаете.
,,Но позволите ли мнѣ видѣться съ вами завтра по утру?
"Нѣтъ, Г. мой.
"Хотя при завтракѣ, дражайшая моя; и у кого же? у Миссъ Биронъ. Сего удовольствія прошу я у васъ за самую величайшую милость.
"Его дражайшая! Ничего я толико не презираю во всемъ свѣтѣ, какъ лицемѣрства. Я знала что онъ намѣренъ былъ сего дня ѣхать со мною въ гости, дабы потщеславиться молодою своею помощницею; и разсуждала что видя меня въ гнѣвѣ, онъ желалъ вдругъ наименовать мнѣ пріятный домъ, выслужиться у васъ, и имѣть то удовольствіе, что заставилъ жену свою повиноваться, не употребляя къ тому властительнаго вида.
"Отъ сего-то презрѣнія достойнаго начала произошла важная наша ссора. Наиболѣе же меня трогаетъ коварство мужчины, и то мѣчтательное воображеніе, кое онъ имѣетъ, дабы склонить васъ на свою сторону. Онъ не преминулъ однако во время нашей распри угрожать мнѣ, что будетъ вамъ на меня жаловаться. Желать истребить меня изъ сердца самой любезнѣйшей моей пріятельницы! Можетъ ли быть такая злость простительна? Вы легко судишь можете, любезная моя Генріетта, что естьлибъ предложеніе ѣхать къ вамъ произошло не отъ него, наипаче послѣ столь жестокихъ обидъ, то сіе посѣщеніе могло бы принести мнѣ самое величайшее удовольствіе.
"По истиннѣ! Г. мой….. дѣйствительно, Милордъ…. Клянусь вамъ небомъ, Г. мой…. Сіи съ нѣкоею величавостію довольно умѣренною, были самыя пылкія мои слова: Я етаго не сдѣлаю.
,,Онъ же съ своей стороны многократно повторялъ въ различныхъ случаяхъ: Клянусь моею честію, Сударыня, пусть я изчезну на семъ мѣстѣ, естьли…. и запинаясь, изьявлялъ нѣкое сумнѣніе: Вы весьма худо со мною поступаете, Сударыня…. Я не заслужилъ…. но позвольте мнѣ вамъ обьявить….
"Я твердо настою въ семъ, Сударыня, и вы должны оказать мнѣ сіе благоугожденіе.
"Я не въ состояніи была, Генріетта снести такого изрѣченія. Вечеръ былъ прохладенъ, но я не выпускала изъ рукъ моихъ вейера. О! о! сказала я, какія слова, какія слова! какія выраженія. Вы настоите въ томъ Милордъ? мнѣ кажется я за мужемъ: обманываюсь ли я? Тогда я взявши мои часы сказала: въ понедѣльникъ въ вечеру въ одиннатцатомъ часу въ половинѣ…. которое нынѣ число? Я просила у Милорда дозволенія записать первую сію минуту исполненія его власти.
"Любезная Милади Ж…! [называя меня своимъ именемъ, можетъ быть желалъ онъ оскорбить меня болѣе] естьлибъ я не въ состояніи былъ снести сей поступокъ, то конечно бы не имѣлъ всей нѣжности, коею теперь къ вамъ пылаю.
"И такъ, Г. мой, отъ излишней любви начинаете вы настоять во всѣхъ должностяхъ мужа. Очень хорошо. Я присовокупила нѣкія довольно язвительныя насмѣшки касательно того приготовленія, кое должна дѣлать къ рабству. Я бы продолжала; но онъ принявъ на себя важной видъ, которой показался мнѣ очень жестокимъ и нѣсколько презрительнымъ [разсуди, Генріетта возможно ли было умѣрить гнѣвъ свой], вознамѣрился преподавать мнѣ наставленія, говоря: вамъ бы гораздо было приличнѣе, Сударыня, имѣть нѣсколько меньше разума, а болѣе скромности.
"Укоризна была весьма чувствительна; вы въ томъ согласны, Генріетта; а наипаче со стороны такого человѣка, которой не имѣетъ довольно ни того ни другаго…. Но я довольно имѣла еще надъ собою. власти, чтобъ сообщить ему сіе наблюденіе. Милорлъ, сказала я ему; я полагаюсь на ваше благоразуміе. Оно всегда будетъ путеводителемъ ума моего; и нѣкогда съ помощію пренебрегательной ко мнѣ вашей любви оно научитъ меня кротости.
"Скажи, любезная моя, не оказала ли я ему симъ весьма ласкательнаго засвидѣтельствованія. Долженъ ли онъ почесть оное иначе наипаче съ такимъ важнымъ видомъ съ коимъ я то произнесла, и пленительнымъ почтеніемъ коимъ оно было сопровождаемо? Но отъ угрызенія ли совѣсти или худаго свойства, а можетъ быть и отъ обѣхъ сихъ чувствованій ему показалось сіе жестокою обидою. Онъ началъ кусать у себя губы. Женни, сказалъ онъ горнишной моей женщинѣ, поди вонъ; Женни, сказала я, неходи. Женни не знала кому повиноваться. По истиннѣ, Генріетта, я начала опасаться чтобъ онъ не сталъ меня бить, а между тѣмъ какъ онъ боролся съ величественными своими взорами я отворила двери и пошла къ собранію.
"Но какъ особы сочетавшіяся бракомъ не должны обнаруживать своего несогласія предъ своими друзьями, поелику весьма многія обстоятельства вкореняются въ памяти другаго, когда честная чета можетъ о нихъ и позабытъ, то я рѣшилась послѣдовать совѣтамъ благоразумія. Вы весьма бы плѣнились таковою моею кротостію. Я внушу оную друзьямъ моимъ; я заставлю вѣрить Милорда и Милади Л…. Доктора и Емилію, что ни чего не недостаетъ къ нашему благополучію: потомъ я сошла въ низъ въ намѣреніи дѣлать свои наблюденія надъ игрою со всею кротостію агнца; но я почти въ самое тожъ время увидѣла идущаго за мною нескромнаго человѣка съ распаленнымъ лицемъ и всѣми знаками своего гнѣва; а хотя я и увѣдомила его, чтобъ онъ не обнаруживалъ нашего несогласія, но онъ имѣлъ такой видъ, коего дѣйствіе, какъ вы о семъ услышите, разогнало мою компанію. Онъ вышелъ принявши на себя другой видъ и спустя нѣсколько времени прислалъ за мною. Ктожъ бы не почелъ таковой поступокъ за дѣйствіе раскаянія? Другая бы женщина сыграла въ сіе время ролю: Королевы Восты и отказалась бы идти, дабы тѣмъ пуще поразить своего тирана. Но я, сущая покорность, я повиновалась при первомъ словѣ. Такимъ образомъ вы легко судить можете, что не смотря на природную мою тихость я не могла удержаться отъ нѣкоторыхъ противоуреканій. Онъ съ великою досадою ихъ слушалъ. Я вамъ скажу, Сударыня. Я не желаю, чтобъ мнѣ говорили, Г. мой. Мы имѣли небольшой разговоръ такого роду: и когда я съ поспѣшностію оставила разгнѣваннаго человѣка, въ томъ намѣреніи дабы соединиться съ моими гостями, то какъ вы думаете, что я нашла? пустую залу! Всѣ мои гости разошлись. Емилія осталась одна: и такимъ то образомъ проводили мы бѣдную Милади Л…. можетъ быть съ исполненными слезъ глазами отъ того тиранства, кое какъ видѣла изъявляемо было надъ ея покорною сестрою.
"А какъ Милордъ Ж…. не преминулъ вскорѣ за мною послѣдовать то разсуди, когда мы увидѣли себя однихъ побѣдителями стоящими на мѣстѣ сраженія подобно двумъ дуракамъ взирающимъ другъ на друга. Я приносила ему моя жалобы со всею кротостію, кою токмо могла употребить въ выраженіяхъ., Онъ хотѣлъ, чтобъ всѣ такія слѣдствія оставлены были до другаго времени. Но нѣтъ. Обнаруживши наше несогласіе стремительными видами, предъ столь великимъ числомъ свидѣтелей, вы конечно признаетесь, любезная моя, вы, кою я признаю за чрезвычайно разборчивую дѣвицу, что его предложеніе было невозможное дѣло. Такимъ образомъ благопристойность обязывала меня поступать великодушно. И такъ съ самой сей минуты ваше несогласіе увеличивается; да благодарю Бога, оно простерлось уже до такой степени, что естьли мы нечаянно повстрѣчаемся, то добровольно убѣгаемъ другъ друга. Мы приказали уже изготовить два стола для завтрака. Впрочемъ я обхожусь весьма ласково; но онъ чрезвычайно бѣшенъ. Я оказываю ему глубочайшее почтеніе. Онъ же притворяется будто совсемъ не желаетъ мнѣ оныхъ оказывать. И симъ то самымъ присоединяетъ неучтивость къ своему бѣшенству. Я начала играть на клависинахъ. Стройность звука привела его въ смертельную ярость. Мнѣ кажется, что онъ гораздо злѣе самаго даря Саула; ибо царь Саулъ и во время самой своей злости принималъ великое удовольствіе слушать музикійскій звукъ даже и отъ рукъ того, кого ненавидѣлъ.
"Я бы лучше желала, чтобъ ты приняла на себя трудъ придти ко мнѣ. Ибо симъ бы я показала суть къ угожденію столь упрямому человѣку, каковъ онъ: а впрочемъ было бы весьма много, естьлибъ я согласилась ѣхать съ нимъ къ тебѣ. Онъ хотѣлъ было, чтобъ ты разсудила его дѣло: но я совершенно почти истребила въ немъ сіе намѣреніе моими насмѣшками. Я пожелала къ тебѣ писать; но какой же получила я отвѣтъ? жестокая Генріетта! отказать свое посредство въ распрѣ состоящей между мужемъ и женою! Но пусть пламя разгарается. Естьли домъ спасется и все дѣло кончится небольшимъ возгораніемъ пламени въ камелькѣ: то я утѣшиться могу.
"Прощай, жестокая дѣвица, естьли вы совершенно не знаете такой особы, которая именуется Грандиссонъ, то дай Богъ чтобъ и я вскорѣ не знала особы называемой Биронъ. Не жестока ли я въ своихъ мщеніяхъ! Видишь, Люція, какое употребляетъ искуство сія любезная и своенравная дѣвица дабы склонить меня на свою сторону. Но я тебя увѣряю, что она, ничего у меня не выиграетъ своими ласкательствами.
ПИСЬМО LХѴІ.
правитьЯ возвратилась изъ Сент-Жамес-Сквара. Какъ скоро принесли меня туда въ носилкахъ, то Емилія вышла ко мнѣ на встрѣчу. Она бросилась ко мнѣ въ обьятія. Я весьма радуюсь, что вижу васъ, сказала она мнѣ. На дорогѣ не попадался ли вамъ на встрѣчу домъ? и видя что я ничего не понимаю изъ сихъ словъ, она говорила что съ самаго моего возвращенія, какъ сказываютъ, его выбросили изъ окна. Ахъ, Сударыня! все здѣсь находятся въ смущеніи. Одинъ чрезычайно равнодушенъ, другая столь вспыльчива! Но тише, вонъ идетъ Милади Ж….
Здѣсь, любезная Люція, хочу я опять начать образомъ разговора.
Милади Ж…. и такъ вы уже здѣсь, Генріетта. Но вы писали, что никогда ко мнѣ не придете.
Миссъ Бир. Такъ точно. Но я не могла устоять въ своемъ рѣшеніи. Ахъ! Милади, вы желаете разрушить свое благополучіе.
Мил. Сіе то вы уже ко мнѣ и писали. Пожалуйте не повторяйте того, что вы уже мнѣ говорили. Я не люблю повтореній, любезная моя.
Миссъ Бир. И такъ должно мнѣ молчать.
Мил. Нѣтъ, но вы можете говорить о старыхъ матеріяхъ новыя слова; но замолчите! Вонъ идетъ мой муженекъ. Она тотчасъ прибѣжала къ своимъ клависинамъ. Самой ли ето тотъ голосъ, о коемъ вы меня просили, Генріетта? и послѣ пробы она заиграла арію, припѣвая весьма нѣжнымъ голосомъ.
Милор. Ж…. Вашъ покорнѣйшій слуга, Миссъ Биронъ, присудствіе ваше возобновляетъ радость въ моемъ сердцѣ. Сударыня, [говоря женѣ своей] мнѣ кажется, что вы сейчасъ токмо увидѣлись съ Миссъ Биронъ и такъ, еще рано начинать играть арію. Я совершенно не постигаю вашихъ намѣреній.
Мил. Нѣтъ ничего пріятнѣе Гармоніи. И я будучи чрезвычайно опечалена нигдѣ не нахожу толикаго утѣшенія какъ въ моихъ клависинахъ.
Милор. [Поднявши обѣ руки] Гармоніи, Сударыня! Богъ мнѣ свидѣтель…. Но я желаю все обнаружить предъ Миссъ Биронъ.
Мил. Нѣтъ въ томъ никакой необходимости, Милордъ. Она уже все то знаетъ что знать можетъ; развѣ токмо недостаетъ тѣхъ, красокъ, кои могъ бы къ тому присовокупить пылкій вашъ разумъ. Нѣтъ ли у тебя здѣсь продолжительнаго моего письма, Генріетта?
Милор. Возможно ли, Сударыня, чтобъ вы имѣли бодрость писать….
Мил. Скажите отважность, Милордъ. Для чего беречь словъ? Вы можете стольже свободно говорить и передъ Миссъ Биронъ, какъ говорили безъ нее. Я понимаю настоящія ваши мысли.
Милор. Очень хорошо, и такъ отважность.
Миссъ Бир. Какъ вамъ не стыдно, Милордъ. Перестаньте, Сударыня. Какая язвительность съ обѣихъ сторонъ? Естьлибъ я не столько васъ знала, то почла бы васъ за дѣтей; ибо вы шутите до тѣхъ поръ пока ваша шутка не обратится въ ссору.
Милор. Естьли вы знаете всю истинну, Миссъ Биронъ, то считаете ли меня хулы достойнымъ.
Миссъ Бир. Я хулю токмо вашъ гнѣвъ, Милордъ, вы видите, что Милади весьма хладнокровна; она нимало не сердится. Она, какъ кажется, желаетъ токмо вашей дружбы.
Милор. Проклятое хладнокровіе! Въ то время, когда я прихожу въ отчаяніе….
Мил. Превосходное и трагическое восклицаніе! Но, Генріетта, вы обманываетесь. Сіе происходитъ не отъ одного токмо гнѣва; ибо Милордъ теперь чрезвычайно вспыльчивъ: хотя хотя до бракосочетанія былъ весьма покоренъ! Не зналъ ли онъ моего свойства? Онъ былъ терпѣливъ, когда ничемъ не былъ мнѣ обязанъ; а теперь, когда онъ чрезвычайно мною обязанъ….
Генріетта, Генріетта, повѣрь моей совѣсти, не выходи никогда за мужъ.
Миссъ Бир. Любезная Милади! Ваше сердце васъ осуждаетъ. Я увѣрена, что вы виноваты.
Милор. Сколь чувствительную приношу я вамъ благодарность, Сударыня. Я желаю увѣдомишь васъ о всемъ съ начала до конца.
Мил. Съ начала до конца! вить Миссъ Биронъ уже о томъ знаетъ: я васъ о томъ увѣдомляю, Милордъ. Но она неизвѣстна токмо о томъ, что произошло передъ симъ за два часа. Вы можете ей то изьяснить какъ вамъ будетъ угодно….. Но мы весьма были согласны назадъ тому часъ и восемь дней когда находились въ церкви Святаго Георгія.
Милор. Я напоминаю вамъ, Сударыня, то, чѣмъ вы клялись будучи въ оной.
Мил. Теперь могла бы я быть, вашимъ отголоскомъ, Милордъ, естьлибъ не рѣшилась умѣрять себя: ибо вы можете признаться, что я сіе самое исполняла до сего врѣмени.
Милор. Вы не имѣли бы надъ собою такой власти, Сударыня, естьлибъ она не была основана на презрѣніи вами мнѣ оказываемомъ.
Мил. Лживое воображеніе! Милордъ, коего неосновательность вы сами знаете, безъ чего собственная ваша гордость не позволила бы вамъ въ томъ признаться.
Милор. Миссъ Биронъ позвольте….
Мил. Возможноли, чтобъ принимали удовольствіе обнаруживать все произвольно? естьлибъ вы послѣдовали моему совѣту, когда вчерашняго дня вошли послѣ меня…. Милордъ, сказала я вамъ столь же спокойно какъ и теперь, не обнаруживайте ничего. Но мой совѣтъ былъ безполезенъ.
Милор. Вы видите, Миссъ Биронъ…. но я пришелъ сюда отдать вамъ только мое почтеніе. [Онъ мнѣ поклонился и тотчасъ хотѣлъ было выдти; но я его удержала за рукавъ.] Милордъ, вы не должны насъ оставлять. А вы, Сударыня, естьли сердце ваше ничемъ васъ не укоряетъ, говорите. Я не желаю, чтобъ вы отъ сего отрекались. [Она молчала.]
Миссъ Бир. И такъ признайтесь въ своей погрѣшности. Обѣщайтесь не столько быть въ словахъ вспыльчивою. Просите прощенія…..
Мил. Боже милостивый! просить прощенія!
Миссъ Бир. И Милордъ будетъ у васъ просить прощенія за то, что худо васъ выразумѣлъ и весьма скоро разсердился.
Милор. Весьма скоро, Сударыня?
Миссъ Бир. Какъ же можно почесть того человѣка великодушнымъ, которой не взираетъ съ угожденіемъ на запальчивость молодой супруги исполненной живостію и веселостію, когда все увѣряетъ, что сіе происходитъ отъ невинной шутки, безъ всякаго худаго намѣренія или досады? Не по собственному ли своему выбору учинилась она вашею супругою? Не предпочла ли она васъ всякому другому человѣку? Она никого не щадитъ своими насмѣшками и не можетъ себя въ томъ преодолѣть. Я ни мало не желаю ее оправдывать; позвольте мнѣ, Миледи. говоришь чистосердечно. Поелику и братецъ вашъ не могъ того миновать. Я помню, что онъ однажды весьма былъ тѣмъ огорченъ. Но потомъ, Милордъ, примѣтя что сіе происходило отъ природнаго ея свойства, равно и отъ веселаго ея нрава оказываемаго ею тѣмъ, которыхъ наиболѣе любила, онъ ей простилъ; онъ принималъ удовольствіе смѣяться надъ нею также и съ своей стороны; и сія малозначущая война, ограниченная съ обѣихъ сторонъ великимъ благоразуміемъ и пріятностію, составила утѣшеніе компаніи. Любители вы ее, Милордъ?
Милор. Никогда и никто столько нс любилъ своей жены. Повѣрьте, Миссъ Биронъ, что я человѣкъ не худаго свойства.
Мил. Но своенравенъ и вспыльчивъ, Милордъ. Кто бы того ожидалъ?
Милор. По истиннѣ, дражайшая Миссъ Биронъ; никогда женщина не умѣла столь искусно увеличивать обиды. Откудажъ моглобъ произойти сіе упорство, естьли не отъ презрѣнія ею ко мнѣ ощущаемаго?
Мил. Вздоръ; вы опять доходите до самой глупой мысли. Но естьли вы въ самомъ дѣлѣ ето думаете, то не принимаете ли вы прекраснаго средства къ минованію сего зла, приходя въ чрезвычайную запальчивость, дѣлая различныя кривлянія и простирая свою жестокость даже до того, что изо рта показалась пѣна? Я ему сказала. Миссъ Биронъ, [вотъ онъ, пусть отречется, естьли смѣетъ] что человѣкъ, коему я себя посвятила, имѣлъ совершенно инной видъ. Всякой другой не почелъ ли бы сію укоризну за нѣкое почтеніе приличное его виду, и въ самую ту минуту не скрылъ ли бы онъ свою страсть; дабы показать обыкновенную свою физіономію?
Милор. Вы видите, Миссъ Биронъ, вы видите съ какимъ насмѣшливымъ видомъ она говоритъ даже и при васъ.
Мил. Вы видите, Миссъ Биронъ, бывалъ ли на свѣтѣ когда ниесть такой своенравный человѣкъ. Но знаете ли вы, какуюбъ супругу должно было дать Милорду? женщину надменную, которая бы ему платила за досаду досадою. Кротость есть мое преступленіе. Меня нельзя почесть злою: мнѣ кажется что кротость до сего времени не была почитаема въ женщинѣ погрѣшностію.
Милор. Боже милостивый! кротость!
Мил. Будь справедлива, Генріетта, здѣсь спрашивается только, кто виноватъ. Милордъ Ж… показываетъ мнѣ такой видъ, коего я никогда въ немъ не видала до нашего брака; слѣдственно онъ меня обманулъ. Я же показываю ему такой видъ, какой и всегда имѣла, и поступаю съ нимъ почти также какъ обыкновенно поступала. Чтожъ можетъ онъ сказать, когда я ему опытомъ показываю, что онъ самый неблагодарной человѣкъ судя по тому виду, которой на себя принимаетъ? Такой видъ, коего онъ не осмѣлился бы на себя принять за восемь предъ симъ дней! Скажите же Генріетта: Кто изъ насъ виноватъ Милордъ или я?
Милор. Вы видите, Миссъ Биронъ, какъ можно войти въ разсудокъ съ такою женщиною, которая все обращаетъ въ шутку?
Миссъ Бир. Такъ что же, Милордъ? вы можете также поступать какъ и она. Развѣ за то должно сердиться что нельзя признать за разсудокъ?
Милор. Поелику Миссъ Биронъ ваша пріятельница, Сударыня, то я отдаю на ея волю рѣшеніе нашего дѣла.
Мил. Вы лучше бы сдѣлали, Г. мой, естьлибъ отдали оное на мою волю.
Миссъ Бир. Пусть будетъ такъ, Милордъ.
Милор. Очень хорошо, Сударыня! И такъ какоежъ ваше опредѣленіе?
Мил. Я желала бы лучше, чтобъ Миссъ Биронъ ето напередъ сказала; ибо не хочу, чтобъ мое опредѣленіе было отвергнуто, когда оно мною уже произнесено будетъ.
Миссъ Бир. Естьли вы того требуете, то вотъ въ чемъ состоитъ мое рѣшеніе: вы должны признаться Милади, что проступокъ происходитъ отъ васъ. Милордъ же будетъ воспоминать о томъ для того только, чтобъ всегда удалять отъ себя свои лживыя воображенія и обѣщаться что впредь будетъ стараться различать, что происходитъ отъ хорошаго или отъ худаго намѣренія; что съ удовольствіемъ слушать станетъ ваши шутки и оными никогда не будетъ оскорбляться; ибо сколь бы онѣ иногда излишни ни были, но ничего не могутъ перемѣнить въ удивленія достойномъ ея свойствѣ. Что вы о томъ скажете, Милордъ?
Милор. Думаете ли вы, чтобы она была согласна на ваше предложеніе?
Мил. Ненавистный вопросъ! Я оставляю васъ обѣихъ. Знайте, что во всю мою жизнь я не оказывалась ни въ чемъ виновною. Не женщина ли я? Естьли Милордъ хочетъ просить прощенія за всѣ свои жеманства…. Она остановилась; но все еще имѣя намѣреніе выдти. Я ее удержала.
Миссъ Бир. Сего-то Милордъ никогда не сдѣлаетъ. Вы уже весьма далеко довели свою шутку. Милордъ сохранитъ свое достоинство, даже и для чести своей супруги. Онъ не согласится и на то, чтобъ вы отъ насъ вышли.
Онъ взялъ ее за руку, которую приложилъ къ своимъ устамъ. Ради Бога, Сударыня, будемъ щастливы. Благополучіе наше зависитъ отъ васъ. Оно и всегда такимъ пребудетъ. Естьли я въ чемъ ни есть виноватъ, то припишите сей проступокъ моей нѣжности. Я не могу сносить вашего презрѣнія и никогда того не заслужу.
Мил. Для чегожъ не говорили вы мнѣ сего прежде? Для чего вы все обнаружили, не смотря на мои прозьбы.
Я отведши ее къ сторонѣ сказала: будь великодушна, Шарлотта. Пусть вашъ супругъ не будетъ тѣмъ однимъ человѣкомъ, къ коему вы не окажете великодушія.
Мил. Хорошо! Наша ссора и въ половину столько не продолжалась, сколько бы надлежало. Естьли мы помиримся при васъ, то ето не очень будетъ откровенно. Самое безумнѣйшее въ свѣтѣ дѣло есть такая ссора, которая произходила не съ великою запальчивостію. Конечно мы опять ее возобновимъ.
Миссъ Бир. Примите также и для себя тотъ совѣтъ, которой вы подаете Милорду; не обнаруживайте себя, и изъ того получите другой: женщина непремѣнно себя тогда обнаруживаетъ, когда обнаруживаетъ своего супруга. Я уже чувствую нѣкое смущеніе за васъ. Я не познаю уже въ васъ той Шарлотты, которую знала. Посмотримъ, постараетесь ли вы получить нѣкую выгоду отъ того мнѣнія, которое я о васъ имѣю и способны ли вы познать произвольно свое заблужденіе.
Мил. Я весьма кроткая, покорная и послушная женщина. Она оборотилась ко мнѣ, поклонилась мнѣ съ весьма шутливымъ видомъ, сложа свои руки предъ собою: вотъ опытъ, сказала она мнѣ, довольны ли вы имъ? Потомъ пошла къ своему мужу, которой смотрѣлъ къ окну, и подошелъ къ ней послѣ увидя ее приближающеюся. Милордъ, начала она, поклонясь ему, Миссъ Биронъ увѣдомила меня о такой части моего долга, коей я еще не назвала. Она обѣщается бытъ нѣкогда образцемъ повиновенія. Вы весьма были бы щастливы, естьлибъ я имѣла ее примѣромъ. Она говоритъ мнѣ, что теперь будучи за мужемъ, я должна быть важною, благоразумною, а паче всего чрезвычайно покорною; что невинная улыбка едва мнѣ теперь прилична; что мнѣ надлежитъ быть молчаливою и скромною и что должна почитать своего мужа. Естьли вы почитаете, Г. мой, сіи поступки долгомъ для замужней женщины и естьли того отъ меня желаете, то сдѣлайте милость, когда я стану ето показывать, увѣдомляйте меня о томъ какимъ ни есть знакомъ. Естьли же впредь почувствую въ себѣ охоту простирать свою шутку нѣсколько далѣе, то конечно не премину напередъ просить у васъ на то позволенія. И потомъ поклонилась вторично, сложа руки на крестъ. Чтожъ болѣе остается мнѣ дѣлать?
Онъ принялъ ее въ свои объятія и прижалъ ее съ великою нѣжностію къ груди своей. Дражайшій предметъ всей моей нѣжности! при всемъ несправедливомъ вашемъ своенравіи, вотъ что остается дѣлать; я прошу имѣть ко мнѣ хотя половину той любви, какую къ вамъ чувствую, и тогда буду я щастливѣйшимъ человѣкомъ.
Милордъ! прервала я рѣчь его, вы все портите такою торопливостію, наипаче послѣ того, что она вамъ говорила. Естьли въ етомъ вся выгода отъ ссоры, то никогда не доводите себя до такого обстоятельства. О Сударыня! вы весьма легко отъ того отдѣлались, естьли не великодушны. Она грозила мнѣ своею рукою и оборотясь къ своему мужу сказала: Повѣрьте мнѣ, Милордъ, что мы должны оба вооружиться гнѣвомъ противъ етой чужой женщины, которая осмѣливается вмѣшиваться въ наши домашнія сплетни. Генріетта, Генріетта, присовокупила она, я вамъ никогда не прощу послѣдняго вашего наставленія.
Такимъ-то образомъ, любезная моя Люція, кончилась ребяческая сія ссора. Теперь единственно печалитъ меня то что въ заключеніи оной не оказалось довольно достоинства со стороны Милорда. Сердечная его радость столь живо изьявлялась на устахъ его, что наглая Шарлотта давала по временамъ знать различными знаками, что она восхищается, почитая себя нужною для его благополучія. Но, Люція, ты должна не менѣе ее почитать за оное; ибо она одарена премногими плѣнительными качествами.
Они меня упросили препроводить съ ними остатокъ дня. Емилія чрезвычайно обрадовалась ихъ примиренію. Она оказывала сердечную радость. Естьли я ее люблю болѣе нежели желаю, то она подаетъ мнѣ къ тому новыя причины, сколь часто ее ни вижу.
Примѣчаніе. Въ слѣдующихъ письмахъ содержится, какимъ образомъ Миссъ Биронъ прощается со всѣми Лондонскими своими друзьями, съ продолжительными размышленіями о ихъ свойствахъ. Она означаетъ день своею отъѣзда и свою дорогу. Милордъ Л…. и Милордъ Ж…. съ своими супругами провожаютъ ее почти до половины ея пути. Она распрощалась съ Италіянскими госпожами, кои принимаютъ намѣреніе ѣхать для прогнанія своей скуки в Англинскія провинціи. Два продолжительныя письма; одно отъ стараго Кавалера Мередита къ Миссъ Биронъ; а другое отъ нее въ отвѣтъ на его письмо. Увѣдомляютъ Миссъ Сельби, что Г. Фулеръ, будучи все еще страстно влюбленъ, но безъ надежды, отрекся на всегда отъ брака: что дядя и племянникъ чрезвычайно любя и почитая Миссъ Биронъ хотятъ отдать ей знатную часть своего имѣнія, дабы тѣмъ оправдать качество отца, данное его дядѣ: и названіе брата, которое она желала дать его племяннику: но въ отвѣтѣ своемъ къ старому Кавалеру она привела весьма благоразумныя причины, дабы истребить въ немъ сію мысль. Нѣтъ нужды упоминать что отъѣзжая изъ Лондона она обѣщается вести переписку съ лучшими своими друзьями, а особливо съ Милади Ж…. И какъ потомъ все дѣйствіе перемѣнилось совершеннымъ ея отъѣздомъ, то она начинаетъ уже писать изъ замка Сельби. Первое ея письмо содержитъ въ себѣ подробное описаніе ея пути и какъ она разсталась съ своими провожатыми въ Дюнстаблѣ, гдѣ она была встрѣчена своимъ дядею, тетушкой и двоюродною сестрою Сельби. Она встрѣтилась съ прежними своими любовниками, то есть, съ Гревилемъ, Фулеромъ и Ормомъ. Они не преминули встрѣтить ее на пути, дабы вновь изьявить ей, что ее обожаютъ. Она увѣдомляетъ о состояніи, въ коемъ нашла свою фамилію и о всемъ томъ что токмо могло нравиться друзьямъ ею оставленнымъ. Отвѣты ихъ содержатъ то, что происходитъ въ ея отсудствіи въ Лондонѣ и между ими. Письма Милади чрезвычайно продолжительны и заставляютъ удивляться второму искуству Автора, которой изображаетъ тѣ же самые свойства подъ многоразличными видами. На конецъ, письмо Милади Ж…. писанное 6 Маія, подаетъ Миссъ Биронъ первыя извѣстія, полученныя отъ Сира Карла Грандиссона по его отъѣздѣ.
ПИСЬМО LXVII.
правитьТеперь, дражайшая моя, всѣ постороннія матеріи у меня истощились. Мы получили извѣстія, писанныя хотя не братцовою рукою, но подающія намъ объ немъ нѣкія освѣдомленія. Другъ Г. Ловтера привезъ сюда письмо отъ сего врача, по которому увѣдомились мы, что Сиръ Карлъ находится дѣйствительно въ Парижѣ. Г. Бельшеръ, которой случился тогда у насъ, когда пришелъ другъ Г. Ловтера, просилъ его оставить намъ свое письмо, поелику оно содержитъ въ себѣ самое чрезвычайное приключеніе, которое желали мы тотчасъ сообщить вамъ. Во первыхъ будь спокойна и ничего не опасайся отъ Кавалера Гарграфа Поллексфена, которой хотя дѣйствительно возвратился въ Лондонъ, но въ весьма худомъ состояніи. Страхъ принудилъ его возвратиться въ Англію, изъ коей онъ и не помышляетъ выѣзжать болѣе. По справедливости онъ обязанъ теперь продолженіемъ своей жизни моему братцу.
Г. Бельшеръ, дабы обстоятельнѣе о всемъ освѣдомиться, принялъ на себя трудъ идти къ нему и поговорить съ тѣмъ лакѣемъ, которой тогда при немъ находился. Изъ полученныхъ имъ освѣдомленій и изъ повѣствованія Г. Ловтера онъ написалъ письмо къ Доктору Барлету, которое намъ сообщилъ, и я выпросила у него позволения доставить съ онаго для тебя списокъ.
Въ среду 30 Апрѣля по полудни, братецъ мой сидя съ Г. Ловтеромъ въ почтовой коляскѣ приближался уже къ Парижу, отъ коего онъ не болѣе двухъ или трехъ миль находился, какъ вдругъ прискакалъ на лошади какой то человѣкъ къ его коляскѣ и оказывая всѣ знаки чрезвычайнаго ужаса просилъ его выслушать извѣстіе могущее поразить слухъ всякаго человѣка. Братецъ мой приказалъ остановиться почталіону. Незнакомой сказалъ имъ, что на его господина, которой былъ Англинской дворянинъ и ѣхалъ съ другомъ своимъ той же націи, напали семь человѣкъ ѣхавшіе верьхами и онъ принужденъ оставить большую дорогу въ почтовой своей коляскѣ; а какъ сихъ конныхъ было число великое, то весьма вѣроятно, что они намѣрялись его убить и показывая на небольшую возвышенность со стороны Монмартра онъ присовокупилъ, что видно позади сего мѣста исполняютъ они кровожадное свое предпріятіе. Онъ относился къ нѣкоторымъ и другимъ проѣзжимъ, кои однако не весьма были тронуты его нещастіемъ, и кои отъ сего самаго еще болѣе поспѣшали отъ того мѣста отъѣхать. Братецъ мой спросилъ о имени его господина и не мало опечалился услыша что то былъ Кавалеръ Поллексфенъ съ Г. Мерцедою. Дорога лежащая отъ Сент Дениса къ Парижу усажена деревьями съ обѣихъ сторонъ; а какъ поле было чисто, то конечно единая сія возвышенность препятствовала въ большемъ разстояніи видѣть коляску и столь много конныхъ людей. По обѣимъ сторонамъ большой дороги проведены были рвы, на коихъ по мѣстамъ подѣланы небольшіе мостики, для проѣзду колясокъ въ помѣстья. Сиръ Карлъ приказалъ почталіону ѣхать черезъ одинъ мостокъ говоря, что онъ никогда себѣ не проститъ естьли попуститъ погибнуть Сиру Гарграфу и его другу, не употребя всѣхъ своихъ силъ къ избавленію ихъ.
При немъ находилось трое людей, выключая лакея Г. Ловтера. Онъ приказалъ послѣднему сойти на земь и сѣдши на его лошадь, просилъ Г. Ловтера остаться въ коляскѣ и ни мало небезпокоиться; между тѣмъ онъ прискакалъ во весь опоръ съ тремя своими людьми къ тому возвышенному мѣсту; вскорѣ слухъ его пораженъ былъ жалобными криками, а когда уже усмотрѣлъ конныхъ людей; то увидѣлъ четверыхъ стоящихъ на землѣ, [прочіе держали ихъ лошадей за поводъ], кои, казалось держали двухъ Англичанъ, кричащихъ, вырывающихся и просящихъ у нихъ ради Бога милости. А какъ онъ нарочито опередилъ своихъ людей, то приближаясь къ нимъ закричалъ имъ громко, чтобъ прервать по крайней мѣрѣ жестокое сіе дѣйствіе; и въ своемъ бѣгу, казалось прямо летѣлъ на помощь къ двумъ нещастнымъ. Тогда двое изъ четырехъ Кавалеровъ оставили свою добычу и тотчасъ сѣли на лошадей; потомъ соединясь съ тремя протчими поѣхали на встрѣчу къ Сиру Карлу, какъ будто бы въ намѣреніи были продолжать свое насиліе; между тѣмъ оставшіеся двое продолжали бить рукоятками своихъ бичей безъ всякаго сожалѣнія предметы своея ярости, изъ коихъ каждый ударъ извлекалъ жалостные стоны. А какъ нападшіе ни мало не были расположены къ бѣгству, да и времени имъ довольно было бы для исполненія ихъ намѣренія, естьлибъ дѣло было о грабежѣ или смертоубійствѣ; то изъ сего Сиръ Карлъ заключилъ, что ето происходитъ отъ какого ниесть особеннаго мщенія. Онъ еще болѣе утвердился въ семъ мнѣніи, когда пятеро конныхъ, вынувшіе свои пистолеты видя его приближающагося съ своимъ, просили его нѣсколько изъясниться, увѣдомивши его однако, что онъ навлечетъ на себя напрасную смерть естьли поступитъ хотя на малую отважность. Онъ отвѣтствуя увѣщевалъ ихъ отложить хотя на нѣкое время свой гнѣвъ и вкладывая свой пистолетъ въ футляръ, обѣщался исполнить ихъ требованіе. Его люди прискакали къ нему въ тужъ самую минуту. Онъ кричалъ имъ, чтобъ ничего не предпринимали безъ его приказовъ. По томъ слезши съ своей лошади и приказавъ имъ держать за поводъ, подошелъ держа въ рукахъ шпагу къ тѣмъ двумъ человѣкамъ, кои жестоко били виноватыхъ своими бичами. При его приближеніи они также подошли къ нему съ обнаженными шпагами. Въ то самое время подскочили къ нимъ пятеро конныхъ, и одинъ изъ нихъ сказалъ имъ: довольно, господа. Надобно объявить сему храброму незнакомцу причину такого приключенія, которое должно привесть его въ нѣкое удивленіе: и оборотясь къ Сиру Карлу сказалъ: Г. мой, мы ни разбойники ни грабители; но тѣ два человѣка, кои возбуждаютъ ваше сожалѣніе, суть безчестнѣйшіе люди. Какое бы ни было ихъ преступленіе, возразилъ Сиръ Карлъ, но мы находимся въ такой землѣ, въ коей есть правительство для сохраненія правосудія. Онъ тотчасъ помогъ тѣмъ двумъ нещастнымъ встать. У нихъ обѣихъ головы были окровавлены, а тѣло такъ изранено, что они не могли даже поднять своихъ шляпъ, кои около ихъ лежали. Сиръ Карлъ оказалъ имъ и сію услугу. Между тѣмъ одинъ изъ двухъ Кавалеровъ стоящихъ на земли выведенъ будучи изъ терпѣливости такимъ медлѣніемъ, кричалъ яростнымъ голосомъ что онъ не удовольствовался еще мщеніемъ и конечно бросился бы на виновниковъ, естьлибъ не былъ удержанъ своими товарищами. Сиръ Карлъ спросилъ тогда у двухъ Англичанъ, не ужели по несправедливости поступили съ ними столь жестоко. Нѣтъ, отвѣчалъ одинъ изъ нападающихъ, они знаютъ сами, что они самые безчестные люди. И дѣйствительно отъ угрызенія ли совѣсти или отъ ужаса они отвѣтствовали только едиными стонами; и оба не могли стоять на ногахъ. Г. Ловтеръ, коего честь понудила слѣдовать за Сиромъ Карломъ, приѣхалъ къ нимъ держа въ рукахъ пистолетъ, и тотчасъ вышелъ изъ коляски по прозбѣ Сира Карла дабы осмотрѣть не опасны ли были ихъ раны. Самый разъяренный изъ нападающихъ пожелалъ было тому воспротивиться: но Сиръ Карлъ остановилъ его лошадь, взявши за узду; и оборотясь къ прочимъ сказалъ имъ твердымъ голосомъ; Г. мои, сіи два иностранца весьма знатные Агличане. Я буду ихъ защищать до послѣдней капли крови. Однако, поелику вы не помышляете о бѣгствѣ, и когда вашъ гнѣвъ стремится токмо на нихъ, то я начинаю думать, не имѣетели вы какой ни есть причины поступать съ ними столь худо. Соблаговолите ли вы мнѣ хотя однимъ словомъ все оное изьяснить.
Сіи подлецы, отвѣчалъ одинъ изъ Кавалеровъ, знаютъ насъ всѣхъ и отдадутъ справедливость нашему гнѣву. Они не получили и половины того наказанія, которое заслуживаютъ. Вы, Г. мой, кои кажетесь человѣкомъ честнымъ и разсудительнымъ, знайте, что и мы не менѣе оныя качества наблюдаемъ, и по симъ то двумъ побудительнымъ причинамъ находимся мы здѣсь. Мы не покушаемся на жизнь сихъ двухъ мерзавцевъ; но хотѣли только дать имъ такое наставленіе, кое бы они во всю свою жизнь памятовали. Они подлымъ образомъ оскорбили честную женщину, и опасаясь мщенія друзей ея, пустились въ бѣгство съ великою предосторожностію, дабы не подать знать о своемъ пути. Они притворно показывали, что хотятъ ѣхать въ Анверъ. Два дни ѣхали мы за ними по слѣдамъ ихъ. Вы видите ея мужа, брата и лучшихъ ихъ друзей, воспаленныхъ негодованіемъ и яростію.
Кажется, любезная моя, что ети два виновника въ самомъ дѣлѣ отпустили нѣкоторыхъ изъ своихъ людей въ Анверъ, и что по сей-то причинѣ имѣли они при себѣ токмо одного. Тотъ конной присовокупилъ къ тому, что въ ихъ плутовствѣ находился еще третій Англичанинъ; что онъ уѣхалъ изъ предмѣстія, въ коемъ они исполняли злодѣйское свое предпріятіе въ другой коляскѣ; но что за нимъ погнались почти въ тужъ самую минуту, такъ что ему весьма было бы трудно избѣгнуть. Ето конечно былъ Багенгаль. Сперва Сиръ Гарграфъ увидя около себя токмо трехъ своихъ противниковъ, хотѣлъ было имъ сопротивляться; но когда появились послѣдніе четверо, то храбрость ему измѣнила, когда ихъ призналъ. Онъ далъ себя вести въ удобное къ ихъ намѣренію мѣсто. Лакей его, которой сидѣлъ на лошади и за коимъ они ни мало не присматривали обезоруживая его, ушелъ во время исполненія ихъ должности, надѣясь доставить ему помощь.
Сиръ Карлъ отвѣчалъ, что самый справедливый гнѣвъ не позволяетъ никому управляться собственными своими руками. Ему на сіе возразили, что естьли виновники почитаютъ себя правыми, то могутъ на нихъ жаловаться, поелику они знаютъ гдѣ найти тѣхъ, кои столь худо съ ними поступили. Между тѣмъ временемъ Г. Ловтеръ осмотрѣвши ихъ раны, увѣрилъ что онѣ не весьма опасны; но судя что имъ нужно скорое вспомоществованіе, приказалъ ихъ положишь въ коляску. Семеро конныхъ, отъѣхавшихъ на нѣкоторое разстояніе, дабы о чемъ то посовѣтоваться, возвратились къ Сиру Карлу прежде, нежели подвезена была коляска. Онъ опасаясь, чтобъ опять въ нихъ злоба не возгорѣлась и сѣдши на лошадь, сталъ на переди своихъ людей, съ тѣмъ присудствіемъ разума, которой обыкновенно возвышаетъ его свойство. Онъ поѣхалъ къ нимъ на встрѣчу. Государи мои, сказалъ онъ имъ, съ дружескими, или какими другими намѣреніями возвращаетесь вы ко мнѣ? Нѣкоторой изъ нихъ отвѣчалъ: Вражда наша стремится токмо къ симъ двумъ подлецамъ. Я повторяю, продолжалъ онъ, что мы не покушаемся на жизнь ихъ; пусть они узнаютъ, кто мы таковы, и пусть почитаютъ себя за презрительнѣйшихъ въ человѣческомъ родѣ. Они еще не получили того наказанія, которое заслуживаютъ. Но пусть они признаются въ своей подлости на колѣнахъ и просятъ прощенія у того честнаго человѣка, коего супругу обезчестили они самымъ подлѣйшимъ образомъ. Сего то единаго требуемъ мы для него удовлетворенія, съ обѣщаніемъ, чтобъ они во всю свою жизнь не приближались за двѣ мили къ его жилищу.
Я думаю, любезная Генріетта, что оба наши Герои не имѣли нужды быть принуждаемы къ сему обѣщанію.
Сиръ Карлъ оборотясь къ нимъ сказалъ съ великою кротостію: Господа, естьли вы виноваты, то должны безъ всякаго стыда просить сей милости; но естьли вы невинны, то моя жизнь, равно какъ и жизнь моего друга, и сихъ служителей, будутъ употреблены безъ всякаго сожалѣнія для избавленія моихъ соотечественниковъ отъ несправедливаго угнѣтенія.
Мерзавцы бросились на колѣни; а семеро конныхъ роспрощавшись весьма учтивымъ образомъ съ Сиромъ Карломъ поворотились къ большой дорогѣ.
Тогда оставалось токмо положить Сира Гарграфа и Г. Мерцеду въ ихъ коляску. Сія услуга не безъ труда имъ была оказана; но и посреди тѣхъ жалобъ, кои каждое движеніе изъ нихъ извлекало, они не преставали приносить чувствительнѣйшей благодарности своему избавителю. Онъ ѣхалъ за ними проводникомъ даже до выѣзду въ Парижъ. На завтра не преминувши придти къ нимъ нашелъ ихъ обоихъ лежащихъ въ постелѣ и такъ израненыхъ что они не могли даже и пошевельнуться. А какъ Г. Мерцедѣ болѣе всѣхъ досталось, то и вѣроятно что онъ былъ болѣе всѣхъ виноватъ. Онъ остался въ Парижѣ и лѣчился; но Сиръ Гарграфъ собравшись съ силами, приказалъ себя перенести въ носилкахъ въ Кале съ великою осторожностію безъ сумнѣнія для того чтобъ не приближаться къ Аббевилю. Онъ находится въ Лондонѣ уже дня съ два.
Г. Ловтеръ присовокупляетъ, что Сиръ Карлъ занимаясь безпрестанно дѣлами касающимися до имѣнія Г. Данби, просилъ его сообщить намъ сіи освѣдомленія и что съ нетерпѣливостію желая продолжать путь свой, не прежде будетъ къ намъ писать какъ проѣхавъ Алпійскія горы.
Примѣчаніе. Не льзя сумнѣваться, чтобъ по временамъ обѣ госпожи не продолжали между собою переписки. О изключеніи сихъ писемъ сожалѣть будутъ токмо тѣ, кои любятъ небольшія домашнія подробности. Время уже представить Сира Карла въ Италіи.
ПИСЬМО LXVIII.
правитьВы должны судить, любезный и уваженія достойный другъ мой, что мнѣ совершенно было невозможно писать къ вамъ до прибытія въ сей городъ. Исполненіе по завѣщанію дѣлъ удержало меня въ Парижѣ гораздо долѣе нежели въ немъ пробыть надѣялся. На конецъ я получилъ хорошій успѣхъ во всѣхъ моихъ чаяніяхъ. Г. Ловтеръ конечно уже васъ увѣдомилъ о первыхъ произшествіяхъ нашего путешествія и о весьма чрезвычайномъ приключеніи, случившемся съ нами почти у самаго Парижа.
Мы не безъ труда переѣхали Монт Сенисъ по причинѣ ненастья; и въ столь худую погоду я ни мало не удивился, нашедъ вершину сей горы. не столь пріятною, какова оная обыкновенно бываетъ при наступленіи лѣта. Вы конечно еще помните, что Епископъ Ноцера обѣщался встрѣтить меня у самыхъ Алиійскихъ горъ: но какъ я писалъ къ нему изъ Ліона, что надѣюсь видѣться съ нимъ въ Пармѣ, то и нашелъ его въ семъ городѣ у Графа Белведере,куда онъ прибылъ наканунѣ съ отцемъ Марескотти. Они изьявили всѣ трое чрезвычайное удовольствіе, меня видя, я когда я представилъ имъ Г. Ловтера съ такими похвалами, кои долгъ требовалъ отдать его знанію, увѣдомляя ихъ также что я совѣтовался съ самыми искуснѣйшими Медиками моей Націи о болѣзни ихъ Клементины; то они такъ меня хвалили, что я не имѣлъ времени спросишь ихъ о здоровьѣ столь любезной фамиліи. Нещастіе! печаль! сказалъ мнѣ только Епископъ съ толь прискорбнымъ видомъ, что я пронзенъ былъ состраданіемъ до глубины моего сердца. Онъ предложилъ, чтобъ прежде нежели начнетъ свое повѣствованіе подали бы мнѣ какихъ ниесть закусокъ.
Наконецъ будучи, понуждаемъ усильными моими прозбами сказалъ мнѣ: Іеронимъ, бѣдный Іеронимъ еще живъ, вотъ все, что я могу вамъ сказать щастливаго. Присудствіе ваше будетъ для него гораздо спасительнѣе всѣхъ лѣкарствъ. Климентина находится теперь на возвратномъ пути изъ Неаполя въ Болонію. Она по причинѣ чрезвычайной своей слабости принуждена ѣхать медлительно. Она пробудетъ еще нѣсколько дней въ Урбинѣ для своего отдохновенія, Любезная, сестрица! не столько ли претерпѣла она отъ жестокости двоюродной своей сестры, сколько и отъ своея болѣзни? Генералъ обходился съ нею всегда дружески. Онъ женился послѣ вашего отъѣзду на такой особѣ, коея достоинство, имѣніе и знатность породы, соотвѣтствуютъ нашимъ желаніямъ. Онъ нимало не противится что мы желаемъ употребить сіе вторичное покушеніе. Супруга его пожелала ѣхать съ моею сестрицею; а онъ не могши безъ нее жить рѣшился также ѣхать съ ними. Естьлибъ онъ послушался моего совѣта, то остался бы въ Неаполѣ. Впрочемъ я надѣюсь, что вы найдете его толикоже расположеннымъ какъ и насъ къ оказанію какъ благодарности за ваше посѣщеніе и за всѣ труды, кои вы столь удобно на себя приняли.
Чтожъ касается до моей сестрицы, продолжалъ онъ, то ея здоровье ничемъ не умалилось; но намъ не остается только ни малѣйшей надежды, чтобъ ея разумъ когда ниесть пришелъ въ прежнее состояніе. Она хранитъ глубокое молчаніе. Она не отвѣтствуетъ даже и на предлагаемые ей вопросы. Камилла находится при ней. Сей-то одной особы, какъ кажется, слушаетъ она рѣчи. Ей сказано, что Генералъ женился; но сія новость ни малѣйшаго не произвела надъ нею впечатлѣнія, равно какъ и ласки оказываемыя ей ея невѣсткою, которая употребляетъ всѣ свои силы къ пріобрѣтенію ея дружбы. Мы надѣемся что по ея возвращеніи батюшка мой и матушка болѣе будутъ имѣть вліянія надъ ея разумомъ; ибо и въ самыхъ опаснѣйшихъ припадкахъ она никогда не забывала того, чѣмъ обязана одному и другой. Камилла усматриваетъ иногда въ ней вниманіе, когда говорятъ объ васъ; но таковое состояніе не долго продолжается. Вдругъ она затрепещетъ съ нѣкіимъ видомъ ужаса, оглядывается вокругъ себя, кладетъ палецъ къ своимъ устамъ, какъ будто бы опасается, чтобъ двоюродная ея сестра ее примѣтила что произнесено предъ нею ваше имя.
Прелатъ и отецъ Марескотти равномѣрно сожалѣютъ, что ей отказано было въ томъ свиданіи, коего она желала. Они оба почитаютъ себя увѣренными, что сіе угожденіе, и то, естьлибъ ее оставили матернимъ попеченіямъ Гжѣ. Бемонтъ, есть единое средство, отъ коего бы можно было надѣяться нѣкоего успѣха. Но теперь сказалъ Епископъ.… Онъ не окончилъ своей рѣчи, и тяжкій вздохъ изьявилъ то, что онъ сказать думалъ.
На другой день я послалъ одного человѣка въ Болонію для приготовленія себѣ квартиры и мы отправились въ путь послѣ обѣда. Графъ Бельведере нашелъ случай увѣдомить меня, что его страсть ни мало не погасла къ Клементиинѣ и что не взирая на ея болѣзнь онъ учинилъ фамиліи новыя предложенія о бракѣ. А поелику ея болѣзнь не наслѣдственная, то онъ надѣется всего отъ терпѣливости и лѣкарствъ. Онъ ѣхалъ съ нами нарочитую часть нашего пути т разлучаясь съ нами сказалъ мнѣ: вспомните, любезный Кавалеръ, что Климентина составляетъ предметъ всѣхъ моихъ желаній. Мнѣ совершенно не возможно отъ нее отрѣчься. Я никогда не буду имѣть другой супруги. Молчаніе было единымъ моимъ отвѣтомъ. Я удивляюсь сильной его страсти и весьма о немъ соболѣзную. Прочее обѣщался онъ изьяснить мнѣ въ Болоніи.
Мы прибыли туда 15 числа. Я остановился на прежней моей квартирѣ. Во всю дорогу Іеронимъ составлялъ главный предметъ нашего разговора. Епископъ и его родитель не долго слушали словъ Г. Ловтера и тотчасъ возымѣли высокое мнѣніе о его искуствѣ. Въ семъ удовольствіи они увѣряли его, что хоть и не будетъ въ ихъ начинаніи успѣха, но его путешествіе принесетъ ему такую пользу, коей онъ никогда не имѣлъ въ своемъ предпріятіи. Онъ отвѣтствовалъ, что какъ онъ своимъ состояніемъ доволенъ, то корысть не имѣла ни малѣйшаго участія въ его намѣреніяхъ и онъ совершенно удовлетворенъ тѣми условіями, кои отъ меня принялъ.
Представь себѣ, любезной Докторъ, съ какимъ движеніемъ увидѣлъ я паки зданіе делла Порретты, хотя Клементины въ немъ еще не было. Я поспѣшно вошелъ въ горницу дражайшаго моего Іеронима, которой уже былъ увѣдомленъ о моемъ прибытіи. Увидя же меня онъ вскричалъ: И такъ я паки могу облобызать любезнаго сердцу моему человѣка, моего дражайшаго и великодушнаго Грандиссона! Ахъ! теперь я вижу, что довольно уже жилъ. Онъ наклонилъ голову на свое изголовье разсматривая меня съ нѣжнымъ видомъ. Я примѣтилъ удовольствіе изьявляющееся на лицѣ его даже и въ самой печали.
Епископъ, которой не могъ быть свидѣтелемъ нѣжнаго сего явленія, вошедъ тогда сказалъ мнѣ, что Маркизъ и Маркизша, съ нетерпѣливостію желаютъ меня видѣть. Онъ пошелъ вмѣстѣ со мною. Маркизъ принялъ меня учтиво; но Маркизу можно уподобить той нѣжной матери, которая по долговременной разлукѣ съ сыномъ своимъ паки онаго видитъ. Она и сказала мнѣ, что всегда почитала меня четвертымъ своимъ сыномъ, и теперь, когда она узнала, что я привезъ съ собою искуснаго лѣкаря и извѣстія отъ знатнѣйшихъ въ Англіи Медиковъ, то признается что ея фамилія никогда не возможетъ достойно возблагодарить меня за всѣ оказанныя мною ей услуги.
А какъ Г. Ловтеръ находился тогда со мною, то въ самое тожъ время приказано призвать тѣхъ лѣкарей, кои лѣчили Іеронима. Они безъ всякаго затрудненія изьяснили образъ своего лѣченія и операціи. Г. Ловтеръ принялъ на себя видъ такого свѣдущаго человѣка, которой почитаетъ знанія другаго; и ревность свойственная чужестранцамъ ни мало не воспрепятствовала признать его достоинства. Іеронимъ ввѣряясь слѣпо всему, чтобъ отъ меня ни происходило, приказалъ отвести ему покой подлѣ своего. Съ сего самаго времени Г. Ловтеръ не преставая дѣлать о немъ свои наблюденія, увѣряетъ меня что онъ вскорѣ учинится достойнымъ какъ его такъ и моей довѣренности. Сколько буду я почитать себя благополучнымъ, любезной другъ, естьли сдѣлаюсь полезнымъ къ выздоровленію брата и сестры, толико любящихъ другъ друга, что сумнѣваются не отъ взаимной ли ихъ нѣжности продолжается ихъ болѣзнь! Но къ чему служитъ подозреніе въ толь ласкательной надеждѣ!
Теперь всѣ съ нетерпѣливостію желаютъ видѣть Клементину. Она находится уже въ Ноцерѣ съ Генераломъ и его супругою. Сей гордый Графъ не можетъ снести даже и единой мысли о моемъ возвращеніи, ниже думать съ умѣренностію, чтобъ почитали меня столь нужнымъ къ востановленію здравія его сестры. О семъ то увідомила меня сама Маркиза. Она заклинала меня имѣть снизхожденіе, естьли сынъ ея, по излишней своей чувствительности къ чести фамиліи, преступитъ границы благопристойности. Вовремя сего разговора я не мало удивился услыша отъ нее, что она начинаетъ опасатся, чтобъ ея любезная дочь, о коей она долгое время имѣла высокое мѣніе, не сдѣлалась меня недостойна, хотябъ и могли ласкаться что она благополучно выздоровѣетъ. Таковое засвидѣтельствованіе привело меня въ великое замѣшательство. Какой бы отвѣтъ мой на сіе не показался или весьма хладнокровнымъ или можетъ быть корыстолюбивымъ, и по коему могли бы судить, то я весьма много полагаюсь на ту награду, которой Генералъ почитаетъ меня еще недостойнымъ.
Я признался искренно, что нещастія дражайшей Клементины дѣлаютъ мнѣ ее гораздо любезнѣйшею нежели всѣ ея богатства. Нѣтъ ничего такого, возразила Маркиза, въ чемъ бы я не имѣла желанія вамъ признаться. Я не доумѣваю во всѣхъ своихъ намѣреніяхъ. Мы не знаемъ, на что рѣшиться. Ваше путешествіе, принятое по первому знаку; знатное имѣніе, коимъ вы обладаете въ своей земли, ибо вы должны быть увѣрены что мы не преминули освѣдомишься о всемъ да васъ касающемся; Оливія, которая хотя и не Клементина, но имѣетъ на васъ требованія и которая оставила Италію, какъ мы узнали, да вы и сами въ томъ признаетесь, дабы уважить оныя въ Англіи: Чемъ мы вами не обязаны? На чемъ намъ рѣшишься ? Чего должны мы желать?
Провидѣніе и вы, Сударыня, можете токмо разполагать мною. Я предаю себя совершенно вашей власти. Неизвѣстность, произходящая отъ той же самой причины, подаетъ не болѣе мнѣ какъ и вамъ свободы на что ни будь рѣшиться. Къ востановленію же здравія любезной нашей Клементины клонятся теперь всѣ мои мысли и желанія; и я не имѣю даже и малѣйшаго помышленія о какой либо для себя пользѣ.
Позвольте мнѣ еще предложить вамъ одинъ вопросъ, возразила она относящійся особенно къ моему удовольствію: Естьли все для Клементины щастливо окончится, то почтете ли вы себя обязанными исполнить прежнія свои предложенія.
Когда я оныя представилъ, Сударыня, то состояніе съ вашей стороны было такое же какъ и теперь: Клемеитина не лучшимъ здравіемъ наслаждается разность состоитъ въ томъ, что мое щастіе перемѣнилось и что оно соотвѣтсвуетъ моимъ желаніямъ. Но я обьявилъ вамъ тогда, что естьли вы сдѣлаете мнѣ честь и отдадите за меня дочь вашу, не настоя въ томъ условіи, коего я никакъ исполнишь не могу, то я съ охотою бы отрекся отъ всякаго другаго блага кромѣ ее, и положусь въ установленіи своего состоянія на милость моею родителя. Моглоли бы наслѣдство моихъ предковъ перемѣнить мое рѣшеніе? Нѣтъ, Сударыня. Я никогда не предлагаю того, чего бы не сдѣлалъ, естьли только не случится никакой перемѣны въ обстоятельствахъ. Когда вы не столь твердо будете настоять въ условіи о нашемъ мѣстопребыванія то я чрезвычайно буду обязанъ вашей милости не предлагая иннаго условія.
Она повторила, что не для чего иннаго спросила меня о семъ, какъ для удовольствованія единственно самой себя. Я говорю искренно, присовокупила она, и никогда вы не усмотрите во мнѣ неправды.
Я увѣрялъ ее, что все мое честолюбіе состоитъ въ томъ, дабы соотвѣтствовать тому мнѣнію, какое она о мнѣ имѣетъ. Я почитаю себя тѣмъ обязаннымъ, сказалъ я ей; но вы, Сударыня, и всѣ ваши родственники свободны. Какое удовольствіе, любезной Докторъ, для столь гордѣливаго сердца, каково мое, видѣть себя въ состояніи говоришь ей такія слова; естьлибъ предаваясь моимъ склонностямъ старался я нравиться молодой особѣ, коея прелести вамъ извѣстны, поелику могъ бы приступить къ тому съ честію и сдѣлалъ бы сіе безъ сомнѣнія: когда бы менѣе былъ тронутъ нещастіями сей благородной фамиліи; то вошелъ бы въ такія затрудненія, кои умножили бы еще болѣе мои прискорбія. Увѣдомь меня, любезной другъ, что Миссъ Биронъ щастлива. Какой бы ни былъ мой жребій; во я чувствую великое удовольствіе, что не вовлекъ никого съ собою въ неизвѣстное состояніе. Графиня Д…. весьма почтенная женщина. Миссъ Биронъ заслуживаетъ имѣть такую мать, и Графиня никогда не сыщетъ себѣ дочери достойнѣе ее. Колико благополучіе любезной сей дѣвицы важно для моего щастія! я просилъ ее имѣть ко мнѣ дружество; но весьма остерегался желать вести съ нею переписку и очень доволенъ, что въ томъ не положился на свое сердце. Какое было бы тогда мое замѣшательство! Благодарю Бога что не имѣю причины укорять себя. Когда не весьма отважно повергаются въ опасности и не съ лишкомъ полагаются на собственныя свои силы, то могутъ ожидать отъ своего благоразумія помощи соразмѣрной случаю. Я говорилъ Маркизѣ о Гжѣ. Сфорсъ и ея дочери, и спросилъ ее, не въ Медіоланѣ ли обѣ сіи госпожи теперь находятся. Вы безъ сомнѣнія знаете, отвѣчала она мнѣ, какія жестокости претерпѣла Клементина въ семъ домѣ; Гжа. Сфорсъ заступается за свою дочь. Онѣ обѣ теперь въ Медіоланѣ. Генералъ клялся никогда съ ними не видаться, естьли только можетъ того миновать. Епископъ имѣлъ нужду уважить всю святость своего закона, дабы ихъ простить. Вамъ не безъизвѣстны, Кавалеръ, причины непозволяющія намъ допустить Клементину постричься въ монахини.
Я узналъ, Сударыня, что ето фамильныя причины, основанныя на завѣщаніи ея дѣда; но я никогда не любопытствовалъ подробнѣе о томъ навѣдываться.
Дочь моя, Г. мой, имѣетъ весьма знатное помѣстье лежащее подлѣ самаго главнаго изъ нашихъ. Она обязана симъ подаркомъ обѣимъ своимъ дѣдамъ, кои чрезвычайно ее любили и согласились оставить ей твердой знакъ своей нѣжности. Одинъ изъ оныхъ, которой былъ мой родитель, влюбился въ юности своей въ молодую особу весьма великихъ достоинствъ и почиталъ себя весьма увѣреннымъ въ ея сердцѣ; но когда, по согласію обѣихъ фамилій, заключеніе брака было уже опредѣлено, то по излишнему худо понятому набожеству вдругъ пожелала она заключиться въ монастырь, чего она съ толикою нетерпѣливостію желала, что едва дождалась сроку искуса, дабы произнесть послѣдніе свои обѣты. По прошествіи нѣкоего времени она разскаялась въ своей торопливости и печальное ея состояніе было всѣмъ извѣстно. Родитель мой, хотя впрочемъ былъ ревностный Католикъ возчувствовалъ отъ того непреодолимое отвращеніе къ монастырю; и примѣтя заблаговременно нѣкую степенность въ Клементинѣ принялъ по согласію съ родителемъ моего мужа намѣреніе ничего не щадитъ, дабы шок-мо лишйшь ее склонности къ монастырской жизни. Ихъ намѣреніе состояло также и въ томъ, дабы утвердить оба дома хорошими союзами. Словомъ сказатъ, когда объявлено было сіе помѣстье въ продажу и то они купили его на общую сумму для моей дочери и по особливому условію въ ихъ завѣщаніи, положили что естьли Климентина вступитъ въ монастырь, то столь богатое приданое опредѣляется Дауранѣ, дочери сестры моей Сфорсъ.
Мы нимало не подозрѣвали, чтобъ Даурана имѣла страстныя чувствованія къ Графу Бельведере и что намѣрена была съ своею матерью склонить дочь мою ко вступленію въ монастырь, дабы сдѣлаться наслѣдницею ея имѣнія и привлечь къ себѣ Графа. Свирѣпая сестра! свирѣпая тетка! Кто могъ о семъ и помыслить, по изъявленіямъ пылкой ихъ любви къ моей дочери? Нещастенъ тотъ денъ, въ которой поручили мы ее ихъ власти!
Выключая прекраснаго помѣстья, ей подареннаго, мы можемъ еще много сдѣлать въ ея пользу. Весьма мало въ Италіи столь богатыхъ фамилій, какъ наша. Ея братья нимало тогда не думаютъ о своей пользѣ, когда дѣло идетъ о ея выгодахъ, и я должна ей также отдать сію справедливость, что ея великодушіе нимало не уступаетъ ихъ щедрости. Наши дѣти никогда не знали, что такое есть ссора. Выгода одного составляетъ выгоду другаго. Сія дочь, сія любезнѣйшая дочь во всякое время составляла утѣхи своея фамиліи. Сколь бы велика была наша радость, естьлибъ увидѣли ее въ прежнемъ здравіи и совокупишеюся бракомъ съ такимъ человѣкомъ, коего бы избрала она по своему сердцу! Впрочемъ мы всегда примѣчали, что не взирая на расположеніе своихъ дѣдовъ она имѣла склонность къ монастырской жизни. Но теперь, Кавалеръ, нимало не удивляйтесь что мы рѣшились до того ее не допустить. Можемъ ли мы согласиться видѣть жестокость Даураны награжденною, наипаче когда не въ состояніи находимся изтребить изъ мыслей нашихъ побудительныхъ причинъ ея варварства? Ожидала ли я когда нибудь такого поступка отъ сестры моея Сфорсъ? Но чего не въ состояніи сдѣлать любовь и корысть, когда обѣ сіи страсти соединятъ свои силы; одна царствуетъ въ сердцѣ дочери, а другая въ сердцѣ матери? Увы! онѣ испровергли разумъ дражайшея моей Клементины. Единое имя Даураны приводитъ ее въ ужасъ.
Я опасаюсь, любезной мой Докторъ, и съ нетерпѣніемъ желаю видѣть предметъ толикихъ слезъ. Я желалъ бы, чтобъ съ нею не было Генерала. Я сумнѣваюсь, чтобъ могъ удержаться въ границахъ умѣренности, когда онъ преступитъ оную. Мое сердце увѣряетъ меня что я не заслужилъ еще, чтобъ со мною такъ поступали и что отъ равныхъ мнѣ или превосходящихъ меня я не въ состояніи того снести. Я признаюсь вамъ въ семъ съ смущеніемъ; ибо сія гордость составляетъ чрезвычайной порокъ, которой надлежало бы мнѣ давно изтребить.
Прошу засвидѣтельствовать искреннее мое почтеніе тѣмъ, коихъ, какъ вы знаете, я люблю, равно Г. и Гжѣ Ревсъ. Я почитаю Шарлотту щастливою. Естьлижъ чего недостаетъ ея благополучію, то я увѣренъ что ето происходитъ отъ нее. А какъ я люблю съ равною нѣжностію обѣихъ моихъ сестеръ, то пусть не подаетъ она мнѣ причины сказать, что старшая лучше ее, а слѣдственно и любезнѣе.
Оливія меня безпокоитъ; мнѣ стыдно за ее и за себя, что невзирая на знатность своего рода, и на хорошія качества она сдѣлала такой поступокъ, которой сама бы не похвалила въ другой особѣ. Когда женщина преступила сію разборчивость, которая составляетъ защиту скромности; то что остается и самой скромности къ укрытію себя отъ непріятеля?
Скажите моей Емиліи, что она никогда не выходитъ изъ моей памяти, и что выключая изящныхъ образцевъ, кои она имѣетъ передъ своими глазами, примѣры Миссъ Бирон никогда не должны выходишь изъ ея мыслей.
Къ Милорду Л…. и Милорду Ж…. чувствую я всю братнюю мою любовь. Я не имѣлъ времени писать къ любезному моему Бельшеру; но писать къ вамъ значитъ то же что и къ нему.
Теперь вы видите всю внутренность моего сердца. Естьли въ семъ письмѣ или въ предбудущихъ усмотрите вы что ниесть такого, коего сообщеніе покажется вамъ требующимъ нѣкоей осторожности, то я полагаюсь на вашу скромность съ большею довѣренностію нежели на свою.
Я ожидаю отъ моихъ друзей много писемъ по первой почтѣ. Мое отечество, которое я всегда любилъ, никогда еще не было столь драгоцѣнно какъ теперь вашему и проч,
ПИСЬМО LХІХ.
правитьЕпископъ Ноцера отправился вчерашняго числа въ Урбинъ въ томъ единомъ намѣреніи дабы самому извѣститься о здоровьѣ своей сестры; а можетъ быть и для того, дабы уговорить Генерала видѣться со мною съ учтивостію. Естьлибъ я былъ уверенъ, что честный Прелатъ почелъ сію предосторожность нужною, то моя гордость чувствительно была бы тѣмъ тронута.
Графъ Бельведере прибылъ вчера въ вечеру въ Болонію. Онъ тотчасъ сыскалъ случай со мною видѣться на единѣ. Разговаривая долгое время со мною признался онъ мнѣ съ довѣренностію, что ему предлагали о бракѣ съ Госпожею Даураною, но онъ отвѣчалъ, что его сердце уже занято, хотя и съ малою надеждою; и что онъ ни мало не жалѣетъ о столь краткомъ отвѣтѣ, поелику знаетъ съ какою жестокостію и по какимъ побудительнымъ причинамъ начинщики сего дѣла ввергли въ болѣзнь наисовершеннѣйшее твореніе природы. Вы видите, присовокупилъ онъ, что я изъясняюсь съ вами безъ всякой скрытности. Вы чрезвычайно бы меня обязали, Кавалеръ, естьлибъ изволили объявить мнѣ, въ чемъ состоятъ теперь собственныя ваши намѣренія. Но я съ великимъ удовольствіемъ желалъ бы услышать отъ самихъ васъ о всемъ происшедшемъ между вами, Клементиною и фамиліею до выѣзду вашего изъ Италіи. Они съ своей стороны уже разсказали мнѣ свое повѣствованіе.
Я разсказалъ ему свое приключеніе съ такою вѣрностію, что онъ весьма былъ доволенъ. Ето тоже самое, сказалъ онъ мнѣ, о чемъ уже я извѣстенъ. Естьлибъ вы были одного съ Клементиною закона, то не осталось бы нималѣйшей надежды для другаго человѣка. Я истинно уважаю ея благочестіе и приверженность къ закону; но мое сердце еще не столько стѣснено, чтобъ не отдать равной справедливости и вашимъ чувствованіямъ. А поелику ея болѣзнь есть случайная, то я никогда и помышлять бы не сталъ о другихъ женщинахъ, естьли бы могъ ласкаться, что она не почтетъ себя нещастною со мною. Говорите откровенно, я знаю что они желали вашего возвращенія. Съ тѣмъ ли намѣреніемъ пріѣхали вы, чтобъ сочетаться съ нею бракомъ, естьли она получитъ прежнее свое здравіе?
Я отвѣчалъ ему тоже самое что и Маркизѣ. А онъ столько казалось былъ мною доволенъ, сколько и я имъ. И такъ тогоже самаго дня возвратился онъ въ Парму.
Прелатъ возвратился. Клементина чрезвычайно была больна лихорадкою. Коликихъ не претерпѣла она скорбей? Епископъ увѣряетъ меня что Генералъ и его супруга почитаютъ себя обязанными за тѣ труды, кои я употребилъ для услугъ Іеронима. А какъ лихорадка въ Клементинѣ миновалась, то она будетъ сюда дня черезъ два.
Съ какою нетерпѣливостію желаю я ее видѣть! Однако сіе зрѣлище ничего иннаго мнѣ не обѣщаетъ кромѣ горести. Она, какъ говорятъ, есть истое изображеніе безмолвной печали. Черты ея одинаковы, присовокупляетъ Епископъ, хотя она и весьма худощава. Ей сказали, что Іеронимъ приходитъ въ лучшее состояніе: любезной вашъ Іеронимъ, повторилъ Генералъ. Она съ нѣжностію произнесла сіе имя; и потупя свои взоры, опять впала въ глубочайшую задумчивость. Потомъ произнесли ей также и мое имя. Она съ торопливостію оглянулась вокругъ себя, какъ будто бы надѣясь кого нибудь увидѣть. Но услыша по случаю нѣкоторой шумъ содрогнулась и ухватилась обѣими руками за Камиллу съ смущенными глазами, опасаясь по видимому чтобъ не увидѣть жестокой Даураны. Коликихъ мученій не претерпѣла ли она отъ ея варварства?
Я препровождаю большую половину моего времени съ Господиномъ Іеронимомъ, но въ разные часы, дабы тѣмъ не утомить моихъ мыслей. Италіанскіе лѣкаря и Г. Ловтеръ по щастію нашему согласуются во всѣхъ своихъ мѣрахъ. Больной также свидѣтельствуетъ что ему гораздо стало легчѣ съ нѣкоего времени. Всѣ вообще приписываютъ возвращеніе его силъ частымъ моимъ посѣщеніямъ. Завтра примутся за самую опасную его рану. Г. Ловтеръ, которой предпринимаетъ сію операцію, не желаетъ, говоритъ онъ, прежде успѣха ничемъ ласкаться.
Маркизъ и его супруга безпрестанно оказываютъ мнѣ свою признательность въ самыхъ чувствительнѣйшихъ и обязательнѣйшихъ выраженіяхъ. Вчерашній день они меня посѣтили, подъ видомъ слабаго здоровья, кое удерживаетъ меня въ моей горницѣ и кое думаю я произошло отъ безпокойныхъ и различныхъ, моихъ мыслей, томящихъ меня по опасенію моему о Іеронимѣ, по безпокойствію о Климентинѣ и во ежеминутному воспоминанію о тѣхъ дражайшихъ друзьяхъ, коихъ оставилъ въ Англіи. Вы знаете, любезной Докторъ, что не взирая на всѣ мои усилія, коими я стараюсь изтребить воспоминаніе о тѣхъ прискорбіяхъ, коимъ не могу помочь, Небо одарило меня гораздо чувствительнѣйшимъ сердцемъ, нежели сколько бы я желалъ для моего спокойствія. Оливія весьма много мучитъ мое воображеніе. Что касается до Миссъ Биронъ, она должна быть щастлива по правотѣ своего сердца. Я думаю, что она не воспротивится усильнѣйшимъ прозбамъ Графини Д…. въ пользу ея сына, которой по истиннѣ есть одинъ изъ любвидостойнѣйшихъ нашихъ Господъ. Она будетъ щастливѣйшею особою; поелику есть достойнѣйшая изъ всѣхъ естьли ея благополучіе соотвѣтственно будетъ моимъ желаніямъ. Емилія занимаетъ большую часть моихъ мыслей. Любезной нашъ Бельшеръ созданъ для того дабы быть щастливымъ, Милордъ В… мои сестры и зятья должны также быть благополучны. Для чегожъ нещастливъ я самъ? Я долженъ и хочу быть благополучнымъ, естьли Небо низпошлетъ здравіе Іерониму и сестрѣ его. Вамъ же, Любезной Доктор совершенно не льзя не быть щастливымъ. И такъ чтожъ воспрепятствуетъ мнѣ принимать участіе въ благополучіи друзей моихъ? поелику увѣряю васъ, любезной Докторъ, что я пребываю искреннѣйшимъ и признательнѣйшимъ изъ друзей вашихъ.
ПИСЬМО LXX.
правитьВчерашняго вечера Клементина, Генералъ, его супруга, Графъ делла Поретта и Г. Севастіянъ сынъ его, прибыли въ Болонію. Я не отходилъ ни на часъ отъ Іеронима. Операція съ успѣхомъ произведена была въ дѣйство; но онъ по чрезвычайной своей слабости нѣсколько разъ впадалъ въ обморокъ въ тотъ день. Однако я оставилъ его весьма спокойнымъ и даже въ пріятныхъ мысляхъ о возвращеніи сестры своея. Прелатъ приказалъ мнѣ сказать около вечера, что Клементина пріѣхала, что она была утомлена, слаба и погружена въ обыкновенныхъ своихъ размышленіяхъ; но что Камилла увѣдомитъ меня завтра въ какомъ состояніи ея госпожа находиться будетъ.
Во всю ночь я не могъ сомкнуть глазъ. Вы можете узнать, любезной Докторъ, причину моей безсонницы. Сего утра пришла ко мнѣ Камилла. Сія бѣдная дѣвушка столь обрадовалась увидя меня опять въ Италіи, что я не скоро могъ получить отъ нее тѣхъ изьясненій, о коихъ съ нетерпѣливостію знать желалъ. Наконецъ она мнѣ сказала, что Генералъ и Епископъ намѣрены ко мнѣ придти; и изспуская изъ устъ своихъ при каждомъ словѣ вздохъ, она продолжала: Ахъ! Г. мой, что претерпѣла моя госпожа съ того времени какъ вы насъ оставили! Вы ее теперь не узнаете. Мы не думаемъ даже, чтобъ и она васъ узнала. Какое будетъ ваше первое свиданіе! Она весьма рѣдко приходитъ въ себя. Она обыкновенно погружена бываетъ въ чрезвычайно глубокой задумчивости и ни съ кѣмъ не говоритъ. Всякой Иностранецъ какой бы ни былъ приводитъ ее въ трепетъ. О жестокая, жестокая Даурама! Камилла говорила мнѣ долгое время такія речи, нимало не внимая моимъ вопросамъ; и я ничего отъ ней не узналъ другаго, кромѣ того что могъ понять изъ ея жалобъ и восклицаній. Увы! подумалъ я, страданія Климентины перемѣнили также разумъ и сей бѣдной дѣвицы.
Она съ такою же торопливостію меня оставила, потому ли что имѣли въ ней нужду, или опасаясь чтобъ Генералъ у меня ее не засталъ.
Оба братья пришли ко мнѣ почти въ то же самое время. Генералъ взялъ меня за руку съ нѣкоею принужденною учтивостію. Мы должны, Г. мой, сказалъ онъ мнѣ, благодарить васъ за ту милость, которую, вы намъ оказали привезши съ собою Г. Ловтера. Не ужели Англинскіе лекаря столь славны? Но какъ воины вашего народа умѣютъ наносить раны; то должны также имѣть и такихъ искусныхъ людей, кои бы умѣли вылѣчивать оныя. Мы равно обязаны вамъ за предпринятое вами путешествіе; Іеронимъ чувствуетъ что ему стало уже съ того времени легчѣ. Дай Боже! чтобъ онъ скорѣе выздоровѣлъ. Но Ахъ! Нещастная наша сестрица! Бѣдная Климентина! Я уже никакой о ней надежды не имѣю.
Сколько я сожалѣю, сказалъ Прелатъ, что не поручили ее смотрѣнію Гжи. Бемонтъ!
Генералъ увезши ее самъ изъ Флоренціи нимало не оказывалъ такого сожалѣнія. Есть и такого сложенія люди, перервалъ онъ рѣчь его, на коихъ было бы можетъ быть гораздо лучше положиться. Но Даурана имѣетъ адскую душу; а Гжу. Сфорсъ надлежитъ проклинать за то, что споспѣшествовала лютымъ ея умысламъ.
Онъ говорилъ о моемъ возвращеніи нарочито хладнокровно. Однако, сказалъ онъ, поелику я теперь въ Болоніи, и сестрица его казалось желала меня видѣть, то можно позволить на сіе свиданіе единственно для того, дабы удовлетворить тѣхъ изъ фамиліи, кои просили меня пріѣхать въ Италію; въ чемъ онъ тѣмъ паче удивляется моему благоугожденію, зная что у насъ въ Англіи находится госпожа Оливія, но что впрочемъ онъ весьма бы мало надѣялся……
При семъ онъ остановился. Я взглянулъ на него съ видомъ негодованія и презрѣнія: и не говоря ни слова, обратился къ Епископу, спрашивая его? каково Іеронимъ препроводилъ ночь? Слава Богу, отвѣчалъ мнѣ Генералъ съ холодностію; но я обманулся, Кавалеръ, естьли не примѣтилъ въ вашихъ глазахъ презрительнаго вида. Мои глаза, возразилъ я, всегда бываютъ согласны съ моимъ сердцемъ. Мнѣ кажется, Г. мой, что вы мало цѣните мои предпріятія, да я не болѣе уважаю труды моего путешествія, естьли ваши разсужденія не лично ко мнѣ клонятся. Естьлибъ я былъ въ Неаполѣ и у васъ самихъ; то бы сказалъ вамъ, что въ семъ случаѣ вы не отдаете довольно справедливости желанію побуждающему обязывать другихъ. Впрочемъ я не требую отъ васъ никакой малости, которая бы не клонилась болѣе къ вашей пользѣ, нежели къ моей.
Любезной Грандиссонъ! вскричалъ Епископъ. Дражайшій братъ! сказалъ онъ Генералу, не обѣщали ли вы мнѣ? Какаяжъ необходимость говорить Кавалеру о Оливіи?
Неужели, Г. мой, ето самое васъ оскорбляетъ? возразилъ Генералъ оборотясь ко мнѣ. Такъ я весьма буду остерегаться дѣлать такія разсужденія, кои могли бы оскорбить человѣка столь важнаго… а особливо о женщинахъ, Г. мой. Сіи слова сопровождаемы были насмѣшливымъ видомъ. Я оборотясь къ Епископу сказалъ ему: вы видите, что вашъ братецъ имѣетъ ко мнѣ непреодолимое отвращеніе. Я помню какъ онъ оказалъ мнѣ въ Неаполѣ толико же предосудительныя подозрѣнія какъ для его сестрицы, такъ и для меня; хотя и почиталъ уже оныя уничтоженными, но его худое ко мнѣ расположеніе паки обнаруживаться начинаетъ. Однако когда я спокоенъ въ моей невинности, то ему весьма трудно будетъ хотябъ по премногимъ причинамъ принудить меня выдти изъ границъ благопристойности.
А изъ сихъ премногихъ причинъ, Кавалеръ, моя польза безъ сомнѣнія состоитъ только въ одной, [съ насмѣшкою]?
Судите о томъ, какъ вамъ угодно, отвѣчалъ я. Но не пойтили намъ, государи мои, къ Г. Іерониму?
Нѣтъ, сказалъ Епископъ, до тѣхъ поръ пока я не увижу между вами теснѣйшей дружбы. Братецъ, подайте мнѣ свою руку, [усиливаясь оную взять] а вы свою, Кавалеръ.
Располагайте моею по своему желанію, отвѣчалъ я подавая ему оную. Онъ взялъ мою руку и въ тоже самое время Генералову. Я подошелъ къ нему поближе, дабы тѣмъ удобнѣе могъ онъ соединить оныя; и взявъ Генералову, которой казалось еще противился, сказалъ я ему, не супротивляйтесь, Г. мой, примите дружбу отъ искренняго моего сердца. Окажите мнѣ по щастливому опыту тѣ великія качества, кои всѣ вамъ приписываютъ. Я требую вашего дружества; поелику въ сердцѣ своемъ имѣю свидѣтельство, что оную заслуживаю; и я конечно бы оной не домогался, естьлибъ способенъ былъ къ подлости. Хотя мнѣ весьма прискорбно казаться презрительнымъ предъ вашими глазами; но я никогда таковымъ не буду передъ моими собственными.
Тогда онъ спросилъ своего брата, можноли снести видъ таковаго превозношенія? Я отвѣчалъ, что признаніе дѣлаемое имъ усугубляетъ мою честь. Епископъ тотчасъ присовокупилъ къ тому, что я говорю съ благородствомъ, что мои свойства извѣстны, и что онъ надѣется видѣть насъ искреними друзьями. Онъ усильно насъ просилъ принять сіе имя.
За чемъ же скрывать? возразилъ Генералъ, я не могу сносить, чтобъ Кавалеръ почиталъ себя столь нужнымъ для моей сестрицы, какъ въ томъ почитаютъ себя увѣренными нѣкоторые въ моей фамиліи.
Вы весьма мало меня знаете, Г. мой, отвѣчалъ я ему. Мои желанія стремятся теперь единственно къ возстановленію здравія вашей сестрицы и Г. Іеронима. Естьли я буду имѣть щастіе тому споспѣшествовать, то одна моя радость будетъ мнѣ за то наградою. Но дабы успокоить ваши мысли и привесть васъ въ такія къ себѣ разположенія, какихъ самъ желаю; даю я вамъ честное слово [а ето такой законъ, Г. мой, коего я никогда не нарушалъ] что какіе бы успѣхи мы не получили отъ Всевышняго касательно болѣзни вашей сестрицы, но я никогда не приму и величайшей милости, какую толькобъ пожелали мнѣ оказать, безъ согласія трехъ братьевъ, равно какъ родителя и родительницы. Я присовокупляю к тому, что собственная моя гордость не позволитъ мнѣ вступить въ такую фамилію, въ коей бы не честно о мнѣ думали, ниже подвергнуть любезную для меня дѣвицу презрѣнію ближайшихъ ея родственниковъ.
Генералъ, казалось весьма былъ доволенъ симъ изьясненіемъ. Ето мнѣніе благородно, сказалъ онъ мнѣ: теперь принимаю я вашу руку и всячески стараться стану быть истинно вашимъ другомъ.
Что вы скажете о сей гордости, любезной мой Докторъ? Конечно онъ не иначе меня почитаетъ какъ за простаго Англинскаго дворянина; а по сему то мнѣнію я никогда не вступлю въ союзъ съ его фамиліею, сколь мало ни находилъ бы онъ самъ вѣроятности къ возстановленію здравія своей сестрицы. Впрочемъ онъ до чрезвычайности любитъ Графа Бельведере и вся фамилія весьма желаетъ вступать съ нимъ въ родство.
Прелатъ казалось великое чувствовалъ удовольствіе видя насъ съ обѣихъ сторонъ расположенными жить въ тѣсной дружбѣ. Я же съ моей стороны тѣмъ удобнѣе согласился оказать нѣсколько снисхожденія гордости другаго, что Гжа. Бемонтъ меня къ тому уже приуготовила. Да и самъ родитель и родительница сего гордаго человѣка весьма опасались его нрава; они будутъ весьма довольны, когда узнаютъ, что я столь легко преодолѣлъ его предубѣжденія.
При выходѣ своемъ отъ меня Генералъ взявъ меня за руку сказалъ мнѣ съ веселымъ видомъ: я уже женился, Кавалеръ, а на поздравленія, кои я приносилъ желая ему благополучія, онъ отвѣчалъ, что они безполезны: поелику онъ совершенно щастливъ. Жена моя, продолжалъ онъ, составляетъ все то, что токмо есть любезнѣйшаго въ свѣтѣ. Она съ нетерпѣливостію желаетъ васъ видѣть. Но я ничего не опасаюсь, потому что она великодушна, а я всегда буду признателенъ. Но смотрите за самимъ собою, Кавалеръ, смотрите за собою, я васъ о томъ предувѣдомляю; поелику и ничего незначущій взглядъ будетъ замѣченъ. Удивляйтесь ей, я на то согласенъ; и сумнѣваюсь чтобъ вы отъ того могли удержаться: но впрочемъ я весьма радуюсь, что она не видала васъ прежде моего бракосочетанія.
Такимъ образомъ оба братья пошли отъ меня со многими знаками дружества, а въ заключеніе Епископъ сказалъ мнѣ, что онъ поздравляетъ себя, имѣя теперь трехъ братьевъ. Я намѣренъ слѣдовать за ними въ палаты делла Порретты и себя представить: но, любезный Доктор, съ какимъ движеніемъ увижу я……
ПИСЬМО LXXI.
правитьЯ возвратился домой. Вы ожидаете отъ меня, любезной Докторъ, подробнаго описанія важнаго произшествія.
Я поѣхалъ послѣ обѣда, но заблаговременно, въ томъ намѣреніи дабы препроводить нѣсколько времени съ любезнымъ моимъ Іеронимомъ. Онъ чувствуетъ еще великую боль отъ послѣдней операціи. Однако Г. Ловтеръ весьма спокоенъ и не менѣе отъ того имѣетъ надежды.
Когда мы остались на единѣ съ симъ вѣрнымъ другомъ, то онъ сказалъ мнѣ что еще не видался съ своею сестрицею; а изъ того заключаетъ что она конечно весьма нездорова; но при всемъ томъ знаетъ, что ее приготовляютъ къ принятію моею посѣщенія. О любезный Грандиссонъ! вскричалъ онъ въ восторгѣ своей нѣжности, колико я соболѣзную о столь чувствительномъ и великодушномъ сердцѣ каково ваше! Но что вы сдѣлали съ Генераломъ? Онъ увѣряетъ меня, что вамъ удивляется и васъ любитъ; а Епископъ тѣмъ поздравляетъ меня. Онъ зналъ что сіе принесетъ мнѣ чрезвычайное удовольствіе.
Въ сію самую минуту вошелъ къ Намъ Генералъ. Онъ поздоровался со мною съ такимъ дружествомъ, что я примѣтилъ радость въ глазахъ Іеронима. Въ какомъ печальномъ состояніи оставилъ я мою сестрицу! сказалъ намъ Генералъ. Я совершенно не понимаю, Кавалеръ, съ какимъ прискорбіемъ будете вы смотрѣть не сіе зрѣлище? Въ сіе время вошелъ къ намъ Прелатъ: О Кавалеръ, сказалъ онъ вошедши, моя сестрица ни къ чему не имѣетъ вниманія. Она не узнаетъ уже никого. Даже и самая Камилла кажется ей теперь незнакомою. Они совершенно позабыли въ первомъ ихъ движеніи, что такая вѣсть могла произвести сильное впечатлѣніе надъ ихъ братомъ. Успокоя же его, они просили меня войти въ горницу Г. Ловтера, которой остался одинъ съ своимъ больнымъ.
Маркиза пришла къ намъ обливаясь слезами. Сія любезная дочь уже меня не узнаетъ, и ни малѣйшаго не оказываетъ ко мнѣ вниманія. Я никогда ее еще не видала толико нечувствительною къ своей матери. Я говорила ей о Кавалерѣ Грандиссонѣ; но и ваше имя нималѣйшаго не произвело надъ нею впечатлѣнія: Чтожъ должно думать о семъ странномъ безмолвіи? Камилла сказала ей, что вы желаете ее видѣть. Моя невѣстка равное дѣлала ей обѣщаніе. О Кавалеръ! Тщетная надежда, она совершенно лишилась разума. Мы еще столь были жестокосерды, что произнесли имя Даураны; она ни мало тѣмъ не устрашилась, какъ то бывало прежде.
Камилла прибѣжавши къ намъ съ веселымъ видомъ вскричала: моя госпожа начинаетъ говорить. Я ей сказала что она должна приготовиться къ свиданію съ Кавлеромъ Грандиссономъ, и что всѣ даже к Генералъ того желаютъ. Поди прочь, отвѣчала она мнѣ, вы болѣе не обманете меня своими баснями. Вотъ все что могла я отъ нее услышать. Изъ сего заключили, что она меня узнаетъ, какъ скоро покажусь я передъ нею; такимъ образомъ пошли мы въ кабинетъ Маркизы. Духовный отецъ сдѣлалъ мнѣ весьма выгодное изображеніе, Генераловой супругѣ, которой я еще не видалъ; и я узналъ отъ Прелата, что при всемъ достоинствѣ Маркизы, она была воспитана по французскому образцу. Маркизъ, Графъ, духовный отецъ и сія Госпожа, коей прелестями я дѣйствительно былъ удивленъ, находились въ кабинетѣ. Генералъ взялъ на себя представить меня своей супругѣ. Потомъ мы сѣли. Когда всѣ приготовились, какъ я примѣтилъ, наблюдать какое вниманіе окажетъ Климентина, когда представятъ меня предъ нее при всемъ собраніи. Но я спросилъ Маркизу, не опасается ли она, чтобъ столь многочисленная компанія не причинила ей сильнаго движенія. Дай Богъ, отвѣчалъ Маркизъ воздыхая, чтобъ она чемъ ниесть была тронута! Наши разговоры, сказала Маркиза, будутъ таковы какъ въ обыкновенномъ собраніи. Сколько разъ ни покушались мы возбуждать ея вниманія другими средствами? Впрочемъ, присовокупилъ Прелатъ, мы ей ближайшіе родственники. И намъ удобнѣе будетъ, сказалъ Генералъ, наблюдать все ея движенія. Она предупреждена, говорила Маркиза, о всѣхъ особахъ, коихъ должна здѣсь видѣть и приказала чтобъ съ не были только Камилла и Лавра.
Въ ту самую минуту пришла любезная Климентина поддерживаемая Камиллою, а за нею Лавра. Она шла потупя взоры тихо но величественнно. На ней была черная роба волочащаяся по земли. Бѣлая флеровая фата покрывала лице ея. Какое живое изображеніе печали!
Я почувствовалъ во внутренности моего сердца чрезвычайное движеніе. Я поднялся со стула, и опять сѣлъ на оной, я поднялся вторично, будучи въ недоуменіи и не зная что дѣлать и что говорить.
Она остановилась по срединѣ кабинета и обратилась къ Камиллѣ, показывая ей, чтобъ поправила ея покрывало, но не произнося ни слова, не подымая глазъ своихъ передъ нею, и не примѣчая никого. Я хотѣлъ была къ ней подойти, но Генералъ удержалъ меня за руку. Постойте, постойте, любезный Грандиссонъ, сказалъ онъ мнѣ. Но ваша чувствительность меня пленяетъ. Она идетъ! Она подходитъ къ намъ!
Она приближалась съ закрытыми въ половину глазами и потупленными въ землю. На движеніе же, кое она сдѣлала оборотясь къ окошку, Камилла ей сказала: сюда, сюда, Сударыня, и повела ее къ кресламъ, нарочно для нее поставленнымъ между обѣими Маркизами. Она слѣдовала къ онымъ безъ всякаго супротивленія и сѣла. Ея мать плакала. Молодая Маркиза также плакала. Ея родитель воздыхалъ, и обращалъ на нее свои взоры. Мать ея взяла ее за руку говоря, ей: любезнѣйшая моя, посмотри вокругъ себя. Пожалуйте, Сударыня, сказалъ старой Графъ, дайте ей волю дѣлать собственныя свои наблюденія. Она казалось нимало не внимала тому, что мать ея и дядя ни говорили. Она все смотрѣла въ землю. Камилла стояла позади ея.
Генералъ всталъ съ видомъ прискорбія смѣшаннаго съ нетерпѣливостію, и подошелъ къ ней. Любезная сестрица, сказалъ онъ ей, наклоня свою голову на плечо ея, взгляните хотя на насъ. Не поступайте съ нами съ такимъ презрѣніемъ. Посмотрите, вашъ родитель, ваша родительница, сестра ваша и всѣ плачутъ вокругъ васъ. Естьли вы насъ любите, то окажите намъ хотя единую улыбку. Онъ взялъ ее за руку, кою мать ея оставила, предаваясь собственнымъ своимъ движеніямъ.
Наконецъ она на него взглянула; и дѣлая принужденное угожденіе, улыбнулась; но печаль толико овладѣла всѣми ея чертами, что она ничего не могла сказать своему брату кромѣ единаго желанія обязать его. Ея улыбка казалась погруженною во мракѣ печали. Но дабы оказать нѣсколько болѣе угожденія, она вырвала свою руку у брата, оглядывалась на обѣ стороны, и узнавши мать свою, взяла ея руку обѣими своими руками, наклонясь къ оной съ нѣжнымъ движеніемъ.
Когда Маркизъ всталъ со стула, утирая платкомъ свои слезы. Дражайшая дочь! вскричалъ онъ; Ахъ! естьлибъ мнѣ никогда не видать такой улыбки! Она пронзаетъ, присовокупилъ онъ, мое сердце.
Любезнѣйшая и снисходительнѣйшая сестрица, и такъ вы еще насъ не презираете! Но посмотрите на слезы, кои вы проливать заставляете. Посмотрите на своего родителя. Онъ ожидаетъ отъ васъ хотя малѣйшаго утѣшенія. Его скорбь происходитъ отъ вашего молчанія….
Она взглянула въ ту сторону, гдѣ я сидѣлъ. Меня увидѣла: содрогнулась, паки на меня взглянула; и паки содрогнулась, и оставя руку своея матери, поперемѣнно блѣднѣя и краснѣя, встала, ухватилась обѣими руками за Камиллу.… О Камилла! Вотъ все что она могла произнести. Тогда источникъ слезъ полился изъ глазъ ея; и все собраніе, хотя чувствительно было тѣмъ тронуто, но чувствовало облегченіе, видя толикое изобиліе текущихъ слезъ. Я дѣйствительно подбѣжалъ бы къ ней, и принялъ бы ее въ свой обьятія, не взирая на все собраніе; но Генералъ удержавши меня сказалъ мнѣ такъ громко, что она могла слышать: любезной Грандиссонъ, останьтесь на своемъ мѣстѣ. Естьли Клементина не позабыла Англинскаго своего учителя, то она весьма будетъ рада, увидя его опять въ Болоніи. О Камилла, вскричала она, и такъ ты меня не обманула! Я опять стану тебѣ вѣрить. Ето онъ. Ето точно онъ; и наклонясь къ груди сей дѣвицы, она скрывала свои слезы, кои омочали лице ея.
Въ сіе самое время врожденная въ Генералѣ гордость паки произвела въ немъ свое дѣйствіе. Онъ отвелъ меня къ сторонѣ. Кавалеръ, сказалъ онъ мнѣ, я ясно усматриваю то сильное вліяніе, которое вы имѣете надъ сею нещастною дѣвицею. Все собраніе оное примѣтило. Но я полагаюсь на вашу честность. Вспомните о томъ, что вы говорили сего утра…. Боже мои! перервалъ я рѣчь его съ нѣкіимъ движеніемъ. При семъ однако я остановился; но возразивши опять съ равною можетъ быть ему гордостію довольствовался симъ отзывомъ: знайте, Г. мой, что тотъ, для коего сіе напоминаніе считаете вы необходимымъ, почитаетъ себя честнымъ человѣкомъ; и что вы признаете его таковымъ, равно какъ и вся ваша фамилія. Сей отвѣтъ казалось нѣсколько его потревожилъ. Я пошелъ отъ него прочь съ видомъ нимало для него не чрезвычайнымъ, но которой показался бы весьма пылкимъ для всѣхъ прочихъ, естьлибъ все ихъ вниманіе не обращено было къ Клементинѣ. Однако Прелатъ не преминулъ сего замѣтить. Онъ подошелъ къ намъ когда я оставилъ Генерала; а какъ я остановился, то оба братья вышли вмѣстѣ со мною.
Возвращаясь же опять къ собранію, я увидѣлъ что любезная Клементина, поддерживаемая обѣими Маркизами и послѣдуема Камиллою выходила изъ кабинета. Она остановилась, увидя меня подлѣ себя. Ахъ! Кавалеръ. Она болѣе ничего не сказала; и наклоня голову къ грудямъ своей матери едва не лишилась чувствъ. Я взялъ ея руку, висящую безъ всякаго движенія на ея платьѣ, и ставши на колѣни коснулся до оной моими устами. Я чувствовалъ себя тронутымъ нѣжностію, хотя за минуту передъ симъ я испытывалъ движенія совершенно другаго рода. Климентина обратила на меня томныя свои взоры съ такимъ удовольственнымъ видомъ, коего давно уже въ ней не примѣчали. Я не могъ произнести ни одного слова и всталъ. Она все шла къ дверямъ; дошедши до оныхъ обернулась назадъ и сколь долго могла на меня смотрѣла. Я былъ недвижимъ до того времени какъ старый Графъ подавая мнѣ руку и въ самое то время взявши за руку духовнаго отца, которой подлѣ его находился сказалъ намъ, что не льзя болѣе обманываться въ причинѣ такой болѣзни и что способъ къ выздоровленію также сталъ не безъизвѣстенъ. Но, Калалеръ, присовокупилъ онъ, вы должны принять Католическую вѣру! Духовникъ склонялъ меня къ тому самыми усердными желаніями. Въ сіе время вышла къ намъ молодая Маркиза съ наполненными слезъ глазами. Мои попеченія отвергнуты, сказала она намъ; новая болѣзнь овладѣла моею сестрицею: и потомъ обратясь ко мнѣ говорила, Ахъ! Г. мой, вы…. Но за что обвинять васъ? Я вижу ясно, сколько вы страждете.
Тогда пришелъ Генералъ съ Прелатомъ. Теперь, любезной братъ, сказалъ Прелатъ, я требую отъ васъ сего, естьли не по великодушію, то по справедливости. Кавалеръ согласится, я въ томъ увѣренъ, что излишняя его живость заслуживаетъ укоризну. Такъ, Г. мой, отвѣчалъ я; но не менѣе справедливо и то что намѣчанія Генерала были невмѣстны. Можетъ статься, сказалъ Генералъ довольно тихо. Я оборотясь къ нему говорилъ: справедливое признаніе, Г. мой, есть славная надъ собою побѣда. Я смѣло выдаю себя за человѣка неспособнаго къ подлости, могущей нарушить честность, по которой почитаетъ свидѣтельство своего сердца за право желать, дабы быть почитаему въ сей фамиліи за некорыстолюбиваго друга. Простите меня, Г. мой, естьли въ моихъ словахъ усматриваете видъ нѣкоей надмѣнности. Припишите оный тому отвращенію, кое я имѣю ко всякой безразсудности въ моихъ дѣяніяхъ; но я чувствую, что сердце мое поражено премногими такими ударами, кои не всегда, я говорю сіе съ прискорбіемъ, равное впечатлѣніе производить могутъ надъ вашимъ сердцемъ.
Какъ! Грандиссонъ, сказалъ мнѣ Генералъ довольно гордо, не ужели вы хотите дѣлать укоризны?
Нѣтъ въ нихъ нужды, возразилъ я, естьли вы чувствуете справедливость сихъ словъ. Но по истиннѣ, или вы худо меня знаете, или позабываете самаго себя. Теперь, Г. мой, изьяснясь чистосердечно я готовъ просить у васъ прощенія во всемъ что вы токмо могли найти оскорбительнаго въ моемъ поступкѣ: и взявши съ торопливостію его руку, изьявляя болѣе пылкости нежели жестокости продолжалъ примите мою дружбу, Г. мой, и вѣрьте что я потщуся заслужить вашу.
Онъ взглянулъ на своего брата. Скажите мнѣ, говорилъ онъ ему, что долженъ я отвѣчать сему странному человѣку? Печальной ли принять мнѣ на себя видъ или веселой?
Ахъ! будьте веселы и не принимайте инаго вида, отвѣчалъ Прелатъ.
Тогда онъ принялъ меня въ свои обьятія, говоря мнѣ что я его преодолѣлъ; что онъ обезпокоился не во время; что я оказалъ излишне гнѣвъ свой; но что надлежитъ простить намъ взаимно другъ друга. Его супруга была въ недоумѣніи, не могши понять отъ чего произошло сіе возобновленіе дружбы. Старой Графъ и духовникъ не менѣе приведены тѣмъ были въ изумленіе. Маркизъ вышелъ изъ кабинета.
Потомъ мы сѣли и различно разсуждали о состояніи любезной нашей больной. Но я ни мало не сумнѣваюсъ, что естьлибъ сіе свиданіе не причинило ей изумленія, то конечно бы она не впала въ ту болѣзнь, о которой мы безпокоились по описанію молодой Маркизы. Наконецъ Камилла прибѣжала съ щастливымъ извѣстіемъ что, она начинаетъ приходить въ себя и что ея мать, къ удовольствію ея, обѣщала ей съ охотою, что въ позволеніи съ нею видѣться мнѣ не будетъ отказано.
Я почелъ сей случай самымъ удобнымъ дабы извѣстить молодую Маркизу о совѣтованіяхъ Англинскихъ лѣкарей. Прелатъ пошелъ въ горницу къ Іерониму, зная что онъ съ великою нетерпѣливостію желаетъ знать слѣдствіе сего перваго свиданія, но въ томъ намѣреніи, какъ онъ мнѣ сказалъ, чтобъ совершенно не давать ему знать о тѣхъ небольшихъ вспыльчивостяхъ, кои произошли между нами съ Генераломъ. Я надѣюсь, любезной Докторъ, получить пользу собственно для себя отъ гордости и вспыльчивости человѣка толь горячаго нраву каковъ сей молодой человѣкъ; ибо не имѣюли я причины укорять себя въ равной погрѣшности? О, любезной другъ, сколько разскаявался я, что не имѣлъ надлежащей увѣренности съ Огарою и Салмонетомъ въ томъ случаѣ, когда безразсудная ихъ вспыльчивость принудила меня приказать моимъ людямъ проводить ихъ? Впрочемъ весьма вѣроятно, что естьлибъ я терпѣливо сносилъ здѣсь обиды отъ сихъ гордецовъ, кои почитаютъ себя знатнѣе меня, и отъ человѣка военнаго, и, которой поставляетъ себѣ первымъ правиломъ не обнажать своей шпаги кромѣ своего защищенія, то подвергъ бы себя такимъ обидамъ, кои безпрестанно приводили бы меня въ затрудненія, коихъ я убѣгать стараюсь.
Я пошелъ съ Генераломъ и его женою къ Іерониму, которой по своему участію принимаемому въ выздоровленіи своея сестры и по надеждѣ, поданной ему о благополучной перемѣнѣ всѣхъ дѣлъ великодушно забылъ собственную свою болѣзнь. А поелику не было ни малѣйшаго вида, чтобъ я могъ еще съ нею въ тотъ день видѣшься, то Генералъ предложилъ мнѣ, не хочу ли съ нимъ ѣхать часа на два въ Козино [мѣсто зборища}, куда какъ думаю вы знаете сбираются каждый вечеръ всѣ знатнѣйшія особы въ Болоніи. Но я отъ того просилъ меня уволишь; ибо безпокойствіе, коимъ я былъ исполненъ въ разсужденіи брата и сестры, кои по своимъ нещастіямъ сдѣлались мнѣ гораздо любезнѣе, принудило меня возвратишься домой.
ПИСЬМО LXXII.
правитьЯ препроводилъ всю ночь весьма худо и сего утра столько былъ разстроенъ, что не могъ иначе сдѣлать, какъ послать человѣка спросить о здоровьи брата и сестры, будучи въ томъ намѣреніи чтобъ покоиться до послѣ обѣденнаго времени. Но Маркиза отославъ обратно моего человѣка, приказала мнѣ сказать, что желаетъ со мною видѣться. Я въ тужъ минуту исполнилъ ея приказаніе. Клементина спрашивала, точноли она меня видѣла, и не во снѣ ли ей сіе привидѣлось. Сей вопросъ принятъ былъ за хорошее предзнаменованіе, и сей радости желали сдѣлать меня участникомъ.
Я видѣлъ Генерала въ покоѣ у Іеронима. Онъ замѣтилъ что я былъ не очень здоровъ. Г. Ловтеръ совѣтовалъ мнѣ пустить кровъ. Я на то согласился. Потомъ я видѣлъ, какъ перевязывали раны моему другу. Лекари не худо судили по оказывающимся признакамъ о его болѣзни. Два медика привезенные Прелатомъ сказали намъ что испытывая Англинскія совѣтованія они одобрили нѣкоторую часть предписанныхъ способовъ; и такъ соглашенось онымъ послѣдовать.
Когда я пришелъ, то Клементина заперта была въ своемъ покоѣ. Ея мученія паки возобновились отъ ея мыслей, смущаемыхъ жестокостями двоюродной сестры ея; и въ семъ-то состояніи не разсудили за благо допустить меня съ нею видѣться. Но успокоившись нѣсколько она пошла въ кабинетъ своея матери. Генералъ съ своею супругою пошли туда же и приказали меня увѣдомитъ, что я могу теперь показаться,
Клементина при моемъ приходѣ сидѣла подлѣ Камиллы наклонивши голову на руки сея женщины и молчала какъ будто бы занималась своими размышленіями. Шорохъ отъ моего прихода и мои поклоны принудили ее приподнять голову. Она посмотрѣла на меня; и обнявъ Камиллу, скрывала нѣсколько минутъ лице свое. Потомъ взглянувъ на меня съ нѣкіимъ смущеніемъ, сѣла прямо и смотрѣла на меня съ твердостію. Однако ея взоры обращались то на Камиллу то на меня и изъявляли неизвѣстность и недоумѣніе. Наконецъ оставя Камиллу, она пошла тихо ко мнѣ; но обратясь вдругъ назадъ подбѣжала къ своей матери; и обнявши ее одною рукою а другую поднявъ къ верьху паки начала на меня смотрѣть, какъ будто бы сумнѣвалась нѣсколько въ томъ что видѣла. Она казалось шептала нѣчто своей матери, но столь глухо что ничего не льзя было понять. Потомъ подошла къ своей невѣсткѣ, которая взяла ее за руку, когда она къ ней приближилась и поцѣловала оную. Она дошла и до Генерала возлѣ котораго я сидѣлъ и которой просилъ меня наблюдать всѣ ея движенія. Она остановилась подлѣ его и не говоря ему ни слова смотрѣла на меня долгое время съ пленительною нерѣшимостію. Такіе приступы, дѣлаемые ею на подобіе тайнаго ея ко мнѣ прихода, лишили меня всѣхъ силъ удержать свое стремленіе. Я всталъ со стула и взявъ ее за руку сказалъ ей, преклоня колѣно, посмотрите, Сударыня, на того, коего вы почтили именемъ вашего учителя. Не отвергайте признательнаго Градиссона, коего вся ваша фамилія удостоиваетъ нѣкоей дружбы.
О! я васъ не отвергаю. Такъ, такъ не сумнѣвайтесь въ томъ. Всѣ присудствующіе чрезвычайно обрадовались услыша ее говорящею. Но, предпріяла она, гдѣ вы были столь долгое время?
Я ѣздилъ въ Англію, Сударыня, и не давно оттуда возвратился дабы видѣть васъ и любезнаго вашего Іеронима.
Іеронима! вскричала она поднявши руку, не отнимая однако той, которую я держалъ. Бѣдной Іеронимъ.
Возблагодаримъ Бога, сказалъ Генералъ, я усматриваю лучь надежды. Обѣ Маркизы плакали отъ радости.
Вашъ Іеронимъ, Сударыня, сей нѣжной братъ начинаетъ подавать лестную надежду о своемъ выздоровленіи. Любители вы его?
Люблю ли я его? Но о чемъ здѣсь идетъ дѣло, мнѣ кажется, что я совершенно васъ не понимаю.
Теперь когда вы въ добромъ здравіи, то Іеронимъ будетъ почитать себя щастливымъ.
Я въ добромъ здравіи!… Ахъ! Г. мой….
Но помогите мнѣ, помогите мнѣ, Кавалеръ! крича слабымъ голосомъ и озираясь вокругъ себя съ печальнымъ и страшливымъ ее видомъ.
Сія мысль конечно клонилась къ жестокой ея сестрѣ, смущавшей ея воображеніе. Я обѣщалъ ей мою помощь и увѣрилъ ее также въ помощи Генерала. Увы! вы не знаете, сказала она мнѣ, съ какимъ варварствомъ со мною поступали. Но вы хотите быть моимъ защитникомъ. Подите, сядьте подлѣ меня. Я васъ увѣдомлю о всемъ что я претерпѣла. Она съ торопливостію возвратилась къ своему стулу. Я за нею послѣдовалъ. Она дала мнѣ знакъ сѣсть подлѣ ее: И такъ вы узнаете, Кавалеръ... Она прервала свою рѣчь. Ахъ! моя голова! прикладывая свою руку къ оной. Я не знаю, что во мнѣ происходитъ. Но вы должны меня оставить. Я не здорова. Оставьте меня. Я не познаю болѣе самой себя. Потомъ смотря на меня изумленнымъ видомъ: вы уже не тотъ, которому я говорила…. Кто вы таковы, Г. мой? Она испустила крикъ томнымъ голосомъ: и обнявъ Камиллу паки приклонила голову къ ея грудямъ.
Я не въ состояніи былъ смотрѣть на сіе зрѣлище; а какъ былъ не здоровъ съ самаго утра, то сіе превышало уже мои силы. Я всталъ и пошелъ вонъ. Не выходите, Кавалеръ, сказалъ мнѣ Генералъ утирая глаза. Но не смотря на то вышедъ я изъ кабинета, пришелъ въ горницу Г. Ловтера и не заставъ его тамъ заперся. Я не могу вамъ изобразить, любезной Докторъ, колико мое сердце было стеснѣнно. Однако пробывъ нѣсколько въ уединеніи и почувствовавъ облегченіе я пошелъ къ Іерониму, куда въ тужъ минуту вошелъ и Генералъ, которой не говоря ни слова взялъ меня за руку и повелъ въ кабинетъ своей матери съ равною молчаливостію. Подходя къ оному онъ мнѣ сказалъ, что его сестрица меня спрашивала, что она опечалилась о моемъ выходѣ, опасаясь не оскорбила ли меня и что сіе можетъ служишь щасталивымъ предзнаменованіемъ.
Мы пришли въ кабинетъ. Она была въ обьятіяхъ своей матери, которая лаская ее проливала надъ нею слезы. Вотъ Кавалеръ, любезная моя дочь, вы ничего такого не сдѣлали, чтобы могло его оскорбить. Она оставила обьятія своея матери. Я подошелъ къ ней. Съ начала, сказала она мнѣ, подумала я что ето не вы сидѣли подлѣ меня: но по вашемъ выходѣ я дѣйствительно увѣрилась что ето вы были. Для чегожъ вы ушли? развѣ я причинила вамъ какое неудовольствіе?
Вы къ тому неспособны, Сударыня: но вы приказали мнѣ васъ оставить и я долженъ былъ вамъ повиноваться.
Очень хорошо [смотря на свою мать.] Но что должна я ему сказать, Сударыня? Я не могу вспомнить, что хотѣла ему сказать. И подошедъ съ торопливостію къ своей невѣсткѣ, говорила? обѣщались ли вы мнѣ, Сударыня, не говорить ничего противъ меня двоюродной моей сестрѣ Дауранѣ. Молодая Маркиза отвѣчала взявъ ее за руку, что она ненавидитъ Даурану, и что любитъ токмо любезную свою Климентину.
……..О! я не желаю ей ни отъ кого ненависти… и наклонясь ко мнѣ, спросила кто такая сія госпожа? Генералъ чрезвычайно былъ доволенъ симъ вопросомъ; ето еще въ первой разъ оказала она вниманіе къ своей невѣсткѣ и спросила кто она такова, хотя ежеминутно получала отъ нее знаки нѣжности. Я ей сказалъ, что сія госпожа ея сестра, и супруга Генерала ея брата.
Моя сестра! По чему? Какже я не знала ее даже до сего времени?
Ваша сестрица, Сударыня, потону что вышла за мужъ за старшего вашего братца.
Я совершенно ничего изъ етаго не понимаю. Но для чегожъ мнѣ о томъ прежде не сказали? И такъ желаю вамъ. Сударыня, всякаго благополучія. Даурана не пожелала признать меня за сестру свою. Признаете ли вы меня вашею сестрою?
Молодая Маркиза прижимала ее въ своихъ обьятіяхъ.
Моя сестрица, моя пріятельница, дражайшая моя Клементина! называйте меня своею сестрицею, и я ничего болѣе не желаю для моего благополучія!
Колико произошло странныхъ случаевъ, возразила она съ видомъ вниманія о самой себѣ: и обратясь къ Генералу просила его переговорить съ нимъ на минуту. Онъ повелъ ее за руку въ другой уголъ кабинета. чтобъ не слыхали насъ сказала она ему [но столь однако громко, что было можно все слышать.] что я хотѣла вамъ сказать? я хотѣла что то.., но не могу вспомнить… Нѣтъ нужды, любезная сестрица, вы вспомните, отвѣчалъ ей Генералъ. Не спѣшите только. Новая ваша сестрица васъ любитъ. Ето изящнѣйшая изъ всѣхъ женщинъ составлающая радость моея жизни. Любите ее, дорогая Клементина.
О! я буду ее любить, не имѣю ли я дружества и ко всякому человѣку?
Но ее должно любить болѣе нежели всякую на свѣтѣ женщину, выключая изящнѣйшей нашей матери. Ето моя супруга а ваша сестрица; она съ величайшей нѣжностію васъ любитъ, васъ и любезнаго нашего Іеронима.
Не ужели она никого болѣе не любитъ?
Ковожъ желаете вы, чтобъ она любила?
Я не знаю; но не должно ли любить каждаго?
Она любитъ все то, что вы любите; ибо она есть самая благодушная женщина.
Сего-то я желаю. Я обѣщаюсь вамъ любить ее. Но я сумнѣваюсь, Г. мой…
Въ чемъ, любезная сестрица? Я не знаю: но скажите мнѣ, Г. мой, за чѣмъ Кавалеръ Грандиссонъ сюда пріѣхалъ?
Горя желаніемъ васъ видѣть, вашего родителя, вашу родительницу, Іеронима; видѣть насъ всѣхъ, и споспѣшествовать къ нашему благополучію.
Какая милость! Не имѣете ли вы о немъ такого мнѣнія? Онъ всегда былъ изящнѣйшимъ изъ человѣковъ. А вы, любезной братецъ, щастливы ли вы?
Я щастливъ; но былъ бы гораздо щастливѣе, естьлибъ вы и Іеронимъ были благополучны.
Но Ахъ? вы въ томъ отчаяваетесь. Не дай Богъ! любезная сестрица; Кавалеръ по своей милости привезъ къ намъ весьма искуснаго лѣкаря, которой ласкается вылечить Іеронима.
Правда ли ето? Да для чегожъ не привезъ онъ его прежде ?
Сей вопросъ казалось мнѣ привелъ Генерала въ нѣкое замѣшательство. Однако но великодушію своему онъ признался, что въ етомъ проступились; что не приняли для сего надлежащихъ мѣръ, и жалѣетъ что въ томъ не повѣрили сперва Кавалеру Грандиссону.
Она подняла руку въ верьхъ съ нѣкіимъ удивленіемъ и говорила: Боже милостивый! Сколько перемѣнъ случилось! Г. мой, я сію же минуту возвращусь къ вамъ: и не давая ему времени отвѣчать она побѣжала къ дверямъ. Камилла слѣдовала за нею, спрашивая ее, куда она идти желаетъ. О! естьли ты здѣсь, Камилла, то пойдемъ вмѣстѣ со мною: и наложа руку на ея плечо сказала ей поди поскорѣй къ отцу Марескотти; скажи ему…. она остановилась; потомъ опять говорила, скажи ему что теперь я имѣю самую лучшую мысль…. и поручаю себя его молитвамъ.
Послѣ сего она подошла къ своей матери, взяла ея руку, поцѣловала, и прикладывая оную къ своему лбу и своей щекѣ съ дѣтскою нѣжностію просила ее имѣть къ ней матерьнюю любовь. Вы не знаете, Сударыня, присовокупила она, да и я также не понимаю, что происходитъ въ моей головѣ. Да излѣчитъ меня любезнѣйшая рука ваша. Она паки начала прикладывать матернюю руку къ своему лбу; потомъ приложила ее къ своему сердцу. Маркиза цѣлуя безпрестанно нѣжную свою дочь, омочила лице ея своими слезами.
Камилла спросила Генерала, прикажетъ ли позвать отца Марескотти. Нѣтъ, сказалъ онъ ей, пусть она повторитъ свой приказъ: можетъ быть она уже о томъ и забыла. И самомъ дѣлѣ она болѣе не упоминала объ отцѣ Марескотти.
Маркиза думаетъ, что она конечно еще не забыла о прежнемъ предубѣжденіи, которое Генералъ и сей отецъ имѣли противъ меня, и что видя меня примирившагося съ первымъ, желала также моего примиренія и съ другимъ.
Я почелъ за долгъ, любезной мой Докторъ, описать вамъ подробно всѣ движенія толь дражайшей особы въ первыхъ двухъ нашихъ свиданіяхъ. Вся фамилія возъимѣла уже отъ того лучшую надежду. Теперь же когда, по столь удивительномъ превращеніи изтребила она глубокое молчаніе, къ коему была какъ будтобы обречена, и когда начинаетъ говоритъ хотя и не весьма связно, мы разсудили за благо не утомлять ее столь продолжительными разговорами. Камиллѣ дано было приказаніе забавлять ее въ своей горницѣ и говорить ей всегда лестное ея воображенію. Я попросилъ у ней позволенія удалиться: она отвѣчала мнѣ: но увижусь ли съ вами до отъѣзду вашего въ Англію? Безъ сомнѣнія и весьма часто будете съ нимъ видѣться, сказалъ ей Генералъ. Тогда она пошла съ Камиллою будучи весьма довольна.
Мы вышли изъ кабинета къ Іерониму, коего молодая Маркиза чрезвычайно обрадовала разсказывая о всемъ произшедшемъ. Сей великодушной другъ приписывалъ щастливую сію перемѣну моему присудствію; и Генералъ клялся что впредь съ великою радостію приступитъ ко всѣмъ рѣшеніямъ, кои будутъ приняты съ согласія всѣхъ для излѣченія его сестры.
Старой Графъ съ старшимъ своимъ сыномъ отправился сего вечера въ Урбинъ. Они пришли ко мнѣ на квартиру проститься со мною; и отецъ повторилъ мнѣ, что онъ всегда ласкается видѣть меня ревностнымъ Католикомъ.
Примѣчаніе. "Многія слѣдующія за симъ письма содержатъ въ себѣ не токмо новыя свиданія Кавалера съ Клементиною, и слѣдственно новыя подробности, коими онъ намѣренъ, говоритъ онъ, дабы оправдать тѣмъ чрезвычайную продолжительность оныхъ, показать успѣхи всей оной перемѣны; но еще и отвѣты къ Доктору Барлету, на различныя обстоятельства, касающіяся вообще до свойствъ героевъ сея повѣсти. Неизчерпаемой сочинитель позабывалъ, что вкусъ его читателей не всегда соображается съ его вкусомъ, и что самой вѣроятности, отъ коей онъ никогда не удалялся въ такомъ множествѣ произшествій, не довольно бы было для подкрѣпленія всей важности оныхъ. Однако иногда доходитъ онъ къ своему содержанію, какъ то изъ слѣдующаго письма видно будетъ.,,
ПИСЬМО LХХІІІ.
правитьГрафъ делла Порретта и его два сына прибыли вчерашняго числа изъ Урбина, дабы раздѣлить съ нами ту радость, которую мы чувствовали отъ нашей надежды ежедневно умножающейся. Сего дня я примѣтилъ на лицѣ Маркизы такую скрытность, коей не видалъ до прибытія Графа; или лучше сказать нѣкое благоугожденіе, которое показалось мнѣ излишне учтивымъ касательно такой дружбы, какова наша. Вы знаете, любезной мой Докторъ, что я примѣтя мрачность на челѣ друга, всегда стараюсь изыскивать тому причину надѣясь изьяснить оную. Я просилъ Маркизу на минуту переговорить со мною на единѣ.
Она при первомъ словѣ оказала мнѣ сіе удовольствіе. Но давши мнѣ время открыть ей всю внутренность моего сердца, она спросила меня, можетъ ли отецъ Марескотти, которой имѣетъ ко мнѣ, сказала она мнѣ, всю нѣжность отца, быть при нашемъ разговорѣ. Сей вопросъ привелъ меня въ великое удивленіе. Однако я отвѣчалъ, что съ охотою на то соглашаюсь.
Она приказала его позвать, по чему онъ къ намъ немедленно пришелъ. Нѣжное участіе, поелику не знаю какую то скрытность усматривалъ и на его лицѣ, заставило меня думать, что онъ небезъизвѣстенъ былъ о разположеніяхъ Маркизы, и что позвали его для того дабы онъ принялъ участіе въ семъ изъясненіи, когда бы я его и не просилъ.
Я повторилъ передъ нимъ сказанное уже мною. Маркизѣ о моемъ безпокойствіи касательно премѣны мною примѣченной со вчерашняго дня на такомъ лицѣ, на коемъ я кромѣ милости ничего не видалъ. Кавалеръ, отвѣчала она мнѣ, естьли вы не почитаете себя нѣжно любимымъ всею фамиліею какъ въ Неаполѣ, въ Урбивѣ такъ и Болоніи, то великую дѣлаете намъ несправедливость. Тогда начала она говорить о оказанныхъ мною имъ услугахъ; она увеличила ихъ до высочайшей степени. Я клялся ей, что не могъ менѣе сдѣлать для соотвѣтствованія чувствованіямъ собственнаго моего сердца. Сіе попеченіе возразила она, должны вы оставитъ намъ, дабы о томъ судить; но пожалуйте не почитайте насъ способными къ неблагодарности. Мы съ радостію начинаемъ усматривать всю возраждающуюся нашу надежду касательно любезной дочери, видя ее въ такой пропасти, коей почти нѣтъ примѣра. Клянусь честію, справедливостію и всѣми законами признательности, что она должна быть вашею супругою, естьли вы токмо потребуете ее по тѣмъ договорамъ, кои вы нѣкогда намъ предлагали.
Я съ удовольствіемъ на сіе соглашаюсь, сказалъ духовный отецъ наклоня голову.
Чтожъ могу я еще присовокупитъ, продолжала Маркиза? Мы находимся всѣ въ ужасномъ замѣшательствѣ. На меня возлагаютъ такое дѣло, кое меня опечаливаетъ. Облегчите мое сердце, Кавалеръ, избавя меня отъ продолжительнаго изьясненія.
Мы не имѣемъ въ етомъ нужды, Сударыня. Я проникаю во внутренность вашего сердца. Я никогда не буду укорять вашу фамилію неблагодарностію. Вы же, отецъ мой, скажите мнѣ, [предполагая по крайней мѣрѣ что бы вы могли сдѣлать въ мою пользу то, что я сдѣлалъ для васъ] естьлибъ вы были на моемъ мѣстѣ, то вы не болѣе бы были убѣждены въ своемъ законѣ, сколько я въ моемъ, скажите вы мнѣ, чтобы вы сдѣлали въ такомъ случаѣ, а изъ того можемъ судить что я сдѣлать долженъ.
Отецъ Марескотти отвѣчалъ мнѣ, что онъ не можетъ опровергнуть такого предположенія; но возможно ли, возразилъ онъ, чтобъ заблужденіе могло имѣть надъ разсудительнымъ человѣкомъ столько же силы какъ и справедливость?
Вы знаете, сказалъ я ему, что сей вопросъ безполезенъ; ибо я имѣю равное право предложить вамъ то же и съ моей стороны. Но соединимъ усердныя наши молитвы о томъ щастливомъ окончаніи дѣлъ, въ коемъ мы всѣ принимаемъ участіе; то есть, о совершенномъ возстановленіи здравія дражайшей нашей Клементины. Вы видите, Сударыня, что я нимало не стараюсь настоять касательно ея руки. Вы сами свидѣтели почтительному моему поведенію. Даже и въ самой печальной ея задумчивости вы не примѣтите ничего, почему могли бы судить что она помышляетъ о бракѣ. Теперь же единое мое желаніе, какъ я уже помнится мнѣ вамъ и прежде сказывалъ, состоитъ въ томъ дабы видѣть ее въ совершенномъ здравіи.
Что должно мнѣ сказать, честный отецъ? Что мнѣ отвѣчать? Возразила Маркиза взирая на него печальнымъ окомъ. Потомъ обратясь ко мнѣ сказала: во вы, Кавалеръ, помогите намъ своимъ совѣтомъ. Вы знаете наше состояніе. Увы! не подозрѣвайте насъ въ неблагодарности. Мы увѣрены что благосостояніе любезной нашей дочери находится въ опасности. Естьлижъ Клементина сочетается съ вами бракомъ; то она не долго пробудетъ въ Католическомъ законѣ. Еще повторяю, помогите намъ.
Вы по, своему великодушію, Сударыня, излишне безпокоитеся о пользѣ вашей дочери и моей. Вы говорите, что она будетъ моею супругою, естьли я паки представлю тѣ договоры, кои уже предложилъ. Но я далъ Генералу честное слово, что безъ согласія трехъ братьевъ, равно какъ и безъ вашего, Сударыня, я никогда не соглашусь вступать съ вами въ союзъ и я обьявилъ уже вамъ самимъ что почитаю себѣ за долгъ сдержать свое слово: но что васъ признаю свободными, естьли вы думаете что Клементина по совершенномъ своемъ выздоровленіи почувствуетъ гораздо болѣе признательности нежели вы желаете къ предполагаемымъ услугамъ; то будьте увѣрены что мои посѣщенія постепенно будутъ уменшаться. Такимъ образомъ намѣренъ я изтребить оную изъ ея мыслей, подавая ей знать что я гораздо менѣе способствовалъ ея выздоровленію, нежели сколько она думаетъ. Я обѣщался Генералу посѣтить его въ Неаполѣ. Мое отсудствіе не болѣе трехъ недѣль можетъ продолжиться и я всегда буду въ готовности возвратиться сюда по первому приказанію. Оставимъ всякія рѣшенія до сего времени; а положитесь на честность такого человѣка, которой паки увѣряетъ васъ, что почитаетъ себѣ за долгъ сдержать свое слово и что признаетъ васъ свободными.
Они взглянули другъ на друга не отвѣчая мнѣ ни слова.
Что думаете вы, Сударыня, о семъ предложеніи? Что вы о томъ скажите, отецъ мой? Естьлибъ я могъ токмо вообразить себѣ что нибудь безпристрастнѣе, то неотмѣнно предложилъ бы вамъ оное.
Священникъ сказалъ мнѣ, что я удивленія достойной человѣкъ. Маркиза жаловалась, что у нее недостаетъ выраженій. Она плакала. Она истинное принимала съ семъ дѣлѣ участіе. Я чрезвычайно былъ чувствителенъ къ такой ея любьви : однако сказалъ я самъ въ себѣ съ прискорбіемъ можетъ быть весьма очевиднымъ: Когдажъ, когда найду я то спокойствіе, коего мое сердце кажется достойно? но сіе же самое чувствованіе [долженъ ли я назвать симъ именемъ гордѣливость мою] пришло ко мнѣ на помощь. Благодарю Тя Боже за низспосланіе мнѣ твердости исполнить налагаемое на меня совѣстію и человѣколюбіемъ, изключая другія законы. Отецъ примѣтилъ что я чрезвычайно былъ тронутъ; ибо слезы появлялись уже на глазахъ моихъ. Онъ вышелъ дабы сокрыть собственное свое движеніе. Маркиза будучи еще болѣе тронута назвала меня великодушнѣйшимъ человѣкомъ. Я простившись съ нею весьма почтительно пошелъ къ Іерониму.
А когда хотѣлъ идти на квартиру дабы успокоить нѣсколько свое сердце; то Маркизъ, Графъ и Прелатъ приказали меня просить въ горницу Маркизы, гдѣ они находились съ отцемъ Марескотти, которой увѣдомилъ ихъ о всемъ въ нашемъ разговорѣ произшедшемъ. Прелатъ всталъ и обнимая меня сказалъ: любезной Грандиссонъ, сколько я вамъ удивляюсь ! Для чегожъ, для чего не желаете вы назваться моимъ братомъ? хотя бы и самой Принцъ пожелалъ сочетаться бракомъ съ моею сестрицею…. но естьлибъ вы были Католическаго закона…. Для чегожъ не желаете вы? прервала, Маркиза рѣчь его возведя свои руки и очи къ небу. Вы не желаете; и такъ вы не можете того сдѣлать? сказалъ мнѣ Графъ. Маркизъ взялъ меня за руку! Онъ выхвалялъ мою некорыстолюбивость. Онъ весьма одобрилъ предложеніе о моемъ отсудствіи; но паки представилъ мнѣ что я долженъ произвести въ дѣйство сіе намѣреніе и поступить при семъ случаѣ съ великою осторожностію не токмо съ Клементиною но и съ Іеронимомъ, коего признательное сердце чрезвычайно опечалится даже и отъ малѣйшаго подозрѣнія, что таковое мнѣніе произошло отъ нихъ. Тогда все ваши мѣры будутъ оставлены; и какъ здравіе Клементины будетъ возстановляться, то мы положимся во всемъ на волю Создателя.
Потомъ я возвратился къ Іерониму, которому сообщилъ намѣреніе мое отправиться въ Римъ и въ Неаполь; поелику я далъ въ томъ честное слово Генералу и его супругѣ. Онъ спросила меня, въ какомъ состояніи будетъ находишься тогда его сестрица и нѣтъ ли какой опасности касательно нашихъ чаяній? Я не поѣду, сказалъ я ему, безъ согласія на то Клементины. Ея излѣченіе зависитъ теперь отъ времени. Естьли я въ самомъ дѣлѣ столько приношу оному пользы, сколько васъ дружба въ томъ увѣряетъ; то кратковременное отсудствіе и ожиданіе, кое могутъ они возбудитъ, возъимѣютъ гораздо болѣе силы къ подкрѣпленію ея вниманія, нежели частыя посѣщенія. Но, возразилъ онъ, не находите ли вы возраженія со стороны моего родителя, моей родительницы и братца? Не безпокоятся ли они о Клементинѣ? Я отвѣчалъ ему, что какъ изьяснялся съ ними о своемъ отъѣздѣ, то они также судили что маловременное отсудствіе можетъ возбудить ея вниманіе. Тогда онъ согласился по столь убѣдительнымъ причинамъ на мой отъѣздъ, прося меня при томъ чтобъ я поступилъ въ семъ случаѣ какъ можно осторожнѣе съ разборчивостію его сестры.
Примѣчаніе. Предпріятіе дабы склонить Клементину согласиться на его отъѣздъ получило желаемой успѣхъ по той предосторожности, которую онъ употребилъ и коей обстоятельнаго описанія сочинитель заблагоразсудилъ здѣсь не включать. Кавалеръ ѣздилъ не токмо въ Римъ и Неаполь но также во Флорецію въ томъ намѣреніи дабы склонить Гжу. Бемонтъ пріѣхать на нѣкоторое время въ Болонію. Онъ увѣдомляетъ Доктора что во время путешествія онъ не будетъ можетъ быть къ нему писать нѣсколько недѣль Въ самомъ дѣлѣ сія перерывка занята была здѣсь различными письмами Милади Ж… къ Миссъ Биронъ, кои содержатъ въ себѣ повѣствованіе о распряхъ ея съ своимъ мужемъ и о другихъ домашнихъ обстоятельствахъ. При семъ должно увѣдомитъ, что Миссъ Биронъ находилась уже въ своей фамиліи. Милади Ж…, которая не могла безъ нее жить, отправилась наконецъ къ ней и оттуда писала къ сестрѣ своей Милади Л…. о всемъ что она видѣла, то есть, изящныя качества родственниковъ своей пріятельницы и удовольствія кои они ей безпрестанно доставляли. Слабостьже Миссъ Биронъ описана была съ такимъ пристрастіемъ какое можетъ токмо произвесть искреннѣйшая дружба. Ея болѣзнь была всѣмъ извѣстна, а добродѣтель и благородство ея чувствованій понуждали оную почитать. На конецъ Докторъ Барлетъ получилъ отъ Кавалера три письма.,,
ПИСЬМО LXXIV.
правитьЯ не менѣе щитаю трехъ недѣль съ того времени какъ отправилъ послѣднее мое письмо. Я получилъ извѣстія о всѣхъ моихъ друзьяхъ изъ Англіи и Франціи; но тѣ, кои присланы мнѣ изъ Болоніи Прелатомъ отцемъ Марескотти и Г. Ловтеромъ были самыя щастливыя. Прелатъ означаетъ мнѣ особенно, что приписываютъ хорошимъ успѣхамъ братняго здоровья ту надежду, коею ласкаются, что теперь вскорѣ увидятъ сестру въ совершенномъ здравіи.
Я препроводилъ цѣлые двѣ недѣли въ Неаполѣ и Портичи. Генералъ и его супруга безпрестанно старались оказывать мнѣ свои услуги. По пріѣздѣ моемъ туда Генералъ вступалъ со мною въ изьясненіе о моихъ намѣреніяхъ: а я отвѣчалъ ему тоже самое что и его матери. Онъ казалось весьма былъ тѣмъ доволенъ. Разлучаясь со мною онъ принялъ меня въ свои обьятія, какъ своего брата и друга, прося прощенія въ самыхъ нѣжнѣйшихъ выраженіяхъ въ той злобѣ, которую онъ ко мнѣ сперва имѣлъ, обѣщаясь клятвенно поступить по выбору сестры своея, естьли Господь даруетъ ей облегченіе. Его супруга равномѣрно была чистосердечна въ засвидѣтельствованіяхъ своего почтенія. Она сказала мнѣ откровенно, что ничего столько въ свѣтѣ не желаетъ, какъ по совершенномъ выздоровленіи Клементины назвать меня своимъ братомъ.
И такъ какоежъ будетъ опредѣленіе судьбы моея, любезной Докторъ? Самое величайшее препятствіе изчезло; но Прелатъ, какъ вы легко могли примѣтить, обращаетъ со всѣмъ въ другую сторону ту заслугу, кою его братъ мнѣ приписываетъ и по видимому съ тѣмъ намѣреніемъ, дабы уничтожить мою надежду. Я полагаюсь въ томъ на произволъ судьбы; но я ничего не перемѣню въ своихъ поступкахъ.
Гжа. Бемонтъ, которая ѣздила въ Болонію, возвратилась назадъ вчерашняго вечера. Она подтвердила мнѣ все писанное ко мнѣ о щастливой перемѣнѣ брата и сестры а слѣдственно и всей фамиліи. Г. Ловтера осыпаютъ всѣ похвалами и ласками. Іеронимъ въ состояніи уже просиживать по нѣскольку часовъ съ другими; а Клементина посѣщаетъ его каждый день по два раза: она начала опять дѣйствовать своею иголкою и что почитаетъ себѣ за удовольствіе шить что ниесть въ горницѣ своего брата.
Заблужденія ея разума бываютъ уже рѣдки, и когда ея мысли начинаютъ смущаться, то она вскорѣ оное примѣчаетъ. Тогда она не говоритъ ни слова. Она проливаетъ слезы и тотчасъ принимаетъ намѣреніе, или удалиться въ свой кабинетъ, или хранить глубокое молчаніе. Она говоритъ иногда съ Г. Ловтеромъ, которой бываетъ въ горницѣ ея брата. Когдажъ разговоръ случится о мнѣ; то ея выраженія бываютъ весьма скрытны и продолжаются малое время о той матеріи; но она чрезвычайно любопытствуетъ о всемъ касающемся до Англіи, обыкновеніяхъ и поведеніяхъ нашихъ, особливо же о женщинахъ.
Каждой поставляетъ себѣ за правило, не выключая Іеронима и Камиллы не начинать никогда разговора о мнѣ. Она часто спрашиваетъ обо мнѣ и щитаетъ дни моего отсудствія. Нѣкогда случившись на единѣ съ Гжею. Бемонтъ, она ей сказала; не знаете ли вы, Сударыня, для чего всякой старается здѣсь не говорить о Кавалерѣ Грандиссонѣ, а перемѣняетъ мою речь, когда я сама о томъ заговорю? Я примѣчаю сіе притворство въ Камиллѣ какъ и въ другихъ. Но даже не льзя изключить изъ того и Іеронима и я многократно его въ томъ испытывала? Не ужели онъ, способенъ къ неблагодарности? Можетъ ли онъ быть равнодушенъ къ такому другу, отъ коего получалъ толико благодѣяній? Я ласкаюсь что не имѣютъ о мнѣ столь худаго мнѣнія, дабы страшиться произнести въ моемъ присудствіи имя такого человѣка, коему я должна оказывать толико же признательности какъ и почтенія. Скажите мнѣ, Сударыня, не оказала ли я въ нещастныхъ моихъ обстоятельствахъ, чего нибудь недостойнаго моего свойства, моея фамиліи, или скромности моего пола? Естьли я оказала сію погрѣшность, то мое сердце не имѣло въ томъ участія; а по сему должно судить, что мое нещастіе въ самомъ дѣлѣ было жестоко.
Гжа. Бемонтъ всячески старалась вывести ее изъ сего заблужденія. Очень хорошо, возразила она, и такъ я надѣюсь что скромность и признательность пребудутъ на всегда въ семъ сердцѣ въ одинакой степени. Пусть же позволятъ мнѣ признаться что я его почитаю; ибо я имѣю къ нему сіе чувствованіе, и никогда оно не принудитъ меня выдти изъ предѣловъ благоразумія. Позволите ли вы, Сударыня? Поговоримъ о немъ съ четверть часа… не болѣе. Вотъ мои часы. Ето Англинскія часы, кои я купила въ семъ намѣреніи, не давая о томъ никому знать. Не измѣните ли вы мнѣ? При семъ не довѣряясь сама себѣ, она испустила источникъ слезъ и вышла вонъ не говоря ни слова.
Я не скрою отъ васъ, любезной другъ, что Гжа. Бемонтъ совершенно знаетъ состояніе моего сердца и о немъ соболѣзнуетъ. Она желаетъ чтобъ разсудокъ любезной ея пріятельницы пришелъ въ прежнее состояніе; она страшится препятствія: но есть, говоритъ она, такой человѣкъ; коего она желаетъ Клементинѣ. Есть такая же и женщина….. Великій Боже! тебѣ предаю я рѣшеніе моея участи.
Госпожа Бемонтъ разсказываетъ, что за два дни до ея отъѣзду Клементина начинала уже сумнѣваться о моемъ возаращеніи. Она прервала свое молчаніе, и пришла уже въ смущеніе: дватцать дней, Камилла! сказала она обратясь къ сей женщинѣ. Она стала безгласна на канунѣ отъѣзда Гжи. Бемонтъ. Во время ея упражненія съ Маркизою Камилла пришла съ торопливостію отъ Прелата, которой просилъ позволенія съ ними видѣться. Маркиза отвѣчала, что онъ можетъ придти; тогда Клементина слыша его идущаго, оставила свое упражненіе перемѣнилася въ лицѣ и приняла на себя почтительной видъ. Но какъ скоро увидѣла она Прелата одного; то печаль изобразилась на лицѣ ея какъ будто бы она обманулась въ своемъ ожиданіи.
Прощай, любезной другъ, я надѣюсь завтра около вечера быть въ Болоніи. Вы въ скоромъ времени получите отъ меня другое письмо.
ПИСЬМО LXXV.
правитьЯ прибылъ вчера въ сей городъ тогда, когда уже довольно было темно. Я послалъ въ самую ту минуту засвидѣтельствовать мое почтеніе фамиліи. Сего утра я пошелъ въ палаты делла Поррета и прошелъ прямо въ покой къ господину Іерониму. Онъ поднялся съ мѣста, дабы меня принять стоя и раздѣлить со иною радость щастливой сей перемѣны. Я видѣлъ самыя нѣжнѣйшія знаки любви его. Всѣ, сказалъ онъ мнѣ, начинаютъ имѣть бодрость и здравіе.
Камилла, пришедши вскорѣ къ намъ, поздравила меня съ пріѣздомъ отъ молодой своей госпожи и сказала мнѣ, что черезъ четверть часа, она будетъ въ готовности принять мое посѣщеніе. Чудеса! вскричала добрая сія женщина. Вы увидите здѣсь одну радость и надежду. Выходя же отъ насъ она сказала мнѣ на ухо: моя госпожа надѣваетъ цвѣтное платье для принятія васъ. Вы не увидите уже ее болѣе въ траурѣ. Время уже приближается; ибо Генералъ писалъ къ своему родителю, что онъ съ великимъ удовольствіемъ соглашается на выборъ сестры своея.
Въ сіе время пришелъ Прелатъ. Желаю вамъ всякаго благополучія, сказалъ онъ мнѣ довольно благосклонно. Торжествуйте, Г. Грандиссонъ, Климентина можетъ теперь располагать своимъ жребіемъ, тотъ, котораго сдѣлаетъ она надъ собою властелиномъ, кто бы таковъ ни былъ, дѣйствительно будетъ обладать сокровищемъ.
Маркизъ, Графъ и отецъ Марескотти, которые пришли одинъ за другимъ, оказали мнѣ самыя нѣжныя ласки. Маркиза, пришедши потомъ, предупредила меня своими поздравленіями. Ваше возвращеніе, сказала она мнѣ, соотвѣтствуетъ нашей нетерпѣливости. Мы щитали даже дни вашего отсудствія. Я надѣюсь что радость Клементины будетъ чрезвычайна. Вы знаете изящность добраго ея сердца.
Отецъ Марескотти отвѣчалъ за меня, что можно положиться на мое благоразуміе, и что увидѣвшись съ нею я безъ сомнѣнія буду имѣть вниманіе умѣришь свою радость, дабы тѣмъ удержать ее въ благопристойности. Не болѣе прошло четверти часа въ сихъ засвидѣтельствованіяхъ взаимнаго удовольствія и дружбы, какъ Камилла пришедши просила меня по приказанію своея госпожи пожаловать въ ея кабинетъ. Маркиза вышла напередъ. Я пошелъ за Камиллою, которая сказала мнѣ идучи, что она почитаетъ свою госпожу не только спокойною, какъ была за нѣсколько передъ симъ дней: а сіе безъ сомнѣнія происходитъ, присовокупила она, или отъ ея торопливости при одѣваньѣ, или отъ ея нетерпѣливости, съ какою она меня ожидаетъ. Въ то время, какъ Клементина была совершенно здорова, то представляла собою, такъ сказать, самую изящность безъ всякой принужденности. Я видѣлъ только одну такую женщину, которая бы съ сей стороны могла съ нею равняться. Миссъ Биронъ кажется чувствуетъ, что можетъ положишься на природныя свои прелести и не оказываетъ болѣе никакого тщеславія. Ктожъ будетъ думать о ея уборѣ, когда обратимъ свои взоры на лице ея? Что касается до достоинства и снисходительности въ видѣ и въ обхожденіяхъ; то я не знаю ничего подобнаго симъ двумъ молодымъ особамъ.
Клементина показалась мнѣ прелестною. Но нѣсколько странное разположеніе ея украшеній и нѣчто гораздо блестящаго, чего я никогда не видалъ въ глазахъ ея, гдѣ обыкновенно удивляются не инному чему какъ пріятному блеску, принудило меня страшиться, что ея воображеніе гораздо болѣе растроилось, нежели я опасался. Сія мысль причинила мнѣ нѣкое прискорбіе при моемъ входѣ.
Кавалеръ! любезная моя, сказала ей Маркиза. Клементина, примите вашего друга.
Она встала съ видомъ изьявляющимъ достоинство и пріятность. Я подошелъ къ ней. Она подала мнѣ свою руку. Генералъ, Сударыня, и его супруга, поручили мнѣ засвидѣтельствовать вамъ нѣжнѣйшее свое почтеніе.
Они конечно приняли васъ какъ друга сей фамиліи? Но, скажите мнѣ, Г. мой [улыбаясь,] ваше путешествіе не продолжилось ли долѣе, нежели вы обѣщали?
Только двумя или тремя днями, Сударыня.
Только? Г. мой. Очень хорошо. Я васъ за то не укоряю. Нимало не удивительно, чтобъ человѣкъ толико ожидаемой, не былъ всегда властенъ въ разположеніи своего времени.
Она запиналась. Она смотрѣла на на мать свою, то на меня, то въ низъ съ очевиднымъ замѣшательствомъ. Потамъ, какъ будто бы сумнѣваясь о своемъ состояніи, она обратилась назадъ прикладывая платокъ къ головѣ своей,
Гжа. Бемонтъ, возразилъ я, дабы уменшить ея прискорбіе, свидѣтельствуетъ вамъ всю свою нѣжность.
Развѣ вы были во Флоренціи? Гжа. Бемонтъ, говорите вы? Во Флоренціи! и подбѣжавши къ своей матери она обняла ее обѣими своими руками. Она старалась скрыть лице свое въ грудяхъ ея….. О Сударыня! Избавьте меня, избавьте меня отъ меня самой. Я не знаю болѣе, гдѣ я нахожусь.
Маркиза цѣлуя ее прижимала ее въ матернихъ своихъ обьятияхъ усиливаясь ее утѣшить, и многократно повторяя ей, что она въ одну минуту почувствуетъ облегченіе. Я сдѣлалъ движеніе дабы выдти вонъ; а какъ Маркиза подала мнѣ на то согласіе знакомъ, то я вышелъ въ боковую горницу.
Вскорѣ потомъ Камилла увѣдомила меня, чтобъ я туда возвратился. Я увидѣлъ госпожу ея сидящую и наклонившуюся на плечо своея матери. Прошу прощенія, Кавалеръ, сказала она мнѣ. Здравіе мое худо поправляется, я ето ясно вижу. Но нѣтъ нужды. Мнѣ теперь лучше, а вдвое еще хуже нежели было: хуже по тому, что я чувствую свое нещастіе. Во взорахъ ея изчезъ уже тотъ блескъ, которой произходилъ отъ ея воображенія. Они были томны, мрачны и омочены слезами.
Я взялъ ея за руку. Не печальтесь, Сударыня; востановленіе прежняго вашего здравія приближается. Сіи небольшіе припадки, на кои вы жалуетесь, доказываютъ что они приближаются уже къ концу.
Дай Боже! Ахъ! Кавалеръ, какія нещастія причинила я нашимъ друзьямъ, моей матери, вамъ и всей вообще фамиліи! О жестокая Даурана. Но для чегожъ упоминать объ ней? Скажите мнѣ, правда ли ето, что она умерла?
Развѣ ты желаешь, любезная моя, чтобъ ето была правда? спросила ее мать ея.
О! нѣтъ, нѣтъ. Я желаю чтобъ она была жива и чтобъ разскаевалась въ причиненномъ ею мнѣ злѣ. Не была ли она моею подругою въ младенчествѣ? Она меня нѣкогда любила. Скажите, Кавалеръ, жива ли она еще.
Я взглянулъ на Маркизу, прося отъ нее совѣта, что отвѣчать и ея взоры изьяснили мнѣ ея мнѣніе: тогда я отвѣчалъ что сестра ея Даурана еще жива. О! возразила съ живостію благородная Клементина, ето для меня великое торжество; ибо небо свидѣтельствуетъ мнѣ, что я ее простила! И взирая на меня сказала, и такъ вы говорите, Г. мой, что вы надѣетесь видѣть меня въ совершенномъ здравіи и что болѣзнь приближается къ концу! Сколь сія надежда для меня утѣшительна! По окончаніи сихъ словъ она упала на колѣни подлѣ своея матери: Всемогущій Боже! возопила она, возведя руки и очи свои къ небесамъ, ниспошли на меня всемогущую свою помощь, я со слезами прошу твоея щедроты, въ томъ единомъ намѣреніи, ты видишь всю внутренность моего сердца, дабы возвратить любезнѣйшимъ моимъ родителямъ благополучіе, кое я у нихъ похитила. Присоедините ваши усердныя моленія къ моимъ, вы, Г. мой, другъ моей фамиліи, вы, Сударыня, которая нѣжностію превосходитъ и самую снисходительнѣйншую мать! Маркиза толико была симъ тронута, что я опасался дабы она не имѣла нужды въ помощи, но къ щастію моему потоки слезъ протекшія изъ очей ея принесли ей облегченіе. Камилла, плачущая также въ углу кабинета, приближалась по моей прозьбѣ; и Клементина попросила у ней руку. Я пойду, сказала она намъ, но вы останьтесь здѣсь, Г. мой; я въ минуту возвращусь назадъ. Извините, Сударыня [прикладывая руку къ головѣ своей]; а несовершенно еще здорова; я имѣю нужду выдти на минуту.
Мы остались съ Маркизою въ пріятномъ удивленіи отъ всего нами увидѣннаго и слышаннаго, и хотя оно сопровождаемо было великимъ прискорбіемъ, но мы находили утешеніе въ томъ, что могли поздравлять другъ друга скорымъ ея выздоровленіемъ. Клементина не замѣдлила придти къ намъ поддерживаема будучи Камиллою, которая дабы обласкать ее спросила у меня, надѣюсь ли я что ея госпожа вскорѣ будетъ наслаждаться совершеннымъ здравіемъ? Я отвѣчалъ, что ни малейшаго не имѣю въ томъ сумнѣнія. Маркиза подтвердила мой отвѣтъ старалась самыми пріятнѣйшими обѣщаніями ободрить тронутое ея сердце.
Но въ то время, когда она предавалась ея нѣжности, примѣтила она по положенію, своея дочери, которая смотрѣла въ низъ потупивши глаза, и коей лице покрылось пленительнымъ румянцемъ, что въ ея мысляхъ происходило нѣчто новое. Она спросила ее взявши ее за руку, чѣмъ она занимается и отъ чего происходитъ сія задумчивость? Я отъ васъ того не скрою, Сударыня, отвѣчала Клементина тихимъ и робкимъ голосомъ, но могу ли я сего надѣяться. Я весьма бы желала поговорить съ Кавалероліъ съ минуту на единѣ. Онъ исполненъ благодушія и чести. Впрочемъ, естьли вамъ покажется сіе не хорошо, то я не стану того желать. Я желаю поступать по вашимъ приказаніямъ. Однако я стыжусь; ибо имѣю ли я сказать что нибудь такого, чего бы мать не могла слышать? Нѣтъ, нѣтъ, Сударыня. Сердце мое желаетъ, чтобъ вы принимали во всемъ участіе.
Любовь моя ни въ чемъ не можетъ тебѣ пртивурѣчить. Камилла, пойдемъ со мною. Онѣ вышли обѣ.
Климентина приказала мнѣ сѣсть подлѣ себя. Я повиновался: въ тогдашнемъ моемъ состояніи мнѣ со всѣмъ было неприлично начать первому говорить. Я ожидалъ ея приказаній въ молчаніи.
Она находилась въ нѣкоемъ замѣшательствѣ. Ея взоры обращаясь на всѣ стороны устремлялись нѣсколько минутъ на меня, потомъ въ низъ, или на самое ее. Я разсудилъ что конечно не принужу ее моимъ молчаніемъ къ разговору. Мнѣ кажется, сказалъ я ей, что любьви достойная Клементина нѣчто думаетъ такое, кое она желаетъ сообщить мнѣ. Вы не имѣете, Сударыня, друга которой бы былъ искреннѣе и вѣрнѣе меня. Ваше благополучіе и любезнаго моего Іеронима занимаютъ единственно мои мысли. Почтите меня, Сударыня, вашею довѣренностію.
Я имѣю нѣчто сказать вамъ. Я хочу о многомъ вамъ предложить. Но пожалѣйте о мнѣ, Кавалеръ: у меня не остается болѣе памяти. Я совершенно оной лишилась! но наиболѣе представляется мнѣ то, что мы обязаны вамъ такъ много, что не можемъ достаточно возблагодарить васъ, и сіе чувствованіе весьма меня трогаетъ.
Чтожъ надлежало мнѣ сдѣлать, Сударыня, дабы соотвѣтствовать таковой дружбѣ; поелику я увѣренъ что каждая особа изъ вашей фамиліи тоже бы сдѣлала будучи на моемъ мѣстѣ?
Такое великодушное разсужденіе увеличиваетъ мои обязанности. Скажите мнѣ, Г. мой, какимъ образомъ можемъ мы засвидѣтельствовать нашу благодарность, а особливо я; тогда буду я гораздо спокойнѣе. Иначе мнѣ невозможно никогда быть спокойною.
Какъ! Сударыня, не ужели вы почитаете меня не довольно награжденнымъ приближеніемъ того успѣха, коего всѣ признаки соотвѣтствуютъ нашимъ желаніямъ?
Такое можетъ быть ваше мнѣніе: но долгъ еще сильнѣе отъ того надъ нами дѣйствуетъ.
Разсуди, любезной Докторъ, не изьяснилъ ли я сіе открытіе въ мою пользу какъ будто бы принужденно. Впрочемъ естьлибъ любезная Клементина не имѣла родителей, естьли бы она зависѣла отъ самой себя, то я не почелъ бы ее способною рѣшиться къ тому въ столь разборчивомъ случаѣ. И такъ, хотя вся ея фамилія обьявила мнѣ, что намѣрена поступать по собственнымъ ея желаніямъ, но честь позволяла ли мнѣ воспользоваться благороднымъ чувствіемъ той признательности, коею она была исполнена?
Естьли вы предполагаете, Сударыня, отвѣчалъ я, что ваша фамилія одолжена такими услугами, за кои ей трудно меня возблагодарить; то взаимное оное дѣйствіе должно произойти отъ фамиліи. Позвольте мнѣ отнестись въ томъ къ вашему родителю, вашей родительницѣ, къ вашимъ братцамъ и къ вамъ самимъ. Такимъ образомъ купное ваше рѣшеніе дѣйствительно получитъ отъ меня совершенное одобреніе.
[Она помолчавши нѣсколько минутъ говорила.] Такъ, Г. мой, я думаю что вы оное примите съ благодарностію. Но вотъ въ чѣмъ состоитъ мое затрудненіе: награда во все невозможна. Я не въ состояніи васъ наградитъ. Къ великому моему нещастію сіе самое начинаетъ превосходить мои силы. Я высокія имѣю понятія, Г. мой, о томъ чѣмъ обязана Создателю, моимъ родителямъ, вамъ….. Но я изьясню на бумагѣ все то, что могу изобрѣсти касательно важнаго сего предмета. Я желаю произвесть сіе въ дѣйство съ благородствомъ. Вы подали мнѣ къ тому примѣръ. Долгъ требуетъ, чтобъ я изьяснила на бумагѣ мои мысли; я не могу положиться на мою память; нѣтъ, ниже на собственное мое сердце, Но оставимъ такой предметъ, которой приводитъ меня въ недоумѣніе. Я поговорю о томъ прежде съ моею тетушкою; но сіе оставимъ до другаго времени, а теперь я хочу ее позвать сюда.
При семъ она тотчасъ пошла въ боковую комнату, откуда возвратилась съ Маркизою которую она вела за руку. Я надѣюсь что вы по своему великодушію меня за сіе простите, сказала она ей входя ко мнѣ. Я хотѣла говорить съ Кавалеромъ о многихъ обстоятельствахъ, въ то время которое я съ нимъ препроводила, но ничего не могла привести себѣ на память. Мнѣ не должно было въ самомъ дѣлѣ воспоминать о всемъ томъ, чего я не могла сказать при моей матери. Маркиза старалась ее утѣшить самыми снисходительнѣйшими ласками. Но поелику всѣ прилагаемыя ею усилія начинали приводить ее въ слабость; то она съ тропливостію удалилась. Камилла послѣдовала за нею. Не прошло еще минуты, какъ она возвратившись просила Маркизу также въ кабинетъ; и я нимало не сомнѣвался, чтобъ не случилось какого нибудь чрезвычайнаго съ нею припадка. Въ самомъ дѣлѣ Маркиза оставивши меня одного, пришла опять черезъ четверть часа съ видомъ изьявляющимъ уныніе. Что намъ дѣлать, Кавалеръ? Она еще никогда столь больна не бывала. Я примѣтила такія знаки, коихъ въ ней никогда не видала.
Мнѣ кажется, Сударыня, что ея мысли отягчены нѣкіимъ бременемъ, отъ коего она съ трудомъ можетъ освободиться. Она гораздо будетъ спокойнѣе, когда откроетъ свою тайну. Ваши нѣжныя и усильныя прозьбы склонятъ ее сообщить вамъ оную. Я пойду къ господину Іерониму; но вы узнаете отъ самой ее, когда ей будетъ нѣсколько легчѣ, о всемъ между нами произшедшемъ.
Я все слышала, Кавалеръ, и почитаю васъ благороднѣйшимъ изъ человѣковъ. Нѣтъ въ свѣтѣ другаго человѣка, которой бы способенъ былъ вдругъ оказать толико благодушія и некорыстолюбія. Дѣло фамильное! По истиннѣ, такъ должно. И вѣрьте что сіе вскорѣ воспослѣдуетъ. Обѣщайтесь только мнѣ, что болѣзнь моея дочери не уменьшитъ вашей любви и что ей позволено будетъ остаться въ Католическомъ законѣ. Съ моей стороны сіи два условія суть единыя, коихъ я требую. Вся фамилія можетъ быть будетъ принуждать васъ вступить въ нашу вѣру, но изъ единой токмо чести, дабы уничтожить всякіе виды. Приходъ Маркиза и Прелата перервалъ сердечное сіе изліяніе: я оставляя ихъ просилъ Маркизу увѣдомить ихъ о новыхъ ея опасностяхъ, о коихъ она меня не со всемъ извѣстила. Камилла, съ которою я повстрѣчался на дорогѣ, сказала мнѣ, что ея госпожѣ стало легчѣ; но весьма очевидно, присовокупила она, что ея госпожа не прежде получитъ совершенное здравіе какъ по бракосочетаніи. А какъ тогда Іеронимъ спалъ, то я возвратился на мою квартиру, приказавъ сказать Маркизѣ что я въ вечеру опять буду.
ПИСЬМО LХХѴІ.
правитьТеперь-то, любезной другъ, всѣ дѣла доходятъ къ опаснѣйшему своему концу. По приходѣ моемъ мнѣ сказано, что меня ожидаютъ въ комнатѣ у Маркизы. Маркизъ, коего я тамъ нашелъ разговаривающаго съ нею на единѣ, принялъ меня съ нѣжнымъ но важнымъ видомъ и взявъ за руку посадилъ на креслы между собою и Маркизою. Въ самое то время вошли къ намъ Прелатъ, Графъ и отецъ Марескотти, и пожелавъ мнѣ добраго здоровья, сѣли по своимъ мѣстамъ.
Любезная моя, сказалъ Маркизъ, говоря своей супругѣ.
Она же запинаясь нѣсколько минутъ начала говорить: мы не иначе можемъ надѣяться совершеннаго здравія моей дочери, какъ отъ…. она остановилася.
Какъ отъ нашего благоугожденія ко всѣмъ желаніямъ ея сердца, присовокупилъ Прелатъ.
Хорошо продолжайте, сказалъ ему Маркизъ.
Очень безполезно, возразилъ онъ принуждать Кавалера касательно того дѣла, которое имѣетъ сильное впечатлѣніе надъ нашимъ сердцемъ.
Я наклонился подтверждая то, что онъ думалъ.
Какое нещастіе! возразилъ онъ.
Самое величайшее нещастіе, сказалъ Графъ.
Тогда спросилъ меня Маркизъ, какимъ свидѣиельствомъ могу я ихъ увѣритъ, что ихъ дочь не будетъ развращена.
Я отвѣчалъ, чтобъ отецъ Марескотти предписалъ договоры.
Совѣсть моя, сказалъ честный отецъ, не позволяетъ мнѣ соглашаться на сей бракъ: но достоинство и великодушныя услуги Кавалера лишаютъ меня власти тому противиться. Я прошу чтобъ мнѣ позволено было молчать.
Мое состояніе есть тоже самое, сказалъ Прелатъ: но качество брата понуждаетъ меня забыть достоинство Епископа. Любезной Грандиссонъ позволите ли вы намъ по крайней мѣрѣ думать что мы почитаемъ васъ еще дитятею въ законѣ? Какіяжъ сильныя причины препятствуютъ вамъ теперь обьявить оное?
Я надѣюсь отъ вашего великодушія, милостивой государь, что вы не потребуете отъ меня того, чего я не могу сдѣлать не лишась нѣкоторой части вашего почтенія. Естьли вы удостоиваете меня принять въ знатную вашу фамилію, то не дѣлайте меня недостойнымъ того по крайней мѣрѣ передъ собственными моими глазами. Вы можете послѣдовать примѣру многихъ великихъ Принцевъ, сказалъ мнѣ отецъ Марескотти, какъ-то Генрику Французскому, Кавалеръ, и Августу Польскому.
Такъ точно, честный отецъ; но и самые великіе Короли не были велики во всѣхъ дѣяніяхъ своея жизни. Перемѣна закона тѣмъ менѣе причиняла имъ сумнѣнія, что большая часть изъ оныхъ нимало не наблюдаютъ тѣхъ правилъ….
Прелатъ прервалъ мою рѣчь: мы уже весьма далеко довели сію матерію между мною и Кавалеромъ. Я возвращаюсь къ вопросу моего родителя. Какимъ образомъ можемъ мы быть увѣрены, что моя сестрица не будетъ развращена? Кавалеръ относится въ томъ къ духовному отцу: Отецъ проситъ себя отъ того уволить. Я же, Кавалеръ, спрашиваю васъ, обѣщаетесь ли вы что сами собою или священниками вашего закона никогда не пожелаете развращать Клементины? Позволители вы ей имѣть при себѣ духовнаго отца? Согласитесь ли вы чтобъ ето былъ отецъ Марескотти.
О! отецъ Марескотти согласится ли…..
Я соглашаюсь, Г. мой, поддерживать привязанность Клементины, къ ея вѣрѣ, и еще въ той надеждѣ, дабы склонить такого человѣка, которой по справедливости будетъ тогда любезенъ всей сей фамиліи.
Не токмо я соглашаюсь съ удовольствіемъ на сіе предложеніе, но еще почту себя щастливымъ что отецъ Марескотти подастъ мнѣ случай оказать ему все то почтеніе, кое я къ нему имѣю. Я предлагаю только сей вопросъ, чтобъ сей честный отецъ предписалъ мнѣ самъ свои договоры. Они будутъ исполнены, я васъ увѣряю, въ какую бы цѣну ни полагалъ онъ своихъ попеченій.
Никогда, возразилъ онъ, не будетъ въ томъ затрудненія между вами и мною.
Вы не будете имѣть нужды въ сей статьѣ, сказалъ Маркизъ; ибо отецъ Марескотти всегда будетъ духовнымъ отцемъ сего дома.
Я желаю чтобъ честный отецъ далъ мнѣ съ своей стороны единое обязательство; то есть ограничивать свои попеченія съ тѣми, кои заключаются уже въ его главныхъ правилахъ, и не входишь никогда и ни въ какое изысканіе съ моими людьми и моими сосѣдями въ такой землѣ, гдѣ законъ различенъ отъ его закона. Я могъ бы положиться въ томъ на собственную его умѣренность:, но безъ того обязательства, котораго я отъ него требую, можетъ быть совѣсть бы его смущалась и такимъ образомъ почитаю я за долгъ обьявить сію предосторожность для спокойствія моего отечества.
Англичане, Кавалеръ, сказалъ мнѣ Графъ, весьма жалуются на гоненія отъ нашей церькви: впрочемъ до какой крайности не доведены были Католики въ Англіи?
Я много бы могъ сказать въ разсужденіи сего пункта. Но для меня довольно и того, чтобъ отвѣчать за самаго себя и за собственное мое поведеніе.
Что касается до служителей моей дочери; то я надѣюсь, сказала Маркиза, что сіе попеченіе ввѣрено будетъ отцу Марескотти, которой составитъ изъ оныхъ небольшую церьковь вокругъ ее, дабы поддержать ее въ такой земли, гдѣ ея законъ можетъ подвергнуться нѣкоей опасности. Ея женщины, отвѣчалъ я, и ея особенные служители, будутъ всегда принимаемы по ея выбору. Естьли они станутъ себя вести хорошо то сочтутъ за удовольствіе почитать меня также своимъ господиномъ. Естьли же они поведутъ себя худо, то весьма вѣроятно что я столько же буду имѣть надъ ними власти сколько и госпожа ихъ. Я не долженъ подвергаться ихъ своенравіямъ. Естьли они станутъ почитать себя независящими отъ меня; то конечно не будутъ мнѣ повиноваться, а можетъ быть станутъ меня оскорблять, и мой гнѣвъ за ихъ наглость дойдетъ можетъ статься до ненависти къ ихъ закону.
Такимъ образомъ утвердя сію статью я присовокупилъ, что естьлибъ Камилла послѣдовала за своею госпожею, то я весьма бы положился на ея скромность. Но поелику вы равную имѣете довѣренность и къ сему честному отцу, сказалъ мнѣ Прелатъ, то мы ласкаемся что и въ Англіи вы безъ всякаго затрудненія можете съ нимъ посовѣтоваться о тѣхъ погрѣшностяхъ, въ коихъ служители моей сестрицы будутъ обвиняемы.
На то я и не могу согласиться. Я долженъ быть судьею какъ надъ нравами такъ и надъ поведеніемъ всѣхъ моихъ служителей. Ихъ независимость можетъ произвести между ихъ госпожею и мною такія несогласія, кои иначе никогда не случаться. Я долженъ имѣть власть ссылать ихъ за важной проступокъ. У меня нѣтъ своенравія. Я люблю каждаго человѣка, какого бы онъ закона ни былъ. Даже и въ самой отдаленной странѣ я знаю какъ должно поступать съ иностранцами, надъ коими имѣютъ хотя нѣкую власть. Можетъ быть они будутъ вести себя лучше отъ той зависимости, въ коей они меня находишься будутъ. Но, словомъ, служители моея супруги, хотя бы она владѣла всѣмъ свѣтомъ, должны быть также и моими.
Какое нещастіе, сказалъ отецъ Марескотти, что мы всѣ не одного закона! Но, Г. мой, вы позволите покрайней мѣрѣ чтобъ въ случаѣ нужды я принималъ участіе въ таковыхъ обстоятельствахъ.
Такъ, отецъ мой; и я съ охотою буду поступать по вашимъ совѣтамъ. Но я не позволю имѣть ни совершеннѣйшему ниже мудрѣйшему изъ всѣхъ смертныхъ власти надо мною въ моей фамиліи,
Мои чувствованія показались Прелату справедливыми. Мы согласны, сказалъ онъ мнѣ, въ сей важной статьѣ. Но подевяти ли мѣсяцовъ обѣщаетесь вы препровождать въ Италіи?
Сіе обѣщаніе, милостивый государь, показываетъ, что оное бы могло состояться естьли Клементина не пожелаетъ проживать долѣе въ Англіи. Тогда я не болѣе буду препровождать трехъ мѣсяцовъ въ моемъ отечествѣ. Въ противномъ случаѣ я уже предложилъ, что Англія и Италія поперемѣнно будутъ нашими жилищами.
Но мы не желаемъ, сказалъ Маркизъ, чтобъ мужъ жилъ не вмѣстѣ съ своею женою. Клементина безъ сомнѣнія отъ васъ не отстанетъ, и по условію конечно будетъ совершаться сіе обязательство изъ года въ годъ: но первой годъ долженъ вамъ остаться у насъ и мы надѣемся съ вашей стороны всякаго снисхожденія для сей любезной дѣвицы по причинѣ слабаго ея здоровья.
Позвольте мнѣ представить вамъ другое предложеніе, возразила Маркиза: то есть, чтобъ вы въ сей первой годъ, когда останетесь у насъ, склонили обѣихъ своихъ сестрицъ, коихъ намъ представляли здѣсь весьма любви достойными особами и самую вашу питомицу, которая будетъ почитаема за младую Италіянку, пріѣхать препроводить съ нами нѣкоторую часть времени.
Вы любите своихъ сестрицъ, и мнѣ весьма было бы пріятно видѣть Клементину подружившеюся до ея отъѣзда съ госпожами вашей фамиліи.
Сестрицы мои, Сударыня, весьма благопривѣтливы, и я долженъ отдашь равную похвалу мужьямъ ихъ. Я нимало не сумнѣваюсь, чтобъ онѣ не согласились съ удовольствіемъ на таковое приглашеніе. Самое пріятнѣйшее время, кое вы заблагоразсудите для ихъ посѣщенія, будетъ безъ сумнѣнія при окончаніи перваго года. Выключая удобности къ тому приготовиться онѣ будутъ имѣть тогда сугубую выгоду; то есть начать щастливое дружество съ Клементиною и сотовариществовать ей въ путешествіи ея въ Англію.
Сіе представленіе было весьма похвалено. Я присовокупилъ, что по прошествіи года я надѣюсь видѣть кого нибудь изъ столь знатной фамиліи разположеннаго къ тому же намѣренію, дабы ничего не упустить къ удовольствію столь любезной дочери.
Кто знаетъ, отвѣчала мнѣ Маркиза? не будемъ ли и мы съ Маркизомъ въ числѣ путешественниковъ? Намъ весьма трудно будетъ разлучиться съ любезною нашею дочерью. Но сіи моря….
Прелатъ прервавши нашу рѣчь сказалъ что сіе попеченіе должно оставить: поелику оно зависитъ отъ будущихъ обстоятельствъ; но теперь дѣло идетъ о имѣніи сестры моея.
Оно весьма велико, сказалъ Графъ и каждый изъ насъ съ удовольствіемъ пожелаетъ увеличить оное.
Естьли Богъ даруетъ вамъ болѣе одного сына, поелику вашего имѣнія въ Англіи довольно будетъ для одного, а подаренное моей сестрицѣ нашими двумя дѣдами останется другому; то мы надѣемся что одинъ изъ двухъ препорученъ будетъ нашимъ попеченіямъ.
Все собраніе почло сіе требованіе весьма справедливымъ.
Я отвѣчалъ что на сіе я не могу склониться. Воспитаніе сыновей, продолжалъ я, принадлежитъ мнѣ; а воспитаніе дочерей матери. Я соглашаюсь, пусть Италіанское имѣніе раздѣлено будетъ дочерямъ и пусть онѣ будутъ воспитаны подъ вашимъ смотреніемъ. Сыновья же никакого не будутъ имѣть въ томъ участія.
Лишь бы только они не сдѣлались Католиками, сказалъ Прелатъ.
Нѣтъ, нѣтъ, милостивой государь, возразилъ я. Вамъ можно ихъ испытать, хотя бы я и рѣшился оставить, касательно закона, ту же свободу моимъ подвластнымъ, какая оставлена и мнѣ, но я не желаю, чтобъ меня обвиняли въ разставленіи имъ сѣтей. Въ качествѣ Англичанъ они будутъ изключены отъ всякаго права на Италіанское имѣніе. Сія земля конечно имѣетъ такіе законы, кои могутъ одобрить сіе разположеніе.
Когда Клементина сочетается бракомъ, сказалъ Маркизъ, тогда всѣ требованія Даураны уничтожатся. Но думаете ли вы, Кавалеръ, чтобъ было справедливо лишать природнаго права дѣтей, коихъ хотя и на свѣтѣ нѣтъ?
Я владѣю, Г. мой, довольно знатнымъ имѣніемъ и имѣю надежду получить еще большее. Чего же у меня нѣтъ, то ето относится ко мнѣ. Ето такой бракъ, которой доставитъ мнѣ право къ имѣнію а статьи могутъ ограничить оное. Вы знаете что богатство не есть благополучіе. Естьли мои потомки не будутъ щастливы тѣмъ что можетъ имъ достаться, то по крайней мѣрѣ они не сдѣлаются совершенно неимущими. Я надѣюсь, что господинъ Іеронимъ получитъ прежнее здравіе. Онъ можетъ быть женится. Пусть Италіанское имѣніе перейдетъ въ его руки въ самую минуту моего брака. Естьли онъ заблагоразсудитъ, принимая оное, оказать за то нѣкую благодарность сестрѣ своей, то пусть сіе обратится къ ея употребленію, безъ всякой отъ меня зависимости. Естьли же господинъ Іеронимъ умретъ холостъ или бездѣтенъ, то пусть сіе имѣніе останется Генералу. Ето самое лучшее употребленіе; и по согласію моему оно никогда не выдетъ изъ вашей фамиліи.
При семъ они всѣ посматривали, другъ на друга изьявляя разные знаки удивленія. Братецъ, сказалъ Графъ Маркизу, мы можемъ во всемъ положиться на великодушіе молодаго человѣка имѣющаго сіе свойство. Я признаюсь, что онъ приводитъ меня въ изумленіе.
Самое справедливое средство къ окончанію сего дѣла, возразила Маркиза, есть то, о коемъ Кавалеръ прежде упомянулъ, и при томъ самое сходственное съ намѣреніемъ обѣихъ дѣдовъ: чтобъ Италіанское имѣніе опредѣлено было дочерямъ. Наши два сына ничего не пожелаютъ послѣ нашего наслѣдства; а сіе будетъ нѣкоею наградою за великодушіе Кавалера, что отцовское его наслѣдство не уменьшится приданымъ за дочерьми.
Все собраніе похвалило ее за сіе великодушіе; и какъ скоро сіе было мнѣ предложено, то я съ охотою на оное согласился. Видите, Кавалеръ, сказалъ мнѣ отецъ Марескотти, съ какою великодушною фамиліею вступаете вы въ союзъ. Не ужели толико сходственныя съ вашими чувствованія не будутъ имѣть силы столько васъ тронуть, чтобъ вы приняли Католической законъ? Его святость, Г. Епископъ въ томъ ручается, получила бы сама по себѣ ваше признаніе. И съ радостію бы изліяла на васъ свои благословенія. Вы согласны что можно составить благоденствіе въ нашемъ законѣ; но мы думаемъ что не можно того учинить внѣ его нѣдра. Согласитесь. Разпространите радость въ сей фамиліи. Составьте благополучіе Клементины.
Какое мнѣніе, отецъ мой, возъимѣли бы вы о такомъ человѣкѣ, которой бы пожертвовалъ своею совѣстію самымъ величайшимъ выгодамъ на землѣ? естьлибъ могъ я себя увѣрить, что оная была равнодушна…. Но оставимъ сей пунктъ до тѣхъ обстоятельствъ, когда мы въ состояніи будемъ говорить о немъ съ вами; такъ какъ отецъ съ сыномъ. Теперь же не умножайте моихъ затрудненій, приводя меня въ необходимость отказать въ чемъ ни есть сему любезному и почтенному собранію.
Отецъ мой, сказалъ Прелатъ, не станемъ болѣе настоять въ семъ пунктѣ. Вы знаете какія я имѣлъ съ Кавалеромъ изьясненія. Онъ человѣкъ непоколебимый. Естьли въ слѣдствіе сего времени вы сдѣлаете болѣе впечатлѣнія надъ нимъ; то мы вамъ одолжены будемъ всѣмъ нашимъ благополучіемъ. Потомъ оборотясь къ Маркизу говорилъ: теперь, Г. мой, надобно увѣдомить Кавалера о томъ, что вы намѣрены сдѣлать для моея сестрицы, выключая принадлежащаго ей отъ дѣдовъ ея имѣнія.
Я предупредилъ Маркиза, которой токмо хотѣлъ отвѣчать: я васъ прошу изъ милости, Г. мой, не говорить о томъ ни слова. Всѣ таковыя ваши намѣренія могутъ ежегодно исполняться, смотря по поведенію моему съ вашею дочерью и чего я буду за то достоинъ. Не довольно ли я знаю великодушія всей благородной сей фамиліи? Я желаю зависѣть отъ васъ. Я довольно имѣю имѣнія на содержаніе Клементины и себя, или я худо знаю ея сердце. Во всемъ томъ что вы желаете мнѣ сказать, помышляйте токмо о собственномъ вашемъ удовольстви, и я прошу изъ милости уволить меня отъ подробностей.
Что сказала бы сестрица моя Сфорсъ? вскричалъ Графъ. Имѣя столько противуположеній сколько она на сей союзъ, могла ли бы она не оказать своего удивленія толикому благородству?
Какъ! сказалъ мнѣ Прелатъ, справедливо ли ето Кавалеръ, что вы не желаете знать никакой подробности?
Весьма справедливо и я прошу того изъ милости.
Сдѣлаемъ все что ему угодно, возразилъ онъ. Г. мой, [пожимая мою руку,] братъ мой, другъ мой, какимъ именемъ долженъ я еще васъ наименовать? Мы согласны на всѣ ваши желанія. Но наша благодарность будетъ оказана въ свое время. Она сравняется съ вашею, не сумнѣвайтесь въ томъ. Съ какою ревностію сей долгъ будетъ исполненъ! Но поспѣшимъ обрадовать сердце Іеронима увѣдомленіемъ о всемъ произшедшемъ. Сей разговоръ можно имѣть въ его горницѣ и все прочее можетъ быть уставлено въ его присудствіи.
Теперь должны мы получить, сказалъ мнѣ Маркизъ, позволеніе отъ его Святѣйшества. Оно не воспрещено было въ подобныхъ случаяхъ, когда сыновья или одного брака дочери должны были воспитываться въ Католическомъ законѣ.
Наконецъ мы пошли всѣ въ горницу къ Іерониму, но я вошедъ въ оную возвратился въ покой къ Г. Ловтеру, дабы дать имъ время расказать о всемъ. Іеронимъ съ толикою нетерпѣливостію желалъ меня видѣть, что за мною тотчасъ прислали. Онъ принялъ меня въ свои обьятія какъ брата, поздравляя меня стократно своимъ и моимъ благополучіемъ. Во время оказываемыхъ имъ мнѣ ласкъ, я не могъ удержаться чтобъ не придти въ нѣкое изумленіе, когда Прелатъ, которой ни мало не думалъ чтобъ я то услышалъ, сказалъ своей матери: ахъ! Сударыня, бѣдной Графъ Бельведере! Сколь много будетъ онъ чувствовать печаль свою! Но онъ поѣдетъ въ Мадритъ искать своего утѣшенія съ какою ни есть Испанскою госпожею. Бѣдной Графъ! отвѣчала Маркиза: но онъ былъ бы весьма несправедливъ, когда бы насъ сталъ осуждать.
Меня пригласили завтрешней день пить шоколадъ съ Клементиною. Насъ можетъ быть оставятъ однихъ, или во крайней мѣрѣ я не думаю найти съ нею никого кромѣ ея матери или Камиллы.
Чѣмъ не пожертвовалъ бы я, любезной Докторъ Барлетъ, естьлибъ токмо могъ увѣриться, что изящнѣйшая изъ всей Англіи дѣвица будетъ щастлива съ Графомъ Д…. единымъ изъ всѣхъ ея обожателей, коего я почитаю достойнымъ столь драгоцѣннаго сокровища? Естьли Миссъ Биронъ будетъ жаловаться на свой жребій, коему я буду причиною; то воспоминовеніе о всѣхъ моихъ предосторожностяхъ не въ состояніи будетъ усладить горесть моего сердца. Но при всемъ томъ отъ чего произходятъ всѣ сіи подозрѣнія о нѣжности? и не долженъ ли я почесть ихъ за движенія тщетнаго высокоумія? Впрочемъ естьли уже Богу угодно, чтобъ моя судьба соединена была съ Клементининою; то я чрезвычайно былъ бы доволенъ, когда бы могъ увѣдомиться прежде нежели бы она получила мои обѣты, что Миссъ Биронъ изъ угожденія къ усильнымъ прозьбамъ друзей своихъ согласилась отдать свою руку Графу Д…..
Теперь есть случай отослать вдругъ три мои письма. Прощай любезнѣйшій Докторъ. И въ самыхъ величайшихъ удовольствіяхъ сердечныя вздохи напоминаютъ намъ о нашихъ слабостяхъ! Конечно не отъ природы уже зависитъ быть совершеннѣе. Прощай, любезной другъ.
Продолженіе письма Милади Ж…. въ коемъ и предъидущія три заключены были.
И такъ, любезная сестрица, что скажите вы о сихь трехъ письмахъ? Я желала бы быть съ вами въ то самое время, когда вы ихъ прочли, дабы смѣшать слезы мои съ вашими о участи любезнѣйшей нашей Генріетты. Для чегожъ братецъ мой поспѣшилъ о томъ писать? не могъ ли онъ дождаться рѣшенія отъ слѣдующаго своего свиданія съ Клементиною? Какой же могъ быть случай отправить такія письма, которыя, какъ онъ долженъ былъ разсудишь, въ состояніи повергнуть насъ въ смертельную неизвѣстность? Къ великому вашему нещастію сей случай представился! Но, любя насъ столь нѣжно какъ онъ, можетъ бытъ почелъ онъ за нужное приготовить васъ къ тому что должно послѣдовать, опасаясь чтобъ наше движеніе не было чрезвычайно, естьли мы не прежде узнаемъ о семъ случаѣ какъ по совершеніи онаго. Намъ, любезная сестрица, препровождать цѣлой годъ съ Миладию Клементиною Грандиссонъ? Ахъ! бѣдная Генріетта! позволитъ ли она ето намъ? Но сего не будетъ: нѣтъ, нѣтъ, ето невозможное дѣло. Но оставимъ сіе а обратимся къ нужному.
Въ то время когда сіи письма привезли изъ Лондона Докторъ Барлетъ находился съ нами за столомъ.
Обѣдъ кончился. Онъ всталъ и пошелъ въ свою горницу. Мы остались въ чрезвычайной нетерпѣливости. А какъ дали ему довольно времени для чтенія писемъ и не видѣли его весьма долго; то его медлительность показалась мнѣ несносною. Любезная наша Генріетта, сказала: я опасаюсь худыхъ извѣстій. Дай Боже чтобъ не случилось чего худаго Сиру Карлу, чтобъ Клементина была благополучна, и чтобъ великодушной Іеронимъ….. Я опасаюсь дабы онъ….
Что до меня касается то не стерпя такой медлительности я пошла къ Доктору въ горницу. Я нашла его сидящаго, спиною къ дверямъ погруженнаго въ своихъ размышленіяхъ; и когда онъ обратился ко мнѣ услыша мой приходъ; то я примѣшила что онъ чрезвычайно былъ тронутъ.
Любезной Докторъ Барлетъ ради Бога скажите, всель въ добромъ здоровьѣ мой братецъ?
Не безпокойтесь Милади. Всѣ въ Болоніи находятся въ добромъ здравіи или начинаютъ приходить въ желаемое состояніе. Но, увы! Я сожалѣю о Миссъ Биронъ.
Какъ? Не ужели мой братецъ женился? не льзя етому статься. Я никогда не почту его…. мой братецъ женился?
О! нѣтъ; но все уже заключено; дражайшая моя Миссъ Биронъ! теперь то будетъ подвержено искушенію величіе твоей души. Впрочемъ Клементина дѣвица рѣдкаго достоинства. Что касается до васъ, Милади, вы можете прочесть сіи письма; но я совершенно увѣрена, что ихъ не должно сообщать Миссъ Биронъ. Вы увидите на концѣ послѣдняго письма, въ какомъ замѣшательствѣ Кавалеръ находится борясь между своею честностію и нѣжностію.
Я съ жадностію пробѣжала глазами присланныя три письма. О Докторъ! сказала я ему прочитавъ оныя, какъ можно увѣдомить о семъ Гжу. Сельби, Гжу. Шерлей и нашу Генріетту? Естьли же не показать имъ оныхъ, когда уже онѣ знаютъ что сіи письма отъ моего братца, то симъ ихъ чрезвычайно обезпокоить. Пойдемте къ нимъ.
Возмите съ собою письма, Милади. Вы имѣете нѣжное сердце. На ваше благоразуміе можно положиться. Я же тотчасъ приду.
Превосходной человѣкъ! Я видѣла слезы текущія изъ очей его.
Я пошла въ низъ и встрѣтилась съ моимъ мужемъ на нижней ступенькѣ: всели въ добромъ здоровьѣ находится Сиръ Карлъ, Сударыня? О Милордъ, все пропало. Мой братецъ въ скоромъ времени совокупится бракомъ съ госпожею Клементиною.
Онъ пораженъ былъ сими словами жесточаѣ громоваго удара. Да сохранитъ насъ отъ того Боже! вотъ все что онъ могъ отвѣчать. Я обожаю его за нѣжную любовь, которую онъ имѣетъ къ моей Генріеттѣ. Письма, сказала я ему взявши его за руку, нимало не увѣдомляютъ еще о торжествѣ; но вся фамилія уже согласна и естьли онъ еще не женатъ, то въ скоромъ времени женится. Подите, Милордъ, скажите Гжѣ. Сельби что я желаю переговорить съ нею въ саду.
Онъ мнѣ сказалъ, что Миссъ Биронъ пошла прогуляться въ большой садъ съ двоюродною своею сестрою Нанси; что видя меня шедшую къ Доктору, которой столь долго не возвращался, она имѣла нужду выдти на свѣжей воздухъ; что онъ оставилъ въ столовой залѣ Г. Сельби, его жену, Емилію и Люцію, дабы пойти ко мнѣ и увѣдомить въ какомъ всѣ находились безпокойствіи. По истиннѣ, слезы текли ручьями по щекамъ его. Я пожала его руку съ нѣжностію. Онъ чрезвычайно мнѣ показался милъ въ сію минуту. Я назвала ею любезнымъ моимъ Милордомъ. Мнѣ помнится, слышала я отъ любезной нашей пріятельницы, что опасность производитъ нѣжность. Она заставила насъ осмотрѣться вокругъ себя, дабы найти кого нибудь кто бы насъ ободрилъ.
Я увидѣла выше упомянутыхъ особъ, готовящихся уже идти въ садъ. О! любезная Гжа. Сельби, сказала я вошедши къ ней, все уже приведено въ Италіи къ концу.
Они столько были симъ поражены, что не могли, произнести ни слова, выключая Емилію, которая оказала свое прискорбіе. Она едва не лишилась чувствъ. А какъ приказали позвать ея горнишную, та Емилія удалилась.
Тогда расказала я Г. и Гжѣ. Сельби прочитанное мною въ послѣднемъ письмѣ. Г. Сельби оказалъ свое прискорбіе вспылчиво. Я не понимаю, сказалъ онъ, какая честь могла принудить Сира Карла ѣхать по первому приглашенію послѣ тѣхъ нискихъ поступокъ, кои онъ видѣлъ отъ сихъ надмѣнныхъ Италіанцовъ. Всякой предвидѣлъ что сіе не можетъ иначе рѣшиться. Бѣдная Генріетта! какой жребій для молодой дѣвицы составляющей украшеніе вселенной! заслужила ли она быть жертвою драгоцѣнной Италіанки? единое мое утѣшеніе состоитъ въ томъ, что она превосходитъ ихъ обѣихъ. Такъ, Сударыня, я ето утверждаю. Человѣкъ, хотябъ то былъ какой Король, способной предпочесть другую женщину нашей Генріеттѣ ее не достоинъ.
При семъ онъ всталъ; нѣсколько разъ прошелся по залѣ большими шагами съ огорченнымъ видомъ. Потомъ сѣвши опять на стулъ сказалъ женѣ своей: Сударыня, посмотримъ, что можетъ произвесть сіе достоинство вашего пола, о коемъ вы столь часто сожалѣли, надъ самою благородною душею. Но, увы! сіе нѣжное дитя найдетъ чрезвычайную разность между феоріею и практикою.
Люція плакала; ея скорбь простиралась до величайшей степени: Гжа. Сельби нѣсколько разъ отирала свои слезы. Любезная Милади, сказала она мнѣ наконецъ, какимъ образомъ увѣдомимъ мы о семъ Миссъ Биронъ? Должно чтобъ она узнала сіе отъ васъ. Она будетъ имѣть прибѣжище ко мнѣ для своего утѣшенія. Будьте терпѣливѣе, Г. Сельби; вы недовольно щадите Сира Карла Грандиссона.
Я также просила его пощадить нѣсколько моего братца, представляя ему что онъ болѣе заслуживаетъ сожалѣнія; при семъ прочла я ему заключеніе послѣдняго письма. Но ничто не могло успокоить Г. Сельби. Онъ безпрестанно осуждалъ Сира Карла. При всемъ томъ, любезная сестрица, сіи чиновные господа гораздо вспыльчивѣе, безразсуднѣе и слѣдственно глупѣе и опрометчивѣе, и сущіе дѣти, естьли желаете знать нежели мы женщины, когда они лишаются чего нибудь весьма ими желаемаго.
Въ то время когда мы изыскивали средство какимъ бы образомъ открыть печальное сіе извѣстіе любезной нашей пріятельницѣ, пріѣхала въ замокъ Гжа. Шерлей. Мы тотчасъ увѣдомили ее о предметѣ нашей печали. Она по своему величію души ни малѣишаго не оказала удивленія. Я нимало не усматриваю къ тому, сказала она намъ, другой помощи кромѣ терпѣнія. Любезная наша дочь сама того ожидала. Но могу ли я прочесть сіе письмо, заключающее въ себѣ такое важное извѣстіе? Я подала ей всѣ три письма. Она пробѣжала ихъ токмо глазами. Я удивляюсь Сиру Карлу, возразила она. Сколь же велико было бы наше благополучіе, естьлибъ небо услышало наши желанія! Но вы помните Гжа. Сельби, что мы часто сожалѣли о добродѣтельной Клементинѣ. Довольно кажется и того, что велико-ушное вниманіе Сира Карла къ Генріеттѣ стоитъ чего ни есть его спокойствію. Но гдѣжъ любезная моя дочь.
Я пошла ее искать и нашла ее сходящую съ валу. Ваша бабушка, любезная моя…. Такъ, сказала она мнѣ, я думаю что она пріѣхала и спѣшу засвидѣтельствовать ей долгъ мой.
Но здоровы ли вы, Генріетта?
Мнѣ стало гораздо лучше какъ я вышла на чистой воздухъ. Я посылала къ Доктору Барлету спросить о новостяхъ: онъ приказалъ мнѣ сказать что Сиръ Карлъ находится въ добромъ здравіи и что всѣ его друзья приходятъ въ лучшее состояніе. И такъ я гораздо стала спокойнѣе.
Она побѣжала къ своей бабушкѣ съ такою радостію, которую она всегда чувствуетъ когда ее видитъ. Она просила у ней ея благословенія преклоня колѣно какъ то обыкновенно дѣлаетъ.
Ахъ! какой благополучной вѣтеръ принесъ любезную мою матушку къ своей дочери?
Сего дня весьма прекрасной день. Я думаю что свѣжей воздухъ и удовольствіе видѣть мою Генріетту весьма споспѣшествуютъ моему здравію. Мнѣ сказали, любезная моя, что вы получили изъ Италіи письма,
Не я, Сударыня, но Докторъ Барлетъ получилъ; а я по видимому не должна знать содержанія оныхъ: ибо мнѣ ихъ не сообщили. Конечно они заключаютъ въ себѣ что ни есть для меня непріятное. Но когда всѣ находятся тамъ въ добромъ здравіи, то ко всему прочему я въ состояніи имѣть терпѣливость. Со временемъ мы обо всемъ узнаемъ.
Докторъ Барлетъ, которой имѣетъ къ сей старой госпожѣ столько же удивленія сколько и она къ нему, спѣшилъ придти засвидѣтельствовать ей свое почтеніе. Она отдала мнѣ письмо; а я возвратила ихъ Доктору такъ что Миссъ Биронъ ни мало того не примѣтила. Мнѣ сказали, возразила любезная сія дѣвица, что моя Емилія не очень здорова. Я выду на минуту дабы узнать о томъ отъ самой ея. Нѣтъ, милая моя, сказала ей ея тетушка, удержа ее за руку, Емилія сей часъ сюда будетъ.
Такое впечатлѣніе, съ какимъ ее остановили, произвело въ ней новыя подозрѣнія. Она смотрѣла на насъ поперемѣнно. Я усматриваю, сказала она намъ, во взорахъ каждаго состраданіе долженствующее что ни есть значить. Естьли сіе сожалѣніе касается до меня, то прошу изъ милости чтобъ по худо понятой нѣжности я не была послѣдняя, кою бы по милости своей о томъ увѣдомили. Но я отгадаю…… съ принужденною улыбкою.
Что отгадаетъ моя Генріетта? сказала ея тетушка.
Докторъ, отвѣчала она, приказалъ меня увѣрить что Сиръ Карлъ находится въ добромъ здравіи и что его друзья щастливо начинаютъ приходить въ прежнее свое состояніе и такъ мнѣ ни мало не трудно отгадать то молчаніе, кое сохраняютъ о содержаніи писемъ, что Сиръ Карлъ или женатъ, или вскорѣ женится. Не правда ли, любезной Докторъ?
Онъ ничего не отвѣчалъ; но изъ очей его выступили слезы. А какъ Миссъ Биронъ обратилась къ намъ, то увидѣла что мы всѣ утирали слезы. Дядя ея вставши со стула подошелъ жъ окну, обратясь къ намъ спиною.
Сіи слова чрезвычайно ясны, возразила безподобная Генріетта; и я усматриваю, что всѣ здѣсь печалятся о мнѣ. Моя за оное благодарность простирается до высочайшей степени и я не менѣе почитаю то справедливымъ поелику избранной къ тому человѣкъ есть Сиръ Карлъ Грандиссонъ. И такъ любезной Докторъ, продолжала она взявши его руку, онъ дѣйствительно женатъ. Всемогущій Боже [возведя съ благоговѣніемъ очи свои къ небу,] тебя я умоляю, да изліешь на него и на Клементину благая. И такъ, любезныя мои друзья, чтожъ усматриваете вы въ семъ противнаго моему ожиданію?
Ея тетушка лобызала ее съ нѣжностію. Дядя ея подбѣжавъ къ ней прижималъ ее въ своихъ обьятіяхъ. Ея бабушка сидѣла съ разпростертыми руками, и милая Генріетта бросилась въ оныя съ торопливостію, ставши на одно колѣно. Но по засвидѣтельствованіи вновь своей благодарности собранію, она просила позволенія выдти на нѣсколько минутъ. Ея тетушка удержала ее за руку, говоря ей что Сиръ Карлъ еще не женатъ, но…. Естьли онъ долженъ жениться, прервала она ея рѣчь, то нельзя ли сказать, что онъ уже женатъ? Въ самую сію минуту пришла Емилія. Она всячески усиливалась сокрыть свое смущеніе и можетъ быть чувствовала уже къ тому довольно силы; но при видѣ любезной своей Миссъ Биронъ вся ея бодрость изчезла. Она начала опять плакать и вздыхать. А какъ она хотѣла выдти, дабы скрыть свои слезы, то Миссъ Биронъ остановя ее и принявъ въ свои обьятія, увѣщевала ее собрать свои силы, желать какъ и она благополучія другому и также тому радоваться. Я никогда не могу себя тѣмъ утѣшитъ, отвѣчала ей съ живостію сія невинная дѣвица, изпуская вздохи. Я печалюсь токмо о васъ. Я ненавижу сихъ Италіанокъ. Я была бы самая благополучнѣйшая дѣвица въ свѣтѣ, естьлибъ вы были Миладіею Грандиссонъ.
Теперь когда Миссъ Биронъ о всемъ уже извѣстна, сказала я Доктору, то не можемъ ли мы показать ей письма? Я покорно васъ о томъ прошу, подтвердила рѣчь мою Гжа. Шерлей; вы видите, что наша Генріетта имѣетъ благородное сердце. Докторъ подавая намъ ихъ отвѣчалъ что онъ относится въ томъ на наше разсужденіе. Что до меня, которая уже ихъ читала, возразила я; то я хочу идти въ садъ съ Люціи, Нанси и Емиліи и мы оставили вмѣстѣ Гжу. Шерлей Гжу. Сельби и Миссъ Биронъ. Докторъ же, коего я приглашала съ наміи, принялъ намѣреніе идти въ свою комнату. Люція оказала нѣкое желаніе остаться и взоры Генріетты казалось тоже самое изьявляли. Я вышла съ двумя прочими, коимъ разсказала все содержаніе писемъ. Жилордъ Ж… также пришелъ къ намъ и не менѣе насъ принималъ участія въ нашей печали; такимъ образомъ остались вокругъ Генріетты единыя утѣшители, которыя подкрѣпляли ея мысли; ибо ея бабушка и тетушка всегда похваляли то преимущество, кое она отдавала Клементинѣ по причинѣ ея болѣзни. Никогда не видано было въ одной фамиліи трехъ женщинъ толико благородныхъ какъ Гжа Шерли, Гжа. Сельби и Миссъ Биронъ. Но Г. Сельби весьма не доволенъ тѣмъ, что мой братецъ любя столь нѣжно Генріетту, могъ такъ легко рѣшиться ѣхать въ Италію, Онъ досадуетъ даже на ту любовь, которую ощущаетъ къ моему братцу и своей племянницѣ. Но безполезно, сказать вамъ, что будучи такъ разуменъ не имѣетъ онъ и половины того величія души, какое имѣетъ каждая изъ упомянутыхъ мною трехъ женщинъ.
По возвращеніи нашемъ вы весьма бы плѣнились, видя Генріетту какъ она отвела Емилію къ сторонѣ, дабы ее утѣшить, и уважить ей тѣ обстоятельства, кои казалось привлекли на свою сторону моего братца. Потомъ она учинила тоже самое и своему дядѣ. Сколь превосходною сія великодушная дѣвица оказала себя въ глазахъ всѣхъ свидѣтелей.
Когдажъ ей случилось быть на единѣ со мною, то она говорила мнѣ о послѣдней статьѣ третьяго письма, гдѣ упомянуто о ней съ весьма пылкою нѣжностію, и въ достойныхъ выраженіяхъ учтивѣйшаго изъ человѣковъ у которой означаетъ чрезвычайное уваженіе какъ къ ней такъ и къ ея полу и которая укоряетъ себя за то сумнѣніе, что осмѣлился предполагать будто Миссъ Биронъ будетъ на него жаловаться и имѣетъ къ нему нѣкую часть той нѣжности, которую онъ къ ней чувствуетъ. Весьма вѣроятно, сказала она мнѣ, что онъ не знаетъ, такъ какъ вы и ваша сестрица, всего глубочайшаго почтенія кое къ нему имѣетъ. Какъ же могъ бы онъ то видѣть? продолжала она. Вы знаете что мы бывали рѣдко вмѣстѣ; и какъ я имъ толико обязана; то онъ конечно приписывалъ мои взоры единой благодарности. Но весьма ясно что онъ меня любитъ; вѣрители вы етому? и можетъ быть онъ предпочелъ бы меня всемъ женщинамъ, естьлибъ обстоятельства его къ тому не принуждали. Да изліетъ на него Всемогущей Творецъ вся благая присовокупила она: въ семъ состоитъ первое мое желаніе: никогда не буду я имѣть другаго. Не хулите сего обьявленія, милая моя Милади. Вы уже однажды меня осуждали за романическіе мои поступки: но подумайте, что избранный по сердцу человѣкъ есть Сиръ Карлъ Грандиссонъ.
Не взирая на всѣ сіи усилія, увы! любезная сестрица, весьма примѣтно что тѣ часы, кои сія любви достойная дѣвица препровождаетъ въ уединеніи, суть тяжкое для нее бремя. Она привыкла уже воздыхать. Она встаетъ съ опухшими отъ слезъ глазами; сонъ и позывъ къ ѣдѣ ее оставляютъ; и всѣ сіи признаки ей не безъизвѣстны; такъ заключаютъ о семъ по тому усилію кое она себѣ дѣлаетъ, скрывая оныя. Какъ! должно ли чтобъ Генріетта Биронъ, съ безподобною красотою при толь цвѣтущемъ здравіи съ такимъ нравомъ, и съ удобностію управлять своими страстьми имѣя великодушіе и признательность ироическія, превосходя всякую женщину въ откровенности сердца и въ истинной разборчивости, одарена будучи разсужденіемъ и зрѣлостію разума превыше своихъ лѣтъ: должно ли говорю я, чтобъ она видѣла себя принесенною на подобіе невинной жертвы на олтарь безнадежной любви? Состояніе ея стѣсняетъ грудь мою. Я не могу сносить сего торжества другаго пола, хотя бы виновникъ тому былъ братъ мой. Но по истиннѣ, ета уже не первая для него жертва. Напротивъ того кажется, что его сердце исполнено справедливою благородностію, и смертельное чувствуетъ мученіе, что не можетъ совершенно предаться сей изящной дѣвицѣ.
Сего утра прибылъ сюда Г. Динъ. Онъ весьма знатной человѣкъ. Въ одно время, когда онъ разговаривалъ со мною съ откровеннымъ сердцемъ, я узнала отъ него, что его намѣреніе было всегда сдѣлать Миссъ Биронъ главною своею наслѣдницею. Онъ увѣдомилъ меня о своемъ имѣніи, которое весьма велико. Я вижу что истинная учтивость состоитъ въ томъ, дабы бытъ великодушну; ибо юныя и старыя, богатыя и бѣдныя, всѣ обоготворяютъ Миссъ Биронъ.
Г. Динъ безпокоится до чрезвычайности о ея здравіи, которое очевидно уменшается. Онъ считаетъ, что она сохнетъ. И мы всѣ увѣрены вообще, не выключая и ее, что сія болѣзнь не получитъ никакого облегченія отъ лекарствъ. Когда онъ объявилъ своя опасенія: то она притворилась будто бы тому удивляется, въ томъ намѣреніи, какъ она мнѣ въ ономъ призналась, дабы избѣжать безполезныхъ стараній произходящихъ отъ нѣжности, которая заставила бы его просить совѣтовъ въ разсужденіи такой болѣзни, кою могутъ излѣчишь единая терпѣливость и время.
Какимъ же ударомъ будетъ поражена Оливія, когда извѣстится о произходящемъ въ Болоніи? Ея лазутчики конечно не преминутъ въ скорости ее о томъ увѣдомишь. Какія будутъ ея изступленія! Я предполагаю, что вы имѣя съ нею переписку, конечно вскорѣ будете приведены въ смущеніе ея поношеніями.
Всѣ желаютъ, чтобъ вы пріѣхали сюда съ вашимъ Лордомъ. Чтожъ касается до меня, что я горю нетерпѣливостію видѣться съ обѣими вами, или естьли вы лучше хотите, то пріѣзжайте сами ко мнѣ. Вы никогда не можете меня видѣть въ столь выгодное для меня время. Я нахожусь теперь въ совершенномъ согласіи съ моимъ мужемъ. Вы услышали бы отъ насъ все то, чтобы вамъ было пріятно. Милордъ…. любезнѣйшій мой, вы ничего отъ меня не требуете…. Вы предупреждаете меня, Милордъ, во всѣхъ моихъ желаніяхъ. Я увѣдомила его весьма нѣжно о нѣкоторыхъ его слабостяхъ: онъ благодарилъ меня за наставленіе; и рѣшился, говоритъ онъ, дѣлать все то, что токмо можетъ мнѣ нравиться.
Я сдѣлала открытія въ его пользу. Я усмотрѣла въ немъ болѣе разума, пріятности, чувствованія и знанія, нежели въ немъ оныхъ предполагала, и совершенно не думала найти въ немъ того, когда имѣла и болѣе причины разсматривать всѣ сіи качества въ его свойствѣ. Онъ всегда со мною совѣтуется; и вы легко судитъ можете, что по таковымъ открытіямъ въ его пользу, онъ не можетъ иначе дѣлать. Словомъ, мы столь удивительно успѣваемъ въ нашемъ почтеніи, что сколько бы времени оно ни продолжилось, но мы съ трудомъ можемъ признать себя за того мужа и ту жену, которыя представляли, нѣсколько тому мѣсяцовъ, весьма странную фигуру передъ глазами зрителей въ церькви Святаго Георгія. Насъ должно благодарить, что мы могли увѣриться другъ въ другѣ; ибо будьте увѣрены, что насъ никогда не увидятъ такъ глупыми, какъ мы были въ то время. Наиболѣе же превышаетъ его въ моихъ мысляхъ то хорошее мнѣніе, которое всѣ здѣсь о немъ имѣютъ. Его почитаютъ разумнымъ, хорошаго свойства, и повѣрите ли вы тому? весьма красивымъ человѣкомъ. А какъ всѣ жители сего дома слывутъ умнѣйшими и проницательнѣйшими людьми; то я не могу имъ противурѣчить, не учинясь сама виновною.
Вы съ удовольствіемъ узнаете, что Емилія слѣдуя всегда ея образцу, будетъ изящною женщиною и весьма хорошею матерію въ фамиліи. Миссъ Биронъ по истиннѣ есть одна въ свѣтѣ дѣвица, которая совершенно знаетъ домашнюю економію. По возвращеніи своемъ, она приняла на себя управленіе сей фамиліи, дабы облегчить тетушку свою Сельби. Она занимала сію должность и до отъѣзда въ Лондонъ: До сего времени я считала себя весьма знающею касательно сей статьи; но теперь она зажала мнѣ ротъ, а ея управленіе сопровождаемо толикимъ достоинствомъ и тихостію, что она всѣми въ домѣ обожаема. Впрочемъ я едва могу понять, когда она исполняетъ такое множество попеченій; ибо мы всегда видимъ ее съ нами. Но какъ она не любитъ долго спать и весьма любитъ порядокъ, и удобно безъ торопливости принимается за дѣло; то и нѣтъ ничего для нее труднаго.
Въ сію минуту подали мнѣ отъ васъ письмо. Я предвидѣла какія должны быть движенія Оливіи. Она безъ сумнѣнія получила нѣкія извѣстія изъ Болоніи; ибо для чегожъ оставлять такъ скоро Англію, когда она рѣшилась дожидаться тутъ возвращенія моего братца? Нещастная женщина! Генріетта о ней жалѣетъ. Но естьли хотя одинъ нещастной, о коемъ бы Генріетта не сожалѣла?
Примѣчаніе. "Здѣсь изключены письма заключавшія въ себѣ болѣе пріятности, нежели пользы для подкрѣпленія связи; первое отъ Графини Д…. которая ни мало не теряетъ изъ виду брака своего сына всячески старается преодолѣть любовь Мисссъ Биронъ къ Сиру Карлу, разсужденіями свойственными сей страсти, и затрудненіями въ коихъ она небезъизвѣстна, что Сиръ Карлъ находится: другія письма писаны отъ разныхъ особъ, и совершенно по различнымъ причинамъ касательно главной пользы. Милади Ж…. [кою прежде именовали Миссъ Шарлота Грандиссонъ] оставя наконецъ замокъ Сельби, пишетъ также къ Миссъ Биронъ, которую она оставила съ Емиліею, и говоритъ ей много забавныхъ изрѣченіи. Миссъ Биронъ отвѣчаетъ ей съ важностію, сходственною ея состоянію. Здѣсь наиболѣе Авторъ пріобрѣтаетъ себѣ похвалу относительно къ тѣмъ характерамъ, кои весьма искусно были наблюдаемы въ своемъ положеніи. Но наконецъ все касающееся до состоянія Сира Карла изьясняется въ письмѣ къ Доктору Барлету''.
ПИСЬМО LXXLVII.
правитьЯ чувствую теперь гораздо болѣе въ моемъ сердцѣ прискорбія, нежели прежде. Какъ долженъ я наименовать то благополучіе, коимъ не льзя наслаждаться не сдѣлавъ нещастнымъ другаго. Графъ Бельведере, извѣстясь о щастливой перемѣнѣ Клементины, и что по всякой вѣроятности она будетъ возмездіемъ за услугу тому человѣку, коему вся фамилія приписываетъ ея выздоровленіе прибылъ вчерашняго вечера въ сей городъ и тотчасъ приказалъ меня увѣдомить что намѣренъ посѣтить меня сего дня.
Сего утра Клементина прислала ко мнѣ Камиллу, прося меня отложить до полудня то свиданіе, въ коемъ мы условились вчерашняго дня. Я спросилъ Камиллу, не знаетъ ли она, тому причины и для чего сіе приказаніе прислано ко мнѣ столь рано? Она отвѣчала мнѣ, что оно прислано отъ ея госпожи и что никто другой не имѣетъ въ томъ ни малѣйшаго участія. Маркиза, сказала она мнѣ, увѣдомила ее вчера въ вечеру что все уже рѣшено; что она совершенную имѣетъ власть располагать своимъ жребіемъ; и что вамъ позволено видѣться съ нею сего утра дабы узнать ея намѣренія отъ самой ее. При семъ она пала къ ногамъ своей матери съ живѣйшими знаками благодарности за любовь и снисхожденіе отъ своей фамиліи, и съ сей самой минуты она кажется совершенно въ различномъ положеніи. Въ тожъ самое время она сдѣлалась важною, скрытною, но неутомимою къ перу своему, коимъ она занималась во все остальное время дня, переписывая на бѣло то, что у ней было написано въ своихъ запискахъ. Завтра, сказала она мнѣ, завтра, Камилла, будетъ великой день. Для чего уже онъ не наступилъ? Но я страшусь его. Въ состояніи ли я буду вступить въ толь важной разговоръ? Чтожъ могу я сдѣлать дабы быть толикоже великодушною и великою какъ Кавалеръ? Его снисхожденіе воспламѣняетъ во мнѣ соревнованіе. Съ какою нетерпѣливостію ожидаю я сего дня! Какъ бы желала я чтобъ оный прошелъ! Она весь вечеръ казалась въ такомъ воспламененіи. Я думаю, продолжала Камилла, что она сочинила многія статьи, кои намѣрена дать вамъ подписать, но судя по словамъ нечаянно ею произнесеннымъ смѣю сказать, Г. мой, что они достойны великой ея души, и что вы усмотрите въ ономъ болѣе своенравія нежели жестокости.
Около полуночи я едва могла уговорить ее, продолжала вѣрная Камила, нѣсколько заснуть. Она вставши въ четвертомъ часу утра принялась опять за перо а въ шестомъ часу наложила на меня сію должность, кою я теперь исполнила. Я представляла ей что еще весьма рано и просила ее подождать пока матушка встанетъ. Но она также просила меня ей не противурѣчить, и вспомнить что ея матушка дала ей полную власть надъ своими желаніями. И такъ, Г. мой, заключила Камилла, я исполнила свою должность. Я усматриваю ясно что дневныя обстоятельства требуютъ предосторожностей; но вы не имѣете нужды въ совѣтѣ при толь сумнительномъ обстоятельствѣ.
Прибытіе Графа Бельведере прервало рѣчь Камиллы и она оставя меня возвратилась къ своимъ должностямъ.
Графъ, коего я принялъ со всевозможною учтивостію отвѣтствовалъ на оныя только холоднымъ и недовольнымъ видомъ. Удивляясь же не нашедши въ немъ той учтивости и дружбы, кои онъ всегда мнѣ оказывалъ, я ему нѣчто далъ на оное замѣтить. Онъ спросилъ меня: увѣдомлю ли я его искренно о тѣхъ обстоятельствахъ, въ коихъ нахожусь съ Клементиною? Искренно безъ сумнѣнія, отвѣчалъ я, предполагая токмо естьли я вступлю въ какое нибудь изьясненіе: но разположеніе, въ коемъ я васъ усматриваю можетъ быть не позволитъ мнѣ въ томъ васъ удовольствовать.
Я не желаю отъ васъ знать ничего кромѣ сего отвѣта, возразилъ онъ. Вы кажетесь мнѣ увѣреннымъ въ своихъ выгодахъ; но Клементина до тѣхъ поръ не будетъ вашею супругою, пока я не изпущу послѣдняго дыханія.
По толикихъ возмущеніяхъ, Г. мой, и случаяхъ коихъ я не старался возраждатъ, ничто не въ состояніи привести меня въ изумленіе; но естьли вы имѣете какія требованія, или какія предложить вопросы касательно сего дѣла то ето ни мало не касается до меня и въ семъ должны вы отнестись къ фамиліи Маркиза делла Порретты.
Думаете ли вы, Г. мой, что я не понимаю ироніи сихъ словъ? Знайте однако, что выключая одного, всѣ изъ ея фамиліи принимаютъ мою сторону. Впрочемъ все уваженіе относится ко мнѣ, но вы можете тщеславиться единымъ великодушіемъ своихъ услугъ, въ чемъ я нимало не спорю, или можетъ быть пріятностями вашего вида и вашими поступками.
Сіи качества, Г. мой, дѣйствительны ли онѣ или нѣтъ, но должны быть укоряемы въ тѣхъ, кои желаютъ оными воспользоватся. Но позвольте мнѣ предложить вамъ единый вопросъ: естьли вы не имѣете другаго препятствія кромѣ меня: то имѣли ли бы бы хотя нѣкую надежду пріобрѣсть любовь отъ Клементины?
Мнѣ позволено надѣятся до тѣхъ поръ пока она не будетъ за мужемъ. Безъ вашего возвращенія я нимало не сумнѣвался чтобъ она не была моею супругою. Мы довольно извѣстны, что болѣзнь ея ни мало не могла бы мнѣ въ томъ воспрепятствовать.
Я не могу ни чемъ укорять себя въ моемъ поведеніи. Въ семъ, Г. мой, никто не имѣетъ права требовать отъ меня отчета. Однако естьли вы имѣете въ томъ хотя нѣкое сумнѣніе; то изьяснитесь. Я столько имѣю почтенія къ Графу Бельведере, что желаю искренно заслужить и съ его стороны равное.
И такъ увѣдомьте меня, Кавалеръ, въ какомъ дѣйствительно находитесь вы состояніи съ Клементиною; что заключено между вами и фамиліею и согласилась ли Клементина на ваше желаніе?
Она еще со мною не изьяснялась. Я повторяю, что почтеніе Графа Бельведере для меня драгоцѣнно. Слѣдствено я буду изъясняться гораздо съ большею искренностію нежели онъ того надѣялся, принявши на себя оскорбительной видъ въ семъ посѣщеніи. Мнѣ позволено видѣться съ Клементиною сего дня послѣ обѣда. Ея фамилія во всемъ со мною согласна. Я поставилъ себѣ за правило хранить всю непорочность сердца, хотя оно находится и не въ надлежащемъ спокойствіи, и положиться на Провидѣніе. До сего времени всѣ мои движенія были для меня тягостны: честь не позволяетъ мнѣ болѣе останавливаться на сихъ предѣлахъ. Сего дня послѣ обѣда, Г. мой….
Сего дня послѣ обѣда…. [перерывистымъ голосомъ] Какъ! Сего дня послѣ обѣда….
Рѣшится судьба моя съ Клементиною.
Вы приводите меня въ отчаяніе! Естьли ея родители рѣшились въ вашу пользу, то сіе конечно происходитъ болѣе по необходимости нежели по выбору. Но естьли они дадутъ ей власть располагать самой собою…. то я пропалъ!
Положимъ: что она рѣшится въ мою пользу, такъ ето есть такая справедливость, Г. мой, которая не подлежитъ ни малѣйшему возраженію. Но обстоятельства мнѣ не весьма кажутся благопріятными; поелику вы говорите что фамилія дѣлаетъ сіе по необходимости, то я ни за что не соглашусь принять чести вступить въ оную; а тѣмъ болѣе, естьли мое благополучіе навлечетъ нещастіе такому человѣку, какъ вы.
Какъ! Кавалеръ, вы должны сего дня видѣться съ Клементиною, дабы рѣшиться съ нею. Сего дня послѣ обѣда! Не перемѣните ли вы своего поведенія? Не употребите ли вы своихъ стараній! Не будете ли вы просить ее согласиться на ваше желаніе? Мой законъ, честь моей земли…. Изьяснимся, Г. мой. Должно на что нибудь согласиться. Я говорю вамъ сіе съ величайшимъ сожалѣніемъ; но такъ должно. Вы конечно не отречетесь обнажить…. согласіе сіе не положено. Вы не похитите изъ Италіи сего сокровища. Сдѣлайте мнѣ честь, выдемъ въ сію минуту со мною.
Нещастной Графъ! сколь вы мнѣ жалки кажетесь! Вы знаете главныя мои правила. Весьма прискорбно, послѣ моего съ вами поступка, видѣть себя приглашаему…. Изьяснитесь во всѣхъ моихъ поступкахъ съ Прелатомъ, отцемъ Марескотти и съ самимъ даже Генераломъ, которой всегда былъ вашимъ другомъ, и которой нѣкогда былъ моимъ непріятелемъ. И поелику сіе самое принудило ихъ вступить въ чувствованія толико противныя ихъ склонностямъ, какъ вы то думаете, то оно конечно возымѣетъ силу надъ столь благородною душею какова есть Графа Бельведере. Но къ какому бы рѣшенію ни могли довести васъ ихъ изьясненія; однако я обьявляю вамъ напередъ что я никогда не соглашусь выдти на вашъ вызовъ, развѣ подъ названіемъ друга.
Онъ возвратился назадъ съ пылкостію. Онъ прохаживался по горницѣ на подобіе недоумѣвающаго человѣка. На конецъ подошедши ко мнѣ съ заблужденнымъ видомъ сказалъ мнѣ: я иду сей часъ видѣться съ отцемъ Марескотти и съ Прелатомъ, чтобъ увѣдомить ихъ о моемъ отчаяніи,…. и естьли лишусь надежды…. О! Кавалеръ, я повторяю вамъ паки, что Клементина не будетъ вашею до толѣ, пока я не испущу послѣдняго дыханія. Выходя отъ меня онъ оглядывался вокругъ себя, какъ будто бы опасался не подслушиваетъ ли его кто другой, хотя и никого съ нами не было и наклонясь ко мнѣ присовокупилъ, лучше умереть отъ вашей руки нежели отъ…. Онъ не докончивъ своей рѣчи и не давъ мнѣ времени отвѣчать столь поспѣшно меня оставилъ, что я не успѣлъ еще подойти къ дверямъ какъ онъ уже ушелъ. А поелику онъ пришелъ ко мнѣ пѣшкомъ, то бывшей при немъ лакѣй сказалъ моимъ, что Гжа. Сфорсъ пріѣзжала къ нему въ Парму, и что съ самаго того времени примѣчена въ немъ такая перемѣна, которая обезпокоиваетъ весь домъ.
Скажи мнѣ, любезной Докторъ, какимъ образомъ отважныя люди живутъ столь спокойно, когда съ толикими предосторожностями стараясь избѣгать замѣшательства, со всею возможностію удаляясь отъ всякаго оскорбленія, едва могъ я освободиться отъ одного затрудненія, какъ повергаюсь уже въ другое Чего женщины не въ состояніи произвести, когда онѣ пожелаютъ поссорить друзей? Гжа. Сфорсъ имѣетъ нравъ надмѣнной и хитрой. Для нее весьма не выгодно, естьли Клементина выдетъ когда ни есть за мужъ. Впрочемъ Графъ Бельведере столь хладнокровенъ и столь отдаленъ отъ наглости, что я будучи не безьизвѣстенъ о намѣреніяхъ сей госпожи удивляюсь какими пронырствами могла она произвести столь пылкое пламя въ толико спокойной душѣ.
Уже наступило время идти мнѣ въ палаты делла Поретты. Извѣстіе Камиллы меня безпокоитъ. Не ясно ли оно показываетъ въ ея госпожѣ весьма разгоряченное воображеніе, касательно столь важнаго случая? и не долженъ ли я опасаться, что она еще нимало не пришла въ прежнее свое состояніе?
ПИСЬМО LXXVIII.
правитьЯ употреблю все мое тщаніе, любезной и почтительной мой Докторъ, дабы собрать разсѣянныя мои мысли и изобразить вамъ весьма удивительное описаніе. Клементина есть благороднѣйшая дѣвица въ свѣтѣ. Чтожъ наконецъ послѣдуетъ?…. Но дабы въ состояніи быть продолжать все повѣствованіе, то я долженъ сперва возстановить гораздо болѣе спокойствія въ моемъ сердцѣ и твердости въ рукѣ моей.
Теперь чувствую я въ себѣ нѣсколько менѣе движенія. Изъ первыхъ моихъ строкъ вы легко судить можете о движеніи души моея, когда возвратясь оттуда, я покушался описать все произходившее передъ моими глазами.
Камилла ожидала меня въ переднемъ залѣ, имѣя приказаніе отвести меня къ Маркизѣ. Маркизъ и Прелатъ находились вмѣстѣ съ нею. О Кавалеръ! сказала она мнѣ, посѣщеніе Графа Бельведере привело насъ въ великое смущеніе. Сколь онъ сожалѣнія достоинъ! Онъ намъ сказалъ, что видѣлся съ вами у васъ.
Такъ точно, Сударыня. Тогда разсказалъ я по прозбѣ Прелата все между нами произшедшее, выключая послѣднихъ его словъ, изъ коихъ я почелъ за долгъ выразумѣть, что онъ лучше согласится принять смерть отъ чужей руки, нежели отъ своей.
Они изьявили то участіе, кое принимали въ его нещастіи и безпокойствіе свое о мнѣ; но я совершенно ничего не примѣтилъ, чтобъ сіе произшествіе перемѣнило ихъ разположеніе въ мою пользу. Они обьявили Графу, что поелику выздоровленіе ихъ дочери зависитъ отъ совершеннаго удовлетворенія ея желаній, то они рѣшились ни мало тому не противиться. Посѣщеніе нещастнаго сего друга, сказала мнѣ Маркиза, и его вспыльчивость, которая тѣмъ болѣе произвела во мнѣ сожалѣнія, что я почитала его угрожаемымъ подобною болѣзнію моея дочери, воспрепятствовали мнѣ видѣть Клементину около двухъ часовъ. Я хотѣла лишь идти къ ней, когда вы пришли; но Камилла пойдетъ вмѣсто меня.
Сего утра, продолжала Маркиза, когда я вступила съ нею въ разговоръ, она извинялась что посылала къ вамъ Камиллу приказавши просить васъ отложитъ свое посѣщеніе до полудни. Она не успѣла еще приготовиться, сказала она мнѣ, принять васъ. Я спросила ее, какія желала она сдѣлать приготовленія видѣть такого человѣка, коего мы всѣ почитаемъ и которой всегда оказывалъ ей великое уваженіе? Она отвѣчала мнѣ: что находясь однажды съ вами, когда еще ей не позволено было съ вами видѣться, хотѣла она говоришь вамъ о многихъ дѣлахъ, но не могла ничего вспомнить; что она написала изъ того нѣкоторую частъ, однако еще не весьма довольна сама собою; что вы оказали все величіе души своей, что она желаетъ употребить всѣ свои старанія, дабы быть вамъ подобною; что данная ей нами надъ самой собою полная власть умножаетъ ея замѣшательство, и что уже она нѣсколько разъ желала быть при послѣднемъ концѣ своея жизни.
Я предложила ей, продолжала Маркиза, отсрочить сіе хотя на мѣсяцъ или на недѣлю. Нѣтъ, нѣтъ, сказала она мнѣ, я вскорѣ буду въ состоянія съ нимъ видѣться. Пусть онъ придетъ. Теперь я чувствую довольно въ себѣ твердости. Ктожъ знаетъ не буду ли я гораздо въ худшемъ состояніи завтра или черезъ недѣлю?
Въ сію минуту пришла къ намъ Камилла. Ее спросили, въ какомъ состояніи оставила она свою госпожу. Она сказала намъ, что нашла ее весьма задумчивою, но мысли ея весьма воспламененны; что она кажется занята наступающимъ посѣщеніемъ, и по прошествіи получаса она раза съ три спрашивала, не пришелъ ли Кавалеръ; что она часто перечитывала написанное ею и нѣсколько разъ клала оное на столъ и опять брала; что вставая иногда прохаживалась съ минуту по горницѣ, то съ видомъ изьявляющимъ достоинство, то потупя голову; что въ теченіе послѣдняго часа она нѣсколько разъ плакала; что въ другое время она вздыхала, не довольна была своимъ платьемъ; и сперва желала имѣть на себѣ черное, потомъ цвѣтное; она кажется сущимъ Ангеломъ въ семъ одѣяніи, заключила Камилла; но весьма было бы желательно чтобъ ея очи и движенія были нѣсколько постояннѣе!
Я предвижу для васъ затрудненіе, сказалъ мнѣ Прелатъ. Всѣ сіи движенія показываютъ еще нѣкоторой безпорядокъ. Впрочемъ, будучи столь близокъ отъ свиданія долженствующаго кончиться въ вашу пользу, они заставляютъ судишь колико ея сердце принимаетъ важное участіе въ семъ случаѣ; да составитъ оный благополучіе ваше вкупѣ съ ея щастіемъ!
Я ничего не опасаюсь касательно благополучія моея дочери, сказала Маркиза, когда оное будетъ зависѣть отъ Кавалера. Я увѣрена въ его къ ней нѣжности.
Мнѣ кажется, сказалъ Маркизъ, что мы должны позволить ему ѣхать съ своею женою въ Англію въ теченіе первыхъ шести мѣсяцовъ, съ тѣмъ условіемъ чтобъ привезти ее къ намъ для препровожденія другихъ шести мѣсяцовъ. Сія перемѣна можетъ произвести въ ней новое теченіе мыслей. Видъ одинакихъ мѣстъ и особъ могутъ опечаливать ея сердце. Я присовокупляю, что ея отсудствіе послужитъ къ поправленію здравія бѣдному Графу Бельведере.
Прелатъ похвалилъ такое мнѣніе. Маркиза ее сдѣлала другаго возраженія, кромѣ своей нѣжности. Потомъ заключили, чтобъ сей выборъ оставить на волю Клементинѣ. Камилла, сказалъ Маркизъ, уже время увѣдомить дочь мою, что Кавалеръ ожидаетъ отъ нее позволенія съ нею видѣться. Согласныли вы на сіе? спросилъ онъ меня съ учтивостію.
Камилла вскорѣ пришла назадъ: но возвращеніи своемъ, она сдѣлала намъ новое изображеніе о движеніяхъ своея госпожи, кое она заключила прося Маркизу взойти въ ея горницу. Естьлибъ ето было первое ваше свиданіе, сказалъ мнѣ Прелатъ, то я нимало бы не удивлялся сему безпорядку: но должно признаться что болѣзнь окажется въ какомъ ни есть странномъ признакѣ.
Маркиза пошла съ Камиллою, и почти въ то же самое время увѣдомили меня, чтобъ я тудажъ слѣдовалъ. Она вышла ко мнѣ на встрѣчу даже до самыхъ дверей кабинета; и выходя изъ онаго сказала мнѣ въ короткихъ словахъ: я думаю для все гораздо будетъ пріятнѣе когда я васъ оставлю одного съ нею. Я далеко не уйду; мы съ Камиллою будемъ въ боковой комнатѣ.
При входѣ моемъ Клемектина сидѣла за уборнымъ столикомъ, будучи погружена въ своихъ размышленіяхъ и опершись головою на руку. Какъ скоро она меня увидѣла, то пленительной румянецъ разпространился по щекамъ ея. Она встала, оказала мнѣ глубокое почтеніе, подступила ко мнѣ нѣсколько шаговъ; но казалась трепещущею и ея взоры заблуждались.
Я подошелъ къ ней. И взявъ весьма почтительно ея руку поцѣловалъ оную. Ахъ! Кавалеръ, сказала она мнѣ, отвратя нѣсколько лице свое, но не отнимая руки своей. Она ничего болѣе не присовокупила и находясь въ замѣшательствѣ испустила тяжкій вздохъ.
Я подвелъ ее къ стулу. Она сѣла; но все трепетала. Колико возсылалъ бы я благодареній Богу, сказалъ я, когдабъ усмотрѣлъ сію щастливую перемѣну въ толь драгоцѣнномъ здравіи! Да усовершитъ оно свое произведеніе.
Щастливы вы, отвѣчала она мнѣ, щастливы тою властію кою вамъ даровало Небо обязывать ближнихъ, поелику вы умѣете употреблять оную! Но какимъ…. какимъ образомъ возмогу я…… О Г. мой ! Вы знаете тѣ движенія, кои не престаютъ еще раздирать моего сердца съ того времени какъ…. я не упомню, съ котораго…. О Кавалеръ! у меня не достаетъ власти…. При семъ она остановилась. Она плакала. Она не могла произнести ни единаго слова.
Въ вашей власти состоитъ, Сударыня, сдѣлать щастливымъ того самаго человѣка, коему вы приписываете такія обязательства, за кои уже вы ему съ лишкомъ заплатили.
Я сѣлъ подлѣ нее по данному ею мнѣ знаку.
Говорите, Г. мой. Я чувствую сильныя движенія въ душѣ моей. Говорите мнѣ, говорите мнѣ о всемъ, о чемъ вы желаете мнѣ сказать. Мое сердце. [прикладывая къ оному руку] заключено въ тѣсныхъ предѣлахъ; я чувствую, что оно не имѣетъ пространства. Я не имѣю столько силъ, дабы изьясниться. Говорите, а я буду васъ слушать со вниманіемъ.
Вся ваша фамилія, Сударыня, имѣетъ одинаковое чувствованіе. Мнѣ позволено открыть внутренность моего сердца. Я ласкаюсь, что вы благосклонно меня выслушаете. Отецъ Марескотти принялъ меня въ свое дружество. Условія суть тѣ же самыя, кои я предложилъ отъѣзжая въ Англію.
Она наклонила голову и ея вниманіе казалось усугублялось.
Изъ двухъ годовъ одинъ я буду щастливо проживать съ моею Клементиною въ Англіи….
Ваша Клементича, Г. мой! Ахъ, Кавалеръ! [Она покраснѣвши отвернула лице свое.] Ваша Клементина, Г. мой! повторила она; и я примѣтилъ радость появившуюся на лицѣ ея. Однако слезы потекли изъ очей ея.
Такъ, Сударыня, мнѣ позволено надѣяться имѣть васъ своею супругою. Духовной вашъ отецъ будетъ находиться съ вами: Отецъ Марескотти соглашается ѣхать съ вами для отправленія своей должности. Его благочестіе ревность и собственныя мои попеченія о тѣхъ, коихъ правила съ моими различны, честь моя, коею я клятвенно обязался фамиліи препоручающей мнѣ любезнѣйшее свое сокровище, будутъ охранять вашу безопасность….
Ахъ, Г. мой! прервала она рѣчь мою, вы однако не желаете быть Католикомъ?
Вы согласились, Сударыня, передъ отъѣздомъ моимъ въ Англію, чтобъ я слѣдовалъ законамъ моея совѣсти.
Правда ли ето? сказала она вздыхая.
Родитель вашъ, Сударыня, увѣдомитъ васъ самъ о всѣхъ прочихъ статьяхъ къ совершенному вашему удовольствію.
При семъ очи ея наполнились слезами. Она казалась въ недоумѣніи. Усилія дѣлаемыя ею къ продолженію разговора произвели въ нея единое только смущеніе. Наконецъ опершись на мое плечо подошла къ кабинету трепеща; она вошла въ оный. Оставьте, оставьте меня, сказала она мнѣ: и подавши мнѣ въ руку бумагу, заперла за собою двери. Будучи пораженъ ея вздохами, я пошелъ въ боковую горницу, изъ коей ея мать и Камилла слышали нѣкоторую часть краткаго нашего разговора. Маркиза пошла въ кабинетъ; но возвратясь оттуда почти въ тужъ минуту сказала мнѣ: Благодарю Всевышняго, они теперь находится въ полномъ разумѣ хотя и весьма печальною кажется. Она просила меня оставить ее въ уединеніи. Естьли вы можете проститъ ея, сказала она, то ея сердце почувствуетъ облегченіе. Она вручила вамъ какую то бумагу, которую проситъ васъ прочесть. Она будетъ ожидать пока прикажите ее позвать, естьли можете присовокупила она, прочитавши оную смотрѣть безъ презрѣнія на дѣвицу недостойную вашихъ милостей. Но какуюжъ странную тайность, возразила Маркиза, заключаетъ въ себѣ сія бумага?
Я столько же сему удивлялся какъ и она. А поелику я не зналъ еще содержанія оной то развернувши при ней хотѣлъ было читать, но она не иначе желала слышать оное какъ съ Маркизомъ, естьли токмо прилично знать имъ обоимъ оное. Она вышла съ торопливостію; а Камилла пошла въ другую горницу для исполненія тамъ приказаній своей госпожи. Я остался одинъ. И вотъ какое удивленія достойное сочиненіе я читалъ. (*)
(*) Не нужно замѣчать что оно писано въ болѣзни Клементины, происходящей отъ любьви и закона; въ чемъ состоитъ здѣсь искуство сочинителя.
,,О ты, составляющей предметъ дражайшій моему сердцу! тысячекратно прошу я прощенія…. Въ чемъ же? Въ томъ ли что намѣрена оказать великое дѣяніе, естьли буду имѣть къ тому силы. Ты подаешь мнѣ примѣръ. Ты которой представляешься глазамъ моимъ совершеннѣйшимъ изъ человѣковъ. Долгъ влечетъ меня къ тому, чему сердце мое противится и возбуждаетъ во мнѣ слабость. Тебя, Всемогущій Боже! единаго умоляю подкрѣпить мои силы въ семъ чрезвычайномъ противуборствія чувствованій. Не допусти, чтобъ оно затмило мой разсудокъ, поелику уже онъ былъ помраченъ…; сей слабой разсудокъ, которой токмо созрѣвать начинаетъ. О Боже! подкрѣпи меня: усиліе превосходитъ мои способности, оно достойно того совершенства, къ коему Клементина всегда стремилась.
"Учитель мой! братъ мой! другъ мой! о любезнѣйшій и изящнѣйшій изъ человѣковъ! не помышляй болѣе о мнѣ. Я не достойна тебя. Клементина плѣнилась твоею душею. Когда я зрѣла пріятности твоего вида, то отвращала глаза свои и всячески старалась обуздать свое воображеніе: но какъ? какъ можно воспротивиться тому, когда мысли мои устремились къ пріятностямъ украшающимъ твою душу. Но сія душа, мнила я, не сотворена ли для другой жизни? Сопротивленіе, непоколебимость сей толико любезной души позволитъ ли моей соединиться съ нею? До такой ли степени буду я ее любитъ, чтобъ съ трудомъ могла пожелать разлучиться съ нею даже и въ будущемъ ея жребіи? О любви достойнѣйшій изъ всѣхъ человѣковъ! Какъ могу я себя увѣрить, естьли буду твоею супругою, чтобъ сильная страсть, пріятное обхожденіе и снисходительное благоугожденіе не повлекли меня за тобою? Я, которая нѣкогда почитала Иновѣрца самымъ худшимъ существомъ, я чувствую въ себѣ перемѣну по непреодолимому обольщенію, даже до того что начинаю имѣть въ твою пользу лучшее мнѣніе и о томъ что сперва проклинала. Какое же могутъ произвести дѣйствіе наставленія самаго умнѣйшаго священника, когда твои ласки твои нѣжныя увѣренія развратятъ совершенно преданное тебѣ сердце? Я знаю что надежда побѣдить тебя самаго подала бы мнѣ силу вступить съ тобою въ споръ: но не усматриваю ли я въ тебѣ дарованій мои превосходящихъ? И какоежъ было бы мое замѣшательство между чувствованіемъ моего долга и слабостію моего разсудка? Тогда священникъ безпрестанно будетъ о мнѣ безпокоишься. Мой полъ не любитъ тѣхъ подозрѣнія, коими онъ оскорбляется; они производятъ неудовольствіе и отвращеніе, а какъ твоя любовь и благодушіе все сіе превозмогутъ; то будетъ ли тогда моя погибель сумнительна?
"Но какоежъ зло сдѣлали мнѣ мой родитель, родительница и братья, чтобъ я пожелала, ихъ оставить и предпочесть моему отечеству такую землю, которую прежде я ненавидѣла за нѣсколько времени столькоже сколько и законъ ея? Даже и самая перемѣна, уничтожающая сію ненависть, не есть и вторымъ доказательствомъ моея слабости а твоего могущества? О любезнѣйшій человѣкъ! О ты, коего сердце мое обожаетъ, не тщись погубить меня своею любовію. Естьли я соглашусь быть твоею супругою, то долгъ самый любезнѣйшій заставитъ меня предать забвенію то, чемъ я обязана Создателю и повергнетъ въ тѣ нещастія, кои не относились бы единственно къ настоящему времени; ибо мое развращеніе не воспрепятствуетъ въ нѣкое время навести мнѣ сумнѣній; а твои кратчайшія отсудствія сдѣлаютъ меня вдвое нещастною. Можно ли сохранить равнодушіе въ такомъ важномъ обстоятельствѣ? Не показалъ ли ты мнѣ самъ собою, что оно толикую же имѣетъ силу и надъ тобою? И твой примѣръ не служитъ ли мнѣ наставленіемъ? Несправедливый законъ возъимѣетъ ли болѣе силы нежели истинный законъ Божій? О ты, любезнѣйшій изъ человѣковъ! не тщись меня погубить своею любовію.
,,Но истинно ли то что ты меня любишь? Или обязана я твоимъ попеченіемъ единственно твоему великодушію, состраданію и твоему благородству касательно такой нещастной дѣвицы, которая желая столь же содѣлаться великою какъ ты, не могла перенести своего усилія? Богъ одинъ свидѣтель тѣмъ противоборствіямъ, коими я терзала мое сердце, и всему тому колико я старалась преодолѣть самое себя. Позволь, великодушной человѣкъ, достигнуть мнѣ сей побѣды. Въ твоей власти состоитъ меня удержатъ, или сдѣлать меня свободною. Ты меня любишь, я въ томъ увѣрена, Клементина поставляетъ себѣ за славу даже и ту мысль что ты ее любишь. Но она тебя недостойна. Однако позволь своему сердцу признаться, что ты обожаешь ея душу, ея безсмертную душу, и будущее ея спокойствіе. Сего единаго свидѣтельства требуетъ она отъ любви твоей, поелику она изтощила всѣ свои силы изьявляя тебѣ свою страсть. Ты имѣешь истинное величіе души: ты можешь сдѣлать то усиліе, коего она учинить не могла. Составь благополучіе какой нибудь другой женщинѣ! Но я не желаю чтобъ ето была Италіянка. Естьли же должна быть оттуда, то пусть она будетъ не изъ Флоренціи, но изъ Болоніи.
"О Кавалеръ Грандиссонъ! Какъ представить намъ сіе писаніе, которое стоило мнѣ многихъ слезъ, и многаго упражненія; которое перемѣняла, пересматривала, нѣсколько разъ переписывала, и паки переписывала на бѣло, въ томъ намѣреніи дабы заставить васъ прочесть оное? Я дѣйствительно сумнѣвалась произвести сіе въ дѣйство и не иначе то сдѣлала, какъ испытавъ свои силы въ особенномъ съ вами разговорѣ.
,,Вы, родитель мой, родительница, братцы, любезный и благочестивый мой священникъ, вспомоществовали мнѣ великодушнымъ своимъ снисхожденіемъ возъимѣть надъ самой собою нѣкую часть побѣды. Вы положились во всемъ на мое разсужденіе. Вы сказали мнѣ, что я буду благополучна, естьли токмо могу оною быть по выбору моего сердца. Но не ясно ли я усматривала что обязана тѣмъ вашему благоугожденію? Престану ли я когда нибудь приводишь себѣ на память причины, коими вы нѣсколько разъ опровергали союзъ съ благороднѣйшимъ изъ человѣковъ, основанныя на различіи закона и на той приверженности, коею онъ прилѣпленъ къ своему исповѣданію? Сіе воспоминовеніе попуститъ ли мнѣ когда ни есть наслаждаться щастіемъ? Ахъ! любезная и почтенія достойная фамилія, позвольте мнѣ теперь принять приличное моему состоянію намѣреніе, то есть, заключить себя на вѣки въ монастырь. Да будетъ мнѣ позволено посвятить Всевышнему Создателю остатокъ моея жизни, въ коей уже болѣе не буду опасаться ни какихъ жестокостей, упражняясь всегда въ молитвѣ о васъ и о сохраненіи такого человѣка; которой до послѣдняго моего издыханія будетъ любезенъ душѣ моей! Но что значитъ сіе малое наслѣдство въ мірѣ, принадлежащее мнѣ по разположенію дѣдовъ моихъ? Что оно значитъ въ сравненіи вѣчнаго моего блаженства? Да будетъ мнѣ позволено отмстить симъ благороднымъ дѣяніемъ за жестокости Даураны! Я оставляю ей то имѣніе, кое презираю и отъ коего съ охотою удаляюсь къ благополучнѣйшему жребію. Вся моя фамилія не довольно ли богата и благородна? Какоежъ славнѣе сего быть можетъ намѣреніе къ моему мщенію?
"О ты обладатель моей души! позволь мнѣ испытать твою душу, и подвергнуть искушенію любовь твою твоими стараніями, дабы подкрѣпить и оправдать то рѣшеніе, которое всегда будетъ состоять въ твоей власти, какъ я въ томъ признаюсь, принудишь меня нарушить или исполнить оное. Единому Богу токмо извѣстно что, чего мнѣ стоили сіи противоборствія и чего они еще будутъ стоить. Но съ толь слабымъ здравіемъ и помраченнымъ умомъ, могу ли я ласкаться чтобъ жизнь моя еще продлилась? И не должна ли я стараться окончишь оную въ щастливѣйшемъ состояніи? Позволь мнѣ быть великою, Кавалеръ мой! Но съ какимъ пріятнымъ удовольствіемъ называю я тебя столь любезнымъ именемъ? Ты можешь все сдѣлать изъ нещастной Клементины.
"Но, о дражайшіе мои родители! что можемъ мы сдѣлать для изящнаго сего человѣка, коему мы чрезвычайно обязаны? Какимъ образомъ признать милость оказанную имъ двумъ вашимъ дѣтямъ? Его благодѣянія отягощаютъ великимъ бременемъ мое сердце. Впрочемъ кому неизвѣстно величество его души? Кому неизвѣстно что онъ поставляетъ себѣ совершенною наградою единое удовольствіе дѣлать добро? Честь человѣческаго роду, въ состояніи ли ты простить меня? Но я увѣрена что ты можешь сіе учинишь. Ты имѣешь одинакія со мною понятія о тщетности богатства сего мира и о вѣчномъ блаженствѣ будущей жизни. Какъ могла я представить себѣ, чтобъ отдавши тебѣ руку слабое, и изнуренное мое бытіе могло составить твое благополучіе? Еще повторяю, естьли я имѣю бодрость и силу вручить тебѣ сіе письмо: то приведи меня въ состояніе великимъ своимъ примѣромъ благородно довершить мою побѣду: приведи меня къ тому чтобъ я возпользовалась великодушіемъ моей фамиліи. Но при всемъ томъ выборъ долженъ остаться въ твоей единой власти; ибо я не могу снести ниже единаго помышленія бытъ неблагодарною къ такому человѣку, коему я обязана вторымъ бытіемъ моимъ: ты воленъ присоединить имя какое тебѣ угодно къ имени
Никогда удивленіе не простиралось до столь высочайшаго степени какъ мое. Я совершенно позабылъ чрезъ нѣсколько минутъ, что Ангелъ ожидалъ въ ближайшемъ отъ меня разстояніи слѣдствія моихъ разсужденій, и вошедши въ ту горницу гдѣ находилась Камилла, я бросился на софу, нимало не примѣтя сей женщины. Я уже не владѣлъ болѣе самимъ собою. Самое живѣйшее мое чувствованіе было удивленіе къ несравненнымъ качествамъ Клементины. Я хотѣлъ перечитать ея писаніе, но оно впечатлѣно уже было въ душѣ моей, и глаза мои ничего уже въ томъ не различали.
Она позвонила въ колокольчикъ. Камилла побѣжала. Я вострепеталъ отъ единаго помышленія когда она появится предо мною. Я поднялся съ мѣста; но чувствуя въ себѣ сильный трепетъ принужденъ былъ опять сѣсть. Возвращеніе Камиллы вывело меня изъ такого иступленія. Весьма вѣроятно что во всю свою жизнь я не имѣлъ еще толикаго о самомъ себѣ забвенія. Дѣвица столь превышающая весь свой полъ, и равно все мною читанное и о нашемъ! О Г. мой! сказала мнѣ Камилла, госпожа моя страшится вашего гнѣва. Она опасается васъ видѣть; однако весьма того желаетъ. Поспѣшите; она лишается чувствъ. Сколь она васъ любитъ! Камилла ведучи меня говорила мнѣ сіи рѣчи, и я вспомнилъ оныя сего вечера: ибо всѣ мои способности тогда устремлялись ко внимательному слушанію оныхъ.
Я пришелъ. Бесподобная Клементина шла мнѣ на встрѣчу тихими стопами, и сказала мнѣ потупя свои очи: Простите меня, Г. мой, простите, естьли не желаете чтобъ я умерла съ печали оскорбивши васъ. Она столь показалась мнѣ слабою, что я протянулъ мои руки стараясь поддержать ее: Васъ простить, Сударыня: неподражаемая дѣвица! составляя славу своего пола, можете ли вы сами простить меня за ту дерзость, что простеръ мою надежду даже до васъ? Силы ея совершенно ее оставили, она упала въ мои обьятія. Камилла держала передъ нею соль, а я находясь подлѣ ея столь близко возчувствовалъ также пользу оной, имѣя и самъ нужду въ равной помощи. Прощена ли я? спросила она меня, приходя нѣсколько въ чувствіе; скажите что я прощена. Прощена ли, Сударыня? Ахъ! Вы ничего не дѣлали такого, чтобы имѣло нужду въ прощеніи. Я обожаю величество вашея души. Явите свою власть надо мною, а я почту за первое мое благополучіе слѣдовать оной.
Я подвелъ ее къ стулу; и безъ всякаго размышленія сталъ передъ нею на колѣни: держа обѣ ея руки я пребылъ въ семъ положеніи, смотря на нее съ такими очами, кои не изобразили бы движеніе моего сердца, естьлибъ не выдали нѣжностію и уваженіемъ. При семъ Камилла побѣжала къ Маркизѣ, дабы увѣдомить ее о семъ странномъ явленіи. Маркизъ, Прелатъ, Графъ и отецъ Марескотти, кои ожидали успѣха моего посѣщенія, весьма удивились услышавши сіе: но они совершенно не воображали себѣ о настоящей тому причинѣ. Маркиза поторопясь придти съ Камиллою застала меня въ томъ же положеніи, то есть, на колѣнахъ держа обѣ руки ея дочери. Любезной Грандиссонъ, сказала она мнѣ, умѣрьте восхищеніе своея признательности, единственно для здравія моея дочери. Будучи столь чувствительна какъ она, я усматриваю въ глазахъ ея что весьма опасно…. Я всталъ, покинулъ руки ея дочери и взявъ ея руку отвѣчалъ прервавши ея рѣчь: о Сударыня? прославляйте дочь вашу. Бы ее любили, вы ей удивлялись; но теперь поставьте ее вашею славою. Ето Ангелъ! позвольте, Сударыня, сказалъ я Клементинѣ вручить сію бумагу Маркизѣ; и не ожидая ея согласія подалъ оную ея матери: Прочтите ее, Сударыня: дайте ее прочесть Маркизу, Прелату, отцу Марескотти; но пожалѣйте о мнѣ и увѣдомьте меня потомъ, что я долженъ говорить и что дѣлать. Я предаю себя въ вашу власть, во власть вашей фамиліи, и въ вашу, любезная Клементина.
И такъ вы меня прощаете, Кавалеръ! съ симъ увѣреніемъ я обѣщаюсь вамъ быть спокойнѣе. Всевышняя благодать да усовершитъ мое выздоровленіе. Моя власть, Кавалеръ, состоитъ Въ томъ, чтобъ вы любили мою душу, поелику главнымъ предметомъ любви моея всегда была ваша душа.
Ея мать держала бумагу и не смѣя развернуть оной спросила ее, чтоже содержитъ она столь важнаго…. Простите меня, Сударыня, отвѣчала Клементина, что я не сообщила вамъ ее прежде всѣхъ. Какже бы могла я то сдѣлать, когда еще сама не знала, буду ли я имѣть столько силы чтобъ въ томъ увѣришься, или выпустить ее изъ рукъ моихъ? Но теперь [положа свою руку мнѣ на плечо] оставьте меня на нѣсколько минутъ, Кавалеръ. Я чувствую въ головѣ своей нѣкую слабость. Сударыня, пожалуйте простите мнѣ ето. Мы вышли оставя ее съ Камиллою, и слышали испускаемые ею тяжкіе вздохи.
Маркиза идучи сказала мнѣ: Я ничего изъ етаго не понимаю. Вы также не желаете изьясниться? Чтожъ содержитъ сія бумага?
Я не въ состояніи былъ отвѣчать ей. Выходяже въ переднюю, изъ которой былъ входъ въ ея горницу, я поцѣловалъ ея руку и пошелъ по лѣницѣ въ садъ, гдѣ ласкался что чистой воздухъ вспомоществуетъ мнѣ собрать разсѣянныя свои мысли.
Я не долго тамъ пробылъ какъ Г. Ловтеръ пришелъ ко мнѣ. Господинъ Іеронимъ, сказалъ онъ мнѣ, прочитавши данную ему бумагу съ великою нетерпѣливостію желаетъ съ вами говорить.
Я нашелъ Іеронима сидящаго въ креслахъ. Какъ скоро онъ увидѣлъ меня; то примѣтя во мнѣ задумчивый видъ, отъ коего я еще не могъ оправиться сказалъ мнѣ: о любезной Грандиссонъ! сколько сердце мое о васъ безпокоится! Я не могу снести, чтобъ человѣкѣ вашего свойства подверженъ былъ дерзости такой дѣвицы, коей разумъ….
Удержитесь, любезной мой Іеронимъ. Не дозвольте качеству друга предать забвенію качество брата. Клементина составляетъ честь своего пола. Правда я не ожидалъ сего удара: но я уважаю столь великую душу. Читали ли вы писанное ею?
Читалъ и не могу выдти изъ удивленія.
Въ сіе время вошли къ намъ Маркизъ, Графъ, Прелатъ и отецъ Марескотти. Прелатъ принялъ меня въ свои объятія. Потомъ клялся мнѣ именемъ всей фамиліи, что никто не имѣлъ даже и малѣйшаго понятія о намѣреніяхъ сестры его: всѣ, присовокупилъ онъ, на противъ того ожидали что она съ восхищеніемъ приметъ ваши представленія. Но сіе не помѣшаетъ ей быть вашею женою, Кавалеръ. Мы обязались вамъ честію. Въ семъ случаѣ видна единая и худо понятая излишняя разборчивость, которая происходитъ отъ разгоряченнаго ея воображенія. Не смотря на то она отдаетъ на вашу волю дать ей имя какое вамъ заблагоразсудится.
Ахъ, Г. мой! отвѣчалъ я, вы не выразумѣли силы ея доказательствъ. Они должны быть весьма важны для такой молодой особы, коей законъ, фамилія и отечество толико любезны. Впрочемъ. Г. мой, располагайте мною. А какъ Маркиза показалась въ ту самую минуту, то я сказалъ ей: Сдѣлайте милость, Сударыня, предпишите мнѣ, что я долженъ дѣлать. Я совершенно предаюсь въ вашу волю. Позвольте мнѣ выдти. Вы посовѣтуетесь и увѣдомите меня какъ расположите мною.
Я вышелъ и возвратился въ садъ.
Камилла пришла ко мнѣ. О Г. мой! какія чудныя произшествія! госпожа моя приняла такое намѣреніе, коего она никогда не будетъ въ состояніи исполнить. Она приказала мнѣ наблюдать ваши взоры, поступки и нравъ вашъ. Она не можетъ жить, сказала она, естьли вы хотя нѣсколько еще сердитесь. Я вижу что вы въ великомъ смущеніи: не ужели должна я ей отдать въ точности надлежащей во всемъ отчетъ?
Увѣрьте ее, любезная Камилла, что я совершенно ей: преданъ; что ея спокойствіе гораздо для меня драгоцѣннѣе нежели собственная моя жизнь, что я не способенъ къ гнѣву и что удивляюсь ей болѣе нежели могу выразить.
Какъ скоро Камилла оставила меня, то я увидѣлъ идущаго ко мнѣ отца Марескотти, которой просилъ меня къ фамиліи ожидающей въ горницѣ у Іеронима. Мы возвратились, туда вмѣстѣ. Сей честный духовникъ сказалъ мнѣ идучи, что единому Богу извѣстно что полезно для людей; чтожъ касается до него въ столь чрезвычайномъ случаѣ, то онъ только удивляется ей и обожаетъ ее въ молчаніи.
А какъ всѣ сѣли по мѣстамъ, то Прелатъ говорилъ мнѣ слѣдующія слова: любезной мой Кавалеръ, мы обьявляемъ всѣ, что вы имѣете совершенныя права на нашу благодарность. Рѣшено, чтобъ моя сестрица была вашею супругою. Мы всѣ вообще сего желаемъ. Матушка моя беретъ на себя трудъ поговорить ей о васъ.
Я чувствую всю великость таковой милости.
Но естьли Клементина будетъ непоколебима чтожъ могу я сказать, когда она меня заклинала подкрѣпить ее въ ея рѣшеніи и не привести въ необходимость воспользоваться великодушіемъ ея фамиліи?
Не сумнѣвайтесь, Кавалеръ, возразилъ Прелатъ, чтобъ она не склонилась на сіе съ радостію.
Она, васъ любитъ. Не признается ли она въ своемъ письмѣ, ,,что въ вашей власти состоитъ заставить ее нарушить или исполнить ея рѣшеніе, и присоединить къ ея имени такое какое вы пожелаете?,, Мы вообще увѣрены, что она не выдержитъ своего предпріятія. Вы видите что она прибѣгаетъ къ вашей помощи. Словомъ, позвольте мнѣ прежде всѣхъ облобызать васъ подъ именемъ брата.
При семъ онъ взялъ мою руку я оказалъ мнѣ честь поцѣловавъ меня. Нѣтъ ничего толь благороднаго, сказалъ я ему. Я совершенно на васъ полагаюсь. Іеронимъ обнялъ меня съ горячностію подъ тѣмъ же именемъ. Маркизъ и Графъ поперемѣнно брали меня за руку, а Маркиза подала мнѣ свою, и я, поцѣловалъ оную. По томъ я прямо возвратился на свою квартиру съ сердцемъ, о любезный Докторъ! толико пронзеннымъ отъ столь странной и совершенно непредвиденной перемѣны, что не могу того и выразить.
ПИСЬМО LXXIX.
правитьЯ не говорю ни слова о томъ спокойствіи, въ коемъ препроводилъ прошедшую ночь. Я едва могъ заснуть съ часъ въ креслахъ. По утру я послалъ съ запискою спросить съ нѣжнѣйшимъ безпокойствіемъ о здоровьѣ всей фамиліи, а особливо Клементины и Іеронима. Я извѣстился что Клементина весьма худо проводила ночь: что заблагоразсудили не безпокоить ее во весь день, по крайней мѣрѣ естьли она не изьявитъ сильнаго желанія меня видѣть; но тогда обѣщались они меия увѣдомить.
Я былъ въ весьма худомъ состояніи. Однако съ трудомъ могъ удержаться чтобъ не пойти по крайней мѣрѣ къ Іерониму; и конечно бы на то рѣшился, естьлибъ худое мое состояніе меня къ тому допустило. Мнѣ казалось что конечно бы почли за притворство, когда бы я показался въ такомъ состояніи, и могли бы подозрѣвать, что я желаю тѣмъ возбудить сожалѣніе, но мое свойство не имѣетъ такой подлости. Впрочемъ я ласкался что будутъ меня сами приглашать. И такъ не слыша ни о чемъ даже до полудня, я возобновилъ мои освѣдомленія запискою; и получилъ въ отвѣтъ одну только строку отъ Іеронима, въ коей онъ оказывалъ надежду видѣться со мною завтра.
Такимъ образомъ я не лучше препроводилъ и сію ночь. Нетерпѣливость моя принудила меня пойти гораздо ранѣе обыкновеннаго въ палаты делла Порреты.
Іеронимъ принялъ меня съ великою радостію. «Онъ ласкался, сказалъ онъ мнѣ, что я конечно не почелъ за худой знакъ то забвеніе, въ коемъ меня оставили прошедшаго дня; оно произошло отъ нѣкоего намѣренія: но дабы говоришь съ искренностію, то думали какъ для его сестрицы такъ и для меня, что одинъ день успокоенія будетъ не безполезенъ; а особливо для его сестрицы, коей не мало имѣли труда дать выразумѣть тому причину. Мнѣ сказали, продолжалъ онъ, что она требуетъ васъ сего дня съ гораздо большею нетерпѣливостію. Она почитаетъ васъ сердитымъ. Она думала что вы болѣе не желаете ее видѣть. Едва лишь вы отъ насъ вышли въ субботу въ вечеру какъ она приказала Камиллѣ просить васъ къ себѣ. Чтожъ касается до меня, присовокупилъ онъ, то я до такой степени разгорячаюся за чрезвычайное намѣреніе усматриваемое мною въ ея воображеніи, что иногда не чувствую моей боли.»
Потомъ онъ меня спросилъ, могу ли я простить за сіе его сестрицу; и жалуясь на сей полъ, изьяснялся, что женщина не знаетъ и сама чего желаетъ, когда находитъ препятствія своимъ стремленіямъ. Но сіе не помѣшаетъ ей быть вашею супругою, любезной Грандиссонъ, сказалъ онъ мнѣ; и естьли Богу будетъ угодно даровать ей совершенное здравіе, то вы щастливо за то вознаграждены будете.
Прелатъ и отецъ Марескотти пришли тогда къ Іерониму. Маркизъ и Графъ вошли послѣ ихъ, а Маркиза слѣдовала за нами. Клементина, сказала она мнѣ, столь мало была спокойна въ субботу въ вечеру, освѣдомясь что вы ушли не простившись съ нею, и будучи во весь вчерашней день въ такомъ же разположеніи, что я не разсудила заблаго начинать съ нею говорить о начатомъ важномъ дѣлѣ. Но я весьма рада что васъ увидѣла.
Въ ту самую минуту стукнулъ кто то у дверей. Войди сюда, Камилла, сказала Маркиза. Ето не Камилла, но я, отвѣчала Клементина, отворя сама двери и подходя къ собранію. Мнѣ сказали что Кавалеръ… но я ево вижу. Позвольте мнѣ, Г. мой, съ минуту поговорить съ вами [идучи къ окну находящемуся при концѣ покоя.]
Я за нею слѣдовалъ. Ея глаза омочены были слезами. Она быстро на меня посмотрѣла; потомъ отворотилась назадъ, не сказавъ мнѣ ни слова. Я взялъ ее за руку: отъ чего происходитъ сіе движеніе, Сударыня? Я ласкаюсь что не причинилъ вамъ оскорбленія.
О Кавалеръ! я не могу перенести презрѣнія, наипаче отъ васъ; хотя можетъ быть я оное и заслужила. Ваше презрѣніе будетъ укорять меня въ неблагодарности; а сего-то сердце мое перенести не можетъ.
Презрѣнія. Сударыня! отъ меня, которой почитаетъ васъ за первую въ свѣтѣ особу! по истиннѣ, вы исполнили сердце мое горестію: Но даже самая причина сея горести умножаетъ мое къ вамъ удивленіе.
Не говорите мнѣ сихъ нѣжныхъ словъ. Ваше великодушіе составляетъ мое мученіе. Я почитаю за нужное, что вы должны на меня сердиться, что вы должны поступать со мною худо; иначе могули я ласкаться выполнить свое намѣреніе.
Ваше намѣреніе Сударыня ? ваше намѣреніе.
Такъ, Г. мой, мое рѣшительное намѣреніе. Не ужели оно васъ опечаливаетъ?
Можетъ ли оно меня не опечаливать? Что подумали бы вы….
Молчите, любезной Кавалеръ. Я опасаюсь когда оно васъ опечаливаетъ: Но перестанемъ о томъ говорить. Я никогда себѣ не прощу, естьли васъ опечалю.
Когда вся ваша фамилія удостоиваетъ меня своимъ согласіемъ, Сударыня….
Ето, Г. мой изъ сожалѣнія ко мнѣ.
Любезная моя дочь, сказалъ ей Маркизъ подошедши къ намъ, таковая то была сперва наша причина; но теперь союзъ съ Кавалеромъ, дабы отдать справедливость его достоинству, произошелъ отъ нашего выбора.
Я поблагодарилъ сего великодушнаго господина, изъявленіемъ глубочайшаго почтенія. Въ ту самую минуту Клементина пала на колѣни передъ отцемъ своимъ: она взявши его руку поцѣловала оную; и прося у него прощенія за причиненное ею фамиліи смущеніе, обѣщалась ему до послѣдней минуты своей жизни быть столь же покорною сколь и благодарною. Все собраніе почло сіе дѣяніе за такую перемѣну, которая произвела въ нихъ самую лестную надежду, Маркиза поднявши съ нѣжностію свою дочь отошла съ нею на нѣсколько шаговъ. И хотя онѣ хотѣли говорить тихо, но мы слышали ихъ разговоры.
Вчерасъ, любезная дочь, ты находилась въ томъ состояніи, которое не дозволяло съ тобой разговаривать; а не то я увѣдомилабы тебя, съ какою горячностію желаемъ мы всѣ союза съ Кавалеромъ Грандиссономъ. Мы не находимъ инаго средства возблагодарить его.
Позвольте мнѣ, Сударыня, изьяснить вамъ истинныя мои чувствованія. Естьлибъ я увѣрена была что составлю благополучіе Кавалера; естьлибъ я не почитала предлагаемый вами союзъ болѣе для него наказаніемъ нежели наградой; естьлибъ я находила въ томъ собственное мое благополучіе, не усматривая опасности для моего спасенія; на конецъ, естьлибъ я могла ласкаться что оной составитъ также ваше благополучіе и моего родителя: то покрайней мѣрѣ сія надежда склонила бы меня принять ваше предложеніе. Но я чувствую, Сударыня, что десница Божія на мнѣ отяготѣла. Разсужденіе мое еще не таково, каково бы должно быть. Прежде нежели я совершенно утвердилась въ моемъ рѣшеніи, я разсуждала о своемъ, по крайней мѣрѣ столько сколько слабой разсудокъ мнѣ позволялъ. Я поставила себя на мѣстѣ другаго, которой находясь въ разныхъ обстоятельствахъ конечно принялъ бы мой совѣтъ. Союзъ съ Кавалеромъ казался мнѣ невозможнымъ: поелику нѣтъ никакого виду чтобъ онъ когда нибудь согласовался со мною касательно самой важной статьи. Я прибѣгала ко Всевышней помощи: поелику сама себѣ не довѣрялась; я многократно перемѣняла мною написанное: но все уже то, что было начертано перомъ моимъ, представлялось мнѣ къ тому же заключенію. И хотя ничто толико не было противно собственнымъ моимъ желаніямъ, но я приняла сію твердость мыслей за отвѣтъ небесной на мое моленіе. Однако я еще сумнѣвалась о себѣ. Но я не желала совѣтоваться съ вами, Сударыня, поелику вы приняли бы сторону Кавалера: а я страшилась столь худо соотвѣтствовать внушенію Божію, коимъ рѣшилась управлять собою. Я скрывала свои противуборствія даже отъ самой Камиллы, которая не отходила отъ меня ни на минуту. Я паки начинала просить отъ Всевышняго сожалѣнія къ нещастной дѣвицѣ приверженной сердцемъ къ своему долгу но смущенной въ своихъ дѣйствіяхъ мыслями. Тогда свѣтъ просвѣтилъ мой разумъ. Я переписала всѣ свои мысли. Впрочемъ я не вдругъ рѣшилась сообщить ихъ Кавалеру. Я еще не довѣрялась моему сердцу и сумнѣвалась буду ли имѣть силу отдать ему мною писанное. На конецъ совершенно на то рѣшилась. Но когда онъ показался, то бодрость моя изчезла. Онъ долженствовалъ замѣтить чрезвычайное мое прискорбіе. Я увѣрена что возбудила въ немъ сожалѣніе. Естьли я могу токмо вручить ему мною написанное, сказала я про себя, то затрудненія всѣ изчезнутъ: Я увѣрена почти, что видя мои сумнѣнія и правость намѣреній, онъ будетъ имѣть великодушіе помогать самъ моимъ усиліямъ. Я вручила ему свое письмо. Теперь, Сударыня, я совершенно уже увѣрена, что естьли могу устоять въ томъ что прилично, и избавиться отъ укоризны въ неблагодарности; то буду имѣть мысли гораздо спокойнѣе. Любезной и великодушной Грандиссонъ [обратясь ко мнѣ], прочтите еще мою бумагу: Тогда естьли вы не пожелаете или не можете оставить меня свободною, я покорюсь моей фамиліи и употреблю все мое усиліе къ составленію вашего благополучія. При окончаніи сего она возвела руки и глаза къ небу: великій Боже! присовокупила она, Тебя благодарю я за просвѣщеніе моего разума, коего дѣйствіе съ сей минуты въ себѣ ощущаю.
Какое бы мнѣніе толь благородной восторгъ ни произвелъ въ другихъ о ясности ея мыслей, но я усматривалъ въ ней сильное движеніе и ея взоры принудили меня страшиться какого нибудь припадка. Противоборствіе ея разума и любви не преминуло причинить въ ней нѣкоего безпорядка. Я подошелъ къ ней. Безподобная Клементина. Сказалъ я ей съ восхищеніемъ, будьте свободны! будьте для меня все то, чѣмъ вы быть желаете. Естьли я увижу васъ благополучною, то всячески постараюсь, естьли возможно сдѣлаться таковымъ же.
Любезной Грандиссонъ, сказалъ мнѣ Прелатъ взявши меня за руку, колико я вамъ удивляюсь! Изъ какого источника проистекаетъ къ вамъ сіе удивительное величіе души?
Ахъ, Боже мой! Какъ же толь великой прмѣръ не внушилъ бы мнѣ соревнованія? Я не предполагалъ ни малѣйшей пользы въ тѣхъ намѣреніяхъ, кои привели меня въ Италію. Я почиталъ себя обязаннымъ прежними условіями; но въ моихъ мысляхъ Клементина и ея фамилія всегда были свободны. А я возымѣлъ надежду въ то время, когда оказали мнѣ честь одобря оную; теперь же я вступаю хотя съ чрезвычайнымъ сожалѣніемъ въ прежнее мое состояніе. Естьли Клементина твердо будетъ настоять въ своихъ мысляхъ, то я употреблю всѣ мои усилія тому повиноваться. Естьли же ея разположенія перемѣнятся: то всегда буду готовъ принять ея руку, какъ самое величайшее благополучіе, къ коему я могу стремиться.
Маркиза взявши вдругъ руку своея дочери и мою со слезами просила Небо о изтребленіи затрудненіия, дабы соединишь два сердца толикое сходство между собою имѣющія. Не удерживайте меня, маминька, сказала ей Клементина, выдергивая съ великою торопливостію свою руку. Позвольте мнѣ удалиться въ свою горницу, дабы упросить тамъ Всевышняго укрѣпить мои силы. По претерпѣніи толикаго нещастія сколько стоило мнѣ получить оное! Прощайте Кавалеръ; я хочу молить Бога за васъ равно какъ и за себя.
Ангелъ вышелъ, Она встрѣтилась съ горнишною своею. Любезная Камиилла! сказала она ей, отъ какой опасности я освободилась? Моя рука и Кавалерова были болѣе минуты соединены въ рукѣ моей матушки! Чтожъ бы значило мое рѣшеніе? Ибо моя матушка могла бы ихъ соединить и я была бы уже Кавалерова.
Іеронимъ, хотя пребывалъ въ молчаніи, но слезы появились на глазахъ его: онъ былъ свидѣтелемъ сего явленія между его сестрицею и мною. Онъ прижималъ меня въ своихъ обьятіяхъ. Любезной изъ всѣхъ человѣковъ! ахъ! можете ли вы съ терпѣливостію ожидать рѣшенія своенравной но любезной дѣвиды?
Я могу и обязуюсь тѣмъ.
Я поговорю ей самъ, сказалъ онъ, и весьма ласкаюсь успѣть въ ономъ зная ея ко мнѣ нѣжность.
Дѣйствительно такъ; мы поговоримъ ей всѣ, сказалъ Маркизъ.
Не должно принуждать, сказалъ Графъ, единственно по той опасности чтобъ ее раскаяніе не весьма поздно произошло.
Но мнѣ кажется, сказалъ отецъ Марескотти, что Кавалеръ не долженъ желать самъ, чтобъ ее весьма къ тому понуждали. Она страшится касательно своего спасенія. Столь сильная причина требуетъ великой предосторожности къ ея убѣжденію. Впрочемъ я сумнѣваюсь, чтобъ она устояла въ своемъ рѣшеніи. Естьли же она по своему мужеству выдержитъ сіе усиліе; то достойна будетъ обожанія.
Ея отецъ хотѣлъ перечитать то письмо, кое уже приводило его въ удивленіе. Оно было у меня въ карманѣ. Іеронимъ противился сему предложенію; но Прелатъ одобрилъ оное, и такъ письмо было перечитано. Всѣ казалось толико же были тѣмъ тронуты, какъ и въ первой разъ Впрочемъ вообще сумнѣвались, чтобъ она могла устоять твердо въ своихъ мысляхъ, и меня тѣмъ поздравляли.
Но естьли слава присоединится къ ея побудительнымъ причинамъ и естьли ихъ прозьбы не будутъ употреблены съ чрезвычайною ревностію въ мою пользу, то я увѣренъ что съ толикимъ величіемъ души она получитъ надъ собою совершенную побѣду? Вы знаете лучше меня, любезной Докторъ, что истинное благочестіе возметъ верхъ надъ всѣми временными выгодами. Впрочемъ отецъ Марескотти не возобновитъ ли своего вліянія надъ такимъ разумомъ, коимъ онъ привыкъ управлять? Не долгъ ли его стараться о томъ съ равною ревностію, какую имѣетъ и къ своему закону? И Прелатъ, которой не меньше прилепленъ къ оному, не будетъ ли вспомоществовать священнику?
Но сколь ни трудны искушенія, любезной другъ, для сердца поверженнаго въ сію неизвѣстность; однако не могутъ ли они отвратить насъ отъ тщеславія всѣхъ человѣческихъ чаяній? Единому Богу извѣстно, заслуживаетъ ли успѣхъ нашихъ желаній награды или наказанія: но я знаю, что естьли Клементина отдавши мнѣ сердце и руку найдетъ въ сумнѣніяхъ своихъ касательно закона, хотя нѣкое препятствіе жить со мною благополучно, то я почелъ бы себя чрезвычайно презрѣнія достойнымъ, наипаче естьлибъ я споспѣшествовалъ принуждать ее въ мою пользу противу ея совѣсти.
Разстроенныя мои мысли принудили меня оставить перо. Но до моего выходу мы разсуждали долгое время объ обстоятельствахъ: они судили всѣ какъ я уже вамъ сказалъ, что она не устоитъ въ своемъ рѣшеніи. Мнѣніе Маркиза и Маркизы состояло въ томъ дабы совершенно оставить ее на произволъ самой себѣ. Графъ предложилъ оставить ее въ ея кабинетѣ съ тѣмъ чтобъ никто не опровергалъ и не одобрялъ ея намѣреній. Іеронимъ желалъ, чтобъ прежде сего исполненія позволено было ему переговорить на единѣ съ своею сестрицею.
Меня спросили, что я о томъ думаю: Я отвѣчалъ, что многія мѣста сего письма были такого роду что принуждаютъ меня согласиться на все что мнѣ ни предложатъ, но естьлибъ я примѣтилъ въ моихъ съ нею разговорахъ, что она желаетъ отмѣнить свое рѣшеніе, и что нужно единое токмо ободреніе, дабы согласиться на мое желаніе, въ такомъ случаѣ мнѣ должно датъ, для собственной моей чести въ качествѣ мужчины, и относительно къ ея разборчивости въ качествѣ женщины, свободу изьявить привязанность какимъ ниесть изьясненіемъ, кое предупредитъ ее, также и прозьбами приличными моему полу.
Маркиза наклонилась ко мнѣ съ улыбкою изьявляющею признательность и одобреніе. Отецъ Марескотти казалось запинался, какъ будто бы готовился сдѣлать нѣкое возраженіе; но Маркизъ не далъ ему сказать ни слова, говоря что можно положиться на мою честность и разборчивость. Я также о томъ думаю, сказалъ Графъ; всѣмъ извѣстио что Кавалеръ имѣетъ способность поставитъ себя на мѣсто другаго, и забыть свои пользы, когда дѣло идетъ о предпріятіи благоразумнаго намѣренія. Дѣйствительно справедливо, подхватилъ Іерднимъ; но дадимъ ему знать, что онъ не одинъ въ свѣтѣ, которой мыслитъ съ таковымъ благородствомъ. Прелатъ поспѣшно отвѣтствовалъ: позвольте, любезной Іеронимъ; но вспомните что законъ есть главное надъ всѣми другими участіе. Моя сестрица слѣдовавшая всегда примѣру Кавалера должна ли быть не ободряема въ столь благородномъ усиліи? Я согласенъ на то предложеніе, кое сравниваетъ всѣ обстоятельства.
Чтожъ касается до меня, естьли благородный ея восторгъ будетъ неослабно оказывать что ея рѣшеніе произходитъ отъ воли Божіей, и что она обязана тѣмъ своимъ моленіямъ, то я употреблю всѣ свои силы изьявить ей, хотябы мнѣ оное многаго стоило и даже противъ моего желанія что я въ состояніи соотвѣтствовать тому мнѣнію, кое онъ имѣетъ о мнѣ когда требуетъ моей, помощи для подкрѣпленія ея усилія.
Послѣ сего они уговорили меня остаться съ ними отобѣдать; Клементина извинилась что не можетъ быть съ нами за столомъ; но приказала просить меня чтобъ я не уходилъ не видавшись съ нею.
Я пошелъ въ ея горницу съ Камиллою. Она была вся въ слезахъ. Она опасалась, сказала она мнѣ, что я съ трудомъ могу ее простить, но почитала себя увѣренной, что я оказалъ бы ей сіе великодушіе, естьлибъ могъ узнать тѣ противоборствія, кои произходятъ въ ея сердцѣ. Я всячески старался возстановить спокойствіе въ ея мысляхъ; я увѣрялъ ее что буду поступать по ея желаніямъ; что ея письмо будетъ моимъ путеводителемъ а ея совѣсть правиломъ моихъ желаній. Но находясь въ движеніяхъ, коихъ нѣкоторую часть я примѣтилъ не смотря на усиліе съ коимъ она старалась сокрыть оныя, она просила меня наконецъ ее оставить, принудя меня сперва обѣщаться видѣться съ нею въ слѣдующей день. Ея взоры, кои начинали заблуждаться, принудили меня тотчасъ выдти, дабы скрыть собственное мое движеніе. Но вышедши съ такою поспѣшностію, я весьма удивился увидя отца Марескотти подслушивающаго [поелику примѣтилъ сіе я ясно изъ его смущенія, и равно изъ нѣкоторыхъ извиненій, кои онъ мнѣ приносилъ запинаясь,] наши разговоры съ духовною его дочерью. Сколь жалко что неудобопонятная ревность могла сдѣлать честнаго человѣка способнымъ къ такой подлости!
Оставимъ сіе извиненіе, любезный мои отецъ, сказалъ я ему съ пріятнѣйшимъ и учтивѣйшимъ видомъ. Естьли вы сумнѣвались о моей лестности; то я почитаю себя вамъ обязаннымъ за вашъ способъ, дабы меня въ томъ испытать. Онъ многократно просилъ у меня прощенія, признаваясь мнѣ при томъ, что онъ почиталъ невозможнымъ, чтобъ молодой человѣкъ, о любви коего ни мало не сумнѣвались къ самой любви достойнѣйшей дѣвицѣ въ свѣтѣ, удержался въ предписанныхъ ему предѣлахъ, и не употребилъ бы въ свою пользу той власти которую онъ имѣетъ [поелику всѣмъ то извѣстно] надъ ея склонностями. Я пошелъ съ нимъ къ Іерониму: увѣривши его сперва что сіе мало значущее приключеніе предано уже забвенію, и что мое къ нему почтеніе ни мало отъ того не уменьшилось. Коликократно, любезной Докторъ, не испыталъ уже я непреодолимой ненависти отъ того человѣка коего прощалъ въ подлости? Но такой нимало не ожидалъ я отъ отца Марескотти. Онъ способенъ къ великодушному признанію. Онъ едва осмѣливался взирать на меня во все то время, кое я препроводилъ съ нимъ.
И такъ возвратясь на мою квартиру я засталъ у себя Графа Бельведере, которой дожидался меня уже болѣе часа. Мои люди сказали ему когда онъ пришелъ, что о моемъ возвращеніи не извѣстны; но онъ обьявилъ, что рѣшился со мною видѣться, какъ бы я поздо ни возвратился. Его же собственной человѣкъ просилъ меня стараться о моей безопасности, увѣдомляя меня, что послѣ оказаннаго мнѣ имъ посѣщенія онъ не былъ ни на единую минуту спокоенъ; что онъ многократно повторялъ, что жизнь для него тягостна, и что выходя изъ своею дому онъ взялъ съ собою два пистолета. Не опасайся ничего, сказалъ я сему человѣку. Твой господинъ человѣкъ весьма честной. Ни за что въ свѣтѣ я не пожелаю причинишь ему нималѣйшаго зла и ласкаюсь что не получу также сего и отъ него.
Я пошелъ къ нему съ поспѣшностію. Ето вы, Г. мой? Для чегожъ не увѣдомили меня [взявши съ нѣжностію его за обѣ руки], что намѣрены были оказать мнѣ сію честь или покрайней мѣрѣ, для чего не приказали мнѣ сказать, что вы находитесь здѣсь?
Вамъ приказать сказать…. Лишить васъ удовольствія разтаться съ Клементиною? Нѣтъ, я сего не желалъ; [находясь въ задумчивости] но увѣдомьте меня на чемъ вы рѣшились. Моя душа горитъ нетерпѣливостію знать оное. Отвѣчайте мнѣ такъ какъ долгъ требуетъ отъ честнаго человѣка.
Ничего не рѣшено, Г. мой. Да и не льзя рѣшить прежде, пока совершенно не будутъ извѣстны о намѣреніяхъ Клементины.
Не ужели нѣтъ другаго препятствія….
Но и сіе препятствіе не весьма легко. Я васъ увѣряю, что Клементина знаетъ то чего она стоитъ. Она полагаетъ справедливую цѣну руки своея. Когда и въ самыхъ величайшихъ ея изступленіяхъ она всегда сохраняла живѣйшее чувствованіе сей разборчивости отличающей честную женщину; но теперь усматриваютъ оную въ ея рѣчахъ и въ дѣяніяхъ еще яснѣе. Она оказываетъ тѣмъ болѣе затрудненій, что ея фамилія никакого не дѣлаетъ препятствія. Она ничего опрометчиво не дѣлаетъ; и естьли вы можете изъ того получить какую ниесть пользу для своего успокоенія: ибо я усматриваю въ васъ безпокойство, то увѣдомлю о всемъ могущемъ случиться.
И такъ вы меня увѣряете, что еще ничего нерѣшено. И обѣщаетесь меня увѣдомить о всемъ могущемъ послѣдовать?
Обѣщаюсь.
Даете ли честное свое слово?
Даю честное слово.
Очень хорошо, и такъ остается мнѣ еще прожить нѣсколько дней въ сей нещастной жизни. .
Г. мой… что значатъ сіи слова?
Вотъ что они значатъ, [выдергивая свои руки изъ моихъ и вынимая два пистолета изъ своего кармана.] Я пришелъ въ твердомъ намѣреніи дать вамъ на выборъ одинъ изъ сихъ оружій, естьли уже дѣло рѣшено, поелику я имѣлъ причину того страшиться. Я не разбойникъ и никогда не случалось мнѣ употреблять оное. Я ни мало и непомышлялъ похитить у Клементины избраннаго ею супруга. Но единое мое желаніе состояло въ томъ, чтобъ та рука, которая должна соединяться съ ея рукою, избавила меня отъ несносной жизни. Хотя она отреклась быть моею супругою, но я не хочу и не могу жить видя ея во власти другаго.
До какой степени предаете вы себя забвенію, Г. мой! Но я вижу ясно, что вы находитесь въ смущеніи. Иначе Графъ Бельведере никогда не произнесъ бы сихъ словъ.
Мнѣ совершенно было невозможно, любезной мой Докторъ, хотя нѣтъ ни малѣйшей вѣроятности чтобъ Клементина перемѣнила свое рѣшеніе, не увѣдомить Графа о точномъ нашемъ состояніи, поелику надежда кою бы онъ отъ того возыимѣлъ, единственно увеличила его отчаяніе, естьлибъ успѣхъ не сотвѣтстовалъ его желанію. Я весьма былъ доволенъ разсуждая съ нимъ о странныхъ ея намѣреніяхъ, и возобновляя ему свое обѣщаніе. Онъ столько былъ спокоенъ разтаваясь со мною, что благодарилъ меня за мои извѣстія. Его человѣкъ равно и мои люди казались весьма удивлены видя насъ идущихъ въ хорошемъ разположеніи, и даже дружески. Я позабылъ было вамъ сказать, что проходя переднюю горницу, Графъ оставилъ на столѣ свой пистолеты. Работа на нихъ очень искусна, сказалъ онъ мнѣ, возмите ихъ. Гдѣбы я теперь былъ и въ какія затрудненія не были ли бы вы приведены, будучи чужестранецъ и Протестантъ?…. Я ихъ нимало не разсматривалъ, ибо вся моя злость долженствовала обратиться противъ самаго меня.
Я окончалъ сіе повѣствованіе сего дня, но не прежде отошлю его какъ завтра, когда узнаю то, что теченіе времени произвести можетъ. Любезной другъ! сколь мучительна неизвѣстность! можетъ быть я болѣе бы почелъ себя обязаннымъ имѣть терпѣливость, естьлибъ мое замѣшательство и мои прискорбія происходили мнѣ отъ моего проступка.
"Примѣчаніе. Частыя посѣщенія производятъ новыя явленія, слѣдственно и новыя письма, кои представляютъ Клементину всегда приверженною къ своему рѣшенію, хотя смертельно сгараемою своею страстію. Законъ Кавалера подверженъ былъ новымъ смущеніямъ. Но съ обѣихъ сторонъ изьявляется единое токмо благородство и другіе предметы достойные удивленія. Но поелику здравіе Клементины, ежедневно приходитъ въ лучшее состояніе, ни мало не ослабляя ея рѣшенія; то Прелатъ и отецъ Марескотти, кои начинаютъ ласкаться равнымъ успѣхомъ съ обѣихъ сторонъ, стараются поддерживать оное съ великимъ искуствомъ и изьявляютъ нѣкую уже холодность къ Кавалеру. Онъ примѣтя оное не скрываетъ отъ Доктора Барлета, что его гордость была тѣмъ тронута. Впрочемъ, будучи твердо основанъ на своихъ правилахъ, онъ самъ предлагаетъ фамиліи, чтобъ ему позволили на нѣкое время отлучиться, единственно для того, дабы испытать отсутствіемъ, въ состояніи ли разумъ и мужество Клементины подкрѣпить ея силы. Ему приказано было самому просишь у ней сего позволенія, подъ тѣмъ видомъ чтобъ она сіе одобрила. Но она желаетъ имѣть съ нимъ переписку до его возвращенія, и Маркиза на то согласилась. Онъ отъѣзжаетъ на мѣсяцъ въ томъ намѣреніи, дабы употребить сіе время на объѣздъ многихъ Италіянскихъ городовъ.
ПИСЬМО LХХХ.
правитьБоже милостивой! любезная моя, какія письма я къ тебѣ посылаю! Я не мѣдлила ни единой минуты. Докторъ Барлетъ, получа ихъ не болѣе тому двухъ часовъ, желалъ чтобъ они были къ тебѣ отосланы съ нарочнымъ. Я читала ихъ съ моею сестриціею, которая не давно сюда пріѣхала. Что должны мы тебѣ сказать? Говори сама любезная Генріетта. Неизвѣстность гораздо болѣе умножилась нежели была прежде! Любезная дѣвица! скажи, скажи намъ что ты о томъ думаешь. Естьлибъ я вошла хотя въ малѣйшую подробность, то сумнѣваіюсь…. чтобъ оную когда нибудь кончила. Прощай, жизнь моя.
ПИСЬМО LХХХІ.
правитьВамъ сказать, любезная моя Милади, что я думаю о тѣхъ письмахъ, кои вы по милости своей прислали ко мнѣ съ нарочнымъ; но мнѣ гораздо легче увѣдомить васъ, что говорятъ о томъ здѣсь друзья мои. Они кажется усматриваютъ въ нихъ предметъ моея радости. Но могу ли я сама тому радоваться? Могу ли я принимать ихъ поздравленія? Клементина! сущей Ангелъ не въ примѣръ достойнѣе Сира Карла Грандиссона, нежели Генріетта Биронъ! Сколь она велика и сколько напротивъ того я пала передъ собственными моими глазами! она не минуемо будетъ его супругою. Она должна быть его супругою. Она перемѣнитъ свое рѣшеніе. Вашъ братецъ столь твердъ въ своихъ попеченіяхъ! Она толико горитъ страстію!…. Ктоже можетъ ласкаться получить мѣсто въ сердцѣ Сира Карла послѣ ея? Моя гордость, милая моя, совершенно изчезла. Я равно и всякая другая женщина, должна ему казаться противною, когда онъ помышляетъ о своей Клементинѣ. А тогда кто можетъ быть довольнымъ половиною такого сердца? Половиною, то есть, естьли онъ отдастъ справедливость сей удивительной женщинѣ. Утѣшеніе мое, когда я считала оное пропадшимъ, состояло всегда въ томъ дабы видѣть его сочетавшимся съ женщиною толико превосходнаго достоинства.
Но ктожъ могъ бы не оказать сожалѣнія о семъ славномъ человѣкѣ? О любезная моя! я лишаюсь понятія помышляя о такомъ предметѣ. Я не знаю что вамъ сказать. Естьлижъ упомянуть вамъ то, что я думала, какія были мои движенія читая великодушное его сожалѣніе о Графѣ Бельведере; то благородные и почтительные разговоры съ первою изъ женщинъ, движенія сей безподобной Климентины, пока она еще не вручила ему письма своего…. сіе письмо, которое превосходитъ все то, что я токмо читала о нашемъ полѣ, толико сообразное съ поведеніемъ ею оказаннымъ, когда безпримѣрное супротивленіе между ея закономъ и страстію, въ ней дѣйствовало; ея разсудокъ, разборчивость и твердость въ главныхъ правилахъ ея вѣры, словомъ, всѣ великія дѣянія одного и и другой, въ различныхъ обстоятельствахъ, въ которыхъ оба казались привели меня въ крайнее изумленіе; естьлижъ должно вамъ сказать о всемъ произшедшемъ въ моемъ сердцѣ, то никакое пространное мѣсто недостаточно будетъ къ описанію онаго, и я не знаю какую бы мѣру назначить слезамъ изтекшимъ изъ глазъ моихъ. Довольно того когда вамъ признаюсь, что въ теченіе двухъ сутокъ я не имѣла силы встать съ постели, и что не безъ затрудненія получила я дозволенія писать къ вамъ; а лѣкари совѣтуютъ не выпущать меня изъ горницы во всю недѣлю. Сиръ Карлъ очень жалуется на неизвѣстность; въ самомъ дѣлѣ ето жестокое мученіе.
Вы можете замѣтитъ; что во всѣхъ сихъ письмахъ онъ упоминаетъ о мнѣ токмо однажды. А для чего думаете вы сдѣлала я сіе наблюденіе? Не для того дабы мнѣ жаловаться, я васъ увѣряю; но дабы восхвалить, напротивъ того, его учтивость и вниманіе; ибо можно ли было его извинить, естьлибы онъ чаще упоминалъ о бѣдной Агличанкѣ, кою онъ избавилъ отъ бѣды, или помышлять о всякой другой женщинѣ кромѣ благородной своей Италіанки, въ то время когда его душа колеблется толико пылкими движеніями, по случаю великихъ предметовъ находящихся предъ его глазами?
Но вы видите, милая Шарлотта, что сей изящной человѣкъ не всегда бываетъ въ добромъ здравіи, и что теперь можетъ быть онъ находится въ весьма худомъ состояніи. И можемъ ли мы сему удивляться? столь великій предметъ предъ очами, толико къ преодоленію остающихся препятствій, новое затрудненіе, по видимому непреодолимое, произшедшее отъ самой Клементины, и при томъ такими побудительными причинами, кои увеличиваютъ къ ней его почтеніе и удивленіе! Прискорбіе можетъ сдѣлать женщину убѣдительною, но мужчина хотя бы на части былъ терзаемъ, съ трудомъ можетъ жаловаться. Сколь я жалѣю о мученіяхъ мужественнаго сердца.
Естьли пребудетъ благородная Италіанка непоколебима въ своемъ рѣшеніи, когда онъ возвратится паки къ ней послѣ мѣсячнаго отсудствия, въ чемъ состоятъ мои мнѣнія о будущемъ: тогда конечно онъ отречется отъ брака. Да и должно ли ему когда ниесть помышлять объ ономъ, естьли онъ не чувствуетъ въ себѣ склонности любить другую женщину столько какъ свою Клементину? Да и ктожъ можетъ когда нибудь заслужить такую любовь? Не извѣстились ли мы отъ самаго его равно какъ и отъ Доктора Барлета, что всѣ нещастія въ его жизни произошли отъ нашего пола? По истиннѣ самыя величайшія нещастія мужчинъ и женщинъ обыкновенно происходятъ отъ однихъ къ другимъ. А его нещастія равно произошли отъ многихъ хорошихъ женщинъ; ибо я представляю себѣ, что госпожа Оливія не добровольно преступила предѣлы благопристойности. Для чегожъ желали бы мы чтобъ человѣкъ одареным его свойствомъ подвергался своенравіямъ и дерзости нашего пола, которой едва понимаетъ, какъ то Г. Іеронимъ сказалъ своему другу, какія ощущаетъ желанія, когда они зависятъ отъ него.
Но въ добромъ ли онъ здравіи или нѣтъ, вы, видите что Сиръ Карлъ не лишается своей живости. Его великое сердце умѣетъ наслаждаться благополучіемъ другаго. Я желаю ощущать удовольствіе въ сердцѣ, сказалъ онъ мнѣ нѣкогда. И такъ не долженъ ли онъ чувствовать онаго отъ приходящаго въ совершенное состояніе здравія любезнаго своего Іеронима, отъ выздоровленія удивительной Клементины и отъ благополучія, коего великія сіи случаи разпространяютъ въ знаменитой фамиліи. Я желаю по немъ изчислить тѣ удовольствія, кои онъ находитъ въ благодарности многихъ особъ ему обязанныхъ. Не ощущалъ ли онъ равнаго удовольствія отъ благодарности Милорда и Милади В….? Отъ своего Бельшера, отъ отца и матери своего Бельшера? Отъ Милади Мансфельдъ и ея фамиліи? Отъ васъ любезная Милади и вашего Милорда? Но вы почтете меня безъ сомнѣнія весьма странною въ семъ письмѣ. Я желала бы быть веселою, естьлибъ мнѣ было можно, поелику всѣ мои друзья же даютъ меня таковою видѣть. Перечитывая теперь мною написанное, я опаасюсь чтобъ вы на стали меня учить думать не столь страннымъ образомъ. Признайтесь чистосердечно, Шарлотта: все начертанное теперь перомъ моимъ не прилично ли болѣе вашему свойству нежели моему?
Еще строку, одну только строку моя милая, великодушная тетушка Сельби! Они не хотятъ чтобъ я писала, Шарлотта, въ такое время, когда желаю говорить о многихъ дѣлахъ касательно сихъ важныхъ писемъ; иначе не окончила бы сего съ толь малою пріяшностію.
ПИСЬМО LXXXII.
правитьЯ начинаю, дражайшая и удивленія достойная Клементина, ту драгоцѣнную переписку, кою вы мнѣ позволяете, чувствуя сколь для меня велика такая милость. Однако не могу ли я сказать что она весьма для меня прискорбна? Находился ли когда нибудь человѣкъ въ равныхъ обстоятельствахъ? Мнѣ позволено вамъ удивляться, считать себя удостоеннымъ вашего почтенія и еще ласкательнѣйшимъ чувствованіемъ, но въ тожъ самое время запрещено надлежащимъ честнымъ образомъ просить то сокровище, кое нѣкогда было мнѣ опредѣлено и коего не льзя обвинять меня, чтобъ я оказался недостойнымъ. Не ужели я перемѣнилъ то что мы сперва почитали въ моихъ поступкахъ или въ главныхъ моихъ правилахъ. Потупался ли я когда ни есть преодолѣвать ваши склонности къ вашему закону и отечеству? Нѣтъ Сударыня. Извѣстясь о непоколебимо вашей приверженности къ своей вѣрѣ, я доволенъ былъ тѣмъ что обьявилъ и мою привязанность: Я худо бы призналъ приобрѣтенное мною здѣсь покровительство какъ отъ общественной такъ отъ священной власти, и не исполнилъ бы правилъ гостепріимства естьлибъ принялъ намѣреніе отвлечь знаменитой фамиліи дѣвицу отъ ея закона, къ коему она имѣетъ сильную привязанность. Какимъ же образомъ таковое мое поведеніе позволило вамъ усумниться о свободности вашихъ чувствованій, естьлибъ вы имѣли. Но я удалюсь отъ всякихъ жалобъ! я утушу въ моемъ сердцѣ тѣ, кои бы оно желало начертать перомъ моимъ. Не сказалъ ли уже я вамъ, что желаю быть всѣмъ тѣмъ, чѣмъ токмо вамъ угодно чтобъ я былъ? какого бы труда мнѣ ни стоило, сколь невозможно бы нибыло усиліе, естьли оно токмо не позволено мнѣ совѣстію; но я предамъ себя въ вашу волю. Естьли вы твердо настоять въ томъ будете, дражайшая и почтительная моя обладательница, каковою вы всегда пребудете для меня, то я повинуюсь всѣмъ вашимъ желаніямъ.
Сердце лишающееся самой щастливѣйшей надежды, коего отчаяніе подкрѣпляетъ единый законъ, изыскиваетъ покрайней мѣрѣ въ печали своей такого блага, кое нѣсколько равняется съ потеряннымъ. Позволеноли мнѣ будетъ, Сударыня, какой бы успѣхъ ни былъ сего величайшаго случая, ласкаться что переписка предпринятая по соизволенію всѣхъ никогда прервана не будетъ? Что толико чистая дружба вѣчно существовать будетъ? Что человѣкъ, коего благополучіе изчезло, будетъ почитаемъ за сына и за брата въ такой фамиліи, которая до послѣдняго издыханія его будетъ ему любезна? Я тѣмъ ласкаюсь…. Я прошу отъ сей любезной фамиліи продолженія ея почтенія; для чегожъ не могу я сказать любви ея? Но до того токмо времени пока мое сердце, не принимавшее участія въ самомъ себѣ но исполненное ревности къ славѣ и благополучію касательно знаменитаго вашего дома, будетъ чувствовать что оно того достойно; доколѣ мои поступки заставлять будутъ всѣхъ одобрять мои требованія. Съ моей стороны равно и съ вашей никогда и случится, чтобъ человѣкъ, коему благополучіе самаго тѣснѣйшаго союза обѣщано было по согласію всей вашей фамиліи, почитаемъ былъ въ оной за чужаго!
Никогда, Сударыня, человѣческое сердце не можетъ хвалиться толнко безкорыстною страстію какъ мое къ такому предмету, коего душа не въ примѣръ ему любезнѣе нежели прелести самой особы; ниже толико искреннею любовію ко всей ея фамиліи. Къ нещастію моему сіи два чувствованія подвергнули меня такимъ искушеніямъ, кои ни малѣйшаго не подадутъ сумнѣнія. И такъ до послѣдней минуты моея жизни вы будете мнѣ любезны, Сударыня, вы и всѣ ваши друзья.
Прощайте, составляющая славу и образецъ своего пола! Въ такихъ обстоятельствахъ что мнѣ сказать болѣе? Прощай, несравненная Клементина! да вся Небѣсная благая излиются на васъ и на всю вашу фамилію во всякомъ обиліи! се обѣты вашего и проч.
ПИСЬМО LXXXIII.
правитьИзъ многихъ причинъ, Г. мой, вынудившихъ меня желать вести съ вами переписку, надежда писать къ вамъ гораздо съ большею свободою нежели я могу съ вами говорить, изъ всѣхъ самая сильнѣйшая. И такъ я буду съ великою вольностію и искренностію изьясняться въ моихъ письмахъ. Я предполагаю, какъ будто бы пишу къ моему братцу или къ наилучшему моему другу. По истиннѣ, къ которому изъ моихъ братьевъ писала бы я столь вольно? Подражая Всевышнему вы требуете единаго сердца. Мое сердце не менѣе будетъ вамъ откровенно, естьли вы токмо можете проникнуть подобно ему, во внутренность онаго.
Теперь желаю я васъ возблагодарить, Г. мои, за тѣ нѣжныя и великодушныя предосторожности, съ коими вы начали ко мнѣ писать. Вы съ толикою осторожностію касались до нещастнаго состоянія моего здравія не называя его…. О Г. мой! вы самый разборчивый человѣкъ: Съ какой нѣжностію не говорили вы всегда о моей привязанности къ закону моихъ предковъ? дѣйствительно, Г. мой, вы самый благочестивѣйшій изъ Протестантовъ, и меня убѣдили, вы и Гжа. Бемонтъ, что Протестанты равномѣрно могутъ имѣть свое благочестіе. Я никогда не почитала себя способною говорить столь благосклонно о вашемъ законѣ, какъ вы меня къ тому оба принудили, тѣмъ познаніемъ кое я имѣю о вашемъ благодушіи. О Г. мой! во что не вовлекли бы вы меня, вашею любовію, вашими благоугожденіями, непреодолимыми вашими выраженіями, естьлибъ я была вашею женою и жила въ Протестантскомъ Народѣ, посреди Вашихъ друзей, имѣющихъ тотъ же законъ и всѣ можетъ быть любви достойны и изящнаго свойства. Я страшусь васъ, Кавалеръ. Но оставимъ опасныя сіи мнѣнія. Вы непобѣдимыя человѣкъ: и я ласкаюсь, что естьлибъ была вашею, то ничто бы не въ состояніи было меня преодолѣть.
Единое справедливое разсужденіе о скоротечности сей жизни и о безконечности будущей, подастъ мнѣ силу вооружиться противъ моего сердца. Дражайшій Грандиссонъ! Сколь велико было бы мое благополучіе, естьлибъ моя рука могла слѣдовать склонности сего сердца, не подвергая опасности будущаго моего жребія! Какъ можно оставить толико лестныя размышленія? Подайте мнѣ, подайте мнѣ свою помощь, и возвратите мнѣ то спокойное состояніе, кое вы у меня похитили. Да послужитъ примѣръ мой вмѣсто опыта молодымъ особамъ моего пола и моихъ лѣтъ. Да научатся онѣ не разсматривать съ удовольствіемъ великія качества того человѣка, съ коимъ онѣ часто имѣютъ случай разговаривать. Увы! я паки коснулась того предмета, которой желала оставить. Но когда уже мнѣ не возможно удержать отъ того своего воображенія и пера; то дамъ свободное теченіе моимъ мыслямъ.
И такъ скажите мнѣ, любезной мой братецъ. Дражайшій другъ мой? самый вѣрнѣйшій и безкорыстнѣйшій изъ друзей! скажите мнѣ что я должна дѣлать, какой должна принять способъ, дабы учинишь васъ равнодушнымъ ко всякому другому названію? Что надлежитъ сдѣлать, дабы видѣть въ васъ единаго токмо брата и моего друга? Не можете ли меня тому научить? Не ужели не достаетъ въ васъ къ оному силы или охоты? Не ужели любовь ваша къ Клементинѣ препятствуетъ вамъ оказать ей сію услугу? Я хочу научить васъ тѣмъ выраженіямъ: Скажите, что вы другъ души ея. Естьли вы не можете быть Католикомъ, то будьте онымъ въ своихъ совѣтахъ; тогда сія любовь къ ея душѣ подастъ вамъ силу сказать: будь непоколебима Клементина, а я не буду укорять тебя въ неблагодарности.
О Кавалеръ! я ничего толико не страшусь какъ укоризны въ неблагодарности; а особливо отъ тѣхъ, коихъ я люблю. Не заслужилали я оной? Увѣрены ли вы довольно что я оной не заслужила? Вы мнѣ то сказали. Естьлижъ вы мнѣ сказали_сіе не отъ искренняго сердца, то для чегожъ не скажите мнѣ, какимъ образомъ могу я быть благодарною? Не ужели вы одни токмо въ свѣтѣ, которые желаете и можете обязывать благодѣяніями, не желая за то благодарности? Какую не оказали вы услугу вѣтренности молодаго моего брата, даже съ самаго начала вашего знакомства? Нещастной молодой человѣкъ! и какую получили за то благодарность? Теперь онъ по своему великодушію обвиняетъ въ томъ самаго себя. Онъ разсказалъ намъ какую ироническую терпѣливость вы съ нимъ имѣли. До какой степени долженъ онъ васъ любить! но и послѣ долгой распри вы не отреклись спасти ему жизнь своимъ мужествомъ. Однако вамъ не оказали нѣкоторые особы изъ нашей фамиліи всей той благодарности, коей вы имѣли право за то надѣяться. Сіе воспоминовеніе приводитъ насъ въ смертельное сожалѣніе. Вы принуждены были оставить Италію. При всемъ томъ получа привѣтствіе отъ своего друга, коего раны начинали почитать неизлѣчимыми вы съ поспѣшностію сюда прибыли; вы прибыли сюда для его сестры, коея разумъ и сердце были поколебаны. Вы прибыли сюда для его родителя, родительницы и братьевъ пораженныхъ до глубины сердца страданіями ихъ сына и дочери. И откудажъ съ толикою поспѣшностію вы сюда прибыли? Изъ своей отчизны разставаясь съ собственною своею фамиліею и съ многими любезными особами, кои поставляли себѣ за славу быть вами любимыми и любить васъ. Вы прилѣтели на крыліяхъ дружбы. Отдаленность и другія препятствія не могли васъ остановить. Вы привезли съ собою хранителя здравія въ видѣ искуснаго лѣкаря. Вы собрали все искуство врачей въ своемъ отечествѣ для полученія успѣха въ благородномъ вашемъ предпріятіи. Оный соотвѣтствовалъ великодушнымъ вашимъ желаніямъ. Мы видимъ себя, вся фамилія видитъ и взираетъ на себя съ симъ утѣшительнымъ благоугожденіемъ составлявшимъ общее наше благополучіе прежде тѣхъ нещастій, кои причиняли намъ толикую печаль.
Теперь какимъ образомъ можемъ мы оказать вамъ нашу признательность? какую благодарность засвидѣтельствуемъ мы вамъ за толикія благодѣянія? Вы уже награждены, говорите вы, успѣхомъ славныхъ вашихъ услугъ. Не должна ли я укорять васъ въ гордости, возбуждая въ васъ желаніе къ вашему благополучію! Я знаю что не во власти женщины состоитъ вознаградить васъ. Все то чтобы женщина ни сдѣлала для такого человѣка какъ вы, можетъ ли иначе назваться какъ ея долгомъ? И естьлибъ Клементина могла быть вашею: то пожелали ли бы вы, чтобъ ваша любовь, милость и ваши угожденія къ ней, стоили ей вѣчнаго ея благополучія? Нѣтъ, отвѣчаете вы, вы оставили бы ее свободну въ своемъ законѣ. Но естьли вы почитаете свою жену въ заблужденіи, обѣщаетесь ли вы, чувствуете ли вы въ себѣ способность, вы, Кавалеръ Грандиссонъ, не употреблять никакого усилія для освобожденія ея отъ онаго? Вы, коему качество супруга налагаетъ долгъ управлять ея совѣстію, оправдать ея разумъ, можете ли вы почитать своя законъ истиннымъ а ея ложнымъ, и сносить чтобъ она была непоколебима въ своемъ заблужденіи? Но и сама она касательно тогоже правила, коего обязательство почтетъ еще славнѣйшимъ, можетъ ли она избѣгнуть чтобъ не имѣть съ вами словопрѣній, а превосходство вашего разсужденія не приведетъ ли ея вѣру въ великую опасность? Какую могутъ имѣть силу доказательства духовнаго моего отца противъ вашихъ, подкрѣпляемыхъ вашею любовію и пленительными вашими поступками! и какая была бы печаль моихъ родителей, узнавши что ихъ Клементина сдѣлалась равнодушною къ нимъ, къ своему отечеству и еще равнодушнѣе къ своему закону?
Говорите, любезной Грандиссонъ, другъ мой и братъ: не ужели сіи великія разсужденія будутъ въ вашихъ глазахъ безсильны? Нѣтъ; не льзя сему статься. Епископъ Ноцера мнѣ сказалъ [не укоряйте его за оное] что говоря о вашихъ представленіяхъ, вы обьявили Генералу и ему, что вы не сдѣлали бы столько и для первой въ свѣтѣ Принцессы. Можетъ быть сожалѣніе столькоже имѣло въ томъ у части сколько и любовь: Нещастная Клементина! Впрочемъ естьлибъ не было въ томъ самаго величайшаго препятствія, то я приняла бы ваше сожалѣніе; поелику вы добродушны, благородны, а потому сожалѣніе великодушнаго сердца, подобно Небѣсному, не составляетъ обидъ. Мой родитель и родительница суть самыя снисходительнѣйшія изъ отцевъ и матерей; мой дядюшка, братья и всѣ мои друзья не поступали со мною по другому чувствованію? а безъ сей побудительной причины различіе закона и земли, не было ли бы непреодолимымъ препятствіемъ ихъ согласію? Дѣйствительно такъ, Кавалеръ, не сумнѣвайтесь. И такъ признайтесь что зная какъ вашу такъ и ихъ побудительную причину, притомъ чувствуя что было бы весьма много полагаться въ томъ на собственныя свои силы, по чему оказала бы то, что хотѣла испытывать судьбы небесъ: я не могла изыскать лучшаго средства какъ утвердиться въ моемъ рѣшеніи. О ты бывшій нѣкогда моимъ учителемъ! будь еще для меня онымъ. Вы никогда не подавали мнѣ такого наставленія, отъ коего бы мы оба могли стыдиться. Употребите свое стараніе, какъ я уже васъ о томъ просила въ письмѣ моемъ, къ подкрѣпленію слабой души. Я признаюсь что оное стоило мнѣ ужасныхъ противоборствій. Даже и въ сію минуту, я…. превыше…. или можетъ быть прениже себя. Я совершенно не знаю гдѣ я, ибо письмо мое не таково каково должно оно быть. Оно чрезвычайно исполнено вами. Я желала, чтобъ оно было коротко, и чтобъ содержало въ себѣ единыя благодарности за всѣ тѣ благодѣянія, кои вы излили на мою фамилію, употребя усильныя прозбы дабы получить отъ васъ, какъ бы новое вспомоществованіе смущеннымъ моимъ мыслямъ, даже и самое средство чтобъ не истощевать въ невозможной признательности.
Сіе письмо приводитъ меня въ удивленіе своею продолжительностію. Простите заблуждающимся моимъ мыслямъ, и вѣрьте что пребываю съ толикою же ревностію къ вашей славѣ какъ и къ моей, ваша и проч.
Примѣчаніе. Прочія письма сей переписки касаются до тѣхъ же самыхъ мнѣній и чувствованій. Наконецъ Клементина призываетъ Кавалера въ Болонію, но съ великимъ спокойствіемъ и гораздо съ большею надеждою со стороны ея фамиліи.
ПИСЬМО LХХХІѴ.
правитьВчерашняго вечера я прибылъ въ Болонію, но прежде нежели начну описывать пріемъ мой, я долженъ увѣдомить васъ, что госпожа Оливія возвратилась въ Флоренцію въ то самое время когда я приготовлялся оставить сей городъ. Съ какимъ тщаніемъ ни старался я скрытъ отъѣздъ мой, но не могъ избѣжать чтобъ не посѣтить ее, когда она приказала меня просить къ себѣ. Я не желаю описывать ея вспыльчивость наипаче когда она узнала что я возвращаюсь въ Болонію. Я оставилъ ее въ сей ярости. Весьма чрезвычайное предпріятіе, отъ коего я съ трудомъ могъ избавться слѣдующаго дня, кажется мнѣ проистекло изъ того же источника. Однако я уѣхалъ не дѣлая нималѣйшаго изслѣдованія ниже жалобы.
Я равно долженъ упомянуть что посѣтилъ Графа Бельведере по моему обѣщанію. Генералъ въ Неаполѣ, а Графъ въ Пармѣ приняли меня съ величайшими знаками учтивости, оба, не сумнѣвайтесь о томъ по одинакой побудительной причинѣ. Генералъ съ своею супругою возвращаясь въ Болонію провожали меня до половины дороги къ Флоренціи. Они ѣхали веселиться съ своими друзьями живущими въ Урбинѣ и Болоніи по причинѣ того рѣшенія, въ коемъ ихъ сестрица утвердилась и поздравлять ее за ея мужество, какъ то уже Генералъ сдѣлалъ черезъ письмо, кое мнѣ показалъ. Въ немъ заключались также засвидѣтельстваванія и похвалы мнѣ приписанныя: безъ сумнѣнія можно изьясниться съ учтивостію о такомъ человѣкѣ, которой нималой не причиняетъ опасности ниже зависти. Онъ желалъ меня одарить великими подарками: но я не принялъ ихъ, такимъ однако образомъ, что онъ не могъ почесть себя обиженнымъ моимъ отказомъ.
Прибывши же вчерашняго вечера я пошелъ въ палаты делла Порретта, я зашелъ сперва къ господину Іерониму, съ коимъ имѣлъ переписку во время моего отсудствія. Онъ принялъ меня съ восторгами радости и моя радость не менѣе была выразительна, усмотря что онъ приходилъ въ совершенное здравіе. Онъ начинаетъ уже по нѣскольку ѣсть; спитъ весьма спокойно, и большую часть дня препровождаетъ уже не во снѣ. Словомъ, какъ его, такъ и его сестрицы здравіе водворяютъ паки радость въ сердцахъ ихъ фамиліи. Но онъ далъ мнѣ выразумѣть, что къ совершенному его благополучію не достаетъ единой токмо власти назвать меня своимъ братомъ; и воспламенясь отъ такой мысли онъ заклиналъ меня именемъ Божіимъ, пожимая мою руку и омачивая ее своими слезами, привести сіе дѣло къ своему заключенію. Маркизъ, Маркиза, Прелатъ и отецъ Марескотти пришли въ сіе время благодарить меня и похвалить за мою переписку съ любезною ихъ Клементиною. Прелатъ и отецъ клялись мнѣ, что во всю жизнь ихъ я буду имѣть участіе въ ихъ молитвахъ, и что они будутъ просишь Бога низпослать мнѣ Клементину гораздо изящнѣйшею и прелѣстнѣйшею, естьли токмо возможно, нежели та, коея мнѣнія престаютъ соотвѣтствовать ихъ ожиданію. Генералъ съ своею супругою спустя два дни послѣ меня сюда прибылъ, но они отлучились для нѣкоторыхъ посѣщеній.
Между тѣмъ какъ всякой повторялъ свои похвалы, и какъ я принималъ оныя почти въ молчаніи, ибо я представлялъ лице Посланника въ толь критическомъ состояніи, прибыла Камилла сказать Маркизу, что Клементина съ нетерпѣливостію желаетъ видѣть своего друга. Я васъ поведу къ ней, сказала мнѣ сія нѣжная мать. Она встала, и я слѣдовалъ за нею.
Ея дочь, увидя меня, подходила ко маѣ съ разпростертыми руками, называя меня четвертымъ своимъ братомъ, и съ великою живостію благодарила меня за мои письма. А какъ она усильно меня просила въ одномъ своемъ письмѣ, употребить мою довѣренность у ея фамиліи, дабы позволяли ей вступишь въ монастырь, и я сильно опровергалъ сіе мнѣніе, то она жаловалась за то супротивленіе, кое я дѣлалъ ея желаніямъ. Вы знаете, Сударыня, сказала она своея матери, что ето моя прежняя склонность, которой я никогда не оставлю; и обратясь ко мнѣ сказала: о Кавалеръ, ваши опроверженія меня не преодолѣли.
Такъ, Сударыня, я ето ясно вижу, ибо естьлибъ Клементина была тѣмъ убѣждена; то послѣдовала бы своему убѣжденію.
О Г. мой! Вы весьма опасны, я то чувствую. Естьлибъ нѣкоторой случай учинился дѣйствительнымъ, то я совершенно бы пропала. Не увѣрены ли вы, Г. мой, что я совершенно бы погибла въ главныхъ своихъ правилахъ? Естьли вы увѣрены, то я надѣюсь что вы также послѣдуете своему убѣжденію.
Мнѣ кажется, любезной Докторъ, что зная меня довольно хорошо, она могла бы себя уволить отъ сего шутливаго размышленія. Она даже смѣялась произнося оное. Замѣтьте, что она уже въ состояніи веселиться въ толь важномъ случаѣ. Можетъ быть пожелала она принять на себя такой видъ, какой усматривала во мнѣ. Но по всему вышеозначенному я начиналъ вѣрить, какъ бы не думали теперь о отдаленности, однако весьма вѣроятно что со временемъ она достигнетъ до чувствованія своего долга, когда оный будетъ ей представленъ толико могущественными ходатаями, коихъ она имѣетъ въ своей фамиліи. Но, чтобы ни могло случиться, естьли о токмо въ семъ состоитъ ея честь, равно и всѣхъ ея друзей; то я не могу совершенно быть безъ радости.
Я ласкаюсь, сказалъ я ей, что ваши желанія къ уединенію по крайней мѣрѣ будутъ на нѣкое время отложены. Онѣ сходствуютъ съ силою нѣкоторыхъ моихъ разсужденій, но я примѣчаю, что еще не со всѣмъ безнадежно получить согласіе отъ ея фамиліи.
Генералъ и Графъ, прибывшіе сюда въ сіе время съ поспѣшностію пришли ко мнѣ засвидѣтельствовать свое почтеніе. Колико они оба симъ занимаются? По прозьбѣ Маркизы мы пошли въ горницу къ Іерониму, гдѣ Маркизъ, Прелатъ и отецъ Марескотти еще находились. Каждой паки началъ благодарить меня за то обязательство, коимъ они одолжены моимъ услугамъ; а когда начали они желать мнѣ всякаго благополучія; то я имъ сказалъ, что отъ нихъ зависитъ сдѣлать мнѣ чрезвычайное удовольствіе. Они понуждали меня всѣ единогласно изьясниться: оно состоитъ въ тамъ, отвѣчалъ я, чтобъ позволено мнѣ было склонить нѣжнаго моего друга, господина Іероима, ѣхать со мною въ Англію. Г. Ловтеръ почтетъ себѣ за щастіе продолжать о немъ свои попеченія съ толикимъ же тщаніемъ въ Лондонѣ какъ и здѣсь, хотя онъ рѣшился, естьли и не согласятся на мою прозбу, не оставлять его до совершеннаго выздоровленія.
Они посмотрѣли другъ на друга, съ видомъ изьявляющимъ радость и удивленіе. Изъ глазъ Іеронима потекли слезы. Я не могу, я не могу перенести, сказалъ онъ, толь многихъ одолженіи. Кавалеръ, мы ничего не можемъ для васъ сдѣлать, и вы возвратили мнѣ здравіе единственно для того, дабы имѣть силу убить меня. Очи Клементины были омочены слезами; она вышла отъ насъ съ торопливостію. О Кавалеръ! сказала мнѣ маркиза, сердце моея дочери весьма чувствительно къ выраженіямъ признательности, и опасно для ея спокойствія. Я страшусь о ея жизни, естьли вы не принудите ее уничтожить ея рѣшенія.
Требуемое мною, возразилъ я, есть для меня милость. Я равно ласкаюсь, что Г. Іеронимъ конечно не поѣдетъ безъ нѣкоторыхъ своихъ друзей. Наши бани довольно могутъ привести его въ прежнее состояніе. Я не преминулъ бы ходить туда самъ. Перемѣна воздуха можетъ ему быть полезною. О естьлибъ я имѣлъ честь, Г. мой, присовокупилъ я, глядя вокругъ себя, принять васъ всѣхъ въ Англіи. Симъ-то бы вы мнѣ совершенно заплатили за тѣ одолженія, кои вы превозносите съ толикою милостію.
Они все еще смотрѣли другъ на друга, не говоря ни слова. Дай Боже, возразилъ я, чтобъ вы сами, Г. мой, и вы, Сударыня, [говоря отцу и матери] расположены были сдѣлать мнѣ сію милость. Вы о томъ нѣкогда помышляли въ щастливое время. Я склоню обѣихъ моихъ сестрицъ и ихъ мужей проводить васъ со мною въ Болонію. Мои сестрицы съ радостію примутъ сей случай видѣть Италію и пріобрѣсть дружбу Клементины, коей свойства онѣ уже почитаютъ до высочайшей степени.
Ихъ молчаніе продолжалось; но никто не казалось чтобъ не одобрялъ усильныхъ моихъ прозьбъ: сія честь, государи мои, сія милость, Сударыня, была для меня еще другою пользою. По той надеждѣ какую вы мнѣ подали возвратиться одному въ мое отечество, конечно заключатъ о мнѣ какъ о такомъ человѣкѣ, которой бѣжалъ и съ которымъ худо поступили. Моя гордость не менѣе беретъ въ томъ участія какъ и удовольствіе мое. Я представляю вамъ домъ и въ городѣ и за городомъ. Я не имѣю ничего такого, чего бы не отдалъ въ ваше разпоряженіе. Никто толико не любитъ своего отечества сколько я; но оно еще гораздо будетъ для меня любезнѣе, естьли вы обрѣтете въ немъ какую ниесть пользу для вашего увеселенія или вашего здравія. Окажите мнѣ сію милость, Г. мои, обяжите меня симъ, Сударыня, по крайней мѣрѣ хоть для того дабы Италія показалась вамъ гораздо любезнѣе по вашемъ возвращеніи. У насъ лѣтомъ не столь жарко. Помощію торговли мы можемъ въ изобиліи доставать всѣ плоды растущія здѣсь осенью: ибо у насъ зима не столь холодна какъ у васъ. Окажите мнѣ сію милость токмо на наступающую зиму, а тогда смотря по своей склонности вы будете жить сколько вамъ заблагоразсудится.
Прелюбезнѣйшій другъ, вскричалъ Іеронимъ, я принимаю ваше приглашеніе и отправлюсь какъ скоро въ состояніи буду пуститься въ сей путь. Путь! прервалъ я его рѣчь, корабль столько же будетъ для васъ спокоенъ какъ и ваша горница. Онъ доставитъ васъ даже въ средину Лондона: вы непримѣтно придете въ совершеннѣйшее здравіе, какъ скоро оставите вашу горницу.
По истиннѣ, сказалъ имъ Генералъ, сестрица справедливо опасалась не долго быть въ Католическомъ законѣ учинясь женою сего удивительнаго человѣка. Я совѣтую вамъ тому вѣрить. Вы его любите. Вы много претерпѣли печалей и томленій. Отправитесь съ нимъ для препровожденія зимы. Весьма похваляютъ тамошнія бани и вы не можете отъ того получишь себѣ вреда. Мы беремъ на себя попеченіе стараться, моя жена и я, благополучіи Клементины во время вашего отсудствія. Но вспомните слово данное Грандиссономъ. Привезите его съ собою, также его сестрицъ и ихъ мужей. Но Кавалеръ, какое изберете вы время для вашего отъѣзда?
Я ему сказалъ что чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше, поелику время теперь самое лучшее. Я повторилъ, что сіе рѣшеніе приведетъ меня въ чрезвычайное восхищеніе, и что ето есть единое средство заплатить мнѣ за все то, что они именуютъ своими обязанностями. Я обѣщался имъ возвратишься съ ними. Здравіе Клементины, присовокупилъ я, тогда уже подкрѣпится а Г. Іеронимъ совершенно въ хорошемъ будетъ состояніи. Какоежъ удовольствіе будутъ они ощущать увидясь паки другъ съ другомъ?
Меня просили отложить сіе только до завтрешняго дня, дабы посовѣтоваться и дать мнѣ рѣшительное изьясненіе.
Господинъ Ловтеръ и его товарищи, съ коими о томъ совѣщались думаютъ такъ что Іеронима должны нести въ носилкахъ къ самой ближайшей гавани, а тамъ посадить на корабль и отправиться въ Англію; но что гораздо лучше будетъ подождать до вѣсны: поелику тогда новозажившія мѣста его тѣла совершенно укрѣпятся. Обѣщаются, что тогда Іеронимъ съ двумя сыновьями Графа и с нѣкоторыми особами изъ фамиліи отправятся въ путь. Между тѣмъ временемъ Прелатъ и отецъ Марескотти принимаютъ на себя трудъ вести с мной переписку и увѣдомлять меня всѣхъ обстоятельствахъ.
Клементина пила съ нами шоколадъ Ее увѣдомили о новомъ рѣшеніи. Она весьма одобрила посѣщеніе кое обѣщались мнѣ учинить на будущій годъ. Столь прискорбно, сказала она мнѣ на ухо, видѣть себя въ такихъ обстоятельствахъ, кои не позволяютъ пустишься въ путешествіе той, которая гораздо бы охотнѣе то учинила и которая не хуже бы всѣхъ была принята! я посмотрѣла бы на землю, гдѣ Кавалеръ Грандиссонъ родился!
Я же помышлялъ о той странности, которая конечно не позволила бы Клементинѣ говорить мнѣ сіи слова, естьлибъ она не совершенно рѣшилась видѣть во мнѣ токмо брата. Колико ни изыскиваютъ способовъ, любезной мой Докторъ, разборчивыя души для выраженія своего отказа?
Оставшись на единѣ съ Іеронимомъ онъ говорилъ мнѣ въ самыхъ нѣжныхъ выраженіяхъ о перемѣнѣ появившейся на лицѣ моемъ съ того времени какъ его сестрица кажется утвердилась въ своихъ мысляхъ. Естьлибъ сердце было спокойно, сказалъ онъ мнѣ, то я увѣренъ, что не видалъ бы сихъ знаковъ съ наружности. Любезной другъ! отвѣчалъ я ему, что усматриваете вы въ томъ удивительнаго? Когда я пріѣхалъ въ Италію, то какое мнѣніе ни имѣлъ о вашей сестрицѣ; но не почиталъ ее толико великою каковою она послѣ того показалась. Я всегда ей удивлялся; но теперь я чувствую нѣчто болѣе нежели удивленіе видѣть уничтоженіе моей надежды почитавъ оную толико основательною! я былъ бы болѣе нежели человѣкъ, естьлибъ не былъ тѣмъ тронутъ до чрезвычайности.
Вы конечно должны быть таковымъ, и я сердечно принимаю участіе въ вашихъ страданіяхъ, но любезный Грандиссонъ, она предпочитаетъ вамъ единаго токмо Бога. Она претерпѣваетъ болѣе нежели сколько вы, снести можете. Единое ея утѣшеніе, сказала она мнѣ состоитъ въ томъ, что она не надѣется долго прожить. Любезная дѣвица! она ласкается что обязана возвращеніемъ своего разума тѣмъ усерднымъ моленіямъ, кои она возсылала на Небо въ кротчайшее время своей памяти, и коихъ единый предметъ былъ утѣшеніе ея родителей; послѣ чего всѣ ея желанія стремились къ лучшей жизни. Но, Кавалеръ, естьли ваше сердце находится въ толь мучительномъ состояніи….
Не сумнѣвайтесь въ томъ, любезный другъ. Я не такой человѣкъ, которой бы былъ не чувствителенъ. Впрочемъ хотя бы и успѣли теперь принудить Клементину сойти съ того степени величія, на которой она возвысилась, и какое бы удовольствіе не чувствовали отъ того мои желанія, но я не менѣе помышляю о томъ что естьли ея совѣсть будетъ тѣмъ тронута, то отъ сего уменшиться ея слава. И пріятноли для меня будетъ, какъ то она очень явственно изобразила въ одномъ изъ своихъ писемъ, видѣть супругу любезною, но нещастною своими сумнѣніями, не стараясь возвратить спокойствія ея сердцу отдаленіемъ оныхъ? И могу ли я надѣяться какого ни есть успѣха, не сдѣлавъ ей напередъ хорошаго изображенія о моемъ законѣ? Такимъ образомъ не подвергнусь ли я укоризнѣ нарушивши положенныя статьи? О любезной мой Іеронимъ! всѣ обстоятельства должны остаться таковыми каковы они сутъ, по крайней мѣрѣ для того естьли она не можетъ помышлять лучше о моемъ законѣ, или не столь пристрастно о своемъ.
Онъ коснулся до тѣхъ одолженій, коими ея фамилія мнѣ обязана. Я обьявилъ ему что сіи слова приносятъ мнѣ единую токмо скорбь. Я его просилъ чтобъ онъ не упоминалъ о томъ болѣе. Не всякой можетъ имѣть толико щастливой случай, какой имѣлъ я сдѣлался благополучнымъ. А мой другъ станетъ ли завидовать моему благополучію?
Самыя усердныя мои желанія, любезной Докторъ, стремятся теперь къ изобрѣтенію тово, чѣмъ бы я могъ удовлетворить сердца исполненныя толикою благодарностію. Я чувствую что приведенъ ими въ такое положеніе, отъ коего должны они претерпѣвать нѣкое прискорбіе. Чтожъ могу я сдѣлать слѣдуя искренней моей дружбѣ дабы облегчишь ихъ страданіе претерпѣваемое ими по причинѣ признательности?
Онъ страшится, возразилъ онъ, чтобъ я въ скорости не вздумалъ ихъ оставить. Я ему сказалъ, что поелику не сумнѣнаюсь болѣе о непоколебимости Клементины и о согласіи, кое она подастъ на возвращеніе въ мое отечество, то и долженъ желать какъ для самаго себя, такъ и для ней, чтобъ мнѣ позволено было поспѣшить моимъ отъѣздомъ, тѣмъ болѣе, что Г. Ловтеръ охотно соглашается остаться со мною. Въ сіе время пришла къ намъ Маркиза. Клементина, сказала она мнѣ, опасается чтобъ вы въ скорости насъ не оставили. Она прогуливается теперь въ саду съ своимъ отцемъ и братіями. Я осмѣливаюсь увѣрить васъ что они чрезвычайно будутъ рады когда вы сдѣлаете имъ компанію.
Я оставилъ Іеронима съ его матерью вмѣстѣ. Маркизъ увидя меня сказалъ своей дочери нѣсколько словъ моихъ я не могъ разслушать. Потомъ, поклонившись мнѣ весьма учтиво оставилъ меня на единѣ съ своею дочерью подъ тѣмъ видомъ будто хочетъ разговаривать особенно съ двумя своими сыновьями.
Не весьма ли жестоко, сказала она мнѣ тогда, не токмо чтобъ мнѣ отказать въ своей помощи къ тому намѣренію, которое весьма впечатлѣно въ моемъ сердцѣ, но еще оправдать противъ меня причины моихъ родственниковъ. Нѣкоторые весьма много воспользовались тѣмъ, что вы ко мнѣ писали. О Кавалеръ! вы привлекли къ себѣ сердце Генерала, но не споспѣшествовали къ облегченію сердца сестры его. Нѣтъ, нѣтъ, я никогда не буду въ совершенномъ здравіи, естьли мнѣ откажутъ вступить въ монастырь.
Вспомните, Сударыня, что совершенное возстановленіе вашего здравія зависитъ, по Богѣ, отъ спокойствія вашего разума. Не предавайтесь, я заклинаю васъ, тѣмъ мыслямъ, кои оной приводятъ въ смущеніе. Какая дочь, какая сестра можетъ положиться на любовь своей фамиліи, естьли уже вы не можете? Вы видѣли сколь много ихъ благополучіе зависитъ отъ вашего здравія. Сумнѣваетесь ли вы въ семъ свѣтѣ о силѣ той добродѣтели, коей вы уже оказали, скажу я къ стыду себѣ, столь славный опытъ что нещастной, которой отъ того страждетъ, принужденнымъ себя находитъ восхвалить оный.
О Кавалеръ! не говорите о себѣ, естьли желаете чтобъ я была спокойна.
Я имѣю нужду, Сударыня, въ чрезвычайномъ усиліи, дабы удержаться отъ того въ сихъ случаяхъ; но позвольте мнѣ сказать еще хотя два слова о томъ же предметѣ. Вы требовали отъ меня самаго величайшаго доказательства безкорыстности, коему никогда не было примѣра. Я васъ заклинаю, дражайшая Клементина, для самихъ васъ, для чести вашего долга, и естьли позволите сказать, къ стыду моему, отдалить теперь то пріятное вамъ желаніе, кое стѣсняетъ ваше сердце.
Она, размышляя нѣсколько минутъ наконецъ сказала: я вижу ясно, Г. мой, что не должно ожидать отъ васъ никакой милости касательно сего обстоятельства. Пойдемьте въ ближайшую аллею, гдѣ насъ не могутъ слышать…. Я имѣю, Г. мой, предложить вамъ другую прозьбу. Она не новая. Я уже нѣсколько о томъ вамъ упоминала въ одномъ изъ моихъ писемъ. Ето не такая прозьба, которая бы пришла мнѣ на мысль безъ разсужденія.
Въ чемъ же состоитъ сіе требованіе, Сударыня?
Какимъ образомъ изьяснить оное? Однако я то сдѣлаю. Естьли вы желаете изгнать изъ моего сердца…. Она паки остановилась и я думалъ что она уже не вспомнитъ о томъ о чемъ хотѣла говоришь.
Естьли вы желаете возвратить мнѣ спокойствіе….
Сударыня!
Вамъ надобно жениться!… тогда уже Г. мой, ласкаюсь я твердо устоять въ моемъ рѣшеніи. Но выслушайте меня до конца. Вамъ надобно жениться на Агличанкѣ, а не на Италіанкѣ. Оливія безъ всякаго затрудненія перемѣнитъ для васъ законъ свой. Но не женитесь на Оливіи. Я думаю что вы не будете съ нею щастливы. Думаете ли вы что можете быть онымъ?
Я изъявилъ ей наклоненіемъ головы что одинакое имѣю съ нею мнѣніе.
Нѣтъ, нѣтъ, вы дѣйствительно не будете щастливы. Не дѣлайте такого выбору, которой можетъ обезчестить Клементину. Я имѣю гордое сердце. Пусть же не говорятъ, что человѣкъ, за коего Клементина желала выдти, унизилъ себя своимъ бракомъ…. Естьли вы женитесь, Г. мой, то можетъ быть мнѣ будетъ позволено быть въ числѣ тѣхъ, кои обѣщались васъ посѣтить въ Англіи. Моя невѣстка желаетъ въ сію минуту также быть притомъ. Ея супругъ ни въ чемъ ей не отказываетъ. Она легко можетъ его склонить ѣхать съ нею. Вы равно не будете имѣть затрудненія склонить Гжу. Бемонтъ паки ѣхать въ свою землю. Вы опять пріѣдете въ Италію съ нами, вы, ваша супруга, а можетъ быть и ваши сестрицы съ своими мужьями. И такъ мы составимъ одну фамилію. Естьли мнѣ въ прочихъ моихъ требованіяхъ отказано; то должно исполнить хотя сію прозьбу. Она зависитъ отъ васъ. Такимъ образомъ не желаете ли вы видѣть меня спокойною?
Удивленія достойная Клементина! Нѣтъ ничего въ свѣтѣ столь великаго, какъ вы. Вы способны ко всему что токмо есть благороднаго. Сія-то самая великость привлекаетъ меня къ вамъ….
Оставьте, оставьте сіи выраженія, Кавалеръ. Они чувствительнѣе меня трогаютъ нежели я того желаю. Я опасаюсь не должно ли укорять меня за притворство въ многихъ…. Но я повторяю что вамъ надобно жениться. Я до тѣхъ поръ не могу быть спокойна, пока вы не будете женаты…. Когда не увижу я ни малѣйшаго вида…. Но не станемъ о томъ говорить болѣе. Сколько времени вы еще у насъ пробудете?
Естьли мнѣ не остается никакой надежды, Сударыня….
Ахъ, Кавалеръ! (отвратя лице свое отъ меня,] не употребляйте сихъ выраженій….
Чѣмъ скорѣе тѣмъ будетъ лучше…. Но ваши приказанія….
Я отдаю вамъ справедливость, Г. мой, [прервавши рѣчь мою]; но не сказала ли я вамъ, что я горда, Кавалеръ? Ахъ, Г. мой, вы уже давно ето открыли. Гордость болѣе имѣетъ власти надъ женщиною нежели разсудокъ. Сядемте на минуту и я совершенное дамъ вамъ понятіе о моей гордости. Она сѣла на скамейку, а мнѣ приказала сѣсть подлѣ себя: я хочу говорить симъ древамъ, сказала она мнѣ, обратясь къ миртамъ насъ окружающимъ. "Кавалеръ Грандиссонъ долженъ ли узнать всю твою слабостъ, Клементина? Его состраданіе приведетъ ли его изъ своей земли для твоего подкрѣпленія. Принявши помощію Божіею рѣшеніе, достойное твоего свойства, сумнѣваешься ли…. что можетъ быть въ ономъ поколебима, и пожелаешь ли дать ему знать, что ты о томъ сумнѣваешься? Согласится ли онъ на столь продолжительное отсудствіе для испытанія твоей силы и придешь ли въ изнеможеніе отъ опыта; нѣтъ, Клементина.,,
Потомъ обратясь ко мнѣ съ потупленнымъ взоромъ сказала: я возобновляю, Г. мой, всю свою благодарность за то великодушное состраданіе, коего я видѣла отъ васъ толико опытовъ. Злополучное мое состояніе подаетъ мнѣ къ тому можетъ быть нѣкое право. Я познаю въ томъ Дѣсницу Божію, которая можетъ быть восхотѣла наказать мою гордость и безъ роптанія тому покоряюсь. Я познаю также безъ всякаго стыда то одолженіе, коимъ я обязана вашей жалости и сохраню о томъ нѣжное воспоминаніе до послѣдней минуты моея жизни. Я желаю чтобъ вы вспоминали о мнѣ съ равною нѣжностію. Жизнь моя можетъ быть не долго продолжится: и такъ соглашаясь на ваши желанія и на желанія любезной фамиліи я оставлю тѣ намѣренія, кои имѣла вступить въ монастырь. Мнѣ остается еще надежда видѣть васъ въ Англіи въ томъ щастливомъ состояніи, о коемъ я говорила; а наипаче послѣ того въ Болоніи. Я васъ буду почитать изъ моей фамиліи; а себя изъ вашей. Въ сихъ предположеніяхъ и надеждѣ могу я согласиться на вашъ отъѣздъ. Естьли я буду жива, то сіе отсудствіе не долѣе мѣсяца продолжится. Не бодрственно ли я перенесла послѣднее ваше отсудствіе? И такъ я оставляю на вашу волю, Г. мой, тотъ выборъ, которой вы мнѣ предложили. Назначьте вы сами день. Сестра ваша Клементина возвратитъ васъ къ вашимъ сестрицамъ и къ своимъ. О Г. мой! [взглянувши на меня и примѣтя на лицѣ моемъ движеніе, которое я усиливался сокрыть] колико сердце ваше исполнено нѣжности! Сколь оно чувствительно въ соболѣзнованіи!… Но назначьте мнѣ вашъ день. Сія скамья, отъ коей вы вскорѣ отъ меня отдалитесь, будетъ посвящена воспоминаніямъ о вашей нѣжности. Я буду ее посѣщать каждый день. Лѣтній зной, зимній холодъ ни мало мнѣ въ томъ не воспрепятствуютъ.
Гораздо лучше, удивленія достойная Клементина! гораздо надежнѣе какъ для одного, такъ и для другаго, или по крайней мѣрѣ для меня, чтобъ отъѣздъ не былъ вдаль откладываемъ. Позвольте чтобъ онъ былъ въ понедѣльникъ.
Въ Воскресенье въ вечеру, препроводивши весь денъ въ молитвѣ о здравіи, о благополучіи дражайшей моей Клементины, любезнаго моего Іеронима, и о всей ихъ фамиліи, я приду въ вечеру… естьли вы мнѣ позволите…. я приду…. мнѣ не возможно было окончить моей рѣчи. Она не иначе мнѣ на то отвѣтствовала какъ пролитіемъ слезъ. Голова ея наклонилась на мое плечо. Движеніе ея чувствованій возвышало грудь ея; О Кавалеръ! и такъ должно растаться! подкрѣпи Боже наши силы!
Маркиза идучи тогда къ намъ, примѣтила изъ дали движеніе своей дочери, и страшась чтобъ она не впала въ обморокъ съ торопливостію подошла къ ней; она взяла ее въ свои обьятія. Дочь моя! любезная Клементина! отъ чего ліются сіи слезы. Взгляни на меня, дражайшая моя.
Ахъ, Сударыня! день назначенъ! въ наступающей понедѣльникъ…. Кавалеръ оставитъ Болонію.
Какъ Кавалеръ? Не ужели вы такъ скоро съ нами разстанетесь? Любезная моя, мы получимъ отъ него ….
Я всталъ не сказавъ ни слова и вошелъ въ аллею которая была поперекъ той гдѣ были. Я пронзенъ былъ до глубины сердца. О Докторъ Барлетъ! толикая милость! для чего я столь чувствителенъ и толь часто подвергаюсь такимъ опытамъ, кои требуютъ гораздо болѣе силы!
Генералъ, Прелатъ и отецъ Марескотти пришли ко мнѣ. Я разсказалъ имъ все между Клементиною и мною произшедшее. Маркизъ идучи къ своей дочери, пришелъ съ торопливостію ко мнѣ выслушавши отъ нее то, что она ни говорила. Какъ могли вы подумать, сказалъ онъ мнѣ, отъѣзжать столь поспѣшно? Однако вы не уѣдете отъ насъ такъ скоро.
Дѣйствительно такъ, естьли Клементина прикажетъ. Но естьли она не пожелаетъ меня удержать своими приказаніями, то самый скорѣйшій отъѣздъ будетъ для меня полѣзнѣйшимъ. Я не могу снести толико милостей. Она обожанія достойнѣйшая изъ женщинъ.
Но обѣщаетесь ли вы, сказалъ мнѣ Генералъ, имѣть переписку съ моею сестрицею? Ни кто здѣсь тому не будетъ препятствовать. А поелику она изьявила уже вамъ свое желаніе видѣть васъ сочетавшимся бракомъ, то не можемъ ли мы ласкаться что вы также постараетесь внушить ей равное намѣреніе? Бракосочетаніе одного или другой произведетъ то дѣйствіе, кое она предполагаетъ себѣ получить чрезъ вашъ бракъ.
Боже милостивый! подумалъ я, не ужели почитаютъ они меня совершенно изьятымъ отъ всѣхъ человѣческихъ страстей? Я непрестанно сражался, вы ето знаете, любезной Докторъ, даже и съ самими закоснѣлыми моими мнѣніями, но не желалъ никогда преодолѣть тѣхъ нѣжныхъ чувствованій кои составляютъ славу нашего рода.
Вы требуете уже чрезвычайнаго, сказала молодая Маркиза, пришедши къ намъ съ своею свекровью. Какъ можете вы ожидать сего поступка отъ Кавалера?
Вы не знаете, Сударыня, сказалъ Прелатъ, вспомоществуя предложенію своего брата что Кавалеръ Грандиссонъ въ состояніи сдѣлать для благополучія всей фамиліи.
Отецъ Марескотти будучи толико же нечувствителенъ хотя исполненъ благодушія сказалъ, что поелику Клементииа приняла рѣшеніе по вдохновенію Божію, то сей свѣтъ и всѣ его выгоды не инное что для нее значатъ какъ единое мечтаніе; и что до послѣдней минуты своея жизни она пребудетъ непоколебима въ своихъ мысляхъ. Что прежде нежели отрекусь отъ всей надежды: я могу….
Нѣтъ, прервалъ рѣчь его Маркизъ, я не потребую отъ него такой услуги. И обратясь ко мнѣ сказалъ: О? Естьлибъ великое оное препятствіе можно было уничтожить! Дражайшій мой Грандиссонъ, [взявши меня за руку] но можетъ…. Но я не осмѣливаюсь болѣе понуждать его къ тому. Естьлибъ онъ могъ то сдѣлать, то родные мои дѣти не были бы для меня толико драгоцѣнны, какъ онъ.
Вы весьма далеко простираете ко мнѣ любовь свою, Г. мой; вы воспламеняете во мнѣ сильнѣйшую признательность. Конечно не безъ затрудненія могу я удерживать, когда бываю съ нею, обязательство принятое мною дабы не понуждать ее быть моею супругою. Я увѣщевалъ ее, какъ вы то видѣли, соображаться съ желаніями своей фамиліи; и знаю все то, что они въ себѣ заключаютъ. Весьма вѣроятно, что естьли одинъ кто рѣшится на бракъ; то другой будетъ отъ того гораздо спокойнѣе; и я желалъ бы лучше слѣдовать примѣру нежели подавать оный. Вы увидите что мой отъѣздъ произвесть можетъ: но ее не очень должно понуждать къ браку. Отъ сего можетъ возродиться въ ней прежнее желаніе къ монастырской жизни. Можетъ быть честь присоединится къ ея богопочитанію; и естьли ничего не окажете снисходительнаго ея желаніямъ; то она можетъ паки впасть во всѣ свои злощастія.
Они обѣщались послѣдовать моему мнѣнію, то есть, имѣть терпѣніе, во ожиданіи щастливейшаго успѣха отъ времени. Я ихъ оставилъ и возвратился къ Іерониму, коему сообщилъ о всемъ также и о назначенномъ днѣ къ моему отъѣзду. Съ какою нѣжностію ни старался я изьяснить ему сіе обьявленіе, но его печаль показалась мнѣ толико чрезвычайною, что чувствуя въ себѣ почти равную я принужденнымъ нашелся выдти изъ его горницы съ торопливостію и возвратиться прямо на свою квартиру, дабы хотя нѣсколько успокоить свои мысли.
И такъ, любезной мой Докторъ, день совершенно назначенъ; и я ласкаюсь, что меня не станутъ принуждать отмѣнять оный. Гжа. Бемонтъ уволитъ меня, я въ томъ увѣренъ, отъ возвращенія во Флоренцію. Оливія ничего не должна требовать. Я писалъ къ нимъ обѣимъ. Я намѣренъ ѣхать чрезъ Модену, Парму и Піаченцу. Гжа. Сфорсъ приказала меня просить, чтобъ я съ нею повидался. Я ласкаюсь, что она приметъ на себя трудъ пріѣхать въ Павію; иначе я безъ всякаго затрудненія проѣду въ Медіоланъ. Я обѣщался посѣтить ее прежде отъѣзда моего изъ Италіи. Но поелику она просила меня къ себѣ въ такое время, когда союзъ казался не весьма отдаленнымъ; то я предполагаю что теперь она не можетъ имѣть другой причины кромѣ единой учтивости. Впрочемъ я желаю токмо того, естьли съ нею увижусь, чтобъ жестокая ея дочь притомъ не находилась.
[Примѣчаніе.] ,,Кавалеръ оставляетъ Болонію и Италію. Пропускаются здѣсь послѣднія его прощанія. Онъ видѣлся въ Пармѣ съ Графомъ Бельведере, котораго оставляетъ съ щастливою надеждою. Въ Медіоланѣ видѣлся съ Гжею Сфорсъ, о коей возъизмѣлъ весьма худое мнѣніе, и проч. Онъ писалъ къ Гжѣ. Бемонтъ, а наипаче къ Гжѣ. Оливіи. Сіе послѣднее письмо, исполненное добродѣтелію и благородствомъ, доставляетъ ему отвѣтъ весьма любопытной, но которой ни малѣйшаго не имѣетъ отношенія къ настоящей цѣли. Въ своемъ неистовствѣ Оливія даетъ знать, что благоразумные совѣты того человѣка, коего она обожаетъ, начинаютъ дѣлать впечатлѣніе надъ ея сердцемъ. Кавалеръ проѣзжаетъ чрезъ Парижъ, въ коемъ находитъ двоюроднаго своего брата Еверарда Грандиссона, которой будучи совершенно почти раззоренъ картежною, игрою и другими невоздержностями, имѣетъ нужду въ его помощи столько же, сколько и въ его совѣтахъ. Онъ посѣяваетъ въ душѣ сего молодаго своевольца семена основательнаго обращенія.,,
,,На конецъ нетерпѣливость его обрѣсти утѣшеніе, смущенному своему сердцу, въ разговорахъ любезнаго своего Доктора, принудила его отправиться въ Лондонъ.,,