Имя Андрея Тимофеевича Болотова (1738—1833), замечательного ученого-энциклопедиста XVIII в., долгие годы пребывало в забвении и только недавно приобрело широкую известность. Поэт, писатель, драматург, изобретатель, врачеватель, художник, архитектор, агроном, человек глубокой веры и истинного благочестия оставил огромное наследие — более 350 томов по всем отраслям знаний. В малоизвестных «Записках» родственника А. Т. Болотова — М. А. Леонтьева, относящихся к 1830 г., дана такая оценка этой удивительной личности: «И теперь благоговею пред 92-летним уже слепым старцем, сердечно сожалею, что семейственные наши занятия и хозяйство препятствуют мне чаще его видеть и слышать поучительные его беседы» 1. В 1997 г. в Туле, спустя почти 160 лет, была переиздана первая биография А. Т. Болотова, написанная председателем Московского сельскохозяйственного общества С. А. Масловым 2. Для написания ее автор пользовался публикуемой впервые только сейчас «Автобиографией» самого А. Т. Болотова, хранящейся в ОР РГБ 3.
Разнообразные таланты А. Т. Болотова и его потомков нашли отражение в ряде изданий последних лет 4. Известно, каким страстным собирателем книг был тульский энциклопедист. Н. Н. Кашкин в своем издании «Родословные разведки» приводит следующее свидетельство: «В библиотеке потомков Кашкина имеется „Экономический магазин“ за все годы и некоторые другие творения Болотова налицо. Возможно, что это его подношение губернатору» 5. О лечебной практике А. Т. Болотова известно из его «Записок». Новое интересное подтверждение этому содержится в масонской переписке лиц из окружения ученого-энциклопедиста. Друг А. Н. Радищева, учившийся с ним в Лейпциге, А. М. Кутузов писал 21 декабря 1782 г. из слободы Луганской И. П. Тургеневу: «Попроси у Новикова побольше порошков Болотова, что от каменной болезни, и также перешли ко мне поскорее» 6.
Более всего А. Т. Болотов известен как первый русский агроном и создатель парка в Богородицке, имении сына Екатерины II графа А. Г. Бобринского. Настоящий «райский уголок» А. Т. Болотов создал в своем поместье «Дворяниново». Сын его Павел, отличавшийся также многими талантами, писал в своем «Дневнике» о поездке из Богородицка в Дворяниново в 1789 г.: «17/VII приезд в Дворяниново. 18/VII… пошли мы в сад послушать своих музыкантов и избрали на горе место, откуда бы лутче слушать было оных с вечерней сиделки — тишина и красота вечера, прелестные со всех сторон ландшафты и сцены, восхищенной слух нашей духовой музычке и все сие соединено в нашей собственной деревни, восхищало душу нашу до совершенства… И это было еще в первый раз, что сад мой оживотворялся приятными звуками и тонами музыки» 7.
В ряде источников XIX—XX вв. сохранилось описание Дворянинова 8. Последний из известных представителей рода Болотовых — Александр Владимирович в мемуарах своих «Святые и грешные», изданных в Париже в 1924 г., рассказывает о посещении Дворянинова в 1913 г. со своим родственником И. М. Долинино-Иванским. «И вот, мой милый кузен Вавочка, как его в семье всегда называли, предлагает с ним съездить в родовое имение Болотовых знаменитое Дворяниново Алексинского уезда Тульской губернии, где прожил всю свою долгую, трудолюбивую, полезную, честную жизнь мой прапрадед А. Т. Болотов, редкий по своей правдивости человек и замечательный бытописатель помещичьей жизни екатерининских времен и известный плодовод и сельский хозяин. У меня до революции сохранялась акварель работы прадеда Павла Андреевича, вид этого Дворянинова, как под ней значилось: вид сельца Дворянинова и нагорного сада, срисованного внизу с вечерней сиделки в 1787 году. Мы вышли на станции Пахомово Московско-Курской железной дороги, заехали сперва в ближайший к Дворянинову погост, кажется, Русятино, на могилу Андрея Тимофеевича. Памятник был цел, но покривился и требовал ремонта, что нами тогда же и было исполнено. Едем дальше, вижу на горе небольшой деревянный дом, который я по акварели сразу же узнал, даже железная крыша такая же зеленая, как была в XVIII веке. Сад упростился, исчезли беседки и каскады, но общее впечатление оставалось старых времен. Теперь в Дворяниново женский монастырь, собственно, монастырь в другой, рядом лежащей усадьбе, принадлежавшей когда-то двоюродному брату моего прапрадеда, а в доме прапрадеда жила настоятельница общины.
Чтобы осмотреть этот дом, пришлось с ней познакомиться: полная осанистая женщина со следами прежней красоты… была любезна и приветлива, показала весь дом… Указала также на вещи, уцелевшие от моего прапрадеда, комод и шкаф, довольно громоздкие, но видно, что очень старые. В одной из комнат архиерейский портрет. „Это кто?“ — „Это наш архиерей“… Обежав сад, полюбовавшись с балкона открытым и прелестным пейзажем, мы поспешили уехать» 9.
В 1914 г. Спасо-Казанскую женскую обитель посетила большая депутация тульских дворян — членов архивной комиссии. Она побывала в селе Русятине Алексинского уезда на освящении памятника А. Т. Болотову, где присутствовала на панихиде по Болотове и возложила венок от Комиссии. По окончании торжества депутация отправилась в Спасо-Казанскую общину, находящуюся в селе Дворянинове, бывшем имении Болотова 10. Обитель, настоятельницей которой была Надежда Дмитриевна Давыдова (урожденная Горчакова), просуществовала с 1904 по 1921 г. Затем в бывшем доме А. Т. Болотова была размещена трудовая коммуна для беспризорников, а с 1924 г. — «Артель щеточников». В 1930 г. артельщики подожгли болотовский дом из-за крупной недостачи, и он, будучи деревянным, полностью сгорел.
Все монастырские постройки вместе с кладбищем были уничтожены. И только спустя почти 60 лет, в 1988 г., на бывшем месте усадьбы А. Т. Болотова был восстановлен его дом, в котором открыли мемориальный музей, рассказывающий о жизни и трудах замечательного ученого-энциклопедиста.
А. Т. Болотов
правитьАвтобиография 11
правитьБолотов /: Андрей Тимофеевич :/ родился в октябре 1738 года от благородных, но небольшой достаток имеющих родителей Тульской губернии Алексинского уезда в сел(ь)це Дворенинове, лежащем на брегах реки Скниги в доме прадедов своих. В первые отроческие лета свои до 13-летнего возраста находился он при отце своем, служившем тогда полковником в одном из пехотных полков наших; воспитан и обучаем был с малолетства, по научении ру(с)ской грамоты, начал(ь)ным основаниям арифметики, немецкому и французскому языкам, сколько могли дозволять отцу его тогдашние обстоятельства и всегдашние волокиты по случаю перехождения полка с места на место по нашим немецким провинциям Эстляндии, Лифляндии, Курляндии и Финляндии. Поелику отец его знал сам немецкий язык и некоторые из наук, то старался он обучить и его как оному, так и французскому языку, арифметике и географии и обучал сперва при себе, а потом отдал в дом одного курляндского дворянина, имевшего у себя учителя для детей своих.
При переходе полка чрез Петербург он отдан был в пансион к одному учителю французу, жившему при Кадетском корпусе. Хотя все учение при всех стараниях родителей его было по тогдашним обстоятельствам весьма недостаточно, но сама природа заменила недостаток сей врождением в него с самого малолетства особенной охоты к наукам, к читанию книг, писанию и рисованию красками, подарила его довольною к тому способностию. На тринадцатом году своего возраста лишился он отца своего, умершего в службе при полку, стоявшем тогда в Выборхе. Будучи года за два до того записан в военную в том же полку службу и оставшись в сиротстве, не в состоянии он был по малолетству своему несть службу и исполнять все то, чего тогдашний его сержан(т)ской чин требовал. И потому отпущен он был в годовой отпуск к матери своей, находившейся тогда в своей деревне. Сия, стараясь сколько дозволяли ей возможности поспешествовать дальнейшему обучению его, исходатайствовала ему от военной коллегии отпуск до 16-ти летнего возраста и отправила его самого для продолжения учит(ь)ся по французски в С.Петербург к одному родственнику своему. Но едва лишь он начал учит(ь)ся и препроводил в том несколько месяцев, как смерть похитила у него и сию об нем попечительницу и принудила его возвратиться в деревню и при всем малолетстве своем вступить в правление небол(ь)шими своими деревнишками. Тут прожил он до семнадцатого года и природная склонность к наукам не допустила его в тогдашней критической и самой опаснейшей период жизни, живучи на воле и не завися ни от кого, избаловат(ь)ся; но произвела то, что он все сии годы провел в беспрерывных не только во дни, но и по ночам занятиях, в читании книг, какие тол(ь)ко доставать мог, и в которых был тогда еще повсеместной и великой недостаток; в списывании некоторых из них и в научении самоучкою по книгам географии, истории, геометрии и фортификации и рисованию, до которого сделался он в особливости охотником. С сими немногими приобретениями по истечении помянутого срока отправился он в свой полк, квартировавший тогда в Эстляндии и вступил в действительную уже службу. Тут в непродолжительном времени по бывшему тогда великому производству произведен он был в офицеры и, получив подпорутческий чин, продолжил в том же упражнят(ь)ся и в службе сем занимался, живучи в деревне. Спознакомившись со службою и чрез обращение с немцами научившись уже более немецкому языку, сделался он исправнейшим и наилучшим офицером в полку своем, с которым по наступлении тогда Прус(с)кой так называемой Семилетней войны, отправился в поход с армиею в Прус(с)ию и во всю первую Кампанию служил с полком, находился в Егерсдорфском сражении и, перенося обыкновенные труды, с военною жизнью сопряженные, не отставал и от своих прежних литературных упражнений, так что и во время самых походов и на квартирах занимался он чтением книг, записками и переводами. По занятии же в последующую зиму армиею всего прус(с)кого Королевства, дошли они с полком своим до самой реки Вислы и до Торуня, и он готовился уже на весну к дальнейшему походу и к подверганию себя всем военным трудам и опасностям, располагаясь по тогдашнему обыкновению и необходимости всю жизнь свою посвятить военной службе. Но провидению божескому и пекущемуся об нем промыслу господню угодно было распорядиться иначе и отвлекши его от службы и от всех военных опасностей доставить ему случай к образованию себя и к дальнейшему усовершенствованию его в науках и познаниях всякого рода, и чрез то предуготовить его к служению Отечеству своему иным образом. Полку, в котором он служил, велено было возвратит(ь)ся в столичн(о)й прус(с)кой город Кенигсберг, для содержания в нем караулов, с которым прибыл и он в сей знаменитый город, имевший в себе Университет и множество мужей ученых. Тут вознадобился нашему правительству офицер, знающий немецкий язык и способной для писания в тамошней Каморе некоторых нужных для нашего правительства пис(ь)менных дел; и он взят был из полку и поручена была ему сия должность. Но вскоре за сим по прибытии назначенного для правления всем в сим Королевстве генерала Корфа 12 и по неимении переводчика, взят он был в его Канцелярию для переводов нужнейших, вступающих в канцелярию сию немецких бумаг, которую должность как при помянутом генерал-губернаторе Корфе, так и при преемниках его генералах В. И. Суворове 13 и П. И. Панине 14 и исправлял он во все остал(ь)ное время Прус(с)кой войны, исправляя иногда при генералах сих и адъютантскую должность и другие разные препоручаемые ему Комис(с)ии. Как должность сия была нестол(ь)ко многодел(ь)ною и для него трудною, как принуждавшею его беспрерывно находиться в канцелярии, то будчи свойственным молодым людям, своевол(ь)ств, развлечений и распутства самых, а имея в канцелярии для себя и двух немецких писцов особую комнату, употреблял он в праздные минуты от переводов на упражнения, сообразные с его склонностями и охотою и занимался наиболее в чтении книг, которых мог он скол(ь)ко хотел доставать из тамошней библиотеки для чтения и от знакомых ему ученых мужей, также чрез покупку в лавках и на аукционах: и был всегда в самой канцелярии обкладен книгами и красками для рисования. Сверх того урывался он в свободные часы для порядочного слушания у одного из тамошних профессоров философических лекций чрез все сие не тол(ь)ко усовершенствовался он в языках, но спознакомился со всем ученым светом и с иностранною светскою и даже духовною литературою и науками обогатившими ум его многими познаниями к особенной же его нравственной пол(ь)зе, посчастливилось ему тут спознакомиться короче с славнейшею в то время Крузианскою 15 философическою системою, толико отменною от всех прежних, а особливо с наукою сего славного философа и богослова о воли человеческой и о всех ее силах, свойствах и действиях в душе, которою пользуясь в состоянии он был исправить в себе бывшие еще в нем кое-какие душевные недостатки, и, утвердившись в истинах христианской религии, основать всю свою жизнь на лучшей и степеннейшей ноге, всем во всем обязан он был много сей философической системе. Между тем произведен он был по армии поручиком. По кончине же императрицы Елисаветы Петровны и по вступлении на престол императора Петра III, принужден он был расстаться с Кенигсбергом, препроводив в оном около трех лет в помянутых упражнениях. Прежний его начальник генерал Корф, будучи пожалован генерал-полицеймейстером и знавший все его способности, заочно испросил у военной коллегии его к себе во флигель-адъютанты, которую должность по приезде своем в Петербург и отправлял он до самого почти вступления на престол императрицы Екатерины II. И будучи при оном генерале имел он случай бывать ежедневно при дворе (и знать) все тогдашние происшествия. Но как за короткое время до сей перемены в правительстве угодно было помянутому государю повелеть, у всех некомандующих действительно войсками генералов, отнять их штаты и приходилось отправить Его по прежнему в армию и в тот полк, в котором он до того служил, то с одной стороны не хотя расстаться с отечеством и опять ехать к полку, находившемуся тогда в Силезии под начальством уже самого Короля Прусского; а с другой, чувствуя себя расположенным не столько к военной службе, как к наукам и пользуясь дарованною тогда свободою для дворянства, испросил он себе увольнение от военной службы и, будучи отставлен в тогдашнем его капитанском чине на свое пропитание, удалился он в обиталище своих предков и посвятил себя тихой и скромной деревенской жизни и сельской экономии, а по склонности своей к наукам и литературным занятиям тут, имея уже более свободного времени, начал он упражняться во всех частях сельского домоводства, по наставлении иностранных экономических писателей, но вкупе заниматься сочинениями экономическими и нравственными. Из сих последних первейшим было сочинение так названной им детской философии. Ему хотелось расположить ее в подражание известному детскому училищу Г-жи де Бомонт 16 образом разговоров между матерью и двумя ее детьми, но преподать ею детям наиудобопонятнейшим образом понятия о вещах гораздо важнейших; о всей естественной богословии, физики и всех ее частей разных. Обстоятельство, что он, женившись нажил детей побудило его к продолжению сего сочинения и в последующие годы. Между тем, узнав о составившемся в Петербурге Вольном Экономическом Обществе и о приглашении им дворян к ответствованию на предложенные от оного вопросы, откликнулся он первым и, сочинив на все ответы по своему месту, отправил он их и имел удовольствие узнать, что приняты они были с означением его имени (и) напечатаны в Трудах, издаваемых обществом. Сие было первое его сочинение, которое увидел он в печати и с сего времени сделался он во всем своем Отечестве известным. А самое сие купно с желанием и убеждением общества побудило его упражняться и далее в сочинениях экономических и посылать их от времени до времени в общество, к чему поощрила его и честь, оказанная ему обществом — через избрание его своим сочленом. Все сии удостоиваны были одобрения и похвалы и печатаны в трудах общества, и число их со временем возросло до нарочитого количества и многими признаваемы были наиудобнейшими к преподаванию во многих хозяйственных вещах нужных понятий. Сим образом, живучи и в деревне, продолжил он служить Отечеству, когда не с оружием, так с пером в руках и быть оному и согражданам своим полезным и в награду за то иметь честь получать неоднократно как за сочинения свои, так и за решение задач, золотые и серебряные медали. Между тем не оставлял он заниматься и нравственными и даже назидательными сочинениями и в течение 12 лет сего второго своего жительства в деревне исписано им много бумаг, содержащих в себе разные сочинения и переводы. Известные публике и впоследствии времени напечатанные и им на основаниях Крузианской философии сочиненные книги под названием Путеводителя к истинному человеческому счастию также Чувствования Христианина при начале и конце всех дней в неделе, принадлежали и к числу сочинений его в сей период времени, который он, при всех своих домашних заботах и хлопотах по бывшему тогда размежеванью земель, занимаясь и увеселяясь своими садами; пользуясь своею многочисленною и еще в Пруссии скупленною, оттуда привезенною и в деревне с года на год умножаемою библиотекою. Живучи со всеми любящими его соседями в мире и согласии и будучи небольшим своим имуществом довольным, препроводил он так счастливо и с таким удовольствием, что, не желая и не добиваясь лучшего, располагался провождать и достал(ь)ное время жизни своей таким же образом. Но промыслу Господню и в сей раз угодно было расположить все иначе и без всякого его искания и желания отвлечь его от тогдашней мирной и спокойной деревенской жизни. Вознадобился способной опытной и знающей сельское хозяйство человек для управления покупаемого тогда императрицею Киясовской волости, и князь Серг. Вас. Гагарин 17, которому препоручена была сия покупка, по предложению и одобрению Экономического общества отыскал его в деревне и убедил прозбою принять на себя описание, покупку и самое управление оною. Сим образом отвлечен он был от своих домашних дел и занятий и должен был препроводить более 20 лет в отлучке от своих деревень и в управлении так называемыми тогда собственными императрицыными волостями, сперва помя(ну)тою Киясовскою в Коломенском, а потом находящеюся за Тулою в Богородицком уезде Богородицкою и Бобриковскою волостями 18. Управляя ими с похвалою и одобрением как помянутого князя Гагарина, так и других, бывших после (н)его главных начал(ь)ников и благоволением самой Императрицы, пожаловавшей его, хотя в отставке находившегося, чином Коллежского Асессора, не оставался он при одних должностных многочисленных пис(ь)менных и экономических делах, но в праздные часы и минуты посвящал по склонности своей прежним и к пол(ь)зе соотечественников своих относящихся сочинениям и литературным занятиям. Во весь сей длинной, лучшей и благоприятнейший для него период времени имел он случай и удобность по воспитанию, обучению, образованию и к пристроению к месту всех своих детей, состоящих из 1 сына и 4 дочерей, также и к отдаче в печать некоторых своих сочинений и переводов, не стараясь нимало о том, чтоб чрез них себя обогатить по примеру других, в том же упражняющихся, а побуждаем будучи к тому единою пользою сограждан своих. Что касается до литературных его в сей период времени произведений, то состояли они из разных родов сочинений и переводов и наиглавнейше из сочинения двух известных публике Экономических журналов, которыми существенно пользовались многие из его современников и пользоваться еще будут и самые их внуки и потомки. К великому и многотрудному предприятию сему побудило его то обстоятельство, что петербургскому Экономическому обществу не было способа и возможности в издаваемых трудах своих помещать все те экономические замечания и вещи, которые ему отчасти из собственной опытности, отчасти из феории (теории) и иностранных сочинений были сведомы и известны и как ему хотелось все оные наиудобнейшим образом довести до сведения соотечественников своих; то и отважился он первый, скрыв свое имя, к изданию никогда еще до того в России небывалого Еженедельного Экономического журнала под названием Сельского жителя и заохотил многих к переписке с собою по Экономической части. Чрез год после сего годичного журнала, убежден он был многими не тол(ь)ко к продолжению сего труда, но и к усугублению оного чрез издавание при Московских ведомостях при каждом номере оных по целому печатному листу с экономическими замечаниями под названием Экономического Магазина. Многочисленность желателей получать оный и убеждения редактора, печатавшего оный на свой кошт побуждали его продолжать сей полезный для всего отечества труд целых 10 лет сряду и с таким усердием и прилежностью, что несмотря (на то), что трудился он над ним один, без всякой посторонней помощи, но не было никогда в исправном издавании оного замедления и остановки.
Чрез журнал сей и переписку со многими людьми во всех краях нашего обширного отечества сделался он ему известным и приобрел ему повсеместную похвалу. Труд сей, сколько ни занимал его, но он по привычке ко всегдашней деятельности, находил довольно еще досуга к заниманию себя разными любопытными художествами, устроением нового и особого рода увеселительных садов и на другие еще, нравственные и драматические сочинения и переводы, и не переставал в оных упражняться до самой кончины Государыни Императрицы Екатерины II. Но в сию Епоху, по обстоятельству, что все оные волости, при которых он находился выбыли из казенного ведомства и по случаю пожалования их графу Бобринскому перешли в приватные руки; не восхотел он долее оставаться при управлении оными под начальством других людей, но, отказавшись от оного, возвратился опять жить в свою деревню. И в сие третичное в ней и продолжавшееся уже до глубокой его старости пребывание, занялся он поправлением своего собственного и чрез двадцатилетнее отсутствие во многом опущенного хозяйства; постройкою нового себе дома, распространением своих увеселительных и плодовитых садов и другими хозяйственными делами; а при всем том во все праздные и досужные часы, по склонности своей к литературе не переставал продолжать по прежнему трудиться над разными сочинениями и переводами. Случившаяся только в 1803 году необходимая нужда отвлекла его на несколько времени от сих деревенских его занятий и принудила с поспешностию ехать в Петербург для искания себе помощи от угрожаемой всему его небол(ь)шому имуществу неожиданной нимало, им ничем не заслуженной и для него крайне чувствительной разстройки и совершенному разорению. Правительствующему Сенату угодно было отсудить невозвратным образом от него, купленную им из казны за несколько десятков лет до того и им многие уже годы владеемою; устроенную и им заселенную дико-порожную землю, доставлявшую ему наиглавнейший доход и содержание от тамошней его тамбовской деревни. Пребывание его в сей столице продлилось хотя без малого год и сопряжено было с одной стороны со многими трудами и хлопотами: но с другой услаждено было тем, что он имел чрез это случай и удовольствие свести личное знакомство с членами Экономического общества иметь в еженедельных собраниях их и делах соучастие и пользоваться их благоприятством. Оно изъявило признательность свою за многие труды его, одарением его золотою медалью, и доведением до сведения о всех трудах его, благополучно ныне царствующего Государя Императора, и чрез то подать повод к пожалованию ему драгоценного алмазного перстня, а впоследствии потом по ходатайству благодетел(ь)ных вел(ь)мож его, Н. Н. Новосильцева 19 и Графа А. И. Васильева 20, пожаловано ему от Государя Императора почти такое же количество дикопорож(н)ей земли, какое от него отсужено Сенатом, также и неподалеку от его деревни тамошней. Избавившись чрез то от угрожаемого разорения, и будучи сею милостию довольным, возвратился он в свою деревню доживать последние дни своего века. Тут по привычке своей ко всегдашней деятельности и трудолюбию продолжал он опять заниматься прежними своими хозяйственными и литературными упражнениями и несмотря на глубокую уже свою старость и проживая девятый десяток своей жизни, посвящает и поныне все остатки душевных и телесных сил своих пол(ь)зе соотечественников и ближних родных своих и приятелей, трудяся над такими сочинениями, которые могли б быть для них полезными. Примерная еженедельная переписка с сыном его, живущим в Орловской губернии, и любовь, почтение и уважение от всех его соседей услаждают его мирную, спокойную и скромную деревенскую жизнь, приближающуюся уже к концу своему. А пред недавным временем, вновь составившееся московское общество сельского хозяйства удостоило его той чести, что избрало его своим почетным членом, каковое звание носит он более 20 лет будучи членом и Королевского Саксонского Лейпцигского Экономического общества.
К «Автобиографии» приложен список напечатанных и оставшихся в «манускриптах» работ А. Т. Болотова из 80 наименований.
1. Леонтьев М. А. Записки // Русский Архив. 1913. № 9-12. С. 763—764.
2. Биография А. Т. Болотова. Тула. 1997.
3. Болотов А. Т. Автобиография. 1817 (?). Дворяниново // ОР РГБ. Ф. 475. Оп. 1. Ед. хр. 1.
4. Перкин Е. Н. Нравственные сочинения А. Т. Болотова // Сборник трудов конференции, посвященной 260-летию со дня рождения А. Т. Болотова. СПб. 1999. С. 42-43; Восхождение. Художественное наследие рода Болотовых. Каталог. Тула. 2001; Перкин Е. Н. Отец и сын Болотовы // Художник. 2001. № 1. С. 41-42.
5. Кашкин Н. Н. Родословные разведки. СПб. 1913. Т. 2. С. 456.
6. Ученые записки Тартуского университета. Т. VI. Тарту. 1963. С. 305.
7. Дружинин А. В. Журнал Павла Болотова // Музыка и музыкальный быт старой России. 1927. С. 208—209.
8. В издании «Живописная Россия. Отечество наше» (т. VI, ч. 2. СПб. 1899) на с. 85 приведено описание болотовской усадьбы: «В числе хорошо устроенных помещичьих имений было в Московской области в Тульской губернии в исходе прошлого столетия небольшое имение известного по своим „Запискам“ Болотова, человека умного, честного и для того времени замечательно образованного или, по крайней мере, весьма начитанного». В «Памятной книжке г. Алексина и Алексинского уезда» (Калуга, 1915 г.) на с. 23 Г. В. Анофриев приводит следующее описание: «Дворяниново — бывшая родовая вотчина упомянутого Болотова, местность очень живописная. Здесь Болотов насадил прекрасный сад, где он разводил, между прочим, первые в России тюльпаны из семян».
9. Болотов А. В. Святые и грешные. Париж. 1924. С. 342.
10. Отчет о деятельности… Тульской губернской ученой Архивной комиссии. Тула. 1914. С. 8.
11. «Автобиография» А. Т. Болотова неверно датирована 1817 г. Правильную датировку можно установить из приложенного к жизнеописанию списка работ ученого-энциклопедиста. Под № 60 числится неопубликованное нравственное сочинение А. Т. Болотова "Некоторые назидательные чувствования, изображенные в простейших стихах и приспособленные к лицу женскому и расположенные так, что их читать и петь можно. 1821. «Автобиография» написана в третьем лице и предназначалась для «Словаря писателей…» Евгения Болховитинова, однако по неизвестным причинам не была опубликована.
12. Корф Николай Андреевич (1710—1766) — генерал-аншеф, при Петре III — генерал-полицеймейстер в Санкт-Петербурге.
13. Суворов Василий Иванович (1705—1775) — генерал-губернатор Кенигсберга, отец А. В. Суворова.
14. Панин Петр Иванович (1721—1789) — выдающийся государственный деятель, генерал-губернатор в Кенигсберге.
15. Крузиус Христиан Август (1715—1775) — немецкий философ. В своей этике признавал высшим нравственным принципом волю Божию, выражавшуюся в библейском откровении и в совести.
16. Госпожа Лепренс де Бомон(т) Ж. М. (1711—1780) — автор педагогических и нравоучительных сочинений, многократно переводившихся с французского языка в 1770—1780 гг. и издававшихся в Москве, в том числе в типографии Н. И. Новикова. Широко известно ее «Юношеское училище, или Нравоучительные разговоры между разумною учительницею и многими знатными особами» 1774 г.
17. Гагарин Сергей Васильевич (1713—1782) — садовод-любитель, член Вольного Экономического общества, вольтерьянец, о нем подробнее см. в «Записках» А. Т. Болотова.
18. Бобринский Алексей Григорьевич (1762—1846) — незаконнорожденный сын императрицы Екатерины II и графа Г. Г. Орлова. Его имением в Богородицке — Бобриковскою и Богородицкою волостями под Тулой А. Т. Болотов управлял с 1774 по 1796 г.
19. Новосильцев Николай Николаевич (1761—1836) — известный государственный деятель в царствование Александра I.
20. Васильев Алексей Иванович (1742—1806) — граф, первый русский министр финансов.
Текст воспроизведен по изданию: «На брегах реки Скниги в доме прадедов своих» А. Т. Болотов — ученый-энциклопедист екатерининских времен // Источник. Документы русской истории, № 6 (60). 2002
текст — Перкин Е. 2002
сетевая версия — Тhietmar. 2008