АББАТЪ
или
НѢКОТОРЫЯ ЧЕРТЫ ЖИЗНИ МАРІИ СТУАРТЪ, КОРОЛЕВЫ ШОТЛАНДСКОЙ.
править
съ тѣмъ, чтобы по напечатаніи сей книги до выпуска въ публику представлены были въ Цензурный Комитетъ; одинъ екземпляръ для Цензурнаго Комитета, другой для Департамента Народнаго Просвѣщенія; два екземпляра для Императорской Публичной Библіотеки и одинъ для Императорской Академіи Наукъ. Москва. Генваря 18 дня 1825. Книгу сію расматривалъ Адъюнктъ, Надворный Совѣтникъ и Кавалеръ
ГЛАВА I.
правитьУ воротъ замка Локлевена стояла женщина, вида важнаго и величественнаго. Это была Лади Локлевенъ, прелести которой оковали сердце Іакова V, содѣлавшаго ее матерью знаменитаго Графа Муррая, тогдашняго Регента Государства. — Происходя отъ благороднаго племяни потомковъ знаменитаго Марскаго дома, одаренная отъ природы удивительною красотою, она сдѣлала самаго Короля участникомъ въ проступкѣ своемъ. Сіе послѣднее обстоятельство ни мало не отстранило отъ нее многихъ Вельможъ искавшихъ руки ея, но предпочтеніе пало на Сира Дугласса Локлевена. Не взирая однакоже на почетное званіе ею занимаемое какъ супругою Знатнаго человѣка и прародительницею законной фамиліи, — чувство униженія безпрестанно тяготило ее. Среди мыслей о талантахъ, могуществѣ и блестящемъ званіи старшаго сына, своего, тогдашняго Регента Шотландіи, она все не могла забыть о заблужденіи своемъ, хотя сама была менѣе виновною чѣмъ Король.
Если бы Іаковъ не возпользовался ея слабостію, она бы имѣла полное право гордиться сыномъ своимъ и видѣла бы въ немъ съ душевнымъ удовольствіемъ Государя призываемаго своею породою на тронъ Шотландіи и однаго изъ величайшихъ Монарховъ когда либо увѣнчанныхъ короною. Марской домъ не уступавшій ни своею древностію, ни своимъ величіемъ дому Друммондскому, могъ бы также тщеславиться даровавъ Шотландіи Королеву, и чрезъ то избѣгнуть пятна не разлучнаго со слабостію женщины даже и въ то время, когда корона любовника ея служитъ ей предметомъ извиненія. Подобныя мысли, отравлявшія спокойствіе сердца отъ природы гордаго и суроваго, запечатлѣли на лицѣ ея слѣды свои: съ остатками прежней красоты смѣшивались черты изображавшія внутреннее неудовольствіе и меланхолію. Излишняя строгость въ религіозныхъ мысляхъ еще болѣе увеличивала сіе расположеніе; и будучи Протестанткою, она полагала, подобно Католикамъ, что тотъ не можетъ ожидать себѣ никакого спасенія чьи правила относящіяся до вѣры, не будутъ сообразоваться съ ея собственными правилами.
По всѣмъ отношеніямъ, несчастная Королева Шотландская пользовавшаяся въ то время гостепріимствомъ, или лучше сказать, плѣнница Лади Локлевенъ, была презрительна въ глазахъ владѣтельницы замка. Своенравная женщина сія ненавидѣла въ ней дочь Маріи Гизской имѣвшей надъ сердцемъ и рукою Іакова V законныя права, которыхъ почитала себя несправедливо лишенною; въ особенности презирала въ ней ревностную исполнительницу Католическаго ученія, ученія болѣе язычества ей ненавистнаго.
Такова была женщина которая съ величественнымъ видомъ и суровыми, но не совершенно еще лишенными прежней красоты своей чертами, возвышенными притомъ черною бархатною повязкою искусно наложенною, спросила у перевощика едва только приставшаго къ берегу, что сдѣлалось съ Лордомъ Линдесайемъ и Сиромъ Робертомъ Мельвилемъ; онъ удовлетворилъ ея любопытству расказавъ все произшедшее. Лади пожала плечами и усмѣхнулась презрительно. Должно льстить глупцамъ, сказала она, а отнюдь имъ не противорѣчить. Возвратись назадъ; повинись какъ можешь; скажи, что Лордъ Рютвенъ уже въ замкѣ и съ нетерпѣніемъ хочетъ видѣть Лорда Линдесая. Ступай сей часъ…. Нѣтъ постой, — еще слово, — кто таковъ мальчикъ, тобою привезенный?
Это одинъ изъ пажей, Милади, который…. Знаю, знаю. Мнѣ извѣстенъ родъ службы ему назначенный. Прислужница вчерашній день еще пріѣхала. Ступай Рандалъ, а ты Роландъ послѣдуй за мною въ садъ.
Сказавъ сіе, она пошла впередъ и ввела Роланда въ маленькій садъ окруженный каменною стѣною, украшенный статуями и посреди котораго находился искуственный фонтанъ. Садъ составлялъ большой цвѣтникъ простиравшійся до главнаго двора, съ которымъ онъ имѣлъ сообщеніе чрезъ низкую овальную дверь. — Въ столь тѣсномъ вмѣстилищѣ Марія Стуартъ приучала себя къ участи плѣнницы, которую ей суждено было влачить почти въ теченіи цѣлой жизни своей. Хотя въ прогулкѣ Маріи участвовали многія женщины; но первый взглядъ Роланда обращенъ былъ собственно на нее — знаменитую рожденіемъ, извѣстную талантами, красотою и славную несчастіями!
Станъ и видъ ея столь уже всѣмъ извѣстны, что хотя и прошло три столѣтія, но излишнее кажется напоминать читателю самому непросвѣщенному выразительныя черты сей физіогноміи соединявшей въ себѣ все, что воображеніе можетъ только представить блестящаго, пріятнаго и величественнаго, оставляя притомъ въ недоумѣніи каждаго, приличны ли онѣ болѣе величію, красотѣ, или талантамъ. — Кто при имени Маріи Стуартъ не представитъ себѣ изображенія ея; кому образъ ея не столь же знакомъ какъ и образъ подруги юныхъ лѣтъ его? даже почитающіе себя принужденными вѣрить всему или хотя отчасти донесеніямъ враговъ ея, не могутъ вспомнить безъ вздоха лица, не носившаго ни малѣйшаго отпечатка преступленій въ которыхъ обвиняли ее въ жизни, преступленій помрачающихъ безславіемъ память женщины добродѣтельной! Кроткое и величественное чело ея, прелестныя брови, глаза исполненные живости и пріятности, греческой носъ, ротъ прекрасно расположенный, шея подобная бѣлизною шеѣ лебединой; однимъ словомъ всѣ черты составляли нѣчто цѣлое увѣрявшее, что Марія не могла быть виновною. Тщетно будутъ говорить что различныя (изображенія оставшіеся намъ отъ сей знаменитой Королевы не сходны между собою. Посреди самаго несходства въ оныхъ примѣтнаго, на каждомъ изъ нихъ видны нѣкоторыя общія черты, составляющія принадлежность существа живаго для воображенія при чтеніи исторіи ея, и незабвеннаго для памяти при взглядѣ на образъ столь часто вездѣ встрѣчающійся.
Самой дурной, неудачной портретъ увѣряетъ насъ что художникъ хотѣлъ представить Королеву Марію; и не служитъ ли вѣрнымъ доказательствомъ могущества красоты то, что ея прелести, не взирая на столь продолжительное время, до сихъ поръ еще составляютъ не только предметъ удивленія, но и живаго всеобщаго участія. Извѣстно., что даже имѣвшіе о ней самое невыгодное мнѣніе, при концѣ жизни уважали характеръ Маріи, и сходствовали въ чувствахъ своихъ съ исполнителемъ ужаснаго повелѣнія — лишишь жизни Королеву, съ исполнителемъ прежде облобызавшимъ руку несчастной жертвы на эшафотъ возводимой, — и потомъ уже совершившимъ долгъ свой.
Марія была тогда въ траурѣ и приближалась къ Лади Локлевенъ съ видомъ, поступью и прелестями съ которыми вѣрное преданіе познакомило уже читателя. Лади Локлевенъ употребила все стараніе скрыть свою ненависть и замѣшательство подъ видомъ равнодушія собственно для того, что нѣсколько разъ уже испытала преимущество Королевы надъ собою въ семъ родѣ скрытной и колкой насмѣшки, которую женщины съ успѣхомъ употребляютъ противъ другихъ для отмщенія обидъ имъ нанесенныхъ. Не льзя точно сказать, былъ ли сей талантъ столь же пагубенъ для женщины имъ одаренной сколь и другіе, которыми она обладала не въ)меньшей степени; ибо доставляя минутное торжество надъ окружающими ее, онъ не преставалъ возбуждать въ никъ негодованій, влекъ за рану имъ нанесенную мщеніе несравненно ужаснѣйшее.
Извѣстно, что смерть Маріи была ускорена письмомъ ея къ Елизаветѣ, гдѣ Королева Англіи и Графиня Шрефбюри служили предметами самыхъ колкикъ насмѣшекъ.
При встрѣчѣ дамъ, Королева сказала откланиваясь Лади Локлевенъ: — мы сего дня особенно счастливы, наслаждаясь во время уединенной прогулки нашей сообществомъ милой владѣтельницы замка, впрочемъ напрасно наблюдающей пустой этикетъ испрашивая позволенія явиться къ намъ тогда, какъ доступъ ея совершенно свободенъ.
Мнѣ весьма прискорбно, отвѣчала Лади Локлевенъ, что мое присудствіе вамъ въ тягость. Я пришла извѣстить о такомъ обстоятельствѣ, къ которому женщины рѣдко остаются равнодушными; именно, что свита ваша увеличилась, прибавила она показывая на Роланда.
Въ самомъ дѣлѣ! извините меня Милади. Я въ полной мѣръ чувствую всѣ милости Вельможъ моихъ, или смѣю даже сказать моихъ Государей; но не могу повѣрить чтобъ они согласились столь значительно умножить число моихъ придворныхъ.
Намѣреніе ихъ, Государыня, было показать все уваженіе которое питаютъ они къ особѣ вашей, и я увѣрена что оно не будетъ принято вами съ худой стороны.
Съ худой стороны Милади! возможноли? Наслѣдницѣ столькихъ Монарховъ и теперь еще Королевѣ Шотландіи, составить дворъ изъ двухъ служительницъ и молодаго пажа, — есть уваженіе въ глазахъ Маріи всегда неоцѣненное! Посудите сами, наконецъ свита моя ни въ чемъ не уступитъ свитѣ супругъ вассаловъ вашего Графства Физа; жаль, что еще не достаетъ скорохода и голубой ливреи. Однако въ восторгахъ неумѣренной радости я почти забыла, что съ умноженіемъ людей меня окружающихъ будутъ увеличиваться издержки Локлевенскаго дома. Безъ сомнѣнія, вотъ причина потемняющая ясность лица вашего, Милади; но будьте спокойны. Шотландская корона владѣетъ многими землями, и я увѣрена, что достойный братъ мой скорѣе предложитъ одну изъ лучшихъ областей своихъ вашему храброму супругу, нежели допуститъ Марію оставить гостепріимный замокъ сей, единственно отъ недостатка средствъ къ содержанію!
Дуглассамъ Локлевена, Государыня, уже нѣсколько столѣтій извѣстно каковъ ихъ долгъ въ отношеніи къ Государству. Они не помышляютъ о наградѣ, сколь бы не казались непріятными и даже опасными обязанности на нихъ возлагаемыя.
Напрасно, любезная Локлевенъ, отказываетесь отъ хорошаго помѣстья. Да и кто можетъ доставить Королевѣ Шотландской болѣе способовъ къ приличному содержанію себя, какъ не собственность ея короны? Кто, кромѣ нѣжнаго сына подобнаго Графу Мурраю, который имѣетъ всѣ способы и власть, долженъ пещись о счастіи своей матери? Но не сами ли сей часъ сказали вы, что печаль потемняющая всегда ясное лице ваше, есть слѣдствіе однихъ заботъ. О! пажъ будетъ служить твердымъ оплотомъ тѣлохранителей моихъ — двухъ слабыхъ женщинъ; и теперь я догадываюсь: вотъ причина по которой Лордъ Линдесай безъ приличной свиты, къ тому же удерживаемый такою страшною силою, не хотѣлъ подвергаться опасности!
Лэди Локлевенъ казалась удивленною; какъ вдругъ Марія, перемѣнивъ голосъ и Положеніе, оставила прежній свой насмѣшливый тонъ, приняла видъ важный, надмѣнный и съ гордостію сказала: Милади, мнѣ извѣстно что Рютвенъ уже здѣсь въ замкѣ и что Линдесай ожидаетъ лодки на той сторонѣ озера дабы пріѣхать вмѣстѣ съ Сиръ Робертомь Мельвилемъ. Какое намѣреніе привело ихъ сюда? И за чѣмъ меня, какъ требовало того приличіе, не извѣстили о семъ пріѣздѣ?
Они сами, Государыня, объяснятъ вамъ причину своего прибытія. Я же почитала сіе безполезнымъ; ибо въ свитѣ вашей находятся люди, весьма хорошо исполняющіе должность шпіоновъ.
Бѣдная моя Флемингъ!, сказала Королева обратясь къ одной изъ женщинъ сопутствовавшихъ ей; ты будешь обвинена, судима, подобно шпіону во время военное, за то единственно что случайно прошла чрезъ большую залу въ то время, когда Лади разговаривала съ своимъ Адмираломъ Рандадомъ такъ, громко, какъ только голосъ могъ позволить ей. Носи въ ушахъ хлопчатую бумагу; если хочешь сохранить ихъ; и знай что въ замкѣ Локлевенъ, глаза, уши, языкъ, должны лишиться своего употребленія. Почтенная владѣтельница его имѣетъ рѣдкую способность видѣть, слышать и говорить за всѣхъ!
Потомъ обратясь къ Лади Локлевенъ, сказала ей: мы васъ избавляемъ отъ труда слѣдовать за нами, ибо хотимъ приготовиться къ свиданію съ сими могущественными вельможами. Комната предъ моею спальнею послужитъ намъ аудіенцъ-залою. Ты же молодой человѣкъ, сказала она Роланду переходя вдругъ отъ насмѣшливаго тона къ шутливому, ты, вмѣщающій въ себѣ всѣхъ чиновниковъ двора моего начиная отъ Шталмейстера до послѣдняго конюшаго, ступай за мною для составленія моей свиты.
Послѣ сего она пошла къ замку. На лицѣ Локлевенъ появилась улыбка горести и негодованія при видѣ гордо удаляющейся Королевы.
Всѣхъ чиновниковъ двора твоего! повторила Локлевенъ. Дай Богъ, чтобы никогда другихъ ты не имѣла! Видя что Роландъ находился еще позади Маріи, она отошла въ сторону и тихо сказала ему: все тобою подслушанное перескажи повелительницѣ своей.
Роландъ Гремесъ поспѣшилъ догнать Королеву и женщинъ свиты ея, вошедшихъ въ маленькую дверь ведшую изъ сада въ замокъ. Жилище плѣнницы составляли три комнаты расположенныя во второмъ этажѣ замка. Первая родъ прихожей, вторая большая гостиная, и послѣдняя — спальня Королевы. Кромѣ того еще въ маленькой комнатѣ, примыкавшей къ гостинной, стояли кровати двухъ женщинъ, составлявшихъ весь ея дворъ.
Роландъ остановился въ прихожей ожидая приказаній. Изъ окна, сквозь толстую желѣзную рѣшетку, увидѣлъ онъ Линдесая, Мельвиля съ людьми своими выходящихъ изъ лодки. Кто-то третій шелъ къ нимъ на встрѣчу изъ воротъ замка, и «Линдесай закричалъ ему грубымъ голосомъ: — Лордъ Рютвенъ вы насъ опередили.
Вниманіе пажа отвлечено было отъ сего зрѣлища крикомъ выходившимъ изъ внутреннихъ комнатъ, куда онъ и поспѣшилъ на помощь. Королева, сидѣла въ большихъ креслахъ; она была въ сильномъ обморокѣ и казалось едва дышала. Одна изъ женщинъ ее поддерживала, а другая кропила лице свѣжею водою, которая мѣшалась со слезами катившимися изъ глазъ Маріи.
Бѣги, молодой человѣкъ, вскричала первая голосомъ отчаянія, бѣги скорѣе, позови кого нибудь на помощь. Королева потеряла чувства….
Но Марія, собравшись съ послѣдними силами, сказала почти умирающимъ голосомъ: — Не трогайтесь съ мѣста…. Я вамъ запрещаю. Мнѣ не нужно свидѣтелей…..Это скоро пройдетъ…. Я чувствую себя лучше…. Съ новымъ напряженіемъ достигла она возможности держаться сама собою на креслахъ и старалась собрать прежнія силы, хотя всѣ черты ея измѣнились отъ душевныхъ страданій. Стыжусь слабости моей, сказала она женщинамъ взявъ ихъ за руки; но все кончено и я еще Марія Стуартъ. — Дикой голосъ сего человѣка … все, что мнѣ извѣстно о его дерзости…. имя имъ произнесенное…. причина ихъ прибытія…. это можетъ послужить нѣкоторымъ извиненіемъ минутнаго заблужденія.
Она сняла головный уборъ приведенный въ безпорядокъ; распустила прекрасные черные локоны волосъ своихъ; встала и казалась прелестнымъ изображеніемъ Греческой жрицы въ положеніи, выражавшемъ въ одно время печаль, гордость и улыбку на лицѣ со слезами смѣшанную. Мы дурно приготовлены, сказала она, къ принятію подданныхъ возмутителей; но сколько силы позволятъ мнѣ, явлю себя истинною Королевою.
Насиліе лишило меня украшеній моего званія; а горесть и заботы помрачили украшенія природныя. Говоря такимъ образомъ она все еще перебирала прелестные черные локоны свои, и не взирая на чрезмѣрную горесть, внутренній голосъ говорилъ ей что ея прелести неимѣютъ никого себѣ соперниками.
Къ своей молодости и неопытности, Роландъ присоединялъ чувство удивленія при видѣ всего изящнаго. Вовсю жизнь его не представлялось ему ничего любезнѣе, величественнѣе, привлекательнѣе Маріи. Всякой сказалъ бы, что она обворожила его своими прелестями; онъ оставался неподвижнымъ со взорами на нее обращенными, смотрѣлъ, удивлялся и внутренно горѣлъ желаніемъ пожертвовать жизнію своею для славы Маріи Стуартъ. Марія воспитанная во франціи, обладала необыкновенными прелестями и чувствовала ихъ цѣну. Она была Королевою Шотландскою въ странѣ, гдѣ искуство знать людей столь же необходимо для счастія, какъ и воздухъ для дыханія человѣка. По всѣмъ отношеніямъ, Стуартъ имѣла рѣдкую способность примѣчать силу прелестей своихъ надъ всѣмъ ея вліянію подверженнымъ и пользоваться выгодами ими доставляемыми. Взоръ брошенный ею на Роланда, тронулъ бы самое каменное сердце.
Бѣдный юноша, сказала она ему; тебя изторгли изъ объятій нѣжной матери, сестры; лишили свободы, столь драгоцѣнной въ твои лѣта — и для чего? чтобы раздѣлять съ нами тяжкую неволю, участь твоя достойна сожалѣнія. Но ты знаешь, что въ тебѣ одномъ заключаются всѣ чиновники двора моего; будешь ли мнѣ повиноваться?
До гроба, Государыня, съ живостію отвѣчалъ Роландъ!
Охраняй же дверь моей комнаты, сказала Королева; охраняй ее до тѣхъ поръ, пока я не буду въ состояніи принять сихъ посѣтителей, или пока не употребятъ насилія войти сюда.
Развѣ по моему трупу, воскликнулъ Роландъ!
Не то, молодой человѣкъ, приказываю тебѣ. Имѣя подлѣ себя вѣрнаго подданнаго, никогда не престану пещись о безопасности его. Сначала сопротивляйся имъ, дабы показать сколь они низки употребляя насиліе противу беззащитной женщины и потомъ уже — уступи имъ. Таковы мои приказанія; исполняй ихъ. Сопровождая слова сіи улыбкою, выражавшею и кротость и величіе, она вошла къ себѣ въ спальню вмѣстѣ съ обѣими женщинами.
Младшая изъ нихъ обратившись къ Роланду, подала ему знакъ рукою. Давно уже онъ узналъ въ ней Катерину Сейтонъ; однакожъ обстоятельство сіе ни мало не изумило молодаго человѣка, который не позабылъ таинственнаго разговора двухъ женщинъ въ монастырѣ Св. Екатерины въ Сіеннѣ, разговора столь много объясняемаго присудствіемъ Катерины. Но столь сильно подѣйствовали на него прелести Маріи, что занявшись ея несчастіями, онъ позабывалъ самую любовь свою. По отходѣ уже Катерины началъ онъ помышлять объ сношеніяхъ, необходимо между ими произойти долженствующихъ.
Знакъ ею поданный, казалось означалъ приказаніе, думалъ Роландъ; можетъ быть она хотѣла внушить мнѣ повиновеніе къ Королевѣ; ибо не думаю, чтобы желала поступить со мною также какъ въ гостинницѣ С. Михаила съ Адамомъ Вудколомъ и бѣднымъ крестьяниномъ. Но это въ сторону, теперь должно подумать какъ бы оправдать довѣренность несчастной Королевы. Я полагаю, Графъ Муррай самъ бы согласился, что должность пажа въ томъ только и состоитъ, чтобы безъ согласія повелительницы своей никого не впускать къ ней въ комнату.
Сказавъ сіе онъ вошелъ въ маленькую прихожую, заперъ на замокъ дверь на лѣстницу и сѣлъ ожидая чѣмъ все кончится. Нѣсколько минутъ спустя послышался шумъ; люди вошли на лѣстницу и остановились у двери. Они пробовали отворить ее и найдя сопротивленіе, толкнули съ такою силою что едва не выломили. Вслѣдъ за симъ послѣдовало молчаніе, которое было прервано потомъ грубымъ голосомъ: отвори дверь, отвори сію минуту.
Кто смѣетъ, спросилъ Роландъ, мнѣ приказывать отворять дверь, ведущую въ комнату Шотландской Королевы?
Второе покушеніе выломить дверь осталось также тщетнымъ. Однако желавшій войти показывалъ явно, что онъ, еслибъ возможно было, силою очистилъ себѣ путь. Отвори дверь, закричалъ во второй разъ. тотъ же голосъ, отвори сей часъ, иначе жизнію будешь отвѣчать за неповиновеніе; Лордъ Линдесай хочетъ говорить съ Маріею Шотландскою.
Лордъ Линдесай какъ благородный Шотландецъ, отвѣчалъ пажъ, долженъ прежде спросить у своей Государыни хочетъ ли она принять его?
Послѣдовало серьезное совѣщаніе между ожидающими у дверей, и Роландъ узналъ грубой голосъ Лорда Линдесая, который отвѣчалъ Сиру Роберту Мельвилю, тщетно старавшемуся успокоить его: — Нѣтъ! нѣтъ! нѣтъ! Говорю я вамъ! скорѣе подорву дверь, нежели соглашусь быть обруганнымъ женщиною и позволю пажу, простому лакѣю, оказывать мнѣ сопротивленіе.
По крайней мѣрѣ, сказалъ Мельвиль, дай мнѣ попробовать не будутъ ли кроткія мѣры дѣйствительнѣе, или подождемъ прибытія Лорда Рютвена.
Я не хочу дожидаться болѣе ни одной минуты, отвѣчалъ Линдесай; намъ бы надобно было дѣло свое уже привести къ концу» возвратиться въ совѣтъ. Впрочемъ ты можешь испытать мѣры кроткія, а я приму болѣе дѣйствительныя: приготовлю пороху, чтобы взорвать дверь въ случаѣ нужды.
Ради Бога, потерпи еще нѣсколько, сказалъ ему Мельвиль, и потомъ приближась къ двери прибавилъ: доложите Королевѣ, что вѣрный подданный ея Робертъ Мельвиль умоляетъ для ея же выгоды и для избѣжанія непріятныхъ послѣдствій, приказать отворить дверь Лорду Линдесаю, присланному къ ней съ порученіемъ отъ Государственнаго Совѣта.
Я извѣщу Королеву, отвѣчалъ пажъ, Ты приду сказать отвѣтъ.
Онъ подошелъ къ двери ея спальни, постучался, и вышедшей женщинѣ пересказалъ все случившееся. Она извѣстивъ о томъ Королеву, принесла приказаніе Роланду впустить Сира Роберта Мельвиля и Лорда Линдесая. Пажъ возвратился въ переднюю, отворилъ дверь и Линдесай вошелъ съ лицемъ побѣдителя; Мельвиль же съ горестнымъ и удрученнымъ видомъ тихо за нимъ.
Клянусь вамъ, сказалъ Роландъ сему послѣднему, вспыхнувъ отъ гнѣва и негодованія, что безъ особеннаго повѣленія Королевы я защищалъ бы дверь до послѣдней капли крови, даже если бы вся Шотландія вооружилась противъ меня.
Потише молодой человѣкъ, сказалъ Мельвиль важнымъ и суровымъ голосомъ, потише прошу тебя. Теперь не время показывать свою храбрость.
Чтоже она не выходитъ? Спросилъ Линдесай, ставъ посреди комнаты, служившей гостинною. За чѣмъ заставляетъ себя дожидаться? — Терпѣніе, Милордъ, отвѣчалъ Сиръ Робертъ; торопиться не для чего; Лордъ Рютвенъ еще не пріѣхалъ.
Въ это время дверь спальни отворилась и Королева вошла. Она приближилась съ видомъ благородства и величія ей свойственнымъ, и казалось вовсе не была смущена ни посѣщеніемъ, ни своевольствомъ гостей.
На ней было черное, бархатное платье убранное кружевомъ; на головѣ маленькой кружевной чепчикъ; большое бѣлое покрывало волновалось по плечамъ такъ, что она по произволу могла опускать его впередъ и закрывать имъ лице своё. Золотой крестъ висѣлъ на шеѣ, и чернаго дерева четки, оправленныя золотомъ, за поясомъ. Ее сопровождали двѣ женщины которыя стояли позади ее во все время разговора. Даже Лордъ Линдесай, самый грубый изъ Вельможъ сего времени невѣжества, былъ сильно пораженъ при видѣ женщины, представшей предъ нихъ съ видомъ спокойнаго достоинства, вмѣсто слезъ и отчаянія, въ которыхъ полагалъ онъ найти ее.
Боюсь, не заставила ли я васъ долго себя дожидаться, Лордъ Линдесай, сказала Королева отвѣчая на неловкой поклонъ его улыбкою исполненною важности; но это слабость женщины, — не показываться посѣтителямъ, не окончивъ своего туалета; мущины менѣе ш4гъ занимаются.
Лордъ Линдесай взглянулъ на свое заржавленное оружіе, на замаранное платье и проговорилъ нѣсколько невнятныхъ словъ, обвиняя въ этой не исправности поспѣшность путешествія между тѣмъ Королева учтиво и даже милостиво кланялась Роберту Мельвилю. — Во время послѣдовавшаго молчанія, Линдесай нѣсколько разъ оборачивался къ двери, ожидая съ нетерпѣніемъ третьяго товарища посольства. Одна Королева не показывала никакого замѣшательства, и желая начать разговоръ, обратилась къ Лорду Линдесаю бросивъ взглядъ на огромную саблю, которая висѣла у него черезъ плечо:
Вы имѣете, Милордъ, вѣрнаго, но слишкомъ тяжелаго спутника въ вашихъ путешествіяхъ. Я надѣюсь, что вы не полагали найти здѣсь враговъ, противу которыхъ нужно было бы употреблять сіе страшное оружіе. Для двора украшеніе сіе кажется нѣсколько страннымъ; но я, носящая имя Стуартъ, стыжусь трепетать одного вида сабли.
Сабля сія, Государыня, не въ первой разъ, отвѣчалъ Линдесай, представляется взорамъ Стуартовъ.
Можетъ быть она оказала услуги предкамъ моимъ; тѣмъ болѣе что ваши Милордъ/ были люди исполненные правоты.
Да, Государыня, она оказала имъ услуги, впрочемъ рѣдко награждаемыя; онѣ подобны услугамъ, которыя рѣзецъ дѣлаетъ дереву, подрѣзывая безполезныя и вредныя вѣтви, пожирающія сокъ, долженствовавшій бы питать его.
Вы все говорите загадками, Милордъ, однако надѣюсь что Истолкованіе ихъ не заключаетъ въ себѣ ничего обиднаго.
Судите сами Государыня. Сія сабля находилась въ рукахъ Архибалда Дугласа Графа Анжуйскаго въ тотъ достопамятный день, когда онъ выгналъ изъ дворца прадѣда вашего Іакова III, толпу льстецовъ и любимцевъ, повѣшенныхъ потомъ по его приказанію въ Лаудерской гавани для примѣра подобнымъ пресмыкающимся, которые осмѣливаются мыслію приближаться къ трону Шотландскому! Ею же и тотъ же сподвижникъ чести и благородства Шотландскаго убилъ однимъ ударомъ Спениса Кильспандискаго, Царедворца дѣда вашего Іакова ж, за то, что онъ въ присудствіи его слишкомъ вольно говорилъ на щетъ своего Государя. Они дрались близь береговъ фала и Ангуса, и побѣда осталась на сторонѣ справедливаго.
Милордъ, воскликнула смущенная Королева, я не поражена сими ужасами, ибо война довольно мнѣ извѣстна. Скажите же теперь, какимъ образомъ знаменитое оружіе сіе перешло изъ дома Дугласовъ въ домъ Линдесаевъ? мнѣ кажется, драгоцѣнный залогъ славы предковъ долженъ сохраняться въ одной и той же фамиліи!
Государыня, воскликнулъ Мельвиль, умоляю васъ не предлагайте сего вопроса, а вы Милордъ, изъ сожалѣнія, изъ вѣжливости не отвѣчайте на оный.
Пора ей научиться слышать правду, отвѣчалъ Линдесай.
И будьте увѣрены, Милордъ, продолжала Королева, все что вы скажите не возбудитъ моего негодованія. — Есть случаи, въ которыхъ истинное презрѣніе беретъ верхь надъ справедливымъ гнѣвомъ.
Знайте же, сказалъ Линдесай, что на мѣстѣ Карберей-Гиллской битвы, въ то время когда сей недостойный измѣнникъ, сей убійца, — Іаковъ, нѣкоторое время бывшій Графомъ Ботвелскимъ и получившій прозваніе Герцога Оркнея, — вызывалъ на бой кого либо изъ вельможъ, составлявшихъ заговоръ, дабы предашь его суду, я принялъ вызывъ сей, — и въ тоже время благородный Графъ Мортонъ подарилъ мнѣ сію прекрасную саблю, умоляя сражаться съ нею до послѣдней крайности; и если бы Іаковъ имѣлъ болѣе догадки, или по крайней мѣрѣ менѣе трусости, то лезвіе сіе достойно наказало бы измѣнника и разбросало члены трупа его на съѣденіе хищныхъ птицъ.
Мужество, казалось, оставило Королеву при имени Ботвеля, сопряженнаго съ столькими преступленіями, съ столькими нещастіями. — Но пустое тщеславіе Линдесая дало ей время собраться съ силами, и она ему отвѣчала съ видомъ холоднаго презрѣнія:
Легко, Милордъ, побѣдить врага, который не искалъ сраженія. Но если бы Марія Стуартъ съ наслѣдствомъ Короны получила бы и саблю отца своего, то самый отважнѣйшій изъ ея мятежныхъ подданныхъ не смѣлъ бы сказать, что нѣтъ ему противниковъ.
Извините, Милордъ, что сокращаю нашу бесѣду. — Извѣстіе о кровавой битвѣ, сколь бы ни было коротко, все слишкомъ утомительно для слуха женщины. И если Лордъ Линдесай не можетъ обратить вниманія нашего на предметы важнѣйшіе, нежели великія дѣянія какого нибудь Анжуйца, или собственные его подвиги, которыми онъ имѣлъ время и случаи прославиться, то мы пойдемъ къ себѣ въ комнаты; а ты Флемингъ, окончишь намъ чтеніе любопытной статьи о самохвальствѣ Испанцевъ.
Остановитесь на одну минуту, Государыня, воскликнулъ Линдесай внѣ себя отъ гнѣва. Мнѣ слишкомъ давно извѣстенъ колкой умъ вашъ, чтобы желать имѣть съ вами свиданіе единственно для того, дабы вы могли забавляться на мой щетъ. Лордъ Рютвенъ, Сиръ Робертъ Мельвиль и я, мы прибыли къ вамъ по повѣленію тайнаго совѣта, съ порученіемъ, отъ успѣха котораго зависитъ безопасность вашей жизни и благоденствіе Государства.
По повѣленію тайнаго совѣта! сказала Марія. По какому праву смѣетъ онъ требовать и дѣйствовать въ то время, когда Королева, которая должна предписывать ему законы, несправедливо задержана плѣнницею въ семъ замкѣ? Но впрочемъ, все относящееся до блага Шотландіи не можетъ быть чуждо сердцу Маріи. Что же касается до собственной ея жизни, — хотя она едва достигла 25-ти лѣтней весны своей, но уже сдѣлалась слишкомъ тягостною и несносною. Гдѣ вашъ товарищъ, Милордъ; за чѣмъ его нѣтъ здѣсь?
Вотъ онъ, Государыня, сказалъ Мельвиль, и Лордъ Рютвенъ вошелъ въ сію минуту, держа нѣсколько бумагъ въ рукахъ своихъ. Лице Маріи покрылось смертною блѣдностію, но она тотчасъ оправилась когда вошелъ Жоржъ Дугласъ; онъ сопровождалъ Барона, которой сдѣлалъ на нее столь сильное впечатлѣніе. Жоржъ Дугласъ былъ меньшой сынъ Локлевена и въ отсутствіи отца и братьевъ своихъ, подъ руководствомъ вдовствующей Локлевенъ, бабки своей, исполнялъ должность кастеляна замка.
ГЛАВА II.
правитьЛордъ Рютвенъ имѣлъ видъ и поступь человѣка военнаго и Государственнаго; величественный станъ и правильныя черты лица доставили ему названіе Грейстела, по имени героя одной баллады, въ то время много уважаемой. Коженная одежда его имѣла видъ полувоинственной, но въ оной не примѣтно было отвратительной неопрятности, отличавшей одѣяніе Линдесая. Будучи сыномъ несчастнаго отца и самъ отцомъ еще несчастнѣйшаго семейства, лице его носило слѣды мрачной меланхоліи, по которой физіогномисты тогдашняго времени предполагали отличать людей, долженствовавшихъ погибнуть насильственною смертію.
Ужасъ, внушенной имъ Королевѣ, или лучше сказать дѣйствіе надъ нею произведенное, происходило отъ участія, которое онъ принималъ въ убійствѣ Давида Ридзіо…. Отецъ его находился при исполненіи сего ужаснаго преступленія. Не взирая на свою слабость и не будучи еще въ состояніи поднять оружія, онъ оставилъ постель, гдѣ томился продолжительною и Жестокою болѣзнію, дабы совершить убійство въ присутствіи своей Государыни. Сынъ также былъ однимъ изъ главныхъ лицъ въ семъ кровавомъ позорищѣ. И потому не удивительно, что Королева, вспомнивъ положеніе свое при совершеніи столь ужаснаго преступленія, сохранила чувство трепета взирая на кого либо изъ главнѣйшихъ убійцъ, или даже слыша въ разговорѣ имена ихъ.
Однако она ласково поклонилась Лорду Рютвену и подала руку Жоржу Дугласу, которой преклонивъ колѣно, почтительно поцѣловалъ ее. Это былъ первый знакъ уваженія, въ глазахъ Роланда оказанный плѣнной Королевѣ однимъ изъ ея подданныхъ; она приняла оный молчаливо, тогда какъ управитель замка, человѣкъ вида суроваго и даже дикаго, придвинулъ по приказанію Дугласа большой столъ, на которомъ поставилъ все нужное для письма. Роландъ, повинуясь приказанію госпожи своей, подалъ ей креслы и поставилъ ихъ на другой сторонѣ стола, дабы отдѣлить ее хотя нѣсколько отъ людей, столь много докучавшихъ ей своимъ посѣщеніемъ, управитель вышелъ, заперъ дверь — и Королева прервала молчаніе: съ вашего позволенія, Милорды, я сяду. — Прогулки мои не такъ продолжительны, и во все меня не утомляютъ, но я чувствую, что въ сію минуту покой мнѣ нужнѣе обыкновеннаго.
Она сѣла и опершись щекою на одну изъ прекрасныхъ рукъ своихъ, поперемѣнно смотрѣла проницательнымъ взоромъ на трехъ Вельможъ, стоявшихъ передъ нею. Марія Флемингъ утерла платкомъ глаза, а Катерина Сейьонъ и Роландъ Гремесъ бросили другъ на друга взглядъ, которой доказывалъ, что они брали слиткомъ много участія въ судьбѣ Маріи и что положеніе ея сильно ихъ трогало!
Я ожидаю, Милорды, сказала Королева помолчавъ нѣсколько, ожидаю услышать препорученіе, данное вамъ, какъ говорите, тайнымъ совѣтомъ. Предполагаю, что оно заключаетъ въ себѣ просьбу снова принять престолъ мнѣ принадлежащій, и пощадить тѣхъ которые столь беззаконно низложили меня.
Государыня, отвѣчалъ Рютвенъ, сколь ни тягостно, говорить истину прежней Королевѣ нашей, однако мы должны исполнить посольство на насъ возложенное. Не мы пришли просить у васъ прощенія, но напротивъ, вамъ предлагать оное; тайный совѣтъ требуетъ отъ васъ подписать сіи акты; оыи весьма много будутъ способствовать къ возстановленію спокойствія въ Государствѣ, и послужатъ вамъ источникомъ благоденствія на будущее время жизни вашей.
Послѣ столь прекраснаго предисловіяі должна ли я, Милордъ, сей часъ подписать изъ одного довѣрія къ вамъ, бумаги сіи, которыя должны произвести столь удивительныя дѣйствія успѣха, или прежде позволено мнѣ будетъ узнать ихъ содержаніе?
Безъ всякаго сомнѣнія, Государыня, мы желаемъ, даже требуемъ, чтобы вы знали то, что должны подписать.
Должна, повторила Королева; выраженія соотвѣтствуютъ вашимъ поступкамъ. Читайте Милордъ.
Лордъ Рютвенъ сталъ читать бумагу написанную отъ имени Маріи, въ которой сказано, что она съ самыхъ юныхъ лѣтъ имѣла въ рукахъ своихъ бразды правленія и носила Корону Шотландіи, — старалась о щастіи народа; но заботы и труды ею переносимые, ослабили умственныя способности и силы тѣлесныя; она не въ состояніи болѣе нести на себѣ всего бремени дѣлъ Государственныхъ; Провидѣніе даровавъ ей сына, даровало и возможность еще при жизни своей, видѣть на главѣ его Корону, принадлежащую ему по праву рожденія. И потому (было написано):, изъ уваженія къ симъ причинамъ мы рѣшились сложить съ себя званіе Королевы и утвердить оное въ пользу сына нашего, отказываясь добровольно отъ всѣхъ правъ на корону и управленіе Шотландіею, желая чтобы онъ тотчасъ вступилъ на престолъ, какъ бы призываемый на оный не своею волею, но кончиною нашею. А дабы теперешнее отрѣченіе наше было торжественнѣе и никто не могъ бы отзываться незнаніемъ онаго, мы даемъ полное право нашимъ вѣрноподданнымъ: Лордамъ Линдесаю де Биресъ и Виліаму Рютвену, предстать предъ дворянствомъ, духовенствомъ и купечествомъ Шотландскими, и назначить имъ собраніе въ Стирлингѣ, гдѣ отказаться публично и торжественно отъ имени нашего отъ всѣхъ правъ на Корону и правленіе Шотландіею.,
Что все сіе значитъ, Милорды? вскричала Королева по окончаніи чтенія, показывая видъ величайшаго изумленія; должна ли вѣрить тому, что слышала? Я столь долгое время внимала возмутительнымъ рѣчамъ, что не почту удивительнымъ, если слухъ мой передастъ мнѣ не настоящій смыслъ словъ вашихъ. Скажите что я обманываюсь, скажите сіе для чести вашей и для чести Шотландскаго дворянства, увѣрьте меня, что мои вѣрноподданные Лорды Линдесай де Биресъ и Вилліамъ Рютвенъ, два Барона, столь знаменитые своею храбростію, сколь и извѣстные своимъ происхожденіемъ не для того прибыли къ Государынѣ своей, дабы оскорблять ее подобнымъ предложеніемъ. Скажите мнѣ, изъ уваженія къ чести и справедливости, что я обманываюсь.
Нѣтъ, Государыня, отвѣчалъ важно Рютвенъ, вы не обманываетесь. Вы предпочли пагубныя наставленія льстецовъ, Измѣнниковъ и набожныхъ любимцевъ, добрымъ совѣтамъ друзей и подданныхъ. Можетъ ли женщина, не умѣющая управлять сама собою, имѣть въ рукахъ своихъ жребій милліоновъ людей? А потому прошу васъ уступить послѣднимъ увѣнчаніямъ народа, и такимъ образомъ избавить и себя и насъ отъ дальнѣйшаго разсужденія о столь тягостномъ предметѣ.
Такъ въ этомъ, Милорды, заключается, все требованіе моихъ вѣрноподданныхъ? спросила Марія съ язвительною усмѣшкою; но могутъ ли они довольствоваться столь легкимъ требованіемъ: — уступить Корону, по праву рожденія мнѣ принадлежащую, годовому ребенку, покинуть скипетръ, и признать себя низложенною? Нѣтъ, Милорды, нѣтъ это для нихъ слишкомъ мало. Въ другой бумагѣ безъ сомнѣнія содержится важнѣйшая прозьба, можетъ быть — тягостное испытаніе желанію моему: исполнять всегда волю моего благороднаго дворянства.
Сія другая бумага, сказалъ Рютвенъ развертывая ее и продолжая тѣмъ же важнымъ, неумолимымъ голосомъ, заключаетъ въ себѣ актъ, по которому ваше Величество, назначаете своего ближайшаго родственника и подданнаго болѣе другихъ достойнаго довѣренности, Іакова Графа Муррая, Регентомъ Государства на время малолѣтства Короля. Графъ, по приказанію тайнаго совѣта, уже приступаетъ къ исполненію должности своей.
Невольный вздохъ вырвался изъ груди Королевы, и она воскликнула: изъ его ли колчана взята стрѣла сія? Пущена ли она рукою моего брата? увы! возвращеніе его изъ франціи казалось мнѣ единственною, или покрайней мѣрѣ сладостнѣйшею надеждою къ освобожденію; однако узнавъ что бразды правленія въ его рукахъ, я сомнѣвалась чтобы онъ устыдился держать ихъ отъ моего имени.
Я долженъ, Государыня, сказалъ Лордъ Рютвенъ, просить васъ дать мнѣ отвѣтъ на предложеніе совѣта.
На предложеніе совѣта! воскликнула съ живостію Королева; скажите лучше на предложеніе хищниковъ, грабителей, горящихъ нетерпѣніемъ раздѣлить плоды злодѣйствъ своихъ; на предложеніе- произносимое измѣнникомъ, котораго голова давно бы долженствовала безъ всякаго состраданія быть воткнута на вратахъ Единбурга. — Маріи Стуартъ нечего на оное отвѣчать.
Хотя вамъ, Государыня, сказалъ Рютвенъ, присутствіе мое и непріятно, однако я надѣюсь что оно не увеличитъ упрямства вашего. Вы не должны забывать того, что смерть любимца вашего Ридзіо сопряжена для дому Рютвеновъ съ потерею ихъ вождя и властелина. Отецъ мой, снѣдаемый горестію, умеръ въ изгнаніи.
Королева не отвѣчала ни слова; она закрыла лице обѣими руками, облокотилась на столъ, склонила голову и плакала столь горько что видны были текущія слезы сквозь пальцы, не взирая на все ея стараніе удержать или покрайней мѣрѣ скрыть оныя.
Нѣтъ, Милорды, сказалъ Сиръ Робертъ Мельвиль, это слишкомъ жестоко.
Сиръ Робертъ, отвѣчалъ Рютвенъ, намъ извѣстно за чѣмъ мы сюда присланы, я только не знаю для чего васъ къ намъ присоединили.
По чести, перервалъ Лордъ Линдесай, и мнѣ сіе не болѣе извѣстно; кажется, что добрый нашъ рыцарь походитъ на сахаръ употребляемый въ цѣлительномъ, но непріятномъ питіѣ, дабы избалованное дитя скорѣе приняло его; не понимаю къ чему такъ много церемоній когда можно заставить проглотить пилюлю, не золотивъ ее.
Можетъ быть, Милорды, вы лучше меня знаете ваши тайныя предписанія, сказалъ Мельвиль, но я буду повиноваться своимъ собственнымъ, и постараюсь въ тоже время быть посредникомъ между Ея Величествомъ и вами.
Успокойтесь, Сиръ Робертъ Мельвиль, прервала Королева, дрожа еще отъ внутренняго волненія. Подай мнѣ мой платокъ Флемингъ. Я стыжусь что позволила симъ измѣнникамъ такъ разтрогать себя. Скажите мнѣ, Милорды, прибавила она отирая слезы, скажите по какому праву подданные осмѣливаются давать повѣленія законной Государынѣ своей, нарушать сдѣланные ей обѣты и лишать короны которую само Провидѣніе ей назначило".
Я буду искренно вамъ отвѣчать Государыня, сказалъ Рютвенъ. Правленіе ваше, начиная отъ пагубной Пинки-Клехенской битвы когда вы еще находились въ колыбели, до сихъ поръ, составляло цѣпь безпрерывныхъ несчастій, междоусобій и войнъ съ чужеземными народами, — войнъ, которымъ подобныхъ нѣтъ въ цѣлой исторіи Государства нашего, французы и Англичане, какъ бы съ общаго согласія, сдѣлали Шотландію театромъ кровавыхъ браней своихъ и вздумали рѣшать на немъ прежніе свои споры, у насъ братъ вооружался на брата; каждый годъ ознаменованъ былъ возмущеніемъ, убійствомъ, изгнаніемъ части дворянства и притѣсненіями народа. Мы не въ состояніи болѣе переносить сего; а потому и просимъ васъ уступишь другому правленіе Шотландіи, дабы сохранить еще, если возможно, плачевные остатки разтерзаннаго Государства.
Милордъ, отвѣчала Марія, мнѣ кажется что вы меня же обременяете тяжкою отвѣтственностію золъ, которыя съ большею справедливостію могу приписать вашему буйному, дикому и неукротимому характеру; чрезмѣрному насилію, съ какимъ вы, Магнаты Шотландскіе, всегда готовы раздирать другъ друга, способные на всѣ жестокости для удовлетворенія негодованія своего, мстя за самыя легкія обиды, презирая мудрые совѣты руководствовавшіе вашихъ предковъ, возставая безпрестанно противъ законной власти, поступая какъ бы люди не признающіе верховной власти или, и того лучше, почитающіе себя Царями въ своихъ владѣніяхъ; теперь же всю вину своихъ бѣдствій обращаете на меня, на меня, жизнь которой отравляема была всегдашнею печалію, сонъ каждую ночь прерываемъ, сердце безпрестанно терзаемо новымъ и новымъ злополучіемъ! Не должна ли была я сама, предводительствуя нѣсколькими вѣрными служителями, переходить болота, взбираться на горы, для возставленія тишины и укрощенія возмущеній? Не владѣла ли я сама оружіемъ, конемъ; не забывала ли кротости, свойственной женщинѣ и величія необходимаго Королевѣ, чтобы подавать моимъ солдатамъ примѣръ мужества и терпѣнія?
Мы теряемъ время по пустому, Государыня, воскликнулъ Лордъ Рютвенъ. Я долженъ просить васъ дать рѣшеніе на важное дѣло которое мы вамъ предлагали.
Милордъ! Не ужели сію же минуту; не давъ мнѣ времени подумать! Совѣтъ, какъ вы его называете, въ правѣ ли предлагать подобныя требованія?
Совѣтъ думаетъ, Государыня, что время протекшее отъ той ночи въ которую совершилось убійство Короля Генриха до Карберри-Гильскаго дня, должно было хотя нѣсколько приготовить васъ къ мѣрамъ вамъ теперь предлагаемымъ, и которыя послужатъ легчайшимъ и притомъ вѣрнѣйшимъ средствомъ избѣжать затрудненій и опасностей, васъ окружающихъ.
Великій Боже! воскликнула Королева, вы за милость почитаете предлагая мнѣ то, что есть неизгладимое пятно для чести всякаго Государя, пятно постыднѣйшее даже самой смерти. Вы отнимаете у меня Корону, верховную власть; скажите же что въ замѣнъ ихъ принести желаете?
Прощеніе, отвѣчалъ твердымъ голосомъ Рютвенъ; время и способы провести остатокъ жизни въ покаяніи и уединеніи, примириться съ небомъ и открыть глаза на познаніе истинъ Евангельскихъ, вами отринутыхъ.
Королева поблѣднѣла, внимая такимъ угрозамъ и пораженная твердымъ голосомъ произнесшаго ихъ. А что будетъ Милордъ, если я не соглашусь на столь рѣшительное требованіе?
Она спросила сіе съ видомъ, обнаруживавшимъ застѣнчивый и боязливый характеръ женщины, борющійся еще съ чувствомъ оскорбленнаго величія Королевы. Послѣдовало молчаніе. Казалось никто не заботился дать ей рѣшительнаго отвѣта. Наконецъ Рютвенъ сказалъ: вопросъ сей мнѣ кажется лишнимъ. Вашему Величеству довольно извѣстны законы и отечественная наша исторія, и потому я стыжусь отвѣчать вамъ.
А на чемъ основываете вы, Милордъ, таковое презрѣніе къ женщинѣ которая стоитъ теперь предъ вами? Пагубныя и нечестивыя заблужденія которыми старались, такъ сказать, отравить умы всѣхъ и которыхъ вся цѣль была — содѣлать меня преступницею, не могутъ еще служить мнѣ обвиненіемъ.
Постыдный бракъ вдовы убіеннаго, съ главою убійцъ, не есть ли лучшее тому доказательство? Сердца ихъ соединены были гораздо ранѣе супружества и вѣрно они были сообщниками злодѣянія, предшествовавшаго браку сему только нѣсколькими недѣлями!
Милордъ, Милордъ, воскликнула съ живостію Королева, вспомните что согласіемъ другихъ совершился пагубный союзъ сей, сей бракъ самаго несчастнѣйшаго царствованія. Не ужели вы никогда не слыхали, Милорды, объ условіи подписанномъ всѣми вельможами, условіи повелѣвающемъ несчастной Маріи вступишь въ союзъ сей, совершенный подъ самыми пагубными предзнаменованіями? Пусть разсмотрятъ со вниманіемъ бумагу сію; вѣрно найдутъ тамъ имена Мортона, Линдесая, даже Рютвена, между именами коварныхъ придворныхъ доведшихъ меня до сего гнуснаго поступка. Храбрый и вѣрный Лордъ Геррисъ не знавшій никогда ни стыда, ни безчестія, напрасно преклонялъ ты предо мною колѣна, желая показать тучу мнѣ грозившую; однако ты первый, когда я находилась въ опасности, воспріялъ оружіе для защиты моей! Вѣрный Рыцарь, истинный вельможа, какъ сравнить тебя съ сими вѣроломными совѣтниками которые угрожаютъ моему существованію, повергнувъ меня въ бездну ими же изготовленную!
Государыня, сказалъ Рютвенъ, мы знаемъ что вы слишкомъ обладаете даромъ краснорѣчія, и можетъ быть вотъ причина по которой совѣтъ отправилъ къ вамъ двухъ людей, умѣющихъ только владѣть оружіемъ, но совершенно незнакомыхъ съ прелестями словъ и выраженій, И чуждыхъ хитростей придворныхъ. Мы желаемъ только знать согласны ли вы, будучи обезпечены въ отношеніи къ жизни и чести своей, сложить съ себя Шотландскую корону?
Что же мнѣ послужитъ залогомъ въ исполненіи обѣщаній вашихъ, если я соглашусь замѣнить корону, — свободою проливать слезы въ уединеніи?
Наша честь и нате слово, Государыня.
Залогъ сей мнѣ кажется невѣрнымъ, Милордъ. Прибавьте еще какую нибудь бездѣлку, дабы склонить вѣсы на свою сторону.
Поѣдемъ, Рютвенъ, поѣдемъ, сказалъ Линдесай; она умѣетъ внимать только совѣтамъ и наставленіямъ однихъ льетецовъ. Пускай упорствуетъ и познаетъ слѣдствія безразсудства своего!
Остановитесь, Милорды, сказалъ Сиръ Робертъ Мельвиль, или по крайней мѣрѣ позвольте мнѣ поговорить наединѣ съ Ея Величествомъ. Мое присутствіе можетъ быть здѣсь полезно только въ качествѣ посредника, умоляю васъ не прерывать свиданія и прежде не оставлять замка, пока я васъ не извѣщу объ окончательномъ намѣреніи ея Величества.
Подождемъ съ полчаса, сказалъ Лигндесай; но мы нестерпимо обижены, наша честь и наше слово презрѣны. — Если въ полчаса она не согласится на требованіе народа своего, — участь ея рѣшена.
Сказавъ сіе, оба Вельможи безъ дальнѣйшихъ учтивостей оставили комнату, прошли переднюю, и сошли съ лѣстницы. Жоржъ Дугласъ послѣдовалъ за ними, взглянувъ на Мельвиля съ удивленіемъ и состраданіемъ.
Съ уходомъ ихъ, страхъ, горесть и душевное волненіе овладѣли Королевою; она бросилась въ кресла, ломала руки и была въ отчаяніи. Женщины, проливая источники слезъ, умоляли ее успокоиться; и Сиръ Робертъ Мельвиль, стоя предъ нею на колѣнахъ, повторялъ туже прозьбу. — Наконецъ, пришедъ не много въ себя она сказала Мельвилю: не преклоняйте колѣна, Мельвиль, не воздавайте мнѣ пустаго уваженія, когда ваше сердце чуждо меня. За чѣмъ оставаться вамъ съ низложенною, осужденною Королевою; съ женщиною, которой можетъ быть осталось только нѣсколько часовъ жить на свѣтѣ? Вы пользовались подобно другимъ моими милостями, за чѣмъ же не хотите подражать имъ — показывая всю тщету благодарности и уваженія!
Клянусь небомъ, Государыня, сказалъ Сиръ Робертъ, сердце мое теперь столь же вѣрно и предано вамъ, какъ и въ дни вашего могущества.
Вѣрно! предано! воскликнула Королева голосомъ упрека; что значитъ сія вѣрность, что значитъ сія преданность, когда онѣ стоятъ на ряду съ замыслами смертельныхъ враговъ моихъ? Притомъ же рука ваша никогда искусно не управляла мечемъ, а потому могу ли положиться на васъ въ случаѣ нужды? о Сейтонъ! гдѣ твой благородный отецъ? Гдѣ мудрый, вѣрный, храбрый Лордъ Сейтонъ?
Роландъ не могъ болѣе сопротивляться желанію предложить услуги свои столь прекрасной и вмѣстѣ столь злополучной Королевѣ. Государыня, вскричалъ онъ, если оружіе можетъ что нибудь сдѣлать для сохраненія при васъ мудраго совѣтника сего, или для защиты законныхъ правъ вашихъ, вотъ мечь — онъ въ вашемъ распоряженіи, и вотъ рука способная управлять имъ! Сказавъ сіе, онъ положилъ руку на ефесъ сабли данной ему въ гостинницѣ Св. Михаила.
Что вижу я; воскликнула Катерина? не обманываюсь ли? такъ, это сабля моего отца. Она бросилась къ молодому пажу, схватила его за полу платья и спрашивала съ живостію: какъ досталось ему сіе оружіе?
Кажется теперь не время шутить, отвѣчалъ Роландъ съ удивленіемъ. Миссъ Сейтонъ должна знать лучше нежели кто нибудь, когда и какимъ образомъ я получилъ сіе оружіе.
Я васъ не понимаю, отвѣчала Катерина; но обнажите саблю.
Согласенъ, если то мнѣ прикажетъ Ея «Величество, прибавилъ пажъ взглянувъ на Марію Стуартъ.
Что ты дѣлаешь, Сейтонъ? сказала Королева: не уже ли ты хочешь принудить сего юношу вступить въ бой съ двумя храбрѣйшими воинами изъ всей Шотландіи?
Защищая права Вашего Величества я никого нестрашусь, вскричалъ Роландъ. Сказавъ сіе онъ обнажилъ саблю, и кусокъ пергамента обвивавшаго лезвіе, упалъ на полъ.
Катерина тотчасъ подняла его. Вотъ письмо отъ отца моего, вскричала она; оно касается до Вашего Величества. Я знала что оно такимъ образомъ должно быть вамъ доставлено, но ожидала другаго посланнаго.
Клянусь, сказалъ Роландъ, если вамъ не было извѣстно что я назначенъ исполнителемъ сего тайнаго посольства, то мнѣ еще менѣе.
Королева между тѣмъ читала бумагу и казалось погружена была въ глубокія размышленія. Сиръ Робертъ, сказала она, письмо сіе совѣтуетъ мнѣ уступить необходимости, и подписать обязательства подносимыя сими дерзкими людьми, какъ женщинѣ которая покоряется изъ страха, внушаемаго возмутителями и убійцами. Вы благоразумный человѣкъ Мельвиль, Сейшонъ столь же разсудителенъ, сколь и мужественъ; ни вы, ни онъ не захотите мнѣ подать дурнаго совѣта въ такомъ важномъ дѣлѣ.
Государыня, сказалъ Мельвиль, если тѣлесныя силы мои не могутъ сравняться съ лордами Геррисомъ и Сейтономъ, покрайней мѣрѣ не уступлю ни одному изъ нихъ въ ревности къ службѣ Вашего Величества. Я не умѣю съ равнымъ имъ искуствомъ владѣть оружіемъ; но охотнѣе умру за васъ.
Очень вѣрю, старый и вѣрный другъ мой, сказала Королева. Мельвиль, несправедливое мнѣніе о васъ имѣла я на одну только минуту. Прочтите что пишетъ Лордъ Сейтонъ и скажите какъ вы объ этомъ думаете.
Мельвиль, пробѣжавъ письмо, отвѣчалъ: одни только измѣнники могутъ вамъ подать совѣтъ противный совѣту Лорда Сейтона. Геррисъ, Гунтли, Трогмортонъ посланникъ Англинской, однимъ словомъ всѣ ваши друзья согласны съ его мнѣніемъ, что ваша подпись, доколѣ вы будете заключены въ сихъ стѣнахъ, не можетъ имѣть ни силы, ни дѣйствія, ибо вы не иначе поступаете какъ изъ принужденія и опасаясь еще худшихъ послѣдствій отъ отказа произойти могущихъ. И такъ можете подписать бумаги вамъ подносимыя, и будьте увѣрены что симъ средствомъ ни чѣмъ себя не обязываете, ибо здѣсь не достаетъ доброй воли, безъ которой всякая подпись должна почесться не дѣйствительною.
Тоже самое пишетъ и Лордъ Сейтонъ; но мнѣ кажется, что позволяя такимъ образомъ нарушать права дарованныя рожденіемъ, женщина, наслѣдница столькихъ Монарховъ не явитъ мужества достойнаго предковъ ея, и что сія слабость будетъ пятномъ неизгладимымъ въ исторіи жизни Маріи Стуартъ. Къ тому же, Сиръ Робертъ, предатели сіи не смотря на дерзость и угрозы свои, не осмѣлятся поднять руку на Королеву!!!
Они уже такъ много позволяли себѣ# Государыня, подвергались столькимъ опасностямъ во всѣхъ своихъ предпріятіяхъ, что не льзя точно утверждать будутъ ли они въ состояніи удержать себя?
Но, сказала Марія снова побуждаемая страхомъ, благородные Шотландцы не захотятъ покрыть себя безчестіемъ умертвивъ свою Королеву, женщину беззащитную.
Увы! Государыня, глаза наши видѣли зрѣлища несравненно ужаснѣйшія; самыя гнусныя преступленія совершались предъ нами; и развѣ когда нибудь имѣли мы недостатокъ въ благородныхъ Шотландцахъ принимавшихъ участіе въ сихъ кровавыхъ позорищахъ? Линдесай, не взирая на свой грубый характеръ, ближайшій родственникъ Генриху Дарилею; Рютвенъ же извѣстенъ глубокомысленными и опасными планами своими. Наконецъ совѣтъ, не говоря -о словесныхъ доказательствахъ, предполагаетъ имѣть противу васъ письменныя; онъ упоминаетъ о какомъ то ящичкѣ, бумагахъ….
Мельвиль! воскликнула Королева, ежели бы я была столь же увѣрена въ справедливости и безпристрастіи судей моихъ сколько увѣрена въ моей невинности; но….
Подумайте, Государыня, сказалъ Мельвиль, въ извѣстныхъ обстоятельствахъ самая невинность должна подвергаться минутному осужденію. Притомъ вы здѣсь находитесь….
Онъ остановился, бросивъ недовѣрчивый взглядъ на окружающихъ его.
Продолжайте, Мельвиль, продолжайте; изъ всѣхъ служившихъ у меня, никто мнѣ не желалъ зла, и даже молодой пажъ сей, котораго сегодня я въ первый разъ въ жизни увидѣла, можетъ слышать все что вы не скажите; я полагаюсь на него.
Видя въ немъ посланнаго Лорда Сейтона, и не сомнѣваясь въ благоразуміи и вѣрности сихъ благородныхъ дамъ, осмѣлюсь доложить вамъ, Государыня, что кромѣ народнаго суда есть еще средство располагать днями низложеннаго Монарха. Махіавель сказалъ что Государю одинъ только шагъ отъ темницы до гроба.
Ахъ! если бы смерть была скоропреходяща и легка; если бы она не была соединена съ тѣлесными болѣзнями и заключалась бы въ измѣненіи одной души, то — во всей Шотландіи не нашлось бы женщины готовой, охотнѣе меня пожертвовать собою. Но увы! Мельвиль, помышляя о смерти, тысяча проступковъ, казавшихся намъ земными червями, возстанутъ противу насъ ужасными змѣями. Обвиненіе мое въ смерти Дарилея несправедливо; но, праведный Боже! я могла подать подозрѣніе!…. Я соединилась съ Бошвелемъ!
Не о томъ теперь надобно помышлять вамъ, Государыня: думайте о средствахъ спасти себя и своего сына, уступите ихъ требованіямъ, сколь бы они не были безразсудны, и надѣйтесь что скоро наступитъ щастливое для васъ время.
Государыня, сказалъ Роландъ, прикажите только, я немедленно отправлюсь къ Англинскому, Французскому и Испанскому дворамъ; объявлю имъ, что одинъ только страхъ и насиліе могли принудить васъ подписать сіи недостойныя обязательства; сражусь со всякимъ кто осмѣлится утверждать противное.
Королева, обратясь съ улыбкою вознаграждающею всѣ несчастія и заставляющею пренебрегать всѣми опасностями, не говоря ни слова подала ему руку! Роландъ преклонивъ колѣно почтительно поцѣловалъ ее; Мельвиль продолжалъ:
Время дорого, Государыня; попутный вѣтеръ скоро унесетъ суда здѣсь приготовленныя. Вы довольно имѣете доказательствъ оскорбленій вамъ причиненныхъ; сіи двѣ женщины, сей храбрый юноша, я „самъ, если мое свидѣтельство будетъ необходимо, готовы подтвердить сіе! Но кромѣ меня, вы имѣете довольно средствъ и свидѣтелей, которые докажутъ что вы согласились на требованіе совѣта, побуждаемые къ тому силою и принужденіемъ. Суда готовы отплыть. Позвольте вашему старому служителю снова призвать сюда….
Мельвиль, сказала Королева прервавъ его, вы старый придворный и притомъ вамъ многое извѣстно. Можете ли мнѣ представить Государя, который бы призвавъ къ себѣ своихъ подданныхъ — возмутителей предложившихъ ему тоже что предложили мнѣ сіи посланные совѣта, не привелъ ихъ къ повиновенію. Нѣтъ! я никогда не рѣшусь снова призвать ихъ, — даже хотя бы это соединено было съ потерею моей жизни и Короны.
Но, Государыня, я боюсь чтобы это не послужило непреодолимою преградою нашимъ намѣреніямъ. Если я васъ хорошо понялъ, — вы не откажитесь выслушать и послѣдовать совѣту благоразумія… Но снова призывать ихъ не нужно; я слышу они идутъ: они хотятъ знать послѣднее рѣшеніе ваше. Государыня! послѣдуйте совѣту благороднаго Сейтона и вы будете еще нѣкогда главою тѣхъ, которые сегодня торжествуютъ надъ вашимъ несчастіемъ. Тише! Они входятъ въ переднюю.
Жоржъ Дугласъ отворилъ дверь гостиной и ввелъ двухъ Шотландскихъ Вельможъ.
Мы пришли, Государыня, сказалъ Рютвенъ, за отвѣтомъ на предложенія совѣта.
За отвѣтомъ который рѣшитъ судьбу вашу, прибавилъ Лордъ Линдесай; ибо знайте что отказъ ускоритъ вашу погибель и лишитъ послѣдняго средства теперь остающагося къ примиренію съ Богомъ и къ продолженію вашего существованія въ мірѣ семъ.
Милорды, отвѣчала Королева кротко и величественно, должно покоряться нещастіямъ которыхъ избѣжать не льзя. Если бы я была на другой сторонѣ озера съ десятью вѣрными Рыцарями, то подписала бы приговоръ моего вѣчнаго осужденія столь же легко какъ и отрѣченіе отъ короны. Но здѣсь, въ замкѣ Локлевена, окруженная водою со всѣхъ сторонъ, и видя васъ, Милорды, передъ собою, я лишена всякой свободы въ выборѣ; а потому и подпишу обязательства мнѣ вами привезенныя. Дайте мнѣ перо Мельвиль, и будьте свидѣтелемъ того что дѣлаю, и причинъ заставляющихъ меня такъ поступать.
Я надѣюсь, сказалъ Лордъ Рюптвенъ, Ваше Величество не можете сказать что мы принудили васъ строгими мѣрами къ совершенію того, что должно быть свободнымъ и произвольнымъ для васъ дѣломъ.
Королева взяла перо, положила передъ собою оба обязательства и наклонилась чтобы приложить руку, когда Рютвенъ сдѣлалъ ей подобный вопросъ, услышавъ сіе, она встала, бросила перо и взглянувъ на него, сказала: если полагаютъ, что я отказываюсь отъ моихъ правъ на престолъ по собственному побужденію, а не доведенная до того силою и изъ опасенія еще большихъ несчастій угрожающихъ мнѣ и моимъ подданнымъ, то не подтверждаю сей лжи своею подписью; не хочу сею цѣною получить короны Англіи, Франціи и Шотландіи, которыя и безъ того но всѣмъ правамъ мнѣ принадлежатъ.
Страшитесь, Государыня, воскликнулъ Лордъ Линдесай склонившись на столъ и схвативъ руку ее своею рукою покрытою желѣзною перчаткою, сжалъ ее исполненный ярости, сильнѣе можетъ быть нежели хотѣлъ; страшитесь, сказалъ онъ ей въ тоже время, бороться съ тѣми кто сильнѣе васъ; они властелины вашей судьбы.
Онъ продолжалъ жать руку, бросая на Королеву суровые и грозные взгляды. Мельвиль и даже Рютвенъ вознегодовали на него и укоряли въ жестокости; Дугласъ же, который оставался у двери и былъ по видимому въ бездѣйствіи, подбѣжалъ къ нему, какъ бы желая тому воспрепятствовать. — Грубый Баронъ выпустилъ руку Королевы я скрылъ подъ презрительною улыбкою замѣшательство, въ которое былъ приведенъ своимъ бѣшенствомъ.
Королева, приподнявъ рукавъ своего платья, показала глубокіе знаки, напечатлѣнные на ея рукѣ желѣзными пальцами Линдесая. Милордъ, сказала она ему, какъ Вельможа и какъ Рыцарь, вы могли бы избавить сію слабую руку отъ строгаго доказательства что имѣете силу на своей сторонѣ, и что рѣшились къ ней прибѣгнуть. Но я вамъ благодарна за то; — вы оправдываете средство, заставившее меня подписать ваши требованія. Поднявъ руку, такъ чтобы всякой могъ ее видѣть, она прибавила: я беру въ свидѣтели всѣхъ находящихся въ комнатѣ сей, что подписываюсь въ слѣдствіе знака сдѣланнаго Лордомъ Линдесаемъ на рукѣ моей.
Линдесай хотѣлъ говорить; Рютвенъ въ томъ ему воспрепятствовалъ, успокойтесь, Милордъ, сказалъ онъ ему; пусть Лади Марія подпишетъ обязательства по своему произволу; если она откажетъ, наше посольство все таки выполнено; если же приложитъ свою подпись и спросятъ о причинѣ заставившей ее на сіе согласиться, то будетъ еще время отвѣчать на подобный вопросъ.
Королева подписывала оба обязательства съ видомъ равнодушія; и когда окончила сіе тягостнѣйшее для нее дѣло, она встала и раскланявшись съ тремя депутатами совѣта, хотѣла войти въ свою спальню. Рютвенъ и Мельвиль ей также поклонились. Во взорахъ сего послѣдняго примѣтно было особенное замѣшательство; ибо онъ хотѣлъ ей показать свою преданность и состраданіе, и въ тоже время боялся чтобы его товарищи не замѣтили участія, принимаемаго имъ въ судьбѣ прежней повѣлительницы своей. Линдесай напротивъ остался неподвижнымъ, даже когда Рютвенъ и Мельвиль хотѣли удалиться. Наконецъ, какъ бы побуждаемый непреодолимымъ чувствомъ, обошелъ столъ отдѣлявшій его отъ Королевы, преклонилъ предъ нею колѣно, взялъ ея руку, поцѣловалъ ее, опустилъ и потомъ вставъ: Государыня, сказалъ онъ, вы благородное созданіе, хотя и употребили во зло драгоцѣннѣйшіе дары Провидѣнія. Я отдаю полное уваженіе вашему уму, но не могуществу, которымъ слишкомъ долго вы пользовались; и преклоняю колѣно не предъ Королевою, но предъ Маріею.
И Королева и Марія соболѣзнуютъ о васъ Линдесай, и обѣ васъ прощаютъ. — Сражавшись за своего Государя, вы были знаменитымъ воиномъ; теперь же, присоединившись къ возмутителямъ, — стали хорошимъ орудіемъ въ рукахъ ихъ. Прощайте, Лордъ Рютвенъ, измѣнникъ болѣе снисходительный, за то и болѣе опасный. Прощайте, Мельвиль; дай Богъ, чтобы вы имѣли властелиновъ, искуснѣйшихъ въ политикѣ, нежели Марія и болѣе способныхъ награждать труды ваши. Прощайте, Жоржъ Дугласъ, скажите вашей почтенной бабушкѣ что я сегодня цѣлой день желаю быть одна.
Шотландскіе Вельможи удалились; но едва вышли они въ переднюю, какъ Рютвенъ началъ упрекать Линдесая въ слабости имъ оказанной.
Къ чему, Рютвенъ, послужатъ упреки сіи, отвѣчалъ Линдесай грубымъ голосомъ, къ чему они? я не расположенъ ихъ слушать. Меня сегодня заставили играть роль палача, но и палачу позволено испрашивать прощеніе у жертвы умирающей отъ руки его. Если бы я имѣлъ столь же благовидныя причины быть другомъ сей женщины какія имѣю быть ея врагомъ, то не пощадилъ бы для нее жизни своей.
Ты храбрый, сподвижникъ! сказалъ Рютвенъ, ты, вызываешься быть защитникомъ женщины! Глаза наполненные слезъ и умоляющій взоръ ужели въ состояніи сдѣлать на тебя какое нибудь впечатлѣніе? Много времени прошло съ тѣхъ поръ, какъ подобныя глупости не приходили тебѣ въ голову.
Говоря такимъ образомъ, дошли они до конца лѣстницы. Королева же приказавъ Роланду выдти въ переднюю, вошла въ свою спальню“
ГЛАВА III.
правитьРоландъ всталъ у окна передней, дабы посмотрѣть на отъѣздъ трехъ Шотландцевъ. Онъ видѣлъ выстроившуюся свиту ихъ и любовался какъ солнечные лучи ударяли въ позолоченныя шлемы и латы. На площадкѣ, отдѣлявшей озеро отъ замка, усмотрѣлъ онъ Лордовъ Рютвена и Линдесая и Сиръ Роберта Мельвиля, которые спѣшили къ судамъ въ сопутствіи Дади Локлевенъ и ея внука. Они простились; Роландъ видѣлъ какъ суда удалялись отъ берега и едва успѣвалъ слѣдовать за ихъ движеніями. Таково же было занятіе Лади Локлевенъ и Жоржа Дугласа; они, возвращаясь тихими шагами отъ берега озера къ замку, обращали часто взоры свои на суда и остановясь подъ окнами Роланда, дабы видѣть прибытіе ихъ на другой берегъ, имѣли слѣдующій между собою разговоръ, хорошо разслышанный пажемъ!
Не ужели, говорила Лади Локлевенъ, гордость ея смирилась до того, что она согласилась купить спасеніе жизни своей цѣною отреченія отъ престола.
Спасеніе жизни своей! повторилъ Дугласъ: не знаю кто будетъ имѣть довольно смѣлости чтобы посягнуть на оную въ замкѣ отца моего. Еслибъ я могъ подозрѣвать Линдесая въ подобномъ намѣреніи когда онъ просилъ убѣжища для себя и своихъ воиновъ, то ни одинъ изъ нихъ не вошелъ бы въ замокъ Локлевена.
Я не говорю объ убійствѣ, сынъ мой, но о приговорѣ и исполненіи; вотъ чѣмъ ей грозили и предъ чѣмъ она смирилась. Если бы ненавистная кровь Гизовъ не смѣшалась въ жилахъ ея съ благородною кровію Шотландскаго дома, у нее было бы довольно мужества противу стать имъ. Но поступокъ сей весьма обыкновененъ. И такъ, благодаря Бога, нынѣшній вечеръ я избавлена отъ удовольствія видѣться съ ея Величествомъ. Ты же, сынъ мой, вели подать ей ужинъ и исполни всегдашнія свои обязанности.
Обязанности сіи для меня весьма тягостны, и я никогда съ удовольствіемъ ихъ не исполняю.
Ты правъ, сынъ мой, и я полагаюсь на твое благоразуміе потому что оно мнѣ слишкомъ извѣстно. Марія подобна островамъ Океана, окруженнымъ пучинами и подводными камнями. Пріятная зелень ихъ манитъ къ себѣ плавателя, но кораблекрушеніе его ожидаетъ если онъ будетъ имѣть неблагоразуміе къ онымъ приближиться. За тебя, сынъ мои, мнѣ нѣчего бояться, но для поддержанія чести нашей должно непремѣнно, чтобы одинъ изъ насъ присутствовалъ при столѣ ея, дабы подъ кровомъ замка нашего, злоба не ускорила конца ея дней.
Здѣсь вниманіе Роланда было прервано ударомъ по плечу, который напомнилъ ему приключеніе Вудкола предшествовавшаго вечера. Онъ обернулся, надѣясь увидѣть пажа гостинницы Св. Михаила и узналъ Катерину Сейтонъ. Одежда ея была со всѣмъ не та которую носила она въ монастырѣ Св. Екатерины, и приличествовала дочери знаменитаго Вельможи находившейся при какой нибудь Королевѣ.
Мнѣ кажется, прекрасный пажъ, сказала она, что подслушивать у дверей свойственно всѣмъ вашимъ братьямъ.
Иные изъ товарищей моихъ, продолжалъ Роландъ тѣмъ же тономъ, проникли далѣе въ таинства искуства нашего; умѣть противурѣчить всякому, и не кстати иногда дѣйствовать хлыстомъ, также ихъ дѣло.
Вы конечно говорите о послѣднемъ свиданіи нашемъ, гдѣ вы были наказаны хлыстомъ, а иначе признаться я васъ не понимаю. Теперь однако не время требовать на это изъясненія, несутъ ужинать; г. пажъ, исполняйте свое дѣло.
Сказавъ сіе, она его оставила. Вошли четыре лакея съ разными кушаньями; передъ ними шелъ старый управитель, а позади ихъ Жоржъ Дугласъ, въ отсутствіи отца своего, какъ уже извѣстно читателю, исправлявшій должность главнаго кастеляна замка. Онъ вошелъ съ сложенными руками на груди и съ взоромъ устремленнымъ въ землю. Роландъ поставилъ столъ въ гостиной; служители накрыли его, разставили кушанья, и все было совершенно готово. Въ сіе время дверь спальни отворилась, Дугласъ съ живостію обратилъ туда глаза свои, но увидя что вошла одна только Лади Флемингъ, тотчасъ опять ихъ опустилъ.
Ея Величеству не угодно кушать сего дня….
Можемъ ли мы надѣяться что она перемѣнитъ свое намѣреніе, сказалъ Дугласъ; въ ожиданіи сего, позвольте мнѣ исполнять свою должность.
— Служитель подалъ ему на серебряной тарелкѣ. хлѣбъ съ солью, а старый управитель, по обычаю тогдашнихъ Княжескихъ столовъ, подносилъ по куску съ каждаго приготовленнаго блюда, дабы увѣрить что поставленное кушанье можно безопасно употреблять.
И такъ Королева сегодня не выйдетъ? спросилъ Дугласъ.
Нѣтъ, не выйдетъ, отвѣчала Лади Флемингъ.
Слѣдовательно присудетвіе наше здѣсь не нужно, прервалъ Дугласъ; мы уйдемъ.
Сказавъ сіе, онъ удалился столь же мѣдленно и съ тѣмъ же видомъ задумчивости, съ какимъ вошелъ въ комнату. Лишь только онъ вышелъ, послѣдуемый служителями замка, Катерина Сейтонъ присоединилась къ своей подругѣ; обѣ сѣли за столъ и Роландъ приготовился имъ служить. Катерина сказала что-то на ухо Лади Флемингъ, когда она спросила у нее въ полголоса, взглянувъ на пажа: — Благороднаго ли онъ происхожденія и хорошее ли получилъ воспитаніе?
Отвѣтъ вѣроятно былъ удовлетворителенъ, ибо взглянувъ на Роланда она ему сказала: сядьте молодой человѣкъ и раздѣлите съ нами ужинъ.
Позвольте мнѣ исполнять долгъ мой вамъ прислуживая, отвѣчалъ Роландъ, который хотѣлъ показать что уваженіе предписываемое правилами Рыцарства прекрасному полу, въ особенности знатнаго рожденія, было ему извѣстно.
Н-вамъ напередъ говорю, прекрасный пажъ, сказала Катерина, что вамъ не позволятъ долго просидѣть за столомъ; а потому совѣтую не терять времени, или увѣряю, вы будете въ томъ раскаиваться!
Вы говорите слишкомъ вольно, Миссъ Сейтонъ, сказала Лади Флемингъ. Скромность молодаго человѣка должна научить васъ какъ поступать съ людьми которыхъ мы видимъ въ первой разъ.
Катерина ничего не отвѣчала, но потупила глаза, бросивъ прежде проницательный взглядъ на молодаго пажа, которому Лади Флемингъ сказала съ важнымъ видомъ:
Извините ей ея вѣтренность, молодой человѣкъ; свѣтъ ей мало извѣстенъ; она только и видѣла его сквозь рѣшетки монастырскія. Однакожъ сядьте съ нами, я думаю вы проголодались послѣ вашего путешествія.
Роландъ Гремесъ не заставилъ болѣе просить себя; онъ еще ничего не ѣлъ съ самаго утра, ибо Линдесай и его подчиненные, по видимому, не знали нуждъ человѣческихъ. Не взирая однако на свой голодъ, природная учтивость и желаніе показать что ему извѣстно уваженіе должное прекрасному полу, заставили его въ продолженіи всего стола оказывать различныя услуги, которыя обѣ дамы имѣли право требовать отъ всякаго хорошо воспитаннаго молодаго человѣка. Онъ предупреждалъ малѣйшія ихъ желанія, вставалъ изъ за стола, перемѣнялъ тарелки, наливалъ имъ вино, однимъ словомъ прислуживалъ усердно, проворно и вмѣстѣ почтительно.
Когда столъ былъ конченъ, онъ налилъ воды въ серебряной тазъ и взявъ салфетку предсталъ предъ Лади Флемингъ съ столь же сурьезнымъ видомъ, какъ бы стоялъ передъ самою Королевою Шотландскою. Точно такъ же подошелъ онъ къ Катеринѣ Сейтонъ, которая желая его разсмѣшить, брызнула ему водою въ лице. Роландъ сохранилъ важный свой видъ и даже не усмѣхнулся; Катерина, получивъ выговоръ отъ строгой своей подруги, ничего не отвѣчала, но ворчала про себя, подобно избалованному дитяти которое хочетъ отмстить другимъ за обиду ему нанесенную. Не смотря на сіе Лади Флемингъ была весьма довольна внимательнымъ и почтительнымъ поведеніемъ молодаго пажа; взглянувъ на него съ ласкою, сказала она Катеринѣ: вы правду сказали, что нашъ товарищъ неволи, благороднаго происхожденія и хорошо воспитанъ. Я не хочу возбудить въ немъ тщеславія своими похвалами, но его услуги освободятъ насъ отъ услугъ Жоржа Дугласа, — коими пользуемся мы только въ присутствіи Королевы!
Этаго бы я не хотѣла, отвѣчала Катерина. Жоржъ Дугласъ — одинъ изъ прекраснѣйшихъ молодыхъ людей во всей Шотландіи, и я даже нахожу удовольствіе видѣть его и въ замкѣ Локлёвена, который придалъ ему этотъ томный и безпокойный видъ! Во время пребыванія его въ Голирудѣ, кто бы сказалъ что пылкій и остроумный Жоржъ Дугласъ захочетъ играть роль тюремнаго стража въ Локлевенѣ, имѣя плѣнницами своими двухъ или трехъ ненастныхъ женщинъ? странное занятіе для Рыцаря кроваваго сердца. За чѣмъ не ввѣритъ онъ попеченіе объ нихъ своему отцу, или кому нибудь изъ своихъ братьевъ?
Можетъ быть, говорила Лади Флемингъ, подобно намъ онъ лишенъ свободы въ выборѣ. Но мнѣ кажется, Катерина, что вы умѣли съ пользою провести время при дворѣ; вы такъ хорошо помните кто былъ Жоржъ Дугласъ.
Въ этомъ обвиняйте глаза мои. Но я увѣрена что не могла сдѣлать изъ нихъ лучшаго употребленія и, надобно признаться, имъ довольно было дѣла. Въ монастырѣ они оставались праздными, здѣсь же имъ нѣтъ другаго занятія какъ глядѣть на сіи безконечные обои.
Вотъ какъ вы заговорили, проведши съ нами только еще нѣсколько часовъ I Я. въ васъ не узнаю дѣвушки, единственное желаніе которой было жить и умереть въ темницѣ, лишь бы ей позволено было остаться съ нещастною Королевою.
Если уже вы сурьёзно упрекаете меня, то я перестану шутить. И не уступлю въ привязанности своей къ Маріи, женщинѣ у которой всегдашнія проповѣди на языкѣ, но на сердцѣ совсѣмъ другое. Вамъ это должно быть извѣстно, Лади Флемингъ, и вы меня заставляете краснѣть думая противное.
Она объявитъ вызовъ на поединокъ подругѣ своей, подумалъ Роландъ Гремесъ, или можетъ быть броситъ ей перчатку, и если Лади Флемингъ будетъ имѣть довольно мужества чтобы поднять ее, то у нихъ произойдетъ открытый бой.
Но отвѣтъ Лади флемингъ былъ со всемъ въ другомъ родѣ.
Вы прекрасная дѣвица, милая Катерина, сказала она ей съ улыбкою, и имѣете доброе сердце, но жаль мнѣ нещастнаго, котораго вы захотите ощастливить своею веселостію и замучить своими проказами. Вы двадцать мужей сведете съ ума.
О! прервала Катерина, снова предавшись своей обыкновенной веселости; надобно чтобы доставившій мнѣ подобный случай, былъ самъ помѣшанъ. Но я рада, что вы на меня не сердитесь. И бросясь потомъ въ объятія подруги своей, прибавила, цѣлуя ее нѣжно: вамъ извѣстно, милая флемингъ, чего мнѣ стоило бороться съ гордостію отца моего и непреклоннымъ характеромъ моей матери. Благодаря Бога, они и меня надѣлили сими качествами, я осталась не много своевольною и капризною; но дайте мнѣ, пробыть въ семъ замкѣ только 8 дней, и вы познаете всю скромность и важность Катерины.
Не взирая на свою привязанность къ этикету и обрядамъ, Лади Флемингъ была тронута симъ дружественнымъ признаніемъ. Она въ свою очередь съ нѣжностію обняла подругу свою и отвѣчая только на послѣднія ея слова, сказала: не дай Богъ, милая Катерина, чтобы вы лишились вашей живости и веселости, содержите ихъ только въ извѣстныхъ границахъ, и вы будете щастливы. — Но тише! Я слышу, Ея Величество берется за свой серебряной свистокъ. Сказавъ сіе она вырвалась изъ объятій Катерины, и приближившись къ дверямъ спальни Королевы, услышала раздавшійся звукъ серебрянаго свистка, который до изобрѣтенія колокольчиковъ, служилъ знатнымъ дамамъ обыкновеннымъ средствомъ призывать служителей своихъ. Но прежде нежели Флемингъ вышла изъ комнаты, она оборотясь къ двумъ молодымъ людямъ, оставшимся въ гостиной сказала имъ тихимъ голосомъ: я надѣюсь, что никто изъ насъ, въ какомъ бы то ни было обстоятельствѣ, не позабудетъ, что мы трое составляемъ весь дворъ Королевы и что въ нещастіи ее удручающемъ всякая веселость, всякія забавы, послужатъ торжествомъ для враговъ ея, вмѣняющихъ и безъ того въ преступленіе веселой нравъ и невинное легкомысліе, украшавшіе прежній дворъ Маріи.
Она вышла изъ комнаты и Катерина Сейтонъ была такъ поражена сими послѣдними словами, что снова упала на стулъ и склонила лице на руку свою. Роландъ смотрѣлъ на нее съ нѣкоторымъ непонятнымъ для себя чувствомъ. Наконецъ она приподняла голову и взоры ея встрѣтясь со взорами пажа, мало по малу начали проясниваться. Оба они около двухъ минутъ пробыли въ глубокомъ молчаніи, Катерина первая прервала его.
Прошу объяснить мнѣ, прекрасный пажъ, сказала она ему стараясь казаться серьезною, къ чему сіи таинственные взгляды, которыми угодно вамъ почтить меня; всякой сказалъ бы глядя на васъ, что между нами есть какія нибудь тайныя отношенія, искренняя довѣренность, хотя мы, клянусь небомъ, не болѣе двухъ разъ видѣлись.
Какіе же сіи два счастливые случая? сказалъ Роландъ, смѣю ли спросить васъ?
Во первыхъ я васъ видѣла въ монастырѣ Св. Екатерины, а во вторыхъ во время набѣга, который вамъ заблагоразсудилось сдѣлать на домъ почтеннаго отца моего, гдѣ вы къ крайнему моему и вашему удивленію, получили залогъ дружбы и милости, вмѣсто другой награды, которой вы вполнѣ были достойны. Мнѣ очень досадно, прибавила она насмѣшливо, что вамъ должно напоминать о такомъ важномъ предметѣ, и очень больно, что моя память лучше вашей,
А мнѣ такъ кажется напротивъ что ваша никуда не годится, ибо вы забыли наше третье свиданіе въ гостинницѣ Св. Михаила, когда вамъ вздумалось ударить хлыстомъ по лицу моего товарища; вѣроятно вы имѣли на то причины.
Не съ ума ли вы сошли, сказала Катерина смотря на него пристально и съ видомъ величайшаго изумленія, я изъ всего этаго ни слова не понимаю.
Въ самомъ дѣлѣ? отвѣчалъ Роландъ; если бы я былъ даже искуснымъ чародѣемъ, то и тогда не умѣлъ бы истолковать вашихъ поступковъ со много. Не я ли видѣлъ васъ вчера въ гостинницѣ Св. Михаила въ Единбургѣ? Не мнѣ ли вручили вы сію саблю приказывая не иначе обнажать ее какъ по повелѣнію моей законной Государыни? Не исполнилъ ли я своего обѣщанія? Что же долженъ думать? Все, по видимому меня обманываетъ. Не ужели моя сабля — деревянная палка, слова — вздоръ, память — сонъ, глаза — два шарика, совершенно безполезные!
Конечно, если ваши глаза никогда лучше не служатъ вамъ какъ въ замкѣ Св. Михаила! Но тише! Я слышу звукъ колокола, разговоръ нашъ будетъ прерванъ.
Катерина сказала правду, потому что едва между сводами замка раздался звукъ колокола, означавшій часъ молитвы, дверь передней отворилась и управитель съ суровымъ лицемъ, съ своею золотою цѣпью и бѣлою палкою, вошелъ въ комнату послѣдуемый прежними служителями, которые пришли снять ужинъ.
Управитель стоялъ неподвижно, служители исполняли свою должность; когда они кончили свое дѣло, онъ сдѣлалъ два шага впередъ, и не обращаясь въ особенности ни къ кому, сказалъ громкимъ голосомъ: благородная госпожа моя, Маргарита Ерскинъ Дугласъ, приказала дать знать Лади Маріи Шотландской и ея свитѣ, что вѣрный Служитель церкви но обыкновенію произнесетъ сегодня вечеромъ проповѣдь, сообразуясь съ правилами Христіанской Евангелической церкви.
Послушай, другъ мой Дрифесдалъ, сказала Катерина: я очень понимаю это обыкновенное твое предисловіе, которое ты всякой вечеръ намъ Повторяешь; но знай, что Лади Флемингъ и я, ибо предполагаю, Что твое приглашеніе именно къ намъ относится, рѣшились достигнуть царства небеснаго путемъ открытымъ намъ Св. Петромъ; а потому не вижу здѣсь никого кому бы могло быть нужно идти слушать твою проповѣдь, только развѣ сему бѣдному пажу!
Пажъ ужъ готовъ былъ сдѣлать на это возраженіе, но вспомнивъ все происходившее между имъ и Регентомъ и видя, что Катерина предписывала ему молчать, онъ нашелся принужденнымъ, подобно какъ было въ замкѣ Авенельскомъ, скрывать свою религію. Онъ послѣдовалъ за Дрифесдалемъ въ церковь замка, и тамъ присутствовалъ при вечерней молитвѣ.
Священника звали Гендерсонъ. Будучи во цвѣтѣ лѣтъ своихъ и одаренный природными способностями со тщаніемъ образованными, онъ получилъ самое блестящее воспитаніе того вѣка. Къ симъ качествамъ присоединялъ онъ здравый умъ и искуство краснорѣчія.
Вѣра для Роланда, какъ мы и прежде замѣтили, не имѣла ничего прочнаго и была скорѣе слѣдствіемъ послушанія волѣ Магдалины и желанія, которое онъ всегда имѣлъ втайнѣ противурѣчить священнику замка Авенельскаго, нежели истинною привязанностію къ догматамъ и ученію Римской церкви. Различныя происшествія, которыхъ онъ съ тѣхъ поръ оставался свидѣтелемъ, были обширнымъ полемъ для его размышленія; онъ стыдился, что не зналъ различія въ мнѣніяхъ, отдѣлявшихъ Реформатскую церковь отъ церкви Римской; и потому слушалъ рѣчь проповѣдника съ вниманіемъ несравненно большимъ прошивъ обыкновеннаго!
Такимъ образомъ провелъ Роландъ первый день въ замкѣ -Локлевенскомъ; слѣдующіе же были для него весьма единообразны.
ГЛАВА IV.
правитьЖизнь Маріи и малаго числа людей ей приверженныхъ протекала въ одиночествѣ и единообразіи; Королева имѣла одно только разсѣяніе и то зависѣло отъ времяни, которое иногда позволяло, а иногда препятствовало ей, — прогуливаться по саду! Большую часть утра проводила она за вышиваніемъ ковровъ, изъ коихъ иные сохранились до сихъ поръ и служатъ доказательствомъ чрезвычайнаго ея трудолюбія. Пажу позволено было въ это время гулять по замку и маленькому острову. Жоржъ Дугласъ бралъ его даже иногда съ собою ловить рыбу на озеро, или на звѣриную охоту. Но посреди сихъ удовольствій лице Жоржа казалось всегда помраченнымъ задумчивостію, которая обнаруживалась во всѣхъ его поступкахъ. Роландъ никогда не видалъ улыбки на лицѣ его; никогда не слыхалъ отъ него лишняго слова.
Самыми пріятными днями для Роланда были тѣ, въ которыя должность призывала его къ Королевѣ или когда онъ обѣдалъ съ Лади Флемингъ и Катериной Сейтонъ. Всякой разъ онъ замѣчалъ живость, умъ и пылкое воображеніе Катерины, непрестававшей изобрѣтать новыя развлеченія для изгнанія хотя на нѣсколько времени горести, тяготившей сердце Королевы, Сейтонъ пѣла, танцовала, расказывала исторіи древнихъ и новѣйшихъ временъ, и употребляла дарованія сіи, доставляющія столь много пріятностей въ кругу общества, не изъ тщеславія, но единственно для своего удовольствія. Всѣ разговоры ея были сопровождаемы видомъ непритворінаго чистосердечія и откровенной вѣтренности, которыя приличествовали болѣе молодой сельской дѣвушкѣ пляшущей около дерева, нежели дочери одного изъ благороднѣйшимъ Бароновъ, Государства. Какая-то смѣлость, не походящая впрочемъ на безразсудную дерзость и еще менѣе того на грубость, придавала всѣмъ ея поступкахъ колкой и насмѣшливый видъ, такъ что Королева принимая иногда ея сторону для защиты отъ упрековъ степенной Лади Флемингъ, сравнивала Катерину съ птицею, которая научившись пѣть въ неволѣ, рада что получивъ свободу порхаетъ съ дерева на дерево и наполняетъ воздухъ пѣснями, въ клѣткѣ выученными.
Минуты, проводимыя Роландомъ съ симъ милымъ созданіемъ, протекали чрезвычайно скоро, но не взирая на свою кратковременность, вознаграждали его за скуку, понесенную въ остальное время дня. Онъ видѣлся съ Катериною только въ продолженіи обѣда, ибо всякое другое свиданіе съ нею было ему воспрещено и притомъ невозможно. Изъ видимой ли предосторожности къ чести Королевскаго дома, или изъ собственной любви къ порядку и благопристойности, Лади Флемингъ кажется старалась по возможности воспрещать всякому свиданію молодыхъ людей, и употребляла для блага Катерины все благоразуміе и опытность, которыя пріобрѣла она исполняя должность начальницы фрейлинъ Королевы. Несмотря на свою строгость, она не могла однакожъ препятствовать молодыхъ людей непредвидимымъ встрѣчамъ. Для этаго нужно было, чтобъ Катерина болѣе ихъ избѣгала, а Роландъ менѣе ихъ искалъ! улыбка, шутка, колкость сопровождаемая нѣжнымъ взглядомъ, вотъ все, что онъ позволялъ себѣ въ сіи рѣдкія и тайныя минуты, но никогда ни одно изъ ихъ свиданій не было столь продолжительно чтобы онъ могъ припомнить обстоятельства предшествовавшія ихъ знакомству и заставить себѣ разтолковать явленіе пажа въ пурпуровой одеждѣ, въ гостинницѣ Св. Михаила.
Зимнее время проходило очень мѣдленно; наступила уже весна и Роландъ замѣтилъ большую перемѣну въ обхожденіи съ нимъ подругъ его. Изъ любопытства свойственнаго всѣмъ молодымъ людямъ, онъ желалъ постигнуть тому причину и знать что происходитъ вокругъ него; началъ мало по малу подозрѣвать и наконецъ увѣрился, что его товарищи имѣютъ въ виду какое-то предпріятіе, которое стараются отъ него скрывать. Онъ догадывался, что Марія вела переписку не взирая на высокія стѣны и воды со всѣхъ сторонъ ея окружавшія, и питала надежду получить свободу или спастись сама. Вотъ что вселило въ него мысль сію: иногда у Королевы въ его присутствіи во время разговора съ своими приверженными, вырывались слова, которыя показывали, что ей извѣстны были происшествія въ Шотландіи, и Роланду только по слуху знакомыя. Онъ замѣтилъ также, что Марія чаще писала, менѣе прежняго работала и не желая возбудить подозрѣнія, принимала Лади Локлевенъ гораздо ласковѣе, и по видимому съ терпѣніемъ покорялась своему жребію.
Онѣ думаютъ, что я слѣпъ, говорилъ Роландъ самъ себѣ, не хотятъ мнѣ ввѣриться боясь моей молодости, или можетъ быть потому, что я присланъ отъ Регента. Ну, такъ и быть, придетъ время, что сами будутъ довѣрять мнѣ, и Катерина Сейтонъ, не смотря на всю свою ненависть, найдетъ во мнѣ столь-же вѣрнаго повѣреннаго какъ и въ печальномъ Дугласѣ, за которымъ она всегда ухаживаетъ. Развѣ имъ не нравится что я слушаю наставленія Гендерсона; но не сама ли Катерина посылала меня къ нему? И почему мнѣ не слушать человѣка, проповѣдующаго слово Божіе.
Можетъ быть составивъ сіе заключеніе, Роландъ отгадалъ настоящую причину, которая препятствовала тремъ плѣнницамъ принять его въ свой тайный совѣтъ. Не получивъ еще истинныхъ религіозныхъ понятій и желая пріобрѣсти ихъ, онъ съ нѣкотораго времени часто посѣщалъ Гендерсона, которому ввѣрилъ свое невѣжество въ предметахъ относящихся до религіи, хотя и думалъ что благоразуміе не позволяло открыть, что онъ исполнялъ даже догма ты Римской церкви. Гендерсонъ, ревностный проповѣдникъ Реформатскаго ученія, изъ доброй воли осудилъ себя на уединенную жизнь въ замкѣ Локлевена, надѣясь навести на путь истины кого нибудь изъ приверженныхъ Королевѣ, лишенной трона своего, и утвердить въ началахъ Протестанской вѣры тѣхъ, которые уже приняли сіе ученіе. Можетъ быть его надежды простирались и гораздо далѣе; можетъ быть не утѣшалъ ли онъ себя мыслію, что ему предоставлена слава обратить въ Протестанскую вѣру самую Королеву. Но скоро онъ долженъ былъ отказаться отъ сего предположенія, по причинѣ твердаго намѣренія, которое приняла Марія и ея женщины, никогда не видѣть и не слушать его.
Ревностный Гендерсонъ, какъ мы сказали выше, воспользовался съ поспѣшностію случаемъ наставлять Роланда и показать ему главныя обязанности его къ Богу. Онъ не зналъ что имѣетъ въ рукахъ своихъ паписта, это воспламенило бы его еще болѣе, но Роландъ показывалъ столь глубокое невѣжество въ самыхъ важнѣйшихъ пунктахъ ученія Протестанской церкви, что Гендерсонъ хваля его Лади Локлевенъ и ея внуку, почти всегда присовокуплялъ, что вѣроятно достопочтенный собратъ его Генрихъ Варденъ лишился всей силы ума своего, ибо одна изъ овецъ стада его получила столь дурное основаніе въ началахъ религіи. Роландъ Гремесъ не хотѣлъ сказать ему настоящей причины, по которой онъ далъ себѣ обѣщаніе никогда не внимать наставленіямъ Вардена и позабывать даже все противу воли имъ отъ него услышанное. Сдѣлавшись послушнѣе и стыдясь своего невѣ жества, онъ охотно внималъ поученіямъ своего новаго мудраго наставника^ и уедине ніе въ которомъ онъ жилъ, способствовало его мечтамъ; будучи Католикомъ по одному имени, полагая что вся сія религія въ томъ только и заключается чтобы исполнять нѣкоторыя правила, данныя ему Магдалиною, — не удивительно, что онъ скоро поколебался въ своей вѣрѣ и началъ сомнѣваться въ истинѣ того, что ему прежде преподавали. Его вниманіе къ наставленіямъ священника снискало ему доброе расположеніе старой Лади Локлевенъ, и она ему позволила одинъ или два раза, съ большою однако предосторожностію, сходить въ деревню Кинроссъ, находившуюся по другую сторону озера, для нѣкоторыхъ дѣлъ касающихся до его несчастной госпожи.
Нѣсколько времени Роландъ держалъ родъ неутралитета между обѣими партіями жившими въ замкѣ Локлевена; но по мѣрѣ того какъ Лади Локлевенъ и Гендерсонъ становились къ нему благосклоннѣе, онъ съ горестію примѣчалъ, что много терялъ во мнѣніи знаменитой плѣнницы и ея спутницъ.
Онъ видѣлъ, что его почитали за шпіона, которому препоручено пересказывать все слышанное, и вмѣсто того чтобы говорить, какъ то бывало прежде, свободно въ его присутствіи, и не скрывать движеній гнѣва, горести или радости, онѣ ограничивали разговоръ свой предметами самыми общими и даже наблюдали при немъ видимую осторожность. Сія потеря довѣренности была сопровождаема перемѣною во всемъ. Королева, обходившаяся прежде съ нимъ съ особеннымъ добродушіемъ, едва теперь говорила, развѣ только отдавая какія нибудь приказанія до его должности касающіеся. Лади Флемингъ обращалась съ нимъ сухо и съ примѣтною холодностію. Наконецъ Катерина являла болѣе обыкновеннаго желчи въ своихъ насмѣшкахъ, избѣгала его присутствія и казалось была къ нему весьма равнодушна. Но что всего болѣе бѣсило его, это сношенія ея, которыя онъ видѣлъ, или думалъ видѣть, съ Жоржемъ Дугласомъ, — и, мучимый ревностію онъ старался увѣрить себя, что взоры ихъ ничего не значили. Это не удивительно, думалъ онъ, будучи предметомъ любви сына одного изъ тщеславнѣйшихъ и могущественнѣйшихъ Бароновъ, можетъ ли она имѣть одно слово, одинъ взглядъ, которымъ бы могла подарить бѣднаго пажа.
Положеніе Роланда было точно нестерпимо, и его сердце справедливо вознегодовало на холодность ему оказываемую; она лишила его единственнаго удовольствія, которое онъ находилъ въ замкѣ, столь непріятномъ по всѣмъ другимъ отношеніямъ. Онъ обвинялъ въ легкомысліи Королеву и Катерину; что же касается до Лади Флемингъ, то оставался весьма равнодушнымъ къ ея мнѣнію. За чѣмъ выводятъ онѣ дурныя заключенія изъ того, къ чему сами склонили меня? Не сами ли онѣ посылали меня слушать проповѣди, которыя если на меНя и дѣйствовали, такъ это единственно потому, что я имѣю сердце и разсудокъ? Могъ ли я противиться впечатлѣніямъ, производимымъ на меня словомъ Божіимъ? Нѣтъ, болѣе переносить сего я не въ состояніи, говорилъ онъ самъ себѣ; и не ужели изъ того, что не отдаю преимущества религіи исповѣдуемой моею госпожею, должно заключать, что я способенъ къ измѣнѣ? Я снова вступлю въ свѣтъ. Съ тѣмъ, кто жертвуетъ собою прислуживая женщинамъ, должно по крайней мѣрѣ обходиться ласково и снисходительно; я не въ состояніи жить eu всегдашней неволѣ и быть предметомъ холодности и подозрѣнія. Завтра ѣдучи съ Сиромъ Дугласомъ на рыбную ловлю, переговорю о семъ дѣлѣ.
Онъ всю ночь провелъ почти безъ сна и всталъ поутру ни на что еще не рѣшившись. Случилось, что его потребовали къ Королевѣ въ такой часъ, въ которой она никогда его не призывала, именно въ то время когда онъ сбирался къ Жоржу Дугласу. Она была въ саду и Роландъ пошелъ туда же для полученія приказаній, имѣя въ рукѣ удочку, которая ясно показывала куда онъ собрался. Королева увидя его, обернулась къ Лади Флемингъ и сказала ей: послушай милая моя, Катерина должна пріискать намъ какое ни будь другое занятіе, ибо навниматель наго пажа надѣяться нечего; онъ какъ ты видишь, успѣлъ принять мѣры для препровожденія своего времени.
И и прежде докладывала вашему Величеству, отвѣчала Лади Флемингъ, что мы не можемъ много полагаться на сообщество молодаго человѣка, который имѣя Гугенотовъ своими друзьями, имѣетъ вмѣстѣ и средства гораздо пріятнѣе проводить съ ними время.
Гораздо лучше было бы, сказала Karne» рина вспыхнувъ отъ досады, если бы друзья его увезли подальше, а его мѣсто замѣнилъ бы пажъ, болѣе вѣрный своей Государынѣ и своей религіи.
Часть вашихъ желаній можетъ исполниться, Миссъ Сейтонъ, отвѣчалъ Роландъ не будучи въ состояніи болѣе скрывать своего негодованія. Онъ готовъ былъ прибавить: я желалъ бы отъ всего сердца чтобъ вы имѣли другаго товарища, если найдется кто нибудь способный переносить прихоти женщинъ, не потерявъ разсудка. — Но къ счастію вспомнивъ о раскаяніи, которое было слѣдствіемъ пылкости его характера въ подобномъ случаѣ, онъ удержался, закрылъ ротъ и упрекъ, столь мало приличный въ присутствіи Королевы, замеръ на устахъ его.
За чѣмъ вы здѣсь? спросила у него Марія.
Ожидаю повелѣній Вашего Величества!
Удалитесь, вы мнѣ болѣе не нужны. Выходя изъ саду онъ услышалъ упрекъ, который Марія дѣлала одной изъ своихъ спутницъ: видите ли до чего вы насъ довели.
Маленькая непріятность сія заставила быть Роланда рѣшительнымъ; онъ вознамѣрился оставить ежели можно замокъ, и ни мало не мѣшкая извѣстить о семъ Жоржа Дугласа. Молчаливый по своему обыкновенію Жоржъ сидѣлъ уже на кормѣ ялика, который служилъ имъ для рыбной ловли, а Роландъ взявъ весла, показывалъ ему мѣсто, куда онъ долженъ былъ направить судно. — Когда они нѣсколько отъѣхали отъ замка, Роландъ вдругъ пересталъ грести и взглянувши на своего товарища сказалъ, что онъ имѣетъ ему сообщить нѣчто весьма для него важное.
Задумчивый и меланхолическій видъ Дугласа тотчасъ изчезъ, онъ посмотрѣлъ на пажа съ видомъ удивленія и участія, какъ человѣкъ, который ожидаетъ какой нибудь важной и вмѣстѣ ужасной новости.
Я до смерти соскучился въ замкѣ Локлевенскомъ, сказалъ Роландъ.
Только-то? отвѣчалъ Дугласъ. Это общая участь всѣхъ здѣшнихъ служителей.
Я этому вѣрю; но не рожденный въ семъ домѣ, и не подвластный ему ни въ какомъ отношеніи, легко могу желать его оставить.
Если бы вы и здѣсь родились, то и тогда сказали бы тоже самое.
Но это еще мало только соскучиться въ замкѣ Локлевена, я твердо рѣшился его покинуть.
Намѣреніе такого рода легко предпринять, но трудно исполнить.
Ничего нѣтъ легче, если только Ладя Маргарита и вы на то согласны.
Ошибаетесь Роландъ. Не менѣе нужно и согласіе другихъ двухъ лицъ, а именно: Лади Маріи вашей госпожи, и моего дядя Регента, который назначилъ васъ сюда и вѣроятно не захочетъ мѣнять такъ часто людей въ свитѣ Королевы.
И такъ я долженъ, хочу или не. хочу, а все таки остаться, сказалъ нѣсколько смутившійся пажъ, всматриваясь въ свое положеніе, такъ какъ оно представилось бы само собою глазамъ всякаго опытнаго человѣка.
Вы должны по крайней мѣрѣ остаться до тѣхъ поръ, пока дяди моему не заблагоразсудится позволить вамъ отсюда удалиться.
Однимъ словомъ, Дугласъ, я говорю вамъ какъ человѣку не способному измѣнить мнѣ, что еслибъ я почиталъ себя плѣнникомъ въ вашемъ замкѣ, то ни ваши стѣны, ни ваше озеро не въ состояніи были бы меня удержать.
Однимъ словомъ, Роландъ, я говорю вамъ какъ человѣку способному сдѣлать великую глупость, что не могу ни охуждать вашего желанія, ни удивляться ему; но долженъ васъ предупредить, что еслибъ вы имѣли несчастіе попасться въ руки моего дяди, отца, одного изъ братьевъ, или кого нибудь изъ Лордовъ Королевской партіи, то васъ бы повѣсили безъ всякаго сожалѣнія, какъ человѣка который бѣжалъ съ своего поста; избѣгнуть рукъ ихъ было бы неслыханнымъ чудомъ. Однако гребите къ острову Оленя, западный вѣтеръ намъ благопріятствуетъ и мы найдемъ тамъ много рыбы. Половивъ ее съ часъ, возобновимъ нашъ разговоръ.
Ихъ ловля была счастлива, но въ продолженіи оной, они не сказали другъ другу ни слова.
Возвращаясь въ замокъ, Дугласъ взялъ веслы въ свою очередь, а Роландъ сѣвъ къ рулю, направилъ яликъ къ замку. Но вскорѣ Жоржъ пересталъ гресть, взглянулъ на обширное озеро и обратился къ пажу. Я имѣю нѣчто сказать вамъ; но это такая тайна, что даже здѣсь, гдѣ нѣтъ никого вокругъ насъ кромѣ воды и неба, гдѣ никто не можетъ насъ подслушать, я не могу рѣшиться ее выговорить.
Вы правы, Дугласъ, если сомнѣваетесь въ честности того, который одинъ только можетъ васъ слышать.
Я не сомнѣваюсь въ вашей честности, но вы молоды, неосторожны и непостоянны.
Это правда что я молодъ; можетъ быть неостороженъ; но кто вамъ сказалъ что я непостояненъ?
Тотъ, кто можетъ быть знаетъ васъ лучше, нежели вы сами себя знаете.
Я понимаю, вы говорите о Катеринѣ Сейтонъ, сказалъ пажъ, и сердце его сильно забилось при сихъ словахъ; но она сама гораздо непостояннѣе стихіи, которая теперь несетъ насъ.
Молодой человѣкъ, прошу васъ помнить что Миссъ Сейшонъ — дѣвица знатнаго происхожденія, и слѣдовательно объ ней вы должны говорить съ уваженіемъ.
Это что-то похоже на угрозу Г. Жоржъ Дугласъ; но знайте, что угрозы ваши во все для меня не страшны. Къ тому же признайтесь откровенно, если вы захотите быть Рыцаремъ всѣхъ дамъ знатнаго происхожденія которыхъ обвиняютъ въ перемѣнчивости вкусовъ какъ своихъ платьевъ, — вамъ будетъ много дѣла.
Вы вѣтрены, неблагоразумны, сказалъ Дугласъ шутливымъ голосомъ, и только можете судить объ прочности невода, или о полетѣ сокола.
Если ваша тайна касается до Катерины Сейтонъ, то я не хочу знать ее; и если вамъ угодно, вы можете сами ей объ этомъ сказать, ибо я ручаюсь что она вамъ не одинъ разъ еще доставитъ случай поговорить съ собою!
Краска выступившая на лицѣ Дугласа, ясно показала Роланду, что онъ его оскорбилъ. Жоржъ началъ снова грести и они подъѣхали какъ обыкновенно къ пристани замка. Служители понесли пойманную рыбу, а рыбаки наши удалились каждый въ свою комнату не сказавъ другъ другу ни слова.
Роландъ ворчалъ около часу на Катерину, Королеву, Регента и весь домъ Локлевена не исключая Жоржа, — какъ наступилъ обѣденный часъ; онъ сталъ одѣваться и въ первый разъ въ жизни ропталъ что ему нужно заняться своимъ туалетомъ; до сихъ же поръ это было его главное удовольствіе. Пришедъ къ обѣду онъ всталъ за стуломъ Маріи съ видомъ оскорбленнаго достоинства; и видъ сей показался такъ страненъ Королевѣ, что она сказавъ объ этомъ по французски своимъ спутницамъ, разсмѣшила Лэди Флемингъ и разсѣяла Катерину, хотя она и казалось послѣ того нѣсколько смущенною. Шутка сія, которую молодой пажъ не могъ совершенно понять, показалась для него новою обидою и увеличила его важность, отъ чего онъ вѣроятно подвергнулся бы новымъ насмѣшкамъ, если бы Марія всегда добрая и сострадательная, не сжалилась надъ нимъ.
Съ тонкимъ чувствомъ ей одной свойственнымъ, и съ разборчивостію которою никогда ни одна изъ женщинъ не обладала въ высшей степени, она старалась разсѣять мрачное облако покрывавшее чело Роланда; говорила о прекрасной форелѣ поданной на столъ, спрашивала сегодня ли поутру она поймана, хвалила ея вкусъ и хорошій цвѣтъ, желала знать въ какой части озера ее ловили, въ какое время года болѣе рыбы, и сравнивала форели озера Локлевенъ, всегда ими славившагося, съ форелями озеръ и рѣкъ южной Шотландіи. Негодованіе Роланда не долго продолжалось; оно не могло устоять противу такой доброты, и пропадало подобно снѣгу тающему при появленіи солнечныхъ лучей; онъ началъ говоришь о жирныхъ фореляхъ которыя находятся въ Нитъ и озерѣ Локмабенѣ, и предавался разсказу съ свойственнымъ ему восторгамъ, какъ замѣтилъ что улыбка украшавшая прежде лице Королевы изчезла, и слезы, не смотря на всѣ усилія остановить ихъ, лились въ изобиліи изъ глазъ ея. Пажъ не могъ продолжать своего расказа и вскричалъ смущеннымъ голосомъ; не ужели я столько несчастливъ что, противу воли, оскорбилъ Ваше Величество?
Нѣтъ, мой милый, отвѣчала Марія Стуартъ; но слушая твой расказъ о рѣкахъ и озерахъ моего Государства, воображеніе перенесло меня далеко отъ сихъ печальныхъ мѣстъ, въ прелестныя долины Ниша и къ Королевскимъ башнямъ Локмабена; а брошенный взглядъ вокругъ себя увѣрилъ что я въ темницѣ. Земля въ которой столько лѣтъ управляли мои предки! удовольствія отобою доставляемыя не суть болѣе удѣлъ Королевы, и послѣдняя нищая въ Шотландіи которая живетъ подаяніемъ рукъ сострадательныхъ, не захочетъ теперь помѣняться жребіемъ своимъ съ участью несчастной Маріи Стуартъ!
Не угодно ли, спросила Флемингъ, Вашему Величеству войти въ свою комнату?
Хорошо, Флемингъ, отвѣчала Королева; но ты одна послѣдуй за мною; я не хочу чтобъ молодые люди видѣли безпрестанно слезы и печаль.
Сказавъ сіе она бросила меланхолическій взглядъ на Роланда и Катерину, и вышла изъ комнаты; а они остались одни въ гостиной.
Положеніе пажа было довольно затруднительно, какъ то можетъ вообразить себѣ всякой изъ читателей который испыталъ и знаетъ сколь трудно сохранить видъ достоинства обиженнаго лица въ присутствіи молодой и прекрасной дѣвушки, какъ бы онъ ни хотѣлъ казаться сердитымъ. Катерина же походила на духъ, который представъ взорамъ смертнаго и зная весь ужасъ вселяемый неожиданнымъ своимъ появленіемъ, даетъ ему время оправиться отъ своего замѣшательства и позволяетъ первому говорить. Роландъ казалось не хотѣлъ воспользоваться симъ снисхожденіемъ; Сейтонъ сама завела разговоръ:
Господинъ пажъ, сказала она ему, позволено ли мнѣ обезпокоить васъ простымъ вопросомъ; скажите, что сдѣлалось съ вашими четками?
Я ихъ потерялъ, отвѣчалъ Роландъ съ замѣшательствомъ; и давно уже потерялъ.
А смѣю ли спросить, за чѣмъ не замѣнили вы ихъ другими? Я почти хочу вамъ предложить такія же, и попросить васъ сохранить ихъ въ память нашего стараго знакомства. Въ тоже время она вынула изъ кармана четки, сдѣланныя изъ золота и чернаго дерева.
Слова сіи положили конецъ негодованію Роланда; онъ оставилъ мѣсто, которое занималъ на другой сторонѣ комнаты и подбѣжалъ къ ней. Катерина снова приняла на себя твердый видъ, ей свойственный. Я васъ не просила садиться подлѣ меня, сказала она ему; ибо знакомство о которомъ говорила я, умерло, охладѣло и погребено уже нѣсколько дней тому назадъ.
Увѣряю васъ, прелестная Катерина, отвѣчалъ пажъ, оно только дремало и если вы ему позволите проснуться, то вѣрьте что этотъ залогъ оживающей дружбы….
Нѣтъ, нѣтъ, сказала Катерина, отдернувъ четки къ которымъ онъ протянулъ руку, я подумавъ перемѣнила свое намѣреніе. Какую нужду можетъ имѣть еретикъ въ четкахъ, получившихъ благословленіе отъ святаго отца?
Роландъ остановился. Онъ ясно видѣлъ къ чему клонилась рѣчь сія, и чувствовалъ что будетъ въ большомъ затрудненіи.
Не отдавали ли вы мнѣ ихъ какъ залогъ дружбы? сказалъ онъ.
Согласна; но дружба сія предлагаема была вѣрному и честному подданному, благочестивому Католику торжественно посвятившему себя вмѣстѣ со мною на великое дѣло, которое, какъ вы можете понять, состояло въ служеніи церквѣ и Королевѣ. Ему-то обѣщана была дружба моя, а не тому, кто имѣетъ сообщество съ еретиками и скоро содѣлается Протестантомъ.
Я никакъ бы не подумалъ, Миссъ Сейтонъ, сказалъ Роландъ съ видомъ оскорбленія, что флюгеръ нашихъ милостей можетъ только обращаться вѣтромъ Католицизма, видя что онъ направленъ на Жоржа Дугласа, который какъ я думаю приверженъ къ Королю и Реформатской церкви.
Бойтесь думать, вскричала Катерина, что Жоржъ Дугласъ…. она остановилась, опасаясь не много ли сказала…. увѣряю васъ Г. Роландъ, прибавила она, что вы очень много причиняете горести людямъ, которые желаютъ вамъ добра.
Не думаю чтобы ихъ число было значительно, Миссъ Сейтонъ; а горесть о которой вы говорите — болѣзнь, требующая десяти минутъ для своего излѣченія.
Напротивъ, ихъ очень довольно и они болѣе принимаютъ въ васъ участія нежели какъ вы о томъ думаете. — Конечно, въ вашей волѣ сохранить то, что вамъ лучше нравится и если вы предпочитаете золото и дары церкви чести и правотѣ отцевъ вашихъ, скажите отъ чего вата совѣсть боязливѣе совѣсти другихъ людей?
Беру небо во свидѣтели, Миссъ Сейтонъ, что если есть какое нибудь различіе между моею и вашею религіею…. то естьди я нахожу въ ней нѣкоторыя сомнѣнія, то они мнѣ были внушены желаніемъ познать истину; къ тому же увлекаемый моею совѣстію ..
Вашею совѣстію, повторила насмѣшливо Катерина; ручаюсь, что она возметъ на свое попеченіе одно изъ прекраснѣйшихъ владѣній Аббатства Св. Маріи Кеннакюгерской, конфискованныхъ въ пользу Короля у Аббата и Монаховъ сего монастыря. Знатный и всемогущій измѣнникъ Іаковъ, Графъ Муррай, съ радостію уступитъ часть оныхъ своему возлюбленному пажу Роланду Гремесу, за его вѣрныя услуги, оказанныя имъ въ должности шпіона и вице-тюремщика своей законной Государыни, Королевы Маріи Стуартъ.
Катерина, вскричалъ Роландъ, вы несправедливо, очень несправедливо судите обо мнѣ. Богу извѣстно, что я тысячу разъ пожертвую для нее сваею жизнію. Но что могу я сдѣлать, чѣмъ могу быть ей полезенъ?
Что можете сдѣлать? много, все, — если бы нынче люди были также храбры и вѣрны какъ Шотландцы временъ Брюса и Валласа. Роландъ! отъ какого славнаго предпріятія отказываетесь вы изъ одной холодности и непостоянства? Почему ни ваше сердце, ни ваши руки не хотятъ больше принимать въ ономъ участія?
А какое участіе могу я принимать въ предпріятіи, которое мнѣ никогда не сообщали? Сказала ли мнѣ Королева, вы, или кто нибудь, чего отъ меня хотите? Напротивъ, не старались ли вы скрывать отъ Роланда вашихъ намѣреній и отдалять его отъ своихъ совѣщаній, какъ будто онъ самый гнусный изъ шпіоновъ, когда либо со временъ Ганелона существовавшихъ?
Да и кто же захочетъ ввѣриться искренному другу, всегдашнему спутнику проповѣдника Гендерсона? Прекраснаго наставника.избрали вы себѣ въ замѣнъ почтеннаго отца Амвросія, который, изгнанный изъ своего Аббатства, блуждаетъ теперь безъ крова и пріюта, а можетъ быть страждетъ гдѣ нибудь въ темницѣ, за то, что онъ осмѣлился сопротивляться тираніи Мортона, брату котораго пожалованы были Регентомъ всѣ владѣнія Св. Маріи въ Кеннакюгерской долинѣ.
Возможноли, воскликнулъ Роландъ, достойный отецъ Амвросій находится въ такомъ ужасномъ положеніи!
Однако извѣстіе о вашемъ отрѣченіи отъ вѣры отцевъ будетъ для него несчастіемъ несравненно тягостнѣйшимъ всѣхъ мученій, претерпѣнныхъ имъ отъ тираніи.
Но, сказалъ смущенный Роландъ, зе чѣмъ предполагаете вы…. за чѣмъ приписываете вы мнѣ подобныя чувства?
Можете ли вы отъ сего отпираться? сказала Катерина; не пили ли вы яда изъ чаши которую должны были разбить, вмѣсто того чтобы подносить ее къ устамъ своимъ? Не будете ли вы увѣрять что онъ не разлился по жиламъ вашимъ и что не повредилъ въ сердцѣ вашемъ источника жизни? Не признались ли вы сей часъ, что имѣете нѣкоторыя сомнѣнія? Не колеблетесь ли въ вѣрѣ, если оной нѣсколько еще имѣете? Проповѣдникъ еретиковъ не льстится ли своею побѣдою? Владѣтельница сего замка, сей темницы не ставитъ ли васъ въ примѣръ? Королева и Лади Флемингъ не почитаютъ ли ваше паденіе совершеннымъ? Естьли кто нибудь, за исключеніемъ…. да, я скажу, чтобы вы обо мнѣ потомъ не думали…. естьли кто нибудь въ замкѣ, за исключеніемъ меня, кто бы питалъ еще малѣйшую надежду, что вы будете тѣмъ чѣмъ мы надѣялись васъ видѣть.
Положеніе бѣднаго пажа становилось болѣе и болѣе затруднительнымъ. Молодая дѣвица которая его упрекала и открыла ему все чего отъ него ожидали; занимала его съ первыхъ дней ихъ знакомства, и участіе сіе содѣлалось еще живѣе со времени пребыванія его въ замкѣ, гдѣ ни одинъ предметъ не могъ обратить на себя вниманія Роланда. — Я не знаю, сказалъ онъ ей, чего вы отъ меня надѣетесь и почему меня боитесь. Я посланъ сюда для услуженія Королевѣ Маріи и буду выполнять возложенную на меня должность до конца моей жизни. Если хотятъ отъ меня какихъ особенныхъ услугъ, то надобно было съ начала мнѣ ихъ объявить. Что касается до моей религіи…" признаюсь, я имѣю нѣкоторыя сомнѣнія; умъ мой еще не, усовершенствованъ; я не принимаю и не отвергаю ученія Реформатской церкви. Но измѣнить несчастной Королевѣ! Беру Бога во свидѣтели что объ этомъ я даже никогда и не помышлялъ. Напротивъ, для защиты ее, ея славы сдѣлаю все, что только мои слабыя силы мнѣ позволятъ.
Довольно, довольно, вскричала Катерина, всплеснувъ руками; и такъ вы насъ не оставите если наша Государыня получивъ свободу, вознамѣрится доказать справедливость своего дѣла подданнымъ возмутителямъ, которые лишили ее власти.
Конечно не оставлю; но выслушайте что мнѣ говорилъ Графъ Муррай, отправляя меня сюда….
Вѣрьте болѣе словамъ демона, нежели вѣроломнаго подданнаго, беззаконнаго брата, гнуснаго совѣтника, ложнаго друга; человѣка получавшаго только одну пенсію отъ казны, а теперь по милости своей Государыни, которой онъ не постыдился измѣнить, содѣлавшагося раздавателемъ всѣхъ милостей, всѣхъ достоинствъ въ Государствѣ который пріобрѣлъ вдругъ званія, имѣнія, титла, почести по дружбѣ сестры; и за все сіе лишилъ ее короны, заключилъ въ темницу, умертвилъ бы ежелибъ посмѣлъ это сдѣлать.
Я не такихъ дурныхъ мыслей объ Графѣ Діурраѣ, сказалъ Роландъ, и говоря съ вами откровенно, прибавилъ онъ съ выразительною усмѣшкою, какая нибудь личная выгода могла бы только заставить меня пристать открыто къ одной изъ двухъ партій, раздѣляющихъ Шотландію.
Подумайте однако, вскричала съ жаромъ Катерина, что за васъ будутъ молитвы угнѣтенныхъ Шотландцевъ, преслѣдуемаго духовенства и обиженнаго дворянства. Отдаленныя столѣтія будутъ превозносить васъ, а современники благословятъ имя ваше. — Богъ доставитъ вамъ славу на землѣ и благоденствіе на небесахъ. Вы заслужите благодарность и вашего отечества и вашей Королевы; вознесетесь на высочайшую степень почестей. — Всѣ люди будутъ васъ уважать; всѣ женщины любить; — и я, давшая обѣтъ споспѣшествовать великому дѣлу избавленія Маріи, я буду васъ любить болѣе нежели сестра когда либо любила брата своего.
Продолжайте, продолжайте, сказалъ Роландъ преклонивъ предъ нею колѣно и схвативъ ея руку, которую она ему подала въ жару своего воззванія.
Нѣтъ, сказала она остановившись; я слишкомъ много сказала, если мнѣ не удастся васъ убѣдить, и мало, если въ томъ успѣла. Но я буду имѣть успѣхъ, прибавила она, видя восторгъ объявшій молодаго Пажа; я буду имѣть успѣхъ, или лучше сказать, справедливое дѣло само собою восторжествуетъ. — Сказавъ сіе, она поднесла свою руку ко лбу молодаго человѣка, перекрестила неприкасаясь къ нему, и наклонясь, казалось поцѣловала пустое мѣсто на которомъ запечатлѣла символъ спасенія. Потомъ поспѣшно встала и вошла въ комнату Королевы.
Роландъ въ продолженіи, нѣсколькихъ минутъ стоялъ однимъ колѣномъ на землѣ, едва дышалъ и глаза его обращены были на стулъ, гдѣ сидѣла Катерина. Наконецъ онъ всталъ и удалился мѣдленными шагами. Гендерсонъ говорилъ въ этотъ вечеръ одну изъ лучшихъ проповѣдей своихъ о спорньххъ пунктахъ ученій. Не могу ручаться было ли вниманіе палка обращено на наставленія проповѣдника, ибо воображеніе его безпрестанно представляло ему образъ Катерины Сейтонъ.
ГЛАВА V.
правитьРоландъ прогуливался на другой день по высокимъ стѣнамъ замка, какъ въ такомъ мѣстѣ гдѣ онъ могъ предаться на свободѣ размышленіямъ, не опасаясь быть кѣмъ либо прерваннымъ. Но онъ ошибся на сей разъ въ своемъ расчетѣ, ибо чрезъ нѣсколько минутъ подошелъ къ нему Гендерсонъ.
Я васъ искалъ, молодой человѣкъ, сказалъ ему проповѣдникъ; мнѣ надобно съ вами кое о чемъ поговорить.
Пажъ не имѣлъ никакой причины избѣгать разговора съ проповѣдникомъ; однако опасался, чтобы оный не былъ на сей разъ для него затруднительнымъ.
Наставляя васъ, сколько мнѣ то позволяли слабыя мои силы, сказалъ проповѣдникъ, я не имѣлъ довольно времени, чтобы утвердить васъ въ обязанностяхъ къ людямъ. Вы здѣсь въ услуженіи женщины, достойной уваженія по своему рожденію, состраданія — по своимъ несчастіямъ и обладающей въ изобиліи всѣми внѣшними дарами, которые привязываютъ такъ скоро къ себѣ людей. Знаете ли вы какъ должны вести себя передъ Маріею Шотландской?
Я думаю Г. Гендерсонъ, отвѣчалъ Роландъ, что мнѣ вполнѣ извѣстны обязанности мои къ Государынѣ, въ особенности теперь когда она томится столько времени въ заключеніи.
Я знаю благородство вашихъ мыслей. Но сколь ни похвально сіе чувство, оно можеціъ однако ввергнуть васъ въ преступленіе, содѣлать участникомъ измѣны.
Я васъ не понимаю Г. Гендерсонъ, объяснитесь.
Я не долженъ говорить вамъ о проступкахъ женщины, въ услуженіи которой вы находитесь; но покрайней мѣрѣ мнѣ позволено сказать что ею отвергнуты были милостивыя предложенія народа, и теперь, когда дни ея могущества уже прошли, она заключена въ семъ уединенномъ замкѣ для блага всей націи Шотландской и можетъ быть для спокойствія собственной души своей.
Мнѣ слишкомъ извѣстно, сказалъ Роландъ съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ, что замокъ сей — темница для несчастной Государыни Шотландской, ибо я находясь при ея особѣ, къ крайнему моему неудовольствію, терплю туже участь.
Объ этомъ-то я и хотѣлъ поговоришь съ вами, любезный Роландъ; но прежде всего, обратите взоры ваши на сію обработанную долину. Видите ли вдали подымающійся дымъ изъ деревни, которая скрыта за симъ лѣсомъ; далѣе но берегамъ рѣки древнія мрачныя башни знаменитыхъ Бароновъ, и наконецъ смиренныя хижины трудолюбивыхъ поселянъ? Спокойный и счастливый земледѣлецъ трудится надъ обработываніемъ участка своего; а знатные, познавъ всю тщету взаимныхъ распрей и несогласій, повѣсили копья на стѣны и оставили мечи свои въ ножнахъ. Скажите мнѣ теперь, чего достоинъ тотъ, чья рука снова зазжетъ пламенникъ раздора въ семъ жилицѣ мира и благоденствія; кто мечи спокойныхъ обитателей направитъ другъ противъ друга; предастъ пламени башни и хижины несчастныхъ, и погорѣвшія развалины зданій будетъ тушить кровію человѣческою?
Картина вами представленная ужасна, но я незнаю кому приписываете вы подобныя злодѣянія.
Дай Богъ, Чтобы я не могъ вамъ сказать: вы будете исполнителемъ ихъ. Однако Роландъ, не забывайте, что благодарность къ госпожѣ вашей должна умолкнуть предъ обязанностями отечества и вѣрнаго гражданина. Да сопутствуетъ вамъ всегда и вездѣ мысль сія, иначе проклятіе людей и мщеніе небесное загремитъ надъ главою вашею. Если же вы до того склоните слухъ свой къ обворожительнымъ пѣснямъ какой нибудь сирены, что будете способствовать къ освобожденію сей несчастной женщины изъ убѣжища которое ей служитъ мѣстомъ раскаянія, тогда Предопредѣленіе Судьбы исполнится! умретъ спокойствіе для хижинъ Шотландіи, изчезнетъ благоденствіе для замковъ его и дитя въ утробѣ матери станетъ проклинать виновника раззоренія и бича всего народа Шотландскаго. —
Никакого подобнаго сему плана я незнаю Г. Гендерсонъ, а потому и не могу содѣйствовать исполненію онаго. Мои обязанности въ отношеній къ Королевѣ довольно обыкновенны и вовсе для меня не тягостны; конечно бываютъ такія минуты что я охотно бы отъ нихъ избавился, однако…
И хотѣлъ только дать вамъ почувствовать всю силу отвѣтственности которая лежитъ на васъ, если хотите въ точности исполнять свои обязанности, а также объявить вамъ что вы будете отъ сегодняшняго дня пользоваться большею свободою. Жоржъ Дугласъ сказалъ Лади Локлевенъ что служба въ замкѣ вамъ наскучила, и потому сія почтенная женщина не желая совершенно васъ удалить, и притомъ согласно съ моею просьбою, рѣшилась давать вамъ по временамъ различныя порученія внѣ замка, которыя прежде исполняли люди пользовавшіеся особенною ея довѣренностію. Теперь пойдемте къ ней; вы сегодня же удостовѣритесь въ справедливости моихъ словъ.
Надѣюсь что Г. Гендерсонъ извинитъ меня, отвѣчалъ пажъ, чувствовавшій что довѣренность владѣтельницы замка сдѣлаетъ положеніе его въ отношеніи къ Королевѣ еще болѣе затруднительнымъ; невозможно служить двумъ госпожамъ вдругъ; къ тому же я почти увѣренъ что Ея Величеству непріятно будетъ, если я стану исполнять порученія другихъ.
Будьте спокойны; ея согласіе получить не трудно. Опасаюсь только чтобъ она не воспользовалась симъ случаемъ и не употребила васъ какъ орудіе при перепискѣ съ своими друзьями, которые готовы отъ имени Королевы возобновить всѣ ужасы войнъ междоусобныхъ.
Слѣдовательно подозрѣніе съ обѣихъ сторонъ будетъ моимъ удѣломъ. Почтенный довѣренностію враговъ Королевы, я буду въ глазахъ ея презрѣннымъ шпіономъ, а Лади Локлевенъ станетъ смотрѣть на Роланда какъ на измѣнника. Нѣтъ, нѣтъ, я лучше хочу остаться при прежней моей должности.
Гендерсонъ молчалъ, но взоры его остановились на молодомъ человѣкѣ; казалось онъ хотѣлъ проникнуть въ самыя сокровенныя его мысли, — однако не получилъ никакого успѣха въ своемъ намѣреніи: Роландъ будучи пажемъ съ младенчества, подъ личиною неудовольствія умѣлъ весьма хорошо скрывать внутреннія свои чувства.
Сказать вамъ по правдѣ, Роландъ, я васъ совсѣмъ не понимаю; или предметъ нашего разговора представляется вамъ совершенно въ другомъ видѣ, нежели какъ я думалъ. Я такъ полагалъ, что вы всѣмъ пожертвуете для одного удовольствія провести нѣсколько часовъ на той сторонѣ.
Вѣроятно я бы это и сдѣлалъ, отвѣчалъ Роландъ, который почувствовалъ всю опасность возбудить подозрѣніе въ Гендерсонѣ. Конечно теперь все мое желаніе состоитъ въ томъ чтобы оставить сей замокъ, найти себѣ жилище болѣе пріятное, и познакомиться нѣсколько съ удовольствіями жизни общественной; но все что вы сказали на щетъ погорѣвшихъ замковъ, хижинъ….
Ну, полноте объ этомъ говорить. Послѣдуйте за мною; мы пойдемъ къ Лади Локлевенъ.
Богъ да благословитъ васъ Милади, сказалъ Гендерсонъ вошедъ къ ней въ комнату. Роландъ Гремесъ ожидаетъ приказаній вашихъ.
Я слышала, молодой человѣкъ, отъ почтеннаго проповѣдника, сказала Лади Локлевенъ Роланду, что ты готовъ быть намъ полезнымъ; а потому и рѣшилась дать тебѣ нѣкоторыя препорученія въ мѣстечко Кинроссъ.
Однакожъ не по моему совѣту прибавилъ съ холодностію Дугласъ.
И въ немъ и не нуждаюсь, отвѣчала съ сердцемъ Лэди; можете его поберечь, лучше для себя. Ты, Роландъ, возмешь съ собою яликъ и двухъ моихъ людей которымъ Дрифесдалъ или Рандалъ отдадутъ на сей щетъ нужныя приказанія, и отправится въ Кинроссъ за серебряною посудою и коврами, вчера привезенными туда изъ Единбурга.
А пакетъ сей, сказалъ Дугласъ, доставите одному изъ служителей моихъ который васъ тамъ ожидаетъ. Онъ содержитъ въ себѣ донесеніе моему отцу, при бавилъ онъ посмотрѣвъ на Лэди, изъявившую. знакомъ свое согласіе.
Я говорилъ уже Г. Гендерсону, сказалъ Роландъ, что находясь въ службѣ Королевы не смѣю безъ ея соизволенія принять препорученій вашихъ.
Поди и спроси на то согласіе Маріи сказала Лади Локлевенъ Дугласу. Покорность сего молодаго человѣка дѣлаетъ ей много чести.
Извините меня матушка; можетъ быть теперь мое посѣщеніе будетъ ей непріятно, отвѣчалъ Жоржъ.
Я и сама хотя съ нѣкотораго времени замѣчаю Счастливую перемѣну въ характерѣ Маріи, сказала Лэди, но безъ особенной нужды не хочу подвергаться ея насмѣшкамъ.
Позвольте же мнѣ, прервалъ проповѣдникъ, принять на себя трудъ увѣдомить Ея Величество о вашей просьбѣ. Со времени пребыванія моего въ замкѣ я не удостоился еще получить отъ нее аудіенціи, не видалъ чтобы она когда нибудь присутствовала при моемъ служеніи, хотя клянусь небомъ что облегчить ея душу, заставить позабыть горестное свое положеніе, — была одна изъ причинъ приведшихъ меня въ замокъ сей.
Смотрите Г. Гендерсонъ, сказалъ Дугласъ, смотрите не слишкомъ ли поспѣшно вы беретесь за исполненіе предпріятія которое до васъ не касается. Безъ сомнѣнія вамъ извѣстна пословица: Ne accиsseris in concilium nisi vocatus. Да и кто поручилъ вамъ сіе дѣло?
Творецъ которому посвящена жизнь моя, сказалъ онъ устремивъ взоры свои къ небу; тотъ чье имя вездѣ и во всякое время я прославлять долженъ.
Всякой подумаетъ, Г. Гендерсонъ, что вы мало жили при дворѣ, продолжалъ молодой Дугласъ.
Это сущая правда, перервалъ проповѣдникъ; но я скажу вамъ словами моего наставника: что въ лицѣ прекрасной женщины нѣтъ ничего страшнаго.
Сынъ мой, сказала Лади Локлевенъ, не охлаждай ревности Св. отца; пусть онъ исполнитъ данное ему порученіе къ Королевѣ.
Гендерсонъ вышелъ изъ комнаты вмѣстѣ съ Роландомъ. Онъ получилъ желаемую аудіенцію, и нашелъ Королеву въ гостиной занятую по своему обыкновенію вышиваніемъ ковровъ. Она приняла его съ тою вѣжливостію, которую оказывала всѣмъ ея посѣщавшимъ; но когда дѣло дошло до объясненія причины приведшей его, Гендерсонъ почувствовалъ въ себѣ невольное замѣшательство. Добрая госпожа наша Лади Локлевенъ, сказалъ онъ, если только будетъ угодно Вашему Величеству….
Моему Величеству очень бы угодно было, сказала съ усмѣшкою Марія, чтобы Лади Локлевенъ была нашею доброю госпожею. Но продолжайте…. чего она хочетъ?
Она проситъ васъ, Государыня, позволить Роланду Гремесу — пажу вашему, съѣздить въ Кинроссъ за серебряною посудою и коврами назначенными для украшенія комнатъ Вашего Величества.
Напрасно Лади Локлевенъ испрашиваетъ у меня позволенія на такія вещи, которыя собственно отъ нее зависятъ. Вѣроятно Роландъ не долго бы оставался въ моей службѣ, еслибъ не были увѣрены, что онъ болѣе зависитъ отъ владѣтельницы замка нежели отъ меня. Впрочемъ, съ своей стороны я охотно соглашаюсь его отпустить. Не хочу чтобы кто нибудь раздѣлялъ со мною горькую мою долю.
Человѣку свойственно, Государыня, ужасаться одной мысли о неволѣ. Однакожъ были люди которые говорили, что часы во временной темницѣ проведенные могутъ искупить насъ изъ неволи духовной.
Я васъ понимаю, милостивый государь; но знайте что если бы начала мои долженствовали быть ниспровергнуты, то торжество надъ вѣрою моею доставило бы мало чести самому краснорѣчивому и искусному изъ еретиковъ.
Почему же, Государыня, — я увѣренъ въ противномъ, увѣренъ что благодать, которая среди удовольствій двора тщетно гласила вамъ устами однаго изъ нашихъ апостоловъ, теперь откроетъ путь къ сердцу вашему среди досуговъ уединенія. Беру Бога въ свидѣтели, что я говорю вамъ въ умиленіи сердца моего, и какъ человѣкъ которому чуждо искуство и прелесть выраженій; внимайте не мнѣ собственно, но гласу разсудка своего; употребите съ пользою способности и познанія ваши, подайте хотя малѣйшую надежду что вы оставите всѣ предразсудки еще въ колыбели васъ окружавшіе, и я увѣренъ что мудрѣйшіе изъ братій нашихъ поспѣшатъ сюда, и самъ Джонъ Кнохъ съ удовольствіемъ увидитъ что спасеніе души вашей….
Очень благодарна и ему и вамъ за любовь вашу къ ближнимъ; но какъ у меня во всемъ дворцѣ теперь одна только ауедіенцъ-зала, то я нехочу въ ней видѣть сборище Гугенутовъ.
Заклинаю васъ, Государыня, не упорствуйте въ этой слѣпой привязанности къ своимъ заблужденіямъ. — Примите совѣтъ отъ человѣка который переносилъ и голодъ и жажду, молился за васъ и днемъ и ночью, и согласенъ умереть въ ту самую минуту когда увидитъ сію счастливую перемѣну какъ для собственнаго вашего блага такъ и для блага всей Шотландіи. Да, Государыня, если бы я могъ сокрушить послѣднюю колонну языческаго храма….. простите великодушно что такъ осмѣливаюсь называть вашу вѣру, то согласился бы остаться подъ его развалинами.
Не хочу охуждать вашей ревности, милостивый государь. Ваша любовь къ ближнимъ заслуживаетъ мою благодарность и можетъ быть какая нибудь причина, достойная похвалы, руководствуетъ всѣми вашими поступками. Но имѣйте обо мнѣ такое же хорошее мнѣніе какъ и я объ васъ имѣю, и вѣрьте что я стольже искренно желаю видѣть васъ на прежней стезѣ, которая одна только ведетъ прямо къ блаженству и спасенію, какъ и вы желаете чтобы я достигла онаго по симъ сбивчивымъ и вновь открытымъ путямъ.
Но если, Государыня, сказалъ съ живостію Гендерсонъ, намѣреніе ваше такъ великодушно, почему не хотите посвятить части времени, которое по несчастію въ сію минуту слишкомъ въ распоряженіи Вашего Величества, рѣшенію такого важнаго вопроса? Всѣ согласны что вы столь же учены, сколь и благоразумны. Я не имѣю этой выгоды на своей сторонѣ; однако знаю всю справедливость своего дѣла и это нѣсколько меня поддерживаетъ. За чѣмъ не постараться намъ открыть кто изъ насъ въ заблужденіи, когда дѣло идетъ о такомъ важномъ предметѣ?
Я не нахожу въ себѣ довольно силы, милостивый государь, чтобы вступить въ открытый бой съ такимъ теологомъ. Къ тому же стороны наши не равны. Чувствуя себя слабѣе, вы можете удалиться, я же лишена свободы сказать: споръ становится мнѣ въ тягость; я желаю быть одна.
Сказавъ сіе, она ему низко поклонилась, и Гендерсонъ, котораго ревность хотя и была пламенна, но не простиралась, какъ у прочихъ его собратій, за предѣлы приличія, откланявшись ей, хотѣлъ выдти.
Я бы желалъ, проговорилъ онъ еще, чтобы мои молитвы могли доставить Вашему Величеству счастіе и утѣшеніе, столь для васъ необходимыя!
Марія остановивъ его, сказала съ кротостію: не думайте чтобы я дурно къ вамъ была расположена, милостивый государь; можетъ случиться если я здѣсь долѣе останусь, чего однакожъ не думаю, ибо льщусь надеждою что подданные возмутители раскаятся въ своемъ вѣроломствѣ, или оставшіеся мнѣ вѣрными одержатъ надъ ними верхъ; но если и такова воля Божія чтобы я долго еще претерпѣвала несправедливое заключеніе, можетъ случиться, — говорю я, — что я соглашусь слушать наставленія человѣка по видимому благоразумнаго и котораго сердце отверсто для состраданія, и чрезъ то навлеку на себя его презрѣніе, стараясь при помнишь себѣ нѣкоторые изъ доводовъ святыхъ отцовъ въ честь вѣры мною исповѣдываемой. Но это будетъ въ другое время. Въ ожиданіи сего Лади Локлевенъ можетъ располагать моимъ пажемъ какъ ей угодно. Я не хочу вводить его въ подозрѣніе говоря съ нимъ наединѣ прежде его отъѣзда. Роландъ Гремесъ, юный мой -другъ, воспользуйтесь этимъ случаемъ чтобы повеселиться; пойте и танцуйте сколько вамъ угодно по ту сторону озера, здѣсь нельзя сего дѣлать.
Увы! Государыня, сказалъ проповѣдникъ, чему научаете вы юношество, когда время проходитъ и вѣчность приближается! Не ужели предаваясь пустымъ занятіямъ, можемъ мы утвердить наше спасеніе; даже совершая добрыя дѣла можемъ ли мы быть непричастными страха и трепета?
Я не умѣю ни страшиться, ни трепетать, сказала Королева съ достоинствомъ, такія чувства не знакомы Маріи Стуартъ. Но если мои слезы и моя горесть могутъ доставить сему молодому человѣку прошеніе за минутное удовольствіе которому онъ предался, то будьте увѣрены что покаяніе будетъ въ строгости исполнено.
Позвольте мнѣ замѣтить Вашему Величеству, что вы весьма много ошибаетесь на сей щетъ. Наши слезы и наше раскаяніе слишкомъ маловажны передъ нашими проступками; тѣмъ болѣе мы не можемъ ими искупить проступковъ другихъ людей"
Мое сердце стѣснено, сказала Королева, и мнѣ кажется что довольно споровъ для одного дня. Роландъ, возьмите этотъ маленькой кошелекъ. Вы видите, прибавила она высыпавъ изъ него деньги передъ проповѣдникомъ, въ немъ только три золотыхъ тестона. На тестонахъ изображенъ мой портретъ, но я не могу смотрѣть на нихъ съ спокойнымъ духомъ. Ими платятъ возмутителямъ, которые возстаютъ противу меня. Возьмите кошелекъ Роландъ; онъ вамъ доставитъ способы прогонять иногда свою скуку. Привезите мнѣ новости изъ Кинросса, и притомъ новости такого рода, чтобы вы Могли мнѣ разсказывать ихъ въ присутствіи сего достопочтеннаго служителя олтарей и доброй госпожи Локлевенъ, не подвергаясь ни какому подозрѣнію.
Гендерсонъ удалился отчасти довольный, отчасти оскорбленный пріемомъ Королевы; ибо Марія или по привычкѣ, или по ловкости ей одной свойственной, обладала въ высшей степени необыкновеннымъ искуствомъ избѣгать непріятныхъ для нее разговоровъ, не оскорбляя тѣхъ которые съ нею ихъ заводили.
Роландъ послѣдовалъ за проповѣдникомъ; откланиваясь почтительно госпожѣ своей, онъ замѣтилъ, что Катерина Сейтонъ подала ему знакъ рукою и поднявъ палецъ вверхъ казалось говорила ему: помните о томъ, что происходило между нами.
Пришедъ къ Лади Локлевенъ, пажъ получилъ отъ нее послѣднія наставленія. Сегодня праздникъ съ мѣстечкѣ Кинроссѣ, сказала она; власть моего сына не въ состояніи была разрушить сего древняго предразсудка Шотландскихъ крестьянъ. Я не запрещаю тебѣ принимать въ празднествѣ ихъ участія; но наслаждайся всѣми удовольствіями съ умѣренностію, и будь всегда готовъ въ случаѣ нужды отъ нихъ отказаться и даже презирать ими. Лукъ Лундинъ, нашъ шталмейстеръ въ Кинроссѣ и вмѣстѣ докторъ, какимъ онъ себя называетъ, скажетъ тебѣ что долженъ ты дѣлать касательно твоего порученія. Помни что ты пользуешься моею довѣренностію; ступай, и докажи что ты ее достоинъ.
Если мы припомнимъ что Роланду Гремесу было только девятнадцать лѣтъ отъ роду, и что онъ все время находился въ уединенномъ замкѣ Авенеля, за исключеніемъ нѣсколькихъ часовъ проведенныхъ въ Единбургѣ и пребыванія своего въ Локлевенѣ, пребыванія, которое не много его познакомило со свѣтомъ и его удовольствіями, то мы не должны удивляться, что сердце его запрыгало отъ радости и любопытства при одной мысли о деревенскомъ праздникѣ. Онъ побѣжалъ въ свою маленькую комнату и пересмотрѣлъ весь свой гардеробъ, присланный ему изъ Единбурга по повѣленію Графа Муррая и приличествовавшій званію пажа Королевы. Слѣдуя приказаніямъ Маріи, которая всегда была въ- траурѣ, онъ обыкновенно носилъ платье чернаго цвѣта; теперь же выбралъ для себя самое блестящее и самое богатое одѣяніе, — одѣяніе алаго цвѣта, подбитое чернымъ бархатомъ. Онъ искусно причесалъ свои длинные бѣлокурые волосы, обвилъ цѣпь и медаліонъ около бобровой шляпы сдѣланной по послѣдней модѣ, и привѣсилъ къ вышитому поясу прекрасную саблю, которая столь таинственнымъ образомъ ему досталась. Всякой глядя на одѣяніе Роланда, на прекрасную его фигуру и пріятное его лице невольнымъ образомъ долженъ былъ ему завидовать и вмѣстѣ удивляться. Онъ хотѣлъ проститься съ Королевою и ея спутницами, но Дрифесдалъ въ томъ ему воспрепятствовалъ и повелъ его къ Лады.
Нѣтъ, нѣтъ, сударь, сказалъ онъ ему, отпускныя эти аудіенціи во все не нужны; вы пользуетесь довѣренностію моей госпожи, я постараюсь чтобы вы не могли употребить ее во зло. Богъ да сопутствуетъ вамъ! прибавилъ онъ бросивъ презрительный взглядъ на его блестящее платье; если на ярмонкѣ есть скотной дворъ, бойтесь къ нему подойти.
А почему бы такъ? спросилъ Роландъ.
Потому что скотникъ можетъ васъ принять за сбѣжавшую обезьяну, сказалъ Дрифельдалъ съ злобною улыбкою.
Платье это не вамъ принадлежитъ, прервалъ Роландъ съ негодованіемъ.
А также и не вамъ, прибавилъ управитель, иначе оно было бы несравненно проще.
Роландъ съ трудомъ удержалъ гнѣвъ его волновавшій, и, закутавшись въ свой алый плащь, сѣлъ не сказавъ ему ни слова въ лодку которая, при помощи двухъ гребцовъ также съ нетерпѣніемъ желавшихъ быть на праздникѣ, быстро понеслась къ восточной сторонѣ озера. Выѣхавъ на средину, онъ увидѣлъ Катерину Сейтонъ въ одномъ изъ окошекъ замка. Роландъ снялъ свою шляпу и поднялъ ее вверхъ, желая тѣмъ показать что ее видитъ и съ нею прощается; бѣлой платокъ, которымъ махали изъ окна служилъ ему вмѣсто отвѣта; и во время всего переѣзда образъ милой дѣвицы занималъ его болѣе нежели всѣ удовольствія праздника, которыя его ожидали. — Подъѣзжая къ берегу, звукъ инструментовъ, громкія пѣсни, радостные клики веселящихся оглушили его совершенно; и вышедъ изъ лодки, онъ пустился тотчасъ отыскивать Шталмейстера.
ГЛАВА VI.
правитьРоланду легко было открыть среди веселящейся толпы, наполнявшей все пространство между озеромъ и мѣстечкомъ, такое важное лице каковъ былъ Докторъ Лукъ Лундинъ, долженствовавшій представлять собою владѣтеля той страны. Могущество его поддерживалось волынкою, барабаномъ и четырью сильными крестьянами которые вооружены были заржавленными алебардами украшенными лентами, и, хотя день еще только что начинался, они раздробили уже нѣсколько головъ въ честь и славу Лади Локлевенъ и мудраго ея Шталмейстера.
Когда Лукъ Лундинъ былъ извѣщенъ что молодой человѣкъ въ одеждѣ приличной сыну Лорда прибылъ изъ замка и желаетъ немедленно говорить съ нимъ, — онъ поправилъ свой галстукъ, потеръ рукава чернаго платья одинъ о другой, повернулъ поясъ такъ что можно было видѣть золотой ефесъ длиннаго его палаша, и съ торжественнымъ видомъ отправился къ берегу. — Онъ не безъ причины принималъ таковой видъ, даже въ случаяхъ менѣе важныхъ, ибо былъ воспитанъ въ достойной по всему уваженія школѣ медицины, какъ то легко могъ замѣтить всякой кто имѣлъ хотя малое понятіе о сей наукѣ, по частымъ афоризмамъ украшавшимъ его разговоръ, успѣхи не совершенно соотвѣтствовали его надеждамъ; но родившись въ Графствѣ сосѣдственномъ Графству Физу, будучи, хотя и дальнимъ, родственникомъ древней Лундинской фамиліи тѣсно связанной дружбою съ Локлевенскимъ домомъ, онъ одному только своему имени обязанъ былъ почетнымъ званіемъ которое занималъ на берегу сего прекраснаго озера.
Доходы имъ получаемые по сему мѣсту были весьма скудны, особенно въ теперешнія смутныя времена; но онъ увеличивалъ ихъ нѣсколько, продолжая заниматься любимою своею наукою; — и жители мѣстечка и Баронства Кинросса неся свои зерны на мѣльницы Барона, не должны были позабывать врачебныхъ налоговъ Шталмейстера. Горе семейству богатаго крестьянина, который осмѣливался оставлять сей міръ, не получивъ паспорта отъ Доктора Лукъ Лундина; несмотря на это, онъ былъ великодушенъ, доставлялъ добровольно вспоможенія бѣднымъ и часто избавлялъ ихъ отъ многихъ, бѣдствій.
Вдвойне любя порядокъ, какъ Докторъ и какъ человѣкъ занимавшій важное мѣсто, и гордясь познаніями въ наукахъ которыя дѣлали почти всегда разговоры его непонятными, Докторъ Лукъ Лундинъ приближился къ берегу и поклонился Роланду.
Да оживитъ васъ утренняя роса, милостивый государь, сказалъ онъ ему; я предполагаю, что вьх присланы сюда съ тѣмъ дабы узнать въ точности ли мы исполняемъ приказанія нашей доброй владѣтельницы замка — уничтожить всѣ суевѣрные обряды и искоренить ихъ навсегда изъ сего праздника. Я очень знаю что Милади хотѣла бы совершенно его уничтожить. Но я имѣлъ честь ей докладывать, ссылаясь на собственныя слова Геркулеса де Сакса, omnis curatio est vel canonical vel coacta, что врачеваніе должно быть постепенно производимо, и что благоразумный Докторъ избираетъ легчайшія и полезнѣйшія средства; Милади вняла сему разсужденію. Я старался наставленія свои мѣшать съ удовольствіями, и могу ручаться что умы простолюдимовъ совершенно очищены лѣкарствами мною приготовленными, такъ что, Гендерсонъ или какой нибудь другой достойный Пастырь употребивъ крѣпительное, можетъ произвесть совершенное моральное излѣченіе, tuto, cito, jucundè.
Мнѣ совсѣмъ не приказано, Докторъ Лундинъ….
Не называйте меня Докторомъ. Вы видите что у меня для этаго нѣтъ ниприличнаго платья, ни шапки. Я сегодня ношу на себѣ одни доспѣхи Шталмейстера; тутъ онъ положилъ руку на свой палашъ.
Милостивый государь, сказалъ пажъ который еще въ замкѣ наслышался о характерѣ сего оригинала, клабукъ не дѣлаетъ человѣка монахомъ, ужели вы думаете что въ Локлевенѣ не знаютъ сколько людей обязаны Доктору Лундину своимъ выздоровленіемъ?
Ихъ очень не много, отвѣчалъ Докторъ съ скромнымъ видомъ, который походилъ болѣе на не ловко скрытое высокомѣріе: у меня практика молодаго, неопытнаго дворянина. Небо благословляло иногда труды мои, и я долженъ признаться что, по благости его, едва ли кто нибудь вылѣчивалъ болѣе моего; Longa robba, corta scienzia, говорятъ Итальянцы. Вамъ знакомъ этотъ языкъ?
Роландъ не сказалъ на это ему ни слова, а вмѣсто того увѣдомилъ его о причинѣ своего пріѣзда въ Кинроссъ, и спросилъ прибыли ли вещи которыхъ ожидали изъ Единбурга?
Нѣтъ еще, отвѣчалъ Лундинъ; я опасаюсь не случилось ли какого нибудь несчастія съ нашимъ каретникомъ Джономъ Ауктермухти, ибо мы вчера еще ожидали его съ повозкою. Вообще страна наша весьма дурна для путешествій, милостивый государь; а они безумные ѣздятъ еще ночью, въ такое время когда не говоря уже о всѣхъ болѣзняхъ, какъ на пр: tussis febris, — pestis, которыя покрываютъ поля послѣ захожденія солнца, они могутъ встрѣтить толпу бродягъ, быть ими ограблены, и даже подвергаются опасности лишиться жизни. Мнѣ непремѣнно надобно знать что съ нимъ случилось, ибо у него на рукахъ вещи нашей достопочтенной…. къ тому же, клянусь Ескулапомъ, и я далъ ему нѣкоторыя порученія. Онъ долженъ привести изъ Единбурга различныя травы для состава моего лѣкарства отъ укушенія ядовитыхъ животныхъ. Годжъ, вскричалъ онъ оборотясь къ одному изъ своихъ тѣлохранителей, ступай сей часъ вмѣстѣ съ Тобіемъ Тельфордомъ; возьмите мерина и вороную кобылу съ короткимъ хвостомъ и отправьтесь оба какъ можно скорѣе въ Кера-Крейгсъ и постарайтесь развѣдать, не приключилось ли чего Джону Ауктермухти на дорогѣ. Снимите ленты съ вашихъ аллебардъ и возмите свои желѣзныя латы и шлемы, дабы привесть въ ужасъ всякаго кого встрѣтите съ дурнымъ намѣреніемъ. Потомъ оборотясь къ Роланду прибавилъ; я надѣюсь, что мы скоро получимъ добрыя вѣсти о нашей повозкѣ; между тѣмъ вы будете присутствовать при нашихъ играхъ. Но прежде надобно вамъ что нибудь выпить, ибо по словамъ Салерна: Poculum manè haustum restaurat naturam exhaustam.
Наука ваша превыше моихъ силъ, и я тоже думаю объ утренней вашей чашѣ. Совсѣмъ нѣтъ: крѣпкая водка настоенная полынью есть лучшее средство отъ заразы, а въ воздухѣ теперь мною заразительныхъ веществъ. — Мы живемъ въ счастливыя времена, молодой человѣкъ, прибавилъ онъ важно, и наслаждаемся удовольствіями которыхъ не знали предки наши. Во первыхъ у насъ два Государя, одинъ на тронѣ, а другой желаетъ занять его. Этаго кажется довольно; но кто пожелаетъ большаго, тотъ можетъ найти Короля въ каждой деревнѣ Государства; и если мы не имѣемъ Губерній, такъ это во все не потому чтобы не было Губернаторовъ. Далѣе, у насъ всякой годъ междоусобныя брани, для развлеченія и для воспрепятствованія нѣкоторой части народа умирать съ голоду. Наконецъ, съ тѣмъ же благимъ намѣреніемъ, хочетъ насъ посѣтить язва, — лучшее средство для исправленія народонаселенія. Все это прекрасно, у всякаго свое занятіе. Вы, молодые Рыцари, любите биться съ какимъ нибудь искуснымъ соперникомъ; я же хотѣлъ бы сражаться съ язвою.
Дорогою все вниманіе Доктора было обращено на разныхъ незнакомцевъ, которыхъ онъ далъ замѣтить своему товарищу.
Видите ли вы этаго чудака, въ красной шапкѣ и фуфайкѣ, и который держитъ въ рукѣ толстую палку? Я думаю у негодолжна быть чертовская сила. Вотъ уже пятьдесятъ лѣтъ, какъ онъ живетъ на свѣтѣ и ни разу ни на копѣйку не купилъ еще лѣкарствъ. Но посмотрите на эту фигуру достойную Гиппократа, vera facies hippocratica, сказалъ онъ показывая на мужика совершенно мертваго цвѣта и у котораго была только кожа да кости, вотъ по моему мнѣнію самый достойный человѣкъ изъ всего Баронства. — Онъ завтракаетъ, обѣдаетъ, ужинаетъ только по моему приказанію, и одинъ, скорѣе нежели половина здѣшнихъ жителей, осушитъ порядочное число лѣкарственныхъ стклянокъ. Ну что дружокъ, спросилъ онъ его ласково, каково ты сегодня поутру себя чувствуешь?
По маленьку, господинъ Докторъ. Лѣкарственная кашка которую я принялъ сегодня поутру, кажется ни мало не согласуется съ гороховымъ супомъ и….
Съ гороховымъ супомъ? какой же ты еще невѣжа до сихъ поръ, не смотря на то что болѣе десяти лѣтъ на рукахъ Медицины. Завтра снова прими порцію моей лѣкарственной катки и шесть часовъ послѣ того ничего не ѣшь.
Бѣдной мужикъ низко ему поклонился и продолжалъ свою дорогу.
Слѣдующій за симъ человѣкъ котораго Докторъ удостоилъ своего вниманія, кажется во все не заслуживалъ этой чести; ибо онъ едва завидѣлъ Доктора, какъ бросился бѣжать со всѣхъ ногъ сколько его силы ему то позволяли, и изчезъ въ толпѣ.
Это самый неблагодарный человѣкъ, сказалъ Пундинъ пажу; я вылѣчилъ его отъ подагры въ ногахъ, а онъ жалуется на то что ему дорого стало его лѣченіе, и вотъ первое употребленіе которое онъ дѣлаетъ изъ ногъ, — онъ убѣгаетъ своего Доктора. Изъ подагрика онъ сталъ хирагрикомъ, какъ говоритъ честный Марціалъ. У него теперь подагра въ пальцахъ, и онъ не можетъ опустить руки въ кошелекъ.
Proemia cum poscit medicus, Satan est. Эта старинная пословица весьма справедлива. Насъ любятъ когда мы вылѣчимъ больнаго, и бранятъ когда требуемъ зато награды. Впрочемъ я найду средство прописать слабительное его кошельку; онъ можетъ быть въ этомъ увѣренъ. А вотъ его братъ, такой же плутъ какъ и онъ самъ. Гей, Саундерсъ Дарлетъ! Поди сюда, поди же. Ты, какъ я слышалъ, былъ боленъ?
Я болѣнъ? Нѣтъ, господинъ Докторъ; это правда я былъ не много нездоровъ, но почувствовалъ облегченіе въ ту самую минуту, когда хотѣлъ было посовѣтоваться съ вашею милостію. Теперь мнѣ гораздо лучше.
А думаешь ли ты о томъ, что долженъ своему господину четыре мѣшка ячменю и два мѣшка овса? Да также прошу тебя не присылать мнѣ нынче такихъ оброчныхъ куръ какъ прошлаго года; онѣ походили на больныхъ только что вышедшихъ изъ лазарета. Въ особенности надѣюсь что ты помышляешь объ уплатѣ своего долга.
Я думаю, сказалъ мужикъ, more scotico т. е. не отвѣчая на предложенный ему вопросъ, что я хорошо сдѣлаю если приду къ вашей милости и посовѣтуюсь съ вами на щетъ моей болѣзни, ибо боюсь, чтобы снова ее не получишь.
Это будетъ очень благоразумно, отвѣчалъ Лундинъ; но помни что говоритъ писаніе: уважай всегда Доктора и недопускай его удалиться, ибо ты можешь имѣть въ немъ нужду.
Его увѣщанія были прерваны явленіемъ, которое казалось исполнило Доктора такимъ же удивленіемъ и страхомъ, какой онъ самъ внушалъ прежде большой части людей его окружавшихъ. Особа наведшая ужасъ на деревенскаго Ескулапа была старая женщина огромнаго роста; высокая шляпа на головѣ увеличивала еще ея ростъ, и большой платокъ покрывалъ всю переднюю часть ея лица; изъ подъ широкихъ краевъ шляпы, выдавались только двѣ кости щекъ обтянутыя рябою кожею, и два черные глаза, исполненные огня, выходили изъ подъ двухъ густыхъ и сѣдыхъ рѣсницъ.- Платье на ней было темнаго цвѣта; оно было сшито весьма просто, и имѣло кругомъ вышивку изъ бѣлаго шелка. Въ рукѣ держала она большую черную палку.
Клянусъ Целзомъ, сказалъ Докторъ, эта старая Никневенъ пришла только для того, чтобы посмѣяться надо мною среди народа. Смотри, побереги себя. Гобъ Анстеръ! Вели ее схватить и отвести въ темницу, и если найдутся охотники покупать ее въ озерѣ, то не мѣшай имъ; пусть дѣлаютъ, что хотятъ.
Но малорослые люди Доктора Лундина не спѣшили исполнять его приказанія, и Гобъ Анстеръ осмѣлился сдѣлать ему на это возраженіе.
Конечно моя обязанность — слѣпо вамъ повиноваться, и не взирая на все что говорятъ о колдовствѣ Никневенъ, я бы схватилъ ее за воротъ, если бы вы того потребовали. Но вамъ должно быть извѣстно, что Никневенъ не такая чародѣйка какъ напримѣръ Іоанна Брири-Баулкъ: ее покровительствуютъ многіе Лорды. Здѣсь на ярмонкѣ Лордъ Монкрифъ де Типпермаллохъ, извѣстный приверженецъ Католицизма, и Лордъ Карсложиской, партизанъ Королевы: съ ними множество другихъ Вельможъ, и вѣроятно произойдетъ большой шумъ, если мы только пальцемъ дотронемся до старой чародѣйки у которой такъ много друзей. Притомъ же всѣ оруженосцы Барона или съ нимъ въ Единбургѣ, или въ замкѣ, и если дѣло дойдетъ до боя, то вѣрно будетъ не много копій и мечей на нашей сторонѣ.
Докторъ выслушалъ сей благоразумный совѣтъ топая ногами отъ нетерпѣнія, и тогда только успокоился когда вѣрный его «служитель далъ ему обѣщаніе принять нужныя мѣры и задержать сію женщину въ первый разъ, когда она осмѣлится показаться на землѣ Кинросской.
Тогда, воскликнулъ Докторъ, добрые пучки розогъ будутъ торжествовать ея приходъ.
Онъ произнесъ сіи Слова такъ громко, что Никневенъ ихъ разслушала; но она прошла мимо его и довольствовалась бросить на него презрительный взглядъ, желая показать тѣмъ свое преимущество.
Ступайте за мною, сказалъ Лундингъ; и онъ ввелъ пажа къ себѣ въ домъ. Смотрите не споткнитесь, прибавилъ онъ; ученый путь усѣянъ препятствіями.
Совѣтъ сей не былъ совершенно безполезенъ; ибо кромѣ птицъ и змѣй обвернутыхъ соломою, ящерицъ въ бутылкахъ, множества лѣкарствъ, травъ повѣшенныхъ на веревкахъ или разложенныхъ на большихъ листахъ бумаги для сушки и разныхъ стклянокъ разбросанныхъ повсюду, стояли тамъ корзины съ углемъ, жаровни, плавильные горшки, кубы, однимъ словомъ всѣ принадлежности человѣка, посвятившаго себя Химіи и Медицинѣ.
Между многими свойствами отличавшими нашего ученаго, безпорядокъ занималъ не послѣднее мѣсто и старая его служанка, которая, какъ говорила она сама, прибирая его лабораторію, не въ состояніи была возстановить порядка болѣе нежели на одинъ часъ, пошла глядя на молодыхъ людей, разсѣять свою скуку на ярмонку. А потому надобно было тревожить много бутылокъ, прежде нежели Докторъ отыскалъ хваленое имъ питіе и употребишь столько же времени на отысканіе двухъ стакановъ, изъ которыхъ можно было бы напиться. — Получивъ успѣхъ въ семъ двойномъ поискѣ, онъ налилъ сперва себѣ полный стаканъ, и опорожнилъ его весь, желая тѣмъ подать примѣръ своему гостю. Роландъ въ свою очередь не могъ отказаться отъ поднесеннаго ему питія; и оно показалось ему такъ горько, что онъ хотѣлъ попросить воды, дабы заглушить сей непріятный напитокъ. Но болтовство Шталмейстера, который желалъ непремѣнно объяснить ему, кто такова была Никневенъ, удержало его противу воли отъ сего намѣренія.
Я не люблю говорить объ этой женщинѣ на открытомъ воздухѣ и въ толпѣ народа, сказалъ Докторъ, не потому однако чтобы я ее боялся, какъ боится ее трусъ Анстеръ, но я не хочу быть причиною драки, не имѣя сегодня времени заниматься ссорами, ушибами и ранами. Многіе называютъ эту старую чародѣйку пророчицею: — не знаю въ состояніи ли она даже предсказать когда курица выведетъ своихъ цыплятъ. Предполагаютъ, что въ звѣздахъ она читаетъ будущее: мнѣ же кажется что она не ученѣе моей черной собаки, которая весьма часто и долго лаетъ на луну. Говорятъ будто это старая еще плутовка волшебница; и Богъ знаетъ что. Inter nos, я ни когда не стану противурѣчить слухамъ, которые могутъ довести ее до эшафота, ибо она вполнѣ его достойна; но думаю что всѣ сіи сказки о чародѣйствѣ, которыми намъ прожужжали, — уши: пустяки, вздоръ, бредни старыхъ бабъ.
Но скажите мнѣ, ради Бога, Докторъ, за что вы такъ на нее сердитесь?
За что я сержусь на нее? Она попираетъ ногами науки, даетъ совѣты больнымъ и раненымъ, лѣчитъ ихъ простыми травами, лѣкарственными взварами, крѣпительнымъ питіемъ, которые сама составляетъ.
Довольно, воскликнулъ пажъ; если она составляетъ крѣпительное питіе, горе ей и всѣмъ кто принимаетъ ея совѣты!
Прекрасно сказано, молодой человѣкъ. По моему мнѣнію эти старыя чертовки самая большая язва для общества. Онѣ рыскаютъ по комнатамъ больнаго, котораго умъ растроенъ; прерываютъ ходъ лѣченія, основаннаго на правилахъ науки, и морятъ несчастнаго сыропами, взварами, опіумомъ, ядовитыми лѣкарствами. Не значитъ ли это грабить Доктора, который лѣчитъ всегда вольнаго сообразуясь съ правилами своего искуства? И трудно ли такимъ образомъ заслужить имя искусной и одаренной сверхъ естественными познаніями женщины? Но довольно; Никневенъ встрѣтится когда нибудь со мною, и я ей покажу всю опасность отбивать хлѣбъ у Доктора.
Вы правду говорите Г. Докторъ; многіе люди вполнѣ сіе испытали. Но не пора ли намъ идти на ярмонку?
Мысль ваша прекрасна, сказалъ -Лундинъ; мнѣ давно уже надобно быть тамъ; къ тому же насъ только и ждутъ чтобы начать спектакль. Сегодня totus mundus agit histrioniam.
Сказавъ сіе онъ отворилъ дверь, и они пошли вмѣстѣ на ярмонку.
ГЛАВА VII.
правитьВозвращеніе Шталмейстера въ долину исполнило всѣхъ живѣйшею радостію; оно служило предзнаменованіемъ что комедія или драматическое представленіе отложенное по причинѣ его отсутствія, должно было начаться. Сей родъ увеселеній былъ еще совершенно новымъ въ Шотландіи, и потому всѣ съ жадностію его искали. Прочія забавы были прерваны; — пляски около березокъ пресѣклись, и всякой изъ плясавшихъ взявъ за руку свою подругу, бѣжалъ въ залу назначенную для любимаго зрѣлища, желая занять лучшее мѣсто. Толстый черный медвѣдь привязанный къ столбу и нѣсколько собакъ съ часъ его безпокоившихъ, окончили свою драку внявъ увѣщаніямъ хозяина и нѣсколькихъ мясниковъ которые палочными ударами принудили разойтись сихъ животныхъ. Кочующій менестрелъ увидѣлъ, что толпа собравшаяся около него готова была его оставить на любопытнѣйшемъ мѣстѣ его баллады, въ то время когда молодой его товарищъ со шляпою въ рукахъ хотѣлъ сбирать приношенія народа. Онъ съ негодованіемъ остановился среди несчастій Розеваля и Лиліана, и положивъ свою трехструнную скрыпку въ мѣшокъ, печально послѣдовалъ за радостною толпою въ спектакль который обѣщалъ болѣе удовольствій нежели его пѣніе. Однимъ словомъ поспѣшный уходъ зрителей положилъ конецъ всѣмъ играмъ.
Тотъ весьма бы ошибся кто желая получить понятіе о семъ спектаклѣ, сталъ бы сравнивать его съ новѣйшими театрами; гораздо менѣе бы нашлось различія между грубыми опытами Ѳесписа и блестящими представленіями Аѳинскаго театра когда на немъ играли трагедіи Еврипида со всею пышностію костюмовъ и декорацій. Здѣсь не было ни декорацій, ни машинъ, ни театра, ни партера, ни ложъ, ни галлерей; но безденежный входъ всякому позволенный, замѣнялъ для бѣдныхъ Шотландцевъ недостатокъ въ подобныхъ средствахъ. Сценою актерамъ служилъ зеленый лугъ, а зрители расположены были на амфитеатрѣ который сдѣланъ былъ изъ травы и возвышался съ трехъ сторонъ; четвертая же была оставлена для входа и выхода актеровъ. Шталмейстеръ, какъ важнѣйшее лице въ Кантонѣ, сидѣлъ посрединѣ; а Роландъ по правую его сторону. Актеры, которые ихъ только и дожидали, тотчасъ появились на сценѣ и всякой изъ зрителей былъ упоенъ такимъ восторгомъ удивленія и радости что о критикѣ нѣкогда было и подумать.
Лицы показывавшіяся и изчезавшія поперемѣнно предъ внимательными и восхищенными слушателями, сходствовали съ лицами которыхъ можно найти на театрѣ всѣхъ народовъ, гдѣ драмматическое искуство находится еще въ колыбели; это были: отцы обманутые женами и дочерьми, обкраденные сыновьями, и игралища своихъ слугъ; пилигримъ, петиметръ, кокетка, но болѣе всего нравился паясъ, graciosa Испанскаго театра; онъ съ шапкою оканчивавшеюся пѣтушьимъ гребешкомъ и держа въ рукѣ шутовскую палку, приходилъ, уходилъ, показывался во всѣхъ почти явленіяхъ, участвовалъ въ представленіи только для того чтобы прерывать ходъ онаго, и предметомъ его шутокъ были не только Актеры, но очень часто и самые зрители, которые не переставали однако ему рукоплескать.
Піеса была написана противу Католической вѣры, и сей театральный громъ направленъ былъ Докторомъ Лундиномъ. Онъ не только приказалъ Директору труппы выбрать одну изъ безчисленнаго множества сатиръ написанныхъ на католицизмъ, изъ коихъ нѣкоторыя могли быть представлены на сценѣ; но велѣлъ даже включить, или говоря его выраженіемъ, настоять ихъ своими собственными шутками, думая чрезъ то хотя нѣсколько смягчить суровость съ какою Лади Локлевенъ осуждала подобное препровожденіе времени. Всякой разъ когда встрѣчались въ піесѣ такія мѣста, Докторъ толкалъ локтемъ Роланда и просилъ его слушать со вниманіемъ. Пажъ, который не имѣлъ ни какого понятія о театрѣ, былъ въ восхищеніи и не переставалъ смѣяться и хлопать руками. Наконецъ маленькое приключеніе отвлекло нѣсколько его вниманіе отъ піесы.
На сценѣ, какъ мы уже прежде сказали, находился пилигримъ, одинъ изъ странниковъ обѣтованной земли которые пробѣгаютъ Государства и производятъ прибыльную торговлю вещами ими привезенными. Пилигримъ продавалъ другимъ лицамъ въ піэсѣ разныя сокровища за весьма умѣренную цѣну; наконецъ вынулъ изъ своего чемодана стклянку наполненную водою, которую привезъ, какъ говорилъ онъ самъ, изъ страны весьма отдаленной, изъ земли видѣвшей рожденіе солнца. Въ этой водѣ купалась цѣломудренная Сузанна, и она имѣла такое удивительное и сильное свойство, что всякая женщина или дѣвушка не похожая на Сузанну не могла не чихнувъ, поднести ее къ губамъ своимъ.
Странный сей талисманъ былъ подносимъ съ приличными тушками ко всѣмъ лицамъ въ піэсѣ и никто не могъ перенести предполагаемаго испытанія мудрости; всѣ, къ великому удовольствію зрителей, чихали сильнѣе и болѣе нежели какъ они сами думали. Когда сіе явленіе произвело желаемое/дѣйствіе, пилигримъ хотѣлъ начать новую шутку; но паясъ схвативъ стклянку содержащую въ себѣ чудесную воду, поднесъ ее къ одной молодой дѣвушкѣ, которая покрытая чернымъ шелковымъ покрываломъ сидѣла въ первомъ ряду зрителей, и какъ казалось весьма занята была представленіемъ. Вода, желая по видимому оправдать слова пилигрима, подѣйствовала на нервы дѣвушки и ее заставила такъ сильно чихнуть что всѣ зрители покатились со смѣху; но это еще не все: молодая дѣвушка, раздраженная симъ приключеніемъ, ударила паяса въ щеку; онъ упалъ на землю и растянулся въ нѣсколькихъ шагахъ отъ пилигрима.
Никто не пожалѣлъ о шутѣ который былъ такъ жестоко наказанъ, и зрители снова подняли громкій смѣхъ, когда онъ вставъ на ноги, началъ жаловаться на обиду ему нанесенную. — Шталмейстеръ чувствуя свое достоинство обиженнымъ, не раздѣлялъ всеобщаго веселія, а велѣлъ двумъ тѣлохранителямъ привести къ себѣ виновную. Тѣлохранители къ ней приближились; но она встала въ оборонительное положеніе, выставила кулаки впередъ и хотѣла имъ сопротивляться; видя такое ясное доказательство силы и мужества, носители алебардъ не спѣшили исполнить приказанія они уменьшили шаги свои и остановились въ почтительномъ отдаленіи. — Однако молодая дѣвушка перемѣнила свое намѣреніе, потому ли что сочла сопротивленіе безполезнымъ, или хотѣла явить презрѣніе Лукъ Лундину; она оставила свое мѣсто и сама приближилась къ Доктору, въ сопровожденіи двухъ храбрыхъ гайдуковъ. — Въ походкѣ ея видна была непринуждность и природная ловкость. Красный корсетъ стягивалъ прелестную талію, и изъ подъ короткой юбки того же цвѣта, выказывалась маленькая и хорошо сложенная ножка. Она подошла къ Доктору; лице ея закрыто было покрываломъ; но Шталмейстеръ, который не взирая на свою важность хотѣлъ быть Докторомъ болѣе нежели одной науки, разглядѣлъ довольно чтобы по отрывку судить о цѣлой піэсѣ.
Однако онъ принялъ на себя сурьёзный видъ, и спросилъ ее: что можешь ты принести въ свое оправданіе, если не хочешь чтобы я приказалъ опустить тебя въ озеро за то, что ты осмѣлилась поднять руку въ моемъ присутствіи?
Милостивый Государь, отвѣчала она смѣло, я знаю что вы искусный Докторъ и не предпишете мнѣ безъ нужды холодной бани.
Плутовка не глзчіа, сказалъ Докторъ тихо Роланду, а что она хороша собою за это я вамъ ручаюсь; голосъ ея очень пріятенъ. Послушай миленькая, намъ непремѣнно надобно видѣть въ лицо дѣвушку до которой мы имѣемъ дѣло; пожалуста подними свое покрывало.
Надѣюсь что вы согласитесь подождать пока я останусь съ вами наединѣ, сказала она ему; у меня здѣсь есть знакомые, и я не хочу чтобы они во мнѣ узнали бѣдную дѣвушку которую шутъ избралъ предметомъ своихъ глупыхъ насмѣшекъ. Твое доброе имя отъ того не потерпитъ, сказалъ Докторъ; могу тебя увѣрить; и это также вѣрно, какъ вѣрно то что я Локлевенской и Кинросской Шталмейстеръ. Сама цѣломудренная Сузанна и та не могла бы понюхать сего елексира не чихнувъ; ибо, по правдѣ сказать, это родъ дистилированнаго acetum, или солнечный уксусъ, приготовленный моими руками. И такъ полагаясь на твое обѣщаніе что ты придешь ко мнѣ и раскаешься въ нанесенной мнѣ обидѣ, позволяю тебѣ сѣсть на свое мѣсто, и пусть игры продолжаются по прежнему.
Молодая дѣвушка поклонилась, и была отведена на прежнее свое мѣсто; зрѣлище снова началось, но оно болѣе Роланда не занимало.
Голосъ, талія и нѣкоторыя черты лица молодой крестьянки которыя могъ онъ разсмотрѣть сквозь покрывало, имѣли такое разительное сходство съ Катериною Cейтонъ, что онъ думалъ все сіе видѣть во снѣ. Памятное для него приключенія въ гостинницѣ Св. Михаила представилось ему со всѣми своими чудесными обстоятельствами, ужели волшебства, о которыхъ говорятъ въ сказкахъ, исполнились надъ сею необыкновенною дѣвушкою? Какъ могла она оставить замокъ Локлевена со всѣхъ сторонъ окруженный высокими стѣнами и озеромъ, и охраняемый со, всевозможнымъ стараніемъ, какъ того требовала безопасность правителей Государства? — Ужели она превозмогла всѣ сіи препятствія, и рѣшилась, презрѣвъ всѣ опасности, употребить на то свою свободу чтобы публично завести ссору на деревенской ярмонкѣ? — Онъ не зналъ чему болѣе удивляться, способу ли какъ она вышла изъ замка, перемѣнила одежду и столь поспѣшно перенеслась въ Кинросъ? или смѣлому и рѣшительному ея поведенію котораго онъ самъ былъ свидѣтелемъ.
Теряясь въ сихъ догадкахъ, Роландъ не спускалъ глазъ съ молодой дѣвушки, и въ каждомъ ея движеніи находилъ или думалъ найти сходство съ Катериною Сейтонъ. Сначала онъ не довѣрялъ глазамъ своимъ; но когда припомнилъ себѣ Единбургскаго пажа, — ему казалось совершенно непонятнымъ какъ въ различныхъ обстоятельствахъ онъ два раза могъ обмануться. На сей разъ однако онъ рѣшился выдши изъ недоумѣнія, и во все продолженіе спектакля походилъ на собаку готовую броситься на зайца еслибы онъ вздумалъ обратиться въ бѣгство. — Молодая дѣвушка за которою онъ присматривалъ изъ опасенія чтобы она не ускользнула въ толпѣ по окончаніи представленія, казалось сего не замѣчала; но достопочтенный Докторъ слѣдовалъ за всѣми его движеніями, и одни только права гостепріимства, запрещавшія ему препятствовать удовольствіямъ своего юнаго друга, могли его заставить пожертвовать склонностію, которая побуждала его содѣлаться Тезеемъ сего новаго Ипполита. — Онъ сказалъ только два или три колкихъ слова на щетъ вниманія пажа къ прелестной незнакомкѣ, прибавя однако, что если бы ихъ обоихъ представили ей на выборъ, — онъ не сомнѣвается въ побѣдѣ Роланда.
Мнѣ досадно, примолвилъ онъ, что нѣтъ никакого извѣстія о мошенникѣ Аухшермухши; люди которыхъ я послалъ къ нему на встрѣчу столь же поспѣшно возвращаются, какъ воронъ возвращался въ ковчегъ. — А потому, господинъ пажъ, вы можете располагать еще двумя или: тремя часами; представленіе окончено, менестрели настроиваютъ свои инструменты, и если вы любите танцы, — никто вамъ не мѣшаетъ ихъ начать; здѣсь довольно мѣста, знаю напередъ я кого вы пригласите съ собою танцовать. Согласитесь что я по признакамъ все могу узнать; мнѣ стоило на васъ только взглянуть, я тотчасъ отгадалъ вашу болѣзнь и назначилъ вамъ самое вкусное лѣкарство: Discernit sapiens res quas confunait asellus.
Пажъ едва могъ выслушать конецъ сей премудрой пословицы, и еще менѣе просьбу Шталмейстера далеко отъ него не отходить и быть въ готовности ѣхать по первому знаку, ибо повозку ожидаютъ съ часа на часъ; онъ съ нетерпѣніемъ желалъ (избавиться отъ своего ученаго товарища, и узнать кто была прелестная незнакомка. Однако не взирая на свою поспѣшность, Роландъ размыслилъ что дабы снискать ея благосклонность, не надобно испугать ее своимъ приближеніемъ; а потому старался казаться хладнокровнымъ и отдаляя двухъ или трехъ молодыхъ крестьянъ, которыя имѣли одно съ нимъ намѣреніе, но незнали что сказать прелестной незнакомкѣ, предсталъ предъ нею съ видомъ довѣрія, и просилъ ее сдѣлать ему честь протанцовать съ нимъ первый танецъ, какъ съ помощникомъ почтеннаго Шталмейстера.
Почтенный Шталмейстеръ, сказала она подавая ему руку, очень благоразумно поступилъ что избралъ себѣ помощника въ подобныхъ занятіяхъ, и законы праздника заставляютъ меня принять ваше предложеніе.
Могу ли надѣяться, прекраснѣйшая дѣвица, что теперешній вашъ выборъ не со всѣмъ для васъ непріятенъ?
Объ этомъ вы узнаете когда мы протанцуемъ первое колѣно.
Прежде еще мы замѣтили что Катерина Сейтонъ прекрасно танцовала и употребляла иногда сіе искуство для разсѣянія горести несчастной Маріи. Роландъ часто бывалъ тому свидѣтелемъ, и не одинъ разъ танцовалъ съ нею по приказанію Королевы; а потому ему извѣстны были ея пріемы. Онъ замѣтилъ, что теперешняя его подруга имѣла такую же ловкость, такой же правильный слухъ и такую же точность въ движеніяхъ. Вся разница состояла только въ томъ что Шотландской бычокъ требовалъ болѣе живости и проворства, нежели менуеты которые онъ танцовалъ съ нею въ присутствіи Королевы. Поспѣшность сего танца не позволяла ему думать, а еще менѣе говорить съ своею подругою. — Но окончивъ его при всеобщихъ рукоплесканіяхъ крестьянъ никогда не видѣвшихъ столько ловкости, и уступивъ свое мѣсто другой парѣ, онъ вступилъ въ разговоръ съ таинственною незнакомою которую держалъ еще за руку.
Прелестная дѣвица, сказалъ онъ ей, могу ли спросить объ имени вашемъ?
Конечно можете, отвѣчала она; надобно только знать захочу ли я вамъ отвѣчать.
А почему же нѣтъ?
Потому, что мы ничего не любимъ дѣлать даромъ, а вы для меня ничего сдѣлать не можете.
Не могу ли я вамъ сказать моего имени въ замѣнъ вашего?
Вы сами его не знаете.
Что вы чрезъ это хотите сказать? вскричалъ Роландъ, и краска выступила на лицѣ его.
Не сердитесь за такую бездѣлицу. Я могу вамъ доказать что знаю васъ лучше нежели вы сами себя знаете.
Въ самомъ дѣлѣ? За кого же вы меня принимаете?
За дикую утку, которую собака, поймала въ пруду и отнесла въ ближайшій замокъ; за сокола, котораго боятся спустить, изъ опасенія чтобы онъ забывъ о дичи не бросился на падалище, и котораго принуждены держать до тѣхъ поръ пока онъ будетъ въ состояніи различать добычу имъ преслѣдуемую.
Пусть такъ! я отчасти понимаю вашу притчу, прекрасная дѣвица; но я васъ также хорошо знаю какъ и вы меня, и мнѣ не нужно болѣе объ этомъ васъ спрашивать.
Въ самомъ дѣлѣ: докажите мнѣ это, и я соглашусь, что вы проницательнѣе нежели какъ я думала.
Я могу сей часъ исполнить ваше желаніе. Имя ваше начинается буквою С и оканчивается буквою Ъ.
Прекрасно! продолжайте.
Сегодня вы носите корсетъ и юбку; а завтра можетъ быть васъ увидятъ въ шляпѣ украшенной перьями, въ панталонахъ и въ пурпуровомъ полу одѣяніи.
Вотъ каково имѣть догадку! вскричала съ веселостію незнакомка.
Вы прелестница способная обворожить молодаго человѣка и лишишь его средства разполагать своимъ сердцемъ.
Роландъ произнесъ сіи послѣднія слова понизивъ голосъ и съ чувствомъ нѣжности, которое увеличило только къ большой его досадѣ веселость незнакомки. Если вы почитаете меня такою страшною, сказала она отнявъ у него руку, то напрасно со мною танцовали. Но я вижу вы такъ хорошо меня знаете, что мнѣ никакой нѣтъ надобности показывать вамъ моего лица.
Прекрасная Катерина, сказалъ пажъ, кто жилъ съ вами такъ долго подъ однимъ кровомъ, служилъ одной госпожѣ и не узналъ бы вашего привлекательнаго обращенія, пріятнаго вида, непринужденной поступи и легкости въ танцахъ, тотъ бы былъ достоинъ никогда болѣе васъ не видѣть. — Надобно быть слѣпымъ чтобы не узнать васъ по такимъ признакамъ, для меня же довольно однаго локона прекрасныхъ волосъ вашихъ.
И слѣдственно лице мое должно быть вамъ очень знакомо, сказала дѣвушка; и въ тоже время сбросивъ свое покрывало, показала Роланду всѣ черты Катерины Сейтонъ; но нетерпѣніе, походившее почти на гнѣвъ, изобразилось во всѣхъ ея движеніяхъ когда она, желая набросить свое покрывало, не могла сего сдѣлать съ тѣмъ проворствомъ которое почиталось однимъ изъ главнѣйшихъ талантовъ кокетокъ тогдашняго времени.
Чортъ его возьми! вскричала она стараясь набросить свое покрывало развѣвавшееся по плечамъ ея; она произнесла сіе такимъ твердымъ и рѣшительнымъ голосомъ что Роландъ содрогнулся отъ удивленія. Онъ еще разъ взглянулъ на нее, и глаза снова увѣрили его что Катерина Сейтонъ сидитъ подлѣ него. Онъ помогъ ей накинуть на себя покрывало, и оба хранили нѣсколько минутъ молчаніе. Молодая дѣвушка первая прервала оное, ибо пажъ оставался нѣмымъ отъ удивленія, видя необыкновенную противуположность въ лицѣ и характерѣ Катерины.
Вы кажется удивляетесь тому что видите и слышите, сказала она; но время которое превращаетъ женщинъ въ мущинъ есть время менѣе всего способное мущинъ дѣлать женщинами, однако вы должны скоро ожидать подобнаго превращенія.
Я! вскричалъ Роландъ.
Да, вы, не смотря на вашу смѣлость которою вы хвалитесь. Если, вмѣсто того чтобы быть привязану къ своей религіи когда ее обуреваютъ измѣнники, возмутители и еретики, вы изгоняете ее изъ глубины своего сердца; если боязнь внушаемая измѣнникомъ, удаляетъ васъ отъ вѣры отцевъ вашихъ; если вы позволяете обольстить себя ложными доказательствами еретика; если надежда имѣть успѣхъ въ свѣтѣ и получить часть церковныхъ добычь заставляетъ васъ забыть прежнія обязанности, не значитъ ли это поступать, какъ поступаютъ женщины? Вы удивляетесь, слыша отъ меня богохуленіе и проклятіе; но нося званіе дворянина и титло Рыцаря, не должны ли вы болѣе себѣ удивляться что въ одно время содѣлались трусомъ, вѣтреникомъ и корыстолюбцемъ?
Скажи это мнѣ мущина, и я ему покажу имѣетъ ли онъ право обвинять меня въ трусости.
Бойтесь выговорить что нибудь лишнее, сказала молодая дѣвушка; вы только теперь говорили, что я иногда ношу панталоны и полу-одежду.
Чтобъ вы ни носили, вы все таки Катерина Сейтонъ, отвѣчалъ пажъ стараясь освободить свою руку.
Вамъ такъ угодно меня называть, а я еще иначе называюсь.
Развѣ вы не хотите носить имени, которое доставляетъ вамъ преимущество надъ всѣми молодыми Шотландскими дѣвицами?
Нѣтъ! я предпочитаю лучше имена, которыя мнѣ доставляютъ преимущество надъ молодыми людьми. Знаете ли, что меня иногда называютъ добровольнымъ владѣтелемъ, пламеннымъ Рыцаремъ?
Скажите лучше, прервалъ съ нетерпеніемъ Роландъ, владѣтелемъ хлыста, Рыцаремъ блудящаго огня; ибо нѣтъ ни одного метеора, который бы чаще вашего показывался и вмѣстѣ былъ болѣе обманчивъ.
Однако я не прошу дураковъ за мною слѣдовать. Они это дѣлаютъ совершенно произвольно и за то не рѣдко подвергаются опасности.
Прошу васъ, милая Катерина, поговоримте лучше о дѣлѣ.
Если вы рѣшились называть меня вашею милою Катериною, не смотря на множество именъ изъ которыхъ я вамъ предоставила выбирать» скажите мнѣ, не жестоко ли это съ вашей стороны, — требовать чтобы я говорила съ вами о дѣлѣ, когда мнѣ только предоставлено нѣсколько минутъ для удовольствій, ибо вы знаете что я не болѣе какъ на два или на три часа могла избавиться отъ скуки царствующей въ старомъ замкѣ.
Безъ сомнѣнія, прекрасная Катерина; но согласитесь, что есть чувствительныя минуты которыя стоятъ десяти тысячъ лѣтъ самой живой веселости. Такова на примѣръ вчера была минута" въ которую вы удостоили….
Удостоила! что? спросила съ живостію молодая дѣвица.
Поднести такъ близко уста ваши къ знаку начертанному на лбу моемъ.
Боже! воскликнула она съ гнѣвомъ и привставъ съ видомъ совершенно мужскимъ. Что я слышу, ужели Катерина Сейтонъ приближила уста свои ко лбу мущины, и ты сей мущина? вассалъ, ты лжешь.
Пажъ казался чрезвычайно удивленнымъ; Ко думая что онъ оскорбилъ Миссъ Сейтонъ напомнивъ ей о восторгѣ въ которомъ была она наканунѣ, онъ старался проговорить нѣсколько извиненій; и не смотря на то что они были очень не кстати сказаны, что онъ и самъ чувствовалъ, подруга его, казалось, осталась ими довольна;
Не будемъ болѣе объ этомъ говорить, сказала она; однако намъ надобно разстаться. Такой продолжительный разговоръ можетъ быть подозрителенъ, а мы оба должны избѣгать сего.
Позвольте же мнѣ за вами итти въ мѣсто болѣе уединенное.
Вы не смѣете этаго сдѣлать;
А почему, бы такъ? Мнѣ кажется я всюду за вами послѣдую;
Вы боитесь владѣтеля хлыста, какъ же рѣшитесь остаться съ прелестницею, которая сидитъ на драконѣ изрыгающемъ пламя?
Какъ храбрый странствующій Рыцарь. Но чудеса такого рода не бываютъ въ наши вѣка.
Я иду къ Никневенъ, сказала молодая дѣвушка, а она чародѣйка, и ѣздитъ на діаволѣ, имѣя шелковую красную нить вмѣсто узды, и ясневую вѣтьвь вмѣсто хлыста.
Что нужды, я послѣдую за вами.
Только идите отъ меня въ нѣкоторомъ отдаленіи. Сказавъ сіе, она пошла къ мѣстечку Кинроссъ. Роландъ въ нѣсколькихъ шагахъ слѣдовалъ за нею, стараясь чтобы никто его не замѣтилъ и въ особенности боясь потерять ее изъ виду.
ГЛАВА VIII.
правитьПри входѣ въ главную, или лучше сказать въ единственную улицу Кинросса, ибо она одна только могла называться симъ именемъ, молодая дѣвушка, за которою въ нѣкоторомъ разстояніи слѣдовалъ Роландъ Гремесъ, оборотилась назадъ какъ бы желая увѣриться идетъ ли онъ за нею; увидя же его слѣдующаго за собою, поворотила на право и вышла на немощенную тропинку, окруженную полуразвалившимися домиками. Прошедъ по ней около двухъ сотъ шаговъ, она остановилась у воротъ одной бѣдной хижины, и взглянувъ въ другой разъ на пажа подняла защолку, отворила дверь и изчезла. Пажъ хотѣлъ послѣдовать ея примѣру, но защолка и дверь долгое время не уступали первымъ его усиліямъ, и замѣдлили нѣсколько входъ его въ хижину. Онъ увидѣлъ себя въ темномъ коридорѣ, находившемся между наружною стѣною и перегородкою отдѣлявшею его отъ комнатъ. Въ концѣ коридора была дверь, которая вела во внутренность дома; шумъ произведенный имъ при отыскиваніи въ темнотѣ защелки, разбудилъ женщину и она закричала грубымъ голосомъ: Benedictus qui venit in nomine Domini, damnandus qui in nomine inimici.
Вошедъ въ комнату, Роландъ увидѣлъ старуху которую описалъ ему Шталмейстеръ подъ именемъ Никневенъ; она сидѣла одна подлѣ очага. Паи, ъ осмотрѣлся кругомъ и былъ весьма удивленъ не видя Катерины Сейтонъ; онъ едва удостоилъ взглядомъ мнимую сію чародѣйку, и хотѣлъ уже выдти, какъ она его спросила страшнымъ голосомъ: кого ты здѣсь ищешь?
Я ищу отвѣчалъ пажъ съ замѣшательствомъ, я ищу….
Онъ не могъ ничего сказать болѣе. Старая женщина бросила на землю большую шляпу, сорвала платокъ покрывавшій ея шею и подбородокъ, наморщила чело, схватила его за руку и подведя ко, малому окну черезъ которое проходилъ весьма слабый свѣтъ въ комнату, представила Роланду всѣ черты Магдалицы Гремесъ.
Да, Роландъ, сказала она, это я, точно я; твои глаза тебя не обманываютъ, они тебѣ представляютъ ту которую ты самъ обманывалъ, которой вино превратилъ въ желчь, хлѣбъ — въ ядъ, надежду — въ отчаяніе, Магдалина тебя вопрошаетъ, кого ты здѣсь ищешь? Она много погрѣшила противу неба, что любила тебя болѣе нежели сколько выгоды церкви ей то позволяли, и что не могла безъ страшной борьбы предать тебя за дѣло Божіе; Магдалина еще разъ вопрошаетъ тебя: кого ты здѣсь ищешь?
Говоря такимъ образомъ, она устремила на Роланда свои большіе черные глаза, и смотрѣла на него съ такою же жадностію съ какою орелъ смотритъ на добычу свою, готовясь разтерзать ее. Пажъ оставался неподвижнымъ и не могъ выговорить ни слова. Необыкновенная женщина сія сохранила надъ нимъ еще всю власть, которую пріобрѣла она во время его младенчества. Притомъ ему извѣстно было что малѣйшее противорѣчіе выводило ее изъ терпѣнія, и онъ опасался чтобы все что онъ ни скажетъ не увеличило ея гнѣва, а потому онъ молчалъ. Магдалина снова спросила его, съ примѣтно увеличивающеюся однако злобою: кого ты здѣсь ищешь? не ищешь ли чести, отъ которой ты отказался, вѣры — которой измѣнилъ, надежды — которую разрушилъ? Не меня ли ты ищешь, меня единственную покровительницу твоего дѣтства, одну которую ты когда либо зналъ?
Позвольте мнѣ вамъ доложить матушка, сказалъ наконецъ Роландъ Гремесъ, что я во все не заслуживаю вашихъ упрековъ. Вы всѣ со мною обходились, какъ съ существомъ лишеннымъ употребленія здраваго разсудка, и не имѣющемъ свободной воли. Я былъ привезенъ въ землю очарованій; меня окружили волшебствомъ; я видѣлъ только переодѣтыя существа; мнѣ говорили однѣ притчи; я походилъ на человѣка послѣ тягостнаго и непонятнаго сна, и вы мнѣ говорите что я не имѣю сужденія, хладнокровія и твердости хорошо воспитаннаго человѣка, человѣка разсудительнаго, который знаетъ что и почему онъ дѣлаетъ. Я здѣсь искалъ, если вамъ уже надобно признаться въ моей глупости, ту самую Катерину Сейтонъ съ которой вы же меня познакомили; удивленіе мое было чрезвычайно когда я нашелъ ее въ мѣстечкѣ Кинроссъ въ веселомъ спорѣ съ самыми веселыми людьми, въ то время какъ за часъ передъ тѣмъ, оставилъ ее въ хорошо охраняемомъ замкѣ Локлевена, печальною подругою плѣнной Королевы. Ее-то здѣсь я и искалъ; и весьма удивился что вмѣсто того встрѣтилъ васъ, матушка, и притомъ въ шахомъ странномъ одѣяніи.
А какая тебѣ надобность до Катерины Сейтонъ? Развѣ теперь время плясать около дерева съ молодыми дѣвушками? Когда труба будетъ призывать всѣхъ вѣрныхъ Шотландцевъ подъ знамена законной ихъ Государыни, не ужели тебя надобно будетъ искать въ спальнѣ женщины?
Нѣтъ, клянусь небомъ, ни въ спальнѣ женщины], ни въ стѣнахъ стараго замка. Дай Богъ, чтобы сей звукъ раздался сію же минуту; онъ одинъ, мнѣ кажется, въ состояніи разогнать мечты моего воображенія.
Ты скоро его услышишь, Роландъ; онъ раздастся по всей Шотландіи съ силою, которую только можетъ превзойти ужасный громъ трубъ, долженствующій возвѣстить горамъ и долинамъ что время болѣе не существуетъ. Въ ожиданіи сего, будь мужественъ и постояненъ. Служи своему Богу и своей Государынѣ, не измѣняй своей вѣрѣ. Я немогу, не хочу, и не смѣю вопрошать тебя до какой степени справедливо мною слышанное о твоемъ паденіи. Не приноси сей гибельной жертвы…. однако и теперь еще ты можешь исполнить все, чего отъ тебя ожидали. Ты надежда всей Шотландіи; ты можешь быть ея подпорою и ея славою. Самыя безрасудныя твои желанія могутъ исполнишься. Я стыжусь напоминать тебѣ объ нихъ, ибо не иначе какъ съ презрѣніемъ говорю о страстяхъ юности; но дѣтямъ даютъ иногда сахаръ чтобъ заставить ихъ принять спасительное лѣкарство, и доставляя юношамъ удовольствія, мы рождаемъ въ нихъ желаніе къ великимъ дѣламъ. Будь же внимателенъ, Роландъ, къ тому что я тебѣ скажу: Катерина Сейтонъ не иному кому отдастъ сердце свое, какъ освободителю своей Королевы, и отъ тебя зависитъ быть симъ счастливымъ смертнымъ. А потому не имѣй ни сомнѣнія, ни страха и будь готовъ совершить то, о чемъ проситъ тебя Религія, чего требуетъ — отечество, что предписываетъ долгъ и вѣрность. Знай, что не иначе тайныя желанія сердца твоего могутъ быть исполнены.
Едва окончилъ онъ сіи слова, — кто, то постучался у двери. Магдалина поспѣшно надѣла свою шляпу и платокъ, и сѣла подлѣ очага.
Кто тамъ? спросила она.
Salve in nomine Sancto, отвѣчали.
Salvete et vos, сказала Магдалина.
И въ тоже время вошелъ въ комнату незнакомый; на немъ было одѣяніе, которое носятъ служители знатныхъ господъ; сабля висѣла у него за поясомъ, а въ лѣвой рукѣ держалъ онъ щитъ.
Я васъ искалъ, сказалъ онъ Магдалинѣ, а также и молодаго человѣка котораго вижу съ вами. Обратясь потомъ къ Роланду Гремесу спросилъ у него: не имѣете ли вы пакета отъ Жоржа Дугласа?
У меня есть пакетъ, отвѣчалъ Роландъ, вспомня что онъ получилъ его поутру, но я отдамъ его только тому, кто мнѣ докажетъ на него свои права.
Предосторожность эта блaгopaзyмна и вмѣстѣ необходима, сказалъ оруженосецъ, лотомъ приближась къ Роланду прибавилъ ему на ухо: пакетъ Жоржа Дугласа содержитъ въ себѣ донесеніе къ отцу его. Вы видите, что я все знаю. Довольны ли вы симъ?
Доволенъ, отвѣчалъ Роландъ, отдавая незнакомцу пакетъ молодаго Дугласа.
Я сей часъ возвращусь, сказалъ оруженосецъ, и вышелъ изъ хижины.
Роландъ, оправясь нѣсколько отъ удивленія, спросилъ теперь въ свою очередь Магдалину за чѣмъ она переодѣта и въ такомъ опасномъ для нее мѣстѣ. Вамъ конечно не безизвѣстна ненависть, сказалъ онъ ей, которую Лади Локлевенъ питаетъ ко всѣмъ исповѣдующимъ вашу…. я хотѣлъ сказать нашу вѣру. Переодѣваніе можетъ васъ подвергнуть еще большему подозрѣнію. Притомъ же вы имѣете врага, врага личнаго въ Шталмейстерѣ, облеченномъ здѣсь высшею властію.
Я знаю, сказала старуха съ торжествующимъ видомъ, знаю что гордясь своимъ схоластическимъ познаніемъ и своею свѣтскою мудростію, Лукъ Лундинъ завидуетъ чудеснымъ выздоравливаніямъ, которыя я произвожу средствами весьма простыми при помощи молитвъ и покровительствѣ святыхъ. Знаю что онъ готовъ меня растерзать и истребить; но сварливая собака на цѣпи, на ней надѣтъ намордникъ, злость ея не опасна и она не прежде въ состояніи укусить служанку своего господина, какъ когда дѣло сего послѣдняго рѣшится. Но прежде нежели настанетъ часъ сей; пусть мракъ вечерній спустится на главу мою посреди молній и громовыхъ ударовъ. Я благословлю минуту, когда глаза мои не увидятъ болѣе преступленій, уши не услышатъ болѣе проклятій. Будь только ты постояненъ, въ точности исполняй свою должность и, моя смерть уподобится смерти блаженнаго мученика, котораго Ангелы принимаютъ съ радостными пѣснями, земля же осыпаетъ проклятіями.
Оруженосецъ вошелъ въ хижину. Все хорошо, сказалъ онъ; дѣло идетъ своимъ порядкомъ, а срокъ завтра вечеромъ.
Какое дѣло? Какой срокъ? воскликнулъ Роландъ; надѣюсь, что мой пакетъ попался не въ худыя руки.
Будьте покойны, молодой человѣкъ, не далъ ли я вамъ своего слова и не доказалъ ли, что пакетъ точно былъ мнѣ назначенъ.
Доказательства ваши могли быть ложны и мнѣ не должно было довѣрять незнакомцу.
Ну чтожъ за бѣда, сказала Магдалина, если ты отдалъ въ руки вѣрнаго подданнаго Королевы пакетъ, который ввѣрилъ тебѣ измѣнникъ; это не большое еще несчастіе, молодой безумецъ?
Весьма большое, воскликнулъ пажъ. Моя первая обязанность — быть вѣрнымъ своему господину и взявшись за дѣло, я никогда не измѣню довѣренности того, кто мнѣ оное поручилъ,
Не взирая на мою къ тебѣ любовь, воскликнула старуха, я готова тебя задушить своими руками, слыша что ты почитаешь себя болѣе обязаннымъ возмутителямъ и еретикамъ, нежели своей Государынѣ и церкви.
Позвольте мнѣ остаться съ нимъ на единѣ, сказалъ оруженосецъ Магдалинѣ; я ему представлю свои причины, вѣрно онѣ побѣдятъ его предразсудки. Чувства его хотя они и не у мѣста, дѣлаютъ ему однако много чести. Послѣдуйте за мною, молодой человѣкъ.
Прежде нежели незнакомецъ сей отдастъ мнѣ отчетъ въ своемъ повѣденіи, сказалъ Роландъ Магдалинѣ, скажите мнѣ, чѣмъ могу я быть вамъ полезенъ.
Ни чѣмъ сынъ мой, отвѣчала она ему; одно мое желаніе: чтобъ ни что не могло омрачить твоей чести. Ступай въ путь славы, отверзтый предъ тобою и смотри на меня не иначе какъ на служительницу неба, которая съ восторгомъ и благодарностію услышитъ о твоихъ успѣхахъ. Послѣдуй за симъ незнакомцемъ, онъ тебѣ скажетъ то, что ты никогда и не думалъ услышать.
Оруженосецъ, стоя на порогѣ, казалось дожидалъ Роланда, и видя что онъ совсѣмъ Готовъ идти, пошелъ впередъ по тропинкѣ, которая вела къ озеру. По одну ея сторону разбросаны были хижины; съ другой же возвышалась старая каменная стѣна поросшая мхомъ и вѣтьвями деревъ. Послѣ десяти или пятнадцати минутъ ходьбы, незнакомецъ остановился подлѣ маленькой двери продѣланной въ стѣнѣ, осмотрѣлся вокругъ, дабы увѣриться одни ли они, вынулъ изъ кармана ключъ, отворилъ дверь и вошедъ въ оную, приглашалъ знакомъ, Роланда сдѣлать тоже самое. Роландъ послѣдовалъ его примѣру, и пока незнакомецъ Заботливо притворялъ дверь, пажъ осмотрѣвшись кругомъ замѣтилъ что они были въ маленькомъ весьма хорошо отдѣланномъ саду.
Они прошли по двумъ или тремъ тѣнистымъ алеямъ, усаженнымъ плодоносными деревьями и остановились у бесѣдки сдѣланной изъ кустарниковъ; незнакомецъ сѣлъ на дерновой скамейкѣ и посадивъ подлѣ себя Роланда, сказалъ ему послѣ минутнаго молчанія:
Вы отъ меня требовали лучше доказательства нежели мое слово, что я точно уполномоченъ отъ Жоржа Дугласа получить пакетъ, котораго вы были подателемъ.
Точно я этого требовалъ, отвѣчалъ Роландъ, ибо если слишкомъ поспѣшно поступилъ, можетъ быть найду средство исправить свою ошибку.
Развѣ я вамъ кажусь совершенно незнакомымъ? спросилъ оруженосецъ; всмотритесь въ меня хорошенько, черты мои не припоминаютъ ли вамъ человѣка котораго вы очень часто видали?
Роландъ разсматривалъ его съ удивленіемъ. Возможноли?… вскричалъ онъ наконецъ; онъ остановился, мысль представившаяся его воображенію, казалась ему слишкомъ не сообразною съ одеждою человѣка который стоялъ передъ нимъ, и онъ не могъ ее выразить.
Да сынъ мой, сказалъ незнакомецъ примѣтя его замѣшательство, наружность тебя не обманываетъ; ты видишь передъ собою несчастнаго отца Амвросія, который гордился нѣкогда чцю избавилъ тебя отъ сѣтей еретиковъ, а нынѣ скорбитъ видя тебя снова въ оныя низверженнаго.
Роландъ, одаренный отъ природы добрымъ сердцемъ, хотя характеръ его часто бывалъ вспыльчивъ и непреклоненъ, былъ чрезвычайно тронутъ, нашедъ прежняго наставника своего, перваго мудраго путеводителя, въ положеніи которое показывало всю превратность счастія человѣческаго. — Онъ бросился къ ногамъ его, обнималъ его колѣна и орошалъ ихъ слезами.
Что значатъ слезы сіи? сынъ мой, спросилъ Аббатъ; если ты ими оплакиваешь свои проступки, свои заблужденія, то слезы сіи драгоцѣнны въ моихъ глазахъ, и я совсѣмъ не хочу останавливать ихъ теченія; но приказываю тебѣ осушить ихъ, если онѣ имѣютъ меня своимъ предметомъ. Конечно въ настоятелѣ монастыря Св. Маріи, ты видишь бѣднаго оруженосца, который защищая своего господина получаетъ отъ него въ награду жизнь, одѣяніе и четыре серебряные марка въ годъ. Но одежда сія прилична настоящему времени, а потому я никакъ не смѣю роптать ни на Провидѣніе, ни на людей возложившихъ на меня оную.
Но какою судьбою…. однако къ чему сей вопросъ? Катерина Сейтонъ меня нѣкоторымъ образомъ приготовила къ тому, что я вижу. Но столь поспѣшная перемѣна, совершенное разрушеніе….!
Да, сынъ мой, при возведеніи меня цъ званіе Аббата Св. Маріи, видѣлъ ты послѣдній торжественный обрядъ благочестія, который празднуемъ былъ церковью сего монастыря; теперь конецъ всему, пока небу будетъ угодно избавить церковь отъ неволи. Поверженный пастырь распростертъ на землѣ, стадо разсѣяно и ужасъ запустѣнія царствуетъ въ семъ святомъ мѣстѣ.
Но вашъ братъ — Рыцарь Авенель — не ужели ничего немогъздѣлать въ вашу пользу?
Онъ самъ подпалъ подозрѣнію сильныхъ, которые столь же несправедливы къ своимъ друзьямъ, сколь жестоки они къ врагамъ своимъ. Я во все бы объ этомъ не сожалѣлъ, если бы могъ надѣяться, что обстоятельство сіе наведетъ его на путь истины; но мнѣ извѣстенъ характеръ Алберта и я знаю, что онъ послужитъ ему только средствомъ доказать свою приверженность врагамъ нашимъ и притомъ средствомъ пагубнымъ церкви и преступнымъ въ отношеніе къ небу. — Но оставимъ это и поговоримъ лучше о причинѣ насъ сюда приведшей. Ты вѣрно теперь согласишься со мною, что пакетъ котораго ты былъ вручителемъ, назначенъ точно мнѣ?
Слѣдственно Жоржъ Дугласъ?…
Вѣренъ своей Государынѣ, и скоро узритъ свѣтъ истинной вѣры.
Что же онъ будетъ для своего отца? для Лади Локлевенъ, которая всегда заступала ему мѣсто матери?
Истинный имъ другъ, если только успѣетъ загладить прошедшее и настоящее зло, ими содѣланное.
Не смотря на все сіе, я не люблю чтобы измѣною доказывали свою приверженность къ правому дѣлу.
Это дѣлаетъ тебѣ честь, сынъ мой, но времена нынѣ совсѣмъ испорчены. Заставляя Христіянъ отказываться отъ своей вѣры, подданныхъ не признавать законной Государыни, люди расторгли всѣ общественныя узы" Человѣческій разумъ не болѣе долженъ насъ останавливать на пути нашемъ, сколько тернія приставая къ одеждѣ пилигрима, препятствуютъ ему выполнить данный имъ обѣтъ.
Но однакожъ, отецъ мой, сказалъ Роландъ нерѣшительнымъ голосомъ….
Говори, сынъ мой, говори, безъ боязни.
Не обижайся же, отецъ мой, если я тебѣ скажу, что въ этомъ-то именно, и обвиняютъ насъ враги наши. Они насъ упрекаютъ въ томъ, что мы не разбираемъ средствъ, которыя ведутъ насъ къ желаемой цѣли и что бываемъ причиною большихъ золъ въ моральномъ смыслѣ, стараясь произвесть какое нибудь случайное доброе дѣло.
Еретики по своему обыкновенію, сынъ Мой, старались обмануть тебя софизмами. Они охотно стали бы препятствовать нашимъ скрытнымъ и благоразумнымъ дѣйствіямъ, ибо знаютъ, что по преимуществу ихъ силъ, мы не станемъ сражаться съ ними открытымъ образомъ. Приведши насъ въ изнеможеніе, они бы вмѣстѣ хотѣли лишишь насъ и средствъ, которыми всѣ слабые въ природѣ замѣняютъ силы имъ недостающія. Борзая собака имѣла бы тогда полное право сказать зайцу: не прибѣгай къ уловкамъ и притворству чтобы избѣгнуть меня, возвратись и сразись со мною съ глаза на глазъ; точно такъ какъ и могущественный и съ ногъ До головы вооруженный еретикъ могъ бы сказать Католику, котораго онъ ограбилъ и попираетъ ногами: откажись отъ всѣхъ хитростей и осмѣлься попытать твои силы съ моими. Оружіе болѣе неодинаково; мы благоразуміемъ, а не силою должны возстановить сей Божественный Іерусалимъ, о которомъ проливаемъ слезы* Но объ этомъ поговоримъ въ другой разъ. Раскажи мнѣ теперь все что съ тобою случилось послѣ нашего свиданія и открой мнѣ свою совѣсть. Магдалина твоя родственница воодушевлена пламенною ревностію, которую не можетъ охладить ни какая опасность; но ревность сія часто бываетъ безразсудна, и въ теперешнія смутныя времена я хотѣлъ бы, чтобы благодать озарила тебя лучемъ своимъ.
Роландъ, уважавшій всегда своего наставника, въ немногихъ словахъ разсказалъ ему все съ нимъ случившееся, что извѣстно уже нашимъ читателямъ, и не скрылъ отъ него впечатленія, которое произвели на его умъ разсужденія Гендерсона, имѣвшія своимъ предметомъ прославленіе Реформатской вѣры; онъ не утаилъ при семъ свои чувства къ Катеринѣ Сейтонъ.
Я очень радъ, сынъ мой, сказалъ Аббатъ Амвросій, что прибылъ еще во время, и могу остановить тебя на краю пропасти, куда ты готовъ былъ низвергнуться. Сомнѣнія, которыя колеблятъ умъ твой, — тоже, что дурныя травы на полѣ; рука попечительнаго земледѣльца должна вырвать ихъ и съ корнемъ. Я дамъ тебѣ прочесть маленькую книжку; въ ней разсуждалъ я со всевозможною точностію и ясностію о различныхъ пунктахъ ученія, оспориваемыхъ еретиками, которые посѣяли столько плевелъ между хорошими Семенами. Но дабы восторжествовать надъ непріятелемъ, тебѣ недостаточно одного разсудка, тебѣ потребна помощь свыше, — помощь благодати и вѣры. Не всегда надобно желать боя; бѣгство намъ позволено, когда оно представляетъ вѣрное средство къ спасенію. Не внимай обманчивымъ рѣчамъ еретиковъ; но если избѣгнуть сего не возможно, призови вѣру къ себѣ на помощь всякой разъ когда начнешь колебаться. Что касается до Катерины Сейтонъ, увы! сынъ мой, знай что невзирая на несчастія меня удручающія, и согбенный подъ бременемъ печали еще болѣе нежели подъ бременемъ лѣтъ, я не могъ забыть могущества, которое красота имѣетъ надъ юнымъ сердцемъ. Во время досуговъ моихъ, среди печальныхъ размышленій о плѣнной Королевѣ и Государствѣ, раздираемомъ междоусобіями, о низвергнутой церквѣ, — воображеніе мое невольно обращалось на другіе предметы, и чувства совсѣмъ другаго рода, принадлежащія времени давно уже протекшему, наполняли мою душу;[1] но оставимъ это. Мы должны нести бремя несчастій, на насъ наложенное и не безъ причины зародышъ страстный находится въ сердцѣ нашемъ; онъ можетъ насъ утвердить въ намѣреніяхъ, основанныхъ на причинахъ гораздо важнѣйшихъ. Однако будь остороженъ, сынъ мой; Катерина Сейтонъ, дочь одного изъ надменнѣйшихъ и знаменитѣйшихъ Бароновъ Шотландіи, а твое теперешнее достояніе не позволяетъ тебѣ еще такъ далеко простирать свои виды" Впрочемъ будугцее намъ неизвѣстно; небо часто употребляетъ неблагоразуміе какъ орудіе для совершенія мудрыхъ дѣлъ и можетъ быть съ помощію любви Дугласа предпріятіе твое увѣнчается желаннымъ успѣхомъ.
Не ужели, отецъ мой, подозрѣнія мои были справедливы? Дугласъ любитъ….
Да, сынъ мой, онъ любитъ и любовь его столь же не у мѣста какъ и твоя. Но бойся докучать ему, противурѣчить, и….
Я посмотрю, какъ онъ самъ осмѣлится мнѣ докучать или противурѣчить; я ему ни шагу не уступлю, если бы онъ даже въ себѣ одномъ вмѣщалъ всѣхъ Дугласовъ, прежде него жившихъ.
Будь терпѣливъ, сынъ мой и знай, что…
Въ это время человѣкъ пожилыхъ лѣтъ, довольно хорошо одѣтый для крестьянина, подошелъ къ бесѣдкѣ, поклонился Аббату и сказалъ ему: извините меня, если я вамъ помѣшалъ; но Шталмейстеръ вездѣ ищетъ молодаго человѣка, который съ вами разговариваетъ и онъ очень хорошо сдѣлаетъ, если пойдетъ теперь къ нему. Я боюсь чтобы полицейскіе служители сюда за нимъ не пришли; для этихъ людей нѣтъ ничего святаго и они на каждомъ Шагу готовы попирать все, что имѣетъ цѣну въ глазахъ другихъ людей.
Я скоро отпущу его, другъ мой, сказалъ Аббатъ; но возможно ли чтобы въ теперешнія смутныя времена, занимался ты такими бездѣлками!
Святый отецъ, отвѣчалъ хозяинъ сада, сколько разъ просилъ я васъ поберечь ваши мудрые совѣты для такихъ же умныхъ людей какъ и вы сами? Я исполнялъ кажется всѣ ваши просьбы, хотя часто онѣ во все мнѣ не нравились.
Подумай еще разъ, другъ мой, о томъ, что ты былъ и что налагаютъ на тебя обѣты, тобою нѣкогда произнесенные.
Скажу вамъ, отецъ Амвросій, что ни у кого не достало бы терпѣнія пройти чрезъ всѣ испытанія, которымъ вы меня подвергали. Безполезно напоминать вамъ о томъ, чѣмъ я былъ преждѣ. Никто лучше васъ не знаетъ, отецъ мой, отъ чего я отказался въ надеждѣ вести тихую и спокойную жизнь, жизнь которую уже недолго осталось мнѣ влачить; но мирное уединеніе разрушено, цвѣты исторгнуты, плодоносныя деревья съ корнемъ выдернуты, спокойствіе возмущено, даже жизнь подвержена опасности, съ тѣхъ поръ какъ сія несчастная Королева, да благословитъ ее небо, заключена въ Локлевенѣ. Я во все не обвиняю ее; весьма естественно, что она хочетъ вырваться изъ замка, который даже не имѣетъ порядочнаго сада и гдѣ, какъ говорящъ, поднявшійся туманъ съ озера губитъ всѣ плоды земледѣльца. Но за чѣмъ принуждаютъ меня быть ея участникомъ; за чѣмъ хотятъ чтобы бесѣдки, построенныя моими руками, содѣлались сборищемъ заговорщиковъ; малая пристань, назначенная для рыбной лодки, мѣстомъ отъѣзда и прибытія тайныхъ посольствъ? Однимъ словомъ, для чего я буду завлеченъ въ дѣло, которое можетъ окончиться эшафотомъ? Признаюсь почтенный отецъ, этаго я совсѣмъ не понимаю.
Ты умный человѣкъ, сказалъ Аббатъ, и долженъ знать….
Нѣтъ, отвѣчалъ съ сердцемъ садовникъ затыкая себѣ уши, я не уменъ, и меня такъ называли только тогда, когда хотѣли заставить сдѣлать какую нибудь глупость. Если бы я былъ уменъ, вѣрно бы васъ здѣсь не принялъ; вы не пришли бы сюда составлять заговоръ противу благоденствія отечества. За чѣмъ мѣшаться въ споры Короля и Королевы, когда можно остаться совершенно спокойнымъ; я ни во что бы не вмѣшался вѣрно, если бы былъ уменъ какъ вы говорите, а теперь вы можете меня заставить дѣлать все что вамъ угодно. Ну, молодой человѣкъ, пойдемте со мною. Почтенный сей отецъ, которому одѣяніе оруженосца почти также идетъ, какъ мнѣ идетъ одѣяніе садовника, вѣрно согласится со мною покрайней мѣрѣ въ одномъ пунктѣ, именно въ томъ, что вы слишкомъ долго здѣсь пробыли..
Послѣдуй за нимъ, Роландъ, сказалъ Аббатъ, и помни слова мои: приближается день, когда Шотландцы должны будутъ доказать свою вѣрность.
Пажъ поклонился ему въ молчаніи, и они разстались. Онъ послѣдовалъ за садовникомъ, который не взирая на свои преклонные лѣта, шелъ впередъ довольно скоро и ворчалъ въ полголоса, обращаясь то къ самому себѣ, то къ молодому своему спутнику, по свойственной привычкѣ всѣмъ старикамъ, у которыхъ умъ начинаетъ ослабѣвать.
Когда я что нибудь значилъ въ свѣтѣ, говорилъ онъ, и имѣлъ въ своемъ распоряженіи мула и лошадь, приученныхъ къ походу, мнѣ легче бывало лѣтать по воздуху, нежели скоро ходишь, у меня была подагра, ревматизмъ и множество другихъ болѣзней, онѣ мнѣ всегда приковывали ноги. Теперь же, благодаря Бога и честному труду, во всемъ Графствѣ Физѣ не найдется ни одного пѣшеходца моихъ лѣтъ, который могъ бы меня обогнать. Жаль только, что я не много поздно выучился ходить.
Говоря такимъ образомъ, онъ увидѣлъ, что вѣтвь груши склонилась на землю, — и старикъ позабывъ вдругъ поспѣшность, съ какою старался вывести Роланда изъ сада, остановился чтобы привязать вѣтвь къ стволу. Пажъ началъ ему помогать, и работа ихъ скоро была окончена. Садовникъ глядѣлъ на него нѣсколько минутъ съ особеннымъ удовольствіемъ. Это баргамоты, сказалъ онъ; пожалуйте къ намъ осенью, и вы ихъ можете попробовать; въ Локлевенѣ не найдете такихъ плодовъ, тамъ прежалкой садъ, притомъ же и Гугеръ Гукманъ не знаетъ своего дѣла. И такъ, Г. пажъ, приѣзжайте нынѣшнею осенью, если хотите покушать хорошихъ грушъ; но что я говорю? можетъ быть тогда васъ попотчуютъ сливами, Послѣдуйте совѣту старика, человѣка, который жилъ въ счастливѣйшія времена и былъ на верху почестей, какихъ можетъ быть вы никогда не достигните; сдѣлайте лапатку изъ своей сабли, рѣзецъ изъ своего кинжала, и вѣрьте мнѣ, — будетъ гораздо лучше, работайте у меня въ саду; я васъ научу прививать деревья на французской манеръ. Сдѣлайте это, и сдѣлайте не теряя времени, потому что здѣсь будетъ свирѣпствовать вихрь и кустарники менѣе большихъ деревъ потерпятъ.
Садовникъ вывелъ Роланда въ противуположную дверь отъ той въ какую онъ вошелъ, перекрестилъ и благословилъ его, самъ же снова вошелъ въ садъ и ворчалъ что-то про себя до тѣхъ поръ пока не затворилъ плотно двери.
ГЛАВА IX.
правитьВышедъ изъ саду, Роландъ очутился на лугу, гдѣ паслись двѣ коровы, принадлежавшія садовнику; лугъ сей непремѣнно надобно было переходить, чтобы дойти до мѣстечка Кинросса. Дорогою припоминалъ онъ разговоръ отца Амвросія, который сохранилъ еще надъ нимъ все вліяніе наставника юныхъ лѣтъ. Аббатъ, говорилъ онъ самъ себѣ, не отвѣчалъ на возраженія Гендерсона противу нѣкоторыхъ пунктовъ ученія Католической церкви. Ему конечно не было времени отвѣчать и я недовольно хладнокровенъ и уменъ, чтобы могъ быть судьею въ такомъ важномъ дѣлѣ. Къ тому же э.то совершенная трусость, отказываться отъ своей вѣры, когда ее преслѣдуютъ, я это не здѣлаю развѣ только перемѣна моя, если она воспослѣдуетъ, будетъ совершенно не причастна ни какимъ личнымъ выгодамъ? Я былъ воспитанъ въ Католицизмѣ, въ вѣрѣ Врюса и Валласа и до тѣхъ поръ пока время и разсудокъ мнѣ не докажутъ, что я въ заблужденіи, я останусь ей вѣренъ, буду служить несчастной Королевѣ съ преданностію, которую всякой подданный обязанъ хранить къ своей плѣнной и угнѣтенной Государынѣ. Муррай назначившій Маріи въ услуженіе молодаго человѣка, воспитаннаго въ правилахъ чести и вѣрности, ошибся въ своихъ ращетахъ. Ему надо было выбрать какого нибудь плута и лицемѣра, который бы въ одно время могъ быть почтительнымъ пажемъ Королевы и вѣроломнымъ шпіономъ ея враговъ; Роландъ же во все неспособенъ къ измѣнѣ. — Но Катерина, Катерина Сейтонъ любитъ Дугласа и думаетъ обо мнѣ только въ минуты упрямства и кокетства; — на что долженъ я рѣшишься? Клянусь небомъ, что при первомъ случаѣ она отдастъ мнѣ отчетъ въ своемъ поведеніи, или я разстанусь съ нею навсегда.
Принявъ сіе великодушное намѣреніе, онъ перелѣзъ черезъ заборъ окружавшій лугъ и почти въ тоже время очутился передъ Докторомъ Лукъ Лундиномъ.
А! любезный пріятель, и вы здѣсь наконецъ! откуда? А! Вижу, вижу. Садъ сосѣда Блидкгула пріятное мѣсто для свиданія и въ ваши лѣта однимъ глазомъ смотрятъ на молоденькую дѣвушку, а другимъ на хорошую сливу. Но отъ чего такая задумчивость? Вѣрно дѣвушка не слишкомъ благосклонна, или сливы зелены? Смѣлѣй, другъ мой, смѣлѣй, въ Кинроссѣ довольно молодыхъ дѣвушекъ; что же касается до зеленаго плода, капля моей aqua mirabilis лучшее лѣкарство въ такомъ случаѣ: probatum est.
Вмѣсто всякаго отвѣта пажъ спросилъ у него, пріѣхала ли повозка изъ Единбурга?
За этимъ-то я и ищу васъ цѣлой часъ. Всѣ вещи перенесены уже на лодку и васъ однихъ только ждутъ. Вся бѣда состояла въ томъ, что Аухтермухти встрѣтилъ на дорогѣ такого же дурака какъ и онъ самъ и горшокъ d’aqua vitae заставилъ его позабыть что здѣсь его дожидаютъ. Гребцы взялись за веслы и изъ замка подали уже два сигнала; это значитъ, что вамъ давно пора ѣхать. Однако надобно что нибудь закусить; какъ другъ и вмѣстѣ Докторъ, я не допущу васъ ѣхать съ пустымъ желудкомъ. Раздѣлите со мною мой завтракъ для возбужденія вашего аппетита: я приготовилъ прекрасной декоктъ изъ травъ.
Хотя Роландъ былъ и очень голоденъ, однако онъ не принялъ предложенія Доктора, говоря, что ему немѣдленно надобно возвратиться въ Локлевенъ. Горечь утренняго напитка и приготовленный декоктъ изъ травъ, заставили его настоять въ своемъ отказѣ. Достойный Шталмейстеръ видя, что просьба его была не уважена, рѣшился по крайней мѣрѣ проводить своего юнаго друга до самой пристани.
Проходя мимо одной многочисленной толпы собравшейся около менестреловъ, пажъ увидѣлъ Катерину Сейтонъ. Оставя тотчасъ своего спутника, удивленнаго столь поспѣшнымъ бѣгствомъ, онъ пробрался сквозь толпу и увѣренный, что говоритъ молодой дѣвушкѣ съ которою танцовалъ, сказалъ: не стыдно ли вамъ, Катерина, такъ долго здѣсь оставаться? Подумайте объ своемъ возвращеніи въ замокъ.
Чортъ возьми всѣхъ вашихъ Катеринъ и всѣ ваши замки, сказала молодая дѣвушка; долго ли вы будете еще надоѣдать мнѣ своими глупостями? Подите прочь; мнѣ нечего съ вами дѣлать, къ тому же предваряю васъ, здѣсь угрожаетъ опасность.
Но если здѣсь угрожаетъ опасность, прелестная Катерина, за чѣмъ не позволить мнѣ раздѣлить ее съ вами?
Вы очень безтолковы, — опасность эта до васъ только однихъ касается. Сказавъ сіе, она поспѣшно его оставила и скрылась въ толпѣ.
Роландъ чрезвычайно симъ обиженный, хотѣлъ за нею послѣдовать, но къ нему подошелъ Докторъ; Лукъ Лундинъ схвативъ его за руку, напомнилъ ему, что яликъ его ожидаетъ, что поданы уже два сигнала съ башни замка и что теперь со всѣмъ не время думать о молодыхъ дѣвушкахъ и зеленыхъ сливахъ. Роландъ позволилъ вести себя къ озеру, простился съ Докторомъ и поѣхалъ въ Локлевенъ.
Путешествіе его продолжалось не долго и на другомъ берегу онъ встрѣченъ былъ суровымъ Дрифесдаломъ
Наконецъ вы пріѣхали, Г. пажъ, сказалъ онъ, послѣ десяти часовъ отсутствія и двухъ сигналовъ поданныхъ изъ замка; вы веселились вмѣсто того чтобы исполнять свою должность. Гдѣ реестръ вещей вами привезенныхъ? Дай Богъ чтобы все было въ цѣлости! ужъ подлинно нашли человѣка, кому препоручить такое дѣло. Г. управитель, закричалъ пажъ сердитымъ голосомъ, осмѣльтесь сказать мнѣ это въ другой разъ и васъ не защитятъ ваши сѣдые волосы.
Къ чему такое тщеславіе, молодой человѣкъ; у насъ довольно темницъ и затворовъ для самохваловъ. Подите къ госпожѣ своей, если только смѣете показаться ей на глаза. Подите, подите, она васъ хорошо приметъ; ваше продолжительное отсутствіе ей со всѣмъ не по сердцу.
Гдѣ же Лади Локлевенъ? Ибо я предполагаю, что вы объ ней мнѣ говорите.
Объ комъ же мнѣ болѣе говорить? Кто, кромѣ Лади Локлевенъ, повелѣваетъ въ замкѣ?
Лэди Локлевенъ — ваша госпожа; моя же Марія, Королева Шотландская.
Дрйфесдалъ взглянулъ на него съ видомъ ненависти и подозрѣнія, дурно скрытымъ подъ личиною презрительной улыбки. Спорщикъ пѣтухъ, сказалъ онъ, самъ себѣ измѣняетъ своимъ пѣніемъ. Вчера въ церкви я не замѣтилъ лицемѣрія на лицѣ вашемъ; во время же обѣда глаза ваши останавливались на одной дѣвицѣ которая не лучше васъ. За вами надобно присматривать, сударь мой, и будьте увѣрены это будетъ впередъ исполняться. Если же хотите видѣть Лади Локлевенъ и другую госпожу, о которой вы говорили, — можете найти ихъ обѣихъ въ комнатахъ Лади Маріи.
Роландъ поспѣшилъ туда пойти; онъ чрезвычайно былъ доволенъ что избавился отъ проницательныхъ взоровъ злаго старика, и не постигалъ какая причина могла завести Лади Локлевенъ къ Королевѣ въ такой часъ, въ которой она никогда съ нею не видалась. Она вѣрно хочетъ, говорилъ онъ самъ себѣ, видѣть съ какимъ лицемъ предстану я предъ Королевою, и по этому судить нѣтъ ли между нами какихъ тайныхъ сношеній. — Надобно быть осторожну.
Принявъ такое намѣреніе, онъ вошелъ въ гостиную. Королева сидѣла въ креслахъ на спинку которыхъ оперлась Лади Флемингъ, а Лади Локлевенъ цѣлый Часъ стояла передъ нею, что еще болѣе увеличило дурное расположеніе ея духа. Вошедъ, Роландъ почтительно поклонился сперва Королевѣ, потомъ Лади Локлевенъ, и ожидалъ чтобы съ нимъ начали разговоръ.
Обѣ заговорили почти въ одно время.
На силу вы возвратились, молодой человѣкъ, спросила Лади Локлевенъ. Она остановилась бросивъ на него презрительный взглядъ; Королева же сказала не слушая ее:
Милости просимъ, Роландъ; вы доказали намъ своимъ пріѣздомъ что вы голубь, а не воронъ вылетѣвшій изъ ковчега. Впрочемъ я бы вамъ простила если бы вы, вышедъ изъ нашего ковчега, въ оной никогда не возвращались. Надѣюсь что вы. съ собою, привезли оливковую вѣтвь; наша добрая и почтенная хозяйка не довольна вашимъ продолжительнымъ отсутствіемъ, и символъ мира и примиренія никогда не былъ намъ такъ нуженъ какъ теперь.
Мнѣ самому очень досадно что меня такъ долго задержали, Государыня, отвѣчалъ пажъ; въ этомъ виноватъ Единбургской каретникъ, онъ прибылъ очень поздно, а я долженъ былъ его дожидаться.
Видите ли, сказала Королева Да ли Локлевенъ, мы вамъ правду говорили что вещи будутъ сохранены и что за нихъ нѣчего бояться. Ваше безпокойство однако тѣмъ болѣе простительно, что каши пріемныя комнаты до того дурно убраны, что мы не могли вамъ предложить табурета въ продолженіи всего времени которое вы удостоили провести съ нами.
Скажите лучше, Государыня, что вамъ не доставало доброй воли, а не средствъ, съ досадою отвѣчала Лади Локлевенъ.
Какъ, сказала Королева оглядываясь вокругъ и показывая видъ удивленія, развѣ есть табуреты въ этой комнатѣ? Въ самомъ дѣлѣ есть. Одинъ, два, можно ихъ начесть даже до четырехъ, включая въ это число и тотъ у котораго одной ноги не достаетъ; я этаго не знала. Подлинно, здѣсь комнаты убраны по Царски! Неугодноли, Лади Локлевенъ, вамъ присѣсть?
Нѣтъ, Государыня, отвѣчала она; я васъ избавлю отъ своего присутствія. Подлѣ васъ тѣло мое легче можетъ переносить усталость, нежели умъ мой — переносить ваши насмѣшки.
Но Милади, продолжала Королева вставъ съ креселъ, если вамъ не угодно сѣсть на табуретъ, займите мое мѣсто; вы это сдѣлаете не первыя изъ вашего дома. И въ тоже время она знакомъ приглашала ее сѣсть на креслы. Лади Локлевенъ отвѣчала на сіе смѣшнымъ поклономъ, не перемѣнивъ однако своего положенія; она казалось съ трудомъ удерживала гнѣвъ свой.
Роландъ во все не примѣчалъ сего. Все его вниманіе обращено было на Катерину Сейтонъ, которая, одѣтая въ обыкновенное свое платье, вышла изъ спальни Королевы. И во всѣхъ ея движеніяхъ не замѣтно было ничего, чтобы показывало поспѣшное переодѣваніе или боязнь открыть неосторожный поступокъ свой. Роландъ ей поклонился, и она ему откланялась съ спокойнымъ и развязнымъ видомъ, который былъ для него теперь настоящей загадкою,
Я думаю, сказалъ онъ самъ себѣ, — она не можетъ надѣяться что обманула меня;и теперь своимъ появленіемъ, какъ то удалось ей въ гостинницѣ Си, Михаила. — Я докажу ей что покушеніе сіе совершенно безполезно, и что несравненно лучше будете для нее если она удостоитъ меня своею довѣренностію.
Мысли сіи наполняли его голову, когда Королева окончивъ споръ свой съ Дади Локлевенъ, снова къ нему обратилась,
Что вы намъ скажите о Кинросской ярмонкѣ, Роландъ? Я думаю вамъ было тамъ очень весело, сколько могла я судить по нѣкоторымъ звукамъ музыки которые проходили сквозь рѣшетки оконъ и умирали въ сей темницѣ, подобно тому какъ, здѣсь умираетъ все, хотя нѣсколько на веселіе похожее. — Но видъ вашъ такъ мраченъ, какъ будто вы возвращаетесь съ проповѣди Гугенотовъ.
А можетъ быть онъ и оттуда, Государыня, сказала Лади Локлевенъ, которая видѣла что колкая шутка сія была на нее направлена, — Развѣ не можетъ найтись, даже среди ярмонки, какая нибудь благочестивая душа которая въ состояніи заставить другихъ внять гласу истиннаго ученія, гласу несравненно предпочтительному пустой веселости; веселость сія походитъ на трескъ, производимый при горѣніи связкою сухихъ дровъ и которая послѣ себя оставляетъ одинъ только пепелъ, — предметъ забавы для глупцовъ.
Флемингъ, сказала Королева обратясь къ ней и закутавщись въ платокъ, мнѣ кажется что не мѣшало бы положить къ намъ въ печь добрую связку дровъ, о которыхъ говоритъ Лади Локлевенъ. Сырость выходя изъ озера дѣлаетъ наши комнаты чрезвычайно холодными.
Желанія Вашего Величества будутъ исполненье сказала Лади Локлевенъ; осмѣлюсь однако доложить что у насъ теперь лѣто.
Хорошо что вы мнѣ объ этомъ напомнили, сказала Королева. Перемѣна временъ года имѣетъ весьма малое вліяніе на заключенныхъ и они ихъ замѣчаютъ только по словамъ тюремщиковъ. Роландъ, скажите же мнѣ что нибудь о праздникѣ?
Праздникъ по обыкновенію былъ очень веселъ, Государыня; но я не припомню ничего такого, чтобы достойно было поразить слухъ Вашего Величества.
Развѣ вы не знаете, что мой слухъ съ нѣкотораго времени сдѣлался весьма снисходителенъ ко всему что касается до удовольствія людей, которые пользуются свободою. Мнѣ кажется я съ большимъ удовольствіемъ увижу веселую пляску добрыхъ поселянъ около березокъ, нежели блистательное собраніе въ комнатахъ дворца. — Мое отсутствіе изъ сихъ отвратительныхъ каменныхъ стѣнъ; увѣренность что нога попирающая траву свободна и непринужденна, — все сіе несравненно для меня привлекательнѣе искуства и пышности украшающихъ придворныя празднества.
Надѣюсь однако, сказала Лади Локлевенъ обратясь въ свою очередь къ пажу| что среди сихъ пустыхъ занятій, не произошло никакого безпорядка всегда почти оныя сопровождающаго?
Роландъ взглянулъ на Катерину Сейтонъ, какъ бы прося ее быть по внимательнѣе. Нѣтъ, сказалъ онъ, ничто не прерывало праздника и ничего примѣчательнаго не случилось, кромѣ того что молодая дѣвушка дала пощечину одному изъ актеровъ, и чуть сама не покупалась въ озерѣ.
Сказавъ сіе, онъ снова взглянулъ на Катерину, но она выдержала второе нападеніе еще съ большимъ казалось хладнокровіемъ; всякой, глядя на нее, подумалъ бы что говорятъ о предметѣ совершенно ей незнакомомъ и неизвѣстномъ.
Я не смѣю болѣе отягощать Вашего Величества своимъ присутствіемъ, сказала Лади Локлевенъ; не имѣетели вы чего нибудь мнѣ приказать?
Ничего, добрая владѣтельница наша; я прошу васъ только не почитать за нужное оставаться съ нами такъ долго въ другой разъ, время это вы съ большею пользою можете употребить на лучшія занятія.
Прикажите, Государыня, вашему пажу за мною послѣдовать. Онъ долженъ мнѣ отдать отчетъ въ вещахъ имъ привезенныхъ, тѣмъ болѣе что онѣ. назначены для вашего употребленія.
Я ни въ чемъ не могу вамъ отказать. — Роландъ, послѣдуйте за Лади Локлевенъ, если мое приказаніе для этаго необходимо. Вы можете отложить до завтрешняго дня расказъ о Кинросскихъ вашихъ удовольствіяхъ; я же васъ, съ своей стороны, сегодня избавляю отъ всякой для меня службы.
Роландъ Греадесъ вышелъ вмѣстѣ съ Лади Локлевенъ; она не переставала его спрашивать обо всемъ что происходило на ярмонкѣ, и онъ на все отвѣчалъ ей осторожно, стараясь удалить всѣ подозрѣнія которыя она могла бы возъимѣть, и не подать даже и виду что онъ расположенъ помогать Королевѣ Маріи. Выдержавъ такимъ образомъ продолжительный и строгій допросъ, ему позволено было удалиться, и позволеніе сіе сопровождаемо было выраженіями, которыя исходя: изъ устъ женщины такаго характера какова была Лади Локлевенъ, заставляли Роланда надѣяться что онъ можетъ нѣкоторымъ образомъ положиться на ея покровительство и ея милости.
Первымъ дѣломъ его было — отправиться въ столовую, гдѣ онъ нашелъ дворецкаго менѣе угрюмаго нежели Дрифесдалъ, который бы охотно ему при семъ случаѣ сказалъ: Tarda venientibus ossa. Окончивъ свой обѣдъ и уволенный Королевою на цѣлый) вечеръ, онъ сошелъ въ садъ, гдѣ ему позволялось проводить свободныя минуты. Садъ былъ не великъ, однако изъ него сдѣлали все что только можно было сдѣлать. Извилистыя и безпрестанно пересѣкающіяся аллеи умножали мѣста прогулокъ и онѣ были усажены такими густыми деревьями, что хотя отдѣлялись весьма малымъ пространствомъ, однако трудно было видѣть изъ одной что дѣлается въ другой.
Роландъ мечталъ тамъ цѣлый вечеръ, припоминалъ себѣ всѣ происшествія дня, и сравнивалъ все что говорилъ ему Аббатъ на щетъ Жоржа Дугласа, съ тѣмъ что онъ самъ замѣтилъ. Онъ не сомнѣвался болѣе что имѣетъ соперника, и былъ увѣренъ что не иначе какъ съ помощію Дугласа Катерина нашла средство оставить замокъ, быть въ Кинроссѣ, и оттуда возвратиться съ быстротою молніи, такъ что въ одно почти время была она въ двухъ мѣстахъ. — — Иначе сего быть не можетъ, повторялъ онъ самъ себѣ нѣсколько разъ; она ведетъ съ нимъ дружескую и тайную переписку, и я не знаю какъ согласить переписку сію съ милостивыми взглядами которыми иногда она меня даритъ. Не смотря на это, ибо любовь не теряетъ еще надежды когда разумъ совершенно уже ее потерялъ, новая мысль пришла вдругъ ему въ голову, Катерина, можетъ быть, ободряетъ страсть Дугласа только для блага своей Государыни; сердце ея слишкомъ откровенно и благородно чтобы подавъ лучь надежды одному, она рѣшилась обмануть другаго. — Теряясь въ сихъ догадкахъ, Роландъ сѣлъ на дерновую скамейку, откуда съ одной стороны видны были берега озера, съ другой же часть замка въ которой находились комнаты Королевы.
Солнце склонялось уже на западъ и сумерки начинали уступать мѣсто прекраснѣйшей ночи. Легкое дыханіе южнаго вѣтра едва колыхало поверхность озера.. Еще виденъ былъ островъ Оленя, рисующійся въ отдаленіи; островъ сей сначала посѣщали многіе пилигримы, какъ обитель освященную пребываніемъ человѣка Божія; потомъ жили на немъ отшельники, которыхъ одни называли благочестивыми сенобитами, а другіе — трусливыми тунеядцами; теперь же паслись бараны и коровы какого-то Протестанскаго владѣтеля.
Между тѣмъ какъ взоры Роланда обращены были на сей островъ, казавшійся черною точкою среди синеватыхъ водъ его окружавшихъ, различныя мысли толпились въ головѣ его. Справедливо ли поступили, думалъ онъ, изгнавъ сихъ анахоретовъ изъ Аббатства ими занимаемаго, подобно какъ трудолюбивая пчела изгоняетъ изъ своего улія безполезное журчало; или беззаконная рука какого нибудь хищника разсѣяла благочестивыхъ монаховъ далеко отъ храма Божія, которому они честно и вѣрно служили? — Доводы Гендерсона противу Католицизма возставали съ силою въ умѣ его, и онъ не иначе на нихъ могъ отвѣчать какъ, по совѣту отца Амвросія, призвавъ разумъ на помощь вѣры, — призывъ гораздо опаснѣйшій среди спокойствія и мечтаній нежели среди шума и всеобщаго волненія. — Ему потребно было много усилій чтобы отвратить мысли отъ предмета его занимавшаго, и онѣ тогда только приняли другое направленіе когда взглянувъ на замокъ, увидѣлъ онъ свѣтъ въ комнатѣ Катерины Сейтонъ. Свѣтъ сей отъ времени до времени заслонялся постороннимъ тѣломъ, которое было безъ сомнѣнія прекрасная Катерина; наконецъ онъ совсѣмъ изчезъ, а вмѣстѣ съ нимъ изчезъ и новый источникъ мыслей занимавшій молодаго пажа.
Можемъ ли мы говорить правду, не боясь нанести неизгладимаго пятна доброму имени нашего Героя? — Глаза его мало помалу закрылись; сомнѣнія о нѣкоторыхъ пунктахъ религіознаго ученія и безпокойныя заключенія о состояніи сердца его любовницы, смѣшались вмѣстѣ и составили хаосъ; усталость понесенная во время дня одержала верхъ надъ его мыслями, — и онъ заснулъ.
Сонъ его сначала былъ покоенъ; но его разбудилъ звонъ колокола, котораго унылые и торжественные звуки перешедъ поверхность озера пробудили эхо Беннатши, крутой горы возвышавшейся на южномъ берегу. Роландъ поспѣшно вскочилъ. Въ колоколъ звонили всякой день въ десять часовъ вечера; послѣ чего запирали вороты замка и ключи отдавали кастеляну. Онъ бросился къ двери сада которая имѣла сообщеніе съ строеніемъ; но пришелъ къ ней, къ великой своей досадѣ, въ то время когда уже опустили послѣдній запоръ.
Пустите, пустите меня, закричалъ Роландъ.
Время уже прошло, Г. пажъ, отвѣчалъ Дрифесдалъ голосомъ показывавшимъ дурное расположеніе духа, время уже Прошло. Вамъ не нравится быть заключеннымъ въ стѣнахъ замка* Вы были на праздникѣ въ Кинроссѣ; согласитесь, что одно другому должно соотвѣтствовать; а потому теперь будете имѣть удовольствіе провести ночь внѣ замка, такъ точно какъ провели и день.
Отвори мнѣ дверь, вскричалъ пажъ съ негодованіемъ, или, клянусь тебѣ, золотая цѣпь твоя на защититъ тебя отъ моего гнѣва.
Поберегите для себя свой гнѣвъ и свои угрозы, отвѣчалъ неумолимый управитель; ни то ни другое для меня не опасно. Я исполняю свою обязанность, и сей часъ же отнесу ключи къ кастеляну замка. Прощай дружочикъ, ночная прохлада — лучшее лѣкарство отъ сильнаго волненія въ крови.
Роландъ имѣлъ нужду въ этомъ лѣкарствѣ; но выздоровленіе его не было минутнымъ дѣломъ. Походивъ нѣсколько по саду онъ разсудилъ, что ему скорѣе должно смѣяться этому происшествію, нежели по пустому сердиться. Провести ночь на открытомъ воздухѣ ничего не значило для молодаго пажа который это часто дѣлалъ изъ одного только удовольствія, а злоба управителя, по его мнѣнію скорѣе заслуживала презрѣніе чѣмъ гнѣвъ. Дай Богъ, подумалъ онъ, чтобы старый плутъ довольствовался всегда такою невинною местію; но онъ кажется иногда гораздо далѣе простираетъ свое вѣроломство. Роландъ возвратился на дерновую скамью и закутавшись въ свой плащь, старался призвать сонъ который- такъ не кстати былъ прерванъ колоколомъ.
Но сонъ, подобно фортунѣ, отказываетъ намъ часто въ дарахъ своихъ въ то время когда мы наиболѣе ихъ желаемъ. Чѣмъ болѣе Роландъ его звалъ, тѣмъ болѣе онъ бѣжалъ отъ глазъ его. Наконецъ пажъ нашъ мало по малу началъ забываться; но и тутъ разговоръ двухъ людей прогуливавшихся по саду, заставилъ его выдти изъ усыпленія. Роландъ тихо всталъ и сѣлъ на скамью которая служила ему постелью. Онъ не могъ понять какимъ образомъ ночью въ такой часъ могли зайти два человѣка въ садъ замка Локлевена, который съ такимъ стараніемъ былъ охраняемъ. Онъ терялся въ своихъ догадкахъ. Не зналъ, почитать ли людей сихъ за существа сверхъ-естественныя, или за партизановъ Королевы Маріи? Наконецъ новая мысль блеснула въ головѣ его Дугласъ: какъ кастелянъ замка имѣлъ всѣ ключи въ своемъ распоряженіи и вѣроятно пользовался этимъ обстоятельствомъ чтобы имѣть въ саду тайныя свиданія съ Катериною Сейтонъ. Звукъ голоса слишкомъ ему знакомаго, который спрашивалъ съ видимою предосторожностью: все ли было готово, — еще болѣе утвердилъ его въ этомъ мнѣніи.
- ↑ Смотри романъ: Монастырь. Едуардъ Клендинингъ любилъ Марію Авенель, прежде нежели посвятилъ себя духовному званію.