Театральная библіотека «Новаго Сатирикона»
Аркадій Аверченко. «Подъ Холщевыми Небесами». Томъ V
Изданіе товарищества «Новый Сатириконъ».
Петроградъ. 1916.
Пикина, Евдокія Сергѣевна, — пожилая дама, лѣтъ 50-ти.
Лидочка, — ея дочь.
Мастаковъ — человѣкъ, котораго любитъ Лидочка.
Перезвоновъ, — Максъ, общій знакомый.
Лидочка. Ахъ, если бы ты зналъ — какъ я тебя люблю!.. Да, нѣтъ, ты даже представить не можешь, какъ я тебя люблю! Кажется, все свое будущее счастье, всю жизнь свою и всѣхъ окружающихъ — отдала бы я за то, чтобы тебѣ было хорошо!..
Мастаковъ. Да… А ты знаешь — всѣ хотятъ разлучить насъ!
Лидочка. Ни за что! (горячо). Нѣтъ такой силы, которая разлучила бы насъ! Если мать проклянетъ меня — мнѣ все равно! Я пойду съ тобой! Если меня запрутъ въ тюрьму — я перехитрю всѣхъ, сломаю рѣшетку — и убѣгу къ тебѣ!
Мастаковъ (растроганно). Неужели, ты меня, дѣйствительно, такъ любишь?.. Я вѣдь знаю, тебя стараются разочаровать во мнѣ, говорятъ обо мнѣ только гадости…
Лидочка. Пусть! Пусть весь міръ говоритъ что угодно — я глуха и слѣпа! Я вижу и слышу только тебя, мой любимый! Мама говоритъ, что ты играешь въ карты — пусть! Мнѣ все равно! Говоритъ, что за тобой бѣгаютъ женщины — смѣшная она: какъ же за тобой не бѣгать? Ты самый лучшій, самый красивый, самый единственный!!.
Мастаковъ. И ты… Меня не бросишь? Не разлюбишь?
Лидочка. Глупый, глупый (гладитъ его голову, цѣлуетъ въ глаза). Чудовище ты мое замѣчательное.
Мастаковъ (вставая). А теперь твое замѣчательное чудовище должно идти… Одна дѣловая встрѣча… Впрочемъ, я скоро вернусь…
Лидочка. Жду! Я буду о тебѣ все время думать, думать, думать, думать… (цѣлуетъ его, провожаетъ. Онъ уходитъ);
Евд. Серг. Ушелъ?
Лидочка. Да-съ! Ушелъ.
Евд. Серг. Такъ, такъ. Наворковались?
Лидочка. Я вамъ запрещаю говорить о немъ такимъ тономъ.
Евг. Серг. Та-акимъ? А какимъ же прикажете разговаривать?
Лидочка. Мнѣ ваша иронія противна! И потомъ — она не достигаетъ цѣли.
Евд. Серг. Ну, да еще бы! Гдѣ-жъ тамъ — достигнуть цѣли. Красавца писаннаго нашла… Райская птица съ хвостомъ.
Лидочка. Еще разъ говорю; я запрещаю вамъ этотъ тонъ!!.
Евд. Серг. Можетъ быть, ноты напишешь? Это матери такъ говорятъ: «я запрещаю тебѣ!» Дожила! (садится въ кресло, начинаетъ плакать).
Лидочка (съ отчаяніемъ). Началось! (бурно ходитъ по комнатѣ, потомъ круто поворачивается, уходитъ съ сердцемъ. Стукъ въ дверь).
Евд. Серг. А! Это вы Максимъ Петровичъ… Милости просимъ.
Максъ (развязно). Ручку-съ. Что я вижу! Плакали? Отъ меня ничего не скроется! Я — психологъ. Не нужно плакать! Отъ этого нѣтъ ни выгоды, ни удовольствія.
Евд. Серг. Вамъ бы все только выгода, да удовольствіе.
Максъ. Обязательно! Вся жизнь соткана изъ этого. Конечно, я не какой-нибудь тамъ небесный человѣкъ… а земной! Но въ окружающей жизни разбираюсь — во какъ! Хе-хе…
Евд. Серг. Да? Разбираетесь? А я вотъ вдвое старше васъ — и все не могу разобраться (утираетъ глаза платкомъ… Пауза. Рѣшительно). Скажите: Мастаковъ, пара для моей Лиды, или не пара?
Максъ. Мастаковъ-то? Конечно, не пара.
Евд. Серг. Ну, вотъ: то же самое и я ей говорю. А она и слышать не хочетъ. Влюблена до невѣроятности. Я ужъ, знаете, грѣшный человѣкъ, пробовала и наговаривать на него и отрицательныя стороны его выставлять — и ухомъ не ведетъ.
Максъ (прохаживаясь по комнатѣ). Ну, знаете… Это смотря какія стороны выставить… (останавливается). Вы что ей говорили?
Евд. Серг. Да ужъ будьте покойны — нехорошее говорила: что онъ и картежникъ, и мотъ, и женщины за нимъ бѣгаютъ, и самъ онъ-де къ женскому полу неравнодушенъ… Такъ расписала, что другая бы и смотрѣть не стала.
Максъ (всплескивая руками). Мамаша! Простите, что я называю васъ мамашей, но… въ умѣ ли вы? Вѣдь это нужно въ затменіи находиться, чтобы такое сказать! Да знаете ли вы, что этими вашими наговорами, этими его пороками, вы втрое крѣпче привязали ея сердце! Мамаша! Простите, что я васъ такъ называю, но вы поступили по сапожнически.
Евд. Серг. Да я думала, вѣдь, какъ лучше.
Максъ! Мамаша! Хуже вы это сдѣлали! Хуже! Все дѣло испортили. Развѣ такъ наговариваютъ? Подумаешь — мотъ, картежникъ… Да, вѣдь это красиво! Въ этомъ есть какое-то обаяніе. И Германъ въ «Пиковой дамѣ» — картежникъ, а смотрите, въ какомъ онъ ореолѣ ходитъ… А отношеніе женщинъ… Да, вѣдь, она теперь, Лида ваша, гордится имъ, Мастаковымъ, этимъ паршивымъ: «Вотъ, дескать, какой покоритель сердецъ! Ни одна передъ нимъ не устоитъ, а онъ мой!» Эхъ, вы! Нѣтъ, наговаривать, порочить, унижать нужно съ толкомъ… Вотъ я наговорю, такъ наговорю! И глядѣть на него не захочетъ…
Евд. Серг. (оживляясь). Максъ… Милый… Поговорите съ ней.
Максъ. И поговорю. Другъ я вашей семьѣ или не другъ? Другъ. Ну, значитъ, моя обязанность позаботиться. Поговоримъ, поговоримъ. Она сейчасъ гдѣ?
Евд. Серг. У себя. Я ее сейчасъ пришлю къ вамъ.
Максъ. Посылайте, посылайте! Эхъ, мамаша! Вы простите, что я называю васъ мамашей, но мы камня на камнѣ отъ Мастакова не оставимъ. Хе-хе! Идите и скажите, что Максъ хочетъ засвидѣтельствовать ей свое почтеніе! (Евдокія Сергѣевна уходитъ. Максъ прохаживается по комнатѣ, весело посвистывая).
Максъ. А-а! Здравствуйте, Лидія Васильевна! Дома сидите? Дѣло хорошее. А я зашелъ къ вамъ поболтать. Какъ поживаете?
Лидочка. Спасибо. Плохо.
Максъ. Что же это вы такъ, а? Гуляли сегодня?
Лидочка. Нѣтъ.
Максъ. Напрасно. Погоды нынче хороши. (Пауза). Давно видѣли моего друга Мастакова?
Лидочка (недовѣрчиво). Вы развѣ друзья?
Максъ. Мы-то? Господи, водой не разольешь. Я люблю его больше всего на свѣтѣ.
Лидочка. Серьезно?
Максъ. А какъ-же. Замѣчательный человѣкъ. Кристальная личность.
Лидочка (съ чувствомъ). Спасибо, милый Максъ. А то, вѣдь, его, всѣ ругаютъ… И мама и… всѣ. Мнѣ это такъ тяжело.
Максъ (развязно). Лидочка! Дитя мое… Вы простите, что я васъ такъ называю, но… никому и ничему не вѣрьте! Про Мастакова говорятъ много нехорошаго, — все ложь! Преотчаянная, зловонная ложь! Я знаю Мастакова, какъ никто! Рѣдкая личность! Душа изумительной чистоты!
Лидочка (растроганно). Спасибо вамъ… Я никогда… не забуду.
Максъ. Ну, чего тамъ! Стоитъ ли (пауза). Больше всего меня возмущаетъ, когда говорятъ: Мастаковъ — мотъ! Мастаковъ — швыряетъ деньги, куда попало! Это Мастаковъ-то мотъ? Да онъ, прежде, чѣмъ извозчика нанять, полчаса съ нимъ торгуется! Душу изъ него вымотаетъ. Отъ извозчика паръ идетъ, отъ лошади паръ идетъ и отъ пролетки паръ идетъ. А они говорятъ — мотъ! Раза три отойдетъ отъ извозчика, опять вернется, и все это изъ-за гривенника. Ха-ха! Хотѣлъ бы я быть такимъ мотомъ!
Лидочка (послѣ тяжелой паузы. Глядитъ на него широко открытыми глазами). Да развѣ онъ такой? А со мной когда ѣдетъ — никогда не торгуется.
Максъ (весело и добродушно). Ну, что вы! Кто же осмѣлится при дамѣ торговаться?! За то потомъ, послѣ катанья съ вами, придетъ, бывало, ко мнѣ — и ужъ онъ плачетъ и ужъ онъ стонетъ, что извозчику цѣлый лишній полтинникъ передалъ. Жалко смотрѣть, какъ убивается. Я его, вѣдь, люблю больше брата. Замѣчательный человѣкъ. Прямо замѣчательный!
Лидочка. А я и не думала, что онъ такой… экономный…
Максъ. Онъ-то? Вы еще не знаете эту кристальную душу! Твоего говоритъ, мнѣ не нужно, но ужъ ничего и своего, говоритъ, не упущу. Ему горничная каждый вечеръ счетъ расходовъ подаетъ, такъ онъ копѣечки не упуститъ. «Какъ, говоритъ, спички ты поставила 25 копѣекъ пачка, а на прошлой недѣлѣ онѣ 23 стоили? Куда двѣ копѣйки дѣла, признавайся!» Право, иногда, глядя на него, просто зависть беретъ.
Лидочка (кусая губы). Однако, онъ мнѣ нѣсколько разъ подносилъ цвѣты… Вонъ и сейчасъ стоитъ букетъ — бѣлыя розы и мимоза — чудесное сочетаніе.
Максъ (спокойно). Знаю! Говорилъ онъ мнѣ. Розы четыре двадцать, мимоза два сорокъ. Въ разныхъ магазинахъ покупалъ.
Лидочка. Почему же въ разныхъ?
Максъ. Въ другомъ магазинѣ мимоза на четвертакъ дешевле. Да еще выторговалъ пятнадцать копѣекъ (восторженно). О, это настоящій американецъ! Воротнички у него, напримѣръ, гуттаперчевые. Каждый вечеръ резинкой чиститъ. Стану я, говоритъ, прачекъ обогащать. И вѣрно — съ какой стати? Иногда я гляжу на него и думаю: «вотъ, это будетъ мужъ, вотъ это отецъ семейства!» (мечтательно). Да-а… счастлива будетъ та дѣвушка, которая…
Лидочка. Постойте… Но, вѣдь, онъ получаетъ большое жалованье! Зачѣмъ же ему…
Максъ. Что? Быть такимъ экономнымъ? А вы думаете, пока онъ васъ не полюбилъ, ему женщины мало стоили?
Лидочка. Ка-акъ? Неужели онъ платилъ женщинамъ? Какая гадость!
Максъ (горячо и искренно). Ничего не гадость. Человѣкъ онъ молодой, сердце не камень, а женщины, вообще, Лидочка — простите, что я называю васъ Лидочкой, — страшныя дуры.
Лидочка. Ну, ужъ и дуры.
Максъ (все больше разгорячаясь). Дуры! Спрашивается: чѣмъ имъ Мастаковъ не мужчина? — такъ нѣтъ! Всякая носъ норотитъ. Онъ, говоритъ она, неопрятный. У него всегда руки грязныя. Такъ что жъ, что грязныя? Велика важность! Зато душа какая, Господи… За то человѣкъ кристальный! Эта вотъ, напримѣръ — изволите знать? Марья Кондратьевна Ноздрюхина — изволите знать?
Лидочка. Нѣтъ, не знаю.
Максъ. Я тоже, положимъ, не знаю. Но это не важно. Такъ вотъ она вдругъ заявляетъ: «Никогда я больше не поцѣлую вашего Мастакова — противно». «Это почему-же-съ, скажите на милость, противно? Кристальная чудесная душа, а вы говорите — противно?»… Да я, говоригъ, сижу вчера около него, а у него по воротнику насѣкомое ползетъ"… Сударыня! Да, вѣдь, это случай! Можетъ, какъ-нибудь нечаянно съ кровати заползло — и слышать не хочетъ глупая баба! У него, говоритъ, и шея грязная! Тоже, подумаешь, несчастье, катастрофа! Вотъ, кричу я этой бабѣ, уговорю его сходить въ баню, помыться — и все будетъ въ порядкѣ! «Нѣтъ, говоритъ! И за сто рублей его не поцѣлую». За сто не поцѣлуешь, а за двѣсти, небось, поцѣлуешь. Всѣ онѣ хороши, эти женщины ваши.
Лидочка (растерянно). Максъ… Все таки, это непріятно, то, что вы говорите…
Максъ. Почему? Почему?!! А по моему, у Мастакова (восторженно) ярко выраженная индивидуальность… Протестъ какой-то красивый. Не хочу чистить ногти, не хочу быть какъ всѣ. Анархистъ. Въ этомъ есть какой-то благородный протестъ.
Лидочка. А я не замѣчала, что у него ногти грязные…
Максъ (спокойно). Обкусываетъ. Всѣ великіе люди обкусывали ногти. Наполеонъ тамъ, Спиноза: что ли. Я въ календарѣ читалъ. (Пауза. Съ прежней горячностью). Нѣтъ, Мастакова я люблю и глотку за него всякому готовъ перервать. Что, въ самомъ дѣлѣ! Вы знаете, такого мужества, такого терпѣливаго перенесенія страданій я не встрѣчалъ. Настоящій Муцій Сцевола, который руку на сковородкѣ изжарилъ. Помните?
Лидочка (оживляясь). Страданіе? Развѣ Мастаковъ страдаетъ?
Максъ. Да. Мозоли. Я ему нѣсколько разъ говорилъ: почему не срѣжешь? «Богъ съ ними, говоритъ. Не хочу возиться». Чудесная дѣтская хрустальная душа…
Максъ (весело). А-а, мамаша! Вы простите, что я васъ такъ называю, но… У васъ вообще такъ хорошо, уютно. Я люблю у васъ бывать. И народъ все встрѣчается тутъ хорошій… Мастаковъ, напримѣръ… На рѣдкость кристальная личность! Люблю я его до боли въ груди. Трезвый, скромный, не транжиритъ зря… А! Вотъ, кажется, и онъ!.
Мастаковъ. Лидія Васильевна! Позвольте вамъ поднести… Къ сожалѣнію, всѣ хорошія кондитерскія заперты и пришлось взять въ какомъ-то подозрительномъ магазинчикѣ.
Лидочка (брезгливо вертитъ въ рукахъ коробку). Да?.. Заперто? Подозрительный магазинчикъ… А я думаю, въ этомъ подозрительномъ магазинчикѣ конфекты очень дешевы, а? Нѣтъ, знаете, кушайте ихъ сами!.. (суетъ ему въ руку коробку. Мастаковъ бросаетъ коробку на столъ. Максъ беретъ ее, открываетъ, ѣстъ конфекты).
Мастаковъ (изумленный и растерянный до послѣдней степени). Лидочка… Но я, право, не понимаю… Увѣряю васъ… я… вы…
Лидочка. «Я, вы», «я, вы». Что такое — я, вы? Не понимаю, къ чему, вообще, все это? всѣ эти конфекты и вообще — я вамъ вовсе не Лидочка!
Мастаковъ. Ли… Лидія Васильевна! Можетъ быть, вамъ что нибудь сказали… оклеветали меня. Можетъ быть, сказали, что я вамъ измѣнилъ?
Лидочка (сурово). О-о, если бы только это! Конечно — это было бы ужасно больно, я страдала бы невѣроятно, но… (съ крикомъ боли). Но поймите же, что это, все-таки, было бы красиво!!. Это, конечно, подло, но тутъ не было-бы ничего такого… Ахъ, мнѣ такъ тяжело!
Мастаковъ. Скажитеже: что случилось?
Лидочка. Ничего! Буквально ничего не случилось — и въ этомъ весь ужасъ… Развѣ я могу послать вамъ какой нибудь упрекъ. Въ чемъ? Господи! Да у меня языкъ не повернется.
Мастаковъ (проводя рукой по лбу). Все это… для меня такъ неожиданно!.. (съ горечью). А я то еще — такъ торопился къ вамъ, такъ гналъ извозчика!
Лидочка (язвительно). Скажите — то, что вы подгоняли извозчика, вамъ на много дороже стоило? Вы, кажется, хотите упрекнуть меня въ томъ, что я ввела васъ въ лишній расходъ? Боже, Боже! Какъ я раньше всего этого не замѣчала! «Онъ гналъ извозчика!» Онъ истратился!! Надо было съ нимъ торговаться — онъ бы уступилъ.
Максъ. Лидія Васильевна! Вы, ей Богу, несправедливы. Ну, что случилось, дѣйствительно? Вѣдь вы сами же говорите, что ничего не случилось? Я вѣдь вамъ уже доказывалъ, что господинъ Мастаковъ — кристаллическая свѣтлая душа, и такое отношеніе къ нему изумляетъ меня. Неужели, я напрасно такъ распинался за него?!
Мастаковъ. Ли… Лидія Васильевна!.. Ну, давайте объяснимся… (Нѣжно) Ну, дѣтка… Когда вы сядете около меня и положите свою головку на мое плечо…
Лидочка. Мою голову?! (Брезгливо). На ваше плечо?! Этого недоставало!
Мастаковъ. Ли… Лидія Васильевна! (пытается взять ее за руку. Она вырываетъ руку, вытираетъ ее платкомъ).
Лидочка. Что это за обращеніе, я не понимаю… и вообще… вообще… (въ голосѣ ея слезы). Оставьте меня всѣ въ покоѣ — слышите?! Я такъ страдаю! (падаетъ на диванъ, зарывается головой въ подушку).
Мастаковъ. (Съ мучительной гримасой). Лидочка… А вы думаете, я не страдаю?
Лидочка. Я знаю! Вы страдаете! И знаю — отчего… Ха-ха! Муцій Сцевола!
Максъ. Лидочка! Вы простите, что я васъ такъ называю… но… вы не правы! Вы отвергаете чистую, свѣтлую душу — и моя первая обязанность сказать вамъ — опомнитесь! (Ѣстъ конфекты). Вы еще можете соединить ваши жизни — и лучшаго мужа не будетъ для васъ! Это такой хозяинъ! Онъ такъ понимаетъ толкъ въ продуктахъ, во всей этой прозѣ… Морковь тамъ, петрушка… Кухарка гривенника не уворуетъ.
Лидочка (лежа, колотитъ ногами по дивану). Отстаньте, всѣ отстаньте! Ничего мнѣ не нужно! Всѣ уходите!
Мастаковъ (оскорбленно). Даже… я?
Лидочка (вскакиваетъ, стоитъ скрестивъ руки). «Даже я?!!» А что такое вы? И что это за тонъ? Что вы мой хозяинъ, собственникъ? Слава Богу, еще нѣтъ. И вообще… вообще… вообще… Прощайте! (закрывъ лицо платкомъ, убѣгаетъ. Мастаковъ стоитъ уничтоженный, вертя въ рукахъ шляпу).
Максъ (весело). А, здравствуйте, Мастаковъ! Мы не успѣли поздороваться. Ну, какъ поживаете? Хотите? (предлагаетъ ему конфекты).
Мастаковъ. Послушайте, Перезвоновъ… въ чемъ дѣло?
Максъ. И самъ не понимаю… Ужъ я за васъ тутъ горой стоялъ, и распинался, и хвалилъ васъ… и то и ее — можете представить: и слушать не хочетъ! Ни за что!
Мастаковъ. Въ такомъ случаѣ… я… избавлю Лидію Васильевну, отъ своего присутствія (круто повернувшись, уходитъ съ обиженно поднятой головой. Максъ и Евдокія Сергѣевна — одни).
Евд. Серг. (глядитъ на Макса, молитвенно скрестивъ руки. Большая пауза).
Максъ (подмигнувъ). Ну? Мамаша — извините, что я васъ такъ… называю. (Беретъ ее подъ руку, ведетъ на авансцену). Каково, а? Видалъ-миндалъ?!.
Евд. Серг. Максъ! Отнынѣ вся моя жизнь принадлежитъ вамъ…
Максъ. Мамаша? Зачѣмъ такъ много? Дайте пятьдесятъ рублей до послѣзавра мнѣ и довольно!