Розанов В. В. Собрание сочинений. Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.)
М.: Республика, Алгоритм, 2006.
«ГОСУДАРСТВЕННЫ» ЛИ РУССКИЕ
правитьИногда г. Философов смешит в газетах, как Варламов в Александрийском театре. Он поместил в «Рус. Сл.» большое изъяснение А. С. Суворина, его личности и деятельности, и что же получилось? Личность Суворина выходит у него не только талантливой, но и в высшей степени симпатичной, искренной, без прибавки сказки о «перемене убеждений». Но в этой личности Философов находит один порок: она была в высшей степени русскою. «Суворин — не только яркая, богатая талантами личность, но и настоящий русский тип. Изучение этой личности — шире биографического исследования. Приглядываясь к Суворину, мы, русские, как бы изучаем самих себя. Все то, что как бы потенциально заключено в душе большинства русских людей, даже самых серых, невидных, — пышно и цветисто воплотилось в личности покойного. Суворин отчетливо выражал собою русский национальный тип, со всею гаммой светотени». Казалось бы, и отлично. Но Философов находит, что это в высшей степени скверно потому, что русский народ совершенно лишен инстинктов государственных. Дивимся этому. Кто же создал Россию? Государственные инстинкты, если верить Философову, живут у нас только на окраинах, и носителями этих инстинктов являются одни инородцы. Прекрасно, — но почему же инородцы не создали у себя прочного государства, когда еще Россия им нисколько не мешала, а они мешали России. Почему Польша развалилась, Армения не пребывает не только «Великой», но и «малой», Финляндия ничего, кроме Мехелина, не имеет, мордва одевается по-мордовски, а татары продают мыло, — и не из чего этого никакого «государства» не получается, а у политически-неспособных русских было уже сильное национальное и вероисповедное государство тогда, когда ничего подобного единому национальному государству не было, например у немцев? Посему историки все признают у великорусского племени величайшую способность государственного созидания, и отрицают ее только фельетонисты еврейских и под-еврейских газеток. И Суворин, несмотря на всю его впечатлительность, был вполне государственным человеком, и это отметила после его смерти печать всего мира, а при жизни — эту же его черту почтил английский парламент в лице своего спикера, когда единственный раз в жизни Суворин посетил Лондон. Надеемся, в политике английский парламент несколько больше понимает, чем Философов. Переходя к «окраинам», заметим, что они дают нам хороших служилых людей, которыми Россия пользуется как материалом; но «служилые люди» — не то же, что строители государства. Они «служат», а не строят. Таких лиц, как чистокровные русские — Никита Панин, Сперанский, граф Киселев, Вышнеградский, как роды Шереметевых, Строгановых, Блудовых, — «окраины» нам не дали. Стоит сравнить притязательного и бездарного Бунге со смелым творческим умом Вышнеградского, который разом поднял наши финансы из векового упадка, чтобы увидеть разницу между мелким и крупным калибром государственного ума. Инородческие умы, может быть от давления мелкой провинциальной жизни, все более мелочны, чем коренные русские характеры и умы. Если от дела мы перейдем к перу, к мысли и к вдохновению, то опять достаточно указать на Каткова и Аксакова и сравнить с ними Гессена и Винавера, чтобы решить в пользу «государственности» и русской политической печати. Философов, правда, может указать на себя как на пример политической неспособности, хотя и русской; но одна черная ворона с кусочком еврейского сыра во рту не портит ни стаи, ни песни.
КОММЕНТАРИИ
правитьНВ. 1912. 5 сент. № 13105. Подпись: N.
…г. Философов… в «Рус. Сл.»… — Философов Д. В. Двадцатый день («Вчера минул 20-й день со дня кончины А. С. Суворина…») // Русское Слово. 1912. 1 сент. № 202.