14 Декабря в письмах А. Е. Измайлова (Измайлов)/ДО

14 Декабря в письмах А. Е. Измайлова
авторъ Александр Ефимович Измайлов

Опубл.: 1826. Источникъ: az.lib.ru

ПАМЯТИ ДЕКАБРИСТОВ СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ ЛЕНИНГРАДЪ

1926

14 Декабря в письмах А. Е. Измайлова.

Известно, с какой тревогой и негодованием было встречено 14 Декабря старшим поколением литераторов, к которому принадлежал и известный баснойисец и журналист, издатель «Благонамѣреннаго», Александр Ефимович Измайлов. С особенной отчетливостью эти настроения Измайлова отразились в интимной переписке его с любимым племянником и усердным сотрудником его изданий, литератором 20-х годов, Павлом Лукьяновичем Яковлевым. В 1916 году нам удалось разыскать в Тверской губернии остатки архива последнего. Большую и главнейшую часть этого архива составляли письма Измайлова,¹ переданные нами в Пушкинский Дом. Здесь публикуются отрывки из них, имеющие отношение к декабрьскому восстанию.

Письма эти чрезвычайно характерны для настроений Петербургского общества в тревожные дни конца двадцать пятого и начала двадцать шестого годов. Испуг, возмущение и негодование, страх перед новым выступлением, нелепые толки в роде слухов о попытке взорвать Казанский собор, и, наконец, та атмосфера раболепия и преклонения перед Николаем, которую так метко охарактеризовал Вяземский: «атмосфера околдованная».

Политическая сторона «14 Декабря» мало интересует и трогает Измайлова; для него на первом плане анекдот, сенсация. Различные анекдотические и бытовые детали его гораздо больше занимают, чем само событие. Сочный анекдот о перетрусившем митрополите, забавные фигуры Греча и Булгарина, «у которых живот заболел», — вот темы Измайлова, и в письмах он жадно нанизывает анекдот за анекдотом, сенсацию за сенсацией: тут и пресловутая «Жена Константина», и купец, которого 14 декабря в одном месте били за Николая, а в другом за Константина и сестра Греча с ее неудачной попыткой «продержать корректуру» народным возгласам восстания.

В этом бытовом колорите, в сущности, и все значение этих писем. Для истории самого декабрьского события, как и истории декабристов, они, конечно, дают очень мало, но, как памятник современных обывательских настроений — документ яркий и четкий.

1.

Сочельникъ 24 Декабря 1825.

…Въ тотъ самый день, какъ отправилъ я къ тебѣ последнее письмо, когда молились мы о здравіи Государя, получили мы плачевное извѣстіе о его кончинѣ. Всѣ почтили слезами память добраго Монарха. Съ нетерпѣніемъ ожидали прибытія сюда Константина Павловича. Поговаривали, однако, что онъ не пріѣдетъ и что откажется отъ престола. Наконецъ, утромъ 14 числа нынѣшняго мѣсяца вышелъ манифестъ Николая I. Всѣ добрые граждане тотчасъ ему присягнули. Въ этотъ день получилъ я billet doux — повѣстку на 30 р. и послалъ съ нею въ почтамтъ одного канцелярскаго служителя. Черезъ часъ собрался идти въ цензуру и только надѣлъ на себя шинель, какъ мой посланный возвратился изъ почтамта съ письмомъ и съ деньгами. «На силу проѣхалъ я, сказалъ онъ мнѣ: по Гороховой улицѣ идетъ Московскій полкъ въ штыки съ распущенными, знаменами, и солдаты кричатъ: Ура! Константинъ!» Въ ту же минуту подхватилъ я извощика и полетѣлъ ко Дворцу или къ Главному Штабу. Приѣзжаю и вижу: стоятъ два батальона смирнехонько — примѣтно только небольшое волненіе въ народѣ, взадъ и впередъ мчатся экипажи, и народъ перебѣгаетъ съ мѣста на мѣсто. Но когда дошелъ я до Лобанова дома, толпа народа была несравненно гуще и раздался в дали ружейный залпъ. Я воротился на прежнее мѣсто, сѣлъ въ сани и поѣхалъ черезъ Италіянскую слободку на Пески въ домъ Моденова. Умно? Часа черезъ два явился студентъ Мих. Изм. и разсказывалъ, какъ черезъ его голову летѣли пули (онъ стоялъ у Адм.), какъ конница нападала на пѣхоту, какъ стрѣляла Артиллерія и пр. и пр. На другой уже день — представь себѣ мое удивленіе — слышу, что предводителемъ мятежниковъ былъ… угадай кто — Завирашка Алексашка Бестужевъ²: онъ, назвавшись Адъютантомъ Вел. Кн. К. П., оболыжилъ двѣ роты Московскаго полка и привелъ ихъ къ Сенату съ саблею въ одной рукѣ. и съ трубкою въ другой. Братъ его Николай предводительствовалъ Гвардейскимъ экипажемъ. Въ карѣ, составленномъ изъ штыковъ, былъ и сумасшедшій нашъ, Кюхельбекеръ. Держа кинжалъ, кричалъ онъ, заикаясь, какъ слышали очевидны: Кон-стан-тинъ и Кон-ституція! Одинъ изъ солдатъ спросилъ своего товарища: да кто эта конституція?-- «Экой ты, отвѣчалъ этотъ, хозяйка К. П--ча» (historique)".³ Тутъ же былъ, какъ говорятъ, и Кутейкинъ — Сомовъ,⁴ и Рылѣевъ, и Князь Одоевскій, и Корниловичъ и пр. и пр. Гр. Милорадовича застрѣлилъ, какъ утверждаютъ одни, бывшій Кавказскій Вице-губернаторъ Грабегорскій,⁵ который грабилъ самихъ Горцевъ, а другіе говорятъ, что Кн. Одоевскій. — Бунтовщики не послушались ни гр. Милорадовича, ни Митрополита, ни самого Государя. Бодро стояли они, пока не употребили противъ нихъ самого лучшаго для вразумленія доказательства — картечи. Тотчасъ пустились въ ретираду на В. О. Конница преслѣдовала ихъ и переловила. Въ б часовъ вечера все уже было тихо. Государь въ этотъ день показалъ и свою неустрашимость и благоразуміе и милосердіе и даже великодушіе. Всякій день слышишь обь немъ много такого, что истинно веселитъ сердце и подаетъ несомнѣнную надежду, что въ его правленіе будемъ мы счастливы. Женѣ Рылѣевой, которая просила его о несчастномъ и буйномъ своемъ мужѣ, пожаловалъ 1000 р. и обѣщалъ сохранить его жизнь. Каждаго мятежника лично самъ допрашивалъ. Николая Безстужева, который схваченъ былъ на Толбухинскомъ маякѣ, въ матроскомь платьѣ, велѣлъ накормить во дворцѣ. Говорятъ, а правда или нѣтъ, утверждать не могу, будто Государь сказалъ о Ник. Безстужевѣ, что одного только умнаго человѣка (т. е. его, Ник. Безс.) и нашелъ онъ между мятежниками. По этому и Сомовъ дуракъ?

Ахъ! скоты, скоты, мерзавцы! Представъ себѣ сочинили конституцію (вѣрно хороша) и назначили кандидатовъ въ сановники Республики, напримѣръ, Завирашку Безстужева хотѣли сдѣлать третьимъ консуломъ, Кюхельбекера цензоромъ.

Кюхельбекера и теперь еще, кажется, ищутъ. — Имена прочихъ бунтовщиковъ: Каховскій, Щепина-Ростовскій⁶ (извергъ, разбойникъ), Сутгофъ,⁷ Пановъ⁸ (маленькой, мерзинькой, и пьяненькой), Кн. Оболенской (Адъютантъ Бистрома), какой-то Пущинъ и Цебриковъ ⁵¹ (дуракъ полусловесникъ).

Если бы имѣлъ я время, то вмѣсто четырехъ страничекъ было бы о чемъ написать на четырехъ дестяхъ. Имена мятежниковъ, какъ сегодня слышалъ я, напѣчатаны уже при Главномъ Штабѣ. Выдетъ въ свѣтъ подробное описаніе этого злодѣйского и вздорного заговора…

У Греча и Булгарина болитъ животъ. Желалъ бы съ ними теперь встрѣтиться. Теперь уже не лижутъ Завирашку, какъ прежде…

2.

[4 января 1826]

…Кюхельбекеръ какъ въ воду канулъ. Одинъ полицейскій офицеръ привязался было къ Мишѣ, сочтя его по росту и по сухощавости за несчастнаго поэта ¹⁰… Но ты ждешь отъ меня новостей. Достану же книгу совѣсти или свой журналъ и послѣднія двѣ памятныя книжки…

Говорятъ, будто-бы уже подписанъ указъ объ отставкѣ Магницкаго. Если нужна смертная казнь, то для такихъ изверговъ, какъ онъ. Привязалъ бы его къ лошадиному хвосту и размыкалъ бы по чистому полю.

Гр. Аракчеевъ, сказываютъ, собирается на теплыя воды. Посадилъ бы его часиковъ на 10 въ горячія. ¹¹

Государь ложится обыкновенно въ три часа по полуночи, а встаетъ въ 7 по утру. Занимается не пустяками, а дѣломъ. Истину сказать, что въ теченіи трехъ недѣль сделалъ онъ больше добраго, чемъ иной въ три года, или въ три десятилѣтія. Право, я влюбленъ въ него и не одинъ. ¹²

Развертываю теперь свой журналъ и памятныя книжки.

Сказываютъ, будто 14 декабря одного купца били у Дворца за Константина, а у Сената за Николая.

Въ этотъ день сестра Греча, который живетъ теперь на Исаакіевской площади, вышла на улицу и услышала, что бунтовщики кричатъ: Ура Константинъ! сказала: какъ Константинъ? Николай! --чуть чуть не благословилъ ее одинъ пьяной солдатъ прикладомъ. По этому случаю Грсчь сказалъ следующее bon mot: «сестра издателя не утерпѣла, чтобы не продержать корректуры».

Сказываютъ, будто сумасшедшій Кюхельбекеръ 14, въ день возмущенія, метилъ въ Великого Князя Михаила Павловича; но одинь солдатъ (изъ бунтовщиковъ) ударилъ долговязаго Донъ-Кихота по рукѣ, выругавъ его по русски за такой злой умыселъ. М. П. взялъ этого добраго солдата къ себѣ въ деньщики.

Говорятъ, будто Государь долго говорилъ съ Ник. Безстужевымъ и сказалъ, что одного только умного человѣка, т. е. его Безстужева, нашелъ между бунтовщиками. И дѣйствительно правда. Не понимаю, какъ этотъ умной и благородной человѣкъ замѣшался между щенятами — головорѣзами.

Болѣе всехъ струсили изъ нихъ Рылѣевъ, Сомовъ и Князь Трубецкій. Послѣдній, о подлецъ! божился передъ Государемъ, что онъ ни въ чемъ не виноватъ; но когда уличили его собственнымъ рукописаніемъ, то онъ упалъ на колѣни и просилъ о сохраненіи ему живота. Какъ животолюбивы подлецы.

И Митрополитъ струсилъ было, когда надобно было ему идти уговаривать бунтовщиковъ. «Съ кѣмъ же пойду я?» спросилъ онъ одного генерала. — Съ Богомъ! отвѣчалъ тотъ…

3.

[15 января 1826]

…Сомовъ оправдался и освободился. Я не видался еще съ нимъ. Славно пошутилъ съ Булгаринымъ И. В. Кутузовъ. Призываетъ онъ его къ себѣ и говоритъ ему, что Сомовъ бѣжалъ изъ крѣпости и скрывается въ квартирѣ Ѳаддея Венедиктовича. Ѳаддей перетрусился, клянется, божится, что этого не можетъ быть, боится итти домой — однако идетъ, и первый предметъ, представившійся ему на глаза въ его квартирѣ. Маркизъ Г. съ отростшею бородкою.

Сомову въ крѣпости было хорошо — давали, говорятъ, три блюда и поили чаемъ. Обходились благородно, не какъ при блаженной памяти Ст. Ив. Шешковскомъ. Государь спросилъ Сомова: Гдѣ Вы служите? Въ Россійско-Американской Компаніи — То-то хороша собралась у васъ тамъ компанія! И въ самомъ дѣлѣ Рылеевъ былъ правителемъ дѣлъ, хотя прозою писать и не умѣлъ — а Завирашка Безстужевъ жилъ въ квартирѣ Сомова. Замѣчаютъ, что во всѣхъ бывшихъ въ Россіи мятежахъ всегда ті вездѣ замѣшаны были Безстужевы…

4.

[1 февраля 1826]

…Третьяго дня въ Субботу первый разъ былъ у меня Сомовъ. Всѣ обступили его и слушали. Съ нимъ поступили очень благородно. Это второй, выпущенный изъ крѣпости арестантъ.

Не помню писалъ ли я тебѣ, что недѣли за двѣ тому назадъ видѣлъ я у Шишкова его родного племянника, наканунѣ выпущеннаго изъ этой же Петропавловской крѣпости. И тотъ говорилъ почти то же самое, что и Сомовъ--кормили ихъ хорошо, поили чаемъ, помѣщеніе было порядочное, а обхожденіе безъ преувеличенія благородное. Можно сказать, что никогда еще у насъ такъ благородно съ арестантами не поступали. Государь, дай Богъ ему здоровье! болѣе и болѣе заслуживаетъ искреннюю любовь отъ народа и дѣйствуетъ преумно.¹³

Кто-то изъ санкюлотовъ сказалъ 14 Дек. солдатамъ: у насъ будетъ ресспублика! — А кто же будетъ царемъ? спросилъ его одинъ простодушный воинъ. Кюхельбекеръ попался. Вотъ собака то съ жиру взбѣсилась. Если бы не дурацкій либерализмъ, былъ бы онъ теперь человѣкомъ…

5.

[11 февраля 1826]

…Новостей у насъ достовѣрныхъ нѣтъ, а слуховъ много. Напримѣръ, вчера говорили нѣкоторые, а нынѣ говорятъ ужъ и многіе, будто какіе то анонимы, напоивъ до пьяна сторожа Казанскаго Собора и давъ ему денегъ, убѣдили его, что бы онъ позволилъ вкатить въ погребъ подъ церковь три боченка или три бочки пороха, которые хотѣли поджечь въ день отпѣванія покойного Императора. Если это правда, то ужасно.¹³ Любопытно знать, кто глава нашихъ безумныхъ санкюлотовъ.

Еще говорятъ, будто стонетъ Финскій Заливъ отъ того, что бросили въ него съ 14-го на 15-е число Декабря всѣхъ праведно и неправедно убіенныхъ. Вѣришь ли, что есть скоты, которые говорятъ: да, конечно, лучше бы похоронить хоть не бунтовщиковъ.¹⁴

Время было рыть могилы и отвозить по кладбищамъ! Въ Москвѣ, какъ сказываютъ, переловлено около 70 мятежниковъ, которые подбрасывали письма, будто покойный Государь умерщвленъ, будто Вел. Кн. Константинъ Павловичъ въ заточеніи и подобныя сему нелѣпости. Слава Богу, однако, что во время прибытія туда тѣла покойного Императора все было тамъ тихо и покойно.

Говорятъ еще, будто Государь запретилъ лично подавать себѣ просьбы. Представь себѣ, что всякой день поступало къ нему до ста просьбъ объ однихъ только крестинахъ. А сколько надоѣдали ему старухи — не давали нигдѣ прохода…

6.

[22 іюля 1826]

…Справедливо написалъ ты, что при нынѣшнемъ Государѣ весело на сердцѣ и свѣтло на умѣ. Я влюбился въ него. Н уменъ и добръ. Сказываютъ, что онъ прослезился, когда донесли ему о совершеніи казни надъ пятерыми злоумышленниками, поставленными внѣ разрядовъ.¹⁵ На другой день, т. е. 13 ч., четыре раза присылалъ онъ къ несчастной вдовѣ Рылеева чиновника, которому онъ далъ нужныя но сему случаю наставленія. Когда взяли мужа ея, давно уже приговореннаго родною матерью его и бабушкою къ висѣлицѣ, то Государыня Александра Ѳедоровна прислала ей 3000 р. и приказала сказать, чтобы въ случаѣ какой нужды обращалась она прямо къ ней. На другой день казни Государь послалъ къ Рылѣевой еще и сказалъ чиновнику: ты, братецъ, отдай деньги не ей самой, а кому-нибудь изъ ближних. Платятъ за нея казённые и партикулярные долги, всего до 8000, отправляютъ ее на казенный счетъ къ матери и малютку дочь ея возмутъ для воспитанія въ казенное заведеніе,¹⁶ когда рѣшится она разстаться съ ней. Старшій братъ Пестеля сдѣланъ Флигель-Адъютантомъ, а отцу ихъ (не знаю правда ли уже или нѣтъ) дано 50000 р. Говорятъ, будто онъ ничего не нажилъ въ Сибири. Младшій Пестель переведенъ изъ Конпово полка въ Конную Гвардію…¹⁷

ПРИМЕЧАНИЯ.

¹ Письма адресованы племяннику — П. Л. Яковлеву (1796—1835), брату товарища Пушкина по Лицею — Михаила Лукьяновича Яковлева. Из его произведений наиболее известно было в свое время «Чувствительное Путешествіе но Невскому Проспекту». (Спб. 1828). Большая часть его етатей напечатана в «Благонамѣренномъ». О нем — см. ст. И. А. Кубасова («Рус. Старина», 1903), а также в «Русскомъ Біографическомъ Словарѣ»; Н. Гастфрейнд, «Товарищи Пушкина по Царскосельскому Лицею», т. II, Спб. 1912.

² Завирашка Бестужев — декабрист А. А. Бестужев-Марлинский. Измайлов не выносил его — под этим прозвищем он упоминается в переписке и до 14 декабря, и в письмах к Дмитриеву.

Известный анекдот о Константине и Конституции приводится многими источниками. Он фигурировал и в Следственной Комиссии. Достоверность его не доказана. Каховский с негодованием отвергал его. "Несправедливо говорили, будто бы при восстании 14 декабря кричали: «да здравствуетъ Конституція!» и будто народъ спрашивалъ: «что такое конституція? Не жена ли его Высочества». Это — забавная выдумка. Мы очень знали бы замѣнить конституцію законом!« и имѣли слово, потрясающее сердца равно всѣхъ сословій въ народѣ: Свобода! Но нами ничто не было провозглашаемо, кромѣ имени Константина!» («Былое», 1906, янв., стр. 142).

⁴ Ор. Сомов — известный в свое время литератор и критик, помощник Дельвига по изданию «Сѣверныхъ Цвѣтовъ». Новые материалы о нем — в «Воспоминаніяхъ А. И. Дельвига». Был арестован одним из первых, вместе с Якубовичем, Рылеевым, Трубецким и пр., но очень скоро же освобожден.

⁵ Грабе-Горский, Ос. Викентьевич. Н. В. Басаргин говорит о нем в своих «Записках»: «… в 825 году он был вице-губернатором на Кавказе. За что был сменен, не знаю; но событие 14 декабря застало его в Пбурге, куда он приехал оправдываться или искать нового места. Когда войска вышли на площадь, Грабе-Горский явился тута, не принадлежа нискольку к обществу и был арестован, как участник в бунте. Хотя следствие доказало его полную непричастность, но как в ответах своих комитету он выражался довольно дерзко и сверх того был на замечании у Правительства за свою строптивость, то его хотя и не судили, но послали в одно с нами время под надзор полиции» («Девятнадцатый вѣкъ», изд. П. Бартенева, т. 1, стр. 184). Декабристы не считали его своим, и он также отмежевался от них и даже занимался доносами на них. Замечание Измайлова о нем («грабил горцев») продиктовано, видимо, не только страстью к каламбуру — Басаргин по поводу его огромного состояния замечает: «Известно было, что он имел большие деньги, а, как он нажил их, и откуда они ему достались, знал только он сам и его собственная совесть» (стр. 185). В «XIX вѣкѣ» Бартенева напечатана «Записка Ст. Сов. Осипа Викентьевича Грабо-Горскаго». О нем — также у Дмитриева-Мамонова, «Декабристы въ Западной Сибири», где он называется Друцкий-Горский.

⁶ Щепин-Ростовскпй, Дмитрий Александрович, князь. «Лично действовал в мятеже с возбуждением нижних чинов, которыми предводительствовал на площади, с пролитием крови и с нанесением ран генералам Шеншину и Фридрихсу, полковнику Хвощинскому и одному унтер-офицеру и гренадеру». Осужден по первому разряду. Яркий рассказ о поведении Щепина накануне и в день восстания — в воспоминаниях М. Бестужева («Воспоминанія бр. Бестужевыхъ», 1917, стр. 99—110).

⁷ Сутгоф, Александр Николаевич, также один из активнейших деятелей восстания. В приговоре о нем сказано: «принадлежал к тайному обществу без полного знания о сокровенной его цели. Принял одного члена. Лично действовал. Возмутил роту и присоединился к мятежникам. Команда его стреляла». На площади он оставался до конца при восставших. Осужден по первому разряду. В «Быломъ» (1907, IV) напечатаны его заметки о 14 декабря (сделанные на полях известной книги Корфа «Восшествіе на престолъ императора Николая I»).

⁸ Панов, Николай Алексеевич, не принадлежал к числу руководителем., но на площади был одним из наиболее энергичных и решительных. В приговоре о нем сказано: «он возмутил несколько рот, вступил с ними во двор Зимнего Дворца. Команда его производила стрельбу». Он был осужден по первому разряду.

⁹ Цебриков, Ник. Романович. Принадлежал к Северному Обществу, ноне был в числе видных и активных деятелей. Осужден по одиннадцатому разряду. — Имена остальных декабристов, упоминаемых Измайловым в этом письме (Рылеев, Оболенский, Одоевский, Кюхельбекер, Пущин), настолько общеизвестны, что не нуждаются в пояснительных примечаниях. Точно также и имена Греча и Булгарина.

¹⁰ Кюхельбекера в те дни усиленно искали по Петербургу; чуть ли не каждый день ловили по нескольку Кюхельбекеров. Искали его по описанию, которое составил Булгарин «очень умно и метко» (свидетельство Греча). Миша — сын А. Е. Измайлова.

¹¹ Слухами об Аракчееве жадно питался весь Петербург. Ср., напр., письма Трескина в «Рус. Стар.», 1897, № 3, стр. 28, или записки о восшествии на престол Николая I, принадлежащие Михайловскому-Данилевскому «Рус. Стар.» 1890, III, стр. 499, 516. К этим слухам неоднократно возвращается в своей переписке и Измайлов. 11 марта он сообщает тому же П. Л. Яковлеву: «Графъ Аракчеевъ, какъ слышно, въ маѣ ѣдетъ на теплыя воды. Въ кипятокъ бы его анафему!»

¹² Чуть ли не со следующего дня начала твориться петербургская легенда о Николае. Дальнейшие письма Измайлова еще более характерны в этом отношении. Приблизительно в то же время Жуковский писал Юшковой: «Вы, наверное, воображаете себе страшную, жестокую инквизицию, цепи, допросы и пр. Мы, видя все это вблизи, видим иное: инквизиции нет, всякий спокоен за самого по простым подозрениям ни к кому не придираются, допрос учтив и беспристрастен; правда, многих привозят, но без этого обойтись нельзя, это длится, но как же иначе — надобно добраться до истины, отличить виновных от заблужденных и невинных. Крепость населена — это несчастие неизбежное; и, быть, между поселенцами есть и невинные… но прежде надобно узнать, что они невинны, потом они получат свободу: меры предосторожности в теперешних обстоятельствах необходимы. С ними сопряжено множество неудобств и временных, огорчений частных, но это неизбежно! По крайней мере верно то, что не желают находить никого виновным и радуются оправданиям — таков дух действия комиссии розыскной благодаря новому Императору» (Утк. Сб., 98). — Эту атмосферу прекрасно охарактеризовал в письме к А. И. Тургеневу Вяземский: «Ты окружен в Петербурге людьми, qui sont sous le charme, и мне показалось, что голос мой не соблазненный может предостеречь тебя в чем-нибудь, и вывести на свежий воздух из атмосферы околдованной. Разумеется, Карамзин и Жуковский — лучшие создания Провидения, но увы! И они под колдовством, и советы их в таком случае могут быть не совершенно здравы» («Архивъ бр. Тургеневыхъ», в. 6, стр. 25). О самом Николае Вяземский отзывается так: «Что ни говори, а я от него всего страшусь и ничего не надеюсь, потому что чудесам не верю» (ibid.).

¹³ Вздорные слухи о попытке взрыва Казанского Собора были очень распространены в Петербурге. П. Дивов в своем дневнике заносит также от 11 февраля: «в городе разнесся слух, будто в подвалах Казанского Собора найдена бочка с порохом. Вероятно, это слух, не имеющий основания, но он доказывает, что существуют сообщники злоумышленников 14 декабря» («Русск. Стар.», 1899, Ш, стр. 474). — Декабрист Сергей Волконский рассказывает в своих «Записках»: «Меня привезли к части дворца, называвшейся тогда конюшенным двориком, и повели подвалами, в которых, и это было уже перед вечерней зарей, находился в полном вооружении, по крайней мере, целый батальон гвардейской пехоты. Я выставляю это обстоятельство, как доказательство, что даже по истечении месяца от 14 декабря, по боязни ли, или по предположению, что может еще вспыхнуть мятеж, принимались меры предосторожности» («Записки…», стр. 444).

¹⁴ Сохранился замечательный рассказ о похоронах и уборке трупов жертв 14 декабря. Он принадлежит М. М. Попову, чиновнику III Отделения. «Народу (постороннего) легло так много, что Нева, набережные и улицы были покрыты трупами. Тотчас по прекращении стрельбы новый Государь приказал об.-полицейстеру Шульгину, чтобы трупы были подобраны к утру. Шульгин распорядился бесчеловечно. В ночь по Неве от Исаакиевского моста до Академии Художеств и дальше к стороне Васильевского Острова было сделано множество прорубей, величиною, как только можно опустить человека, и в эти проруби к утру — опустили не только все трупы, но (ужасное дело) и раненых, которые не могли уйти от этой кровавой ловли… Полиция и помощники ее в ночь с 14 на 15-е декабря пустились в грабеж. Не говоря уже, что с мертвых и раненых, которых опускали в проруб, снимали платье и обирали у них вещи, даже убегающих ловили и грабили» («Былое» 1907, Ш, стр. 200. О числе жертв 14 декабря 1825 г.).

¹⁵ Легенда о слезах Николая оь свершения казни над пятью осужденными декабристами также была сильно распространена в обществе. Внук декабриста, С. М. Волконский, передает другую версию, слышанную им в семье. «В чудное июльское утро одна фрейлина, гуляя по Царскосельскому парку, остановилась на берегу пруда: на той стороне император Николай I играл со своим пуделем; бросал в воду свой платок, пудель кидался в воду, выносил и возвращал… В это время подходит к государю адъютант и что-то докладывает. Николай бросает и пуделя и платок и быстрыми шагами возвращается во дворец: ему было доложено, что в ту ночь приведен в исполнение смертный приговор над пятью декабристами» (С. Волконский, О декабристах, 1922, стр. 35).

¹⁶ Действительно, подарки эти были высоки и не прекратились со смертью Рылеева. Она получала ежегодно по 3.000 руб., а по выходе ее вторично замуж эту пенсию получала дочь Рылеевых до совершеннолетия. Этими подарками Николай расплачивался с общественным мнением, помогая творимой легенде о милостивом и справедливом царе.

¹⁷ После 22 июля в письмах Измаилова уже не встречается никаких упоминаний о декабристах. И это также необычайно характерно. Кн. Вяземский писал от 29 сентября того же года: «Вообразите, что 14 и 13 (13.VII — день казни) уже и не в помине. Нет народа легкомысленнее и бесчеловечнее нашего».

Марк Азадовский.

Иркутск, Декабрь 1924 г.