Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной,
Когда кругом пруда реки Неглинной, где
Теперь разводят сквер, лежал пустырь огромный,
И утки вольные жизнь тешили в воде;
5 Когда поблизости гремели балаганы
Бессвязной музыкой, и ряд больших картин
Пред ними — рисовал таинственные страны,
Покой гренландских льдов, Алжира знойный сплин;
Когда на улице звон двухэтажных конок 10 Был мелодичней, чем колес жестокий треск,
И лампы в фонарях дивились, как спросонок,
На газовый рожок, как на небесный блеск;
Когда еще был жив тот «город», где героев Островский выбирал: мир скученных домов, 15 Промозглых, сумрачных, сырых, — какой-то Ноев Ковчег, вмещающий все образы скотов.
Но изменилось всё! Ты стала, в буйстве злобы,
Всё сокрушать, спеша очиститься от скверн,
На месте флигельков восстали небоскребы, 20 И всюду запестрел бесстыдный стиль — модерн...
<1909>
Примечания
↑ абВ издании Валерий Брюсов Неизданные стихотворения. — М.: ГИХЛ, 1935 опубликовано под заглавием «Москва в прошлом». Стихотворение не окончено; упомянуто в проекте состава сборника «Sed non satiatus», в разделе «На шумных улицах».