Ю-Кіао-Ли, или Двоюродныя сестры,
правитьКитайскій Романъ! Возможно ли? Точно ли онъ изъ Китая! Да какъ и сомнѣваться! Человѣкъ ученый выдаетъ этотъ Романъ за Китайскій, а ученый человѣкъ долженъ говорить только правду; по крайней мѣрѣ въ Китаѣ, сказываютъ, онъ всегда правду говаривалъ. Предувѣдомлеіне на 92 страницахъ, доказываетъ также, что Переводчикъ насъ не обманываетъ; это предувѣдомленіе не съ тѣмъ написано, чтобы разувѣрять, что сочиненіе необыкновенно занимательно, единственно и любопытно. Переводчикъ отдаетъ ему справедливость; онъ не балуетъ его по-отцовски, но говоритъ о немъ почти равнодушно; и точно, это не его произведеніе: онъ только расказываетъ намъ, что ему трудно было перерядить его по-Французски. Больше всего затруднило его то, какъ величать свои дѣйствующія лица. И вправду, какъ ознакомить Французовъ съ безчисленными вѣжливыми названіями Китайцевъ? Но смѣлымъ Богъ владѣетъ: Переводчикъ, не смотря на странное сочетаніе словъ, каковы напримѣръ, господинъ (Monsieur) Чакъ, Г-нъ Чеу, Г-жа (Mademoiselle) Се, Г-нъ Ю, Г-нъ Янгъ — принялъ это за правило. За то онъ вмѣнилъ себѣ въ обязанность сдѣлать небольшую перемѣну въ иныхъ именахъ: напримѣръ, онъ не осмѣлился сказать молодой Лу, старый Су (le jeune Lou, le vieux Sou).
Сіе длинное предувѣдомленіе почти столько жъ любопытно, какъ и самое сочиненіе: оно содержитъ въ себѣ сравненіе Романовъ Китайскихъ съ Англійскими… «Романисты Китайскіе отличаются изображеніемъ подробностей, и въ этомъ также можно ихъ поставить на ряду съ Ричардсономъ, Фильдингомъ, Миссъ Бюрней и пр.» Китайскіе Романы могутъ также сравниваться съ Англійскими по долготѣ своей. Г. Абель Ремюза упоминаетъ объ одномъ изъ нихъ, котораго герой есть обогатившійся аптекарь. По сему можно предполагать, что мирные жители Серединнаго царства одарены великимъ терпѣніемъ. «Когда лица въ Романѣ изъ званія ученыхъ (lettrés), то слогъ ихъ, говоритъ Р. Ремюза, такъ богатъ метафорами и поэтическими выраженіями, что иногда отъ того бываетъ непонятенъ: это какъ будто загадки, которыя они задаютъ другъ другу, и на которыя обыкновенно отвѣчаютъ самыми отборными выраженіями… Это словно потокъ избранныхъ эмблемъ и ученыхъ примѣненій.»
У Китайцевъ, сватовство и свадьба суть господствующія понятія въ твореніяхъ воображенія." Вотъ основа, надъ контрою ихъ романисты обыкновенно трудился. Г. Ремюза первый намъ объявляетъ, что ходъ выбраннаго имъ Романа очень простъ, что въ немъ не видно ни нечаянныхъ встрѣчъ, ни Радклифскихъ видѣній, ни подземныхъ мѣшковъ Вальтера Скотта, и что наконецъ, при развязкѣ не умираетъ ни одно изъ дѣйствующихъ лицъ, хотя и есть въ немъ злонравные и притѣснители весьма немилосердые. И то правда, что сіи притѣснители, одинъ за другимъ, дѣлаются сговорчивы; видно, что въ этой счастливой странѣ тѣснятъ людей потихоньку, а зло принимаютъ безъ злопамятства.
Переводчикъ заслуживаетъ благодарность за то, что не старался украшать вымыселъ подлинника; напротивъ того, старался передать его со всею точностію на Французскомъ языкѣ. Со всѣмъ тѣмъ, какъ мы уже замѣтили, эта точность не простирается до того, чтобы удержать Китайскія имена, незнакомыя слуху читателей не весьма ученыхъ. Онъ даже не называетъ Мандаринами гражданскихъ чиновниковъ, называетъ просто обитель (couvent) пагодою. Ужели онъ опасался, что, назвавъ сію обитель міао, нѣкоторые читатели приняли бы ее за кошку? Ученый, умѣющій переводить Китайскіе стихи, можетъ пренебречь сею вывѣскою жалкой учености. Впрочемъ онъ предувѣдомляетъ, что отъ чистаго сердца старался казаться Китайцемъ: онъ до того даже Китаецъ, что… Но погодимъ касаться сего щекотливаго вопроса, пока наши чувства не успокоятся.