Экспедиція профессора Норденшельда къ Новой Землѣ.
правитьI.
Шпицбергенъ.
править
Передъ нами міръ льда и вѣчныхъ снѣговъ. Смертью вѣетъ отъ этой страшной ледяной пустыни, погруженной большую часть года въ непроглядный мракъ арктической ночи. Шпицбергенъ, лежащій между 76° 30' и 70° 40' сѣверной широты, считая до послѣднихъ открытій австрійской сѣверо-полярной экспедиціи, самой сѣверной извѣстной землей (Новооткрытая земля, по опредѣленію г. Пайера, начальника вышеупомянутой экспедиціи, простирается отъ 69° 54' слишкомъ до 83° сѣв. широты). Группа острововъ Шпицбергена представляется глазамъ мореплавателя огромной массой остроконечныхъ горъ, хребтовъ и скалъ, поднимающихся какъ волшебные призраки изъ холодныхъ волнъ Ледовитаго океана. Со льдами Шпицбергенъ не разстается никогда; въ мимолетное полярное лѣто, онъ окруженъ пловучими глыбами льда, зимой запертъ твердыми его массами, образующими вокругъ него сплошную стѣну, иногда въ нѣсколько сотъ футовъ вышины. Главные острова этого пустыннаго архипелага высоки и круты; нѣкоторые отдѣльные остроконечные пики поднимаются до 4,000 футовъ вышины. Главная горная порода гранитъ; вулкановъ или вулканическихъ остатковъ нѣтъ никакихъ слѣдовъ. Не смотря на всю ужасающую суровость климата, онъ можетъ еще назваться легкимъ, въ сравненіи съ арктическими странами сѣверной Америки, что слѣдуетъ приписать вліянію Гольфштрема. Въ пользу сравнительно меньшей суровости климата говоритъ то, что на Шпицбергенѣ можетъ перезимовать олень. Растительность на Шпицбергенѣ крайне ничтожна, такъ какъ земля всего на нѣсколько недѣль освобождается отъ сковывающей ее ледяной коры. За то быстрота развитія растительности изумительна. Подъ лучами не заходящаго солнца большая часть растеній выростаютъ и отцвѣтаютъ впродолженіе четырехъ, шести недѣль. Изъ деревьевъ здѣсь встрѣчается только малорослая береза да ива, и тѣ не достигаютъ больше нѣсколькихъ вершковъ вышины; кромѣ этого виднѣются тамъ и сямъ тощій лютикъ съ золотистымъ цвѣткомъ, да пятна исландскаго мха и разноцвѣтныхъ лишаевъ или стебли ложечной травы. Изъ млекопитающихъ здѣсь изобилуютъ сѣверные олени, бѣлые медвѣди; попадается также арктическая лисица и леммингъ. Единственное найденное здѣсь насѣкомое была небольшая зеленая муха, а вдоль берега кишатъ безчисленные слизняки (Clio baliaris), маленькія веселыя гренели и массами лѣпятся водоросли. Но что больше всего оживляетъ пустынные берега, это безчисленныя стаи морскихъ птицъ; онѣ сидятъ сплошной линіей на протяженіи нѣсколькихъ миль по берегу, и взлетая затемняютъ свѣтъ. Богатство береговыхъ водъ Шпицбергена составляютъ моржи, тюлени, а въ особенности киты, которыми изобилуютъ западные берега этихъ острововъ.
Нѣкоторые приписываютъ открытіе Шпицбергена англійскому полярному мореплавателю сэру Гюго Іиллойби, въ 1553 г., но мнѣніе это не имѣетъ за себя положительныхъ фактовъ. Достовѣрно извѣстно то, что голландцы Баренцъ, Гемскеркъ и Ринъ, отправившіеся на двухъ корабляхъ съ цѣлію открыть черезъ сѣверъ ближайшій путь въ Восточную Индію, 16-го іюня 1506 г., нечаянно напали на неизвѣстную горную страну, и дали ей имя Шпицбергенъ, которое сохранилось за ней и по сіе время.
Обильная добыча стала привлекать на эту крайнюю точку земнаго шара китолововъ и авантюристовъ со всѣхъ концовъ Европы. Тамъ гдѣ прежде раздавался только крикъ морскихъ птицъ, засуетились люди, отважная энергія которыхъ пренебрегала всѣми опасностями суровой природы и труднаго промысла. Когда въ 1813 г. англійская компанія по торговлѣ съ Москвой снарядила 7 кораблей для отправки на Шпицбергенъ исключительно для ловли китовъ, то они нашли тамъ уже 8 испанскихъ и 6 голландскихъ судовъ. Нерѣдко въ одной и той же бухтѣ стояло до 40 кораблей. Вскорѣ между разными націями стали возникать ожесточенніче споры за пользованіе Шпицбергеномъ. Онъ переходилъ то къ англичанамъ, то къ голландцамъ, наконецъ всѣ партіи рѣшили мирно раздѣлить его между собой. Англичане завладѣли Белль-Зундомъ и другими превосходными бухтами, голландцы выбрали себѣ островъ Амстердамъ. Между обоими помѣстились датчане и норвежцы, которые, считая Шпицбергенъ за продолженіе Гренландіи, предъявляли свои претензіи на всю землю. Въ XVII столѣтія, англійская компанія, заключившая при Іоаннѣ Грозномъ торговый договоръ съ Москвой, дѣлала попытки основать промысловыя колоніи на необитаемомъ Шпицбергенѣ. Охотникамъ перезимовать здѣсь предлагалась высокая плата; не смотря на это таковыхъ не находилось, и англійское правительство обѣщало помилованіе преступникамъ, которые согласятся на эти условія. Нѣкоторые приняли предложеніе, но когда увидѣли здѣшнюю пустыню, мысль быть заживо погребенными въ этой ледяной гробницѣ навела на нихъ такой ужасъ, что они предпочли свои цѣпи свободѣ необозримыхъ ледяныхъ полей и умоляли о возвращеніи въ ихъ смрадныя тюрьмы.
Къ какому времени слѣдуетъ отнести первое знакомство русскихъ съ Шпицбергеномъ и вообще начало мореходства нашего по Сѣверному Ледовитому океану, неизвѣстно. Мореплаватели XVI и XVII столѣтій, находили въ отдаленнѣйшихъ краяхъ, куда только заѣзжали, кресты съ славянскими надписями, развалины жилищъ и прочее. Русскіе мореходцы, имъ встрѣчавшіеся, указывали имъ путь, давали наставленія. Все это доказываетъ, что русскимъ въ половинѣ XVI вѣка, всѣ берега Сѣвернаго Ледовитаго океана были подробно извѣстны, и что, слѣдовательно, мореходствовать по оному начали нѣсколькими вѣками раньше. Къ сожалѣнію за отсутствіемъ письменныхъ документовъ, до насъ не дошло никакихъ положительныхъ свѣдѣдѣній о первыхъ нашихъ мореходцахъ въ этихъ высокихъ широтахъ. Извѣстно, что уже съ XVII столѣтія, русскіе на своихъ нехитрыхъ ладьяхъ, отъ 60 до 160 тонъ вмѣстимости, объѣзжали берега Шпицбергена и охотились за тюленями, бѣлухами и въ особенности за моржами. Между тѣмъ какъ англичане и голландцы оставили всякую мысль о перезимовкѣ на Шпицбергенѣ, не проходитъ почти года, что бы въ какой нибудь изъ шпицбергенскихъ бухтъ не зимовало нѣсколько русскихъ промышленниковъ. Въ іюлѣ мѣсяцѣ выѣзжаютъ они изъ гаваней Архангельска, Мезени, Онеги, Колы и другихъ, и направляются въ далекія полярныя воды. Съ наступленіемъ осени, они оставляютъ свои суда въ льду, а сами ѣдутъ на землю, гдѣ строятъ изъ привезенныхъ бревенъ маленькія хижины на разстояніи нчсколькихъ верстъ другъ отъ друга. Въ большой хижинѣ, которая строится близь судна, хранятся припасы, заготовляемые мѣсяцевъ на восемьнадцать. Бывали примѣры, что иныя по нѣскольку лѣтъ сряду переживали страшную шпицбергенскую зиму. Но первое мѣсто среди этихъ героевъ занимаетъ Шаростинъ, который по свидѣтельству Петермана провелъ въ этихъ широтахъ 39 зимъ, и въ томъ числѣ 75 лѣтъ сряду на Шпицбергенѣ.
Нигдѣ человѣкъ такъ вполнѣ не проявляетъ своей силы въ борьбѣ съ природой, какъ на этомъ дальнемъ сѣверѣ. Воображеніе отказывается представить себѣ всѣ ужасы полярной зимы съ ея вѣчной ночью. Холодъ доходитъ до 40° Р. Испаренія отъ поверхности тѣла, покрываютъ слоемъ тотчасъ же замерзающаго пара всѣ обнаженныя части тѣла; при продолжительномъ вдыханіи ощущается сухость въ дыхательныхъ путяхъ, дыханіе медленно и болѣзненно. Металъ прилипаетъ въ пальцамъ какъ клей; отъ рѣзкаго воздуха обнаженныя мѣста покрываются пузырями. Много осталось грустныхъ повѣстей страданій этихъ отважныхъ людей, и мы съ благоговѣніемъ преклоняемся передъ тѣми мучениками, которые рѣшаются переносить всѣ эти неимовѣрные ужасы не изъ какихъ-либо корыстныхъ цѣлей, но изъ одной чистой любви къ наукѣ.
Кромѣ леденящаго дыханія арктической зимы, гибельнаго вліянія долгой темноты, опасности отъ мятель и ледяныхъ вьюгъ, самымъ страшнымъ врагомъ заключенныхъ на зиму въ этихъ высокихъ широтахъ, является убійственная болѣзнь, цынга. Хотя этой болѣзнью поражаются мореплаватели во всѣхъ моряхъ, но нигдѣ такъ скоро не заболѣваютъ ею и не свирѣпствуетъ она такъ сильно, какъ во время перезимовокъ въ арктическомъ поясѣ, гдѣ въ высочайшей степени соединены всѣ условія, благопріятствующія этой болѣзни: исключительно мясная пища, дурной воздухъ, грязь, отсутствіе движенія и дѣятельности, нерѣдко лишенія голода, упадокъ духа — однимъ словомъ все, что портитъ кровь и нарушаетъ правильное отправленій нервной системы. Если даже сильный человѣкъ заболѣетъ цынгой, то чувствуетъ страшную слабость, ноги подъ нимъ подламываются, дыханіе затрудняется. Его клонитъ ко сну, но сонъ не подкрѣпляетъ его. Сине-багровыя пятна отъ выступающей крови появляются на кожѣ. Десна размягчаются, дѣлаются губчатыми, покрываются легко точащими кровь язвами, издавая невыносимый запахъ. Ноги пухнутъ, скорчиваются; въ конечностяхъ, внутренностяхъ и спинѣ ощущаются страшныя боли. Если не наступитъ благопріятной перемѣны во внѣшнихъ условіяхъ, признаки увеличиваются все болѣе и болѣе; слабость съ каждымъ днемъ увеличивается, язвы разъѣдаютъ дальше вокругъ себя, начинается кровотеченіе деснами и кишечнымъ каналомъ, что еще увеличиваетъ слабость; боли увеличиваются и наконецъ несчастный умираетъ отъ упадка силъ, удушенія и чрезмѣрной потери крови. Берега Шпицбергена покрыты тысячами могилъ, почти все это жертвы цынги. Лучшимъ противодѣйствіемъ ей служитъ движеніе; употребляютъ также какъ противоцынготное средство здѣсь же растущую ложечную траву, которой собираютъ большіе запасы и ѣдятъ сырую или пьютъ какъ чай. Однакоже не всегда удается избѣжать страшной болѣзни. Такъ въ 1837 г. на южномъ мысѣ погибло 22 русскихъ. Въ слѣдующемъ году, у Тысячи острововъ стала на якорѣ ладья съ 18 человѣками, а шесть мѣсяцевъ спустя на ладьѣ и въ хижинахъ царила смерть. Въ 1771 г. присталъ къ плоскому мысу въ Царской бухтѣ Стевардъ изъ Уитбы, чтобы набрать здѣсь плавучаго лѣса, и нашелъ здѣсь русскую хижину. Войдя въ нее онъ увидѣлъ на полу трупъ, лицо котораго было покрыто зеленой плѣсенью. Вѣроятно этотъ несчастный, похоронивъ своихъ товарищей, умеръ послѣдній; такъ что некому было отдать ему послѣдняго долга.
Мы останавливались до сихъ поръ на мрачныхъ картинахъ далекаго сѣвера, но взглянемъ теперь на тамошнюю природу, когда она пробуждается отъ тягостнаго зимняго сна. Лишь только блеснули первые лучи солнца, всѣ эти ледяныя и гранитныя массы, остроконечныя бойницы, зубчатыя стѣны, причудливыя, фантастическія — засверкаютъ такимъ великолѣпіемъ, какого не передастъ никакая кисть, никакое перо. Блескъ и игра брильянтовъ при самомъ яркомъ огнѣ, ничто въ сравненіи съ безчисленными переливами цвѣтовъ тающихъ ледяныхъ громадъ. На обширной поверхности ихъ образуются голубыя озера чистѣйшей воды, перемежающіяся ледяными и снѣжными полями, то ослѣпительно бѣлыми, то изумрудно-зелеными, иногда голубыми или розовато-фіолетовыми, иногда совершенно прозрачными какъ хрусталь. Картины, которые представятся мореплавателю въ это благопріятное время года, полны величія и дивной красоты.
Въ настоящее время, промысловыя экспедиціи на Шпицбергенъ, далеко не имѣютъ тѣхъ размѣровъ какъ прежде. Но можетъ быть въ будущемъ, минеральныя богатства архипелага привлекутъ къ его берегамъ еще мною кораблей. Въ Царской бухтѣ найденъ превосходный мраморъ и огромные залежи каменнаго угля, который легко можетъ быть разработанъ.
II.
Полуночнее солнце.
править
Наши сѣверныя, такъ называемыя «бѣлыя ночи», даютъ намъ нѣкоторое, хотя слабое понятіе о лѣтней полярной ночи. У насъ только не наступаетъ темноты, и все освѣщено ровнымъ, какимъ-то холоднымъ свѣтомъ, который дѣйствуетъ раздражительно на нервы болѣе южнаго жителя, не привычнаго къ такому явленію. Но на далекомъ сѣверѣ, солнце свѣтитъ ночью такъ же ярко, съ такимъ же блескомъ какъ днемъ. Уже въ Петербургъ, во время лѣтняго солнцестоянія, солнце, въ самую полночь, опускается только на 6°35' ниже горизонта. Въ холодныхъ странахъ, по мѣрѣ приближенія къ полюсамъ, непрерывный день длится по нѣскольку недѣль, даже по нѣскольку мѣсяцевъ, смѣняя собою такую же непрерывную полярную ночь. На сѣверномъ полюсѣ солнце не сходитъ съ горизонта съ 9-го марта по 11-е сентября. Въ широтѣ 70° солнце не заходитъ 65 дней; въ широтѣ 80° солнце свѣтитъ ночью, точно также ослѣпительно ярко какъ днемъ, въ теченіе 134 сутокъ.
Такое полуночное солнце освѣщаетъ пустынные берега Новой земли, представленные на нашей картинѣ. Гладкая поверхность воды между обоими берегами — Маточкинъ Шаръ. Это проливъ, отдѣляющій сѣверный островъ Новой Земли от, ъ Южнаго и соединяющій Сѣверное съ Карскимъ моремъ. По описанію Пактусова, начальствовавшаго одной изъ экспедицій для изслѣдованія Карскаго моря, проливъ отъ мыса Столбоваго до мыса Выходнаго, имѣетъ 95 верстъ; ширина западнаго устья 7 верстъ и восточнаго 4 версты; самое же узкое мѣсто, около середины, имѣетъ всего 300 сажень. Западное устье Маточкина Шара очищается отъ льда скорѣе всѣхъ мѣстъ на Новой Землѣ. Происхожденіе названія Маточкинаго шара неизвѣстно. Подъ словомъ шаръ разумѣется во всѣхъ мѣстахъ посѣщаемыхъ новоземельскими мореходцами, проливъ, текущій поперекъ какого-нибудь острова или земли, или соединяющій между собою два моря. Маточкою по всей Архангельской губерніи называютъ маленькіе деревянные компасики, употребляемые тамошними рыболовами.
Маточкинъ Шаръ въ прежнія времена былъ посѣщаемъ промышленниками; зимовать здѣсь они оставались весьма неохотно, развѣ по какому нибудь особенному случаю, потому что въ проливѣ нѣтъ удобныхъ для зимовки гаваней, и въ зимнее время жестоко свирѣпствуютъ вѣтры.
Едва ли есть на землѣ мѣста болѣе пустынныя, унылыя, чѣмъ скудные берега Новой Земли, омываемые Маточкинымъ Шаромъ. Нигдѣ на безжизненной землѣ нѣтъ сплошнаго, покрытаго травою пространства, какое можно было бы назвать лугомъ, даже нѣтъ мѣста, сплошь покрытаго мхомъ, такъ мало теплоты развиваетъ земля, не смотря на то, что солнце нѣсколько мѣсяцевъ непрерывно свѣтитъ надъ ней днемъ и ночью. Даже листовидные лишаи, столь роскошные въ Лапландіи, прозябаютъ здѣсь скудно. Сухіе горные склоны, покрытые только кое-гдѣ желтоватымъ дерномъ, на которомъ растетъ мѣстами снѣжный лютикъ, непривѣтливое растеніе, цвѣтущее когда почва не согрѣлась еще до 1°.
За то богатства моря уже нѣсколько столѣтій привлекаютъ къ пустыннымъ берегамъ Новой земли предпріимчивыхъ промышленниковъ. Самый важный звѣрь для промысла есть моржъ, потомъ бѣлуха. Другой важный продуктъ Новой земли есть горный лосось, который осенью поднимается въ горные озера, и въ иные года ловится въ огромномъ количествѣ.
Но уѣдутъ баркасы и ладьи промышленниковъ, и опять все погружается въ мертвую тишину, изрѣдка нарушаемую шорохомъ какого-нибудь звѣря или крикомъ кружащейся въ воздухѣ чайки. Развѣ забытая гдѣ одинокая лодка говоритъ о томъ, что здѣсь была нога человѣка. Все кругомъ мертво, неподвижно, безмолвно какъ въ могилѣ, и невольно вспоминаются слова поэта:
И мнится, жизни въ той странѣ
Отъ вѣка не бывало…
Русское правительство снаряжало нѣсколько ученыхъ экспедицій для изслѣдованія Новой земли. Знаменитый кругосвѣтный путешественникъ Литке четыре раза пытался пробраться вдоль ея восточнаго берега, но напрасно; всѣ усилія обращались въ ничто передъ бурями и холодомъ льда, и казалось, что эти страны вѣчной зимы навсегда должны оставаться въ неизвѣстное гы для человѣка. Но неудачи предшествовавшихъ опытовъ не удержали отъ новыхъ попытокъ энергическихъ изслѣдователей, какъ Бактусовъ, Циволка, академикъ Беръ, который уже въ старости, пользуясь вполнѣ заслуженнымъ почетомъ, рѣшился подвергнуть себя всѣмъ опасностямъ арктическаго плаванія, чтобы въ этой пустынѣ собрать плоды для науки.
Еще графъ Румянцевъ въ 1806 г. снарядилъ на свой счетъ судно для изслѣдованія Новой Земли, вслѣдствіе распространившихся слуховъ о существованіи на ней драгоцѣнныхъ металловъ. Но горный чиновникъ Лудловъ, завѣдывавшій экспедиціей, ничего не нашелъ кромѣ слюды и сланца. Драгоцѣнныхъ металловъ не было и признаковъ. Такимъ образомъ совершенно опроверглись показанія разныхъ промышленниковъ, утверждавшихъ о существованіи тамъ въ изобиліи золота и серебра. Слухи эти, по словамъ Лудлова, обязаны своимъ происхожденіемъ обманчивой наружности берега, состоящаго изъ тальковаго сланца и слюды. На сѣверномъ берегу Маточкина Шара онъ нашелъ сѣру и мѣдный колчеданъ въ такомъ количествѣ, что со временемъ, по его мнѣнію, могла бы развиться обработка этихъ рудъ. Думаютъ также, основываясь на нѣкоторыхъ показаніяхъ, что на берегахъ Маточкина Шара есть малахитъ.
Но ни одна изъ этихъ экспедицій не увѣнчались такимъ успѣхомъ, какъ настоящая поѣздка Норденшельда — ученаго профессора, совершившаго множество геологическихъ и метеорологическихъ поѣз-докъ по Финляндіи, Швеціи, Норвегіи, Германіи, Франціи и Англіи, издавшаго много ученыхъ сочиненій, переведенныхъ на разные европейскіе языки и удостоенныхъ лучшихъ наградъ Шведской Академіи, членомъ которой и самъ Норденшельдъ избранъ въ 1861 г. за удачно совершенную имъ въ этомъ году Шведскую экспедицію на Шпицбергенъ, предпринимавшуюся сверхъ того еще два раза, именно, раньше — въ 1858—1859 и позже — въ 1865. подъ непосредственнымъ начальствомъ почтеннаго профессора. Примѣромъ того, что онъ не ищетъ внѣшнихъ отличій, разсказываютъ какъ Норденшельдъ отказался принять отъ Карла XV орденъ, предназначенный ему за услуги дѣлу науки въ полярныхъ экспедиціяхъ 1853, 1872—1874 года, такъ что Карлъ XV, принимая впослѣдствіи отъ Норденшельда какую-то рѣдкость, сказалъ ему: «lad är icke sä högfardig som du» (я вѣдь не такъ гордъ какъ вы и отъ подарковъ не отказываюсь).
Что же касается научнаго и промышленно-торговаго значенія послѣдней экспедиціи Норденшельда въ Карское море, начавшейся у береговъ Норвежскаго королевства и окончившейся въ устьѣ Енисея, то для оцѣнки ея обильныхъ послѣдствій могутъ служить письма г. Норденшельда къ снарядителю и патрону экспедиціи г. Оскару Диксону, напечатанныя въ «Готерборгской Торговой Газетѣ», посланные г. Норденшельдомъ 16-го августа съ яхты «Проба», стоявшей въ то время въ устьяхъ Енисея.
Приводимъ здѣсь въ переводѣ одно изъ важнѣйшихъ писемъ профессора Норденшельда къ купцу Оскару Диксону.
«Послѣ того какъ судно наше 8-го іюня было отъ гавани Тромсе безплатно буксировано маленькимъ пароходомъ того же имени, противный вѣтеръ принудилъ насъ 5 дней простоять на мѣстѣ между Карлсе и Рено. Наконецъ 14-го числа мы опять могли поднять якорь и черезъ Фугло-Зундъ выдти въ открытое море. Мы направили нашъ курсъ мимо Нордкапа, который прошли 17-го, на южную часть Новой Земли.
Весной и въ началѣ лѣта западный берегъ этого двойнаго острова окруженъ, въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ земли, сплошнымъ, почти нигдѣ непроходимымъ ледянымъ поясомъ, который потомъ исчезаетъ и въ которомъ, какъ извѣстно по опыту, часто еще раньше образуется два прохода. Эти послѣдніе бываютъ покрыты лишь слабымъ льдомъ и соединяютъ свободное отъ льда пространство воды вдоль берега съ океаномъ. Одинъ изъ этихъ проходовъ идетъ обыкновенно вдоль Маточкина Шара, и обусловливается сильными теченіями, господствующими въ этомъ проливѣ. Другой проходъ приходится приблизительно на высотѣ сѣверо-гусинаго мыса. Я избралъ послѣдній, и 22-го іюня мы прошли его безъ особенныхъ затрудненій. Такимъ образомъ черезъ недѣлю послѣ отплытія изъ Карлсе, экспедиція въ первый разъ бросила у Новой Земли якорь, въ маленькой, мало защищенной бухтѣ къ сѣверу отъ Гусинаго мыса.
Во время этого переѣзда, насколько позволяла погода, были производимы усердныя измѣренія дна и изслѣдованія животной жизни, температуры воды на различныхъ глубинахъ и т. п. Часто мы были вознаграждаемы богатой добычей, доказывавшей, что здѣсь можно разсчитывать на большія жатвы въ области естественно-историческихъ открытій.
Проведя два дня на нашей первой якорной стоянкѣ, мы пустились дальше къ сѣверу, и гдѣ обстоятельства благопріятствовали тому, бросали то тамъ, то сямъ, около береговъ, якорь: отъ 25—28 іюня въ маленькомъ Кармакульскомъ заливѣ, отъ 2—6 іюля въ Безъименномъ заливѣ, отъ 7—13 въ различныхъ мѣстахъ Маточкина Шара. До сихъ поръ море вдоль береговъ было почти свободно отъ льда, но къ сѣверу отъ этого пролива, соединяющаго Карское море съ моремъ между Новой Землей и Шпицбергеномъ, ледяныя массы простирались почти до самой земли, такъ что, по крайней мѣрѣ въ настоящую минуту, нельзя было слѣдовать вдоль берега дальше на сѣверъ, какъ было первоначально предложено въ планѣ экспедиціи. Въ западной же части Маточкина Шара, льда, напротивъ, не было, и сначала казалось, что этимъ путемъ мы очень скоро попадемъ на восточную его часть. Проѣхавъ для этой цѣли до Чиракина, я предпринялъ оттуда поѣздку на шлюпкѣ внутрь пролива, чтобы изслѣдовать свойство льда. Въ это же время доцентъ Люндстремъ поднялся на близь лежавшую гору, имѣвшую больше 3,000 футовъ вышины, откуда открывался обширный видъ. Оказалось, что восточная часть пролива покрыта непрерывной ледяной массой, которая казалась настолько прочной, чтобы еще долго не уступать вліянію полярнаго лѣта. Поэтому я не счелъ благоразумнымъ оставаться здѣсь въ ожиданіи возможности прохода, а такъ какъ зимній путь къ сѣверу также былъ запертъ, то я рѣшилъ попытать счастья на одномъ изъ двухъ проливовъ Карскомъ или Югорскомъ, которые ведетъ въ Карское море по обѣимъ сторонамъ большаго острова Вайгачъ.
Мы оставили Маточкинъ Шаръ 13-го іюля, и, пройдя 14-го числа мимо залива Скодде, 16-го мимо сѣвернаго Гусинаго мыса, 18-го мимо южнаго Гусинаго мыса, и бросивъ 21-го якорь у Костина Шара, 25-го іюля, въ бурную погоду, прибыли къ Карскому проливу. Этотъ послѣдній былъ сплошь затертъ льдомъ, кромѣ того вѣтеръ былъ слишкомъ силенъ, чтобы можно было стать на якорь. Вслѣдствіе этого я поѣхалъ дальше и имѣлъ счастіе у юго-западнаго берега острова Вайгача защитить судно отъ свирѣпствовавшаго здѣсь отъ 26—30-го іюля необыкновенно сильнаго сѣвернаго штурма. 26-го іюля мы бросили якорь у мыса Гребеньяго. Буря все еще продолжалась съ такой силой, что хотя мы стояли на якорѣ совсѣмъ вблизи берега и были хорошо защищены, но не раньше 30-го іюля могли спустить водку, чтобы на остовѣ Вайгачѣ высадиться на берегъ. Здѣсь мы сдѣлали богатыя находки окаменѣлостей верхняго силурійскаго слоя, особенно интересныхъ для шведскихъ геологовъ, такъ какъ онѣ очень походятъ на окаменѣлости Готланда. Здѣсь же мы въ первый разъ встрѣтились съ самоѣдами, которые увидѣвъ наши лодки, подъѣхали къ намъ на берегъ въ странныхъ, высокихъ, приспособленныхъ столько же для лѣта какъ и для зимы саняхъ, запряженныхъ 3-мя или 4-мя оленями. Когда они объяснили знаками, что хотятъ ѣхать къ нашему кораблю, мы тотчасъ же взяли ихъ съ собой, и угостили тамъ на славу.
Во время нашего пребыванія у западнаго берега Новой Земли, мы, разумѣется, прилежнѣйшимъ образомъ занимались изслѣдованіями посѣщаемыхъ нами мѣстъ въ отношеніи геологическаго ихъ строенія, животной, растительной жизни, и т. п. Въ многихъ мѣстахъ, куда мы заходили, ученому отдѣлу экспедиціи представилась возможность собрать такой матерьялъ для изслѣдованія природы этихъ странъ, который по своей полнотѣ превосходитъ все, что до сихъ поръ дѣлали въ этомъ отношеніи наши предшественники. Но, вслѣдствіе сильныхъ сѣверовосточныхъ вѣтровъ, которые дули здѣсь послѣдніе дни и какъ надо было предполагать, погнали ледъ внизъ къ южной части Карскаго моря, плоха была надежда, еще въ этомъ году, проникнуть дальше на востокъ. Тѣмъ не менѣе я рѣшился по возможности скорѣе сдѣлать эту попытку; поэтому 31-го іюля мы опять снялись съ якоря, чтобы идти на Югорскій проливъ. Едва достигнувъ устья, вслѣдствіе затишья, я принужденъ былъ стать на якорь, недалеко отъ мѣстечка, куда на лѣтніе мѣсяцы пріѣзжаетъ изъ Пустозерска много русскихъ и самоѣдовъ для рыбной ловли и для охоты, и которое поэтому норвежцы называютъ самоѣдскимъ городомъ. На слѣдующій день я поѣхалъ на лодкѣ дальше, отдавъ приказаніе чтобы корабль какъ можно скорѣе слѣдовалъ за мной. Уже 2-го августа можно было сняться съ якоря, и при помощи слабаго вѣтра и сильнаго теченія переѣхать на другую сторону, къ тому мѣсту, гдѣ была поставлена моя палатка. Я тотчасъ же сѣлъ на корабль, и мы продолжали наше плаваніе къ Карскому морю, при помощи одного сильнаго сѣверо-западнаго теченія. Проливъ былъ пройденъ благополучно, и прибывъ въ Карское море, мы нашли его совершекоо свободнымъ отъ льда. Мы направили нашъ курсъ къ средней части полуострова, отдѣляющаго Карское море отъ Обскаго залива и называемаго самоѣдами „Іальмалъ“. Вѣтеръ былъ крайне слабъ, мы подвигались впередъ очень медленно, подвергая наше терпѣніе сильному испытанію, но это имѣло ту хорошую сторону, что плавая по этимъ водамъ, которыя не посѣщала еще ни одна научная экспедиція, мы каждый день закидывали неводъ и занимались гидрографическими изслѣдованіями. Неводъ доставилъ намъ неожиданно богатую добычу разнообразнѣйшихъ морскихъ животныхъ, изъ которыхъ я здѣсь назову нѣкоторые роды колоссальныхъ размѣровъ, причудливые кумацеи, массу амфиподовъ, необыкновенно большія красиво разрисованныя морскія звѣзды, молюсковъ и проч. Замѣчательно особенное свойство здѣшней воды: на поверхности моря, вслѣдствіе изліянія въ него большихъ рѣкъ, она почти не имѣетъ соленаго вкуса, и обращается въ смертельный ядъ для животныхъ, которыя живутъ въ соленой водѣ на глубинѣ моря. Поэтому большая часть животныхъ, доставаемыхъ нами изъ моря, умирали въ теченіе нѣсколькихъ минутъ, если были положены въ воду, взятую съ поверхности моря.
Здѣсь, точно также какъ на западномъ берегу Новой Земли, при помощи термометра системы Негретти, Забры и Казелла, были дѣланы измѣренія температуры моря, не только на поверхности, но и на различныхъ глубинахъ. Изслѣдованія эти дали весьма интересный результатъ и рѣшили много спорныхъ вопросовъ на счетъ морскихъ теченій, направленіе которыхъ, за неимѣніемъ другихъ данныхъ, преимущественно опредѣляли по температурѣ воды на поверхности. Изъ многочисленныхъ наблюденій, сдѣланныхъ вдоль западнаго берега Новой земли отъ Маточкина Щара до Югорскаго пролива, оттуда, мимо Гребеньяго мыса до 75½о сѣверной широты и 82° восточной долготы и дальше до устья Енисея, я получилъ несомнѣнныя доказательства того, что въ этомъ морѣ температура воды на поверхности подвержена весьма частымъ измѣненіямъ, что обусловливается температурой воздуха, сосѣдствомъ льда и притокомъ теплой прѣсной воды изъ Оби и Енисея. Напротивъ того, температура воды на глубинѣ 10 саженей держится почти постоянно на одной точкѣ — между 1 и 2° Цельсія[1]. Теплыхъ морскихъ теченій, которыя проникали въ глубину, здѣсь вовсе не существуетъ. Профессоръ Экманъ, посредствомъ изобрѣтеннаго имъ для этой цѣли превосходнаго аппарата, произвелъ множество пробъ воды на глубинѣ, и я убѣжденъ, что на днѣ и содержаніе соли постоянно.
На сѣверо-западной сторонѣ Іальмала, 8-го августа ты вышли на нѣсколько часовъ на берегъ, гдѣ было предпринято астрономическое опредѣленіе мѣстности[2]. На берегу мы увидѣли слѣды самоѣдскикъ саней и босыхъ человѣческихъ ногъ. На самомъ краю берега стоялъ жертвенникъ, состоящій штукъ изъ 50 сложенныхъ въ кучу бѣлыхъ медвѣдей, китовыхъ, оленьихъ костей и проч. Посрединѣ этой груды костей стояло два идола, грубо вырѣзанныхъ изъ дерева; глаза и ротъ просто были намазаны кровью. Возлѣ жертвенника были воткнуты палки съ крючками, на которыхъ висѣли кости оленей и медвѣдей. Тутъ же видны были слѣды костра и еще кучка оленьихъ костей; послѣднія очевидно были остатками происходившаго здѣсь жертвеннаго пира. Пробывъ на этомъ берегу нѣсколько часовъ, я опять поплылъ на сѣверъ, пока у 75° 30' сѣверной широты и 70° 30' восточной долготы, сплошныя массы большихъ ледяныхъ полей сдѣлали невозможнымъ дальнѣйшее плаваніе въ этомъ направленіи. Итакъ, я слѣдовалъ по окраинѣ льда къ востоку и наконецъ взялъ курсъ на сѣверную сторону устья Енисея, куда мы и прибыли 15-го августа, и выкинувъ шведскій флагъ, стали на якорь. Такимъ образомъ мы достигли цѣли, къ которой цѣлыя столѣтія тщетно стремились всѣ большія мореходныя націи.
Приближаясь къ гавани, мы увидѣли медвѣдя, пасущагося съ нѣсколькими оленями вблизи отъ берега[3]. Однако, онъ скоро мѣрнымъ шагомъ удалился отъ оленей и легъ спать на берегу, недалеко отъ того мѣста, гдѣ мы стояли. Прежде чѣмъ мы опустили якорь, др. Тэель поѣхалъ въ лодкѣ на берегъ, чтобы убить звѣря. Выйдя на землю, Тэель ползкомъ сталъ приближаться къ медвѣдю. Но черезъ нѣсколько минутъ звѣрь замѣтилъ охотника и тотчасъ же бросился на него, но былъ встрѣченъ на разстояніи 20 шаговъ пулей, попавшей въ середину лба; впрочемъ она не прошла сквозь черепъ, а только сдѣлала въ немъ долевую трещину между глазъ. Медвѣдь обратился въ бѣгство; вторая пуля, разорвавшая ему легкія и верхнюю часть сердца, положила его на мѣстѣ. Для меня этотъ случай послужилъ предзнаменованіемъ того, что скоро должно въ этихъ странахъ кончиться тысячелѣтнее господство медвѣдей, и что мѣста эти оживятся многочисленными судами, посредствомъ которыхъ Европа будетъ сообщаться съ громадной рѣчной областью Иртыша, Оби и Енисея.
Отсюда экспедиція раздѣлится сообразно предначертанному плану. Я, въ сопровожденіи Лундстрема, Штукеберга и трехъ матросовъ, намѣревался идти на парусахъ или на веслахъ въ нарочно привезенной для этой цѣли норвежской лодкѣ, вверхъ по Енисею, чтобы черезъ Туруханскъ и Енисейскъ вернуться въ Европу, между тѣмъ какъ „Проба“ должна была отсюда пуститься въ обратный путь въ Норвегію, и, если окажется возможнымъ, взять курсъ на сѣверный берегъ Новой Земли. Распоряженія на этотъ счетъ я передалъ при прощаньи др. Кьельману, который уже участвовалъ въ экспедиціи 1872—1873 гг. и знакомъ съ плаваніемъ въ арктическихъ водахъ».
Въ другомъ письмѣ къ г. Диксону, болѣе частнаго характера, профессоръ Нордсишелдъ выражаетъ, между прочимъ, что по его мнѣнію экспедиція увѣнчалась необычайнымъ успѣхомъ, такъ какъ ей удалось проникнуть до устья Енисея, что служило цѣлью большихъ русскихъ, голландскихъ и англійскихъ экспедицій, но тщетно, потому что онъ неудачно выбирали время года для плаванія въ этомъ морѣ. «Что касается до меня, то я питаю живѣйшее убѣжденіе», говоритъ дальше г. Норденшельдъ, «что теперь откроется новый торговый путь, о значеніи котораго легко можно составить себѣ понятіе, если обозначить на картѣ отдѣльной краской область, занимаемую Иртышемъ. Обью, Енисеемъ и ихъ притоками».
- ↑ Если въ сѣверной части Карскаго моря, гдѣ вода на поверхности почти но имѣетъ соленаго вкуса и довольно тепла въ это время года, бутылку наполненную водой опустить на глубину 10 саженей, то вода въ бутылкѣ замерзаетъ до степени льда.
- ↑ Таковыя же опредѣленія мѣстности дѣлались еще раньшё на западномъ берегу Новой Земли и на Югорскомъ проливѣ.
- ↑ Желудокъ и кишечный каналъ убитаго медвѣдя содержали одну траву. Нашъ охотникъ объяснилъ намъ, что это былъ старый „король“, слишкомъ лѣнивый, чтобы ходить на охоту.