ВЪ ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЗІЮ
правитьI.
правитьВъ послѣдней трети іюля экспедиція благополучно достигла долины Большаго Юлдуса, а въ послѣднихъ его числахъ уже стояла бивакомъ у сліянія рѣкъ Большаго и Малаго Юлдусовъ.
Прекрасная долина, обставленная высокими горами, тянулась на западъ-юго-западъ. Прямо на югъ отъ нашей стоянки красовался своими блестящими на солнцѣ вершинами хребетъ Тсюдыръ-улу, значащійся на картахъ подъ названіемъ Кокъ-теке. Направленіе его было западно-сѣверо-западное, и чѣмъ дальше онъ уходилъ, тѣмъ все выше и выше вздымалъ свои бѣлоснѣжныя вершины. Незнаніе этого хребта, незнакомство съ его сокровищами, сильно манило къ нему. Рѣшено было выдѣлить легкій разъѣздъ, по примѣру минувшаго путешествія, чтобы сдѣлать одно или два пересѣченія горъ, спуститься къ сторонѣ сѣверной Кашгаріи и, затѣмъ, желательно было бы побывать въ г. Куча. Великое содѣйствіе, въ данномъ случаѣ, оказалъ Чейбсенскій Гыгенъ, нашъ старый знакомый по четвертому путешествію незабвеннаго Н. М. Пржевальскаго. Только чрезъ посредство Гыгена удалось пріобрѣсти торгоута, знакомаго съ намѣченнымъ хребтомъ.
"2-го августа, будучи прекрасно снаряженъ и напутствуемый экспедиціонной семьей, я отправился въ путь. Меня сопровождалъ вольнонаемный сартъ-калмакъ Ульзабадъ Катаевъ и проводникъ. Кромѣ трехъ верховыхъ лошадей, взята была четвертая подъ вьюкъ. Первоначальное слѣдованіе было по богатой растительностью долинѣ на востокъ-юго-востокъ. На сѣверѣ, паралельно нашему пути, тянулся хребетъ, отдѣляющій Малый Юлдусъ отъ Болшаго; своими предгорьями онъ добѣгалъ до насъ. По всей долинѣ Большаго Юлдуса виднѣлись юрты номадовъ и ихъ многочисленныя стада. Надъ рѣкой и ея болотистыми берегами сновали пернатые обитатели. Какъ первымъ, такъ и вторымъ — просторъ и приволье.
Пройдя тридцать верстъ, мы круто повернули на юго-востокъ и вскорѣ достигли горной гряды, какъ бы преграждавшей теченіе рѣки. Гряда эта возвышается до 1,000 фут. относительной высоты и составляетъ часть каменныхъ преградъ, сдавливающихъ р. Хайдыкъ-голъ. Когда мы поднялись на высшую точку означенной гряды, нашимъ глазамъ представилась поэтическая картина. Я не могъ не удѣлить нѣсколькихъ минутъ для того, чтобы запечатлѣть ее побольше въ своей памяти. Дѣйствительно, панорама вверхъ по теченію рѣки была чудесна. Заходящее солнце затѣйливо играло своими лучами сквозь дымку облаковъ, изумрудами сіяли вкрапленныя въ яркую зелень луговъ площадки воды. Своеобразную картину рисовала сама рѣка у подножія отрога, гдѣ, извившись змѣею нѣсколько разъ, она точно опоясывала, или собирала разбросанныя излучины — это была р. Хайдыкъ-голъ!… Доселѣ неприступные ея берега сдавливались каменными грядами. Спокойно и плавно несутся ея свѣтлыя воды. Теченіе скорое. На водѣ, при безвѣтріи, словно лежитъ стеклянная поверхность, такъ она ровна. Каждый плескъ рыбы отпечатывается рельефно и безконечными кругами разносится по сторонамъ. Ширина рѣки отъ 30 до 40 саженъ; глубина, по словамъ торгоутовъ, 4—5 аршинъ. Луговая прибрежная тераса возвышалась до сажени. Въ означенномъ мѣстѣ устроена переправа съ одного берега рѣки на другой. Перевозомъ завѣдуютъ ламы ближайшей кумирни. Перевозочныя средства — самыя примитивныя: деревянный ящикъ, позволяющій вмѣстить въ себя до 20 человѣкъ. Уложивъ свой багажъ, мы, при помощи двухъ лошадей, которыхъ ламы держали за хвосты и поводья, удачно переѣхали на правый берегъ. Пониже переправы залегаетъ островъ.
Правымъ бокомъ рѣки мы должны были слѣдовать вверхъ по теченію Хайдыкъ-гола, держа путь на юго-западъ. Въ два дня мы достигли устья намѣченнаго ущелья, предварительно перейдя три незначительныя рѣчки, текущія отъ горъ. Здѣсь было сліяніе двухъ рѣкъ, Кююкюннукъ1 и Цаганъ-сала. Первая изъ нихъ многоводнѣе и приходится западнѣе; вторая менѣе богата водою, но несетъ ее всегда прозрачною, за что и получила названіе Цаганъ-сала. Паденіе этой рѣки большое, дно усыпано гранитными валунами; ширина ея отъ 12 до 15 саженъ, при глубинѣ 3 фута. Оставивъ за собою Цаганъ-сала, мы вступили въ Кююкюннукское ущелье, направляющееся на юго-западъ-западъ. Ширина его отъ 300 саженъ до версты. Растительность богатая. Красотою своихъ формъ ущелье это превосходитъ многія. При входѣ въ него, съ правой стороны, вертикально, стоятъ сланцевыя утесы, образующіе два уступа. Нижній уступъ омывается водою и изъ него, мѣстами, красиво сочится чистая, какъ кристалъ, вода; иногда она бьетъ точно фонтаномъ. Ширина ложа рѣки, обставленнаго такими берегами, имѣетъ 15—20, даже 30 саженъ; высота же береговъ колеблется, отъ 70 до 100 футовъ. Рѣдкими мѣстами рѣка сдавливается въ узкую полосу воды и со страшнымъ шумомъ бьетъ въ скалы своимъ мощнымъ напоромъ. Особенно величественное зрѣлище она представляетъ въ большую воду, когда цвѣтъ послѣдней изъ прозрачнаго переходитъ сначала въ сѣроватый, а потомъ въ грязный, но не кофейный; причиной тому большее количество притоковъ, несущихъ прозрачную воду. Ледники, которые шлютъ муть, значительно удалены. Длина ущелья около 80 верстъ. Оно имѣетъ небольшое уклоненіе отъ оси главнаго хребта, поэтому принимаетъ массу горныхъ ручьевъ, бѣгущихъ съ каждой пади. Таковыхъ падей особенно много съ юга. Болѣе мягкій характеръ ущелья начинается, приблизительно, съ его половины. Тамъ, при прежней ширинѣ его, ложе рѣки значительно разширяется; рѣка дробится на множество рукавовъ. Видъ ея не такъ ужасенъ; снѣговыя вершины и ледники приближаются съ юга.
"Мы продолжали слѣдовать все по одному и тому же ущелью до его вершины, гдѣ залегалъ могучій ледникъ. Направленіе ледника шло сначала на югъ, потомъ уклонилось къ юго-западу; длина его простиралась отъ 3 до 4 верстъ. Внизу онъ былъ покрытъ грязнымъ слоемъ гальки, по которой стремительно неслись ручьи. Ежеминутно падали большіе и малые валуны; шумъ отъ ихъ паденія стоялъ непрерывный. Тамъ и сямъ были разбросаны конусообразныя возвышенія. Порою былъ слышенъ шумъ потока, скрывавшагося подъ грязнымъ льдомъ. Голова ледника, которую я видѣлъ издали, была совершенно бѣла. За нею высились острые пики хребта. Высшая точка моего поднятія была 12,300 фут. надъ уровнемъ моря. Гребень горъ дикъ, скалистъ, труднодоступенъ; мѣстами невозможенъ даже для горныхъ козловъ. Съ грустью пришлось вернуться обратно съ верховья этого ущелья. Тѣмъ не менѣе, мы снова попытали удачу въ сосѣднемъ, лежащемъ восточнѣе.
7-го августа, чуть забрезжила заря, я съ проводникомъ уже направился вверхъ по новому пути. Проводника Ульзабада я оставилъ. Изъ ущелья дулъ вѣтерокъ, было довольно свѣжо: термометръ показывалъ +1,9 С. Въ 7Ґ ч. утра мы достигли подошвы двухъ лежащихъ по сосѣдству ледниковъ. Болѣе доступный изъ нихъ тянулся дугою, сначала къ югу, а потомъ къ юго-западу. Верхней границей ему, по-прежнему, служилъ острый гребень хребта, мѣстами сплошь засыпанный снѣгомъ. Придерживаясь западной стороны ледника, мы и направились къ его вершинѣ. Внизу, при лошадяхъ, оставили все, что могло тормозить нашъ путь. Бусоль и бинокль были взяты, но ружья оставлены. Вначалѣ пробирались частью по камнямъ, частью по самому леднику. Длина его была около 6 вер. Разность между подошвой и вершиной достигала свыше 1,000 фут. Ледникъ, какъ и прежній, внизу былъ покрытъ каменистой осыпью, повыше — слоемъ ярко-блестящаго снѣга. На днѣ, вблизи вѣршины, встрѣчались воронкообразные провалы; по сторонамъ и по срединѣ трещины, щели. Дна я ихъ не видѣлъ, хотя и былъ у края пропасти. Съ юго-западной стороны крутаго гребня то и дѣло сыпались подтаивавшіе обломки камней; снѣжные обвалы случались также; слѣды недавнихъ разрушеній были всюду замѣтны. Внизу ледникъ, съ солнечной стороны, граничитъ съ валунами и насыпями, лежащими высокими грядами. Поверхность его также усыпана галькой. Вода сочится и вверху, и внизу. По бѣлоснѣжному полю, во многихъ мѣстахъ, шумно бѣгутъ ручьи. Камней у подножія ледника навалена масса.
Въ общемъ казалось, что ледникъ былъ доступенъ, и я, не теряя ранняго времени, послѣдовалъ вверхъ. Дважды слегка провалился, но, идя болѣе осмотрительно, къ 10 час. утра поднялся на вершину гребня. Моему взору предсталъ безконечный лабиринтъ горъ: на юго-запад снѣговыхъ, на юг — темныхъ, безжизненныхъ, за которыми вздымалась пыльная атмосфера, свойственная всей низовой Кашгаріи. Спускъ къ этой сторонѣ былъ страшно крутой, но, благодаря лежавшему снѣгу, спуститься было возможно, что и я не замедлилъ сдѣлать. Убѣдившись въ невозможности прохода съ лошадьми, я сѣлъ на камень отдохнуть. Тишина…. ни звука. Вотъ, дѣйствительно, гдѣ, въ этомъ заоблачномъ мірѣ, одиноко и сиро кругомъ. Но это только вначалѣ. Немного позднѣе прилетѣла горихвостка (Ruticilla erythrogastra), съ минуту посидѣла на камнѣ, сдѣлавъ нѣсколько движеній хвостомъ, исчезла; давній слѣдъ уллара тонкой линіей обрисовался по снѣгу; издалека слабо доносился пискъ вьюрка (Montifringilla Brandti); все это свидѣтельствовало обратное… Внизу мелькнула тень, которая обнаружила, что надо мной бородачъ-ягнятникъ(Gypaёtus barbatus) затѣйливо описываетъ круги. Чуденъ онъ, когда видишь, какъ гордо и свободно несется, точно плыветъ въ эѳирѣ неба.
Проводникъ шелъ со мною недолго; снялъ шапку, одышка взяла и онъ упалъ. Къ нему я возвратился въ 1 часъ дня, разставшись въ 9. Но что я пережилъ за эти четыре часа…. Возвращаться обратно по леднику было чрезвычайно тяжело; таявшій снѣгъ скользилъ подъ ногами. Несмотря на всю опытность въ горныхъ восхожденіяхъ, я трижды обрывался и разъ удержался на самомъ краю. Зіяющая пропасть ледника смотрѣла мнѣ прямо въ глаза. Дна ея я не видѣлъ, такъ она была глубока. Проводникъ, оставшись внизу, отдыхалъ на камняхъ: его мучили тошнота и головокруженіе. На его глазахъ я отъ одного невѣрнаго шага скатился, съ ужасной быстротой, не одинъ десятокъ саженъ. И только благодаря камню, плотно сидѣвшему во льдѣ, мнѣ удалось спастись! Тутъ только я перевелъ духъ, и свободнѣе оглянулся по сторонамъ. Долго я расшатывалъ камень и, наконецъ, осторожно доставъ его, сталъ вырубать ступеньки, по которымъ имѣлъ возможность добраться до обнаженныхъ утесовъ скалъ. По нимъ я уже смѣлѣе цѣплялся и благополучно спустился къ проводнику. Добрый номадъ встрѣтилъ меня со слезами на глазахъ; затѣмъ упалъ на колѣни и сталъ возносить благодареніе Богу. Меня это обстоятельство растрогало, въ особенности, когда дикарь сталъ обмывать кровь, запекшуюся на моихъ рукахъ. Платье мое было все мокро; сапоги пришли въ полную негодность. Итакъ, мнѣ суждено было вернуться совсѣмъ изъ Кююкюннукскаго ущелья.
Въ два часа мы направились внизъ. По дорогѣ нашли на открытой лужайкѣ стадо горныхъ козловъ (Capra sibirica); осторожныя животныя не пустили насъ на разстояніе вѣрнаго выстрѣла; тѣмъ не менѣе, я пустилъ въ нихъ нѣсколько пуль и огласилъ горы раскатами звучнаго эхо; звѣри быстро умчались въ свои родныя скалы…. Вернувшись на свой бивакъ и наскоро напившись чаю, мы послѣдовали внизъ по знакомому ущелью. На первыхъ порахъ заслышали тяжелые раскаты грома: началась гроза. Черезъ часъ гроза миновала; ливень прошелъ; мельчайшій дождикъ еще моросилъ. Показавшееся солнце украсило ущелье рѣдко красивой лентой радуги, упиравшей свои концы въ бока ущелья. Это было дивно-художественное явленіе природы, тѣмъ болѣе, что такихъ цвѣтовъ мнѣ еще никогда не приходилось наблюдать….
Въ два дня мы уже снова вернулись къ сліянію рѣкъ Цаганъ-сала и Кююкюннука; на этотъ разъ хотѣлось прослѣдить теченіе главной рѣки внизъ къ Юлдусу. Оглянувшись еще разъ на ущелье, нельзя было предположить, чтобы тамъ не существовалъ проходъ. Масса избитыхъ тропинокъ, правда старыхъ, все время тянулась по ущелью. Тропинки добѣгали до подножія ледника. Жителей мы не встрѣчали, но, по словамъ проводника, раньше, въ пору благосостоянія торгоутовъ, ущелье ежегодно заполнялось народомъ. Теперь же имъ достаточно и долины привольныхъ Юлдусовъ. Дѣйствитсльно, куда ни посмотришь, вездѣ мягкія лужайки, точно ковры, устилаютъ долину и скаты горъ; древесной растительности нѣтъ вовсе; кустарники же встрѣчаются; обильнѣе всего Potentilla. Изъ звѣрей держатся маралы (Cervus sp.); аргали, или каменный баранъ (Ovis Poli); у дикихъ скалъ, какъ я уже упоминалъ выше, теке (Capra sibirica); тогда какъ косули (Cervus pygargus), у подножія горъ, или по мягкимъ горнымъ уваламъ. Сурокъ (Arctomys sp.) ютился только въ низовой долинѣ и при устьяхъ ущелій; старыя норы встрѣчались и въ глубинѣ ихъ, но обильная влага заотавила самихъ звѣрьковъ удалиться внизъ.
Пернатое царство гораздо многочисленнѣе. Улларовъ (Меgaloperdix himalayensis) очень много: по утрамъ слышали ихъ оживляющій свистъ; нерѣдко раздавалась пѣснь завирушки (Accentor fulvesceus), бабочками перелетали у скалъ краснокрылые стѣнолазы (Tichodroma miraria), съ крикомъ проносились стайки каменныхъ воробьевъ (Petronia petronia), и оживленнѣе всѣхъ была клушица-гріонъ (Pyrrhocorax graculus). Водяная щеврица (Authus aquaticus) и желтая плисица (Budytes citriola) встрѣчались также; рѣже другихъ соколъ-пустельга (Timunculus alaudarius) и сарычъ (Buteo ferox). Горныя ласточки (Chelidon urbica) вились у скалъ, щебеча свой однообразный мотивъ.
II.
правитьРѣка Кююкюннукъ послѣ сліянія съ Цаганъ-сала выглядитъ внушительнѣе по размѣрамъ, но мягче по внѣшности; берега ея невысокіе, долина широкая; правда, по правому берегу еще тянулся обрывистый увалъ, но и онъ ничто въ сравненіи съ прошлыми навѣсными скалами. Невдалекѣ, гдѣ рѣка дѣлилась на три широкихъ рукава, мы переправились на правый берегъ. Общее направленіе рѣки въ равнинѣ — сѣверо-восточное, чѣмъ дальше внизъ, тѣмъ склоненіе къ востоку все болѣе увеличивается. Этотъ притокъ Юлдуса несетъ массу воды и, вѣроятно, по многоводію, стоитъ въ числѣ первыхъ данниковъ.
Сдѣлавъ 52 версты, мы остановились ночевать, на серединѣ пути миновавъ ключъ Аршанъ. Этотъ ключъ, благодаря свойствамъ своихъ водъ, пріобрѣлъ большую извѣстность. Бьетъ онъ изъ земли нѣсколькими струями. Вода совершенно чистая, прозрачная, температура ея въ 10 час. утра была +20,5 C. Я опускалъ термометръ къ мѣсту выхода ключей изъ земли, на глубину около 2 фут.; тамъ, на ощупь, было значительно теплѣе, нежели на поверхности. Ключевое мѣсто, занимающее въ окружности около 100 шаговъ, выдѣляетъ ручеекъ воды, который сочится на сѣверо-востокъ — къ болотистымъ берегамъ Юлдуса. Вокругь бьющихъ изъ земли ключей совсѣмъ мелко; дно илистое, топкое, поросшее водорослью, между которой шныряютъ рыбки. Мнѣ съ большимъ трудомъ удалось поймать два экземпляра въ колекцію. На южной сторонѣ ключа стоитъ «обо». По словамъ нашего проводника, здѣсь стекается немало народа, въ особенности страдающіе сердцемъ, желудкомъ и другими внутренними болѣзнями. Пьющіе воду изъ благодатнаго Аршана получаютъ великую помощь; многіе совсѣмъ избавляются отъ мучившихъ ихъ недуговъ. Даже самъ ханъ, съ своими приближенными, пріѣзжаетъ сюда и живетъ по нѣсколько дней кряду. Попили и мы изъ этого ключа; вода на вкусъ оказалась отличная. Проводникъ не приминулъ спросить меня о качествѣ ея, и, получивъ удовлетворительный отвѣтъ, видимо, успокоился.
Погода за время рекогносцировки въ Кююкюннукское ущелье стояла, въ общемъ, порядочная. Ночи были, по большей части, ясныя, свѣжія. Вѣтеръ дулъ по разсѣлинѣ сверху внизъ. По мѣрѣ поднятія кверху становилось все холоднѣе, вслѣдствіе близости снѣговъ и большой высоты. Дождей падало мало; облачность же преобладала. Термометръ вечерами показывалъ отъ +5° до +10°; на восходѣ солнца спускался ниже 0°. Въ 1 часъ стоялъ около +20° C. Лучшая погода была по вечсрамъ — всегда ясно, тихо. Луна лила свой блѣдный свѣтъ и очень часто живописно озаряла вертикальныя скалы горъ. Шумъ рѣки то усиливался, то ослабѣвалъ; попутный вѣтерокъ или приносилъ звуки, или ихъ отклонялъ. Живыхъ же признаковъ не было замѣтно среди природы.
Въ долинѣ Большаго Юлдуса мы остановились, вблизи кочевниковъ-торгоутовъ. Проводникъ нашъ уѣхалъ къ хану, вѣроятно, съ докладомъ. Ожидать новаго человѣка намъ долго не пришлось. Бѣдный торгоутъ-охотникъ, явившись потихонько отъ начальства, изъявилъ полное желаніе провести насъ за снѣговой хребетъ. Перевалъ лежалъ почти на меридіанѣ нашей стоянки, при сліяніи Юлдусовъ.
11-го августа мы были снова въ пути, который направлялся на юго-юго-западъ. Оставивъ за собою долину, мы вступили въ предгорья, порванныя рѣкою Коктекенынъ-голъ. Рѣка беретъ начало отъ перевала Кокъ-теке, почему и носитъ такое названіе. Въ верховьи она стремительно несется однимъ ручьемъ; передъ выходомъ же изъ горъ справа принимаетъ два притока, Дассалтынъ-голъ и Арцытанъ-голъ. На открытой долинѣ, рѣка скрывается подъ земную поверхность, и только у болотистыхъ береговъ Юлдуса (Хайдыкъ-гола) выходитъ снова на свѣтъ. Принявъ нѣсколько ключевыхъ источниковъ, Коктекенынъ-голъ доноситъ свои воды до главной вѣтви Хайдыкъ-гола.
Сѣверный склонъ горъ носитъ особенно мягкій луговой характеръ. Зимою, по словамъ проводника, торгоуты живутъ здѣсь со своими стадами. Стоянки свои они избираютъ, главнымъ образомъ, при сліяніи рѣчекъ. Здѣсь же намъ проводникъ указалъ на большую пещеру въ горахъ, тянувшуюся на зададъ. Точно тоннель, она простирается далеко въ нѣдра горъ. Туземцы изъ боязни дальше 30-ти саженъ не уходятъ. На этомъ пройденномъ разстояніи пещера сохраняетъ свой первоначальный видъ — полукруга; ширина ея простирается до сажени, высота — столько же. Это углубленіе когда-то служило общей кладовой торгоутовъ во время ихъ войнъ съ сосѣдями. Въ настоящее время здѣсь находятъ себѣ пріютъ только одни охотники, застигнутые дождемъ или бураномъ.
На второй день, въ 8 час. утра, мы уже были на перевалѣ. Высота его — 12,570 футовъ надъ уровнемъ моря. Видъ съ этой заоблачной точки чудесенъ. На сѣвер Большой и частью Малый Юлдусы видны отлично. При взглядѣ на югъ, взору представляется въ видѣ полудуги снѣговой хребетъ; по направленію же ущелья лабиринтъ горъ, изрытыхъ боковыми лощинами, скрывается за горизонтъ, покрытый желтоватою дымкою пыли. Вблизи показались лужайки съ прозрачною водою. По обоимъ скатамъ крутизна страшная. Главная ось хребта дика, скалиста; подножія усыпаны камнями. Перевалъ легко сдѣлать удобнымъ: стоитъ лишь проложить зигзаги по осыпямъ, которыя залегаютъ по обоимъ сторонамъ хребта. И тамъ (на сѣверной), и здѣсь (на южной сторонѣ) слышались звонкіе голоса уларовъ (Megaloperdix himalayensis). На подъемѣ горные козлы (Capra sibirica), числомъ около десятка, стояли на одной изъ вершинъ главнаго хребта и наблюдали за нами; а при движеніи внизъ по ущелью, трое козъ, съ дѣтенышами, быстрыми прыжками метнулись въ скалы, покинувъ кормовую лужайку. Общее направленіе ущелья было на югъ; вначалѣ оно уклонялось къ юго-западу, а въ низовьѣ — къ юго-востоку. Паденіе его очень большое. Отличныя пастбища тянулись отъ самаго перевала. Черезъ 10 верстъ начались густыя заросли ивы. Тропинки встрѣчались только протоптанныя дикими козлами. Мѣстами мы пробирались съ великимъ трудомъ, съ частыми переправами съ одного берега на другой. Сходныхъ дорожекъ къ рѣчкѣ не попадалось вовсе.
Ущелье, шириною отъ 50 до 100 саженъ, обставлено страшно высокими и крутыми горами; сѣверные скаты (лѣвый берегъ) поросли еловыми лѣсами, изрѣдка добѣгавшими до дна ущелья, гдѣ преобладали карагачъ, стоявшій сплошнымъ лѣсомъ, и густыя заросли ивы. Въ общемъ, ущелье дико и красиво. Высокій еловый лѣсъ чередуется съ подлѣскомъ и кустарниками. Тамъ дальше, вверхъ — скалы, а еще выше, сквозь деревья снѣга ласкаютъ взоръ. Южный же скатъ горъ бѣденъ: печать на немъ лежитъ другая. Тутъ растенія, свойственныя сухой Кашгаріи: бѣлолозникъ (Eurotia sp.), полынка (Artemesia) и кусты караганы. Въ описываемомъ ущельи ежегодно пасутся стада барановъ.
Трудности нашего пути, по мѣрѣ спуска внизъ, все увеличивались и увеличивались; переправы стали внушительнѣе, число валуновъ прибавилось также. Лошади, потерявъ подковы, износили копыта; вьюкъ, какъ равно и мы сами, совсѣмъ измокли; нерѣдко переправлялись вплавь, но все-таки двигались; мѣстность дѣлалась живописнѣе; растительность богаче; колючіе кустарники были сплошь одѣты ягодами, что и служило приманкой медвѣдямъ, слѣды пребыванія которыхъ часто обнаруживались. Здѣшнихъ медвѣдей туземцы раздѣляютъ на три вида, по цвѣту шерсти: бѣлый, черный и чалый. Всѣ три одинаково достигаютъ значительныхъ размѣровъ, и, въ случаѣ слабаго пораненія, бросаются на охотника. Звѣри эти, кромѣ ягодъ, питаются мясомъ сурковъ — (Arctomys), которыхъ отрываютъ изъ норъ, а также крапивой. Съ наступленіемъ холодовъ, они уходятъ въ глубокія берлоги. По нашему времени, лежка ихъ начинается съ конца октября; въ ноябрѣ уже засыпаютъ всѣ и предаются покою четыре мѣсяца; въ мартѣ же снова начинаютъ бродить. Охотники-торгоуты мѣста лежекъ отыскиваютъ отлично. Во первыхъ, по близости каменистаго логовища медвѣдя растительность вся вытравлена; во вторыхъ, въ тихій солнечный день надъ выходнымъ отверстіемъ замѣтна вибрація воздуха. Туземцы находкѣ звѣря всегда довольны, потому что ни одинъ медвѣдь отъ нихъ не уйдетъ. Тотчасъ-же, по розысканіи логовища, устраиваютъ дымокуръ. Звѣрь, досыта надышавшись дыма, выползаетъ внаружу, какъ угорѣлый: едва держится на ногахъ, вяло водитъ головою, вообще выглядитъ опьянѣвшимъ. Конечно, онъ тутъ же и попадаетъ въ добычу охотникамъ. Изъ другихъ звѣрей въ этихъ горахъ встрѣчаются слѣдующіе: маралъ (Cervus sp.), аргали (Ovis Polii), горный козелъ (Capra sibirica), барсъ (Felis irbis), волкъ (Canis lupus), лисица (Canis vulpes) и заяцъ (Lepus sp.).
Изъ птицъ — вверху, какъ я уже и сказалъ, уллары (Megaloperdix himalayensis); еще выше, а нерѣдко и ниже, бородачъ-ягнятникъ (Gypaёtus barbatus), грифы — черный, или монахъ (Vultur monachus), и бѣлый (Gyps himalayensis); сосѣдка тѣхъ и другихъ — клушица-гріонъ (Pyrrhocorax graculus). Въ среднемъ поясѣ горъ, по кустамъ тальника прыгали сороки (Pica pica), распѣвали синицы (Cyanistes cyanus), а на выступахъ скалъ сидѣли завирушки (Accentor fulvescens), водяная олянка (Cinclus leucogaster) съ пискомъ пролетала надъ водой; съ ближайшихъ скалъ доносилось громкое трещаніе кэклика (Caccabis chukar). Маленькія пѣночки (Phyloscopus viridanus) ютились тамъ и сямъ; на мокрыхъ лужайкахъ плисицы-бѣлоголовыя (Motacilla pегsonata) и желтыя (Budytes citriola). Весело перелетали съ камня на камень горихвостки (Ruticila erythrogastra и R.-rufiventris); вдали мелькнулъ какой-то дроздъ, иечезнувшій въ чащѣ лѣса. Указавъ на самыхъ позднихъ по наблюнію — черноухаго коршуна (Milvus melanotis) и сокола-пустельгу (Falco tinnunculus) — можно закончить списокъ орнитологической фауны.
Первые дни нашего слѣдованія погода стояла хорошая; 13-же августа, во время поздней остановки, началась гроза. Пошелъ ливень. Шумъ воды, буря, тяжелые, раскатывающіеся удары грома дополняли мрачную картину; по временамъ молнія особенно фантастично освѣщала ущелье. Высота воды поднялась значительно, и продержала насъ на одномъ мѣстѣ двое сутокъ. Въ 8 верстахъ, ниже по ущелью, находилась партія дунганъ-золотоискателей. Она намъ помогла выбраться изъ него.
III.
править16-го августа мы покинули рѣку Динаръ; дальше слѣдовать было невозможно потому, что конгломератовыя вертикальныя стѣны, до 500 фут. высотою, сдавили рѣку по обѣимъ сторонамъ. Нашъ путь пролегалъ по боковому ущелью на юго-западъ; солнце пряталось за горы, когда мы остановились на ночевку. Съ чувствомъ простора и свободы мы ставили палатку на тихо-журчащемъ ручейкѣ. Этотъ звукъ насъ только ласкалъ, а не заглушалъ, какъ шумъ бушующей рѣки. Когда луна взошла, ея свѣтъ затемнился пылью, отчего ночное свѣтило казалось въ видѣ мутнаго диска. По сторонамъ паслись табуны лошадей, стада коров, а еще выше по ущелью — стада барановъ. По горнымъ кряжамъ конгломерата стояли недоступные еловые лѣса, на оголенныхъ площадкахъ между ними держались уллары, которые по утрамъ звонко свистѣли, причемъ имъ слабо вторили кэклики. По дну ущелья бѣжалъ ручей, обрамленный древесной (ель, тополь) и кустарной (роза, кизильникъ) растительностью. Паденіе ущелья большое. Перевалъ чрезъ боковой отрогъ, оказавшійся весьма ощутительнымъ, носитъ названіе Сэсыкъ-даванъ. За нимъ пошли мѣста того же привѣтливаго характера; тамъ и сямъ виднѣлись стада барановъ. Въ заросляхъ лѣса раздавался крикъ синицъ (Parus ater) и вьюрковъ (Carpodacus rhodochlamys); бѣлые щеглы (Carduelis caniceps) стайками, или попарно со своимъ мелодичнымъ крикомъ проносились вдоль опушки лѣса. Стрепашки (Emberiza sp.) ютились около насъ, а также сороки и каменные голуби (Columba rupestris). Изъ лѣса доносились голоса орѣховокъ (Nucifraga cariocatactes) и пѣночекъ.
Вскорѣ мы достигли урочища Кара-кюль, лежащаго на 8,000 футовъ абс. высоты. Здѣсь, въ небольшой долинѣ, собралось до десятка семействъ горныхъ таглыковъ. Означенная долина, будучи защищена со всѣхъ сторонъ горами, изолирована отъ крайностей тепла и холода, и выглядитъ несравнено привлекательнѣе сосѣднихъ. Здѣсь же проживаетъ дунганинъ-золотопромышленникъ, который и пригласилъ меня къ себѣ на отдыхъ. Пріискъ его нынѣшнее лѣто подастъ мало надеждъ на хорошую добычу. Найденныя зерна золота мелки. Высокая вода мѣшаетъ производить работы въ мѣстахъ болѣе выгодныхъ. Всѣхъ рабочихъ на пріискѣ 8 чел., которые живутъ въ палаткѣ. Въ 2 часа дня мы направились снова в путь. Переваливъ горный отрогъ, лежащій къ юго-западу, мы спустились въ долину Кизилъ-моджу. Бѣдная водой, долина носила своеобразный характеръ. Направленіе ея простиралось съ сѣв.-запада на юго-востокъ. Къ югу горы мельчали, на сѣверѣ же тянулся невысокій хребетъ Кизилъ-тагъ. Восточнымъ продолженіемъ его служили причудливые вертикальные утесы конгломерата, напоминающіе многоэтажную улицу; пьедесталомъ этого фантастичнаго зданія являлись болѣе покатые утесы, на которыхъ уже помѣщалась эта стѣна до 1,000 футовъ высотою2. Видъ окружающихъ горъ былъ очень печаленъ: не было замѣтно ни одного растенія. Только по дну долины были разбросаны жалкіе кустарники, и кое-гдѣ среди нихъ лепился чій (Zasiagrostis). По долинѣ пролегала колесная дорога; она, оказывается, создана за послѣднее время, когда производилась доставка еловыхъ столбовъ для телеграфа. По собраннымъ свѣдѣніямъ, рубка ихъ производилась участками, по всему подгорному большому пути, для отправки въ города: Куча, Корла, Карашаръ и др. Работу эту исполняли туземцы, которымъ было обѣщано по одному лану серебра за каждый столбъ; говорю, обѣщано, потому что китайцы дальше этого «милостиваго» слова не пошли. Позднимъ вечеромъ мы достигли окраины горъ, гдѣ съ сѣвера подошло другое ущелье. На соедененіи рѣчекъ растительность улучшилась и появились стада барановъ. Мѣстность носитъ названіе Айкамышъ. Глубокая балка обставлена конгломератовыми стѣнами по обѣимъ сторонамъ. Ложе рѣки песчано-глинистое, съ соленымъ налётомъ посыпано галькой. Паденіе значительное, теченіе быстрое; по всей ширинѣ ложа рѣка несетъ свои мутыя воды нѣсколькими рукавами. Изрѣдка, по сторонамъ, на лёссовыхъ мысахъ ютится растительность. Изъ птицъ мы встрѣтили, не замѣченныхъ раньше: ворона (Corvus corax), черную ворону (Corone corone) и двухъ маленькихъ елавокъ (Sylvia curruca, и S. minuscula).
18-го августа мы прибыли въ оазисъ Бугуръ, лежащій на большой дорогѣ отъ Куча въ Корла. На другой же день явился, по порученію китайскаго амбаня, Юсупъ-бекъ, мусульманинъ, представитель мѣстной власти. Человѣкъ очень хорошій, оказавшій немало услугъ.
Собственно Бугуръ представляетъ собою такой же оазисъ, какъ и всѣ притяньшанскіе. Административный и торговый центръ его состоитъ изъ ряда плотно сколоченныхъ земляныхъ фанзъ. Затѣмъ идутъ по сторонамъ фермы, фанзы-особняки и поля владѣльцевъ. Отдѣльно стоящія фермы группируются въ кишлаки, которыхъ въ Бугурѣ 8:
| 1) Яче3 |
170
|
домовъ | 680 | жителей. |
| 2) Чумиакъ |
80
|
« | 320 | » |
| 3) Кишлакъ-оралъ |
40
|
« | 160 | » |
| 4) Талакъ |
60
|
« | 240 | » |
| 5) Годжа |
50
|
« | 200 | » |
| 6) Ала-сай |
40
|
« | 160 | » |
| 7) Доланъ |
100
|
« | 400 | » |
| 8) Акъ-сарай |
45
|
« | 160 | » |
Всего въ Бугурѣ насчитывается слѣдовательно 585 домовъ съ 2,320 жителями. Основную часть населенія составляютъ сарты, среди которыхъ очень часто встрѣчаются зобатые. Другой элементъ — китайцы и дунгане; тѣхъ и другихъ — около сотни. Здѣшніе китайцы, кромѣ начальства, всѣ торговцы. Лавокъ и мелкихъ лавчонокъ, составляющихъ базаръ, до 80; съ краснымъ товаромъ — от 15 до 20. Преобладающіе товары — русскіе, но встрѣчаются въ небольшомъ количествѣ и англійскіе. Оживленіе въ оазисѣ бываетъ еженедѣльно въ пятницу, въ базарный день, когда производятся всѣ покупки. Къ югу отъ центральнаго поселенія стоитъ большой мазаръ, въ честь святаго Ходжи-Аккооши. Въ длину съ востока на западъ оазисъ простирается на 12 верстъ, съ сѣвера же на югъ, по теченію рѣки — до 20 верстъ. Оросивъ оазисъ, рѣка Динаръ, какъ и всѣ рѣки на этомъ пути, излишекъ своихъ водъ несетъ къ югу, въ мѣстность, носящую названіе Чаянъ. На основаніи разспросныхъ свѣдѣній, можно заключить, что Чаянъ представляетъ изъ себя обширную котловину, наполненную водой и поросшую высокими камышами, по которымъ держатся много кабановъ, а также не рѣдокъ и тигръ. Воды Чаяна текутъ въ р. Таримъ, съ долиной которой Чаянъ составляетъ одну сплошную растительную полосу.
Во время нашего пребыванія въ Бугурѣ термометръ Цельзія въ 1 часъ дня, въ тѣни, показывалъ до 30° тепла. Надъ горами очень часто носились сплошныя кучевыя облака, собиравшіяся въ грозовыя тучи, которыя, изрѣдка, въ борьбѣ съ сухимъ зноемъ, отдавали нѣсколько капель и оазису Бугуру. Раскаты грома доносились нерѣдко, послѣ чего въ воздух появлялась особенная свѣжесть. Въ Бугурѣ мы пробыли около трехъ сутокъ. Лошади устали настолько, что имъ потребовалось бы много дней отдыха, но намъ нужно было спѣшить на соединеніе съ главнымъ караваномъ. Обратный путь я избралъ черезъ г. Корла. Вторичнаго полнаго пересѣченія горъ сдѣлать не удалось. Имѣется еще одинъ удобный переходъ оть селенія Янги-сара, вверхъ по рѣкѣ черезъ перевалъ Уланъ-гилэнъ. Кром того, раньше существовалъ третій, по счету, проходъ (чрезъ одинъ и тотъ же хребетъ) по рѣкѣ Цаганъ-сала, но онъ умышленно прегражденъ сартами нѣсколькими рядами каменныхъ стѣнъ.
24-го августа мы были въ г. Корла, а 26-го уже проходили весьма живописнымъ ущельемъ Курукъ-тага, прорываемаго стремительнымъ теченіемъ рѣки Конче-дарьи. Миновавъ его, мы свернули съ большой дороги, ведущей на г. Карашаръ, держа путь на сѣверъ-сѣверо-западъ. Къ вечеру достигли селенія Шикшина, которое питается водою отводнаго рукава р. Хайдыкъ-гола.
Означенное селеніе протянулось съ сѣверо-запада на юго-востокъ. Длина его отъ 40 до 50 верстъ; ширина же не болѣе 20. Населеніе — торгоуты, подчиненные хану. Числительность ихъ доходитъ до 1,100 юртъ, что составляетъ 11 сумуновъ (волостей). Всѣми ими вѣдаетъ старшій зангинъ Ергачике, у котораго имѣются два помощника. Они воздѣлываютъ землю; сѣятъ пшеницу, ячмень, сорго, просо и горохъ. Всѣ хлѣба родятся хорошо. Избытокъ урожая частью отправляютъ въ г. Карашаръ, частью же сбываютъ мѣстнымъ китайцамъ, имѣющимъ здѣсь водочный заводъ. Торгоуты пьютъ всѣ. Водку пріобрѣтаютъ на хлѣбъ; причемъ, стоимость послѣдней опредѣляется по вѣсу; такъ, напримѣръ: 1Ґ фунта джина стоитъ 15 фунтовъ пшеницы. Кромѣ того, они держатъ скотъ, главнымъ образомъ, рогатый; барановъ и лошадей мало, верблюдовъ же не имѣютъ вовсе. Подати плотятъ хану. Размѣры ихъ не одинаковы, смотря по расходамъ повелителя. Зимой частью перекочевываютъ въ Шарчике (юго-восточная окраина урочища Шикшина), частью же остаются на прежнихъ мѣстахъ. Снѣга выпадаетъ много; онъ лежитъ слоемъ, достигающимъ ? аршина и болѣе. Изъ древесной растительности чаще всего встрѣчается кара-агачъ и талъ, изрѣдка даже высокій стройный тополь; на орошаемыхъ мѣстахъ залегаютъ площади высокаго чія (Zasiagrostis). Вблизи растительной полосы, на каменистыхъ мѣстахъ, держатся антилопы-харасульты (Gazella subgutturosa).
Изъ Шикшина, держась прежняго направленія, мы чрезъ нѣсколько часовъ достигли р. Хайдыкъ-гола. Между Шикшиномъ и этой рѣкой залегаетъ каменистая горная гряда, которая потянулась къ востоку. Въ 7 часовъ утра мы увидѣли знакомыя воды Хайдыкъ-гола. Неслись онѣ плавно, но быстро. Ширина рѣки въ этомъ мѣстѣ достигла отъ 40 до 50 саженъ. Глубина прежняя (около двухъ саженъ). Берега то низменные, то до 2 саженъ высотою; въ первомъ случаѣ песчаные, во второмъ — обрывы лёса. Переправились мы на лѣвый берегъ въ утломъ челнокѣ, сидѣть въ которомъ приходилось неподвижно, иначе челнокъ тотчасъ же опрокидывался. Лошадей пустили вплавь.
Тотъ же день, пройдя по густой растительности4 и миновавъ на своемъ пути юрты торгоутовъ, отъ которыхъ услышали о недалекой стоянкѣ нашего каравана, мы прибыли въ родную экспедиціонную семью.
IV.
правитьПервую треть сентября экспедиція слѣдовала въ полномъ составѣ южной окраиной горъ, лежащихъ къ сѣверу отъ озера Баграшъ-куля. Это огромнѣйшее озеро мы по временамъ видѣли, но не во всей красѣ; причиной тому пыльная атмосфера, висѣвшая ежедневно надъ горизонтомъ. Придя въ ущелье р. Наринъ-Кургутъ-голъ, экспедиція разбила свой бивуакъ на берегу живописнаго альпійскаго озера Наринъ-Кургутъ-нора. Здѣсь же пришлось вновь разстаться съ главнымъ караваномъ; на этотъ разъ всего на нѣсколько дней. В. Ц. Роборовскій, слѣдуя съ послѣднимъ, придерживался болѣе доступныхъ горъ; я же, будучи совсѣмъ налегкѣ, сдѣлалъ пересѣченіе значительно сѣвернѣе; кромѣ того, нужно было доѣхать до верховья рѣки Алго и близлежащихъ озеръ.
11-го сентября я, въ сопровожденіи урядника Жаркова и проводника-торгоута, направился вверхъ по ущелью Наринъ-Кургутъ-голъ. Оно имѣло въ общемъ мягкій характеръ. Не широкое дно его (отъ Ґ до 1 версты) покрыто прекрасною травянистою растительностью, совмѣстно съ которой одѣваетъ берега рѣки лѣсъ кара-агача и ильма. Отдѣльные рукава рѣки катятъ свои прозрачные воды подъ густою тѣнью тальниковъ. Отъ подошвы горъ, мѣстами, выбѣгаютъ родники, создавая на своемъ пути болотистыя площадки. Направленіе ущелья сѣверо-западное. Общій видъ бѣденъ. Лишь одни сѣверные склоны, гдѣ сохраняется влага, покрыты площадями еловаго лѣса. Его обрамляетъ золотисто-желтый фонъ осенней травяной растительности. Долина заселена кочующими торгоутами. Вблизи ихъ юртъ паслись стада лошадей, коровъ и барановъ. Очень немногіе занимаются земледѣліемъ. Пашенъ было мало. Земля обработывается разъ въ годъ и, принеся жатву, отдыхаетъ отъ 3 до 5 лѣтъ. Сѣютъ пшеницу и ячмень. Дожди падаютъ рѣдко; поля орошаются отводными канавами (арыками). Собранный хлѣбъ хранится въ ямахъ. Вотъ каковъ общій характеръ долинъ, выходившихъ на нашъ путь. Изъ одной въ другую туземцы переходятъ чрезъ боковые отроги горъ, которые ихъ раздѣляютъ. Во многихъ мѣстахъ имѣются для этой цѣли перевалы и горныя тропинки. На 18-й верстѣ рѣку Наринъ-Кургутъ-голъ мы оставили. Путь нашъ отошелъ прямо къ сѣверу, притокомъ ея — Хархатъ-голъ. Обѣ эти рѣчки и размѣрами водъ, и шириною растительныхъ полосъ, и внѣшнимъ характеромъ совершенно одинаковы. Горы приняли болѣе величественный видъ. Большихъ и малыхъ валуновъ, лежащихъ по дну, прибавилось значительно. Растительность уже замѣтно стала бѣднѣть. Но все-таки, изрѣдка, попадались красивыя мѣста. По мѣрѣ прибдиженія къ подножію главнаго гребня, исчезло все, лишь одни мелкорослые кустарники (Caragana) вились по сторонамъ сухихъ и водныхъ руслъ. Вблизи бѣлѣющихъ вершинъ горъ мы остановились ночевать. Погода испортилась; быстро набѣжавшія съ юго-запада облака окутали горы. Позднѣе загрохоталъ громъ и посыпалась снѣжная крупа, къ счастью не надолго. Къ 10 часамъ ночи прояснилось: подулъ горный верхній вѣтеръ, — по временамъ, то увеличиваясь, то ослабѣвая. Темно-голубой сводъ неба былъ удивительно чистъ и усыпанъ ярко блестящими звѣздами. Торжественная тишина царила въ горахъ, не нарушаемая монотоннымъ шумомъ рѣки…..
Утромъ кругомъ все было бѣло: совершенно зимняя картина. Какіе быстрые переходы — наканунѣ ловили апполоновъ (бабочекъ), стрѣляли дупелей; сурки быстро перебѣгали нашу тропинку, а на утро зима. Въ палаткѣ 2—3° C. мороза. Рѣчка на заворотахъ, въ тиши, подернулась льдомъ, и чѣмъ выше, тѣмъ основательнѣе. Съ нашимъ пробужденіемъ раздались и голоса пернатыхъ. Нѣсколько разъ колокольчикомъ въ воздухѣ повторилъ свою пѣснь Accentor fulvescens, съ крикомъ пролетѣлъ Cinclus leucogaster. Подъемъ на перевалъ удовдетворительный, но страшно каменистый. Выпавшій снѣгъ слегка облегчилъ наше движеніе. По снѣжной «порошѣ» отличио выдѣлялись слѣды мелкихъ грузыновъ и аргали. На вершинѣ стоитъ высокое «обо» (мѣсто молитвы для будистовъ). Абсолютная высота перевала 13,400 футовъ. При подъемѣ, въ тѣни, было особенно холодно; чуть же показалось солнце, обогрѣло сразу. Но температура тѣневаго воздуха все-таки была ниже нуля на 8,5 °C, что при вѣтрѣ ощутительно. На сѣверъ, съ перевала, представилась слѣдующая картина: чрезъ холмистое плато, протянувшееся съ запада на востокъ, стояли два снѣговые хребта. Первый западнѣе и ближе, второй — восточнѣе и дальше. На обоихъ лежалъ бѣлый снѣгъ, однако у втораго, по мѣрѣ удаленія на востокъ, вершины чернѣли все больше и больше. Тамъ же, на сѣверо-востокѣ, между двумя бѣлѣющими вершинами, лежитъ перевалъ Шаргынъ-дабанъ, по которому пролегаетъ дорога въ г. Урумчи. Онъ же даетъ начало рѣкѣ Шаргынъ-голъ, впадающей въ рѣку Алго.
Спускъ съ перевала Беергинъ-дабанъ5 значительно труднѣе, круче и каменистѣе; кромѣ того, на немъ залегалъ снѣгъ, глубиною до 1/2 аршина и больше. Вѣчные снѣга сосѣднихъ вершинъ блестѣли; чисто бѣлое поле ихъ было величественно. Въ теченіе двухъ часовъ, на 10-ти верстномъ разстояніи по направленію къ долинѣ рѣки Алго, мы спустились съ 13,400 на 9,400 фут. Снѣгъ остался вверху, а съ нимъ и горный холодъ. Тепло его смѣнило. Издалека мы увидѣли пасущіяся стада; струи дыма, поднимавшіяся изъ жилищъ торгоутовъ, свидѣтельствовали о присутствіи людей. Пройденный нами хребетъ потянулся почти на западъ. Въ недалекомъ разстояніи онъ уклонился на юго-западъ, но не надолго; сдѣлавъ изломъ, онъ снова принялъ прежнее направленіе, но значительно понижаясь. Сѣвернѣе его тянулось всхолмленное плато, изборожденное горными ручьями, составляющими верховье рѣки Алго. На перерѣзъ этого плато, держа прежній (сѣверный) путь, мы направились вверхъ для ознакомленія съ озерами. Пройдя 11 верстъ по плато, мы ихъ достигли. Они залегаютъ на 11,000 футовъ абсолютной высоты и расположены почти на серединѣ плато. Большее изъ нихъ имѣетъ около 3 верстъ въ окружности, а меньшее только 1 версту. Непосредственной связи между ними не существуетъ. Оба лежатъ въ открытой мѣстности, растянуты съ запада на востокъ и значатся подъ однимъ общимъ названіемъ Кэшягинъ-норъ. Вода прозрачная, прѣсная. Южные берега выше, сѣверные ниже; болотъ нѣтъ. У береговъ мелко, виднѣются водоросли. Пролетныя птицы: турпанъ (Casuvea rutila), кряква (Anas boschas), полуха (Chaulelasmus strepera), шилохвостъ (Daxila aquta) отдыхали, плавая по открытой водной глади.
Вблизи, на югъ, тянется луговой увалъ, на сѣвер другой, по которому, въ 3 верстахъ отъ восточной оконечности большаго озера, лежитъ весьма удобный перевалъ въ Малый Юлдусъ. Онъ носитъ названіе Кэшягинъ-дабанъ. Немногимъ восточнѣе озеръ пролегаетъ русло зарожденнаго Алго. Эта рѣка беретъ начало въ снѣговомъ хребтѣ, который былъ видѣнъ съ перевала Беергинъ-дабанъ, и приходтися западнѣе. Начальное направленіе ея съ сѣвера на югъ; паденіе — большое; ложе узко, каменисто; по сторонамъ кусты караганы. Въ данное время (сентябрь) воды не было вовсе. Только чрезъ 20 верстъ, гдѣ рѣка, встрѣтивъ на пути сѣверную окраину пройденнаго нами хребта, дѣлаетъ крутой поворотъ къ востоку, по ея дну катятся воды западнаго притока Захсала-голъ.
Животная жизнь въ верховьи р. Алго бѣдна разнообразіемъ, но за то богата количествомъ. Сурокъ (Arctomys sp.) здѣсь имѣетъ широкое распространеніе; холмистое плато повсюду изрыто норами. Но звѣрьки уже залегли на зимнюю спячку. Въ теплый солнечный день (12-го сентября) мы наблюдали лишь одинъ случай: звѣрекъ сидѣлъ у норы; съ приближеніемъ насъ на 100 шаговъ, онъ исчезъ въ свое жилище. Своихъ обычныхъ звуковъ они не издавали вовсе. Тогда какъ его сосѣдъ и сородичъ зурмунъ (Arctomys sp.), въ тоже само время былъ еще довольно энергиченъ. Мы ихъ видѣли часто. Издали завидѣвъ опасность, звѣрекъ быстро удираетъ; пушистый хвостикъ, точно лисій, несется на-отлетѣ.
Если опасность близка, то онъ прячется въ первое попавшееся логовище. Нѣсколько разъ подымется вверхъ, столько-же разъ опустится; пробѣжитъ, снова остановится. Нерѣдко также замѣчали ихъ стоящими вертикально, когда они кажутся бѣловатыми по цвѣту брюшка. Я только здѣсь впервые слышалъ ихъ звуки. Старый зурмунъ, котораго я скрадывалъ, голосилъ звонко. Звуки лились громко, отрывисто и подъ конецъ ускоренно, напоминая птицу; что-то среднее между дроздомъ и сорокой. Передъ долгой спячкой, звѣрьки запаслись жиромъ, подкожный слой котораго былъ довольно основательный. Торгоуты мясо зурмуновъ въ пищу не употребляютъ, тогда какъ тарабагана охотно. По берегу озеръ масса норокъ мелкихъ грызуновъ. Заяцъ (Lepus sp.), также встрѣчается; вспугнули двухъ и оба, пробѣжавъ нѣкоторое разстояніе, спрятались въ норы. Кромѣ того здѣсь поподаются: волкъ (Canis lupus), лисица (Canis vulpes), аргали (Ovis Poli) и горный козелъ (Capra sibirica); всѣ они держатся вдали отъ человѣка.
Изъ птицъ особенно много на плато крупныхъ хищниковъ: беркутъ (Aquila nobilis), бурый орелъ (Aquila sp.) и сарычъ (Buteo hemiptilopus). He служатъ-ли имъ примавкой зурмуны и другіе земляные обитатели? Высоко надъ горами часто кружатъ въ воздухѣ грифы: монахъ (Vultur monachus), бѣлый грифъ (Gyps himalayensis) и бородачъ-ягнятникъ (Gypaëtus barbatus). Изъ мелкихь — чаще другихъ встрѣчался рогатый жаворонокъ (Otocorys Elwesi).
По мѣрѣ нашего дальнѣйшаго слѣдованія на востокъ долиною р. Алго, мы стали встрѣчать все больше и больше кочевниковъ торгоутовъ. Эти номады живуть здѣсь только для скота и зиму и лѣто. Ночныхъ морозовъ не боятся; днемъ-же, въ большинствѣ случаевъ, на солнцѣ, очень тепло. Снѣгъ падаетъ изрѣдка, притомъ покрываетъ землю тонкимъ слоемъ и быстро таетъ. Справа (на югѣ) тянется все тотъ-же бѣлоснѣжный хребетъ, каменистое подножіе котораго сопровождается мягкимъ луговымъ скатомъ съ горными ручьями. Слѣва (на сѣверѣ) круто обрывалось плато, обнаруживая, взамѣнъ сплошной травянистой растительности, каменистыя обнаженія.
Рѣка катила свои прозрачныя воды по сплошному каменистому ложу; ширина ея колебалась отъ 7 до 10 саженъ. Долина-же достигала около версты; изрѣдка она расширялась гдѣ встрѣчались болотистыя мѣста съ родниками, увеличивашими размѣры рѣки. Первое деревцо была ива; затѣмъ, невдалекѣ, показался, смѣшанный лѣсокъ и чѣмъ ниже, тѣмъ все гуще. Травянистыя растенія также одѣли значительныя площади своимъ, до сихъ поръ еще зеленымъ, покровомъ; хотя уже листъ на деревьяхъ сильно пожелтѣлъ, и при вѣтрѣ падалъ на землю. Теплѣе и теплѣе становилось чуть не съ каждымъ шагомъ. Торгоутовъ попадалось больше, они размѣстились по всей долинѣ. Пройдя 21 версту (а всего за три дня 95), мы остановились бивуакомъ на отличномъ мѣстѣ — островѣ, покрытомъ травянистою, кустарной и древесной растительностью. Кромѣ того тропинка отъ перевала Ташъ-Агайнъ-дабанъ, которымъ долженъ былъ прослѣдовать главный караванъ, вьется мимо нашей стоянки.
День стоялъ отличный, какимъ и начался съ самаго ранняго утра, когда еще на востокѣ только зардѣла алая полоска зари, и звѣзды продолжали горѣть какъ бриліанты. Но вечеръ былъ еще поэтичнѣе, правда ему придала много торжественности наша стоянка на зеленѣющемъ островѣ, омываемомъ свѣтлыми рукавами рѣки. Заря погасла; легли сумраки. Тихо всплыла луна и озарила окрестность. Куда-бы не кинулъ взгляда, вездѣ упоительно хорошо. Голубой сводъ небесъ чистъ. Зубцы горъ фантастичны; тѣнистыя стороны ущелій мрачны. Въ голубой выси снѣга отливаютъ матовой бѣлизной, — точно устланъ коверъ для входа въ алтарь природы. Нѣга, ласка природы производитъ обаятельное впечатлѣніе; полонъ самыхъ лучшихъ иллюзій идешь подъ покровъ своей маленькой палатки, по которой сквозь листву и вѣтви деревьевъ, скользятъ полоски луннаго свѣта. Долго не спится въ такую ночь. Монотонный шумъ воды уноситъ мысль далеко, далеко…. а позже и сладко убаюкиваетъ.
На слѣдующій день прибылъ караванъ и разбилъ свой бивуакъ на островѣ. Опять совмѣстное пребываніе съ нимъ продолжалось недолго.
Пребываніе нѣсколькихъ дней въ селеніи Токсунѣ дало возможность вновь распросить, а отчасти и провѣрить прежнія свѣдѣнія о ближайшихъ мѣстностяхъ; кромѣ того запаслись верховыми лошадьми и проводниками. На этотъ разъ экспедиція раздѣлилась на три части. Главный караванъ послѣдовалъ дорогой на г. Люкчунъ, подъ наблюденіемъ В. Ѳ. Ладыгина. Въ рекогносцировки направились В. И. Роборовскій и я. Первый, по дну интересной котловины, къ Люкчуну; на мою-же долю выпалъ заманчивый разъѣздъ — по пути къ оз. Лобъ-нору — въ Кызылъ-Сыныръ.
V.
правитьУтромъ 30-го сентября, одновременно изъ одной точки, разстались, по радіусамъ, всѣ члены экспедиціи. Меня сопровождалъ теперь, кромѣ проводника Абдурахмана, старшій урядникъ Баиновъ. Весь мой караванъ состоялъ изъ 3 верховыхъ лошадей и 2 вьючныхъ верблюдовъ. Кормомъ, для себя и животныхъ, запаслись вдоволь. Первые два дня мы шли по большой дорогѣ къ Ушакъ-шалу. Затѣмъ, миновавъ Лянгеръ-Узме, повернули къ юго-востоку (новый путь); придерживаясь такого направленія, мы чрезъ небольшое разстояніе вышли изъ южныхъ предгорій хребта Чолъ-тага. Не смотря на пыль и облачность въ воздухѣ, намъ отлично удалось разсмотрѣть впереди лежащую долину, граничащую на югѣ хребтомъ Караксыломъ. Послѣдній тянулся съ юго-востока на сѣв.-западъ. Ширина долины Кумышинъ-тузе простирается на 20 верстъ. Направленіе ея юго-восточное; она уходитъ вдаль, скрываясь за горизонтъ. На нашемъ пути означенная долина, въ своей болѣе низменной части, была покрыта камышомъ, тамарискомъ, изрѣдка саксауломъ. Во многихъ мѣстахъ залегаютъ открытыя, блестящія площади соли; издали мы приняли ихъ поверхность за небольшія озера и болота. У сѣвернаго подножія хребта Караксыла тянется солончаковая площадь, бывшая не такъ давно дномъ озера. Нынѣ же вода лежитъ на глубинѣ 1Ґ саженъ отъ поверхности земли. Вырыты два колодца — Шоръ-булакъ, изъ которыхъ путники добываютъ воду. Въ этихъ мѣстахъ обитаютъ антилопы — хара-сульты (Gazella subgutturosa), зайцы и мелкіе грызуны. Изъ птицъ — полевые воробьи (Passer montanus) и усатыя синицы (Panurus barbatus). Ночью, въ котловинѣ, моросилъ дождь, а по вершинамъ сосѣднихъ горъ выпалъ снѣгъ. Утромъ было довольно свѣжо и ясно: пыль легла на землю. Вся долина и окаймляющія ея горы были видны отлично. Дальнѣйшій путь лежалъ на юго-востокъ, сѣверной окраиной песчаной гряды, протянувшейся паралельно Караксылу, какъ разъ, почти, по меридіану. Длина песчаной гряды простирается до 10 верстъ; относительная высота свыше 3,000 футовъ. Почти на серединѣ между этими песками, въ глубокой долинѣ, стоятъ, прекрасно сохранившіяся стѣны каменныхъ и глиняныхъ фанзъ. Исторіи этихъ развалинъ проводникъ объяснить не умѣлъ. Судя же по тѣмъ стариннымъ городамъ, остатки которыхъ я видѣлъ, эти развалины относятся ко времени пребыванія знаменитаго Такіянзы и существованія гор. Ассы6. Отъ гряды песковъ къ солончаковой котловинѣ идетъ покатая безжизненная пустыня, ровно посыпанная крупно-зернистымъ пескомъ. По этой мѣстности въ юго-восточномъ направленіи и пролегаетъ дорога. Вблизи ея мы видѣли сегодня старые слѣды дикихъ верблюдовъ и совершенно свѣжіе волка и рыси. Долину Кумышинъ-тузе, которая тянется въ юго-восточномъ направленіи, около 3 дней пути, придется перерѣзать снова на обратномъ пути изъ Кызылъ-Сыныра въ Люкчунъ. Обогнувъ хребетъ Караксылъ, по его мелкимъ пальцеобразнымъ придаткамъ, составляющимъ возвышенную плоскость, мы вступили опять въ долину, носящую названіе Караксылъ-тузе. Длина этой долины около 50, а ширина 20 верстъ; паденіе большое; воды нѣтъ совсѣмъ. Изъ растеній встрѣчали только одну эфедру. Означенная долина на сѣверѣ, слѣдовательно, замыкается хребтомъ, по которому носитъ названіе; на востокѣ и западѣ плоскими возвышенностями, а на югѣ хребтомъ Игэрчи-тагъ, который также тянется съ юго-востока на сѣверо-западъ. Видъ его мраченъ; растительности нѣтъ. Перевалъ отличный: подъемъ и спускъ едва замѣтны; абсолютная высота около 4Ґ тысячъ футъ. Особенно выдѣляющихся вершинъ нѣтъ; гребень идетъ ровной пилой. Въ ущельяхъ сѣвернаго склона, по дну, встрѣчали слюду, блистающую на солнцѣ, какъ стекло. Къ солнечному закату, пройдя 45 верстъ, мы достигли новой долины Гепсохоло, которая лежитъ къ югу отъ Игэрчи-тага. Остановились на ключ Гепсохоло, или, какъ говорятъ торгоуты, Хоргунчикъ-булакъ. Вода несется на протяженіи 2—3 верстъ. Кругомъ ея желтоватая растительность камыша, тамариска и отдѣльно стоящихъ тограковъ. Небесный сводъ былъ удивительно чистъ; планеты ярко блистѣли. Погасающая заря на западѣ своей алой полоской рельефно выдѣляла зубцы мрачныхъ хребтовъ. Кругомъ тихо и одиноко, лишь однѣ легкія газели (Gazella subgutturosa), украдкой пробираясь на водопой, по временамъ мелькаютъ, какъ тѣни…
Ночь морозная, тихая; на утро термометръ спустился ниже нуля на 7 °C. Мы пустились въ путь съ разсвѣтомъ. Долина Гепсохоло-тузе, въ сѣверной части которой мы стояли, носитъ одинаковый характеръ съ прежними. По ней путь пролегаетъ въ Ушакъ-талъ. Въ длину Гепсохоло-тузе простирается отъ 40 до 50 верстъ. Ширина ея въ мѣстѣ нашего слѣдованія 10 верстъ. На юго-востокѣ, у окраины горъ, лежитъ большая кормная полоса подъ названіемъ Тунгузъ-лыкъ, гдѣ можно встрѣтить кабановъ, которые прежде водились здѣсь во множествѣ. Долина расплывается полудугой — на сѣверо-востокъ, востокъ и юго-востокъ; на всѣхъ этихъ направленіяхъ она граничитъ съ высокими плоскими возвышенностями, примыкающими къ горамъ, на западѣ — къ Хабурга-тагу а на югѣ — къ Кызыль-тагу. Характеръ этого послѣдняго совершенно одинаковъ съ вышеописанными; съ сѣверо-запада грандіознѣе, но, идя на юго-востокъ, замѣтно понижается. Видъ съ мягкаго перевала этого хребта, вдаль, на югъ и юго-западъ прекрасенъ: черезъ разстилавшуюся долину виднѣлась рѣзко выдѣляющаяся по высотѣ группа горъ Чарайлыкъ-тагъ, или по монгольски Сайхенъ-ула7. Западнѣе ея чернѣли вершины дугою протянувшагося хребта Курукъ-тага. Держа направленіе на юго-западъ, мы чрезъ 12 верстъ достигли урочища Поджюнза, расположеннаго въ долинѣ того же названія. Здѣсь имѣются пашни дунганской партіи рабочихъ свинцоваго пріиска. Кромѣ того встрѣтили одну семью кочующихъ торгоутъ, обитателей Баграшъ-куля. Долина Поджюнза имѣетъ посрединѣ небольшую группу горъ, у подножія которыхъ струятся источники, создавая растительную полосу въ 5 верстъ длиною. На лѣвомъ возвышенномъ берегу источника до сихъ поръ сохранились стѣны небольшаго укрѣпленія; по словамъ туземцевъ постройка эта существуетъ съ незапамятныхъ временъ. Были также и фанзы по долинѣ источника, но онѣ унесены водою; невдалекѣ, къ югу, лежатъ четыре старинныхъ могилы. Общая ширина долины достигаетъ 20 верстъ. Къ востоку, юго-востоку она уходитъ далеко. Съ юга защищена хребтомъ Курукъ-тагъ. Въ этой подгорной полосѣ кочуютъ торгоуты, ихъ не болѣе 20 юртъ. Раіонъ кочевья — сѣверныя предгорья и ущелья Курукъ-тага, которыя богаты растительностью. Сѣверный склонъ Курукъ-тага несравненно богаче южнаго. Среди этой системы горъ рѣзко выдѣляется группа, о которой я уже упоминалъ, Чарайлыкъ-тагъ. Она тянется, согласно общему закону, съ сѣверо-запада на юго-востокъ, но высотою своихъ вершинъ значительно превышаетъ сосѣднія. Длина ея 20 верстъ. Она, почти, изолированна: кругомъ долина покрытая растительностью. На сѣверо-восточной сторонѣ ея имѣются два ключа; на противоположной нѣтъ воды. Номады живутъ здѣсь лѣтомъ и зимой. Крутизна горъ ужасная: ходить невозможно не только людямъ, какъ говорятъ торгоуты, но даже и звѣрямъ. Ихъ воображеніе создаетъ всевозможныя сверхъ-естественныя явленія въ этихъ горахъ; такъ напримѣръ, очень часто слышатъ раскатъ грома, пальбу точно изъ пушекъ, звонъ колокольчиковъ, звуки музыки и т. п. Изъ урочища Поджюнза, долиною того же названія, мы прибыли на пріискъ. Онъ залегаетъ также на сѣверномъ склонѣ горъ хребта Курукъ-тага и носитъ названіе Чонъ-кантъ. Всего работало на немъ 6 человѣкъ дунганъ, которые первыми на него наткнулись лѣтъ 15 тому назадъ. Другіе же говорятъ, что рудники эти весьма древніе, но долго были заброшены. Во всякомъ случаѣ, послѣ новѣйшихъ работъ, образцы свинцовой руды были доставлены урумчійскому генералъ-губернатору, который и взялъ его въ казну. Работающіе на пріискѣ дунгане получаютъ жалованья 3 лана серебра въ мѣсяцъ и казенный паекъ. Жилищемъ ихъ служатъ плохо сложенныя фанзы. Собственно добываніе свинцовой руды производится среди низкихъ горъ, раіонъ которыхъ простирается до 10 верстъ въ окружности. Добываютъ руду двоякимъ способомъ, или съ поверхности, гдѣ уже производились работы и раньше, или же углубляясь между разщелинами скалъ. Шахты встрѣчаются различной глубины: отъ 5 до 100 и больше саженей. По словамъ рабочихъ, добыча идетъ успѣшнѣе по мѣрѣ углубленія внизъ, но тамъ часто является большое затрудненіе со стороны воды. Я видѣлъ результатъ работъ за истекшее лѣто. Онъ не превышалъ 50 пудовъ свинцовой руды, изъ которой, по заключенію рабочихъ, въ среднемъ, выходитъ чистаго свинца около 5 пуд. Ежегодно, осенью, сюда пріѣзжаетъ китайскій чиновникъ изъ Урумчи. Въ его присутствіи, въ теченіе одной недѣли, пережигается вся руда. Дрова для печей идутъ, главнымъ образомъ, саксаульные.
VI.
правитьНа слѣдующій день, слѣдуя сѣверной окраиной горъ, къ востоку мы достигли, наконецъ, желанной цѣли — увидѣли селеніе Кызылъ-Сыныръ8. До сихъ поръ зеленоватыя деревья джигды (Eleagnus) стоятъ среди обнаженныхъ холмовъ. Этотъ маленькій оазисъ отстоитъ отъ Токсуна на 225 верстъ, слегка уклоняясь отъ меридіана послѣдняго къ востоку.
Недавнее прошлое Кызылъ-Сыныра9 было повѣтствуемо намъ такъ: 45 лѣтъ тому назадъ одинъ люкчунскій охотникъ, Юсупъ-Сальджи, преслѣдуя звѣрей въ горахъ, случайно встрѣтилъ зеленѣющій уголокъ. Проживъ здѣсь нѣсколько дней, въ которые добылъ много звѣрей, онъ рѣшился остаться въ этомъ оазисѣ навсегда. Семью и все свое состояніе, которое заключалось въ двухъ ишакахъ и домашнемъ скарбѣ, онъ перевезъ изъ города. Затѣмъ успѣшно охотясь, усердно обрабатывая землю, удовлетворяя нужды кочующихъ торгоутъ, піонеръ зажилъ привольно. Китайцы о немъ вскорѣ провѣдали. Къ удаленной колоніи отнеслись благосклонно; когда же Юсупъ-Сальджи отыскалъ дорогу на оз. Лобъ-норъ, его даже поощрили наградой. Вскорѣ этотъ пустынной уголокъ связался путями съ Люкчунолъ, Турфаномъ и Токсуномъ. Вѣроятно, существуетъ и прямая дорога въ оазисъ Сач-жоу. На половину этого разстоянія охотники (дѣти нынѣшняго обитателя, Ахмедъ-Полгана, пріѣхавшаго сюда еще 9-ти лѣтнимъ мальчикомъ) углублялись во время охоты за дикими верблюдами, но дальше не были. Извѣстно также, что южнѣе этого пути залегаетъ кормная долина съ тограковымъ лѣсомъ, но туда еще они не доходили. Тамъ, пока, сохранился недоступный уголокъ — гнѣздо дикихъ верблюдовъ. Имѣя, географически, такое удобное расположеніе, Кызылъ-Сыныръ сдѣлался извѣстенъ всѣмъ туземцамъ, слѣдовавшимъ на Лобъ-норъ и нижній Таримъ.
Въ настоящее время Ахмедъ-Полганъ выглядитъ уже престарѣлымъ человѣкомъ; ему 54 года. Семья состоитъ изъ четырехъ сыновей и столькихъ же дочерей. Единственное ихъ занятіе въ свободное время — это охота. Къ ней сыновья пристрастны и отлично пріучены. Уже 12 лѣтній мальчикъ и тотъ имѣетъ голосъ въ кругу охотниковъ: умѣло разсуждаетъ о привычкахъ звѣря, и особенно живо разсказываетъ о своихъ удачахъ и неудачахъ. Болѣе взрослые уже принимаютъ участіе въ поѣздкахъ за дикими верблюдами; причемъ удаляются на 10 дней пути въ пустыню.
Семья помѣщается въ одной довольно обширной фанзѣ, весьма приличной по своему внѣшнему виду; къ ней прилегаетъ огородъ, въ которомъ по сторонамъ красуются высокія и развѣсистыя деревья. Глиняныя стѣны огорода и нѣкоторыя деревья красиво обвиты повиликой. Въ огородѣ хорошо родятся кукуруза, китайская капуста, морковь, дыни и тыквы; вблизи подсадки персиковыхъ деревьевъ. Рядомъ съ огородомъ тянутся пашни. Ежегодно засѣвается зерна (пшеницы и ячменя) около 50 пудовъ. Средній урожай даетъ самъ 10. Пашни орошаются водой, собранной изъ ключей въ одинъ прудъ, который, при надобности, открывается и наполняетъ оросительныя канавы. Непосредственно изъ того же пруда ведетъ арыкъ къ мельницѣ. Сѣятъ обыкновенно въ мартѣ и апрѣлѣ; жатва начинается съ августа. Морозы помѣхой не бываютъ. Вообще, здѣсь климатъ прекрасный во всѣхъ отношеніяхъ. И старику Ахмедъ-Полгану, съ его многочисленной семьей, живется привольно, свободно. Изъ домашнихъ животныхъ онъ располагаетъ 15 верблюдами, такимъ же количествомъ рогатаго скота, двумя лошадьми, 150 баранами и десяткомъ ишаковъ.
Изъ звѣрей, водящихся здѣсь, особеннаго вниманія заслуживаетъ дикій верблюдъ, о которомъ я и поговорю.
Camelus bactrianus fevus довольно обыкновененъ въ окрестности Кызылъ-Сыныра; главное же мѣстожительство его на востокъ-юго-востокъ отъ послѣдняго къ сторонѣ Сачжоу, въ центральной части пустыни. Величиною старый экземпляръ достигаетъ, обыкновенно, размѣровъ домашняго, но общей длиной его превосходитъ. Дикіе верблюды всегда встрѣчались съ двумя невысокими, скорѣе низкими, кочками. Долговѣчность этого интереснаго животнаго опредѣляютъ въ 40 лѣтъ. Весною дикіе верблюды покидаютъ глухую пустыню, пробираясь къ ея окраинамъ, гдѣ проводятъ и лѣто. Глубокою же осенью и зимою, когда выпадетъ снѣгъ, верблюды возвращаются въ свои трудно-доступныя мѣста, гдѣ проводятъ брачный періодъ10. Самцы въ то время ужасно злобны. Послѣ турнира побѣдитель далеко преслѣдуетъ побѣжденнаго. Въ той же части пустыни находится родина верблюдовъ. Молодые держатся вмѣстѣ со старыми; большія стада достигаютъ 30-ти головъ, чаще же ихъ меньше. Остороженъ этотъ звѣрь въ высшей степени. Зрѣніе, слухъ, чутье развиты до удивительнаго совершенства. На рану, по послѣднимъ свѣдѣніямъ, этотъ звѣрь очень крѣпокъ. Только раненый въ голову, шею, позвоночный столбъ, или грудь — верблюдъ падаетъ; будучи пораженъ въ другія мѣста — всегда уходитъ. Тѣмъ не менѣе охотники-туземцы бьютъ дикихъ верблюдовъ немало. Если случится въ стадѣ мать съ небольшимъ дѣтенышемъ, и по стаду послѣдуетъ выстрѣлъ, то она, упершись своею грудью въ заднюю часть тѣла дѣтеныша, помогаетъ ему нестись также быстро, какь и все стадо.
Два съ половиною дня мы прожили въ Кызылъ-Сынырѣ. Почтенная семья старика къ намъ привыкла. Сами мы отдохнули порядочно; животныя наши также. Запасшись всѣмъ необходимымъ въ дорогѣ, мы 9-го октября, еще задолго до восхода солнца, выступили въ путь по направленію къ г. Люкчуну. Утро было ясное, тихое. На горизонтѣ висѣла пыльная завѣса. Высоко надъ Кызылъ-Сыныромъ пронеслась, угломъ, стая утокъ; среди полной тишины рѣзкіе звуки ихъ полета слышались далеко въ синевѣ неба! Нашъ путь лежалъ на сѣверо-востокъ. Вскорѣ, по выходѣ изъ Кызылъ-Сыныра, мы вступили въ слегка всхолмленную гряду. Тамъ и сямъ на ея вершинахъ рисовались силуэты антилопъ-харасультъ (gazella subgutturosa). Гряда смѣнилась долиной, которую съ сѣвера ограничивали горы и плоскія возвышенности, служившія продолженіемъ хребтовъ, пересѣченныхъ нами западнѣе. Въ два дня мы достигли долины Кумышинъ или Шоръ-тузе. Колодезь, или ключъ Узунъ-булакъ, гдѣ мы теперь остановились, лежитъ въ шестидесяти верстахъ ниже нашей западной стоянки при Шоръ-булакѣ. Долина имѣетъ тотъ же характеръ, что и выше. Абсолютная высота этой части — 2,200 футовъ. Паденіе ея незначительное. На востокъ-юго-востокъ она простирается до 100 верстъ, гдѣ замыкается горами. По сѣвернымъ и южнымъ предгорьямъ имѣются водные источники. При урочищѣ Узунъ-булакъ порядочная, по здѣшнимъ мѣстамъ, растительность; кромѣ того, небольшое озерко, окруженное высокими камышами. Вода съ большою примѣсью соли. Озерко питается ключевымъ источникомъ, выходящимъ сѣвернѣе, гдѣ вода немного лучше. На озерѣ держались пролетныя утки: кряква (Anas boschas), полуха (Chaulelasmus strepera), чирокъ (Querquedula crecca), красноносый нырокъ (Fuligula rufina). По камышамъ звонко лилось трещаніе усатой синицы (Panurus barbatus). Вблизи по берегамъ смѣло перелетали съ одного куста на другой горихвостка (Ruticilla rufiventris) и чекканъ (Saxicola atrigularis). Мелкіе жаворонки (Alauda pispoletta), здѣшніе коренные обитатели, издавали свои тонкіе звуки. Раннимъ вечеромъ кружились летучія мыши, а позднимъ, въ полной тиши, пронеслось дикое завываніе сперва одного, а затѣмъ и нѣсколькихъ волковъ. Чѣмъ позднѣе, тѣмъ звуки стали чаще нарушать безмолвіе. Послѣ нѣсколькихъ выстрѣловъ, въ привѣтъ непрошеннымъ гостямъ, завываніе окончилось. Но передъ разсвѣтомъ они, точно пѣтухи, снова отозвались одинъ другому.
Передъ нами на сѣвер залегалъ хребетъ Чолъ-тагъ. Ширина этой системы горъ около 70 верстъ, а отъ Узунъ-булака до Ташлыкъ-булака 98Ґ верстъ. На всемъ этомъ, почти стоверстномъ, переходѣ тянется мертвая пустыня, доступная для движенія только осенью и зимой. Лѣтомъ поверхность ея накаляется до невѣроятія. Во время нашего слѣдованія, 11-го октября, въ 1 часъ дня, въ тѣни, термометръ показывалъ +20° C. Было совершенно тихо. Мы ѣхали въ лѣтнемъ платьѣ. Далекихъ горизонтовъ намъ нигдѣ не открывалось. Все время мы или поднимались на вершины отдѣльныхъ гребней (протяженіе ихъ съ сѣверо-запада на юго-востокъ), или спускались въ ихъ узкія долины. Только посрединѣ этой жалкой мѣстности залегала долина, пріютившая у себя нѣсколько бугровъ съ тамарискомъ и маленькую площадь камыша. Воды, кромѣ насыщеннаго раствора соли, нѣтъ. Тѣмъ не менѣе, всѣ путники, одолѣвъ половину безводнаго перехода, остаются ночевать. Трудность этого пути весьма ощутительна для животныхъ и въ особенности для лошадей. Ихъ копыта только и ударяются о твердые обломки сланцевъ, которые, разлетаясь по сторонамъ, звучатъ, какъ битое стекло. Да и остановки безъ воды на камышѣ и тамарискѣ не особенно сладки; впрочемъ, въ здѣшнемъ мертвомъ уголкѣ и это рай! Долина Юлгунъ-тузе, будучи окружена со всѣхъ сторонъ горами, простиралась съ сѣверо-запада на юго-востокъ. По длинѣ она занимаетъ 20, по ширинѣ — 12 верстъ. Общее паденіе ея — на сѣверо-востокъ. На переходъ изъ этой долины въ Люкчунскую котловину мы истратили весь день — отъ зари до зари. Мѣстность носила абсолютно мертвый характеръ. Только одни высохшіе трупы павшихъ животныхъ — нѣмые свидѣтели дикой пустыни — попадались навстрѣчу. Приближаясь къ сѣверо-восточной оконечности горъ Чолъ-тага, мы съ послѣдняго высокаго отрога увидѣли Люкчунскую котловину. Она разстилалась передъ нами точно море, поверхность котораго представлялась двоякой: темной и совершенно бѣлой. Надъ этимъ уходящимъ вдаль океаномъ стоялъ туманъ. На самомъ же дѣлѣ темная часть оказалась холмами, бѣлая — солончаками. Пыльный туманъ застилалъ видъ. Только береговыя дюны песка, дѣйствительно, не обманываютъ глазъ наблюдателя; однѣ онѣ лежатъ неизмѣнно со времени исчезновенія моря. Направленіе этихъ дюнъ — съ сѣверо-запада на юго-востокъ. За ними залегаетъ уродливо изрытая солончаковая поверхность. По ней мѣстами вкраплены площади соленой воды и совершенно зеленый камышъ. Вблизи показался нашъ послѣдній ночной пріютъ — колодезь Татлыкъ-булакъ11, который далеко не оправдывалъ своего лестнаго названія. Къ западу-сѣверо-западу, въ 5 верстахъ, лежатъ развалины стараго города Асса. Сильно подтянулись наши животныя послѣ двухъ дней безводнаго пути. Въ котловинѣ, лежащей ниже уровня океана, было замѣтно теплѣе. Пріятная прохлада ночи насъ быстро усыпила. Чуть же забрезжила заря, нашъ старый знакомый хохлатый жаворонокъ (Alauda cristata) привѣтствовалъ насъ своею звонкой пѣсней. Она здѣсь еще звучитъ далеко не по зимнему. Въ десятомъ часу утра мы сошлись съ главнымъ караваномъ.
По дорогѣ изъ Кызылъ-Сыныра въ Люкчунъ мы пришли на пятый день, сдѣлавъ 184 версты, что съ прежними 225-ю составитъ 409 верстъ. А всего за три разъѣзда мною пройдено съемкою 900 верстъ. Во время пути, помимо своихъ спеціальныхъ сборовъ по зоологіи, я усердно бралъ образцы горныхъ породъ и почвъ. Добыты разспросныя свѣдѣнія, на основаніи которыхъ, къ моему великому удовольствію, можно изъ Люкчуна предпринять новый разъѣздъ. Его програма будетъ слѣдующая: достигнувъ Кызылъ-Сыныра новымъ (турфанскимъ) путемъ, устроить въ немъ складъ, гдѣ оставить всѣхъ животныхъ на отдыхѣ. На наемныхъ же, имѣя съ собою того же урядника Баинова, я врѣжусь въ пустыню къ сторонѣ Сач-жоу. Сколько пройду по этой діагонали, не знаю. Кромѣ интереса географическаго, меня сильно манятъ дикіе верблюды. По возвращеніи въ Кызылъ-Сыныръ, иду на сел. Тыккэликъ12, лежащее на рукавѣ Тарима, и далѣе по рѣкѣ Конче-дарья на озеро Лобъ-норъ. Давъ нѣсколько дней отдыха животнымъ, направлюсь южной окраиной пустыни и подножіемъ Алтынъ-тага въ Сач-жоу на соединеніе съ главнымъ караваномъ, намѣреннымъ слѣдовать туда же восточнымъ путемъ.
1. Дальнѣйшій нашъ путь.
2. Общая же высота обрывовъ простиралась до 2,000 футовъ.
3. Цифры показаны приблизительныя.
4. Особенно поражалъ своею высотою дырисунъ, который положитольно скрывалъ всадника съ лошадью.
5. Перевалъ этотъ весь покрытъ осколками гранита, подъ которыми совершенно скрыты утесы.
6. Онѣ находятся въ Люкчунской котловинѣ.
7. Оба названія означаютъ: хорошій, красивый.
8. Приблизительная высота этой мѣстности — 4,500 футъ надъ уровнѣмъ моря.
9. Въ переводѣ — красная жила.
10. Онъ совпадаетъ съ таковымъ у домашнихъ верблюдовъ.
11. Татлыкъ — въ переводѣ сладкій, прѣсный.
12 Отъ встрѣчныхъ, во врѣмя разъѣзда въ Кызылъ-Сыныръ, лобнорцевъ узнали слѣдующѣе: въ 10-ти верстахъ ниже сел. Тыккэлика, на правомъ берегу рѣки Кугала-дарья, китайцами основанъ г. Дуралъ. Въ немъ находится гарнизонъ, въ составѣ трехъ лянзъ.