4. Утопический С. и социальное движение в эпоху торгового капитала. I. Томас Мор и его последователи. С вступлением общества на путь капитализма, вышедшего из развалин феодального хозяйства и в своей первой фазе совпавшего с образованием крупных национальных государств, меняется и направление коммунист. мысли и социальных движений. С этого момента С. теряет свой религиозно-церковный характер; он начинает впервые уже опираться на противоречия отношений капитала и труда; но вначале, когда эти отношения выражены были еще крайне слабо и не находили себе определенных, выпукло очерченных форм, он носит еще эмоциональный характер и выводит будущий строй не из линий намечающегося развития жизни, а из головы; все его построения вообще мало эмпиричны, нося в себе отголоски старых отношений, пропитываясь отжившими укладами жизни; С. этого времени имеет мирный характер, его представители верят в силу убеждения, в силу морального воздействия; он не связан органически с движениями масс, носит чаще всего интеллигентский характер; этот С. получил наименование утопического С. Наиболее ярких представителей своих утопический С. нашел прежде всего в Англии, которая с конца XV в. переживала острый период „первоначального накопления“, когда развивавшаяся фландрская промышленность предъявляла большой спрос на английскую шерсть, лучшую в Европе, и когда в Англии шел крайне мучительный для широких масс крестьянского населения процесс развития овцеводства, захвата („огораживанья“) общинных земель, отрывания части крестьянства от земли и их пролетаризации. Для Англии это была эпоха ломки старых феодально-натуральных отношений и образования капитала, эпоха, породившая массовую нищету и бродяжничество, вызвавшая кровавое законодательство, всколыхнувшая общественную мысль и жизнь Англии. В эту эпоху первоначального выявления двух противоположных полюсов производственной жизни общества — труда и капитала — выходит в 1516 г. в свет „Утопия“ Томаса Мора (см.). По этому произведению и получил свое название утопический С.
Как плод социалистич. мысли нового времени, „Утопия“ Мора крайне характерное произведение, раскрывающее все особенности раннего утопического социализма; она состоит из двух частей: одной критической, рисующей картину социального состояния Англии конца XV и начала XVI ст., с уже обозначившейся пропастью между богатством одних и нищетой других, и другой положительной, рисующей картину идеального общества. Для освещения утопического С. наиболее характерна последняя, положительная часть „Утопии“. В ней Т. Мор пытается показать, как могло бы быть организовано общество, если-бы пожелало избавиться от противоречий богатства и бедности и от всех, вытекающих из этих противоречий, социальных последствий. Первый из социалистов Мор касается здесь производственной стороны нового строя и идет в этом отношении далеко вперед от чисто потребительского С. античного и средневекового периода; основным занятием „утопийцев“ (Утопией назван остров, на котором живет социалистически организованное общество) является физический труд, который в принципе обязателен для всех, за исключением детей, больных, стариков, ученых и некоторых из должностных лиц; в последнем случае, однако, необходимо доказать, что данное лицо в науке принесет персонально больше пользы, чем в ремесле или в сельском хозяйстве; частной собственности нет; все — общее; основа хозяйственной деятельности — сельское хозяйство; его должен знать всякий сочлен общества; кроме него, однако, каждый должен быть знаком и с ремеслом; сельское хозяйство организовано на артельных началах: участки земли обрабатываются сообща группами граждан по 40 человек, направляемых государством из городов, при чем каждый должен провести на ферме 2 года; все грязные работы, а также особо-тяжелые выполняют рабы, которые набираются из преступных элементов; произведенный продукт поступает на общественный „рынок“, где все распределяется по отдельным магазинам и столовым; всего имеется в изобилии, и поэтому каждый берет из магазинов, сколько ему требуется; т.-е., распределение — по потребностям каждого, но на основе его трудовой деятельности. В обширном дворце имеются общественные столовые для общих обедов и ужинов; расчитаны столовые на 30 семейств, всего, в среднем, на 1.200 лиц, при чем во время еды ведутся душеполезные беседы, а после ужина следует музыка и другие развлечения; весь остров разбит на 54 округа; правительство состоит из лиц, ежегодно избираемых; брак строго моногамный, по добровольному согласию; нарушение брачных уз строго карается законом; существует всеобщее обучение и обязательное для всех посещение школы; предметы обучения в детских школах очень ограничены: преподаются лишь музыка, логика, арифметика, геометрия, астрономия и физическая география; в области религии царит свобода, хотя атеисты и не считаются хорошими гражданами. В „Утопии“ Мора, т. о., предусмотрены многие мелочи, система же и организация общественного производства очерчены лишь в самых общих чертах, что весьма характерно для утопического С. Тем не менее, на эту сторону жизни Мор все же обращает свое внимание; вопросы потребления у него остаются уже на втором месте; характерно и то, что одну отмену денег и денежной системы Мор считает уже достаточной гарантией прочности утопического строя, так как в общественных амбарах всего много, всякий может брать, сколько хочет, и поэтому все заинтересованы в одном: в общей работе на общее благо. Признавая рабов-уголовников в качестве выполнителей черной и неприятной работы на принципе принудительного труда, Мор, как социалист, не остается до конца последовательным, что вообще характерно для всех социалистов-утопистов; но в сравнении с Платоном Мор все же делает шаг вперед: у Мора нет класса рабов, а лишь беспрерывно пополняемые из общества преступные элементы, общественные отбросы, которые использовываются обществом в производственных целях. В „Утопии“ много пережитков старо-ремесленнического быта, напр. в организации основной ячейки ремесленного производства, совпадающей с семьей, в отношениях мужа и жены, почему некоторые из экономистов называют коммунизм Т. Мора „мещанским C.“ (Онкен). В общем и целом, однако, „Утопия“ представляет собою все же новый шаг в истории социалистич. мысли. Дальнейший этап в развитии социализма составляет эпоха английской революции XVII в. В этой революции интересы мелкой буржуазии — городской и сельской, т.-е. самостоятельного крестьянства, отражала партия индепендентов, или „независимых“, а примыкающую в политической борьбе к „независимым“ крайнюю левую группу составляли левеллеры, или „уравнители“, из которой выделилась секта „истинных левеллеров“, или диггеров („копателей“), с коммунистическими идеями, обвеянными, однако, религиозными настроениями: вооруженные лопатами диггеры захватывали общинные невозделанные земли и перекапывали их для обработки, не видя причин, почему они „должны терпеть голод в то время, как огромные участки общественных земель остаются необработанными“, и мечтая о том, что скоро настанет время, когда к ним примкнут все бедняки, все безработные и угнетенные люди, которые из беспокойных бродяг превратятся в полезных членов общества, а собственники откажутся от земли, и исчезнет тирания и рабство, и воцарится на земле „царство божие“. Когда диггеров разгоняли военными отрядами, они не оказывали сопротивления, говоря, что их желание — победить врагов своих любовью. К такого рода мечтателям принадлежали Вильям Эверард, Джерард Уинстэнли, Джон Пальмер. Дж. Уинстэнли отделяет от Т. Мора почти столетний период, и тем не менее на нем сильно влияние идей Мора. Это влияние выразилось в книге Уинстэнли, написанной в момент английской революции, в 1651 г., под назв. „Закон свободы, изложенный в виде программы, или восстановление истинной системы правления“. Уинстэнли высказывает здесь недовольство тем, что дала английскому народу революция 1648 г., которая не избавила нисшие массы населения ни от нищеты, ни от страданий до-революционного времени; она сохранила ту же эксплоатацию, которая была и до нее: изменилась лишь форма, а не сущность; Уинстэнли стоит за общность владения землей, за общность средств производства и всего имущества, за всеобщую трудовую повинность, за общественные магазины и склады, за устранение торговли, за распределение по потребностям, а в работе по способностям и силам каждого, сохраняя неравенство лишь в одной области — в области раздачи почестей и титулов, которые даются у него за особые заслуги; у Уинстэнли сохраняется мелкое производство, производство на дому, на ряду с производством в общественных мастерских, при чем имеется строжайший контроль за производительностью труда каждого и его потреблением; благодаря этому открывается возможность баланса между производством и потреблением; подобно Мору, Уинстэнли стоит и за моногамию, при чем для совершения брака считает достаточным соответственное заявление об обоюдном согласии (впервые гражданский брак). Строго проведенной до конца идеи обобществления средств производства у Уинстэнли мы не находим, так же как и у Т. Мора (см. IX, 36/51).
II. Движение квакеров. „Новая Атлантида“ и „Город Солнца“. В годы революции, всколыхнувшие английскую жизнь, в Англии переплетались многообразные течения, в которых, нередко под разными формами, сквозили социалистические идеи, оставлявшие заметный след в развитии утопического социализма Англии. Между такими течениями своеобразное место занимает т.-н. движение квакеров (см.). Наиболее крупною фигурой квакерства, с точки зрения истории социализма, является Джон Беллерс, выпустивший в 1696 г. книгу „Проект учреждения промышленно-трудового колледжа всех полезных ремесл и сельского хозяйства, который дает богатым прибыль, бедным — достаточные средства к жизни, а юношеству — хорошее воспитание, и который, благодаря увеличению населения и его богатства, принесет выгоду правительству“; девиз: „промышленный труд приносит изобилие“; „бездельник должен ходить в лохмотьях; кто не работает, да не ест“. Беллерс имеет в виду трудовую артель, где пребывание добровольное и каждый вступающий вносит пай; из первых паев составляется капитал; в артели 150 членов, работой которых содержится вся колония; в такой организации достигается экономия топлива, жилища и проч., а также увеличение производительности труда и устранение посредников; мерилом ценности для предметов потребления будут здесь уже не деньги, а труд; деньги здесь так же не нужны, как здоровому костыль. По признанию самого Оуэна, Беллерс развивает в „Проекте“ лишь план, в общем однородный с его собственным, слишком за полтораста лет до него. Другое сочинение Беллерса, которое Маркс называет (в „Капитале“) истинным феноменом в истории политической экономии, носит название „Опыты о бедных (бедными в то время называли рабочих), о мануфактурах, о торговле и промышленности, о колониях и о безнравственности и совершенстве внутреннего света“ (1699). Еще раньше Беллерса идеи создания рабочих колоний (артелей) развивал Питер Корнелиус Плокбой, опубликовавший в 1659 г. памфлет „Предложение способа сделать счастливыми бедных любой из наций“ и проч. Плокбой ищет выхода из неравенства, беспорядка, угнетения и лжи современного общества; выход он видит в объединении четырех категорий лиц: земледельцев, ремесленников, моряков-рыболовов и высокоразвитых интеллигентов, на началах принципа: „кто хочет быть выше всех, пусть будет слугой всех“; такая ассоциация могла бы устранить если не собственность целиком, то по крайней мере эксплоатацию; прибыли не будут уходить в карманы предпринимателей, а останутся в распоряжении самих рабочих. Плокбой является, т. обр., провозвестником идеи кооперативного С., утопического постольку, поскольку приверженцы его видели в кооперации единственный путь к преобразованию капиталистич. строя. Из других сочинений XVI и XVII в., которые имели влияние на развитие социалистическо-утопической мысли Англии, могут быть упомянуты „Новая Атлантида“ Фрэнсиса Бэкона и „Заступник бедняка“ Петра Чемберлена. Ф. Бэкон (см.), обосновавший в своем знаменитом „Novum Organon“ естественно-научный метод, который впервые открыл путь дальнейшему научному исследованию, загроможденному до него метафизикой и религиозной мистикой средневековья, в „Новой Атлантиде“ (неоконченный фрагмент, 1626), как бы в противовес Томасу Мору, строит свое новое общество не на изменении имущественных отношений, а на широком применении естествознания к общественному производству; основной жизненной осью этого нового общества является научный институт с препаратами и инструментами для изобретений и открытий, для выработки сложных машин и проч., который дает возможность развитию производительности общественного труда до высокой степени и приводит общество к богатству и счастью. В „Заступнике бедняка“ (1640) П. Чемберлен развивает идею, что труд есть источник всякого богатства, что бедняки (рабочие) выполняют важнейшие функции в общественной жизни, что только на счет их труда существуют богатые, и что поэтому необходимо в пользу рабочих национализировать церковные и королевские домены; дальше этого автор не идет.
Движение социалистической мысли, охватившее в эпоху торгового капитала Англию, не прошло и мимо Италии, где в XVII ст. выдвигается яркая личность Томазо Кампанеллы (1568—1630, см.), который выступает одинаково и как революционер, борющийся за освобождение своего народа от иноземного ига, и как писатель-социалист, мечтающий о переустройстве общества. Как революционер, Т. Кампанелла — смелый и решительный заговорщик, хотя и большой фантазер; увлекаясь изучением астрологии, он среди созвездий находит знаки, предвещающие наступление революций по всей земле; в связи с этим он строит грандиозные планы восстания в целях освобождения Южной Италии от испанского владычества; он расчитывает на уголовных преступников, заключенных в тюрьмах, на бандитов, на эмигрантов, на всех вообще недовольных господствующим строем, на широкую агитацию среди матросов турецкого флота и проч.; он навербовывает для подготовки восстания до 200 специально обученных агитаторов-проповедников, приводит в боевую готовность до 1.800 эмигрантов, намечает год восстания (1599), но… заговор был открыт, и Кампанелле пришлось 27 лет провести в тюрьме. Как писатель-социалист, Кампанелла находится под влиянием идей Т. Мора, равно как Платона и Ямбула; у последнего он берет и название для своей утопии; его „Город-солнце“ (напис. в 1620 г.) представляет социалистически организованное общество, где нет частной собственности, нет денег, нет торговли; где дома, спальни, постели и другие необходимые вещи — общее достояние; где существует общность жен, общественное воспитание детей; где нет ни бездельников, ни рабов, ни нищих, ни богатых; где все красиво, симметрично, всюду цветы, музыка; где рабочий день всего 4 часа, при чем все граждане должны знать все сельскохозяйственные работы и какое-либо ремесло; где, однако, строго караются преступления и существует и смертная казнь и розги. Для Кампанеллы „Город-солнце“ лишь переходный период, за которым последует еще более совершенная жизнь. Как и в „Утопии“ Мора, у Кампанеллы мы находим подробно разработанными многие несущественные стороны нового общественного строя (напр., граждане жуют по утрам тмин и петрушку, чтобы дыхание было ароматичным), но важнейшие стороны общежития, напр., производственная организация общества, очерчены крайне обще и туманно, что типично для утопического социалиста.
III. Социальное движение и утопический С. во Франции до великой революции. Во Франции социалист. мысль утопического характера особенно ярко выявилась в конце эпохи торгового капитала, на переломе к промышленному капиталу, в конце XVII и в XVIII в., когда французская жизнь переживала глубокие потрясения, особенно болезненно отражавшиеся на крестьянстве. Во Франции, как и всюду, разорение деревни и процесс экспроприации крестьянства начался с момента проникновения и развития денежного хозяйства в стране, что имело место особенно заметно уже в XIV ст., когда нередко целые селения отбирались у крестьян, остававшихся и без земли и без крова. К этому времени относятся и т. н. жакерии (см. Франция), т.-е. восстания несчастных Яковов (Жаков), взявшихся, наконец, за оружие, вследствие крайне тяжелого положения (1358). Эта крестьянская война, отличавшаяся жестокостью и с той и с другой стороны, окончилась поражением крестьян и их массовым истреблением. После жакерий до XVI в. положение крестьян улучшается, но со второй половины XVI в. снова наступает волна реакции, непомерно высокого обложения, дворянского засилья — и снова вспыхивает движение, особенно после великой крестьянской войны в Германии, откуда движение не могло не переброситься и во Францию; таково движение в 1586 г. в Нижней Нормандии, направленное против дворян, при чем восставшие думали о наступлении царства, где уже не будет неравенства (хилиастическая идея тысячелетнего царства); таково же движение в провинции Гюйенне, охватившее до 50.000 повстанцев и сопровождавшееся сначала захватом г. Бордо, но закончившееся свирепым подавлением крестьян; с 1593 по 1595 г. были охвачены крестьянским восстанием провинции Пуату, Сентонж, Лимузен и др.; эти восстания были направлены и против короля и против дворян и также кончились неудачно для крестьян; в 1637 г. в Нормандии имело место движение Ивана Босого (Jean va-nu-pieds), к которому примкнули и горожане Руана, и которое было усмирено при помощи наемных иностранных войск; в 1675 г. началось новое восстание в Бретани; положение крестьянства к этому времени всюду вообще была ужасное: крайняя нищета, голод, голодные бунты сделались обычным явлением. При такой обстановке, в конце XVII и первой трети XVIII ст., на почве социального недовольства, бесправия и общего угнетения появляется ряд французских писателей социалистич. (утопического) направления, с высоко-революционным настроением; к этому времени денежные отношения уже широко захватили французскую жизнь и города и деревни; развивалась быстро мануфактура, объединялись самим производственным процессом рабочие, росло разделение труда в пределах одного и того же производства; новые отношения давали толчок и новым более определенным исканиям социалистич. мысли; последняя делает шаг вперед от попыток Т. Мора; она уже ближе к жизни. Среди писателей этой эпохи (конец XVII и начало XVIII в.) заслуживают внимания Дени Верасс д’Алле, выступивший с своим сочинением „История Севарамбов“ (1677—1679), Габриэль Фуаньи („Открытая австралийская земля“, 1676), Фенелон („Телемак“, 1698), особенно Жан Мелье („Завещание“, 1733), Руссо („О происхождении неравенства“, 1754), Морелли („Базилиада“ и „Свод законов о природе“, 1755), Фонтенель („Республика философов“, 1768), Мабли („Сомнение по поводу экономистов“, 1768), Ретиф („Австралийское открытие“, 1781), Бриссо де Варвиль („Философские исследования о собственности и краже“, 1778). Книга Верасса первоначально вышла на английском в Лондоне в 1675 г. Севарамбы — жители одного австралийского острова; их общество построено на отсутствии частной собственности, все в нем принадлежит государству; труд обязателен для всех; день разбит на три восьмерки: 8 для сна, 8 для отдыха и 8 для работы; от трудовой повинности освобождаются лишь старики, дети и больные; общественный продукт поступает в общественные магазины, откуда каждый получает все нужное ему по ордерам; каждый город на острове распадается на несколько товариществ, и каждое из них занято в отдельной определенной отрасли промышленности; каждое товарищество живет в особом здании — осмазии, рассчитанном на 1.000 человек; в главном городе острова таких осмазий-товариществ до 267; для грязных работ каждая осмазия имеет своих рабов; домашнего изготовления пищи нет; общественное воспитание детей. В осмазиях-товариществах Верасса, где на основах совместного производства многих лиц организованы целые ветви промышленности, мы встречаем уже новые производственные формы, каких не было в „Утопии“ Мора: на месте домашнего характера ремесленного производства у севарамбов — мануфактура с высоким разделением труда, концентрирующая значительные массы работников. Книга Фуаньи „Открытая австралийская земля“ изображает жизнь и организацию одного австралийского народа, по примеру севарамбов не знающего моего и твоего, имеющего все общим и живущего анархически вне какой бы то ни было государственной власти; для всех „австралийцев“ законом является собственный разум; о производстве им не приходится заботиться, так как природа дает им все в готовом виде, не требуя никакого труда со стороны человека; все воспитание сводится к развитию в каждом сочлене чувства полнейшего равенства. „Республика философов“ Фонтенеля повторяет в значительной степени „Историю севарамбов“. В общем, такого же характера и фантастический роман Ретифа „La Découverte australe“, в котором описывается жизнь идеального государства мегапатагонцев, построивших все свои отношения полнейшего равенства на началах общественной морали; особенного интереса заслуживает в романе приложение к нему, под назв. „Письмо обезьяны к своим соплеменникам“, в котором ученая обезьяна — помесь павиана с негритянкой — описывает в остроумной и очень резкой форме все несовершенства современного автору французского общества, построенного на неравенстве, угнетении и рабстве. „Телемак“ Фенелона представляет, между прочим, описание жизни двух общин, из которых одна построена на началах общности владения землей, другая — на раздельном имуществе; все симпатии автора на стороне первой общины, где и общность имущества, где все свободны и все равны, где кроме того нет утонченной культуры, которая вносит лишь разложение в жизнь людей, где царит первобытная простота, близкая к природе жизнь. Больше интереса представляют сочинения Мелье (1678—1733), Морелли и Мабли (1709—1785). „Завещание“ Мелье (см.) — замечательнейшее произведение не только по революционному настроению, не только по резкой критике социальных устоев современной автору общественной жизни Франции, но и по глубокому содержанию развиваемых в нем идей. Мелье — идеолог революционных настроений крестьянства, это — не социалист-мечтатель, это — социалист-борец, оправдывающий тираноубийство, сожалеющий, что нет больше Брута и Кассия, нет Жаков и Равальяков, нет „этих великих людей, которые шли на смерть за счастье родины“. Как социалист, Мелье отстаивает в своем „Завещании“ социализм не централистический, а разбитый на мелкие общины, при чем думает, что общность имущества и устранение тунеядства, при обязательности для всех труда, приведет общество к небывалому расцвету производительных сил и производительности. В качестве важнейшего аргумента для устройства общества на началах равенства Мелье приводит положение, которое мы видели у Верасса, что все люди по природе равны. Эту идею „естественного состояния“ с особенным вниманием развивает в своем „Рассуждении о происхождении неравенства“ Руссо (см.); Морелли (см.) ищет уже более глубокого обоснования социалистического устройства общественной жизни, но все же он выводит социалистический строй не из реальных условий развития жизни; он не ищет корней его в неизбежном ходе развития хозяйственных отношений. Подобно своим предшественникам, он — социалист-утопист и при этом утопист-рационалист. Но свой рационализм Морелли пытается обосновать целым рядом логически построенных теоретических положений. Это он делает в своем „Кодексе природы“: чтобы жизнь могла быть счастливой и социально упорядоченной, нужно понять природу и следовать ее законам; естественные потребности и невозможность их удовлетворения для изолированного человека гонят человека к общественности, к общению с другими; это общение покоится на общем пользовании землей; люди же не поняли этого, ввели на землю частную собственность, уклоняясь от законов природы, неизбежно стали на путь социальных неурядиц; согласно же естественным законам природы, в обществе не должно быть собственности; все граждане состоят на службе у общества; все получают общее питание, содержание, работу; каждый работает по способностям и силам; каждое такое общество должно быть разбито на определенное число семей, родов, городов, провинций; как все в природе, так и в каждом человеческом учреждении все должно быть „подогнано, все предусмотрено в чудесном автомате общества: его колеса, его противовесы, его пружины, его работа“. „Кодекс природы“ — это философский трактат, написанный для обоснования социалистич. строя; этот строй Морелли рисует в своем романе „Базилиада или крушение пловучих островов“. Под влиянием Морелли находится и другой видный социалист-утопист XVIII-го века — Мабли (см.), выпустивший свои „Сомнения по адресу экономистов“, содержащие возражения против учения физиократов и, главным образом, против Мерсье де ла Ривьера, считавшего частную собственность естественным и наилучшим учреждением; ссылаясь на Платона, Мабли доказывает преимущества социалистического строя и критикует институт частной собственности. В другом своем сочинении „О законодательстве“ Мабли, принимая идею тождества личных интересов с общественными интересами, находит необходимым охранять это тождество законодательством; задачи законодательства и состоят в создании совершенного социального строя. Мабли не революционер; он надеется на разумное законодательство и реформы, на моральное перевоспитание. И Мабли и Морелли — представители философского направления утопического социализма Франции. Они ищут в своих сочинениях, гл. обр., спекулятивно-философского и морального обоснования социализма. Таков был XVIII в., с его философским рационализмом и идеями естественного права. Но конец XVIII в. разразился во Франции великой революцией, которая не могла пройти мимо социалистической мысли и не толкнуть ее на более активный путь борьбы, иногда в духе заговорщических планов Кампанеллы, иногда в направлении революционера Мелье.
4. Утопический С. в эпоху великой французской революции. Французская революция, бывшая лишь завершением победоносного шествия капитала, не могла еще вскрыть перед общественным сознанием Франции всех противоречий капиталистического хозяйства. Но все же к моменту революции рабочий класс уже имелся, сплачивался, выступал в массовых стачках; его интересы уже могли найти свое отражение в ряде памфлетов, в которых резко подчеркивалась противоположность классовых интересов. Общая база всего движения в это время была, однако, не база борьбы труда и капитала, а борьбы капитала с задерживающими его развитие силами феодально-сословных и абсолютических отношений. Поэтому все выступления социалистической мысли этого времени не могли блистать чистотой развертываемых идей и планов и обычно принимали окраску и форму основного и главного общего движения, общего тона эпохи. Среди деятелей революционной эпохи представляют интерес для истории социализма Клод Фоше, Антуан Сен-Жюст, Франсуа Буассель.
Фоше пытается соединить революцию и свободу с евангелием, с христианским чувством любви; в силу законов естественного права каждый имеет право на землю, и когда земля делается собственностью немногих, появляется нищета масс и классовые противоречия; счастье лишь в братской любви; современная анти-общественная система должна быть уничтожена; на место двух крайних полюсов должен выступить здоровый средний класс, „среднее сословие“; поэтому законодательство прежде всего должно каждому гарантировать право на существование и право на труд; для этого по всей стране должны быть устроены рабочие мастерские с достаточной заработной платой, которая должна изменяться пропорционально изменению хлебных цен; далее, законодательство должно быть направлено против появления крупных производств, которые гибельны для свободы масс населения; этого можно достигнуть разделом крупных имуществ, запрещением иметь земельную ренту выше 50.000 ливров, разделением наследственных имуществ поровну между всеми наследниками; от этого раздробления Фоше ожидает блестящего процветания и земледелия, и промышленности, и торговли. Все эти мысли Фоше развивает в сочинениях: „Три исследования о французской свободе“ (1789), „О национальной религии“ (1789), в газете „Bouche de fer“ (1790). Равным образом, и якобинец Сен-Жюст (см.), правая рука Робеспьера, в своих „Республиканских учреждениях“ (1794) требует ограничения наследственного права, уничтожения права завещания, раздела земли между всеми желающими ее обрабатывать, образования национального земельного фонда и его хозяйственного использования, в целях создания пособий бедным и малоимущим. Буассель — якобинец и социалист — развивает социалистич. идеи в „Катехизисе человеческого рода“ (1789), где он считает существующий строй, покоющийся на эгоизме и неравенстве, ложным строем, истинным же — строй, покоющийся на идее всеобщего блага и альтруизме, строй, где нет частной собственности, где общественное воспитание детей, где все распределяется по потребностям каждого; Буассель предлагает в виде переходной меры ввести прогрессивно-подоходный налог и так его организовать, чтобы частная собственность потеряла свою привлекательность. И Буассель, и Сен-Жюст, и Фоше ограничивались лишь проектами для введения нового, более совершенного строя.
Представителем другого течения в социалистич. движении Франции революционного периода является яркая фигура Бабефа, представителя крайней левой французской революции, вышедшего из низов и опиравшегося в своих настроениях на бедноту большого города. Среди крайней левой якобинцев было достаточно недовольства тем характером, который постепенно выявлялся в великой французской революции по мере ее развития. Это недовольство поддерживалось низами населения страны и парижской беднотой и выливалось в различных формах, вызывая даже некоторые опасения среди правого крыла; недовольных называли „анархистами“, „горячими головами“, „бешеными“. Среди руководителей этого левого течения, выросшего из недовольства низов населения, можно назвать бывших священников Жака Ру, Шалье, Доливье; Жак Ру говорил, что революция пошла лишь на пользу богатым, что нужно положить этому предел и организовать борьбу не на жизнь, а на смерть в интересах рабочего класса; Шалье требовал муниципализации всей лионской промышленности. И он и Ру погибли на гильотине, но все же почва для революционно-социалистических идей была несколько уже расчищена. На этой почве выросла социалистическая деятельность Франсуа-Ноэля Бабефа (см.). В теоретических взглядах Бабефа и бабувизма мало оригинального; как социалист, Бабеф — типичный сын своего века: он опирается на идею „естественного права“, на то, что „все люди рождаются равными“, что „природа дала каждому человеку равное право на пользование всеми благами“ (из „Разъяснения учения Бабефа“), что причина всех социальных бед — человеческое непонимание, невежество и дурные законы, противные природе, „человеческие предрассудки“, неправильное воспитание, неопытность и непредусмотрительность. Стоит, однако, отметить, как новую черту, указание Бабефа на то, что история общества есть история борьбы богатых и бедных. Мало оригинального у бабувистов и в характере самой организации будущего коммунистического общества; эта организация очерчена здесь лишь в самых общих штрихах, так как Бабеф и его последователи полагали, что после захвата власти и образования диктатуры бедноты предстоит еще длительный процесс развития в сторону истинно коммунистического строя. Значение и особенность движения Бабефа и „равных“ — в их революционно-боевой программе, предусматривающей важнейшие детали захвата власти революционно настроенным и cорганизованным меньшинством, и в самой попытке такого захвата, тщательно подготовленной в расчете на поддержку масс наиболее беднейших слоев населения. В восстании и терроре Бабеф видит единственный способ освобождения масс; в „Акте восстания“ у него особыми статьями предусмотрены и захват всех продовольственных частных и общественных магазинов, и захват казначейства, почты и домов министров, и захват и мобилизация всех булочных, и бесплатная раздача беднейшей части населения хлеба, и вселение бедняков в дома богачей, и возврат населению заложенных в ломбарде вещей, и раздача имущества всех врагов народа беднейшему населению, и взятие „под охрану“ частной собственности, и конфискация помещичьих земель, остававшихся невозделанными, и переход от денежной оплаты труда к оплате натурой. Любопытно, между прочим, что Бабеф в обучении детей будущей коммуны предлагал довольствоваться элементарной грамотой и важнейшими прикладными знаниями, считая вредным делом занятия наукой и искусством; и неудивительно, если Маркс и Энгельс считали, что литература, относящаяся к движению бабувизма, не могла не быть реакционной по своему содержанию. Бабеф — типичный представитель парижской бедноты, которая ничего не ждала от выявлявшихся линий революции и была близка к анархии и бунтарству.