Ровинский, Дмитрий Александрович, изв. юрист, госуд. деятель и исследователь русского народного быта и истории искусства (1824—1895). Сын москов. полицеймейстера, Р., окончив петербургское Училище правоведения, поступил в 1844 г. на службу в моск. сенат и с тех пор всю жизнь провел на судебном поприще; последние 25 лет был сенатором по уголовн. кассац. департаменту. Человек редкой гуманности, проникнутый сознанием общественного долга, Р. в дореформенный период, губернским прокурором, вел неустанную борьбу с бюрократизмом и злоупотреблениями моск. администрации, возглавляемой «хозяином» столицы, ген.-губ. гр. Закревским, являясь ходатаем по «безгласным делам» и защитником интересов крепостной массы и всех «обиженных». Далекий от отвлеченного догматизма и юридического педантизма, Р. отстаивал права «живого человека», постоянно напоминая своим сослуживцам: «быть прежде всего людьми, а не чиновниками» (речь 1860 г.). Особенно значительны заслуги Р. как знатока старого суда, в борьбе за новый суд (в комиссии 1863 г.), когда в целом ряде записок («Об устройстве уголовн. суда» и др.) он выступил горячим сторонником суда присяжных, мировой юстиции и независимости судей, в качестве оппонента проекту гр. Блудова, пытавшегося подменить коренную реформу жалкими заплатами на старом суде. Р. принял энергичное участие и в проведении новых «Судебн. уставов» в жизнь как первый прокурор моск. судебн. палаты (1866). Он исколесил, путешествуя по городам и селам, большую часть России, изучая народный быт и искусство и почерпая из этого своеобразного «хождения в народ» основные директивы для своей практической деятельности юриста.
Р. особенно известен как собиратель и писатель по вопросам искусства. Детство и отрочество Р., уроженца Москвы, протекли в среде славянофилов, влияние которых значительно сгладилось благодаря пребыванию в петербургском Училище правоведения. Повидимому, еще в училище Р. начал собирать народные картинки, т. к. уже в 20-летнем возрасте он был аттестован Погодиным как «знаток и охотник гравюр и гравюрного дела». В Москве Р. начинает сознательно знакомиться со старой Русью и ее колоритом, в связи с чем попадает под сильное и благотворное влияние Погодина и Забелина; благодаря общению с ними, прежнее несистематичное собирание куриозных картинок и старых гравюр превратилось у Р. в научное коллекционирование их с определенными заданиями и твердо намеченными целями при наличии уклона в сторону всего специально русского; впрочем, последнее отнюдь не мешало глубокому интересу и пониманию Р. искусства вообще. Свои познания в области старо-русского искусства Р. сильно развил при разборе коллекции академика Штелина (см.), в 40-х годах случайно попавшей в руки Погодина. В 50-х годах Р. классифицировал и научно описал громадный отдел лубочных и народных картин погодинского собрания, позднее проданного в Публичную библиотеку. С этого же времени начинается вообще литературная деятельность Р., самая основательная и плодотворная пора которой падает на 70-ые—90-ые годы («История русских школ иконописания», 1856; «Русские граверы», 1870; «Словарь русских гравир. портретов», 1872; «Русский гравер Чемесов», 1878; «Русские народные картинки», 4 + 5 т., 1881; «Достоверные портреты моск. государей», 1882; «Подробный словарь русских гравированных портретов», 4 т., 1886—89; «Уткин, его жизнь и произведения», 1884; «Одиннадцать гравюр Берсенева», 1886; «Материалы для русской иконографии», 12 вып., 1884—1891; «В. Г. Перов», 1892). Во время работы над «Русск. нар. карт.» Р., в поисках прототипов этих картинок, совершил специальное путешествие по Китаю и Индии, откуда вывез интересные приобретения. Труды Р., взятые в целом, составляют как бы одно энциклопедическое сочинение, которое, рисуя картину древней и новой России, по полноте и яркости не имеет другой себе подобной. К концу жизни Р. расширил свою деятельность изданием «Полного собрания гравюр Рембрандта» (1.000 фот.) и «Полного собрания гравюр учеников Рембрандта и мастеров, работавших в его манере» (478 фот.). За историко-археологические труды Р. был избран почетным членом СПБ. Академии художеств (1879) и Академии наук (1882). Свое собрание он завещал Эрмитажу, Румянцовсвому музею, Публичной библиотеке и Академии художеств. Р. можно считать основоположником изучения русской иконографии. Один, исключительно своим трудом, путем больших материальных затрат он собрал и издал громадное количество ценного материала по русской иконографии и подвергнул его первоначальной обработке. Являясь сторонником того направления, которое ставит своею задачею добывание чистого факта, он дал объяснение отдельных явлений и ряд замечаний исторического характера. В этом отношении он занимает исключительное положение. Ни до него, ни после него не было столь ревностного и преданного делу собирателя и столь тщательного обследователя. В этой части работы Р. сохраняют крупное значение и в настоящее время. Выводы же его и основные установки его работ, конечно, во многом устарели. Дополнения к Р. дает Адарюков (Старые годы, 1910, № 1, 2, 3, 4, 5—7, 10, 11, 12). — Лучшая характеристика личности Р. принадлежит А. Ф. Кони («Д. А. Р.», Вестн. Евр., 1896, №№ 1 и 2; переп. в «Очерках и воспоминаниях», Спб., 1906).