ЭСГ/Мордва

Мордва
Энциклопедический словарь Гранат

Словник: Минеральные воды — Наугейм. Источник: т. 29 (1914): Минеральные воды — Наугейм, стлб. 319—320 ( скан )

Мордва (мордвины), народ, принадлежащий к волжской группе финского племени и живущий в губерниях Нижегор., Пенз., Тамб., Симб., Каз., Самарск., Уфим., Оренб. и Сарат. Общая численность М. по переп. 1897 г. составл. 1.023.841 чел., разделяющихся на два больших племени — мокша и эрзу, впрочем сравнительно слабо различающихся между собою и необособленных одно от другого территориально. В русских летописях название М. появляется впервые под 1103 г. Отношения между М. и русскими сводились первоначально к пограничным столкновениям, и только с конца XIV в. начинается более прочное подчинение M., завершившееся в XVI в. Под давлением русских происходит постепенное отступание М. с зап. на вост. Несмотря на свою значит. численность, М. живет не одной сплошной массой, a вперемежку с другими инородцами и с русскими, что в значит. степени способствовало культурному влиянию на нее как русских, так и татар. В настоящее время М. представляет чисто земледельческий народ, по своему экономическому быту ничем не отличающийся от окружающего русского населения. При всем своем трудолюбии мордвины часто бедствуют по причине малоземелья, и их можно встретить в немалом количестве среди переселенцев в Сибирь. Жилища и орудия М. приблизительно одинаковы с русскими; больше национальных особенностей сохранили мордовский костюм (женский) и украшения. С давних пор М. обращена в христианство и относится к нему далеко не пассивно, как об этом можно судить по нередким случаям перехода мордвин из православия в различные раскольничьи толки. Это не помешало, однако, М. сохранить в полной силе множество переживаний из языч. времен. В администрат. отношении М. стоит на равных правах с остальным крестьянским населением России; нормы обычного права удержались в значит. степени только в семейном и брачном праве. По языку М. вместе с черемисами стоит гораздо ближе к западным финнам (суоми), чем к своим более близким соседям — пермякам и вотякам; местами теперь М. окончательно забывает свой язык и переходит к русскому, и только в самой глуши можно встретить мужчин, не говорящих по-русски.