Калевала, финский народный эпос, богатейш. источник для изучения быта, понятий, мировоззрения, творчества финского народа. Создавалась она не сразу. Руны К. имеют свою историю и заключают в себе как древнейшие и самобытные черты финского народа, так и позднейшие наслоения, в которых есть и следы чуждого влияния и много апокрифического. Поэтому изучение К. связано с изучением развития и происхождения рун. К разрешению такой сложной и трудной задачи финские ученые применяли так наз. историко-географический метод. Исходным пунктом развития рун проф. К. Крон, отец историко-географ. метода, считает ингерманландские и эстонские песни, которые распространились с юга на север и с запада на восток. На северо-востоке эти занесенные песни становятся полнее, богаче красками, переливами; полного же расцвета песни достигают в Архангельской губ., где они соединяются и сосредоточиваются около крупных событий. Лирический субъективизм южных песен на севере сменяется эпической объективностью. Здесь Ленрот на основании воспринятого у сказателей создал целую эпопею.
Финский народный эпос почти лишен исторической основы. По мнению К. Крона, есть только слабые следы, указывающие на столкновение финнов со шведами (но не с лапландцами) и на разбойничьи походы финских моряков (воен. поход Лемманкейнена-Ахти). Герои К. не борются за народ, а преследуют свои личные интересы. В рунах не видно государства, общества, народа, а есть только семья, личности, преобладают индивидуальные стремления и приключения. Герои К. борются не только физической силой, они пускают в ход хитрость и искусство: пение является у них оружием; они могут принимать разные виды, превращают других людей в животных, подымают ветер, переносят чудесным образом других с места на место, вызывают туманы, мороз. Вещий словами песни, музыкой творит чудеса. Живо чувствуется близость героев к языческим божествам. Ильмаринен, искусный кузнец, работоспособный, спокойный, верный финской национальной натуре (в северных рунах), развился из древнего божества воздуха и грома, известного уже в общефинскую эпоху. Такое его видоизменение шло постепенно по мере кочевки рун с одного места на другое. Главный герой эпических песен, Вейнемейнен, сохранил следы забытого морского божества. За это говорит происхождение его имени от слова, обозначающего воду, — „Vaina“ — пролив, равно и его аттрибут „Suvantalainen“ — заводь. У него есть общие черты с водяными божествами других народов, напр., с шведским Näck. Искание Вейнемейненом руки девицы Айно, ее несчастная смерть и все явления, связанные с этим событием, по мнению проф. К. Крона, суть результаты позднейшего, но самобытного творчества. Посев ячменя, состязания в пении восходят к глубокой древности. Ревностный помощник Вейнемейнена, Сампс Пеллервойнен, получил свое название от первого весеннего цветка. Он — божество растительности. Его Крон сравнивает с скандинавско-германским божеством и производит из чужой мифологии. Лемминкейнен, Каукамайнен, Ахти в отдельных песнях суть разные лица. Слияние их в одну личность произошло позже. Песни о несчастном Куллерво были сначала самостоятельны, потом уже они были связаны с рунами крупных событий. Крон считает, что сюжеты о раненом колене Вейнемейнена, о посещении им царства мертвых, о поездке в Похьолу, об освобождении солнца, Сампо, заимствованы из христианских легенд и апокрифов. Сюжет и последней песни К. о столкновении Вейнемейнена с чудесным ребенком Марьятты является заимствованным. Но все это не умаляет достоинства рун. Заимствованные сюжеты получили национальную чисто-финскую обработку.
Историко-географическим методом не только установлена мифологическая основа рун, но прослежена и ее эволюция. Заимствованные сюжеты, принимаемые раньше за самобытные финские, не могут больше ввести мифологов в заблуждение. Они не могут больше строить на них древнее финское мировоззрение. История рун восстанавливает до некоторой степени и бытовую историю (труднее становится смешивать более древние бытовые черты с позднейшими). Ценность таких выводов понятна. Неудивительно, что финские ученые так много уделяют внимания изучению истории рун. Они этим подготовляют почву для изучения национальной психологии, самобытного творчества, мифологии и всех бытовых особенностей народа. Но не нужно слишком преувеличивать значение и историко-географического метода. Некоторые его выводы могут быть и оспариваемы. Ингерманландские, эстонские песни, принятые Кроном за исходный пункт развития рун К., сами претерпели целый ряд изменений. Точно до сих пор еще не установлено, какие из этих песен не были первоначально известны восточным финнам. Некоторые заклинания, принимаемые Кроном за христианские, могут быть и языческими (таковы некоторые руны, произносимые при лечении колена Вейнемейнена).
К. и до появления нового метода дала возможность широко изучить многие явления финской жизни. Художественные достоинства К., независимо от способа ее изучения, должны быть признаны огромными. Типы ярки и выпуклы; картины природы прекрасны и единственны; события изображены просто и сильно; быт описан полно и картинно. Отдельные руны полны лирических красот. Особенно хорошо изображена скорбь людская. Впервые финск. руны изд. в бессистемном виде в 1822 г. З. Топелиусом, но только Эл. Леннроту удалось собрать и систематизировать более полный материал, изд. им в виде цельной поэмы под назв. К. (1835 г., более полное, 22.793 стиха в 50 рунах, 1849 г.). Еще полнее изд. А. Форсмана (1887). Рус. пер. Л. П. Бельского, „К.“, 1905. См. K. Krohn, „Kalevalan runojen historia“; его же, „Kalevalafrage“.