ЭСБЕ/Юшкевич, Семен Соломонович

Юшкевич
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
Словник: Табак — Фома. Источник: доп. т. IIa (1907): Пруссия — Фома. Россия, с. 918—919 ( скан · индекс ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю.

Юшкевич (Семен Соломонович) — талантливый писатель. Род. в 1868 г., в зажиточной одесско-еврейской семье. Окончил в Париже медицинский факультет. Дебютировал в печати рассказом «Портной» в «Русском Бог.» 1897 г. В 1895 г. написал рассказ «Распад», но ни одна редакция не решалась его печатать. Между тем именно этот рассказ, помещенный, наконец, в 1902 г. в «Восходе», создал Ю. известность. После этого он помещал свои беллетристические и драматические произведения в «Мире Божьем», «Журнале для всех», «Образовании», сборниках «Знания» и др. Некоторые произведения Ю. переведены на немецкий и древнееврейский языки, а товариществом «Знание» изданы два тома его рассказов (СПб., 1906). В рассказе «Распад» Ю. показал, как разлагаются устои старой еврейской жизни, городской и буржуазной, распадается прежняя общественная жизнь, теряя сдержку внешней организации, еще оставшуюся от былой внутренней спайки: распадается и сильная до сих пор своим единством, своей моральной устойчивостью еврейская семья, не связанная никаким духовным верховным началом, исковерканная бешеной борьбой за жизнь. Образы этой борьбы — кошмар Юшкевича. В «Ите Гайне», «Евреях», «Наших сестрах» он развернул потрясающую картину мира городских подонков, с его беспредельным горем, голодом, преступлениями, сутенерами, «фабриками ангелов», вошедшей в быт проституцией. Ю. любит находить здесь образы возвышенные, чистые среди облипшей их грязи, романтически приподнятые. Эта приподнятость и надуманность — враг его реализма. Многие его произведения, в общем недурно задуманные (драмы «Голод», «Город», рассказы «Наши сестры», «Новый пророк») местами совершенно испорчены манерностью, которая в погоне за какой-то особенной правдой жизни отворачивается от ее элементарной правды. Но даже в этих произведениях есть просветы значительной силы и подкупающей нежности. Особенно характерен для внутренних противоречий дарования Юшкевича язык его действующих лиц, то грубо переведенный с «жаргона», на котором говорит еврейская народная масса, то какой-то особенный, риторически высокопарный. В драмах Юшкевича слабо движение, а действующие лица, характеризуемые не столько поступками, сколько однообразно-крикливыми разговорами, индивидуализированы очень мало. Исключение составляет последняя драма Юшкевича «Король», имеющая сценические и идейные достоинства. Писатель национальный по преимуществу, Юшкевич по существу далеко не тот еврейский бытописатель, каким его принято считать. Его сравнительно мало интересует быт, он, в сущности, не наблюдатель внешних житейских мелочей и охотно схватывает лишь общие контуры жизни; оттого его изображение бывает иногда туманно, грубо и безвкусно, но никогда не бывает мелко, незначительно. С другой стороны, чувствуется, что изображение еврейства не является для него этнографической целью: еврейство Юшкевича — только та, наиболее знакомая ему среда, в которой развиваются общие формы жизни.