ЭСБЕ/Честерфилд, Филипп-Дормер-Стенгоп

Честерфилд
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона

Словник: Человек — Чугуевский полк. Источник: т. XXXVIIIa (1903): Человек — Чугуевский полк, с. 716 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю.

Честерфилд (Филипп Дормер Стенгоп, граф Chesterfield) — известный английский деятель и писатель (1694—1773). Учился в Оксфорде. В палату общин он был избран еще до достижения законного возраста, а в 1726 г. по смерти отца занял его место в палате лордов, где обратил на себя всеобщее внимание своим красноречием. Был посланником в Гааге, затем наместником Ирландии; в 1746 г. сделался государственным секретарем, но скоро удалился в частную жизнь. Всю жизнь добивался Ч. одного — иметь успех всюду, блистать во всех сферах жизни; именно потому, однако, настоящего успеха в той области, которую Ч. считал своим призванием — в политике — он не имел, хотя у него были все данные для этого. И в историю он попал со славой даровитого, но легкомысленно растратившего свои дарования человека. Эта особенность его характера ярко запечатлелась и на единственном его литературном произведении. В литераторы он попал, можно сказать, нечаянно. У Ч. был сын, скромный юноша, искренно преданный науке. Ч. непременно хотел сделать из него блестящего дипломата, и в этом духе вел его воспитание с самого детства. Так как сын был незаконный, то держать его при себе было неудобно, и Ч. вел его воспитание при помощи переписки. С самого раннего возраста и до смерти сына Ч. не прекращал переписки, не думая, что сочиняет свои наставления не только в назидание сыну, но и в назидание потомству. После смерти Ч. его письма были опубликованы его невесткой, получившей за них огромный по тому времени гонорар (более 15000 руб. на наши деньги). Эту книгу принято считать непристойной; ее цель — научить сына трудному искусству блистать в свете и пользоваться успехом. До сих пор книга сохраняет огромный интерес не только как историко-бытовой материал, но и как литературное произведение. Салонный остряк и тонкий ценитель жизни оставил в ней памятник тому уменью пользоваться жизнью, каким обладал один только XVIII век. До сих пор о книге Ч. идут горячие споры, и самые опытные критики не могут сразу установить по отношению к ней надлежащего масштаба.

А. Дж.