Цезальпин (Andrea Cesalpino) — изв. врач, естествоиспытатель и философ (1519—1603), уроженец тосканского города Ареццо. Местом его деятельности была сначала Пиза. Философия с ранних лет привлекала его. Отдавшись изучению ее под руководством Аристотеля, он с первых же шагов своей самостоятельной преподавательской деятельности стал резко нападать на схоластику, господствовавшую в школьной философии того времени. Это возбудило против него вражду многих влиятельных лиц. Несмотря на наветы и даже прямые (неосновательные) обвинения в безбожии, Ц. не подвергся суду инквизиции и даже не был стесняем в своей преподавательской деятельности. Факт этот находит себе объяснение отчасти в самом характере его философского учения, оставлявшего место чудесам даже в естественном порядке природы, отчасти в благосклонном отношении к нему римской курии (папа Климент VIII назначил его своим первым лейб-медиком). В Риме Ц. продолжал свою преподавательскую деятельность и там же умер. По словам одного из врагов его, идеи Ц. пользовались такой широкой известностью, что не только в Италии, но даже в Германии внушали к себе большее уважение, нежели изречения дельфийского Аполлона у греков. Ц. постоянно оставался аристотеликом или, вернее, перипатетиком, воспринявшим, однако, в свое философское учение некоторые позднейшие элементы. В истории философии установился тот взгляд, что Ц. преобразовал аверроистический аристотелизм в пантеизм. В этом смысле он признается одним из видных предшественников Спинозы. Свое философское учение он изложил в труде «Quaestiones peripateticae» (Венеция, 1571 г.; ко 2-му изд., 1593, присоединен другой философский трактат: «Daemonum investigatio peripatetica»). Основные положения его учения сводятся к следующему. Наше мышление отправляется от всеобщего; последнее выражается или в общих и основных принципах разума, или в общем представлении, которое слагается в нас благодаря показаниям чувств от соприкосновения с внешними предметами. Однако это всеобщее, познаваемое нами при помощи индукции, является лишь неопределенным и смутным целым, преобразующимся в отчетливое и ясное познание природы вещей лишь благодаря усмотрению различий. Процесс определения понятий показывает нам, что такое субстанция, и приводит нас к противоположности между формой и материей вещей, а также к причине, объясняющей, почему субстанция такова, какова она есть на самом деле; но мы никогда не в силах доказать, что сущее есть на самом деле. Там, где мы не встречаем сочетания материи и формы, определение понятий не может иметь применения. Чистая форма не подлежит объяснению; она есть самое всеобщее и простое, сущее, которое не может иметь причины. Это одухотворяющее формирующее начало, этот принцип всех форм и есть Бог, первый и высший разум, а следовательно, первое, абсолютно чистое и простое действие. Эта первоначальная субстанция является источником первичной силы; она не имеет ничего общего с количеством и потому не может быть названа ни конечной, ни бесконечной; она не может быть продуктом чьего-либо творчества и не может действовать ради какой-нибудь определенной цели в собственном смысле этого слова, так как сама является конечной целью всех возможных целей, неподвижной самой в себе; она заслуживает безусловной любви. Но для того, чтобы божественное, или абсолютное, добро могло быть абсолютно желательным, должны быть еще и такие субстанции, такие существа, который могли бы избирать его целью своих стремлений. Поэтому-то независимо от первичной субстанции есть еще другие, существование которых сводится к ней и которые являются субстанциями лишь постольку, поскольку они сопричастны этому принципу одухотворяющей формы. В нем-то и коренится единство мировой системы. Роды и виды существ вечны, одни лишь индивидуумы имеют преходящее бытие; несмотря на индивидуальную смерть отдельных существ, творческая сила первичной субстанции неиссякаема, творческий процесс вечен. Начало, одухотворяющее живые существа, проникает собою и всю вселенную вплоть до ее мельчайших частей; им же проникнуто и атомистическое строение косного принципа — материи. Частицы материи, наполняющие собой мироздание, квалифицируются Ц. различно с точки зрения их совершенства. Градация устанавливается отношением к центру материального мира — к солнцу и небу как сфере последнего. В нем источник их жизни и движения. Небесного огня или источника тепла недостаточно еще, однако, для образования жизни, хотя, по-видимому, процессы разложения материи (напр. гниение) порождают живые организмы, дотоле не существовавшие; заблуждением было бы предполагать, что одних материальных условий достаточно для такого самозарождения: без участия конечной движущей причины мира, без воздействия творческой формы никакая жизнь не мыслима. В психологии Ц. является чистым спиритуалистом. Духовное начало человека резко различается им от душ других живых существ. Только человек обладает разумной, мыслящей и бессмертной душой. Действия его души не зависимы от тела; причинной связи здесь не существует. Соединяя все отдельные члены тела в гармоническое единство, душа является формой для тела. Не локализируясь ни в одной из частей последнего, она лишь проникает его собою. Если уже непременно желательно говорить о ее седалище, то эта роль всего скоре может быть приписана сердцу, источнику движения и деятельности всего организма. Здесь средоточие нашей чувственности. Чувственные образы, воспринятые нашей душой, не имеют пространственного протяжения. Познавая единое во всех вещах нашего внешнего опыта, а вечное и божественное начало — в нас самих, в недрах собственной духовной субстанции, мы приобщаемся к истинному блаженству Божества, которое, однако, лишь тогда станет нашим совершенным и неотъемлемым достоянием, когда в акте смерти наш интеллект отрешится окончательно от чисто человеческих черт своей деятельности и вступит в состояние чистого о себе бытия. Такими чертами характеризуется психология Ц. Допуская чудеса как акты специального проявления Божества в мире естественных явлений, Ц. решительно отвергал веру в темные силы природы, в магию и волшебство, столь распространенную в его время. См. прекрасную статью о Ц. Пьера Бейля в его «Dictionnaire historique».
Некоторые ученые считают Ц. первым, еще до Гарвея, открывшим кровообращение. Его главный ботанический труд «De plantis libri XVI», изданный во Флоренции в 1583 г., содержит, кроме описания многочисленных растений, классификацию растений, основанную на семенах. Ц. различал 15 классов растений. Кл. 1 и 2 обнимает деревья и кустарники, различая их по положению зародыша в семени. Остальные классы обнимают полукустарники и травянистые растения. Кл. 3: единственное семя в плоде, напр. Valeriana, Urtica, Gramineae; кл. 4: несколько семян в мясистом плоде, напр. тыквенные, спаржа; кл. 5: несколько семян в сухом плоде, напр. бобовые, гвоздичные и др.; кл. 6: два семени, до созревания слитые, цветы в зонтике: зонтичные; кл. 7: плод двугнездный, напр. Mercurialis, Galium, Nicotiana, крестоцветные; кл. 8: плод трехгнездный, с немясистым корнем, напр. Euphorbia Viola; кл. 9: то же, но корень мясистый, напр. лилейные и др.; кл. 10: четыре семени на общем ложе: Borragineae, Labiatae; кл. 11 и 12 содержат сложноцветные, а также Eryngium и Scabiosa с «общим цветком, распределенным частями на вершинах отдельных семян»; кл. 13: несколько семян в общем цветке: напр. Ranunculus, Alisma; кл. 14: несколько семян в одном плоде: напр. Oxalis, Aristolochia, Caffaris; кл. 15: без цветов и плодов: споровые растения. Кроме того, написал: «Appendix ad libros de plantis» (Рим, 1603); «De metallicis libri III» (Нюрнберг, 1602); «Kotoptron sive speculum artis medicae Hippocraticum» (1605); «Quaestionum peripateticarum libri V»; «Daemonum investigatio peripatetica»; «Quaestilonum medicorum libri II»; «De medicamentorum facultatibus libri II» (Венеция, 1593). Гербарий Ц. сохраняется во Флоренции.