Соучастие в преступном деянии (юрид.) — особая форма виновности, когда преступный результат является следствием совместной и солидарной деятельности нескольких лиц.
I. Понятие С. иногда обозначают термином совокупность преступников. Столь же часто, как силы природы, к преступной деятельности человека присоединяется деятельность других лиц. Например: деятельность почтальона, принесшего оскорбительное письмо, или самого пострадавшего, налившего из графина отравленную, с целью лишить его жизни, воду. Но не всякое присоединение к преступной деятельности будет С. в техническом смысле слова. Для этого необходима наличность известных условий, различная комбинация которых обуславливает крайнее различие теорий С. Едва ли есть другой вопрос, который бы имел такую богатую и, вместе с тем, такую противоречивую литературу, как вопрос о С. Наиболее распространенная теория, представляемая в русской литературе, главным образом, Таганцевым, требует, для признания С., существования объективной причинной связи между деятельностью данного лица и преступным результатом, наличности общих условий субъективной виновности и, сверх того, особого специального момента, связующего совиновников в одно целое. Таким моментом преимущественно служит соглашение. Другая теория (Колоколов, Сергеевский) довольствуется причинной связью и общими условиями субъективной виновности, не различая при этом предвидения последствий от возможности их предвидения. Третья (Фойницкий), исходящая из учения о борьбе с личными факторами преступности, как единственной задачи уголовного правосудия, обосновывает ответственность отдельных соучастников в качестве самостоятельной формы виновности, вне отношений одного соучастника, в деятельности и ответственности прочих. Различие этих теорий отражается на объеме применения правил о С., на определении момента, с которого наступает наказуемость для каждого соучастника, и на делении соучастников на виды. Так, сообразно первой, С. возможно лишь в умышленных деяниях; сообразно второй — и в неосторожных; с точки зрения третьей, деление совиновников на главных и второстепенных падает и отказ физического виновника не может устранять наказуемости интеллектуальные.
II. Формы соучастия. Различение форм С. приобретает особое значение с точки зрения теорий, выдвигающих на первое место момент соглашения. 1) С. без предварительного соглашения, или скоп, — предполагает не приготовленное заранее объединение нескольких лиц при самом совершении преступного деяния. 2) С. по предварительному соглашению, или сговор (заговор), — когда несколько лиц совершают преступное деяние по предварительному уговору о месте, времени, способе совершения и т. и. Новые западные кодексы этих двух форм в общей части не различают. Так же поступает и проект уголовного уложения, признающий, что «эти различия, несомненно имеющие правильное теоретическое основание и вытекающие из самого существа С., не представляют практического значения» (объяснения, т. I, стр. 444). А потому в проекте (ст. 43) трактуется совместно о лицах, «действовавших заведомо сообща» (скоп) или «согласившихся на учинение деяния» (сговор). В действующем же уложении оно положено в основу классификации участников, и наличность предварительного соглашения рассматривается, как обстоятельство, усиливающее ответственность. Ст. 11 говорит: «В преступлении, содеянном несколькими лицами, принимается в уважение: учинено ли сие преступление по предварительному всех или некоторых виновных на то согласию, или без оного». 3) Шайка — предполагает соглашение на ряд преступных деяний, индивидуально неопределенных: на кражи, подделку и сбыт фальшивых кредитных билетов, конокрадство, мошенничество и т. п. Индивидуальная определенность намеченных согласившимися преступных деяний также, впрочем, не исключает, по современному правовоззрению (вопреки старой немецкой доктрине), признания сообщества шайкой. Основной признак этой формы заключается в постоянном характере сообщества, в обращении преступной деятельности как бы в ремесло. Число участников и внутренняя организация имеют второстепенное значение. Сенат, в решении 1869 г. № 613, по делу Ефимова, высказал, что для признания сообщества шайкой необходимо участие не менее 3 лиц, но комментаторы (Неклюдов, Таганцев, Жиряев) считают такое ограничение произвольным; по их мнению, и 2 лица могут образовать шайку. Как форма участия, шайка представляет особую опасность в отношении не всех, а некоторых преступных деяний, почему определения о ней сосредоточиваются обыкновенно в особенной части кодексов. Проект уголовного уложения в общей части ограничивается указанием, что «участие в шайке наказывается в случаях, особо законом указанных». В действующем уложении трактуется о шайках в ст. 922—928, где перечисляются случаи образования шаек для совершений государственных преступлений, разбоев, зажигательств, подделки денежных знаков или документов, краж, мошенничества, для провоза контрабанды, для запрещенной торговли или игры и для подкупа чиновников. Понятие шайки при этом не определяется, но текст закона ясно говорит, что необходимо вперед составленное соглашение на совершение ряда преступных деяний. Но уложение не довольствуется этими общими постановлениями и в ст. 1633, 1639 и 1645 упоминает о единичных случаях разбоя, грабежа и кражи, учиненных шайкой, что дает основание к заключению, как это и сделал сенат в цитированном выше решении, что по действующему праву возможно существование шаек двух родов: во-первых — составленных для совершения нескольких преступлений, определенных в роде, «но не в данных случаях», и во-вторых — составленных для совершения одного или нескольких преступлений «определенных заранее в данных случаях». По толкованию, высказанному в решении 1875 г. № 165, по делу Мокиевых, необходимым признаком шаек второго рода служит внутренняя организация сообщества.
III. Виды (типы) участников. В преступном деянии, совершенном несколькими лицами, деятельность каждого участника может быть равна деятельности всех других, как с субъективной, так и с объективной стороны, или может отличаться по характеру или по значению для преступного результата. Первый случай, простейший, есть совиновничество (Mitthäterschaft); второй — участие, в собственном смысле (Theilnahme). По характеру деятельности, соучастники разделяются на физических и интеллектуальных виновников; по сравнительному значению совершенных действий — на главных и второстепенных. Основные типы участников: исполнитель, пособник и подстрекатель. Исполнитель есть тот, кто непосредственно, своей физической деятельностью, совершил преступное деяние. Его действия определяют юридический характер совершенного всеми другими соучастниками, т. е. преступность содеянного, было ли совершено их совокупной деятельностью окончательное деяние или только покушение, покрывается ли оно давностью и т. д. Но если исполнитель оправдан не по преступности деяния, а по невменяемости, то оправдание его не освобождает от ответственности других соучастников. Пособники, по определению Таганцева, суть те из участников, которые не являются ни исполнителями, ни подстрекателями. Такое формальное определение отрицательными признаками нельзя не признать, несмотря на его бессодержательность, заслуживающим полного внимания, ввиду невозможности теоретического разграничения деятельности пособников и исполнителей. Немецкая доктрина занималась особенно усердно этим вопросом, но в результате получились только десятки теорий, взаимно разбивающих одна другую. Пособники разделяются на интеллектуальных — вложившихся в преступление дачей советов, доставлением сведений и т. п., и физических — вложившихся физической деятельностью. Подстрекатели — лица, умышленно склонившие других к участию в преступном деянии. Основное условие для подстрекателя — умышленность его действий, с целью достижения совершения преступного деяния через посредство других лиц. Подстрекательство равно возможно как на исполнительные действия, так и на пособничество. Некоторые западные кодексы (французский, бельгийский) ограничительно исчисляют способы и средства воздействия подстрекателей, другие (германский), сохраняя такой перечень, дают ему характер примеров, третьи же (итальянский, венгерский) вопрос о средствах подстрекательства обходят молчанием. Старая литература придавала этому вопросу центральное значение; новейшая же его устраняет (Гейер, Гельшнер, Таганцев). Свойство мотивов подстрекателя безразлично. Исходя отсюда, большинство криминалистов признает не только безнравственной, но и преступной и всегда подлежащей уголовной ответственности деятельность так называемых agents provocateurs, т. е. тех должностных лиц, которые, своеобразно понимая служебные свои обязанности, подстрекают на преступления с той целью, чтобы подвергнуть подговоренного уголовной ответственности. Как говорит Глазер, общество более заинтересовано в том, чтобы преступление не совершилось, чем чтобы наказывались преступники (Н. Таганцев, «Лекции», стр. 907, отмечает, что случаи этого рода встречались в нашей практике, и присяжные всегда признавали сыщиков-подстрекателей безусловно виновными). Для понятия подстрекательства необходима дееспособность подстрекаемого; в противном случае (совершение убийства через посредство подговоренного к тому душевнобольного) подстрекатель должен рассматриваться, как физический виновник. Неудавшееся подстрекательство, т. е. когда следствием его не было преступное деяние, составляя в сущности лишь первую ступень обнаружения преступной воли вовне — обнаружение умысла, — в общем правиле признается ненаказуемым. Наказуемость допускается лишь в виде изъятия. Например, по нашему воинскому уставу о наказ. такой характер имеет подстрекательство к нарушениям подчиненности и к побегу (ст. 112 и 139). Эксцесс исполнителя, когда он явился продуктом его сознательной и волимой деятельности (подстрекатель подговаривал к краже, а подговоренный совершил разбой), на размер ответственности подстрекателя влиять не может. В кодексах виды участников различаются и характеризуются далеко не одинаково. Наиболее близки к современному взгляду теории определения германского права. Наименее удовлетворительны, по своей искусственности, дробности и непрактичности крайне сложные постановления нашего уложения о наказаниях. В С. без предварительного соглашения различаются два вида: главные виновные и участники. К первым относятся: а) распоряжавшиеся или управлявшие действиями других и б) приступившие к действиям прежде других при самом оных начале или же непосредственно совершившие преступление. Ko вторым те, которые непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления, и б) те, которые доставляли средства для содеяния преступления или же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся (ст. 12). В С. по предварительному соглашению различаются: зачинщики (по терминологии свода законов уголовных «пущие») — которые, умыслив содеянное преступление, согласили на то других или управляли действиями при совершении преступления или покушении на оное, или же первые к тому приступили; сообщники — которые согласились с зачинщиками или с другими виновными совершить совокупными силами или действиями предумышленное преступление; подговорщики, или подстрекатели, — которые, не участвуя сами в совершении преступления, употребляли просьбы, убеждения или подкуп и обещание выгод, или обольщения и обманы, или же принуждение и угрозы, дабы склонить к оному других; пособники — которые, из корыстных или иных личных видов, помогали или обязались помогать умыслившим преступление, советами или указаниями и сообщением сведений, или же доставлением других каких-либо средств для совершения преступления, или устранением представлявшихся к содеянию оного препятствий, или заведомо, перед совершением преступления, давали у себя убежище умыслившим оное, или же обещали способствовать сокрытию преступников или преступления после содеяния оного (ст. 13). В составе шаек: основатели, начальники, подговорщики, добровольно вступившие и пособники. Сложность классификации действующего права увеличивается еще тем, что в мировом уставе принята совершенно иная система деления на три только категории: совершившие проступок, подговорившие других и соучастники — и характеристика признаков в тексте закона не внесена (ст. 15). По проекту уголовного уложения, термин «соучастники» охватывает всех лиц, учинивших преступное деяние. Отдельных типов три: 1) непосредственно учинивший преступное деяние или участвовавший в его выполнении; 2) прямо подстрекавший другого к С. в преступном деянии; 3) пособник, доставлявший средства или устранявший препятствия, или оказавший помощь учинению преступного деяния советом, указанием или обещанием не препятствовать его учинению или скрыть оное.
IV. Ответственность при С. может быть относима или к моменту, предшествующему совершению деяния, т. е. к факту сговора или образования шайки, или к моменту исполнения задуманного. Как сговор, так и образование шайки, сами по себе взятые, уподобляются приготовлению. Поэтому они наказуемы только в случаях, именно законом в особенной части указанных. Сюда относятся, по действующему уложению, составление заговора для совершения некоторых преступлений государственных и против порядка управления; по воинскому уставу о наказаниях — соглашение с целью противодействия начальству (ст. 111). В отношении шаек внесенный в закон перечень также имеет исчерпывающее значение. Если вследствие сговора преступное деяние совершено или шайкой приведено в исполнение задуманное, то ответственность за совершенное поглощает ответственность за предварительную деятельность, и выступает вопрос об устепенении наказаний отдельным участникам, в зависимости от различия принятой каждым на себя роли. Французское законодательство устанавливает принцип равной ответственности всех участников, допуская понижение наказания для некоторых на основании специальных постановлений или вследствие признания их судом заслуживающими снисхождения. Все прочие, напротив, определяя, что положенному в законе наказанию подвергаются исполнители и подстрекатели, для пособников всегда требуют обязательного смягчения ответственности в тех пределах, как смягчается наказание за покушение сравнительно с оконченным деянием (германское, венгерское, голландское). Система различной ответственности при С. имеет особенное развитие в русском уложении о наказаниях, устанавливающем не только уменьшение наказаний для второстепенных участников, но и увеличение для главных. При скопе главные виновные подвергаются высшей мере наказания, положенного за содеянное, а участники на одну или две степени ниже против главных виновных (ст. 117). При сговоре: зачинщики — самой высшей мере наказания; подстрекатели — высшей мере; сообщники, действительно принимавшие участие в совершении преступного деяния, — нормальному наказанию; сообщники только согласившиеся, но не участвовавшие в исполнении, — одной степенью ниже; необходимые пособники — наравне с учинившими деяние; пособники не необходимые — одной степенью ниже (ст. 118—121). Независимо от сложности и дробности этих правил, они целиком отражают на себе недостатки лестничной системы наказаний и потому оказываются крайне суровыми для второстепенных участников, особенно при массовых преступлениях. В видах устранения несоответствия между преступной деятельностью пособников и следуемыми им наказаниями, когда, как говорит закон, «преступление совершено целой командой или частью оной, или когда число подсудимых весьма значительно», — воинский устав о наказаниях определяет (ст. 75), что мера ответственности их назначается по усмотрению суда, т. е. может быть понижаема вплоть до дисциплинарного взыскания, хотя бы отправной точкою служила бессрочная каторга. В мировом уставе (ст. 15) содержится одно краткое определение: «При участии двух или более лиц в совершении проступка, те из виновных, которые сами его совершили или подговорили к тому других, наказываются строже, нежели их соучастники». Проект уголовного уложения принял систему равной ответственности всех соучастников; пониженное наказание определяется только пособнику, «коего помощь была несущественна». Личные условия, определяющие, усиливающие и уменьшающие наказуемость одного участника, не могут влиять на ответственность других. На основании этого начала, если в отношении одного участника данное деяние было отцеубийством, все прочие наказываются, как за убийство простое. Равным образом, частное лицо, участвовавшее в преступном деянии по службе, совершенном лицом должностным, тогда только может подлежать ответственности, когда содеянное, в то же время, составляет и общее правонарушение. Последнее — хотя и не выражено в действ. законе, но твердо усвоено практикой сената (реш. 1882 г. № 40, по делу Саркисова, 1884 г. № 13, по делу Мельницких, и др.). Отказ всех соучастников от исполнения задуманного влечет освобождение их от наказания за то, что они хотели совершить; они могут быть наказаны лишь за то, что уже сделали, если сделанное само по себе преступно. Уложение, для освобождения отдельных отказавшихся участников от наказания, выставляет еще требование, чтобы они своевременно донесли начальству об известном им злом умысле.
V. Прикосновенность — присоединение к преступной деятельности соучастников после совершения преступного деяния. Старая доктрина признавала прикосновенность разновидностью С. Затем явилось воззрение на прикосновенность, как на самостоятельную форму совиновничества. Новейшее учение совершенно отвергает всякую связь между С. и прикосновенностью. «Нельзя, — говорит Н. С. Таганцев, — вложиться в то, что уже совершилось и существует; прикосновенные не объединяются с участниками ни волей, ни деятельностью; мало того, они точно так же не объединяются и между собой ни внутренней, ни внешней стороной» («Лекции», II, стр. 947). Прикосновенность есть самостоятельная преступная деятельность, не стоящая в причинной связи с совершенным участниками и должна быть облагаема наказанием, как delictum sui generis, на основании специальных постановлений особенной части кодекса. Из современных положительных законодательств, германское, венгерское, голландское и итальянское, равно русский проект уголовного уложения, вовсе не упоминают в общей части о прикосновенных, образовав из прикосновенности особые группы преступных деяний, отнесенные или к категории имущественных нарушений (пользование выгодами от преступления), или к посягательствам против порядка управления (укрывательство преступника или следов преступления). Французское — держится отчасти старого воззрения. Действующее русское уложение — построено на нем целиком. «Сверх сего, — говорит ст. 14, — из прикосновенных к делу и преступлению, признаются», после чего даны определения трех типов прикосновенных: 1) попустители — те, которые, имев власть или возможность предупредить преступление, с намерением или по крайней мере заведомо допустили содеяние оного; 2) укрыватели — те, которые, не имев никакого участия в самом содеянии преступления, только по совершении уже оного заведомо участвовали в сокрытии или истреблении следов его или же в сокрытии самих преступников, или также заведомо взяли к себе или приняли на сбережение, или же передали или продали другим похищенные или отнятие у кого либо, или же иным противозаконным образом добытые вещи; 3) недоносители — те, которые, знав о умышляемом или уже содеянном преступлении и имев возможность довести о том до сведения правительства, не исполнили сей обязанности. Ответственность прикосновенных определяется так же, как и ответственность участников — по наказанию, положенному за совершенное деяние; они приговариваются к наказаниям, следуемым не необходимым пособникам, но одной степенью ниже (ст. 124 и 125). Только за недонесение о содеянном преступлении положены специальные наказания: крепость, тюрьма, арест, выговор, замечание, внушение или денежное взыскание — «смотря по важности и обстоятельствам дела» (ст. 126). Недоносители о содеянном преступлении и укрыватели ближайших родственников освобождаются от наказания, кроме случаев недонесения и укрывательства по наиболее тяжким государственным преступлениям (ст. 128). К этому правилу воинский устав о наказ. добавляет два ограничительных условия: когда виновными не нарушена через то прямая их обязанность по службе и когда преступление совершено не в кругу их ведомства. К деяниям, караемым по мировому уставу, правила уложения о прикосновенных не применяются. Недоносительства и попустительства устав не знает вовсе; укрывательство рассматривается, как самостоятельный проступок: в отношении лесных нарушений, посягательств на имущество вообще (покупка заведомо краденого), равно при сокрытии лиц, обвиняемых перед мировым судьей или присужденных к аресту или тюрьме (ст. 64, 159, 172 и 180). О недонесении и укрывательстве в частности — см. соотв. статью и Укрывательство. Попустительство, как заведомое непрепятствование совершению деяния, необходимо предполагает наличность власти у попустителя не допустить его совершения. Этим оно отличается от недонесения. Отсюда же вытекает, что попустительство может быть наказуемо только в отношении лиц должностных, для которых оно составляет специальное преступное деяние — бездействие власти. Но действующее уложение, рядом со словами: «имев власть», ставит слова: «возможность», т. е. признает попустительство и тогда, когда лицо имело фактическую возможность (употребив физическую силу, призвав на помощь прохожих и т. д.) предотвратить преступление, этого не сделало. Такая постановка, исходящая из обязанности вмешательства частных лиц в область полицейской деятельности, отвергается всеми новыми кодексами (кроме проекта австрийского уложения) и единодушно осуждена большинством наших криминалистов (Спасович, Неклюдов, Таганцев, Кистяковский). Противное воззрение высказывал Н. Сергеевский.
Литература. Н. Таганцев. «Лекции по русск. угол. праву» (часть общая, вып. II); Н. Сергеевский, «Пособие к лекциям»; Н. Неклюдов, «Конспект общей части и руководство»; А. Жиряев, «О стечении нескольких преступников в одном и том же преступлении» (1850); Колоколов, «О соучастии в преступлении» (1881); И. Фойницкий, «Уголовно-правовая доктрина о соучастии» («Юрид. Вестн.», 1891); Шайкевич, «О подстрекателях» («Журнал Мин. Юстиции», 1865); Н. Сергеевский, «О значении причинной связи»; «Объяснения к проекту уголовного уложения» (т. I); Buri, «Zur Lehre von der Theilnahme an dem Verbrochen»; Langenbeck, «Die Lehre von der Theilnahme»; Schütze, «Die nothwendige Theilnahme am Verbrechen»; Gretener, «Begünstigung und Hehlerei»; Glaser, «Ueber Thälerschaft und Beihilfe».