Славянские языки. — С. языки составляют одну из семей ариоевропейской (индоевропейской, индогерманской) отрасли языков (см. Языки индоевропейские). Названия славянин, славянские языки не только нельзя считать родственным этимологически слову человек, но даже нельзя его выводить со стороны значения ни от слава — «славные», «именитые», ни от слово — одаренные «словом», «говорящие». Это название создано первоначально иноплеменниками, прежде всего древними римлянами, получавшими слуг-рабов большею частью из стран, населенных племенем без одного общего имени, историческими продолжателями которого являются в настоящее время западные отделы так называемых славян. У лиц, принадлежавших к этому племени, бывали чаще всего имена сложные, со вторым компонентом -слав для мужеского рода и -слава для рода женского. Первая часть всех этих сложных имен исчезала для римского уха и для римской памяти, и постоянным признаком всех этих одноплеменных рабов оставалось слав, слава; с представлением же этого обобщенного имени слав (латинск. Slavus, Sclavus) сочеталось представление народа с известным языком, с другой стороны — представление невольного работника, раба, «sclavus» в общественном смысле. От римлян это общее название западных славян перешло к другим народам, и от римлян же позаимствовались своим названием сами славяне, подставляя вместо краткого а в Slavus, Sclavus гласный о, слов-, да кроме того присоединяя к этому корню тот или другой славянский суффикс, обозначающий жителей известной страны или местности: словинин, словянин, словенец, словинец, словак…, словенск язык… Между самими «славянами» назывались этим именем сначала только те, которые жили в непосредственном соприкосновении с народами романскими и с другими западн. соседями. Как название, общее для всего племени, имя это распространилось между остальными славянами путем литературы и эрудиции. Оно у них книжного происхождения, точно так же как книжного происхождения и восстановление в новейшее уже время латинского и западноевропейского a (Slavus, Slave…) в русском термине славянин, славяне, С. языки вместо прежнего, более славянского о: словенин и т. п. Теперь общее одинаковое название всех славян и всех С. языков является научным термином языковедения и народоведения. — Признание близкого языкового сходства и родства между отдельными С. племенами и отличие их от прочих племен и народов есть прежде всего результат не научного исследования, но непосредственного созерцания и непосредственных впечатлений; признание же родства С. языков с другими ариоевропейским и есть результат научного исследования. И открытие родства между отдельными семьями ариоевропейской отрасли языков, и научное обоснование убеждения в ближайшем взаимном родстве С. языков явились только недавно, в начале XIX стол., благодаря возникновению нового направления в области изучения языков — направления, названного сравнительною грамматикой, или сравнительным языковедением (см.). С научным применением термина «язык» в этом смысле связана известная неопределенность. Рядом с этим термином употребляется тоже термин «наречие». Поводом к недоразумению явилось в России, между прочим, озаглавление одного из предметов преподавания в русских университетах: «русский язык и славянские наречия». Это наводило на совершенно ложное предположение, что только «русский язык» имеет право называться языком, тогда как остальные С. языки должны быть низведены на степень наречий. Между тем, поименованное озаглавление «русский язык и славянские наречия», с своей точки зрения, было вполне уместно: оно налагало на преподавателя обязанность читать теорию русского литературного языка в связи со всеми живыми славянскими наречиями, в числе которых находится и русское наречие или, точнее, русские наречия. Смешение понятий в связи с нетерпимостью и политическими вожделениями повело при распределении терминов «язык» и «наречие» в применении к славянскому языковому миру к разным натяжкам, основанным на своеобразной логике и не удовлетворяющим самых скромных научных требований (ср., между прочим, И. А. Бодуэн де Куртенэ, «Несколько слов о культуре первобытных и древних славян», Варш.,1880, стр.31—42). Во избежание всяких недоразумений мы будем применять термин язык только к языкам литературным, нормализованным, избегая этого выражения тогда, когда дело идет о комплексе родственных говоров, свойственном отдельному племени. В этом последнем смысле мы будем употреблять названия: языковая область, языковая территория, группа говоров.
Весь славянский языковой мир или общеславянская языковая территория распадается на следующие частные области. На востоке лежит область общерусская, в двух главных видоизменениях: южной, малорусской, и северной, великорусской. Область великорусская распадается на две полосы: южная полоса так назыв. «акающих» говоров и северная полоса говоров так наз. «окающих». Вследствие своеобразно сложившихся условий, в которых долго пришлось жить носителям западной части южно-великорусской «акающей» полосы говоры эти обособились в отдельную группу говоров белорусских (см. Русский яз.). На запад от области общерусской простираются так наз. сев.-зап. С. области: польская с кашубскою, нижнелужицкая, верхнелужицкая, чешская и словацкая. Все до сих пор исчисленные области находятся по сю сторону Дуная. По ту сторону Дуная встречаются южно-славянские области, отделенные от сев.-зап. и вост. иноплеменным населением — немцами, румынами и мадьярами. Географически это С. области Балканского полуострова и Адриатического моря: болгарская, сербо-хорватская (в двух главных разновидностях, восточной «штокавской» и западной «чакавской»), словинская (самая разнообразная в диалектическом отношении) и резьянская (в сев.-вост. углу Италии, на границе с Австрией). Между этими областями существуют переходные звенья, т. е. говоры, сочетающие в себе типичные особенности того и другого соседа: сюда относятся переходные говоры между областями великорусскою и малорусскою, белорусскою и малорусскою, кашубскою и польскою, нижнелужицкою и верхнелужицкою, чешскою и словацкою (часть говоров моравских), болгарскою и сербо-хорватскою (говоры так называемых шопцев, или шопских славян, и до известной степени — говоры славян македонских), восточно-сербохорватскою и западно-сербохорватскою, сербохорватскою и словинскою (говоры так наз. «кайкавцев» и говоры недижских славян в Северной Италии). Кроме того, переходными в смысле облегчения взаимного понимания двух племен являются говоры известного племени, живущего спорадически в землях, занятых сплошным населением другого славянского племени. Такими следует признать говоры поляков, живущих в западно-русских губерниях и в Вост. Галиции, стало быть, между сплошным русским (как малорусским, так и белорусским) населением. Говорами в известном смысле переходными являются также пограничные польские говоры вместе с говором так называемого «интеллигентного» слоя общества всей польской языковой области — говоры, обладающие некоторыми общеславянскими особенностями (в особенности произношением «шипящих» ш, ж, ч), чуждыми большинству говоров польского простонародья (см. Польский яз.). Наподобие этого характер «переходности» и центростремительности в различие от центробежности, свойственной народным говорам, следует признать за всеми литературными языками, языками школы, церкви, судопроизводства, администрации. На великорусской почве таким переходным говором является до известной степени литературный великорусский язык, сочетающий в себе особенности обеих великорусских полос, южной и северной. Вследствие заметных влияний одного С. яз. на другой, одной С. территории на другую необходимо признать то, по-видимому, странное положение, что почти все эти территории, совмещающие в себе свойства, развившиеся на собственной почве, со свойствами, привитыми извне, являются переходными от своего собственного чистого типа к иноплеменному С. Таким переходным звеном от свойств чисто русских к свойствам церковно-славянским, этнографический источник которых — юго-восточная часть Балканского полуо-ва, является вся русская область и, прежде всего, ее южно-великорусская полоса. Польская область с особенностями чешского происхождения является переходною от чисто польского типа к типу чешскому. В кашубской области происходит постепенное смешение прежних свойств местных с польскими свойствами в пользу этих последних, так что эта переходная область становится все более польскою. Переходной «кайкавской» области, по древним основным свойствам очень близкой к области словинской, прививаются постепенно свойства сербохорватские. Переходная область недижских, или натизонских, славян в Сев. Италии представляет продукт постепенной словенизации давнишнего сербохорватского элемента. В белорусской области заметны значительные следы польского языкового влияния, так что она, с этой точки зрения, составляет область переходную между областями польскою и великорусскою в строгом смысле этого слова. Рядом с продуктами взаимного смешения разных видоизменений С. языкового элемента имеются также продукты смешения С. речи с языками иноплеменными, неславянскими. Сюда относятся все особенности произношения, все слова, формы и обороты, заимствованные из одного языка в другой, как иноплеменные в С. среде, так и, наоборот, славянские в языках иноплеменных. Вследствие заимствования подобных чужих элементов образуются языковые области более или менее смешанные. Когда это заимствование доходит до maximum, тогда является уже не смешение языков, но полная денационализация, или отчуждение от прежнего языка с усвоением нового. Сюда относится германизация разных отделов сев.-зап. славян, романизация части южных славян, русификация инородцев России и т. д. На наших, так сказать, глазах совершилась словенизация некоторых немецких общин в Крайне и в Горицкой провинции с присвоением происшедшему таким образом новому словинскому говору немецких особенностей. Сильно смешанными в языковом отношении являются: потомки сербохорватских выселенцев в Южной Италии и сербохорватская часть С. территории в Северной Италии. В лужицких говорах отражаются значительные следы немецкого влияния. На македонских славянах также заметно сильное влияние чужого элемента. Мало того: судя по радикальным изменениям некоторых основных С. особенностей (прежде всего — подвижного ударения), необходимо признать сильно смешанными даже такие, по-видимому, чисто С. области, как чешская, словацкая, польская и т. д. Во всяком случае эти заимствования особенностей осложняют лингвистически-этнографические вопросы. Отражения чужого влияния и чужие элементы в С. языках являются оторванными частичками чужих языковых миров, и наоборот, С. влияние в иноплеменной среде составляет часть общего С. языкового мира. Типичным представителем смешанных языков, употребляемых только в междуплеменных сношениях, является кяхтинское, или маймачинское, наречие русского языка, представляющее сочетание русско-славянского языкового материала с китайским построением и китайскими формами. Полная картина всех видоизменений С. языкового мира должна обнимать, с одной стороны, разные профессиональные языки, развившиеся в отдельных славянских областях, с другой — язык различных возрастов, прежде всего бесчисленные разновидности детского языка. Кроме существующих в настоящее время языковых областей, к славянскому языковому миру следует причислить области, исчезнувшие вследствие ассимиляции их иноплеменниками, — напр. области полабских и поморских славян. Продолжением этой последней являются С. особенности нынешней кашубской территории, за исключением тех, которые возникли здесь под польским влиянием. Исчезли еще говоры семиградских болгар. Отдельные части цельных С. языковых областей получают особую окраску вследствие свойственных им своеобразных условий жизни, прежде всего вследствие их разделения между разными государствами. Так, напр., языковое отделение белорусской территории от прочих частей великорусской области возникло до известной степени при содействии политического отчуждения; теперь же, после падения польско-литовского государства и присоединения к России не только всей области белорусской, но также значительной части польской и литовской, медленно совершается противоположный процесс сближения с великорусскою областью, отчуждение и разобщение отдельных частей той же общей языковой территории вследствие политического разделения между различными государствами, со всеми последствиями вроде обязательного обучения разным государственным языкам, происходит именно теперь: 1) на почве малорусской, разделенной между Россией, Австрией и Венгрией; 2) на почве польской, в четырех государствах — России, Пруссии, Австрии и Венгрии; 3) на почве словинской — в Австрии, Венгрии и Италии; 4) на почве сербохорватской, разделенной между Сербией, Черногорией, Австрией, Хорватией, Венгрией, Боснией с Герцеговиной и Италией; 5) на почве болгарской — Болгарии, Турции и Румынии. Лужицкая этнографическая область отделена от прочих славян и окружена со всех сторон, а в значительной части и заселена немецким племенем, т. е. людьми, говорящими только на немецком языке, да и все почти лужичане говорят не только по-лужицки, но более или менее правильно и по-немецки. То же самое следует сказать и о всех кашубах и поляках Прусского королевства. Славяне Италии должны обучаться итал. языку, подвергаясь, кроме того, влиянию других соседних романских говоров; славянам Венгерского королевства словакам, словинцам, сербо-хорватам и малороссам — навязывается знание мадьярского языка. Все это не может оставаться без влияния на носителей подобного двух- или даже трехъязычия. Наконец, необходимо упомянуть о С. эмигрантах на иноплеменную почву или в иноплеменную среду. Сюда относится, между прочим, заселение С. племенем значительной части нынешней русской территории (в новейшее время — Сибири). Такими выселенцами, сохранившими до сих пор свой славянский язык, являются, между прочим, сербохорваты в провинции Кампобассо (Южная Италия), затем польская колония в Малой Азии (с первой половины XIX стол.) и более или менее многочисленные поселения лиц, принадлежащих к разным С. племенам (поляков с кашубами, чехов и словаков, малороссов, юго-западных славян) в Северной и Южной Америке. В Европе, в особенности в Средней и Западной Германии, замечается передвижение рабочих из числа сев.-зап. славян (между прочим, поляков из Галиции), ищущих там заработка и обыкновенно после некоторого времени возвращающихся на родину. Подобное хотя бы только временное пребывание в иноплеменной среде должно оставлять следы на языке переселенцев. Не остается без влияния и военная служба в иноплеменных или иноязычных армиях или хотя бы в армиях, состоящих, как австрийская, из национальных полков, но объединенных общим немецким языком команды и технических терминов. Известное влияние на языковое разобщение оказывает, далее, принадлежность к различным вероисповеданиям и церквам, что, впрочем, должно быть рассматриваемо прежде всего в связи с литературными языками. Белоруссы-католики, например, подчиняются другим языковым влияниям, нежели белоруссы-православные. То же различие православия и католицизма отражается и на сербо-хорватской почве. В меньшей степени сказывается влияние различия католицизма и протестантизма у словаков, у поляков и у лужичан. У сербо-хорватов и у болгар нельзя не признать влияния на язык различия между христианскими вероисповеданиями вообще и магометанством. Исконная славянская языковая территория в Европе и отчасти в Азии состоит теперь из следующих географически разобщенных частей: 1) из главного громадного этнографического материка, перемешанного в разных местах с иноплеменниками; 2) из большого этнографического острова южных, задунайских славян; 3) из лужицкого этнографического о-ва на западе и, наконец, 4) из маленького островка в Южной Италии. На этой этнографической почве развилось несколько литературных С. языков, степень различия между которыми не всегда совпадает со степенью различия действительных племенных и, прежде всего, языковых особенностей. Затем, противоположности некоторых из этих языков зависят не столько от действительных различий между ними, сколько от свойственного им алфавита и от связанного с ним вероисповедания. Первоначальный толчок к возникновению литературных языков дали миссионерские стремления к распространению христианства между славянами, а так как существовали два враждебные друг другу центра официального и организованного христианства, Рим и Царьград, то и в развитии С. литературных языков замечаются именно эти два течения: восточно-царьградское, путем непосредственного заимствования из греческих первообразов, и западно-римское, или собственно римско-немецкое, при участии враждебных С. национальности немецких проповедников. Первым литературным объединителем славян является язык древнецерковно-С. (называемый тоже старославянским, древнеболгарским, древнесловенским; см. Церковно-С. яз.), возникший на болгаро-македонской почве с примесью некоторых друг. элементов. Это был с самого начала язык восточной церкви, но при желании примирить две борющиеся церкви именно на С. почве, он проник и к славянам, признававшим власть папы римского, как то: к предкам нынешних хорватов, словинцев, словаков, чехов и даже поляков. Живым продолжением и остатком этого применения С. языка в богослужении славян западной церкви является С. богослужение с помощью глаголических книг у незначительной части хорватов (см. Глаголица). От этого следует различать применение церковно-славянского яз. русскими униатами (малорусами, а прежде и белорусами), так как их подчинение Риму произошло значительно позже. Применяясь затем в богослужении не только разных С. племен, но и румын, церковно-С. язык должен был подвергаться местным влияниям, приноравливаясь к особенностям произношения данного племени, присваивая себе даже народные слова и обороты. Постепенно он распался на несколько церковных языков. Главное место занимает русский церковный язык, служивший известное время образцом для православных славян и Балканского полуо-ва. В нынешнее время мы должны различать следующие главные типы церковно-славянских языков: общерусский, малорусский (прежде всего у малорусов-униатов), сербский, болгарский и румыно-С. Рядом со всеми этими языками, пользующимися кирилловским алфавитом, возник язык церковный, с применением глаголицы, сначала почти тождественный с языком кирилловских памятников, но затем замеченный народным языком западной части сербохорватской территории. Точно так же и в других областях, пользовавшихся кирилловским письмом, под влиянием знания церковно-С. языка появлялись очень рано попытки применить это письмо к родному говору при составлении памятников светского содержания. Это и были зародыши литературных языков: сербского, болгарского и нескольких русских. На русской почве это повело во времена Петра Великого к окончательному отделению светского языка от церковного даже во внешнем виде букв и к постепенно с тех пор возрастающему развитию самостоятельной общерусской литературы. Но в этом освободившемся литературном русском языке остались неизгладимые следы его церковного происхождения, привившиеся даже к народным русским говорам. Теперешний русский литературный язык, возникший на почве московского говора и отличающийся прежде всего московскими особенностями произношения, совмещает в себе, однако — кроме продолжения некоторых особенностей, заимствованных из церковно-С. языка, — некоторые черты северной, «окающей» полосы великорусских говоров (см. Русский язык). До упрочения окончательного господства теперешнего общерусского литературного языка бывали попытки создавать литературные языки в других великорусских центрах. В Великом княжестве Литовском роль официального языка играл язык белорусский; в новейшее время возник литературный язык малорусский в двух главных разновидностях — украинский в России и галицкий в Австрии. В России с шестидесятых годов XIX стол. созданы искусственные официальные препятствия развитию этого литературного языка. У сербов радикальный переворот был совершен В. С. Караджичем (см. Караджич), окончательно освободившимся от церковного влияния, применившим в литературных произведениях чисто народный язык и принявшим из России гражданскую азбуку с известными прибавками и изменениями согласно с требованиями сербского произношения. Болгарский литературный язык долго развивался в полной зависимости от русского и сложился окончательно только в последнее время. В нем заметны три С. элемента: народный болгарский, русский и русско-церковно-славянский. На славянском западе древние зародыши самостоятельного развития славянской письменности были вскоре подавлены воинствующею римскою церковью; но все-таки в среде той же церкви являлись попытки обращаться к славянским народностям на их родном языке. Свидетельством этого являются древнейшие западно-славянские памятники с применением латинского алфавита к обозначению С. звуков: у словинцев (Фризингенские проповеди), у чехов и позже у поляков. У чехов литературный язык установился окончательно в XV ст. при содействии возрождающего революционного гуситского движения (см. Чешский язык). По отношению к литературному польскому языку, язык чешский играл до известной степени ту же роль, что церковно-славянский — по отношению к русскому. Начало польского литературного языка восходит к XIV столетию, но сложился он окончательно и стал употребляться для литературных целей только в XVI стол. (см. Польский язык). Реформационному движению обязаны своим возникновением и другие литературные языки западн. славян; но это первоначальное движение было подавлено всеобщею католическою реакцией, отозвавшеюся и на судьбах чешского языка. Только под влиянием новых националистических стремлений XVIII и XIX стол. возникают вновь и укрепляются языки словинский в различных видах, хорватский, словацкий и оба лужицкие. На хорватской почве, т. е. в области сербохорватов католического вероисповедания, было несколько центров образования литературного языка. Новый хорватский язык явился как выражение стремления к объединению всех юго-зап. славян, т. е. сербохорватов и словинцев; теперь он служит литературным соединителем всех хорватов и «кайкавцев», по диалектическим особенностям ближе подходящих к словинцам. Он противопоставляется сербскому языку, но на основании не действительного различия форм, а только разного алфавита и разного вероисповедания сербов и хорватов. Впрочем, все мало-мальски образованные сербы и хорваты знают оба алфавита и могут читать как по-сербски, так и по-«хорватски». Польский литературный язык обыденной жизни, свойственный прежде всего публицистике, разнообразится в зависимости от принадлежности к разным государствам: известные черты свойственны ему в России, другие в Австрии, опять другие — в Пруссии. Мало того: в Австрийской Силезии он не вполне тот, что в Галиции, в Прусской Силезии — не тот, что в Познани или в Западной и Восточной Пруссии. В Америке возник особый американско-польский язык — язык американско-польской журналистики и публицистики. Сербский литературный язык разнообразится по государствам: несколько особый вид он принял в королевстве Сербском, несколько другой в Черногории и опять другой в Боснии с Герцеговиной. Отдельным славянским литературным языком свойственны различные степени распространяемости и культурного влияния, начиная с того стесненного положения, в каком находятся лужицкие языки, и кончая всесторонне привилегированным состоянием русского яз., становящегося все более и более языком международного и всемирного общения. Языками не только школы и администрации, но и языками государственными являются еще языки болгарский и сербский. Языками преподавания и администрации в большей или меньшей степени служат языки хорватский, чешский, словинский и польский в Австрии, тогда как в России и Пруссии польский язык не допускается ни в преподавании, ни в присутственных местах. В таком же положении находятся все немадьярские языки (в том числе пять славянских: сербский, хорватский, словинский, словацкий и польский) в Венгрии. Совершенно исключены из преподавания и администрации литературные языки словацкий (за исключением частных церковных школ) и оба лужицкие.
Характеристика славянского языкового мира с лингвистической точки зрения. При сравнении всей славянской семьи языков как одного целого со всей ариоевропейскою отраслью принимаются в соображение известные состояния общего ариоевропейского языкового материала, равно как и разные общие исторические течения в языковых изменениях. Состояния эти следующие: 1) состояние праариоевропейское, через которое должны были проходить лингвистические предки всех без исключения ариоевропейцев; 2) состояние дославянское, предшествовавшее выделению всех лингвистических предков славян в одну общую семью; 3) состояние праславянское, отличавшее славян от прочих ариоевропейцев; 4) общие состояния отдельных славянских областей, например русской, болгарской, сербохорватской, словинской, чешско-словацкой, лужицкой, польско-поморской и т. д. В общих исторических течениях различаются течения, совершившиеся одинаково в разных языковых областях, от течений, охарактеризовавших именно выделение известной области из общего целого. К общим течениям, происходившим одинаково на всей территории, как ариоевропейской, так и славянской, следует причислить все случаи сохранения древних особенностей. Основанием характеристики отдельных областей как в данное время, так и на пути исторической последовательности мы принимаем, прежде всего, фонетическую сторону языка, во-первых, потому, что ее можно изложить гораздо доступнее, во-вторых, потому, что она гораздо обстоятельнее и точнее исследована, нежели другие стороны — морфологическая, синтаксическая, лексическая и семасиологическая.
Выделение общеславянского языкового состояния из состояния праариоевропейского и дославянского ознаменовалось, между прочим, следующими историко-фонетическими процессами, которые в общей совокупности являются характеристическими чертами одной только славянской семьи в отличие от всех прочих ариоевропейских: 1) оба ряда согласных заднеязычных (гортанных) — ряд более глубокий (историческим продолжением которого являются в западных семьях ариоевропейской отрасли согласные лабиализованные или просто лабиальные, губные, напр. латинск. qu в quatuor, quis, v в venio, vorare, valeo…) и более передний (историческим продолжением которого являются в западных семьях простые заднеязычные, напр. латинск. k, g, (h): porcus, decem, gnosco, hiems, veho…) — в восточных семьях ариоевропейской отрасли (индийской, иранской, или персидской, армянской, албанской, балтийской и славянской) передвинулись вперед: глубокий ряд стал более передним заднеязычным, более передний — переднеязычным. На славянской почве эти последние приняли специальный фонетический вид согласных s (с), z (з). Примерами могут служить русские кого, око, гора, горшок, лгать…, но поросенок, сором, десять, знать, зуб, береза, зима, везу… 2) Нет в славянском продолжении особого ряда согласных придыхательных, которые на славянской почве смешались с соответствующими им непридыхательными в пользу этих последних. Примеры: с одной стороны b (б), d (д), g (г), ž (ж), z (з), из древних непридыхательных, в борзый, большой, дать, десять, вид, гора, бога, жив, боже, зуб, знать, береза… (ср., напр., латинские brevis, dare, decem, vivus, -gnosco…), с другой же стороны, те же б, д, г, ж, з, как продолжатели придыхательных в быть, беру, зуб, любить, дым, мед, вдова, горшок, лгать, жать, ложе, зима, везу… (латинские fui, fero, lubet, fumus, vidua, fornus, hiems, veho…). 3) В известных сочетаниях из праариоевропейского и общеариоевропейского s (с) развилось на славянской почве заднеязычное х: мох, муха, ветхий, сух, дух, уха, ухо, верх, хромой, ходить… (ср., напр., латинск. muscus, vetus, jus, auris…, литовск. sausas, ausis, viršus…). 4) Заднеязычные согласные, оставшиеся в дославянском состоянии заднеязычными, равно как и вновь из s развившееся х, в сочетании со звуками среднеязычными (палатальными, «мягкими») j, i, е и т. п., сами подверглись осреднеязыковлению (палатализации, «смягчению»), и эта среднеязычность (палатальность, «мягкость»), привитая им, как их индивидуальная, им самим свойственная особенность, повела затем к перерождению в согласные переднеязычные. Этот исторически-фонетический процесс совершался в праславянское и общеславянское время два раза, в два приема, в две хронологически различные эпохи. Первый по времени толчок к осреднеязыковлению согласных заднеязычных был дан соседством со следовавшими за ними среднеязычными звуками общеариоевропейского происхождения. Это первое осреднеязыковление вызвало со временем появление переднеязычных «шипящих» ч, ж, ш вместо прежних заднеязычных к, г, х. Примеры: плач, плачет, что (из чьто), течет, четыре, чин, час, чернь, начать, начну…, муж, дрожь, жив, жена, желудь, жернов…, уж, ложь, ложе, жну, жать… Затем в следующую эпоху появились новые условия для осреднеязыковления заднеязычных. Из прежнего дифтонга oi развился новый гласный среднеязычный е, повлиявший на осреднеязыковление предшествовавшего ему заднеязычного согласного, да, кроме того, заднеязычные согласные стали осреднеязыковляться (смягчаться), тоже под влиянием предшествовавших им среднеязычных i при известном построении слова со стороны ударения. Это второе по времени осреднеязыковление заднеязычных к, г повело впоследствии к перерождению уже не в ч, ж, но в ц, з (или дз). Примерами могут служить русские и древнерусские цена, цель, зело…, пьци, пьцте, рьци, рьцте…, клицать, лице, юнец, отец, овца (из овьца).., -стизать, подвизаться, дерзать, терзать.., тязать, звяцать, бряцать… 5) Дославянские сочетания согласных не заднеязычных — стало быть, переднеязычных и губных, — с неслогообразующим i, т. е. с j, а именно сочетания tj, dj, nj, lj rj, sj zj, pj bj mj vj, переродились впоследствии, в общеславянское время, в своеобразные, в общей сложности специфически С. согласные или же сочетания согласных. Два первые сочетания — tj и dj — дали звуки, не оставшиеся одинаковыми у всех славян, но видоизменившиеся различным образом на разных славянских территориях; их дальнейшие судьбы служат основанием для характеристики отдельных частей славян, языкового мира (см. ниже). В русской области из них развились ч, ж: свеча, плачу, межа, рожать… Остальные сочетания перерождались более или менее равномерно во всех славянских областях, т. е. у лингвистических предков всех нынешних славян. Примерами пусть служат русские: гонять, стрелять, сотворять…, прошу, скажу…, плевать, блевать, блюдо, зацеплю, люблю, ломлю, ловлю. 6) Два праариоевропейские гласные, краткое а и краткое о, сохранившиеся в своем различии и в более поздней стадии развития некоторых ариоевропейских областей, прежде всего в греческой и италийской (напр. acutus, axis, arare…, но oculus, ossis, octo, domus, procax…), в семьях германской, балтийской (литовско-латышской) и славянской смешались в одном гласном, в двух первых в пользу а, в славянской же в пользу о: око, ость, восемь, бодать, воз, бор, дом, просить… точно так же, как ось, острый, отец, орать… 7) Древний гласный и (долгое у) на линии исторического перерождения от общеариоевропейского состояния к состоянию общеславянскому подвергся отгублению, или дислабиализации, и заменился гласным ы: ты, быть, дым, сын, вымя… (литовск. tu, buti, dumai, sunus…, латинск. tu, fui, fumus, uber…). 8) На линии исторического перехода от состояния общеариоевропейского к общеславянскому гласные губные краткие о и и (ъ) подверглись уподобляющему влиянию сочетавшегося с ними предшествующего j и заменились соответствующими им среднеязычными е, ĭ (ь). Это нам объясняет разветвление тех же первоначально окончаний и суффиксов: о и е, ъ и ь, ять и и, ы и 
(я) и т. п. Например, дело — поле; жено — земле; рабъ, богъ — мужь, вопль; богом, делом — мужем, полем; деле — поли; жене — земли; рабы, жены — мужя, земля; несы, плеты — делая. 9) Праариоевропейские сонантические, или слогообразующие, r (р) и l (л) сохранились только в древнеиндийском и в др.-славянском состоянии. Продолжениями их являются в русском ор, ер, ол: корм, гордый…, червь, черный, жернов…, челн, желтый…, порхать, моргать, торг…, персть, смерть, первый, верх, терпеть, сердце, зерно… (праславянск. krm-, grd-, črv-, črn-, žrn-, čln-, žlt-, prx-, mrg-, trg-, prst, mrt-, prv-, vrx-, trp-, srd-, zrn-…, литовск. kirmis, girnos, turgus, pirštas, mirti, pirmas, viršus, širdis, žirnis…, латинск. vermis, mortis, cordis, granum…). 10) Праариоевропейское слогообразующее n (н) только на пути перерождения к общеславянскому состоянию изменилось в носовой гласный ę
, тогда как в других ариоевропейских областях из него развились то а, то н, то en и т. п., то un и т. д. Примерами могут служить русские -ять (взять), клять, жать, память, часть…, язык, десять, девять, -мя (семя, имя, знамя, вымя…), гласному а (я) которых соответствует в праславянском состоянии, отражающемся еще в древнецерковнославянских памятниках, гласный ę. 11) Переход от общеариоевропейского состояния к состоянию общеславянскому ознаменовался также стремлением к устранению слогов закрытых или суживающихся, т. е. слогов, оканчивающихся согласным после предшествующего ему гласного. Подобное стремление в более или менее сильной степени можно отметить и в других ариоевропейских областях, но в таких размерах и так рано оно проявилось только при упомянутом переходе от состояния общеариоевропейского к состоянию общеславянскому. Стремление это выразилось в следующих частных процессах: а) просто в исчезновении согласных, оканчивавших слоги: в конце слов то, слово, сын, память, съмрьть (смерть)…, в отложительном, родительном и местном падеже двойств. числа на -и (-оу), в повелительном наклонении 2—3 лица ед. ч. бери, рьци…, в первых слогах слов вымя, дам…; б) в замене прежних гласных дифтонгов ou au, oi ai, eu, ei простыми долгими гласными: будить, сух, ухо, ведать, левый, блюсти, чужой, видеть…; в) в развитии носовых ę, ą
из прежних сочетаний гласных о или а, е с носовыми согласными: on, от, an, am, en, em. Примерами могут служить слова, продолжаемые в русских: рука, зуб, звук, сук, суд…, узок…, -ухать, пять, лягаться, плясать…; г) в зародышном стремлении устранять слоги, закрытые оканчивавшими их согласными «плавными» r, l, т. е. слоги or, ol, er, el. Но здесь к общеславянскому времени можно отнести только зародыши стремления, тогда как осуществилось оно лишь позже, в отдельных славянских областях порознь и различным образом (см. ниже). 12) Общеславянским состоянием было унаследовано от общеариоевропейского свободное, подвижное ударение, ударение отдельных знаменательных частей слова. Подобное ударение с незначительными изменениями сохранилось до сих пор, например, на русской почве. Из прочих ариоевропейских семей одну только балтийскую можно поставить в более тесную связь с семьею славянскою, так что обе эти семьи составляют одну общую группу в противоположность всем остальным семьям, на которые следует смотреть, как на находящиеся на одинаковом генетическом расстоянии от группы балтийско-славянской или литовско-славянской.
Обозревая затем весь С. языковой мир в его разнообразии и стараясь характеризовать отдельные его области или группы областей по свойственным им фонетическим особенностям, мы должны подыскивать или просто признаки нынешнего произношения, т. е. относительной частоты или редкости отдельных групп звуков и отдельных работ органов речи, производящих эти звуки, или определять свойства взаимной зависимости звуков, или же, наконец, свойства, состоящие в известного рода направлениях при изменении более древнего состояния в состояние более новое. С точки зрения частоты повторения отдельных звуков и работ органов речи, можно, между прочим, отметить следующее: 1) Так назыв. «шипящие» — ш, ж, ч — более часты в восточной полосе С. языкового мира, обнимающей собою области славян русских и болгар, нежели в полосе западной, к которой принадлежат славяне северо-западные (лужичане, поляки с кашубами, словаки и чехи) и юго-западные (сербохорваты, словинцы, резьяне). К каждой полосе принадлежат, конечно, и литературные языки, выросшие на ее почве: к восточной — языки церковно-славянский, русский (великорусский), малорусский, болгарский; к западной — чешский, словацкий, польский, оба лужицкие, сербский, хорватский, словинский. 2) У северо-западных славян (у чехов, словаков, поляков с кашубами и лужичан) как в их этнографических областях, так и в возникших здесь литературных языках количество так назыв. «свистящих» согласных — с, з, ц —больше, нежели у остальных славян, восточных и южных. Частота употребления этих «свистящих» значительно возрастает в тех частях северо-западных славянских областей, в которых «шипящие» являются невозможными и заменяются «свистящими». 3) Относительно малое количество «шипящих» спирантов вознаграждается в большей части северо-западной территории изменением согласного r при известных условиях в ř (рж) и затем в ž (ж), š (ш): согласный r реже у большинства славян сев.-западных (т. е. у чехов, поляков с кашубами и лужичан), нежели у прочих славян. В юго-западной области, т. е. в области сербохорватской, словинской и резьянской, согласный r встречается чаще, чем у остальных славян, так как в некоторых — впрочем, довольно редких — случаях он является там историческим продолжателем согласного ж (напр. море из может…). 4) У болгар в строгом смысле этого слова, равно как и в языке церковно-славянском, согласные t (т), d (д) более часты, нежели у других славян, именно вследствие развития сочетаний шт, жд из древних согласных среднеязычных, продолжавших исторически сочетания tj, dj. Вследствие заимствования из церковно-славянского языка значительного количества слов с сочетанием жд мы должны констатировать до известной степени то же увеличение случаев появления согласного д и на почве русской, в особенности великорусской. 5) Согласный j является самым частым на крайнем юго-западе, у словинцев с резьянами, и в западной полосе сербохорватской области вследствие того, что историческим продолжателем древнего сочетания dj является здесь именно j: meja (межа), rojen (рожден). Еще более случаев согласного j в тех крайне западных говорах юго-западной области, в которых историческим продолжателем древнего сочетания 1j (= «мягкому» l′, љ, ль) является тоже согласный j: judi (люди), poje (поле) и т. п. 6) Носовые полости открываются чаще всего у поляков с кашубами, так как только в этих областях древнеславянские носовые гласные продолжаются почти всегда или как носовые гласные, или же как сочетания неносовых гласных с носовыми согласными. 7) Слабое участие в произношении голосовых связок гортани замечается у северо-западных славян, т. е. у лужичан, у поляков с кашубами, у словаков и у чехов. Известные особенности произношения отчасти характеризуют целые славянские области, отчасти же служат диалектическими признаками уже на почве отдельных областей. Таким, между прочим, является 8) различие в произношении звонкого заднеязычного согласного г (гора, гадкий, нога, могу…) то как сжатого (сжато-взрывного) g, то как спиранта γ (h). Сжатый согласный свойствен, во-первых, славянскому северу, т. е. областям нижнелужицкой, польской с кашубскою, северной великорусской («окающей»), вместе с литературным русским языком, подвергшимся в этом отношении влиянию севера; во-вторых, славянскому юго-востоку, т. е. области болгарской вместе с шопскою и македонскою и с литературным языком болгарским, да, кроме того, почти всем сербохорватам (за исключением крайней западной полосы) и обоим литературным языкам, возникшим на этой почве — сербскому и хорватскому. Придувной, или спирант γ (h) господствует в средней славянской полосе, т. е. у верхних лужичан, у чехов, у словаков, у малороссов и у южных («акающих») великоруссов вместе с белоруссами, за исключением литературного русского языка, но со включением русско-церковного (что и отражается на произношении некоторых церковных слов в русском языке: Бога, господь, Господи, благо, благодать…). Диалектическим признаком дальнейшего деления отдельных областей на говоры или группы говоров различие g и γ (h) служит на крайнем западе юго-западной территории, т. е. у словинцев, у резьян и у западных сербохорватов. Исторически-фонетические течения, характеризующие отдельные С. области или же группы областей, сводятся, между прочим, к следующим пунктам. 9) В древних группах согласных kv (ku), gv (gu) в сочетании со среднеязычными (небными, «мягкими») гласными i, е первые согласные — k, g — остались заднеязычными только на северо-западе славянском, у поляков с кашубами, у лужичан и у чехов со словаками (польск. kwiat, gwiazda и т. п.). На юге же и на востоке, т. е. у всех славян приадриатических, балканских и русских, вм. kv, gv (hv) имеются сочетания цв, зв, напр. цвет, звезда… 10) Группы согласных dl, tl сохранились только у северо-зап. славян (напр. польск. mydło, skrzydło, wiodła, padła, zmiotła, plotła…) и на северо-западе южно-славянской территории (у словинцев), тогда как у славян южных и восточных историческим продолжением этих групп является простое l (л): русск. мыло, крыло, вела, пала, смела, плела… 11) Начальным сочетаниям je-, ju- (ю-) северо-западных и южных славянских областей соответствуют у славян восточных или русских о-, у-: олень, один, озеро, осетр, ужин, утро, уже… в различие от западных jel-, jed-, jezior-, jesiotr, juž-, jutr-… Если и на русской почве встречаются слова с je- (е), ju- (ю), (един, юг), так это не что иное как заимствования из юго-западных областей, прежде всего — из церковно-славянского языка. 12) Общеариоевропейские заднеязычные («гортанные» ) согласные k, g, х подверглись у лингвистических предков всех без исключения славян одинаковому влиянию соседних среднеязычных (нёбных) звуков и затем одинаковому или почти одинаковому перерождению в переднеязычные ч, ж, ш и ц, з. Исключение составляют упомянутые под № 9 сочетания цв, зв в таких словах, как цвет, звезда, в различие от северо-западно-славянских кв, гв. Что касается до согласных переднеязычных («зубных») и губных, то они подверглись разным и разновременным перерождениям в зависимости от того, было ли влияющим звуком неслогообразующее i, т. е. j, или же слогообразующие звуки вроде i, е, r со среднеязычным сужением полости рта и т. п. По результатам относящихся сюда исторически-фонетических процессов весь славянский языковой мир распадается на три полосы: южную, северную и среднюю. К южной принадлежат славяне задунайские, т. е. приадриатические и балканские, к северной — лужичане-поляки с кашубами и великороссы, к средней — чехи, словаки и малороссы. В южной полосе замечаем менее всего исторического движения, вызванного через «смягчение» (осреднеязыковление) согласных переднеязычных и губных, в северной — более всего относящихся сюда фактов; средняя полоса стоит в этом отношении посередине. В южной полосе согласные переднеязычные и губные подверглись «смягчающему» (осреднеязыковляющему) влиянию первоначально только в сочетаниях с j, между тем как на севере подобное влияние было вызвано, хотя, конечно, в другое время, тоже влиянием гласных е, i и т. д. На юге были первоначально «мягкие» согласные, развившиеся в русском в ль, нь, рь, пль, бль…, ш, ж, ч,.. в таких, напр., словах, как валять, гонять, сотворять, цеплять, употреблять, уловлять, земля, ноша, ношу, вожу, трачу, рожать…, но не было «смягчения» (осреднеязыковления), давшего в русском ль, рь, нь, пь, бь, сь, зь, ть, дь в таких, напр., словах, как валит, гонит, употребит, ловит, ломит, носит, возит, тратит, родит… В северной полосе получились, затем, дальше всего идущие перерождения всех таким образом «смягченных» (осреднеязыковленных) согласных. «Смягченный» согласный r (рь) изменился у чехов, поляков с кашубами и в меньшей степени у лужичан в ř (рж) и затем в ž (ж), š (ш) (ср. № 3); напр. польск. przy, brzeg, trzy, trzeba, krzyk, krzak и т. п. Из смягченных t’ d’ ś ź развились на северной территории согласные сильно «мягкие» (среднеязычные), причем, за исключением значительной части великорусской области, перерождение пошло дальше: в некоторых говорах южно-великорусской полосы в строгом смысле этого слова, затем в области белорусской и польской имеются своеобразные согласные (обозначаемые в польской графике через ć, dź, ś, ź), произношение которых характеризуется русским популярным термином «цеканье и дзеканье». В крайнем сев.-зап. углу этой сев. полосы эти переродившиеся согласные достигли крайних пределов на пути историко-фонетических изменений: у кашубов вместо них встречаем с dz s z (dzece дети, seła сила, zema зима…), у сев.-зап. поляков почти č (ч), dž (дж), š (ш), ž (ж), у верхних лужичан ć (ч), dź (дж), s (с), z (з) (ćopły теплый, dźeń день, ćisnuć тиснуть, nosyš носишь, vozyš возишь…), у нижних лужичан ś (ш), ź (ж), s (с), z (з) (puś путь, źeń день, syrota сирота, seś сеть, zyma зима…). «Смягченные» губные p’ b’ v’ т′ развились в польской области прежде всего в согласные дифтонги pj bj vj mj и затем на севере этой области появились pś, bź, ź, ń, напр., pśiwo (пиво), pśasek (песок), bziały (белый), źilk (волк), nięso (мясо)… Уменьшение среднеязычного элемента в северной славянской полосе сказалось в исчезновении в белорусской области всякого «мягкого» r (р), без различия происхождения: не только гаварыть, рака (река), парадок (порядок)…, но и морэ, мора (моря), гавару (говорю) и т. п. В южной полосе согласные переднеязычные и губные подверглись «смягчению» (осреднеязыковлению) только в сочетаниях со следующим j. Следующие гласные не производили на них подобного влияния. И до сих пор нет в этой области следов перерождения согласных в подобных сочетаниях: в сочетаниях те, ти, де, ди, се, си, зе, зи, ne, nu, бе, би… согласные сохранили до сих пор свойственное им произношение. Только в произношении согласного l (л) заметна разница сообразно с тем, с каким гласным он сочетается. Затем в новейший период жизни болгарской языковой области развилась зависимость произношения согласных относительно «мягкости» или «твердости» от следующих за ними гласных: при гласных среднеязычных предшествующие им согласные произносятся здесь с заметным среднеязычным оттенком (те, ти, бе, би…), тогда как сочетание с гласным несреднеязычным или же полное отсутствие следующего гласного обусловливают несреднеязычное, «твердое» произношение согласных. В средней полосе следует различать три области: малорусскую, словацкую и чешскую. В малорусской произошло первоначально то же, что и в великорусской и во всей северной полосе вообще: «смягчение» согласных под влиянием следующих среднеязычных гласных. Впоследствии выработалась здесь привычка к «одночленной среднеязычности» или «одночленной мягкости» слогов: согласный слога мог остаться среднеязычным только в таком случае, когда за ним не было гласного среднеязычного. В случае сохранения прежнего среднеязычного гласного предшествовавший ему согласный лишался среднеязычности. Отсюда в малорусском поля, любить, пять, мясо, сiль (соль)… с «мягкими» согласными л, п, м, л, но поле, любить, ломить, соли… с «твердыми» согласными л, б, м, л. Единственно только в сочетании с следующим i, развившимся из сужения других гласных (ять, е, в некоторых говорах и о), согласные произносятся малороссами «мягко». В словацкой области подвергаются «смягчению» под влиянием следующих гласных среднеязычных единственно только согласные переднеязычного сжатия, т. е. согласные t, d, n, l, тогда как остальные переднеязычные r, s, z, равно как и все губные (и заднеязычные) сохраняют в сочетании с гласными среднеязычными несреднеязычное, «твердое» произношение. На чешской почве имеется опять другого рода ограничение. Здесь на предшествующие согласные влияли «смягчающим» образом только исторические продолжатели общеславянских долгих гласных среднеязычных, i е ę
, тогда как в сочетании с продолжателями кратких i е
сохранилось «твердое» произношение. Кроме того, согласные s, z не подвергаются «смягчению» на чешской почве: напр., si слова sila (сила) ничем не отличается от sy слова syn (сын). 13) На севере С. языкового мира (у лужичан, у поляков с кашубами, у великоруссов с белоруссами) произошло новое «смягчение» заднеязычных согласных в сочетании с историческими продолжателями прежних гласных ы, ъ, если они приблизились к среднеязычному сужению полости рта; напр. русск. руки, ноги, мухи, кинуть, гибель, хитрый…, польск. kiwać, ginąć, kieł, giez, bokiem, rogiem… (но chytry, duchem…). Затем и эти вновь смягченные заднеязычные перерождаются: в некоторых русских говорах — в t’ (ть), d’ (дь), в кашубском — в ć, dź… В средней полосе и на юге согласные «твердые» к, г, х в исторических продолжателях сочетаний кы, гы, хы сохраняются «твердыми», не «смягченными» первоначально везде, сообразно с общими фонетическими свойствами этих областей. В чешском яз. «смягчение» вообще слабее, нежели на севере. В словацком «смягчаются» только t, d, n, l. В малорусском имеется только «одночленная мягкость (палатальность)» слогов. В новоболгарском i, развившееся из ы, «смягчает» точно так же, как и i исконное, и поэтому там имеются тоже ki (ки), gi (ги), xi (хи). Наконец, в некоторых частях словинской территории k, g, h (х) подверглись новому «смягчению» и затем переродились в č (ч), j, š (ш). 14) Сочетания согласных переднеязычных и губных с согласным развивались одинаково и равномерно во всех славянских областях, за исключением только, до известной степени, сочетаний губных с j, и затем, в гораздо большей степени, сочетаний tj, dj. Сочетания губных c j, переродившиеся в сочетания губных с «мягким» л (љ, ль), сильнее всего развились в области сербохорватской; затем, они одинаково сильны в областях словинской и русской. На северо-западе и у болгар сочетания губных с «мягким» л гораздо реже, ограничиваясь главным образом корнями слов (в роде русских плюй, плевать, блевать…), тогда как в сочетаниях со словообразовательными частями слов место их занимают просто «мягкие» п′, б′, в′, м’…; напр. польские pluć, bluznić…, но łapię, 1ubię, łowię, łamię. 15) Сочетания dj, tj, равно как и сочетание jt (происшедшее из gt, kt в сочетании с i) развились разнообразно, смотря по областям. Исходною историческою точкой всех этих диалектических разновидностей следует считать сильно смягченный t′ (ть) и d′ (дь). Из них получились: на востоке, на русской почве (со всеми свойственными ей литературными языками) — ж, ч: чужой, межа, рожать, гожусь, свеча, ворочать, плачу, печь, ночь, мочь, дочь…; на юго-востоке, у болгар (вместе с церковно-славянским языком) — жд, шт (вместе с заимствованными словами вошедшие только на русскую почву в виде жд, ш): штоуждь, межда, раждати,
, свешта, враштати,
, ношть, мошть, дъшти… (русск. чужд, между, рождать, угождение, просвещать, вращаться, пещись, всенощная, мощный…); у македонских славян г′, к′ (мег’а, свек’а…) рядом с перешедшими от болгар жд, шт и от сербохорватов ђ (дь), ћ (ть); у шопских славян и у кайкавцев — дж, ч, у сербохорватов восточных — среднеязычные ђ (g′, dź), ћ (ć), видоизменяющиеся и колеблющиеся от d’ t′ до dź ć: туђ, међа, рођен, свећа, враћати, пећ, моћ…; у сербохорватов западных, у резьян и у словинцев — j или ћ (t’), или ć, или č (у словинцев, за незначительными исключениями, именно č), напр. словинск. tuj, meja, rojen, sveča, placati, noč, moč…; y чехов и лужичан — z, с (ts), напр. чешск. cizi, meze, rozen, svi’ce, noc, moc…; y поляков и полабских славян — ds, с (ts), польск. cudsy, miedza, rodzon, świeca, płacę, piec, noc, moc, córa… Эти своеобразные перерождения праславянских dj, tj, it позволяют группировать славянские языковые области с разных точек зрения: а) По спирантному элементу, входящему в состав разноязычных исторических продолжателей этих сочетаний: на востоке, у русских и болгар (вместе с церковно-славянским языком) «шипящие» ж, ш; на северо-западе, у поляков, словаков, чехов и лужичан — «свистящие» з, с, на юго-западе — по преимуществу j и вообще спиранты среднеязычного сближения. б) По локализации сжатого элемента македонская область с своими заднеязычными г’ к′ противопоставляется всем остальным областям с более или менее переднеязычною локализацией. в) Относительно порядка элементов, сжатого и спирантного, болгарская область с сочетаниями жд, шт противопоставляется остальным. г) Параллельное перерождение обоих сочетаний, и звонкого dj, и глухого tj, характеризует среднюю полосу славянского языкового мира (среднюю по направлению с севера к югу). В средней полосе видим польско-полабские и словацкие dz (дз) с (тс), болгарские шт жд, македонские г’ к′, шопские и кайкавские дж ч (тш), сербохорватские (большинства сербохорватов) ђ (d’j, d’ź) ћ (т’j, т’с’). В двух крайних полосах, восточной и западной, замечается ослабление звонкого сочетания, историческим продолжателем которого является простой спирант. Итак: русские ж ч (тш), лужицкие и чешские z (з) с (тс), словинские, резьянские и западно-сербохорватские j č (тш), j ć (т’с’), j t′ (t’j). 16) Древнее общеславянское различие психически обособленных гласных ы и и, отразившееся в памятниках древнецерковнославянского языка, утрачено теперь на всей славянской территории. Единственным общеславянским следом этого различения являются сочетания гласного и с заднеязычными согласными, в которых, конечно, было раньше ы (кы, гы, хы, русск. ки, ги, хи в руки, ноги, мухи…, см. № 13) рядом с сочетаниями чи, жи, ши или ци, зи, в которых ч ж ш или ц з развились из к’ г’ х′, подвергшихся «смягчающему» (осреднеязыковляющему) влиянию древнего гласного и (см. выше, в отделе о выделении общеславянского языкового состояния из состояния праариоевропейского и дославянского, № 4). Если же и теперь различается произношение ы от и (прежде всего, в области великорусской), то только как вторичная особенность, обусловленная сочетанием данного гласного в одних случаях с предшествующим согласным «твердым» (несреднеязычным), в других — с согласным «мягким» (среднеязычным). Теперешнему славянскому югу, т. е. всем приадриатическим и балканским славянам, равно как и области малорусской, свойственно полное смешение и неразличение исторических продолжателей древних праславянских гласных ы и и. На малорусской почве это связано с развитием привычки к «одночленной мягкости» (см. № 12). На севере славянском, обнимающем, с этой точки зрения, область великорусскую с белорусской и польскую (без кашубской), главное различение заметно в согласных, сочетающихся с историческими продолжателями древних ы и и. Востоку этой полосы, т. е. говорам великорусским, свойственно большее расстояние между локализациями сужения полости рта, свойственного произношению этих гласных, обусловливаемых сочетанием с предшествующими согласными, нежели в двух других областях, белорусской и польской. В средней территории, обнимающей словаков, чехов, лужичан и кашубов, различение ограничено в связи с вышеизложенными особенностями произношения со стороны «твердости» и «мягкости» (см. № 12). У словаков различение возможно только в сочетании с согласными сжатыми переднеязычными t, d, n, l; у чехов же, у лужичан верхних и нижних и у кашубов различение невозможно при согласных s и z. 17) Древние краткие гласные ъ и ь продолжаются во всех славянских областях двояким образом: или они обратились в фонетический нуль, т. е. исчезли, или же развились в другие гласные, различные смотря по областям. При этом или оба они совпали в одном и том же гласном, или же каждый из них развился иначе. По различению или неразличению исторических продолжателей этих кратких гласных ъ и ь весь славянский языковой мир распадается на следующие отделы: а) Гласные эти различаются сами по себе, т. е. их продолжателями являются различные гласные, в отделе юго-восточном, состоящем из области болгарской, малорусской и отчасти словацкой. К ним следует присоединить тоже область верхнелужицкую, в которой продолжателем гласного ъ является о, гласного же ь — е, с «мягкостью» предшествующего согласного. б) В северо-восточном отделе, состоящем из области великорусской с белорусскою, постоянное, последовательное различение достигается только через различение согласных «твердых», в сочетании с историческими продолжателями гласного ъ, и «мягких», в сочетании с историческими продолжателями гласного ь. Кроме того, здесь имеется тоже различение самых гласных: из древнего ъ произошло только о, из древнего же ь первоначально только е, которое, однако, разветвилось впоследствии на е и о в зависимости от свойств следовавших за ними согласных. в) В отделе северо-зап., состоящем в данном случае из поляков с кашубами, нижних лужичан и германизованных полабан, прежнее различие локализации произношения этих двух гласных сказывается только в различении «мягкости» и «твердости» согласных, сочетающихся теперь с их историческими продолжателями, тогда как сами гласные совпали в одном и том же гласном: польско-кашубско-нижнелужицкое е (sen, mech…, pies, dzień…, рядом с русскими сон, мох, пёс, день…). г) Наконец, отдел юго-западный, состоящий из области чешской и из славян приадриатических (сербохорватов, словинцев и резьян), представляет полное смешение исторических продолжателей гласных ъ и ь: у чехов е (sen, mech…, pes, den…), у сербохорватов а или т. п. (сан, мах…, пас, дан…), у словинцев а, е или т. п., но всегда независимо от происхождения данного гласного. 18) По историческим продолжателям общеславянских носовых гласных нынешний славянский мир распадается, прежде всего, на область польско-кашубскую, сохранившую носовое произношение в том или другом виде, и на территорию, обнимающую все остальные области, без носового произношения. На этой территории, однако, следует отделить область болгаро-македонскую, сохранившую до сих пор в известных случаях носовое произношение, которое свойственно также, хотя в еще менее значительных размерах, говорам резьянским, некоторым словинским и западным сербохорватским. Следует заметить, что в древнейших памятниках церковно-славянского языка, выросшего на болгаро-македонской почве, отражается с полною последовательностью различение обоих носовых гласных между собою и от остальных гласных. Затем, при рассмотрении судеб древних носовых гласных возникает вопрос, различаются ли между собою исторические продолжатели двух носовых гласных или же смешиваются между собою. Общее смешение произошло в области польско-кашубско-полабской, хотя древнее различение двух носовых гласных отражается в различении предшествующих им согласных: с продолжателями гласного ąсочетаются согласные «твердые», с продолжателями гласного ę— согласные «мягкие»; например польск., с одной стороны, ręka rąk, męża mąż, będzie bądź… с другой, pięć piąty, rzędy rząd, ziębnie ziąbł… — церковно-слав.:
Но, смешиваясь между собою, продолжатели носовых гласных в польско-кашубско-полабской области отличаются от продолжателей других гласных. У остальных славян продолжатели двух носовых гласных разнятся между собою, хотя и тот, и другой смешиваются с продолжателями других, не носовых, чисто ртовых гласных. Так, напр., продолжатели гласного носового ąсмешались с продолжателями общеславянского у в обеих областях русских, в области сербохорватской, словацкой, чешской и в обеих лужицких: русск. суд, блуд, дуб, зуб, муж, прут, стук, сук, дуть, рука, мука, густой, тугой, узкий, кусать, путать… Продолжатели носового гласного ęсмешались вообще с историческими продолжателями гласного а в тех же областях, за исключением сербохорватской и нижнелужицкой да, кроме того, в одной части области словинской: русск. часть, прядь, пядь, пять, ряд, начать, мять, пята, мясо, жало, дятел, рябой, жать, вязать, прозябать, лякаться. 19) С точки зрения взаимного отношения сонантизма и консонантизма, т. е. с точки зрения взаимного отношения гласных и согласных, в юго-зап. областях — сербохорватской, резьянской и словинской — гласные почти не подвергались влиянию согласных; это — области независимого сонантизма. Во всех остальных славянских областях влияние консонантизма на сонантизм, влияние согласных на гласные проявлялось с большею или меньшею силой. Слабее всего это влияние в области малорусской, значительно сильнее в области великорусской с белорусскою и в области болгарской, еще сильнее в области чешской. Самые разнообразные проявления влияния согласных на природу гласных произошли в северо-западных областях — верхнелужицкой, нижнелужицкой, польской и кашубской. 20) Затем можно распределить славянские области с точки зрения построения слогов и слов. По историческим продолжателям общеславянских слогообразующих r l, весь С. языковой мир распадается на следующие части: средняя полоса, состоящая из чехов, словаков и болгар, является самою консервативною, так как здесь сохранились сонанты и r, и l; примером могут служить чешские и словацкие tvrdý (твердый), srdce (сердце), prst (персть, палец), trh (торг), krk (спина)…, vlk (волк), mlč (молчи), slnce (солнце)… В этой средней полосе вернее всех сохраняют древнее общеславянское состояние говоры словацкие. В юго-западной полосе, состоящей из резьян, словинцев и сербохорватов, сонант l совершенно устранен и заменен или гласным и (у), или же сочетанием ol (ол) (давшим в большинстве говоров дифтонг ou [оу]); зато сонант r должен быть принят общею исходною точкой всех более поздних диалектологических изменений. Примеры: сербские тврд, срдце, прст, трг…, вук (волк), мучи (молчит), сунце (солнце), дуг (долг)…; словинские tvrd′, srdce, prst, trg…, volk, molci, solnce, dolg… Наконец, в северо-вост. полосе, состоящей из славян русских, поляков с кашубами и лужичан, место обоих этих сонантов заняли испокон века сочетания гласных с согласными r (р), l (л). Восток этой полосы, т. е. области русские, отличается однообразием перерождения: ol (ол), or (op), er (ер) (сообразно с тем, продолжается ли твердый сонант r или мягкий); примеры: твердый, сердце, перст, торг, горб…, волк, молчи, солнце… На западе этой полосы гораздо более разнообразия благодаря влиянию не только следующих, но и предшествующих согласных; примеры: польск. twierdzić (твердить, утверждать), śmierć (смерть), pierścień (перстень), serce (сердце), twardy (твердый), martwy (мертвый), naparstek (наперсток)…, targ (торг), kark (спина), garb (горб)…, mrugać (моргать), mruczeć (мурлыкать, ворчать)…, wilk (волк), milczeć (молчать), wilgoć (влага)…, pełny (полный)…, żółty (желтый).., długi (долгий), tłusty (толстый), słońce (солнце)… 21) На юге славянском смешались большею частью исторические продолжения сонантов (слогообразующих) r, l с продолжениями сочетаний rŭ (ръ), rĭ (рь), lŭ (лъ), lĭ (ль). На северо-востоке — у лужичан, у поляков с кашубами, у русских (как у великоруссов с белоруссами, так и у малорусов) — продолжения тех и других имеют особый, своеобразный вид. Так, напр., русским бровь, дрожь, крот, кровь…, крест, греметь, бревно, хребет, скрежет, плоть, глотать, яблоко…, слеза, блеснуть, клевать…, польским brew, kret, krew…, krzest, grzmieć, grzbiet…, płeć, jabłko…, kłwać, соответствуют на юге сербские брв, крт, крв…, крст, грмjети, хрбат…, пут, ja6yko…, суза…, словинск. brv, krt, krv, krst, grmeti, hrbet…; polt, jabolko, solza… Чехи и словаки и в этом отношении занимают среднее место. 22) Одним из самых важных принципов для группировки отдельных частей С. языкового мира могут служить различные продолжения древних, общеславянских сочетаний or, er, ol, el. Когда эти сочетания находятся в середине слова, между двумя согласными, возможно одно деление С. территории, когда занимают начальное место в слове — другое. Примеры: а) bord-, gord-, pors- (русск. борода, город, поросенок, южно-славянск. брада, град-, прас-, чешск. и словацк. brada, hrad, pras, лужицк. и польск. broda-, grod-, pros-, кашубск. и полаб. bord — bard, gord — gard, pors — pars), б) berg-, vert- (русск. берег-, веретено, южно-слав. и чешско-словацк. брег, врет-, северо-западно-С. breg-, vret-, напр. польск. brzeg, wrzeciono); в) golv-, molt-, kols- (русск. голова, молот, колос, южно-С. и чешско-словацк. глав-, млат, клас, северо-западные glov-, mlot, klos, напр. польск. glowa, młot, kłos); г) želb-, čeln- (русск. жолоб, южно-С. жлеб-, член-, чешск. и словацк. žlab-, član-, сев.-зап. žlob-, člon-, напр. польск. złób, członek), д) melk-, peln-, velk- (русск. молок-, полон-, волок-, южно-слав. и чешско-словацк. млек-, плен-, влек, сев.-зап. mlek-, plen, vlek, наприм. польск. mleko, plon-, wlecze), е) orv-, orz-, orb- (южно-слав. равн-, раз-, раб-, у остальных славян: ровн- rovn-, роз- roz-, роб- rob-); ж) oln-, old- (южно-слав. лани, ладия, у остальных лони loni, лод- lod-). По продолжению сочетаний or, er, ol, el в середине слов весь С. языковой мир распадается на следующие части: а) Часть восточная, или русская, с «полногласными» продолжателями этих сочетаний: оро-, ере-, оло-. в) Часть южная, обнимающая славян балканских и приадриатических, т. е. болгар и македонцев (с древнецерковнославянским языком), шопцев, сербохорватов, кайкавцев, словинцев и резьян, а также словаков и чехов — представляет ра, ре, ла, ле (конечно, в различных местных видоизменениях). в) Наконец, части северо-западной (лужичанам, полякам с кашубами, полабанам) свойственны сочетания с видоизменениями гласных о и е, стало быть, сочетания ro или or (ar), re, lo, le. При этом крайний северо-запад (кашубы и полабане) отличается от остальных сохранением древнего порядка звуков в первом сочетании, or; в различии от ro остальных северо-западных областей там встречаем or или ar (полабское pors-, кашубск. pars-…). В части южной отделяются чехи и словаки с своими члан- (član-), жлаб- (žlab-), наподобие польских и т. д. члон- (człon-), жлоб- (żłob-) и русских жолоб-, в отличие от южно-славянских член-, жлеб-… 23) По продолжениям древних начальных сочетаний or-, ol- С. языковой мир делится только на две части, разделенные рекою Дунаем: часть южную — (славяне балканские и приадриатические), с ра-, ла-, и часть северо-восточную (все остальные), с ро-, ло-. 24) По временному количеству гласных и слогов или по различению длительности (долготы и краткости) гласных и слогов весь С. языковой мир распадается на две главные территории: территорию юго-западную (славян приадриатических и чехов со словаками), различающую разные степени длительности, и территорию северо-восточную (лужичан, поляков с кашубами, всех русских и болгар), без подобного различения. На юго-востоке опять два отдела: с одной стороны, сербохорваты и чехи со словаками, допускающие различие длительности независимо от ударения; с другой стороны, словинцы с кайкавцами и резьяне, у которых различение длительности возможно только в слогах акцентованных, или ударяемых. В первом отделе чехи и западные сербохорваты различают длительность во всех слогах слова без всяких ограничений, тогда как у сербохорватов восточных и у словаков имеются известные ограничения. На территории северо-восточной у великоруссов (без белоруссов) развиваются вторичные различия длительности слогов, в тесной связи с ударением и в полной от него зависимости. 25) С точки зрения акцента, или ударения, можно группировать С. области различным образом. У сербохорватов и у словинцев рядом с различиями ударения, т. е. относительной силы произношения, замечается тоже различение интонации, или музыкальной высоты и низкости тона; всем же остальным славянам свойственны только различения ударения, с которым, однако, в некоторых частях этой территории сочетается тоже вторичная интонация, одни из славян — словинцы, резьяне и сербохорваты — различают ударение протяжное и усеченное, остальные же знают только один вид ударения — ударение с возможностью протяжения. У сербохорватов музыкальный акцент или интонация обнимает собою два слога, тогда как ударение (ictus) упадает там на один слог. У всех остальных славян повышение и усиление голоса свойственны только одному слогу слова. У славян сев.-зап., с неподвижным акцентом, различие силы произношения слогов ударяемых и неударяемых весьма незначительно, у юго-восточных, с ударением подвижным — гораздо значительнее. По отношению к целому слову следует отметить прежде всего три степени акцентовочной энергии, или три уровня силы произношения гласных, и затем вообще влияние сильного ударения на произношение всех гласных слова, а именно: ослабление слогов неударяемых в великорусском; ослабление индивидуализма гласных в слогах неударяемых и усеченно ударяемых в словинском; сужение гласных о, е в слогах перед ударением в малорусском; сужение гласных о, е, а во всех вообще неударяемых слогах в болгарском; уподобление гласных в слогах неударяемых гласным в слогах ударяемых в резьянском. В связи с этим находится влияние сильного ударения как охраны против ослабления и вообще против изменения сильно ударяемых гласных. Сюда относится, например, в великорусских «о-кающих» говорах сохранение произношения е в слогах ударяемых, но изменение его в о в слогах неударяемых: б’éлый (белый), но б’олóк (белок) и т. п. С точки зрения морфологической подвижности ударения С. языковой мир распадается на два отдела: на юго-востоке ударение подвижно и играет морфологическую роль, т. е. связано не с известными слогами фонетически расчлененного слова, а с известными знаменательными частями слова, расчлененного морфологически (напр. в русском окончание -у местного падежа ед. ч.: в лесý, на берегý, на xoäý и т. п.). На северо-западе (у словаков, чехов, лужичан и поляков) ударение морфологически неподвижно, приурочено к известному слогу слова и имеет значение только фонетически-синтаксическое — отделяя одни слова от других, — но отнюдь не морфологическое. Юго-восточная территория распадается на следующие отделы: а) Великорусской, малорусской и болгарской области свойственна, в общем, древняя праславянская акцентовка слов в виде ударения, обнимающего собою один только слог. б) У сербохорватов имеется правильное продолжение древнего размещения акцента. Сербохорватская область делится на две части: западную, или так наз. «чакавскую», где центр тяжести акцентовки слова находится на том же слоге, что и в праславянском состоянии, хотя при ненахождении там ударения на первом слоге слова оно стало музыкальным и распространилось тоже на предшествующий слог, — и восточную, или так назыв. «штокавскую», где произошло последовательное передвижение акцента на один слог к началу слова, так, однако, что при перемещении акцента на предшествующий слог сохранился музыкальный характер этого акцента, распространенного тоже и на следующий слог, т. е. обнимающего собою оба слога, точно так же, как и в западной части сербохорватской территории. в) У резьян сохранилось, в общем, древнее общеславянское размещение акцента, но с известными уклонениями, обусловленными количеством (долготою и краткостью) слогов. г) У словинцев господствуют своеобразные отношения акцентации, разнообразящиеся территориально, по отдельным говорам. — У сев.-западных славян не может быть речи о каком бы то ни было отношении к праславянскому акценту, так как он там просто исчез, уступая место — вероятно, под влиянием произношения каких-то ославянившихся иноплеменников вроде угро-финнов — однообразному произношению всех слов. У лужичан, как нижних, так и верхних, у чехов и у словаков слабое ударение — вообще на первом слоге слова, у поляков — вообще на слоге предпоследнем. — От разделения С. языкового мира на часть сев.-зап., с неподвижным ударением, и на часть юго-вост., с ударением подвижным, имеются следующие два уклонения: а) на юге говорам славяно-македонским свойственна неподвижность, а именно приурочение ударения в словах более чем двухсложных к третьему с конца слова; б) на крайнем северо-западе, у кашубов и у полабских славян, сохранились следы подвижного ударения.
Представленными выше 25 пунктами далеко не исчерпываются все различия, могущие служить характеристикою отдельных С. областей или же групп этих областей; но и этих пунктов совершенно достаточно для того, чтобы составить себе ясное понятие об основных особенностях отдельных частей С. языкового мира. При этом мы убедились, что отдельные С. области группируются весьма разнообразно и что следует считать несогласными с истиною все попытки разделять весь С. языковой мир на две противопоставляемые друг другу половины, юго-восточную и северо-западную, как это, по почину Добровского, повторяется до последнего времени. Устанавливая это деление, Добровский и его последователи (Шафарик, Гаттала, Крек и т. д.) руководствовалась не столько соображениями строго лингвистическими, сколько различиями истории, культурного влияния, вероисповедания, алфавита и вообще письменности. Они получали общее впечатление различия между славянским юго-востоком и славянским северо-западом и уже только для оправдания своей предвзятой мысли старались подыскивать с большими натяжками языковые факты. Придуманные ими признаки оказались большею частью или ложными, происходящими из недостаточного знания истории данных языков, или же настолько ничтожными, что на них нельзя строить какой бы то ни было классификации. Подобным образом разные соображения, чуждые языковедению, заставляли разделять племя сербохорватов на сербов и хорватов, сближать малорусов и белорусов с поляками в противоположность великоруссам, отождествлять малорусов с великоруссами, признавая в то же время столь значительное различие между областями чешскою и словацкою или же между областями польскою и кашубскою, что считалось позволительным говорить об особом «языке» словацком рядом с «языком» чешским, особом «языке» кашубском — рядом с «языком» польским. — Своеобразная попытка Даничича и Шлейхера основать классификацию С. языков на одних только изменениях первоначальных сочетаний tj и dj является слишком искусственной и односторонней. Гораздо научнее была прежняя попытка некоторых русских ученых, с Максимовичем во главе, группировать С. языки и наречия по разнообразным соответствиям русским «полногласным» формам оро, оло, ере (ворот-, голова, середа…), но и эта попытка, как основанная на одном только принципе, соединяла в одно то, что должно быть разделяемо. Ввиду всего вышеизложенного мы не можем принять ни одной из этих классификаций и должны признать, что разнообразное сочетание нескольких отличительных признаков позволяет представить несколько разнообразных группировок С. языковых областей. Итак, по некоторым особенностям мы можем действительно противопоставлять С. юго-восток (состоящий из славян приадриатических, балканских и русских) С. северо-западу (состоящему из чехов, словаков, поляков с кашубами, полабан и лужичан). Эти особенности следующие: на северо-западе преобладает «свистящее» произношение в отличие от другого рода произношения на юго-востоке (№ 2). На северо-западе имеются группы согласных гв- (gw-, hv-), кв (kv-), на юго-востоке — зв-, цв- ( № 9). На северо-западе древние сочетания согласных dl, tl сохраняются, тогда как на юго-востоке их историческим продолжателем является простой согласный l (л, № 10). С точки зрения подвижности или неподвижности акцента С. языковой мир распадается тоже на отделы северо-западный и юго-восточный, причем чехи и словаки принадлежат к северо-западу (№ 25). Разделение на юг и север славянский с принятием в большинстве случаев средней полосы основывается на следующих приметах: на юге переднеязычные и губные согласные подверглись осреднеязыковлению (смягчению) первоначально только в сочетании с j, на севере же не только в сочетании с j, но и в сочетании со среднеязычными (небными) гласными. Между крайним югом и крайним севером имеется, с этой точки зрения, средняя полоса (№ 12). На севере сочетания заднеязычных согласных с историческими продолжателями гласного ы, т. е. сочетания кы, гы, хы, стали «мягкими» (среднеязычными), ки, ги, хи (ki, gi, xi), тогда как на юге, к которому в данном случае надо причислить как чехов со словаками, так и малороссов, сохраняются «не мягкие» (не среднеязычные) к, г, х (№ 13). На севере различаются исторические продолжатели гласных и и ы, тогда как на юге (к которому с этой точки зрения принадлежат и малороссы) всякое различие между и и ы устранено. С одной стороны словаки, с другой — чехи с лужичанами и кашубами составляют здесь в известном смысле среднюю полосу (№ 16). На славянском севере сохраняется различение продолжателей древнеславянских сочетаний
и продолжателей сонантов (слогообразующих) p (r) л (l), тогда как на юге произошло вообще их смешение. Малороссов следует при этом отнести к северу, точно так же как и словаков с чехами, хотя, впрочем, словаки и чехи представляют в известном смысле среднюю, переходную полосу (№ 21). На задунайском юге начальные сочетания ор- (or-), ол- (ol-) преобразились без исключений в ра- (ra-), ла- (la-), тогда как на севере обыкновенными продолжателями этих сочетаний являются ро- (ro-), ло- (lo-) (№ 23). Линией, идущей с севера к югу, С. языковой мир разделяется на две части, восточную и западную, по следующим особенностям: начальные сочетания je-, ju- (jy-, ю-) сохранились на западе, на востоке же историческими продолжателями этих сочетаний являются о- и и- (у). В данном случае восток тождествен с русскими областями, запад — с комплексом всех остальных (№ 11). На востоке, обнимающем собою не только русских славян, но и болгар, шопцев и кайкавцев, преобладают «шипящие» согласные ш, ж, ч, тогда как на западе, т. е. у остальных славян, этим «шипящим» соответствуют другие согласные (№ 1). Иная группировка дает нам различение славянского северо-востока и юго-запада. На северо-востоке, обнимающем в данном случае лужичан, поляков с кашубами, великороссов и болгар, замечается смягчение (осреднеязыковление) согласных в связи со следующими или же следовавшими за ними гласными среднеязычнонёбными. Это смягчения разных периодов: болгарское — нового происхождения, тогда как, например, польско-кашубское и лужицкое являются наследием прошлого. На юго-западе нет вообще смягчения согласных под влиянием гласных. Области чешская и словацкая — переходные, средние, точно так же, как и область малорусская, подвергшаяся в этом отношении своеобразным перерождениям (№ 12). Другого рода распадение на северо-восток и юго-запад обнаруживается с точки зрения временного количества или длительности гласных. В этом отношении северо-восток состоит из двух групп, болгарско-великорусской и малорусско-польско-лужицкой, и характеризуется отсутствием различия долгих и кратких гласных и слогов. Юго-западу же, состоящему тоже из двух групп, свойственно различение разных степеней длительности гласных. В группе чешско-словацко-сербохорватской разные степени длительности различаются во всякого рода слогах, ударяемых и неударяемых, в группе же словинско-резьянской — только в слогах ударяемых (№ 24). С других точек зрения, С. языковой мир распадается на три или четыре группы, на три или четыре отдела. По историческим продолжателям древних сочетаний -ор- (or-), -ол- (-ol-), -ер- (-er-), -ел- (-el-) в середине слов различаем: русский восток с -оро-, -оло-, -ере-, затем юг, к которому относятся тоже словаки и чехи, с -ра-, -ла-, -ре-, -ле-, и, наконец, северо-запад с -ло- (-lo-), -ре- (-re-), -ле- (-le-), распадающийся относительно продолжателя древнего -ор- (-or-) на две части: лужицко-польскую с -ро- (-ro-) и полабско-кашубскую с -ор- (-or-) или -ар- (-ar-) (№ 22). Четыре группы славянских областей и языков получаются со следующих точек зрения. С точки зрения разнообразия исторических продолжателей древних dj, tj, jt имеются: область северо-западная с с (ц, тс) из tj и jt, распадающаяся на две части — западную, чешско-лужицкую, с z (з) из dj, и восточную, словацко-польско-полабскую, с dz (дз) из dj; область восточная, русская, с ж, ч; область юго-восточная, болгарская, с жд, шт; область юго-западная, состоящая из двух частей — македонской, с г’ к’ (g’, k’), и сербохорвато-словинской, с различными видоизменениями сочетания tj в пределах от t′ (ть) до č (ч, тш). Эта последняя часть, сербохорвато-словинская, распадается затем на две полосы: западную, с j из dj, и восточную, с видоизменениями древнего сочетания dj в пределах от d′ (дь) до dž (дж) (№ 15). По историческим продолжателям древних гласных ъ, ь получаются тоже четыре группы, только иначе распределенные: юго-восточная, состоящая из болгар, малорусов и словаков (с присоединением верхних лужичан), северо-восточная, обнимающая великороссов с белорусами, северо-западная, польско-нижнелужицкая, и юго-западная, состоящая из чехов, сербохорватов, словинцев и резьян (№ 17). С точки зрения акцентовки, рассматриваемой в связи с длительностью гласных и слогов, получается опять другая группировка в четыре отдела: в отделе юго-западном имеется сочетание подвижности акцента (ударения) с различением разных степеней длительности гласных и слогов, причем следует разделить этот отдел на две полосы: восточную — сербохорватскую, и западную — словинско-резьянскую. В отделе восточном, состоящем из болгар и обеих русских областей, рядом с подвижностью ударения замечается неразличение долготы и краткости. В отделе среднем западном, чешско-словацком, различение долготы и краткости сохраняется, но исчезла подвижность ударения. Наконец, в отделе северо-западном, польско-лужицком, нет ни подвижности ударения, ни различения долготы и краткости гласных и слогов. К этому следует прибавить, что из отдела восточного исключаются славяне македонские, принадлежащие, с этой точки зрения, собственно к северо-западному отделу, из отдела же северо-западного выделяется область полабско-кашубская, с остатками подвижного ударения, стало быть, принадлежащая до известной степени к отделу восточному (№ 24, 25). Еще одну группировку в четыре отдела получаем через рассмотрение взаимных влияний сонантизма (гласных) и консонантизма (согласных). Высшей степени достигло это влияние на северо-западе, состоящем из поляков с кашубами, полабан, лужичан и чехов со словаками. Здесь первенствующее значение имеет вообще локализация произношения согласных в полости рта. В отделе восточном, великорусско-болгарском, главную роль играет различение среднеязычности (небности, «мягкости») и несреднеязычности (не-небности, «твердости») согласных. В великорусском влияние этого различения проявляется с большею силой, нежели в болгарском. Третий отдел, состоящий из области малорусской, представляет очень мало следов подобного влияния и может быть причислен к четвертому отделу, юго-западному, славян приадриатических, у которых это влияние сводится до minimum (№ 19). Сравнительное сопоставление и рассмотрение разных исторически-фонетических процессов в хронологическом порядке указывает на более близкое родство между некоторыми областями, составляющими, таким образом, одну общую группу, в отличие от всех остальных областей. Не может подлежать ни малейшему сомнению: 1) что все русские области, как малорусская, так и обе великорусские с белорусскою, связаны между собою узами гораздо более тесного древнего родства, нежели с остальными славянскими областями; 2) что еще теснее связаны между собою области общепольская и кашубская и что, затем, к ним обеим примыкает, как их ближайший родственник, область полабская, составляя вместе с ними группу так назыв. ляшских наречий; 3) что чехи и словаки составляют одну семью, отличающуюся общими чертами древнего родства от всех остальных областей славянских; 4) что обе части сербохорватской территории — и так назыв. «чакавская», западная, и так назыв. «штокавская», восточная, — составляют одно общее нераздельное целое; 5) что обе лужицкие области связаны общими узами древнего родства, соседства и обособления среди окружающего их со всех сторон немецкого племени. Затем, более чем вероятно, что группу ляшскую (поляков с кашубами и полабан) можно соединить в одно более общее целое с лужичанами и таким образом выделить из всего славянского языкового мира особую группу славян северо-западных в тесном смысле, наряду с двумя другими группами — общерусскою и чешско-словацкою. Наконец, возможно установление группы юго-западной, состоящей из сербохорватов, резьян и словинцев, с переходною областью «кайкавскою».
Весьма подробную библиографии по сравнительному рассмотрению всех С. языков, равно как и по отдельным языкам, за исключением церковно-славянского и русских, дают «Лекции по С. языкознанию» Тимофея Флоринского (СПб. и Киев, 1895, 1897), служащие и очень хорошим пособием для ознакомления с этим предметом (ср. отзыв о 1-ой части Р. Брандта в «Отчете о присуждении Ломоносовской премии в 1897 г.», «Сборник отделен. русск. яз. и слов. Импер. акад. наук», СПб., 1898). Библиографии не только С. языковедения, но и С. филологии вообще посвящен труд Fr. Pastrnek’a, «Bibliographische Uebersicht über die slavische Philologie 1876—91» (Берл., 1892, в «Archiv für slavische Philologie», Supplement-Band). Дальше приведены заглавия тех сочинений (касающихся всех или нескольких С. языков), которые появились в свет уже после издания книг Флоринского и Пастрнека или же, хотя и упомянуты этими авторами, но по той или другой причине заслуживают особенного внимания: Šafařík, «Slovanský Národopis» (3 изд., Прага, 1849; русс. перев. издан Бодянским под загл. «Славянское народописание», Москва, 1843); В. И. Григорович, «Славянские наречия» (лекции, Варшава, 1884); M. Петровский, «Материалы для славянской диалектологии» (Казань, 1874; отд. отт. из «Учен. зап. Каз. унив.»); «Подробная программа лекций И. А. Бодуэна-де-Куртенэ в 1877—78 учебн. г.» (Казань, Варшава, 1881); J. Baudouin de Courtenay, «Uehersicht der slavischen Sprachenwelt im Zusammenhange mit den anderen arioeuropäischen Sprachen» (Лпц., 1884); Čelakovského, «Čtení о srovnavací mluvnici slovanskĕ na universitĕ Pražské» (Прага, 1853); Miklosich, «Vergleichende Grammatik der slavischen Sprachen» (Вена, 1879, 1875, 1876, 1864—1874); Миклошич, «Сравнительная морфология С. языков» (Москва, 1884—1891); M. А. Максимович, «Начатки русской филологии» («Собрание сочинений», Киев, 1880); А. И. Соболевский, «Древний церковнославянский язык. Фонетика» (Москва, 1891); Jagić, «Einige Streitfragen» («Archiv für slavische Philologie», XX, 1—53); А. А. Шахматов, «К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей» (СПб., 1899, из «Журн. Мин. нар. просв.», 1899, апрель); Р. Брандт, «Начертание С. акцентологии» (СПб., 1880); L. Masing, «Zur Laut- und Akzentlehre der Macedo-slavischen Dialekte» (СПб., 1891); Mikkola, «Berührungen zwischen den westfinnischen und slavischen Sprachen» (Гельсингфорс, 1894); Mikkola, «Betonung und Quantität in den westslavischen Sprachen» (Гельсингф., 1899). Труды и рассуждения Jagić’a, Oblak’a, Rešetar’a, Valjavc’a и др. в «Archiv für slavische Philologie», в «Rad jugoslavenske Akademije» и в других журналах. Библиографию, относящуюся к отдельным С. языкам, см. в соответствующих статьях Словаря.