Русская Правда — так называется памятник древнего русского права, открытый В. Н. Татищевым в 1738 г. в списке Новгородской летописи, писанном в конце XV в. Татищев списал этот памятник и представил его в Академию Наук, снабдив переводом и примечаниями. Затем был открыт еще целый ряд списков Р. Правды, в новгородских летописях, кормчих книгах, юридических сборниках и др. Теперь их известно более 50. Издана была Р. Правда впервые только в 1767 г., Августом Шлецером, по рукописи Татищева, под заглавием «Правда Русская, данная в XI в. от великих князей Ярослава Владимировича и сына его Изяслава Ярославича». Еще раньше, в 1756 г., Струбе-де-Пьермонт издал исследование о Р. Правде по-русски и по-французски («Слово о начале и переменах российских законов» — «Discours sur l’origine et les changements des lois russiennes»). Списки Р. Правды различаются между собой не только по памятникам, в которых они находятся, но также по времени написания рукописи (от XIII до XVII в.), по заглавиям, по полноте текста и по порядку размещения статей. Калачев разделил списки Р. Правды на 4 фамилии, по месту их нахождения, но теперь более принято деление их на три редакции: краткую (самую древнюю), пространную и сокращенную из пространной (самую позднюю). Первая сложилась в XI в., вторая — в XII в., третья — в XIII в. Списков 1-й редакции известно всего четыре (образцом их может служить список академический), списков 2-й редакции — гораздо больше (образцами могут служить синодальный, Пушкинский, Троицкий и Карамзинский), списков 3-й редакции — немного (образцом может служить список князя Оболенского). Новейшие издания Р. Правды: Калачова (1886 г.) и Владимирского-Буданова (в «Хрестоматии по истории русского права», вып. I). Исследования о Р. Правде, кроме упомянутой выше книги Струбе-де-Пьермонта: Rakowiecki, «Prawda Ruska…» (Варшава, 1820—1822); Ewers, «Das älteste Recht der Russen» (Дерпт, 1826; русский перевод, СПб., 1835); Tobien, «Die Prawda Russkaja» (1844); Дубенский, «Русские достопамятности» (ч. II, М., 1843); Каченовский, «Мой взгляд на Р. Правду» («Вестник Европы», 1828, 13—15 и «Ученые Записки Московского Университета», 1835); Попов, «Р. Правда в отношении к уголовному праву» (М., 1841); Ланге, «Исследование об уголовном праве Р. Правды» («Архив Калачова», 1859); Калачов, «Предварительные юридические сведения для полного объяснения Р. Правды» (М., 1846; 2-е изд., 1885); Леонтович, «Р. Правда и Литовский Статут» («Киевские Университетские Известия», 1865); Грицько, «Участие общины в суде по Р. правде и разбор сочинения Ланге» («Архив Калачова», 1860—61, 5); Дювернуа, «Источники права и суд в древней России» (М., 1869); Мрочек-Дроздовский, «Исследование о Р. Правде» (M., 1885); Сергеевич, «Р. Правда и ее списки» («Ж. М. Н. Пр.», 1899, I).
Р. Правда, как юридический памятник — является важнейшим источником для изучения нашего древнего права. Вопросы о способах ее составления, об источниках, которыми пользовались составители, о системе и общем характере ее содержания не находят согласного решения. Первый вопрос сводится к тому, есть ли Р. Правда сборник официальный или частный. Древние писатели приписывали Р. Правду, даже в позднейшей пространной редакции, Ярославу Владимировичу, называя ее уставом или судебником этого князя и даже приурочивая ее издание к 1016 г., когда Ярослав, награждая новгородцев за оказанную помощь, дал им, будто бы, этот устав. Позднейшие исследователи (Татищев, Карамзин, Эверс, Тобин, Ланге, Леонтович, Мрочек-Дроздовский, Шершеневич, отчасти и другие) стоят на той же почве, различая лишь в двух редакциях Правды три последовательных официальных сборника: Правду Ярослава, дополнения и переработку его сыновей и Мономахову Правду. Противоположное мнение, разделяемое большинством современных исследователей, считает Р. Правду частным сборником, составленным сначала (первая половина краткой редакции) в конце Х в. или в начале XI в. и постепенно дополняемым и перерабатываемым вплоть до половины XIII в. (третья редакция, сокращенная из пространной). Это мнение следует признать правильным. Если отбросить неосновательные измышления старинных списателей и придуманные ими неудачно названия всего памятника, то в подкрепление официального происхождения Р. Правды не останется никаких доводов. Первые 17 статей краткой редакции имеют заголовок «Правда Роськая» и не содержат никаких указаний на какого-либо князя. Затем стоит заголовок: «Правда уставлена Руськой земли, егда ся совокупил Изяслав, Всеволод, Святослав». Но этот заголовок имеет отношение не более как к трем следующим за ним статьям, потому что в ст. 21 изложен устав одного Изяслава, а в ст. 42 о судебных пошлинах сказано: «То ти урок Ярославль». Значит, во 2-ой половине изложены разные уставы, и она не является результатом совместного законодательства Ярославичей. Это подтверждается и тем, что в нее не вошли постановления Ярославичей, известные из пространной редакции (Тр. сп., ст. 2 и 58). Наоборот, труд частного лица вскрывается из сопоставления, например, ст. 2 и 28, 20 и 38. Ст. 28 является буквальным повторением начала ст. 2; очевидно, составитель, заметив, что это правило уже записано, не счел нужным дописывать его вторично. Ст. 20 разрешает убийство вора на месте преступления, но излагает это правило казуистично, применительно к вору-огнищанину; ст. 38 говорит вообще об убийстве татя, захваченного на месте преступления, и ставит некоторые ограничения этого права. При наличности ст. 38-й, ст. 20-я оказывается совершенно излишней, если рассматривать Р. Правду, как законодательный сборник; частный же составитель мог записать и частное судебное решение, и общее правило. Относительно пространной редакции даже исследователи, признающие официальное происхождение Правды, склоняются к мысли, что она представляет собой позднейшую частную переработку (Шершеневич). Стоит только прочесть ст. 2, где рассказывается, что после Ярослава сыновья его съехались снова, отменили убиение за голову, ввели выкуп, а все остальное оставили в том же виде, как было при Ярославе, — чтобы убедиться, что мы имеем здесь дело с рассказом бытописателя, а не с официальной редакцией закона. Таковы же статьи 7, 48 и 58 (Тр. сп.). Составитель пространной редакции — был ли это один человек, как предполагают некоторые (Сергеевич), или последовательно несколько, — несомненно, имел перед собой краткую редакцию, из которой кое-что брал целиком, но чаще изменял и перерабатывал; так, все казуистические нормы здесь обобщены, сходные сгруппированы в одну и т. д. Главный труд заключался в дополнениях, что явствует из сопоставления 42 статей краткой Правды со 115 пространной. Мнения об источниках Правды также расходятся. Старые исследователи — Струбе-де-Пьермонт и Шлецер — обратили внимание на сходство постановлений Правды с нормами датского и шведского права и отсюда заключили, что содержание Правды заимствовано из северных законов, принесенных к нам варягами. Но Эверс доказал, что сборники скандинавского права моложе Правды и, стало быть, не могли служить источниками последней. Со своей стороны, Эверс полагал, также основываясь на замеченных им сходствах, что источниками Правды послужили варварские законы салических и рипуарских франков. В настоящее время никто этих взглядов не разделяет. Сравнительное изучение права указало сходные юридические институты у таких народов, которые вели совершенно изолированную жизнь и не могли ничего один у другого позаимствовать. Сходство юридических институтов находит свое объяснение в одинаковых условиях быта, переживаемых различными народами на соответствующих ступенях развития. По общепринятому мнению, Р. Правда возникла на почве местных, национальных источников, хотя и не исключительно. Первым по объему и важности источником является обычное право. Такие институты, как месть, выкуп, суд послухов, холопство, устранение сестер от наследства и т. п. у всех народов возникают обычным путем и не могут быть заимствованы или созданы творческой деятельностью законодателя; это самые древние институты обычного права. Вторым источником, гораздо менее обильным, служили княжеские уставы. Об этом можно заключить только на основании прямых указаний самой Правды. Поклон или покон вирный назван уроком Ярослава; ему же приписано постановление об убийстве холопа за нанесение удара свободному мужу. Совместной деятельности Ярославичей приписывается возвышение виры за убийство огнищанина и княжого подъездного, отмена убиения за голову и введение выкупов, а также замена устава Ярослава об убийстве холопа денежным штрафом. Наконец, постановление о процентах названо уставом Владимира Мономаха. Других указаний на уставную деятельность князей в Р. Правде нет. Но и приведенные ссылки не доказывают, что уставами создавалось новое право; например, введение Ярославичами выкупов было восстановлением старого обычая. Третий источник Правды составляли судебные решения. Некоторые из них занесены в Правду во всей их конкретной форме; например, за убийство старого конюха у стада назначена вира в 80 гривен, «яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убил Дорогобудьцы». Другие сохранили только некоторые подробности судебного случая; так, в статьях о краже скота упоминается в одном случае о 18 ворах, в другом о 10, которые «одину овцу украл». В пространной Правде все эти решения обобщены: там идет речь о плате за убийство конюшего, о наказании за кражу, когда было много воров. Подобные сопоставления естественно вызывают предположение, что и ряд других норм взят составителями Правды из судебных решений, которые занесены туда уже в обобщенной форме. Наконец, четвертым источником было чужеземное, византийское право, которое проникло к нам вместе с принятием христианства и, несомненно, не только применялось в церковных судах, но влияло и на практику судов гражданских. Решения судов на основании норм византийского права, приспособленных к условиям древнерусского быта, также заносятся в Правду. Статьи Правды о самовольном пользовании чужим конем, об убийстве вора на месте преступлении почти буквально заимствованы из соответственных правил Закона Судного людям. Весьма вероятно, что в пространной Правде заимствования еще шире. Некоторые постановления о наследстве, статьи об опеке очень напоминают правила Эклоги. Они не тождественны, но, может быть, именно потому, что взяты составителем не прямо из Эклоги, а из судебной практики, которая могла и отступать от буквального текста византийских норм.
Многие из исследователей ставят и решают в положительном смысле вопрос о системе Р. Правды. Такая система усматривается уже в древнейшей ее редакции. Тобин, например, указывал, что здесь изложены преступления в порядке их важности: убийство, побои и увечья, различного рода обиды, нарушения прав собственности, правила о возвращении украденного и проступки холопов. Соответственно этим рубрикам Правда дополнена и Ярославичами. Пространная редакция составлена подобно краткой: в 1-ой части переработаны систематически обе половины краткой, а во 2-й находятся дополнения Мономаха, изложенные в той же системе. С несущественными изменениями система Тобина принимается и некоторыми другими исследователями (Ланге, Мрочек-Дроздовский ). При ближайшем рассмотрении нельзя заметить, однако, даже указанного порядка в распределении статей. Вслед за убийством идет речь о кровавых и синих знаках, затем об ударах батогом, жердью и пр., о нанесении удара не обнаженным мечом, и уже дальше говорится о причинении увечий. Дополнения не соответствуют и этому порядку: чтобы подогнать их под эту схему, исследователи вынуждены прибегнуть к шаткому предположению, что Правда дополнялась в несколько приемов. Но если бы указанный порядок и существовал, то он не соответствовал бы понятию о системе права. К Р. Правде может быть целиком применено мнение Мэна о классификации предметов в древнейших сборниках права. Руководящей идеей древних компиляторов являются не закон, не право, не санкция, не различие между положительным и естественным правом, между лицами и вещами, а правосудие и его органы. Перед их глазами стоит один всеобщий факт, что люди спорят между собой — и они собирают правила, по которым эти споры должны обсуждаться и прекращаться без насилия и кровопролития. Вся классификация сводится к распределению предметов тяжб или споров; самые нормы права формулируются как руководство для суда, когда он будет призван к разбору тяжб. Порядок занесения тяжебных дел в сборники определяется или важностью самых споров, или же тем, как часто они возникают в данном общественном быту. Содержание Р. Правды нелегко поддается общей характеристике. Обыкновенно исследователи ограничиваются или указанием на преобладающий характер норм (например, уголовных, в краткой редакции), или подробно перечисляют, сколько статей относится к уголовному праву, сколько — к гражданскому процессу, или, наконец, предлагают еще более детальный подсчет статей, относящихся к убийству, увечьям, ранам, кражам и проч. (см. систематический указатель статей в «Хрестоматии» Владимирского-Буданова). Из такого подсчета еще более явствует, что древняя Правда является почти исключительно уголовным сборником, а значительную часть дополнений пространной Правды составляют нормы гражданского права. Но такой подсчет имеет весьма относительное значение, так как: 1) самое деление на статьи есть уже прием интерпретации, который может оказаться неправильным, ибо подлинный текст памятника на статьи не разделен; 2) некоторые статьи можно отнести в разные отделы; убийство холопа можно рассматривать как убийство и как истребление чужого имущества; статья о кровавом или синем человеке говорит о ранах и побоях и, вместе с тем, заключает ряд процессуальных правил; 3) самое распределение статей по указанным рубрикам привносит нечто чуждое памятнику, которому совершенно неизвестно деление на право публичное и частное, материальное и процессуальное. Если принять во внимание вышеуказанную руководящую цель — дать правила для прекращения споров, то нужно будет признать, что Р. Правда — по преимуществу процессуальный сборник. В нем мало говорится о судебной организации (упоминаются только князь и судьи, как органы суда, и княжеский двор, как место суда), но это объясняется в значительной мере тем, что в то время многие споры кончались без участия суда, силами заинтересованных. Р. Правда открывается статьей, устанавливающей месть за убийство; но это месть не по приговору суда, а по инициативе потерпевших. Истец, после заклича в своем миру, может взять свою вещь у каждого; без наличности этих условий должен быть применен свод (см.), но и при своде права владельца восстановляются без участия суда. Вора можно убить на месте преступления, если его не удастся связать или удержать до света. Эти правила и целый ряд им подобных представляют собой лишь до некоторой степени упорядоченное и ограниченное самоуправство, и притом ограниченное не столько обязательным вмешательством суда, сколько обычными правилами и конкретным формализмом, в виде ли произнесения определенных слов, или привлечения в указанном числе послухов, или заключения сделки на торгу и пр. С этой точки зрения могут быть рассматриваемы многие постановления Правды, которые и составляют основную почву этого памятника. Разъяснение отдельных постановлений и в настоящее время вызывает много разногласий.