Польша (история). — Период I. П. племенная и языческая. В конце VI в. по Р. Хр., с уходом германских племен из бассейнов Вислы, Одера и Эльбы, происходит миграция славян к западу и северу от их европейской стоянки на склонах Карпат и верховьях Вислы. Среди племен этой так наз. «западной» группы славян выделяется ляшская, или польская, подгруппа на территории между Одером и Вислой, Балтийским морем и северными горными хребтами Чехии. На западе польские племена соседили и сливались с близкими им полабскими славянами, бодричами, лютичами и сербами (сорабами); на юге — с чехами; на востоке — с восточными, или русскими, славянами; там же и на севере они граничили с племенами балтийской группы индоевропейцев — пруссами, литвинами, ятвягами. Занятая поляками территория представляла собой огромную низменность (за исключением Карпатского подгорья), покрытую вековыми лесами, испещренную многочисленными реками, болотами и озерами. Славяне-колонисты корчевали и выжигали леса по проточным водам, занимаясь скотоводством, звероловством, пчеловодством, рыболовством и, в слабой степени, земледелием. Скоро появилась меновая торговля с культурными центрами по старым торговым путям за янтарем к Балтийскому морю: из Италии — через Чехию, из греческих колоний на Черном море — через Русь. Первой формой общественного быта вслед за семьей был род, основывающий поселения (wies) с родовою собственностью, распоряжающийся последней, мстящий за убийство своих членов или взыскивающий окуп за них (głowszczyzna), управляемый старейшиной. Роды соединялись в «ополья» (opole, vicmium, соответствующее русской верви, южно-славянскому «братству», чеш. «osada»), с двумя функциями: свидетельствовать в пограничных спорах и ответствовать за совершенные на данной территории преступления. Управлялись ополья собранием родовых старейшин. Ополья объединялись в племена, во главе которых стояли жупаны и вече (wiece); из жупанов иногда выделялся князь (książę). Из племен польских известны: поляне в бассейне Варты, мазовшане (мазуры) по Средней Висле, хорваты (висляне) на Верхней Висле и Сане, слензане (в частности дедошане, бобране, ополяне и др.) на Верхнем Одере, поморяне по Балтийскому морю (западные и восточные или кашубы, разграниченные рекою Персантою). Племена органическим путем не объединялись, напротив — вели войны между собою. Внутренняя организация общества была очень проста: все были свободны и владели землей. Языческая религия польских племен была малоразвитая, с общеславянским космическим и анимистическим характером. Внутри польских племен уже намечается общественная дифференциация на основе экономической; ее развитие с привнесением юридических признаков связано с началом новой эпохи в жизни польских племен. Зарождение государственности и появление христианства открывает новую эпоху в истории П.
Период II. Переход племенной и языческой П. в патриархально-государственную и христианскую. Внешние отношения. Государственное объединение польских племен начали поляне. Среди них утвердилась княжеская династия Попелидов (Попел), смененная потом Пястами. Пяст («пясть» = франк. pedagogus, nutritor, русск. кормилец, дядя, дедко; хорв. дед) считается сыном Попела II, братом Попела III; за ним следовали Земовит (870—890), Лешек, Земомысл — первые исторические князья гнезненско-познанские. Около 963 г. вступил на престол Мешко (Мечислав) I, сын Земомысла. Он столкнулся с восточными германскими маркграфами — Героном, Вихманом и Одоном, признал себя ленником императоров, но спасся от порабощения принятием латинского христианства (966) по настояниям своей жены Домбровки (Дубровки), сестры Болеслава II Чешского, и основал епископство в Познани, подчиненное архиепископу Магдебургскому. Власть его распространилась на Краков и червенские города, отнятые у него в 981 г. Владимиром Святославичем. Мешко умер среди войны с лютичами, и государство перешло к его детям. Из них Болеслав I Храбрый (962—1025) изгнал родственников; сохраняя приязнь с немцами, он в 995 г. покорил Поморье, смирил пруссов, открыл П. путь к Балтийскому морю, отнял у Чехии Западную Хорватию и подчинил себе Моравию и Словачину. Имп. Оттон III, приехав в Гнезно поклониться мощам св. Войтеха, в 1000 г. короновал Болеслава своей короной и дал ему титул патриция Римской империи. Папа Сильвестр II учредил самостоятельную польскую митрополию в Гнезне и епископства в Кракове, Вроцлаве и Колобреге. Болеслав пытался создать большую западно-славянскую державу, восстановив кн. Болеслава III Рыжего на чешском престоле (1002), а потом и сам заняв его, захватив Лужицы (Лузацию) и даже Мейсен (Мисня). Эти планы разрушил имп. Генрих II, ведший против Болеслава войну (1002—1018) в союзе с лютичами: по миру в Будишине (Бауцене) Болеслав сохранил свою независимость, но из завоеваний удержал только Лужицы (с Будишином) и Моравию. Тогда Болеслав обратился на восток и вмешался в ссору Святополка Окаянного и Ярослава за Киев: он вновь занял (1018) червенские города и восстановил на киевском престоле Святополка, своего зятя, вскоре, однако, потом окончательно изгнанного Ярославом. В 1024 г. польские епископы короновали Болеслава королем П. После смерти Болеслава его сын и преемник Мешко П. (1025—34) боролся с братьями, Безпримом и Оттоном; венгры отняли у П. закарпатскую Словачину, чехи — Моравию, датчане — Поморье, Ярослав -червенские города, импер. Конрад II — Лужицы. После смерти Мешка II в П. началась реакция против государственности и христианства: потомки племенных князей самостоятельно правят во всех землях, язычество уничтожает церковную организацию. Этим воспользовался чешский князь Вретислав, стремясь осуществить мечты Болеслава Храброго о западно-славянской державе, но вынужден был ограничиться шестилетними опустошениями Польши (1034—40). Вретиславу помешал имп. Генрих III, посадивший (1040) на польский престол сына Мешка II, Казимира, изгнанного из П. старшим братом Болеславом. Казимир I Обновитель (1040—58), женатый на дочери Владимира святого, Марии-Доброгневе, восстановил свои княжеские права, победив племенных князей, возвратил Мазовию, в 1054 г. приобрел от Чехии Вроцлав. Христианство одержало верх над язычеством. Старший сын и преемник Казимира Болеслав II Смелый (1057—80) возобновил военную деятельность в духе Болеслава Храброго, но без его далеких политических видов: в Венгрии он помогал Беле против Андрея (1051), Гейзе — против Соломона (1074); на Руси два раза (1069 и 1076) восстановлял на киевском престоле Изяслава Ярославича; опустошил Чехию и Поморье. В 1077 г. Болеслав был коронован польскими епископами, но в 1079 г. собственноручно убил епископа Краковского Станислава, обличавшего его крутое обращение с дружиной и нарушение христианской нравственности (Станислав в XIII в. был объявлен святым и стал героем многих легенд). Вследствие этого Болеслав Смелый должен был бежать в Венгрию, где и умер. На престол вступил его брат Владислав I Герман (1080—1102), подпавший влиянию воеводы Сепеха, потерявший червенские города, неудачно воевавший с поморянами и в угоду немцам не короновавшийся королем. Против него восстали сыновья — побочный Збигнев и законный Болеслав Кривоустый; в 1097 г. они победили отца, дали ему Мазовию, а остальные земли поделили между собою. После смерти отца братья поссорились: Болеслав III Кривоустый (1102—39) должен был бороться за власть с Збигневом и его союзниками — немцами (Генрих V), чехами (Святополк) и поморянами, отнял у него Мазовию, захватил в плен и ослепил. Муж дочери Святополка Киевского, Збиславы, Болеслав боролся с Владимиром Мономахом, участвовал в спорах за престол венгерских королей и чешских князей, но не всегда удачно, совершил ряд походов против поморских князей Гневомира, Святополка и Барцислава и заставил их признать свое верховенство, но они при всяком удобном случае восставали. Для скрепления уз Поморья с П. Кривоустый распространял там христианство миссионерскими трудами еписк. Оттона Бамбергского и основал епископство в Волине (Зап. Поморье); Вост. Поморье было причислено (1148) к епископии Куявской. Болеслав Кривоустый оставил пять сыновей, с которых начинается удельный период польской истории.
2. Внутренние отношения. Появление и усиление военной княжеской власти преобразовало племенной быт П. в патриархально-государственный. Сначала ленник Германии, потом самостоятельный король польский был господином всей территории, высшим судьей, военным вождем народа и покровителем христианской церкви (Jus ducale). Многочисленные войны ввели в П. военнопленных, которые, наряду с купленными людьми, создали новый общественный класс рабов (servi, familia). Рабы составляли собственность преимущественно князя, сажавшего их на землю и часто отдававшего их — с землею или без земли — в награду за службу кому-либо из своей дружины; они обязаны были делать все, что им прикажут (quidquid eis precipitur, laborant). Независимо от влияния князя в массе свободного населения совершался на экономической почве дифференцирующий процесс. Падение старой родовой собственности и параллельная ему индивидуализация ее приводили к значительному имущественному различию вследствие хозяйственных удач у одних, беспечности, случайных бедствий, размножения семьи и дележей — у других. Экономически сильные стремились расширить свое хозяйство сначала посредством рабов — купленных или военнопленных, потом посредством слабых своих сородичей, искавших у них опоры и попавших в зависимость. К этому присоединилось действие княжеской государственности. Родовое дворянство привлекается к военной службе, наполняя придворную княжескую дружину (milites, nobiles, рыцари) или образовывая класс «влодык», квартирующих в «гродах» (milites gregarii). За свою военную службу они получали содержание от князя; помогая ему в управлении, пользовались доходами от него; получали от князя земельные участки — иногда с рабами, посредством которых и вели хозяйство. Положение другой, большей части свободных людей постепенно ухудшалось. Появление военной княжеской власти возлагало на них целый ряд даней и общественных повинностей. К первым (сначала в натуре, потом — в деньгах) принадлежали: обязанность доставлять содержание гарнизонам «гродов» и сторожить деревни, гроды и государев двор во время путешествий государя, доставлять продукты для княжеского двора; ко вторым — военная служба, постройка и исправление «гродов» и мостов, исправление дорог в лесах, доставка возов для перевозки княжеского имущества (одних только коней, а то и вместе с проводниками) участие в княжеской охоте. Лично-свободные люди постепенно, в целях фискальных, прикреплялись к земле. Целые деревни были причислены к «гродам» для отбывания по очереди услуг гарнизону: пасти скот, лошадей, готовить пищу, готовить оружие и т. п. Такие же деревни были приписаны к епископским кафедрам, монастырям, костелам; впрочем, они не теряли связи с княжеским правительством, лишь отдавая духовным учреждениям княжеские дани и отправляя небольшую барщину вместо общественных повинностей. Иногда князья, отдавая своим слугам уже обработанную землю, выселяли с нее крестьян и при этом не всегда вознаграждали их за это, то сажая на новых местах (in cruda radice), то предоставляя полную свободу передвижения. Такими лишенными земли крестьянами, затем крестьянскими детьми, не прикрепленными, кроме старшего, к земле, выходцами из дворянства и духовенства (еще вступавшего в брак), чужеземцами поддерживался немногочисленный к концу периода класс свободных (hospites = liberi, haeredes, lazęki). Опираясь на военную силу своей дружины и «влодык», на экономические средства крестьянства, польские князья самодержавно управляли внутренними делами своего государства; от них исключительно шел и суд. Управление распадалось на центральное и местное. При государевом дворе (в Познани, Кракове, Плоцке, Вроцлаве) сосредоточивались высшие чины: воевода (palatinus), в случае нужды заменяющий в войне и мире самого государя; казначей (thesaurarius), начальствующий над всеми финансовыми чиновниками; канцлер (cancellarius — обычно из духовенства), заведующий канцелярией и дипломатией; коморники (camerarii), рассылающие приказы и судебные вызовы; высший дворовый судья (magnus judex curiae, summus judex, judex generalis) с своими помощниками (judices pedanei); чашник (pincerna), стольник (dapifer), мечник (ensifer), хорунжий (vexilifer). Из этих чинов государь в случае надобности составлял свой совет (думу), из них же назначал высших провинциальных комесов (comites), позднее каштелянов (castellanus). Каштеляны управляли из грода (castellum) каштелянией (castellatura), обнимавшей несколько ополей. Посредством своих помощников каштелян осуществлял jus ducale: собирал с населения дани, начальствовал над гарнизоном «влодык», созывал народное ополчение (militia). Его юрисдикция обнимала: 1) все крестьянское население (прикрепленное к земле, рабское и свободное) на государевых землях; 2) всех прикрепленных к земле и свободных на церковных землях и 3) влодык-воинов его каштелянии. Организуя государство, польские государи лишили верховной власти старые племенные династии; потомкам старых князей они оставили только возможность хозяйствовать рабским трудом на громадных их землях, держали их при своем дворе, назначали каштелянами, награждали новыми землями, но прерывали их связь с их старыми территориями. Эти князья (principes, duces), помня свое происхождение, хранили рунические гербы и девизы, пытались (напр. Сецех при Владиславе Германе) играть роль майордомов при Меровингах, но вынуждены были ограничиться положением могущественных землевладельцев («можновладцев») в Силезии и особенно в Хробации (позднее — Малая Польша). В последующий удельный период «можновладство» выступило крупнейшим фактором польской истории в качестве противника военной княжеской власти. К тому же результату привело развитие другого общественного класса, обязанного своим существованием княжеской власти, — духовенства. Польские государи, устраивая церковь, видели в ней государственное учреждение; покровительствуя ей и ее представителям (сначала — преимущественно немцам и чехам), давая пожалования епископским кафедрам, церквам, монастырям (бенедиктинцы, цистерцианцы), разрешая духовенству взимать «десятину» со всех и со всего, они не отказывались применять к церкви jus ducale, назначали епископов и свободно распоряжались церковным имуществом. В конце XI в. в П. являются уже папские легаты, завязываются постоянные сношения с Римом, прививается безбрачие духовенства и выбор епископов капитулами. Польское (уже национальное) духовенство попыталось в следующий период осуществить теорию о превосходстве церкви над государством.
1. Польша около 1000 после Р. Х. 2. Польша и Великое княжество Литовское в начале XIV в. 3. Польша до Оливского (1660) и Андрусовского (1667) мира. 4. Польша после первого (1772), второго (1793) и третьего (1795) разделов.
Период III. Раздробление П. на уделы и создание единого сословного государства. 1. Внешние отношения. Видя в П. собственность княжеского рода, Болеслав Кривоустый разделил свое государство между сыновьями: Владиславу дал Краковскую землю (в Хробации, Малой П.) и Силезию, Болеславу Кудрявому — Мазовию и Куявы (по Средней Висле и к Варте), Мечиславу (Мешко Старый) — Великую П. (по Варте), Генриху — Сандомирскую землю (в Малой П., по Висле), а малолетнего Казимира поручил попечению братьев. Для охранения единства и безопасности П. Болеслав поставил над сыновьями старшего из них, Владислава, в качестве великого князя (сеньорат), долженствующего владеть Краковом и Поморьем. Великокняжеское достоинство должно было переходить по порядку родового старшинства. Властолюбие удельных князей, вмешательство духовного и светского можновладства и соседей вызвали борьбу за сеньорат и великое княжение и уничтожили его значение. Все это вместе с разрастанием княжеских семей и дележами, превращало П. в федерацию мелких владений, подобную Чехии и еще более — Руси эпохи уделов. В Малой П. Владислав II (ум. 1159), пытаясь править в духе отца, натолкнулся на противодействие братьев и малопольского можновладства и бежал в Германию (ок. 1142—1145); несмотря на противодействие имп. Конрада III и Фридриха Барбароссы, его место занял Болеслав IV Кудрявый, только в 1163 г. три сына Владислава снова получили свои уделы в Силезии. После смерти Кудрявого (1173) великокняжеское достоинство перешло к Мешку III Старому (Генрих ум. в 1166 г.), отдавшего Мешку, сыну Кудрявого, Мазовию. Самовластие Мешка побудило краковское можновладство изгнать его (1177); он лишился и Великой П. (до 1180 г.) и ушел в Германию. На престол краковский призван был Казимир II Справедливый (для духовенства) из Сандомира, завладевший (1186) и Мазовией. За потомством Казимира ленчицкий синод епископов (1180) признал сеньорат, подтвержденный (за признание подданства) и императором. Мешко два раза (1184 и 1189) неудачно пытался свернуть Казимира. После смерти Казимира (ум. 1194) были признаны в правах его дети Лешек Белый и Конрад, но в 1200 г. Мешко изгнал их вместе с матерью-опекуншею из Кракова и умер великим князем (1202). Вокняжился в Кракове его сын Владислав Тонконогий, но, поссорившись с архиеп. гнезненским и еп. краковским из-за управления в духе отца, он должен был уступить место Лешку Белому из Сандомира (1206—1227). Казимир и Лешек постоянно вмешивались в дела галицко-владимирской Руси, но значение их там уменьшалось по мере усиления Даниила Романовича. После смерти Лешка, убитого Святополком Поморским (чуждая Пястам династия), его вдова с сыном, Болеславом Стыдливым, уступила краковский престол Генриху Бородатому из Силезии, который в качестве опекуна отдал Болеславу Сандомир. После Бородатого Краков переходит (1239) к его сыну, Генриху Благочестивому. Мазовию и Куявию получил Конрад, брат Лешка (1191—1247). Бессильный оградить свои северо-восточные границы от нападений пруссов (литовцев) и ятвягов, Конрад призвал на помощь (1228) тевтонский орден, которому подарил земли Хелминскую и Лобавскую. Орден успешно уничтожил пруссов, основал на их землях Торунь (Торн) и Хелмно, угрожал князьям Восточного Поморья; соединившись с меченосцами (1235), с двух сторон угрожал Литовской Жмуди. В Великой П. изгнанный из Кракова Владислав Тонконогий (1209—1231) ссорился с духовенством, которое поддерживали Лешек Белый, Конрад Мазовецкий и племянник Тонконогого, Владислав Одонич, давший в 1210 г. привилегии духовенству. Во время этой борьбы приобрел самостоятельность Святополк Поморский. Одонич, завладевший после смерти Тонконогого всей Великой П., объявил себя данником папы, но призванный панами Генрих Бородатый Силезский отнял у него большую часть его владений (1235), оставив ему (ум. 1239) только Калиш. В Силезии внук Владислава II Генрих Бородатый (1201—1238) сосредоточил в своих руках (1229) всю область, колонизировал ее немцами, овладел Малой и Великой П. (см. выше), успешно выдержал борьбу с духовенством и оставил свое дело сыну, Генриху Благочестивому. В 1241 г. татары, направляясь от Киева в Венгрию, опустошили Малую П., взяли Сандомир, разбили польское рыцарство под Хмельником, разграбили Краков, Вроцлав, а под Лигницем разбили погибшего в битве Генриха Благочестивого. Началась эпоха внутреннего расстройства, все учащающихся разделов и внешних опасностей. Со смертью Генриха Силезия не могла уже стать исходным пунктом объединения П. Его дети, потерявшие приобретения деда, и внуки делят Силезию на множество мелких княжеств, постепенно онемечивающихся и пропадающих для П. По тому же пути раздробления пошла и Мазовецко-Куявская земля, при сыновьях Конрада разделившаяся на Мазовию — Земовита и Куявию — Казимира. Эти части дробились и далее; в Куявии, напр., с 1268 г. княжили Лешек Черный (ум. 1288) в Серадзе и Владислав Локоток (ум. 1833 г.) в Бресте Куявском. Князья мазовецкие и куявские помогали тевтонскому ордену истреблять пруссов, опустошать Восточное Поморье Святополка (Западное Поморье еще в 1181 г. вошло в состав империи), Литву Миндовга; поляки платились за это жестокими наездами. Болеслав Стыдливый (ум. 1278), присоединив после смерти Генриха Благочестивого Краков к своему Сандомиру, объединил Малую П. Нашествия татар (1259—60) и помогавших им Литвы, ятвягов и Руси погубили его дело; Люблин перешел к Даниилу Галицкому. Наследовавший Болеславу Лешек Черный победил внешних врагов, но среди борьбы с можновладством и татарами умер без потомства (1288). В Великой П. после Одонича княжили его сыновья, Пржемыслав I и Болеслав Благочестивый; последний, получив опеку над племянником Пржемыславом II, владел всей землей и в союзе с Мествином (Мщугом) Поморским отбил маркграфов бранденбургских, которые основали Новую Марку на территории лютичей и опустошали Великую П. С 1278 г. последнею владел Пржемыслав II, получивший по завещанию (1294) от Мествина и возвративший таким образом П. Восточное (Гданское) Поморье, завладевший временно (1290) Краковом, но выгнанный оттуда (1271) Вацлавом II, королем чешским, с помощью немецких мещан и «можновладства», и короновавшийся с согласия Папы королем П.; он был убит по наущению маркграфов бранденбургских. Овладев Краковом, Вацлав заставил своего соперника Локотка бежать в Рим, потом в Венгрию, завладел Великой П., короновался в Гнезне королем П. (за исключением Мазовии) и управлял ею посредством своих «старост». Однако заступничество Карла-Роберта Венгерского (1304), смерть Вацлава II (1305) и его сына Вацлава III (1306) открыли Локотку путь в Краков (1306). В том же году Локоток занял Поморье; в 1310 г. он был признан и в Великой П. В 1319 г. он короновался в Кракове с тайного согласия папы (ввиду претензии на корону польскую Иоанна Люксембургского чешского). Национальное объединение П. выразилось в борьбе Локотка с тевтонским орденом за Поморье, предательски захваченное у П. (1309) и укрепленное (1313) за орденом императором. В первом периоде борьбы — дипломатическом — Локоток возбудил процесс против ордена перед папой Иоанном XXII и добился решения папского суда (1321), приказывавшего ордену возвратить П. Поморье и заплатить 30000 гривен убытков. Непризнание орденом решения суда привело к открытой борьбе Локотка с орденом. На стороне Локотка были Карл-Роберт Венгерский, муж Елизаветы, дочери Локотка, Гедимин Литовский, выдавший дочь Альдону за Казимира, Локоткова сына, и князья Западного Поморья; на стороне ордена — Иоанн Люксембургский чешский, князья Мазовецкие, Юрий Галицкий и Генрих Вроцлавский (Силезия). Несмотря на победу над орденом под Пловцами (1331) и неудачи Иоанна в Познани, Локоток перед смертью, в 1333 г., вынужден был заключить перемирие с орденом, оставив в его руках Поморье, Брест Куявский и Добржинскую землю. Его сын и преемник Казимир Великий (1338—70) заключил в Вышеграде венгерском (1336) подтвержденный окончательно в Калише (1343) мир с орденом, по которому П. возвращались Куявия и Добржинская земля, но ордену уступались земли Хелминская, Поморская и Мяхаловская (perpetua eleemosyna, может быть, с обязательством платежа дани). Потерпев неудачу на западе, П. обратилась на восток, к Червонной (Галицкой) Руси, где по прекращении рода Даниилова вокняжился Болеслав Троденович Мазовецкий (1327—134), сын сестры Юрия I, муж Марии Гедиминовны, сестры первой жены Казимира. По смерти Болеслава Казимир, соперничая с Литвой, татарами и венграми, захватил Галицкую Русь (1340) и защищал ее от татар под Люблином (1341); долго боролся с Любартом Гедиминовичем волынским за Подолию, оставшуюся в руках литовских Кориатовичей; поддержанный Венгрией (1366), получил на Волыни Холм и Владимир. Русь Галицкая, впрочем, должна была принадлежать Казимиру по договору 1350 г. с Людовиком Венгерским лишь пожизненно, а затем возвратиться к Венгрии. Продолжая объединение польских земель, Казимир по соглашению с Карлом IV Чешским добился ленной присяги от князя Мазовии Земовита III (1335) и бранденбургских владетелей Дрезденка и Сантока (1365); заложил ордену за 8000 коп прусских грошей Добржинскую землю. Казимир умер, не оставив мужского потомства. Несмотря на существование Пястов силезских, куявского и мазовецкого, Казимир по договору с Карлом -Робертом (1339), подтвержденному малопольскими «можновладцами» (1335), признал своим наследником его сына Людовика, который и короновался королем П. (1370—1382), отправив в Краков правительницею свою мать Елизавету Локотковну, окружившую себя здесь «можновладцами». Злоупотребления последних, борьба великопольской шлихты в пользу Земовита Мазовецкого, набеги Литвы, передача Червонной Руси в управление Владиславу, кн. Опольскому, а после ухода последнего в Куявию захват ее в собственность Венгрии — делают правление Людовика временем полной смуты. Привилегии, данные им в Кошицах (1373 и 1374) шляхте, духовенству и мещанам (1375), имели целью обеспечить наследование в П. за его потомством. Он имел в виду отдать П. дочери своей Марии ее мужу Сигизмунду, маркграфу бранденбургскому; но Сигизмунд был избран на венгерский престол, а потому отвергнут малопольскими панами, получившими от Елизаветы, вдовы Людовика, согласие на наследование второй ее дочери, Ядвиги. В 1384 г. Ядвига приехала в Краков и короновалась. Земовит безуспешно пытался силой добыть ее руку; того же добивался явившийся в Краков Вильгельм Австрийский, некогда обрученный с Ядвигой, но был изгнан панами, готовившими ей другого мужа — Ягайла, великого князя литовского.
2. Внутренние отношения. После Болеслава Кривоустого польские государи теряют свое jus ducale, освобождая от него сначала отдельных лиц, а потом и целые группы населения, организующиеся в сословия; отношения государя к этим группам основываются на договорах, выражавшихся в привилегиях; государство из патриархального становится сословным. Раздробление уделов, внутренние войны, нападение соседей разоряли мелких князей Польши. Население, согнанное с полей и разоренное, не хотело снова садиться на земли и нести тяжкие дани и повинности. Князья (особливо Болеслав Стыдливый и Болеслав Благочестивый) вызывают насельников из Германии при посредстве локаторов (locatores, advocati sculteti) — раньше поселившихся в Польше немцев, которым и выдают привилегии. Точно так же поступает затем церковь и служилый класс, с разрешения государей. В привилегиях указывался земельный участок для поселения, давалась свобода от польского права и от управления княжеских чиновников, обеспечивались самоуправление и наследственное привилегированное положение локатора. Самоуправление колонистов основывалось на магдебургском праве и различалось в городах и деревнях. В городах были: 1) городские советы (consulatus) из войта (advocatus) или бургомистра и ратманов, заведовавшие нотариальной частью, администрацией, полицией и издававшие распоряжения (willkühre); 2) суды лавников (scabini), постановлявшие решения по вопросам гражданского и уголовного права. В деревнях существовали только суды лавников, отправлявшие, во главе с солтысом (scultetus), и функции совета. Рядом с судами для текущих дел три раза в год происходили великие суды (judicium magnum bannitum). Апелляции на эти суды шли на суд княжеского двора; в сомнительных случаях происходило обращение к решениям судов Магдебурга и Галле. Казимир Великий устроил (1361? 1365?) высшие провинциальные суды и высший суд в Краковском замке для рассмотрения апелляций на немецкие суды, чтобы прервать сношения последних с Германией. Город Шрода в Силезии первый получил привилегии (1175) от Болеслава Высокого; потом привилегии распространяются во всех польских землях, а при Казимире — и в Червонной Руси. Города с немецким населением и правом расширяли промышленное и торговое развитие Польши. Два торговых пути: 1) из Вроцлава и Кракова, 2) из Гданьска (Данцига) и Плоцка, сходясь во Львов, вели к генуэзским колониям на Черном море. Сельские поселения немецких колонистов культивировали лесные пространства Польши и повлияли в благоприятном смысле на положение польского крестьянства. Давая привилегии немецким поселениям, князья сохраняли, однако, за собою некоторые права: 1) поселенцы обязаны были платить определенный чинш (census) с дана (30 морг. = 15 дес.) и неопределенные взносы (collecta, pomocne) на случай женитьбы князя, бракосочетаний княжеских детей, выкупа от неприятеля членов княжеского дома (или его владений), приобретения новых земель и посвящения в рыцари; 2) они обязаны были давать князьям доход от известных категорий судебных дел, отбывать военную службу в пределах своего поселения, поддерживать городские укрепления, а по законам Казимира Великого и участвовать в «посполитом рушеньи» (войты и солтысы, как шляхта). Подтверждения привилегий, начиная с Вячеслава Чешского и Локотка, городам вообще делают мещанство привилегированным сословием, контрагентом короля в вопросах политических. Положение ухудшается чужеплеменным характером этих городов, особливо когда в П. появляются евреи, получившие привилегии от Болеслава Благочестивого и Казимира Вел., а также армяне (при Казимире). Тот же процесс сословного обособления происходит по отношению к духовенству, общее развитие религиозности под влиянием тяжелых времен (множество святых, канонизация св. Станислава в 1254 г.) и деятельности францисканцев и доминиканцев увеличивало уважение к церкви. Затруднения князей, обращавшихся за помощью к папскому престолу и плативших Риму дань, утверждение твердых связей духовенства (теперь уже безбрачного) с Римом давали почву для идей Иннокентия III о превосходстве церкви над государством. Уже Ленчицкий съезд (1180) отнял у князя jus spolii после умершего епископа. В 1207 г. епископа в Кракове выбирает уже не князь, а капитул. Съезд в Баржикове (1210) освободил духовенство от светской юрисдикции. В 1215 и 1217 гг. церковь приобрела свободу от княжеских даней, повинностей и судов; патримониальная юстиция церкви доставляет последней массу доходов и — что важнее — прерывает связь крестьянства с княжеской властью. Эти победы церковной политики вошли в жизнь постепенно, путем частных княжеских привилегий, выдаваемых в течение всего XIII в. Сначала крестьяне, крепкие земле, исключались только из юрисдикции судей, назначаемых каштелянами и воеводами, потом — из юрисдикции самих каштелянов, далее — из княжеской, в делах меньшей важности. Свободные люди, селившиеся на церковных землях с разрешения князей, также подчинялись патримониальной церковной юстиции, если их было в поместье не более трех, а потом и без такого ограничения. Поселения на немецком праве, имевшие собственные суды, в имениях церковных сначала не прерывали связей с князем: на их великие, бургграфские суды три раза в год являлся княжеский посол (нунций, прокуратор, асессор) собирать пени; потом прекратилась посылка послов, а наконец и взимание пеней: jus ducale все перешло к духовенству. Короли, начиная с Локотка, подтверждали раньше выданные привилегии для всего духовенства как сословия. Высшим сословным органом духовенства были национальные синоды под председательством архиепископа Гнезненского. Заводя кафедральные и парафиальные (приходские) школы, строя костелы и монастыри, могущественная польская церковь начинала сталкиваться с усиливающеюся королевской властью (церковная клятва на Казимира Вел. и утопление им ксендза Барычки, передавшего ему эту клятву), которая в лице Казимира Великого обязывает церковь участвовать в «посполитом рушеньи» (через заместителей). Военно-служилый класс также организовался в привилегированное сословие. Обедневшие удельные князья могли награждать членов этого класса только землями. Дружинники, рыцари, получая большие, чем прежде, участки, сажая своих рабов на землю, стали богаче «владык», работавших собственными руками; они уже отделяли себя от владык названием «шляхта» (вероятно, от Geschlecht), девизами, гербами (вместо рунических знаков эмблемы — топоры, подковы — по образцу западноевропейскому), привилегией занимать правительственные должности, тройными штрафами за убийство одного из них, родовой организацией.
Во 2-й полов. XIII в. шляхетские роды получили от князей право сажать на своих землях свободных людей и немецких колонистов, освобожденных потом от княжеского суда, даней и повинностей. Привилегия Владислава Стыдливого Клеменсу из Рущи (1252) дозволяла даже вступление на службу к чужому государю. В общем государи оставляли за собой право требовать военной службы и участия в некоторых судебных доходах. Общее подтверждение привилегий подобного рода дал Вацлав в 1291 г. Общественная организация шляхты явилась при Локотке, хотя подготовлялась еще ранее. Упадок княжеской власти в удельн. княжествах пробуждал дух самодеятельности и самостоятельности в сановниках и чиновниках, которые чувствовали себя все более земскими, а не придворными: дворовый судья (judex curiae) переходит в провинциального судью (judex provincialis), a в конце ΧΠΙ и начале XIV вв. — в судью земского (judex terrae). Объединение княжеств при Локотке совершилось с сохранением ими старой организации и чиновничьей иерархии, привыкавшей действовать в отсутствие и без руководства государя в интересах своей земли или, точнее, своего сословия. Судья, подсудок и писарь объезжали свою землю и на «рочках» (termini parvi) решали менее важные дела; апелляции на их решения, более важные процессы и общие вопросы рассматривались на «великих роках», вечах (wiece, colloquium), т. е. собраниях всех земских чиновников. Так образовались автономные шляхетские communitates terrarum с землевладельческим и чиновничьим «можновладством» во главе. Их органами были сеймики (см. Польский сейм), развитие которых относится уже к следующему периоду. При Казимире Великом государь имел еще сильное влияние на эту организацию: он объезжал судебные веча, принимал к своему надворному суду апелляции на эти веча, созывал на съезды сановников всех земель для объединения их деятельности; на таких вечах и съездах провел Вислицко-Пиотрковский статут; точно и строго определил участие шляхты в новоорганизуемом «посполитом рушеньи». Но при том же Казимире в 1360 г. вспыхнул бунт Мацка Борковица, воеводы познанского, организовавшего первую конфедерацию. По смерти Казимира шляхта чувствовала себя уже привилегированным сословием, живущим в договорных отношениях с государем. Такое положение дела выразилось в Кошицкой привилегии (1374), данной шляхте Людовиком по образцу Золотой буллы Андрея Венгерского (1222). Привилегия обеспечивала территориальную целость и неприкосновенность польского государства; обязывала короля возвратить утраченные края (Поморье); освобождала все владения можновладства и шляхты от всех государственных тягостей, за исключением двух грошей с дана и военной службы; установляла вознаграждение убытков, понесенных в войнах за границами государства; утверждала должности и гроды только за поляками некняжеского рода (против Владислава Опольского), судебные гроды — только за местными землевладельцами-дворянами (terrigenae); отменяла разорительные королевские «станы». Значительные изменения произошли и в положении крестьянства. Смуты удельного периода оторвали от земли массы прикрепленных к ней; крепость земле исчезала с уходом за границы своего княжества. Число «свободных», садившихся на земли князей и церкви по договорам, с определенным чиншем, значительно увеличилось; с дозволения князей и светские землевладельцы принимали таких «свободных». С появлением немецкой колонизации, связанной с прочной арендой земли и личной свободой, польские крестьяне наполняют немецкие поселения, опасаясь исчезнуть в массе несвободного населения. Чтобы удержать на своей земле крестьян, духовенство, а за ним и светские землевладельцы (2-я полов. XIII в.) организовали крестьянское население в автономные гмины (Gemeinde) по образцу немецких; это называлось «перевести польское поселение с права польского на немецкое». Процесс такого перенесения с особенною силою совершался при Казимире Великом и при его деятельном участии. «Мужичий король (król chłopków) явно поддерживал крестьянство, может быть, видя в нем опору монархической власти против привилегированных сословий. По Вислицко-Пиотрковскому статуту крестьянин (kmiet) имеет право раз в год уходить от землевладельца; в случае ухода в незаконный срок он может быть требуем обратно лишь в течение года; может покидать землевладельца в случае совершенного последним насилия или павшей на него экскоммуникации; не обязан платить долги за землевладельца. Учреждением провинциальных судов немецкого права Казимир подчинил всех солтысов и их поселения своей юрисдикции. Власть государя в удельный период теоретически осталась такой же, что и в предыдущий период, но фактически она пала, во-первых — вследствие ограничения подведомственной ей территории (раздробление на уделы и иммунитетные территории в них), во-вторых — вследствие исчезновения органов власти (чиновники становились «земскими»; см. выше). Так как de jure власть князя осталась прежней, то Казимир пытался, и не без успеха, возвратить ей старые размеры. Над сословной автономией он поставил государственную, королевскую администрацию. Он учредил придворные должности: подскарбия, заведующего имениями и доходами короля, равно и финансовыми чиновниками; подканцлера, управлявшего административной, судебной и дипломатической канцелярией короля; маршалка, наблюдавшего за порядком королевского двора, и другие. Представителями королевской администрации в провинциях еще раньше стали «старосты», заведовавшие военными силами и отправлявшие безапелляционное правосудие в важнейших уголовных делах; в больших и отдаленных от Кракова провинциях существовали еще по городам подчиненные «генерал-старостам» бургграфы. Объединяя сословия и провинции своей администрацией, Казимир хотел дать государству и единые законы (см. Польское право). Он основал в Кракове в 1364 г. университет с юридическим характером, по образцу Болонского — второй в Средней Европе после Пражского (1348). Таким образом Казимир Великий начал преобразование Польши в сильное монархическое государство. Вступление на престол Ягеллонов подорвало этот процесс, но не изменило внешней политики, продолжавшейся в духе Локотка и Казимира.
Период IV. Превращение польской сословной Монархии в униальную шляхетскую Речь Посполитую (Республику) при Ягеллонах. 1. Внешние отношения. Ягайло, великий князь литовский, в Польше искал опоры против немецкого ордена; Польша с своей стороны также нуждалась в поддержке Литвы против того же ордена. Переход Ягайла из православия в католичество под именем Владислава, брак его с Ядвигой и коронование королем польскими осуществили личную унию (в Креве, 1385 г.) Польши и Литвы. Сначала Ягайло и Ядвига действовали в согласии с Витовтом, благодаря чему отнята была у Венгрии Червонная Русь, но затем Витовт заключил союз с орденом, сделался пожизненным, ленным Польше вел. князем литовским (Островская уния) и основал громадное польско-литовское государство. В 1399 г. он был разбит Эдигеем при р. Ворскле, что повело к более тесному союзу Литвы с Польшей на съездах в Вильне и Радоме (1401). Только что укрепленная федерация направилась против ордена, который уже в 1401 г. (Калишский мир) уступил Польше Добржинскую землю, захваченную ранее у Владислава Опольского. Поляки и литовцы в 1410 г. при Танненберге (Грюнвальде) разбили рыцарей на голову: орден навсегда потерял свою силу, но победители не сумели воспользоваться своей победой и заключили мир с орденом (в Торне в 1411 г.). В 1413 г. была подтверждена уния Литвы с Польшей в Городле, при чем допущено было принятие литовской шляхты и панов в роды и гербы польские, а также общие их, с согласия короля, съезды в Парчове или Люблине. Между тем борьба с орденом вспыхнула снова (1414); решение ее было перенесено на Констанцский собор. Хотя поведение ордена было осуждено собором, импер. Сигизмунд, явившись посредником между врагами, постановил приговор (в Вроцлаве), возобновлявший условия Калишского мира 1343 г. Это вызвало негодование Ягайла и Витовта. В 1420 г. пражане и табориты обратились к Ягайле и Витовту с предложением чешской короны и получили благоприятный, хотя неопределенный ответ. Сигизмунд тщетно пытался отвратить грозу, уступая Силезию: в 1422 г. Витовт послал в Чехию князя Корибута с войском в качестве своего наместника. Сигизмунд поднял против Литвы немецкий орден, но Витовт разбил рыцарей и принудил их к Мельненскому миру (1422), уничтожившему вроцлавский приговор Сигизмунда. Славянской политике Польши и Литвы скоро, однако, наступил конец. Папа слал грозные послания против поддержки еретиков: Корибут не мог удержаться в Чехии; польское духовенство с Збигневом Олесницким, епископом Краковским, во главе, опасаясь за свое господство, преследовало проявления гуситства в П. и склонило на свою сторону Ягайла. В 1423 г. он заключил союз с Сигизмундом для усмирения чешских еретиков в обмен за невмешательство в отношения П. к ордену. Витовт, потеряв надежды на королевский престол после рождения (1424) у Ягайла сына Владислава, признанного наследником за новые уступки «можновладству», решил разорвать унию с П. и сделаться при содействии Сигизмунда самостоятельным литовским королем. Он добился, вопреки Олесницкому, согласия на то Ягайла, и только смерть Витовта (1430) помешала делу, против которого готовилось уже вооруженное сопротивление «можновладства». Поляки тотчас присоединили к П. Подолию как первый шаг к инкорпорации Литвы. Это дало повод к восстанию части Литвы и всех русских областей во главе с Свидригайлом, братом Ягайла, объявившим себя наследственным великим князем литовским и вступившим в союз с имп. Сигизмундом, орденом и Молдавией. В этой борьбе (с 1431 г.) православия и русской народности против католицизма и полонизма поляки воспользовались услугами таборитов против ордена, признанием Сигизмунда, брата Витовта, в качестве пожизненного вел. князя (за уступку П. Волыни и Подолия), взаимной враждой сословий в Венгрии и ордене; в 1432 г. они объявили равноправность схизматиков (православных) с католиками. Свидригайло был два раза (1431 и 1432 гг.) разбит под Ошмяной Сигизмундом и удержался лишь на востоке. Орден заключил (1433) 12-летнее перемирие в Ленчице под условием признания вел. князем Сигизмунда и разрыва с Свидригайлом. В это время (1434) умер Ягайло, и на польский престол вступил его сын Владислав Варненчик (1434—44), за малолетством которого de facto правило малопольское «можновладство» с Олесницкими и Тенчинскими во главе; de jure во главе каждой провинции стояли опекуны (tutores). На Литве Сигизмунд в битве под Вилькомержем (1435) окончательно разбил соединенные силы Свидригайла и инфлянтского (меченосцы, ливонцы) отдела ордена. Свидригайло удержал только Волынь, как ленник П., а орден по мирному договору в Бресте (1436) отказался от вмешательства Папы и императора в его отношения к П. Смерть имп. Сигизмунда (1438) и приглашение на чешский престол второго Ягеллона, Казимира, снова выдвинуло в П. славянскую политику, несмотря на противодействие Олесницкого. Впрочем, слабая попытка Казимира отнять Чехию у Альбрехта Австрийского не удалась, что вызвало военное столкновение (под Гротниками) гуситской партии Мельштинских и католической — Олесницкого; последняя одержала верх (1438). Олесницкий, желая окончательно сломить русскую народность и православную веру в Литве, явился горячим поборником церковной унии (во Флоренции, 1439), поддерживал митр. Исидора (в 1443 г. привилегии католиков распространены на униатов) и князя Сигизмунда, стеснявшего православных Ольгердовичей. Когда один из них, Чарторыжский, убил Сигизмунда (1440) и претендентами на литов. вел. княжение явились сын убитого, Михаил, и старый Свидригайло, Олесницкий отправил великим князем на Литву королевича Казимира. Казимир в Литве укрепился в монархических взглядах на политику, а также в литовском сепаратизме. Король Владислав, приняв венгерскую корону после смерти Альбрехта (1440), удалился в Венгрию, совершал удачные, с Гуниадом, походы против Турции, но под Варной (1444) потерпел поражение и погиб. П. терпела нападения силезских князей и татар, что вызывало негодование против Олесницкого, усилившееся от неудачи польской политики в Венгрии. С 1444 по 1447 г. происходит борьба Казимира Литовского с польским «можновладством»: партия Олесницкого требовала от Казимира присоединения к П. Подолии и Волыни, Казимир на это не соглашался, но и не отказывался от польского престола. Наконец в 1447 г. Казимир Ягеллончик короновался польским королем, оставаясь вместе с тем отдельным великим князем Литвы: в 1452 году, по смерти Свидригайла, он присоединил Волынь к Литве и на Пиотрковском съезде 1453 г. ограничился обещанием не отрывать от Польши соединенных с нею Литвы, Руси, Подолии, Молдавии. Так сохранилась личная уния П. и Литвы. К этой федерации Казимир присоединил часть владений ордена после войны 1454—1466 гг. Сословия ордена — дворянство (в значительной части польское) и города, — отягченные поборами ордена, подняли бунт и отдались Казимиру. «Посполитое рушенье» вступило во владения ордена, но оказалось несостоятельным для продолжительной войны (поражение под Хойницами, 1454); Казимир посредством сеймиков собирал громадные подати и на них содержал наемников. Чешские наемники ордена за 436 тысяч золотых перешли на сторону Казимира и передали ему Мальборг, столицу ордена. Взятие крепости Хойниц принудило орден к Торнскому миру (1466); П. получила свои старые земли Поморскую (восточную часть), Хелминскую и Михаловскую, вообще всю Западную Пруссию; орден удержался лишь в Восточной Пруссии; гроссмейстеры его обязались приносить ленную присягу польским королям, доставлять им военную помощь и заседать рядом с королями в польском сенате. Казимир утвердил привилегии сословий в завоеванных областях, разделенных на воеводства (с автономными воеводами и каштелянами) Хелминское, Поморское, Мальборгское; учредил королевскую администрацию генерал-старосты и старост. Одновременно с присоединением Поморья и Пруссии перед П. открылись виды на федерацию с Чехией и Венгрией. По смерти Владислава Постума (сын Альбрехта Австрийского) в Чехии стал королем Георгий Подебрад, а в Венгрии — Матвей Корвин. Папа и католические подданные Георгия призывали Казимира против короля-гусита, но Казимир старался дипломатически поддерживать Георгия. Чувствуя свою слабость перед врагами, которые провозгласили чешским королем Матвея Венгерского, Георгий перед смертью (1471) добился от чешского сейма признания его наследником сына Казимира, Владислава, который и стал чешским королем. Брат его Казимир, приглашенный венгерскими бунтовщиками против Матвея, потерпел неудачу в своей попытке утвердиться в Венгрии. Последнее обстоятельство и претензия Матвея на чешский престол побудили Казимира Ягеллончика в союзе с сыном, Владиславом Чешским, вести войну против Матвея в Силезии, но без успеха (1474). Между тем Владислав (1478) без ведома отца и с большими уступками примирился с Матвеем. Дело унии П. с Чехией и Венгрией окончательно пало, когда в 1491 г. сын Казимира Ольбрахт пытался занять венгерский престол, но был изгнан из Венгрии своим братом Владиславом Чешским, выбранным венгерскими панами ввиду его слабого характера. При Казимире Ягеллончике на восточных границах его государства появились две грозные силы: Московское государство и турки с татарами. В 1449 г. Казимир по договору с Василием Васильевичем сохранил за собой Смоленск и Мценск, но уступил Ржев. Помощь Казимира в лице кн. Михаила Олельковича не спасла Новгород от поражения на Шелони (1471) и окончательного падения (1477). Иван III сломил союзную с Литвой Золотую Орду и возбуждал нападения на П. своего союзника, Менгли-Гирея крымского; женил своего сына на дочери Стефана, господаря молдавского, ленника П.; сносился с Матвеем венгерским и Австрийским домом (Фридрих и Максимилиан), чтобы не допустить утверждения Ягеллонов в Венгрии; женившись на Софии Палеолог, называя себя «государем всея Руси», присоединил Тверь и Верею, после того как Казимир вступил в союз с их князьями. От турок, завладевших (1453) Константинополем, П. была сначала отделена Молдавией, где господарь Стефан (1458—1501) по примеру своих предшественников (со времен Ягайла) состоял в ленных отношениях к П. В 1474—5 гг. султан Магомет II, отбитый от Венгрии, обратился на Молдавию, разорил ее и заставил Стефана бежать в горы при дипломатическом только заступничестве Казимира. Баязет в 1484 г. подчинил себе Крым с генуэзскими колониями, Аккерман и Килию при устьях Днестра и Дуная; прервал торговые пути из Крыма на Киев, Вильно, к Кенигсбергу и Риге, из Аккермана через Сучаву (столица Молдавии), Львов, Краков к Вроцлаву (Бреславль) и Гданьску (Данциг); угрожал Молдавии и границам польско-литовским. Благодаря поддержке Казимира, походам королевича Ольбрахта (1487 и 1489) Стефан еще держался в Молдавии. После смерти Казимира литовцы призывают на престол его сына Александра (1492—1506), поляки — Яна Ольбрахта (Альбрехта, 1492—1501). Ольбрахт, договорившись о союзе с братьями на съездах в Левочи (1494) и Парчове (1496), предпринял поход против турок на Килию и Аккерман; когда же господарь Стефан объявил себя подданным султана, Ольбрахт направился на Молдавию и осадил Сучаву. Неудача осады, болезнь самого Ольбрахта и враждебность венгров заставили поляков возвратиться домой; на возвратном пути в Буковинском лесу Стефан с турками и венграми предательски напал на Ольбрахта и нанес ему страшное поражение (1497), за которым последовали (1498) два опустошительных нападения турок на П. до Сандомира и Кракова. Нападения турок (и татар) с тех пор все учащались. Ольбрахт вступил в союз против турок с Венгрией, Венецией, Францией и Римом, но вынужден был заключить с Баязетом (1501) перемирие, так как готовился силой принудить нового гроссмейстера ордена, Фридриха Саксонского, к принесению ленной присяги. Среди этих приготовлений он умер, и поляки призвали на престол Александра Литовского (1501—1506), заключив новый акт унии (в Мельнике), по которому поляки и литовцы впредь должны были выбирать короля вместе, на общем элекционном съезде, взаимно помогать друг другу в войнах, заключать общие перемирия, вместе получать подтверждение привилегий и иметь общую монету. Новый шаг к реальной унии был вызван отношениями московско-литовскими в правление Александра. Александр тотчас по вступлении на литовский престол вступил в войну с Иваном III и Менгли-Гиреем, но по миру 1494 г. отказался от претензии на Псков и Новгород, уступил Вязьму, Алексин, Венев, Оболенск, Козельск, Воротынск, Одоев, женился на дочери Ивана Елене (1495), обеспечив ей свободу православной веры; покровительствовал русским (привилегии Полоцку и Минску; влияние Михаила Глинского) и православной церкви на Литве, к неудовольствию своего литовского сената; несмотря на все это, снова был вынужден к войне (1500), в которой (поражение Острожского при Ведроше) потерял Мценск, Серпейск, Брянск и Путивль. Короновавшись в Кракове королем польским, Александр возвратился в Литву, где продолжал войну против Ивана в союзе с инфлянтским гроссмейстером Плеттенбергом; война кончилась (1503) шестилетним перемирием и уступкой Ивану многих северских городов, в том числе Чернигова. Польша, оставленная под управлением сената, терпела набеги Менгли-Гирея и Стефана Молдавского, занявшего Покутье (1502) и успокоенного лишь договором о выдаче за него королевны Елизаветы. Гроссмейстер Фридрих по-прежнему не хотел присягнуть Александру. После смерти Александра на литовский (1506) и польский престолы вступил его брат Сигизмунд I, или Старый (1507—1548). Ему пришлось защищать русские области Литвы от Василия III (1508), при чем Глинский перешел на сторону Москвы. Василий был побежден у Орши Острожским (1508), но затем взял Смоленск (1513), заключил союз с Альбрехтом, гроссмейстером тевтонского ордена, и соглашался лишь на перемирия (1522 и 1527), удерживая Смоленск. Попытка возвратить потери во время управления Елены Глинской кончилась неудачей. На Галицкую Русь, Волынь и Подолию совершали набеги молдавские господари (по соглашению с Москвой) и крымские татары, которым приходилось давать «поминки». Сигизмунд отступил от традиционной польской политики соперничества с Габсбургами в Чехии и Венгрии, но не извлек из этого никакой пользы. Впрочем, отношения его к Габсбургам были двойственны. В 1512 г. Сигизмунд женился на Варваре, дочери венгерского магната Заполии, врага Габсбургов, но в 1518 г. вступил во второй брак с родственницей Габсбургов, Боной Сфорца. В 1526 г. под Могачем погиб Людовик чешско-венгерский; Фердинанд Габсбург занял оба престола, между тем как оппозиционные венгерцы выбрали Заполию. Разбитый Заполия спасся в Польшу к Ласким, которые с ведома Сигизмунда снова утвердили его в Венгрии (1529) с помощью султана Солимана, с которым Сигизмунд только что (1528) заключил трактат. Папа подверг Заполию экскоммуникации и возбудил бросавший тень и на Сигизмунда процесс против примаса Лаского. В 1539 г. Сигизмунд выдал дочь Изабеллу замуж за Заполию, а в 1543 г. женил сына, Сигизмунда-Августа, на дочери Фердинанда Габсбурга Изабелле. Такая политика одновременного отказа от Чехии и Венгрии и раздражения Габсбургов вызывала последних к поддержке Москвы и Альбрехта Бранденбургского, нового гроссмейстера ордена, не желавшего принести ленную присягу Сигизмунду. Сигизмунд в 1520 г. начал войну против Альбрехта и опустошил орденские земли до самого Кенигсберга, но вместо присоединения их к Польше согласился на секуляризацию ордена с превращением его в наследственное ленное Польше княжество протестантского вероисповедания; допустив до наследования братьев Альбрехта, он отнимал у Польши надежду когда-либо присоединить к себе остатки владений ордена. В 1526 г., по смерти князя Януша Мазовецкого, Сигизмунд инкорпорировал Польше Мазовию, подтвердив ее статут (1529); мазовшане появились в польском сейме и позже, по смерти Сигизмунда-Августа, играли большую роль. После Сигизмунда I вступил на польский и литовский престолы Сигизмунд II Август (1548—1572). При нем пережила свой золотой век реформация в Польше (см. Реформация), еще при Сигизмунде I распространившаяся из ленной княжеской Пруссии через королевскую (польскую) вследствие деморализации духовенства, воспоминаний гуситских и т. д. В Малой Польше и Литве сделал успехи кальвинизм, в Великой Польше — вероучение чешских братьев, в Пруссии — лютеранство; протестантское разноверие пыталось объединиться под программой «народной церкви» («Kościoł narodowy»). Значительная часть шляхты приняла идею «народной церкви» как составную часть общей программы «экзекуции прав» (см. ниже — Внутренние отношения). Однако освобождение от Рима и Папы провести не удалось. Раздоры протестантов (ариане были исключены из Сандомирского соглашения 1570 г.), удовлетворение шляхты уничтожением духовной юрисдикции (1562—63), исключительно шляхетский характер польского протестантизма, колебания самого короля (его интеримы по образцу германских), реорганизация польского духовенства (Гозий, «Confessio fidei», 1551), приезды нунциев (Липомоно, Камерино и особенно Коммендоне, в 1563—65 гг., с триентскими постановлениями, принятыми королем), появление иезуитов в Браунсберге (1565), Пултуске и Познани (1570) — вот факторы, сохранившие Польшу для Рима и грядущей католической реакции. Во внешней политике Сигизмунд-Август при таких же неопределенных, как у отца, отношениях к Австрии (мир с Габсбургами 1549 г.; поддержка племянника, Заполии, против Фердинанда в Венгрии; женитьба в 1553 г. на Екатерине, второй дочери Фердинанда; ее отсылка), при относительном спокойствии со стороны татар (их походы на Москву, появление казачества) и турок (хотя польские паны свергают и ставят молдавских господарей), — обращал главное внимание на Москву в связи с делами инфлянтского (ливонского) ордена. Деморализованный и ослабевший после секуляризации тевтонского ливонский орден ссорился с архиепископом Риги, который призвал на помощь Сигизмунда-Августа (1557), а последний заставил гроссмейстера Фюрстенберга заключить с ним наступательно-оборонительный союз. Это вызвало открытие военных действий со стороны Ивана Грозного, взявшего Нарву, Дерпт и другие пункты (1558). Новый магистр Кеттлер уничтожил орден, взял себе Курляндию в качестве наследственного, ленного Польше княжества, а Лифляндия была присоединена к Польше и Литве (1561), сохраняя свободу аугсбургского исповедания и автономию, позже — посылая послов в литовский сейм (1566). На наследство ордена выражали претензии Швеция (в 1561 г. Эрик XIV захватил Эстонию и Ревель) и Дания (королевич Магнус занял епископства Озилийское и Пильтинское); но Сигизмунд поссорил их, а потом сблизился с Швецией, выдав свою сестру Екатерину за Иоанна, герцога финляндского, с 1568 г. короля шведского. Московские войска были разбиты поляками под Невлем (1561) и Улой (1568), но Сигизмунд не мог отнять у Ивана Полоцк и заключил в 1571 г. трехлетнее перемирие. Во время войны с Грозным Сигизмунд под натиском польской шляхты на съезде в Люблине (1569) вынудил литовских панов признать объявленную им унию Литвы с Польшей (см.). Главные ее условия: неразрывность обоих государств; совместно выбираемый и коронуемый король; общие сеймы и сенат, договоры и монета, свобода переселений из Литвы в корону и наоборот, отдельная администрация и отдельные статуты. Централизация только законодательная, но не административная, вызвала впоследствии много печальных последствий, но была уступкой литовским панам. На том же люблинском сейме произошла парламентарная уния с Польшею и королевской Пруссии. Федерация Польши (Короны), Литвы, Пруссии и Инфлянт составляла униальную «Речь Посполитую», которой присягнул наконец и прусский герцог Альбрехт-Фридрих.
2. Внутренние отношения. При Ягайле были даны две привилегии, расширявшие Кошицкую: в Новом Корчине для Малой П. (1386) и Пиотркове — для Великой П. (1388). Малопольская привилегия обеспечивала должности за местной шляхтой, не допускала чужеземцев (т. е. литовцев) занимать каштелянскую должность; великопольская освобождала имения шляхты от «стана» и обещала по 5 гривен на «стяг» вознаграждения за заграничный поход. Должности, замещаемые королем, раздавались людям из разных родов, но по совету «можновладства» каждой земли; «можновладцы» получали пожалования и брали в заклад королевские имения как оплату доставляемых ими военных отрядов(последнее усиливается после смерти Ягайла, при попытках посадить его сыновей на престолы чешский и венгерский); наконец, они руководили при растерянности литвина-варвара на польском престоле всею высшей политикой, как в совете короля (Rada, позднее сенат), так и на панских съездах. Рядом с светским «можновладством» и еще выше его стояло при короле-неофите и его сыне Владиславе «можновладство» духовное — епископат (Петр Выш, Ястшембец, Олесницкий), заседавший в Раде и съездах. Духовенство, пополнявшееся из всех классов общества, стоявшее на высоте современной науки (обновление в 1400 г. краковского Ягеллоновского унив. по завещанию и на средства Ядвиги, в духе богословском и под ведением духовенства), в каждой новой привилегии получает подтверждение своих преимуществ. Велуньско-калишский синод 1420 г. утверждает полную независимость церкви от светской власти, обязательный платеж десятин, избрание епископов и каноников капитулами и внутреннюю церковную дисциплину; в 1424 г. в Велуньском эдикте духовенство получает правительственную экзекуцию его приговоров по делам о ересях. Польское духовенство играет большую роль на Констанцском и Базельском соборах, признавая превосходство собора над папами, но осуждая гуситство; ведет борьбу с православием (униатский митрополит Исидор на Литве и привилегии униатам в 1443 г.) и мусульманством (Владислав в Венгрии и при нем нунций Чезарини). При Казимире Ягеллончике монархическая власть пытается бороться за свои прерогативы против привилегий можновладства, светского и духовного. Нуждаясь в средствах на содержание наемников для прусской войны, Казимир не находит их в своих имениях и налагает подати на население, в том числе и на можновладство, несмотря на его сопротивление (Рада 1456 г. в Грудьондзе). Отношения сановников к королю изменяются: он допускает только более преданных в свой секретный совет, старостам и воеводам шлет категоричные приказы (казнь накельского каштеляна Влодка), различает распоряжения по докладу канцлера и по своей собственной инициативе (dominus rex per se). Еще более сокрушено политическое значение духовенства. Казимир осуждает Олесницкого за получение без его ведома кардинальского сана; признает Папу Николая V, за уступку королю права раздавать бенефиции (1447), не признавая ни выбранного капитулом, ни назначенного Папой краковского епископа, силою, пренебрегая Чапской клятвой, ставит епископом Грущинского (1460). То, с чем боролся Казимир в П., утверждается при нем на Литве: привилегия 1447 г., дающая литовской шляхте права польской, фактически распространяется только на «можновладство», а не на простую шляхту («путные бояре»). Борясь с польским «можновладством», Казимир прибегает к помощи простой шляхты, вызывает ее к политической жизни в формах сеймикованья. Шляхта до сих пор несла на себе все тяжести военных походов, оставляла ради них свои скудные земли, платила подати и десятины и не имела никакого политического значения. Еще в конце XIV в. она организовалась в communitates terrarum, земства, с их органами — сеймиками (см. Польский сейм). Сначала на этих сеймиках дела вершило «можновладство»; простая шляхта только подготовлялась к активной политической деятельности. Выступая на сцену, она требует не политических прав, а покровительства королей, и добивается при Ягайле привилегий в этом смысле. Червенская, например, привилегия 1422 г. облегчает шляхте дешевую покупку соли и сборы в королевских лесах, обеспечивает ее от произвольной (не судебной) конфискации имуществ, от чиновничьего произвола (разделение судебной и исполнительной — старостинской — власти). Единственное политическое преимущество получает шляхта вместе с можновладством в привилегии Едлинско-Краковской (1430—1433): это — non captivabimus, т. е. личную свободу. В первые годы Казимира шляхта по-старому видела в короле своего покровителя против «можновладства»; но Казимир не сумел удержать шляхту в своих руках, и она, не получая от него удовлетворения законных желаний (кодификация права, регулирование судов, присутствие чиновников на своих местах, ограничение привилегий городов), вынудила у него на полях Нешавских привилегию, подтвержденную для каждой из земель (воеводств) в отдельности (1454). Нешавская привилегия (с 1493 г. Statuta Nyeszoviensia) под влиянием «можновладства» на шляхту вводит в жизнь важные ограничения монархической власти: 1) король не может предпринимать заграничного похода, не получив наперед согласия сеймиков тех земель, «посполитое рушение» которых будет позвано на войну (и то за плату); 2) он не может изменять существующих прав (шляхетских) без согласия сеймиков и 3) обязывается впредь не закладывать королевских имений; все имения, заложенные после 1454 г., должны быть отобраны у королевских кредиторов без вознаграждения. Одновременно с ограничением королевской власти, законодательной и (отчасти) исполнительной (финансы), закладываются основы польского сейма (см.). Преемник Казимира Ольбрахт (Иоанн Альбрехт) продолжает борьбу против «можновладства» с помощью шляхты. Чтобы иметь под руками всю шляхту, он завершает систему сеймикованья «вальным» сеймом: в 1493 г. прибывают в Пиотрков послы земских сеймиков; то же происходит и Пиотркове и в 1496 г. Эти «вальные» сеймы из короля, Рады и шляхты соглашаются на все подати, оглашаемые теперь одним податным универсалом для всех земель. Такое подчинение послов на сейме королевской воле приобретается удовлетворением законных требований шляхты (упорядочение судов). В 1496 г. Ольбрахт за уступчивость шляхты должен заплатить ей новыми привилегиями в ущерб другим сословиям: исключительным правом землевладения за чертой городов и занятия высших духовных должностей, прикреплением крестьян к шляхетской земле. После буковинского поражения король усиливает свою власть, получая право созывать «посполитое рушенье» без согласия сеймиков. Бескоролевье после Ольбрахта дало возможность «можновладству», опасавшемуся усиления королевской власти, вынудить в 1501 г. у Александра Мельницкую привилегию, которая признает олигархию лучшим правительством, чем монархия, ограничивает королевскую власть председательством в сенате и заключениями о его мнениях, признает членов сената подсудными только сенатскому суду, определяет строгую постепенность в занятии должностей и подчинение старост сенаторам их провинции, отдает корону под надзор сената. От королевской власти осталось одно название. Хотя потом Александр и не подтвердил в целости этой привилегии, однако ограничение королевской власти сенатом, уже в союзе со шляхтой, идет далее в том же духе: в 1501 г. монетное дело изъято из-под абсолютной власти короля; в 1504 г. на сейме Пиотрковском коронные (королевские) имения отданы под надзор сената, скоро выделившего из себя специальную комиссию сенаторов-резидентов при короле; назначение канцлера и подканцлера должно происходить по совету сената. За такое увеличение прав сената шляхта добилась на сейме двух постановлений в ее интересах: 1) запрещения сенаторам совмещать несколько должностей и 2) свободы от пошлин на товары для шляхты, производящей хлеб. Ограничение законодательной власти короля и вместе с тем легализацию завершения польского «вального» сейма дает конституция «Nihil novi» 1505 г. Она гласит, что на будущее время король и его наследники не постановят ничего нового без общего согласия сенаторов и послов земских (под влиянием чешской конституции 1499 г. и венгерской практики). В руках короля оставалась еще власть судебная и административная (финансы, войско, чиновничество). На этих основах преемники Александра пытались воссоздать королевскую и вообще государственную власть; но они или наталкивались на противодействие сеймов, или сами делали крупные ошибки. Сигизмунд I два раза (1512 и 1527) пытался создать постоянную армию и постоянные общие подати, но попытки его встречали упорное сопротивление сеймов; та же участь постигла и предложенную Сигизмундом кодификацию Ташицкого (1533—45). Войско устраивалось по-старому, или из наемников, или из «посполитого рушения», которое собиралось очень неохотно и неисправно. Подати по-прежнему остались чрезвычайными и вотировались сеймами в каждом данном случае. В этой области произошло, впрочем, одно характерное изменение. При Ольбрахте и Александре подати были следующие: 1) поземельная (лановая), с крестьян на королевских, церковных и шляхетских землях; 2) подоходная, с мещан; 3) чиншевая, с чиншей, получаемых королем, духовенством, шляхтой; 4) чоповая, с горячих напитков, и 5) таможенная, с ввоза и вывоза. Уже при Александре (1504) шляхта получила привилегию беспошлинного вывоза сырых продуктов. При Сигизмунде вышла из практики чиншевая подать со шляхты, а духовенство давало лишь экстраординарные «добровольные субсидии». Видя ненадежность шляхты, Сигизмунд пытался опереться на сенат, но сделал это так, что лишился послушной ему администрации: он ввел городовых старост в сенат, чтобы сделать его своим орудием, а они прониклись здесь оппозиционным духом; таким образом провинции попали под власть сената, а король потерял последнюю местную власть. Только команду над наемным войском удалось Сигизмунду отобрать у генерал-старост и передать ее новому сановнику, гетману. Признавая королевича Сигизмунда-Августа наследником польского престола, краковский сейм 1530 г. признал с согласия короля польский престол избирательным. В 1537 г., во время похода на Валахию, шляхта уже поднимает бунт против короля, а в 1548 г. требует от него удаления с престола. Уничтожив политическое значение короля и присвоив себе всю государственную власть в сейме, шляхта систематически угнетает другие сословия. Верхние слои духовенства пополняются только из среды шляхты: в 1504 г. подтверждено исключительное право шляхты поступать в кафедральные капитулы, за немногими изъятиями; закон 1505 г. совершенно исключает нешляхтичей от занятия епископств и прелатур. Высшие духовные должности сделались синекурой для шляхты (особливо высшей). Вслед за тем пошло моральное падение клира, не без влияния распространившегося и на Польшу позднего итальянского гуманизма. Остальная шляхта, по воспоминаниям гуситским и под влиянием распространяющегося протестантизма, открывает борьбу против духовенства, особливо против духовных судов, и в 1543 г. добивается ограничения церковной юрисдикции. Но это была домашняя сеймовая борьба. Гораздо решительнее и успешнее выступила шляхта против городов, против мещанства, богатевшего, в высших слоях еще немецкого, уклонявшегося от обществ, повинностей и неохотно высылавшего представителей на сеймы (Краков, Львов и немногие друг.). Еще Казимир Ягеллончик нарушил привилегию Кракова, заочно присудив его к штрафу и казнив нескольких горожан за убийство шляхтича Тенчинского (1461). В 1538 г. шляхта заставляет мещан продать свои земли вне городов, за исключением мещан Кракова, которым было оставлено и право высылать депутатов на сейм. Шляхта подрывала и экономическую жизнь городов: получив разрешение беспошлинного вывоза своих сырых продуктов, она уменьшала городское население воспрещением переселения крестьян в города и лишением шляхтича, занимающегося ремеслом и торговлей, шляхетского достоинства. Еще хуже было положение крестьянства. По сеймовой конституции 1493 г. каждый крестьянин может оставлять землю, рассчитавшись с ее владельцем, а дети крестьянина могли свободно распоряжаться своей судьбой; в 1496 г. разрешается только одному из сыновей крестьянина оставлять родную деревню, а в 1503 г. — лишь с позволения помещика. В особенности правление Сигизмунда I отмечено ухудшением крестьянской доли. Помещики, скупая деревенские солтыства, вносят свой произвол в лавнические суды и в отбывание повинностей. Сеймы 1510, 1519 и 1520 гг. воспрещают переход крестьян, требуют выдачи беглых крестьян, определяют вознаграждение за них в 10 гривен в случае вывоза их другими помещиками, потом (1543) воспрещают его окончательно, еще ранее (1519 и 1520) затруднив его общеобязательной барщиной одного дня в неделю с дана, служащей признаком крепостного состояния, и позволением перевода барщины на чинш только в королевских имениях. Краковский королевский суд в 1518 г. отказывается принять жалобу крестьянина на помещика. Пока крестьяне могли еще бежать в Мазовию, в Польскую Пруссию, тем более — на Литву и Русь. При Сигизмунде II Августе суверенная сеймикующая шляхта под влиянием реформационного движения, заставляющего ее враждовать с духовной частью сената (отчасти и с светской), пытается провести политическую программу «экзекуции прав» («Naprawa Rzeczypospolitej») с довольно пестрым содержанием: полная уния с Литвой, «Народная церковь», образуемая по взаимному соглашению всех исповеданий, с королем во главе, возвращение короне ее имений, расхищенных после закона 1504 г., для покрытия издержек на войско; уничтожение «совместительства» должностей и их надлежащее исправление под надзором королевских контролеров; свободная ввозная и вывозная торговля и проч. Среди пунктов этой программы были и благоприятные для усиления правительства вообще и королевской власти в частности; король мог воспользоваться ими при соблюдении лишь одного условия — проведения своим авторитетом программы «Народной церкви», т. е. разрыва с папством. Так как он этого не сделал и дал упасть религиозному движению (и без того не глубокому; см. Реформация), то измельчала и вся вообще шляхетская программа и осуществились при содействии короля все ее консервативные пункты. Шляхта требует от короля развода с женой, Варварой Радзивилл (1548), т. е. хочет отнять у короля даже то право, которое имеет каждый его подданный. Развитие (полное) шляхетской суверенности поддерживается самим королем, распространяющим польское сеймикованье на Литву (1559, 1564, 1565, 1566 гг.); последний подрыв идеи королевской власти, последний шаг к переходу этой власти в пожизненное и избирательное республиканское президентство делается также королем, отказавшимся от наследственности своей власти в Литве (1566). Сигизмунд-Август не хотел воспользоваться последними остатками королевской власти в области финансов, администрации и суда. Произведя в 1561 году, по желанно шляхты, возвращение утраченных коронных имений, он большую их часть отдает в пожизненную аренду шляхте за минимальный чинш. В 1565 г. Сигизмунд-Август отвергает предложенный шляхтой проект королевских контролеров над провинциальной администрацией. Вместо реорганизации суда, особливо апелляционного («королевский» суд, распадавшийся на «сеймовый», апелляционный, для судебных «вечей», и позасеймовый «асессорский», апелляционный для высших судов немецкого права), отягченного делами, Сигизмунд, вопреки желанию сеймов, назначает в 1563 г. специальные суды на один этот раз; при нем же входит в жизнь частное собрание законов Гербурта (см. Польское право). Шляхта продолжает эксплуатацию производительных классов общества. Положение крестьянства ухудшается с закрытием ему возможности уходить от притеснений в Мазовию (1563) и Королевскую Пруссию (1576); они бегут на западе П. — в города, под именем гультаев, а на востоке — в «дикие поля», под именем казаков. На сейме 1565 г. шляхта проводит запрещение мещанам вывозить товары за границу и позволение чужеземным купцам беспошлинно привозить свои товары в Польшу; этим была убита польская промышленность. Внутренняя администрация городов отдана под надзор воевод, определяющих таксу цен на товары; поселившейся в городах (с 1530 г.) шляхте и мещанам, еще владеющим землею за стенами городов, воспрещено заниматься мелким промыслом и торговлей, которые переходят в руки евреев. Королевские имения были в форме аренды отданы шляхте в эксплуатацию; воспрещение правительственной экзекуции приговоров церковных судов (1562 и 1565) дало шляхте возможность не платить церковных десятин и на короткое время обеспечило веротерпимость. Период заканчивается, таким образом, выработкой из П. исключительно шляхетской республики с подменой понятия «народ» понятием «шляхта».
Период V. Разложение речи Посполитой при избирательных королях. 1. Внешние отношения. По смерти Сигизмунда-Августа в П. настало первое «бескоролевье» (1572—1574). Из многих кандидатов на престол (австрийский эрцгерцог Эрнст, Иоанн, король шведский, Иван Грозный, многочисленные Пясты) собравшаяся под Варшавой шляхта с примасом Уханским во главе выбрала в короли франц. принца Генриха Валуа (1574—75), принявшего «Pacta conventa» и «Генриховские артикулы». Короткое правление Генриха среди чуждых людей и условий кончилось бегством его во Францию для занятия престола по смерти брата, Карла IX. После того как Генрих не возвратился к назначенному сроку, на вакантный престол явились два кандидата: имп. Максимилиан, выбранный сенатом, и седмиградский воевода Стефан Баторий. Последний, выбранный шляхтой в мужья «королю Анне» (сестре Сигизмунда-Августа), принял «Pacta conventa» и стал королем (1576—1586). Он усмирил бунт г. Гданьска (Данцига), казнил казацкого атамана Подкову, своими походами на Валахию ссорившего П. с Турцией, и вступил в войну (1577—1582) с Иваном Грозным. Грозный, продолжая прежнюю войну с Сигизмундом-Августом за ливонское наследство, захватил в 1577 г. всю Ливонию, кроме Ревеля и Риги. Баторий с кавалерией польских панов, артиллерией и пехотой наемных венгров, немцев и королевских крестьян, на средства, вотированные сеймами, уже в 1577 г. взял Динабург и Кесь, в 1579 г. отнял у Ивана Полоцк, в 1580 г. — Велиж, Великие Луки и Усвят, а в 1581 г. осадил Псков. Осада затянулась, сеймы тяготились расходами, и Баторий был вынужден заключить с Грозным мир в Киверовой Горке (Запольский мир) при посредничестве иезуита Поссевина. Мир отдавал П. Полоцк и Велиж и обеспечивал ей обладание Ливонией. По смерти Грозного (1584) Баторий замышлял завладеть Москвой и пойти «через Москву на Турцию»; он получил уже одобрение своих планов от польской шляхты и — через Поссевина — от папы Сикста V, но среди приготовлений внезапно умер. Наступившее бескоролевье закончилось выбором шведского королевича, сына короля Иоанна и Екатерины Ягеллонки, Сигизмунда III (1587—1632). Воспитанник иезуитов и наследник шведского престола, Сигизмунд в союзе с австрийскими и испанскими Габсбургами сделал Польшу орудием католической реакции, а также орудием своих династических претензий по отношению к Швеции. Канцлеру и гетману Замойскому удалось восстановить старые ленные отношения к П. Молдавии и Валахии; в первой (1595) он поддерживал Иеремию Могилу, во второй (1600) — Симона Могилу. Нападения казаков Наливайки на Валахию и Венгрию и Конашевича Сагайдачного на Синоп, Трапезунд и предместья Константинополя, самовольные походы панов — Потоцких, Корецкого и Вишневецкого — на Молдавию для поддержки Константина Могилы (1608, 1610, 1612 гг.), союз Сигизмунда (1613) с Фердинандом Габсбургским и дозволение последнему вербовать в П. казаков-лисовчиков для опустошения Чехии и венгерского Седмиградия, которым владел союзный Турции Бетлен Габор — все это повело к открытой войне с Турцией, решившей занять Молдавию, Валахию и низовья Днепра. Гетман Жолкевский вынужден был в 1617 г. заключить с турками трактат в Буше, в силу которого поляки обязались смирить казаков, платить «поминки» крымским татарам и отказаться от Молдавии и Валахии. Когда Жолкевский снова явился с войском в Валахию по приглашению ее господаря Грациана, то потерпел под Цецорой полное поражение от турок (1620); опустошение П. задержано было лишь мужественной обороной Ходкевича и королевича Владислава под Хоцимом (Хотин, 1621 г.) и подтверждением Бушинского трактата, хотя татары потом и нарушили его (1626 и 1629 г.). Начав свое правление планами (не удавшимися) уступки П. эрцгерцогу австрийскому Эрнсту за отказ в пользу Швеции от польских претензий на Эстонию (1589), Сигизмунд принудил П. воевать с Швецией, когда последняя отказалась признавать его королем (1599) за непринятие протестантизма и отсутствие из страны. Чтобы вызвать войну, Сигизмунд отдал Эстонию Польше. Правитель Швеции (с 1604 г. король Карл IX) ответил вторжением в польские Инфлянты (Лифляндию). В первой шведской войне (1601—1611) П. сначала потеряла все Инфлянты, но после поражения Карла под Кирхгольмом (1605) возвратила почти все свои потери. Так как Сигизмунд поддерживал свои претензии на шведский престол и при сыне и преемнике Карла IX, Густаве-Адольфе, то возникла Вторая шведская война (1617—1629). Густав-Адольф снова захватил все Инфлянты, в 1626 г. перенес военные действия в Королевскую Пруссию и захватил ее всю, кроме Гданьска и Торна. Потерпев несколько неудач и стремясь в Германию, Густав-Адольф при посредничестве Франции и Англии предложил Сигизмунду за отказ от титула шведского короля отдать ему все шведские завоевания и Эстонию. Сигизмунд, не отказываясь от титула, заключил со Швецией 5-летнее перемирие в Альтмарке, по которому за Швецией остались завоевания в Инфлянтах, приморские города в Пруссии, таможенные сборы в Гданьске, а Мальборг и Штурм отданы в секвестр прусскому князю, обязанному возвратить их Швеции, если перемирие не закончится миром. В 1618 г. Сигизмунд на основании договора 1563 г. признал переход ленной княжеской Пруссии к курфюрсту бранденбургскому Иоганну-Сигизмунду; новые могущественные ленники стремились с тех пор объединить свои владения приобретением Королевской (польской) Пруссии. При Сигизмунде III Польша вмешалась в дела Московского государства. В 1603 г. при дворе князя Адама Вишневецкого появился Димитрий Самозванец, признанный царевичем как иезуитами — за переход в католичество и обещание обратить в него Московское государство, так и Сигизмундом — за обещанные территориальные уступки в пользу Польши. Несмотря на протесты Замойского против авантюры («комедия Плавта или Теренция»), Димитрий получил денежную субсидию от Сигизмунда и с согласия последнего — военную помощь панов Вишневецких, Мнишков, Рожинских и др.; с их помощью он воцарился (1605) в Москве и открыл там путь польскому влиянию. Гибель Димитрия и воцарение Василия Шуйского в Москве, с одной стороны, и «рокош» Зебржидовского (1606—1608, см. ниже), с другой, помешали мирному осуществлению польских планов. Арест Марины и избиение поляков в Москве, появление Тушинского самозванца, поддержанного польскими панами (кн. Роман Рожинский, Ян Сапега, Александр Лисовский) дали Сигизмунду повод объявить войну (1609—1618) Москве, заключившей союз со Швецией. Хотя Сигизмунд напрасно терял время, осаждая Смоленск (1609—1611), однако Жолкевскому удалось разбить войска Шуйского под Клушином (1610), парализовать Тушинского самозванца, захватить в плен Шуйского, занять Москву польским гарнизоном, заключить с московскими боярами договор о вступлении на моск. престол королевича Владислава и отправить из Москвы русское посольство по этому поводу к Сигизмунду под Смоленск. Образ действий Сигизмунда, сначала не соглашавшегося на переход Владислава в православие, а потом выставившего и свою кандидатуру, арестовавшего московских послов, отозвавшего Жолкевского из Москвы, а затем русское религиозно-национальное движение не только помешали унии с Москвой, но и повели к воцарению Михаила Феодоровича (1613). Три конфедерации польского войска, не получавшего жалованья, не позволили Сигизмунду воспользоваться слабостью Москвы. В 1617 г. королевич Владислав пытался завладеть московским престолом, но после неудачного штурма Москвы должен был, не отказавшись, впрочем, от титула царя московского, согласиться на 16-летнее перемирие в Деулине (1618), по которому П. получила, между прочим, Смоленск, Новгород-Северский и Чернигов. Внешнюю политику Сигизмунда III продолжал и вступивший на польский престол после короткого бескоролевья сын его Владислав IV (1632—1648). Началась новая война (1632—34) с Москвой, окончившаяся после капитуляции Шеина мирным договором в Полянове на условиях отказа от царского титула со стороны Владислава и от притязаний на Инфлянты, Эстонию и Курляндию — со стороны Михаила Феодоровича. Продолжая именоваться королем шведским и не теряя надежды на шведский престол, Владислав объявил войну Швеции, но по желанию сейма и при посредничестве Франции, Англии и Голландии она была прервана 26-летним перемирием в Штумдорфе (1635), по которому Пруссия возвращалась П., в Инфлянтах же оставался Status quo ante bellum. Позже Владислав пытался достигнуть своей цели посредством то Австрии, то Франции; такое колебание между враждебными друг другу державами и отсутствие активной политики в 30-летней войне повело к тому, что П. вовсе не участвовала в Вестфальском мире (1648) и перестала быть политической силой в Европе. Одновременно с московской войной юго-восточные границы П. подверглись нападениям Турции и подчиненных ей крымских татар, требовавших усмирения казаков и дани. Гетман Конецпольский разбил буджакских татар под Сасовым Рогом (1635) и виддинского пашу Абази под Понёвцами (1633); готовившийся к нашествию на П. султан Мурад IV заключил с Владиславом трактат, в силу которого обязался за сдерживание казаков удалить татар из Буджака и допустить известное (неопределенное) влияние П. на Молдавию и Валахию (1634). Меры, направленные к обузданию казаков (постройка крепости Кудака, сеймовая конституция 1638 г. об обращении вольных казаков в «хлопов», уничтожение самостоятельной организации «реестровых», передача управления ими в руки польского «комиссара»), вызвали бунты Сулимы, Павлюка, Остраницы и Гуни, жестоко усмиренные. Владислав хотел разрешить казацкий вопрос, воспользовавшись казацкой силой в задуманной им в союзе с Папой и Венецией великой войне с Крымом и Турцией. Когда сейм 1646 г. заставил Владислава отказаться от этой мысли, Богдан Хмельницкий поднял новое грозное восстание казаков и разбил поляков под Желтыми Водами и Корсунем (1648). Борьба с восстанием выпала на долю брату Владислава — Яну II Казимиру, который после короткого бескоролевья стал королем (1648—1668) из иезуита и кардинала, с разрешения, конечно, Папы. Еще в бескоролевье продолжалась польско-казацкая борьба: в то время как Кисель (русский) по поручению сейма пытался войти с казаками в переговоры, Иеремия Вишневецкий жестоко усмирял повстанцев, а предводимые тремя комиссарами наемное войско и «посполитое рушение» разбежались под Пилавцами в паническом ужасе перед Хмельницким, двинувшимся на Замостье. Ян Казимир добился от Хмельницкого добровольного отступления на Украйну для переговоров с Киселем в Переяславле; но условия Хмельницкого (уничтожение унии, удаление иезуитов, недопущение Вишневецкого к гетманству) не были приняты. В начавшейся весною 1649 г. второй казацкой войне Хмельницкий вместе с крымским ханом Ислам-Гиреем окружил поляков под Збаражем, потом самого короля под Зборовом. Измена хана (за 200000 талеров) заставила Хмельницкого согласиться на Зборовский договор, по которому: 1) число реестровых казаков доводилось до 40000, с гетманом Хмельницким; 2) реестровым давались шляхетские привилегии с территорией воеводств Брацлавского (Подолия), Киевского и Черниговского и с Чигирином для гетмана; 3) из означенных местностей изгонялись иезуиты и евреи; 4) митрополит Киевский (православный) допускался в сенат, а все должности в казацких воеводствах отдавались православной шляхте. Невозможность для Хмельницкого удовлетворить этими условиями всех повстанцев повела в 1651 г. к третьей войне: несмотря на попытки поднять крестьянство в Малой и Великой П. (бунт Наперского) на поддержку хана, паши силистрийского и господарей молдавского и валашского (Хмельницкий подчинился султану), казаки потерпели поражение под Берестечком (1651) и должны были принять Белоцерковский договор, не утвержденный, впрочем, сеймом, хотя этот договор был для казаков гораздо менее выгоден, чем Зборовский. Последовавшая затем четвертая война, несмотря на победы казаков под Батогом (1652) и Жванцем (1653), вследствие измены хана не дала казакам новых выгод и побудила Хмельницкого отдать Украйну царю московскому Алексею Михайловичу под названием «Малой России» (1654). Открывшаяся после этого война (1654—1656) Польши с Москвой отдала в руки последней Дорогобуж, Чернигов, Киев, Смоленск; единственная победа поляков под Охматовом (1655) лишена была всякого значения ввиду новой шведской войны (1655—1660). Шведский король Карл Χ Густав объявил войну Яну-Казимиру, именовавшемуся королем Швеции. Три армии Карла, привлекшего к себе и шляхту (Опалинский в Великой П. и Радзивилл на Литве), и гетманов с войсками, ворвались в П. и захватили Варшаву и Краков. Курфюрст бранденбургский Фридрих-Вильгельм занял Королевскую Пруссию; Ян-Казимир бежал в Силезию (1655). Господство иноплеменных и иноверных солдат разбудило в Польше патриотическое движение; начались восстания в Великой П. (Жегоцкий), в Малой (Юрий Любомирский), в Литве (Гонсевский и Сапега), оборона Ченстохова, конфедерации в Тышовцах и Ланчуте; Ян-Казимир появился в Львове и нашел прекрасного полководца в Чарнецком, но снова (1656) был изгнан Карлом из Варшавы. Дипломатия облегчила Яну-Казимиру дальнейшую борьбу со Швецией: в 1656 г. Алексей Михайлович за обещание наследства в П. заключил с последней союз против Швеции; в 1657 г Австрия за доходы соляных копей в Величке обещала военную помощь; в 1657 г. Дания и курфюрст бранденбургский (Велавский договор о прекращении ленничества княжеской Пруссии) дали такое же обещание. Нападение (взяты Краков и Варшава) князя седмиградского Юрия II Ракоци было отбито (1657) самими поляками с помощью австрийцев; Карл Χ должен был оставить П. для защиты от датчан шведского Поморья, где успешно действовали и поляки (Чарнецкий). По смерти Карла П. заключила с Швецией при посредстве Людовика XIV Французского мир в Оливе (1660): Ян-Казимир отказался от наследственных прав на Швецию, уступил ей Инфлянты по Двину и признал полную независимость княжеской Пруссии. Между тем казацкие дела вовлекли П. в новую войну с Москвой. Гетман Выговский отдался П. по договору в Гадяче (1658), устанавливавшему на Украйне шляхетский строй по принципам Люблинской унии 1569 г. Москва объявила войну П., опираясь на демократические элементы Украйны. После победы москвичей над Гонсевским поляки одержали верх под Конотопом (1659), Ляховицами и Чудновом, что вызвало подчинение Польше нового гетмана Юрия Хмельницкого (1660), ранее преданного Москве. Борьба, однако, продолжалась: казаки переходили то на одну, то на другую сторону, причем в дело вмешивались и крымские татары. В 1665 г. правобережный гетман Дорошенко отдался под власть Турции, что привело П. к 13-летнему перемирию с Москвою в Андрусове (1667); Москва за отказ от Инфлянт, Витебска и Полоцка получила Смоленск, Северщину, Чернигов и Левобережную Украйну с Киевом (последний — на 2 года). Война (1666—67) за Правобережную Украйну с татарами (орудием Турции) началась поражением Маховского; но блестящая оборона Яна Собеского под Подгайцами и набеги запорожского атамана Сирко на Крым повлекли за собой мир с татарами (уплата «поминков») и подчинение П. Дорошенка (1667). Бескоролевье 1668—1669 гг. закончилось выбором в короли «пяста» Михаила Вишневецкого (1669—1673), сына Иеремии. Выбранный шляхтою король при вражде к нему сенаторов, сторонников французской кандидатуры, опирался на Австрию. Последнее обстоятельство и новое подчинение Дорошенка Турции привело к новой польско-турецкой войне (1671—1672). Султан Магомет IV, разорив Подолию и захватив Каменец, дошел до Львова; П. купила мир позорным договором в Бучаге на условиях уступки Украйны — Дорошенку под верховенством Турции, Подолии с Каменцом — Турции и платежа единовременно 80000 талеров и постоянной дани султану (1672). П. тотчас попыталась бороться с совершившимся фактом: Ян Собеский бил татар, дань султану не уплачивалась; когда турки под начальством Гуссейна-паши двинулись на П., Собеский наголову разбил их под Хоцимом (1673). Военная неурядица у поляков и новое бескоролевье (1673—1674) помешали им воспользоваться победой. После нерешительной борьбы партий австрийской и французской сейм остановился на гетмане Яне Собеском (1674—1696). Новый король продолжал войну с Турцией (1674—1676): завладел Подолией (кроме крепостей) и Украйной (1675), разбил татар под Львовом (1675), отбился от турок под Журавном (1676). По Журавинскому мирному договору П. получила 2/3 Украйны (1/3 осталась за казаками, подчиненными Турции) вместе с обещанием турецких и татарских подкреплений в случае нужды. Журавинский трактат был заключен при посредстве Людовика XIV, который успел привлечь Собеского к планам борьбы вместе с Францией и Швецией против Австрии и Бранденбурга: по договору с Францией в Яворове (1675) Собеский обещал воевать с курфюрстом; по договору с Швецией в Гданьске (1677) разрешил проводить шведские войска через П. на Бранденбургское Поморье. Людовик обещал Собескому Силезию, княжескую Пруссию и Венгрию, где восстал против Австрии Текели. Франция, однако, заключила Нимвегенский мир с Австрией (1679), и П. не извлекла из союза с Людовиком XIV никаких выгод. Тогда Собеский при посредничестве папы склонился к союзу с Австрией, чтобы таким образом отвоевать у Турции Подолию (влияние жены Собеского Марии-Казимиры, лично враждебной Людовику XIV). Когда великий визирь Кара-Мустафа осадил Вену, Собеский двинулся, в силу договора с имп. Леопольдом I, на помощь последнему; соединившись с австрийским полководцем Карлом Лотарингским, он разбил турок наголову под Веной (1683), преследовал их в Венгрии, разбил под Парканами, но, враждебно принятый императором, возвратился в П. Одновременно с этим Андрей Потоцкий возвратил П. почти всю Подолию и захваченную Турцией Правобережную Украйну (1683), по миру Турции с Москвою в Бахчисарае (1681) составлявшую res nullius. Верный союзу с Австрией, Собеский совершил ряд походов (1684, 1685, 1686, 1687) к Каменцу и на Молдавию, но без прочного успеха; чтобы привлечь в «святую лигу» (против Турции) и Москву, он уступил царевне Софии за 1 ½ млн. талеров на вечные времена все добытое Москвой по Андрусовскому договору. Русские помогали вяло; император преследовал исключительно свои военные планы и, вопреки обещанию, не выдал дочери за сына Собеского, Якова. В 1691 г. Собеский предпринял новую диверсию для австрийцев на Молдавию, но неудачно. В последние годы своей жизни Собеский ограничивался задержкой провианта для турецкого гарнизона Каменца, в то время как татары беспрепятственно опустошали Червонную Русь. При таком печальном положении дел П. должна была пережить по смерти Собеского новое бескоролевье (16966—1697), выходом из которого был выбор курфюрста саксонского Фридриха Августа II (1697—1733) при поддержке послов Австрии, Бранденбурга и Москвы. Перейдя из протестантизма в католичество, Август II продолжал в союзе с Австрией войну против Турции: Потоцкий разбил турок под Подгайцами. По Карловицкому трактату (1699) П. возвратила себе Украйну (правобережную) и Подолию с Каменцом, избавляясь в то же время от татарских наездов и платежа «поминков». Желание возвратить от Швеции Инфлянты и осуществить свои абсолютистические стремления при помощи саксонских войск, вводимых в П. под предлогом войны, вовлекло Августа в войну с Карлом XII в союзе с Россией (свидание Августа с Петром Великим в Раве Русской и посредничество инфлянтского эмигранта Паткуля) и Данией. Этим прежде всего воспользовался курфюрст бранденбургский Фридрих для провозглашения себя королем прусским (1701). После того как разбитая Дания заключила с Карлом XII мир в Травендале, а Петр потерпел поражение под Нарвой (1700), Карл разбил саксонцев под Ригой, захватил Курляндию, вступил в Литву и потребовал от поляков свержения Августа; после их отказа он вторгнулся в П., захватил Варшаву, Краков (после поражения саксонско-польских войск под Клишовом, 1702) и Торн (1703, после поражения саксонцев под Пултуском) и добился от варшавской конфедерации (великополяне) низложения Августа, поддержанного, впрочем, сандомирской конфедерацией. Под давлением Карла варшавская конфедерация избрала на польский престол познанского воеводу Станислава Лещинского (1704). Завоевание Карлом Саксонии побудило Августа по миру в Альтранштедте (1706) отказаться от П. Поражение Карла под Полтавой и бегство его в Турцию позволили Августу нарушить этот договор: он снова явился в П. (1709), поддерживаемый Петром, вынудил Лещинского удалиться в шведское Поморье и отбился от посланного Карлом Грудзинского (под Калишем, 1712). Ништадтский мир (1721) отдал в руки Петра все шведские владения на вост. берегу Балтийского моря, в том числе и Инфлянты; П. подпала под влияние России. Это сказалось еще раньше в вмешательстве Петра в борьбу тарногродской генеральной конфедерации шляхты (1715) с королем Августом II и его буйными саксонскими войсками. Долгорукий во главе 18000 русского войска привел враждующих к Варшавскому соглашению: саксонские войска в течение 25 дней должны были оставить Речь Посполитую; конфедерации воспрещались; войсковая администрация должна были перейти от гетманов к особым финансовым трибуналам; войска были уменьшены до 24000, т. е. 18000 для Короны (П.) и 6000 для Литвы (секретный пункт договора). «Немой» сейм 1717 г. молчаливо подтвердил эти условия. Ленная Польше Курляндия была при Петре, Екатерине I и Петре II под преимущественным влиянием России, пока в 1727 г. литовские войска не заняли герцогства. Бескоролевье 1733—1735 гг. ознаменовалось борьбой двух кандидатов на престол: сына Августа II, Фридриха-Августа и Станислава Лещинского. Лещинский опирался на Францию, на могущественные партии Чарторыжских («фамилия») и Потоцких, на избравший его сейм и конфедерацию в Дзикове (1734); Фридриха-Августа поддерживало ничтожное меньшинство шляхты, но на его стороне были Австрия (за признание прагматической санкции) и Россия (за обещание отдать Курляндию русскому кандидату) с 40000 войска; Лещинский едва успел спастись из Гданьска от русских. Предпринятая Францией против Австрии «война за польское наследство» (1733—1738) доставила Лещинскому (1735) только Лотарингию (и Бар). При Августе III (1735—1763) П. уже не играла активной роли в международной политике, подчиняясь во всем России. Во время турецкой войны (1737—1739) русский фельдмаршал Миних свободно проводил свои войска через П.; по смерти последнего из Кеттлеров, Фердинанда, императрица Анна отдала Курляндию своему любимцу Бирону (1737). В войне за австрийское наследство (1740—48) Август принимал участие как враг Фридриха II Прусского, но в качестве лишь курфюрста саксонского. В Семилетней войне (1756—68) П. также не участвовала; но так как для русских она служила базисом военных действий (стоянка русских войск, постройка магазинов), то Фридрих II считал себя вправе вторгаться в П., налагать на население контрибуции, вербовать польских крестьян, тем более, что Август III после поражения Фридрихом II его саксонских войск под Пирной (1756) скрылся в П., где прежде он не жил. Бессильная и бездеятельная П. представляла легкую и соблазнительную добычу для соседей. Уже в 1763 г. Екатерина силой изгоняет из Курляндии герцога (с 1758 г.) Карла, сына Августа III, и отдает ее снова Бирону. При преемнике Августа III Станиславе Понятовском происходят разделы П., хотя она и обнаружила в то время признаки внутренней жизнеспособности.
2. Внутренние отношения. В период времени от смерти Сигизмунда II Августа до смерти Августа III в П. не замечалось государственного и общественного творчества. Анархия государственная, общественная и моральная — отличительный признак внутренней жизни П. за этот период. Перенесение места избрания короля (viritim, т. е. непосредственно голосами всей шляхты) королей под Варшаву отдало верховную власть в руки необразованной и фанатически католической мазурской шляхты, сделавшейся орудием в руках магнатов и католического духовенства (иезуитов). Впервые появляющийся «конвокационный» сейм 1573 г., признав за примасом Уханским положение interrex’a с правом руководства элекцией и номинации короля после голосования, а маршалку коронному Фирлею (представителю протестантов) оставляя лишь право возглашения короля, нанес этим самим поражение иноверцам. Последующий «элекционный» сейм, избрав Генриха Валуа, участника Варфоломеевской ночи, имел такое же значение. Генрих отказался подтвердить присягой соблюдение религиозной свободы «диссидентов» (так впервые тогда были названы иноверцы), хотя она и была признана «конвокационным» сеймом (правда, при протесте епископов, под грозой варшавской конфедерации иноверцев). Все это было последствием, хотя еще пока не совсем определенным, одного из фактов предыдущего периода — именно неудачи религиозной реформации при Сигизмунде II Августе. Последствием другого факта того же времени, т. е. полного падения королевской власти, явился окончательный переход П. из монархии в республику с избирательным королем. Условием допущения Генриха на польский престол было принятие им выработанных сеймом Pacta conventa и Articuli Henrycyani. Pacta conventa требовали от Генриха: вечного мира с Францией; доставления королем французским и избранным королем польским в случае войны пешего войска и постройки последним флота на свои средства; употребления им на потребности страны 40000 флоринов из собственных средств; уплаты долгов Сигизмунда Августа. Эти пункты, принимаемые и последующими королями, хотя и в измененном виде, представляли как бы цену, за которую шляхта продавала польский престол; часто неисполнимые для королей, они расширяли пропасть между государем и народом-шляхтой. Генриховские артикулы определяли положение королевской власти: король признавал свободную элекцию и отказывался от наследственной власти; обеспечивал диссидентам свободу исповедания; отказывался от права делать заключения по постановлениям сеймов, обязываясь оставаться при том мнении, которое соответствует правам и вольностям польским; ограничивался волей сената по вопросу о войне и мире и волей сейма в созыве «посполитого рушенья», неделимого притом на мелкие части; подчинялся контролю постоянно состоящих при нем 16 сенаторов-резидентов; терял право на повиновение ему со стороны подданных (пункт de non praestanda obedientia) в случае нарушения прав и вольностей народа-шляхты. Элекция была гибелью династичности и порицанием стремлений к ней со стороны королей; простираясь на чужеземных государей, она часто разделяла интересы их самих и польского народа; периодически повторяясь, она была государственным переворотом, изменяющим государственную политику, открывающим путь иностранному влиянию и вмешательству, деморализующим избирателей-шляхту. Подчинение сенату и сейму, собиравшемуся раз в 2 года и парализовавшему государственную жизнь, отнимало у короля последнюю тень власти (все Ягеллоны, даже Сигизмунд II Август, de facto пользовались veto по отношению к постановлениям сеймов); оно побуждало королей к нелегальному обходу и нарушению конституции. Артикул о праве подданных отказывать королю в повиновении отрицал существо верховной власти, ответственной лишь через посредство своих министров; он привел к своеобразному явлению — рокошу, т. е. правовому вооруженному сопротивлению королевским распоряжением; он придал анархический характер конфедерациям, т. е. чрезвычайным союзам, организуемым королем и сеймом для блага отечества, недостижимого при обычном течении государственной жизни (конфедерации имели свои сеймы с постановлениями по большинству голосов и исполнительную власть маршалка). Вскоре конфедерации стали завязываться частными людьми для достижения личных, подчас своекорыстных целей. Генрих Валуа не подтвердил привилегий шляхты и думал опереться в своем абсолютизме на буйную фамилию Зборовских; его нелегальный образ действий возбудил ненависть народа-шляхты и привел к бегству его из П. после 5-месячного правления. Выбор Стефана Батория, перешедшего в католицизм, был новой победой иезуитов. Они распространились по всей стране, образуя польскую провинцию ордена, и воспитывали народ в триентском католицизме, посредством проповеди, литературы и школы. Баторий покровительствовал иезуитам (виленская их школа была переименована им в академию, 1579), развивавшим в народе религиозную нетерпимость и поддерживавшим католическо-церковные начала во внешней политике. Борьба с магнатской анархией сводилась к частным репрессиям — казни Самуила Зборовского, изгнанию Христофора Зборовского — и не могла уничтожить оппозиции королю на сейме. При Батории были организованы высшие суды для гражданских дел шляхты, так называемые трибуналы — в 1578 г. для Короны, в 1581 г. для Литвы; трибунал коронный должен был иметь две сессии: одну в Пиотркове, для Великой П., другую — в Люблине, для Малой П. (позже коронный трибунал простер свою компетенцию на королевскую Пруссию и на русские воеводства — Волынское, Киевское, Брацлавское); литовский трибунал заседал по очереди в Вильне и Гродне. Трибуналы состояли под председательством маршалка из депутатов, выбранных шляхтою на сеймиках, и депутатов (6) от кафедральных капитулов в случае разбора духовных дел; дела решались по большинству голосов. Установление трибуналов с выбираемыми ежегодно судьями отдавало суд под влияние местных партий и лишало его независимости и единства; оно было новой победой шляхты над королевскою властью, которая в 1588 г. сделала еще уступку шляхте: в сеймовые суды (по делам уголовным — о жизни и чести шляхтича) вошли депутаты сейма по назначению маршалка. Введя с помощью сейма некоторые улучшения в способе взимания податей, Баторий на сейме 1582 г. потерпел неудачу с своим проектом улучшения элекции. Третье бескоролевье сопровождалось уже открытой борьбой сторонников Максимилана — Зборовских и сторонника Сигизмунда III — Замойского; под Бычиной (1588) пролилась польская кровь. Сигизмунд стремился к абсолютизму; но когда Замойский на сейме 1589 г. выступил с проектом решения дел большинством голосов и улучшения элекции, то Сигизмунд первый постарался об устранении этого проекта, он предпочитал нарушать конституцию, пользуясь услугами своих сателлитов (прежде всего — иностранцев). Такое поведение возбуждало оппозицию. Уже на сейме 1592 г. Сигизмунд должен был оправдывать свое поведение и получить от примаса напоминание, что он — «государь шляхтичей», подобных которым нет ни в одном народе, а не мужиков, как его отец Иоанн Шведский. В 1606—08 гг. происходит «рокош» Зебржидовского (Радзивилла, Гербурта, Стадницкого): шляхта, собравшись в Сандомире, отправляет королю 67 обвинений; разбитые под Яновцем (1606) Жолкевским, «рокошане» под Езерной отказывают королю в повиновении; снова разбитые под Гузовом (1607), они смиряются, но остаются безнаказанными. В 1620 году Пекарский сделал покушение на жизнь короля. Такое состояние правительственной анархии возводится в идеал под именем «золотой вольности» (złota wolność» для Речи Посполитой, которая «стоит беспорядком» («Polska nierządem stoi»). Иезуиты, прежде монархисты, поддерживают теперь теорию «золотой вольности», доказывая тесную связь ее с католицизмом. Они захватывают в свои руки монополию образования, стараются уничтожить иноверческие школы, поднимают борьбу за привилегии с Краковским университетом и хотя вынуждены признать права его, однако, успевают вдохнуть узкий конфессиональный дух во всю систему образования: Краковский университет тратит громадные суммы на канонизацию св. Яна и постройку костела св. Анны, в то время как профессора нищенствуют; система Коперника признается еретическою. «Золотая вольность» породила жестокую и бессмысленную церковную и шляхетскую цензуру: уничтожаются литературные памятники реформационного XVI в.; в 1627 г. объявляется инфамия за напечатание еретической книги; Гербурту воспрещено печатать Длугоша; историография (Старовольский, Любенский) реабилитирует современность.
В иезуитских кругах (Скарга и его книга «О jedności Kościola Bożego», 1577) родилась мысль об уничтожении путем унии с Римом православной церкви в пределах Речи Посполитой, а потом, может быть, и в Московском государстве. Споры деморализованного русского епископата с церковными «братствами» (львовская ставропигия) и константинопольскими патриархами, равно как желание сравняться c привилегированным католическим епископатом привели к принятию русскими епископами иезуитского плана, поддержанного Сигизмундом. Епископы Поцей и Терлецкий, а за ними и митрополит Киевский Рагоза на брестских соборах 1595 и 1596 гг. подписали акт унии с Римом. Православная церковь в Речи Посполитой перестала существовать официально; но еп. Балабан и Копыстинский, кн. Василий Острожский и вся Малая Русь (около 1/3 всего русского населения) не признали унии, а патр. Иерусалимский Феофан восстановил православную митрополию. Уния произвела, таким образом, новую вражду среди населения, тем более, что епископы-униаты не были допущены в сенат. В силу последнего обстоятельства уния стала верой низшего сорта, «хлопскою», которую не хотели принимать русские паны, переходя прямо в католицизм. Несмотря на усилия униатов — митр. Рутского, архиеп. Полоцкого Курцевича, монахов-базилиан — православная церковь удержалась благодаря деятельности архиеп. Полоцкого Мелегия Смитрицкого (умершего, впрочем, униатом), Киево-Печерской лавры, Манявского скита и особенно церковных братств. Притеснения православных (это признают и сеймы 1608, 1609, 1618, 1623, 1631 гг.), восстановляя их против польского правительства, побуждают их искать союза с протестантами (конфедерация в Вильне 1599 г.) и поддержки в Москве. Самым сильным защитником православия является казачество, происхождение которого самым тесным образом связано с судьбами крестьянства в П. Иезуитско-шляхетская «золотая вольность» жила на счет угнетенного крестьянства. Крепостное право окончательно установлено законом 1573 г., когда уход крестьянина от помещика был воспрещен и sub praetextu religionis. Закрепощенные крестьяне бежали от помещиков, вследствие чего учащались постановления против беглых крестьян: в 1578 г. заключают между собой соглашения по этому предмету воеводства Русское, Подольское и Волынское; в 1616 г. — Пруссия с Моравией и Подлясьем; в 1567 и 1609 гг. установлено наказание за бегство в Пруссию Королевскую, а в 1616 г. — за бегство в Пруссию княжескую (в этом случай постановление оставалось мертвой буквой); в 1611, 1626, 1635, 1638 и 1641 гг. та же мера применялась к Смоленщине и Черниговщине. Постановления против бегства крестьян не достигали своей цели: крепостные бежали на юго-восточные границы государства, в низовья Днестра, Буга и Днепра (Дикие Поля, Низ, Запорожье), где шла магнатская колонизация латифундий и беглецов сажали на земли за самый ничтожный чинш. Новое население, пестрого этнографического состава (поляки, венгры, волохи, даже татары, преимущественно русские), получило название «казаков», оно постепенно продвигалось в степи, приобретало воинский дух в борьбе с татарами и нарушало правильный ход магнатского хозяйства, осложняя, вместе с тем, международные отношения П. С первого же появления казачества польское правительство по требованию шляхты старалось взять его в свои руки: еще при Сигизмунде II Августе гетман Язловецкий (1572) организовал часть казачества в пограничную милицию «регистровых» (реестровых), с королевским жалованьем и управлением «старшего»; то же продолжалось и при Батории. Нерегистрованное казачество должно было сравняться с крестьянством коренной П., и потому часть недовольных удалилась еще глубже в степи, где они в «Сечах» были недоступны для польского правительства. Притеснения крестьянства на Украйне усиливались еще оттого, что магнаты, не живя сами на местах, отдавали свои владения (с патронатом над церквами) в аренду мелкой шляхте, даже евреям. Начались казацкие восстания — Косинского (1592), Наливайки и Лободы (1596), жестоко усмиренные Жолкевским. Вступление на престол Владислава ознаменовалось новыми уступками королевской власти в пользу шляхты: отменен жалкий остаток постоянных податей со шляхты, т. е. 2 гроша с дана по Кошицкой привилегии (1632); введено утверждение определенных на сейме податей «реляционными» сеймиками (1635); увеличено число сенаторов-резидентов при короле с 16 до 28 (1641). В 1646 г. Владислав должен был публично выслушать от канцлера Корыцинского сравнение с Ксерксом; целый ряд сеймов отказывал королю в средствах на уплату долгов, сделанных для московской войны. Владислав разрывает с иезуитами, добивается от папы права назначать всех епископов и 12 аббатов; в 1633 г. православные снова получают правовое положение; Владислав разрешает им открытие епископских кафедр — львовской, пржемыской, луцкой и могилевской; остальные русские епископства оставлены униатам. Эта полумера не прекращает борьбу православных с униатами; устроенная Владиславом попытка соглашения протестантов с католиками (Colloquium charitativum, 1646) не привела ни к каким результатам. Еще раньше, в 1638 г., насильно были закрыты арианские школы в Ракове. Чтобы предупредить остальную революцию на Украйне и, может быть, усилить свою власть, Владислав задумал организовать казаков для борьбы с исламом; его планы были уничтожены сопротивлением сеймов, руководимых магнатами. Магнатские фамилии Радзивиллов, Опалинских, Любомирских, Потоцких, Вишневецких, Острожских и Калиновских собирают в своих руках настоящие княжества и ведут себя, как «королята» (казацкое выражение). Они строят города (Конецпольский — до 50), крепости, содержат войска, ведут свою внутреннюю и внешнюю политику: первая сводится к обессилению короля и получению от него милостей (король — «матка пчел»), к угнетению низших классов, командованию шляхты над массой, взаимной борьбе из-за рук богатых наследниц; вторая — к абсолютному миру, хотя бы ценою позора страны. «Золотая вольность» существует только для них. Смерть Владислава и вступление на престол Яна-Казимира совпадает с расплатой за это направление (восстание Хмельницкого и завоевания соседних держав). Ян-Казимир и сенаторы открыто провозгласили несчастия Речи Посполитой наказанием «за слезы и кривды крестьянам» (1656), обещали улучшить их положение; сенат и шляхта также признали необходимость исправлений государственного строя, освобождения сейма от сеймиков, усиления исполнительной власти короля. Все это не привело ни к чему. Пользование liberum veto учащается; религиозная нетерпимость после шведского нашествия еще усиливается: сейм 1658 г. изгоняет из П. ариан; в 1661 г. католики пытаются исключить из сейма диссидента Радзивилла.. Когда Ян-Казимир на сейме 1661 г. попытался провести элекцию своего наследника (сына французского принца Конде) еще при своей жизни, против этого восстали Фредро и Любомирский, нашедшие поддержку в конфедерации не получившего жалованья войска. Хотя правительство вошло в соглашение с войском, а Любомирского суд сейма приговорил к изгнанию (1664), однако Любомирский поднял против короля «рокош» (1664—66), с набранными в Силезии войсками разбил короля под Ченстоховом и Монтвами и добился от него соглашения в Ленгоницах, по которому король отказался от своего плана. Отрекаясь от престола на сейме 1668 г., Ян-Казимир предсказал неминуемую гибель П. Избрание Вишневецкого, бедного и неспособного шляхтича, было доказательством всесилия, но в то же время политического неразумия шляхты: оно вызвало борьбу шляхты с французской партией магнатов, стремившихся за французские деньги свергнуть короля. Среди этой борьбы были сорваны коронационный и три последующих сейма; едва не дошли до открытой войны между собой две конфедерации 1672 г. — шляхетская в Голомбе и войсковая в Щебржешине. Внутреннее разложение П. продолжалось и при Собеском. Подобно предшественнику, он должен был бороться против французской и австрийской партий магнатских, которые попеременно замышляли свергнуть его с престола (1678, 1683, 1688); сеймы, особливо в последние годы Собеского, срывались один за другим (в 1688 г. — еще до выбора маршалка): они были или орудием французской политики (постоянные пенсии магнатам), или алчности магнатов (спор за приданое Каролины Радзивилл, за майораты Замойских, Острожских). Настроение народа делалось все более фанатически католическим: завладевшие громадными имениями иезуиты держали в своих руках короля (духовник, иезуит Вота) и магнатов; низшая шляхта была под влиянием бернардинов и капуцинов. В это именно время совершилось первое в П. Auto da fè (Лущинского, обвиненного в атеизме). Православные епископы Пржемыский (1692), Львовский (1700), Луцкий (1702) и Львовская ставропигия (1708) приняли унию; православными остались лишь Могилевская епархия и Манявский скит. Русское простонародье протестовало против унии и нового помещичьего гнета жестокими восстаниями, известными под именами «гайдамачины» и «колиивщины». Польское крестьянство уже вовсе не обнаруживало признаков жизни. При двух королях Саксонского дома П. дошла до крайней степени анархии. Август II, добившийся престола деньгами, и Август III, занявший его с помощью русских войск, были равнодушны ко всему, кроме удовольствий, в этом отношении они показывали пример шляхте с ее девизом: «Za króla Sasa jedz, pij i popuszczaj pasa». Этот девиз прежде всего был принят мелкой шляхтой, в большинстве безземельной («голота») и искавшей милостей при магнатских дворах; за нею пошла и средняя шляхта, испытывавшая в случае проявления самостоятельности вооруженные «наезды» панов, наконец, и магнаты, при многочисленности семей и беспутной жизни находившиеся всегда под грозой разорения, старались добиться при дворе аренд и выгодных должностей, хотя бы отдавая королям своих жен и дочерей и роднясь с королевскими наложницами и незаконными детьми. Такой моральной анархии соответствовала политическая: из 18 сеймов при Августе II, в 1717—33 гг., 11 сорвано и 2 окончились безрезультатно; при Августе III только сейм 1736 г. окончился благополучно. Вовсе прекратилось законодательство, невозможны стали назначение податей, контроль финансов, увеличение войска. Высший сеймовый суд перестал функционировать; действовали только сеймики, развращаемые подкупами и также «срываемые»; «срываться» стали и «трибуналы» (1749, в Пиотркове). Господство иезуитского католицизма дошло до апогея: на соборе 1730 г. в Замосте униатская церковь была еще более приближена к чистому католицизму; в 1743 г. был реформирован в иезуитском духе базилианский орден. Однако исключительность католического духовенства была настолько велика, что униатское духовенство оставалось в старом, приниженном положении. Все вообще диссиденты терпели стеснения в отправлении богослужения и фактически устранялись от занятия должностей (еще с Сигизмунда III); сеймы 1717 и 1733 гг., нарушая закон 1573 г., открыто лишали диссидентов права заседать в сеймах, комиссиях и трибуналах. В 1724 г. иезуиты в Торне вызвали возмущение протестантов; суд по настоянию католического епископата казнил совершенно невинных бургомистра Рёснера и еще 10 человек, что вызвало вмешательство России и Пруссии. В правление Августа III возникает мысль, что полное внутреннее расстройство и международное падение грозит государству гибелью; появляются первые стремления к радикальной реформе. Мысль о реформе разрабатывает политическая литература: «Głos woiny» Лещинского (1733); «Inst. szlachcica polskiego» Понятовского (1740), «О skutecznym rad sposobie» Конарского (1760—63). Для воспитания шляхты в идеях реформ служат основываемые пиарами, в особенности Конарским, школы («Collegia nobilium», с 1740 г.). Образуются две партии реформ: Потоцкие («народовые», «патриоты») и Чарторыжские («фамилия»); первые хотят произвести реформы, освобождаясь от влияния России, вторые — опираясь на него. Попытка Чарторыжских начинается со вступлением на польский престол Станислава Понятовского.
Падение Речи Посполитой; разделы П. Сделавшись господами положения в бескоролевье по смерти Августа III, Чарторыжские, опираясь на войска Екатерины II, возвели на престол своего родственника, Станислава Понятовского (1764—1795) и провели на конвокационном сейме следующие реформы: 1) установление сеймового порядка, 2) уничтожение обязательства депутатов сейма следовать инструкциям сеймиков, 3) установление финансовой и военной комиссий, 4) реформу трибуналов 5) охранение городов от произвола шляхты, 6) уничтожение частных таможенных сборов и установление общего. Замышляя провести уничтожение liberum veto, Понятовский сделал на сейме 1766 г. предложение в этом смысле (на первый раз — по вопросам финансовым); попытка окончилась неудачей ввиду протеста Репнина, посланника Екатерины, еще в 1764 г. заключившей с Фридрихом II Прусским договор о недопущении перемен в польском государственном строе. Когда король, поддерживаемый Чарторыжскими, не хотел пронести уравнение диссидентов с католиками в политических правах, Репнин возбудил шляхту к борьбе с королевским абсолютизмом, и при его помощи из множества воеводских конфедераций выросла конфедерация радомская (1767—1768), для поддержки которой явилось тридцатитысячное русское войско. Репнин потребовал примирения конфедерации с королем, признания диссидентских прав и гарантии императрицы относительно сохранения «кардинальных прав» Речи Посполитой. Оппозиционные члены сейма конфедерации Солтык, Залусский и Ржевуские (отец и сын) были сосланы в Калугу; полномочная делегация сейма признала все требования России и уничтожила реформы конвокационного сейма, кроме финансовой комиссии. В ответ на это Красинские и Пулавские устроили конфедерации в Баре (на Подолии, 1768—1772) против России и короля-изменника. Русские войска Кречетникова и польские Броницкого вытеснили конфедератов в Молдавию; деятельность последних была парализована и «уманьской резней» (Железняк, Гонта; 1768). Конфедераты нашли поддержку в Турции, объявившей войну России, во Франции, приславшей деньги и офицеров (Дюмурье), и в Австрии, где в мст. Белой конфедераты образовали «генеральность», объединившую все частные конфедерации. Вожди конфедерации враждовали между собою, терпели поражения (1771): Сова — под Шренском от Суворова, Дюмурье — под Лянцкороной от Суворова и Древича; восстание Огинского на Литве также было подавлено Суворовым. В 1770 г. конфедераты объявили Понятовского низложенным, а в 1771 г. сделали попытку захватить его в Варшаве, что скомпрометировало их в глазах Австрии и Франции. Успехи России в войне с Турцией и намерение ее завладеть Молдавией и Валахией побудили Австрию согласиться на проект Фридриха II (1769) удовлетворить Россию в Польше. В 1772 г. между Россией, Австрией и Пруссией была заключена конвенция о первом разделе П. Россия получила большую часть Инфлянт и Белоруссию по Двину, Друч и Днепр; Австрия — часть Малой П. и большую часть Червонной Руси, за исключением Кракова; Пруссия — Вармию и Королевскую Пруссию до р. Нотеци, за исключением Данцига и Торна; из 780000 кв. км за П. осталось 554000. Войска трех государств оккупировали свои территории; барские конфедераты вынуждены были оставить свои последние пункты (Ченстохово, Ланцкорона, Тынец). Несмотря на протесты, Понятовский должен был собрать сейм (1772—1775) для утверждения акта раздела и нового устройства Речи Посполитой. Полномочная делегация сейма утвердила раздел и согласно проекту держав установила «кардинальные права» Речи Посполитой, в состав которых вошли главнейшие недостатки старого государственного строя: избирательность престола, liberum veto, право сопротивления королю и проч. Новостью было установление «постоянного совета» («Rada Nieustająca») из 18 сенаторов и 18 шляхтичей (по выбору сейма), разделенного на 5 департаментов, с исполнительной властью и под председательством короля. Право отдавать «королевщины» в аренду король уступил «совету»; совет представлял королю трех кандидатов на должности для утверждения одного из них. Численность войска определялась в 30000, под ограниченной властью гетмана; введены косвенные налоги, жалованье чиновникам и т. п. Екатерина II принимала на себя гарантию этого устройства. После первого раздела в П. начался поворот к лучшему. Поднималось просвещение путем реформированных школ Конарского, открытия публичных библиотек (Залуский), влияния французской литературы на возрождавшуюся польскую, политическое настроение которой было преимущественно монархическое. Особые заслуги на поприще просвещения оказала «эдукационная комиссия» (1773—1794) и ее члены (примас Понятовский, Хрептович, Игн. Потоцкий, Замойский, Пирамович, Коллонтай, Снядецкий). Реформированным университетам Краковскому и Виленскому «комиссия» подчинила новые средние школы, а этим — низшие; в распоряжение комиссии были предоставлены доходы с имений, конфискованных у иезуитов (см. Поиезуитские имения); было издано много хороших учебных книг. «Постоянный совет» дал П. настоящую власть; войско, финансы, земледелие, промышленность и торговля постепенно улучшались. Политическая литература (Сташиц) развивала идею дальнейших политических и социальных реформ при постоянно возраставшем сочувствии общества. Образовались 2 партии реформ: 1) «патриотическая» (Малаховский, Игн. и Стан. Потоцкие, Адам Чарторыжский и др.), враждебная России, и 2) «королевская», склонявшаяся на сторону России; была еще партия «гетманская» (Браницкий, Феликс Потоцкий), противившаяся всяким реформам и сочувствовавшая миру с Россией. На «четырехлетнем сейме» (1788—92) взяла верх «патриотическая» партия. Ее поощряла к разрыву с Россией, начавшей в союзе с Австрией 2-ю турецкую войну (1787), Пруссия, которая желала получить Данциг и Торн и в 1791 г. заключила союз с П. «Четырехлетний сейм» прежде всего постановил увеличить армию до 100000; потом уничтожил «Постоянный совет»; король, несмотря на такое нарушение гарантированной Екатериной конституции, присоединялся к «патриотам», но так как сейм взял на себя и исполнительную власть, а «гетманская партия» старалась дезорганизовать его работу, то войско фактически было доведено лишь до 40000. Наконец сейм, в удвоенном составе, приступил к реформе «прав кардинальных» и провел: 1) «право о сеймиках» (исключение безземельной шляхты, служившей орудием магнатов) и 2) «право о мещанах» (уравнение их в правах со шляхтою). Между тем международные отношения изменились: Австрия заключила с Турцией мир; Россия была близка к тому же и уже заключила мир с Швецией (1790). Опасаясь мщения России, «патриоты» решили организовать в П. сильное правительство; воспользовавшись разъездом большинства послов на Пасху, они провели на сейме par acclamation конституцию 3 мая 1791 г. (см. Польская конституция 3 мая 1791 г.). «Четырехлетний сейм» разрешил и «русский вопрос», признав за русскими епископами право заседать в сенате, назначив им содержание и проектировав рус. духовные семинарии. Между тем Россия окончила турецкую войну (1792). Протестуя против совершившегося переворота и покровительствуя «гетманской» партии, образовавшей конфедерацию в Тарговице, Екатерина двинула в П. 64000 войска под начальством ген. Коховского. Литовская армия сейма (15000 чел.) была разгромлена, а украинская, под командой Иосифа Понятовского, Костюшки и Зайончка, после поражений под Полоном, Зеленцами и Дубенкой отступила к Бугу. Король, не получив помощи от Пруссии, присоединился к Тарговицкой конфедерации; генералы и «патриоты» эмигрировали за границу, а войско и страна отдались под власть тарговичан и России. Произошел второй раздел П., подтвержденный сеймом в Гродне (1793): Россия получила всю остальную Белоруссию, Украину, Подолию и восточную часть Полесья и Волыни по линию, идущую от Динабурга (Двинск) на Пинск до Збруча; Пруссия взяла Данциг, Торн, Великую Польшу, Куявию и Мазовию, за исключением Мазовецкого воеводства. За Польшей осталось всего 254000 кв. км; ей было возвращено то устройство, которое выработано было после первого раздела; армия уменьшена до 15000. В 1794 г. вспыхнуло восстание в Варшаве: еще раньше началась новая война, окончившаяся взятием Праги и капитуляцией Варшавы. Последовал третий раздел П. (1795): Россия взяла Литву, Пруссия — территорию к западу от pp. Пилицы, Вислы, Буга и Немана вместе с Варшавой под именем Южной Пруссии, Австрия — территорию между Бугом, Вислой и Пилицей под названием Западной Галиции. Понятовский отрекся от престола; Речь Посполитая перестала существовать.
Дальнейшая судьба областей, входивших в состав Речи Посполитой. Части Речи Посполитой, доставшиеся России, были разделены на губернии (Курляндская, Виленская и Гродненская). Был сохранен Литовский статут; судьи избирались сеймиками (раз в 3 года), избиравшими также маршалков для сношений с правительством; крепостное право оставалось в силе. При помощи епископов Сестренцевица и Садковского, несмотря на противодействие митр. Ростоцкого и архиеп. Лисовского, Екатерина воссоединила с православием почти всех униатов (9300 приходов из 9500) на Волыни, Подолии и Украйне. Император Павел, не сочувствовавший политике матери в польском вопросе, разрешил (1798) восстановить для униатов архиепископию в Полоцке и епископии в Луцке и Бресте Литовском; он разрешил также изгнанникам возвратиться в Польшу. Край, занятый Австрией по первому разделу под именем Галиции и Лодомерии, был разделен на 6 округов; к ним по третьему разделу было присоединено еще 6 округов Западной Галиции, бывшей в руках Австрии только с 1795 по 1809 г. Немецкое чиновничество, немецкие школы (с 1754 г. — Львовский университет), австрийское право, закрытие монастырей, ограничение папского влияния на духовенство, открытие правительственных духовных семинарий, ограничение патримониальной юстиции — таковы были проявления «иозефинизма» в Галиции, уничтоженные, впрочем, Леопольдом II. В Пруссии из бывших польских земель были организованы три провинции: Западная Пруссия, Южная Пруссия и Новая Восточная Пруссия. Правительственным языком стал немецкий; введено прусское земское право (Allgem. Landrecht); устроены немецкие школы; задолженность и распродажа шляхетских имений облегчены устройством ипотек (1797); «королевщины» и духовные имения отобраны в казну. Вожди восстания 1791 г. и другие многочисленные эмигранты, надеясь на Францию, образовали «польские легионы» (см). Когда после разгрома Пруссии Наполеон появился в Варшаве, он был встречен там с энтузиазмом. По Тильзитскому миру (1807) было создано Великое герцогство Варшавское, отданное курфюрсту саксонскому, но находившееся под верховной властью французского императора. На Венском конгрессе в 1815 г. судьба польских земель была решена новым (четвертым) разделом: Австрии была возвращена часть потерь 1809 г.; Краков с небольшим округом образовал республику под опекой России, Австрии и Пруссии; Пруссия возвратила себе край за р. Просной, кроме Калиша, под общим названием «Великого княжества Познанского», равно Данциг и Торн; Россия получила остальные 4/5 герцогства Варшавского под именем Царства Польского. См. Царство Польское, Польские конституции 1791 и 1815 г., Польские восстания, Польская эмиграция, Велепольский, Польская партия в Австрии, Польская партия в Германии.
Польская историография. — Основателем научной П. историографии был еп. Луцкий Адам Станислав Нарушевич (см.). Он вывел П. историографию из периода компиляций; работал по источникам, неизвестным его предшественникам, получая их по приказанию короля из местных архивов и библиотек или из-за границы при содействии польских послов и Альбертранди. После Нарушевича остались громадные собрания материалов (Teki Naruszewicza), часть которых сохранилась в собраниях кн. Чарторыжских в Кракове и Павла Попеля. Нарушевич подвергал свои источники критическому исследованию, затрудняемому, впрочем, неустановленностью текстов и однообразием источников, ему известных; он питал излишнее доверие к Длугошу, которому отдавал предпочтение для Пястовской эпохи перед Галлом и Кадлубком. Нарушевичу недоставало общего теоретического знания по обществоведению. Как и все близкие королю люди, он сознавал гибельность анархии и необходимость монархизма для спасения Польши. Под влиянием этого настроения, поддерживаемого еще изучением Тацита, Нарушевич видел задачу историографии в возбуждении в народе благородных чувств путем описания великих деяний прошлого и напоминаний о былой славе. Хотя труд Нарушевича носит название «Истории народа», внутреннюю жизнь народа он не изображал, а рисовал картину войн, побед и поражений, давал историю королей и их деяний в Пястовский период (до 1386 г.) в очень сухом и чисто хронологическом изложении. «Historya narodu polskiego» выдержала 4 издания (последнее в 1859—1860 гг.), «Historya Chodkiewicza» — 3 издания (последнее 1858 г.); оба труда много читались и изучались, служа школой для новых работ. Люди, работавшие в духе Нарушевича или под его влиянием, составили целую школу в польской историографии. Лучшая сторона работ Нарушевича — обращение к первоначальным источникам — усвоена историком права Ф. Чацким и историками литературы Иос. Оссолинским, Юр. Бандтке и Фел. Бентковским, которые хотя и не дали цельных трудов, но ввели в оборот науки множество фактов из неведомых дотоле источников. Суровецкий, Потоцкий и Чарноцкий (под псевдонимом Ходаковского) обратились к исследованию славянских древностей как введению в польскую историю. Те из последователей Нарушевича, которые, продолжая его работу, обратились к истории Польши, довели до крайностей недостатки учителя. Взгляд на задачи истории под влиянием печального конца Польши привел к господству морализма и декоративности в изложении; «Spiewy historyczne» (с объяснениями) Немцевича были гораздо популярнее (до 1873 года — 14 изданий) учебника польской истории («Dzieje kròlewstwa polskiego») Бандтке, воспитавшегося в немецкой школе. История П. сводилась к истории героев добродетели и патриотизма, с одной стороны, людей зла и порока — с другой; самое общество упускалось из внимания. Изображение фактов и людей отличалось крайней односторонностью, обусловленной доверием к малочисленным источникам: Альбертранди и Немцевич рабски следовали Длугошу и Гейденштейну, а Богомолец, Краевский и Квятковский буквально переводили Гейденштейна и Коховского. Из такого состояния польская историография выведена Иоахимом Лелевелем, родоначальником так назыв. «лелевелевской школы». Лелевель свои исторические взгляды высказал в «Dzieje Polski» (Варш., 1829; до 1863 г. 14 изданий) и в «Uwagi nad dziejami Polski» (1814, Париж, по-франц., и Познань, 1855, по-польски). Так как издательство источников польской истории было еще слабо и не систематично, то Лелевель производил самостоятельные изыскания в архивах и в общем ввел в исследование много новых источников. В свои работы Лелевель внес своеобразную философско-историческую схему, составные элементы которой определялись, впрочем, не положением современной ему политико-общественной науки, а фактами польской жизни, преломившимися в свете господствовавшего тогда романтизма. Конструирование польской истории с точки зрения предвзятой — республиканской — идеи лишило Лелевеля возможности исследовать историю госуд. власти, религии, просвещения, нравов и колонизации. Республиканское доктринерство Лелевеля было доведено до крайности в общих историях Польши Ходьзком, Мицкевичем, Морачевским, Врублевским (под псевдонимом Короновича) и Шмидтом; отсюда оно перешло в школьные учебники и популярные книжки, отразилось на историческом романе и драме. Республиканское развитие Польши в противоположность монархическому развитию других европейских государств, привело к учению об исключительности польской истории, к апофеозу П., как Мессии-Христа народов, погибшего от их коварства. Другие продолжатели Лелевеля не усвоили этой доктрины, но и не боролись с ней. Принимая результаты исследований Лелевеля (особливо о средневековой П.), они продолжали его дело, разыскивая новые источники (но не идя далее в критике) и избирая новые области исследования: это — полигисторы Лукашевич, Бартошевич и Вишневский. Наконец, третьи, не подвинув далеко вперед ни источниковедения, ни исследования, выставили против теории Лелевеля такие же абстрактные, гораздо более крайние и бесплодные теории: это — Гоффман (монархист), Дзедушицкий, Валевский и Моравский (паписты). Впервые П. историография была выведена из области доктринерства Шайнохою: герои его монографий — не представители абстрактных идей, а живые люди, с плотью и кровью. Появились работы по польской истории русских и нем. исследователей: Соловьева, Костомарова, Беера (о падении Польши), Цейссберга (о средневековой польской историографии), Реппеля, Каро (общая истории Польши). Исключительно научная точка зрения, пользование новыми материалами, приемы исторический критики — все эти черты иностранных трудов поколебали доверие к Лелевелевской школе. Появление «Dzieje Polski» (1862, 1863, 1864 и 1866), особливо 2 последних томов, Шуйского и «Ostatnie lata panowania Stanisława Augusta» (1868) Калинки было началом новой школы в польской историографии. Ее отличительные черты — освобождение от доктринерства, критическое изучение источников и специализация изучений. В противоположность Лелевелевской школе новая школа довела до крайности боязнь всякого рода теоретических воззрений на историю, всякой историософии. Ее представители отнеслись отрицательно к учению Бокля об исторических законах (Павинский, Корзон, Смолька, Шуйский) или, признавая их существование, отказались применять их в своих работах (Бобржинский, Войцеховский). Работа польских историков направилась, прежде всего, на критическое издание источников под руководством выработанной нем. наукой герменевтики и экзегезы текстов. Белёвский предпринял (1864) издание по образцу Пертца «Monumenta Poloniae historica» (тт. VI, 1864—1893), продолжаемого с III т. (1879) Краковской академией наук. С 1857 г. Гельцелем предпринято издание «Starodawne prawa polskiego pomniki» (2 тома, 1857—1870), продолженное тою же академий (8 том.). Ту же работу над изучением юридических памятников вел Губе (ум. 1890). Пржездзецкие издали Длугоша (Краков, 1868), Дзялынские — «Acta Tomiciana» (Познань, с 1852), «Dyaryusze sejmowe z czasów Zygmunta Augusta» и «Zbiory praw». Во главе издательской деятельности стала Краковская академия наук (см.). Вслед за академическими изданиями пошли «Zródła dziejowe» Павинского и Яблоновского, «Akta grodzkie i ziemskie» сеймовой комиссии в Львове, «Pamiętniki do XVIII w.» Жупанского в Познани, «Materyały historyzne» Львовского исторического общества и проч. Ввиду такого множества новых исторических материалов польские историки новой школы обратились к критич. изучению их, избирая для своих исследований, преимущественно монографического характера, частные вопросы польской истории, или уже затронутые предшественниками, или впервые только поставленные. Деятельность новой школы связана преимущественно с Галицией (ввиду ее более благоприятных научных и политических условий), с Краковской академией и Краковским и Львовским университетами. «Патриархами» ее являются, кроме Калинки и Шуйского, еще Войцеховский, Пекосинский и Кс. Лиске (см. Краковская историческая школа). Кс. Лиске, прошедший немецкую историческую школу и устроивший при Львовском унив. исторический семинарий, ввел в польскую историографию немецкое влияние через своих учеников Бальцера, Александра Семковича, Ант. Прохаску. Финкеля, Бостеля, Чермака, Лоркевича, Чоловского, Паппе, Квятковского, Савчинского и др. Ту же немецкую школу прошли Войтех Кентржинский, Вобржинский (бывший краковский профессор, автор «Dzieje Polski», охватившей внутреннюю историю Польши в 3 ее периодах — патриархальном, патримониальном и правовом), Анат. Левицкий (краковский профессор, попытавшийся в «Zarys historyi polskiej» свести результаты монографических изысканий), Закржевский и Смолька (краковские профессора); последний выпустил из своего (раньше состоявшего под руководством Шуйского) семинария Уляновского, Абрагама, Стефчика, Хилинского, Лятковского, Карбовяка и др. В русской П., не имеющей ни польских университетов, ни ученых обществ, из историков новой школы выдаются Плебанский, Павинский, Яблоновский, Лагуна, Корзон, Вержбовский, Валишевский, Краусгар, Дунин, Ролле, Пулаский, Дубецкой; из историков в Познани, находящейся в одинаковых условиях с русской Польшей — Яроховский, Моранский, Ликовский, Кантецкий. Работы вышеуказанных и других историков касались статистики и финансов (Павинский, Корзон, Пекосинский), развития общественных отношений (Павинский, Войцеховский, Пекосинский, Смолька) и пр. См. Estreicher, «Bibliografia polska XIX stuleciai» (10 т., 1878—85); Finkel, «Bibliografia historyi polskiej» (ч. I, 1891; ч. II, 1895—96); Chmielowski, «Zarys najnowszej literatury polskiej» (1864—97; 1898); приготовленный к выпуску в свет указатель к «Kwartalnik historyczny». Монографический характер работ новой историографической школы повлек за собой одно отрицательное явление — потерю общей руководящей нити и забвение широких исторических горизонтов. Бобржинский попытался дать общий труд по польской истории, но его попытка была встречена довольно суровой критикой (Шуйский, Калинка и др.). Потребность в систематизации исторической работы вызвала к жизни съезды польских историков, причем на последнем, львовском (1890 г.), было высказано желание иметь хотя бы частичные обозрения добытых результатов (см. такое обозрение Ф. Конечного в «Przegląd powszechny», 1896—1897); эта же потребность повела к основанию Львовского исторического общества имени Лиске (1886) и его органа «Kwartalnik historyczny». В 1897 г. Ан. Левицкий написал общую историю Польши на основании монографических исследований. При таком состоянии польской историографии многие старые работы до сих пор еще не утеряли своего значения.
A) Общие сочинения: A. Naruszewicz, «Historya narodu polskiego» (послед. издание Краков, 1859); Bandtke, «Dzieje królewstwa polskiego» (Вроцлав, 1815); Leiewel, «Dzieje Polski» (1829; посл. изд., 1863); его же, «Historya polska do Stefana Batorego» (Познань, 1863); его же, «Uwagi nad dziejami Polski» (Познань, 1855); Moraczewski, «Dzieje rzeczypospolitej polskiej» (до 1669 г., Познань, 1864); Roeppel, «Geschichte Polens» (до 1289 г., Гамбург, 1840; его продолжал Caro до 1506 г. Гота, 1863—1888; есть польский перевод); Schmidt, «Dzieje narodu polskiego» (до 1390 г.; Львов, 1860; есть русский перевод); Szujski, «Dzieje Polski» (до 1795 г.; Львов, 1861—1866; 2 изд., 1896); его же, «Historyi polskiej ksiąg XII», 1880; 1890); Morawski, «Dzieje narodu polskiego» (Познань, 1870—72); Bobrzynski, «Dzieje Polski w zarysie» (Варшава, 1879; 3-е изд., 1887—1890); Lewicki, «Zarys historyi polskiej» (до 1897 г.; Краков, 1897).
B) Монографии: а) для первого периода: Safařik, «Slowanaké Starožitnosti» (1837; польск. пер. Боньковского, 1844); Krek, «Einleitiung in die Slav. Literaturgeschichte»; Kętrzyżski, «Die Lygier» (1868); Wojciechowski, «Chrobacya» (1873); W. Boguslawski, «Dzieje Słowiańszczyzny półn. zach. do poł. XIII w.» (1891); Sadowski, «Drogi handlowe» (1876); Sokolowski, «Ruiny na ostrowie Lednicy» (1879); Potkanski, «Krakow przed Piastami» (1897). б) Для второго периода: Lelewel, «Polska wieków średnich»; Maciejowski, «Perwotnie dzieje Polski» (1846); Bielowski, «Wstęp krytyczny do dziejów polskich» (1850); Szajnocha, «Lechicki początek Polski» (1858); Gulschmid, «Kritik der polnischen Urgeschichte»; Wojciechowski, «O Piaście i piaście» (1895); Banoszewicz, «Historya pierwotna Polski» (1878); Balzer, «Genealogia Piastow» (1895); Zeissberg, «Miesco» (1867); Szajnocha, «Bolesław Chrobry» (1849); Zeissberg, «Ueber die Zusammenkunft K. Ottos III mit H. Boleslaw von Polen» (1867); его же, «Kriege К. Heinrichs II mit Boleslaw I» (1868); Karłowicz, «Wyprawa kijowska Bolesława I» (1872); Lewicki, «Mieszko II» (1876); Wojciechowski, «O Kazimierzu Mnichu» (1881); Małecki, «Panowanie Bolesława Krzywoustego» (1873); его же, «Wewnętrzny ustrój w pierwotnej Polsce» (1875); Bobrzyński, «Geneza społeczeństwa polskiego» (1881); Smolka, «Uwagi o pierwotnym ustroju społ. Polski» (1881); Piekosiński, «O powstaniu Społéczeństwa polskiego» (1881); его же, «Obrona hipotezy najazdu» (1881); его же, «Rycerstwo polskie wiekow średnich» (1895—1896); его же, «Ludność wieśniacza w dobie piastowskiej» (1896); Abraham, «Organizacya Kościola w Polsce do poł. w. XII» (1890). в) Для третьего периода: Smolka, «Mieszko stary i jego wiek» (1870}; Górski, «Stosunki Kazimierza Sprawedl. z Rusią» (1875); Balzer, «Walka o tron krakowski w r. 1202—1210—11» (1894); Kętrzyżski, «О ludności polskiej w Prusiech niegdys krzyżackih» (1882); Sokołowski, «Konrad książę na Mazowszu» (1873); Perlbach, «Preussisch-polnische Studien» (1886); Ewald, «Die Eroberung Preussens durch die Deutschen» (1872—1886); Smolka, «Henryk Brodaty» (1872); Latkowski, «Mendog król litewski» (1892); Ulanowski, «Drugi napad Tatarow na Polske» (1884); Loeschke, «Die Politik Ottokars II gegenüber Schlesien und Polen» (1886); Kętrzyżski, «O przywileju księcia Mściwoja» (1877); Szajnocha, «Bolesław Chrobry i Odrodzenie sie Polski za Wlad. Lokietka» (1849); Szuiski, «Charakterystyka Kazimierza W.» (1882); Leniek, «Kongres Wyszegradzki w r. 1335» (1884); Szujski, «Warunki traktatu kaliskiego», 1882); Stadnicki, «Synowie Gedymina» (1875 и 1877); Režabek, «Jiři II» (1883); Huber, «Ludwig I v. Ungarn» (1884); Филевич, «Борьба П. и Литвы за Галицко-Влад. княжество» (1890); Prochaska, «W sprawie zajęcia Rusi» (1892); Reifenkugel, «Die Gründung d. röm. kath. Bisthümer in Halicz u. Wladimir» (1875); Павлов, «О начале Галицкой и Лит. митрополии» (1894); Тихомиров, «Галицкая митрополия» (1895); Fiałek, «Średniowieczne biscupstwa kośc. wschod. na Rusi i Litwie» (1896—1897); Szujski, «Ludowik węgierski» (1882); Smolka, «W Pięciowiekową Rocznicę» (1886); Hube, «Prawo polskie w. XIII», его же, «Prawo polskie w XIV» (1887); Laguna, «Dwie elekcye w Polsce XIII w.» (1878); Gromnicki, «Synody prowincyonalne w Polsce do r. 1357» (1885); Roepell, «Verbreitung des Magdeb. Rechtes», Piekosiński, «V łanach w Polsce w. śred.» (1887); его же, «О sądach wyższych prawa niem. w Pojsce śred. w.» (1884); Bobrzyński, «O załozeniu sądów wyższych praw. niemieckiego» (1875); Hube, «Ustawodawstwo Kazimierza Wielkiego» (1881). г) Для четвертого периода: Szajnocha, «Jadwigai Jagiełło» (1855); Lewicki, «Ueber das Staatsrechtlich. Verhältnis; Litauens zu Polen» (1894); Prochaska, «Przyczynki krytyczne do dziejów Unii» (1896); его же, «Polska a Czechy w Czasach husyckich»; его же, «W czasach husyckich» (1897); Smołka, «Polska wobec wybuchu wojen husickich» (1879); Prochaska, «Dążenia do unii cerkiewnej za Jagiełły» (1890); Lewicki, «Powstanie Swidrygiełły» (1892); Zakrzewski, «Wladislaws III K. v. Erhebung auf den ungar. Thron» (18Θ7); Sokołowski, «Elekcya czéska po śmierci Zygmunta Luxemb.» (1875); Prochaska, «Konfeteracya Spytka z Melsztyna» (1887); Likowski, «Hist. Unii Kośc. ruskiego z Kośc. rzymskim», 1875); Pelesz, «Geschichte der Union» (1878); Huber, «Die Kriege zwischen Ungarn und den Türken 1440—43» (1886); Kwialkowski, «Ostatnie lata Wł. Warneńczyka» (1883); Lewicki, «Wstąpienie na tron polski Kazimierza Jagiełła,» (1887); Kętrzynski, «O narodowości polsk. w Prusiech za czasów krzyzackich»; Czerny, «Panowanie Olbrachta i Aleksandra» (1872); Kniaziołucki, «J. Albert» (1875); Lewicki, «Król J. Olbracht о klęsce bukowińskiej» (1893); Liske, Krzyżacy w Polsce» (1875); Bostel, «Elekcya Aleks. Jag.» (1887); Pułaski, «Przyczynek do elekcyi Zygmunta I» (1887); Liske, «Studya z dziejów w. XVI» (1887); Hirschberg, «Dziesiśc lat panowania Zygm. I» (1874); Przeżdziecki, «Jagiełłonki polskie w XVI» (1868—1878); Fiedler, «Die Allianz zwischen K. Max. I und. Was. Iwanowicz» (1863); Liske, «Poln. Diplomatie im J. 1526» (1872); Smołka, «Polska i Austrya w r. 1526 i 1527»; Korytkowski, «J. Laski, arcyb. gniezn.» (1880); Szuiski, «Charakterystyka Zygm. Aug.» (1876); Zakrzewski, «Powsianie i wzrost Reformacyi w Polsce» (1870); Szujski, «Odrodzenuie i Reformacya w Polsce» (1881); Bakowski, «Dzieje reformacyi w Polsce» (1883—85); Кареев, «Вопрос о религ. реформах XVI в. в Польше» (1886); его же, «Очерк истории реформационного движения и католической реакции в Польше» (1886); Любович, «История Реформации в Польше» (1883) и «Начало католической реакции и упадок Реформации в Польше» (1869); Romanowski, «Otia Cornicensia» (1862): Karwowski, «Wcielenie Inflant do Litwy i Polski» (1873); Szujski, «Stosunki dyplom. Zugm. Aug. z dworem austryackim» (1876); Коялович, «Люблинская уния» (1863, 1869); Lengnich, "Prawo pospolite Król. Polsk. (1836); Hofman, «Obraz rzadu i prawodaw dawniej Polski» (1847—48); Bobrzyński, «O ustawodawstwie nieszawskiem» (1873); Hube, «Statuta nieszawski» (1875); Bobrzyński, «Sejmy polskie za J. Olbr. i Aleks.» (1876); Кареев, «Исторический очерк П. сейма» (1888, польск. пер., 1893); Pawiński, «Rządy sejmikowe» (1888); его же, «Sejmiki ziemskie» (1895); его же и Jabłonowski, «Polska XVI w.» («Zródła dziejowe», тт. XII—XVII, XIX—XXII, 1886—97); Lubomirski, «Trzy rozdziały z historyi skarbowośći w Polsce» (1868); Bobizyński, «Karta z dziejów ludu wiejskiego w Poisce» (1892); Ulanowski, «Wies polska pod względem prawnym od w. XVI» (1894); Линниченко, «Черты из истории сословий в Юго-Западной Руси» (1894); Любавский, «Областное деление и местное управление лит.-рус. государства» (XVI—XVII вв., 1893). д) Для пятого периода: Piliński, «Das Interregnum Polens nach Sigm. Aug.» (1861); Zakrzewski, «Po ucieczce Henryka» (1878); его же, «Stefan Batory» (1887); Pawinski, «Żródła dziejowe» (т. III, 1877); Pierling, «Papes et Tsares» (1890); его же, «La Russie elle Salut-Siege» (1896); Caro, «Das interregnum im J. 1587» (1861); Kudelka, «Bitwa pod Kirchbolmem» (1883); Szujski, «M. Mniszchówna i Obaj Samozwańcy» (1876); Rembowski, «Rokosz Zebrzydowskiego» (1893); Tretiak, «Historya wojny Chocimskiej» (1889); Bostel, «Przeniesienie lena prusk. na elektora Brandenb.» (1883); Kubala, «Jerzy Ossoliński» (1882); Czermak, «Plan v wojny tureckiej Wład. IV» (1895); Kubala, «Szkice» (1880, о восстании Хмельницкого); Костомаров, «Богдан Хмельницкий»; «Polityka króla J. III», III (1882); Jarochowski, «Dźieje panow. Augusta II» (т. 2, 1856, и 1874); его же, «Z czasów Saskich»; Roepell, «Polen um Mille des XVIII Jahrh.» (1076); Kantecki, «Stan. Poniatowski, ojciec Stan. Augusta» (т. 2, 1880; Szuyski, «Jeszcze o elekcyi w epoce Jagiełłonów» (1882); его же, «Artykol o wypowiedzèniu posłuszeństwa» (1882); Balzer, «Geneza trybunału koronnego» (1886); Rembowski, «Konfederacya i rokosz w dawnem prawie polskiem» (1893); Кулиш, «Первый период казачества» (1876); его же, «История воссоединения России» (3 тома); Jabłonowski, «Ukraina» («Żródla dziejowe», т. XXII, 1897): Эварницкий, «История запорожских казаков» (тт. 1—3, 1889—97); Likowski, «Unia Brzeska» (1896); Коялович, «Литовская церковная уния» (1859—6);Urbanowski, «Jezuici w Polsce» (1855): Załęski, «Czy Jezuici zgubiłi Polske» (1883); Любович, «К истории иезуитов» (1888). е) Для падения Польши: Lelewel, «Panowanie Stan. Angusta» (1857); Schmitt, «Dzieje Polski XVIII i XIX w.» (1866); его же, «Panowanie Stanisł. Aug.» (1880); Kalinka, «Ostatnie lata panow. Stan. Aug.» (1868); Korzon; «Wewnęt. dzieje Polski za Stan. Aug.» (1884—86; 2 изд., 1897); Beer, «Die erste Theilung Polens» (3 т., 1873); Kalinka, «Sejm Czteroletni» (2 т., 1881—86); его же, «Pisarze polityczni Sejmu 4-letniego» (1885); Wagner, «Dzieje dnia 3 i 5 maja 1791» (1865); Kalinka, «Trzeci Maj» (1887); K., «Kosciuszko» (1894); Соловьев, «История падения Польши» (1853); Костомаров, «Последние годы Речи Посполитой» (1870); Иловайский, «Гродненский сейм 1793 г.» (1870); Кареев, «Падение Польши в исторической литературе» (1888) и «Польские реформы XVIII в.». ж) Для эпохи после разделов: Kalinka, «Galicya i Krakow pod panowaniem austryackiem» (I, 53; 2 изд., 1898); Schnür-Pepłowski, «Z preszłości Galicyi 1772—1862» (1894); Skarbek, «Dzieje Kś. Warszawskiego» (1876); его же, «Dzieje Polski» (1866 и 1877); Barzykowski, «Historya powstania» (1830—31 гг., 1883); Z. L. S., «Historya dwóch lat, 1861—62» (1892—96); Lisicki, «Al. Wielopolski» (1879); Giller, «Historya powstania w r. 1861—64» (1867—71); «Histor. powst. 1863—64» (материалы, 1888—94); «Historya Ruchu Narodowego od 1861—64» (1892).