Признание — в гражданском процессе (confessio) есть показание тяжущейся стороны, удостоверяющее действительность такого факта или отношения, которое служит к утверждению прав противной стороны. П. может быть сделано только стороной, а не третьим лицом (в последнем случае это будет свидетельское показание). Процессуальное положение стороны безразлично: не только ответчик, но и истец может сделать П. (например, удостоверить действительность такого факта, на котором ответчик основывает свое возражение). Признание стороны должно служить ей во вред, а противной стороне в пользу (confessionem accipiendam esse qualemcunque contra se pronunciationem). Предметом П. могут быть не только личные действия признающего, но и действия противника, вообще факты и события, имеющие прямое или косвенное влияние на разрешение спора. По мнению некоторых юристов (Савиньи, Малышев), предметом П. может быть и самое спорное правоотношение; но законодательства германское и австрийское, наш устав и другие считают предметом П. только факты (Thatsachen). По отношению собственно к понятию П. безразлично, учинено ли оно во время производства дела или до него, перед судом или вне суда; но последствия П. в этих случаях не одни и те же, и поэтому следует различать судебное и внесудебное П. Доктрина и законодательства трактуют главным образом о судебном П. Оно есть распорядительный акт (Dispositivact), посредством которого одна сторона освобождает другую от обязанности представить доказательства. Оно должно быть сделано: а) перед компетентным судом; если решение отменено было высшим судом ввиду некомпетентности низшего суда, то П. теряет силу судебного П. (contra — австрийский устав 1895 г., ст. 476); б) во время производства дела, а не во время приостановления его; в) во время производства того самого дела, которого П. касается (а не другого дела, например в уголовном суде; в этом случае П. считается внесудебным), в состязательной бумаге или в объяснениях при словесном состязании. П. должно быть выражено точно и определенно. Судебное П. является преимущественно прямым способом констатирования факта или отношения, но оно может быть и косвенным способом констатирования их: сторона признает факт, из которого суд ввиду причинной связи выводит предположение о другом факте, обосновывающем право или требование противника. Из трех видов П., известных классическому римскому праву (responsiones in jure, confessio in jure, confessio in judicio), в Юстиниановом праве сохранился один: судебное П. в собственном смысле, как обосновывающее формальную правду. Такой взгляд на судебное П. усвоен был каноническим правом и новыми законодательствами (средневековые юристы считали П. одним из лучших и совершеннейших доказательств — probatio probatissima). Формальная доказательная сила судебного П. коренится не во внутренней достоверности показания, данного стороной против себя, и не в отречении ее от права требовать доказательств, а в том, что посредством П. происходит процессуальное соглашение сторон, в силу которого признанный факт или правоотношение становится бесспорным и не требующим судебной поверки. Поэтому П. не имеет значения обыкновенного судебного доказательства, а обладает особенными свойствами, которые проявляются в его последствиях. Если ответчик признал притязание истца целиком и безусловно, без возражений и оговорок, то, в сущности, нет никакой надобности в судебном решении, ибо нет спора (inter consentientes nullae sunt partes judicantis). В этом случае П. есть суррогат решения. Так действительно и было в древнем римском процессе: при П. ответчиком иска перед претором (in jure) судья уже не назначался и никакого решения не постановлялось (confessio pro judicato est, oui quodammodo sua sententia damnatur). Подобно вступившему в законную силу решению, confessio in jure было, по общему правилу, бесповоротно и неопровержимо. Против учинившего П. ответчика истец мог требовать немедленного исполнения (confessio in jure по самому понятию своему относилось ко всему спорному отношению, а не к отдельным фактам). При современной организации суда и процесса за П. должно следовать постановление решения, составляющего последнюю стадию в производстве дела и основу процесса исполнения. Принцип бесповоротности П. сохранен и теперь; он принят и нашим уставом, как общее правило; нужны особые основания, по которым П. могло бы быть опровергаемо: это возможно лишь тогда, когда П. относилось не к личным действиям признававшего и когда он может доказать, что был введен в заблуждение неведением такого обстоятельства, которое открылось лишь впоследствии (ст. 481 Уст. гражд. суд., 263 герм.; ср. § 1367 Code civil, по которому признание может быть опровергаемо указанием на erreur de fait, но не на erreur de droit). Всякое П. отличается индивидуальностью: оно обязательно только для того, кто его сделал, и для его преемников. На этом основании, если один из соучастников в процессе учинил П., то оно имеет силу доказательства только против него самого, а не против других соучастников, за исключением случаев нераздельной их ответственности (наш устав ст. 482 и 483). От безусловного, или простого, П. следует отличать квалифицированное признание, заключающееся в том, что сторона признает утверждения противника только отчасти или признает их с оговорками и добавлениями в свою пользу (например, ответчик признает, что занял деньги у истца, но прибавляет, что срок обязательства еще не наступил, или что он деньги уже возвратил, или что истец в свою очередь состоит ему должным и т. д.). В этом случае, по общему правилу, суд должен выделять те вопросы, которые за соглашением сторон оказываются бесспорными, и рассматривать только спорные вопросы. Такому положению обыкновенно противопоставляется понятие о неделимости или нераздробляемости П., в силу которого объяснение, содержащее в себе квалифицированное П., должно быть принимаемо во внимание во всей целости и доказательное значение такого П. должно быть обсуждаемо по характеру всего объяснения. Этого начала держится французское право: l’aveu judiciaire ne peut être divisé contre celui qui l’a fait (Code civ., § 1356). В германском и австрийском уставах гражд. суд. принцип неделимости отвергнут (герм. ст. 262, австр. ст. 266); они предоставляют суду в каждом данном случае по индивидуальным обстоятельствам дела установить, заключается ли в объяснениях стороны П. или нет. В нашем уставе о квалифицированном П. и о его последствиях ничего не упомянуто. Составители Устава признали неудобным ввести не существовавшее прежде и не вызываемое практической необходимостью правило о нераздробляемости П., но кассационная практика держится этого правила, хотя с некоторыми ограничениями (см. мотивы к ст. 479 в изд. госуд. канцел. и кассац. реш. №№ 446—72, 721—74, 18—76, 191— 8 и др.). Для действительности П. как распорядительного акта необходима способность лица к распоряжению (facultas или jus disponendi). Лица недееспособные безусловно лишены права делать П. (несовершеннолетние, сумасшедшие, юридические лица и др.). П. лица, объявленного несостоятельным должником, не имеет силы в делах о его имуществе с того времени, как оно признано несостоятельным (ст. 484 Уст. гражд. суд.). П. может быть учинено как лично, так и через законного или договорного представителя (в римском процессе confessio in jure ответчик мог делать только сам лично). Кроме дееспособности, для силы П. требуется также, чтобы оно было результатом сознательной воли (animus confitendi), т. е. намерения лица признающего утвердить данный факт или данное правоотношение в подлежащем разрешению споре (если, например, П. учинено по принуждению, вследствие угроз или обмана, то оно может быть уничтожено; ср. касс. реш. №№ 51—86). Объектом судебного П. не могут быть факты, которыми утверждаются или отрицаются права состояния или законность рождения (как права публичные), а также права на недвижимое имущество (для последних закон устанавливает известные формы распоряжения). Факты, которые суд обязан установить ex officio (способность к процессу, законное и добровольное представительство), должны быть доказаны независимо от П. противника.
Внесудебное П. — это показание о факте, данное стороной во вред себе вне данного процесса. По существу внесудебное П. как доказательство ни в каком случае не имеет той силы и не влечет тех последствий, которые установлены по отношению к судебному П. В нашем Уставе гражд. суд. нет прямого указания на внесудебное П., но нет и отрицания доказательного его значения. В отличие от судебного П. оно только устанавливает презумпцию против лица, сделавшего П., и притом такую, которая может быть опровергаема всяким другим доказательством. Внесудебное П. по самой природе своей должно быть еще само доказано на суде письменными доказательствами или свидетелями (судебное П. не требует никаких других доказательств). Наш Устав торгов. суд. различает изустное и письменное внесудебное П.: первое считается недействительным «во всех тех случаях, в коих закон, требуя документов письменных, не допускает без оных посторонних свидетелей»; второе может, смотря по обстоятельствам, иметь силу письменного доказательства (ст. 230, 231). В одном случае внесудебное П. приемлется за судебное П. (ст. 232). Для силы внесудебного П. требуются те же условия, как и для судебного: право- и дееспособность и animus confitendi. Внесудебное П. может выражаться иногда в действиях. Оно может быть учинено наравне с судебным как лично стороной, так и ее представителем. Оценка внутреннего содержания П., как судебного, так и внесудебного, предоставлена усмотрению суда, решающего дело по существу. См. Savigny, «System» (т. VIII, 6—47); Bayer, «Vorträge» (691 и сл.); Furstl, «Oesterr. Civilprozessgesetze» (425—427); Mourlon, «Répétitions» (т. II, 923—926); Малинин, «Судебное П. в гражданских делах»; Михайлов, «Собственное П. в делах гражданских» («Суд. вестн.», 1872, № 85); Гуревич, «Неделимость П.» («Суд. газета», 1889, №№ 3 и 5); Анненков, «Опыт» (т. II, 323—358); Победоносцев, «Судебное руководство» (тезисы 741—767).