Осетины — одно из индоевропейских племен Кавказа, занимающее издавна середину Кавказского хребта, по обоим его склонам, главным образом между 42°5′ — 43°20′ с. ш. и 61°10′ — 62°20′ в. д. Пространство, на котором слышится осетинская речь, заключает в себе около 205—210 кв. миль. Кроме этого главного района, осетинские поселения распространены по среднему течению Терека, близ Моздока. Разбросанные здесь частью отдельно, частью совместно с поселениями русскими, они обособляются от главного района 50-верстной полосой поселений чеченских и русских и представляют как бы колонию в несколько тысяч душ. Территория осетинского племени представляет, по высоте своей поверхности, две полосы — горную (от 3000 фт. и выше) и равнинную; первая заключает в себе около трех четвертей всей осетинской территории. На северной окраине осетинские поселения граничат с кабардинскими, далее перемежаются со станицами казаков и аулами ингушей, чеченского племени. На вост. границе по сю сторону хребта О. соседят с ингушами и кистами — по течению Терека, на перевале — с хевсурами и пшавами; на южном склоне, в бассейне Арагвы, аулы О. перемежаются с селеньями грузин. Эта южная полоса-граница, начавшись близ гор. Душета, проходит сначала у подошвы хребта, а затем направляется по правым притокам Лиахвы к верховьям Риона. На З осетинский округ примыкает в Закавказье, в верховьях Риона, к земле имеретин, а в Предкавказье, по течению, р. Уруха — к землям горских татар-балкарцев. Таким образом, О. окружены со всех сторон племенами, чуждыми им по языку и происхождению. О. по сю сторону хребта распадаются на несколько обществ: дигорское (см. Дигория), далее к В, по ущельям р. Ардона — алагирское (или валаджирское), в ущельях Ориаг-дона и его притоков — куртатинское, в ущельях Гизель-дона и Геналь-дона — тагаурское, считающее себя высшим сословием Осетии. О., частью огрузинившиеся, в Закавказье соседят с Душетским у. Тифлисской и Рачинским у. Кутаисской губ. и занимают область, известную у грузин под названием Двалети. Сев. О. называют их племенем туалтэ. Общего национального имени для всего племени сами О. не имеют. Всего распространеннее имя ироны (ир, ирон), которым называют себя, в отличие от дигорцев, тагаурцы, куртатинцы, алагирцы. У грузин О. называются осси, страна их — Оссети, откуда наши названия — Осетия, О. До покорения кабардинцев русскими, О. жили исключительно в горах: кабардинцы не пускали их на плоскость, и об этом бедственном положении, значительно сократившем численность О., сохранились до сих пор воспоминания в народе. Оттеснив кабардинцев от гор, русское правительство дозволило О., страдавшим от крайней скученности населения в горных ущельях, селиться на плоскости, и с тех пор являются их поселения по обоим берегам среднего течения Терека и выше на З, близ Моздока. О. — жизнеспособное племя, быстро увеличивающееся в своей численности с тех пор, как оно поставлено в более благоприятные экономические условия. По данным 1833 г., всех осетинов числилось только 35750 чел.; по сведениям 60-х годов, северных О. числилось 46802, южных — 19324 чел.; по данным кавказского статист. комитета 1880 г., в северной Осетии было уже 58926 чел., в южной — 51988; к 1890-му году северных осетин числится уже 74528 чел. Принимая такое же нарастание осетинского населения в Закавказье, можно заключить, что в настоящее время общее число О. доходит, приблизительно, до 150—160 тыс. душ. По наблюдениям доктора Гильченка, северные О. в большинстве (почти 64 %) темноволосы и темноглазы; цвет кожи у них смугловатый, лоб прямой, широкий, с хорошо развитыми лобными буграми и слабо развитыми надбровными дугами; нос довольно большой, выдающийся, прямой; рот небольшой, с прямыми, тонкими губами. О. — суббрахицефалы, с сильной наклонностью к брахицефалии; рост в большинстве высокий; плечи и таз значительной ширины. В Дигории, в горах, довольно часто встречаются блондины. У закавказских О. блондины почти не встречаются, лица менее благородные, выражение глаз не такое открытое, как у северных; вообще в их типе заметно смешение с грузинским племенем. На плоскости О. живут в мазанках или побеленных хатах; в горах, где нет леса, или он трудно доступен, осетинские сакли складываются из камней без цемента и большей частью прилепляются одной стороной к скале; иногда часть боковых стен также образуется горою. Дома состоят нередко из двух этажей: нижний служит помещением для скота, верхний, сообщающийся со двором отдельной лестницей, представляет жилое помещение; третий этаж, если он есть, служит кунацкой (комнатой для гостей); чаще кунацкая пристраивается около ворот. Такой дом, с башней в несколько этажей и обнесенным стеной двором, представляет вид замка, служившего в прежние тревожные времена укреплением. В горах сохранилось еще много таких укрепленных домов. Главная часть осетинского дома — большая общая комната, кухня и столовая вместе. Целый день в ней происходит стряпня, так как у О. нет определенного времени для еды, и члены семьи едят не все вместе, но сначала старшие, затем младшие. Посреди комнаты помещается очаг, над которым, на железной цепи, висит медный или чугунный котел. Очаг составляет центр, около которого собирается семья. Железная цепь, прикрепленная к потолку у дымового отверстия — самый священный предмет дома: приблизившийся к очагу и прикоснувшийся к цепи становится, по понятиям О., близким семье; оскорбление цепи, напр. унесение ее из дому, считается для семьи величайшей обидой, за которой прежде следовало кровомщение. К главному помещению пристраиваются боковые сакли, служащие спальнями. Кладовая состоит в исключительном заведывании хозяйки. Мебель составляют деревянные скамьи, из которых одна, более изящная, вроде дивана, по правую сторону очага, предназначена исключительно для мужчин; женщинам, вообще не имеющим права сидеть в присутствии мужчин, полагается особая скамейка налево от очага. По мере разрастания семьи (разделы между женатыми братьями при жизни родителей — явление редкое) к дому пристраиваются новые сакли и хозяйственные постройки. Все постройки покрываются плоскими крышами, на которых нередко производится молотьба хлеба, сушка зерна. Одежда О. не отличается от общекавказской, горской: у мужчин те же рубахи, бешметы, черкески, шаровары из сукна или холста или бурки; у женщин — длинные рубахи до пят, шаровары и ситцевые или нанковые полукафтаны с узким вырезом на груди. Обувь О., которые всего чаще ходят босиком — сафьянные или суконные чевяки, сверх которых надевают в дороге короткие башмаки с толстой подошвой; для ходьбы по горам, скалам и снегу употребляются поршни. На голове О. носят зимой барашковую высокую шапку (папаху), летом — войлочную шляпу. Головной убор женщин составляют шапочки разного вида и платки. Мужчины в одежде предпочитают цвета темно-коричневый и черный, женщины — синий, голубой и алый. Главная пища О., отличающихся вообще умеренностью, хлебная — из ячменя, кукурузы, пшеницы, проса, также кушанья из молока и сыра. Мясо они едят лишь по праздникам и при приезде гостей. Из напитков любимейший — арака, просяная плохоочищенная водка, затем ячменное черное пиво, буза и просяной квас. Соль подается не сухая, а разведенная в воде с чесноком. Главные занятия О. в горах, где есть тучные пастбища — скотоводство и земледелие. Последнего О. держатся упорно, несмотря на то, что в горах земля, удобная для пашни, встречается лишь малыми участками, всегда меньше десятины, достигает высокой ценности (до 1000 руб. за десятину) и обрабатывается с большим трудом. Лучше вознаграждается земледелие на плоскости, где кукуруза родится сам-100 и 150, пшеница — сам-50 и 60. В горах рубка леса и вывоз его в город дает многим сотням О. порядочный заработок. Промышленная деятельность и ремесла слабо развиты. Вообще экономическое благосостояние горных О. невысоко, частью вследствие суровых физических условий, частью по лености и непредприимчивости мужского населения. Главный труд лежит на женщине, работающей с утра до вечера. Еще недавно мужчины только летом участвовали в посеве, косьбе, жнитве, а остальное время года проводили большей частью праздно в бесконечных разговорах на сборном месте аула или в посещении знакомых. В настоящее время благосостояние О., особенно на плоскости, заметно возрастает: развивается трудолюбие и стремление к более культурным условиям жизни. О. восприимчивы, любознательны, сообразительны, легко усваивают русский язык. Значительное число О. учится в сельских школах, некоторые — в средних и высших учебных заведениях, особенно технических. Среди служащих гражданского и военного ведомства на Кавказе числится несколько десятков О., ни в чем не уступающих своим русским сослуживцам. В последние годы интеллигентные О. во Владикавказе усиленно заботятся о просвещении своих соотечественников, стараясь искоренять вредные обычаи и суеверия. В противоположность кабардинцам, О. глубоко демократичны. Высшее сословие возникло у них под влиянием кабардинцев. У тагаурцев уздени или алдары, в числе 11 фамилий, имели право владеть рабами; им же принадлежала земля в Тагаурии. Второй класс, свободный, но не привилегированный, носил название фарсаглагов; он состоял только в никоторой условной зависимости от алдаров, как живущий на их земле или в их аулах. Отношения фарсаглагов к алдарам определялись обязательствами, при нарушении которых алдары могли прогонять фарсаглагов со своей земли. Кавдасарды, т. е. дети от брака алдара с женщиной низшего класса, составляли собственность той алдарской фамилии, к которой принадлежала их мать, и не могли быть никому ни проданы, ни уступлены. Они обязаны были исполнять все назначаемые им работы и за неисполнение приказаний владельцев могли быть наказываемы телесно и даже убиваемы; убийца кавдасарда не подвергался кровомщению, но платил остальным членам своей фамилии известную пеню, за причиненный им материальный ущерб. Рабы (гурдзиаги) из военнопленных были вполне бесправны, могли быть продаваемы поодиночке или целыми семьями и умерщвляемы по произволу владельца. В Дигории алдарам соответствовали бадиляты, потомки какого-то Бадила, по преданию принесшего в Дигорио первое огнестрельное оружие и защищавшего дигорцев от врагов. Дети их от так называемых именных жен, т. е. девушек из низшего сословия, соответствовали тагаурским кавдасардам. Остальными осетинскими обществами ни алдары, ни бадиляты высшими сословиями не признавались. Русским правительством члены этих сословий признаются привилегированными сравнительно с другими О., но не приравнены к дворянам: они пользуются только некоторыми льготами, напр., правом определения детей в военно-учебные заведения. Обычное право О., представляющее много архаичного и интересного в научном отношении, обстоятельно разработано в труде М. М. Ковалевского: «Современный обычай и древний закон» (М., 1887). Главные этические начала, руководящие жизнью О. — уважение к старшим по возрасту, кровомщение и гостеприимство. Каждый осетин считает обязанностью вставать при входе старшего и приветствовать его, хотя бы он был низшего происхождения; взрослые сыновья не имеют права сидеть в присутствии отца, хозяин не может сесть перед гостем без его разрешения и т. п. Вообще семейные и общественные отношения определяются строгим этикетом и своеобразными понятиями о благопристойности, часто до крайности стеснительными. Обычай кровомщения, свято соблюдавшийся прежде, но теперь почти искорененный, вел к постоянным войнам между отдельными фамилиями и значительно умалил численность осетинского племени. Гостеприимство составляет до сих пор выдающуюся черту О.; с большей искренностью и радушием оно соблюдается в местах, меньше тронутых европейской культурой. Брак у О. основан был до последнего времени исключительно на уплате за невесту калыма (ирэда), который жених должен был приобрести самолично. Размер калыма определялся достоинством невесты и вступающих в родство семей. В 1866 г. представители горских сословий северной Осетии, собравшись в Владикавказе, установили норму калыма в 200 руб. равно для всех сословий. В некоторых местах часть калыма, а иногда и весь калым идет в приданое девушке. Свадьба у О. обставлена многими обрядами, сохраняющими интересные следы старины. Между похоронными обрядами заслуживают внимания так назыв. посвящение коня покойнику, совершаемое на могиле, и поминки. Цель первого обряда — чтобы покойник имел коня в загробном мире и мог доехать благополучно до места ему назначенного (см. описание обряда в «Осетинских этюдах», I, 109—115). Поминки состоят в обильном угощении не только родственников, но всех одноаульцев и пришельцев, в честь покойного, при чем так назыв. великие поминки сопровождаются иногда скачкой и стрельбой в цель на призы, выдаваемые семьей умершего. На поминки О. смотрят, как на кормление умерших предков, полагая, что пища, съедаемая на поминках, достигает их. Нельзя более оскорбить осетина, как сказав, что его мертвые голодают. Многочисленность и дороговизна поминок (до 1000 р. и более) разорила немало семей Осетии. В последние годы несколько раз обсуждался в сельских собраниях и съездах вопрос об ограничении числа поминок и сокращении их стоимости и, по-видимому, не без результата. — О. исповедуют официально в большинстве христианство, в меньшинстве — магометанство. Последнее, проникшее к ним из Кабарды, распространено более в Дигории и среди привилегированных сословий — алдаров, бадилят. Вследствие деятельности общества восстановления христианства на Кавказе число осетин-мусульман постепенно уменьшается. Однако, христианство до сих пор коснулось осетин лишь поверхностно и не столько своей нравственной стороной, сколько внешней обрядностью. Христианская мораль мало известна О. и противоречит во многом их, сложившимся веками, этическим понятиями, христианская догматика большинству О. малопонятна. Принимая христианство, О. исполняют некоторые обряды, соблюдают посты и праздники, посещают церковь, упоминают имя Христа и некоторых святых, но вместе с тем справляют и прежние языческие обряды, произносят моления своим аульным и семейным святыням, в известные дни приносят жертвы — баранов, козлов, быков. Впрочем, на старинные религиозные верования осетин рано уже легло наслоение христианства, которое некогда было распространяемо среди их предков на сев.-зап. — византийскими, на юге — грузинскими миссионерами. Имена Христа, Богоматери и некоторых святых были давно известны О., а также некоторые посты и праздники. Большая часть местных святынь, особенно таких, которые пользуются наибольшим почетом — места, некогда освященные христианством, напр. развалины церквей и часовен. В обрядах О. также видны следы заглохшего христианства, смешавшегося с древнейшим язычеством. Не менее поверхностно коснулось О. и магометанство: О., принявшие ислам, узнали имя «Махамата», назыв. ими иногда «солнцевым сыном», стали совершать омовения, соблюдать пятницу, поститься во время уразы (рамазана) и проч., но это не мешало им справлять прежние празднества и чтить древние святыни. Признавая отвлеченно существование Бога, О. в повседневной жизни обращаются с молениями ко множеству духов, заведующих разными областями природы и жизни людей, каковы Уацилла (соответствующий св. Илии) — властитель грома и молнии, Авсати — покровитель охотников, Барастыр — властитель над мертвыми в загробном мире и мн. др. (см. «Осетинские этюды» Вс. Миллера, т. II, гл. VII). Значительный интерес представляет народная словесность О., особенно их сказания о богатырях, называемых нартами (см. Нартские богатыри). Некоторые типы и сюжеты осетинского нартовского эпоса встречаются в сказаниях кабардинцев и чеченцев. Последние, по-видимому, заимствовали некоторые рассказы у О., которые сами кое-что получили от кабардинцев. В осетинский нартовский эпос проникли также из Закавказья, через посредство грузин, некоторые сюжеты, связанные с персидским богатырем Рустемом, героем почти общеизвестным на Кавказе. Кроме эпических сказаний, О. имеют немало песен, особенно сатирических и юмористических, которые так же легко складываются, как забываются и сменяются новыми. Широко распространены в народе пение и игра на музыкальных инструментах — двухструнной скрипке (фандыр) и свирели (между пастухами). Эти инструменты в настоящее время быстро вытесняются русской гармоникой. — О. более других кавказских народов обратили на себя внимание европейской науки своей принадлежностью к индоевропейской семье народов по языку, а также вопросом об их историческом прошлом. Еще в 1822 г. Клапрот высказал мнение, что О. — потомки аланов (см.). Дальнейшие разыскания подтвердили предположение, что в числе аланов были и предки О., и уяснили иранское происхождение последних, а также их родство с азиатскими сарматами (см.). О. составляют остаток некогда многочисленного иранского племени, занимавшего значительное пространство на северном Кавказе, на нижнем Дону и в Черноморье. До самого Эльборуса и далее в области верхней Кубани до сих пор сохранились осетинские названия рек, ущелий, перевалов, гор и проч., свидетельствующие о том, что эти места были населены предками О. Наблюдение типа горских татар, изучение их преданий и обычаев приводит к убеждению, что татары застали здесь коренное осетинское население. Предки О., известные русской летописи под именем ясов (см.), жили еще далее на запад, на низовьях Кубани и Дона, который доселе сохранил свое осетинское имя (дон — по-осетински вода, река). Древность иранских поселений на юго-востоке России восходит еще ко временам греческих черноморских колоний. В греческих надписях Тираса, Ольвии, Пантикапеи и особенно Танаиды встречается, среди негреческих личных имен, множество иранских, указывающих на присутствие значительного иранского элемента в местном населении. Лингвистический разбор этих имен дал возможность уяснить некоторые фонетические законы сарматского языка и установить его специальное родство с осетинским. Историческими данными о судьбе предков О. служат немногочисленные письменные свидетельства об азиатских сарматах, аланах, а также скудные указания русской летописи об ясах. Ближайшие южные культурные соседи О., грузины, также сохранили в своих летописях несколько свидетельств о набегах оссов на Закавказье. Армянский историк Моисей Хоренский знает оссов под именем алан, под которым они были известны и византийским историкам (см. 3 часть «Осетинских этюдов», гл. I, II и III). В грузинской летописи оссы изображаются народом сильным, многочисленным, выставлявшим для набегов несколько десятков тысяч всадников. Упоминаются осетинские цари и родственные союзы между грузинским царским домом (Багратидов) и осетинским. Могущество О., ослабленное на севере Кавказа русскими, черкесами (касогами) и половцами, было окончательно подорвано татарским погромом во времена Чингисхана. Осетины вынуждены были платить дань татарам. На севере татары заняли часть осетинской территории, а кабардинцы окончательно заперли О. в горах. Дигорцы, тагаурцы и часть куртатинцев были данниками кабардинцев еще в начале XIX века. Южные О.; прежде столь грозные для Закавказья, подчинились влиянию грузин и стали в крепостную зависимость от грузинских феодалов Эристовых и Мачабеловых. Водворение русского владычества на Кавказе было благоприятно для О., нашедших в русском правительстве поддержку с одной стороны против кабардинцев, с другой против притеснений высшего сословия и грузинских князей. Вследствие подстрекательств со стороны последних происходили среди южных О., по местам, волнения, но меры правительства и деятельность миссионеров все более и более сближали О. с русскими. Особенно содействовало этому сближению рациональное распределение земельных участков, состоявшееся в начале 60-х гг.: вся земля, занимаемая О., была разделена, по возможности, совершенно равномерно между всеми обществами и в основание количества наделов было положено только количество населения. Для большего удобства в пользовании земельными участками некоторые из населенных пунктов равнины были впоследствии перемещены на другие места. При наделе земельными участками всех жителей, алдарам, на случай их нежелания воспользоваться своими наделами наравне с другими, были предоставлены участки земли по 300 дес. на семью, в Кубанской области. В 1866—67 гг. совершилось в Осетии освобождение крепостных сословий от власти помещиков. К этому времени из всего осетинского населения находилось в крепостном состоянии 1445 чел. в Терской области и до 20000 в Закавказье.
Литература об О., вообще довольно обширная, приведена во 2-й части «Осетинских этюдов» (стр. III — VII, M., 1882), Вс. Миллера, и во 2 выпуске «Систематического описания коллекций Дашковск. этнограф. музея» (M., 1889). Главные сочинения: Н. Гильченко, «Материалы для антропологии Кавказа. I. Осетины» (СПб., 1890); Д. Лавров, «Заметки об Осетии и осетинах», в «Сборн. материалов для описан. местн. и племен Кавказа;» (вып. III, 1883); С. Кокиев, «Записки о быте осетин», в «Сборн. материалов по этнографии», издав. при Дашковск. этнограф. музее (вып. I, 1885). Нартские сказания изданы в I части «Осетинских этюдов», а также в «Сборнике сведений о кавказских горцах» (вып. III, V и IX).