Городища. — Г. называются в России и в других славянских странах места бывших городов, укреплений, замков, святилищ, обозначенные окружающими или защищающими их валами и рвами. Слово «городище» составлено по аналогии со словами «селище», «дворище», «монастырище», также «пожарище» или «пепелище», «(по)боище» и др.; как те означают места бывших селений, пожаров и т. п., так и «городище» употреблялось с давних пор для обозначения места бывшего города, а иногда — лишь укрепления, сторожи, замка и т. д. Синонимами «городища» являются в русском языке «городок», «городец». Стоит только взглянуть на подробную карту России или просмотреть «Списки населенных мест» по разным губерниям, чтобы убедиться, как часто встречаются у нас эти три названия («Городище», «Городок», «Городец») в наименованиях сел и деревень. Каждое такое название позволяет сделать почти всегда безошибочное предположение, что около такого селения находится древнее Г. или по крайней мере следы его. Иногда в народе употребляются также названия: «валы», «окоп», «батарея», или — в случае высокого положения — «гора»; иногда с каким-нибудь прилагательным, основанным на предании или на внешнем виде, напр. «Княжа гора», «Татарская», «Высокая», «Вздохнигора»; иногда подобный эпитет прилагается к названию «городище» и «городок», например «Чудское», «Татарское», «Попово», «Микулино», «Богатырское», «Чертово», «Киян-городок» и т. п. В западных губерниях «городища» называются иногда «замковищами», «замчищами» («Палеево замковище» в Васильковском у.); на юге им дают иногда название «майданов»; в других местах некоторые из них называются курганами; по Вятке несколько Г. известно под названием «шиханов» и т. д. У западных славян они называются сходно: grodziszcze (польск.), hradištĕ (чешск.), hrodžiščo (луж.) и т. п.; названия эти встречаются еще и теперь во многих местностях Германии, где живут или жили некогда славяне, и иногда почти в неизмененном виде (напр., Grodzisko — 11 деревень и имений в Познани, Grodzisken, Grodtken — в Кенигсбергском округе, Groditz, Groeditz и т. д.), так и в более искаженном, германизированном — (Graz, Stargard, Grötzsch, Garz, Radeberg, Radensdorf, Göritz и др.). У немцев Г. известны под именем «круглых валов» — Rundwälle, а также под названиями: Opfer-, Ring-, Burg-, Borsch-wall, Schloss-berg, altes, wüstes Schloss, Burgwerder, Burgert, Heiden-, Hussiten-, Tartaren-, Schweden, Franzosenschanzen etc. В большинстве случаев народ ничего не знает о происхождении и значении Г., объясняет их, по аналогии, как батареи, окопы, шанцы, и относит их к тем войнам, о которых сохранилась память в народном предании, т. е. к позднейшим, напр. к французскому походу 1812—13 гг., к польским или шведским войнам, к борьбе с татарами; в Германии, местами — ко временам гуситов или язычества и т. д. Кое-где, однако, сохранились и другие предания, связывающие возведение Г. с некоторыми историческими личностями: в Западном крае, напр., с королевой Боной (женой короля Сигизмунда I) или с князьями Островскими, Огинскими, Олельками и др.; в Малороссии — с Палеем и другими казацкими предводителями, в Тобольской губ. — с Кучумом, Ермаком — или же с языческим культом («Чортово», «Бесово» и т. д.). По своему положению, устройству, величине Г. могут быть сведены к нескольким типам. Один из довольно распространенных и характерных типов — это Городища на возвышенном, крутом берегу реки, особенно на мысу, т. е. на выступе между рекой и ее притоком, ручьем или оврагом. Защищенное естественными крутыми склонами с двух (иногда и с трех сторон), такое место нуждалось только в ограждении валом и рвом (или двумя-тремя валами) с более доступных сторон. Площадь такого Г. представляет обыкновенно округленную или овальную форму, иногда треугольную или четырехугольную. Некоторые из таких Г. служили, по-видимому, местами для поселений с древнейших времен, как на то указывает толщина покрывающего их культурного слоя со множеством костей животных (остатков трапезы), черепков посуды, углей, костяных, реже каменных и металлических орудий, украшений и т. д. В других случаях обстоятельства вынуждали устраивать Г. на менее защищенных природою местах, на холмах, в лесах, на полях, в низинах, болотах, на озерах. Г. в болотах много у нас в Западном (Белорусском) крае, а также в Германии. Иногда приходилось делать для Г. искусственный фундамент или насыпь — из свай, наваленных стволов, камней. Это было констатировано для некоторых Г. в Северной Германии; но относительно русских имеются лишь слабые намеки на нечто подобное. Ограда большинства Г. сделана из земли и представляет вал (одиночный, двойной или тройной) — прямолинейный, дугообразный, овальный, круглый, округленно-четырехугольный, треугольный, обыкновенно огораживающий одну более или менее ровную или холмистую площадь (на одном уровне с окружающею вал местностью или несколько выше); иногда же площадь эта подразделена валом на две, или к главному Г. примыкает одно-два побочных, также огороженных валами, или же имеются еще какие-то выступающие наружу неопределенные валы. Ширина валов около 2 саж. (4—1), вышина иногда до 2-х, даже до 6 саж., но большею частью менее, около сажени или 2 — 1 ½ арш., иногда и того меньше, что можно объяснять уменьшением и сглажением от времени (от размыва, распахивания и т. д.). Вследствие тех же причин часто и рвы представляются малозаметными, а иногда и совершенно сглаженными. Вал не всегда имеет одинаковую высоту в различных своих частях, что иногда также может быть объяснено влиянием времени, а иногда, как в случае кокошникообразного вала (понижающегося к концам), устраивалось намеренно. В валу часто не замечается никакого перерыва, но нередко есть «ворота», «взвоз», «спуск» или же имеются два входа один против другого (например один на север, другой на юг). Перед входом у некоторых Г., особенно окруженных болотом, можно заметить следы свай, т. е. моста; есть вероятность, что многие Г. были защищены еще деревянным забором или частоколом; на это указывают иногда обильные остатки угля и обгорелого дерева, попадающиеся не только на площади, но и на валах, и происходящие, очевидно, от пожарища. Материал валов — обыкновенно чернозем; но бывает и другого рода почва — глина, песок, торф; попадаются Г., сложенные из камней без всякого цемента, именно на каменистых высотах (в Богемии, Южн. Норвегии, Сев. Германии), а также — из сплавленных кусков базальта, долерита и других легкоплавких горных пород, связанных между собою глазированною массою. Такие валы из жженых или сплавленных камней (vitrified forts, verschlackte Steinwälle, forts brulés) известны в Шотландии, в некоторых местностях Франции (Бретани, Нормандии), в Богемии, Саксонии (в области лужичан). До настоящего времени еще не установлено окончательно, было ли вызвано это плавление и глазурование случайною причиною (пожаром деревянной ограды) или оно производилось намеренно, в целях лучшего укрепления каменного вала. Многие исследователи (Williams, Virchow) склоняются к последнему предположению. Величина Г. весьма разнообразна; есть такие, что на площади их едва может поместиться небольшая хижина, и есть другие — обнимающие 10 и более дес.; более обычные размеры — от 70 до 1000 шагов в окружности и от 20 до 100 шаг. в поперечнике, так что на площади такого Г. могло поместиться 5—10 или даже несколько десятков жилищ, и в случае надобности скопляться сто и более (до 1000) вооруженных защитников. Географическое распространение Г. весьма обширно; уже давно было известно, что они распространены от Камы и Вятки до Рейна; но теперь дознано, что они встречаются и далее; на В. — в Западной Сибири, на З. — во Франции, Шотландии, на С. — в Норвегии, на Ю. — в Боснии, Сербии. У нас в России некоторые Г. упоминаются уже в «Книге Большому Чертежу», другие указываются путешественниками XVIII века; но более определенное представление об их распространении и численности получилось лишь с тех пор, как их стали искать образованные и подготовленные наблюдатели. В России первым таким исследователем явился ученый поляк Зориан Доленга Ходаковский (Адам Чарноцкий), который объехал и обошел несколько губерний Средней и Западной России и собрал лично и через расспросы сведения о значительном числе Г. Он пришел к заключению, что число Г. должно быть громадно и что на пространстве от Камы до Рейна их было до 40000, или, средним числом, одно Г. на 1 квадр. нем. милю. Лично Ходаковскому, из собственного наблюдения и из расспросов, было известно, однако, едва ли более 1000 Г., и каждый наблюдатель после него, собирая сведения по известной губернии, находил целые десятки новых, неизвестных ранее Г. Особенно много для определения численности Г. было сделано у нас Д. Я. Самоквасовым, который сам осмотрел многие из них, во многих производил раскопки, а также собирал о них сведения. Для одной Черниговской губ. ему удалось констатировать существование 150 Г., которые и были нанесены им на карту губернии; затем он получил сведения о Г. в Курской, Полтавской и Киевской губ., где число их (вместе с Черниговскою) доходит до 600. Пользуясь, главным образом, данными Самоквасова, чешский ученый Пич мог насчитать для России 1430 Г., а для стран Средней Европы, пользуясь другими данными, следующие числа: Польша — 213, Померания — 84, область древних лютичей и бодричей — 154, область сербов-лужичан — 252, Богемия — 130, Моравия — 16, итого 849, а с Россией — 2279 Г. В это число не вошли Г. южных славянских стран по неимению о них сколько-нибудь точных данных, хотя есть отрывочные сведения о существовании Г. в Крайне (на Саве, около Лайбаха, до 20), в Сербии, в Боснии, о порядочном их числе в Нижней Австрии и т. д. С другой стороны, и для вышеозначенных стран указанное число Г. является, несомненно, далеко не полным, что видно уже из того, что каждый последующий исследователь в каждой области насчитывает их больше, чем его предшественники. Так, для Волынской губ., на III Арх. съезде в Киеве (1878). Рогге указал на 12 Г., но по данным, собранным после того Центральным статистическим комитетом, их оказывается там 158; о Минской и Могилевской губ. до последнего времени было мало что известно в отношении Г., а по данным статистич. комитетов их оказывается в Минской — 209, в Могилевской -144. По Вятской губ. было известно всего каких-нибудь 15—20 Г., а по новейшим исследованиям А. А. Спицына их набралось 94; по Тобольской губ. знали о каких-нибудь 2—3, а по новейшему списку г. Словцова их оказывается там 77. В Германии Шустер в 1869 г. мог насчитать всего 350 Г. (или «языческих укреплений». Heidenschanzen; как он их называл), тогда как новейший исследователь Бэла (Behla), в 1888 году, определяет их число для одной Восточной Германии (Саксонии, двух Мекленбургов и Королевства Пруссии) в 1100. Если же мы примем во внимание, что многие из древних Г. наверное совершенно разрушились, так что и память о них в народе исчезла, другие, вошедшие в состав разросшихся впоследствии городов [1], также утратили свой вид и исчезли из народной памяти, третьи, особенно в глухих лесных местностях России, остаются еще неизвестными — то мы неизбежно придем к заключению, что в действительности число таких земляных сооружений в древности должно было быть еще значительно больше. Самоквасов допускает для России до 5000 Г., и это число, может быть, не преувеличено.
Несомненно, однако, что сохранившиеся городища не все принадлежат одной эпохе и одному народу, и было бы весьма важно подвергнуть их обстоятельному изучению в целях определения их древности, принадлежности тому или иному народу (или последовательно — нескольким), а также и их значения (или назначения). Средством для того могут служить: сравнение форм, местоположения, распределения Г., собрание всех относящихся до них исторических свидетельств и народных преданий, сопоставление местных хорографических и топографических названий, раскопки площади Г., изучение находимых в них предметов, а также и раскопки ближайших курганов, древних кладбищ, свайных построек. Покуда в этом отношении сделано еще очень мало, но кое-что уже добыто и должно быть принимаемо во внимание. Оставляя даже в стороне новейшие (нынешнего или прошлого столетий) батареи, шанцы, окопы, легко определяемые по их устройству, помещениям для артилл. орудий и т. д., можно без труда выделить и вообще все укрепления, устроенные после знакомства с пушечным делом. Уже Грабовский (Фундуклей) в 1848 г. отметил, что в Киевской губ. народ обыкновенно отличает круглые и полукруглые сооружения от четырехугольных, снабженных иногда еще отдельными площадками по углам, и называет первые — «городищами», а последние — «замковищами»; и действительно, по мнению Грабовского, «замковища» во многих случаях были польскими замками (не в западном смысле, а просто лачуги с хозяйственными пристройками, окруженные валом и рвом). Проф. В. Б. Антонович (на III Арх. съезде в Киеве) указал, что в Юго-Западном крае следует различать Г. позднейшие, XVI—XVIII век., служившие оградою замкам, от древнейших, великокняжеской эпохи. Эти более древние Г. также относятся к весьма различным эпохам, что доказывается сравнением находимых в них, случайно или путем раскопок, предметов, а отчасти и историческими указаниями. Так, известно, что в Сев. Приуралье у местных инородцев, особенно у югры, многие городки существовали еще в XVI—XVII вв., когда они были взяты и разрушены русскими. На юге попадаются Г. (как, напр., у с. Г., на берегу р. Рати, в Курской губ.), в которых находят серебряные и бронзовые кресты, образки, татарские монеты и которые, очевидно, существовали в татарскую эпоху, в XIII—XVI вв. Еще большее число их относится к дотатарской эпохе, хотя опять-таки к различным векам. Так, в Казанской губ. мы встречаем значительное число болгарских Г., многие из коих существовали еще в XIII в., как на то указывают исторические данные. К тому же времени относятся, по-видимому, и некоторые Г. Вятской губ.; но большинство их древнее, относится к древневотской и чудской эпохе, а иные уходят еще далее в глубь веков, каковы, напр., так наз. «костеносные» — обильные костями животных и костяными изделиями, хотя относящиеся уже к началу металлической эпохи для этого края, судя по находимым здесь тиглям и — правда, немногим — металлическим медным изделиям. Примером Г., запустевшего в дотатарскую эпоху, но уже после принятия христианства, может служить на юге России так называемая «Княжа гора» на берегу Днепра, Каневского у., где было найдено множество крестов и образков, свинцовая печать митрополита Кирилла II и др. Чаще встречаются Г. дохристианской эпохи, не представляющие никаких следов христианства и заключающие в себе различные железные, бронзовые и серебряные предметы (орудия, оружие, украшения), сходные с теми, какие находят и в ближайших курганах. Иногда в Г. попадаются и монеты, позволяющие установить точнее эпоху, как напр., восточн. диргемы (IX—X вв.), римские монеты императорской эпохи (I—IV вв. по Р. Хр.). и друг. Различаясь по эпохам, городища разнятся также по своим строителям и воздвигались, несомненно, различными народами. Ходаковский полагал, что городища как в России, так и в Германии были насыпаны славянами; он склонен был даже приписывать славянам Г. Севера, Вологодской, Пермской и других губ. Но уже Шёгрен заметил, что многие Г. народ приписывает там чуди, финнам, а последующие наблюдения показали, что Г. идут далеко на В. и что среди них можно различить принадлежавшие различным народностям — болгарам, вотякам, чуди, югре и еще более древнему населению начала металлического века. Подобным же образом в Германии строителями Г. считали прежде германцев, иногда — кельтов, аваров, даже римлян; но позже стало выясняться, что большинство их относится к славянской эпохе. Лиш, а затем особенно Вирхов доказали это историческими данными, географическим распространением, изучением содержания городищ и сравнением его с содержанием могильников. Характерными особенностями славянских Г. в Германии являются: глиняная посуда без ручек, украшенная орнаментом из кольцевых (идущих вокруг сосуда) волнообразных или прямых линий, также точек, вдавлений ногтем, а на дне (плоском или вдавленном) — с штемпелями в форме креста (свастики), звезды, лучей, колеса и т. п.; сравнительное обилие железа (топоры, ножи, наконечники копий и стрел, пряжки, удила и пр.); присутствие иногда монет VIII—XIII веков и т. д. Кроме славянских Г., в Северной Германии встречаются и другие, с остатками иной культуры, которая замечается иногда и в глубоких слоях славянских; эта культура характеризуется сравнительной редкостью железа, отсутствием монет, присутствием изделий из бронзы (наконечники копий и стрел, кельты, булавки, кольца и т. д.), из кости (стрелки, молотки), из камня (кремневые ножички, каменные молотки) — и глиняной посудой другого типа, толстой, черного или желто-красного цвета, с примесью камешков, гравия, часто с ручками, без орнамента или с треугольным и рубчатым. Обе культуры выказывают обладание прирученными животными (лошадь, рогатый скот, свинья, собака, овца, коза) и знакомство с земледелием (зерна пшеницы, ячменя, овса, ржи, бобов). Вторую, более древнюю культуру некоторые исследователи приписывают германцам, которые были оттеснены славянами, а впоследствии (но уже обладая другой, более совершенной культурой) снова подчинили их. Бэла различает (в Саксонии) три категории городищ: чисто славянские, смешанные германско-славянские и чисто германские. Некоторые Г. в Саксонии, Богемии и других частях Средней Европы, может быть, принадлежат даже кельтам (как в Шотландии, Бретани и т. д.); к таким некоторые исследователи склонны относить каменные и сплавленные Г., хотя последние встречаются и в области лужичан. В некоторых Г. были найдены золотые и серебряные варварские монетки, считаемые за кельтские. Следует заметить, что многие древние городища служили иногда и впоследствии в качестве временного укрепления, стоянки, сторожи, для построения на них церквей, жилищ и т. д., а на некоторых имеются и в настоящее время часовни, церкви и др. постройки. В поверхностном слое Г. нередко попадаются новые монеты, солдатские пуговицы, штыки, жестянки, осколки стекла и т. д.; народные предания также свидетельствуют, что Г. пользовались в последующие времена, на юге России — казаки и татары, в Западном крае шведы, поляки, в Германии — военные отряды в период Семилетней войны. В иных Г. можно явственно констатировать следы пользования ими в течение двух более различных эпох. Так, напр., в Дьяковом или Чертовом Г. на Москве-реке, близ с. Коломенского, имеется глубокий (до 2 саж.) культурный слой, поверхностная часть которого заключает в себе предметы XVII в. (напр. обливные кирпичи от постройки, бывшей здесь при Алексее Михайловиче); затем идет слой, в котором гг. Самоквасов и Сизов нашли множество черепков, железные и костяные орудия, бронзовые гривны и пряжки (одна с эмалью) и т. д., относящиеся к докурганной эпохе, примерно V—VI вв.; наконец, в глубине, в культурном слое, отделенном от верхнего малосодержательным пластом, были встречены следы еще более древней культуры, по-видимому, начала металлического века.
Что касается до назначения Г., то по этому вопросу высказывались и высказываются различные гипотезы. В прежнее время видели в них священные места, заключавшие в себе храмы, идолов или представлявшие ограды, в которых приносились жертвы и совершались богослужения. У нас такая теория была развита особенно Ходаковским, ссылавшимся на то, что внутри Г. часто тесны и неудобны для жилья; сами названия их указывают иногда на язычество, или около них имеются урочища с подобными названиями (Святоград, Белград, Славгородка, Белые Боги, Черный город, Чертово городище). С другой стороны, их нельзя считать за укрепления, так как они разбросаны всюду и даже в таких местах, где едва ли были войны; нельзя признавать и городами, потому что они относятся большей частью к той древнейшей эпохе, когда городов у славян еще не было. Теория Ходаковского разделялась Погодиным, отчасти Срезневским, Киркором; за границей подобная же теория была развиваема Шмалером, Шафариком, Фёдишем и др. Но у ней оказались скоро и противники, доказывавшие, что многие Г., если не все, служили укреплениями, крепостями, защитою от неприятельских нападений. Такой взгляд разделялся у нас Калайдовичем, Даниловичем, Грабовским; в Германии и Австрии его развивали Прейскер, Шустер, Касицкий, Фридель, Елинек, Мух, Гизебрехт, Шуман, Клемм, Вутке и др., причем некоторые увлекались до того, что отыскивали в группах Г. правильные системы укреплений, ряды оборонительных линий и т. д. Значение временных укреплений или убежищ приписывается Г., в Германии, по-видимому, до настоящего времени; это мнение разделяет и Вирхов. Иные старались примирить различные взгляды тем, что, признавая религиозное или священное значение Г., допускали, что они могли служить иногда и для других целей (Котляревский, граф Тышкевич и Корсаков). Новая теория, видящая в городищах не что иное, как оставленные города, развита с особенною подробностью Самоквасовым. Впрочем, уже раньше многие исследователи стали убеждаться в невероятности утверждения Шлёцера, будто до середины IX столетия в России не было ни одного города. Уже Шафарик представил ряд соображений, из которых истекало, что не только в начале IX в., но даже в V—VI вв. славяне жили не в одних разбросанных селениях, но и в укрепленных городах, и что многие города были также у пруссов, латышей и литовцев. И. Д. Беляев пошел далее и высказал взгляд, что славяне, будучи пришельцами, селились преимущественно городами и подле городов, под их защитой, и так много настроили городов в русской земле, что соседи их на северо-западе, жители Скандинавии, иначе не называли Россию того времени, как «страною городов» (Gaardariki). Один иностранный, так называемый Баварский географ IX в., насчитывает двадцать славянских народов, имеющих до 4000 укрепленных городов; о «многих» или «большом числе» городов у славян упоминают и арабские писатели Х в. Все это позволяет заключить, что у славян, в частности у русских, города были многочисленны, что многие из них уже по одной этой многочисленности должны были быть небольших размеров и что остатками этих городов могли быть многие из давно запустелых теперь Г. Пассек уже в 30-х годах, осмотрев 15 Г. в Харьковской губ., признал их остатками городов дотатарской эпохи; гр. Уваров склонен был признать следами городов многочисленные Г., найденные им в земле мирян (Владимирской и Ярославской губ.). С другой стороны, Срезневский, имевший возможность осмотреть в 40-х годах многие Г. на юге России и в землях западных славян, заметил, что многие утверждения Ходаковского относительно Г. несогласны с действительностью. Тем не менее, решительное объяснение Г., как мест нахождения бывших городов, принадлежит Самоквасову. В подтверждение своей теории, кроме свидетельства летописи и других письменных памятников о значительном числе городов в Древней Руси, Самоквасов привел следующие доводы. Слово «городище» употреблялось у нас издавна (напр. в «Книге Больш. Чертежу») для обозначения места бывшего города. Раскопки Г. открывают следы не храмов, жертвоприношений, а жилья. Расположены Г. обыкновенно по рекам, озерам, вблизи ключей, вообще около воды, как и поселения вообще; размеры их в большинстве случаев вполне соответствуют размерам небольших поселений и не меньше определенных, напр., Костомаровым для псковских пригородов (400—900 шагов в окружности), или древнейшей крепости в Путивле (около 500 шагов), или каменной Ладожской крепости, заложенной в 1116 г. (400 шагов) и т. д. Наконец, около большинства Г. имеются группы курганов, указывающие на бывшие здесь, иногда в течение долгого времени, поселения, причем предметы из этих курганов часто (хотя и не всегда) сходны с предметами из ближайших Г. Эти многочисленные города не следует, впрочем, сравнивать с городами в нашем смысле: «городом» в старину называлось всякое огороженное валом, тыном, стенами жилое место, служившее укрепленным центром известного, более или менее значительного поселения. Теория Самоквасова была встречена сначала возражениями; против нее высказывались Погодин, Калачов, Бычков, Срезневский, Савваитов; но потом с нею примирились, а Пич познакомил с нею и западных ученых, подтвердив ее, со своей стороны, данными и наблюдениями из западно-славянских стран. Г. Самоквасов не отрицает, впрочем, что в некоторых случаях города могли заключать в себе священные предметы и быть местами общественных богослужений или жертвоприношений. Что известный священный характер мог связываться с некоторыми Г., в пользу этого приводит многие доводы новейший немецкий исследователь, Бэла, склонный даже признать за Г. этот характер по преимуществу. Он указывает на неудобства постоянного жительства во многих Г., лишенных колодцев, иногда даже стоящих довольно далеко от воды, к тому же тесных и иногда не представляющих никаких стратегических преимуществ по сравнению с соседними местами; в них не встречаются следы печей, да и из вещей не находится часто ничего, кроме угля, золы и костей. Что около городищ встречаются часто курганы или кладбища, это скорее доказывает религиозное значение Г. (как и позже хоронили около церквей); притом поблизости Г. могли быть и поселения. Замечательно также, что народ в Германии (немцы и славяне) связывает со многими Г. разные суеверные представления, легенды, даже имена языческих божеств. На некоторых Г. растут какие-то целебные травы; вблизи других имеются священные или целительные ключи и колодцы; посещение известных Г. в определенные дни года помогает от некоторых болезней; есть Г., называемые даже прямо святыми, напр. das heilige Land bei Niemisch лужичан, «Svente Wustrow», т. е. Святой остров — в Мекленбург-Шверине. Происхождение некоторых Г. объясняется мифами (напр. великанша обронила землю из своего передника); на других — ночью бегают белые кони, горят синие огни, или ходит «дикий охотник», или там живут «проклятые девы», или там жили (и живут еще) карлики. Некоторые Г. называются волшебными или заколдованными (Gückelsberge). Весьма распространена легенда, что в Г. скрыты сокровища, что там есть подземные ходы, находится золотое яблоко, золотой шар, престол, колыбель, есть медные мосты или что туда провалился замок, церковь с колоколами, которые еще звучат иногда под землею, и т. п. Относительно многих Г. сохранилось также предание, что около них был лес, священная роща, и около некоторых действительно находили в земле следы крупных стволов дуба, липы; вблизи других Г. были найдены большие камни с чашевидными ямками (Näpfchensteine); наконец, в названиях иных Г. слышатся намеки на имена известных божеств, напр. Radegast, Ostro (от Ostara?), Wantewits (Святовид?), Harkenwall (Herke?). Достойно также замечания, что на многих Г. были воздвигнуты христианские церкви или часовни, из коих некоторые еще стоят, но большинство известно только по преданию. В некоторых Г. были найдены посередине следы намоста из каменных плит, иногда даже со следами глины, указывающего скорее на жертвенник, чем на простой очаг. Уголь, зола, кости, черепки, даже украшения, монеты, предметы вооружения совместимы и с местом, где приносились жертвы богам, куда собирались для религиозных празднеств, судбища, народных советов, а может быть, и для охраны святилища от нападения. Урны с пеплом также говорят скорее в пользу священного характера места; кроме того, вблизи некоторых Г. были найдены бронзовые небольшие идолы, а около одного — маленькая бронзовая колесница. Наконец, весьма веским доводом в пользу религиозного значения Г. являются свидетельства Сакса (Saxo), Гельмгольда, Дитмара, Адама Бременского о славянских храмах и идолах в Арконе, Гарце, Ретре, причем специальная археологическая комиссия с известным археологом Лишем во главе могла идентифицировать храмовый город Карентию с Г. близ Гарца, а священный город Аркону — с полуостровом Wittow, окруженным с 3-х сторон морем и с четвертой — валом, на котором еще недавно были заметны следы ограды, а в одном месте — перерыв, как бы ворота. Раскопки не дали здесь ничего, кроме угля, золы, костей животных, «славянских» черепков и немногих железных изделий, и никто не признал бы в этих остатках следы святилища, если бы не точные исторические свидетельства. Те же свидетельства говорят, что датчане-христиане, взяв это святилище, вытащили, разрубили и сожгли деревянные громадные идолы (в Арконе — Святовида), сожгли храмы и поставили на месте их христианские церкви.
Если даже и признать, что категоричность выводов Бэлы может возбуждать известные возражения, то нельзя, во всяком случае, отрицать, что священные места, где хранились идолы, церковная казна и т. д., должны были быть укреплены против нападений, т. е. должны были находиться в «городах», и что поэтому многие города, служа укрепленными центрами поселений, были в то же время и религиозными центрами, как это мы видим и во многих позднейших городах. Что касается России, то и здесь есть данные, как бы указывающие на некогда священный характер некоторых Г. В Черниговской губернии, например, есть одно Г. в Кролевецком у., на берегу р. Сейма, близ которого лежит селение, называемое «Божок»; на городке у села Пустогорода Глуховского у. стоял прежде храм св. Георгия: в Г. у села Ярославца, на берегу озера Бычка, и теперь стоит церковь; в Г. местечка Глуска стоит католический костел; Г. около с. Ухвалы Борисовского у. служило, по народному преданию, «местом поклонения язычников». В Могилевской г., близ м. Микулина Климовичского у., есть Г., на котором, по преданию, стоял храм, провалившийся в землю в день Воскресения Христова, отчего образовалась яма, из которой и теперь иногда слышится звон и пение. При м. Кричеве Чериковского у., есть три Г. и на всех трех стоят церкви. Вотяки приписывают чудские Г. своим богатырям, которые перебрасывались с одного Г. на другое своими палицами или топорами. На «городке» у д. Городищенской Слободского у., в котором скрывается будто бы богатырский клад, жители деревни с давних пор устраивают пир во время посева яровых хлебов; около с. Мостовинского Сарапульского уезда есть Чортово Г., прозванное так потому, «что там когда-то жил неверный, идолопоклоннический народ, который за свое неверие и волшебство изгнан Богом с лица земли. Г. это считается местом нечистым, наполненным вечно чертовщиною, в котором ночью бывать опасно, «ибо являются там всякие бесовские страшилища». На Бабье-Учинском Г., по р. Ижу, находится вотское кладбище, «на котором вотяки и доныне совершают свои идолопоклоннические обряды и моления». Относительно Бурыгинского Г. на р. Немде рассказывают, что в нем есть клады, «которые показываются людям в различных образах, преимущественно в виде старика; что иногда здесь слышатся какие-то вопли; что здесь водятся русалки, купающиеся в Немде, а зимою, в большие морозы, из продушин в каменистом берегу над Г. выходит пар от дыхания живущего в этих расселинах змея, иногда оттуда вылетающего с огненным хвостом». Никулицын городок в 12 в. от Вятки некогда назывался Болвановским; о Подчуршинском Г., известном также под назв. «Богатырской горы», есть предание, что на нем стояло какое-то здание, которое будто бы провалилось, но железные двери которого иногда показываются; в 1730 г. на Г. построена часовня, взамен стоявшей здесь ранее и сгоревшей от молнии церкви. — Более тщательное исследование древних русских Г. представляется во многих отношениях весьма желательным, так как оно может дать интересные указания для истории и исторической этнографии. По временам на Г. делаются весьма ценные археологические находки; так, Спицын нашел на вятских «костеносных» городищах интересные художественные изделия из кости, именно изображения разных диких и домашних животных; подобное же изображение лошади было найдено г. Сизовым в Дьяковом городище под Москвой; г. Булычев нашел в «Спасском городце» Масальского у. любопытное сложное бронзовое украшение, по-видимому, от конского убора, с эмалью, напоминающее некоторые так наз. готские изделия и относимое к V веку: подобная же пряжка с эмалью была найдена и в Дьяковом Г.; в некоторых южных Г. находили золотые и серебряные украшения византийской работы, а «Княжа гора» дала богатый материал по великокняжеской эпохе XIII в. и т. п. При исследовании Г. следует отмечать точно их положение, название, форму, длину, ширину и высоту валов, вход и делать пробные раскопки на площади, отмечая глубину культурного слоя, состав его, находимые вещи и сохраняя более характерные кости, черепки, человеч. черепа и все костяные, каменные, металлические и др. изделия, наконец, собирать все имеющиеся о Г. предания легенды и исторические указания, и производить разведки в окрестностях, нет ли курганов, древних кладбищ, следов свайных построек, каких-либо особенных камней, причем в случае нахождения древних могил, стоянок и т. д. делать по возможности и в них раскопки для определения их культуры по сравнению с той, остатки которой заключаются в Г.
Литература: «Историческая система Ходаковского» (в «Рус. истор. сборнике» Погодина, 1838 кн. 3); Срезневский, «О городищах в землях славянских» (в «Зап. Одесск. общ. ист. и древн.» т. II, 1848); Погодин, «Древняя русск. история» (т. III.— Атлас. 1871; карта Г. Ходаковского); Фундуклей (Грабовский) «Обозрение Г. Киевской губ.» (1848); Невоструев, «О городищах др. Волжско-Болгарского царства», и гр. Уваров, «Миряне и их быт» (в «Трудах I Московского археологического съезда», II, 1871); Самоквасов, «Древние города России» (1873); его же, «Историч. значение городищ» (в «Трудах III Арх. съезда в Киеве», т. I, 1878); его же, «История русского права» (I, 1888) и «Общества оседлых народов» (брош.); Шпилевский, «Древние города в Казан. губ.» (1867); Савельев, «Городища др. Болгарского царства» (брош.); Спицын, «Археол. разыскания в Вятской губ.» (изд. Моск. арх. общ. 1893); Словцов, «Матер. о распростр. городищ в Тобольск. губ.» (в «Изв. Томск. унив.» II, 1890); Беляшевский, «Княжа гора» (в «Киев. старине» 1891—92); «Сборн. сведений о курганах и городищах. Волынская губ.» (СПб., 1888, изд. Археологической комиссии); рукописные сведения по Минской и Могилевской губ., полученные от Д. Я. Самоквасова; Пономарев, «Г. Ошель и его следы» (в «Известиях Общества археол., ист. и этногр. при Казанском университете 1892», в. 3); Much, «German. Wohnsitze u. Baudenkmäler in Nieder. Oesterreich» (в «Mitt. d. Anthr. Ges. in Wien», V, 1875); J. Pič, «Die altslavischen Burgen» (в его книге «Zur rumänisch-ungarischen Streitfrage» L., 1886); Behla, «Die vorgesch Rundwälle im oestlichen Deutschland» (Dr., 1888); статьи Virchow, Behla и др. в «Verhandl. der Berl. Anthrop. Gesellschaft» за разные годы.
Примечания
править- ↑ Не подлежит сомнению, что на месте многих нынешних городов — Москвы, Киева, Чернигова и т. д. — были в глубокой древности «городки».