Изданіе А. А. Карцева. править
Штундисты. — Одиссея погонцевъ. — Воззваніе графа Сологуба. — Чрезвычайное собраніе ландлордовъ. править
I. править
Въ то время, когда среди общественной спячки дремлетъ совѣсть общества и, развѣ, незначительная его часть такъ, или иначе, но пытается искать пути къ правдѣ, — въ то самое время явленія народной жизни показываютъ намъ своеобразныя попытки найти «правду» и жить по правдѣ. Само собою разумѣется, что эти попытки облекаются въ религіозную форму, въ которой совѣсть простого человѣка ищетъ примиренія тѣхъ вопіющихъ противорѣчій евангельскихъ истинъ съ дѣйствительностью, которыя тяжелѣе всего ложатся именно на обездоленныхъ людей.
Передъ нами процессъ штундистовъ. Проштудировать его весьма любопытно. Чѣмъ то совсѣмъ особеннымъ вѣетъ отъ этихъ простыхъ, суровыхъ словъ сектантовъ. Въ нихъ слышится убѣжденность древнихъ христіанъ и рѣшимость пострадать за вѣру. Послѣ грязи процессовъ Мясникова, Овсянникова, Струсберга, матери Митрофаніи, послѣ софистики нашихъ краснорѣчивыхъ прелюбодѣевъ слова, — рѣчи простодушныхъ сектантовъ, словно бы выносятъ васъ на чистый воздухъ, полный благоухающаго аромата южной степи.
По этому процессу читатель познакомится подробно съ сущностью догмы ученія штундистовъ, въ которой характерно выразилось народное стремленіе къ разрѣшенію вопроса о «правдѣ», причемъ увидитъ, что это ученіе не заключаетъ въ себѣ никакого дикаго изувѣрства, довольно обычнаго у многихъ сектъ.
Дѣло, о которомъ мы будемъ говорить, возникло по требованію духовнаго начальства. Въ концѣ 1870 года было возбуждено уголовное преслѣдованіе противъ распространителей штунды, и только черезъ 7 лѣтъ и 3 мѣсяца, дѣло это разсматривалось въ одесскомъ окружномъ судѣ, подъ названіемъ: «дѣло о крестьянахъ: Михаилѣ Ратушномъ, Александрѣ Капустинѣ, Герасимѣ Балабокѣ (онъ же Витенко), безсрочноотпускномъ рядовомъ Родіонѣ и женѣ его Марьѣ Архиповыхъ, обвиняемыхъ въ распространеніи секты штундистовъ».
Предварительнымъ слѣдствіемъ, какъ видно изъ отчета объ этомъ процессѣ, напечатаннаго въ «Голосѣ» № 108, обнаружено слѣдующее:
Бывшій сельскій писарь въ деревнѣ Основѣ и крестьянинъ Степанъ Бончевъ, крестьяне: Аф. Колодяжный, К. Филимоновъ и Ив. Кутельвосъ показали, что первымъ распространителемъ секты штундистовъ въ деревнѣ Основѣ явился крестьянинъ М. Ратушный. Это было вскорѣ послѣ освобожденія крестьянъ. Ратушный въ это время былъ сельскимъ старостой въ деревнѣ Основѣ и, пользуясь своимъ положеніемъ, предлагалъ крестьянамъ не ходить въ церковь, а собираться къ нему слушать евангеліе. Многіе перестали посѣщать церковь и собирались у Ратушнаго, который разъяснялъ имъ евангеліе, и не проходило ни одного собранія безъ того, чтобъ кто-нибудь не совратился изъ православія въ секту штундистовъ. Сперва собранія устраивались тайно, читалось только евангеліе, причемъ, присутствующіе во время чтенія крестились; но потомъ, когда число послѣдователей этого ученія увеличилось, то стали явно исповѣдывать новое ученіе. Ратушный говорилъ, что только отъ него можно услышать правильное толкованіе слова Божія: новообращенные стали отрицать крестное знаменіе и всѣ обряды православной церкви исполняли сами. Ратушный самъ хоронилъ мертвыхъ, вмѣсто священника, самъ крестилъ людей и даже самъ причащалъ ихъ. Распространивъ новое ученіе въ деревнѣ Основѣ, Ратушный сталъ разъѣзжать по другимъ селамъ и проповѣдьтвать новое ученіе. Къ изложенному свидѣтель Филимоновъ добавилъ, что онъ былъ совращенъ Ратушнымъ въ секту штундистовъ, въ которой и состоялъ около пяти лѣтъ. Крестьяне деревни Игнатьевки П. Шматко, Ив. Троянъ, Юрченко, В. Котликъ, Н. Троянъ, П. Троянъ и Г. Михно показали, что въ ихъ деревнѣ не была еще развита секта, штундистовъ, когда пронеслись слухи, что въ деревнѣ Основѣ распространено это ученіе. Въ Игнатьевку занесено оно было М. Ратушнымъ; отъ него оно было заимствовано Г. Витенкомъ и Капустяномъ, которые и стали проповѣдывать новое ученіе и совратили въ него Архипова. Послѣ этого секта стала быстро распространяться, и въ настоящее время почти половина жителей деревни Игнатьевки принадлежитъ къ этой сектѣ. Витенко, Капустинъ и Архиповъ совратили было въ секту и нѣкоторыхъ изъ нихъ, свидѣтелей, но вскорѣ, понявъ свое заблужденіе, они снова возвратились въ православіе. Свидѣтели Т. Желѣзнякъ и Д. Долгошей удостовѣрили, что послѣ совращенія Ратушнымъ въ секту Капустина и Витенко, лица эти стали также распространять ученіе и совращать въ оное другихъ. Архиповъ также совращалъ многихъ. Долгошей кромѣ этого показалъ, что Капустинъ и Витенко говорили, что покланяться иконамъ и ходить въ церковь не слѣдуетъ.
Крестьяне С. Троянъ, П. Іопата и Т. Милановичъ показали, что они принадлежатъ къ сектѣ штундистовъ; ученіе это они приняли отъ Витенко и Капустина. Нѣкоторое время спустя послѣ обращенія ихъ въ новую вѣру, они были вновь окрещены и таинство крещенія совершилъ надъ ними Ратушный. Крещеніе состояло въ томъ, что новообращенные, одѣвшись въ бѣлыя рубахи и штаны, вошли въ воду въ ставкѣ близь деревни Основы, причемъ Ратушный читалъ надъ ними молитву. Годъ спустя послѣ крещенія свидѣтели, вмѣстѣ съ другими послѣдователями новаго ученія, отправились въ село Рорбахъ. Здѣсь всѣ они собрались въ домѣ Штолера. Іоганъ Виллеръ причащалъ всѣхъ новообращенныхъ. Сперва Ратушный налилъ въ принесенную чашу вино и поставилъ на столъ; Виллеръ взялъ чашу, благословилъ ее и передалъ Ратушному, который пилъ изъ нея и потомъ передалъ слѣдующему и т. д., пока чаша не обошла всѣхъ присутствующихъ; послѣ всѣхъ пилъ Виллеръ, съ чашей молился Ратушный, а съ хлѣбомъ Виллеръ. Крестьянка П. Рудоясова показала., что послѣ поступленія ея въ секту ее окрестилъ А. Капустинъ. Мѣщанинъ И. Рябухинъ и крестьянинъ С. Ищенко удостовѣрили, что Капустинъ и Витенко проповѣдывали народу о новомъ ученіи и что Капустинъ въ собраніи говорилъ, что не слѣдуетъ поклоняться иконамъ. Свидѣтельница А. Троинова показала, что стали читать ей первое евангеліе Архиповъ и Капустинъ. Ратушный окрестилъ ее. Крестьянинъ В. Ключка засвидѣтельствовалъ, что Ратушный какъ своихъ дѣтей, такъ и чужихъ крестилъ самъ. Мѣщане И. Гулакъ и Г. Синявскій объяснили, что на одномъ изъ собраній штундистовъ, въ 1870 году, Капустинъ, Витенко и Архиповъ проповѣдывали присутствовавшимъ о томъ, что осѣнять себя крестнымъ знаменіемъ не слѣдуетъ. М. Архипова также проповѣдывала вмѣстѣ съ своимъ мужемъ, говоря, что въ церковь ходить и креститься не слѣдуетъ, такъ какъ крестъ творитъ та самая рука, которая дѣлаетъ все нечистое и дурное.
Свидѣтель Е. Калиниченко показалъ, что въ февралѣ 1878 года онъ исправлялъ должность пристава 2-го стана одесскаго уѣзда и, получивъ отъ нѣкоего г. Гемскаго свѣденіе о томъ, что въ деревнѣ Основѣ проживаетъ распространитель секты штундистовъ, Ратушный, у котораго должно храниться много документовъ, относящихся къ этому ученію, произвелъ въ домѣ Ратушнаго обыскъ, причемъ были найдены находящіяся при дѣлѣ книги духовнаго содержанія, нѣсколько писемъ въ родѣ посланія, начинающихся словами: «Богомъ избраннымъ братіямъ», списокъ новорожденныхъ, три формы свидѣтельствъ о рожденіи, крещеніи, бракосочетаніи и др.
Коллежскій регистраторъ И. Гемскій подтвердилъ показаніе Калиниченко.
Привлеченный въ качествѣ обвиняемаго, крестьянинъ Михаилъ Ратушный объяснилъ, что, познавъ истинную вѣру, сталъ онъ читать и разъяснять желающимъ евангеліе, но при этомъ никого не совращалъ изъ православія. Когда «братство» установилось, былъ онъ избранъ пресвитеромъ въ деревнѣ Основѣ, а въ деревнѣ Игнатьевкѣ пресвитеромъ былъ Капустинъ; на обязанности пресвитера лежитъ чтеніе евангелія, совершеніе таинствъ и обрядовъ крещенія, причащенія, бракосочетанія и проч., и поэтому крестилъ онъ всѣхъ дѣтей и взрослыхъ, которые были того достойны; самъ же онъ былъ крещенъ И. Рябошапкой, который былъ пресвитеромъ въ селѣ Любомиркѣ, елисаветградскаго уѣзда. Въ февралѣ 1872 года, онъ, Ратушный, Капустинъ и еще нѣсколько человѣкъ изъ братства собрались въ село Рорбахъ, гдѣ Виллеръ давалъ имъ причастіе. Нѣкоторые изъ документовъ, найденныхъ у него при обыскѣ, писаны имъ самимъ, а формы свидѣтельствъ составлялъ для него Виллеръ. А. Капустинъ и Г. Балабокъ (онъ же Витенко) не признавали себя виновными въ совращеніи изъ православія въ секту штундіістовъ, причемъ Балабокъ объяснилъ, что онъ никогда не разъяснялъ священнаго писанія и не проповѣдывалъ. Капустинъ же показалъ, что давно принадлежитъ къ братству, и что крещеніе надъ нимъ и Ратушнымъ совершалъ И. Рябошапка; въ Рорбахѣ Капустинъ также былъ и причащался тамъ вмѣстѣ съ другими отъ Виллера; въ церковь онъ не ходитъ, священства не признаетъ и всѣ обряды православной церкви исполняетъ самъ. Безсрочно-отпускной рядовой Родіонъ Архиповъ и жена его Марія также не признали себя виновными въ распространеніи секты штундистовъ и въ совращеніи въ оную другихъ; при этомъ Марія Архипова пояснила, что крещеніе она приняла отъ Ратушнаго. Изъ дѣла видно, что обвиняемый Г. Балабокъ (онъ же Витенко), по рѣшенію кіевской палаты уголовнаго и гражданскаго суда, состоявшемуся 21 декабря 1871 года, за порицаніе вѣры и церкви православной присужденъ, на основаніи ст. 180-й улож. о наказ., къ заключенію въ смирительномъ домѣ на одинъ годъ, съ ограниченіемъ нѣкоторыхъ, по 50-й ст. улож. о наказ., правъ.
Херсонская духовная консисторія нашла, что распространяемая ересь имѣетъ вредный характеръ, вслѣдствіе чего обвиненные были преданы суду.
На судебномъ засѣданіи было допрошено двадцать свидѣтелей, большею частью крестьянъ села Игнатьевки и деревни Основы. За исключеніемъ двухъ свидѣтелей (бывшаго сельскаго писаря и коллежскаго регистратора Томскаго), всѣ показанія были въ пользу сектантовъ. По словамъ одного изъ свидѣтелей, непринадлежащихъ къ сектѣ, штундисты «собираются у себя въ хатахъ, молятся Богу, а такого худого ничего не знаю за ними. О нихъ, кромѣ хорошаго, ничего нельзя сказать, между ними нѣтъ ни пьяницъ, ни воровъ, а, напротивъ, бывали случаи, что человѣкъ, который прежде былъ воромъ или пьяницею, когда поступитъ въ секту, дѣлается хорошимъ человѣкомъ, перестаетъ пить, воровать, работаетъ».
Этотъ свидѣтель (Котликъ) былъ старостою въ деревнѣ «Основа» и не помнитъ, чтобы бывали безпорядки между православными и штундистами.
По словамъ другихъ свидѣтелей, «штундисты люди хорошіе, но въ церковь не ходятъ, не крестятся, а поютъ пѣсни и читаютъ евангеліе».
Еще болѣе интересны показанія свидѣтелей-штундистовъ, данныя ими на судебномъ разбирательствѣ.
«Я почувствовалъ новое сердце, — говорилъ одинъ свидѣтель, — и сдѣлался другимъ человѣкомъ, когда поступилъ въ секту. Прежде я велъ распутную жизнь, ругался всякими непристойными словами. Я почувствовалъ, что это грѣхъ, принялъ крещеніе и перемѣнился». Крещеніе состояло въ томъ, что свидѣтель надѣлъ новую сорочку и штаны и погрузился въ воду, а Ратушный въ это время читалъ: «во имя Отца и Сына и Святаго Духа».
По словамъ свидѣтеля, дѣти штундистовъ посѣщаютъ сельскую школу, и ученіе штундистовъ не запрещаетъ обучаться свѣтскимъ наукамъ. Новорожденнымъ родители сами нарицаютъ имя и предоставляютъ ребенку по достиженіи совершеннолѣтія принимать или не принимать крещеніе.
«Я былъ — говоритъ другой свидѣтель (Лопата), — нехорошимъ человѣкомъ, пьянствовалъ, дѣлалъ безчинства и ругался. Я слышалъ, какъ мой мальчикъ читалъ евангеліе, почувствовалъ, что надо перестать дѣлать неправду, а жить но правдѣ».
«Я увѣровалъ, — говорилъ третій, — что это есть настоящій праведный путь; я почувствовалъ, что нужно жить ихнею богобоязненною жизнью, и поэтому присоединился къ нимъ». Съ того времени, какъ свидѣтель сталъ штундистомъ, онъ ни разу не солгалъ, а всегда говорилъ правду, такъ какъ ученіе ихъ основано на правдѣ.
Подсудимый Ратушный по поводу этихъ словъ замѣтилъ: «Я имѣю сказать относительно тѣхъ, которые принимаются въ общество. Мы иначе не принимаемъ, какъ если человѣкъ раскаивается во всѣхъ его неправильныхъ поведеніяхъ, чтобъ онъ вновь могъ родиться и почувствовалъ бы въ своемъ сердцѣ и душѣ свои прежніе грѣхи, что онъ долженъ жить для одной правильности и святости, а если человѣкъ не можетъ возродиться, то онъ не можетъ войти въ царствіе небесное, потому что Христосъ сказалъ: „Кто не возродится отъ своихъ грѣховъ, тотъ не получитъ царства небеснаго“. Поэтому, кто убѣдился изъ евангелія, что надо все въ точности исполнить, чтобъ имѣть новое сердце, какъ прилично святому рабу Божіему, тотъ можетъ къ намъ поступить, а если человѣкъ не можетъ все въ точности выполнять, не можетъ жить богобоязненною жизнью, то онъ не можетъ найти себѣ спасенія»
Другимъ характеромъ отличались показанія бывшаго сельскаго писаря Рубухина и Гемскаго, донесшаго становому Калиниченко на Ратушнаго. По словамъ Рубухина, «по ученію штундистовъ, тотъ, кто крестится, антихристъ». ІІІтундисты говорятъ православнымъ: «вы совершенно заблужденные, ваши священники завели васъ въ адъ, а истинная наша вѣра, чтобы иконамъ не поклоняться и не креститься».
На это замѣчаніе Ратушный замѣтилъ: «Этотъ свидѣтель служилъ сельскимъ писаремъ, а эти люди, какъ извѣстно, большею частію проводятъ свою жизнь въ пьянствѣ. Вѣрно, онъ былъ пьянъ и не могъ разобрать, какой-такой разговоръ былъ, да онъ и въ настоящее время тоже пьянъ».
Другой подсудимый, Витенко, прибавилъ: «Это такой человѣкъ, который пропиваетъ свою голову, и онъ могъ ошибиться»
Тотъ же Витенко выразился про прочитанное показаніе свидѣтеля Гулака: «Я его не считаю ни за свидѣтеля, ни за человѣка, потому что онъ никогда не трезвъ, онъ пустой человѣкъ — и больше ничего».
Затѣмъ по поводу прочитаннаго показанія Ремскаго подсудимый Ратушный сказалъ, что «Калиниченко (бывшій становой приставъ) и Гулакъ (мѣщанинъ) пріѣхали къ нему произвести обыскъ не какъ христіане, а какъ нехристіане. Они кричали на мою жену и дѣтей моихъ такъ напугали, что они кричали уже не дѣтскимъ голосомъ. Они велѣли сейчасъ отпереть сундуки, вынимали изъ сундука вещи и пересматривали ихъ, какъ будто воровство какое-нибудь случилось. Въ сундукѣ было 50 р. денегъ, и они при обыскѣ ихъ забрали. Я сейчасъ же объявилъ объ этомъ въ волости и подалъ жалобу исправнику. Вѣрно нужно было сдѣлать обыскъ только для того, чтобы у Ратушнаго взять 50 рублей».
Товарищъ прокурора г. Степановъ обвинялъ главнымъ образомъ Ратушнаго, считая его душою секты. Другіе, по словамъ его, являются только слѣпыми послѣдователями этого ученія. Тѣмъ не менѣе онъ поддерживалъ обвиненіе и противъ другихъ.
Защитникъ указывалъ, что для признанія какого нибудь преступнаго дѣянія, необходимо опредѣлить участіе злой воли. Главное же основаніе ученія штунды заключается въ томъ, чтобы жить по евангелію. Такимъ образомъ, въ поступкахъ обвиняемыхъ злой воли нѣтъ, а если есть воля, то, во всякомъ случаѣ, добрая.
Несравненно лучше и прокурора, и защитника говорили сами подсудимые, коимъ было предоставлено послѣднее слово. Вотъ рѣчи Ратушнаго и Витенко:
«Хотя я, дѣйствительно, первый отъ тогдашняго времени, — говорилъ Ратушный, — но развѣ я могъ бы самъ управиться, объѣзжать всѣ деревни и распространять, какъ показывали нѣкоторые свидѣтели? Я вовсе не имѣлъ столько времени, но когда пріѣзжалъ судебный слѣдователь, собрался народъ и священникъ тутъ же былъ, и когда начали разговоръ о духовной жизни, то священникъ ничего не могъ доказать изъ священнаго писанія, и поэтому народъ, хотя не такъ опытенъ въ словѣ Божіемъ, но убѣдился, что священники не такъ знаютъ священное писаніе. Потомъ меня посадили въ тюрьму, и весь народъ зналъ, что меня въ тюрьму посадили за то, что я евангеліе читалъ. Вотъ еще больше начали удивляться, и кто могъ доставалъ евангеліе и читалъ, а священное писаніе можетъ умудрить во спасеніе всякаго, кто его читаетъ. Я не имѣлъ никакой нужды, чтобы, значитъ, противъ вѣры итти, а мы читаемъ евангеліе и дѣлаемъ, какъ Господь самъ сказалъ, чтобъ все въ точности исполнять, какъ написано, а кто не будетъ исполнять, то не будетъ имѣть царства небеснаго. Спаситель сказалъ: „Кто прославитъ меня на землѣ, тотъ будетъ прославленъ на небесахъ, а кто на землѣ не прославитъ, то и на небесахъ не будетъ прославленъ“. Всякій христіанинъ долженъ убѣдиться и имѣть всякую надежду, что всѣмъ намъ придется предстать предъ лицомъ Христовымъ, и Іисусъ Христосъ самъ разсмотритъ, кто правъ и кто виноватъ, потому что придетъ страшный судъ для всѣхъ неправедныхъ, а для праведныхъ будетъ торжество… Когда меня вторично посадили въ тюремное заключеніе, то народъ еще больше началъ обращать вниманія и доставать евангеліе. Вотъ какимъ образомъ это больше распространилось, а не такъ, какъ думаютъ нѣкоторые, что я распространилъ… Я вовсе не имѣлъ столько времени, чтобъ разъѣзжать по деревнямъ. Какъ извѣстно, въ херсонской губерніи есть много деревень, въ которыхъ живутъ люди нашего ученія. Какъ же я могъ ихъ всѣхъ объѣзжать, когда я неустанно занимался хлѣбопашествомъ, зарабатывалъ себѣ на пропитаніе и мнѣ никто ничего не давалъ: ни денегъ, ничего другого. Я, господа засѣдатели, тутъ вовсе не виноватъ. Что же тутъ такое, что я, какъ всякій истинный христіанинъ могъ себѣ пріобрѣсть святую евангелію, читалъ евангеліе? Дай Богъ, чтобъ читалъ. Я не могу сказать, что христіанинъ тотъ, кто воруетъ, лжетъ, пьянствуетъ, ведетъ безпутную жизнь; по моему, такой человѣкъ не есть истинный христіанинъ, а это есть безчестіе для нашего христіанства, потому что и другія вѣроисповѣданія могутъ смотрѣть на наши нехорошія дѣла и смѣяться надъ нами, а всякій знаетъ, что Іисусъ Христосъ проливалъ свою кровь за души наши и надо почтить кровь нашего Господа Іисуса Христа».
«Вы слышали, — сказалъ Герасимъ Балабокъ, — что г. прокуроръ объяснилъ вамъ наше преступленіе, и въ настоящее время намъ досталось въ этомъ видѣ стоять предъ судомъ. Что же мы сдѣлали? Наше преступленіе въ томъ, что мы читаемъ евангеліе, слово Божіе; г. прокуроръ объяснили, что они не видятъ въ насъ людей умныхъ или сильныхъ. Это правда, мы въ томъ не нуждаемся. Какъ я стою предъ судомъ все равно какъ предъ Богомъ и вовсе не боюсь, что вы можете меня осудить. Я этого вовсе не боюсь, а надѣюсь на Бога, также какъ стояли наши предки за вѣру Христову. Тогда правительство было языческое, а въ настоящее время правительство просвѣщенное, и я вполнѣ надѣюсь, что теперь люди умные… Неужели я нарушаю законъ или религію тѣмъ, что читаю евангеліе? Скажите мнѣ: можетъ ли кто опровергнуть слова Спасителя, который говоритъ: „неисполняющаго слова моего я не сужу? Но слово мое будетъ судить васъ“. Для чего же это написано, неужели только для того, чтобъ языкъ могъ говорить, а не для того, чтобъ направлять свою жизнь по слову Божьему? Я не безпокоюсь въ томъ, что меня могутъ разсудить за мое преступленіе. Нѣтъ, я чувствую себя правымъ, я не богохульствовалъ и никакого нарушенія догматовъ вѣры не сдѣлалъ, противъ государства не шелъ, а апостолъ Павелъ говоритъ: „не сдѣлалъ зла — не бойся начальника“. Вы не думайте, что наше ученіе богопротивное. Нѣтъ, мы вѣруемъ въ Божью руку, что рука Божья насадила это, и въ томъ себя защищаемъ, что мы стоимъ предъ христіанскимъ правительствомъ и судомъ… 8 лѣтъ я не былъ спокоенъ, посадили меня въ острогъ, потомъ послали въ Кіевскую губернію, тамъ заковали въ желѣзо и говорятъ, что я въ идоловъ вѣрую. Конечно, я долженъ отвѣчать такимъ людямъ, что я вѣрю въ Іисуса Христа все равно, какъ и вы. У меня одинъ Богъ съ вами. Я только не пьянствую, ничего богопротивнаго не дѣлаю, и вотъ въ чемъ все мое преступленіе, а теперь судите меня, какъ вамъ заблагоразсудится. Наше евангеліе не для того, чтобъ закрыть его, а для того, чтобъ открыть для непонимающихъ и невѣрующихъ, чтобъ всякій могъ найти себѣ спасеніе для своей души. Если я въ этомъ виноватъ, то судите меня какъ угодно».
Другіе подсудимые говорили въ томъ же духѣ.
Послѣ пятиминутнаго совѣщанія присяжные вынесли оправдательный приговоръ.
Является вопросъ: за что жъ эти люди сидѣли въ тюрьмѣ, когда жизнь ихъ была совершенно безупречна, когда по закону безвредныя секты терпятся господствующей церковью?
Между тѣмъ, на основаніи сообщеній бывшаго сельскаго писаря и неизвѣстнаго по своему оффиціальному положенію коллежскаго регистратора Гемскаго, — сообщеній, непровѣренныхъ даже людьми болѣе компетентными въ подобныхъ дѣлахъ, — херсонская консисторія признаетъ секту вредною и заслуживающею преслѣдованія съ благою цѣлью, конечно, пресѣченія дальнѣйшаго распространенія этого ученія. Цѣль, само собою, достигается совершенно противоположная, и подсудимый Ратушный не безъ основанія замѣтилъ въ своей рѣчи, что распространялъ это ученіе не онъ, а распространялось оно мѣрами преслѣдованія.
Такимъ образомъ, люди, обязанные словомъ останавливать распространеніе вредныхъ, по ихъ мнѣнію, ученій, наоборотъ, способствовали распространенію ихъ и изъ смирныхъ людей, искавшихъ въ евангеліи разрѣшенія мучившихъ ихъ вопросовъ «жить по правдѣ», сдѣлали, въ глазахъ народа, мучениковъ, подвергающихся гоненіямъ. Читателю, конечно, хорошо извѣстно, что прозелитизмъ не можетъ не усилиться при такомъ образѣ дѣйствія, и слова М. Ратушнаго прямо указываютъ на это. Въ концѣ-концовъ оказывается, что вѣротерпимость, хотя бы въ рамкахъ, допущенныхъ нашимъ законодательствомъ, нарушается, и достаточно показаній какого нибудь сельскаго писаря, бывшаго даже и на судебномъ засѣданіи въ нетрезвомъ состояніи, чтобы не только произошло вмѣшательство въ свободу совѣсти, но и нарушеніе свободы личности.
II. править
Многіе наши публицисты, занимающіеся съ усердіемъ, достойнымъ лучшаго примѣненія, нескончаемою проповѣдью о поддержаніи чести Россіи и разжигающіе подъ именемъ якобы ультра-патріотическаго чувства самые скверные инстинкты, возбуждая въ публикѣ воинственныя стремленія, — имѣютъ о самой этой «чести», которую они такъ ревниво взяли себѣ на откупъ, совершенно превратное понятіе. Спенсеръ въ своей Соціологіи не безъ остроумія приводитъ рядъ примѣровъ, изъ которыхъ можно видѣть, до чего доводитъ ложно понятый патріотизмъ, и еслибъ онъ читалъ русскія газеты, то его книга обогатилась бы новыми и крайне характерными въ этомъ родѣ примѣрами.
Одна часть публицистики, какъ извѣстно, была крайне недовольна дѣйствіями англійскаго правительства и въ нѣкоторыхъ нашихъ дипломатическихъ неудачахъ послѣднихъ дней видѣла нарушеніе чести Россіи, о чемъ и трубила болѣе или менѣе краснорѣчиво, обобщая, такимъ образомъ, честь всей Россіи съ образомъ дѣйствія крайне незначительной группы дипломатовъ. Становясь на эту ложную точку зрѣнія, она распиналась во имя народа и заявляла, что народъ, во имя своей чести, готовъ встать, какъ одинъ человѣкъ, и нести новыя жертвы не только своею кровью, но и послѣднимъ своимъ достояніемъ. Такимъ образомъ, во имя этой «чести» они не прочь были бы не только вконецъ разорить народъ, но и произвести новое опустошеніе среди молодыхъ силъ, въ которыхъ такъ нуждается наша страна.
Между тѣмъ именно въ тѣхъ случаяхъ, когда нарушается дѣйствительно честь общества, тѣ же публицисты или хранятъ благоразумное молчаніе, или отдѣлываются указаніями о несвоевременности подобныхъ вопросовъ.
Послѣдняя война была поучительнымъ экзаменомъ. Съ одной стороны, она подтвердила беззавѣтную храбрость русскаго солдата, но, съ другой, выставила не мало несовершенствъ нашего строя и разительные примѣры эксплуатаціи самой возмутительной, дѣйствительно нарушающей «честь».
Печальная одиссея «погонцевъ», — одиссея, разсказанная и въ русскихъ, и иностранныхъ газетахъ, — въ странѣ, болѣе чувствительной къ настоящей «чести», вызвала бы, конечно, не то впечатлѣніе, какое она вызвала у насъ. Европейцы были бы возмущены подобнымъ позоромъ, а у насъ исторія эта, какъ самая обыкновенная, прошла едва замѣченной и несчастные скитальцы такъ и не нашли себѣ ни управы, ни разсчета. Въ Европѣ, конечно, рабочій классъ тоже эксплуатируется, но тамъ все-таки нѣтъ тѣхъ примѣровъ наглаго обмана, которые у насъ считаются обычнымъ явленіемъ.
Одиссея погонцевъ весьма не сложна. Они наняты были контрагентами арміи и въ большомъ количествѣ явились на театръ военныхъ дѣйствій. Само собою, что подрядчики платили имъ половину того, что получали сами. Очутившись въ Румыніи и Болгаріи, среди невылазныхъ дорогъ, при страшной дороговизнѣ корма, тысячи погонцевъ (преимущественно крестьяне южныхъ губерній) лишились лошадей и воловъ, многіе изъ погонцевъ погибли отъ тифа, многіе замерзли. Уцѣлѣвшіе желали возвратиться домой, но подрядчики не давали имъ разсчета, а желѣзнодорожное начальство не пускало на поѣзда подъ тѣмъ предлогомъ, что нѣтъ мѣстъ. Эти новые Мальмоты-скитальцы переходили отъ одного подъѣзда къ другому, отъ начальства къ начальству и только въ послѣднее время получили возможность вернуться въ Россію. Большая часть ихъ погибла. Уцѣлѣвшіе возвращались больные, измученные и неразсчитанные подрядчиками. Потерявъ своихъ лошадей и воловъ, они явились на родину нищими.
Бѣдствія ихъ были дѣйствительно ужасны. По словамъ «Новаго Времени», «зачастую партіи погонцевъ просили Христа-ради на улицахъ… Сбирали „галаганы“ и кормились этимъ. Изъ одной такой партіи половина (и это еще въ августѣ) вымерла. Лоскомъ легла… Доктора рѣшили, что отъ истощенія… А вѣдь этотъ же мужикъ хлѣбъ везетъ… Ему ничего не стоило прихватить изъ обоза. Возвращавшіеся разсказывали имъ, какъ „еврейская контора“ въ Бухарестѣ обсчитываетъ — и все-таки тянулись впередъ, не трогая „хозяйскаго“. Сдавъ транспортъ, уже не выдерживали… Выносливые крестьянскіе хребты не осиливали болѣе, и народъ вымиралъ… Изъ ста погонцевъ уже лѣтомъ не болѣе шестидесяти возвращались домой, говорили мнѣ. Сорокъ оставались въ Румыніи. Болѣли, потомъ „падали“… Возвращавшіеся ничего не приносили съ собою. Напротивъ, за убогое и недостаточное вознагражденіе они теряли и лошадей. Счастливыми между ними считались тѣ, которые изъ трехъ лошадей одну привели назадъ. Телѣги бросались на дорогѣ; по всѣмъ путямъ Румыніи и Болгаріи приходилось встрѣчать ихъ, потомъ къ зимѣ валашскіе крестьяне стали забирать ихъ на дрова. Тутъ не было ни неудавшагося разсчета, ни неумѣнья распорядиться вознагражденіемъ. Его во всякомъ случаѣ не хватало. Просто было мошенничество поставщиковъ этого живого товара, обманывавшихъ крестьянъ въ Россіи передъ заключеніемъ контрактовъ, и грабежъ конторы продовольствія, практиковавшійся постоянно, а потомъ заимствованный Варшавскимъ, когда обозная часть перешла къ нему. Никогда наглость и презрѣніе къ человѣческой жизни не достигали такихъ предѣловъ. Никогда подлость и жадность промышленника не были такъ безнаказанно-жестоки».
По словамъ того же корреспондента, подъ Бухарестомъ въ рощѣ «снято румынской полиціей 12 нашихъ крестьянъ-погонцевъ, ненашедшихъ иного исхода. На улицахъ раннимъ утромъ тоже изрѣдка подымали трупы несчастныхъ. А сколько ихъ гибло по дорогамъ, въ оврагахъ и ямахъ… числа нѣтъ».
Всѣ эти бѣды они терпѣли въ Румыніи, но въ Болгаріи: положеніе ихъ было еще хуже. Съ наступленіемъ зимы, по дорогамъ то и дѣло попадались трупы погонцевъ. Лошади ихъ пали раньше. Живые заболѣвали тифомъ и оставались внѣ всякой помощи, такъ какъ, говоритъ корреспондентъ, «въ контракты гг. Варшавскихъ и тому подобныхъ господъ не входило оказаніе помощи больному погонцу. Никому не было до нихъ дѣла, никто за нихъ не отвѣчалъ, а сами они были безпомощны! И молча, безропотно въ глуши Болгаріи умиралъ этотъ ограбленный и измученный народъ, оставляя въ далекихъ захолустьяхъ Россіи окончательно обнищавшія семьи».
Не менѣе утѣшительные для нашей «чести» сообщаются однородные факты эксплуатаціи корреспондентомъ «Голоса» (№ 89). По словамъ его, когда нанятые изъ калужской губерніи пекари сдѣлались ненужны конторѣ перепеченія сухарей для арміи, дѣйствующей отъ имени князя Д. Д. Оболенскаго, «то она сдѣлала разсчетъ объ удовлетвореніи, но денегъ не выдала, подъ тѣмъ предлогомъ, что они растратятъ и пропьютъ, а объявила, что плату они получатъ въ Унгенахъ, куда и отправила 129 человѣкъ рабочихъ, при двухъ десятникахъ, съ выдачею десятникамъ ста рублей на прокормленіе этихъ людей. Рабочіе прибыли въ Унгены, но тамъ денегъ не оказалось. Ждали они семь дней: кормиться стало нечѣмъ, хоть подаянія проси!»
Мы не станемъ болѣе приводить фактовъ, хотя могли бы привести ихъ безчисленное множество, и зададимъ только вопросъ: страдаетъ ли честь Россіи отъ такихъ явленій?…
III. править
Въ послѣднее время отношенія съ Англіей, какъ извѣстно, были натянуты до такой степени, что угрожали разрывомъ съ этою державой. Воевать съ нею, не смотря на желаніе нашихъ шовинистовъ, оказывалось для насъ не совсѣмъ удобнымъ. Мы и въ настоящее время, находясь въ формальномъ мирѣ съ ней, терпимъ страшное экономическое истощеніе, въ случаѣ же войны нечего и говорить, что это истощеніе будетъ еще значительнѣе, причемъ для насъ представляется весьма мало шансовъ нанести серьезный вредъ этой державѣ. Мы, конечно, не можемъ судить, насколько всѣ эти соображенія были приняты во вниманіе при объявленіи прошлой войны, хотя и имѣемъ доказательства изъ обнародованной дипломатической переписки, что правительство наше имѣло въ виду такъ называемые «британскіе интересы» и, слѣдовательно, могло разсчитывать на возможность, въ случаѣ особеннаго пониманія этихъ интересовъ англійскимъ кабинетомъ, разрыва съ этою державой.
Когда событія послѣдняго времени приняли очень острый характеръ, въ нашей печати заговорили о томъ, что нашъ военный флотъ не имѣетъ возможности противодѣйствовать англійскому, а такъ какъ походъ въ Индію, единственное мѣсто на сухомъ пути, гдѣ мы могли бы дѣйствительно уязвить Англію, представляется трудно осуществимымъ предпріятіемъ, то поднялся вопросъ о нанесеніи вреда непріятелю на морѣ. Тогда появилась масса статей по поводу каперства и крейсерства; публицисты «Новаго Времени» пропагандировали каперство, а публицисты другихъ, менѣе откровенныхъ органовъ — крейсерство… Чѣмъ натянутѣе становилось положеніе дѣлъ, тѣмъ сильнѣе пропагандировалась мысль о добровольномъ флотѣ. По обыкновенію русской пословицы, мы стали кормить собакъ тогда, когда надо было ѣхать на охоту, и, увидавъ, что мы къ войнѣ съ Англіей вовсе не приготовлены, захотѣли замѣнить мудрую предусмотрительность, требующую долгаго времени, легкомысленнымъ порывомъ и надеждой въ короткое время создать добровольный флотъ… Наши доморощенные «моряки» различныхъ редакцій стали указывать на возможность быстраго пріобрѣтенія крейсеровъ въ Америкѣ и, не пріобрѣтя еще на частныя средства ни одного, уже стали грозить Англіи картонными крейсерами. Легкомысліе русское сказалось и въ этомъ дѣлѣ, какъ всегда. Вопросъ о вредѣ, который могутъ нанести крейсеры, рѣшенный въ патріотическомъ порывѣ, какъ вопросъ безспорный, оказался, однако, далеко не такимъ по свидѣтельству спеціалистовъ, болѣе трезво смотрящихъ надѣло. Наши морскія газеты («Кронштадтскій Вѣстникъ» и «Яхта») указали, что едва ли покупка американскихъ желѣзныхъ пароходовъ и приспособленіе ихъ къ крейсерской службѣ оправдаютъ пылкія ожиданія. По мнѣнію морскихъ органовъ, вообще желѣзныя суда не удобны для крейсерской службы, такъ какъ англійскія купеческія суда, въ случаѣ войны, тоже будутъ имѣть орудія; одно ловко пущенное ядро мгновенно потопитъ такой желѣзный крейсеръ. Для этой цѣли, по мнѣнію спеціальныхъ органовъ, пригодны деревянныя суда, а такія купить нельзя, такъ какъ коммерческіе пароходы большею частью построены изъ желѣза, а чтобы построить крейсеры, на это потребуется не мало времени. Но еще болѣе важнымъ затрудненіемъ является неимѣніе у русскихъ крейсеровъ базы для операцій. Разгуливать по океану легко въ воображеніи моряковъ изъ разныхъ редакцій, а настоящіе моряки очень хорошо знаютъ, что для плаванія необходимо пополненіе запасовъ угля и провизіи. Заходить за ними въ одинъ изъ портовъ Америки — это значитъ рискнуть не выйти изъ него, такъ какъ англійскія военныя суда могутъ сторожить такого крейсера при выходѣ изъ порта. Остается разсчитывать на снабженіе всѣмъ необходимымъ на самомъ океанѣ, въ извѣстномъ пунктѣ широты и долготы, куда будутъ приходить подряженныя для этой цѣли коммерческія, американскія суда. Такой пріемъ, практиковавшійся французскими крейсерами въ франко-прусскую войну, имѣетъ за собой много шансовъ риска оставить крейсеръ безъ угля, не говоря уже о безвыходномъ положеніи такого крейсера въ случаѣ серьезной аваріи. Придется тогда идти въ ближайшій портъ и быть запертымъ англійскими судами.
Такимъ образомъ, мы и въ этомъ дѣлѣ, по обыкновенію, оказались застигнутыми врасплохъ и, не смотря на доблесть моряковъ, являются серьезныя опасенія, чтобы поспѣшно купленные (и, конечно, втридорога) и не отвѣчающіе вполнѣ цѣлямъ крейсерской службы океанскіе крейсеры нанесли тотъ вредъ, о которомъ мы заранѣе разблаговѣстили. Съ одной доблестью, какъ нѣсколько разъ показала намъ Плевна, не всегда успѣшно идетъ дѣло.
Мѣсяцъ тому назадъ учредился комитетъ по сбору пожертвованій для добровольнаго флота; воззваніе было напечатано въ газетахъ, и пожертвованія на это дѣло стали стекаться. Но, надо правду сказать, наши Минины среди богатыхъ классовъ не особенно раскошеливались, и собранныя въ первое время суммы не покрыли даже стоимости одного хорошаго крейсера и не превысили 500.000 рублей. Не смотря на то, что воззваніе приглашало всѣхъ къ добровольному пожертвованію, многіе наши органы стали указывать на обязанность земскихъ учрежденій принять участіе въ этомъ дѣлѣ, т. е., иными словами, предлагали жертвовать на чужой счетъ, а именно на счетъ собранныхъ съ народа сборовъ на спеціальныя нужды. Но графъ Соллогубъ пошелъ еще далѣе и совершенно безцеремонно, хотя и не безъ торжественнаго пафоса, напечаталъ и свое воззваніе. Мы приводимъ его нашимъ читателямъ вполнѣ, какъ характерный образчикъ замѣчательнаго безстыдства устроить обязательное залѣзаніе въ карманъ къ Мининымъ изъ народа, такъ какъ среди общества оказалось гораздо болѣе охотниковъ выступать въ качествѣ Пожарскихъ, чѣмъ Мининыхъ. Вотъ образецъ торжественнаго краснорѣчія автора «Тарантаса»:
"Воззваніе къ жертвователямъ на устройство судовъ добровольнаго флота образуетъ крупное событіе въ исторіи русскаго народа. Народъ становится сотрудникомъ правительства въ важномъ государственномъ предначертаніи.
"Какъ же отзовется народъ на такой призывъ? Урывчато, порывисто, путемъ разрозненныхъ подписокъ, или систематически, послѣдовательно, путемъ общаго народнаго постановленія? Милліоны собираются не приношеніемъ тысячныхъ кредитныхъ билетовъ, а мѣдными грошами и копейками.
"Большая часть нашего народа не сумѣетъ ни прочитать, ни подписать подписного листа. Такихъ порядковъ она не пойметъ. Но скажите ей въ церкви или на мірской сходкѣ, что нашлись сопротивники-мореплаватели, которые не въ шутку требуютъ, чтобы полугодовое долготерпѣніе на войнѣ, чтобъ мученическая смерть десятковъ тысячъ земляковъ, чтобъ заступничество за избіенныхъ христіанъ пропали даромъ, въ угоду торговцевъ, всесильныхъ на моряхъ — это русскій человѣкъ пойметъ, вознегодуетъ и уже не остановится.
"Русскаго народа обижать не слѣдуетъ, не то онъ всю Москву зажжетъ, какъ свѣчу передъ Иверской! Русскій народъ, какъ его задѣнутъ за живое, не знаетъ предѣла своей щедрости. Вразумите его, что русскій добровольный флотъ необходимъ для отечества, и онъ поклонится государю русскимъ добровольнымъ флотомъ.
«Но для этого подписные листы недостаточны: нужна поголовная народная подать, добровольная передъ правительствомъ, обязательная для самою народа. Тогда только враги-супостаты поймутъ, какая ширь и какая глубь свойственны православцому люду. И не пора ли нашему земству заявить, наконецъ, торжественно о своемъ существованіи? И какого ждать еще болѣе удобнаго случая?»
Эта добровольная и въ то же время обязательная подать, рекомендуемая земствамъ, ясно показываетъ, къ чему клонится дѣло. Мы не сомнѣваемся, что мѣры, предлагаемыя графомъ Соллогубомъ, не повлекутъ за собой обязательнаго ихъ примѣненія, и, такимъ образомъ, воззваніе комитета, обращенное къ доброй волѣ каждаго, не будетъ извращено въ новую обязательно-добровольную подать, взыскиваемую посредствомъ станового, хотя графъ и награждаетъ за это «сотрудничествомъ въ важномъ государственномъ предначертаніи» или, говоря по просту, сотрудничествомъ по выдачѣ денегъ.
Въ заключеніе мы повторимъ слова самого же графа: «русскаго народа обижать не слѣдуетъ!», такъ какъ онъ хотя и «не знаетъ предѣла своей щедрости», но въ то же время всѣмъ извѣстно, что экономическое положеніе его таково, что всякая обязательно-добровольная новая подать является слишкомъ большой тяготой… Казанское земство не можетъ удовлетворить потребностямъ своего голодающаго населенія и обращается за помощью къ правительству… По словамъ корреспондентовъ, положеніе населенія этой губерніи дѣйствительно серьезно по своимъ бѣдствіямъ. Неужели же казанское земство «торжественно заявитъ о своемъ существованіи» пожертвованіями въ пользу добровольнаго флота?
Изъ опубликованныхъ списковъ пожертвованій видно, что многія земства уже отчислили свои лепты на добровольный флотъ. Мы не думаемъ, чтобы такія отчисленія можно было назвать законными. Земства, какъ извѣстно, не богаты и не имѣютъ средствъ даже для удовлетворенія дѣйствительно настоятельныхъ своихъ нуждъ; средства ихъ имѣютъ спеціальныя назначенія, слѣдовательно пожертвованія земцевъ являются пожертвованіями изъ народнаго кармана. Если наши промышленные, желѣзнодорожные и землевладѣльческіе Минины хотятъ прогуляться насчетъ чужихъ кармановъ, оставляя за собою честь Пожарскихъ, то гораздо лучше было бы съ ихъ стороны предложить прямо новый налогъ (и уже просто обязательный) на устройство крейсеровъ. По крайней мѣрѣ, не было бы лицемѣрія.
А между тѣмъ почти вся наша печать поддерживаетъ подобнаго рода проекты и вмѣстѣ съ графомъ Соллогубомъ поощряетъ «сотрудничество» народа только тогда, когда нужны деньги, забывая, что при всей его щедрости каждая лишняя копейка, если она дана не добровольно въ самомъ дѣлѣ, отзывается на его экономическомъ состояніи весьма чувствительно.
IV. править
Я сдѣлаю нѣсколько замѣчаній по поводу чрезвычайнаго общаго собранія членовъ-заемщиковъ взаимнаго поземельнаго кредита, созваннаго для рѣшенія вопроса о возмѣщеніи убытковъ, понесенныхъ вслѣдствіе растраты, сдѣланной бывшимъ кассиромъ общества.
Докладъ правленія, составленный по этому случаю, не отличался отъ обычныхъ докладовъ подобнаго рода. Пополненіе убытковъ, само собою, предлагалось возложить на заемщиковъ. Вмѣсто правдиваго, прямого сознанія о своей винѣ, докладъ заявлялъ только о «подавляющемъ впечатлѣніи», произведенномъ на правленіе «прискорбнымъ событіемъ 27 марта», и, не смотря на очевидность фактовъ, въ немъ является даже самохвальство и стремленіе оправдать свои дѣйствія и какъ бы объяснить, что вся бѣда произошла только вслѣдствіе пріемовъ, употребленныхъ г. Юханцевымъ.
Такъ какъ «подавляющее впечатлѣніе» выразилось только заявленіемъ о сложеніи съ себя должностей, то становилось несомнѣннымъ, что многіе изъ гг. членовъ-заемщиковъ едва ли удовольствуются однимъ только такимъ платоническимъ выраженіемъ чувствъ.
Относительно г. Юханцева и относительно ревизій кассы докладъ сообщаетъ слѣдующія подробности:
"Г. Юханцевъ былъ назначенъ казначеемъ правленія осенью 1866 года, т. е. съ самаго основанія общества, по рекомендаціи тестя его, гофмаклера и банкира, покойнаго барона Фелейзена. Съ тѣхъ поръ г. Юханцевъ исполнялъ лежавшія на немъ обязанности вполнѣ аккуратно и исправно. Въ теченіи болѣе одиннадцати лѣтъ его службы никогда не было замѣчено малѣйшей какой-нибудь погрѣшности въ дѣлѣ завѣдыванія кассой. Находившіяся на его отвѣтственности наличныя суммы и процентныя бумаги, съ самаго учрежденія общества, повѣрялись ежемѣсячно 1-го числа и всегда все оказывалось въ полной исправности. При поступленіи на службу обществу г. Юханцевъ жилъ въ домѣ своего тестя при весьма богатой обстановкѣ, которая объяснялась значительными средствами покойнаго гофмаклера.
Въ 1875 году тесть его умеръ, и осенью того года г. Юханцевъ, разведясь съ женою, переселился на другую квартиру. Вскорѣ послѣ этого начали появляться слухи о томъ, что Юханцевъ живетъ выше своихъ средствъ. Слухи эти озаботили правленіе, и потому оно обратило вниманіе на уясненіе тѣхъ средствъ, какими могъ располагать г. Юханцевъ.
"Изъ собственныхъ объясненій г. Юханцева, провѣренныхъ частными справками, оказалось, что у него былъ капиталъ, вырученный за дачу, построенную еще при жизни тестя, около 20,000 руб.; содержанія онъ получалъ, считая съ наградами, около 8,000 руб. Для одинокаго человѣка средства, эти казались весьма достаточными для жизни на довольно широкую ногу, разумѣется, безъ мотовства. Но въ то время о мотовствѣ г. Юханцева, которое теперь выясняется, и рѣчи не было. Тѣмъ не менѣе, правленіе признало умѣстнымъ, по поводу означенныхъ слуховъ, вновь обсудить порядокъ контроля и ревизіи. При этомъ введены были измѣненія въ порядкѣ совершенія многихъ операцій, какъ напримѣръ, по принятію суммъ по переводамъ изъ другихъ банковъ, по полученіи денегъ по чекамъ съ текущихъ счетовъ и особенно по принятію и выдачѣ закладныхъ листовъ по вкладамъ, и, сверхъ того, постановлено было производить ревизію кассы не 1-го числа каждаго мѣсяца, какъ дѣлалось съ начала существованія общества, а ежемѣсячно, но въ неопредѣленный день, такъ чтобъ ревизія всегда была для казначея неожиданною. Наконецъ, при первой такой ревизіи касса, была провѣрена особенно тщательно, причемъ преимущественное вниманіе было обращено на вклады, въ которыхъ, казалось, скорѣе всего можно было допустить возможность растраты; вклады эти, числомъ въ то время болѣе 300, на сумму свыше трехъ милліоновъ, были всѣ распечатаны и просчитаны вновь, а по текущимъ счетамъ въ разныхъ банкахъ были потребованы отъ нихъ справки о состояніи этихъ счетовъ. Когда по этой ревизіи все оказалось въ порядкѣ, правленіе было вправѣ заключить, что дошедшіе до правленія слухи не давали никакого повода усомниться въ честности казначея.
«Какъ выше сказано, съ начала существованія общества ревизіи кассы производились одинъ разъ ежемѣсячно, независимо отъ провѣрки оплаченныхъ обществомъ купоновъ; на то и другое употреблялось въ теченіи послѣднихъ лѣтъ около 40 дней въ году. При ревизіи кассы каждый разъ провѣрялась кассовая книга съ документами, сосчитывались наличныя деньги, векселя, золото и серебро. Процентныя же бумаги пересчитывались по листамъ два раза въ году, т.-е. при каждой мѣсячной ревизіи пересчитывались по листамъ тѣ процентныя бумаги, по которымъ въ теченіи прошлаго мѣсяца были отрѣзаны срочные купоны. Послѣ счета онѣ запечатывались личными печатями членовъ правленія и въ такомъ видѣ, въ запечатанныхъ пакетахъ, хранились до слѣдующаго полугодового срока, когда по отрѣзкѣ купоновъ вновь пересчитывались и запечатывались. Такимъ образомъ, провѣряя каждый мѣсяцъ процентныя бумаги нѣсколькихъ наименованій по листамъ, каждая бумага должна была быть сосчитана въ свою очередь, послѣ срока купоновъ, два раза въ году. Въ промежуткѣ же между этими сроками самые пакеты осматривались при каждой ревизіи. Такой порядокъ, въ точности соблюдавшійся, былъ, какъ и полагало въ то время правленіе, вполнѣ достаточенъ для обезпеченія цѣлости капиталовъ общества; но, къ несчастью, онъ оказался безсильнымъ противъ тѣхъ пріемовъ, которые были употреблены г. Юханцевымъ и которые окончательно разъяснятся при судебномъ разбирательствѣ».
Остановимся на этомъ мѣстѣ.
Правленіе какъ бы оправдываетъ себя, говоря, что о мотовствѣ г. Юханцева и рѣчи не было въ 1873 году, хотя и были слухи о жизни не по средствамъ. Тѣмъ не менѣе оно обсуждаетъ порядокъ контроля и ревизіи, не смотря на личныя объясненія г. Юханцева, слѣдовательно, червь сомнѣнія все-таки проникъ въ правленіе. Но вмѣсто того, чтобы тогда же сдѣлать настоящую ревизію, какую сдѣлало, когда уже было поздно, оно все-таки не провѣрило надлежащимъ образомъ процентныхъ бумагъ, а провѣрило только цѣлость печатей на пакетахъ.
И послѣ этого докладъ наивно прибавляетъ, что «такой порядокъ былъ, какъ полагало правленіе, вполнѣ достаточенъ для обезпеченія капиталовъ общества»!..
Сообщивъ затѣмъ, что «никакихъ участниковъ, прямыхъ или косвенныхъ, не открыто», докладъ переходитъ къ предложенію о покрытіи убытковъ слѣдующимъ образомъ:
"Правительственный вспомогательный капиталъ въ 5,000,000 руб., переданный обществу въ банковыхъ билетахъ, былъ постепенно замѣненъ государственными металлическими процентными бумагами, именно: консолидированными облигаціями II-го и ІІІ-го выпусковъ и билетами седьмого и девятаго правительственныхъ займовъ. Ко времени окончанія этого обмѣна, т. е. къ 1-му іюля 1875 года, правительственный вспомогательный капиталъ составлялъ уже не 5 милліоновъ, а 4 милліона рублей, по номинальной стоимости вышеупомянутыхъ металлическихъ государственныхъ бумагъ. Изъ числа этихъ бумагъ похищено на номинальную сумму 1,784,320 рублей, осталось на 2,531,600 рублей; проценты, начисленные, согласно § 133 устава, съ 1-го іюля 1867 года, т. е. со времени передачи обществу капитала, и обращающіеся въ оборотномъ капиталѣ общества, составили къ 1-му января 1878 г., 2,543,600 руб.
"Сумма эта съ избыткомъ достаточна для пріобрѣтенія металлическихъ процентныхъ бумагъ, взамѣнъ похищенныхъ, и, такимъ образомъ, переданный обществу правительствомъ вспомогательный капиталъ былъ бы возстановленъ въ полномъ своемъ размѣрѣ безъ особаго стѣсненія для общества и безъ тягостей для заемщиковъ. Самые же проценты могли бы быть пополнены постепенно удержаніемъ извѣстной доли изъ прибылей общества въ размѣрѣ, какой правительство признаетъ достаточнымъ, то тѣхъ поръ, пока такими вычетами составится вся сумма, потребная на пріобрѣтеніе металлическихъ государственныхъ фондовъ взамѣнъ похищенныхъ.
"Такъ какъ разрѣшеніе на такой способъ пополненія вспомогательнаго капитала зависитъ отъ усмотрѣнія правительства, то, въ случаѣ одобренія этого способа общимъ собраніемъ, правленіе проситъ уполномочить его на ходатайство передъ министромъ финансовъ въ такомъ смыслѣ, присовокупляя, что правленіе считаетъ себя въ правѣ разсчитывать на утвердительное рѣшеніе правительства.
«При такомъ способѣ пополненія представляется необходимымъ, чтобы съ тѣхъ заемщиковъ, которые въ настоящеевремя пожелаютъ уплатить свои ссуды сполна или частями, была удержана соотвѣтствующая уплачиваемой ссудѣ доля похищенныхъ суммъ. По разсчету на всю сумму выданныхъ по 1-е апрѣля ссудъ, на сумму 126,392,350 руб., биржевая стоимость похищенныхъ процентныхъ бумагъ 2,123,295 руб., а за исключеніемъ оказавшихся около 100,000 руб., въ 2,022,295 руб., составляетъ 1 руб. 60 коп. на каждую сотню ссуды. Поэтому слѣдовало бы изъ остатковъ отъ прибылей или изъ складочнаго капитала, подлежащихъ возврату заемщикамъ при уплатѣ ими ссудъ, удерживать но 1 руб. 60 коп. на каждую сотню уплачиваемой ссуды, причемъ правленіе заявляетъ, что оно считало себя обязаннымъ производить такое удержаніе по ссудамъ, уплаченнымъ въ промежутокъ времени между обнаруженіемъ похищенія и днемъ настоящаго засѣданія».
Въ заключеніе доклада правленіе не поцеремонилось, въ виду еще свѣжей могилы двухъ милліоновъ, написать себѣ самому слѣдующій панегирикъ:
«Прискорбное событіе 27-го марта произвело на членовъ правленія подавляющее дѣйствіе. Несмотря на все вниманіе, на всю добросовѣстность, съ которыми они всегда относились къ своей обязанности охраненія интересовъ общества, эти интересы понесли чувствительный ущербъ, и правленіе оказалось безсильнымъ его предвидѣть и предотвратить. Очевидно, что подъ гнетомъ такого событія, члены правленія не могли не утратить той спокойной увѣренности въ цѣлесообразности своихъ мѣропріятій, той нравственной энергіи, которыя такъ необходимы для руководителей предпріятія. А потому, проникнутые глубокимъ убѣжденіемъ, что въ настоящую, серьезную для русскаго поземельнаго кредита, эпоху дѣла нашего общества съ большею для него пользою могутъ быть ввѣрены новымъ дѣятелямъ, члены правленія графъ Г. К. Крейцъ, Б. Ф. Миллеръ и В. Ю. Познанскій и кандидатъ, замѣнявшій отсутствовавшаго члена, А. П. Сальковъ, просятъ общее собраніе считать ихъ сложившими свое званіе.
„Членъ правленія, графъ П. А. Гейденъ, вступилъ въ составъ правленія въ нынѣшнемъ году и, слѣдовательно, не принималъ никакого участія въ правленіи дѣлами общества за все предшествующее время; но, въ виду того, что онъ былъ членомъ повѣрочной комиссіи, считаетъ своею обязанностью, при предстоящихъ выборахъ членовъ правленія, не стѣснять общее собраніе срокомъ своего полномочія и вмѣстѣ со всѣми остальными членами правленія слагаетъ съ себя званіе члена правленія“.
Тутъ есть и „вниманіе“, и „добросовѣстность“, и „подавляющее дѣйствіе“, и благоразумное желаніе сложить съ себя званіе… Можно только удивляться, какъ хватило духа написать о вниманіи и о добросовѣстности послѣ того, какъ это вниманіе и эта добросовѣстность обошлись ихъ довѣрителямъ въ два милліона слишкомъ. Послѣ этого нисколько не удивительно, что на общемъ собраніи кто-то назвалъ этотъ докладъ „скорбнымъ листомъ добровольно умершаго правленія, къ которому недоставало только карточки г. Юханцева, для отправки его на всемірную выставку въ Парижъ, гдѣ имѣется уже фотографическій альбомъ всѣхъ извѣстныхъ мошенниковъ…“
На это чрезвычайное собраніе собрались заемщики со всѣхъ уголковъ заложенной Россіи. Собраніе, очевидно, обѣщало быть многолюднымъ и бурнымъ, тѣмъ болѣе, что передъ открытіемъ собранія случилась еще таинственная покража бланковыхъ довѣренностей изъ конторки секретаря правленія однимъ изъ служащихъ, причемъ этотъ „служащій на допросѣ, сдѣланномъ ему управляющимъ дѣлами общества, показалъ, что онъ вынулъ изъ конторки секретаря 42 или 43 довѣренности и отдалъ ихъ г. Щ., уволенному отъ службы въ управленіи общества, за которыя тотъ ему обѣщалъ 200 или 300 рублей“. Къ этому г. Ч. добавилъ, что, какъ ему извѣстно, г. Щ. взялъ эти довѣренности для передачи какимъ то гг. Д--ву и В., а кому именно — онъ не знаетъ, что самъ онъ, Ч., былъ третьяго мая у г. Д. и что ему, кромѣ денежнаго вознагражденія за доставленіе довѣренностей, обѣщано еще и всякое покровительство въ будущемъ».
Дѣло это передано слѣдователю. Гг. Ч. и. Щ. арестованы и, по всей вѣроятности, на судѣ выяснится эта таинственная исторія, свидѣтельствующая, что въ борьбѣ нашихъ партій изъ-за обладанія хорошими кушами на директорскихъ мѣстахъ не брезгаютъ ничѣмъ.
Кромѣ того, корреспондентъ «Голоса» сообщалъ изъ Козлова, что "нѣсколько дней назадъ прибылъ въ Козловъ нѣкто, именующій себя агентомъ правленія общества взаимнаго поземельнаго кредита, и поочередно побывалъ у всѣхъ членовъ-заемщиковъ этого банка, проживающихъ въ Козловѣ, съ предложеніемъ и убѣдительнѣйшею просьбою подписать пустой листъ (бланкъ правленія общества), увѣряя, а гдѣ этого мало, клянясь и божась, что на бланкѣ будетъ, по достаточномъ накопленіи подписей, написана довѣренность кому-то на избраніе новыхъ членовъ правленія; бланкодателямъ, по словамъ агента, не грозитъ никакой опасности: на бланкѣ, покрытомъ подписями, будетъ написана только довѣренность, а не что-нибудь другое, что могло бы нанести имъ вредъ или убытки; напротивъ, ихъ ожидаютъ «богатыя и великія милости». Многіе легко сдавались на убѣдительныя рѣчи «вѣчнаго жида» въ роли агента и, не подозрѣвая, что они участвуютъ, пожалуй, ни болѣе, ни менѣе, какъ въ подлогѣ, можетъ быть, искусно подготовляющемъ почву для новой катастрофы, или хитрый маневръ къ сокрытію концовъ обнаруженной растраты, сдавались и подписывали бѣлую бумагу, которую имъ подсовывалъ неизвѣстный человѣкъ; болѣе осторожные прямо отвѣчали на предложеніе агента, что подписывать бланка не станутъ и сладкимъ рѣчамъ его не вѣрятъ. У такихъ строптивыхъ резонеровъ, особенно при намекѣ, что въ Козловѣ существуетъ-де — какая ни на есть, хоть и худенькая — полиція, визитъ агента сокращался до крайняго минимума, и онъ спѣшилъ на охоту за подписями неразсуждающихъ или малопонимающихъ, и подписи покрывали дѣвственную бумагу…
Очевидно и не подлежитъ сомнѣнію, что порученіе, возложенное на агента, не носитъ на себѣ признаковъ доброкачественности, потому-то оно и секретно, и непонятенъ его тайный смыслъ, оттого-то и нужны подписи на бланкѣ. Допустимъ, что на бланкѣ впослѣдствіи будутъ написаны только эти слова: «мы — овцы, годныя только для стрижки, въ чемъ и подписуемся», такъ и въ виду такого опасенія не слѣдовало бы давать подписи на бланкѣ.
Въ какой мѣрѣ справедливо было это сообщеніе? Шло ли оно изъ партіи, желающей провести къ директорскимъ кресламъ своихъ вожаковъ, или дѣйствительно кто-нибудь изъ мѣстныхъ управляющихъ хотѣлъ подслужиться правленію и послалъ отъ себя «странствующаго агента», — все это осталось неразъясненнымъ.
Наконецъ, 9 мая собраніе открылось въ залѣ дома Кононова предсѣдателемъ правленія графомъ Крейцомъ. Собралось до двухсотъ пятидесяти крупныхъ землевладѣльцевъ, обладавшихъ 1,173 голосами, представляющими капиталъ въ сорокъ съ чѣмъ-то милліоновъ. По словамъ одного изъ фельетонистовъ, бывшаго на этомъ собраніи, «кононовская зала давно не видала такого отборнаго, громкаго, титулованнаго общества. Слова: „ваша свѣтлость“, „ваше сіятельство“, „ваше высокопревосходительство“, „ваше превосходительство“ такъ и сыпались со всѣхъ сторонъ и по всѣмъ направленіямъ. Здѣсь собрались князья, графы, бароны, военные и статскіе генералы, чины придворныхъ званій, сенаторы, бывшіе министры, неслужащая, слегка фрондирующая и вмѣру либеральничающая знать и крупные, первостепенные землевладѣльцы»…
Но, несмотря на это наикультурнѣйшее собраніе, первый же день засѣданія показалъ его полную несостоятельность, безтолочь и неумѣнье приступить къ дѣлу. Начали, конечно, съ того, что стали выбирать предсѣдателя общаго собранія. Выбрали г. Спасовича (754 голосами изъ 1,173), при рукоплесканіяхъ и шиканьяхъ. Но тотчасъ же послѣ баллотировки, по словамъ газетныхъ отчетовъ, было заявлено о необходимости повѣрки правъ членовъ, какъ въ виду учиненной кражи предъ общимъ собраніемъ 43 бланковыхъ довѣренностей, такъ и въ виду того, что въ баллотировкѣ принимали участіе лица, неимѣющія на то права, и почетные члены. На первое заявленіе членомъ правленія гр. Гейденомъ было объяснено, что похищенныя довѣренности были найдены и находятся въ настоящее время у судебнаго слѣдователя при дѣлѣ; что же касается второго заявленія, то управляющимъ дѣлами общества г. Герстфельдомъ было доложено высочайшее повелѣніе, которымъ почетнымъ членамъ предоставляется право голоса на общихъ собраніяхъ. Несмотря на это, собраніе находило избраніе Спасовича неправильнымъ и избрало комиссію изъ трехъ членовъ для повѣрки правъ выборщиковъ. Въ комиссію избраны: графъ Апраксинъ, г. Мезенцевъ и г. Горчаковъ, причемъ гр. Апраксинъ заявилъ, что можетъ считать собраніе законнымъ лишь при предсѣдательствѣ графа Крейца, несмотря на то, какъ справедливо было замѣчено однимъ изъ членовъ, что если признавать законнымъ избраніе ревизіонной комиссіи, то нѣтъ никакого основанія не признавать законнымъ и избраніе г. Спасовича предсѣдателемъ, баллотировавшагося тѣми же членами. «Но тутъ поднялся такой шумъ, что навести собраніе на такую почву, на которой оно было бы послѣдовательнымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ благоразумнымъ, сдѣлалось невозможнымъ и пришлось уступить лишь крику. Со всѣхъ угловъ послышалось: „Крейца, Крейца“, и Спасовичъ долженъ былъ уступить свое мѣсто гр. Крейцу. Послѣ этого возникло еще нѣсколько вопросовъ: нужна ли, вообще, ревизіонная комиссія, когда повѣрка правъ членовъ лежитъ, по уставу, на обязанности предсѣдателя? Считать ли собраніе состоявшимся, за отсутствіемъ предсѣдателя собранія, и, если считать состоявшимся, то съ какого момента: съ момента ли занятія гр. Крейцемъ вторично предсѣдательскаго кресла или съ момента открытія засѣданія? Наконецъ, правильны ли были всѣ предшествовавшія дѣйствія? Всѣ эти вопросы разрѣшились вторичною баллотировкою, результатомъ которой было избраніе предсѣдателемъ Н. И. Стояновскаго, которымъ и было предложено, а собраніемъ принято — перейти къ обсужденію очередныхъ вопросовъ въ слѣдующее засѣданіе. Тѣмъ и кончилось первое собраніе членовъ взаимнаго кредита, которое отличалось массою противорѣчій, одобряемыхъ въ одно и то же время, отсутствіемъ всякой послѣдовательности въ своихъ постановленіяхъ и нарушеніемъ правилъ о порядкѣ веденія общихъ собраній».
Таковъ былъ первый день. Какъ читатель видитъ, наши ландлорды не обнаружили большого умѣнья даже толково поговорить о своихъ дѣлахъ и цѣлый день провели въ пререканіяхъ и въ поискахъ за предсѣдателемъ. Шумъ и гамъ при этомъ столбомъ стоялъ между столпами отечества.
Наступилъ второй день. Засѣданіе этого дня началось съ чтенія доклада правленія. Послѣ чтенія этого «скорбнаго листа» одинъ изъ членовъ оппозиціи, князь Вадбольскій (которому на первомъ еще засѣданіи большинство собранія нѣсколько разъ при его попыткахъ говорить кричало: «довольно»), заявилъ мнѣніе, «что прежде, чѣмъ рѣшать вопросъ о возмѣщеніи расходовъ, слѣдовало бы избрать особую комиссію съ порученіемъ изслѣдовать причины и размѣръ растраты и постановить о привлеченіи къ отвѣтственности членовъ правленія и бывшей (послѣдней) ревизіонной коммиссіи». Пренія, возникшія по поводу этого предложенія, привели къ тому, что собраніе согласилось избрать особую коммиссію, которая и должна представить свой докладъ въ слѣдующее очередное собраніе.
Въ это же засѣданіе правленію пришлось проглотить отъ нѣкоторыхъ ораторовъ весьма много пилюль въ видѣ горькихъ истинъ. Такъ, напримѣръ, г. В. Давыдовъ, разбирая докладъ правленія, между прочимъ замѣтилъ, что «докладъ не успокоиваетъ, несмотря на то, что въ немъ говорится, будто правленіе зорко слѣдило за г. Юханцевымъ. Въ дѣйствительности правленіе оказалось бездѣятельнымъ, нерадивымъ и неосторожнымъ въ обращеніи съ ввѣренными ему капиталами, а потому и должно нести всю отвѣтственность»
Представитель харьковскихъ землевладѣльцевъ, г. Бекарюковъ, замѣтилъ, чтобы при выборѣ новыхъ членовъ выбирали такихъ лицъ, которыя могли бы исключительно посвятить этому дѣлу свое время и не служили бы въ одно и то же время въ различныхъ учрежденіяхъ. Кромѣ того, онъ находилъ необходимымъ предоставить право членамъ, живущимъ въ губерніяхъ, присылать отъ себя лицъ въ особую коммиссію, которые, наравнѣ съ столичными членами, могли бы ознакомиться съ веденіемъ дѣлъ въ центральномъ управленіи
Въ заключеніе въ этотъ же день докладъ правленія названъ былъ «скорбнымъ листомъ» и выражено было мнѣніе о посылкѣ его на всемірную выставку…
Правленіе молчало на всѣ эти обвиненія… Да и что могло отвѣтить оно?.. Развѣ только то, что, дескать, и «вы всѣ, господа, не лучше насъ». Но хотя такое возраженіе и не лишено было бы доли правды, но оно едва ли было бы парламентарно по отношенію къ ландъ-лордамъ…
Наступилъ третій день…
Засѣданіе началось объясненіемъ г. Герстфельда по поводу заявленія г. Вадбольскаго, сдѣланнаго на прошломъ засѣданіи, о томъ, что правленіе занимается биржевой игрой. Когда князь Вадбольскій хотѣлъ сдѣлать возраженіе г. Герстфельду, то въ собраніи поднялся страшный шумъ. Предсѣдатель г. Стояновскій остановилъ этотъ шумъ нелишеннымъ остроумія замѣчаніемъ, что при такомъ порядкѣ «всѣ присутствующіе могутъ обратиться въ предсѣдателей, а онъ одинъ будетъ представлять собраніе».
Послѣ этихъ словъ собраніе успокоилось, но г. предсѣдатель все-таки не далъ слова князю Вадбольскому, и г. Вадбольскій такимъ образомъ лишенъ былъ возможности представить свои возраженія.
По поводу сложенія обязанностей членами правленія раздались голоса: «очень благодарны», послѣ чего вновь явился на сцену вопросъ объ имущественной отвѣтственности.
Послѣ долгихъ преній на баллотировку былъ поставленъ вопросъ въ слѣдующей редакціи: «Согласно ли собраніе оставить вопросъ объ имущественной отвѣтственности открытымъ, поручивъ учрежденной нынѣ коммиссіи подробно изслѣдовать о томъ, слѣдуетъ ли привлекать къ отвѣтственности членовъ правленія и, если слѣдуетъ, то кого изъ нихъ и въ какой мѣрѣ, и представить свое заключеніе первому очередному общему собранію?»
Большинство отвѣтило утвердительно. Послѣ этого собраніе пожелало узнать результаты выборовъ въ особую коммиссію. Вмѣстѣ съ тѣмъ возникъ вопросъ о допущеніи въ эту коммиссію и депутатовъ изъ провинціи, по предложенію г. Бекарюкова. Тогда возникли пререканія, продолжавшіяся 2 1/2 часа и кончившіяся только тогда, когда одинъ изъ членовъ спросилъ: «продолжается ли засѣданіе, или идетъ разговоръ между собраніемъ и предсѣдателемъ?»
Такимъ образомъ вопросъ, и вопросъ весьма важный, о привлеченіи депутатовъ изъ округовъ въ коммиссію не былъ допущенъ къ баллотировкѣ, о чемъ одинъ изъ членовъ попросилъ занести въ протоколъ.
"Было уже 2 1/2 часа ночи, — разсказываетъ составитель отчета объ этомъ собраніи, — когда предсѣдателемъ было предложено собранію высказаться, желаетъ ли оно нынѣ же продолжать баллотировку въ члены правленія и кандидатовъ къ нимъ. Члены, представлявшіе оппозицію правленія, просили предсѣдателя отложить баллотировку за позднимъ временемъ и закрыть засѣданіе, и начали уже расходиться, причемъ половина членовъ встала и направилась къ выходу, но противная сторона настойчиво требовала продолжать засѣданіе и съ поспѣшностію, достойною лучшей участи, начала класть на предсѣдательскій столъ свои избирательные листы, такъ что вопросъ о томъ, желаетъ ли собраніе продолжать засѣданіе, въ виду ухода изъ засѣданія большого числа членовъ, не былъ даже баллотированъ, почему члены, оставившіе засѣданіе, тутъ же заявили протестъ противъ такого образа дѣйствій сторонниковъ правленія.
«Въ баллотировкѣ участвовало 173 лица, представлявшія 844 голоса. Избраны членами правленія: М. И. Теренинъ — 813 голосовъ, князь Волконскій — 812, баронъ Е. Н. Корфъ — 741, Стояновскій — 715; кандидатами: Пассекъ — 726 гол., Маркусъ — 720, Герстфельдъ — 712, Лисаневичъ — 701, гр. Гейденъ — 700».
Такимъ образомъ побѣда осталась на сторонѣ сторонниковъ существующихъ въ Обществѣ порядковъ, но побѣда, какъ читатель видѣлъ, не обошлась даромъ.
Какіе же выводы можно сдѣлать послѣ этихъ трехъ засѣданій самаго избраннаго и титулованнаго общества?..
Признаемся, выводы очень печальные.
Въ этихъ засѣданіяхъ безтолочь, неумѣніе вести пренія и нетерпимость къ чужимъ мнѣніямъ выразились довольно наглядно. Наши ландъ-лорды показали несостоятельность толково заняться дѣломъ и полное безсиліе отнестись самостоятельно, а не быть послушными орудіями въ рукахъ нѣкоторыхъ вожаковъ. Многіе ораторы рѣшительно не знали, о чемъ они говорили, и намъ очень хорошо извѣстно, что многіе изъ заемщиковъ, прибывшіе депутатами изъ провинцій, не знали даже устава, а вѣдь эти заемщики были выбраны, какъ лучшіе. Конечно, все ограничится палліативными мѣрами. Все пойдетъ по старому до тѣхъ поръ, пока новые «пріемы кассира» не вызовутъ новаго чрезвычайнаго собранія.
Нечего и объяснять, что порядки, практикующіеся во взаимномъ поземельномъ кредитѣ, тѣсно связаны съ общимъ строемъ нашей общественной жизни. Настоящее собраніе показало, чего можно ждать отъ господъ крупныхъ землевладѣльцевъ, когда общій тонъ нападокъ имѣлъ объектами членовъ правленія и г. Юханцева, а не самый принципъ.
Никто не подумалъ о главномъ, объ коренномъ измѣненіи устава…
Оппозиція также не представила успокоительнаго впечатлѣнія. Подъ покровомъ всѣхъ этихъ обвиненій такъ и сквозило желаніе вырвать у противника лакомый кусокъ въ видѣ хорошаго жалованья. Однимъ словомъ, весь этотъ шумъ и вся эта грязь, поднятые передъ читателемъ въ борьбѣ партій крупныхъ землевладѣльцевъ, въ концѣ-концовъ производятъ впечатлѣніе схватки вожаковъ изъ-за «лакомаго куска» и такого неумѣнья вести не только общественныя дѣла, но и вести себя прилично въ собраніи, что поневолѣ явится убѣжденіе, что «культурнымъ людямъ», подобнымъ всѣмъ этимъ ландъ-лордамъ взаимнаго поземельнаго кредита, нельзя довѣрить никакого общественнаго дѣла…