СЦЕНА.
правитьШкольная пара
правитьЕ. М. Бабецкаго.
правитьДѣдушка, отставной генералъ, 70 лѣтъ.
Женя, внучка его, пансіонерка, 15 лѣтъ.
Степа, гимназистъ, 16 лѣтъ.
Посыльный.
Дѣдушка (дремлетъ въ креслѣ съ газетой въ рукахъ; за сценой слышенъ звонокъ). Сорви-голова! Совсѣмъ уже взрослая!.. Гм… что такое?.. А-а-а?.. Не слышу… Яснѣе читай… (Озирается.) Что это? Опять сбѣжала!.. Экая непосѣда! Вотъ по улицамъ ходитъ одна — и не боится, а долго-ли до грѣха? Въ газетахъ вонъ что пишутъ: все кражи, убійства, грабежи — оторопь беретъ… (Засыпаетъ. Звонятъ.) Кто?.. Что такое?.. А?.. Кто тамъ?.. (Вскакиваетъ и говоритъ спросонья.) А ну какъ воры?!.. (Скомкавъ газету, бросаетъ ее къ двери. ВЪ ДВЕРИ СТУЧАТЪ) Ха, ха, ха!.. Должно быть, это Женя!.. Все, шалунья, трунитъ надъ моей глухотой!.. А, такъ вотъ же я расправлюсь съ тобою! (Хватаетъ зонтъ и становится у дверей.) Ну-ка, входи!.. Кто тамъ?.. Кто тамъ?.. (Прислушивается.)Ушла?.. Нѣтъ, шорохъ слышу… Эй, сокрушу! (Стучитъ зонтикомъ.) Такъ паданіемъ голову и снесу! Только ты войди, только войди сюда!.. (Дверь растворяется съ шумомъ, дѣдушка отступаетъ къ авансценѣ, защищаясь зонтомъ, вбѣгаетъ Женя.).
Женя (въ шляпѣ, съ зонтикомъ.) Ха, ха, ха! Ха, ха, ха!.. Ой, дѣдушка, умираю! Помогите, умираю!.. Ой, духъ захватываетъ!.. Ха, ха, ха!.. Ай да храбрецъ! Ай да воитель грозный!.. (Раскрывая объятія.) Сюда, сюда, скорѣй ко мнѣ «на мужественную грудь!..» (Обнимаетъ дѣдушку.) Ахъ ты мой, великій, достославный Леонидъ Спартанскій, Аннибалъ, Помпей, Суворовъ ты мой, Скобелевъ!.. Вотъ тебѣ орденъ за храбрость, — на, получай! (Цѣлуетъ.) Вотъ еще, еще, еще!!..
Дѣдушка. Пусти ты меня, егоза, пусти, — затормошила, меня совсѣмъ!..
Женя. Не пущу!
Дѣдушка. Пусти!..
Женя. А, «бѣлый генералъ», попался мнѣ въ плѣнъ, — кончено! Не выпущу, не выпущу, не выпущу!.. (Тормошитъ дѣдушку.) Выкупъ пожалуйте! Слышите, ваше и-во? — выкупъ!.. (Подставляетъ свои губы.) Ну, плати контрибуцію!..
Дѣдушка (цѣлуетъ Женю и треплетъ по щекѣ). Ну, довольно, довольно, — чего ты шрапнелью вертишься? Сядемъ.
Женя. Да, шрапнелью, бомбой, картечью!.. (Беретъ со стола кавалерійскую фуражку, раскланивается, одѣваетъ ее и крутитъ усы.) Да-съ, государь мой, когда-то и мы подъ Инкерманомъ вели въ атаку эскадронъ новгородскихъ драгунъ! Сами Французы диву дались, — какъ мы лихо, молодецки врррѣзались въ самое карре, смяли его и вихремъ понеслись дальше, рубя налѣво и направо!.. Да-съ, государь мой, было времячко, было-съ… Хе, хе., хе!..
Дѣдушка. Ахъ ты шутъ гороховый! Да развѣ это можно, Женя?.. Ступай, ступай, пересмѣшница!. Разсердишь ты меня, смотри!..
Женя. О, да вѣдь я, дѣдушка, знаю, что съ тобою шутки плохи! (Указываетъ на зонтикъ.) Сейчасъ за саблю, — разъ, два, три, — коли, руби, бей, — трата-та! (Дѣлаетъ рукой движеніе.).
Дѣдушка. Ахъ ты, егоза этакая! Да ты совсѣмъ не дѣвочка, — ты кадетъ какой то, гусарскій юнкеръ!.. На, возьми. (Отдаетъ зонтикъ).
Женя (осторожно беретъ зонтикъ). Дѣдушка, онъ не заряженъ?.. Я боюсь!.. А ну, какъ выстрѣлитъ!?.
Дѣдушка. Да, братъ, на грѣхъ и изъ палки выпалишь!.. Все бывало, все! Поставь его на мѣсто!
Женя. Пожалуйте, г. мечъ-кладенецъ, въ арсеналъ. Батюшки-свѣты! Сколько-то здѣсь оружія всякаго смертоноснаго — страхъ! И стрѣла каленая, и тугой лукъ, и копье булатное, мурзамецкое!.. (Поднявъ газету). Бомба! право, бомба!.. Скажи, вѣдь она уже лопнула? Да?.. Какой ты у меня молодецъ еще! Не только кавалеристъ, рррубака, но еще и артиллеристъ!
Дѣдушка. Да подведи-ка ты мнѣ арабскаго скакуна, — я ногу въ стремя и вихремъ полечу!
Женя. А пока это будетъ, я къ тебѣ присяду! (Садится къ нему на колѣни и гладитъ его по головѣ.) Золотой мой, серебряный мой!.. Дѣдушка, ты у меня, знаешь, и золотой и серебряный!
Дѣдушка. Ухъ, какой драгоцѣнный! Я, братъ, о такомъ соединеніи металовъ что-то не слыхивалъ…
Женя. Конечно, такъ! Сердце у тебя золотое, а волосы серебряные… Эге-ге, даты ужъ, бѣлый генералъ, спать хочешь? Глазенки-то соколиные кивъ да моргъ, кивъ да моргъ… Ого-то, одинъ смотритъ въ Арзамасъ, а другой на насъ…
Дѣдушка. Гг… Женичка…
Женя. Те-те-те, а глазенки-то все меньше да меньше и дальше уходятъ. Этакъ мнѣ и цѣловать нечего… Смотрите, совсѣмъ убѣжали, совсѣмъ…
Дѣдушка (засыпая). Милая дѣточка… оставь ты…
Женя (обнявъ дѣдушку). На морѣ, на окіанѣ, на островѣ Буянѣ, стоитъ быкъ печеный, въ спинѣ чеснокъ толченый, съ одного бока-то рѣжь, а съ другого мотай да ѣшь… Вотъ и приходитъ это добрый молодецъ… Эге-ге, да тутъ съ молодецкаго то посвиста пыль столбомъ пошла!.. (Запѣваетъ колыбельную пѣсенку.)
Дѣдушка (отстраняя ее). Ну, Женя, не шали, не дурачься… вѣдь ты ужъ большая… пора бы, кажется
Женя. Да, дѣдушка, правда твоя — пора, спать тебѣ пора, поди-ка усни, милый", ты, вѣдь, послѣ обѣда еще не спалъ, бѣдненькій!
Дѣдушка. Все ты выдумываешь, сорока!
Женя (отходитъ къ окну съ цвѣтами и напѣваетъ пѣсенку). Ахъ, какъ здѣсь прекрасно! (Бѣгаетъ по сценѣ отъ предмета къ предмету, останавливаясь передъ клѣткой.) Ахъ, канареечка ты моя, цыпонька ты крошечная!.. Ни-ни-ни… Чистенькая какая ты, — выкупалась! Правда? да? Ни-ни-ни!.. У, милая моя пташечка! Ты смирненькая, покойная, — ты смирнѣе дѣдушки; онъ у насъ грозный, прегрозный, совсѣмъ воитель, — полководецъ!.. Ты выспалась, — да? выспалась!.. Вотъ ты и глазенки не хмуришь, какъ дѣдушка!.. (Напѣваемъ, подходя къ окну съ цвѣтами) «Разскажите вы ей, цвѣты мои!» Ахъ, цвѣточки дорогіе! Ростете вы какъ исправно! Сколько новыхъ листочковъ, сколько новыхъ пучковъ!.. Что значитъ весна! Ахъ, весна-красна, красавица весна!.. (Напѣваетъ:) «Отворите мнѣ темницу, дайте мнѣ сіянье дня!».
Дѣдушка. Цвѣточки-то твои, Женичка, я самъ поливаю, Марѳу и не допускаю близко.
Женя. Знаю, дѣдушка, знаю, спасибо тебѣ дорогой, и отъ себя, и отъ цвѣточковъ!.. (Бѣжитъ къ піанино и играемъ бравурную мазурку.)
Дѣдушка. Женя, дорогая моя внучка, что ты такая сегодня веселая, радостная? Что случилось?
Женя. Что случилось? Что случилось? О, дѣдушка! Случилось нѣчто чрезвычайное, необычайное, экстраординарное! Я… я… дѣдушка, я… Но, нѣтъ, я лучше разскажу тебѣ все по порядку! (Садится близъ него.)
Дѣдушка. Что такое, кошечка ты моя?
Женя (восторженно). Ахъ, что это за чудное состояніе! Какое блаженство!.. Всѣ сокровища міра я не отдамъ за этотъ клочекъ!.. (Достаетъ изъ-за корсажа розовое письмо.) Вотъ оно! Милое, дорогое, безцѣнное письмецо! (Дѣдушка протягиваетъ руку, но Женя быстро прячетъ письмо за спину.) Ахъ, дѣдушка, этого нельзя! Развѣ можно посягать на чужую тайну?.. Ахъ, ты любопытный какой! Развѣ мужчинѣ можно быть любопытнымъ?
Дѣдушка. И совсѣмъ я не любопытный! Очень меня занимаютъ твои тайны, — вѣрно пустяки какіе-то…
Женя. Пустяки? Ну, такъ я тебѣ ничего не скажу и не покажу! (Хочетъ встать.)
Дѣдушка. Ну, ну, не сердись…
Женя. А ты никому не скажешь? Это вѣдь секретъ, большой секретъ!
Дѣдушка. Не скажу…
Женя. Поклянись мнѣ, что ты никому не откроешь этой страшной тайны!
Дѣдушка. Да полно дурить! Какія тамъ еще клятвы!
Женя. Честное слово офицера, что ты не скажешь никому?
Дѣдушка (строго). Да перестанешь ты, наконецъ! Сейчасъ покажи, что тамъ у тебя такое!..
Женя. Ого го! Такъ ты сердиться вздумалъ! Ну, такъ нѣтъ! Ни за что!.. Ты еще всѣмъ за обѣдомъ завтра разболтаешь…
Дѣдушка. Фу, срамница какая! Отъ дѣдушки требовать честнаго слова! Дѣдушкѣ не вѣрить!
Женя (торжественно.) Клянись! Клянись! Клянись!
Дѣдушка. Какія глупости!.. Ну… какъ тамъ?.. Ну, честное слово тебѣ даю, что не скажу…
Женя. Ты клянешься мнѣ честью своего мундира?
Дѣдушка. Ну, (запахивая полы халата) изволь, клянусь тебѣ честью мундира!
Женя (отступая, показываетъ письмо.) Смотри, дѣдушка! Ага!..
Дѣдушка. Что такое? Ничего не разберу!
Женя. Письмо!
Дѣдушка. Письмо? Какое письмо? Покажи сейчасъ! (Хочетъ взять.)
Женя. Какое красивое-то! Розовое и пахнетъ!.. (Нюхаетъ съ наслажденіемъ.) Ммм… какое душистое!.. Ахъ, ты письмецо мое! Милое, хорошее, славное!.. На, дѣдушка читай.
Дѣдушка (беретъ очки и начинаетъ разсматривать письмо). «Къ ней…»
Женя. Ахъ, какъ мнѣ стыдно, какъ мнѣ стыдно! Я, кажется, умру отъ стыда!.. Зачѣмъ я отдала тебѣ письмо?..
Дѣдушка (читаетъ). «Къ ней»… Странно! «Къ ней»! Никогда не слыхивалъ о такихъ адресахъ… «Мой идолъ, мой ангелъ! — Я тебя люблю». Ого-то! «Люблю безумно»… (Посматриваетъ на Женю.) «Давно ты сама уже вѣщимъ сердцемъ угадала это». Вотъ какъ! Даже давно! Я приду сегодня въ условный часъ. Радость моя, счастье мое, богиня моя"!.. Сильно, очень сильно! И все «моя»! Подписано: «твой»! Что это значитъ? А?.. Глупо, тривіально и пошло! (Зѣваетъ.) Ну, этого, братъ, и Степа не напишетъ! Ужъ больно того, — по-писарски…
Женя. Пожалуйте письмо обратно!.. (Беретъ письмо и отходитъ надувшись.) Письмо чудесное, прекрасное, восхитительное! (Вчитывается въ письмо и повторяетъ про себя нѣкоторыя слова.)
Дѣдушка. Да это писалъ какой-то полоумный! (Засыпаетъ)
Женя. Это писалъ Степа. Ахъ, Степочка, дорогой, безцѣнный Степенъка!.. Но чего онъ не идетъ?.. А какой онъ хитрый, — почерокъ измѣнилъ, чтобъ не догадались!.. О, дорогой другъ, желанный мой! Рыцарь мой прекрасный! Герой!.. Ахъ, какое счастье, какое блаженство! Я люблю и л-ю-б-и-м-а! Я еще никогда не любила! Однако, какъ у меня сердце бьется! Это отъ радостнаго предчувствія, отъ «томительной сладости предстоящаго свиданія»!.. Это волненіе, которое испытываютъ всѣ герои романовъ… «О, гряди, желанный мой избранникъ»!.. Однако, какъ же это будетъ? Надо приготовиться. Сказать ли мнѣ ему сейчасъ все, рѣшительно все? Что я сама давно его люблю, безумно, страстно, нѣжно, безнадежно, отчаянно… гм… гм… чрезвычайно, необыкновенно, удивительно! или помучить его немного? Сдѣлать видъ, что я возмущена его дерзкимъ признаніемъ, и потому отнестись къ нему съ величавой презрительностью… (Проходитъ по сценѣ, скашивая глаза и дѣлая гримаску). Или нѣтъ — разочарованнаго! Я скажу, что союзъ двухъ любящихъ сердецъ — это Фантазія романиста, мечта поэта… Я не вѣрю счастью въ сей жизни… Но онъ, — вѣритъ, онъ возражаетъ горячо, горячо… (Садится и закрываетъ глаза.) Онъ беретъ мою руку, нѣжно, нѣжно жметъ и цѣлуетъ. (Беретъ одной рукой свою другую руку.), нѣтъ, это не мечта, — это дѣйствительность! Ты моя! Я люблю тебя первой и послѣдней любовью! Я люблю тебя не здѣшней страстью!.. О, не отвергай меня, царица думъ моихъ!.. Счастье мое въ твоихъ рукахъ, и ты можешь поднять меня на высоту небесъ!.. Твоя любовь сдѣлаетъ меня богомъ"!… (Открываетъ глаза.) Ахъ, страшно становится, просто, при одной только мысли!.. (Встаетъ и ходитъ въ раздумьи.) Не написать ли мнѣ тоже ему, что такъ и такъ, такъ и такъ, молъ… А скажите, какой этотъ Степа!… О, мужчины, мужчины! Кто васъ разгадаетъ, кто пойметъ?.. Какая глубина чувства! На видъ онъ такой скромный, тихій, а какой смѣлый на дѣлѣ! О, всѣ эти тихони и есть сорви-головы!.. Однако, что-жъ это? Дѣдушка спитъ тутъ и можетъ помѣшать нашему объясненію съ Степой. Какъ тутъ быть?.. (СТУЧАТЪ въ дверь). Ахъ, уже пришелъ!.. (Суетится,) Боже мой! (Бѣжитъ къ дверямъ.) Сейчасъ, сейчасъ! Погодите немного. (Шопотомъ.) Степа, это ты!.. (Громко.) Боже мой! онъ не отвѣчаетъ! Того и гляди, что отъ нетерпѣнія онъ лишитъ себя жизни!… Боже мой! Тутъ идетъ вопросъ о жизни и смерти, а я не знаю, что дѣлать!.. А, нашла средство! (Бѣжитъ къ піанино, садится и играетъ военный маршъ: сначала тихо., а потомъ все громче и громче. Дѣдушка пробуждается, встаетъ и напѣваетъ маршъ).
Дѣдушка. Тактъ держи лучше, Женя, отбивай лучше темпъ.
Женя. Вы, дѣдушка-голубчикъ, шли бы лучше спать.
Дѣдушка. Да, братъ, надо… (Идетъ маршируя.) Лѣвой! Правой! (Уходитъ).
Женя. Ну, слава Богу, ушелъ! (Слышитъ СТУКЪ.) Ахъ, какой онъ нетерпѣливый! (Идетъ къ дверямъ).
ГОЛОСЪ ДѢДУШКИ: (за сценой.) Женя, гдѣ моя подушечка?
Женя. Сейчасъ найду ее! (Отворяетъ осторожно двери. Крадучись, входитъ Степа).
Степа (въ тѣсномъ, потертомъ мундирѣ, безъ нѣсколькихъ пуговицъ, въ короткихъ немного разодранныхъ шароварахъ). Что, дѣдушка еще не ложился отдыхать?
Женя. Тсс… Ради Бога, тише…
Степа. Ну, что? Позволилъ?
Женя. Что такое позволилъ?
Степа. Да то, о чемъ я писалъ тебѣ…
Женя (радостно). Ахъ это!.. (Грустно.) Нѣтъ, Степочка и слышать не хочетъ!
Степа. Странно! Что же онъ сказалъ?
(ЗА СЦЕНОЙ ГОЛОСЪ ДѢДУШКИ: — А что же подушечка?)
Женя (въ сторону комнаты дѣдушки). Да на диванѣ она, Господи! Точно загорѣлось тамъ!
Степа. А онъ прочелъ мое письмо?
Женя. Да… то-есть… нѣтъ., какъ можно!..
Степа (раздражительно). Что такое? Что это: «какъ можно»! «Нѣтъ, да»… Я, вѣдь, просилъ тебя объ этомъ!
Женя (растерянно). Просилъ?.. Развѣ просилъ?.. Ну да, конечно… Я давала ему читать.
Степа. Ну, что же онъ?
Женя. Прочелъ и разсмѣялся, сказалъ, что все это глупости, сумашествіе какое-то…
Степа. Вотъ какъ!.. Однако! (Кусаетъ сердито ногти.)
Женя (поспѣшно). Но, Степа, голубчикъ, ты не отчаивайся, это пустяки! Хотя и есть препятствія, но они устранимы…
Степа. Устранимы? Дожидайся, какъ же!.. Чортъ знаетъ что такое! Однѣ неудачи, всегда и во всемъ!..
Женя. Э, полно, Степочка, не грусти! Улыбнись хоть разочекъ… Ну, чего ты такой хмурый, постоянно такой сердитый? Фу, нехорошо, совсѣмъ сычъ!
(ЗА СЦЕНОЙ ГОЛОСЪ ДѢДУШКИ: Да отыщешь ты мнѣ подушку!)
Женя. Погоди меня, я сейчасъ. Намъ надо серьезно посовѣтоваться. Серьезно! Ужъ ты не уходи никуда! Слышишь? Золотой мой, прекрасный мой! О, мой Ромео! (Идетъ и возвращается, выражая жестами и мимикой свои чувства.)
(ЗА СЦЕНОЙ ГОЛОСЪ ДѢДУШКИ: Женя!)
Женя. Иду, дѣдушка, иду! (Убѣгаетъ, пославъ Степѣ воздушный поцѣлуй.)
Степа. Видѣли штуку! Дѣвченка-то эта, какъ юлитъ передо мной!.. Дуррра трехвостая! Пансіонская маковка! Хочетъ засахарить меня! Какъ же, держи карманъ! (Озирается по привычкѣ, достаетъ папиросу и закуриваетъ.) Вѣдь, этакая, право, гнусность!.. Обыкновенной пары платья не желаютъ сдѣлать! Точно это на ихъ счетъ, — скареды!.. А!.. Хорошъ у меня опекунъ! Никакъ не дождуся минуты, когда можно будетъ выбрать себѣ попечителя; все ближе къ совершеннолѣтію! Полгода ношу мундиръ и не могу допроситься, за свои же деньги, новой пары!.. Посмотрите на меня… Не правда ли, хорошъ?.. Чортъ знаетъ, что такое!.. Я росту, наконецъ! Все это становится тѣснымъ, узкимъ, короткимъ, меня жметъ, дергаетъ… (Осматривая себя.) Все вытерто, истаскано. Развѣ можно въ этомъ пойти куда нибудь? Просто стыдно носъ показать!.. Сивухинъ вотъ, приглашаетъ на имянины сестры, — въ чемъ же туда пойти? Тамъ будутъ барышни, студенты… Позоръ!.. (Бросаетъ папиросу и тушитъ ее ногой). А Михаилъ Дмитріевичъ! Письмо мое назвалъ сумасшедшимъ! Что онъ могъ тамъ найти такого?.. (Ищетъ въ карманахъ, изъ которыхъ выбрасываетъ на столъ: спички, папиросы, перочинный ножъ, длинную женскую перчатку, — которую быстро прячетъ, лукаво ухмыльнувшись, — свертки бумаги, кошелекъ, веревочку, конфекты, флаконъ духовъ.) Куда черновая затерялась? А, вотъ она! (Читаетъ). "Милая Женя! Хоть ты пожалѣй меня… (Читаетъ затѣмъ про себя, издавая неопредѣленные звуки.) Вотъ и все. Что же тутъ сумасшедшаго? Если это сумасшествіе, то въ здравомъ умѣ, значитъ, я никогда не буду! (Входитъ Женя, Степа прячетъ черновое и быстро собираетъ въ карманъ свои вещи.)
Женя. Ну, я нашла, наконецъ, дѣдушкину «думку», и онъ заснулъ теперь крѣпко-крѣпко… Ну, Степа, сядемъ Что-же ты?.. (Подталкиваетъ ею). Степа… Ну же, ну…
Степа (хмуро). Чего тебѣ?
Женя. У, какой злой! Развѣ можно?.. Ха, ха, ха!.. Ахъ, какой ты, Степа, еще ребенокъ, совсѣмъ ребенокъ!.. Садись-ка сюда на кресло. (Степа, нехотя, садится; Женя смотритъ на него и кокетничаетъ).
Степа (въ сторону). Что ей нужно отъ меня?
Женя. Степа, Степа!.. (Играетъ глазами.) Ну, такъ какъ же?.. Что же будетъ?.. Правда-ли это все?.. Могу ли я этому вѣрить?..
Степа. Чему тамъ вѣрить? Что такое «правда»?..
Женя. Какъ что такое?! Развѣ ты забылъ? Ну, то, о чемъ ты писалъ въ письмѣ!
Степа (оживляясь). Ну да конечно, правда!.. Ты пойми мое положеніе!.. Я просилъ у него давно уже!.. Пойми, если бы я просилъ у него деньги на руки, какъ это дѣлаютъ обыкновенно, а то вѣдь… Вотъ это и обидно!..
Женя. Но зато какъ это честно съ твоей стороны, благородно! (Жметъ ему руку.) Ты поступаешь какъ истинный рыцарь, — великодушно!.. Ты знаешь, я, вѣдь, бѣдная: у меня, Степа, ничего нѣтъ… Но ты-то какой! и виду не подалъ, — я и не подозрѣвала ничего, ничего не замѣчала…
Степа (показывая вытертые локти и продранные на колѣняхъ шаровары.) Скажите, ничего не видала! Да вѣдь это такъ легко замѣтить!..
Женя. Ну да теперь, конечно… Я, по правдѣ сказать, немножко-таки догадывалась… Но ты никогда не писалъ мнѣ такъ..
Степа. Да, я не вытерпѣлъ, наконецъ! Что это? За свое да еще кланяйся, клянчи, вымаливай! Тоже!..
Женя. Нѣтъ, ты вообрази себѣ мое удивленіе! Только-что я вхожу въ подъѣздъ, вижу — на лѣстницѣ лежитъ что-то: поднимаю, читаю и вся замираю. (Внезапно.) Но какъ ты неостороженъ, Степа, — ай-ай! Развѣ можно такъ? Ну что, еслибы кто-нибудь поднялъ!
Степа. Какъ это на лѣстницѣ?.. Вотъ такъ штукарь! Ахъ онъ негодяй!.. Ахъ онъ негодяй!.. Хорошо, что замѣтила и нашла.
Женя. Мнѣ сейчасъ бросилось въ глаза… Розоваго цвѣта; должно быть, потому я и замѣтила…
Степа. Нѣтъ, краснаго, — я ему еще далъ 15 к. Жаль, что квитанціи не взялъ, — я бы его проучилъ!.. Вотъ номера не помню…
Женя (недоумѣвая). На немъ номера не было! Я осмотрѣла его со всѣхъ сторонъ.
Степа. Плохо, значитъ, разсмотрѣла; у нихъ у всѣхъ номера.
Женя. Ну вотъ еще, — плохо разсмотрѣла! Я-то? — да я неразлучна съ нимъ.
Степа. Какъ неразлучна?
Женя (стыдливо). Ну да… Я неразлучна съ нимъ…
Степа. Фа, Фа, Фа!.. Ты, Женя, малость того…
Женя. Ты мнѣ не вѣришь, Степа? Говори, — не вѣришь? Да?.. Неблагодарный!
Степа. Да ты что-то дикое говоришь!
Женя, Дикое!… Вотъ такъ вы всѣ, противные, гадкіе мужчины! (Плачетъ.) Дикое! Я ношу его письмо при себѣ, чтобъ не разстаться съ нимъ никогда, никогда, а онъ видитъ въ этомъ дикость!..
Степа. Ха, ха, ха!.. Ты говоришь о письмѣ, а я о посыльномъ!
Женя. Вотъ что!… Ха, ха, ха! Ха, ха!. А я, Богъ вѣсть, что подумала!
Степа. Да, это счастье, что письмо мое никто не поднялъ!.. Воображаю, чтобы это было!..
Женя. Ммм… Степа… Такъ какъ же?.. Ну, а если дѣдушка позволитъ?
Степа. Ахъ, еслибы это случилось скорѣй!
Женя. Я сама желаю этого!.. Но чтожъ будетъ., потомъ?
Степа. Какъ, — что будетъ? Дѣло извѣстное, что будетъ. Я все самъ сдѣлаю!
Женя. Ну, а если я не захочу? Ага! Что тогда?
Степа. Да тебѣ-то почему не захотѣть?
Женя. Да, просто, возьму и не захочу — и конецъ.
Степа (передразнивая). «Да, просто, возьму и не захочу — и конецъ»!.. Ты-то при чемъ тутъ?
Женя. Какъ при чемъ?! Вотъ это мнѣ нравится! Я-то при чемъ.
Степа. Ну да, ты-то при чемъ?
Женя. Да ты съ ума сошелъ! Какъ же безъ меня это можно?.. Что я вещь, раба, что-ли? (Встаетъ). Я человѣкъ свободный и независимый!
Степа. Ого! Какъ грозно! Чего ты развоевалась-то?.. Ну, изволь, безъ тебя нельзя ничего достигнуть, г. великій визирь, ничего… Впрочемъ, дѣйствительно, отъ тебя все и зависитъ…
Женя. То-то! А ты такія вещи разсказываешь!
Степа. Ну, не злись, пожалуйста, — довольно! Надоѣло!
Женя. Да, всѣ вы такіе, только вамъ потачку дай!
Степа. Разсказывай…
Женя. Однако, знаешь, Степа, какой ты самонадѣянный! Скажите, какой быстрый! Сейчасъ, сію минуту!.. Какъ это все у него скоро. А если дѣдушка скажетъ, что надо подождать еще?
Степа. Да чего тамъ ждать? — не понимаю!.. Впрочемъ, еще недѣльку я подожду, а тамъ стану настаивать. Я скажу прямо начальству, — что, въ самомъ дѣлѣ!
Женя (грустно). Ты, вѣдь, знаешь самъ, каковъ дѣдушка: скажетъ, что рано еще — и кончено!
Степа (вскочивъ). Чортъ знаетъ, что за положеніе!.. Это становится въ самомъ дѣлѣ невыносимымъ!.. Я пойду на все! Знаешь, я человѣкъ отчаянный!..
Женя (въ сторону). Ахъ, какъ онъ любитъ меня! Какъ онъ любитъ меня!.. (Къ Степѣ). Знаешь, Степочка, что? Если дѣдушка не позволитъ, если онъ рѣшительно откажетъ, — тогда, тогда… мы отравимся! Да, да, да!.. Я недавно еще читала о такомъ случаѣ. Тоже, знаешь, родные не соглашались. и вотъ они взяли да отравились фосфорными спичками!.. Знаешь, и намъ необходимо такъ точно покончить съ собой!
Степа (съ изумленіемъ смотритъ на нее). Что ты говоришь, несчастная?!
Женя (горячо). Да, да, Степочка, мой золотой, дорогой мой, хорошій, мы отравимся непремѣнно вмѣстѣ!.. Объ насъ и въ газетахъ тогда напишутъ!.. «Нѣтъ повѣсти печальнѣе на свѣтѣ, какъ повѣсть о любви Ромео и Джульеты»… Какъ плакать будутъ всѣ, дѣдушка въ особенности!.. (Подбѣгаетъ къ шкафчику.) Вотъ тутъ есть спички, — я сейчасъ ихъ приготовлю!
Степа. Да брось ты эти глупыя шутки! Мнѣ плакать хочется отъ досады, а ты дурацкія пантомимы тутъ разыгрываешь!
Женя. Пантомимы? Какія дурацкія пантомимы?.. Понимаешь ли ты, что говоришь?.. Отвѣчай мнѣ прямо — ты, не хочешь отравиться? Не хочешь? Говори!
Степа. Вотъ еще вздоръ! Чего ради! Изъ за какой-то пары отравиться?.. Ну, Женя, у тебя отъ сантиментальныхъ романовъ здѣсь совсѣмъ неладно! Если я не отравился, когда меня проклятый грекъ провалилъ въ прошломъ году, — такъ стану я теперь травиться, — вотъ еще!
Женя. А-а! Вотъ какъ! Такъ вотъ какъ вы меня любите, г. Криночкинъ! Хорошо-съ! Двойка изъ греческаго — и я — одно и тоже, даже того меньше!.. Вотъ что-съ!.. И кого я-то дура полюбила? Какого-то трусишку, гимназистишку!.. Фу! мнѣ стыдно за себя, за васъ!.. Ты говоришь: «изъ-за пары какой-то». Несчастный! Да, дѣйствительно, изъ-за пары! Я готова изъ-за этой пары отравиться сегодня, сейчасъ, сію минуту!.. Степа, ну, пойми, какъ поэтично было бы! Мы оба вмѣстѣ, такъ и держимся за руку (хватаетъ его за руки) и отравились спичками!.. Вотъ восторгъ!
Степа (пугливо). Эге-ге, Женя, ты того… въ самомъ дѣлѣ… какъ будто не въ себѣ…
Женя (испуганно). Тсс… должно быть дѣдушка!
Степа (горячо). Женичка, милая, попроси ты его хорошенько! Убѣди его, что это необходимо. Я въ этомъ крайне нуждаюсь… Помилуй, это такіе пустяки!
Женя. Что такое? — пустяки? Хорошіе пустяки!..
Степа. Голубчикъ, Женичка. — Ну, ради Бога! (Хватаетъ руки и цѣлуетъ ихъ.)
Женя. Ахъ, Степочка, Степочка!.. (Входитъ дѣдушка.)
Женя. Отойди скорѣй къ окну!.. (Расходятся.) Поцѣловалъ! (Смотритъ на руки.) Обѣ поцѣловалъ! И какъ горячо онъ цѣлуетъ, какъ пылко!.. А какъ у него выходитъ это мило: «Женичка»…
Дѣдушка. Я не могъ уснуть, — должно быть поздно. Ворочался только да кряхтѣлъ… А, Степа! Здравствуй, братъ! Какъ поживаешь?
Степа (хочетъ застегнуться, у него отлетаетъ пуговица; онъ подходитъ по-военному къ дѣдушкѣ, шаркаетъ ногой и отходитъ на прежнее мѣсто). Благодарю-съ.
Дѣдушка. Что ты, братъ, все такой мрачный. Должно быть, плохо успѣваешь, а? — Говори.
Степа. Нѣтъ-съ… Это зачѣмъ же!… У меня по всѣмъ удовлетворительно…
Дѣдушка. Ну, братъ, ничего удовлетворительнаго въ этомъ твоемъ «удовлетворительно» нѣтъ… Хе-хе-хе, такъ я говорю?.. А?.. Что, братъ, помалкиваешь? Совѣсть зазритъ?..
Степа (издаетъ неопредѣленный звукъ).
Дѣдушка. Языка у тебя, должно быть, нѣтъ. Ты и уроки, чай, отвѣчаешь такъ у каѳедры. — Все мычишь больше… Женя, есть у него языкъ или нѣтъ?… Философъ!.. Эхъ вы, современная молодежь, наша надежда, опора, утѣшеніе! Мельчаете съ каждымъ поколѣніемъ. Бывало я въ эти годы… Эхъ-хе-хе. Не то было, совсѣмъ не то..
Женя (Степѣ, проходя мимо него). Не теряй надежды. Дѣдушка теперь въ хорошемъ расположеніи духа, надо воспользоваться.
Дѣдушка (Степѣ]. Ты, пожалуй, г. философъ, въ самомъ дѣлѣ помалкиваешь вслѣдствіе особыхъ причинъ? Говори откровенно, разсказывай, — ну!.. Молчишь?..
О ты, что въ горести напрасно
На Бога ропщешь, человѣкъ!
Какъ дальше то?
Женя (Степѣ торжественно)
Сбери свои силы нынѣ,
Мужайся, стой и дай отвѣтъ!..
Дѣдушка. Да ты постой, Женя; ты пропустила тутъ много!.. Ну-ка ты, г. философъ, какъ тамъ дальше послѣ словъ… послѣ словъ?
Степа. Мы этого не проходили.
Дѣдушка. Удивительное произведеніе! Теперь такъ глубоко, такъ возвышенно и трогательно, такъ торжественно не пишутъ!..
Степа Еще бы! Кто же теперь скажетъ:
И тяготу земли тряхнуть,
Дабы безбожныхъ съ ней сопхнутъ?
Или:
Въ немъ ребра какъ литая мѣдь:
Кто можетъ рогъ его сотретъ?
Дѣдушка. Ишь ты, критикъ выискался, вольнодумецъ какой!.. Да ты знаешь ли, кто такой былъ Державинъ? А? А ты его, мальчишка, вышучиваешь!..
Степа. Да вѣдь это Михаилъ Дмитріевичъ — не Державинъ, а Ломоносовъ…
Дѣдушка. Ломоносовъ?.. Н-н-нѣтъ!.. мнѣ помнится, — Державинъ… Женя, какъ ты?.. Ну, кто написалъ тамъ… эту… ну какъ ее?..
Женя. Оду, дѣдушка?
Дѣдушка. Ну да, да, — оду.
Женя. Конечно, Ломоносовъ, — это «Подражаніе Іову».
Дѣдушка. Нда, память у меня совсѣмъ перестаетъ работать… (Задумывается).
Женя (шопотомъ). Степа, говори же.
Степа. Нѣтъ, ужъ лучше ты…
Женя. Я не могу… Мнѣ ужасно стыдно!..
Степа (откашливаясь). Михаилъ Дмитріевичъ, я, позвольте… Мнѣ нужна пара… Посмотрите на меня… (Поварачивается кругомъ).
Женя (въ сторону). Молодецъ, Степа, молодецъ!
Степа. Сами видите, что мнѣ необходимо сшить теперь же мундиръ, брюки… и потомъ я хочу непремѣнно бѣлый жилетъ изъ чертовой кожи, — теперь всѣ наши носятъ, — это практично и начальство разрѣшаетъ…
Женя (смотритъ на него въ изумленіи). Что онъ говоритъ?!
Дѣдушка. Ты опять ко мнѣ пристаешь, мальчишка! Что это ты вздумалъ? Вѣдь положеннаго срока не прошло! Сказано тебѣ, что мундирная пара должна служить полгода.
Степа. Да что вы, право, полгода все, да полгода! Смотрите, какъ все поистрепалось на мнѣ!..
Женя. Что ты плетешь? Да ты совсѣмъ не то говоришь, что надо!.
Степа. Отстань!.. Чего ты такъ ко мнѣ вязнешь? Надоѣли вы мнѣ всѣ!.. Что это такое? Что я — чужаго прошу? Своего и то не даютъ!..
Женя (про себя). Онъ такъ все дѣло испортитъ! (Громко). А, да что тутъ! Дѣдушка, не слушай его… Письмо-то, которое я давала читать тебѣ — это писалъ Степа… онъ меня любитъ и я его, и мы хотимъ жениться!. (Плачетъ).
Дѣдушка. Что такое? Такъ это писалъ къ тебѣ онъ?.. Ахъ ты, писатель! Такъ вотъ оно что! Ахъ ты, интендантскій писаришко!.. Это ты все, молкососишка пакостный!.. Жениться? Такъ тебѣ для этого и новый мундиръ съ бѣлымъ жилетомъ требуется?! У тебя еще материнское молоко не обсохло на губахъ — и ты туда же — жениться!..
Женя. Дѣдушка, ты неправъ! У Степы уже усы ростутъ!
Дѣдушка. Усы? Гдѣ у него они? Вотъ я ихъ выдеру!.. (Ищетъ очки.) Ахъ вы, шелопаи этакіе!.. Да я васъ, просто приколочу!.. Гдѣ мой толстый, чу букъ?..
Женя (защищая Степу.) А все-таки Степа уже взрослый, совсѣмъ мужчина по всей формѣ!..
Дѣдушка. А вотъ я тебя за косички!..
Степа (защищая Женю). Что за произволъ!.. Я, просто, понять васъ не могу!.. Наконецъ, по какому праву?.. Дѣдушка. Какъ ты смѣешь? Нѣтъ, ты, погоди у меня!.. Степа. Да очень просто! Что тутъ дурнаго? — хоть начальству жалуйтесь!.. Ишь, что выдумали на меня; что я жениться хочу!.. Тоже шутки какія!.. Нечего, въ самомъ дѣлѣ! Мнѣ нужна пара — и кончено! Мнѣ по праву слѣдуетъ ее дать!.. Что я оборванцемъ все буду ходить, думаете? Я въ дворянскую опеку буду жаловаться на васъ, — что вы, въ самомъ дѣлѣ, думаете, — я законовъ не знаю, что-ли!..
Дѣдушка. Ахъ ты, негодяй! Вотъ я тебѣ покажу дворянскую опеку!.. (Гоняется за Степой, который убѣгаетъ въ дверь.) А, убѣжалъ! Постыдно убѣжалъ!.. Вотъ онъ герой твой! Видѣла, каковъ твой будущій защитникъ?..
Женя (сообразивъ въ чемъ дѣло, плачетъ.) Дѣдушка, я его не люблю больше!.. Я его не хочу, не хочу!… Я его ненавижу!
Дѣдушка. Ну полно, полно!
Женя. Стыдно!.. Ахъ, какъ стыдно!
Дѣдушка. Стыдно!.. Что же, и ты ему писала письма?
Женя. О нѣтъ! Никогда!
Дѣдушка. А онъ часто тебѣ писалъ?
Женя. Онъ? (Громко всхлипывая). И не думалъ писать!
Дѣдушка. Не понимаю! Что же онъ тебѣ, должно быть, предложеніе сдѣлалъ?..
Женя. Какое тамъ!.. Въ томъ-то и дѣло, что нѣтъ! Онъ никакого предложенія и не думалъ дѣлать!
Дѣдушка. И ничего тебѣ не говорилъ такого?..
Женя. Хоть бы словечко!.. Онъ и отравиться не хотѣлъ! (Плачетъ еще громче.)
Дѣдушка. Какъ это отравиться?
Женя. Да такъ, — я ему предлагала съ отчаянія… Дѣдушка, гдѣ онъ теперь?.. (Подходитъ къ окну, утирая слезы.) Дѣдушка, посмотри, Степа побѣжалъ въ кондитерскую!
Дѣдушка. Это ужасно! это ужасно!… Вотъ шалыганъ мальчишка!
Женя. О, какъ я могла быть такъ довѣрчива и неосторожна!.. Какой стыдъ! Какой позоръ!.. Я уничтожу это лживое письмо! (Вынимаетъ его изъ кармана.)
Дѣдушка. И хорошо сдѣлаешь!
Женя. Я его порву.
Дѣдушка. И отлично!
Женя. На мелкіе, самые мелкіе кусочки…
Дѣдушка. На самые наимельчайшіе!
Женя. И выброшу.
Дѣдушка. И выбрось!
Женя. Нѣтъ, я лучше сожгу! (Зажигаетъ свѣчу.) И пепелъ развѣю но воздуху! Ахъ, моя первая любовь!..
Посыльный. Дозвольте вручить… Кто здѣсь будутъ г-жа Евгенія Петровна Мосолова?
Дѣдушка. Что такое? Что это за военный?.. Денщикъ, должно быть.. Ты чей?.. Отъ кого ты?..
Посыльный. Тутъ письмо собственно… къ барышнѣ. Сказано, передать въ собственныя руки…
Женя. Нѣтъ, нѣтъ! Это не ко мнѣ!.. Я не хочу!.. Дѣдушка, я боюсь!.. Я, вѣдь, имѣю право, дѣдушка, не брать письма?..
Степа. Гдѣ письмо?.. Почему ты его не доставилъ? А?.. Пятиалтынный получилъ, а письма не снесъ!..
Посыльный. Виноватъ, простите, номеръ дома спуталъ.
Степа. Спуталъ номеръ!.. Вотъ я тебя заномерую!!.. Только деньги даромъ берете!.. Сквалыжники. Ты мнѣ погоди!.. Я тебѣ!.. (Грозя кулакомъ приблизившись, поднимается на цыпочки и свирѣпо произноситъ слова, которыхъ нельзя разобрать. Посыльный убѣгаетъ.)
Степа. Вотъ тебѣ письмо! На! (Отдаетъ его Женѣ).
Женя. Нѣтъ, нѣтъ! Не надо! не хочу!..
Дѣдушка. Ну ты, женихъ — грудной младенецъ, подай, что тамъ еще за письма!._ ты, писарь какой выискался!.. (Читаетъ письмо). «Я, вѣдь, совсѣмъ пообносился: моя мундирная пара настоящее рѣшето». Ха, ха, ха, ха!.. Такъ вотъ что?.. (Смотритъ лукаво на Женю). Вотъ тебѣ какую пару нужно — гимназическую?! А мы тутъ съ одной особой думали, что ты влюбился и жениться хочешь!
Женя. Дѣдушка!..
Дѣдушка. Что, путаница?..
Женя. Я, вѣдь, нашла розовое письмо на лѣстницѣ, въ подъѣздѣ..
Дѣдушка. Ха, ха, ха!.. Я и забылъ, что горничная Пороховыхъ спрашивала, не нашелъ ли кто на лѣстницѣ розовой бумажки?.. Ха, ха, ха!.. Ну, братъ Степа, за то что на тебя взведи поклепъ, можешь заказать у Залмана новую пару…
Степа. И бѣлый жилетъ, голубчикъ Михаилъ Дмитріевичъ]
Дѣдушка. И бѣлый жилетъ изъ чертовой кожи! — Ха, ха, ха!
Степа. Спасибо! Спасибо!.. Я счастливъ вполнѣ!..
Дѣдушка. Но надо тебѣ, Степа, разсказать, какъ было дѣло…
Женя (зажимаетъ уши Степѣ). Дѣдушка, а твое честное слово офицера? Ты забылъ?.. Дѣдушка!
Дѣдушка. Ха, ха, ха! Ай да, гимназическая пара!.. Ха, ха, ха!..