Чужія жены
авторъ Власъ Михайловичъ Дорошевичъ
Источникъ: Дорошевичъ В. М. Собраніе сочиненій. Томъ VI. Юмористическіе разсказы. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1907. — С. 237.

Какая женщина откажетъ себѣ въ удовольствіи подвергнуть униженію счастливую соперницу? Въ особенности, если эта соперница еще и пріятельница! Анна Ивановна, молодая женщина, только что овдовѣвшая, подала связку писемъ совсѣмъ уничтоженной Марьѣ Петровнѣ.

— Вотъ. Я нашла ихъ въ бумагахъ покойника.

Марья Петровна взяла письма дрожащими руками.

— Я не знаю, что мнѣ думать о васъ… Вы или очень злы, или очень великодушны.

— Не то и не другое. Я просто удивлена.

По губамъ Анны Ивановны пробѣжала презрительная гримаска.

— Я прочла ваши страстныя изліянія… Вотъ никогда не думала, что покойный Николай Николаевичъ могъ внушать такую пылкую страсть!

Ея письма читали! Марья Петровна чувствовала себя такъ, какъ будто ее публично раздѣли.

— Вы можете меня презирать или ненавидѣть, но я любила вашего мужа. Я горячо, я безумно его любила. Да его и нельзя было не любить! Его…

— Моего Николая Николаевича? Вотъ не подозрѣвала!

— Онъ былъ такъ милъ, всегда любезенъ, трогательно предупредителенъ, веселъ.

— Николай?

— Такъ остроуменъ. Умѣлъ такъ говорить, заставлялъ такъ смѣяться. Часы съ нимъ летѣли такъ незамѣтно!

— Открытія, которыя дѣлаются послѣ его смерти! Этотъ увалень, этотъ лежебока, этотъ бука, отъ котораго трудно было добиться слова! Человѣкъ съ теплой водой вмѣсто крови!

— Ахъ, нѣтъ! нѣтъ! Не говорите! Онъ такъ любилъ, онъ такъ умѣлъ любить! Въ немъ было столько огня. Онъ опьянялъ своею страстью. И онъ, — онъ умѣлъ заставлять забывать обо всемъ въ мірѣ!..

— Вы… вы, кажется, говорите о Василіи Степановичѣ?

— О моемъ мужѣ?!

— Ну, да! Вы даете характеристику вашего мужа, и характеристику превосходную… подъ которой я готова подписаться обѣими руками.

— Вы?!

Онѣ смотрѣли другъ на друга тѣми взглядами, которыми смотрятъ одна на другую женщины, полныя взаимной ненависти, взглядами, полными настоящихъ рентгеновскихъ лучей, проникающими въ самую душу и читающими тамъ, какъ въ открытой книгѣ:

— Вы?! Вы?!

— Мы квитъ. Есть справедливость на свѣтѣ! Да, да! Въ то время, какъ вы, быть-можетъ, посмѣивались надо мной съ Николаемъ Николаевичемъ, я — это ужъ навѣрное! — хохотала надъ вами съ вашимъ мужемъ.

— Вы? Въ это дѣлали… съ нимъ?

— Ужъ не хотите ли вы спросить: по какому праву? По тому же самому, по которому вы обмѣнивались вотъ такими письмами съ моимъ мужемъ. По праву пріятельницы жены!

— Нѣтъ, нѣтъ… Но промѣнять такого мужа, какъ покойный Коля… виновата, я хотѣла сказать, какъ покойный…

— Ничего, ничего! Продолжайте! Я не вижу причинъ, почему мнѣ было не промѣнять его на Васю.

— На этого облома, на этого мужика, на этого ненавистника женщинъ?

— Я этого не замѣчала. Я не могу пожаловаться ни на недостатокъ любезности ни на недостатокъ живости.

— На этого тюфяка?

— О, нѣтъ! Онъ умѣетъ быть очень веселымъ, когда хочетъ! Со мной онъ всегда этого хочетъ.

— На эту рыбу!!!

— О, нѣтъ, вы ошибаетесь!

— На этого отжившаго человѣка?

— Вы ошибаетесь, повторяю вамъ, ma chere[1].

— Но я его жена!

— Позвольте и мнѣ его немножко знать! Со мной онъ никогда не былъ такимъ. Все это можно скорѣе сказать про моего покойнаго мужа!

— Не называйте его имени рядомъ съ Василіемъ Степановичемъ! Коля!.. Можно ли забыть его ласки!

— Къ сожалѣнію, я не могу воскликнуть этого, — я, его жена! Какъ не можете того же сказать про Василія Степановича вы, его жена.

И онѣ протянули другъ другу руки, какъ протягиваютъ два человѣка, пораженные однимъ и тѣмъ же несчастіемъ.

— О, о своихъ мужьяхъ приходится узнавать отъ другіхъ.

— Это чудовища!

— Все несчастье состоитъ въ томъ, что они женаты на своихъ женахъ. Тогда какъ имъ слѣдовало бы быть женатыми на чужихъ!

— Да… но, можетъ-быть, и намъ слѣдовало бы выходить за чужихъ мужей!

И онѣ поцѣловались, эти двѣ вдовы.

Примѣчанія

править
  1. фр. Моя дорогая