Чувство какъ нравственное начало. П. Е. Астафьева. М., 1886 г. Цѣна 75 к. Этотъ психологическій очеркъ отличается обычными г. Астафьеву достоинствами и недостатками. Авторъ обладаетъ основательными знаніями въ обширной философской и въ особенности психологической литературѣ, высказываетъ много здравыхъ и серьезныхъ мыслей, перемѣшивая ихъ съ выходками довольно сомнительнаго остроумія и съ совершенно невѣрными утвержденіями. Такъ, г. Астафьевъ говоритъ, что позитивизмъ не признаетъ значенія чувства, считая разумъ единодержавнымъ господиномъ. Научная добросовѣстность побудила г. Астафьева немедленно прибавить, что Д. С. Милль, напримѣръ, высказывалъ прямо противуположное (какъ и Огюстъ Контъ, добавимъ мы), но г. Астафьевъ отдѣлывается отъ самопротиворѣчія замѣчаніемъ, что Милль «былъ больше чѣмъ только позитивистъ». Скажемъ еще, что изложеніе въ брошюрѣ г. Астафьева тяжеловатое, недостаточно ясное и систематическое.
Авторъ заявляетъ, что, по его мнѣнію, --совершенно основательному, — «чѣмъ шире, живѣе и глубже практически-житейскій интересъ вопроса, тѣмъ необходимѣе безпристрастное разслѣдованіе о немъ на чисто-научной почвѣ». Нечего и говорить, какую важность имѣетъ психологическое объясненіе происхожденія и нравственнаго значенія чувства вообще и чувства любви по преимуществу. Имѣя въ виду эту важность вопроса, мы передадимъ нѣкоторыя изъ мыслей, развиваемыхъ г. Астафьевымъ, оговорившись, что рѣшительно расходимся съ нимъ по существеннымъ вопросамъ.
Чисто-теоретическая, объективная истина не можетъ побуждать насъ къ дѣйствію. Ея роль является отрицательною, задерживающею: извѣстный поступокъ можетъ быть не совершонъ, когда, напримѣръ, ясно сознана его нецѣлесообразность. Необходимо, чтобы истина (мысль) возбуждала въ насъ душевное волненіе, «опредѣленный исходъ изъ котораго и представляетъ требующій отъ насъ уже положительныхъ, болѣе или менѣе дорого стоющихъ намъ усилій, актъ воли». Волею[1], по теоріи г. Астафьева, начинается жизнь субъекта, затѣмъ слѣдуетъ чувство и, наконецъ, интеллектъ. Существеннымъ признакомъ, отличающимъ въ глазахъ автора состояніе воли отъ состояній интеллекта и чувства, является дѣятельное, усиліе. Г. Астафьевъ вооружается при этомъ противъ шопенгауэровской безсознательной воли. "Гдѣ, — говоритъ онъ, — такая воля дана мысли? Во внѣшнемъ опытѣ? Очевидно, нѣтъ; этотъ опытъ не можетъ быть источникомъ не только понятія воли, но и понятія дѣятельной силы вообще. Изъ внутренняго опыта? Но во внутреннемъ опытѣ, въ сознаніи, очевидно, не дается ничего внѣ и безсознательнаго; внутренно усматриваемое безсознательное «есть, очевидно, совершеннѣйшее contradictio in adjecto». Несмотря на метафизическое признаніе самостоятельнаго значенія воли, г. Астафьевъ старается не покидать научной почвы. «Современная научная психологія, — говоритъ онъ, — исходитъ изъ того несомнѣннаго и недопускающаго исключеній факта опыта, что никогда и нигдѣ (курсивъ подлинника) душевная жизнь не представляетъ намъ ни чистаго представленія безъ примѣси волевыхъ и эмоціональныхъ элементовъ, ни чистой воли безъ всякаго сопровождающаго движенія чувства и представленій, но что всякое душевное событіе и состояніе представляетъ непремѣнно случай совмѣстности, взаимнодѣйствія всѣхъ этихъ трехъ душевныхъ формъ жизни, съ преобладаніемъ только одной изъ нихъ надъ другими». Въ дальнѣйшихъ разсужденіяхъ авторъ вступаетъ уже въ область богословія.
- ↑ Въ формѣ влеченія, самопроизвольности.