Что же думаетъ г. Изгоевъ о г. Столыпинѣ? Моя замѣтка о «Двухъ кающихся литераторахъ» (г.г. Изгоевѣ и М. Энгельгардѣ) вызвала своеобразный отвѣтъ со стороны г. Изгоева. Отвѣтъ этотъ напечатанъ въ «Рѣчи» 5 февраля. Наиболѣе существенна первая часть статьи. Ее я привожу дословно, сохраняя даже слишкомъ рѣшительныя выраженіи г. Изгоева… Вотъ, что онъ пишетъ:
Въ январской книжкѣ «Русскаго Богатства» г. Петрищевъ дозволилъ себѣ по отношенію ко мнѣ полемическій пріемъ, который я, при всемъ нежеланіи употреблять поносительныя слова, не могу назвать иначе, какъ передергиваніемъ. Говоря о моей статьѣ о П. А. Столыпинѣ («Русская Мысль», 1907 г. № 12), г. Петрищевъ пишетъ: «Правда, по его (т. е. по моему) мнѣнію, П. А. Столыпинъ борется за новый строй, отстаиваетъ реформы». «Даже политическіе противники, — утверждаетъ г. Изгоевъ, — не станутъ оспаривать у П. А. Столыпина выдающихся личныхъ качествъ». Въ другомъ мѣстѣ г. Петрищевъ подтверждаетъ: «Ни откуда не слѣдуетъ, что П. А. Столыпинъ борется за новый строй». Это г. Изгоевъ изъ собственнаго пальца высосалъ". Въ дальнѣйшемъ П. А. Столыпинъ якобы отъ моего имени величается г-мъ Петрищевымъ «борцомъ за новый строй» и эти слова ставятся въ ковычки, какъ принадлежащія мнѣ.
Всѣ эти выводы г. Петрищева добыты имъ при помощи простѣйшаго литературнаго подлога. На самомъ дѣлѣ, въ моей статьѣ въ «Р. Мысли» сказано буквально слѣдующее. Приведя выдержку изъ дружественной премьеру нѣмецкой газеты, я пишу:
«П. А. Столыпинъ борется за новый строй, онъ отстаиваетъ реформы. Но странная получается борьба. Подъ барабанный бой и подъ апплодисменты враговъ (т. е. правыхъ. А. И.) развертываются широкія и заманчивыя программы будущихъ реформъ, затѣмъ происходить какой-то маневръ, пораженіе безъ боя, отступленіе безъ сраженія, и изъ программы исчезаетъ значительная часть того, что недавно на ней красовалось. Такимъ путемъ мы въ сущности уже подошли къ полной ликвидаціи манифеста 17 октября (стр. 149)». Кажется, изъ этой фразы ни одинъ добросовѣстный человѣкъ не можетъ вывести, что я серьезно отношусь къ той борьбѣ за реформы, которая здѣсь описывается. Кажется, достаточно ясно, что къ наличности такой борьбы я отношусь очень скептически. Но г. Петрищевъ поступаетъ очень просто. Онъ отрубаетъ цитату до словъ «но странная получается борьба» и влагаетъ мнѣ въ уста совершенно противоположное тому, что я говорилъ, заставляетъ меня видѣть въ П. А. Столыпинѣ «борца за новый строй», для пущей убѣдительности заключу въ ковычки эти слова, которыхъ нигдѣ нѣтъ въ моей статьѣ… Само собой разумѣется, о томъ, что такъ возмутившая г-на Петрищева фраза «П. А. Столыпинъ борется за новый строй» представляетъ не выраженіе моего взгляда, а резюме непосредственно передъ ней процитированной корреспонденціи Rundschau, развязный полемистъ не обмолвился ни словомъ. Онъ остался вѣренъ себѣ до конца…
Вся эта цѣпь поддоговъ нужна г-ну Петрищеву для тогоѵ чтобы обивнить меня въ «сватовствѣ» между партіей народной свободы и П. А. Столыпннымъ.
Въ дальнѣйшемъ оказывается, что у меня была и другая цѣль: «уязвитъ, обличить въ измѣнѣ, въ „поумнѣніи“ журналиста другого лагеря»… Въ дѣйствительности, разумѣется, не та цѣль была у моей замѣтки, и не тотъ у меня выводъ. Даже поскольку дѣло касалось лично г.г. Энгельгарда и Изгоева, мой выводъ былъ выраженъ словами:
«Народъ… Эта величина фатально ускользаетъ отъ барскаго вниманія, когда баринъ половъ жажды „осуществить государственную идею“ и на все фатально обрушивается барскій гнѣвъ, когда баринъ переживаетъ горечь разочарованія. И если энгельгардовская „фефела“, звучитъ по-барски высокомѣрно, то и изгоевскіе „низины“, „убійцы“, „воры“, „грабятели“, направленные въ пространство, безъ строго опредѣленнаго адреса, звучатъ, по меньшей мѣрѣ, барственно сердито» (см. стр. 203, «Русск. Богатства»).
Попутно мнѣ пришлось отмѣтить, что г. Изгоевъ въ статьѣ, напечатанной «Рѣчью» 2 іюня 1906 г., характеризовалъ П. А. Столыпина въ такихъ выраженіяхъ, которыя равносильны эпитету: «организаторъ черносотенныхъ выступленій», между тѣмъ статья того же г. Изгоева, напечатанная «Русскою Мыслью» въ декабрѣ 1907 г. характеризуетъ П. А. Столыпина, какъ «одного изъ немногихъ государственныхъ дѣятелей», у котораго «даже… противники не станутъ оспаривать выдающіяся личныя качества», и который воодушевленъ «истинно-государственной идеей». Не оспаривая права г-на Изгоева мѣнять взгляды, я счелъ необходимымъ напомнить, что въ такихъ случаяхъ, особенно если рѣчь идетъ о чисто личныхъ характеристикахъ, казалось бы, слѣдуетъ оговорить свое прежнее мнѣніе.
Г. Изгоевъ, такимъ образомъ, въ статьѣ 5 февраля 1908 г. просто скрылъ отъ читателей «Рѣчи», что мои слова: «поумнѣлъ», «раскаялся» характеризуютъ именно эту неоговоренную и немотиаированную перемѣну его взглядовъ на личныя качества П. А. Столыпина. А, скрывши это, онъ прибавилъ «обличеніе въ измѣнѣ»: никакого «обличенія въ измѣнѣ», основаннаго на томъ, что г-нъ Изгоевъ держится его нынѣшнихъ взглядовъ на представителя власти, въ моей замѣткѣ нѣтъ. Но допустимъ, что это частности. Я ихъ привожу лишь въ видѣ примѣра, опуская многое другое, столь же не точно переданное г. Изгоевымъ. Главное все-таки въ томъ, — считаетъ г. Изгоевъ предсѣдателя совѣта министровъ «борцомъ за новый строй» или не считаетъ? Изъ приведеннаго отрывка его статьи какъ будто ясно: нѣтъ, не считаетъ, не считалъ, и самыя слова: «борется за новый строй», принадлежатъ не ему, г-ну Изгоеву, а лишь резюмируютъ корреспонденцію «Rundschau».
Не считалъ… Право, затрудняюсь, какъ мягче выразиться… Г. Изгоевъ либо забылъ свою статью, либо вообще не считаетъ себя обязаннымъ говорить точно. Дѣло въ томъ, что у г-на Изгоева корреспонденціи Rundschau (или, вѣрнѣе, перепечаткѣ изъ «Бирж. Вѣдомостей») предшествуетъ цѣлый рядъ утвержденій, совершенно ясныхъ, недвусмысленныхъ, вполнѣ опредѣленныхъ. Нѣкоторыя изъ этихъ утвержденій — повторяю, не корреспондента Rundschau, а самого г-на Изгоева — позволю себѣ привести для примѣра (см. «Русскую Мысль», декабрь 1907):
Стр. 131. «Утверждали, — говоритъ г. Иэгоевъ, — что созывъ второй Думы въ назначенное время на основаніи формально неизмѣненнаго и только исправленнаго сенатскими разъясненіями избирательнаго закона дался П. А. Столыпину не безъ серьезной борьбы съ реакціонными кругами»… «Есть нѣкоторыя основанія думать, что П. А. Столыпинъ не безъ борьбы уступилъ домогательствамъ дворянства, что были минуты колебанія, которыя грозили Россіи введеніемъ диктатуры, что П. А. Столыпинъ, принявъ идею военно-полевыхъ судовъ, ограждалъ Россію и постъ предсѣдателя совѣта министровъ отъ диктатора». Тотчасъ за этимъ, какъ подтвержденіе догадки, г. Изгоевъ приводитъ цитату изъ рѣчи г. Столыпина во второй Думѣ 13 мая 1907 г.
Стр. 132. «Личный героизмъ своеобразно освѣтилъ всю политическую программу П. А. Столыпина. Террористы, отдавшіе на Аптекарскомъ островѣ свою жизнь ради того, чтобы, уничтоживъ около сотни случайно собравшихся людей, поразить между ними и П. А. Столыпина, воздвигли ему прочный и красивый пьедесталъ. Они помогли бы, быть можетъ, ему и выиграть его „дѣло“, еслибы судьбы народа дѣйствительно зависѣли отъ отдѣльныхъ лицъ»…
Стр. 137—138. «Чтобъ… добраться до смысла всего, что творится съ роспуска первой Думы до нашитъ дней, когда всѣ видимыя нити политической власти сосредоточились въ рукахъ П. А. Столыпина, намъ надо обратиться къ сердцевинѣ правительственной политики, къ тому, что составляетъ и idée-maitresse П. А. Столыпина. Такая идея у него безусловно есть, идея ясная, опредѣленная. Этимъ онъ, быть можетъ, больше всего отличается отъ своихъ предшественниковъ, среди которыхъ было очень много опытныхъ, энергичныхъ или вялыхъ полицейскихъ, были и ловкіе люди, умѣвшіе пускать пыль въ глаза, и обыкновенные честолюбцы-интриганы, но было мало людей, у которыхъ традиціи носителя твердой власти уживались бы… съ индивидуальной излюбленной мечтою».
Стр. 139. «Справедливость заставляетъ насъ… прибавить, что основная идея П. А. Столыпина зародилась у него давно, а не представляетъ случайный продуктъ, результатъ какихъ-либо стороннихъ вліяній. Свою идею созданія изъ русскаго крестьянина свободнаго личнаго собственника (курсивъ мой — А. П.) П. А. Столыпинъ принесъ съ собою въ министерство. Ему ея не навязывали со стороны. Она давно сидѣла у него въ головѣ, онъ годами вынашивалъ ее. Этой своей идеей П. А. Столыпинъ и отличается отъ всѣхъ своихъ предшественниковъ по министерству внутреннихъ дѣлъ». Далѣе доказывается, что идея владѣла г. Столыпинымъ еще тогда, когда, онъ былъ гродненскимъ губернаторомъ и на засѣданіяхъ мѣстнаго комитета о нуждахъ сельскохозяйственной промышленности боролся съ гродненскими крѣпостниками.
Стр. 141. «Само собою разумѣется, что въ 1902 г., будучи гродненскимъ губернаторомъ, П. А. Столыпинъ былъ абсолютистомъ, хотя и просвѣщеннымъ, но былъ ли онъ вполнѣ чистымъ абсолютистомъ? Въ его (губернаторскихъ) рѣчахъ проскальзываютъ какіе-то слабые намеки на необходимость и общественной самодѣятельности и, во всякомъ случаѣ, откровенные крѣпостники не вызывали его сочувствія». Въ доказательство г. Изгоевъ цитируетъ «горячую отповѣдь» П. А. Столыпина «гродненскому зубру», кн. Святополкъ-Четвертинскому: «Бояться грамоты и просвѣщенія, бояться свѣта нельзя» и т. д.
Стр. 143. «Освободительныя реформы, иначе говоря, установленіе у насъ, если не на словахъ, то на дѣлѣ конституціоннаго строя, безусловно отодвинуто (правительственной деклараціей въ третьей Думѣ) на второй планъ, но было бы несправедливо видѣть въ этомъ результатъ личной воли П. А. Столыпина. Тутъ узелъ трагедіи всей русской жизни».
Суть въ слѣдующемъ. Г. Изгоевъ «лично убѣжденъ, что развитіе среди крестьянъ началъ земельной собственности явленіе неизбѣжное, прогрессивное и желательное» (стр. 143). Но, осуществляя эту идею, г. Столыпинъ сталкивается съ противодѣйствіемъ дворянства.
Стр. 146. «П. А. Столыпинъ мечтаетъ на крестьянинѣ, личномъ собственникѣ, построить зданіе мелкой земской единицы. Дворяне, какъ показалъ московскій „земскій съѣздъ“ отлично поняли значеніе этой „единицы“ и рѣшительно высказались противъ».
Стр. 147. Съ этимъ противодѣйствіемъ "П. А. Столыпинъ съ первыхъ же шаговъ своей политической карьеры долженъ былъ ознакомиться… Быть можетъ, онъ съ самыми искренними реформаторскими намѣреніями начиналъ переговоры съ Д. Н. Шиповымъ, Н. Н. Львовымъ, гр. Гейденомъ о вступленіи ихъ въ министерство, но онъ продолжалъ эти переговоры уже тогда, когда былъ увѣренъ въ полной ихъ безплодности, такъ какъ совѣтъ объединеннаго дворянства уже довелъ до его свѣдѣнія о тревогѣ по этому поводу среди дворянъ. Трудно, напр., сомнѣваться, чтобы П. А. Столыпинъ не могъ оцѣнить такого страннаго факта, что когда онъ читалъ во второй Думѣ свою декларацію и говорилъ по поводу ея рѣчи, его встрѣчали громовыми аплодисментами съ правыхъ скамей, на которыхъ, какъ онъ зналъ, сидятъ принципіальные противники возвѣщаемыхъ имъ реформъ. А въ то же самое время онъ съ благодарностью принималъ эти аплодисменты, а министерская печать поддерживала «правыя» партіи, которыя неизмѣнно вдохновлялись классовымъ дворянскимъ интересомъ… Не даромъ одинъ изъ публицистовъ этой камарильи, М. Меньшиковъ… разразился такой своеобразной похвалой:…"г. Столыпинъ, повернись иначе его судьба, могъ быть замѣчательнымъ актеромъ".
И только послѣ этого кропотливаго анализа г. Изгоевъ на стр. 149 дѣлаетъ ссылку на «петербургскаго корреспондента берлинской газеты „Rundschau“, близкой къ германскимъ придворнымъ сферамъ», т. е. цитируетъ слѣдующую замѣтку изъ «Биржевыхъ Вѣдомостей»:
«Въ выборѣ кн. Волконскаго товарищемъ предсѣдателя Думы отражено желаніе тѣхъ петербургскихъ круговъ, въ которыхъ открыто теперь агитируютъ за упраздненіе манифеста 17 октября. Настроеніе этихъ круговъ такое: сначала провести необходимые законы, вотировать бюджетъ съ огромными требованіями военнаго вѣдомства, обезпечить заключеніе займа, а затѣмъ упразднить конституцію и водворить прежній бюрократическій строй. Все это, однако, невозможно, пока г. Столыпинъ остается у власти… Недаромъ г. Столыпинъ удрученъ работами теперь больше, чемъ 6 мѣсяцевъ тому назадъ, когда онъ распустилъ вторую Думу. Тогда онъ видѣлъ, что устранена опасность, угрожавшая Монарху и отечеству. Теперь онъ видитъ, что опасность грозитъ тому дѣлу, на которое онъ потратилъ бездну труда… опасность со стороны той, близко къ премьеру стоящей партіи, которая готова опутать страну своими сѣтями».
Такимъ образомъ эта цитата не простая передача чужого мнѣнія, но ссылка на источникъ, «близкій къ германскимъ придворнымъ сферамъ», въ подтвержденіе выводовъ самого г. Изгоева. И дальнѣйшія слова: «П. А. Столыпинъ борется за новый строй» и т. д. — не резюме замѣтки «Rundschau», а личный выводъ г. Изгоева изъ многихъ его посылокъ. Даже термины: «борьба», «борется» принадлежатъ не «Rundschau», а именно г-ну Изгоеву. И онъ употребляетъ эти термины какъ до ссылки на нѣмецкую газетку, такъ и послѣ ссылки. Напр., на стр. 149—150 читаемъ: «Борьба съ узкоклассовыми тенденціями той части дворянства, которая не желаетъ отказаться отъ безконтрольной власти надъ Россіей, возможна только при содѣйствіи живыхъ общественныхъ сихъ. Но вотъ это-то обстоятельство больше всего претитъ душѣ русскаго администратора, какъ бы онъ ни отличался отъ другихъ бюрократовъ… П. А. Столыпинъ въ данномъ случаѣ и унаслѣдовалъ самыя прочныя традиціи русской бюрократіи».
Это центральное мѣсто своей статьи г. Изгоевъ передалъ читателямъ «Рѣчи» въ совершенно извращенномъ видѣ. Въ совершенно извращенномъ видѣ передаетъ онъ читателямъ «Рѣчи» и мои слова. Я писалъ (см. стр. 198—199 январской книжки «Русскаго Богатства»):
«Не обольщается надеждами и г. Изгоевъ. Правда, по его мнѣнію, „П. А. Столыпинъ борется за новый строй, отстаиваетъ реформы“. Даже политическіе противники, утверждаетъ г. Изгоевъ, не станутъ оспаривать у П. А. Столыпина выдающихся личныхъ качествъ: безстрашнаго физическаго мужества, ораторскаго таланта, упорной энергіи; мы идемъ дальше, заявляетъ отъ себя г. Изгоевъ, — и признаемъ, что П. А. Столыпинъ одинъ изъ немногихъ русскихъ государственныхъ дѣятелей», душою котораго владѣетъ «истинно государственная идея» …О превращеніи Россіи въ страну свободнаго зажиточнаго крестьянства, разселившагося хуторами. И г. Изгоевъ «лично убѣжденъ», что осуществленіе этой идея «неизбѣжно и желательно»… (Стр. 143 декабрьской кн. «Русской Мысли»). Идея «еще дальше» г. Изгоевъ утверждаетъ, что и если партіи народной свободы суждено остаться крупной общественной силой, она неизбѣжно должна придти къ признанію начала личной собственности въ крестьянскомъ земельномъ строѣ. И какъ извѣстно, партіей народной свободы уже предприняты шаги въ проявленію сознанія въ эту сторону. Но П. А. Столыпинъ одержимъ «боязнью и непріязнью къ общественнымъ силамъ». «Всѣ общественныя силы, которыя возникли на нашей родинѣ, встрѣчали въ немъ злѣйшаго и неумолимаго врага» и т. д.
Этимъ моимъ словамъ, передающимъ содержаніе всей статьи г. Изгоева, онъ придалъ характеръ произвольно вырванной изъ текста цитаты, и на этомъ основаніи счелъ возможнымъ бросать обвиненіе въ передержкѣ, въ подлогѣ… Оставимъ въ сторонѣ вопросъ, какъ такіе пріемы называются. Важнѣе другое, — зачѣмъ они понадобились публицисту «Рѣчи»? Что онъ, — опять измѣнилъ свое мнѣніе о П. А. Столыпинѣ? Опять возвращается къ своему прежнему отзыву? Казалось бы, ясно: да, опятъ измѣнилъ; да, возвращается. И признаюсь, прочтя первую половину изгоевскаго отвѣта, я готовъ былъ почти радоваться. Какъ ни тягостно видѣть пріемы «благородной ретирады» съ ошибочныхъ позицій, все-таки радуешься, что вотъ опамятовался-таки человѣкъ… Но вслѣдъ затѣмъ и совершенно неожиданно г. Изгоевъ пишетъ:
«Основная мысль моей статьи въ „Русской Мысли“ къ тому и сводится, что П. А. Столыпинъ объективно, несмотря на свои личныя качества, не можетъ провести никакихъ реформъ, такъ какъ за его спиной стоятъ господствующія соціальныя силы, бюрократія и помѣстно-дворянское классовое чувство». («Рѣчь», б февраля; курсивъ г. Изгоева).
«Объективно не можетъ»… Положимъ, свою общую характеристику объективныхъ признаковъ, какая была сдѣлана въ декабрьской статьѣ, напечатанной «P. М.», г. Изгоевъ передаетъ въ «Рѣчи» не точно; въ частности, вмѣсто опредѣленнаго термина, борьба съ камарильей, оказалось двусмысленное классовое чувство за спиною. Но, вѣдь, споръ вовсе не о возможностяхъ объективныхъ. А субъективно, — г. Столыпинъ хочетъ «провести реформы» или старается препятствовать ихъ проведенію? борется противъ камарильи за новый строй или, какъ вѣрный слуга, помогаетъ камаральѣ бороться за сохраненіе стараго строя? Въ «Русской Мысли» дѣло насчетъ оцѣнки субъективныхъ признаковъ стояло ясно. Тамъ г. Изгоевъ выразилъ принципіальное согласіе съ программой г. Столыпина, воодушевленнаго «государственной идеей» «превратить Россію въ страну свободнаго зажиточнаго крестьянства, на подобіе датскаго», но выразилъ полное осужденіе его тактикѣ («боязнь и непріязнь къ общественнымъ силамъ, даже къ тѣмъ, которыя готовы и должны принять туже государственную идею»). Именно это размышленіе г. Изгоева о программѣ «премьера» мнѣ и пришлось оспаривать, какъ пустую и ни на чемъ не основанную, по моему мнѣнію, догадку. Теперь г. Изгоевъ сначала старается увѣрять, что такой догадки у него лично не было, что онъ не приписывалъ г-ну Столыпину стремленія бороться за новый строй, и затѣмъ тотчасъ же противопоставляетъ «объективную возможность» «личнымъ качествамъ». То есть какъ же это понимать? Г-ну Изгоеву нельзя, что ли, не отказываться отъ своихъ словъ, но нельзя и отказываться отъ нихъ? Вопросъ вполнѣ естественный. Но публицистъ «Рѣчи», только что опровергнувшій первую половину своего опроверженія, вмѣсто отвѣта и объясненія дѣлаетъ неожиданный поворотъ въ сторону.
Онъ вспоминаетъ мою старую полемику съ г. Набоковымъ, выступавшимъ противъ меня въ «Рѣчи», и съ г. Б. М. выступавшимъ противъ меня въ «Новой Мысли». При этомъ онъ ни однимъ словомъ не упоминаетъ, какъ и что было мною отвѣчено обоимъ оппонентамъ, со стороны которыхъ, кстати сказать, на мои отвѣты возраженій не послѣдовало. Г. Изгоевъ просто цитируетъ полемическіе выпады гг. Набокова и Б. М. И на основаніи этихъ выпадовъ позволяетъ себѣ написать по моему адресу рядъ отмѣнно ругательныхъ словъ.
Штрихъ, имѣющій нѣкоторую цѣнность. Г. Изгоевъ подтвердилъ свой выводъ о борьбѣ г. Столыпина за новый строй ссылкою на отзывы корреспондента «Rundschau», относительно котораго неизвѣстно, кѣмъ онъ освѣдомленъ, какъ, и съ какою цѣлью. И тотъ же г. Изгоевъ дѣлаетъ видъ, будто принимаетъ за чистую монету полемическіе выпады г.г. Набокова и Б. М. Это послѣдовательно. Это во всякомъ случаѣ свидѣтельствуетъ, что г-на Изгоева вообще доброкачественность ссылокъ гораздо меньше интересуетъ, чѣмъ ихъ пригодность для его цѣлей. Интересоваться не качествомъ, а пригодностью въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ удобно. Укажу хотя бы такой примѣръ. Недѣлю спустя, послѣ ругательствъ г. Изгоева, «Рѣчь» снова выступила противъ меня съ ругательствами. На этотъ разъ я по волѣ «Рѣчи» помѣщенъ въ одномъ спискѣ съ нѣкоторыми сотрудниками понедѣльничной газеты «Свободныя Мысли», и оказываюсь вмѣстѣ съ ними уличеннымъ въ томъ, что пишу статьи, въ коихъ обвиняю «партіи, народъ, исторію, Россію, время и вселенную» въ «бездарности», а обвиняю на томъ основаніи, что разочаровался въ революціи. Ровно черезъ сутки — 14 февраля — «Новое Время», ссылаясь на «Рѣчь», дѣлаетъ болѣе категорическій выводъ: хороши эти г.г. Петрищевы, сотрудники «Свободныхъ Мыслей»!.. При дальнѣйшихъ взаимныхъ ссылкахъ истина легко можетъ быть установлена: я окажусь главнымъ сотрудникомъ и, пожалуй, редакторомъ «Свободныхъ Мыслей», хотя не имѣлъ и не имѣю никакого отношенія къ этой газетѣ, о чемъ, — это мнѣ достовѣрно извѣстно, — хорошо знаетъ редакція «Рѣчи». Можетъ даже оказаться, что это я написалъ «народъ-фефела» въ «Свободн. Мысляхъ», и это я написалъ: «П. А. Столыпинъ борется» въ «Русской Мысли», а г.г. Изгоевъ и М. Энгельгардъ написали статью: «Два кающіеся публициста» въ «Русскомъ Богатствѣ». Не шутя, — по нынѣшнимъ литературнымъ нравамъ, всяко возможно. Напечатано же было въ «Голосѣ Москвы» 12 января н. г. такое, между прочимъ, обвиненіе противъ С. Я. Елпатьевскаго и меня: «Они готовы окрестить именемъ мѣщанства и буржуазности самыя что ни на-есть здоровыя и нормальныя проявленія человѣческой психики»… И г. Изгоевъ не лишенъ возможности выставить противъ меня какое ему заблагоразсудится обвиненіе и подтвердить его цѣлымъ рядомъ ссылокъ. Позволительно, однако, спросить, — какое отношеніе имѣютъ его ругательства къ предмету даннаго спора?