I. Святая троица
правитьТретья Дума окончательно показала себя. Даже слепой должен теперь увидеть и понять, кто распоряжается судьбой народа: помещик-крепостник, капиталист-ростовщик и бюрократ-палач. Вот святая думская троица, именем которой клянется епископ Митрофан, черносотенный депутат третьей Думы. Помещик может не поладить с фабрикантом, фабрикант — с чиновником: у них свои счеты и свои споры из-за дележа добычи; но как только перед ними встает со своими требованиями рабочий класс или малоземельное крестьянство, — немедленно богатый соединяется с богатым, капиталист с помещиком, против бедных и голодных, против пролетариев и крестьян.
II. «Ни пяди нашей земли!»
правитьЗемлевладельцев, получающих свыше тысячи рублей в год доходу, в России 60 тысяч душ. У них в руках — 75 миллионов десятин земли, которая в продаже стоит 6 миллиардов рублей и дает своим владельцам годового доходу 450 миллионов рублей. Каждый из этих помещиков получает в среднем 7 — 8 тысяч рублей годового дохода, а иные кладут в карман десятки и сотни тысяч. Не менее, как две трети богатых землевладельцев, — дворяне. И те же дворяне заполняют собою средние и верхние ряды бюрократии.
Царских чиновников, получающих в год свыше тысячи рублей жалованья, сидит на шее народной 90 тысяч человек. Из государственного казначейства они ежегодно извлекают около 200 миллионов рублей, причем министры, генерал-губернаторы, наместники и посланники получают по 15, 20 и более тысяч в год, не считая всевозможных денежных подарков и тех неисчислимых сумм, что сами украдут.
Мало того. Дворяне имеют лучшие места в офицерстве. Дворяне самовластно хозяйничают в земстве. А ведь это значит: и почет, и доход! Мудрено ли, если они зубами и когтями держатся за свое дворянство и за свои земельные владения? Один из яростных защитников дворянских интересов, граф Салтыков, с такими словами обращается к своему сословию: «Пусть будет вашим паролем и лозунгом: ни пяди нашей земли; ни песчинки наших полей; ни былинки наших лугов; ни хворостинки нашего леса». Эти слова написаны на знамени «Совета объединенного дворянства»[1], который стоит во главе всяких монархических и патриотических организаций и имеет огромное влияние на царское правительство. По требованию объединенного дворянства были распущены две первые Государственные Думы, введены военно-полевые суды, совершен государственный переворот 3 июня 1907 г. и — ранее того — издан указ 9 ноября 1906 г.
III. Разграбление общинных земель
правитьУказ 9 ноября, проведенный царскими министрами без Думы, дает крестьянам право выдела из общины. Сколькими десятинами общинник владеет, столько и может требовать себе в частную собственность. А у кого из крестьян наибольшие участки? Разумеется, у богатых, которые собрали в свои руки наделы бедняков. За землю платили все крестьяне, все поливали ее потом своим и кровью своей; а при выделе по закону 9 ноября главная часть общинной земли попадет в цепкие лапы кулаков. Что станется при этом с остальной крестьянской массой? Обезземелится, пролетаризуется, часть найдет работу в экономиях и городах, часть вымрет от голода и холода.
Этим грабительским законом помещичье правительство хочет убить трех зайцев сразу:
во-первых, оно надеется отвлечь внимание крестьян от дворянских имений и, вместо борьбы всего крестьянства за помещичьи земли, вызвать междоусобную борьбу разных групп крестьянства за общинные земли;
во-вторых, правительство хочет таким путем насадить в деревне класс крепких крестьян-собственников, которые всем своим благосостоянием будут обязаны контрреволюционному правительству и образуют оплот против аграрного движения;
в-третьих, наконец, насильственное обезземеленье миллионов крестьян даст помещикам богатейший запас дешевых рабочих рук.
Вот сколько выгод сразу должен дать чудодейственный закон!
IV. Помещичья собственность священна
правитьДва года действует этот закон, и только теперь правительство представило его на утверждение третьей Думы. Уж, конечно, оно было уверено, что господская Дума его не выдаст. И не ошиблось. Черносотенцы откровенные (правые) и черносотенцы, притворяющиеся конституционалистами (октябристы), как один человек, голосовали за столыпинский закон. Богатейшие помещики: князь Голицын, граф Бобринский, граф Уваров[2] клялись с думской трибуны в своей любви к мужичку и уверяли крестьян, что не в помещичьей земле, а в законе 9 ноября — все спасенье.
А для того, чтобы с своей стороны влить бодрость в дворянские сердца, представитель правительства резко и решительно отверг самую мысль о переходе помещичьей земли к крестьянам. «Покуда волей и доверием монарха настоящее правительство находится у кормила власти, — заявил товарищ министра Лыкошин при радостных рукоплесканиях думского большинства, — частная (т.-е. помещичья) собственность в России от всяких посягательств будет ограждена».
Эти ясные слова должны заставить каждого крестьянина понять, что его нужда в земле не будет удовлетворена дотоле, доколе настоящее правительство со своим «монархом» находится у кормила власти! Только низвергнув царя и его бюрократию, получат крестьяне землю.
V. И нашим, и вашим!
правитьКадеты (либеральные профессора, адвокаты и пр.) выступили против закона 9 ноября. Этот закон не успокоит крестьян! — заявили они Думе. Доколе мужик заперт в своей мышеловке, ему нельзя не бунтовать. Поэтому — уговаривали кадеты — нужно мужичку дать прирезку из помещичьей земли. Но не даром: упаси, господь! А по «справедливой оценке». Кадетские депутаты (Шингарев, Березовский) прямо заявляли, что их земельный проект выгоден не только для крестьян, но и для помещиков. Значит, не для одних овец, но и для волков! Только одного кадеты не объяснили: под силу ли разоренному, с голоду пухнущему мужику поднять на себе новые выкупные платежи за дворянские имения? Не довольно ли уж переплатили крестьяне за аренду помещичьей земли — и деньгами и трудом? На эти вопросы «справедливые» кадеты дать ответ позабыли…
VI. Крестьянские депутаты и закон 9 ноября
правитьКак отозвались на столыпинский закон депутаты-крестьяне? Трудовики резко выступили против. Но их мало: всего 13 человек. Кроме них в Думе есть еще десятка три крестьянских депутатов, которые состоят под командой черносотенных помещиков. Однако и эти крестьяне враждебно относятся к столыпинскому закону. Им ли, в самом деле, не знать, что крестьянину не выбиться из нужды и кабалы, доколе на шее его сидит помещик? «Если я сижу на трех десятинах земли, а рядом — 30 тысяч десятин — то это не есть порядок и правда», — так заявляли в Думе правые крестьяне (Сторчак и другие[3]). Испуганные черносотенцы пустили в ход и ласки и угрозы. Пугали крестьян новым роспуском Думы и потерей депутатского жалованья. «Нас сюда послал народ не для того, чтобы Думу беречь, — совершенно правильно ответил на такие речи крестьянин Рожков[4], — а для того, чтобы облегчить жизнь исстрадавшегося народа». Но большинство правых крестьян постыдно струсило и голосовало за столыпинский закон.
Пусть же крестьяне на местах зорко следят за голосованием своих представителей и, в случае измены с их стороны крестьянскому делу, пусть требуют от них немедленного сложения своих депутатских полномочий.
VII. Социал-демократия — на страже крестьянских интересов
правитьТвердо и мужественно выступили рабочие депутаты в защиту крестьянства. Социал-демократы Гегечкори и Белоусов[5] заклеймили закон 9 ноября, как порождение крепостников-помещиков. Закон этот не освобождает крестьян от гнета нынешней полицейской общины, а помогает мироедам с помощью земских начальников расхищать общинные земли. Но напрасны надежды правительства на успокоение деревни. Столыпинский закон, одобренный черной Думой, лишь еще более ожесточит крестьянские массы. Они не прекратят борьбы, — заявили социал-демократы, — доколе не получат в свои руки путем безвозмездного отчуждения всех некрестьянских земель.
Если сознательный крестьянин внимательно прочитает и обдумает думские прения об общинной земле, и затем спросит себя: какая партия честно и бескорыстно защищает деревенскую бедноту? — то он принужден будет ответить себе: социал-демократия!
30 (17) декабря 1908 г.
