Чему война учит и к чему она обязывает
Война ужасна тем горем, которое она несет бесчисленным сердцам. Война прекрасна тем душевным строем, который она вселяет в множество людей, тем беззаветным подчинением всего личного и ничтожного какой-то общей и великой задаче.
Но война велика не только тем, что она производит с людьми там, на позициях и в окопах. Своим великим ужасом и своей великой красотой она обязывает всех и каждого и оправдать этот ужас, и соблюсти эту красоту в той жизни, которая последует за войной.
Чему же учит война и к чему она нас обязывает?
Я попытаюсь в кратких словах ответить на эти вопросы, как они каждодневно вставали и встают перед моим сознанием.
Война сильнее всяких проповедей учит нас патриотизму. Мы ощутили себя в войне нацией и государством, русскими и Россией. Никогда никто переживший эту войну не сможет теперь отрицать отечества, ибо не на словах, а на деле всякий познал Россию и возлюбил ее.
Конечно, любовь к отечеству всегда подразумевалась и оспаривать ее было принято в сравнительно узких кругах. Но как часто эта любовь была только на словах и как часто к родине-матери мы были на деле невнимательны и непочтительны! Как часто мы с легким сердцем, почти с ухарством ругали Россию! О, я знаю хорошо цену критическому отношению к самим себе и не о нем я говорю. Но как часто русский человек глупо, без всякой мысли, без всякой боли смеялся над Россией!
Это вовсе не критическое, а, наоборот, в сущности безыдейное и циническое отношение к родине стало теперь невозможно. Для множества душ, потерявших всякое ощущение святости, Россия вновь стала «Святой Русью», хотя бы они вовсе и не думали о родине этим словосочетанием. Неважно, что̀ они думают, если они ощутили Россию и в ней, в этом соборном существе, им открылась святая красота.
А потому что в России есть такая красота, потому мы сами должны быть лучше.
Так из того, чему нас учит, что нам раскрывает война, следует то, к чему она нас обязывает.
Это нравственный урок, даваемый войной.
Но в сущности так же обстоит дело и во всех других отношениях. Война подняла и подымает нас и тем самым она обязывает нас подняться.
Возьмем хотя бы то значение, которое совершенно непререкаемо благодаря войне приобретает вся русская стихия, в мировом обиходе. То, что мы ощущаем, как действенное и живое раскрытие чего-то нравственно значительного, святого в нашей народной стихии, то самое ощущают в нас на свой лад все народы мира. Только что один англичанин читал мне выдержки из английских обывательских писем и я уловил именно эту огромную перемену в мировой оценке русской стихии. Мы должны понять, что Россия теперь как-то по-новому вышла на мировую сцену и что это нас обязывает и перед нами самими и перед миром.
Этот огромный переворот не только выявила, его в известной мере произвела война. И он ставит перед нами огромные творческие задачи.
То, о чем я говорю, есть вовсе не общее место. Для меня это живое чувство и живая вера, зовущая к делу. Я ощущаю, что одно из самых дорогих для меня чаяний начинает воплощаться. Вся огромная Россия сверху до низу объединилась в подлинном чувстве нравственного единства. И объединилась новая Россия, только что перед тем пережившая эпоху великих потрясений. Эти потрясения не обессилили и не обесплодили ее.
Я сказал, что объединилась новая Россия. Но величие и значительность того, что мы переживаем и заключается именно в том, что теперь нет двух Россий, старой и новой, а есть единая Великая Россия, новая и в то же время древняя Святая Русь. Война нам дала то, чего не могли бы дать десятилетия патриотических проповедей: мы не боимся величия нашей Великой России, мы не отрицаемся святости нашей Святой Руси.
Эти слова никто теперь не может называть «оффициальными» или «казенными». Их правда оплачивается народной кровью и удостоверяется народным духом в неслыханной борьбе перед лицом всего мира.
Не бахвальство и не гордыню внушает такой патриотизм, а чувство величайшей ответственности за свое делание и глубокого смирения перед Высшей Волей. Он несет не одну внешнюю мощь, но и религиозное возрождение.
