ЧЕЛОВѢЧЕСКІЯ ЖЕРТВЫ У СИБИРСКИХЪ ИНОРОДЦЕВЪ.
правитьВъ послѣднее время нашлись бойкіе и проворные люди изъ заѣзжихъ господъ на нашу окраину, которые въ погонѣ за золотомъ и сильными ощущеніями, между дѣломъ, по добротѣ душевной захотѣли ознакомить русскую публику съ неизвѣстною страною и ея бытомъ, причемъ и совершаютъ это съ свойственной имъ смѣлостью.
Недавно появились два такихъ произведенія «За Уралъ!» г. Романова и «Въ погонѣ за золотомъ» Г. Л. Качки; тотъ и другой авторы претендуютъ на знаніе Сибири и рисуютъ широкой кистью разныя чудеса, ими тамъ встрѣченныя.
Въ описаніяхъ и разсказахъ, которые выдаются за личныя наблюденія, мы нашли у г. Качки среди многаго, возбуждающаго сомнѣнія[1], разсказъ о шаманской религіи, причемъ онъ описываетъ, что шаманы у бурятъ приносятъ человѣческія жертвы. Вотъ это любопытное описаніе шаманства. «Уже три столѣтія Сибирь считается христіанской страной, и немногіе изъ русскихъ знаютъ, что на ея далекихъ окраинахъ, граничащихъ съ Небесной Имперіей, живутъ сотни тысячъ идолопоклонниковъ — шамановъ, вѣрованія и обряды которыхъ принадлежатъ едва ли не къ самымъ ужаснымъ изъ религій цѣлаго міра, пишетъ г. Качка. Происхожденіе шаманства относится къ глубокой древности, къ тому времени, когда человѣкъ, подавляемый стихійными силами природы, призналъ самыя могущественныя изъ нихъ, огонь и воду, своимъ божествомъ и для умилостивленія рѣшился приносить имъ кровавую человѣческую жертву. Грубые истуканы-идолы, сдѣланные изъ дерева и кости, олицетворяютъ стихіи и служатъ предметами поклоненія шамановъ; ихъ обряды состоятъ изъ дикихъ и страшныхъ заклинаній и кровавыхъ жертвъ, сопровождаемыхъ бѣснованіемъ, раздирающими криками и конвульсіями съ пѣной у рта. Кровавая человѣческая жертва составляетъ почти необходимую часть религіозныхъ обрядовъ шамановъ; они приносятъ въ жертву грозному духу своего врага, если онъ попадается въ ихъ руки, или выбираютъ кого-либо изъ своей среды и безпощадно убиваютъ для этой цѣли дѣтей и стариковъ».
Далѣе описывается цѣлая сцена, какъ производится эта операція и какъ убивается человѣческая жертва шаманомъ (см. приложеніе къ «Недѣлѣ», журналъ романовъ и повѣстей, «Въ погонѣ за золотомъ», іюнь, т. XIX, с. 111—113).
Позволимъ себѣ по поводу этого любопытнаго открытія и совершенно новаго сообщенія автора сдѣлать нѣкоторыя поясненія на основаніи послѣднихъ этнографическихъ изысканій. Шаманизмъ, который распространенъ между многими финскими и монгольскими племенами Сибири, въ томъ числѣ и между бурятами, привлекаетъ давно вниманіе ученыхъ. Онъ описанъ, кромѣ г. Качки, многими путешественниками. Палласъ, Гмелинъ, Георги, Кастренъ и многіе весьма почтенные путешественники видали шамановъ. О шаманствѣ писалъ С. С. Шашковъ, его спеціально изслѣдовалъ г. Потанинъ, описывалъ протоіерей Вербицкій и другіе; мы занимались наблюденіемъ надъ нимъ въ Алтаѣ, г. Агапитовъ въ Иркутской губерніи, но никто доселѣ человѣческихъ жертвъ еще не описывалъ. Первоначально шаманизмъ былъ, конечно, весьма загадочнымъ, и путешественники, видя лишь внѣшнюю сторону языческихъ обрядовъ, составляли о немъ смутное понятіе, по тѣмъ не менѣе они добросовѣстно описывали только то, что видѣли: заклинанія шамана, его бубенъ, костюмъ. Понять смыслъ и обряды шаманства представляло однако большія трудности. О шаманахъ русскіе разсказывали немало баснословнаго, а инородцы исполнены были въ этихъ разсказахъ суевѣрнаго страха. Разсказывали, напримѣръ, что шаманы въ припадкѣ экстаза становятся на угли и наносятъ себѣ удары ножемъ, но оказываются невредимыми, видѣть же этого путешественникамъ не удавалось. Шаманизмъ, какъ вообще языческая религія, принимался сначала за одно поклоненіе идоламъ, во впослѣдствіи изслѣдователи могли проникнуть далѣе и увидѣли здѣсь цѣлый культъ съ обоготвореніемъ природы, ея разнообразныхъ силъ, съ массой миѳовъ, легендъ, которыя предстоитъ еще собирать и изучать. Шаманизмъ, какъ оказывается нынѣ, родъ древняго пантеизма и представляетъ богатство миѳовъ и легендъ отъ космическихъ и астрологическихъ до миѳа зоологическаго, и наконецъ, героическаго. Это цѣлая древняя миѳологія. Въ этомъ случаѣ шаманизмъ не есть грубая первобытная языческая религія, какъ у африканскихъ дикарей, но культъ весьма похожій на греческую миѳологію, съ той разницей, что здѣсь лежатъ въ основѣ древнѣйшіе азіатскіе миѳы. Множество обрядовъ выражаютъ внутреннюю часть религіи и проявленія древняго анимизма.
При этомъ изученіи требуется трудъ, вниманіе, знаніе и большая добросовѣстность, каждое слово наблюдателя здѣсь будетъ вкладомъ науки, оно дорого подъ однимъ условіемъ, что оно истинно. Шаманы и ихъ заклинанія являются внѣшнимъ обрядомъ, смыслъ котораго таится въ древней религіи. Мы читаемъ объ этомъ обрядѣ у Палласа, Кастрона, Георги и друг., точно также знаемъ нѣчто о жертвахъ, приносимыхъ сибирскими инородцами, по о человѣческихъ жертвахъ никто ничего не говоритъ и никто подобнаго ничего не видалъ; не видали и мы, хотя мы наблюдали много разъ обрядъ шаманства. Не говоритъ объ этомъ и Тэйлоръ, собравшій о шаманизмѣ всѣ показанія путешественниковъ. Наиболѣе полное описаніе шамановъ и бубновъ мы встрѣчаемъ у Г. Н. Потанина («Очерки сѣверо-западной Монголіи», результаты путешествія, т. IV, матеріалы этнографическіе). Подробности камланья и призываній приведены у о. Вербицкаго, Потанина и Агапитова. Странно, что ни одинъ путешественникъ не описываетъ обряда шаманства такъ, какъ вздумалъ его они сать въ беллетристическомъ разсказѣ г. Качка. Никогда инородцы за руки не берутся, но пляшутъ въ экстазѣ и по воютъ разомъ заклинаній; произноситъ заклинаніе только одинъ шаманъ. Тѣмъ болѣе нигдѣ не видали мы описанія звѣрскаго убійства избраннаго изъ среды своей. Все это вещи неправдоподобныя и противорѣчиво я научнымъ наблюденіямъ. Такъ сочинять обряды недобросовѣстно. Жертвы у алтайцевъ — шаманистовъ, какъ и у бурятъ, приносятся скотомъ, лошадьми, баранами, но никогда людьми; жертвы также приносятся пищей, виномъ, часто дѣлаются изъ муки бараны — кочкары, оставляемые на жертвенникахъ передъ охотой; на опасныхъ мѣстахъ въ горахъ жертвенники складываются изъ камней и прутьевъ, это тоже жертва; священныя деревья (камъ-агачъ) увѣшиваются лентами; на распутьѣ отрывается клокъ одежды или конскій волосъ и также кладется въ видѣ жертвы, звѣроловы кладутъ шкуру звѣря, черепъ животнаго. Ясно, что здѣсь жертва уже претерпѣла метаморфозу[2]. Мы пробовали въ миѳахъ и легендахъ отыскать преданія о человѣческихъ жертвахъ, и намъ удалось уловить только три — четыре разсказа, окутанные въ легендарный миѳъ, которые мы и приведемъ къ вопросу о жертвоприношеніяхъ.
Говорятъ, что приносили человѣческія жертвы ойроты, т. е. монголы. Преданіе сообщаетъ, что у монголовъ былъ когда то начальникъ и князь Шидыръ вамъ, его знамени (черное знамя) приносили человѣческія жертвы, теперь приносятъ вмѣсто этого черную лошадь его памяти. Сказаніе о Шидыръ-ванѣ или Ванѣ Кирейскомъ, какъ видно по обширнымъ миѳологическимъ преданіямъ, весьма распространено среди азіатскихъ племенъ[3]. Легенды о Вапѣ жили уже въ VII вѣкѣ; ясно, что этотъ разсказъ легендарный и далеко не касается Вана Еврейскаго, но разсказамъ, современника Чингисъ-хана. Монголы при Чингисъ-ханѣ уже не приносили человѣческихъ жертвъ. Вообще самый разсказъ легендаренъ и принадлежитъ къ отдаленной древности. Второй разсказъ — тоже алтайская легенда о нашествіи на Алтай Лблая и Кошкарбая (т. е. киргизовъ, алтайцы часто этихъ начальниковъ приписываютъ и монголамъ). При описаніи похода этого говорится, что, когда киргизы пришли къ броду Эзхинѣкечю черезъ Катунь близь нынѣшней русской деревни Чергачаки и перейдти Катунь не могли, то принесли плѣнную дѣвицу въ жертву рѣкѣ, которая разступилась, подобно Іордану, и войско прошло если не посуху, то въ водѣ по брюхо лошади Подобное же разсказывается о горѣ Чаіітаганѣ близь Улалы. Когда пришли киргизы и гора ихъ не пропускала, то они принесли ей въ жертву дѣвицу-нлѣнницу, и гора пропустила ихъ. Гора эта носитъ названіе горы побѣжденныхъ. Третье преданіе и разсказъ касается телеутовъ и исторіи ихъ подданства. Разсказъ этотъ длиненъ, въ немъ играетъ роль въ одномъ мѣстѣ также жертва. Одна половина телеутовъ покорилась русскимъ, другіе удалились и остались независимыми. Телеуты поселились около Кузнецка въ сосѣдствѣ съ русскими и ожидали, что ушедшіе явятся за ними. Они ставили на холмъ всякій день караульнаго, а сами занимались работой въ долинѣ. Разъ въ сентябрѣ, во время жатвы сторожевой извѣстилъ ихъ, что видѣлъ въ степи движущійся, подобно огромному кустарнику, народъ. Мирные телеуты дали знать русскимъ и, собравъ съ поля народъ, бросивъ работы, кинулись черезъ Томь въ бродъ. Пришедшіе въ погоню телеуты схватили отставшихъ двухъ русскихъ дѣвицъ. Чтобы Томь пустила ихъ и разступилась, телеуты принесли этихъ дѣвушекъ въ жертву рѣкѣ. Послѣ этого предводитель телеутовъ, Агачъ-бій, пустился въ бродъ, и рѣка оказалась глубиною по колѣно. Онъ забѣжалъ въ городъ и копьемъ закололъ двухъ жителей.
Разсказъ этотъ одинаковъ съ предъидущимъ, и видно, что въ одномъ случаѣ онъ приложенъ къ киргизамъ, въ другомъ — къ телеутамъ. Событія, о которыхъ разсказывается, относятся однако къ XVII стол. и половинѣ прошлаго столѣтія т. е. къ исторической эпохѣ. Между тѣмъ извѣстно, что ни у киргизъ, ни у телеутовъ этого времени обычая человѣческихъ жертвъ не было, и русскіе ихъ не встрѣчали, хотя вели съ ними войны. Ясно, что эта легенда болѣе древняго свойства и приноровлена въ сказаніяхъ къ послѣдующимъ событіямъ. Въ ней мы можемъ видѣть послѣднее преданіе о человѣческихъ жертвахъ, пережившее, вѣроятно, много вѣковъ. При этомъ въ немъ сохраняется повѣствованіе только о послѣдней формѣ жертвъ въ чрезвычайныхъ случаяхъ во время войнъ и при этомъ изъ числа плѣнныхъ. Роль невинныхъ дѣвицъ, встрѣчающаяся во многихъ древнѣйшихъ легендахъ, показываетъ тождественность и единство миѳа[4]. Миѳы эти, интересные въ области миѳологическаго эпоса, однако нимало не касаются современныхъ вѣрованій инородцевъ.
Изучая исторію жертвоприношеній у сибирскихъ инородцевъ, мы видимъ, что жертвы давно измѣнили форму, человѣкъ даже животнымъ сталъ дорожись и не всегда приноситъ его въ жертву. У саянцевъ или урянхайцевъ камы или шаманы отгоняютъ обреченныхъ животныхъ себѣ и замѣняютъ ихъ худшими. Человѣкъ хитритъ съ божествами, онъ замѣняетъ животную жертву камнемъ, деревомъ, лоскутомъ. Словомъ, мы стоимъ у культа въ его развитіи, когда человѣкъ потерялъ уже прежній страхъ и нимало не жертвуетъ человѣческой жизнью божеству. Г. Потанинъ, изслѣдуя шаманство, описываетъ въ основательномъ своемъ трудѣ всѣ виды и формы существующихъ жертвъ у алтайцевъ, бурятъ и народовъ Монголіи. Въ значительной части случаевъ шаманами приносится единственная кровавая жертва, лошадь и баранъ. Она притомъ не сжигается вся, а закалывается и съѣдается, только снятая шкура и черепъ вывѣшиваются на огромныхъ шестахъ. Такіе остатки жертвъ мы сами видѣли въ долинахъ Алтая. Сжигается только несъѣдобное, кости. До чего люди уже стали утилитарны, видно изъ того, что щурь-мугонъ, брюшина съ саломъ, перевязанная веревкой, предназначаемая къ тому, чтобы быть сожженной, подвѣшивается къ жертвенному костру, и когда огонь подойдетъ къ этому куску и начнетъ его поджаривать, предназначенная къ сожженію сосиска схватывается съ сучка и съѣдается[5]. Кто не имѣетъ возможности приносить въ жертву лошадей, рѣжетъ барановъ. По, кромѣ этого, жертва смѣняется уже нищей, саломъ и виномъ, которое льютъ въ огонь. Обычай приносить въ жертву животныхъ у многихъ алтайскихъ племенъ пропадаетъ. Такъ у урянхайцевъ, по показаніямъ г. Потанина, на Улухемѣ, Хакемѣ и Буровѣ лошадей уже въ жертву не приносятъ, а только увѣшиваютъ ихъ «адыками», или лентами, и посвящаютъ духу. Въ урянхайской землѣ и у дархатовъ, какъ и въ остальной ламайской Монголіи, говоритъ г. Потанинъ, кровавыя жертвы уже уничтожены вліяніемъ, вѣроятно, ламъ (с. 78). Проѣзжая въ долинѣ Улухсма и Шишкита, не встрѣчаешь уже алтайскихъ «таилга», т. е. подставокъ со шкурами. Жертва такимъ образомъ постепенно метаморфозировалась и удешевилась. Камень, лепта, волосъ стали одинаково предметами жертвоприношенія. Здѣсь совершилось тоже, что было у другихъ народовъ. Изученіе этихъ остатковъ языческихъ жертвъ въ послѣднихъ формахъ въ высшей степени любопытно. Такъ при принесеніи животныхъ и лошадей въ жертву сохранился обычай, который засвидѣтельствованъ миссіонеромъ о. Вербицкимъ и другими, а именно то, что лошадь растягиваютъ сначала за ноги веревками и переламываютъ ей хребетъ, затѣмъ удушаютъ. Объ этомъ пріемѣ жертвоприношенія и намъ передавали свидѣтели и очевидцы. Обычай истязанія животныхъ древнѣйшій обычай скифовъ и связанъ съ древнѣйшими вѣрованіями[6]. Здѣсь всякія наблюденія драгоцѣнны для этнографіи, по при этихъ показаніяхъ нужна, конечно, большая добросовѣстность и вѣрная передача. Сибирскій инородецъ какъ въ вѣрованіяхъ, такъ и правахъ стоитъ нынѣ на высокой сравнительно степени отъ варварства и каннибализма, онъ пережилъ цѣлую исторію и рядъ вѣрованій. Въ Сибири можно открыть слѣды древняго культурнаго инородческаго міра. Видно, что здѣсь жили люди тысячелѣтія и многое пережили. У инородцевъ при пришествіи русскихъ зарождалась осѣдлость. Значительная часть племенъ перешла къ буддизму и къ магометанству. Такимъ образомъ и этотъ міръ во оставался въ застоѣ. Зачѣмъ же, спрашивается, понадобилось присвоивать сибирскимъ инородцамъ качества и звѣрства, которыхъ они не имѣютъ? Вѣдь увѣрять въ жестокихъ и звѣрскихъ поступкахъ какого-нибудь племени, когда оно ихъ поимѣетъ, это значитъ распространять вреднѣйшее заблужденіе, поддерживать суевѣріе, лживое представленіе, предубѣждать чувство, возбуждать отвращеніе, ненависть къ этимъ племенамъ и обвинять ихъ въ томъ, въ чемъ они неповинны. Кому это нужно?!…
И безъ того у народовъ, даже цивилизованныхъ, остается множество предразсудковъ въ отношеніи другихъ народностей. Племенная вражда не умолкла въ человѣчествѣ и ищетъ пищи и предлога, чтобы вспыхнуть при удобномъ случаѣ. Грубая варварская подкладка и суевѣріе покоится долго подъ цивилизованной маской. Среди русскаго народа и публики немало суевѣрныхъ басенъ и разсказовъ объ инородцахъ, къ чему же еще ихъ подбавлять и чрезъ это разжигать страсти суевѣрія.
Мы не думаемъ, чтобы цитируемый нами легкомысленный авторъ имѣлъ злой умыселъ, но мы полагаемъ, что не слѣдуетъ распространять суевѣріе даже въ романахъ[7]. Чтобы передавать о вѣрованіяхъ и нравахъ инородцевъ, надобно знать и изучать ихъ.
Должно помнить, что времена варварства изчезаютъ, множество инородческихъ племенъ пережили древнія стадіи. Міръ измѣнился. Тамъ, гдѣ предвидѣлась опасность, отъ мавровъ, отъ древнихъ турокъ, монголъ, болѣе ея нѣтъ. Кто былъ властелиномъ, тотъ сталъ нынѣ побѣжденнымъ рабомъ. Измѣнились вѣрованія, древнія жертвы народовъ также изчезли или переродились. По зато цивилизованный міръ создалъ свои жертвы, человѣкъ не приносится въ жертву на кострахъ и языческихъ жертвенникахъ, но и новый міръ не научился еще цѣнить человѣческую жизнь. Вспомнимъ разглагольствованія о томъ, что инородцамъ и другимъ племенамъ волею судебъ и исторіи должно вымереть, что церемониться съ ними нечего и т. д. Явились новыя жертвы предубѣжденій, жертвы новаго суевѣрія, и самой несчастной изъ нихъ можетъ быть является инородецъ.
Вотъ отъ этихъ человѣческихъ жертвъ предстоитъ еще освободиться.
- ↑ Прежде всего Г. А. Качка, увѣряющій, что онъ пишетъ съ натуры, открылъ и описалъ снѣжныя горы и даже глетчеръ въ хребтахъ, гдѣ, по географическому словарю, горы не достигаютъ снѣжной линіи и глетчеровъ не находится.
- ↑ О перерожденія жертвъ и ихъ метаморфозахъ см. «Первобытная культура» Тейлора ч. II, т. XVIII, стр. 401—474.
- ↑ См. очерки Монголіи Потанина, стр. 12, 21, 215, 298—301, 303—308, 325, 407, 800, 922 и друг.
- ↑ Кто хочетъ знать объ этомъ предметѣ, тотъ долженъ принять къ свѣдѣнію, что человѣческія жертвы существовали въ древней Мексикѣ, у Негровъ, въ Полинезіи; сохранялся долго этотъ обычай въ Индіи, существовали человѣческія жертвоприношенія у семитическихъ народовъ, у Моавитянъ, Финикіянъ, у древникъ Грековъ. Даже Геліогабалъ приносилъ жертвы. У Ацтековъ военноплѣнные составляли прежде всего жертву, угодную божеству (Тейлоръ, ч. II, стр. 44). Греки находили достаточнымъ приносить въ жертву преступниковъ или плѣнныхъ (Тейлоръ, ч. II, стр. 44).
- ↑ У древнихъ Грековъ, пишетъ Тейлоръ, обычай всесожженія жертвы выродился въ сожиганіе для боговъ однѣхъ только костей и жира убитыхъ быковъ, мясо же поѣдалось поклонниками. Этотъ экономическій обрядъ облеченъ въ мистическую форму въ легендѣ о хитромъ Прометеѣ (Тейлоръ «Первоб. культура», ч. II, стр. 438).
- ↑ Истязаніе животныхъ передъ жертвоприношеніемъ извѣстно у Черемисъ. Объ этомъ упоминаетъ Риттихъ, Мат. т. II, стр. 171. Въ путешествіи Палласа упоминается о жертвахъ при похоронахъ остяковъ, причемъ оленей также растягиваютъ ремнями, привязавъ за переднія и заднія ноги, другіе же заостренными кольями прикалываютъ (Палласъ, ч. III, пол. II, стр. 72). На изображеніяхъ, представляющихъ скифовъ (см. рисунокъ въ томѣ 3-мъ, ч. І-я, объ антропологич. выставкѣ въ Москвѣ, изд. общ; люб. Ест. и Антр.), и приложенныхъ къ реферату А. П. Богданова, мы видимъ рисунокъ двухъ человѣкъ, растягивающихъ лошадь. Это по что иное какъ алтайское жертвоприношеніе.
- ↑ Съ тою же бойкостью г. Качки сообщаетъ нынѣ о дамской медицинѣ въ спиритическомъ «Ребусѣ», увѣряя, что его излѣчилъ одинъ лама отъ ревматизма животнымъ магнетизмомъ. Но занимательнѣе всего, что тутъ же сообщается, какъ этимъ животнымъ магнетизмомъ можно насытить цѣлыя ведра воды, а затѣмъ описано, какія измѣненія происходятъ съ жидкостью. Собратъ г. Качки, г. Романовъ, приводитъ въ романѣ своемъ, какъ шаманъ или лама тѣмъ же животнымъ магнетизмомъ вліяетъ на цѣлыя стада животныхъ. Предоставляемъ судить объ этихъ открытіяхъ уже медикамъ. Мы же прибавимъ, что есть ламы, какъ и шаманы (которыхъ наивные бытописатели мѣшаютъ постоянно), шарлатаны. Но еще большее шарлатанство выдавать шарлатанство за чудеса и особыя силы природы.