Зерцало истины превечной,
Бытий всех зримых обща мать:
Щедрот источник бесконечной,
В ком счастье мы должны искать;
Природа! озари собою
Рассудок мой, покрытый мглою,
И в недро таинств путь открой;
Премудростью твоей внушенный,
Без страха ум мой просвещенный 10 Пойдет вслед Истине святой.
О, Истина! мой дух живится,
Паря в селения твои;
За чувством чувство вновь родится,
Пылают мысли все мои.
Ты в сердце мужество вливаешь,
Унылость, робость прогоняешь,
С ума свергаешь груз оков —
Уже твой чистый взор встречаю,
Другую душу получаю, 20 И человека петь готов.
Природы лучшее созданье,
К тебе мой обращаю стих!
К тебе стремлю мое вниманье,
Ты краше всех существ других.
Что я с тобою ни равняю,
Твои дары лишь отличаю
И удивляюся тебе.
Едва ты только в Мир явился,
И Мир мгновенно покорился, 30 Прияв тебя царем себе.
Ты царь земли — ты царь вселенной,
Хотя ничто в сравненьи с ней.
Хотя ты прах один возженный,
Но мыслию велик своей!
Предпримешь что — вселенна внемлет,
Творишь — все действие приемлет,
Ни в чем не видишь ты препон.
Природою распоряжаешь,
Всем властно в ней повелеваешь, 40 И пишешь ей самой закон.
На что мой взор ни обращаю,
Мое все сердце веселит.
Везде твои дела встречаю,
И каждый мне предмет гласит,
Твоей рукой запечатленной:
Что ты зиждитель есть вселенной;
И что бы степью лишь пустой
Природа без тебя стояла,
Таких бы видов не являла, 50 Какие зрю перед собой.
Где мрачные леса шумели
И Солнца луч не проницал,
Где змеи страшные шипели
И смертный ужас обитал;
Природа вопли испускала,
Свирепость где зверей дышала:
Там зрю днесь — дружество, любовь
Зрю нивы, жатвой отягченны,
Поля, стадами покровенны, 60 Природу, возрожденну вновь.
На блатах вязких, непроходных,
Где рос один лишь мох седой;
В пустынях диких и бесплодных,
Где смерть престол имела свой:
Ты все как бог устроеваешь,
Ты невозможностей не знаешь,
То зиждешь селы, то града,
То царства сильные возносишь,
Каналы чистых вод проводишь 70 И строишь пристани, суда.
Из хаоса вещей нестройных,
Воззвав порядок с тишиной,
Проник до дна пучин ты водных,
Откуда бисер дорогой
Исторг себе на украшенье.
Но дел великих в довершенье,
Щедроту ты свою явил:
Земные недра разверзая,
Металл блестящий извлекая, 80 Богатство по свету разлил,
Какой ум слабый, униженный,
Тебе дать имя червя смел?
То раб несчастный, заключенный,
Который чувствий не имел:
В оковах тяжких пресмыкаясь,
И с червем подлинно равняясь,
Давимый сильною рукой,
Сначала в горести признался,
Потом в сих мыслях век остался: 90 Что человек — лишь червь земной.
Прочь мысль презренная! ты сродна
Душам преподлых лишь рабов,
У коих век мысль благородна
Не озаряла мрак умов.
Когда невольник рассуждает?
Он заблужденья лишь сплетает,
Не знав природы никогда.
И только то ему священно,
К чему насильством принужденно 100 Бывает движим он всегда
В каком пространстве зрю ужасном
Раба от Человека я,
Один, как солнце в небе ясном,
Другой так мрачен, как земля.
Один есть все, другой ничтожность,
Когда б познал свою раб должность,
Спросил природу; рассмотрел,
Кто бедствий всех его виною?
Тогда бы тою же рукою 110 Сорвал он цепи — что надел.
Прими мое благословенье,
Зиждитель-человек! прими.
Я прославлял в твоем творенье
Не все еще дела твои.
О сколь величествен бываешь,
Когда ты землю оставляешь
И духом в облака паришь;
Воздушны бездны озирая,
Перуны, громы презирая, 120 Стихиям слушаться велишь.
Велишь — и бури направленье
Берут назначенно тобой.
Измерил ты планет теченье,
Висящих над твоей главой.
Исчислил ввезды, что с эфира
Лиют свой свет в пространство мира,
В котором все закон твой чтит.
С природой связан ты судьбою:
Ты ей живешь — она тобою 130 Свой жизненный являет вид.
Кто показал тебе искусство
Нам в звуках страсть изображать?
То наполнять восторгом чувство,
То вдруг нас плакать заставлять?
Сообразить волшебны тоны,
Проникнуть естества законы,
Таинственный предмет раскрыть;
Постигнуть вечности скрижали
И то, что боги созидали, 140 В музыке то изобразить?
Входя в круг дел твоих пространный,
Я зрю: ты знаки дал речам.
Дал мысли тело, цвет желанный,
И способ говорить очам.
От одного конца вселенной
В другой край мира отдаленной
Явил ты средство сообщать
Понятье, чувствие, желанье
И нынешних времен познанье 150 Векам грядущим предавать.
Кто дал тебе все совершенства,
Которыми блистаешь ты?
Кто показал стезю блаженства
И добродетелей черты?
Кто подал чашу утешений
Против печалей, огорчений,
Могущих встретиться с тобой?
Кто путь украсил твой цветами
И пролил радости реками 160 В объятья дружбы толь святой?
Кто правосудие заставил
Тебя дороже жизни чтить?
Кто сострадать тебя наставил
И благо повелел творить?
Кто в сердце огнь возжег священный,
Сей пламень чистый, драгоценный,
Которым гражданин живет;
Его что душу составляет,
Любовь к Отечеству питает 170 И твердость духа подает?
Скажи мне, наконец: какою
Ты силой свыше вдохновен,
Что все с премудростью такою
Творить ты в мире научен?
Скажи?.. Но ты в ответ вещаешь,
Что ты существ не обретаешь,
С небес которые б сошли,
Тебя о нуждах известили,
Тебя бы должностям учили 180 И в совершенство привели.
Ужель ты сам всех дел виною,
О человек! что в мире зрю?
Снискавши мудрость сам собою
Чрез труд и опытность свою,
Прешел препятствий ты пучину,
Улучшил ты свою судьбину,
Природной бедности помог.
Суровость превратил в доброту;
Влиял в сердца любовь, щедроту; 190 Ты на земли, что в небе бог!
Примечания
↑37. ЖРС («Журнал российской словесности»), 1805, No 1, с. 38, вместо подписи: *****. По представлению цензора И. Ф. Тимковского от 2 декабря 1804 г., из печатного текста были исключены ст. 5-10 строфы 18. По некоторым данным (см.: Н. Ф. Дубровин, Наши мистики-сектанты. — PC, 1894, No 11, с. 67, там же - об авторстве Пнина), Пнин опротестовал решение Цензурного комитета. В настоящее время по поводу оды Пнина существуют разные точки зрения. Согласно одной, впервые высказанной в 1878 г. И. В. Прытковым (см.: «И. П. Пнин и его литературная деятельность». — Сб. «Древняя и новая Россия», 1878, т. 3, с. 23) и поддержанной В. Н. Орловым (ПР, с. 774 и ПРм, с. 56-57, 399—400) и В. А. Западовым («Державин и Пнин». — «Русская литература», 1965, No 1, с. 114—115), Пнин полемизирует с державинской одой «Бог», в частности имеет в виду такую ее знаменитую строку: «Я царь — я раб, я червь — я бог!» По мнению Ю. М. Лотмана, в оде Пнина нет никакой полемики, ее идея — философское осмысление всесилия человеческого разума (Ю. М. Лотман, С кем же полемизировал Пнин в оде «Человек»? — «Русская литература», 1964, No 2, с. 166—167). Высказывалось также предположение, что полемический адрес ст-ния Пнина — «Ода на гордость» Панкратия Платоновича Сумарокова («Русская литература», 1963, No 1, с. 134—135).
См. также одноимённые страницы.