(Письмо къ издателю.) ===
Мы всѣ три жаждали отдыха. Но отдыхать не умѣли. Ни охота, ни карты, ни полевыя работы, насъ не увлекали. Что дѣлать? Какъ отдохнуть… Постоянная работа требовала дальнѣйшей работы. Всѣ интересы тяготѣли къ своей спеціальности. Вдругъ нашъ академикъ и строгій отецъ обратилъ вниманіе на своего десятилѣтняго сына (а моего племянника), замѣтивъ, что его Воля погрузился въ чтеніе; въ рукахъ — маленькая книжка, — и мальчикъ весь ушелъ въ перипитіи разсказа.
— Что это ты читаешь, — воскликнулъ отецъ и быстро вырвалъ книжку изъ рукъ сына.
— Такъ вотъ что ты читаешь потихоньку отъ меня! Шерлокъ Холмсъ! Позоръ! — громилъ сына отецъ. Добрѣйшій человѣкъ, онъ всегда считалъ необходимымъ держать сына въ строгости. У тебя и еще найдется нѣсколько такихъ книжонокъ? Гдѣ у тебя онѣ, покажи, гремѣлъ отецъ.
Сынъ повиновался и указалъ на свою комнату.
Немедленный «обыскъ» былъ сдѣланъ, и сразу оказалось около 50 брошюрокъ одного и того же характера.
Надо было разобраться въ этой вредной литературѣ.
Всѣ три ученые словесника взялись за дѣло. Удобно улеглись въ гамаки и погрузились въ чтеніе.
Наступила тишина; только листки шелестѣли. И что же! За первыми прочитанными книжками послѣдовали другія и третьи…
А виновникъ всего этого событія Воля стоялъ подальше около гамаковъ, поглядывалъ на чтецовъ, ехидно улыбаясь на своихъ строгихъ судей…
Всѣ три строгіе цензора-профессора были захвачены ловкими приключеніями сыщиковъ, детективовъ и торопливо перебрасывали листки книжки, чтобы узнать — «чѣмъ это кончится»…
Если даже наивными похожденіями Шерлока Холмса можно было увлечься, то ясно, что легкая литература, какъ и кинематографы даетъ и отдыхъ и развлеченіе. Они намъ нужны. Серьезная работа требуетъ отдыха. Если играютъ въ карты, то почему же не читать легкую литературу, она даетъ безобидный и занимательный передыхъ отъ серьезнаго труда. Тотъ, кто связанъ постоянно съ книгой, тотъ привыкъ въ ней, и для него уже и то будетъ отдыхомъ, что чтеніе развлечетъ, а не натолкнетъ на серьезные вопросы,
И почему литература должна быть назидательна и поучительна!…
Вполнѣ одобряю я и неизбѣжные благополучные финалы какъ въ легкихъ литературныхъ произведеніяхъ, такъ и въ кино.
Люди устали. Зла и злобы такъ много, — горя, страданій, неудачъ еще больше. Нужно отдохнуть, успокоиться, порадоваться, если не своему, такъ чужому счастью, — это дѣлаетъ человѣка добрѣе и ласковѣе. Это подбодряетъ и даетъ надежду и на лучшее будущее.
Пусть мы сравнимъ нѣкоторыя литературныя произведенія и кинопьесы съ валеріановыми каплями; но аптекарскіе рецепты могутъ и повредить, а новые пути ободрить себя и порадоваться — не приносятъ вреда. Весь мірѣ жаждетъ отдыха, радости, торжества правды. Пусть же поможетъ этой огромной жаждѣ и легкая литература. Практическая мудрость Америки давно уже потребовала во всѣхъ сюжетахъ кино только счастливые концы.
Что касается романа Бриджса «Человѣкъ ниоткуда», то его можно причислить къ лучшимъ образцамъ легкой литературы. Уже античная литература знала сюжетъ съ двумя близнецами. Отчего же не использовать этотъ сюжетъ и въ наше время.
Громадный успѣхъ романа Бриджса въ Англіи свидѣтельствуетъ о талантѣ писателя и потребности въ массахъ читателей такой легкой литературы.
ГЛАВА I.
правитьКогда вы, дѣйствительно, голодны, и у васъ ровно полтора шиллинга на обѣдъ, то стоящая передъ вами проблема требуетъ серьезнаго размышленія. Нѣкоторое время я колебался между рестораномъ Парелли и Карей. У Парелли даютъ за шиллингъ четыре весьма приличныхъ блюда, и еще остается шесть пенсовъ на выпивку и на чаевые. Но, съ другой стороны, скатерти тамъ, обычно, грязныя и атмосфера зловонная, словно въ китайскомъ притонѣ.
Въ этомъ отношеніи Карей стоитъ несравненно выше, но ѣда тамъ не стоитъ шиллинга. А такъ какъ въ данный моментъ центромъ моего вниманія была пища, то я, въ концѣ концовъ, склонился въ пользу Парелли.
Первое лицо, бросившееся мнѣ въ глаза, когда я открылъ дверь, былъ Билли Логанъ. На секунду я подумалъ-было, что ошибся, но, взглянувъ на него еще разъ, увидѣлъ длинный красный шрамъ, идущій отъ праваго глаза внизъ. Билли вывезъ этотъ шрамъ, какъ единственное воспоминаніе о неудачномъ возстаніи въ Чили.
Онъ былъ занятъ ѣдой и не замѣтилъ, когда я спокойно подошелъ къ его столу.
— Алло, Билли! — воскликнулъ я, — какого чорта вы дѣлаете въ этомъ мирномъ уголкѣ?
Онъ поднялъ глаза и посмотрѣлъ на меня въ упоръ.
— Какъ, это Джекъ Бертонъ? А я-то думалъ, человѣче, что вы уже умерли!
Я выдвинулъ стулъ и усѣлся противъ него.
— Мнѣ жаль васъ огорчать, Билли, — замѣтилъ я, но я еще не собираюсь умирать.
— Этотъ оселъ Голдли сказалъ мнѣ, что васъ хлопнули по головѣ въ какомъ-то глухомъ закоулкѣ Боливіи, — объяснилъ Билли, перегнувшись черезъ столъ и хватая мою руку, словно желая убѣдиться, что я, дѣйствительно, изъ плоти и крови.
— Да, — сказалъ я сухо, — я полагаю, что объ этомъ случаѣ были извѣстія, но мнѣ было удобнѣе не опровергать ихъ.
Билли осклабился.
— Я слегка сомнѣвался тогда, и съ трудомъ могъ себѣ представить, что васъ стерли съ лица земли…
— Между тѣмъ, это было почти такъ, — сказалъ я.
— Эй, человѣкъ, подайте сюда обѣдъ и бутылку пива!
— Я васъ угощаю, — прервалъ Билли.
— Въ такомъ случаѣ, я возьму бутылку бургундскаго вмѣсто пива.
— Принесите двѣ! — крикнулъ Билли. — Ну, а теперь разсказывайте! — прибавилъ онъ, когда кельнеръ быстро удалился. — Послѣдній разъ я видѣлъ васъ во время нашей маленькой встряски въ Буэносъ-Айресѣ. Помните?
— Помню, Билли. Вотъ изъ-за нее-то я и пріѣхалъ поправляться въ Боливію.
Билли усмѣхнулся.
— Гмъ, мнѣ кажется, вы не совсѣмъ достигли цѣли.
Я закурилъ папироску въ ожиданіи закуски.
— Я нашелъ нѣчто лучшее, чѣмъ здоровье, Билли, — я нашелъ золото.
— Богъ мой! — воскликнулъ онъ, — гдѣ же оно?
— Не думаю, чтобы это мѣсто имѣло названіе, — замѣтилъ я, — во всякомъ случаѣ, я не старался узнать. Я былъ одинъ, а кругомъ страна кишила индѣйцами. Вотъ, посмотрите!
Я загнулъ рукавъ и показалъ ему слѣды великолѣпнаго шрама отъ хорошо направленной стрѣлы.
— Это одна изъ ихъ визитныхъ карточекъ.
Билли окинулъ шрамъ взглядомъ знатока.
— Ваше счастье, что стрѣла не была отравлена. — А что же съ золотомъ?
— Я прекрасно могу найти опять это мѣсто, но мнѣ нужны деньги. Это дѣло не для одного человѣка. Вотъ почему я въ Лондонѣ.
— И вы ихъ раздобыли?
Я покачалъ головой.
— Напротивъ, я истратилъ все, что имѣлъ. Здѣсь какіе-то все нерѣшительные; но мнѣ не хочется окончательно, отказаться отъ этого дѣла. Пощупаю еще Нью-Йоркъ.
— Пожалуй, вы правы, — сказалъ Билли, — пока у васъ нѣтъ рекомендацій и вы не затянуты во фракъ, средній британецъ не рѣшится пустить васъ въ дѣло. Въ Штатахъ вы будете имѣть больше успѣха. Когда вы ѣдете?
— Какъ только найду пароходъ. Я торчалъ здѣсь до тѣхъ поръ, пока у меня не осталось ровно столько, чтобы уплатить по счету. Завтра пойду на пристань и запишусь матросомъ на первый пароходъ, который меня заберетъ.
— Мнѣ бы хотѣлось поѣхать съ вами, — серьезно отвѣтилъ Билли.
— Что же вамъ мѣшаетъ?
— Я берусь за одно дѣло. Это многообѣщающее предпріятіе въ Мексикѣ, его затѣваютъ Мансуэлли. Они держатъ меня здѣсь около полугора мѣсяцевъ и я хочу ждаться конца.
— Хорошо, дайте мнѣ какой-нибудь адресъ, — сказалъ я, — въ случаѣ, если мое дѣло пойдетъ, а ваше — нѣтъ, я хотѣлъ бы имѣть васъ при себѣ.
Билли вынулъ карандашъ и клочекъ бумаги и нацарапалъ нѣсколько словъ.
— Вотъ гдѣ я теперь остановился, — сказалъ онъ, — Воксхоллродъ, 34. Я имъ скажу, куда пересылать письма, если я уѣду.
Положивъ записку въ карманъ, я направилъ все свое вниманіе на сардины и картофельный салатъ. Заказанныя Билли двѣ бутылки вина привели насъ въ веселое настроеніе. Весь обѣдъ мы болтали безъ умолку, вспоминая старыхъ друзей и дни, проведенные въ Аргентинѣ, гдѣ мы, пять лѣтъ тому назадъ, впервые наткнулись другъ на друга. Я предложилъ закончить вечеръ въ мюзикхоллѣ. Но, къ сожалѣнію, у Билли было назначено свиданіе въ связи съ его дѣломъ, и онъ не могъ пойти со мною. Все же онъ не только уплатилъ за обѣдъ, но еще настоялъ на томъ, чтобы я принялъ него пару золотыхъ, чему, признаться, я былъ очень радъ. Если бы не это обстоятельство, то, уплативъ счету, я на завтра остался бы безъ гроша.
Съ сожалѣніемъ распрощался я съ нимъ въ концѣ Джерардстритъ и, пройдя черезъ Лейстерсквэръ, лениво спустился къ набережной. Я жилъ въ Чельси и рѣшилъ доплестись до дому пѣшкомъ, не желая тратить три пенса на автобусъ.
Былъ прекрасный, мягкій лѣтній вечеръ. Легкій вѣтерокъ колыхалъ деревья и, временами, поднималъ съ дороги лоскутокъ бумаги и, покруживъ его немного въ воздухѣ, лѣниво опускалъ на землю. На набережной было мало народу, — большей частью влюбленныя парочки. Изрѣдка попадались какіе-то бывшіе люди въ поискахъ за мѣстечкомъ на открытомъ воздухѣ на настоящую ночь.
Я фланировалъ, позвякивая въ карманѣ двумя золотыми, полученными отъ Билли, и лѣниво размышлялъ о своихъ дѣлахъ.
Нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ я въ приподнятомъ настроеніи покинулъ Боливію, надѣясь, что мнѣ — въ первый разъ въ жизни, — предстоитъ случай нажить капиталъ. У меня не было и тѣни сомнѣнія въ томъ, что я нашелъ золото въ огромномъ количестве и что мнѣ удастся реализовать въ Лондонѣ достаточный капиталъ для устройства хорошей экспедиціи въ глубь страны.
Семи, восьми недѣль, проведенныхъ въ Англіи, было достаточно, чтобы убить всѣ мои надежды. Англійскіе дѣловые люди, по природѣ своей, осторожны: раньше, чѣмъ принять предложеніе иностранца, они требуютъ подробныхъ свѣдѣній о его прошломъ. Что касается моего прошлаго, то, какъ бы оно ни казалось интереснымъ лично для меня, оно все же было до такой степени пестрымъ, что не могло внушить довѣрія капиталисту, понятія котораго о жизни ограничиваются Ломбардстритомъ[1] и, скажемъ, Меденхедомъ.
Весьма вѣроятно, что Нью-Іоркъ можетъ оказаться для меня не лучше, и даже хуже Лондона, но у меня не было серьезнаго намѣренія терять много времени въ этомъ шумномъ аду. Прежде всего, этого не допускали мои средства и, во всякомъ случаѣ, мнѣ уже начинала немного надоѣдать вся эта скучная погоня за богатствомъ. Если я сумѣю найти въ нѣсколько дней симпатичнаго капиталиста, — ладно! Въ противномъ случаѣ, я рѣшилъ не ломать себѣ больше головы надъ этимъ дѣломъ. Пусть себѣ золото лежитъ на своемъ мѣстѣ, пока другой, болѣе подходящій, путешественникъ не наткнется на него. И, наконецъ, я отнюдь не намѣренъ проводить свою жизнь ни у дверей разныхъ конторъ, ни въ разговорахъ съ жирными джентльменами во фракахъ, тогда какъ весь міръ, со всѣми его радостями и неожиданностями, лежитъ, открытый, передо мной.
Стоя подъ фонаремъ, прислонившись къ парапету набережной, я слѣдилъ за огнями маленькаго пароходика, который, старательно пыхтя, бѣжалъ внизъ по Темзѣ. Съ непреодолимой силой охватило меня желаніе вырваться изъ этой отвратительной атмосферы. Я уже чувствовалъ вкусъ морской соли на губахъ и запахъ нѣжнаго воздуха широкихъ пампасъ.
Я жаждалъ моря, солнца, простора, а больше всего — жизни съ ея смѣхомъ и борьбой. Я закинулъ руки назадъ и глубоко вздохнулъ.
— Слава Богу, съ этимъ покончено разъ навсегда!..
— Съ чѣмъ васъ и поздравляю! — послышалось въ отвѣтъ.
ГЛАВА II.
правитьЯ хорошо справляюсь со своими нервами, но все же невольно вздрогнулъ. Обернувшись, я очутился лицомъ къ лицу съ высокимъ, широкоплечимъ человѣкомъ во фракѣ, полуприкрытомъ длиннымъ, бурымъ пальто. Въ первую минуту черты его лица показались мнѣ странно знакомыми. Я внимательно всматривался въ него, стараясь припомнить, гдѣ я его послѣдній разъ видѣлъ. И вдругъ меня осѣнило.
— Что это? — сказалъ я, — развѣ вы зеркало?
Если бы не одежда, этотъ человѣкъ былъ бы моей точной копіей.
Онъ улыбнулся, — странной улыбкой, игравшей только на губахъ и совершенно не соотвѣтствовавшей его холоднымъ, стальнымъ, голубымъ глазамъ, которые тщательно изучали мою внѣшность.
— Весьма примѣчательное сходство, — замѣтилъ онъ спокойно. — Никогда не думалъ, что я такъ красивъ.
Я поклонился.
— А я никогда не видѣлъ себя такъ хорошо одѣтымъ.
— И даже наши голоса… — пробормоталъ онъ. — Кто тотъ безумецъ, который сказалъ, что на свѣтѣ чудесъ не бываетъ?
— Наше сходство, — сказалъ я, — распространяется весьма далеко: мы оба одинаковые невѣжи.
Наступило короткое молчаніе, въ теченіе котораго мы все еще оглядывали другъ друга съ головы до ногъ. Затѣмъ онъ сунулъ руку въ карманъ и вынулъ маленькій золотой футляръ съ визитными карточками.
— Меня зовутъ Стюартъ Норскоттъ. Можетъ быть, вамъ знакомо это имя?
Онъ протянулъ мнѣ визитную карточку.
Я, конечно, слышалъ о Стюартѣ Норскоттѣ. И трудно было бы не слыхать о немъ, когда газеты только и трубили, что о его дѣлахъ и богатствахъ. Онъ таинственно появился неизвѣстно откуда въ началѣ сезона и снялъ домъ лорда Ламмерсфильда въ Паркъ-Лэйнѣ[2].
Но я принялъ карточку безъ дальнѣйшихъ объясненій, какъ будто встрѣча съ двойникомъ-милліонеромъ самое повседневное явленіе въ моей жизни.
— Меня зовутъ Джонъ Бертонъ. Но, признаюсь, футляръ для карточекъ не входитъ въ программу моей жизни.
Онъ поклонился и сказалъ развязно:
— Ну, мистеръ Бертонъ, если судьба столкнула насъ такимъ страннымъ образомъ, то было бы обидно не воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы познакомиться поближе… Если вы никуда не спѣшите, можетъ быть, вы доставите мнѣ удовольствіе поужинать со мной?
Мнѣ почудилось, что ему страстно хочется, чтобы я принялъ его предложеніе. Я рѣшилъ испытать его и сказалъ, съ улыбкой:
— Это очень любезно съ вашей стороны, но я только что обѣдалъ.
Онъ отстранилъ это возраженіе.
— Хорошо, хорошо! ну, въ такомъ случаѣ, хоть бутылку вина? Вѣдь не каждый день встрѣчаемъ мы своихъ двойниковъ?
Какъ разъ мимо насъ, по набережной, медленно проѣзжалъ кэбъ. Не дожидаясь отвѣта, Норскоттъ поднялъ руку и подозвалъ кучера.
Когда экипажъ остановился, какая-то фигура въ лохмотьяхъ, до сихъ поръ сидѣвшая въ ожиданіи чего-то на одной изъ ближайшихъ скамѣекъ, поспѣшно прошмыгнула впередъ, какъ бы желая открыть дверцу экипажа. Случайно взглянувъ на своего новаго знакомаго, я былъ пораженъ неожиданной перемѣной, исказившей его лицо. Онъ похожъ былъ на человѣка, которому грозитъ неминуемая опасность. Мгновенно его правая рука опустилась въ карманъ съ совершенно недвусмысленнымъ намѣреніемъ.
— Назадъ! — крикнулъ онъ рѣзко.
Бродяга, пораженный этимъ тономъ, тотчасъ же остановился, въ полосѣ свѣта отъ фонаря.
— Простите, ваша милость, — взвизгнулъ онъ, — я хотѣлъ только открыть вамъ дверцу, ваша милость!
Голубые глаза Норскотта смѣло пронзили его.
— Ладно, ладно, старикъ! — сказалъ онъ другимъ тономъ. — Вотъ, получите!..
Онъ швырнулъ на панель серебряную монету — кажется, полкроны, и бродяга, совершенно ошеломленный, бросился ее поднимать. Норскоттъ все время слѣдилъ за нимъ, затѣмъ подошелъ къ экипажу и широко раскрылъ дверцу.
— Угодно вамъ войти, мистеръ Бертонъ? — сказалъ онъ и, когда я поднялся въ кэбъ, онъ обернулся къ кучеру и крикнулъ ему: — Въ ресторанъ «Миланъ»!
Когда мы отъѣзжали, я замѣтилъ блѣдное лицо бродяги, повидимому, нашедшего свою монету; стоя въ тѣни, онъ не спускалъ съ насъ глазъ.
Норскоттъ понялъ, что его волненіе было мной замѣчено, и натянуто засмѣялся.
— Не люблю такихъ субъектовъ, — сказалъ онъ: — это, конечно, глупо. Ихъ слѣдуетъ только жалѣть. Но я не выношу, когда они подходятъ ко мнѣ.
Его слова были просты и естественны, но нисколько меня не убѣдили. Мнѣ доводилось видѣть людей, застигнутыхъ большой опасностью, и я не могъ ошибиться въ симптомахъ.
Впрочемъ, я воздержался отъ всякихъ объясненій, рѣшивъ, что будетъ тактичнѣе перемѣнить тему разговора.
— Боюсь, что мой туалетъ не подходитъ для «Милана», — сказалъ я. — Не знаю, удобно ли это?
Онъ пожалъ плечами.
— Мы возьмемъ отдѣльный кабинетъ, — такъ будетъ гораздо пріятнѣе.
Экипажъ повернулъ на Стрэндъ. Выглянувъ изъ окна, Норскоттъ далъ кучеру нѣкоторыя указанія. Свернувъ вправо и не доѣзжая до ярко освѣщеннаго подъѣзда извѣстнаго ресторана, кучеръ остановился передъ боковымъ незамѣтнымъ входомъ.
Уплативъ кучеру, Норскоттъ провель меня въ большую залу, гдѣ вѣжливый и очень почтительный метръ-д’отель вышелъ намъ навстрѣчу.
— Пожалуйста, отдѣльный кабинетъ и что-нибудь легкое къ ужину, — сказалъ Норскоттъ.
— Слушаю, сэръ, слушаю, — отвѣтилъ тотъ. — Не угодно ли пожаловать сюда?
Онъ провелъ насъ черезъ длинный, блестяще освѣщенный коридоръ и, остановившись передъ послѣдней дверью налѣво, открылъ ее.
Мы очутились въ маленькой, но роскошно меблированной комнатѣ, въ которой стоялъ столъ, накрытый для ужина, дивно убранный цвѣтами.
Норскоттъ просмотрѣлъ меню и заказалъ пару блюдъ, названіе которыхъ мнѣ было неизвѣстно, а затѣмъ прибавилъ:
— Принесите бутылку Гейдсика, 98 года, и немного стараго брэнди.
Человѣкъ поклонился и, выдвинувъ стулья, безшумно покинулъ комнату. Я не могъ понять, замѣтилъ онъ наше поразительное сходство или нѣтъ. Во всякомъ случаѣ, онъ не показалъ вида.
— Я всегда думалъ, что хорошій лакей — самое замѣчательное произведеніе природы!
— Да, — сказалъ Норскоттъ, садясь за столъ, — а, слѣдовательно, и самое презрѣнное!
— Это опредѣленіе кажется мнѣ несправедливымъ.
Норскоттъ посмотрѣлъ мнѣ прямо въ глаза.
— Можете ли вы не презирать человѣка, который, ради легкаго заработка, превращаетъ себя въ машину для рабскаго исполненія чужихъ прихотей? Вора я гораздо больше уважаю, чѣмъ хорошаго лакея.
Я засмѣялся.
— Вы, пожалуй, правы! Во всякомъ случаѣ, если бы мнѣ предстоялъ выборъ, я бы скорѣе согласится стать воромъ.
— Кто вы? — спросилъ неожиданно Норскоттъ, и прибавилъ: — Я ставлю вамъ этотъ вопросъ не изъ пустого любопытства.
— Я былъ далекъ отъ этой мысли, — возразилъ я любезно. — Потому-то я и не рѣшаюсь отвѣтить вамъ сразу.
Онъ улыбнулся, устремивъ на меня любопытный, смущающій взглядъ.
— Будемъ откровенны, — сказалъ онъ вдругъ: — кажется, вы имѣете возможность оказать мнѣ значительную услугу, мистеръ Бертонъ.
— Въ самомъ дѣлѣ? — отозвался я, закуривая папироску.
— Съ другой стороны, — продолжалъ онъ, — весьма вѣроятно, что и я вамъ могъ бы пригодиться.
Я вспомнилъ о его пресловутыхъ доходахъ и о моемъ прекрасномъ золотомъ полѣ въ Боливіи.
— Это вполнѣ возможно.
Онъ облокотился на столъ. Я замѣтилъ, что руки у него мускулистыя и загорѣлыя, руки человѣка, привыкшаго къ тяжелому физическому труду.
— Но я долженъ о васъ знать нѣсколько больше, — сказалъ онъ. — Кто вы? откуда вы? чего вы добиваетесь въ жизни?
Въ этотъ моментъ открылась дверь, и вошелъ лакей. Онъ принесъ ужинъ. Пока онъ разставлялъ блюда и на ливалъ вино, — восхитительное вино, кстати сказать, — Норскоттъ легко и остроумно говорилъ о разныхъ незначительныхъ предметахъ. Я отвѣчалъ наугадъ, въ томъ же небрежномъ тонѣ. Мой умъ былъ цѣликомъ занятъ нѣмъ таинственнымъ намекомъ, который онъ мнѣ бросилъ. Мнѣ хотѣлось знать, какого рода услугу могу я ему оказать. Что она связана съ нашимъ поразительнымъ сходствомъ, въ этомъ я былъ убѣжденъ. Но дальше этого я не могъ итти въ своихъ догадкахъ. Наша встрѣча на набережной, его приглашеніе къ ужину и смущающая мысль о томъ, что онъ преслѣдуетъ какую-то, мнѣ неизвѣстную, цѣль — все это было такъ внезапно и странно, что мнѣ казалось, будто я попалъ въ арабскую сказку на современный ладъ.
Однако не было никакой бѣды въ томъ, чтобы ознакомить его съ моимъ невиннымъ прошлымъ и затруднительнымъ настоящимъ. Я ничего не хотѣлъ отъ него скрывать, за исключеніемъ мѣста нахожденія моего золотого поля. Мнѣ было совершенно ясно, что за ту неизвѣстную мнѣ услугу, которую онъ отъ меня ждалъ, я, въ свою очередь, могъ бы заинтересовать его своимъ планомъ. Инстинктивно я чувствовалъ, что предложенія мистера Норскотга окажутся весьма занятными. А потому, какъ только вышелъ лакей, я снова наполнилъ свой стаканъ и, глядя съ улыбкой на собесѣдника, началъ разсказывать ему о себѣ.
— Начну съ того, что мнѣ 34 года.
Онъ посмотрѣлъ на меня внимательно.
— Вы кажетесь лѣтъ на пять старше,
— Да, — замѣтилъ я, — если бы вы пятнадцать лѣтъ пошатались по Южной Америкѣ, вы тоже не показались бы моложе.
Нѣкоторое удивленіе промелькнуло у него на лицѣ. Онъ сухо засмѣялся.
— О!.. въ какой части Южной Америки вы были?
— Почти всюду, но больше всего въ Аргентинѣ.
— Что вы тамъ дѣлали?
— Легче сказать, чего я тамъ не дѣлалъ. Я былъ ковбоемъ, торговалъ рогатымъ скотомъ, былъ лавочникомъ, солдатомъ, изыскателемъ… Много всякой всячины продѣлалъ! Южная Америка — широкое поле для самой разнообразной дѣятельности.
— Да, я съ вами согласенъ. А что же привело васъ въ Англію?
— Превратное представленіе о британской предпріимчивости. Послѣднимъ моимъ дѣломъ въ Южной Америкѣ было — открытіе золота, цѣлыхъ розсыпей золота; чортъ возьми! Я въ этомъ дѣлѣ кой-что понимаю! Я сюда пріѣхалъ, чтобы найти капиталъ.
— И вамъ это не удалось?
Я разсмѣялся.
— Британскіе капиталисты остались такъ же богаты, какъ въ день моего пріѣзда.
— А каковы ваши планы теперь?
— Отправляюсь въ Нью-Іоркъ съ первымъ пароходомъ.
— Много ли у васъ друзей въ Лондонѣ? — спросилъ онъ.
— Только моя хозяйка: она очень любезна, пока я ей аккуратно плачу. Этимъ ограничивается весь кругъ моего знакомства.
Послѣдовало краткое молчаніе; Норскоттъ всталъ со стула, пересѣкъ комнату и заперъ дверь на ключъ. Я слѣдилъ за нимъ съ любопытствомъ. Онъ снова сѣлъ къ столу и закурилъ
— Мистеръ Бертонъ, — сказалъ онъ, — во сколько вы оцѣниваете вашу жизнь? Я хочу сказать, за какую сумму согласны вы рискнуть ею?
Онъ оказалъ это такимъ дѣловитымъ и спокойнымъ тономъ, что я не могъ удержаться отъ улыбки.
— Не знаю. Если бы я зналъ, что она имѣетъ некоторую цѣнность, я пустилъ бы ее съ публичнаго торга.
Онъ перегнулся черезъ столъ и въ упоръ посмотрѣлъ на меня.
— Если вы сдѣлаете то, чего я хочу, я вамъ заплачу десять тысячъ фунтовъ.
ГЛАВА III.
правитьЯ достаточно привыкъ къ неожиданностямъ, но это предложеніе было похоже на чудо. У меня на минуту захватило дыханіе. Я откинулся на спинку стула и смотрѣлъ на своего двойника съ подлиннымъ восхищеніемъ.
— Вы ставите дѣло на широкую ногу, мистеръ Норскоттъ! А платите вы наличными?
Вмѣсто отвѣта онъ сунулъ руку во внутренній карманъ и вытащилъ оттуда кожаный портфель. Вынувъ изъ него четыре банковыхъ билета, онъ положилъ ихъ на отолъ.
— Здѣсь двѣ тысячи фунтовъ, — сказалъ онъ спокойно. — Если вы принимаете мое предложеніе, я выпишу вамъ чекъ на остальные деньги.
Я посмотрѣлъ на билеты съ тѣмъ почтительнымъ интересомъ, съ которымъ, обычно, смотрятъ на знатныхъ чужестранцевъ. Я не сомнѣвался въ томъ, что они подлинные. Затѣмъ послѣ нѣкотораго размышленія, я закурилъ папироску.
— Это, должно быть, весьма непріятное дѣло, — сказалъ я съ нѣкоторымъ сожалѣніемъ.
При этихъ словахъ мой собесѣдникъ впервые засмѣялся. Это былъ ужасный, безрадостный смѣхъ.
— Да, — сказалъ онъ сухо, — если бы я объявилъ конкурсъ, то запись была бы не велика. Раньше, чѣмъ говорить о дальнѣйшемъ, — прибавилъ онъ, — я хочу взять съ васъ честное слово, что все, что я вамъ скажу, останется между нами, — примете вы мое предложеніе, или нѣтъ.
— Безусловно, — отвѣтилъ я безъ малѣйшаго колебанія.
— Великолѣпно!..
— Весьма возможно, что черезъ нѣсколько дней, если мнѣ не удастся принять нѣкоторыя мѣры, меня больше не будетъ въ живыхъ!..
Я вспомнилъ о маленькомъ инцидентѣ на набережной и понялъ, что онъ говоритъ правду.
— Короче говоря, — сказалъ онъ, — я долженъ исчезнуть. Если я буду жить въ Лондонѣ подъ своим именемъ, я непремѣнно буду убитъ. Это дѣло дней, недѣдь, даже мѣсяцевъ, — это зависитъ отъ меня, — но исходъ вѣрный и совершенно неизбѣжный.
Я налилъ себѣ самъ стаканъ брэнди и поднялъ его на свѣтъ.
— Ситуація хороша, по крайней мѣрѣ, тѣмъ, что она весьма проста.
Та же холодная усмѣшка заиграла на его губахъ.
— Это не такъ просто, какъ вы думаете. Господа которые хотятъ ускорить мой переходъ на небеса, дѣлаютъ мнѣ честь своимъ тонкимъ и скрытымъ вниманіемъ Я, быть можетъ, могу ихъ избѣгнуть. Сегодня вечеромъ напримѣръ, мнѣ это удалось. Но удастся ли мнѣ выѣхать живымъ изъ Англіи — этого я не знаю.
— Ага! — пробормоталъ я. Я началъ понимать въ чемъ дѣло.
Онъ кивнулъ головой, словно отвѣчая на мой невысказанный вопросъ:
— Да, меня осѣнила эта мысль, когда я замѣтила васъ подъ фонаремъ. Если бы я вѣрилъ въ сверхъстесгвенное. то сказалъ бы, что вы мнѣ посланы самимъ дьяволомъ. Я не думаю, чтобъ какая-нибудь другая сила могла принимать во мнѣ участіе.
— Ну, что жъ! — сказалъ я шутливо, — если меня послалъ къ вамъ дьяволъ, то я, по крайней мѣрѣ, обязанъ ему хорошимъ ужиномъ. — Чего вы отъ меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы заняли мое мѣсто въ мірѣ, и хочу, чтобы вы сегодня же вечеромъ переодѣлись въ мое платье и вышли изъ этого ресторана, какъ Стюартъ Норскоттъ.
Я глубоко вздохнулъ и перегнулся надъ столомъ ухватившись за его края обѣими руками.
— Хорошо, — сказалъ я, — а потомъ?
— Я хочу, чтобы вы вернулись въ мой домъ въ Паркъ-Лэйнѣ и три недѣли жили бы тамъ вмѣсто меня. А затѣмъ, если вы послѣ этого срока останетесь въ живыхъ, — что мало вѣроятно, — вы можете дѣлать все, что вамъ угодно.
Мнѣ вдругъ показалось, что вся эта исторія только шутка, — результатъ какого-нибудь дурацкаго пари или мимолетная причуда сумасброднаго милліонера. Но блескъ его стальныхъ голубыхъ глазъ, испытующе смотрящихъ на меня внезапно прогналъ эту мысль.
— Это невозможно! — вырвалось у меня. — Если даже прислуга не замѣтитъ разницы, меня моментально уличитъ любой изъ вашихъ друзей.
— Почему? — спросилъ онъ. — Они могутъ подумать, что я сталъ забывчивъ или эксцентриченъ. Что же другое можетъ притти имъ въ голову?
— Но подумайте, сколько незнакомаго встрѣтится мнѣ: имена людей, ваши дѣла и даже вашъ домъ. Вѣдь я самъ себя выдамъ!..
— Обо всемъ этомъ я уже подумалъ, — отвѣтилъ онъ коротко. — Если бы я не могъ предупредить всѣ обстоятельства, я бы вамъ не сдѣлалъ такого предложенія.
Я взглянулъ на него съ любопытствомъ.
— А что можетъ мнѣ помѣшать взять ваши деньги и думать только о себѣ?!..
— Ничто, кромѣ вашего честнаго слова., — сказалъ онъ.
На минуту наступило молчаніе.
— Ладно, — сказалъ я съ короткимъ смѣхомъ, — гарантіи не равны для обѣихъ сторонъ. Но если васъ это удовлетворяетъ!.. — я пожалъ плечами. — Теперь посмотримъ, правильно ли я понялъ ваше интересное предложеніе. За десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ, изъ коихъ двѣ тысячи наличными, остальное чекомъ, — я долженъ стать на три недѣли мистеромъ Стюартомъ Норскоттомъ. Весьма вѣроятно, что за это время меня убьютъ. Если этого не случится, я буду свободенъ и могу снова стать самимъ собой…
Норскоттъ поклонился, — полунасмѣшливо, какъ мнѣ показалось.
— Вы прекрасно выразили мою мысль.
Я налилъ себѣ второй стаканъ брэнди и выпилъ его небольшими глотками. Передо мной стояла перспектива стать милліонеромъ, хотя бы на три недѣли. Но, кромѣ того, это дѣло привлекало меня своей фантастичностью. Всего нѣсколько часовъ назадъ я жаловался на тоскливую и однообразную жизнь, и вдругъ судьба посылаетъ мнѣ необъятную возможность всякихъ приключеній и волненій. Отъ одной этой мысли мое сердце забилось сильнѣе.
— Если это не слишкомъ нескромный вопросъ, — оказалъ я спокойно, — мнѣ хотѣлось бы знать, почему такъ интересуетъ кого-то вашъ переходъ въ лучшій міръ?
Норскоттъ сощурилъ глаза, губы его сложились въ непріятную усмѣшку, и онъ холодно отвѣтилъ:
— Это мое личное дѣло, такимъ оно и должно остаться. Могу васъ все же увѣрить, что, ставъ на мое мѣсто, вы рискуете только быть убитымъ. Никакого преступленія я не совершилъ, — онъ засмѣялся, — по крайней мѣрѣ, въ прекрасныхъ глазахъ англійскаго закона!..
— Это весьма утѣшительно, — замѣтилъ я, — но все же я охотнѣе принялъ бы ваше предложеніе, если бы зналъ, кто именно такъ старается всадить въ васъ ножъ.
— Къ сожалѣнію, мнѣ это самому неизвѣстно. Если бы я зналъ… — его лицо стало на минуту похоже на жесткую маску. — Впрочемъ, есть какая-то пословица относительно двоихъ, исполняющихъ одну и ту же роль. Могу вамъ только сказать, что опасность реальна и очень близка. У меня достаточно основаній думать, что моя собственная прислуга вполнѣ вѣрна мнѣ, но, помимо ея, я не сталъ бы довѣрять никому.
— Видимо, мнѣ придется сидѣть все время дома, — сказалъ я горько.
Норскоттъ сунулъ руку въ карманъ и вынулъ маленькую записную книжку изъ красной кожи.
— Послѣ первыхъ десяти дней вы можете поступать какъ вамъ угодно. Но вначалѣ вамъ придется выполнить нѣкоторыя обязательства. Они записаны въ этой книжкѣ.
— И вамъ кажется, что я могу все это успѣшно выполнить?
Норскоттъ кивнулъ головой.
— Ваши нервы въ прекрасномъ состояніи, и вы обладаете большой долей здраваго смысла. Если вы даете слово, что употребите все ваше старанье, то я могу вамъ довѣриться. Если же вамъ не удастся, — онъ пожалъ плечами, — то вѣдь меня во всякомъ случаѣ тутъ не будетъ.
Чувство злорадства вдругъ наполнило меня при одной мысли, о всѣхъ предстоящихъ мнѣ волненіяхъ. Я протянулъ ему черезъ столъ руку.
— Хорошо, обѣщаю приложить всѣ свои старанія.
Онъ схватилъ мою руку, и минуту мы такъ сидѣли по обѣ стороны стола, не проронивъ ни слова.
Норскоттъ первый прервалъ молчаніе.
— Я завидую вашимъ нервамъ, мистеръ Бертонъ, — замѣтилъ онъ спокойно.
— Прежде они были куда лучше. — сказалъ я съ сожалѣніемъ.
Норскоттъ оторвалъ листокъ изъ записной книжки и, положивъ его на столъ, сталъ чертить карандашомъ какой-то планъ. Я придвинулъ стулъ, чтобы слѣдить за его работой.
— Я вамъ даю грубую схему внутренняго расположенія моего дома, — сказалъ онъ, — это нижній этажъ; здѣсь столовая и билліардная. Кабинетъ и спальня какъ разъ надъ ними, въ первомъ этажѣ. Они сообщаются вотъ такъ. — Онъ ловко и ясно очертилъ различныя комнаты и надписалъ ихъ названія посрединѣ каждаго квадратика.
— Это очень понятно, — сказалъ я, взявъ бумагу. — Что вы скажете относительно прислуги?
— Слугъ у меня всего трое: двѣ женщины и Мильфордъ, лакей. Я избавился отъ всѣхъ остальныхъ за послѣднія двѣ недѣли. Эти же были со много съ тѣхъ поръ, какъ я нанялъ домъ, и, мнѣ кажется, имъ можно довѣрять. Мильфорду — ужъ навѣрное. Я къ нему всегда относился хорошо, и онъ мнѣ, какъ будто, благодаренъ.
— Такъ вотъ, — сказалъ я, — если онъ меня приметъ за Стюарта Норскотта, то я надѣюсь довести дѣло до конца.
— Да, — замѣтилъ Норскоттъ. — единственное лицо еще, которое васъ можетъ безпокоить, это мой двоюродный братъ, Морицъ Форневеллъ. Я, кажется, обѣщалъ: поѣхать къ нему и провести нѣсколько дней у него въ Суффолькѣ. Было бы лучше, если бы вы могли этого избѣжать. Во всякомъ случаѣ, слѣдите за тѣмъ, чтобъ не сдѣлать ни одного промаха въ его присутствіи.
— Что это за человѣкъ? — спросилъ я.
Норскоттъ сдвинулъ брови.
— Не знаю. Это мой единственный родственникъ на всемъ бѣломъ свѣтѣ и, до извѣстной степени, я ему довѣрялъ. Иногда мнѣ кажется, что это было глупо. Если бы я зналъ… — Его брови еще больше сдвинулись и руки нервно сжались такъ, что кожа на суставахъ побѣлела.
— Полнота вашихъ свѣдѣній изумительна, Норскоттъ, — замѣтилъ я.
— Если бы я останавливался на пустякахъ, сказалъ угрюмо Норскоттъ, — меня бы не было здѣсь.
Онъ вынулъ чековую книжку и выписалъ чекъ на восемь тысячъ фунтовъ.
— Вотъ деньги, — сказалъ онъ. — Кромѣ нихъ, у меня еще есть на моемъ текущемъ счету нѣсколько сотъ фунтовъ стерлинговъ, и, если вамъ угодно, я могу подписать нѣсколько чековъ съ тѣмъ чтобъ вы ихъ сами: заполняли для текущихъ расходовъ. Кромѣ того, вамъ необходимо научиться поддѣлывать мою подпись, — какъ вы думаете, вы сумѣете это сдѣлать?
— У меня, правду сказать, опытъ въ этомъ направленіи небольшой. Но, надѣюсь, при нѣкоторой практикѣ, я съ этимъ справлюсь. А какъ у васъ у самихъ обстоитъ дѣло съ деньгами?
— Я уже заранѣе принялъ всѣ мѣры и только ждалъ случая, чтобы примѣнить ихъ на дѣлѣ.
Вдругъ постучали въ дверь. Норскоттъ сунулъ чековую книжку обратно въ карманъ, всталъ, прошелъ черезъ комнату и отвернулъ ключъ.
Вошелъ лакей и съ виноватымъ видомъ остановился на порогѣ.
— Я пришелъ узнать, не требуется ли вамъ чего-нибудь, сэръ?
— Кажется, ничего, — спокойно сказалъ Норскоттъ. — Впрочемъ, подайте мнѣ счетъ. Думаю, что съ вашей стороны нѣтъ препятствій къ тому, чтобъ мы еще на нѣкоторое время задержали эту комнату? Мы говоримъ о дѣлахъ.
Лакей поклонился.
Норскоттъ вынулъ пятифунтовый билетъ, протянулъ его лакею и движеніемъ руки отказался отъ сдачи. Лакей оставилъ насъ, бормоча слова благодарности. Норскоттъ закрылъ за нимъ дверь на ключъ и подошелъ опять къ столу.
— Я готовъ, — сказалъ онъ учтиво.
Въ одно мгновеніе я снялъ свой костюмъ и положилъ на стулъ.
Наше полное переодѣваніе длилось, приблизительно, четверть часа. Вся одежда Норскотта вполнѣ подошла для моей фигуры, только его лакированныя ботинки были на полномера меньше, чѣмъ нужно. Кончивъ одѣваться, я съ чувствомъ нѣкотораго удовлетворенія посмотрѣлъ въ зеркало. Иллюзія была полная.
Въ моемъ старомъ синемъ костюмѣ Норскоттъ превратился въ совершенно другого человѣка. Онъ казался въ точности тѣмъ изображеніемъ, которое я ежедневно видѣлъ въ зеркалѣ моей меблированной комнаты. Приблизившись къ столу, я наполнилъ оба стакана остаткомъ превосходнаго брэнди.
— Пью за насъ, потерявшихъ самихъ себя! — сказалъ я.
Норскоттъ поддержалъ тостъ, а затѣмъ, поставивъ стаканъ на столъ, передалъ мнѣ чековую книжку и ключъ отъ дверей, лежавшіе тутъ же, передъ нимъ, на столѣ. Я положилъ ихъ къ себѣ въ карманъ вмѣстѣ съ записками.
Внезапно мнѣ пришли на умъ послѣднія слова Вольтера: «А теперь впередъ въ міръ приключеній!».
— Намъ лучше не выходить вмѣстѣ, — сказалъ Норскоттъ. — Прощайте! Не думаю, чтобы намъ пришлось еще разъ встрѣтиться, развѣ только въ аду, если таковой существуетъ!
— Вѣроятно, я первый выясню этотъ вопросъ… — отвѣтилъ я.
Я взялъ коричневое пальто, лежавшее на диванѣ, и, пройдя черезъ комнату, открылъ дверь, закрытую на ключъ. Норскоттъ стоялъ на мѣстѣ, сложивъ руки, и слѣдилъ за мной все съ той же странной, безрадостной улыбкой.
— Прощайте! — сказалъ я, — желаю вамъ счастья!
Затѣмъ я вышелъ и захлопнулъ за собой дверь.
Пройдя черезъ длинный коридоръ гостиницы, я дошелъ до бокового входа, въ который мы вошли. Дежурный лакей въ ливреѣ быстро подошелъ ко мнѣ.
— Угодно автомобиль, сэръ?
— Да, — сказалъ я, — позовите.
Мнѣ было холодно, хотя мое сердце билось нѣсколько чаще обыкновеннаго. Когда автомобиль подкатилъ, я далъ шиллингъ любезному джентльмену въ ливреѣ, крикнулъ шоферу адресъ Норскотта въ Паркъ-Лэйнъ, затѣмъ вошелъ въ автомобиль и, съ пріятнымъ чувствомъ удовлетворенія, опустился на удобное сидѣніе.
Дѣло пущено въ ходъ, — теперь въ этомъ не было ни малѣйшаго сомнѣнія. Если я не измѣню слову, данному Норскотту, мнѣ предстоитъ цѣлая вереница такихъ интересныхъ переживаній, о которыхъ не могъ бы мечтать самый смѣлый умъ. Кромѣ поіятной перспективы почувствовать ножъ между ребрами въ любой часъ дня или ночи, мнѣ еще предстояла поистинѣ громадная задача разыгрывать чужую роль въ теченіе трехъ недѣль! Я снова усомнился, не сумасбродъ ли этотъ Норскоттъ, желающій поиздѣватья на мой счетъ? Я старался возобновить въ памяти весь нашъ разговоръ съ момента нашей встрѣчи, но не нашелъ въ немъ никакихъ признаковъ безумія. Но, если это просто шутка, она дорого обойдется автору. Я вынулъ бумагу, которую мнѣ далъ Норскоттъ, зажегъ восковую спичку и сталъ изучать планъ его дома. Планъ былъ въ достаточной степени ясенъ. Мнѣ стоило только подняться по лѣстницѣ, чтобы оказаться передъ дверьми спальни, окна которой, повидимому, выходили въ Гайдъ-Паркъ. Этихъ свѣдѣній, во всякомъ случаѣ, было достаточно для нынѣшней ночи. Остальное можно изучить на слѣдующій день.
Я вздрогнулъ отъ неожиданности, когда мы внезапно остановились передъ величественнымъ домомъ недалеко отъ Эпсли.
— Чортъ возьми! — пробормоталъ я, — надѣюсь, что тутъ нѣтъ ошибки!
Взявъ себя въ руки, я вышелъ на тротуаръ и далъ шоферу полкроны.
Онъ почтительно дотронулся до шляпы, остановилъ счетчикъ, и тихо покатилъ дальше, по направленію Оксфордстритъ. Съ полминуты я колебался, а затѣмъ, поднявшись по широкой каменной лѣстницѣ, всунулъ ключъ въ дверь. Она открылась довольно легко и, глубоко вздохнувъ, я переступилъ черезъ порогъ.
Я очутился въ большомъ кругломъ вестибюлѣ съ колоннадой вокругъ, освѣщенномъ электрическимъ канделябромъ. Множество пальмъ въ горшкахъ и висячія корзины съ тепличными цвѣтами придавали этой комнатѣ роскошный и комфортабельный видъ. По угламъ были разставлены глубокія вольтеровскія кресла изъ красной кожи. Пока у меня не было основаній быть недовольнымъ новымъ жилящемъ.
Не успѣлъ я захлопнуть дверь и вступить на мягкій турецкцій коверъ, какъ послышался звукъ сдержанныхъ шаговъ и изъ-за драпировки въ концѣ вестибюля появился человѣкъ. Это былъ спокойный, пріятный малый, лѣтъ сорока пяти, съ живымъ, чисто выбритымъ лицомъ и начинающейся сѣдиной. Одѣтъ онъ былъ какъ полагается англійскому лакею.
«Это Мильфордъ», — подумалъ я.
Я снялъ шляпу, такъ что свѣтъ упалъ на мое лицо:
— Есть письма? — спросилъ я свободно.
Я хорошо слѣдилъ за нимъ, пока говорилъ, стараясь уловить малѣйшій признакъ удивленія или иной знакъ, указывающій на то, что онъ замѣтилъ нѣчто необычайное въ моей наружности. Но онъ совершенно просто подошелъ к мнѣ и снялъ съ меня пальто и шляпу.
— Были письма съ послѣдней почтой, сэръ, — я ихъ отнесъ въ кабинетъ.
— Спасибо, — и я направился къ лѣстницѣ.
— Вамъ угодно сейчасъ брэнди и содовую, сэръ? — спросилъ онъ.
У меня не было ни малѣйшаго желанія пить брэнди, такъ какъ я слишкомъ много выпилъ въ «Миланѣ», но, повидимому, Норскоттъ имѣлъ обыкновеніе каждый вечеръ пить этотъ напитокъ, и я счелъ необходимымъ не измѣнять этой привычкѣ.:
— Хорошо, подайте наверхъ!..
Я поднялся по широкой лѣстницѣ, покрытой такимъ же роскошнымъ ковромъ, какъ въ вестибюлѣ, прошелъ площадку и открылъ дверь въ комнату, отмѣченную Норскоттомъ, какъ мой кабинетъ. Выключатель находился внутри комнаты и, повернувъ его, я залилъ ея мягкимъ, обильнымъ свѣтомъ лампъ, скрытыхъ гдѣ-то за карнизомъ. Это была большая, богато меблированная комната. Каковы бы ни были недостатки Норскотта, нельзя сказать, что пренебреженіе своимъ комфортомъ относилось къ ихъ числу. Начиная съ рѣзныхъ дубовыхъ книжныхъ полокъ и большихъ вольтеровскихъ креселъ и кончая двумя-тремя маленькими кабинетными лампами, стоящими на разныхъ столахъ, — здѣсь было все, чего можетъ требовать роскошь и придумать находчивый умъ человѣка.
Послышался стукъ въ дверь, и вошелъ Мильфордъ съ подносомъ, на которомъ стояли графинъ, сифонъ и стаканъ. Онъ поставилъ подносъ на столикъ у камина и удалился такъ же безшумно, какъ вошелъ.
Въ другомъ концѣ комнаты стояло красивое дубовое бюро, за которымъ Норскоттъ, вѣроятно, велъ свою дѣловую и личную корреспонденцію. Я подошелъ къ нему и сѣлъ.
До сихъ поръ все шло поразительно гладко. Чувство дикой радости, вызванное новизной положенія, наполняло все мое существо. Мнѣ хотѣлось разразиться громкимъ смѣхомъ. Но мысль о томъ, что сейчасъ можетъ войти Мильфордъ, помѣшала мнѣ осуществить мое желаніе. Вынувъ записную книжку Норскотта и открывъ ее на той страницѣ, гдѣ были записаны неотложныя дѣла, я сталъ ее просматривать. Въ то же время моя лѣвая рука безсознательно играла серебрянымъ зеркальцемъ, стоявшимъ на краю стола.
Едва слышный звукъ привлекъ мое вниманіе. Звукъ былъ такой слабый, что только мой чрезвычайно острый: слухъ могъ его уловить. Я взглянулъ въ зеркало, не дѣлая ни одного движенія.
Длинная портьера, скрывающая нишу около камина, слегка отодвинулась въ сторону. Всѣ мускулы мои напряглись, пока я слѣдилъ за происходящимъ, и сердце билось сильно и быстро.
Вдругъ, къ моему великому удивленію въ комнату безшумно вошла молодая дѣвушка. Она была блѣдна. Спущенныя поля шляпы наполовину скрывали ея лицо, но даже въ зеркалѣ я могъ замѣтить, что она поразительно хороша. Она на мигъ остановилась, а затѣмъ очень осторожно вынула изъ-подъ длиннаго плаща маленькій револьверъ и прицѣлилась мнѣ прямо въ затылокъ.
ГЛАВА IV.
правитьЯ, очевидно, упалъ въ тотъ самый моментъ, когда она выстрѣлила. Звука не послѣдовало, но я почувствовалъ колебаніе воздуха отъ сильнаго взрыва. Пуля вошла въ доску бюро, какъ разъ на той линіи, гдѣ секунду назадъ находилась моя голова.
Это было продѣлано весьма ловко, но я совсѣмъ не жаждалъ повторенія. Въ мигъ я перебѣжалъ комнату и схватилъ дѣвушку за руку. Она и не пыталась сопротивляться. Она выронила револьверъ, какъ только я до нея дотронулся, и стояла предо мной съ широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Свободной рукой я поднялъ оружіе: это былъ воздушный пистолетъ, которымъ можно на разстояніи двадцати ярдовъ убить человѣка. Пистолетъ я положилъ въ карманъ и выпустивъ руку дѣвушки, отошелъ на нѣсколько шаговъ.
— Не угодно ли присѣсть? — сказалъ я любезно.
На мое предложеніе она реагировала совершенно неожиданно: съ тихимъ стономъ закрыла руками лицо и, покачнувшись, мягко упала на полъ.
«Вотъ это ужъ скверная исторія», — подумалъ я.
Все же я не могъ ее такъ оставить, нагнулся, поднялъ, и на рукахъ отнесъ на диванъ.
До сихъ поръ дѣйствіе разыгрывалось такъ быстро, что у меня не было времени на размышленіе. Но тутъ вдругъ мнѣ пришло въ голову, что лучше запереть дверь, на тотъ случай, если Мильфордъ или кто другой изъ прислуги услышали выстрѣлъ. Я подошелъ къ двери, повернулъ ключъ въ замочной скважинѣ и вернулся къ тому мѣсту, гдѣ лежала моя нежданная гостья.
Первое впечатлѣніе отъ нея въ зеркалѣ было не совсѣмъ точно. Большая разница существуетъ между миловидностью и красотой, а дѣвушка, лежавшая на диванѣ, была прекрасна, какъ греческая статуя.
Мой жизненный опытъ былъ достаточно разнообразенъ, но данное положеніе казалось изъ ряду вонъ выходящимъ. Я рѣшилъ, что, прежде всего, нужно привести дѣвушку въ сознаніе.
Наливъ немного бренди въ стаканъ, я приподнялъ ее и влилъ нѣсколько капель сквозь ея сжатые зубы. Крѣпкій напитокъ оказалъ почти мгновенное дѣйствіе. Легкая краска появилась у нея на лицѣ и, глубоко вздохнувъ, она открыла глаза.
Когда она увидѣла, что я ее поддерживаю, она сильно вздрогнула и откинулась назадъ на диванъ. Нельзя сказать, чтобы это было особенно лестно для меня, но я рѣшилъ не обращать вниманія.
— Надѣюсь, вамъ теперь лучше? — спросилъ я съ ободряющей улыбкой.
Въ отвѣтъ она взглянула на меня съ такой ненавистью и презрѣніемъ, что я инстинктивно всталъ съ дивана.
— Ну, — сказала она, — что же вы не звоните и не передаете меня полиціи?
Она говорила низкимъ, страстнымъ голосомъ, съ легкимъ иностраннымъ акцентомъ.
Я посмотрѣлъ въ упоръ въ ея возмущенные глаза.
— Я принципіально противъ полиціи. Кромѣ того, я не знаю, что ей тутъ дѣлать. Въ концѣ концовъ, вы только испортили бюро!
Не успѣла она отвѣтить, какъ послышались шаги на площадкѣ, а затѣмъ кто-то тихо постучалъ въ дверь.
— Кто тамъ?! — вскрикнулъ я.
Изъ-за дверей раздался извиняющійся голосъ Мильфорда.
— Это я, сэръ. Мнѣ послышалось, что въ вашей комнатѣ что-то упало. Я пришелъ посмотрѣть, не могу ли быть полезенъ.ъ
Сперва я колебался, затѣмъ подошелъ къ двери; открылъ ее такъ, чтобы онъ не могъ видѣть происходящаго въ комнатѣ.
— Спасибо, Мильфордъ, это пустяки. Я чистилъ воздушный пистолетъ, курокъ неожиданно спустился, попорчена доска бюро. Вы посмотрите ее завтра утромъ Кстати, былъ здѣсь кто-нибудь въ мое отсутствіе?
— Никакъ нѣтъ, сэръ.
— Возможно, что я выйду опустить письмо, — прибавилъ я, — такъ что, если вы услышите шаги, не подумайте, что это грабитель. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэръ.
Я прикрылъ дверь, прислушался къ тому, какъ удаляются шаги моего вѣрнаго слуги, затѣмъ закрылъ дверь на ключъ и вернулся къ посѣтительницѣ.
— Можетъ бытъ, вы отдадите мнѣ американскій ключъ, пока вы не забыли?
Она вскочила и посмотрѣла на меня, какъ прекрае ный, затравленный звѣрь. Плащъ упалъ съ ея плеч и выступили изящныя точенныя формы, обрисованныя обтянутымъ чернымъ платьемъ. Къ кушаку былъ при стегнутъ кожаный мѣшочекъ. Она вынула изъ него ключъ и, ни слова не говоря, швырнула его на диванъ.
— Благодарю васъ. И, если это не нескромный вопросъ, позвольте васъ спросить, почему вамъ такъ хотѣлось меня застрѣлить?
Она бросила на меня взглядъ, въ которомъ было и отвращеніе, и удивленіе.
— Вы притворяетесь, что ничего не знаете? — спросила она презрительно.
Я покачалъ головой.
— Клянусь честью, не имѣю ни малѣйшаго понятія. — Ея губы очаровательно дрогнули, и она встала во весь ростъ.
— Я Мерчіа Солано, — сказала она.
Я поклонился.
— Прелестное имя, но при данныхъ обстоятельствахъ неумѣстное[3].
— А вы умѣете шутить! — крикнула она съ горечью. — Васъ правильно назвали сатиромъ изъ Кулебры.
— Вотъ какъ! — сказалъ я. — Вы меня смущаете. Я и не думалъ, что люди могутъ такъ льстить. Но что же я сдѣлалъ, чтобъ вызвать къ себѣ столько вниманія?
— Что вы сдѣлали?! — Ея руки судорожно сжались, а грудь высоко поднималась и опускалась отъ возмущенія. — Вы спрашиваете, что сдѣлали вы, когда трава еще не успѣла покрыть могилу моего отца?!
Закрывъ лицо руками, она зарыдала.
Долженъ сказать, что въ эту минуту я почувствовалъ себя невѣроятнымъ грубіяномъ и отъ всей души проклиналъ Норскотта.
— Вы можете вѣрить мнѣ или нѣтъ, какъ вамъ угодно, — сказалъ я, — но я такъ же причастенъ къ смерти вашего отца, какъ вы сами.
Она перестала плакать и, открывъ лицо, дико на меня посмотрѣла.
— О!.. Какъ вы можете такъ говорить? Зачѣмъ вы лжете? Вѣдь я стояла около него, когда его застрѣлили. Посмотрите!..
Она отвернула рукавъ и обнажила руку почти до плеча, указавъ на глубокій шрамъ, рѣзко выдѣлявшійся на ея бѣломъ тѣлѣ.
— Вотъ слѣдъ отъ вашихъ пуль, а вы еще осмѣливаетесь лгать мнѣ въ глаза. Кто же вы, человѣкъ или дьяволъ?!..
Она снова, упала на диванъ въ порывѣ отчаяннаго горя.
— Взгляните на меня, — сказалъ я ей серьезно.
Она подняла голову.
— Похожъ ли я на человѣка, который лжетъ? проговорилъ я рѣзко. — Клянусь именемъ моей матери --и всего, что мнѣ дорого, что я ни въ коемъ случаѣ и виновенъ въ смерти вашего отца. Въ данный моментъ я вамъ ничего больше сказать не могу. Но, положа руку на сердце, могу васъ увѣрить, что это — сущая правда
Крайне серьезный тонъ моихъ словъ, повидимому оказалъ свое дѣйствіе. Въ ея глазахъ, устремленныя на меня, показалась тѣнь сомнѣнія.
— Я… я тогда не понимаю, — сказала она слабымъ голосомъ, — Гуарецъ… — и голосъ ея оборвался.
Меня осѣнила мысль, что Гуарецъ — джентльменъ о которомъ не мѣшаетъ знать болѣе подробно. Но дѣвушка упрямо стиснула губы и не хотѣла продолжать начатой фразы.
Мнѣ стало обидно. Но вести допросъ дальше я и могъ, не измѣнивъ слову, данному Норскотту. Да и без того меня мучила совѣсть, что я не совсѣмъ точно исполняю свои обязанности.
— Хорошо, — сказалъ я. пожавъ плечами. — Пусть будетъ такъ. Вы можете спокойно покинуть этотъ домъ, когда вамъ заблагоразсудится. Кстати, — добавилъ я вынувъ пистолетъ изъ кармана и протягивая ей его, разъ вы отдали мнѣ ключъ, я считаю долгомъ возвратить вамъ вашу собственность. — У васъ, вѣроятно имѣются еще заряды, но я довѣряюсь вашей чести…
— Честь?!.. — вырвалось у нея, — это вы говори мнѣ о чести? Вы?!..
Выводъ изъ ея словъ былъ настолько ясенъ, что не могъ оставить ихъ безъ отвѣта.
— Почему же нѣтъ? — спросилъ я. — Я вамъ уже сказалъ, что я совершенно неповиненъ въ тѣхъ преступленіяхъ, которыя вы мнѣ приписываете.
Я подошелъ къ дивану и взялъ ключъ.
— Вы, быть можетъ, скажете мнѣ, не гуляютъ ли еще такіе предметы по городу? Въ противномъ случа мнѣ придется заказать новый замокъ.
Она покачала головой и продолжала смотрѣть и меня въ какомъ-то замѣшательствѣ,
— Не знаю, — сказала она, — виновны вы или нѣтъ, но все равно, никакая сила васъ не спасетъ!
Это было восхитительно.
— Можетъ, быть, вы и правы, — сказалъ я, — но я все-таки позову завтра утромъ слесаря; возможно, что это дастъ мнѣ отсрочку.
Я подошелъ къ двери, пріоткрылъ ее и сталъ прислушиваться, спитъ ли прислуга.
— Нѣтъ ни души, — сказалъ я. — Я сойду въ вестибюль и выпущу васъ.
— Хорошо! — отвѣтила она устало.
Я молилъ судьбу, чтобы не встрѣтить на большой лѣстницѣ никого изъ слугъ.
Мы, дѣйствительно, безпрепятственно дошли до вестибюля, и мнѣ удалось осторожно открыть дверь настолько, чтобы выпустить мою посѣтительницу. Какъ только она вышла, я послѣдовалъ за ней, захлопнувъ за собой дверь.
— Я провожу васъ до перваго экипажа, — сказалъ я небрежно.
При свѣтѣ фонаря я замѣтилъ ужасъ въ ея глазахъ.
— Нѣтъ, нѣтъ! — прошептала она. — Вы. должны вернуться, здѣсь опасно.
— Я совершенно согласенъ съ вами, что молодой дѣвушкѣ очень опасно гулять одной по Лондону въ такой поздній часъ, — вотъ почему я и предлагаю вамъ найти экипажъ.
Она судорожно схватила меня за руку.
— Я ничего не понимаю, — сказала она жалобно. — Это все совсѣмъ не похоже на то, чего я ждала. Только, пожалуйста, пожалуйста…
Послышался стукъ колесъ и унылаго вида карета медленно подъѣхала къ намъ. Я далъ знакъ кучеру, и онъ остановился.
— Вотъ, — сказалъ я нѣжно, — это какъ разъ то, что намъ надо.
Съ легкимъ вздохомъ облегченія выпустила она мою руку и нервно осмотрѣлась.
Я пошелъ впередъ и всталъ около колесъ, какъ бы защищая ея платье отъ грязи. Она вошла въ карету, поблагодарила меня еле слышнымъ шопотомъ.
— Спокойной ночи, — сказалъ я, — протянувъ руку. — Предоставляю вамъ одной сказать кучеру, куда васъ везти.
Послѣдовало мгновенное молчаніе. Затѣмъ она торопливо нагнулась и вложила свою руку въ мою.
— Спокойной ночи! — сказала она кротко.
Я почувствовалъ легкое пожатіе ея пальчиковъ, тѣхъ самыхъ нѣжныхъ пальчиковъ, которые были такъ близки къ тому, чтобы оборвать мою многообѣщающую карьеру, — и странное чувство удовлетворенія наполнило меня.
Выпустивъ ея руку, я спустился обратно на тротуаръ. Кучеръ поднялъ верхъ, повернулъ лошадь, и экипажъ быстро покатилъ по направленію Оксфордстритъ.
«На этомъ кончается первый урокъ!» Едва успѣлъ я это подумать, какъ вдругъ мое вниманіе было привлечено тѣмъ, что происходило на противоположной сторонѣ улицы. Какъ разъ противъ меня, за рѣшеткой парка, росла группа деревьевъ; и я могъ поклясться, что въ ихъ тѣни послышался какой-то скрытый шорохъ.
Мои нервы были, видимо, сильно издерганы. Я быстро отскочилъ на открытое мѣсто, но сразу же взялъ себя въ руки. Вынувъ папироску, я спокойно закурилъ, затѣмъ ровнымъ шагомъ поднялся по лѣстницѣ, держа ключъ въ рукахъ, и вошелъ въ домъ. Все это время у меня было отвратительное предчувствіе, что пуля можетъ попасть мнѣ въ спину. Но, какъ большинство предчувствій, оно не оправдалось. Все же, я съ большимъ облегченіемъ закрылъ, наконецъ, дверь и задвинулъ всѣ болты.
Дойдя до своего кабинета, я первымъ дѣломъ приготовилъ себѣ крѣпкую смѣсь брэнди и содовой. Я чувствовалъ въ ней сильную потребность.
«Если такъ будетъ продолжаться всѣ три недѣли, — подумалъ я, — кончится тѣмъ, что я стану настоящимъ алкоголикомъ».
Но свойственное мнѣ хорошее настроеніе духа мало-по-малу возвращалось. Въ концѣ концовъ, я все еще былъ живъ, и обстоятельства складывались, внѣ всякаго ожиданія, самымъ благопріятнымъ для меня образомъ.
Норскоттъ былъ честенъ, когда говорилъ, что найдется мало охотниковъ принять его предложеніе. Всѣ мои приключенія за этотъ вечеръ были только началомъ всего того, что мнѣ предстояло впереди, — а при этихъ условіяхъ мои шансы на жизнь стояли не очень-то высоко. Если бы Мерчіа была мужчиной, я, по всей вѣроятности, перешелъ бы уже въ царство тѣней.
Кто она такая и каковы ея отношенія съ Норскоттомъ? Ясно, что этотъ негодяй былъ отвѣтствененъ за смерть ея отца, но остальныя обстоятельства этой трагедіи оставались для меня тайной. Они должны быть достаточно печальны, если довели молодую дѣвушку до такого отчаяннаго шага. Впрочемъ, весьма возможно, что она только слѣпое орудіе въ чужихъ рукахъ.
Какъ бы то ни было, я нисколько не скрывалъ отъ себя, что жажду встрѣтить ее еще разъ. Ея прекрасное лицо ярко врѣзалось мнѣ въ память, и до сихъ: поръ меня не покинуло еще волненіе, пережитое отъ прикосновенія ея руки.
Размышляя такимъ образомъ, я вдругъ почувствовалъ, что меня сильно клонитъ ко сну.
Я всталъ, смѣясь и сладко зѣвая, выключилъ свѣтъ и вошелъ въ спальню.
Это была огромная комната, даже больше гостиной. Роскошная кровать съ четырьмя колоннами вполнѣ соотвѣтствовала ея размѣрамъ. Я прошелся по комнатѣ, чтобы убѣдиться, что въ ней больше ни прекрасныхъ молодыхъ дѣвушекъ, ни другого рода посѣтителей, ожидающихъ меня. Затѣмъ тщательно заперъ дверь на ключъ, раздѣлся я влѣзъ въ шелковую пижаму Норскотта, приготовленную преданнымъ Мильфордомъ.
Передъ тѣмъ, какъ лечь спать, я, словно по вдохновенію, подошелъ къ окну и осторожно посмотрѣлъ сквозь отверстіе венеціанской шторы. Какъ разъ въ этотъ моментъ изъ тѣни деревьевъ вышла темная мужская фигура и быстро пошла по улицѣ.
Я легъ въ крвать и потушилъ свѣтъ.
«Не сеньеръ ли это Гуарецъ?» — подумалъ я.
Пять минутъ спустя я спалъ мертвымъ сномъ.
ГЛАВА V.
правитьНесмотря на большое количество брэнди, выпитое наканунѣ вечеромъ, на слѣдующее утро я чувствовалъ себя превосходно. Первое, на что я обратилъ вниманіе, былъ балдахинъ моей кровати. Я долго, со смутнымъ удивленіемъ, всматривался въ него, не понимая, какъ я могъ сюда попасть. И вдругъ всѣ событія вчерашняго вечера съ быстротой молніи воскресли въ моей памяти. Я сообразилъ, что нахожусь въ комнатѣ Норскотта и что кто-то слабо, но настойчиво стучитъ въ дверь.
Соскочивъ съ кровати, я сунулъ ноги въ туфли, перебѣжалъ комнату и отперъ дверь. Я ожидалъ увидѣть Мильфорда, но вмѣсто него столкнулся съ хорошенькой дѣвушкой въ опрятномъ ситцевомъ платьѣ и бѣлой наколкѣ. Въ рукахъ она держала подносъ, на которомъ былъ чай и нѣсколько писемъ.
— Войдите, — сказалъ я, замѣтивъ ея замѣшательство. Сбросивъ туфли, я залѣзъ обратно въ постель.
Она подошла и поставила подносъ на столикъ около меня.
— Сегодня я принесла вамъ чай, сэръ. Мистеръ Мильфордъ плохо себя чувствуетъ.
— Мнѣ очень жаль. Что съ нимъ? Вчера вечеромъ онъ былъ совсѣмъ здоровъ.
Она покачала головой.
— Но знаю, сэръ, но ему, кажется, очень плохо.
— Онъ сильно страдаетъ? — спросилъ я.
— Да, сэръ, онъ, кажется, очень мучается.
— Въ такомъ случаѣ пошлите немедленно за врачемъ, — сказалъ я, наливая себѣ чай.
Это было ужасно досадно. Я, конечно, не хотѣлъ лишиться услугъ единственнаго человѣка, которому, согласно словамъ Норскотта, могъ вполнѣ довѣряться.
— Не послать ли мнѣ за докторомъ Ричи? — спросила горничная.
Я кивнулъ головой въ знакъ согласія.
— Попросите его притти какъ можно скорѣе. Послѣ завтрака я самъ навѣщу Мильфорда.
Дѣвушка ушла, а я усѣлся въ кровати и сталъ разсматривать лежащую на подносѣ груду писемъ. Большинство изъ нихъ было, очевидно, дѣлового характера.
Но одно письмо, съ гербомъ на конвертѣ, показалось мнѣ болѣе важнымъ. Я его вскрылъ.
"Вчера у меня былъ разговоръ съ Рездэломъ, и, сколько я могъ понять, дѣло налажено. Рездэлъ предлагаетъ открыть «Общество» въ первыхъ числахъ октября. Имѣются два вопроса, по которымъ мнѣ хотѣлось бы съ вами поговорить, и въ среду вечеромъ намъ это удастся.
"Между прочимъ, я послушался вашего совѣта и купилъ «Чайку». Мортонъ запросилъ за нее дьявольскую цѣну, но удовлетворился задаткомъ. Ему придется подождать остальныхъ денегъ, пока не откроется «Общество».
Сангеттъ".
Дойдя до размашистой подписи, я свистнулъ. Несмотря на мое малое знакомство съ Англіей, весьма нелестная репутація Сангетта была мнѣ извѣстна.
Я порылся въ записной книжкѣ Норскотта, гдѣ были записаны его дѣла на среду. Тамъ я нашелъ двѣ или три замѣтки относительно утреннихъ и послѣобѣденныхъ свиданій, и кончикомъ карандаша нацарапанное: «Балъ у Сангетта».
«Я, конечно, тамъ буду», — подумалъ я удовлетворенно.
Новость о предполагаемомъ «Обществѣ» Норскотта и Сангетта была весьма интересна. Какъ коммерческое предпріятіе, оно представляло собой нѣчто необыкновенное. Если вѣрить слухамъ, Сангеттъ былъ самымъ отъявленнымъ мошенникомъ, какого только могла дать англійская аристократія; поскольку я зналъ Норскотта, мнѣ было ясно, что онъ не страдалъ отъ избытка щепетильности. Вообще, предстоящій вечеръ у Сангетта обѣщалъ быть занятнымъ.
Я всталъ, не спѣша, очень довольный собой. Въ солнечныхъ лучахъ, вливающихся въ открытое окно, мои приключенія показались мнѣ болѣе веселыми и увлекательными, чѣмъ наканунѣ вечеромъ.
Съ большимъ наслажденімъ дѣлалъ я медленно свой туалетъ, курилъ папироску и радовался каждой мелочи отъ всей души. Затѣмъ спокойно спустился но лѣстницѣ въ столовую.
Я только что усѣлся за столъ, когда безшумно вошла дѣвушка, неся нѣсколько блюдъ и душистое кофе.
— Докторъ Ричи придетъ, какъ только освободится, сэръ, — сказала она,
— Прекрасно, я зайду къ Мильфорду тотчасъ же послѣ завтрака.
Когда я вошелъ къ Мильфорду, онъ сидѣлъ, опираясь на подушку. Ему, повидимому, было тяжело дышать. Его лицо, нездороваго сѣраго цвѣта, было покрыто испариной.
— Здравствуйте, Мильфордъ, — сказалъ я, — что это вы съ собой сдѣлали?
— Не знаю, сэръ. Я почувствовалъ себя какъ-то странно вчера вечеромъ, а сегодня утромъ проснулся въ такомъ состояніи.
Я пощупалъ его пульсъ, — чрезвычайно слабый и неровный.
— Докторъ Ричи сейчасъ придетъ къ вамъ. Не думаю, чтобы это было очень серьезно. Можетъ быть, вы съѣли что-нибудь, что могло вамъ повредить?
— Нѣтъ, сэръ, я обѣдалъ дома, а затѣмъ выпилъ свою обычную кружку пива въ пивной «Гранвиль», за угломъ, Я не думаю, чтобъ это могло-быть…
Внезапный приступъ боли, исказившій его лицо, не далъ ему докончить.
— Вы должны лежать совершенно спокойно, — сказалъ я ласково, — и ни о чемъ не думать. Мы можемъ прекрасно обойтись безъ васъ. Если нужно, я возьму кого-нибудь на помощь. Вамъ только объ одномъ нужно думать, какъ бы скорѣй поправиться.
Онъ взглянулъ на меня, и выраженіе благодарности озарило его страдающее лицо.
Въ это время у входной двери раздался звонокъ.
— Я думаю, это Ричи, — сказалъ я. — Теперь мы узнаемъ, что у васъ за болѣзнь.
Но горничная доложила не о докторѣ.
— Мистеръ Фернивеллъ васъ спрашиваетъ, — сэръ, — сказала она. — Я его попросила въ столовую.
Въ первый моментъ я не могъ сообразить, кто это. Потомъ вдругъ вспомнилъ, что Морицъ Фернивеллъ — двоюродный братъ Норскотта, преданность котораго была на подозрѣніи у моего двойника.
Предстоящій разговоръ внушалъ мнѣ нѣкоторое опасеніе. Трудно было всетаки вполнѣ положиться на мое сходство съ Норскоттомъ, хотя до сихъ поръ оно меня удивительно вывозило. Морицъ Фернивеллъ былъ единственнымъ человѣкомъ, кромѣ Мильфорда, который могъ замѣтить малѣйшій оттѣнокъ различія. Но все это только придавало особую остроту моему положенію, и я вошелъ въ столовую съ нѣкоторымъ волненіемъ. Съ перваго взгляда я почувствовалъ антипатію къ Морицу. Это былъ высокій, лощеный и манерный молодой человѣкъ съ черными, тщательно расчесанными на проборъ, прилизанными волосами.
— Здравствуйте, — сказалъ онъ протяжно, — вы необычно рано встали сегодня. Что случилось?
— Мильфордъ нездоровъ, — сказалъ я рѣзко.
— Что съ нимъ? — спросилъ онъ.
— Не знаю. Я сейчасъ послалъ за Ричи.
Онъ пожалъ плечами.
— Вы великолѣпны! Вызвать спеціалиста изъ Гарлетстритъ[4] для простого лакея, — это немного черезчуръ! Я позвалъ бы кого-нибудь подешевле.
— Я въ этомъ не сомнѣваюсь, — сказалъ я.
Онъ почувствовалъ въ моемъ голосѣ недружелюбную нотку и перемѣнилъ тонъ.
— Я пошутилъ, — сказалъ онъ мягче. — Мнѣ жаль бѣднаго малаго. Да и для васъ это большая непріятность.
У меня явилось сильное желаніе поколотить его, и только слово, данное Норскотту, остановило меня.
— Да, это большая непріятность, — повторилъ я. — Хотите сигару?
Онъ взялъ сигару изъ коробки, которую я ему протянулъ.
— Ничего новаго? — спросилъ онъ.
Онъ сказалъ это самымъ естественнымъ тономъ, но почему-то мнѣ вдругъ показалось, что подъ этимъ, якобы невиннымъ, вопросомъ скрывается глубокій смыслъ. Неужели онъ знаетъ о ночномъ визитѣ Мерчіи? Мнѣ самому это показалось дикимъ, но я рѣшилъ осторожно испытать его.
— Да, — сказалъ я холодно, — со мной было странное происшествіе вчера вечеромъ.
Я внимательно слѣдилъ за его лицомъ и, могу поклясться, уловилъ легкое движеніе мускуловъ.
— Неужели? — спросилъ онъ, растягивая слова. — Что же случилось?
Я слегка засмѣялся.
— Впрочемъ, лучше пока объ этомъ не говорить.
Если онъ былъ разочарованъ, то, надо сказать, прекрасно сумѣлъ скрыть это чувство.
— Это на васъ похоже, — сказалъ онъ, зѣвая. — Вы всегда поражаете своей таинственностью. Вѣроятно потому, что вы живете подъ чужимъ именемъ.
Это было новостью для меня, но могу похвастаться, что я ее принялъ съ полнымъ спокойствіемъ.
— По всей вѣроятности, это такъ, — отвѣтилъ я, отстранивъ одну сигару и взявъ другую вмѣсто нея.
Разговоръ на короткое время прервался.
— Ну, а что вы скажете относительно поѣздки въ Эштонъ? — спросилъ Морицъ, заложивъ ногу за ногу и откидываясь на спинку стула,
Я вспомнилъ добрый совѣтъ Норскотта отказаться отъ этого приглашенія, но неожиданно проявилось свойственное мнѣ упрямство. Я не люблю убѣгать отъ опасности.
— Когда вы меня ждете? — спросилъ я небрежно.
Его глаза выразили нѣчто вродѣ ликованія,
— Что, если въ четвергъ? — предложилъ онъ. — Удобный поѣздъ отходитъ отъ Ливерпульстритъ въ 2.30. Я васъ встрѣчу въ Вудфордѣ.
— Четвергъ мнѣ вполнѣ подходитъ,
— У насъ будетъ довольно веселая компанія, — продолжалъ онъ, стряхивая золу съ костюма. — Сангетгъ и Іоркъ оба обѣщали пріѣхать; я думаю, что Джорджъ Вэнъ тоже пріѣдетъ, и, конечно, будутъ еще Бараделли.
Онъ взглянулъ на меня съ лукавой усмѣшкой, произнося послѣднее имя. Очевидно, мое знакомство съ Бараделлями имѣло какое-то особое значеніе.
— Ну, что жъ, это недурно, — сказалъ я.
— И, во всякомъ случаѣ, намъ удастся хорошо поохотиться, — закончилъ онъ. — Ризъ сказалъ мнѣ съ куропатками дѣло обстоитъ превосходно, а утокъ тамъ всегда много.
Я задумчиво кивнулъ головой. Мнѣ стало ясно, что на охотѣ мнѣ придется во-всю слѣдить за своими сосѣдями.
Не успѣлъ я притти къ этому правильному заключенію, какъ увидѣлъ въ окно, что къ дому подкатилъ комфортабельный автомобиль.
— Вотъ Ричи! Пойду узнать, что онъ скажетъ.
Морицъ не пытался даже встать.
— Правильно, — сказалъ онъ медленно. — Я подожду васъ здѣсь; я тоже хочу знать его мнѣніе.
Я встрѣтилъ доктора въ вестибюлѣ и повелъ его внизъ по каменной лѣстницѣ.
Мильфордъ выглядѣлъ гораздо хуже, чѣмъ раньше. На его сѣромъ лицѣ выступили неровныя пятна, а губы были сжаты отъ боли.
Ричи подошелъ къ нему, предложилъ нѣсколько краткихъ вопросовъ и, въ то же время, быстро сосчиталъ пульсъ и осмотрѣлъ глаза.
— Боюсь, вы что-то съѣли, что вамъ сильно повредило, — высказался онъ, наконецъ.
Мильфордъ легъ снова на подушки, и губы его чуть слышно прошептали:
— Я умру, сэръ?
— Что вы, дорогой мой, нѣтъ, нѣтъ!, — сказалъ Ричи съ ободряющей улыбкой. — Вы будете совершенно здоровы, примѣрно, черезъ недѣлю. Но пока вы должны лежать спокойно и исполнять все, какъ я вамъ укажу. Я вамъ сейчасъ пришлю сидѣлку, а послѣ обѣда приду еще разъ васъ навѣстить.
Мильфордъ сдѣлалъ слабое движеніе рукой, какъ бы протестуя противъ такой роскоши.
— Да, да, Мильфордъ, — сказалъ я, — вы должны въ точности исполнить все, что велитъ докторъ, и ни о чемъ другомъ не безпокоиться.
Онъ поблагодарилъ меня слабой улыбкой.
Какъ только мы вошли въ коридоръ, я спросилъ Ричи:
— Ну, въ чемъ же дѣло?
Послѣдовало короткое молчаніе.
— Дѣло въ томъ, — сказалъ Ричи спокойно, — что этого человѣка отравили.
ГЛАВА VI.
правитьЯ не знаю, поразило ли меня само извѣстіе, но слово «отравили», во всякомъ случаѣ, вызвало во мнѣ непріятное волненіе.
— Отравили, говорите вы? Отравили намѣренно?
Ричи нахмурилъ брови.
— Не могу сказать увѣренно. Это странный случай. Но нѣтъ сомнѣнія, что у него одна изъ формъ отравленія.
— Что намъ дѣлать? — спросилъ я.
— Прежде всего нужно дать сильное рвотное и держать больного вы теплѣ. Я вамъ пришлю сестру изъ больницы св. Георгія съ точными указаніями. Приду къ вамъ еще разъ сегодня утромъ, немного погодя.
Я старался быть спокойнымъ, но въ душѣ волновался и злился. Неужели Мильфордъ сталъ жертвой деликатной внимательности, направленной на меня? Или же самый фактъ его преданности ко мнѣ послужилъ достаточнымъ поводомъ, чтобы его устранить?.. Какъ бы тамъ ни было, но я твердо рѣшилъ, при первой же возможности, хорошенько отомстить за эту неудачную попытку.
Когда дверь за докторомъ закрылась, я простоялъ нѣкоторое время въ вестибюлѣ, не зная, какъ мнѣ поступить. Сообщить ли Морицу о томъ, что я узналъ, или просто сказать ему, что Мильфордъ серьезно боленъ? Мое инстинктивное недовѣріе къ этому молодому человѣку взяло верхъ, и я рѣшилъ пока воздержаться отъ лишнихъ словъ.
Когда я вошелъ въ столовую, Морицъ встрѣтні меня протяжнымъ: «ну?».
— Къ сожалѣнію, — сказалъ я, — Мильфорду плохо, чрезвычайно плохо.
— Чѣмъ онъ боленъ? — спросилъ онъ.
— Ричи не знаетъ, въ чемъ дѣло, — отвѣтилъ я съ невозмутимымъ хладнокровіемъ. — Онъ думаетъ, что болѣзнь протянется нѣсколько недѣль. Я возьму сестру милосердія, чтобы ухаживать за Мильфордомъ.
Морицъ зѣвнулъ.
— Какъ это отравляетъ существованіе.
— Да, — сказалъ я небрежно, — думаю, что мнѣ придется взять другого слугу.
— Вотъ что я вамъ предложу, — отозвался Морицъ, — поѣдемте вмѣстѣ къ Сигрэву, — мнѣ все равно надо ѣхать въ Ганноверсквэръ. Тамъ, навѣрно, записано много подходящихъ людей.
Его предложеніе показалось мнѣ вполнѣ блаи разумнымъ и, хоть я цѣликомъ раздѣлялъ недовѣріе Норскотта къ своему кузену, но, все же, мнѣ пока не хотѣлосъ съ нимъ спорить. Я рѣшилъ отложить это удовольствіе до того времени, когда у меня будетъ болѣе твердая почва подъ ногами.
Я поднялся наверхъ, взять записную книжку Норскотта. Я обѣщалъ ему исполнить всѣ его обязательтельства въ первые же дни, и мнѣ хотѣлось знать, что мнѣ предстоитъ на сегодня. Когда я открылъ соотвѣтствующую страницу, то нашелъ двѣ записи: одна относительно примѣрки у портного, Саквильстритъ, въ 12.30, а другая по поводу собранія директоровъ «Лондонскаго Торговаго Общества» послѣ завтрака, въ гостиницѣ на Каннонстритъ. Все это было не очень важно, но, отъ нечего дѣлать, я рѣшилъ быть и тутъ, и тамъ. Я начиналъ входить во вкусъ личныхъ дѣлъ Норскотта.
Когда я спустился, Морицъ, ждалъ меня въ вестибюлѣ. Мнѣ опять показалось, что онъ сдерживаетъ какую-то скрытую радость. Но я отогналъ эту мысль, считая ее плодомъ моего воображенія. Въ такомъ состояніи духа легко во всемъ видѣть что-то подозрительное.
— Кстати, — сказалъ онъ небрежно, когда за нами закрылась дверь, — вы хотите нанять лакея на постоянное мѣсто или только, чтобъ замѣнить Мильфорда, пока онъ боленъ?
— Ну, конечно, только на время, мнѣ было бы трудно разстаться съ Мильфордомъ.
Онъ кивнулъ головой.
— Это очень легко устроить. Мигрэвъ можетъ, доставить вамъ такого человѣка. Предоставьте это дѣло ему.
Я только что хотѣлъ сказать, что такъ и думаю поступить, — какъ вдругъ проѣзжающій автомобиль круто остановился возлѣ насъ. Изъ окошка выглянула голова красиваго пожилого человѣка въ сѣрой шляпѣ.
— Алло, Норскоттъ, мнѣ какъ разъ надо васъ видѣть, — сказалъ онъ.
Это было весьма лестно, но, такъ какъ я понятія не имѣлъ, кто это такой, то почувствовалъ легкое смущеніе. Морицъ невольно облегчилъ мое положеніе.
— Съ добрымъ утромъ, лордъ Ламмерсфильдъ, — сказалъ онъ, — надѣюсь, что лэди Ламмерсфильдъ лучше?
Его сіятельство не обратилъ вниманія на любезный вопросъ Морица. Онъ холодно поклонился и сказалъ, что здоровье лэди Ламмерсфильдъ все въ томъ же состояніи. Мнѣ онъ понравился съ перваго взгляда.
— Вы можете меня видѣть, когда вамъ угодно, — сказалъ я.
— Вы будете у Сангетта завтра вечеромъ? — спросилъ онъ.
— Да.
— Прекрасно. Я васъ тамъ найду. Мнѣ нужно съ вами поговорить.
Небрежнымъ движеніемъ руки попрощался онъ со мной, совершенно не обращая вниманія на Морица, и автомобиль его покатилъ по Паркъ-Лэйную
— Славный, человѣкъ, этотъ Ламмерсфильдъ! — замѣтилъ я ядовито.
— Въ кабинетѣ его не считаютъ такимъ славнымъ, — отвѣтилъ Морицъ.
Это было для меня новостью, такъ какъ я мало слѣдилъ за англійской политикой.
— Можетъ бытъ, его не понимаютъ? — сказалъ я мягко. — Это бываетъ со многими.
Морицъ посмотрѣлъ мнѣ прямо въ глаза.
— У васъ отвратительное настроеніе, сегодня. Жалѣю тѣхъ людей, которые будутъ сегодня имѣть дѣло съ вами.
Эти слова указывали на нѣкоторую проницательностъ, которой я никакъ не допускалъ у моего пріемнаго кузена.
— Время отъ времени надо быть любезнымъ, — сказалъ я, — хотя бы ради разнообразія.
Я понятія не имѣлъ, гдѣ это такое «Сигрэвъ». Но Морицъ остановился у маленькаго дома, какъ разъ за большимъ цвѣточнымъ магазиномъ, и тутъ же я прочелъ на мѣдной вывѣскѣ:
Мы открыли дверь и вошли.
Величественный мужчина во фракѣ, съ сѣдой бородой, вышелъ тотчасъ же намъ навстрѣчу, почтительно кланяясь.
— Я пришелъ спросить, не можете ли вы мнѣ прислать лакея на нѣсколько дней. Мой лакей заболѣлъ, — началъ я разговоръ.
Онъ всплеснулъ руками.
— Какъ это непріятно! Вѣдь вы, мистеръ Норскоттъ изъ Паркъ-Лэйна, не такъ ли, сэръ? Кажется, мы уже имѣли удовольствіе рекомендовать вамъ прислугу.
Это для меня было новостью, но я принялъ ее совершенно спокойно.
— Въ такомъ случаѣ, продолжайте съ тѣмъ же успѣхомъ.
— Конечно, конечно, сэръ. Присядьте на минутку, я только посмотрю свои книги.
Едва перевернувъ нѣсколько страницъ большой конторской книги, онъ поспѣшно вернулся къ намъ, съ сіяющимъ лицомъ говоря:
— Да, конечно, сэръ, я нашелъ то, что вамъ нужно. Какъ глупо, что я не вспомнилъ о немъ раньше; но, въ сущности, онъ только со вчерашняго дня записанъ въ наши книги.
— Что же это за экземпляръ? — спросилъ Морицъ.
— Его зовутъ Френсисъ, сэръ. Это послѣдній лакей сэра Генри Трэгстока. Я увѣренъ, что онъ превосходный слуга.
— Почему же онъ ушелъ съ мѣста? — спросилъ я.
Мистеръ Сигровъ пожалъ плечами.
— Я думаю, что онъ скопилъ немного денегъ и ему надоѣла постоянная служба. Онъ самъ записался только на временную работу. Онъ французъ по происхожденію, но говоритъ прекрасно по-англійски. Рекомендація сэра Генри безукоризненна, совершенно безукоризненна.
— Вамъ ее устно подтвердили? — спросилъ Морицъ.
— Я позвонилъ самому сэру Генри послѣ ухода лакея, и онъ отзывался о немъ какъ о самомъ лучшемъ лакеѣ, который у него когда-либо служилъ. Сэръ Генри былъ въ отчаяніи отъ того, что Френсисъ оставилъ его.
— Все это звучитъ довольно убѣдительно, — сказалъ Морицъ, обращаясь ко мнѣ. — Какъ вы думаете?
Я кивнулъ головой въ знакъ согласія. Мнѣ показалось весьма занятнымъ, что я зналъ сэра Трэгстока десять лѣтъ тому назадъ, — когда онъ былъ англійскимъ посланникомъ въ Боливіи, — за очень уравновѣшеннаго человѣка, не способнаго дать хорошую рекомендацію безъ достаточныхъ основаній.
— Хорошо, — сказалъ я. — Если этотъ Френсисъ согласенъ поступить ко мнѣ, я беру его на двѣ недѣли по 30 шиллинговъ въ недѣлю.
Сигрэвъ просіялъ и потеръ руки въ знакъ удовольствія.
— Великолѣпно, мистеръ Норскоттъ. Ваши условія очень щедры, — я увѣренъ, что онъ приметъ ихъ съ восторгомъ. Можетъ быть, вы мнѣ дадите вашу карточку и напишете пару строкъ. Я самъ привезу его къ вамъ.
Мнѣ это показалось очень удобнымъ. Вынувъ карточку Норскотта, я нацарапалъ нѣсколько словъ о томъ, кто податель сего, и передалъ ее мистеру Сигрэву.
— Теперь мнѣ нужно къ портному, — сказалъ я Морицу, когда мы вышли на тротуаръ.
— Итакъ, рѣшено, не забудьте — въ четвергъ съ поѣздомъ 2.30, если я васъ до тѣхъ поръ не увижу… — протянулъ онъ.
— Не забуду, — сказалъ я ласково. — Я постараюсь до тѣхъ поръ побывать у васъ.
Съ портнымъ все обошлось благополучно. Оказалось, что Норскоттъ хотѣлъ посмотрѣть матеріалъ для новаго охотничьяго костюма. Я выбралъ рыжеватую матерію, которая, по всей вѣроятности, могла бы мнѣ послужить и черезъ три недѣли, если я останусь въ живыхъ. А затѣмъ, исключительно для поощренія торговли, заказалъ себѣ еще пару рейтузъ. Потомъ я поѣхалъ къ Тьерри въ Ридженстритъ и купилъ себѣ двѣ пары ботинокъ; хотя я могъ носить обувь Норскотта, но для полнаго удобства мнѣ нужно было номеромъ больше. Послѣ моей крайней экономіи послѣднихъ недѣль, такая широкая трата денегъ доставляла мнѣ большое удовольствіе. Я продолжалъ покупать всякій хламъ въ магазинахъ Ридженстритъ и, между прочимъ, пріобрѣлъ себѣ прелестную палку съ вкладной шпагой, за которую далъ около пяти фунтовъ.
Я не зналъ, какъ поступить съ восьмитысячнымъ чекомъ Норскотта. Только этотъ банкъ могъ выплатить такую сумму безъ особыхъ разспросовъ, и хотя до сихъ поръ мое изумительное сходство съ нимъ провело меня черезъ всѣ испытанія, но все я-же я робѣлъ при мысли о томъ, какъ я предстану передъ его кассиромъ.
Въ концѣ концовъ, я рѣшилъ рискнуть. Банкъ этотъ былъ Пикадилльскимъ отдѣленіемъ «Городского и Провинціальнаго банка». Я вошелъ, широко раскрывъ двери, съ увѣренностью и спокойствіемъ, на какія только былъ способенъ.
У окошекъ стояло нѣсколько человѣкъ, но, какъ только я появился, ко мнѣ съ любезной поспѣшностью подошелъ пожилой кассиръ,
— Съ добрымъ утромъ, мистеръ Норскоттъ, — сказалъ онъ почтительно.
— Съ добрымъ утромъ, — отвѣтилъ я. — Я хочу представить вамъ чекъ на восемь тысячъ, Выдержитъ ли текущій счетъ эту сумму?
Онъ улыбнулся.
— Насколько я знаю, мистеръ Норскоттъ, — выдержитъ. Если разрѣшите, я сейчасъ посмотрю вашъ балансъ; во всякомъ случаѣ, вы объ этомъ не безпокойтесь.
Онъ удалился и вернулся черезъ минуту съ пріятнымъ извѣстіемъ, что на моемъ счету лежитъ точно: девять тысячъ сто сорокъ восемь фунтовъ стерлинговъ четыре шиллинга и шесть пенсовъ. Я передалъ ему чекъ Норскотта,
— Я вамъ пятисотенными билетами, мистеръ Норскоттъ, вамъ это удобно?
— Вполнѣ, — сказалъ я любезно. И мнѣ въ самомъ дѣлѣ показалось, что это слово «удобно» вполнѣ подходитъ къ пятисотеннымъ банковымъ билетамъ.
Очутившись на улицѣ, я глубоко вздохнулъ. Никогда не испытывалъ я большаго удовлетворенія, какъ въ тотъ моментъ, когда ощутилъ такую крупную сумму въ своемъ карманѣ. Нѣсколько дней тому назадъ я шагалъ по у тому же тротуару съ послѣдними пятью шиллингами въ карманѣ, а теперь я стоялъ на томъ же мѣстѣ и чувствовалъ себя настоящимъ Крезомъ, хотя и съ нѣсколько шаткимъ положеніемъ.
ГЛАВА VII.
правитьМожно считать, что мнѣ дьявольски везло.
Я еще былъ въ живыхъ, въ карманѣ у меня лежали десять тысячъ фунтовъ и до сихъ поръ я игралъ свою роль, не вызывая ни малѣйшаго подозрѣнія.
Эта привлекательная картина имѣла, конечно, свою оборотную сторону. Прежде всего, я не разъ убѣдился на дѣлѣ, что страхъ Норскотта передъ убійствомъ былъ основателенъ. Моя оживленная встрѣча съ Мерчіей и несчастное состояніе Мильфорда, — все это убѣждало меня, что ни одно страховое общество, знакомое со всѣми обстоятельствами дѣла, не согласилось бы застраховать мою жизнь въ теченіе этихъ трехъ недѣль меньше, чѣмъ за 100 %. Мерчіи я больше не боялся, но таинственный Гуарецъ и другіе джентльмены съ не менѣе внушительными именами, повидимому, еще рыскали вокругъ меня, дожидаясь только случая, чтобы довести до конца неудачно начатую работу Мерчіи.
Затѣмъ мнѣ предстоялъ визитъ къ Морицу.
Предчувствіе говорило мнѣ, что принявъ его приглашеніе, я шелъ навстрѣчу опасности. У меня не такая натура, чтобы спокойно наблюдать, какъ передо мною развертывается что-то таинственное, особенно, если вопросъ идетъ о моей жизни; наоборотъ, я рѣшилъ дойти до самой сути дѣла со всей быстротой и энергіей, на которыя былъ способенъ. А потому я рѣшилъ прожить недѣлю на дачѣ у Морица, и охотно соглашался на любой рискъ, лишь бы довести дѣло до конца.
Если бы только имѣть при себѣ одного вѣрнаго товарища! Мое естественное равновѣсіе больше нарушалось душевнымъ одиночествомъ, чѣмъ перспективой быть неожиданно убитымъ.
Внезапно меня осѣнила блестящая мысль:
— Билли Логанъ!..
Да, конечно, какимъ же я былъ круглымъ дуракомъ до сихъ поръ! Если только онъ не связался съ Мансуэллями онъ именно тотъ, кто мнѣ нуженъ.
Вѣрный, какъ сталь, гибкій, какъ хлыстъ, смѣло идущій навстрѣчу всевозможнымъ кознямъ, — онъ будетъ подходящимъ партнеромъ для того безумнаго дѣла, которому я себя посвятилъ.
Я нервно шарилъ по карманамъ, стараясь найти его адресъ, и ужасъ охватилъ меня при мысли, что я могъ его оставить въ своемъ старомъ костюмѣ. Но записка нашлась, вложенная между листками моей записной книжки:
| Б. Г. Логанъ,
|
Я взглянулъ съ любовью на этотъ адресъ. Если Билли будетъ, за моей спиной, — меня не испугаютъ дюжины Морицовъ въ компаніи съ однимъ или парой Гуарецовъ.
Правда, посвящая Билли въ это дѣло, я нарушалъ слово, данное Норскотту, но это не особенно тяготило меня. Моему крупному финансисту было важно только одно: чтобы я сохранилъ необходимую форму передъ лицомъ общества, въ частности, передъ его предполагаемыми убійцами. Этого я рѣшилъ придерживаться въ точности, а съ участіемъ Билли въ этомъ дѣлѣ ему придется примириться, если даже это ему непріятно.
Я рѣшилъ поѣхать на Воксхоллродъ сейчасъ же послѣ собранія въ Каннонстритотелѣ. А пока написалъ Билли телеграмму, чтобъ онъ былъ дома и ждалъ меня.
Это рѣшеніе подняло мнѣ настроеніе.
Я сѣлъ въ кэбъ и поѣхалъ по Ковентристритъ, остановившись, въ Дейстерсквэрѣ, чтобы послать Билли телеграмму.
Подъѣхалъ я къ Каннонстритотелю ровно четверть четвертаго. Я нарочно опоздалъ, чтобъ не уронить достоинства финансовою короля. Лакей, стоящій въ вестибюлѣ, принялъ меня, повидимому, за Норскотта, такъ какъ многократно мнѣ кланялся и безъ всякихъ указаній съ моей стороны повелъ меня наверхъ въ большую залу, гдѣ вокругъ длиннаго стола сидѣло нѣсколько цвѣтущихъ джентльменовъ во фракахъ.
— Здравствуйте, мистеръ Норскоттъ.
Величественный старый толстякъ, сидящій справа отъ меня, взялъ отпечатанный листокъ бумаги, и, желая мнѣ помочь, принялся объяснить, гдѣ они остановились.
Долженъ сознаться, что я равно ничего не смыслилъ въ дѣлахъ. Мнѣ было только невѣроятно смѣшно видѣть себя среди этихъ выдающихся экземпляровъ человѣческаго рода, смотрѣвшихъ на меня съ подобострастіемъ и нѣкоторой опаской, — я съ трудомъ удерживался, чтобъ не прыснуть со смѣху. Все же мнѣ удалось съ большимъ усиліемъ сохранить подобающую серьезность, и я слушалъ, нахмурясь, объясненія моего сосѣда. Въ концѣ концовъ я кивнулъ головой, какъ бы въ знакъ удовлетворенія, и собраніе пошло своимъ порядкомъ.
У меня нѣтъ ни малѣйшаго желанья и умѣнья описывать, въ чемъ именно состоялъ этотъ порядокъ. Большая часть того, что они говорили, было для меня китайской грамотой. Но я сыгралъ свою роль съ значительнымъ видомъ знатока. Конечно, я старался говорить мало и только тогда, когда ко мнѣ обращались съ какимъ-нибудь спорнымъ вопросомъ. Въ такихъ случаяхъ я давалъ свое заключеніе кратко и рѣшительно, и его всегда принимали безъ дальнѣйшихъ обсужденій. Я подумалъ, что профессія финансового короля создана какъ разъ для меня.
Было уже около половины шестого, когда засѣданіе кончилось. Когда мы вышли изъ комнаты, какой-то маленькій лысый человѣчекъ подошелъ ко мнѣ и попросилъ оказать ем.у честь выпить съ нимъ бокалъ шампанскаго. Я отвѣтилъ любезно, что ничего не имѣю противъ, и онъ съ нѣкоторой гордостью повелъ меня внизъ, въ баръ гостиницы.
— За ваше здоровье, мистеръ Норскоттъ, — сказалъ онъ, глядя на меня и поднимая пѣнистый бокалъ.
— За ваше, — отвѣтилъ я, чтобы не показаться невѣжей.
— Очень удачное собраніе, — сказалъ онъ, поставивъ бокалъ. — Право, очень удачное. Пенсфордъ причинилъ, правда, нѣкоторое затрудненіе съ этими Дебентюрами, но вы его быстро осадили.
— Надо иной разъ дѣйствовать энергично, — замѣтилъ я твердо.
— Да, да, вы совершенно правы, совершенно правы, мистеръ Норскоттъ… — Онъ помолчалъ. — Я бы хотѣлъ знать, — добавилъ онъ какъ-то нервно, — не можете ли вы дать мнѣ какія-нибудь свѣдѣнія объ этихъ южноамериканскихъ золотыхъ розсыпяхъ?
По всей вѣроятности, я взглянулъ на него такъ пронзительно, что онъ началъ сейчасъ же извиняться.
— Пожалуйста, не сочтите меня навязчивымъ, мистеръ Норскоттъ. Въ Сити ваше имя часто связываютъ съ этими дѣлами. Но если вы считаете нужнымъ объ этомъ умолчать, то я, конечно, это вполнѣ понимаю.
Его слова меня, понятно, не мало удивили. Я не допускалъ и мысли, что, кромѣ меня, еще кто-нибудь пронюхалъ о новыхъ золотыхъ розсыпяхъ Южной Америки. Не находится ли это въ связи съ тѣмъ таинственнымъ обществомъ, на которое намекало письмо Сангетта?.. Я закурилъ папиросу, чтобы выгадать время.
— Въ настоящій моментъ, — сказалъ я важно, — я не могу дать никакихъ свѣдѣній по этому вопросу. Но, — прибавилъ я, въ видѣ утѣшенія, — нѣкоторое время спустя я, можетъ быть, сумѣю вамъ дать полезный совѣтъ.
Его жадное и пухлое лицо сейчасъ же просвѣтлѣло.
— Я вамъ былъ бы очень благодаренъ, мистеръ Норскоттъ!
— Прекрасно, — отвѣтилъ я, допивая остатки шампанскаго. — Къ сожалѣнію, мнѣ нужно спѣшить. У меня свиданіе въ шесть часовъ.
Онъ проводилъ меня до дверей отеля, и почтительно замахалъ своей жирной рукой, когда экипажъ уносилъ меня по Гольборну. Отъ Каннонстрита до Вокхоллрода было очень далеко.
Но вотъ кучеръ остановилъ экипажъ, и мы очутились передъ цѣлымъ рядомъ унылыхъ трехэтажныхъ домовъ съ грязнымъ оштукатуреннымъ фасадомъ.
Я вышелъ и велѣлъ ему подождать.
Поднявшись по разрушенной лѣстницѣ дома № 34, я потянулъ за шнурокъ звонка. Раздался сильный звонъ въ нижнемъ этажѣ. Послѣ долгаго ожиданія дверь слегка пріоткрылась и высунулась женская голова на жирныхъ плечахъ. Она подозрительно меня оглядѣла.
— Мистеръ Логанъ дома? — спросилъ я.
Она покачала головой.
— Когда онъ вернется? — опять спросилъ я.
Она снова покачала головой:
— Не знаю.
Мнѣ очень хотѣлось выругаться, но я воздержался.
— Я его другъ, — объяснилъ я ей мягко, — и я послалъ ему сегодня телеграмму, въ которой предупреждалъ о моемъ приходѣ. Онъ ее получилъ?
— Нѣтъ, онъ не получилъ телеграммы.
— Но она должна была притти! Вѣдь я ее послалъ.
— Телеграмма-то пришла, и я ее сунула за зеркало. Но онъ со вчерашняго дня не приходилъ домой.
— Это очень непріятно, — замѣтилъ я. — Можно мнѣ зайти къ нему въ комнату написать записку?
Она искоса на меня посмотрѣла.
— Не знаю, понравится ли это ему.
— О, ему это понравится! — увѣрилъ я. — Но мнѣ даже не нужно заходитъ для этого въ комнату. Я могу написать записку на лѣстницѣ, если вы дадите мнѣ листокъ бумаги и конвертъ.
Это успокоило старую дѣву. Она открыла дверь, и я могъ войти.
Я сѣлъ за маленькій столъ въ комнатѣ Билли и сталъ писать:
«Я пишу эти строки въ вашей комнатѣ, какъ вамъ, навѣрно, доложитъ ваша хозяйка, когда вы вернетесь домой. Сегодня послѣ обѣда я вамъ телеграфировалъ, что приду; но изъ-за вашей отвратительной привычки не ночевать дома, нераспечатанная телеграмма лежитъ у васъ за зеркаломъ.
«Если вы еще не договорились съ Мансуэллями, прервите немедленно. У меня для васъ имѣется нѣчто болѣе подходящее. Не могу вамъ объяснить сейчасъ, въ чемъ, дѣло, но рѣчь идетъ о крупной суммѣ. И вы мнѣ очень, очень нужны, Билли.
«Приходите ко мнѣ, какъ только прочтете эту записку. Я живу 46-а, Паркъ-Лэйнъ; въ телефонной книжкѣ отмѣченъ подъ именемъ Стюарта Норскотта. Если хотите, можете мнѣ раньше позвонить, но въ такомъ случаѣ вызовите мистера Норскотта, а не меня, и такъ же поступите, когда придете въ домъ. Не дѣлайте тутъ ошибки. Если меня не будетъ дома, я предупрежу прислугу, чтобы она васъ просила подождать. Но ни въ коемъ случаѣ не произносите моего имени! Спрашивайте только мистера Норскотта. Это звучитъ таинственно, но я вамъ все объясню при свиданіи. Не подведите меня, Билли. Это все подлинно такъ.
Я вложилъ листокъ въ конвертъ и старательно заклеилъ его. Потомъ вынулъ изъ кармана цѣлую пригоршню монетъ, изъ которыхъ тихонько отсчиталъ пять шиллинговъ.
— Позвольте предложить это вамъ за причиненное безпокойство.
— Наоборотъ, это для меня удовольствіе, — пробормотала она, жадно принимая деньги.
— Въ такомъ случаѣ, васъ не затруднитъ передать это письмо мистеру Логану, какъ только онъ придетъ, — прибавилъ я, вкладывая письмо за зеркало, рядомъ съ телеграммой.
— Я обращу его вниманіе на это, — можете на меня положиться, сэръ. Мнѣ только жалко, что его нѣтѣ дома, сэръ.
Она открыла дверь съ жалкимъ подобострастіемъ и стояла на ступенькахъ лѣстницы, глядя на меня и раскланиваясь все время, пока я не вошелъ въ экипажъ.
Мнѣ не хотѣлось воіращатъся въ ІТаркъ-Лэйнъ, и я отправился въ «Кафе Роялъ», гдѣ просидѣлъ весь остатокъ дня.
Когда я поднимался по лѣстницѣ домой, собираясь открыть клюнемъ дверь, — мальчикъ-телеграфистъ подъѣхалъ на велосипедѣ и соскочилъ у моего дома.
Онъ поднялся по ступенькамъ и вынулъ телеграмму изъ сумки.
— Это для меня? — спросилъ я. — Для Стюарта Норскотта?
— Да, сэръ.
Я взялъ телеграмму, распечаталъ и поднесъ ее къ свѣту фонаря. Она состояла изъ шести словъ:
«Немедленно избавьтесь отъ вашего новаго лакея».
Въ первую минуту я удивился, а потомъ засмѣялся.
— Спасибо, — сказалъ я. — Отвѣта не будетъ.
ГЛАВА VIII.
правитьЯ люблю неожиданности, но, — какъ говорилъ мой старый пріятель Джэкъ Костелло, — иной разъ проклинаешь обиліе хорошихъ вещей.
Я вошелъ въ домъ съ телеграммой въ рукахъ и закрылъза собой дверь. Вестибюль былъ освѣщенъ, и я снова прочелъ телеграмму:
«Немедленно избавьтесь отъ вашего новаго лакея».
Она была послана изъ Чэрингъ Кросса въ 9.58.
Эта телеграмма вызвала во мнѣ сомнѣніе, чувство досады и, вмѣстѣ съ тѣмъ, забавляла меня. Если это предупрежденіе было основательно и мой новый лакей дѣйствительно прятался за угольной корзиной съ кинжаломъ въ фалдахъ своего фрака, то кто же, чортъ возьми, могъ такъ обо мнѣ заботиться? Это, по всей вѣроятности, кто-нибудь, кто зналъ о моихъ утреннихъ передвиженіяхъ и, насколько я соображалъ, Морицъ былъ единственнымъ человѣкомъ, удовлетворяющимъ этому требованію. Но я не могъ себѣ представить, чтобы Морицъ такъ любезно вмѣшался въ мою жизнь. И, наконецъ, если онъ хотѣлъ предупредить меня, то почему же онъ этого не сдѣлалъ, когда мы были вмѣстѣ?
Я скорѣе склонялся къ тому, что телеграмма была «уткой». Возможно, что поступленіе ко мнѣ на службу на мѣсто Мильфорда другого, столъ же честнаго лакея, мѣшало нѣкоторымъ, планамъ моихъ друзей; и они рѣшили меня попугать, съ той цѣлью, чтобы я ему отка.зэ.лъ.
Какъ бы то ни было, у меня оставался только одинъ выходъ: немедленно поговорить съ этимъ человѣкомъ и разузнать, кто онъ… Подойдя къ камину, я позвонилъ и всталъ на коврикъ съ чувствомъ достоинства и бодрости. Что касается быстроты исполненія, Френсисъ былъ безукоризненъ. Не прошло и тридцати секундъ, какъ онъ вошелъ въ вестибюль, почтительно привѣтствуя меня.
Я посмотрѣлъ на него въ упоръ. Это былъ высокій, тонкій мужчина лѣтъ тридцати пяти съ густыми черными волосами и темнымъ лицомъ,
— Итакъ, Френсисъ, вы благополучно прибыли сюда, — замѣтилъ я.
Онъ снова поклонился.
— Такъ точно, сэръ. Меня привелъ мистеръ Сигрэвъ около трехъ часовъ. Онъ отдалъ вашу карточку кухаркѣ.
— Да, сэръ, я имѣлъ съ нимъ краткій разговоръ.
— Какъ онъ себя чувствуетъ?
— Ему, кажется, лучше, сэръ. Онъ хотѣлъ познакомить меня съ моими обязанностями, но я подумалъ, что лучше не давать ему много говорить. Мнѣ кажется, я могу вполнѣ съ ними справиться, если кухарка дастъ мнѣ указанія.
— Хорошо, — сказалъ я. — А теперь я иду спать и кромѣ горячей воды мнѣ ничего не нужно. Вы придете ко мнѣ, по обыкновенію, въ восемь часовъ.
Я далъ ему шляпу и палку, взялъ письма со стола и лѣниво поднялся по большой лѣстницѣ во второй этажъ. На первой же площадкѣ я нарочно уронилъ письмо и затѣмъ, словно невзначай, повернулся, чтобы его поднять. Этотъ ловкій маневръ оказался совершенно неумѣстнымъ. Френсисъ находился въ другомъ концѣ вестибюля и стоялъ спиной ко мнѣ у вѣшалки, повидимому, убирая мою палку.
Войдя въ свою комнату и вспомнивъ все, что было наканунѣ вечеромъ, я первымъ дѣломъ подошелъ къ нишѣ, и отдернулъ портьеру. Конечно; я былъ увѣренъ, что ничего не найду, но все же въ глубинѣ души лелѣялъ смутную надежду, что увижу тамъ Мерчію съ пистолетомъ въ рукѣ, съ грустной и нѣсколько презрительной улыбкой. Ради этого я, кажется, согласился бы получить еще одну пулю.
Но ниша была пуста, нелѣпо пуста. Разочарованный, я усѣлся въ кресло и сталъ читать письма Норскотта. Ихъ содержаніе не представляло интереса. Это были, большей частью, записки и объявленія да два дѣловыхъ письма, которыя я пробѣжалъ глазами. У меня сегодня было достаточно дѣлъ.
Просматривая послѣднее письмо, я слышалъ, какъ Френсисъ вошелъ въ спальню. Онъ повертѣлся тамъ нѣсколько минутъ, приготовляя все необходимое для ночи, затѣмъ тихонько постучалъ въ двери гостиной и открылъ ее.
— Ваша комната готова, сэръ.
— Спасибо, Френсисъ, — сказалъ я, — спокойной ночи.
Онъ безшумно удалился, прошелъ черезъ спальню и закрылъ за собой дверь. Я подождалъ, пока онъ спустится въ подвальный этажъ, и затѣмъ рѣшилъ предпринять кое-какіе шаги, чтобы обезопасить себя. Хотя, по моему мнѣнію, телеграмма била ложную тревогу, все же не мѣшало принять нѣкоторыя мѣры предосторожности.
Итакъ, закуривъ трубку, я началъ тщательный осмотръ обѣихъ комнатъ, спальни и гостиной. Они были въ полномъ порядкѣ. И, насоклько я могъ видѣть, ни кто, кромѣ пороха и поддѣланнаго ключа, не могъ проникнуть въ мою комнату безъ моего содѣйствія. Все же, для большей увѣренности, я собралъ всѣ желѣзные предметы отъ обоихъ каминовъ (оставляя для себя на всякій случай только кочергу) и сложилъ ихъ двумя грудами у дверей. Все это я устроилъ для того, чтобы, при входѣ въ мою комнату, раздался музыкальный аккомпаниментъ, отъ котораго я немедленно могъ бы проснуться, тѣмъ болѣе, что я сплю очень чутко. Успокоивъ такимъ образомъ свою душу, я медленно раздѣлся и легъ въ кровать.
На столѣ около меня стояла электрическая лампа, но все же я сунулъ, на всякій случай, коробку спичекъ подъ подушку.
Оглянувъ все кругомъ въ послѣдній разъ, я потушилъ свѣтъ, положилъ голову на подушку и, вѣроятно, моментально, заснулъ.
Во всякомъ случаѣ, я ужъ не помню, что слупилось послѣ того, какъ я съ чувствомъ удовлетворенія щупалъ ручку моей кочерги. Но вдругъ я вскочилъ и сѣлъ въ кровати, услыхавъ слабое звяканье желѣзныхъ предметовъ.
Сонъ съ меня слетѣлъ, какъ только въ комнатѣ стало тревожно. Вокругъ была абсолютная тьма, но моя рука инстинктивно схватила электрическій выключатель. В такомъ положеніи я оставался нѣсколько секундъ. Сердце билось сильно, но, мнѣ кажется, я не чувствовалъ никакого страха.
Затѣмъ я услыхалъ, какъ тихо закрылась дверь и чьи-то шаги стали приближаться ко мнѣ. Стараясь не шумѣть, я свободной рукой схватилъ подъ одѣяломъ свою вѣрную кочергу и принялъ такое положеніе, чтобы находиться какъ разъ лицомъ къ вошедшему. Затѣмъ, безъ дальнѣйшаго колебанія, повернулъ выключатель.
Я имѣлъ въ виду, какъ только зажжется свѣтъ, запустить въ непрошеннаго посѣтителя кочергой или же выскочить изъ кровати и ударить его сильно по головѣ, не давая ему времени защититься. Все зависѣло отъ того, имѣлъ онъ при себѣ револьверъ или нѣтъ. Къ сожалѣнію, ни то, ни другое намѣреніе не могло быть выполнено. Выключатель повернулся съ большимъ трескомъ, но вмѣсто яркаго свѣта, оставалась та же тьма.
Право, я не могу сказать вамъ, въ чемъ тутъ было дѣло. Я остолбенѣлъ отъ ужаса, почувствовавъ опасность своего положенія. Въ одинъ мигъ отскочилъ я отъ кровати въ сторону, противоположную двери. Это было какъ разъ во-время. Не успѣлъ я очутиться на полу, какъ услышалъ шумъ отодвигаемаго стула. А затѣмъ что-то ударилось въ подушку съ ужаснымъ свистомъ, и вся кровать пришла въ движеніе.
Остается только удивляться той энергіи, которую вызываетъ опасность. Ни одна кошка не могла бы ступать въ темнотѣ такъ тихо и отскочить назадъ съ большей ловкостью. Стѣна находилась отъ меня на разстояніи одного ярда, и я натолкнулся на нее съ такой силой, что у меня захватило дыханіе. Такъ стоялъ я, задыхаясь, въ испугѣ, но продолжая держать кочергу въ правой рукѣ.
Положеніе было не изъ завидныхъ, особенно, если вспомнить, что я былъ въ пижамѣ и босикомъ. Меня утѣшало только то, что мой противникъ, промахнувшись, съ перваго раза, находился не въ лучшемъ положеніи. Я не сомнѣвался, что это былъ мой новый лакей, и въ такомъ случаѣ у меня было одно преимущество: я былъ сильнѣе его. Мнѣ трудно было себѣ представить, чтобы этотъ Френсисъ могъ меня избить, даже въ темнотѣ.
Стоя у стѣны, я старался разглядѣть, что дѣлается вокругъ меня и навострилъ слухъ. Послѣ перваго, столь великолѣпнаго, нападенія на кровать, мой противникъ, какъ будто, почилъ на лаврахъ. Я слышалъ только его учащенное дыханіе. Онъ, видимо, выжидалъ, не зная, что со мной дѣлается.
Мысль моя заработала усиленно. Если бы я позвалъ на помощь, то это рѣшило бы мою участь: если при немъ револьверъ или другое оружіе, онъ несомнѣнно станетъ стрѣлять по направленію моего голоса. Но, кромѣ того, мнѣ хотѣлось покончить съ этимъ дѣломъ безъ посторонней помощи.
Лучше всего было бы очутиться позади него, въ надеждѣ, что провидѣніе и кочерга помогутъ мнѣ нанести первый ударъ. Съ этимъ намѣреніемъ я сталъ двигаться вдоль стѣнной панели, спиной къ стѣнѣ. На третьемъ шагѣ я натолкнулся на небольшую картину, которая покачнулась и упала съ гвоздя съ раздражающимъ трескомъ. Я тутъ же прилегъ на полъ и продолжалъ лежать, затаивъ дыханіе, въ ожиданіи выстрѣла.
Но выстрѣла не послѣдовало. Только едва слышное движеніе около кровати указывало на то, что мой посѣтитель былъ насторожѣ. Я все еще сидѣлъ на полу, навостривъ слухъ, чтобы уловить дальнѣйшій шорохъ. Тогда, едва слышно даже для моего остраго слуха, послѣдовалъ таинственный шумъ приближающихся шаговъ.
Я быстро соображалъ: возможны были два выхода — либо оставаться недвижимымъ, либо побѣжать впередъ и ударить наугадъ въ темнотѣ. Не знаю, на что бы я рѣшился, какъ вдругъ, совершенно неожиданно, моя рука дотронулась до угла картины, только что свалившейся со стѣны.
Никогда до этихть поръ я не интересовался искуе ствомъ. Но сейчасъ я схватилъ эту благословенную картину съ благодарностью голоднаго человѣка, нашедшаго вдругъ кусокъ хлѣба. Переложивъ кочергу въ лѣвую руку, я ловко и быстро всталъ на ноги.
Какъ только послышался шорохъ отъ моего движенія, шаги остановились. Но я зналъ, что мой посѣтитель гдѣ-то очень близко. Секунду мы стояли въ полной тишинѣ, и оба сдерживали дыханіе.
Затѣмъ въ этой непроглядной тьмѣ послышался леукій шорохъ. Я быстро размахнулся правой рукой и из всѣхъ силъ швырнулъ картину въ сторону звука.
Она, видимо, попала моему врагу въ переносицу иначе не могъ бы послѣдовать такой ужасный вопль. Опустившись на корточки, я отползъ на два шага близ къ двери. Человѣкъ, повидимому, услыхалъ меня, такъ какъ подвинулся ближе и ударилъ, — и на счастье не въ меня, а въ стѣну, — съ такой силой, что штукатурка гр домъ посыпалась на полъ. На это я отвѣтилъ такимэ сильнымъ ударомъ въ воздухъ, что едва не вывихнулъ себѣ плечо. На моей сторонѣ былъ опредѣленный перевѣсъ.
Неизвѣстно, чѣмъ кончилась бы эта схватка. И вмѣшалось одно непредвидѣнное обстоятельство. Из наружнаго коридора послышались поспѣшные шаги, дверь внезапно открылась и въ комнату проникла струя свѣта, ослѣпившая насъ. На порогѣ показалась высокая бѣлая фигура, держа въ одной рукѣ свѣчу, а въ дргой какую-то палку.
Мнѣ до сихъ поръ стыдно за то, что произошло и слѣдующій моментъ. Если бы у меня былъ разумъ гусеницы, и то я долженъ бы сообразить, что надо броситься къ двери и помѣшать моему врагу удрать. Хорошо еще, что я не бросился въ другую сторону изъ глупаго страха передъ возможнымъ новымъ врагомъ,
Я сейчасъ же понялъ свою ошибку, но уже было поздно. Послышались мягкіе шаги, а въ слѣдующій моментъ на площадкѣ лѣстницы произошла дикая схватка. Свѣча потухла, и я услышалъ голосъ Мильфорда, зовущаго на помощь.
Я бросился впередъ и наткнулся въ темнотѣ на желѣзные предметы. Въ коридорѣ струился слабый свѣтъ, и я могъ разглядѣть два тѣла, схватившіяся въ отчаянной борьбѣ.
Какъ разъ въ тотъ моментъ, когда я подбѣжалъ къ двери, одинъ изъ борющихся былъ уже въ полномъ изнеможеніи, а второй, освободившись, стремглавъ бросился къ лѣстницѣ. Я немедленно послѣдовалъ за нимъ, и мы неслись внизъ какъ дикія козы.
Если бъ входная дверь была закрыта на ключъ, я нагналъ бы его, но онъ сумѣлъ во-время открыть ее и соскочилъ съ лѣстницы прямо на тротуаръ. Изъ послѣднихъ силъ швырнулъ я за нимъ вдогонку кочергу, но промахнулся. А онъ понесся по улицѣ, какъ заяцъ, и мгновенно исчезъ за угломъ.
ГЛАВА IX.
правитьЯ вышелъ на улицу и поднялъ кочергу. Весь Паркъ Лэйнъ былъ безлюденъ, только на противоположной сторонѣ улицы подъ фонаремъ сидѣла кошка и мирно почесывалась. Пока я такъ стоялъ на ярко освѣщенной улицѣ и осматривался, часы пробили три.
Я не изъ тѣхъ, кто легко сдается. Но я былъ въ такомъ костюмѣ, что не могло быть и рѣчи о дальнѣйшемъ преслѣдованіи.
Закрывъ за собой дверь, я услышалъ въ концѣ вестибюля сдержанное всхлипыванье и, поднявъ голову, увидѣлъ въ полумракѣ двухъ женщинъ, сидѣвшихъ около лѣстницы, на корточакхъ. Обѣ были въ ночныхъ сорочкахъ, и одна изъ нихъ, въ которой я узналъ свою горничную, съ распущенными волосами. Между прочимъ, я замѣтилъ, что ея волосы очень красивы.
— Все обошлось хорошо. — сказалъ я, желая ихъ утѣшить. — Никто не пострадалъ.
Старшая изъ женщинъ, вѣроятно кухарка, истерически зарыдала.
— О, сэръ! О, мистеръ Норскоттъ! О, Боже, Боже! Мы думали, что вы всѣ убиты.
— Идите, одѣньтесь, — сказалъ я, — и узнайте, что случилось съ электричествомъ.
Женщины перестали рыдать и неувѣренно встали на ноги. Горничная даже успѣла порозовѣть.
На столѣ въ вестибюлѣ горѣли двѣ свѣчи. Я взялъ одну изъ нихъ и поспѣшилъ подняться по лѣстницѣ.
Наверху я услыхалъ звуки голосовъ, а дойдя до площадки, увидѣлъ своего вѣрнаго Мильфорда въ рукопашной схваткѣ съ женщиной въ костюмѣ сестры милосердія.
Замѣтивъ меня, онъ вскрикнулъ и опустился на дубовую скамью, стоявшую позади него. Весь передъ его ночной сорочки былъ въ крови.
— Вы ранены? — спросилъ я.
Онъ покачалъ головой.
— Нѣтъ, нѣтъ, сэръ. У меня все въ порядкѣ. Это отъ того человѣка. У него лицо было окровавлено.
Я обратился къ сестрѣ милосердія, которой необходимо дать нѣкоторыя разъясненія.
— Здѣсь произошло покушеніе на грабежъ. Только вчера нанялъ я новаго человѣка, и онъ, повидимому пришелъ съ поддѣльной рекомендаціей. Въ чемъ дѣло я не знаю, но, проснувшись, я нашелъ его въ моей комнатѣ. Понятно, я ударилъ его. До васъ, навѣрное, я несся шумъ.
Сестра, оказавшаяся женщиной съ большимъ самообладаніемъ, кивнула головой.
— Мой паціентъ услыхалъ этотъ шумъ, — сказал она. — Я пыталась удержать его въ кровати, но безуспѣшно. Онъ меня оттолкнулъ и понесся наверхъ въ чемъ былъ. Единственно, что я могла сдѣлать, это бѣжать вслѣдъ за нимъ и зажечь свѣчи.
— Вы не могли придумать ничего лучшаго, — замѣтилъ я. — Этотъ негодяй, видимо, что-то сдѣлалъ съ электрическими проводами.
Затѣмъ, обращаясь къ Мильфорду, я положилъ ему руку на плечо.
— Вы хорошій другъ, Мильфордъ, но отвратительный паціентъ. Вы должны немедленно снова лечь въ постель.
Онъ слабо улыбнулся, но ничего не отвѣтилъ.
Я поднялъ его на ноги, далъ ему опереться на мою руку и помогъ спуститься внизъ по лѣстницѣ. Сестра слѣдовала за нами. Мы только успѣли дойти до нижняго этажа, какъ электричество вновь загорѣлось, и въ коридорѣ появилась горничная, теперь уже въ капотѣ. Она казалась немного смущенной.
— Мы теперь знаемъ, что случилось съ электричествомъ, — сказала она. — Кто-то выключилъ токъ.
— Ну, теперь все въ порядкѣ, — сказалъ я. — Вы съ кухаркой можете итти спать. Больше насъ безпокоить не будутъ. Это было покушеніе на ограбленіе со стороны того новаго человѣка, котораго я вчера нанялъ. Его уже въ домѣ нѣтъ, и намъ больше нечего дѣлать до утра.
Я довелъ Мильфорда до кровати, уложилъ его и оставилъ на попеченіи сестры милосердія; самъ же вернулся къ себѣ.
Въ комнатѣ царилъ страшный безпорядокъ. На полу лежали желѣзные предметы, разбитое стекло, куски рамы отъ картины, перевернутый столъ.
Я убралъ все, какъ умѣлъ, и съ интересомъ сталъ разсматривать слѣды отъ двухъ неудачныхъ ударовъ, направленныхъ на меня моимъ противникомъ. Мнѣ трудно было съ точностью установить, какое у него было оружіе, но, судя по слѣдамъ, это было нѣчто вродѣ топора. Моя подушка была имъ разсѣчена пополамъ. Я легъ въ кровать, перевернулъ изрѣзанную подушку и, оставивъ горѣть свѣтъ, свернулся подъ одѣяломъ съ пріятнымъ сознаніемъ, что день прошелъ не безъ пользы. Пять минутъ спустя, я уже спалъ крѣпкимъ сномъ…
На другое утро Мильфорду, не только не было хуже отъ ночной авантюры, — наоборотъ, я и посѣтившій его докторъ Ричи нашли моего рыцаря сидящимъ на кровати за большой чашкой молока съ булкой. Онъ пилъ и ѣлъ съ видимымъ удовольствіемъ.
— Алло, Мильфордъ! — сказалъ я. — Это утѣнительно!
Славный малый улыбнулся.
— Я сегодня чувствую себя гораздо лучше. Право, я могу уже встать и взяться за свою работу.
— Ему гораздо лучше, — подтвердилъ и докторъ: — въ этомъ нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія. Ему не вредно даже встать. Конечно, не нужно работать въ ближайшіе два дня, но въ общемъ можно считать леченіе законченнымъ.
По уходѣ доктора Ричи я позвалъ свою горничную и велѣлъ передать Билли Логану, если онъ позвонитъ или придетъ во время моего отсутствія, что я буду дома послѣ обѣда. Затѣмъ, взявъ въ руки свою палку со стилетомъ, я отправился въ Ганноверсквэръ, къ Сигрэву.
Я собирался, какъ вы легко можете понять, переговорить съ тѣмъ представительнымъ господиномъ, который наканунѣ прислалъ мнѣ «Френсиса»; но, какъ однажды сказалъ одинъ забытый философъ: «для ссор нужны двое». И, правда, нельзя же драться съ червякомъ, а мистеръ Сигрэвъ напоминаетъ эту тварь больше, чѣмъ кто-либо другой.
Когда я вошелъ въ контору, онъ бросился ко мнѣ навстрѣчу съ такими противными и унизительными извиненіями, что у меня пропала способность ругаться.
— Вы получили мою записку, мистеръ Норскотъ. Я не могу вамъ сказать, въ какомъ я отчаяніи, что насъ могла произойти такая ошибка. Отъ имени фирмы я приношу вамъ самыя нижайшія и искреннія извиненія. Надѣюсь, у васъ не было непріятныхъ послѣдствій? Кто знаетъ, какія намѣренія были у этого негодяя!
— Послушайте, мистеръ Сигрэвъ, — перебилъ я его, — о чемъ это вы говорите, чортъ васъ подери? Я никакой записки не получалъ.
Выпучивъ глаза и потирая руки, онъ пресмыкался передо мной, какъ испуганная болонка. Онъ видимо, уже раньше имѣлъ непріятности съ моимъ вспыльчивымъ двойникомъ.
— Вы, навѣрно, ее еще получите, мистеръ Норскоттъ. Я послалъ эту записку съ однимъ служащимъ четверть часа тому назадъ. Дѣло въ томъ, что сэръ Генри Трэгетокъ сегодня утромъ объявилъ, что онъ совершенно не знаетъ Френсиса. Я написалъ ему вчера вечеромъ, просилъ его подтвердить рекомендацію, на что онъ отвѣтилъ, что даже не понимаетъ, о комъ я говорю, что у него никогда не было слуги съ такимъ именемъ и онъ никогда еще не имѣлъ со мной дѣла. Все это какъ-то странно и непонятно. Одно несомнѣнно, что кто-то отвѣтилъ мнѣ по телефону отъ имени сэра Генри Трэгстока. Но все-таки, если не было несчастныхъ послѣдствій…
— Несчастныхъ послѣдствій? — повторилъ я. — Да знаете ли вы, мистеръ Сигрэвъ, что этотъ человѣкъ не только хотѣлъ ограбить мой домъ, но даже покушался на мою жизнь?
Сказать тутъ, что съ мистеромъ Сигровомъ сдѣлался ударъ — было бы слишкомъ слабо.
— Это ужасно, сэръ, это ужасно! — завопилъ онъ. — Такого случая не бывало съ начала существованія нашей фирмы. Если это станетъ извѣстно, — это убьетъ нашу фирму, окончательно убьетъ!
Его откровенный эгоизмъ мнѣ даже понравился.
— Да, я не думаю, чтобы это принесло вамъ особенно много пользы, — сказалъ я, — но почему же это должно стать извѣстнымъ?
Лучъ надежды озарилъ его несчастное лицо.
— Въ подобныхъ случаяхъ я противъ гласности. Прежде всего я слишкомъ занятой человѣкх, чтобы терять на это время, а затѣмъ человѣкъ этотъ удралъ и ущерба не причинилъ. Я вовсе не желаю видѣть полицейскихъ, разгуливающихъ по моему дому. (Это была сущая правда.) Но вы должны впредь быть болѣе осторожны, — прибавилъ я строгимъ голосомъ.
— Конечно, сэръ, конечно, я никогда больше не буду довольствоваться рекомендаціей по телефону. Я буду вамъ безмѣрно благодаренъ, если вы сами разберетесь въ этомъ дѣлѣ. Этотъ подлецъ, видимо, имѣлъ сообщника въ домѣ сэра Генри.
— Съ сэромъ Генри вы сами разбирайтесь, какъ знаете, — сказалъ я. — Я хочу только одного, чтобы меня оставили въ покоѣ.
Я повернулся, чтобы уйти. Онъ проводилъ меня до выхода, все продолжая кланяться на ходу и давая обѣщанія, что мой покой не будетъ нарушенъ и что онъ до гробовой доски останется моимъ должникомъ.
Вполнѣ удовлетворенный результатомъ этого разговора, я отправился обратно въ Паркъ-Лэйнъ и по дорогѣ остановился въ Бондстритъ, купить себѣ полотняный поясъ, который носятъ на тѣлѣ. При тѣхъ безспокойныхъ условіяхъ, въ которыхъ я теперь жилъ, нельзя было разгуливать по улицамъ съ десятью тысячами фунтовъ въ карманѣ.
По дорогѣ домой я безъ всякаго неудовольствія вспомнилъ событія предыдущей ночи. Мнѣ было весьма пріятно, что одинъ изъ, моихъ незнакомыхъ друзей несетъ, наконецъ, на своемъ лицѣ явственный слѣдъ моего рукоприкладства. Кто бы ни былъ, этотъ Френсисъ, — таинственный ли Гуарецъ или другой джентльменъ съ подобными же намѣреніями, — я, во всякомъ случаѣ, былъ увѣренъ, что узнаю его въ ближайшіе дни въ любомъ костюмѣ, и далъ себѣ клятву, что ни одинъ иностранецъ съ обезображеннымъ носомъ не осмѣлится, подойти ко мнѣ на близкое, разстояніе.
Все послѣобѣденное время я сидѣлъ дома, надѣясь, что Билли дастъ о себѣ знать. Но пробило шесть часовъ, а о немъ не было ни слуху, ни духу. Огорченный, я спустился по лѣстницѣ, чтобы узнать о здоровьѣ Мильфорда, и засталъ его въ кладовой. Онъ сидѣлъ, вполнѣ одѣтый, въ вольтеровскомъ креслѣ и читалъ «Дэйли Телеграфъ». Сестра ушла,
— Я не могу понять, Мильфордъ, — сказалъ я, — какъ это васъ угораздило заболѣть?
— Я думаю, сэръ, — сказалъ онъ медленно, — что это отъ кружки пива у Гранвиля.
— Но вѣдь ясно, что, если пиво отравило васъ, оно должно было отравить всѣхъ остальныхъ, — замѣтилъ я.
— Не думаю, чтобы пиво отравило меня, сэръ, если бы я былъ одинъ, — сказалъ онъ, подчеркивая послѣднее слово.
— Что вы этимъ хотите сказать, Мильфордъ? — спросилъ я.
Онъ нервно заерзалъ на креслѣ,
— Видите ли, сэръ, это, можетъ быть, дико, и вамъ покажется, что я сошелъ съ ума, но я не могу освободиться отъ мысли, что одинъ человѣкъ, съ которымъ я говорилъ, всыпалъ мнѣ чего-то въ кружку, когда я отвернулся.
— Человѣкъ? Какой человѣкъ?
— Былъ тамъ въ барѣ одинъ молодецъ, сэръ. Высокій малый, вродѣ иностранца. Онъ началъ со мной разговоръ, когда я туда пришелъ, а между тѣмъ, насколько я помню, я его никогда раньше не встрѣчалъ. Мнѣ кажется, это онъ всыпалъ отраву мнѣ въ питье.
Эта теорія Мильфорда цѣликомъ совпадала съ моими собственными подозрѣніями.
— Могли бы вы его узнать? — спросилъ я.
— Конечно, сэръ. Высокій малый съ черными волосами, и одно плечо у него немного выше другого. Мнѣ онъ не понравился съ перваго взгляда.
Я только что хотѣлъ замѣтить, что, можетъ быть, хозяинъ этого учрежденія сумѣетъ намъ что-нибудь сказать объ этомъ джентльменѣ, какъ послышался стукъ и вошла горничная.
— Простите, сэръ, — сказала она, — мистеръ Симсонъ пришелъ.
Наступилъ затруднительный моментъ, такъ какъ я, конечно, не имѣлъ ни малѣйшаго понятія, кто этотъ мистеръ Симсонъ. Но Мильфордъ еще разъ выручилъ меня.
— Я послалъ за нимъ, сэръ. Вы говорили, что хотите завтра проѣхать до Вудфорда, если будетъ хорошая погода; вотъ я и вызвалъ его. чтобы вы сказали ему, понадобится ли вамъ автомобиль.
Для меня это было, конечно, новостью. До сихъ поръ я не имѣлъ понятія, что принадлежу къ благородной арміи автомобильныхъ собственниковъ.
— Очень хорошо, Мильфордъ, — сказалъ я, вставая — Я думаю, что буду самъ управлять автомобилемъ, если будетъ приличная погода.
Я поднялся по лѣстницѣ и засталъ мистера Симсона въ вестибюлѣ. Онъ оказался маленькимъ, темненькимъ, гладко выбритымъ человѣчкомъ, одѣтымъ въ обычный костюмъ шофера.
— Добрый вечеръ, сэръ, — сказалъ онъ, дѣлая подъ козырекъ. — Я забѣжалъ только, чтобъ узнать насчетъ машины. Мистеръ Мильфордъ сказалъ мнѣ, что она вамъ можетъ понадобиться завтра для поѣздки въ Суффолькъ.
— Да, — сказалъ я, — если будетъ хорошая погода. Пока что, я рѣшилъ ѣхать въ Вудфордъ на автомобилѣ, а не по желѣзной дорогѣ.
— Вы хотите, чтобъ я управлялъ, сэръ? — спросилъ мистеръ Симсонъ.
Я быстро соображалъ. У меня нѣтъ большого опыта въ шоферскомъ дѣлѣ, но все-таки въ Буэносъ-Айресѣ мнѣ приходилось со среднимъ успѣхомъ управлять автомобилемъ въ разныхъ случаяхъ моей жизни. Смущалъ меня только вопросъ о Билли. Если онъ придетъ вовремя, я хотѣлъ бы взять его съ собой до Вудфорда и высадить у первой гостиницы. Но въ такомъ случаѣ Симсонъ можетъ насъ выдать одному изъ слугъ Морица. Въ результатѣ, я рѣшилъ самъ править автомобилемъ.
— Нѣтъ, Симсонъ, — сказалъ я, — вы мнѣ не нужны. Подайте автомобиль въ половинѣ одиннадцатаго и снабдите его достаточнымъ количествомъ бензина. Я буду только два или три дня въ отсутствіи.
Онъ снова почтительно козырнулъ и удалился.
Послѣднее открытіе привело меня въ чудесное настроеніе.
Имѣя въ своемъ распоряженіи автомобиль, я чувствовалъ себя лучше снаряженнымъ для визита въ Вудфордъ. Я совершенно не довѣрялъ мистеру Морицу, а вѣдь автомобиль чертовски удобная вещъ, если хочешь внезапно, безъ предупрежденія, покинуть какое-нибудь мѣсто.
Единственнымъ темнымъ пятномъ на моемъ горизонтѣ было отсутствіе Билли. Я началъ-было опасаться, что онъ уже вошелъ въ дѣло Мансуэлля и что мнѣ придется обойтись безъ него. Но, въ надеждѣ на лучшее, я поднялся наверхъ и началъ, не спѣша, одѣваться на балъ лорда Сангетта.
Къ восьми часамъ я заказалъ себѣ легкій обѣдъ, во время котораго давалъ наставленія горничной относительно Билли.
— Окажите ему, — объяснялъ я, — что я скоро буду обратно и могу его оставить у себя на ночь. Надѣюсь, комната есть?
— О, да, сэръ, — отвѣтила горничная, — нужно только провѣтрить постель.
— Сдѣлайте это и, что бы тамъ ни было, не выпускайте его.
Я подождалъ до половины одиннадцатаго: Билли все еще не показывался. Я надѣлъ шляпу и пальто, вызвалъ экипажъ и велѣлъ кучеру везти себя въ Бельгравсквэръ.
Домъ Сангетта оказался большимъ особнякомъ, окруженнымъ паркомъ, — онъ занималъ весь уголъ улицы. У входа была колоннада вродѣ греческаго портика, отъ котораго спускался красный навѣсъ къ главнымъ воротамъ.
Къ дому подъѣзжало множество автомобилей и экипажей. Тутъ же стоялъ полисменъ и устанавливалъ порядокъ ихъ слѣдованія.
Мой скромный экипажъ подъѣхалъ тоже, я вышелъ и поднялся по лѣстницѣ, покрытой ковромъ. Налѣво отъ вестибюля, въ которомъ толпились безукоризненно одѣтые мужчины, сверкающія брилліантами женщины, находилась большая передняя, гдѣ насъ ждали ливрейные лакеи. Избавившись съ ихъ помощью отъ верхняго платья, я возвратился въ вестибюль и направился къ лѣстницѣ, наверху которой стоялъ Сангеттъ и принималъ своихъ гостей. Многіе называли меня по имени и одна-двѣ прекрасныхъ дамы многообѣщающе улыбнулись мнѣ. Я подумалъ, что у Норскотта можетъ остаться и болѣе пріятное наслѣдство, чѣмъ то, которымъ я до сихъ поръ пользовался!
Наконецъ, я дошелъ до площадки, гдѣ стоялъ блестящій лакей, докладывающій о прибытіи гостей. Онъ, повидимому, меня узналъ.
— Мистеръ Стюартъ Норскоттъ, — доложилъ онъ торжественымъ голосомъ.
Лордъ Сангеттъ, который вмѣстѣ съ пожилой сѣдой дамой привѣтствовалъ каждаго гостя по очереди, услыхавъ мое имя, пошелъ мнѣ навстрѣчу. Это былъ высокій мужчина лѣтъ сорока пяти съ тяжелымъ бритымъ лицомъ и жесткими голубыми глазами.
— Я радъ, что вы пришли, Норскоттъ, — шепнулъ онъ, пожимая мнѣ руку. — Вы получили мою записку? Я хочу съ вами переговорить, какъ только кончу эти глупости.
— Хорошо, — отвѣтилъ я, — гдѣ мы встрѣтимся?
— Приходите ко мнѣ въ кабинетъ. Я удеру около 11 часовъ, и вы меня тамъ найдете.
И прибавилъ болѣе громкимъ голосомъ:
— Вы, кажется, незнакомы съ моей тетей. Позвольте васъ представитъ: тетя Сусанна, вотъ мистеръ Норскоттъ.
Пожилая дама улыбнулась мнѣ, и эта улыбка была такъ выразительна, что даже оптимистъ не назвалъ бы ее ласковой. Сангеттъ, повидимому, замѣтилъ ея презрительную мину. Злой огонекъ блеснулъ у него въ глазахъ. Но онъ ничего не сказалъ, а я вошелъ въ больную залу, стараясь не показать вида, какъ мнѣ все это забавно.
Залъ былъ переполненъ толпой, которая судорожно кружилась, исполняя какой-то танецъ. Технчески это, кажется, называется «Бостонъ». Я стоялъ въ дверяхъ, ослѣпленный яркимъ свѣтомъ, сверканьемъ брилліантовъ и красотой нарядовъ, мелькавшихъ передо мной.
Внезапно я почувствовалъ, что кто-то стоитъ у меня за спиной, и хочетъ войти. Я отошелъ въ сторону. Какъ только я поднялъ глаза, сердце мое забилось такъ сильно, словно собиралось выпрыгнуть черезъ ротъ. Напротивъ меня, подъ руку съ пожилымъ господиномъ, лицо котораго мнѣ было очень знакомо, стояла Мерчіа Солано.
ГЛАВА X.
правитьЯ такъ обрадовался, увидѣвъ ее, что чуть не подозлъ къ ней и не обнаружилъ нечаянно, что мы съ ней знакомы. Но что-то въ ея лицѣ остановило мой порывъ. Она сильно поблѣднѣла, и я замѣтилъ, какъ рука ея, лежащая на рукавѣ кавалера, невольно задрожала. Смущенная, смотрѣла она на меня, и глаза ея выражали не то страхъ, не то чувство облегченія.
Она удалилась, и въ слѣдующую минуту я услышалъ, какъ кто-то сзади произнесъ мое имя. Инстинктивно обернувшись, я очутился лицомъ къ лицу съ лордомъ Ламмерсфильдомъ, пожилымъ, красивымъ добродушнымъ государственнымъ дѣятелемъ, который наканунѣ остановилъ меня въ Паркъ-Лэйнѣ.
— А, Норскоттъ! — сказалъ онъ, кивая мнѣ, — я какъ разъ хотѣлъ узнать, пріѣхали ли вы. Встрѣтить кого-нибудь въ этомъ людскомъ потокѣ — счастливая случайность.
Онъ цинично улыбнулся.
— Удивительная вещь человѣческій голосъ. Самъ по себѣ онъ очарователенъ, но въ коллективѣ… — оні пожалъ плечами и прибавилъ серьезно: — Если можете удѣлите мнѣ десять минутъ, я хотѣлъ бы переговорить съ вами о нѣкоторыхъ дѣлахъ.
— Хорошо, — отвѣтилъ я, и мы повернули изъ зала на площадку, на которой толпилось множество людей, а затѣмъ прошли въ длинную галлераю, на стѣнахъ которой висѣли фамильные портреты. Кабинетъ находился въ концѣ галлереи, и, когда мы вошли туда, онъ был пустъ.
Понятно, меня интересовали дѣла, о которыхъ такъ хотѣлъ говорить министръ. «Возможно, — подумалъ я, — что Норскоттъ вмѣшивался въ политику, а такъ какъ я ничего въ ней не смыслю, то не запутаться бы мнѣ и не сдѣлать какого-нибудь неумѣстнаго замѣчанія».
Но первыя слова, съ которыми Ламмерсфильдъ обратился ко мнѣ, меня больше сбили съ толку, чѣмъ любой политическій разговоръ.
— Стѣны лбомъ не прошибешь, Норскоттъ, — сказалъ онъ спокойно. Денегъ сейчасъ у меня нѣтъ, и мнѣ невозможно ихъ достать.
Если, пораженный этими словами, я не воскликнулъ: «какія деньги?», то въ этомъ мнѣ скорѣе помогло небо, чѣмъ мой собственный разумъ.
— Будемъ говорить откровенно, — продолжалъ онъ добродушно, — я въ вашихъ рукахъ. Если вы меня прижмете, мнѣ придется продать Крэнлей и отказаться отъ политики. Британцы могутъ все простить своимъ политическимъ вождямъ, кромѣ адюльтера и банкротства. Послѣднее считается даже большимъ преступленіемъ, въ особености, если это результатъ неудачныхъ скачекъ. Если вы согласны подождать, то я вамъ уплачу при первой возможности. А съ другой стороны, если у меня и впредь будутъ неудачи, то, по всей вѣроятности, Крэнлей пойдетъ прахомъ, и вамъ ничего не придется получить.
Тутъ мнѣ удалось настолько притти въ себя, что я могъ, наконецъ, понять положеніе. Было ясно, что Норскоттъ одолжилъ деньги лорду Ламмерсфильду, и это была, повидимому, большая сумма. Кромѣ того, изъ всего сказаннаго явствовало, что день платежа былъ близокъ. Разумѣется, я не имѣлъ понятія о томъ, чего хотѣлъ Норскоттъ.
Но нѣтъ ничего пріятнѣе, какъ быть великодушнымъ на чужой счетъ, и я уже рѣшилъ про себя использовать этотъ случай. А Ламмерсфильдъ между тѣмъ продолжалъ:
— Я сейчасъ живу только на пять тысячъ въ годъ, которыя получаю отъ министерства внутреннихъ дѣлъ. Если я выдержу до слѣдующаго года, то мои дѣла немного поправятся. Весной я получу деньги по страховой преміи, и у меня имѣется пара годовалыхъ скакуновъ въ Крэнлеѣ, на которыхъ Морицъ очень надѣется. Но мы все-таки не можемъ считать ихъ вѣрнымъ обезпеченіемъ.
Я засмѣялся. Мнѣ хотѣлось бы взглянуть на какого-нибудь средняго либерала-выборщика, который послушалъ бы сейчасъ разговоръ своего уважаемаго вождя. Воображаю, какое интересное зрѣлище представило бы его лицо.
— А знаете, — сказалъ я, постукивая кончикомъ папиросы, — меня это обезпеченіе вполнѣ удовлетворяетъ. Мнѣ нравится такъ спекулировать своимъ капиталомъ.
Возможно, что у моего собесѣдника не доставало нѣкоторыхъ способностей, необходимыхъ для британскаго общественнаго дѣятеля, но своими чувствами онъ владѣлъ въ совершенствѣ. Онъ выслушалъ мои слова, и выраженіе его лица нисколько не измѣнилось.
— Можетъ быть, это будетъ звучать иронически, но я вамъ глубоко обязанъ, Норскоттъ, — отвѣтилъ онъ. — Говоря откровенно, я никакъ не ожидалъ, что вы это примете — какъ бы вамъ сказать? — такъ незаинтересованно! Ваше послѣднее письмо по этому поводу…
— Ахъ! — поторопился я перебить. — Не будемъ говорить объ этомъ письмѣ. Съ тѣхъ поръ я перемѣнилъ свою точку зрѣнія.
Ламмерсфильдъ отвѣтилъ на это, несомнѣнно, вѣрное свѣдѣніе однимъ вѣжливымъ поклономъ.
— Какъ вамъ угодно, — сказалъ онъ. — Я безконечно обязанъ вамъ. Могу только прибавить, что, если у васъ есть какое-нибудь дѣло, сейчасъ или когда бы то ни было, я всегда постараюсь быть вамъ полезенъ, вы можете, не стѣсняясь, обращаться ко мнѣ. Министерство внутреннихъ дѣлъ — отвратительное учрежденіе, но оно имѣетъ то преимущество, что даетъ возможность помогать друзьямъ.
Я улыбнулся. Меня забавляли циничные взгляды его сіятельства на привилегіи министерскаго сана. Онх повидимому, ждалъ, что я его о чемъ-нибудь попрошу за ту милость, которую я ему оказалъ, но я, право, не зналъ, о чемъ Норскоттъ могъ бы попросить, будучи на моемъ мѣстѣ. Я не сомнѣваюсь, что мой предпріимчивый двойникъ имѣлъ какую-то заднюю мысль, когда одолжилъ министру деньги.
Бросивъ папиросу въ огонь, я всталъ со стула.
— Очень вамъ благодаренъ, — сказалъ я, — и пока у меня нѣтъ надобности безпокоить столь высокое учрежденіе. Во всякомъ случаѣ, я буду помнить ваш любезное предложеніе. Можетъ случиться, что меня когда-нибудь арестуютъ за слишкомъ быструю ѣзду на улицѣ.
Лордъ Ламмерсфильдъ сухо засмѣялся.
— Хорошо, я буду готовъ, — сказалъ онъ съ поклономъ, — а теперь вернемся въ залъ. Видите ли, въ минуту слабости я обѣщалъ одной протеже моей жены представить ее нѣкоторымъ выдающимся государственнымъ людямъ, и хотя я не раздѣляю вкуса этой молодой дамы, но все же слово остается словомъ.
Первое лицо, которое мы встрѣтили, вернувшись въ бальный залъ, была Мерчіа. Она стояла у стѣны и какъ будто отсутствовала, едва слушая темнаго господина съ длинными сѣдыми бакенбардами; я принялъ неожиданное рѣшеніе и, обращаясь къ Ламмерсфильду, сказалъ:
— Вы, кажется, всѣхъ знаете, скажите мнѣ, кто та красивая дѣвушка, которая стоитъ тамъ у стѣны?
Онъ посмотрѣлъ въ ту сторону.
— Ахъ, да!… прелестна, не правда ли? Бошанъ искупаетъ своимъ вкусомъ недостатки ума. Ее мнѣ открыла лэди Трэгстокъ; это миссъ де-Розенъ. Говорятъ, что они ее нашли гдѣ-то въ Южной Америкѣ. Хотите, я васъ представлю?
Воспоминаніе о Френсисѣ еще было свѣжо въ моей памяти, а потому это свѣдѣніе о лэди Трэгстокъ меня какъ-то ошеломило. Но Ламмерсфильдъ не спускалъ съ меня глазъ, и я старался подавить въ себѣ всякій признакъ удивленія.
— Пожалуйста, если это васъ не очень затруднитъ.
— Норскоттъ, — сказалъ лордъ Ламмерсфильдъ, — я считаю своимъ пріятнымъ долгомъ отвлечь молодую женщину отъ Бошана.
Я послѣдовалъ за нимъ черезъ залъ туда, гдѣ стояла эта неподходящая пара.
— Миссъ де-Розенъ, — сказалъ онъ съ вѣжливымъ поклономъ, — разрѣшите вамъ представить одного изъ моихъ друзей, мистера Стюарта Норскотта. — Затѣмъ, обращаясь къ судьѣ, онъ сказалъ шутливо: — А, Бошанъ, мнѣ какъ разъ нужно васъ видѣть. Можете его отпустить на минутку, миссъ де-Розенъ? Пока васъ будетъ занимать Норскоттъ.
Это было сдѣлано такъ ловко и такъ мягко, что не успѣлъ я оглянуться, какъ очутился одинъ около Мерчіи, а Ламмерсфильдъ уже удалялся, положивъ руку на плечо недовольнаго Бошана.
Я взглянулъ серьезно на Мерчію и сказалъ:
— Мнѣ надо съ вами поговорить. Пойдемте и поищемъ удобнаго мѣста.
Я предложилъ ей руку. Отъ одного легкаго прикосновенія ея руки къ моему рукаву мое сердце наполнилось страннымъ чувствомъ радости. Мы прошли черезъ бальный залъ, наполненный танцующими, и спустились по широкой лѣстницѣ въ вестибюль, который время отъ времени наполнялся опоздавшими гостями. Отъ вестибюля направо шелъ зимній садъ, — сказочный уголокх украшенный азаліями и другими цвѣтущими растеніями. Въ отдаленномъ углу, подъ тѣнью гигантскихх пальмъ, я увидѣлъ два удобныхъ одинокихъ стула.
Мерчіа показалась мнѣ красивою въ тотъ первый вечеръ, но здѣсь при мягкомъ свѣтѣ, падающемъ на ее обнаженныя плечи, она была еще прелестнѣе.
— Я часто спрашивалъ себя, увижу ли васъ еще разъ? — сказалъ я со вздохомъ удовлетворенія.
Она посмотрѣла на меня и вдругъ покраснѣла отъ гнѣва.
— А теперь вы удовлетворены? — спросила она съ горечью. — Изъ-за васъ я ненавижу и презираю себя до конца жизни. Неужели вы думаете, что я могу на васъ смотрѣть и не чувствовать, что измѣнила своему отцу?
— Если вамъ кажется, что вы угодили бы вашему отцу, всадивъ мнѣ пулю въ лобъ, вы несомнѣнно плохо о немъ судите, — замѣтилъ я.
Она наклонилась впередъ, и ея темные глаза каюкъто жалобно посмотрѣли на меня.
— Какъ бы мнѣ хотѣлось понять, — сказала она, — не знаю, я не могу думать, что вы мнѣ лжете и все таки…
— И все-таки? — повторилъ я.
Она отвернулась съ жестомъ отчаянія.
— Я молю Бога, чтобы это была послѣдняя наш встрѣча.
— Много шансовъ за то, что ваша молитва будетъ услышана, особенно, если судить по вчерашнимъ событіямъ, — замѣтилъ я.
Она быстро взглянула на меня.
— Что вы хотите этимъ сказать?
Я пожалъ плечами.
— Только то, что лакей, нанятый мною вчера утромъ, покушался на мою жизнь въ ту же ночь.
Я замѣтилъ, какъ она поблѣднѣла.
— О, — сказала она, положивъ руку на сердце, — вы, вы были ранены?
— Нѣтъ, я не былъ раненъ, но былъ раненъ лакей. Онъ, впрочемъ, самъ виноватъ. Видите ли, трудно знать, что дѣлаешь въ темнотѣ.
Тутъ я остановился и посмотрѣлъ ей прямо въ лицо.
— Странно только то, что этотъ человѣкъ пришелъ ко мнѣ съ прекрасной рекомендаціей отъ сэра Генри Трэгстока!
Она выдержала мой взглядъ совершенно спокойно, но послѣдній намекъ на краску исчезъ съ ея лица.
— Сэръ Генри Трэгстокъ… — повторила она какъ-то безсознательно.
— Да, да, — продолжалъ я, нарочно стараясь говорить мягко. — Я получилъ этого малаго отъ Сигрэва, изъ конторы въ Ганноверсквэрѣ. Тутъ не могло быть ошибки, потому что я самъ туда заѣхалъ утромъ, и Сигрэвъ не только увѣрилъ меня, что съ его рекомендаціей все обстоитъ благополучно, но еще позвонилъ къ Трэгстоку и получилъ полное подтвержденіе по телефону.
— Да, — произнесла она шопотомъ и, словно спохватившись, замолчала.
Я откинулся на спинку стула. Меня это забавляло, хотя я и осуждалъ себя за грубость.
— Вотъ мы и дошли до самаго занимательнаго мѣста въ этой исторіи. Сегодня утромъ я узналъ отъ Сигрэва, что рекомендація была поддѣльной, а по телефону говорилъ какой-то неизвѣстный отъ имени Трэгстока. Сэръ Генри самъ, ловидимому, ничего зналъ объ этомъ дѣлѣ.
Она молчала. Ея брови сдвинулись, и въ глазахъ мелькнуло выраженіе недоумѣнія.
— Я не понимаю, — сказала она, наконецъ. — Для чего вамъ понадобился новый лакей? Вѣдь у васъ тамъ былъ одинъ… въ ту ночь?..
— Ахъ, да, — прервалъ я ее. — Мой чудный Мильфордъ! Но, видите ли, ваши друзья были такъ добры, что всыпали ему яду.
— Яду?.. — повторила она. Нагнувшись вперед она смотрѣла на меня съ неподдѣльнымъ ужасомъ. — Вы хотите сказать, онъ погибъ?
— О, нѣтъ, нѣтъ. Не такъ-то легко съ нами справиться, съ Мильфордомъ и со мной. Но они все-таки постарались. А, въ концѣ концовъ, вы не очень-то ловки, знаете ли… Вы уже промахнулись однажды самымъ постыднымъ образомъ на разстояніи пяти ярдовъ…
Мнѣ кажется, Мерчіа не замѣтила моей маленькой шутки. Она закрыла руками лицо, и, когда его вновь открыла, я замѣтилъ, что ея красивые глаза блестѣли гнѣвомъ и возмущеніемъ.
— Но это отвратительно! — вырвалось у нея. — Я этого не знала, я… я слышала кое-что, но этого я, право же, не знала… Это… — и она внезапно остановилась.
— Несомнѣнно, это былъ геніальный Гуарецъ, воскликнулъ я. — Вотъ все, что можно ожидать отъ человѣка съ такимъ именемъ. Я не вѣрю, что вы были замѣшаны въ это дѣло.
— Въ которомъ часу говорили они по телефону? — спросила она уже болѣе спокойно.
Я покачалъ головой.
— Точно не знаю, но могу справиться. Во всякой случаѣ, это было въ среду послѣ обѣда.
— Вы знаете, что я живу у Трэгстоковъ? — спросила она.
— Ламмерсфильдъ мнѣ только что сообщилъ объ этомъ, но это ничего не значитъ. Завтра я ѣду въ Вудфордъ къ Морицу Фернивеллу, такъ что вамъ не предстоитъ такой отчаянной непріятности, какъ новая встрѣча со мной, — во всякомъ случаѣ въ теченіе нѣсколькихъ дней…
Она посмотрѣла на меня какъ-то странно.
— И вы думаете, что тамъ для васъ будетъ безопаснѣе?
— Ну, ужъ не страшнѣе, чѣмъ въ городѣ, — засмѣялся я, — и, наконецъ, Морицъ — мой двоюродный братъ, вы вѣдь это знаете?
— Вашъ двоюродный братъ! — повторила она полунедовѣрчиво, и вдругъ внезапный свѣтъ озарилъ ея лицо. Она положила свою руку на мою и сказала поспѣшно: — Не уѣзжайте. Я…
Въ этотъ моментъ мы услыхали шаги въ вестибюлѣ, и изъ-за пальмъ вынырнула трижды проклятая фигура Бошана.
— Ага, миссъ Розенъ! — началъ онъ напыщенно. — Я нахожу васъ, какъ аравійскую дѣву, подъ пальмами!
— И по той же причинѣ, — шутливо отвѣтила она. — Въ бальномъ залѣ невозможно жарко.
— А все-таки, съ вашего разрѣшенія, я уведу васъ изъ этого оазиса, — сказалъ Бошанъ, обращаясь къ Мерчіи, демонстративно не замѣчая меня. — По дорогѣ къ вамъ я встрѣтилъ сэра Генри. Онъ жаждетъ поговорить съ вами, и я обѣщалъ васъ привести.
Онъ предложилъ ей руку. Мерчіа одно мгновенье колебалась, но затѣмъ граціозно встала и приняла ее, бросивъ быстрый взглядъ на, меня.
— Вы еще разскажете мнѣ немного погодя конецъ вашей исторіи, мистеръ Норскоттъ, — сказала она, уходя.
Я получилъ удивительное свѣдѣніе о Мерчіи; окалывается, она живетъ у Трэгстоковъ подъ чужимъ именемъ. Сопоставленіе этого факта съ фактомъ поддѣльной рекомендаціи и ложнаго подтвержденія ея по телефону проливало нѣкоторый свѣтъ на всю эту темную исторію. И все-таки я вполнѣ вѣрилъ, что Мерчіа непричастна къ покушенію на Мильфорда. Конечно, она пыталась убить меня, но это совсѣмъ другое дѣло. Отравленіе лакея представляло такого рода убійство, съ которымъ я никакъ не могъ связать имя Мерчіи.
Я недоумѣвалъ, какимъ образомъ она познакомилась съ Трэгстоками. Ламмерсфильдъ сказалъ мнѣ, что они будто бы привезли ее изъ Южной Америки, и это вполнѣ согласовалось съ моими подозрѣніями. Внезапно мнѣ пришли на умъ ея слова: «сатиръ изъ Колебры», и я вспомнилъ, что никакъ не могъ найти этого мѣста на картѣ. Я зналъ, что Трэгстокъ былъ нѣсколько лѣтъ посломъ въ Боливіи, такъ что, — весьма возможно, — онъ также имѣлъ отношеніе къ моему, весьма темному, прошлому.
А тутъ еще этотъ Морицъ, которому я никакъ не могъ найти мѣста на общемъ фонѣ. Мерчіа почему-то дала мнѣ довольно ясный намекъ на то, что нельзя довѣрять этому любезному молодому человѣку. Слова Норскотта и мой собственный инстинктъ уже привели меня къ тому же заключенію. И еще: если онъ въ самомъ дѣлѣ двоюродный братъ Норскотта и одинъ изъ тѣхъ, къ кому Норскоттъ всегда хорошо относился, то на кой чортъ онъ путался съ Мерчіей и ея друзьями — туземцами, у которыхъ, вѣроятно, были, по ихъ понятіямъ, основательныя причины, чтобы покончить со мной? А возможно, что онъ, какъ мой ближайшій родственникъ, имѣлъ въ виду мое неправедно нажитое богатство?..
Я ломалъ себѣ голову надъ всей этой путаницей какъ вдругъ послышались быстрые шаги по мозаичному полу, и, поднявъ глаза, я увидѣлъ лорда Сангетта, поспѣшно направлявшагося ко мнѣ.
— Вотъ хорошо, — сказалъ онъ. — Я такъ и зналъ что найду васъ здѣсь. Пойдемте въ кабинетъ.
По правдѣ говоря, встрѣча съ Марчіей такъ меня взволновала, что я совсѣмъ забылъ объ условленномъ свиданіи. Вечеръ обѣщалъ быть очень занимательнымъ.
Мой хозяинъ началъ съ того, что, заперевъ дверь кабинета, налилъ два стакана брэнди и залпомъ выпилъ одинъ, — я пить отказался. Затѣмъ, перейдя комнату, онъ открылъ ящикъ, вынулъ нѣсколько листковъ, отпечатанныхъ на машинѣ, и протянулъ ихъ мнѣ.
— Мы съ Роздэлемъ набросали это послѣ нашего послѣдняго разговора съ вами. Если хотите, возьмите ихъ съ собой, но лучше просмотрите сейчасъ. Можетъ быть, вамъ придетъ въ голову какое-нибудь замѣчаніе? Я завтра опять увижусь съ Роздэлемъ.
Я взялъ листки. Большими буквами черезъ всю первую страницу было начертано слѣдующее:
золотыхъ розсыпей Южной Америки
капиталъ 2.000.000 ф. ст.
Глава XI.
правитьЯ перечиталъ весь этотъ драгоцѣнный документъ съ начала до конца. Онъ въ яркихъ краскахъ расписывалъ англійской публикѣ новую и богатѣйшую группу золотыхъ розсыпей, только что открытыхъ въ сѣверной части Аргентины. Будучи хорошо знакомъ съ этимъ райономъ, я зналъ навѣрняка, что все это не что иное, какъ наглѣйшая ложь, и все-таки слова проспекта звучали очень убѣдительно. Совѣтъ директоровъ состоялъ изъ Стюарта Норскотта эсквайра, лорда Сангетта, сэра Матью Роздэля и синьора Бонито Моралеса, эксъ-президента республики. Послѣдняго изъ этихъ джентльменовъ я зналъ, какъ самого отъявленнаго негодяя, какого только могла создать Южная Америка. Фактъ его участія подтверждалъ мои подозрѣнія относительно мошенническаго характера всего предпріятія.
Пока я читалъ эту бумагу, лордъ Сангеттъ ходилъ по комнатѣ взадъ и впердъ. Онъ, видимо, хотѣлъ отдохнуть отъ непріятной обязанности быть любезнымъ. Когда я отложилъ бумагу, онъ обратился ко мнѣ и нетерпѣливо спросилъ, каково мое мнѣніе.
— Все это довольно убѣдительно, — сказалъ я спокойно, — но можно и еще пріукрасить.
— Въ финансовыхъ газетахъ будутъ хвалебныя замѣтки, — отвѣтилъ Сангеттъ. — Роздэль объ этомъ хлопочетъ. Онъ можетъ все это устроить за двадцать тысячъ акціями.
Мнѣ показалось, что это довольно дешевый способъ выманиванія двухъ милліоновъ изъ кармановъ англійской публики.
— А потомъ намъ еще предстоитъ Ламмерсфильдъ, — сказалъ Сангеттъ, — Если вы сумѣете поладить съ нимъ, то дѣло въ шляпѣ. Стоитъ только въ правленіи имѣть бывшаго министра внутреннихъ дѣлъ, и акціи пойдутъ, какъ горячіе пирожки. Этихъ идіотовъ я знаю!
Только эти замѣчанія и нужны были мнѣ для освѣщенія всей картины. Я понялъ, что Норскоттъ одолжилъ денегъ Ламмерсфильду, желая уловить этого талантливаго аристократа въ свои сѣти. Будучи министромъ внутреннихъ дѣлъ, онъ, конечно, не могъ быть директоромъ какого бы то ни было предпріятія. Норскоттъ, очевидно, съ помощью взятки и обмана, хотѣлъ его заставить подать въ отставку. Заручившись именемъ лорда Ламмерсфильда, акціи «Соединенныхъ золотыхъ розсыпей Южной Америки» должны бы продаваться, по словамъ Сангетта, какъ горячіе пирожки. Это былъ хорошенькій проектъ, вполнѣ достойный высокаго мнѣнія, составленнаго мной о моемъ талантливомъ двойникѣ.
— Будьте покойны — сказалъ я съ легкой ироніей, которой мой собесѣдникъ не замѣтилъ. — Лордъ Ламмерсфильдъ у меня въ рукахъ.
Сангеттъ подло усмѣхнулся.
— Я такъ и думалъ. Надѣюсь, что вы сегодня съ нимъ переговорите. Вы ловкій дѣлецъ, Норскоттъ, долженъ вамъ въ этомъ сознаться.,
Я принялъ комплиментъ съ любезной улыбкой.
— Кажется, я сообщилъ вамъ въ моей запискѣ, что уже рѣшилъ относительно «Чайки», — сказалъ Сангеттъ, — этотъ старый чортъ Мортонъ требовалъ за нее тысячу, но, въ концѣ концовъ, я заставилъ его уступить одну сотню. Это довольно приличная яхта. Но…
Слабый стукъ въ дверь прервалъ его интересную рѣчь.
— Ну, въ чемъ дѣло? — спросилъ онъ, раздраженно распахивая дверь.
Лакей стоялъ въ дверяхъ и кланялся съ виноватымъ видомъ.
— Простите, милордъ, но ея сіятельство послало меня къ вамъ, просить васъ подняться наверхъ.
— Кажется, я долженъ пойти туда и быть любезнымъ со всей этой шушерой. Возьмите съ собой проектъ и сообщите потомъ, что бы вамъ хотѣлось измѣнить, — сказалъ Сангеттъ, выходя изъ кабинета.
Я положилъ бумаги въ карманъ и послѣдовалъ за нимъ.
Я поднялся въ большую столовую, гдѣ гости Сангетта подкрѣпляли потерянныя силы. Больше получасу пробылъ я въ столовой, успѣлъ за это время выпить почти цѣлую бутылку шампанскаго и, насколько помню, обязался поѣхать къ одной дамѣ въ ея имѣніе «Стенсъ» въ будущую субботу съ тѣмъ, чтобы утѣшить какую-то влюбленную въ меня Минни.
По возвращеніи въ бальный залъ, я воспользовался минутой невниманія гостепріимной и болтливой матери невѣдомой Минни, отвлеченной какимъ-то знатнымъ иностранцемъ, и удралъ, но только лишь для того, чтобы попасть въ лапы пожилого директора Лондонской торговой компаніи, который заговорилъ меня до утомленія. Но, хотя я жаждалъ встрѣчи съ Мерчіей, чтобы продолжить нашъ разговоръ, мнѣ все же не хотѣлось быть слишкомъ рѣзкимъ и обидѣть его. Когда я выходилъ, бальный залъ снова началъ наполняться публикой, но среди нея не было прекраснаго лица, о которомъ я такъ мечталъ. Я прошелся по коридорамъ и по площадкамъ, гдѣ сидѣли гости, но все напрасно. Если Мерчіа не ужинала, она, по всей вѣроятности, сидѣла въ зимнемъ саду. Я спустился внизъ, моля судьбу, чтобъ никто изъ надоѣдливыхъ знакомыхъ Норскотта не остановилъ меня.
Къ моему удивленію внизу было пусто. Очевидно, ужинъ и бальный залъ притягивали всю публику наверхъ. Я воспользовался одиночествомъ, усѣлся въ отдаленный уголъ, ближе къ кабинету Сангетта, и закурилъ папиросу.
Очень возможно, что Мерчіа уже пошла домой. Я рѣшилъ еще разъ все осмотрѣть, а затѣмъ послѣдовать ея примѣру.
Но что это такое? Изъ комнаты Сангетта послышался слабый крикъ, за которымъ послѣдовалъ заглушенный стукъ падающаго стула. Я вскочилъ на ноги, навострилъ уши, и вдругъ опять… Но вѣдь это же голосъ Мерчіи. Крикъ повторился. Я буквально перелетѣлъ черезъ комнату и ухватился за ручку двери, ведущей въ кабинетъ. Дверь была заперта на ключъ, но мнѣ было не до церемоній. Я изо всей силы налегъ на нее плечомъ, и она съ трескомъ распахнулась.
Сангеттъ стоялъ посреди комнаты, весь красный отъ гнѣва. Мерчіа, возмущенная и блѣдная, тяжело дыша, опиралась на каминъ. Когда его сіятельство увидѣлъ, кто такъ грубо помѣшалъ ихъ интимной бесѣдѣ, выраженіе его лица рѣзко измѣнилось, — онъ былъ чрезвычайно удивленъ. Затѣмъ съ угрожающимъ видомъ онъ подошелъ ко мнѣ.
— Что вы дѣлаете? — спросилъ онъ сиплымъ голосомъ.
Не взглянувъ на него, я обратился къ Мерчіи:
— Миссъ де-Розенъ, сейчасъ начнется танецъ, который вы мнѣ обѣщали.
Мерчіа нѣжно засмѣялась.
— Кажется, такъ…
Ни слова не говоря, Сангеттъ мрачно отошелъ въ сторону, а я, все еще не удостаивая его ни однимъ взглядомъ, подошелъ къ Мерчіи и предложилъ ей руку.
Улыбаясь, она положила свою руку на мою.
Если бы можно было убить взглядомъ, ни одинъ изъ насъ не дошелъ бы до дверей: такъ злобно взглянулъ на насъ Сангеттъ.
Я спокойно выдержалъ этотъ убійственный взглядъ, и, захлопнувъ за собой дверь, проводилъ Мерчію въ зимній садъ.
— Нашему знакомству, видимо, суждено стать очень интереснымъ, — замѣтилъ я.
— Кажется, мнѣ суждено бытъ вамъ обязанной жизнью, — отвѣтила она. — Думаю, что даже боги смѣются надъ нами.
Я засмѣялся съ чувствомъ удовлетворенія.
— Ничего не имѣю противъ ихъ смѣха!.. Я уже думалъ, что вы ушли домой, и нашъ интересный разговоръ останется неоконченнымъ…
Она на минуту остановилась и осмотрѣлась крутомъ, словно боялась, что насъ подслушиваютъ.
— Я остаюсь при своемъ мнѣніи, — шепнула она торопливо, — не ѣздите въ Вудфордъ. Я… я не могу вамъ объяснить. Я даже не должна была васъ предупреждать, но вы не ѣздите, откажитесь подъ какимъ-нибудь предлогомъ.
— Пойдемте наверхъ и поищемъ два стула, — предложилъ я. — Можетъ быть…
— Нѣтъ, нѣтъ, — живо прервала она. — Я не могу здѣсь больше оставаться. Сэръ Генри ждетъ меня, чтобы поѣхать домой; и, во всякомъ случаѣ, я больше ничего не могу вамъ сказать.
Мы дошли до вестибюля, гдѣ стояли гости, готовясь къ отъѣзду. Между ними я замѣтилъ пожилого сѣдого господина, сопровождавшаго Мерчію, когда она вошла въ бальный залъ. Теперь только я сообразилъ, что это сэръ Генри Трэгстокъ.
Онъ замѣтилъ насъ и пошелъ намъ навстрѣчу.
— Ахъ, вотъ вы гдѣ, Мерчіа. Не могу понять, что съ вами случилось. Я не хотѣлъ бы васъ торопить, но…
Онъ остановился и въ упоръ смотрѣлъ на меня выраженіемъ изумленія и явной враждебности.
Мерчіа поблѣднѣла.
— Вы… вы… знакомы съ мистеромъ Норскоттомъ! — пробормотала она. — Я иду одѣваться… я сейчасъ вернусь…
Она отошла, оставивъ меня въ затруднительномъ положеніи. Невѣроятно, чтобы сэръ Генри могъ меня запомнить послѣ пятиминутнаго разговора въ далекомъ прошломъ, но если даже это было такъ, то я не могъ понять, почему онъ такъ явно ощетинился. Вѣроятнѣе всего, онъ принялъ меня за моего двойника.
— Миссъ де-Розенъ, кажется, права, мистеръ Норскоттъ, — замѣтилъ сэръ Генри съ ледяной корректностью. — Намъ уже приходилось встрѣчаться при нѣсколько другихъ обстоятельствахъ…
— Да, — сказалъ я прямо, — я имѣлъ удовольствіе разговаривать съ вами пять минуть въ Ла-Паце десять лѣтъ тому назадъ.
Его брови чуть-чуть приподнялись.
— Въ самомъ дѣлѣ?.. — отвѣтилъ онъ сухо. — Я имѣлъ въ виду болѣе поздній періодъ. Возможно, что ваши дѣла въ Санта-Луккѣ были не такъ пріятны, что бы вамъ стоило о нихъ вспоминать.
— Никогда въ жизни не былъ я въ Санта-Луккѣ, возразилъ я упрямо.
Отвѣтъ сэра Трэгстока читался въ его глазахъ.
— Боюсь, что такое счастье не выпало на долю Санта-Лукки.
Первый разъ въ жизни меня назвали лгуномъ и сказалъ это мужчина. На одну секунду я почувствовалъ, что мной овладѣваетъ гнѣвъ. Я сдѣлалъ шагъ вперед, но вдругъ вспомнилъ слово, данное Норскотту. Съ невѣроятнымъ усиліемъ затушилъ я свой гнѣвъ.
— Теперь мнѣ ясно, почему вы бросили дипломатію, — сказалъ я.
Мы такъ были заняты взаимными комплиментами, что не замѣтили, какъ вернулась Мерчіа. Она, видимо, почувствовала, что атмосфера сгустилась, и хотѣла предупредить непріятность. Подойдя къ сэру Генри, она слегка дотронулась до его руки.
— Можно послать за экипажемъ?
Онъ повернулся въ ея сторону, а я поклонился Мерчіи и прошелъ обратно въ зимній садъ.
Мой короткій, рѣзкій разговоръ съ сэромъ Генри настроилъ меня агрессивно. Мнѣ показалось, что объясненіе съ лордомъ Сангеттомъ необходимо. Не теряя ни минуты, я прошелъ черезъ весь зимній садъ и постучалъ въ дверь кабинета.
— Войдите!
Онъ, вѣрно, понялъ, кто стучалъ, такъ какъ его отвѣтъ не отличался любезностью.
Сангеттъ стоялъ спиной къ камину и похожъ былъ на тигра, у котораго болитъ голова.
— Послушайте, Норскоттъ, — вырвалось у него, хотя онъ видимо старался подавить злобу. — Хотѣлъ бы я знать, кого вы изъ себя корчите?
— Мнѣ тоже не менѣе интересно узнать, что вы думали, когда оскорбляли миссъ де-Розенъ? — отпарировалъ я.
Онъ угрожающе взглянулъ на меня, а затѣмъ многозначительно засмѣялся:
— Ага, вотъ гдѣ собака зарыта!..
У меня чесались руки схватить его за горло. Но, къ счастью для насъ обоихъ, мое проклятое слово данное Норскотту, снова удержало меня.
— Не знаю, каково ваше мнѣніе, — сказалъ онъ мрачно, — но думаю, что мы теперь не можемъ себѣ позволить ссоры изъ-за женщины. Женщины и дѣла — несовмѣстимы.
— Это вполнѣ подходитъ и для даннаго случая, — замѣтилъ я. — Предлагаю вамъ вести себя приличнѣе.
Онъ наградилъ меня взглядомъ, который трудно было бы назвать нѣжнымъ.
— Вы пошли по кривой, Норскоттъ! Вамъ должно быть извѣстно, что я не изъ тѣхъ, кому можно грозить.
Я засмѣялся.
— Если такъ, то и вамъ кое-что извѣстно обо мнѣ.
Это было сказано наугадъ, потому что до сихъ поръ я не имѣлъ понятія о томъ, что зналъ Сангеттъ о карьерѣ моего двойника. Но изъ его отвѣта было ясно, что ему многое извѣстно,
— Долженъ отдать вамъ справедливость, Норскоттъ, вы законченный негодяй, — замѣтилъ онъ граціозно. — Но все-таки не совѣтую вамъ вмѣшиваться не въ cdjt дѣло. Каждый изъ насъ ведетъ свою игру.
— Я только замѣчу, — вставилъ я, — что ваш игра омерзительна.
Онъ покраснѣлъ и сказалъ насмѣшливо:
— Вы читаете мораль, Норскоттъ?.. Это новость! Можетъ быть, вы собираетесь жениться на этой дѣвушкѣ?
Я сдержалъ злобу.
— Лучше не вмѣшивать въ это дѣло имя миссъ де-Розенъ. И, пока наше общество не начало работать, совѣтую вамъ держать свои чувства въ должныхъ рамкахъ.
— Меня не запугаете, здѣсь вамъ не Южная Америка, — пытался бравировать Сангеттъ.
— Если бы мы были въ Южной Америкѣ, я не сталъ бы васъ предупреждать, — отвѣтилъ я любезно,
Наступило короткое молчаніе. Сангеттъ, казалось, взвѣшивалъ свое положеніе. Въ концѣ концовъ онъ пожалъ плечами.
— Хорошо, дѣлайте, какъ знаете. Я не стану вредить будущему предпріятію изъ-за женщины.
Пока мы говорили, большіе часы въ углу пробили часъ. Я вспомнилъ, что Билли, возможно, ждетъ меня дома.
— Хорошо. Теперь, когда мы закончили, это маленькое дѣло, — сказалъ я, — я думаю, что могу уйти домой. Спокойной ночи. Позвольте поблагодарить васъ за сегодняшній восхитительный вечеръ.
Лордъ Сангеттъ былъ настолько учтивъ, что не отвѣтилъ мнѣ. Я вышелъ.
Волнующія событія этого вечера такъ занимали меня, что, выйдя на улицу, я даже забылъ на время о вѣчно грозящей мнѣ опасности. Я быстро шелъ впередъ, размышляя о томъ, что узналъ, стараясь найти общую связь. Теперь мнѣ стали ясны мои отношенія съ Ламмерсфильдомъ и Сангеттомъ. А мое знакомство съ Мерчіей принимало все болѣе пріятное для меня направленіе. Я еще не могъ себѣ точно выяснить, считаетъ ли она меня въ душѣ дѣйствительно причастнымъ къ тѣмъ кровавымъ преступленіямъ, въ которыхъ обвиняетъ. Но, если даже считаетъ, тѣмъ болѣе радостно ея предупрежденіе относительно Морица.
Я вспомнилъ, что ничего не сказалъ ей о таинственной телеграммѣ, спасшей мнѣ жизнь. Теперь мнѣ стало ясно, что предупрежденіе было искреннимъ.
Не она сама послала эту телеграмму? И если да, — то почему такъ страстно отрицала какое-либо знакомство со всей этой Мильфордской исторіей?
Я долго и напрасно ломалъ себѣ надъ этимъ голову. Наконецъ, мои мысли остановились на сэрѣ Генри Трэгстокѣ. Какъ ни былъ кратокъ нашъ разговоръ, — онъ пролилъ нѣкоторый свѣтъ на темное прошлое Норскотта. Санта-Лукка!.. Вотъ гдѣ ключъ ко всей этой тайнѣ!..
Я пожалѣлъ, что во время моихъ странствій по Южной Америкѣ мнѣ не пришлось попасть въ эту веселую мѣстность. Но мнѣ припомнилось, что достойные жители ея два года находились въ когтяхъ возмутительнаго пирата Игнаца Прадо, а затѣмъ свергли его вмѣстѣ съ его дворцомъ-небоскребомъ и выбрали себѣ другого президента, по своему вкусу. Возможно, что Норскоттъ былъ какъ-нибудь связанъ съ этимъ негодяемъ, и въ такомъ случаѣ я находилъ оправданіе мистеру Гуарецу и другимъ джентльменамъ, которые хотѣли меня убить. Мысль о томъ, что меня могутъ внезапно убить, вернула меня къ дѣйствительности.
Окидывая зоркимъ окомъ окрестность, я быстро покрылъ оставшіеся сто ярдовъ, отдѣлявшихъ меня от Гайдъ-Паркъ-Корнера. Здѣсь, какъ и всегда, несмотря на поздній часъ, было нѣкоторое оживленіе. Солидный полисменъ медленно шагалъ вдоль рѣшетки парка. Запоздалые экипажи стояли у края панели.
Со спокойнымъ чувствомъ прошелъ я черезъ улицу и вступилъ въ Паркъ-Лэйнъ. Все разстояніе было приблизительно въ сто ярдовъ. Я уже подходилъ къ дому и хотѣлъ вынуть изъ кармана американскій ключъ, какъ вдругъ безшумная фигура выскочила изъ мрака, и я замѣтилъ тусклый блескъ ножа.
Въ ту же минуту я нанесъ ей быстрый ударъ кулакомъ.
ГЛАВА XII.
правитьПо всей вѣроятности, мы дошли до дому вмѣстѣ. Я чувствовалъ сильную боль въ плечѣ, точно отъ прикосновенія раскаленнаго желѣза. Мой обидчикъ шелъ, шатаясь, въ пяти ярдахъ за мной.
Въ это время послышались шаги, и на тротуарѣ появилась фигура мужчины, спѣшащаго къ намъ безшумно, но дѣловито.
Джентльменъ, причинившій мнѣ безпокойство, не пожелалъ дальнѣйшихъ событій. Онъ, видимо, обладалъ сильной волей, такъ какъ, несмотря на свой ушибъ, прыгнулъ, какъ заяцъ, завернулъ за уголъ влѣво и исчезъ прежде, чѣмъ до насъ дошелъ встрѣчный прохожій.
Какъ только послѣдній всталъ подъ яркій свѣтъ ближайшаго электрическаго фонаря, я узналъ въ немъ Билли. Я испустилъ радостный крикъ, а онъ остановилъ свой быстрый бѣгъ.
— Бертонъ! — воскликнулъ онъ. — Ого-го!.. Такъ lолжно было случиться!..
Онъ разразился громкимъ смѣхомъ.
— Гдѣ же тотъ молодецъ? Вы его съѣли?
— Нѣтъ, Билли! онъ, вѣрно, испарился. Онъ не хотѣлъ васъ видѣть.
Я снова почувствовалъ дергающую боль въ плечѣ.
— Мнѣ кажется, онъ меня чѣмъ-то прокололъ, — прибавилъ я жалобно.
— Вамъ плохо? — спросилъ онъ рѣзко. — Можете вы подождать, пока я его сюда приволоку?
Я засмѣялся и покачалъ головой.
— Не нуженъ онъ мнѣ, а все же спасибо вамъ. Дайте мнѣ руку и пойдемъ домой. Все въ порядкѣ, сегодня я еще не попалъ въ списокъ мертвыхъ.
— И не такъ еще скоро попадете, — гордо сказалъ Билли. — Еще не готовъ тотъ заступъ… Ну, пойдемъ-ка, посмотримъ.
Кровь струей катилась по моей рукѣ, и я, не теряя времени, воспользовался помощью Билли. Шатаясь, дошли мы до воротъ моего дома. Я держалъ въ рукахъ американскій ключъ, но дверь оказалась широко открытой.
— Алло, Билли, — сказалъ я, — у васъ былъ пріемъ въ моемъ отсутствіи?
— Я вамъ потомъ разскажу, — отвѣтилъ онъ. — Прежде всего нужно подумать о ранѣ. Возможно, что она серьезнѣе, чѣмъ вы думаете.
— Она даетъ себя чувствовать, — согласился я. — Закройте дверь и пойдемте въ кабинетъ.
Билли быстро и ловко снялъ съ меня верхнее платье, разрѣзалъ ножницами бѣлье и обнажилъ мою руку. Рана имѣла некрасивый видъ разрѣза на наружной сторонѣ руки, изъ котораго медленно, но обильно, вытекала кровь. Послѣ осмотра лицо Билли просвѣтлѣло.
— Ничего, — сказалъ онъ, — задѣта только маленькая вена. — Я съ ней быстро справлюсь.
Десять минутъ спустя я лежалъ на диванѣ, перевязанный по всѣмъ правиламъ искусства. Вилли же приготовилъ брэнди съ содовой, чтобы подкрѣпить наши силы.
— Вотъ теперь вы на своемъ мѣстѣ, — сказалъ онъ принимая отъ него напитокъ. — Разсказывайте мнѣ свою исторію, а потомъ я разскажу вамъ свою.
— Мой разсказъ не будетъ длиненъ, — сказалъ онъ. — Я получилъ вашу записку только сегодня въ девять часовъ вечера. Эти Максуэлли вызвали меня въ Ливерпуль, задержали на двадцать четыре часа, а затѣмъ отказались отъ дѣла.
— Надѣюсь, вы протестовали? — спросилъ я мягко.
Билли улыбнулся.
— Старый Максуэлль знаетъ мое мнѣніе о немъ, это меня утѣшаетъ. Во всякомъ случаѣ, я вернулся въ Лондонъ въ отвратительномъ настроеніи, нашелъ за зеркаломъ вашу записку, вскочилъ въ кэбъ и прямо к вамъ! Дѣвушка, впустившая меня, сказала, что вы и какомъ-то вечерѣ, или что-то въ этомъ родѣ, и что мы слѣдуетъ васъ подождать. Я ждалъ васъ до трехъ четвертей двѣнадцатаго, потомъ позвонилъ ей и спросилъ не собираетесь ли вы провести тамъ всю ночь? Она отвѣтила, что не знаетъ. Видъ у нея былъ такой сонный, что я посовѣтовалъ ей лечь спать и обѣщалъ подождать васъ вмѣсто нея. Она на это пробормотала, что у нее имѣется для васъ важное сообщеніе. Я замѣтилъ, что какъ бы ни было важно, оно можетъ подождать до утра. Въ концѣ концовъ она ушла и оставила меня здѣсь, наединѣ съ бутылкой. Такъ я сидѣлъ до часу, а затѣмъ вышелъ къ входнымъ дверямъ подышать свѣжимъ воздухомъ. Не прошло и двухъ минутъ, какъ я увидѣлъ что-то похожее на схватку. Зная вашъ драчливый характеръ, я рѣшилъ, что это вы, побѣжалъ посмотрѣть въ чемъ дѣло, а остальное вы знаете.
— Остальное я знаю, — повторилъ я, — и пью за Ваше здоровье!
Мы молча выпили другъ за друга.
— А теперь, — сказалъ Билли, — будьте столь добры и объясните мнѣ, что тутъ произошло. Послѣдній разъ, когда я васъ видѣлъ, вы собирались пуститься въ далекіе края, — именно въ Соединенные Штаты. Я же нахожу васъ въ Паркъ-Лэйнѣ въ качествѣ извѣстнаго милліонера, и зовутъ васъ Стюартъ Норскоттъ. Въ чемъ дѣло, старая шельма?
Я допилъ бренди съ содовой и удобно усѣлся среди подушекъ.
— Я скажу вамъ, въ чемъ дѣло. Но не перебивайте меня, пока не кончу.
А затѣмѣ, медленно, стараясь не пропустить ни одной важной подробности, я разсказалъ ему все, что произошло со мной послѣ того, какъ мы разстались. Билли видѣлъ и молча слушалъ. Только по окончаніи моего разсказа, рискнулъ онъ сдѣлать свое критическое замѣчаніе.
— Знаете, это прямо сногсшибательно! — замѣтилъ онъ, и разразился громкимъ радостнымъ смѣхомъ. — Это замѣчательно, это замѣчательно!
— Я такъ и зналъ, что вы будете довольны! — замѣтилъ я.
— Доволенъ?!.. Это самая блестящая комбинація изъ всѣхъ, какія я знаю. Вы всегда выискивали себѣ какія-нибудь несчастья, но это побило рекордъ.
— И вы будете мнѣ помогать, Билли?
Онъ шумно ударилъ кулакомъ по столу.
— Я съ вами, другъ мой, до вашего послѣдняго гроша!
Наступило короткое молчаніе.
— Вы думаете, что Морицъ въ заговорѣ съ тѣми субъектами?
— Несомнѣнно. Вѣдь я по его совѣту нанялъ Френсиса.
— Я долженъ завтра ѣхать вмѣстѣ съ вами и задержаться въ ближайшемъ трактирѣ, вѣдь такъ?!
— Именно, — подтвердилъ я. — Какъ видите, въ домѣ мнѣ нечего за себя бояться. Какимъ бы ни бы Морицъ подлецомъ, онъ не полѣзетъ въ петлю, если можетъ обойтись безъ этого. Я думаю, что нѣкоторые изъ любезныхъ бродягъ орудовавшихъ здѣсь, послѣдуютъ мной и туда, чтобы тамъ разыграть подходящій несчастный случай. Что-то подозрительно нахваливалъ и Морицъ тамошнюю охоту!
— Понимаю, — сказалъ задумчиво Билли. — Тутъ-то я и появлюсь.
Помолчавъ, онъ прибавилъ задумчиво:
— Мнѣ бы хотѣлось знать, кто вы теперь такой? Это бы намъ облегчило задачу, не правда ли? Тутъ что связано съ Санта-Луккой. Возьмемъ карту и посмотримъ, гдѣ находится эта дыра.
Билли порылся на книжныхъ полкахъ и вытащилъ толстый атласъ,
— А вотъ и Санта-Лукка, — замѣтилъ онъ, открывъ карту Южной Америки. — Посмотримъ, что тутъ о ней сказано. «Внутренняя республика, граничитъ съ Бразиліей и Аргентиной. Народонаселеніе 300.000, включая индѣйцевъ, состоитъ изъ небольшого количества негровъ и бѣлыхъ. Президентъ генералъ Сильвестръ де-Селисъ избранъ послѣ Игнаца Прадо, который свергъ и убилъ перваго президента Мануэля Солано»…
— Что такое?.. — выпалилъ я. — Но вѣдь это же какъ разъ подходитъ!.. Мерчіа Солано, навѣрное, его дочь, и я не сомнѣваюсь въ томъ, что мой знаменитый двойникъ былъ однимъ изъ шайки Игнаца. Не удивительно, что бѣдняжка хотѣла пустить въ меня пулю!
Билли засмѣялся.
— Похоже на то. Но, какъ бы то ни было, дѣвица не безъ яду!!
— Билли, — сказалъ я убѣдительно. — Я не хочу слышать ни слова противъ нея, Я люблю дѣвушекъ съ такимъ темпераментомъ.
— У васъ онъ такой же! — отвѣтилъ Билли, нахмурясь. — Вы составили бы красивую пару! А теперь, — онъ всталъ и посмотрѣлъ на часы, — вамъ слѣдуетъ пойти спать, если вы хотите ѣхать въ половинѣ одиніадцатаго. Ваша рана къ утру заживетъ, но вы все же потеряли много крови и нуждаетесь въ отдыхѣ.
Прежде всего, я показалъ ему его комнату. Вернувшись затѣмъ въ мою спальню, онъ помогъ мнѣ раздѣться, не задѣвая перевязки. Я только заперъ на ключъ обѣ двери и не принялъ никакихъ другихъ предосторожностей. Мнѣ казалось, что даже мистеръ Гуарецъ и его друзья могли себѣ позволить одинъ свободный вечеръ, и что послѣ недавней маленькой встряски на улицѣ я могъ разсчитывать на нѣсколько спокойныхъ часовъ.
Мои надежды вполнѣ оправдались.
Я крѣпко проспалъ весь остатокъ ночи и проснулся только на слѣдующее утро, когда моя хорошенькая горничная постучала ко мнѣ въ дверь. Я спрыгнулъ съ постели и впустилъ ее.
— Ну, — спросилъ я, вспоминая слова Билли о какомъ-то важномъ сообщеніи, — что вы мнѣ имѣете сказать?
— Скажите, пожалуйста, сэръ, — сказала она, ставя чай на столикъ у кровати, — вамъ не извѣстно, что случилось съ Мильфордомъ?
Я удивленно посмотрѣлъ на нее.
— Вы хотите сказать, что ему опять стало плохо?
— Онъ ушелъ изъ дома вчера вечеромъ, сэръ, вскорѣ послѣ васъ, и до сихъ поръ не вернулся!
Я безмолвно выслушалъ это изумительное сообщеніе.
— Попросите ко мнѣ мистера Логана, — сказалъ я.
Дѣвушка удалилась, а минуту спустя вошелъ Билли, ослѣпительный въ своей пижамѣ.
— Новое дѣло, Билли! Теперь у насъ пропалъ Мильфордъ!
Я передалъ ему сообщеніе горничной, высказавъ собственныя соображенія:
— Возможно, что его заманилъ въ ловушку и увелъ куда-нибудь этотъ милый Гуарецъ. Хотя я никогда бы не подумалъ про Мильсфорда, что онъ такой оселъ.
— Можетъ быть, онъ тоже принадлежитъ къ эи шайкѣ? — спросилъ Билли,
— Нѣтъ, — твердо отвѣтилъ я. — Я увѣренъ въ честности Мильфорда.
— Что же намъ въ такомъ случаѣ дѣлать?
— Не знаю! Не могу же я поставить на ноги полицію. Намъ остается только сидѣть и ждать, что будетъ дальше.
— А пока, — замѣтилъ Билли, — дайте, я осмотрю вашу руку
Онъ снялъ повязку и одобрительно посмотрѣлъ на мою рану.
— Зажила великолѣпно. Все-таки я думаю, для вѣрности, слѣдуетъ оставить перевязку еще и на сегодня.
— Хорошо, вы ее сдѣлаете послѣ ванны, — сказалъ я. — Кстати, вы умѣете управлять автомобилемъ?
Билли утвердительно кивнулъ головой.
— Этимъ я много занимался.
— Тогда вы меня свезете сегодня туда. Я вообще не очень гораздъ въ этомъ дѣлѣ, а теперь съ больной рукой и подавно.
— Положитесь на меня!
Мы оба приняли ванну. Затѣмъ Билли перевязалъ мнѣ руку, а я отблагодарилъ его за эту любезность, одолживъ ему свой бритвенный приборъ.
Волненія кухарки по поводу исчезновенія Мильфорда не отразились на качествѣ нашего завтрака. Отдавая ему дань, Билли былъ подъ сильнымъ впечатленіемъ роскошнаго образа жизни, который я теперь велъ.
Было десять часовъ. Автомобиль былъ заказанъ въ половинѣ одиннадцатаго. Закуривъ трубку, я воспользовался оставшимся временемъ, чтобъ спуститься и переговорить со своимъ оставшимся штатомъ. Я боялся, что въ ввиду послѣднихъ событій, кухарка и горничная откажутся отъ мѣста или просто покинуть домъ въ мое отсутствіе.
Я нашелъ обѣихъ женщинъ въ кухнѣ.
— Какая непріятность съ Мильфордомъ! — началъ я свою рѣчь. — Несомнѣнно, у него не всѣ дома. Я сегодня же утромъ наведу справки. Но пока все это выяснится, я не знаю, какъ поступить. Послѣ нашего послѣдняго испытанія мнѣ не хочется брать въ домъ человѣка безъ особой рекомендаціи. Не можете ли вы взять на себя обязанности по дому, пока меня нѣтъ? Конечно, это не легкое дѣло, и потому я рѣшилъ дать двойное жалованье.
Мое смѣлое предложеніе встрѣтило полное сочувствіе. Кухарка даже замѣтила, что она готова на все ради такого джентльмена, какъ я. Обѣимъ женщинамъ очень хотѣлось потолковать объ исчезновеніи Мильфорда. Но подъ предлогомъ, что мнѣ надо уложиться, я удралъ отъ нихъ.
Услыхавъ шумъ мотора и заглянувъ въ окно, я увидѣлъ вѣрнаго Симсона, готовящаго автомобиль къ отъѣзду.
Я выбралъ два лучшихъ костюма Норскотта, — одинъ для Билли, другой для себя и, съ чемоданами въ рукахъ, мы сошли внизъ,
— Ну, какъ идетъ автомобиль, Симсонъ? — спросилъ я, когда шоферъ, уложивъ вещи, открылъ мнѣ дверцу съ почтительнымъ поклономъ.
— Очень мягко, сэръ! — былъ успокоительный отвѣтъ. — Я ѣздилъ на немъ вчера весь вечеръ и не думаю, чтобы онъ могъ доставить вамъ непріятности. Бензинъ находится сзади, сэръ.
— Мистеръ Логанъ будетъ править. Я ушибъ себѣ руку.
Билли влѣзъ на шоферское мѣсто и мягко повелъ машину вдоль улицы.
— Прежде всего, я долженъ послать телеграмму Морицу. А затѣмъ, намъ нужно купить для васъ нѣкоторыя вещи, — предложилъ я. — Какъ вы относитесь къ Гэрроду[5]?
— О, Гэрродъ вполнѣ подходитъ, — улыбнулся Билли. — Я безъ претензій.
Онъ свернулъ налѣво, внизъ по Брамптонроду и остановился передъ большимъ магазиномъ. Я передалъ ему папку денегъ.
— Купите все, что вамъ захочется, Билли! А я пойду отправлю телеграмму.
Мое посланіе къ Морицу, послѣ нѣкотораго размышленія, приняло слѣдующій видъ:
Пославъ телеграмму, я купилъ въ сосѣднемъ магазинѣ хорошую карту Эссекса и Суффолька и пошелъ разыскивать Билли. Билли сѣлъ у руля, а я разложилъ карту на колѣняхъ. И съ торжествующимъ ревомъ гудка мы пустились въ дальнее путешествіе.
ГЛАВА XIII.
правитьБыло около половины пятаго, когда мы въѣхали въ Вудфордъ и остановились въ старомодной гостиницѣ «Плау» въ центрѣ города. На стѣнѣ красовалась бѣлокрасная вывѣска, громко объявлявшая, что при зданіи имѣется гаражъ.
— Это, кажется, намъ подходитъ, Билли, — сказалъ я. — Если имѣнье Морица не слишкомъ далеко отсюда, то лучше всего остановиться именно здѣсь.
Оставивъ багажъ и автомобиль во дворѣ, мы зашли въ баръ. Двое мужчинъ сидѣли въ углу и разговаривали, а дама среднихъ лѣтъ завѣдывала напитками.
Я снялъ шляпу и заказалъ двѣ рюмки виски.
— Не знаете ли вы, гдѣ находится «Аштонъ», имѣнье мистера Морица Фернивелла?
— «Аштонъ»? — повторила она. — Да, кажется, я слышала это названіе. Это гдѣ-то здѣсь поблизости. Вотъ, я думаю, слѣдователь сумѣетъ вамъ сказать. Мистеръ Рау, этому господину нужно знать, гдѣ находится «Аштонъ».
Одинъ изъ сидящихъ въ углу поднялъ голову.
— Это недалеко. Нужно итти прямо черезъ городъ, затѣмъ спуститься налѣво, по холму. Тутъ всего какихъ-нибудь полторы мили.
Я поблагодарилъ его и предложилъ выпить съ нами. Онъ согласился очень мило и весело.
— Могу я получить здѣсь комнату на два дня? — спросилъ, какъ бы невзначай, Билли.
— Конечно, сэръ, — отвѣтила дама изъ-за прилавка. — Я сейчасъ позову мистера Мартина.
Она вышла и вернулась черезъ минуту въ сопровожденіи хозяина, который сообщилъ, что въ домѣ имѣется много мѣста, и повелъ насъ по винтовой лѣстницѣ наверхъ.
— Вотъ хорошая, уютная комната, — сказалъ онъ, открывая дверь. — Она выходитъ на главную улицу, видъ изъ окна пріятный и красивый…
— Великолѣпно, — сказалъ Билли. — Хотя, конечно, можно ожидать, что собаки подерутся, или лошадь убѣжитъ… или еще что-нибудь случится въ этомъ духѣ, — развѣ можно все знать? Но, все равно, я беру эту комнату.
— Нельзя ли намъ чаю? — попросилъ я.
Улыбающійся хозяинъ кивнулъ головой.
— Конечно, сэръ; я велю вамъ подать въ столовой. Сюда, сэръ!
Мы вернулись тѣмъ же путемъ и вошли въ длинную комнату, на стѣнахъ которой висѣли фотографіи почившихъ скаковыхъ лошадей, вперемежку съ портретами королевской фамиліи.
Черезъ нѣсколько минутъ изящная суффолькская барышня подала намъ чай, варенье, кресъ-салатъ и хлѣбъ съ масломъ. Отдавая должное нашему голоду, мы съ Билли обсуждали планъ дѣйствій и старались найти наилучшій выходъ. Я согласился съ нимъ, что на слѣдующее утро, еще до завтрака, мнѣ слѣдуетъ выѣхать изъ «Аштона» и встрѣтиться съ нимъ на главной дорогѣ, ведущей въ Вудфордъ. Онъ же тѣмъ временемъ долженъ собрать всевозможныя свѣдѣнія о Морицѣ и его близкихъ и особенно тщательно разузнать, не находится ли въ окрестностяхъ джентльменъ со сломаннымъ носомъ и любитель спорта, у котораго одно плечо выше другого.
— Я вамъ оставлю автомобиль, Билли, — сказалъ я, — и поѣду въ «Аштонъ» въ коляскѣ. Такимъ образомъ, въ случаѣ надобности, у насъ всегда будетъ подъ рукой готовая машина.
— Но вѣдь они могутъ спросить, куда вы ее дѣвали?
— Я скажу, что она потребовала небольшой починки, и я оставилъ ее здѣсь въ гаражѣ.
Билли посмотрѣлъ на меня съ восхищеніемъ.
— Джекъ, — сказалъ онъ, — изъ васъ вышелъ бы прекрасный священникъ!
Мы заказали экипажъ. Давъ Билли немного денегъ на всякій случай и порекомендовавъ ему не любезничать съ хорошенькой служанкой, я влѣзъ въ экипажъ и отправился къ Морицу.
«Аштонъ» оказался обширнымъ имѣньемъ, наполовину покрытымъ лѣсами. Барскій домъ стоялъ среди сада, вдали отъ дороги. Подъѣзжая, я увидѣлъ издали двухъ мужчинъ, сидящихъ на скамѣйкѣ, и только, когда мы были совсѣмъ близко отъ нихъ, я узналъ въ одномъ изъ нихъ Морица. Оба встали и пошли ко мнѣ навстрѣчу.
— Алло! — сказалъ Морицъ. — Я думалъ, вы пріѣдете на автомобилѣ…
Я пожалъ руку ему и его товарищу. Это былъ полный, цвѣтущій человѣкъ, похожій на букмекера въ отставкѣ. Онъ, повидимому, былъ знакомъ со мной.
— Я такъ и сдѣлалъ, — отвѣтилъ я, — но оставилъ автомобиль въ Вудфордѣ. Машина стала плохо работать.
— Вотъ что раздражаетъ въ этихъ моторахъ, — замѣтилъ толстякъ, — вѣчно они портятся, не правда ли?
— Вы взяли своего шофера съ собой? — спросилъ Морицъ, когда лакей унесъ мои вещи.
Я покачалъ головой.
— Нѣтъ, я подумалъ, что онъ здѣсь совершенно не нуженъ, и вы убѣдитесь сами, что я правъ.
Возможно, что мнѣ это только показалось, но лицо Морица на мигъ засіяло радостью.
— Пойдемте въ садъ, — предложилъ онъ. — Или, быть можетъ, вы выпили бы чаю? Бараделль уѣхалъ ночевать въ городъ. Мистера Іорка и лэди Бараделль нѣтъ дома. Тетя Мэри гдѣ-то поблизости. Вэнъ, не знаете, гдѣ она?
— Поливаетъ розы, — сказалъ толстякъ лаконически. — Миссъ Іоркъ съ нею.
Неожиданное появленіе этихъ двухъ дамъ прервало нашъ разговоръ.
Тетя Мэри оказалась сѣдой дамой среднихъ лѣтъ, а ея спутница — высокой, красивой дѣвушкой въ изящномъ костюмѣ.
Я пережилъ тяжелую минуту, такъ какъ не зналъ, полагается ли мнѣ быть съ ними знакомымъ. Но ихъ привѣтствіе сразу выяснило мое положеніе.
— Я такъ рада, что вамъ удалось сюда пріѣхать, — сказала тетя Мэри, хотя и безъ особаго восторга. — Васъ не такъ часто удается вырвать изъ Лондона.
— Но я не такъ часто получаю такія милыя приглашенія, — отвѣтилъ я, пожимая ей руку.
Она взглянула на меня нѣсколько удивленно, сообразилъ, что, вѣроятно, былъ слишкомъ любезенъ для настоящаго Норскотта. Я не имѣлъ понятія, была ли тетя Мэри мнѣ родственницей. Но она, повидимому, хорошо знала моего двойника и, безъ сомнѣнія, изучила его характеръ.
Миссъ Іоркъ была какъ будто болѣе дружески расположена ко мнѣ.
— Я слышала, вы пріѣхали въ автомобилѣ, мистер Норскоттъ, — сказала она. — Надѣюсь, въ немъ хватитъ мѣста для всѣхъ насъ?
Я засмѣялся.
— Онъ довезъ меня до Вудфорда, а тамъ забастовалъ. Но черезъ два дня онъ будетъ въ исправности.
— Ну, это неважно, — протянулъ Морицъ. — Кататься все равно не пришлось бы. Завтра насъ ждет охота, послѣзавтра — раутъ въ саду у Кетбертовъ, а и слѣдующій день — партія крикета, которую организовалъ Берти.
— О, крикетъ! — воскликнула миссъ Іоркъ. — Берти обожаетъ крикетъ. А вы играете, мистеръ Норскоттъ?
— Иногда, — отвѣтилъ я важно. И замѣтилъ, что Морицъ при этомъ усмѣхнулся.
Послышались шаги по дорогѣ, и всѣ оглянулись.
— Вотъ какъ разъ идутъ Берти и лэди Бараделль, сказала миссъ Іоркъ. — Хотѣла бы знать, гдѣ они пропадали?
Я вдругъ вспомнилъ многозначительную гримасу которую скорчилъ Морицъ при имени Бараделль, сидя у меня въ Паркъ-Лэйнѣ. Поэтому я съ понятнымъ любопытствомъ, разглядывалъ приближающіяся фигуры Берти, который, какъ я догадался, былъ братомъ миссъ Іоркъ, былъ типичный военный лѣтъ тридцати; что же касается его спутницы, то ея наружность требуетъ болѣе подробнаго описанія.
Ея высокая изящная фигура направлялась къ намъ съ выраженіемъ дерзкаго самодовольства, которое такъ часто свойственно красивымъ женщинамъ. Она, несомнѣнно, была хороша, но по сравненію съ Мерчіей (я теперь невольно всѣхъ сравнивалъ съ Мерчіей) — это была красота огня рядомъ съ солнцемъ. Лэди Бараделль, въ самомъ дѣлѣ, можно было скорѣе всего сравнить съ огнемъ. Огонь горѣлъ въ ея чудесныхъ бронзовыхъ волосахъ и сіялъ опаснымъ пламенемъ въ широкихъ карыхъ глазахъ съ золотистыми искорками. Платье изъ матеріи огненнаго цвѣта дополняло иллюзію.
— Итакъ, этотъ великій человѣкъ сжалился надъ нами, — произнесла она медленно, музыкальнымъ голосомъ. — Развѣ въ Лондонѣ такъ невыносимо жарко, мистеръ Норскоттъ
— Боюсь, что у меня незаслуженная репутація, — сказалъ я. — Никто такъ не любитъ красоту жизни, какъ я.
Лэди Бараделль подняла брови и оглядѣла всѣхъ съ улыбкой.
— Саулъ среди пророковъ!.. Морицъ, что это съ нимъ случилось?
Я ждалъ отвѣта Морица съ лукавымъ любопьггствомъ.
— Не знаю, — протянулъ онъ. — Я самъ недавно спросилъ его объ этомъ, но онъ мнѣ отвѣтилъ, что надо быть иногда пріятнымъ, хотя бы ради разнообразія.
Раздался общій хохотъ, прерванный далекимъ звономъ гонга.
— Пора одѣваться, — замѣтила тетя Мэри. — Какъ быстро летитъ время.
Мы всѣ вошли въ домъ. Морицъ взялъ меня подъ; руку и очень любезно проводилъ въ большую привѣтливую комнату, окна которой выходили въ садъ.
— Думаю, что вамъ здѣсь будетъ хорошо. Никто вамъ не будетъ мѣшать, развѣ что Бараделли, — они тутъ напротивъ, въ коридорѣ. Вамъ, дѣйствительно, ничего не надо?
— Нѣтъ, спасибо, — отвѣтилъ я.
— Обѣдъ въ восемь часовъ, — прибавилъ онъ, выходя и закрывая за собой дверь.
Я одѣвался не спѣша, стараясь разобраться въ своихъ впечатлѣніяхъ съ момента пріѣзда сюда. До сихъ поръ, насколько я могъ судить, дѣйствіе развертывалось довольно удачно для меня. Правда, я показался слишкомъ жизнерадостнымъ для роли Норскотта, но ни у кого, даже у Морица, не явилось на мой счетъ ни малѣйшаго подозрѣнія.
У меня еще не составилось мнѣніе о моихъ товарищахъ-гостяхъ. Вэнъ и Іоркъ были, повидимому, довольно безобидными, каждый въ своемъ родѣ, и трудно было допустить, что они въ заговорѣ противъ меня. Лэди Бараделль показалась мнѣ болѣе сложной. На основаніи ея замѣчаній, я почувствовалъ, что ея отношенія съ Норскоттомъ были интимнѣе, чѣмъ можно предполагать.
Завязывая галстухъ передъ зеркаломъ, я критически оглядѣлъ себя при свѣтѣ двухъ свѣчей. Сходство, конечно, было изумительное. Если бы я не былъ увѣренъ, что я дѣйствительно Джекъ Бертонъ изъ Буэносъ-Айреса и, чортъ его знаетъ, еще откуда, то я бы поклялся, что лицо, отражавшееся въ зеркалѣ, было лицомъ того человѣка, съ которымъ я разстался три дня тому назадъ въ ресторанѣ «Миланъ».
Опустившись въ столовую, я нашелъ тамъ всю компанію.
Мнѣ поручили вести къ столу тетю Мэри, что ее, видимо, мало радовало. Лэди Бараделль сидѣла рядомъ съ сэромъ Джорджемъ Вэномъ, напротивъ меня.
Я забылъ, о чемъ мы говорили во время обѣда, но въ концѣ его у меня появилось злостное намѣреніе разсказать, хотя бы въ смягченной формѣ, мое интересное приключеніе съ «Френсисомъ». Я вдругъ сообразилъ, что если Морицъ отвѣтствененъ за приходъ этого человѣка въ мой домъ, то мой наивный разсказъ можетъ только его убѣдить, что у меня нѣтъ подозрѣнія на его счетъ. Онъ, навѣрно, уже зналъ, чѣмъ кончилось это покушеніе, и мое молчаніе могло показаться подозрительнымъ.
— Кстати, Морицъ, — заговорилъ я. — Я, кажется, еще ничего не говорилъ вамъ о лакеѣ, посланномъ мнѣ Зигрэвомъ?
— Нѣтъ, вы ничего не говорили, — сказалъ онъ холодно. — Ну, какимъ же онъ оказался?
Я улыбнулся.
— Нѣсколько неожиданнымъ, особенно среди ночи.
А затѣмъ, видя, что привлекъ вниманіе всего стола, я началъ разсказывать мою ночную схватку, приблизительно такъ, какъ я ее описалъ мистеру Сигрэву. Я пропустилъ только подробности, касающіяся сэра Генри Трэгстока.
Всѣ хоромъ выразили свое удивленіе. Лэди Бараделль взглянула на меня странно заблестѣвшими глазами.
— Что за негодяй! — воскликнула она. — Надѣюсь, вы его проучили?
— Я думаю, онъ до сихъ поръ чувствуетъ свой носъ, — замѣтилъ я самодовольно.
— Но вѣдь странно подумать, что такой человѣкъ остался на свободѣ, — сказала миссъ Іоркъ, и плечи ея вздрогнули. — Вы заявили въ полицію?
— Мнѣ не хотѣлось, чтобы меня безпокоили. Я передалъ это дѣло Сигрэву.
Морицъ оперся на спинку стула и засмѣялся.
— Мнѣ ужасно досадно, что я вовлекъ васъ въ такое грязное дѣло, — замѣтилъ онъ чистосердечно. — Я всегда считалъ, что Сигрэвъ достоинъ полнаго довѣрія. Хорошо еще, что вы умѣете постоять за себя.
— О, конечно, вы тутъ ни причемъ, — сказалъ я великодушно.
— Обсуждайте это дѣло, какъ знаете, — замѣтила тетя Мэри, вставая изъ-за стола, — а когда кончите, вы найдете насъ въ билліардной.
Какъ только мы остались одни, Морицъ придвинулъ свой стулъ къ моему.
— Хотите итти завтра на охоту, Стюартъ? — спросилъ онъ. — Я думаю, если будетъ хорошая погода, мы пойдемъ на утокъ. Ризъ говорилъ, что ихъ теперь много.
— На охоту я готовъ во всякое время, — отвѣтилъ я.
— Вотъ это хорошо, — обрадовался Морицъ и предложилъ мнѣ и Джорджу Вэну перейти въ билліардную. Тамъ мы нашли миссъ Іоркъ, — она ловко упражнялась въ игрѣ, а ея братъ, тетя Мэри и лэди Бараделль смотрѣли, какъ она играла.
— Мнѣ нужно выйти на минутку и переговорить съ егеремъ, — сказалъ Морицъ. — Играйте пока вчетверомъ, я скоро вернусь. А Вэнъ будетъ записывать.
Это предложеніе меня немного смутило. Я себя считалъ игрокомъ выше средняго. Три года постоянной практики въ Буэносъ-Айресѣ съ нѣкоторыми выдающимися жуликами благопріятно отразились на моей игрѣ. Съ другой стороны, я понятія не имѣлъ, какъ игралъ Норскоттъ, и игралъ, ли онъ вообще.
Капитанъ Іоркъ вывелъ меня изъ затрудненія.
— Если память мнѣ не измѣняетъ, Норскоттъ, то вы какъ будто мастеръ этого дѣла. Я предпочтаю играть съ моей сестрой.
— Это очень вѣжливо по отношенію ко мнѣ, — запротестовала, смѣясь, лэди Бараделль.
— Не безпокойтесь, лэди Бараделль, — замѣтилъ Морицъ, — вы ихъ легко побьете. Стюарта очень трудно побѣдить.
Я понялъ, что Морицъ намекалъ на мой инцидентъ съ «Френсисомъ» и усмѣхнулся про себя.
Морицъ вышелъ, а мы, размѣстивъ шары, приступили къ игрѣ.
Я игралъ блестяще. Іоркъ и сестра его были хорошими, но второстепенными игроками, тогда какъ мой партнеръ, лэди Бараделль изрѣдка давала изумительные удары.
Послѣ одного изъ такихъ ударовъ, Іоркъ замѣтилъ улыбаясь:
— Если бы я не зналъ сэра Чарльза, я сказалъ бы, что вамъ не слишкомъ везетъ въ любви.
Въ это мгновеніе я какъ разъ натиралъ мѣломъ кій для лэди Бараделль и на одно мгновеніе ея рука дотронулась до моей.
— Я и не говорю, что мнѣ везетъ, — сказала она со странной улыбкой.
Возможно, что это было совпаденіе, но, во всякомъ случаѣ, я почувствовалъ нѣкоторую неловкость. Эта неловкость возрасла еще больше послѣ того, какъ лэди Бараделль нѣсколько разъ, пользуясь тѣмъ, что на насъ не смотрятъ, подарила меня такими улыбками, въ которыхъ только закоренѣлое упрямство могло усмотрѣть недостатокъ любезности. Очевидно я невольно снова попалъ въ очень запутанное положеніе. Вернулся Морицъ, и мы бросили игру.
Въ половинѣ одиннадцатаго всѣ разошлись. Дамы ушли первые.
— Спокойной ночи, — сказала лэди Бараделль, пожимая руки Іорку и сэру Джорджу, — спокойной ночи, мистеръ Норскоттъ. — Затѣмъ нѣжно и тихо, такъ что ея слова дошли только до моихъ ушей, она прибавила: — До свиданія.
Большая часть мужчинъ съ восторгомъ отнеслась бы къ такому предложенію, но я въ этомъ не видѣлъ никакой радости, хотя и отвѣтилъ ей такимъ ласковымъ голосомъ:
— Спокойной ночи, лэди Бараделль.
Поболтавъ немного о предстоящихъ октябрьскихъ бѣгахъ, мы взяли наши свѣчи и, пожелавъ другъ другу пріятнаго сна, вышли изъ билліардной. Я разстался съ Іоркомъ на лѣстницѣ, затѣмъ, пройдя мимо комнаты лэди Бараделль, вошелъ въ свою и закрылъ за собой дверь.
Была теплая лунная ночь. Я широко раскрылъ окно, оперся на подоконникъ и такъ просидѣлъ нѣкоторое время, не раздѣваясь. Я былъ нѣсколько озабоченъ и меня томило безпокойство: мнѣ припоминалась извѣстная поговорка о «женщинѣ, которой пренебрегаешь»… Если бы знала Мерчіа, на что я иду ради нея.
Въ концѣ концовъ, красота сада, пронизаннаго то серебристымъ свѣтомъ, то глубокой тѣнью, постели убаюкала мою встревоженную мысль. Я зѣвнулъ и, постаравшись забыть лэди Бараделль и другія осложненія, возникшія въ моей жизни, опустилъ штору, раздѣлся и легъ въ кровать.
Очевидно, свѣтъ мѣшалъ мнѣ спать, такъ какъ обычно я засыпаю очень быстро. Я лежалъ нѣкоторое время въ полудремотномъ состояніи, которое уже начало переходить въ сонъ, какъ вдругъ послышался слабый шорохъ. Я вскочилъ, открылъ глаза и въ одно мгновеніе спрыгнулъ съ кровати.
Дверь моей комнаты тихо открылась и въ блѣдномъ лунномъ сіяніи появилась лэди Бараделль: На ней бы длинный голубой шелковый капотъ. Она была босикомъ и ея бронзовые волосы разметались по плечамъ. Долженъ сознаться, что она была удивительно привлекательна. Закрывъ безшумно двери, она скользнула ко мнѣ и въ ея глазахъ свѣтился торжествующій огонекъ.
— Ахъ, Стюартъ, Стюартъ, — прошептала она, протягивая руки.
ГЛАВА XIV.
правитьПри всемъ моемъ стараніи казаться любезнымъ, не могъ убѣдить лэди Бараделль, что мои чувства къ ней остались неизмѣнными… Ясно, что люди обычно приходятъ въ гости въ такой неурочный часъ, если разсчитываютъ на болѣе восторженный пріемъ, чѣмъ тотъ, который я могъ ей оказать.
Ея лицо стало постепенно выражать подозрѣніе, наконецъ, она отошла, заломивъ руки.
— Почему вы меня обманываете? Тутъ что-то есть… Скажите мнѣ правду, Стюартъ!..
Такъ какъ именно правду я и не хотѣлъ ей говорить, то мнѣ оставалось только одно — смущенно молчать.
— О, не говорите мнѣ ничего! — сказала она съ горечью. — Я васъ слишкомъ хорошо знаю! — Ея глаза загорѣлись гнѣвомъ. — Вы думаете, я изъ тѣхъ женщинъ, которыхъ можно по прихоти привлечь и бросить?! Неужели вы хоть минуту могли думать, что меня можно обмануть?!..
— Нѣтъ! — грустно отвѣтилъ я, — этого я не думалъ.
Она засмѣялась непріятнымъ, горькимъ смѣхомъ и, откинувъ назадъ волосы, посмотоѣла мнѣ въ лицо.
— Я васъ люблю, Стюартъ, — сказала она твердо. — Я люблю васъ такъ, какъ врядъ ли многія женщины способны любить. И я предпочитаю видѣть васъ мертвымъ, чѣмъ въ объятіяхъ другой женщины.
Не сказавъ больше ни слова, она повернулась и выскользнула изъ комнаты.
Я стоялъ и смотрѣлъ на дверь. Я былъ похожъ на человѣка, случайно дотронувшагося до динамитной бомбы. Не знаю, что означала послѣдняя фраза лэди Бараделль, но было ясно, что я пріобрѣлъ еще новаго врага и болѣе опаснаго, чѣмъ всѣ тѣ, котрыми меня успѣлъ надѣлить Норскоттъ. Послѣ зрѣлаго размышленія, я проклялъ моего двойника.
Это меня нѣсколько успокоило, и я снова легъ въ постель. Усталость взяла свое, я закрылъ глаза и впалъ въ желанное забытье.
Сонъ, какъ бы кратокъ онъ ни былъ, всегда возвращаетъ свойственную мнѣ бодрость. Я проснулся на слѣдующее утро съ ощущеніемъ чрезвычайной легкости. Утреннее солнце освѣжало мою комнату, и молчаливый лакей приготовлялъ мнѣ ванну.
— Въ которомъ часу завтракъ? — спросилъ я.
— Въ девять часовъ, сэръ. Теперь только три четверти восьмого.
Такимъ образомъ, у меня было достаточно времени, чтобы пойти повидаться съ Билли, прежде чѣмъ присоединиться къ остальной компаніи.
Часы на каминѣ пробили половину девятаго, когда я вышелъ изъ комнаты. Спокойно, но поспѣшно спустился я внизъ, такъ какъ не имѣлъ ни малѣйшаго желанія встрѣтиться съ Морицомъ или съ кѣмъ-нибудь другимъ, прошелъ садъ и вышелъ черезъ боковую калитку на главную дорогу. Птицы весело щебетали въ кустахъ, и на голубомъ небѣ ярко свѣтило солнце.
Билль сидѣлъ на скамѣйкѣ у перваго поворота и курилъ трубку.
— Значитъ, васъ еще не укокошили, — сказалъ онъ съ видимымъ удовольствіемъ.
— Наоборотъ, Билли, — я ничего не видѣлъ, кромѣ любви и ласки.
Я сѣлъ около него и критически прибавилъ:
— Я не высокаго мнѣнія о вашемъ табакѣ.
— Это лучшее, что можетъ дать «Плау». Вы уже начинаете важничать, Джекъ. — Онъ похлопалъ меня по плечу. — Вы знаете, я нашелъ свое призваніе. Я могу дать Шерлоку Холмсу два очка впередъ и сразу же уложить его.
У Билли не было обыкновенія хвастать, и потому я посмотрѣлъ на него съ любопытствомъ.
— Продолжайте, Вилліамъ.
Онъ усмѣхнулся.
— Этой ночью я занялся слѣжкой. Я рѣшилъ, что не мѣшаетъ осмотрѣться и познакомиться съ окрестностями, и сейчасъ же притащился сюда. Я торчалъ нѣкоторое время за воротами, изучая мѣстоположеніе, а затѣмъ, — такъ какъ вблизи не было никого, — перескочилъ черезъ заборъ и прошелъ сквозь кустарники до самаго дома. Я пробылъ тамъ около десяти минутъ, скрываясь за кустами, какъ вдругъ увидѣлъ, что появился не кто иной, какъ вашъ другъ!
— Кто?!.
— Тотъ молодецъ, который подсыпалъ яду въ питье вашему Мильфорду. Онъ, по крайней мѣрѣ, въ точности соотвѣтствовалъ вашему описанію: высокій, некрасивый, кривобокій, и одно плечо выше другого.
— Продолжайте, Билли, — оживился я. — Это становится интереснымъ.
— Хорошо… Онъ вползъ, какъ полагается жулику, и сѣлъ на заборъ, кзъ разъ противъ меня. Мнѣ показалось, что онъ кого-то поджидаетъ. Въ самомъ дѣлѣ, не прошло и десяти минутъ, какъ къ нему вышелъ молодой человѣкъ во фракѣ, повидимому, вашъ двоюродный братъ…
— Морицъ пошелъ подышать свѣжимъ воздухомъ послѣ обѣда, — замѣтилъ я. — Онъ сказалъ, что ему нужно повидать егеря.
— Ахъ, вотъ какъ, — проворчалъ Билли. — Ну, такъ онъ его повидалъ. Они чесали языки добрыхъ двадцать минутъ и все про васъ, милый другъ.
— Это было интересно?
— То, что я слышалъ, было интересно, но, къ сожалѣнію, до меня доходило одно слово изъ десяти: они большей частью шептались. Они какъ будто назначили на сегодня что-то касающееся васъ и какого-то мола, насколько я могъ разслышать.
Я закивалъ головой.
— Или сегодня на охотѣ долженъ произойти несчастный случай, или я ничего не понимаю!..
— Похоже на то, — отвѣтилъ угрюмо Билли. — Они, повидимому, были чертовски довольны собой. Кромѣ того, я слышалъ также и о вашей дѣвицѣ съ пистолетомъ, — какъ ее зовутъ, — Мерчіа?
— Мерчіа!.. — повторилъ я. — А что они о ней говорили?
Билли еще больше нахмурился.
— Мнѣ нравится, что вашъ интересъ растетъ, Джекъ, — сказалъ онъ и постучалъ трубкой о скамѣйку, вытряхивая пепелъ.
— Билли, — сказалъ я, — вы играете со смертью. Разсказывайте дальше.
— Я только слышалъ ея имя, — усмѣхнулся онъ. — Этотъ кривобокій джентльменъ произнесъ его и потомъ повторилъ еще четыре раза. Судя по тому, какъ онъ его произнесъ, мнѣ кажется, онъ былъ недоволенъ ею. Вашъ двоюродный братъ ему что-то внушалъ.
Меня сразу охватила тревога за Мерчію. Мы явно имѣли дѣло съ преступной шайкой. Если станетъ извѣстно, что Мерчіа меня предупреждала относительно «Аштона», ей можетъ грозить такая же опасность, какъ и мнѣ.
Билли, очевидно, читалъ мои мысли.
— Я думаю, что въ настоящій моментъ она въ безопасности, — сказалъ онъ — по той простой причинѣ, что вся эта свора гонится за вами. Я еще не разсказадъ вамъ главнаго. Джекъ, мнѣ посчастливилось ихъ объегорить!
Онъ откинулся и гордо взглянулъ на меня.
— Чортъ возьми, Билли, — воскликнулъ я. — Вы дѣлаете чудеса! Какъ это вамъ удалось?
— А вотъ какъ. Послѣ того, какъ разговоръ кончился и вашъ двоюродный братъ вернулся въ домъ, я далъ этому молодцу выйти на дорогу и пошелъ за ни слѣдомъ, позволивъ ему отойти ярдовъ на двѣсти. Онъ прямо пошелъ въ Вудфордъ и завернулъ въ одинъ трактиръ, — только не въ «Плау», а въ какой-то другой, вошелъ за нимъ и видѣлъ, какъ онъ наливалъ себѣ чистое брэнди[6]. Онъ настоящій хулиганъ, въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія. Послѣ ухода этого молодца я спросилъ хозяина трактира, кто онъ такой.
— О, — сказалъ хозяинъ, — это эйталіанскій джентльменъ, мусье Баретти. Онъ недавно снялъ на нѣсколько мѣсяцевъ «Холли», имѣнье полковника Пэтона, а въѣхалъ, кажется, вчера. Милый и любезный господинъ.
— Да разныя бываютъ мнѣнія, — сказалъ я, смѣясь. — Мильфорду онъ совсѣмъ не понравился.
— Братъ хозяина, — продолжалъ Билли, — какъ оказалось, служилъ садовникомъ въ «Холли», такъ что ему объ интересующемъ насъ субъектѣ было кое-что извѣстно. Этотъ молодецъ поселился въ «Холли» съ молодой дамой, которую называетъ своей женой. А сегодня къ нимъ пріѣхалъ еще одинъ типъ. Я спросилъ хозяина, не сломанъ ли у него носъ? Хозяинъ отвѣтилъ отрицательно. Очевидно, это не «Френсисъ».
— Вѣроятно, это джентльменъ, ранившій меня въ плечо, — замѣтилъ я. — Нечего сказать, пріятная семейка!.. А гдѣ же это «Холли»?
Билли указалъ кивкомъ головой.
— Тугъ рядомъ. Маленькій бѣленькій домикъ вправо отъ Видфорда. Сегодня вечеромъ я пойду осмотрѣть его… Джекъ, — прибавилъ онъ, помолчавъ, — мнѣ что-то не нравится эта охота.
— И мнѣ тоже, — отвѣтилъ я чистосердечно.
— Такъ зачѣмъ вы ѣдете? Развѣ вы не можете отказаться?
Я пожалъ плечами.
— Къ чему? Они найдутъ другой способъ. По крайней мѣрѣ, я знаю, что меня ждетъ сегодня.
— Да, это правда, — согласился Билли. — Послушайте, у меня явилась мысль. Что, если я возьму себѣ лодку и буду держаться около мола, пока вы тамъ охотитесь. Во всякомъ случаѣ, я могу быть полезнымъ. Нельзя знать…
— Вы правы, Билли. Море должно быть въ нашихъ рукахъ. А теперь пора мнѣ возвращаться. Скоро девять часовъ. Я вамъ дамъ знать, когда намъ встрѣтиться, если мы увидимся сегодня послѣ обѣда. Я думаю, что мы должны быть на болотѣ около половины пятаго.
Билли ушелъ. Я подождалъ, пока онъ завернулъ за уголъ, и направился къ дому.
Когда я проходилъ черезъ садъ, Морицъ и Іоркъ сидѣли на террасѣ.
— Алло! — крикнулъ Іоркъ. — Вы побили рекордъ. Я думалъ, что я первый спустился внизъ.
— Погода ужъ очень хороша, невозможно улежать въ постели, — отозвался я. — Я осматривалъ окрестности.
Можетъ быть, у Морица и явились какія-нибудь подозрѣнія, но лицо его оставалось спокойнымъ.
— Да, васъ нельзя упрекнуть въ лѣни, — сказалъ онъ. — Пойдемте завтракать. Только что били въ гонгъ.
Мы вошли въ столовую, гдѣ тетя Мэри приготовляла чай. Вскорѣ появились миссъ Іоркъ и лэди Бараделль. Послѣдняя не обнаружила ни малѣйшаго смущенія и вела себя развязно и спокойно.
— Ого! Какіе тутъ энергичные люди! — сказала она насмѣшливо. — Даже мистеръ Норскоттъ уже спустился! Я думала, что онъ всегда завтракаетъ въ постели.
Іоркъ засмѣялся.
— Спустился!.. Да онъ уже ходилъ бабочекъ ловить!..
— Ну, какъ же мы будемъ проводить утро? — спросила тетя Мэри. — Надѣюсь, Морицъ, до двѣнадцати вы не поѣдете на охоту?
— Мы могли бы пойти пострѣлять зайцевъ, если найдутся желающіе, — отвѣтилъ онъ, — но на утокъ надо итти попозже. Какъ вы думаете, Стюартъ?
— Я предлагаю тенисъ, — сказала миссъ Іоркъ. — Мы еще не пробовали площадки. Вы вѣдь играете, мистеръ Норскоттъ?
Я въ жизни не держалъ въ рукахъ ракетки, такъ что мнѣ невольно пришлось солгать.
— Я предпочитаю смотрѣть и аплодировать игрокамъ. У меня недавно взорвался бензинъ въ автомобилѣ, и моя рука до сихъ поръ это помнитъ.
Всѣ хоромъ выразили свое сочувствіе; Морицъ даже освѣдомился, въ состояніи ли я охотиться. Мнѣ показалось, что онъ встревожился.
— Конечно, могу, — успокоилъ я, — чтобы управиться съ ружьемъ, силъ еще хватитъ.
Послѣ длительныхъ переговоровъ было рѣшено, что миссъ Іоркъ и Морицъ будутъ играть противъ ея брата и Вэна, Вэнъ оказался никуда не годнымъ партнеромъ, а Іоркъ, игравшій когда-то на военной службѣ, стоялъ много выше всѣхъ.
Теннисъ находился рядомъ съ домомъ. Послѣ завтрака, просмотрѣвъ газеты, мы вынесли нѣсколько стульевъ и поставили ихъ въ тѣни. Я только что усѣлся на свое мѣсто, какъ замѣтилъ, что тетя Мэри направляется ко мнѣ.
Я очень мало разговаривалъ съ хозяйкой дома, но мнѣ было ясно, что, несмотря на ея любезность при первой встрѣчѣ, я ни въ коемъ случаѣ не былъ для нея желаннымъ гостемъ. Но сейчасъ она подошла ко мнѣ съ улыбкой на добромъ, нѣсколько встревоженномъ лицѣ.
— Мнѣ хочется поговорить съ вами, Стюартъ, — сказала она, когда я ей подалъ стулъ.
— Пожалуйста, — отвѣтилъ я, не зная, о чемъ будетъ рѣчь. — Мы какъ-то не имѣли случая поговорить съ самаго моего пріѣзда.
Она вдумчиво посмотрѣла на меня.
— Вы, кажется, сильно измѣнились за послѣднее время.
— Да, — подтвердилъ я, — я измѣнился.
— И къ лучшему, — прибавила она. — Когда вы въ первый разъ вернулись изъ Южной Америки, вы мнѣ сильно не нравились.
Я поклонился.
— Вы были правы.
— Не знаю, какова тамъ была ваша жизнь, — возможно, что я не имѣю право васъ осуждать, но я какъ-то инстинктивно чувствовала, что вы плохой, насквозь испорченный человѣкъ. Я боялась вашего вліянія на Морица.
— Если Морицъ изъ-за меня попадетъ въ бѣду, — сказалъ я прямо, — это будетъ только его собственная вина.
Она замолчала. Мысль о томъ, что кто-нибудь могъ имѣть дурное вліяніе на этого молодого человѣка, граничила съ ироніей. Но проницательность тести Мэри по отношенію къ характеру Норскотта меня поразила.
Она положила руку мнѣ на плело.
— Я вѣрю вамъ, Стюартъ. Съ тѣхъ поръ, какъ вы здѣсь, я, кажется, совершенно измѣнила свое прежнѣе мнѣніе о васъ. И это удивительно, такъ какъ обычно мое первое впечатлѣніе никогда не мѣняется.
— Очень радъ, что составляю исключеніе, — скпзалъ я.
— Я тоже очень рада за Морица, что у него есть другъ. О Морицѣ я и хотѣла съ вами поговорить. Боюсь, что онъ попалъ въ плохую компанію. Его что-то тревожитъ, и потому онъ такъ страшно измѣнился за послѣдніе мѣсяцы. Возможно, всему виной его денежныя дѣла: я знаю, онъ крупно игралъ на скачкахъ. Но, кажется, у него есть и какая-то другая забота. Кромѣ васъ у меня никого нѣтъ, съ кѣмъ я могла бы объ этомъ поговорить, — сказала она печально. — Вы нашъ ближайшій родственникъ, и у васъ большой опытъ въ жизни. Вы знаете, какія искушенія могутъ встрѣтиться на пути у молодого человѣка въ его возрастѣ. Я хотѣла бв чтобы вы ему помогли. Каковы бы ни были его недостатки, онъ все же сынъ нашей дорогой Алисы. Если тутъ только денежный вопросъ, то мы могли бы совмѣстными усиліями уладить его. Но мнѣ не хочется самой его разспрашивать. Отъ васъ онъ приметъ это какъ-то легче.
Мнѣ стало жаль бѣдную женщину. Морицъ былъ ей, повидимому, дорогъ, и хотя я достовѣрно зналъ, что этотъ молодой бандитъ собирается меня убить, мнѣ не хотѣлось прибавить еще одну горестную складку на ее лицѣ. Она, видимо, и безъ того состарилась отъ заботъ.
— Даю вамъ слово, — сказалъ я просто, — что сдѣлаю все отъ меня зависящее, чтобы сохранить Морица отъ бѣды.
Она едва замѣтно, но очень искренно улыбнулась мнѣ въ знакъ благодарности.
— Спасибо, Стюартъ, — я жалѣю, что такъ плохо судила о васъ.
Она поднялась и направилась въ домъ.
Играющіе уже собрались на площадкѣ. Миссъ Іоркъ сдѣлала мнѣ знакъ ракеткой.
— Мы ждемъ отъ васъ обѣщанныхъ аплодисментовъ, мистеръ Норскоттъ.
— Весь теннисъ будетъ ими оглашенъ, — отвѣтилъ я.
— Отлично! А вотъ и лэди Бараделль пришла вамъ помогать.
Даже если бы я хотѣлъ улизнуть, было слишкомъ поздно: лэди Бараделль направлялась прямо ко мнѣ.
Обмахиваясь большимъ пальмовымъ листомъ, она сѣла на стулъ, на которомъ только что сидѣла тетя Мэри.
— Стюартъ, — сказала она, когда всѣ играющіе размѣстились на площадкѣ. — Я хотѣла бы знать, что вы думаете обо мнѣ?
— Въ настоящую минуту думаю, что вы самая прекрасная женщина въ Суффолькѣ.
Она засмѣялась, искоса взглянувъ на меня удиви тельными золотистыми глазами.
— Кажется, я была немного истерична въ прошлую ночь, — сказала она нѣжно. — Но вы, Стюартъ, черезчуръ жестоки. Есть разные способы для сообщенія дурныхъ вѣстей. Кто она?
Я колебался одну секунду.
— Не знаю, повѣрите ли вы мнѣ, если я скажу вамъ правду?
Я наклонился впередъ и въ упоръ посмотрѣлъ на нее.,
— О да, Стюартъ, я вамъ повѣрю.
— Черезъ мѣсяцъ вы простите мнѣ все именно изъ-за этой ночи!
Послѣдовало короткое молчаніе.
— Между нами не можетъ быть и рѣчи о прощеніи, — тихо отозвалась она наконецъ.
Въ это время дверь билліардной открылась, и показалась тетя Мэри въ сопровожденіи высокаго важнаго господина въ темномъ костюмѣ. Они шли къ намъ.
Лэди Бараделль мило засмѣялась.
— Мой мужъ обладаетъ всѣми добродѣтелями даже аккуратностью!
ГЛАВА XV.
править— Я заказала обѣдъ къ половинѣ девятаго, — сказала тетя Мэри, — если можете, постарайтесь быть не позже восьми, мы къ этому времени всѣ успѣемъ проголодаться.
— Мы вернемся раньше, — отвѣтилъ Морицъ: взлетъ утокъ будетъ приблизительно въ половинѣ седьмого, а отсюда всего полчаса ходьбы до болота.
Мы стояли въ бричкѣ съ ружьями въ рукахъ: Морицъ, Іоркъ, Вэнъ и я.
— Сначала прокатимся по полямъ, — предложилъ Морицъ. — Не имѣетъ смысла быть у озера раньше шести часовъ.
Не дожидаясь указаній, я усѣлся между Іоркомъ и Вэномъ. Мнѣ казалось мало вѣроятнымъ, чтобы Морицъ имѣлъ въ виду разыграть несчастный случай на охотѣ; но все же не стоило напрасно рисковать жизнью.
Итакъ, мы двинулись. Собаки окружили насъ кольцомъ и бѣжали не отставая. Два подозрительныхъ субъекта въ польскихъ бархатныхъ штанахъ замыкали шествіе. Оба они были безъ ружей, и у меня нѣсколько отлегло отъ сердца.
Я зналъ, что безъ промаха могу подбить любую довѣрчивую англійскую птицу, и потому заранѣе рѣшилъ, что мнѣ слѣдуетъ скрывать свои охотничьи таланты. Вѣдь за Норскоттомъ я зналъ только два дара: наживать деньги и волочиться за женщинами. Относительно остальныхъ его способностей я былъ въ полномъ невѣденіи.
Около половины шестого мы подъѣхали къ продолговатой бухтѣ въ четверть мили шириной. Длинная полоса земли, лежащая параллельно берегу, защищала, бухту отъ моря. Это была унылая, пустынная мѣстность, напоминающая мѣстами аргентинское побережье. Ни одинъ коттеджъ, ни одна жалкая лачуга не оживляли окружающаго унылаго и мертваго болота. Только издалека виднѣлась старая лодка, привязанная къ столбу за моломъ.
— Намъ теперь надо разойтись, — сказалъ Морицъ, — здѣсь есть пять-шесть мѣстечекъ, гдѣ можно настрѣлять не мало утокъ. Одно изъ нихъ около берега. Хотите остаться здѣсь, Стюартъ?
Вопросъ его звучалъ такъ искренно, такъ непосредственно, что я на минуту даже усомнился: неужели онъ замышляетъ мою гибель? Но, какъ бы то ни было, я ни за что не хотѣлъ отказаться отъ его предложенія. Нужно же было посмотрѣть, что произойдетъ дальше.
— Хорошо, я останусь здѣсь. Что мнѣ нужно дѣлать?
Онъ указалъ на узкую, песчаную полосу въ серединѣ бухты.
— Вамъ придется перебраться туда въ челнокѣ. Послѣ половины седьмого, утки станутъ летать у васъ прямо надъ головою. Здѣсь вамъ обезпечена хорошая добыча.
— А гдѣ будете вы?
Кивкомъ головы онъ указалъ вправо,
— Мы будемъ ходить вдоль берега. Сможете ли вы сами найти дорогу домой?
— Думаю, что да, — сказалъ я, улыбнувшись. Мысль о томъ, что я затеряюсь въ кустахъ въ трехъ миляхъ отъ Суффолькскихъ болотъ мнѣ показалась очень забавной.
— Великолѣпно! Въ такомъ случаѣ васъ не затруднитъ вернуться домой безъ насъ, и мы такимъ образомъ сократимъ путь: намъ не придется возвращаться за вами. Объ уткахъ вы не безпокойтесь. Оставьте ихъ въ челнокѣ, я пришлю за ними кого-нибудь.
Они удалились, оставивъ меня одного. Я сѣлъ и молъ и глядѣлъ нѣкоторое время имъ вслѣдъ, размыш ляя о томъ, что могли бы означать распоряженія Moрица. Несомнѣнно, тутъ крылся какой-то подвохъ, я мнѣ трудно было сообразить какой.
За исключеніемъ островка, на который Морицъ обратилъ мое вниманіе, и длинной полосы земли прямо передо мной, въ полѣ моего зрѣнія не находилось ничео, гдѣ бы могъ укрыться даже кроликъ. Билли нигдѣ и было видно. Если онъ и торчалъ гдѣ-нибудь въ лодкѣ то, по всей вѣроятности, за изгибомъ слѣва, въ томъ мѣстѣ, гдѣ молъ выступаетъ въ озеро. Я отвязалъ челнокъ, и поплылъ по направленію къ острову. Я сообразилъ, что, если опасность кроется именно въ томъ углу, то мнѣ слѣдуетъ причалить возможно скорѣе, пока вся компанія не удалилась настолько, чтобы нельзя было слышать голосовъ. Моя безопасность казалась мнѣ обеспеченной, пока они всѣ находились въ недалекомъ раз стояніи. Конечно. Если только Іоркъ и Вэнъ не со стояли въ заговорѣ; но это было маловѣроятнымъ. Нѣсколько взмаховъ веселъ привели меня къ мѣсту назначенія. Островокъ густо заросъ камышомъ. Онъ была очень малъ, и я тотчасъ же убѣдился, что никого, кромѣ меня, на немъ не было, Я вытащилъ челнокъ на берегъ, привязалъ его къ стволу дерева и, закрутивъ послѣдній узелъ, усѣлся въ ожиданіи взлета утокъ и дальнѣйшихъ событій.
Около десяти минутъ сидѣлъ я неподвижно. Вдругъ съ другого берега бухты донесся странный тоскливый крикъ какой-то птицы. Я схватилъ ружье и сталъ медленно подниматься на ноги.
Въ это время меня озарила внезапная блестящая мысль. Я нагнулся, снялъ свою широкополую шляпу, надѣлъ ее на дуло ружья и медленнымъ, почти незамѣтнымъ, движеніемъ поднялъ ее надъ камышами.
Бумъ!..
Шляпа слетѣла, прострѣлянная по серединѣ, а по рукѣ меня ударилъ какой-то звенящій кусокъ металла.
Я понялъ, что это часть дула, послѣдовавшая за шляпой. Я бросилъ ружье и, не теряя ни секунды, высоко подпрыгнулъ въ воздухъ и растянулся во весь ростъ среди камышей.
Этотъ пріемъ очень популяренъ среди индѣйцевъ. Они такимъ образомъ завлекаютъ своихъ простодушныхъ противниковъ, и, когда тѣ подходятъ ближе, закалываютъ ихъ ножомъ, который постоянно носятъ при себѣ.
Въ душѣ я таилъ желаніе поступить съ моими врагами такимъ же образомъ, и меня охватило злорадное чувство, когда я замѣтилъ, что второй стволъ моего ружья остался неповрежденнымъ. Лежа на землѣ, укрытый густыми растеніями, я живо зарядилъ его и, съ ловкостью пумы, проложилъ себѣ дорогу среди кустарника до самаго берега бухты. Разнявъ осторожно камыши, я сталъ наблюдать за окрестностями.
Налѣво отъ меня маленькая лодка какъ разъ отчаливала отъ узкой полосы земли по направленію къ бухтѣ. Въ ней сидѣло двое мужчинъ, и, несмотря на большое разстояніе, я съ увѣренностью узналъ въ одномъ изъ нихъ «эйталіанскаго» аристократа, за которымъ Билли гнался наканунѣ вечеромъ. Другой, съ карабиномъ въ рукахъ, былъ не кто иной, какъ мой Паркъ-Лэйнскій другъ. Хотя этотъ здоровый дѣтина правилъ лишь однимъ весломъ, лодка двигалась быстро.
Я съ облегченіемъ улыбнулся и выставилъ ружье такъ, что лишь самый кончикъ его виднѣлся изъ-за камышей. Я намѣревался хорошенько начинить ихъ свинцомъ, какъ только они приблизятся на разстояніе выстрѣла. Если бы поднялся шумъ вокругъ этого дѣла, — моя прострѣленная шляпа свидѣтельствовала бы въ мою пользу.
Они подходили все ближе. Я положилъ палецъ на курокъ. Тутъ лодка остановилась. На секунду мнѣ показалось, что мой фокусъ открытъ: тогда, не выжидая дальнѣйшихъ событій, я поспѣшно спустилъ курокъ. Послѣдовалъ безошибочный выстрѣлъ и отъ лодки отлетѣлъ большой кусокъ дерева. Здоровый дѣтина ругнулся, закачался и сталъ во всю мочь грести назадъ, в его товарищъ поднялъ карабинъ, указывая на то мѣсто откуда раздался выстрѣлъ.
Мѣшкать было нечего. Я тихонько выползъ изъ засады, осторожно пробираясь среди камышей, и очутился на другомъ берегу острова, гдѣ, какъ и слѣдовало ожидать, увидѣлъ вѣрнаго Билли. Онъ стоялъ на колѣняхъ въ лодкѣ навостривъ уши, и старательно цѣлился въ удирающую компанію.
— Стрѣляй! — крикнулъ я.
Послышался выстрѣлъ и, минуту спустя, Билли подъѣхалъ къ острову.
— Будь они прокляты, Джекъ! — сказалъ онъ, приставая къ берегу. — Я думалъ, что вы уже погибли. Вы только взгляните на этихъ негодяевъ!
На противоположномъ концѣ бухты наши враги удирали съ такой изумительной быстротой, словно участвовали на гонкахъ.
— Какъ это все случилось? — спросилъ Билли, усаживаясь на берегу. И, когда я въ нѣсколькихъ словахъ разсказалъ ему все, онъ замѣтилъ: — Это былъ заранѣе обдуманный планъ, въ этомъ нѣтъ теперь ни малѣйшаго сомнѣнія. Васъ нашли бы убитымъ, или вовсѣ не нашли бы. Гуарецъ со своимъ товарищемъ успѣлъ бы удрать, а Морицъ, представивъ свое самое безспорное алиби, освобождающее его отъ всякихъ непріятностей, вступилъ бы во владѣніе наслѣдственнымъ имуществомъ.
Я взглянулъ на часы.
— Половина седьмого, назначенный часъ для утокъ. Боюсь, что мы ихъ спугнули.
— Навѣрное, — сказалъ Билли. — Если бы я былъ уткой, я бы отсюда убрался по крайней мѣрѣ на двѣ недѣли. Пойдемте лучше со мной до мыса, а тамъ черезъ поле повернемъ прямо въ Вудфордъ и выпьемъ по рюмочкѣ. Вы поспѣете домой къ восьми.
— Ладно, — обрадовался я. — Даже слѣдуетъ немного опоздать; мистеръ Морицъ лишній часъ поволнуется относительно исхода своей затѣи.
Я оставилъ челнокъ на мѣстѣ: мнѣ нисколько не хотѣлось избавлять Морица отъ лишняго безпокойства. Мы оба сѣли въ лодку Билли и быстро поплыли вдоль бухты. Нашихъ преслѣдователей нигдѣ не было видно, съ берега донесся слабый трескъ выстрѣловъ. Очевидно, остальная компанія была занята утками.
Оставивъ лодку у маленькой пристани по другую сторону мыса, мы полемъ дошли до Вудфорда и, пробывъ около получаса въ «Плау», выпили нѣсколько рюючекъ хереса и горькой и говорили о предстоящей намъ кампаніи.
— Лучше всего играть ва-банкъ, — сказалъ я. — Когда я вернусь домой, я имъ просто разскажу, что кто-то пытался меня убить. Я хочу услышать объясненія Морица по этому поводу. Я ему даже, пожалуй, скажу, что у меня есть свидѣтель, — какой-то туристъ, — что онъ остановился въ «Плау» и въ это время самъ былъ на охотѣ. Весьма возможно, что онъ придетъ тебя навѣстить.
— Я надѣюсь, — сказалъ, шутливо раскланиваясь, Билли. — У меня такъ мало знакомыхъ среди англійскихъ аристократовъ! А пока, — прибавилъ онъ серьезно, — я еще немного прослѣжу это дѣло. Не знаю, уѣдутъ ли ваши пріятели послѣ этой маленькой неудачи. Тѣмъ не менѣе, я собираюсь сторожить около «Холли» всю ночь: мнѣ что-то мало нравятся «эйталіанскіе» аристократы, разгуливающіе съ карабинами. За ними надо слѣдить въ оба.
Я всталъ.
— Надо итти, иначе я опоздаю къ воскресенію изъ мертвыхъ.
Билли проводилъ меня до дверей.
— Гдѣ мы встрѣтимся завтра? Или вы, быть можетъ, заглянете сюда?
Я сказалъ, что приду послѣ обѣда: скажу Морицу и остальнымъ, что хочу посмотрѣть, какъ подвигается починка автомобиля.
Торжествуя при мысли о предстоящемъ Морцу сюрпризѣ, я пошелъ бодрымъ шагомъ по дорогѣ въ «Аштонъ».
Пройдя три четверти пути и, завернувъ за тотъ самый уголъ, гдѣ передъ завтракомъ мы встрѣтились съ Билли, я увидѣлъ маленькаго чумазаго мальчугана, сидящаго на скамѣйкѣ. Едва я съ нимъ поравнялся, онъ спрыгнулъ со скамѣйки и загородилъ мнѣ дорогу.
— Извините, сэръ, — сказалъ онъ, — не вы ли мистеръ Норскоттъ?
— Вы угадали, дружокъ, — былъ мой отвѣтъ.
Сунувъ руку въ карманъ, онъ вынулъ запачканный конвертъ.
— Лэди велѣла передать вамъ вотъ это, сэръ.
Я взялъ письмо и вскрылъ. Быстро смеркалось и я едва могъ его разобрать. Вотъ что тамъ стояло:
Если вы хоть сколько-нибудь дорожите жизнью, вы должны немедленно покинуть «Аштонъ». Гуарецъ и всѣ остальные поѣхали вслѣдъ за вами, и вашъ двоюродный братъ съ ними въ заговорѣ. Все это по моей винѣ, а потому пользуюсь послѣдней возможностью васъ предупредить. Это все, что я могу сдѣлать. Если правда, что васъ напрасно обвиняютъ, я молю судьбу, чтобы вамъ удалось спастись, пока не поздно. Уничтожьте это письмо.
— Гдѣ тебѣ передано это письмо? — спросилъ я мальчугана.
Онъ колебался.
— Лэди не велѣла говорить.
Я сунулъ руку въ карманъ и вынулъ пять шиллинговъ.
— Слушай, дружокъ, если ты мнѣ скажешь, ты получишь вотъ это!
Онъ рѣшительно покачалъ головой.
— Я обѣщалъ лэди, сэръ.
Я спряталъ деньги; мнѣ стало стыдно:
— Томми, — сказалъ я, — ты хорошій мальчикъ. Какъ ты узналъ, что я мистеръ Норскоттъ?
— Лэди мнѣ васъ описала. Она сказала, что вы высокій и смуглый.
— Такъ она сказала? — спросилъ я, смѣясь. — А ты передашь ей отъ меня записку? Лэди тебѣ это не запретила?
Онъ отрицательно качнулъ головой.
— Великолѣпно! Если ты это сдѣлаешь, я тебѣ дамъ десять шиллинговъ.
— Полкида?[7] — пробормоталъ онъ, ошеломленный.
— Это одно и то же, Томми, — сказалъ я, вынувъ монету. — Вотъ они.
Онъ зажалъ монету крѣпко въ своей маленькой смуглой лапкѣ; и пока онъ приходилъ въ себя отъ потрясенія, я вырвалъ страницу изъ записной книжки и написалъ слѣдующее:
Можете ли вы быть завтра въ 3 часа въ «Плау», въ Вудфордѣ? Если нѣтъ, то оставьте мнѣ тамъ записку съ указаніемъ мѣста, гдѣ я могу васъ видѣть.
Я передалъ записку мальчику, и онъ тотчасъ же со всѣхъ ногъ пустился бѣжать по дорогѣ.
Когда онъ скрылся изъ виду, я поднесъ къ губамъ мелодраматическое предупрежденіе Мерчіи и поцѣловалъ этотъ маленькій клочокъ бумаги. Предупрежденіе запоздало, но отъ этого оно не стало менѣе желаннымъ.
Потомъ я разорвалъ письмо на маленькіе кусочки и, бросивъ ихъ на волю вѣтра, завернулъ за уголъ и вошелъ въ боковую калитку. Были густые сумерки. Окно курительной комнаты было открыто, и свѣтъ золотой струей вырывался изъ него. Держась въ тѣни, я тихонько приблизился къ нему, и услышалъ голосъ Морица:
— Это очень странно! По словамъ Джорджа, челнокъ былъ привязанъ къ свайкѣ у берега, а его слѣдовъ нигдѣ не нашли.
— Надѣюсь, онъ не упалъ въ воду, — зазвучалъ безпокойствомъ голосъ Іорка. — Намъ лучше еще походить да поискать повсюду, прежде чѣмъ возвращаться съ этой вѣстью къ дамамъ.
— Это самое правильное, — поддержалъ Морицъ. — Я ужасно за него тревожусь.
— Въ такомъ случаѣ, дорогой Морицъ, я радъ, что могу васъ успокоить, — сказалъ я, переступая порогъ.
ГЛАВА XVI.
правитьНикогда не забуду лица Морица въ ту минуту. Щеки его посѣрѣли, какъ зола, и нѣсколько секундъ онъ смотрѣлъ на меня съ нескрываемымъ ужасомъ. Если бы я даже сомнѣвался въ его виновности, этотъ драматическій эпизодъ положилъ бы конецъ моимъ колебаніямъ. Наконецъ, послѣ большого усилія, онъ пришелъ въ себя настолько, что смогъ улыбнуться кислой улыбкой.
— Чортъ возьми, Стюартъ, вы насъ здорово напугали! Мы уже боялись, не упали ли вы въ воду.
— Нѣтъ, — отвѣтилъ я любезно. — Только моя шляпа попала туда.
И, взявъ шляпу въ руки, я поднялъ ее на свѣтъ такъ, чтобы всѣ могли видѣть слѣдъ пули.
— Что это значитъ? — крикнулъ Іоркъ, схвативъ шляпу и осматривая ее съ большимъ интересомъ; а Джорджъ тоже подошелъ и заглянулъ черезъ его плечо.
— Это значитъ, — отвѣтилъ я, — что я потерялъ, по крайней мѣрѣ, двадцать пять шиллинговъ. Это одна изъ лучшихъ моихъ шляпъ. — Затѣмъ, устремивъ нѣжный взглядъ на Морица, я началъ разсказывать мои захватывающія похожденія.
Когда я кончилъ, наступило короткое молчаніе. Прервалъ его сэръ Джорджъ.
— Н-н-но вѣдь это убійство! — сказалъ онъ, заикаясь отъ волненія.
— Я бы скорѣй назвалъ это порчей шляпы, — сказалъ я спокойно. — Но намѣренія этого молодца кажутся вполнѣ опредѣленными.
— Навѣрное, это черти — болотные охотники! — воскликнулъ уже успѣвшій притти въ себя Морицъ. — Тутъ на берегу шатается цѣлая банда всякихъ жуликовъ, которые сдѣлали охоту на утокъ источникомъ существованія. Меня ужъ предупреждали, когда я сюда пріѣхалъ. Они воображаютъ, что болото принадлежитъ всецѣло имъ, и что никто, кромѣ нихъ, не имѣетъ права здѣсь охотиться. Я много слышалъ про ихъ разбойничьи продѣлки, но никогда не могъ вообразить, что они дойдутъ до такой наглости! Милый другъ, я просто сказать не могу, до какой степени мнѣ все это досадно, — прибавилъ онъ, обращаясь ко мнѣ.
Еще бы!.. Я очень ясно представлялъ себѣ его досаду!..
— Не стоитъ изъ-за этого безпокоиться, Морицъ, — сказалъ я. — Эти маленькія непріятности, навѣрно, произойдутъ еще не разъ.
— Вы поразительно хладнокровно къ этому относитесь, Норскоттъ, — вмѣшался сэръ Джорджъ. — Случись это со мной, чортъ возьми, Вся деревня угодила бы у меня за рѣшетку.
— Я сейчасъ же передамъ это дѣло полиціи, — вмѣшался Морицъ. — Могли бы вы узнать этихъ двухъ негодяевъ въ лицо?
Мнѣ хотѣлось отвѣтить да, ради удовольствія видѣть его выраженіе, но я нашелъ, что это было бы черезчуръ смѣло.
— Ручаться не могу, — сказалъ я. — Но тотъ любезный иностранецъ, живущій въ «Плау», ихъ, навѣрное, легко узнаетъ. Онъ имѣлъ возможность хорошо ихъ разглядѣть.
Эти слова не выдавали Билли, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, кажется, заставили Морица пережить пренепріятныя минуты.
— Не будемъ сегодня говорить объ этомъ дѣлѣ, прибавилъ я. — Не стоитъ, право, будоражить весь домъ изъ-за порчи какой-то глупой шляпы!..
Морицъ какъ бы вздохнулъ съ облегченіемъ.
— Вы совершенно правы, Стюартъ, — сказалъ онъ. — Мы этимъ только разстроимъ нашихъ дамъ. Но завтра мы, первымъ дѣломъ, съ утра, поѣдемъ въ Вудфордъ судебному слѣдователю. Я въ землю загоню этихъ чертей, ужъ будьте увѣрены!
На этомъ мы успокоились и пошли одѣваться къ обѣду.
Мы пріятно провели весь вечеръ, а потомъ я рано легъ слать, и, для разнообразія, провелъ очень спокойную ночь.
На слѣдующее утро, за завтракомъ, Морицъ очень тонко напомнилъ мнѣ о нашемъ визитѣ въ полицію.
— Кажется, намь съ Стюартомъ придется поѣихать по дѣлу въ Вудфордъ, — объявилъ онъ.
Дамы хоромъ запротестовали.
— Я не знала, что у васъ въ Вудфордѣ могутъ бы какія-то дѣла, — замѣтила лэди Бараделль.
— О, это совсѣмъ не важное дѣло, — отозвался поспѣшно Морицъ. — Оно не займетъ много времени. Мы поѣдемъ въ кабріолетѣ и къ одиннадцати вернемся.
Тотчасъ послѣ завтрака мы усѣлись въ кабріолетъ и поѣхали. Морицъ правилъ. Настроеніе у него бы подавленное.
— Надѣюсь, полиція сумѣетъ изловить негодяй не поднимая шума вокругъ этого дѣла, — сказалъ онъ, со злостью нахлестывая лошадь. — Совсѣмъ не интересно, чтобы газеты расписывали всю эту исторію.
— Будемъ надѣяться на лучшее, — любезно отвѣтилъ я. — Я нисколько не боюсь хлопотъ, чтобы помочь вамъ избавиться отъ нежелательныхъ сосѣдей.
Выѣхавъ за Вудфордъ, мы остановились передъ полицейскимъ участкомъ, вышли изъ кабріолета и поднялись наверхъ, въ контору.
Слѣдователь, высокій, солидный мужчина, сидѣлъ за письменнымъ столомъ и усердно писалъ. Когда мы вошли, онъ вздохнулъ, отложилъ перо и вытеръ пальцы о брюки.
— Съ добрымъ утромъ, мистеръ Фернивеллъ, — сказалъ онъ. — Чѣмъ могу вамъ служить сегодня?
— Съ добрымъ утромъ. Мы пришли къ вамъ по довольно серьезному дѣлу.
Слѣдователь тотчасъ же принялъ офиціальный видъ: положилъ руки на колѣни, и, вывернувъ пятки, нагнулся впередъ и сдвинулъ брови.
— Я васъ слушаю, сэръ.
Въ краткихъ словахъ, въ которыхъ звучало кажущееся возмущеніе, Морицъ описалъ все случившееся наканунѣ.
Слѣдователь выслушалъ тираду Морица и вынулъ большую книгу для записей.
— Когда все это произошло? Въ которомъ часу?
— Приблизительно, въ три четверти шестого, — отвѣтилъ я.
— Ага! — пробормоталъ онъ, записывая этотъ фактъ, — а вы могли бы узнать этихъ людей, сэръ?
Я покачалъ головой.
— Сомнѣваюсь. Уже темнѣло, и я не могъ ихъ разглядѣть. Вы лучше разспросите моего спасителя, живущаго въ «Плау». Онъ ихъ хорошо видѣлъ.
— А!.. — произнесъ слѣдователь, — и зовутъ его…
— Ломанъ, — или что-то въ этомъ родѣ.
Записавъ имя, слѣдователь рѣшительнымъ жестомъ закрылъ книгу.
— Я займусь этимъ дѣломъ сейчасъ же: ничего не обѣщаю, но полагаю, что завтра намъ уже кое-что будетъ извѣстно. Тутъ ихъ цѣлая банда, этихъ охотниковъ. Но я имъ покажу, гдѣ раки зимуютъ! Я ихъ отучу стрѣлять по людямъ безъ разбора!..
— Благодарю васъ, — сказалъ я. — Я убѣжденъ что наше дѣло находится въ вѣрныхъ рукахъ. Я теперъ отправлюсь въ «Плау» и скажу этому Ломану, или какъ его тамъ зовутъ, что вы желаете съ нимъ переговорить.
Мы вышли.
— Не хотите ли поѣхать со мной? — предложилъ я Морицу. — Я съ удовольствіемъ познакомилъ бы васъ съ моимъ спасителемъ. Онъ, кажется, очень славный малый.
Морицъ угрюмо покачалъ головой.
— Я долженъ вернуться къ теннису. Пригласите вашего друга въ «Аштонъ» на завтра, — его, быть можетъ, интересуетъ крикетъ?
— Хорошо, — отвѣтилъ я кротко. — Я кстати посмотрю, что съ автомобилемъ, такъ что вы меня скоро не ждите.
— Сегодня мы приглашены къ Катбертамъ, и тетя Мэри просила, чтобы кто-нибудь изъ насъ туда поѣхалъ. Но вамъ нечего безпокоиться, если у васъ другіе планы, — сказалъ Морицъ, сопровождая послѣднія слова многозначительнымъ взглядомъ. Я сейчасъ же понялъ, чо онъ намекалъ на лэди Бараделль.
— Спасибо, Морицъ, — сказалъ я спокойно. — Вы идеальный хозяинъ.
Оставивъ его свободно размышлять надъ этимъ комплиментомъ, я перешелъ черезъ улицу, по направленію къ «Плау».
Билли сидѣлъ въ барѣ, за столикомъ, одинъ. Онъ читалъ газету и медленными глотками тянулъ пиво из большой кружки.
— Надѣюсь, я не помѣшалъ вамъ завтракать, Билли? — сказалъ я.
Онъ вскочилъ съ мѣста, улыбаясь, и швырнулъ газету на стулъ.
— Я такъ и зналъ, что вы рано придете, — сказалъ онъ.
— Въ такомъ случаѣ, вы знали больше, чѣмъ я самъ. Откуда въ васъ эта увѣренность?
Онъ подошелъ къ буфету, досталъ изъ-за бутылокъ конвертъ, и передалъ его мнѣ черезъ столъ.
— Вотъ вамъ, другъ, любовное письмо. Дѣвушкѣ я сказалъ, что вы зайдете за нимъ до обѣда.
Я взялъ конвертъ и затрепеталъ отъ удовольствія, вспомнивъ мое посланіе Мерчіи.
— Когда его принесли, Билли?
— Его принесъ какой-то мальчикъ вчера вечеромъ, около половины десятаго. Я былъ какъ разъ здѣсь и сказалъ ему, что вы остановились въ «Аштонѣ», но что безъ сомнѣнія будете здѣсь послѣ завтрака.
Я разорвалъ конвертъ и быстро прочелъ записку:
Буду у старой мельницы за Бергамскимъ мостомъ въ четыре часа.
Подписи не было, но я и не нуждался въ ней.
— Пойдемте-ка лучше въ садъ, — сказалъ Билли, когда я прочиталъ записку. — У меня есть много о чемъ съ вами поговорить.
Мы спустились по лѣстницѣ, ведущей къ лужайкѣ за домомъ, и усѣлись на солнышкѣ, на старой деревянной скамьѣ.
— Дѣло подвигается, — сказалъ я, вынувъ изъ кармана трубку и неспѣша набивая ее. — Мы съ Морицемъ только что были у мѣстнаго слѣдователя. Покушеніе на убійство мистера Стюарта Норскотта теперь въ рукахъ полиціи.
— Превосходно!.. А Морицъ далъ ему какія-нибудь свѣдѣнія?
— Нѣтъ, — отвѣтилъ я, — они ждутъ ихъ отъ васъ. Я имъ сказалъ, что нашелся любезный туристъ, живущій въ «Плау», который вмѣшался въ дѣло и этимъ спасъ меня. Вы настоящій герой, Билли! Полиція желаетъ съ вами поговорить возможно скорѣе, а Морицъ просилъ меня пригласить васъ на завтра въ «Аштонъ», посмотрѣть, какъ играютъ въ крикетъ.
Билли хлопнулъ себя по колѣну отъ восторга.
— Вотъ это работа! превосходная работа! Но вы сэръ, пожалуйста, не воображайте, что вы единственный человѣкъ, дѣлающій исторію: я тоже могу вамъ представить такую главу, что она заткнетъ за поясъ всѣ ваш новости.
Онъ помолчалъ и спросилъ, указывая на письмо которое я держалъ въ рукѣ:
— А знаете ли вы, гдѣ живетъ ваша прекрасная убійца миссъ Мерчіа Солано? — и, не дожидаясь отвѣта, медленно произнесъ, опершись на спинку скамѣйки скрестивъ руки на груди: — миссъ Мерчіа Солано въ настоящее время почетная гостья у мистера Баретти:
Я подскочилъ на скамѣйкѣ.
— Чортъ знаетъ, что такое, Билли!.. Не можетъ этого быть!…
— Больше того, — продолжалъ онъ, — я самъ видѣлъ ее тамъ вчера вечеромъ. Послѣ того, какъ было принесено это письмо, я вышелъ и добрелъ до «Холли». Первымъ долгомъ я хорошенько осмотрѣлъ это имѣніе съ дороги. Всѣ шторы были спущены, и ставни по фасаду закрыты; мнѣ пришлось обойти крутомъ, и я прокрался черезъ огородъ къ задней части дома. Во второмъ этажѣ было открыто окно, и горѣлъ свѣтъ. Короче говоря, я влѣзъ на одно изъ ближайшихъ деревьевъ, заглянувъ въ комнату и увидѣлъ всю ихъ компанію. Тамъ была и ваша милая. Насколько я могъ понять, всѣ ее ругали. Конечно, я не могъ хорошо понять, что они тамъ говорили, — я былъ слишкомъ далеко, — но видѣлъ, какъ они качали головами и пожимали плечами. Мнѣ казалось, будто они старались въ чемъ-то ее убѣдить, — кажется, въ томъ, что она должна полоснуть васъ ножомъ,
— Это меня не удивляетъ, — сказалъ я. — Но сегодня и я все узнаю. Я увижу ее въ четыре часа.
Билли нахмурилъ брови.
— Боюсь, что вы безо всякой надобности лѣзете въ петлю. Она живетъ съ ними въ одномъ домѣ, и, въ концѣ концовъ, вы слишкомъ мало знаете о ней.
— Вотъ потому-то я и хочу узнать больше, — отвѣтилъ я. И, положивъ ему руку на плечо, серьезно добавилъ: — Мнѣ необходимо ее видѣть, Билли, — я не могу больше жить безъ нея!
Онъ заворчалъ:
— Разъ ужъ вы приняли такое рѣшеніе, — конечно, толковать нечего. А все-таки вы оселъ. Какіе у васъ дальнѣйшіе планы?
— Я думаю побыть здѣсь еще немного, — посмотрю автомобиль, пока вы пойдете переговорить съ полиціей. Затѣмъ мы позавтракаемъ, и я отправлюсь на свиданіе къ Мерчіи.
— Гдѣ же мѣсто встрѣчи? — спросилъ Билли.
Я передалъ ему записку.
Онъ прочелъ ее и снова нахмурился.
— Вы, конечно, должны лучше разбираться въ своихъ дѣлахъ, — сказалъ онъ, — но, если хотите послушать моего совѣта, захватите съ собой какое-нибудь оружіе… А гдѣ эта знаменитая мельница?
— Не знаю, — отвѣтилъ я, — но я ее отыщу, пока вы будете любезничать со слѣдователемъ.
— Что же мнѣ ему сказать?
— Да скажите просто, что вы охотились на утокъ и видѣли, какъ два другихъ охотника стрѣляли въ мою шляпу. Если онъ спроситъ, можете ли вы ихъ узнать, скажите, что это два жуликоватыхъ молодца. Пусть до поры до времени онъ не заглядываетъ въ «Холли».
Билли засмѣялся.
— Ладно, я съ нимъ буду разговаривать въ перчаткахъ. А теперь пора итти. Только бы съ вами опять чего-нибудь не случилось въ моемъ отсутствіи.
Мы разстались у дверей отеля: Билли направился въ полицію, а я сталъ шататься по улицѣ, осматривая старинный городъ. Такимъ образомъ я дошелъ до бара «Боллъ» и заглянулъ туда, чтобы спросить, гдѣ Бергамскій мостъ.
Эту справку далъ мнѣ бритый джентльменъ въ спортивномъ утреннемъ костюмѣ: онъ какъ разъ опрокидывалъ рюмочку хереса съ горькой.
— Бергамскій мостъ? Да онъ въ двухъ миляхъ отсюда, если пойти по дорогѣ налѣво. Тутъ нельзя ошибиться: въ двухъ шагахъ отъ него стоитъ старая развалившаяся мельница.
Я поблагодарилъ, и затѣмъ мы очень мило бесѣдовали цѣлыхъ четверть часа; во время нашего разговора я узналъ отъ него, что его зовутъ Кеммингъ, что онъ живетъ по сосѣдству, ярый яхтсменъ и небезызвѣстный писатель, авторъ кровавыхъ уголовныхъ романовъ, которые печатаются въ уличныхъ еженедѣльникахъ, отъ души сожалѣлъ, что слово, данное Норскотту, мѣшало мнѣ отвѣтить ему той же откровенностью.
Вернувшись въ «Плау», я взялъ ключъ отъ гаража и осмотрѣлъ автомобиль. Я мало смыслю въ моторахъ но, такъ какъ онъ работалъ безъ перебоевъ, я рѣшилъ что, приблизительно, все въ порядкѣ, и сталъ наполнять резервуаръ бензиномъ. Я какъ разъ былъ занятъ этимъ дѣломъ когда явился Билли,
— Мнѣ сказали, что васъ уже нѣтъ, — заявилъ онъ — Автомобиль въ порядкѣ?
— Да, все въ порядкѣ. Я собираюсь поѣхать и немъ послѣ обѣда. Ну, что было у слѣдователя?
Билли лукаво улыбнулся.
— Мы очень подружились. Послѣ обѣда мы вмѣстѣ пойдемъ на болото ловить преступниковъ. Онъ считаетъ это дѣло опаснымъ.
— И къ тому же вызывающимъ жажду. Боюсъ Билли, что вы этого бѣднягу уже накачали самымъ безсовѣстнымъ образомъ.
— Онъ въ этомъ не нуждается, — сказалъ Билли взявъ меня подъ руку. — Но я не прочь выпить. Пойдемте! Наша охота начнется только въ половинѣ третьяго.
Мы вошли въ длинную столовую, гдѣ пожилой лакей подалъ намъ превосходный завтракъ, состоящій изъ холодной куропатки и стилтонскаго сыра. Мы запили все это нѣсколькими бутылками пильзенскаго пива.
— Кромѣ поимки убійцъ, меня ждетъ еще работа, — сообщилъ Билли. — Когда я вернусь, я опять пойду въ «Холли». Тамъ подъ окномъ проходитъ водосточная труба, — она прекрасно выдержитъ мою тяжесть.
— Слушайте, Билли, — запротестовалъ-было я, — это дѣло мое, не берите на себя самую опасную долю!
— Это зависитъ отъ взгляда, — засмѣялся онъ. — Какъ бы то ни было, я вполнѣ удовлетворенъ. Вы только поймайте миссъ Мерчію, а ужъ я поймаю Хамти-Дамти и всѣхъ остальныхъ! Ну, мнѣ надо итти. Я обѣщалъ зайти за Шерлокомъ въ четверть третьяго, а законъ не можетъ ждать. Завтра разскажу вамъ все. Когда начинается партія въ крикетъ?
— Чортъ ихъ знаетъ, — сказалъ я, — вѣроятно около одиннадцати.
— Ладно, я заверну туда. А пока, старина, не забывайте, что всѣ женщины прирожденныя лгуньи.
ГЛАВА XVII.
правитьОстановивъ автомобиль у Бергамскаго моста, я обратилъ вниманіе на то, что Мерчіа выбрала для нашей встрѣчи красивое и уединенное мѣсто. Вправо отъ меня, на невысокомъ холмѣ, стояла старая разбитая вѣтромъ, полуразвалившаяся вѣтряная мельница, единственное строеніе, выдѣляющееся на однообразномъ фонѣ безконечныхъ суффолькскихъ пастбищъ.
Открывъ ворота, я пошелъ по неровной тропинкѣ, служившей, вѣроятно, дорогой для мельника, и быстро поднялся на холмъ, оглядываясь въ послѣдній разъ назадъ, чтобы убѣдиться, что за мной никто не слѣдитъ. Вслѣдъ за тѣмъ я увидѣлъ Мерчію. Она стояла въ дверяхъ мельницы, блѣдная и прекрасная. При видѣ и мое сердце дрогнуло.
— Какъ я счастливъ, что вижу васъ! — сказалъ я протягивая ей руки.
Она отпрянула отъ меня испуганнымъ движеніемъ.
— Никто не слѣдилъ за вами? — прошептала она.
— Нѣтъ. Я пріѣхалъ въ автомобилѣ и оставилъ его внизу, у холма.
Она съ облегченіемъ вздохнула.
— Я такъ боялась за васъ; мнѣ казалось, что они подозрѣваютъ. Съ нашей стороны это безуміе такъ встрѣчаться!
— Въ такомъ случаѣ, я буду молить судьбу, чтобы разсудокъ никогда не возвращался къ намъ, — сказалъ я съ безпечнымъ смѣхомъ. — О, Мерчіа, милая, бѣлая, прелестная Мерчіа, неужели вы думаете, что жизнь можетъ хоть что-нибудь дать такое, чѣмъ бы не пренебрегъ ради встрѣчи съ вами!..
Страсть, звучавшая въ моемъ голосѣ, вызвала нѣжную краску на ея лицѣ. Она прислонилась къ стѣнѣ мельницы и умоляющимъ жестомъ подняла руки.
— Не надо, не надо…
Я покачалъ головой и съ нѣжной улыбкой произнесъ:
— Все, что хотите, Мерчіа, но скажите лучше солнцу, чтобы оно перестало свѣтить, только не мнѣ, чтоб я пересталъ любить васъ.
— Вы не должны такъ говорить со мной, — воскликнула она, почти рыдая. — Развѣ недостаточно и то, что я старалась васъ спасти? Неужели въ васъ нѣтъ никакой жалости? О, бѣгите, пока не поздно! Уйдите изъ моей жизни и дайте мнѣ васъ забыть!
— Ни за что, — сказалъ я: — я люблю васъ всѣмъ убійцамъ изъ Южной Америки не удастся встать между нами!
Она посмотрѣла на меня душу раздирающимъ взглядомъ.
— Понимаете ли вы, что вы говорите? Неужели вамъ не ясно, что дочь Мануэля Солано не можетъ быть вамъ близка?
— Нѣтъ, — отвѣтилъ я рѣзко, — этого я не понимаю! Я вамъ уже клялся, что я совершенно не виновенъ въ смерти вашего отца, и вы мнѣ вѣрите, — я знаю, что вы мнѣ вѣрите!
Она посмотрѣла мнѣ прямо въ глаза и болѣе спокойнымъ голосомъ сказала:
— Да, я вамъ вѣрю! Иначе развѣ я была бы здѣсь? Я вѣрю вамъ вопреки тому, что видѣла своими глазами, вопреки доказательствамъ всей Санта-Лукки и, наконецъ, даже вопреки разуму. Вотъ почему я стараюсь васъ спасти. Но если не вы убили моего отца, вы должны знать, кто это сдѣлалъ. Откройте мнѣ всю правду, скажите — кто?
Ея настойчивая мольба чуть было не пошатнула моего рѣшенія. Но я далъ слово Норскотту, и мнѣ стоило большихъ усилій не нарушить его.
— Точно я не знаю ничего. Если другіе считаютъ меня виновнымъ, они ошибаются. Но, въ такомъ случаѣ, дайте имъ самимъ отомстить за себя… — только и могъ сказать я.
Она вздрогнула.
— Тепрь уже поздно. Отъ Лиги одно спасенье: смерть. Когда они пришли ко мнѣ и сказали, что вы еще живы, я пошла, не раздумывая; я надѣялась отомстить за отца. Затѣмъ ночью, въ Паркъ-Лайнѣ, я впервые поняла, что заблуждаюсь. Съ тѣхъ поръ я стала, ихъ обманывать и лгать. Если бы даже я разсказала имъ всю правду, это ни къ чему не привело бы: они все равно не повѣрятъ. А теперь они, кажется, подозрѣваютъ даже меня…
Ея безсвязная рѣчь впервые пролила нѣкоторый свѣтъ на это темное дѣло.
— Мерчіа, — спросилъ я, — кто я по вашему?
Она посмотрѣла на меня, ошеломленная моимъ вопросомъ.
— Вы — Игнацъ Прадо, — произнесла она медленно.
— Клянусь вамъ что нѣтъ!
Послѣдовала минута глубокаго молчанія. Потомъ она рѣзкимъ, почти машинальнымъ движеніемъ положила свою руку на мою.
— Кто же вы? Говорите же! Кажется, я сойду ума.
Я поймалъ ея руки и прижалъ ихъ къ своей rpуди.
— Мерчіа, душа моя, — шепталъ я, сжимая ее въ своихъ объятіяхъ, — подарите мнѣ ваше довѣріе так какъ я подарилъ вамъ свою любовь. Мы съ вами запутались въ какой то паутинѣ, сотканной самимъ дьяволомъ, и еще неизвѣстно, какъ, все это кончится. Выслушайте меня. Я клянусь вамъ своей любовью, что я не Игнацъ Прадо и что я ничего не знаю о смерти вашего отца. Сейчасъ я вамъ ничего больше, сказать не могу, но вы должны мнѣ вѣрить. Мерчіа, вы повѣрите мнѣ!
Она вырвалась изъ моихъ объятій и, блѣдная какъ статуя, прислонилась къ стѣнѣ.
— Я чувствую, что вы говорите правду, — чуть слышно проронила она. — Но, Боже! Въ какой вы ужасной опасности! Гуарецъ со своими товарищами убьетъ васъ. Это такъ же вѣрно, какъ то, что завтра будетъ день; вамъ остается только бѣжать отсюда и исчезнуть. Во всякомъ случаѣ они убѣждены, что вы Игнацъ, а вашъ двоюродный братъ Морицъ Фернивеллъ, — онъ васъ и выдалъ, — первый сообщилъ Лигѣ о томъ, что вы находитесь въ Лондонѣ.
— Такъ оно и есть, — сказалъ я угрюмо: — я быль увѣренъ, что этой любезностью обязанъ мистеру Морицу.
— А теперь вы уѣдете? Немедленно?..
— Я уѣду, Мерчіа, только тогда, когда уѣдете вы. Если вы воображаете, что я оставлю васъ одну съ этой шайкой разбойниковъ, вы жестоко ошибаетесь. Если я уѣду, вы поѣдете со мной. Я ни на шагъ не удалюсь изъ Вудфорда, — развѣ только для того, чтобы привезти васъ въ Лондонъ.
Она въ отчаяніи взглянула на меня.
— Это безполезно! Тогда они насъ убьютъ обоихъ, — вотъ и все!
— Едва ли! — настаивалъ я. — Они пока еще слишкомъ заняты тѣмъ, чтобы убить меня.
Она покачала головой.
— Лига всегда приводитъ въ исполненіе то, что она себѣ намѣтила. Здѣсь вопросъ можетъ итти только о времени. Черезъ недѣлю вы будете убиты и вашъ другъ вмѣстѣ съ вами. О! вы сами не знаете, въ какой опасности находится ваша жизнь! Послушайте: кромѣ Прадо и Лопеца было еще четверо, и всѣ четверо убиты. А вы знаете, что случилось съ Лопецомъ?
— Я вообще ничего не знаю про весь этотъ адскій замыселъ, кромѣ того, что они три раза промахнулись цѣлясь въ меня, и что, въ концѣ концовъ, имъ удалось похитить моего несчастнаго Мильфорда. Но теперь я начну борьбу съ ними хотя бы только для того, чтобы отомстить за Мильфорда.
— Мильфордъ? — повторила она въ ужасѣ. — Это тотъ, кого они пробовали отравить?
— Да. Онъ исчезъ три дня тому назадъ, и я не знаю, что съ нимъ теперь!
Глубокій вздохъ вырвался изъ ея груди, и еле слышно она прошептала:
— Ахъ! Вотъ что! Потому, должно быть, исчезъ и Да-Коста. Онъ остался сторожить домъ, и долженъ былъ ежедневно писать Гуарецу. Вы объ этомъ больше ничего не слыхали?
Въ это время послышались чьи-то приближающіеся голоса, и мы замолкли. Послышались шаги, нѣсколько словъ, произнесенныхъ мужскимъ голосомъ, и звонкій женскій смѣхъ. Я сейчасъ же узналъ этотъ смѣхъ.
— Идемте, Мерчіа. Сюда идутъ двое изъ нашей Аштонской компаніи, — сказалъ я тихо. — Намъ надо какъ-нибудь вывернуться. Предоставьте это мнѣ; я все объясню.
Она не отвѣтила, и мы вышли изъ двери прямо на солнечный свѣтъ.
Въ десяти шагахъ поднимались по дорогѣ, по направленію къ намъ, Іоркъ и лэди Бараделль. Когда мы вышли въ открытую дверь, они остановились, и мы, всѣ четверо, смущенно смотрѣли другъ на друга. Воцарилось неловкое молчаніе.
Іоркъ заговорилъ первый:
— Значитъ, это были вы, Норскоттъ? Лэди Бараделль утверждала, что тамъ стоялъ вашъ автомобиль.
— И лэди Бараделль не ошиблась, — отвѣтилъ я уже смѣло. — Позвольте мнѣ васъ всѣхъ представить другъ другу. Миссъ де-Розенъ, лэди Бараделль, капитанъ Іоркъ.
Лэди Бараделль, окинувъ Мерчію быстрымъ и острымъ взглядомъ, сказала со сладкой улыбкой:
— Мы шли къ Кутбертамъ и замѣтили вашъ автомобиль внизу, на травѣ. Я никогда не подозрѣвала, что вы любитель древностей, мистеръ Норскоттъ.
— Да, — сказалъ я холодно. — У меня много скрытыхъ талантовъ.
Іоркъ, чувствуя, что атмосфера, сгущается, любезно спросилъ:
— Ну, какъ? Теперь автомобиль въ порядкѣ?
— Я какъ разъ пустилъ его для пробы, и при этомъ чуть не задавилъ миссъ де-Розенъ.
Мерчіа улыбнулась съ поразительной выдержкой:
— Я всегда говорила мистеру Норскотту, что онъ ѣздитъ слишкомъ быстро.
— Вы здѣсь живете? — спросила лэди Бараделль.
— Совсѣмъ близко отсюда, — у друзей, — отвѣтила небрежно Мерчіа. — Кстати, вы напомнили мнѣ, что нужно торопиться домой, иначе тамъ начнутъ безпокоиться. До свиданія, мистеръ Норскоттъ. Большое вамъ спасибо за катанье. Вамъ, право, слѣдовало бы заглянуть къ намъ до вашего отъѣзда. До свиданія!
Она граціозно улыбнулась вновь прибывшимъ и, махнувъ мнѣ рукой, спустилась быстрымъ шагомъ по холму.
Лэди Бараделль, смотрѣвшая на меня все время съ лукавымъ любопытствомъ, насмѣшливо улыбнулась.
— Какой же вы популярный человѣкъ, мистеръ Норскоттъ, — замѣтила она. — Даже здѣсь, въ Суффолькѣ, вамъ никакъ не удается скрыться отъ вашихъ друзей.
— Повидимому, нѣтъ, — сказалъ я. — Вся окрестность какъ будто усѣяна ими. Впредь, если захочу уединиться, останусь въ Лондонѣ.
И, чтобы не слышать дальнѣйшихъ изліяній, — я предложилъ:
— Хотите, я довезу васъ до Кутбертовъ? Обѣщаю ѣхать осторожно.
— Превосходная мысль! — согласился Іоркъ.
Мы спустились съ холма и черезъ двѣ минуты уже сидѣли въ автомобилѣ. Іоркъ рядомъ со мной, лэди Бараделль позади; я осторожно правилъ машиной. Мы миановали Бергамскій мостъ и покатили по Суффолькской дорогѣ, извивавшейся среди сочныхъ луговъ и невысокихъ кустарниковъ. Іоркъ зналъ дорогу, и я правилъ по его указаніямъ. Вскорѣ мы очутились среди чуднаго лѣса, за которымъ издалека виднѣлся старый домъ.
— Какъ вы вернетесь домой? — спросилъ я.
— Фернивеллъ съ сестрой пріѣдутъ въ экипажѣ, — сказалъ Іоркъ, — а тамъ будетъ дотаточно мѣста для насъ всѣхъ.
— Въ такомъ случаѣ, я предательски васъ покину у дверей.
Лэди Бараделль граціозно вышла изъ автомобиля, и минуту спустя я уже несся обратно въ Вудфордъ.
Я сгоралъ отъ нетерпѣнія увидѣть Билли и разсказать ему про мои послѣднія открытія. Но, когда я пріѣхадъ въ «Плау», оказалось, что Билли еще не вернулся со своего болота. Я поставилъ автомобиль въ гаражъ, написалъ ему короткую записку и передалъ ее кельнершѣ. Я сообщилъ ему, что могу прибавить еще одно новое и въ высшей степени интересное свѣдѣніе къ имѣющемуся у насъ запасу и просилъ его непремѣнно заѣхать въ Аштонъ на слѣдующее утро. Затѣмъ, считая, что такое долгое отсутствіе могло вызвать подозрѣнія Морица, я поѣхалъ домой.
Я пріѣхалъ въ «Аштонъ» въ одно время съ коляской.
Мы стояли на подъѣздѣ и весело болтали, когда появился слуга, съ телеграммой на серебряномъ подносѣ.
— Виноватъ, сэръ, — сказалъ онъ, подавая телеграмму Морицу, — она пришла днемъ, какъ только уѣхали…
Морицъ взялъ телеграмму, и, пока онъ ее вскрывалъ, мы продолжали разговаривать. Миссъ Іоркь шутливо требовала, чтобы я разсказалъ ей, какъ я провелъ день.
Отвѣчая на ея вопросы, я случайно взглянулъ на Морица.
Его глаза, поднятые надъ телеграммой, были устремлены на меня, и въ этомъ взглядѣ я уловилъ выражніе ненависти, торжества и недовѣрія. Но это длилось не больше секунды. Какъ только наши взгляды встретились, это выраженіе исчезло, словно стертое губкой и, порывисто, смѣясь, онъ сталъ мять телеграмму рукѣ.
— Вотъ такъ непріятность! — сказалъ онъ.
— Въ чемъ дѣло? — раздался общій хоръ.
— Боюсь, что мнѣ придется поѣхать въ Лондонъ сегодня вечеромъ. Тутъ… призошло какое-то недоразумѣніе по поводу одной довѣренности, или что-то въ этомъ родѣ, — я не могу ясно понять изъ телеграммы. Но требуютъ, чтобы я какъ можно скорѣй пріѣхалъ для переговоровъ.
Всѣ, за исключеніемъ меня, поспѣшили выразить свое сочувствіе.
Тетя Мэри вышла къ намъ изъ вестибюля, и ей тутъ же собщили новость.
— Неужели вамъ придется уѣхать, дорогой Морицъ? — огорчилась она. — Какъ это непріятно! Вамъ нужно поймать поѣздъ, отходящій изъ Вудфорда въ девять пятьдесятъ. Конечно, я и слышать не хочу, чтобы кто-нибудь изъ гостей уѣзжалъ. Стюартъ будетъ замѣнять васъ въ качествѣ хозяина, и мы постараемся не очень скучать.
— Именно такъ, — подтвердилъ Морицъ, дружески мнѣ улыбаясь. — Вы уже обо всемъ позаботитесь, — правда, старина? Я сейчасъ пойду къ себѣ, уложу чемоданъ…
Въ это время раздался ударъ гонга, — сигналъ для переодѣванья къ обѣду.
Я поднялся въ свою комнату, сѣлъ на кровать и закурилъ.
— Что же, чортъ возьми, было въ этой телеграммѣ?
ГЛАВА XVIII.
правитьЕсли я не принялъ участія въ крикетномъ матчѣ, то отнюдь не по винѣ Іорка. Его настойчивыя просьбы были достойны лучшей участи.
— Да оставь же мистера Норскотта въ покоѣ, Берти, — вмѣшалась, наконецъ, его сестра. — Играютъ уже десять человѣкъ, этого вполнѣ достаточно для такой глупой игры.
Но Іоркъ этимъ не утѣшился; у него было подавленное настроеніе, когда онъ, послѣ завтрака, разставлялъ своихъ партнеровъ на прекрасно устроенной крикетной площадкѣ въ концѣ сада.
Пока шли приготовленія, я прогуливался съ миссъ Іоркъ, все время поджидая прихода Билли. Не знаю, было ли замѣтно мое внутреннее волненіе, но послѣ вчерашней встрѣчи съ Мерчіей я чувствовалъ тяжесть на душѣ и съ нетерпѣніемъ ждалъ Билли, думая узнать у него какія-нибудь новыя подробности. Кромѣ того я былъ убѣжденъ, что поспѣшный отъѣздъ Морица въ Лондонъ находится въ несомнѣнной связи съ моимъ дѣломъ. Я никакъ не могъ понять, отъ кого онъ могъ получить телеграмму. Развѣ что отъ отсутствующаго Да-Коста? Да-Коста, навѣрное, былъ никѣмъ инымъ, какъ моимъ старымъ пріятелемъ «Френсисомъ».
Лэди Бараделль, тетя Мэри и сэръ Джорджъ вышли передъ началомъ матча. Энергичному Іорку удалось убѣдить даже самого Бараделля надѣть фланелевый спортивный костюмъ, хотя тотъ торжественно объявилъ, что онъ цѣлыхъ двѣнадцать лѣтъ не дотрагивался до крикета. Остальные гости размѣстились на стульяхъ въ тѣни двухъ вязовъ, приготовившись слѣдить за ходомъ игры.
— Кто это пришелъ? — спросила вдругъ тетя Мэри, и мы увидѣли фигуру въ сѣромъ фланелевомъ костюмѣ, Это былъ Билли.
— Этого человѣка зовутъ Логанъ, — поспѣшилъ пояснить я. — Живетъ онъ въ «Плау». Мы встрѣтили его на охотѣ, и Морицъ просилъ его пригласить на крикетъ.
Добродушная тетя Мэри просіяла: она была олицетвореніемъ гостепріимства. Билли, какъ человѣкъ не робкаго десятка, прямо подошелъ къ намъ и снялъ шляпу. Нѣсколькими словами я представилъ его всему обществу.
Матчъ между тѣмъ начался, и въ теченіе слѣдующаго получаса нашъ разговоръ главнымъ образомъ состоялъ изъ хвалебныхъ восклицаній, вродѣ: «Хорошій ударъ, сэръ! Отлично! Вотъ прекрасный ходъ!». Подъ шумъ восклицаній я слегка толкнулъ Билли локтемъ, поднялся съ мѣста и предложилъ ему пройтись.
Мы тихо, дѣлая видъ, что прогуливаемся, направились къ одинокой скамейкѣ, стоявшей на другой сторонѣ поля.
— Билли, вы не принесли мнѣ дурныхъ вѣстей? — опросилъ я съ нѣкоторымъ опасеніемъ.
— Боюсь, что да. Кажется, ваша дѣвица попала въ затруднительное положеніе. Пока ничего серьезнаго, но эти молодцы въ «Холли» какимъ-то путемъ пронюхали что она вчера съ вами видѣлась, и хорошо ее упрятали.
— Какъ вы это узнали? — спросилъ я.
— Черезъ окно, — отвѣтилъ Билли. — Если бы оно было пошире открыто, я могъ бы узнать куда больше: я сидѣлъ на водосточной трубѣ.
— Вы славный малый, Билли, — вырвалось у меня отъ всего сердца. — О чемъ же они говорили?
— Насколько я могъ слышать, кто-то сообщилъ имъ, будто днемъ васъ видѣли съ Мерчіей. Они были чертовски злы и, кажется, обсуждали вопросъ о томъ, какъ съ ней поступить. Парень, пырнувшій васъ ножомъ, былъ особенно взбѣшенъ. Если бы пришлось держать пари, я бы и двухъ пенни не поставилъ за Мерчію, но, къ счастью, ихъ заправила объявилъ, что теперь надо избѣгать всякаго насилія, и, въ концѣ концовъ, остальные съ нимъ согласились.
— Ему повезло, — сказалъ я угрюмо.
— Можно сказать чертовски повезло, — согласился Билли. — Если бы они пришли къ другому заключенію, я всѣхъ ихъ перестрѣлялъ бы черезъ окно. Ружье было при мнѣ. Но такъ какъ обстоятельства перемѣнились, я рѣшилъ отложить удовольствіе до другого раза.
— Не надолго, — отвѣтилъ я. — Что бы ни случилось, мы должны этой же ночью убрать оттуда Мерчію.
Въ нѣсколькихъ словахъ я ему передалъ нашъ разговоръ съ Мерчіей и сказалъ про таинственную телеграмму, полученную Морицомъ.
— Чортъ побери! — воскликнулъ онъ, взглянувъ задумчиво на меня. — Это бросаетъ нѣкоторый свѣтъ на наше дѣло. А вдругъ Норскоттъ никто иной, какъ гнусный подлецъ Прадо? Мнѣ всегда говорили, что Прадо — англичанинъ, но я этому не вѣрилъ. Хотѣлъ бы я знать, какъ онъ удралъ, и что это за дьявольская Лига, которая преслѣдуетъ его!.. Вѣрно у нея имѣются серьезныя основанія, чтобы такъ упорно гоняться за нимъ по бѣлу свѣту.
— Каковы бы ни были эти основанія, — сказалъ я, — а Мерчію я сегодня же ночью уберу изъ этого дома и отвезу въ Лондонъ. Я не успокоюсь до тѣхъ поръ, пока не буду знать, что она находится въ безопасности у Трэгетоковъ.
Мы живо выработали планъ дѣйствій. Билли сію же минуту долженъ былъ поѣхать въ Вудфордъ и къ пяти часамъ послать мнѣ телеграмму, въ которой будетъ сказано, что меня немедленно вызываютъ въ Лондонъ. Это послужитъ поводомъ къ моему отъѣзду. Я скажу, въ Аштонѣ, что поѣду въ Лондонъ на автомобилѣ, и такимъ образомъ встрѣчусь съ Билли въ «Плау».
— Ну, скуки намъ бояться нечего, — сказалъ Билли съ улыбкой. — Кажется, мнѣ придется собратъ свои пожитки и временно перекочевать въ Паркъ-Лэйнъ.
— Конечно, — подтвердилъ я. — Вы прекрасно понимаете, что я васъ изъ виду не выпущу, пока вся эта исторія не окончится. Вы будете моей правой рукой.
— Къ вашимъ услугамъ!
Билли въ этотъ день присутствовалъ въ Аштонѣ за завтракомъ, и лишь около половины четвертаго всталъ и началъ прощаться. Онъ всѣмъ пожалъ руку, задержавъ слегка рукопожатіе, когда очередь дошла до лэди Бараделль, и удалился, напутствуемый просьбами тети Мэри «заглянутъ опять»…
Телеграмма прибыла какъ разъ въ то время, когда мы медленно возвращались по саду домой. Я увидѣлъ, какъ лакей Морица, вышелъ изъ дома съ неизмѣннымъ серебрянымъ подносомъ въ рукахъ, и всѣ мои мускулы невольно напряглись. Мнѣ было пріятно, что, наконецъ, настала нора дѣйствовать. Я вскрылъ телеграмму и усмѣхнулся хорошо разсчитаннымъ смѣхомъ, въ которомъ даже звучала досада.
— Одно за другимъ, — сказалъ я съ горечью. — Сначала Морица вызвали въ городъ, а теперь необходимо ѣхать мнѣ.
— Какъ такъ? Сегодня же вечеромъ? — воскликнули тетя Мэри и миссъ Іоркъ въ одинъ голосъ.
— Къ сожалѣнію, да, — отвѣтилъ я. — этого требуетъ дѣло.
— Ахъ, какая досада! — заохала тетя Мэри. — Но вѣдь поѣздъ будетъ только въ половинѣ десятаго!..
— Это не бѣда! Если меня довезутъ до Вудфорда, я поѣду на автомобилѣ.
— Но вѣдь надо же вамъ что-нибудь поѣсть! — сказала тетя Мэри въ отчаяніи. — Пустъ по крайней мѣрѣ кухарка приготовитъ вамъ нѣсколько бутербродовъ и фляжку. Все будетъ готово, когда вы кончите укладываться.
Не дожидаясь моихъ протестовъ, добрая женщина поспѣшила въ домъ. Я послѣдовалъ за ней, поднялся наверхъ и сталъ запихивать свои пожитки въ прекрасный чемоданъ и дорожный несессеръ, унаслѣдованные отъ Норскотта. Только успѣлъ я кончить съ этимъ дѣломъ, какъ послышался шумъ колесъ пролетки, поданной къ подъѣзду. Вся компанія собралась у подъѣзда меня провожать.
— Стюартъ, возвращайтесь къ намъ, если только сможете. — сказала тетя Мэри.
— Непремѣнно, — отвѣтилъ я ласково, — миссъ Іоркъ обѣщала научитъ меня играть въ теннисъ. Развѣ я могу упустить такой случай!
Я пожалъ руку всѣмъ, кромѣ лэди Бараделль; она стояла около лошади, похлопывая ее по шеѣ. Пока лакей устанавливалъ мои чемоданы, она подошла ко мнѣ.
— Прощайте, Стюартъ, — сказала она. — Можно вамъ дать одно порученіе, — и, передавъ мнѣ быстрымъ движеніемъ клочокъ бумаги, — шепнула: — Здѣсь вы найдете все…
Лишь выѣхавъ далеко на большую дорогу, я вынулъ изъ кармана порученіе лэди Бараделль. Оно состояло изъ нѣсколькихъ словъ, нацарапанныхъ второпяхъ:
Вчерашняя телеграмма Морица касалась васъ. Мнѣ кажется, что вы въ большой опасности, но въ чемъ дѣло не знаю.
И послѣ этого находятся мужчины, смѣющіе утверждать, что они понимаютъ женщинъ!
ГЛАВА XIX.
править— Мнѣ нуженъ хорошій гаечный ключъ!
Билли порылся въ ящикѣ съ инструментами, выбралъ отвертку и передалъ ее мнѣ.
— Если вы умѣете съ этимъ обращаться, то мы обойдемся и безъ оружія.
Стрѣлки большихъ часовъ на конскомъ дворѣ показывали половину восьмого. Мы уплатили по счету въ гостиницѣ, второпяхъ закусили, а затѣмъ прикрѣпили ремнями вещи къ кузову автомобиля и пустили моторъ. Затѣмъ медленнымъ ходамъ выѣхали со двора и свернули на улицу.
Старинный городокъ весь утопалъ въ мягкихъ лучахъ заходящаго солнца. Отъ него вѣяло какимъ-то особеннымъ миромъ и спокойствіемъ. Какое восхитительное. несоотвѣтствіе между красивыми, тихими залитыми солнцемъ улицами и дикой затѣей, въ которую мы пускались, очертя голову! Вилли, который велъ машину, затормозилъ въ маленькомъ еловомъ лѣскѣ, на разстояніи ста ярдовъ отъ Холли. Я вылѣзъ изъ автомобиля и досталъ изъ кузова нѣсколько кусковъ толстой веревки, которую мы уже заранѣе припасли, а Вилли вооружился такимъ же гаечнымъ ключомъ, какой былъ у меня.
— Мы пройдемъ черезъ кустарникъ, — сказалъ онъ шопотомъ, сжимая ключъ. — Такимъ образомъ мы очутимся какъ разъ противъ задней двери. Я пройду впередъ и посмотрю, что тамъ дѣлается.
Безшумно пробираясь сквозь кусты, онъ удалился по направленію къ большой соснѣ, отъ которой падала тѣнь на поляну. Не спуская глазъ съ дома, я смѣло ждалъ перваго тревожнаго сигнала. Въ задней стѣнѣ было четыре окна: два въ первомъ этажѣ и два повыше. Во всѣхъ четырехъ было темно и всѣ они были наглухо закрыты. Я снова замѣтилъ фигуру Вилли. Онъ стоялъ у заднихъ дверей, потомъ снова исчезъ, и минутъ пять я простоялъ въ напряженномъ ожиданіи, не спуская глазъ съ дома. Вдругъ еле слышно донесся крикъ совы. Пробравшись сквозь кустарникъ по слѣдамъ Вилли, я нашелъ его на корточкахъ подъ лѣвымъ окномъ. Среди густого плюща его почти не было видно.
— Я кое-что нашелъ, — прошепталъ онъ мнѣ въ самое ухо. — Здѣсь сбоку есть открытое окно, мы въ него и влѣземъ.
Прокрадываясь, какъ пантера, Билли повелъ меня кругомъ, и я слѣдовалъ за нимъ, сжимая въ рукѣ отвертку. До окна было не больше двѣнадцати ярдовъ, но я никогда еще такъ горячо не благодарилъ судьбу за благополучное прибытіе къ мѣсту назначенія.
Мы очутились передъ маленькимъ окномъ, въ двухъ футахъ отъ земли. Верхняя раздвижная рама была слегка приподнята, и черезъ это отверстіе виднѣлась слабая полоса свѣта, пробивавшаяся изъ-подъ противоположной двери.
— Я пойду первымъ, — шепнулъ Билли. — Вы такой большой, что, навѣрное, застрянете.
Онъ всталъ ко мнѣ на спину, сунулъ ноги въ отверстіе и постепенно началъ пролѣзать въ окно, пока его ноги не коснулись пола. На секунду мы замерли, прислушиваясь, нѣтъ ли кого въ коридорѣ. Все было спокойно. Билли высунулся изъ окна и тихо посовѣтовалъ:
— Головой впередъ, Джекъ, — для васъ это единственный способъ!
Я послушался, энергичнымъ толчкомъ снизу вскарабкался въ окно; Билли во-время потянулъ меня изнутри къ себѣ и, благодаря нашимъ совмѣстнымъ усиліямъ, трудная затѣя удалась; я очутился рядомъ съ нимъ въ темнотѣ, Я перевелъ духъ, и мы оба тихими шагами подошли къ дверямъ. Въ темнотѣ мнѣ удалось нащупать щеколду двери, я слегка нажалъ ее и убѣдился, что путь свободенъ.
— Билли, вы готовы? — шепнулъ я, вынимая револьверъ изъ кармана.
— Готовъ! — послышался отвѣтъ,
Я открылъ дверь, и мы очутились въ длинномъ низкомъ проходѣ, освѣщенномъ газовымъ рожкомъ, пламя котораго тускло мигало надъ боковой дверью въ концѣ коридора. Дверь эта, какъ оказалось, вела въ вестибюль: квадратное, плохо освѣщенное и плохо обставленное помѣщеніе, откуда поднималась лѣстница въ верхній этажъ и гдѣ находились двѣ двери, обѣ закрытыя. за одной слышались голоса, звукъ игральныхъ костей и циничныя испанскія ругательства.
Дверь съ грохотомъ распахнулась, брызгнулъ снопъ свѣта, и мы оба ворвались въ комнату. У меня въ памяти осталось только смѣтное представленіе о томъ, что произошло дальше. Помнится, передо мной стоялъ человѣкъ, — крупный, черномазый дѣтина. Лицо его выражало изумленіе и ужасъ, а рука судорожно хваталась за спинку стула, Потомъ по всей вѣроятности я ударилъ его тяжелой отверткой, такъ какъ лицо его вдругъ какъ будто раздвоилось, и онъ съ дикимъ ревомъ бросился къ столу. Билли въ это время колотилъ чью-то голову о стѣнку, а затѣмъ я почувствовалъ, что самъ стою на колѣняхъ въ дикой схваткѣ съ какимъ-то стонущимъ, извивающимся тѣломъ. Нѣсколько быстрыхъ оборотовъ веревки, которую я вытащилъ изъ кармана, и я снова на ногахъ, запыхавшійся, но торжествующій.
Билли находился въ другомъ углу комнаты. Онъ спокойно возсѣдалъ на дико колыхающейся человѣческой массѣ, изъ которой вырывались непонятныя испаніжія и англійскія ругательства. Еще одна короткая схватка, и нашъ второй плѣнникъ лежалъ связанный, какъ и первый.
— Я васъ здѣсь оставлю, Билли, — сказалъ я, — а самъ пойду искать Мерчію.
Одну секунду я колебался, не зная, итти ли мнѣ наверхъ, или искать Мерчію въ задней части дома. Послѣднее мнѣ казалось болѣе вѣроятнымъ. Пройдя весь вестибюль и открывъ маленькую дверь, я вышелъ въ коридоръ, по которому мы ползли съ Биллемъ. За первой дверью, направо, гдѣ тикали часы, находилась кухня. Въ ней не было ни души, только кошка мирно спала на подоконникѣ. Я вышелъ обратно въ коридоръ.
— Мерчія! — звалъ я. — Мерчія!
Изъ конца коридора донесся слабый сдавленный звукъ, похожій на стонъ. Въ два прыжка я былъ тамъ. Въ полу имѣлся люкъ, изъѣденный червями, онъ былъ задвинутъ балкой. Я съ силой сдвинулъ его съ мѣста, ухватился обѣими руками за кольцо, и сорвалъ крышку люка. Нѣсколько каменныхъ ступенекъ вели внизъ; не задумываясь, однимъ прыжкомъ, я перескочилъ черезъ нихъ, и, минуту спустя, Мерчія уже была въ моихъ объятіяхъ въ этой темной узкой коробкѣ.
— Это вы, это вы! — повторяла она, какъ безумная, а я нашелъ ея губы и страстно припалъ къ нимъ. Съ этимъ первымъ поцѣлуемъ рухнули всѣ преграды, до сихъ поръ раздѣлявшія насъ. Я понесъ ее въ коридоръ, окидывая жаднымъ и тревожнымъ взглядомъ. Она вся дрожала отъ волненія, а мои руки тряслись, какъ листья въ бурю.
Я позвалъ Билли. Онъ вышелъ въ вестибюль, захлопнувъ за собою дверь.
— Мерчія, — сказалъ я, — это Билли, мы ему многимъ обязаны.
— Какъ мнѣ васъ отблагодарить? — спросила она, съ нѣжной граціей протягивая моему другу руку.
Вилли наклонился и поцѣловалъ кончики ея пальцевъ.
— Мнѣ не надо благодарности, — сказалъ онъ, выпрямившись, и улыбнулся ей своей открытой улыбки — Борьба — мое любимое занятіе.
Мы вышли. Автомобиль стоялъ на томъ же мѣстѣ. Его большіе передніе фонари освѣщали безлюдную дорогу двумя широкими струями золотистаго свѣта. Подойдя къ нему, Мерчія, все время шедшая между нами вдругъ пошатнулась.
— Мнѣ кажется, я очень слаба, — сказала она дрожащимъ голосомъ: — со вчерашняго вечера я еще ничего не ѣла.
Я энергично выругался, затѣмъ, нѣжно взявъ ее на руки, усадилъ на заднее сидѣніе.
— Мы это дѣло сейчасъ же поправимъ. Какой я идіотъ, что не подумалъ объ этомъ раньше!
Я поспѣшилъ открыть чемоданъ и вынулъ бутерброды и фляжку съ виски, которыми меня снабдила трижды благословенная тетя Мэри. Мерчія поблагодарила улыбкой. При первомъ же глоткѣ нѣжная краска показалась на ея блѣдныхъ щекахъ.
Билли сѣлъ на свое мѣсто у руля, я устроился рядомъ съ Мерчіей, хорошенько укутавъ ее пледомъ, и, обвѣянные свѣжимъ ночнымъ воздухомъ, мы покатили по дорогѣ въ Лондонъ.
— Мерчія, когда васъ ждутъ Трэгстоки? — спросилъ я уже совершенно оправившуюся дѣвушку.
— Я имъ сказала, что поѣду на нѣсколько дней, но точно не знаю на сколько.
— Тогда лучше всего по пріѣздѣ въ Лондонъ оставить васъ въ какомъ-нибудь отелѣ, и вы явитесь къ нимъ завтра, какъ-будто прямо изъ Вудфорда.
— А вы? — спросила она съ безпокойствомъ.
— Я долженъ вернуться къ себѣ на квартиру. Чтобы ни случилось, я обязанъ прожить тамъ еще двѣ недѣли.
— Но вѣдь это безуміе!.. Неужели вы думаете, что они не будутъ мстить?
— Это все равно, — перебилъ я рѣшительно. — Я не намѣренъ бѣжать. Билли будетъ со мной, а мы вдвоемъ представляемъ нѣкоторую силу. Но вотъ что мнѣ хочется спросить васъ, Мерчія, — я посмотрѣлъ ей прямо въ глаза. — Зачѣмъ вы ѣздили въ Вудфордъ?
— Это Гуарецъ послалъ за мной, — сказала она просто. — Онъ сказалъ, что вы должны умереть на слѣдующій день, и я подумала, что, можетъ быть, мнѣ удастся васъ спасти.
— А на что вы ему понадобились?
— Мнѣ кажется… Да-Коста насъ съ вами видѣлъ въ тотъ вечеръ въ Паркъ-Лэйнѣ. Съ тѣхъ поръ Гуарецъ сталъ подозрѣвать, что вы ко мнѣ неравнодушны. Онъ хотѣлъ мною воспользоваться, какъ приманкой.
— Какъ онъ узналъ про нашу теперешнюю встрѣчу?
— Вашъ двоюродный братъ предупредилъ его.
— Морицъ!? — воскликнулъ я. — Да онъ-то откуда зналъ?
Но тутъ меня осѣнила внезапная мысль.
— Да, чортъ возьми!… Это, конечно, лэди Бараделль ему сказала. Хотѣлось бы мнѣ знать, — съ досадой прибавилъ я, — зачѣмъ Морицъ поѣхалъ въ Лондонъ, что онъ замышляетъ?
— Въ Лондонъ? — переспросила Мерчія. — Развѣ вашъ двоюродный братъ поѣхалъ въ Лондонъ?
Въ нѣсколькихъ словахъ я сообщилъ ей о полученной телеграммѣ.
— Не могу догадаться, кто ее послалъ, — развѣ только вашъ исчезнувшій Да-Коста?..
Она покачала головой:
— Нѣтъ, это не Да-Коста. Если бы у него было важное сообщеніе, онъ далъ бы знать Гуарецу. Вѣрнѣе всего, что телеграмма была отъ Сангетта.
— Отъ Сангетта? — повторилъ я съ удивленіемъ. — А какое отношеніе, имѣетъ къ этому дѣлу Сангеттъ?
Мерчія смутилась.
— Точно не знаю, но боюсь, что вашъ кузенъ ему что-то сказалъ. Они говорили о немъ вчера вечеромъ. Они… они… — Мерчія запиналась. — Мнѣ кажется, онъ соглашался имъ помочь съ условіемъ, чтобы они передали меня ему въ руки. Вотъ почему Гуарецъ не позволилъ Роджасу меня убить.
— Въ такомъ случаѣ, — сказалъ я тихо, — мнѣ придется имѣть бесѣду съ Сангеттомъ.
Послѣдовало короткое молчаніе.
— Мерчія! — спросилъ я опять, — почему вы называете себя миссъ де-Розенъ? Почему вы скрыли свое настоящее имя?!
— Я не желала, чтобы убійца моего отца зналъ, что я нахожусь въ Англіи, — отвѣтила Мерчія. Затѣмъ въ страстномъ порывѣ, она вдругъ повернулась ко мнѣ:
— Вѣдь я довѣрилась вамъ, Стюартъ! Я вѣрю вамъ всѣмъ сердцемъ, всѣмъ существомъ! Такъ скажите же мнѣ, скажите мнѣ, наконецъ, кто вы? Вы такъ похожи на Прадо, что даже Гуарецъ былъ введенъ въ заблужденіе.
Я многое бы даль, чтобы имѣть право отвѣтить на ея вопросы, но слово, данное мною Прадо, встало между нами. Я прекрасно зналъ, что ея жажда отомстить за смерть отца была глубже и сильнѣе ея любви ко мнѣ. Но какимъ бы негодяемъ ни былъ Прадо, все же я далъ слово не выдать его секрета въ теченіе трехъ недѣль.
— Еще нѣсколько дней, Мерчія, — умолялъ я. — Я все открылъ бы вамъ сейчасъ, если бы только было можно. Но я далъ слово и не могу его нарушить.
Она долго молчала. Затѣмъ медленно и шопотомъ произнесла, не глядя на меня:
— Пусть будетъ такъ, какъ вы хотите. Я вамъ всегда вѣрю, потому что… потому что люблю…
Неожиданный сильный гудокъ Билли, крутой поворотъ автомобиля, и мы въѣхали въ предмѣстья Лондона.
— Какъ вы относитесь къ «Дворцовой гостиницѣ»?-- предложилъ намъ Билли. — Прошлый мѣсяцъ я тамъ жилъ двѣ недѣли и хорошо знакомъ съ директоромъ.
Мерчія, которая, видимо, очень устала, кивнула въ знакъ согласія головой.
Мы миновали городскую ратушу, повернули въ Чипсайдъ и остановились у входа въ гостиницу.
— Я только пойду сговориться съ директоромъ, — сказалъ Вилли, сойдя на тротуаръ и исчезалъ въ подъѣздѣ.
Мерчія осталась со мной въ автомобилѣ. На широкой улицѣ, освѣщенной фонарями, не было ни души. Я взялъ ея руку и нѣжно поднесъ къ губамъ.
— До завтра, дорогая!.. Завтра съ утра я позвоню вамъ передъ вашимъ отъѣздомъ въ Трэгстокамъ. Мы тогда сговоримся относительно встрѣчи.
Она погладила меня по рукѣ.
— А вы обѣщаете быть осторожнымъ? Ради меня? — настойчиво попросила она.
Я успокоилъ ее улыбкой. Теперь вѣдь у меня есть для кого жить.
— Все въ порядкѣ, — возвѣстилъ Билли, выходя изъ отеля въ сопровожденіи управляющаго. — Мистеръ Подданъ самъ позаботится о томъ, чтобы удобно устроить миссъ де-Розенъ.
Управляющій поклонился.
Открывъ дверцы автомобиля, я помогъ Мерчіи выйти. Ея глаза слипались, и я настаивалъ, чтобы она сейчасъ же пошла къ себѣ и легла спать. Мы простились въ коридорѣ. Мерчія поднялась на лифтѣ, а мы съ Билли вышли и снова усѣлись въ автомобиль.
— Боюсь, что мы найдемъ домъ запертымъ со всѣхъ сторонъ, — сказалъ я. — Напрасно я не далъ телеграммы, чтобы предупредить о нашемъ пріѣздѣ.
— Ну, теперь ужъ ничего не подѣлаешь, — отвѣтилъ Билли. — Намъ придется стучать, пока мы ихъ не разбудимъ, — вотъ и все. Гдѣ вы держите автомобиль?
— Самъ не знаю, — признался я, смѣясь: — мнѣ не приходило въ голову спросить объ этомъ у Симсона.
Билли ловко завернулъ за уголъ Паркъ-Лэйна.
— Ну, ничего. — Въ Пикадилли имѣется большой гаражъ, я спущу васъ, и отвезу автомобиль на ночь туда.
Мы быстро покатили и остановились передъ домомъ. Черезъ стеклянную дверь я увидѣлъ въ вестибюлѣ свѣтъ.
— Во всякомъ, случаѣ, тамъ кто-то есть!
— Они, вѣроятно, пригласили къ себѣ на ужинъ полицейскаго, — пошутилъ Билли. — Мы сейчасъ устроимъ имъ пріятный сюрпризецъ своимъ появленіемъ, не такъ ли? Вы пойдите и постучите, а я тутъ подожду и покараулю…
Я поднялся по ступенькамъ и сунулъ ключъ въ дверь. Дверь распахнулась, и я очутился лицомъ и лицу съ человѣкомъ, стоявшимъ у самого порога. За нимъ виднѣлось испуганное личико моей хорошенш горничной. Мужчина былъ широкоплечій, съ короткими сѣдѣющими усами и проницательнымъ взглядомъ.
— Если мой вопросъ не покажется черезчуръ дерзкимъ, — сказалъ я учтиво, — позвольте узнать, кто и такой?
— Я слѣдователь Нейль изъ Скотландъ-Ярда[8], — отвѣтилъ онъ отчетливо. — Я, кажется, имѣю удовольствіе говорить съ мистеромъ Джономъ Бертономъ?
Это былъ ужасный ударъ для меня, но я перенесъ его совершенно спокойно.
— Ну, и что же дальше? — отвѣтилъ я.
Билли, оставивъ моторъ, уже подымался по лѣстницѣ.
Слѣдователь Нейль поднялъ руку и опустилъ ее спокойно и рѣшительно на мое плечо.
— Въ такомъ случаѣ, — сказалъ онъ, — я обязанъ васъ арестовать.
Я былъ ошеломленъ.
— Арестовать?.. Меня?.. Да за какіе же грѣхи, чортъ возьми?
— За убійство Стюарта Норскотта, — послѣдовалъ быстрый и совершенно ясный отвѣтъ.
ГЛАВА XX.
правитьЯ прямо посмотрѣлъ моему новому знакомому въ глаза и разразился громкимъ смѣхомъ. Билли сѣлъ на рѣшетку и тоже сталъ хохотать, какъ сумасшедшій. Лицо слѣдователя выражало радость.
— Простите, пожалуйста! — вырвалось, наконецъ, меня. — Не лучше ли намъ войти въ домъ?
— Ну, а теперь, — сказалъ я, когда мы вошли въ вестибюль, — вы, можетъ быть будете столь любезны и объясните намъ, въ чемъ дѣло?
Когда я говорилъ, послышались тяжелые шаги, и по лѣстницѣ спустился полицейскій.
Слѣдователь посмотрѣлъ на меня съ любопытствомъ.
— Тутъ нечего особенно объяснить. Меня уполномочили васъ арестовать за убійство мистера Стюарта Норскотта, и я считаю своимъ долгомъ поставить васъ въ извѣстность, что отнынѣ всѣ ваши слова будутъ принягы какъ улика противъ васъ.
— Но что даетъ вамъ поводъ предполагать, что мистеръ Норскоттъ погибъ? — спросилъ я.
— То, что его тѣло находится сейчасъ въ мертвецкой Истстрита.
Мнѣ въ жизни не разъ приходилось переживать непріятныя потрясенія, но такого я никогда не испытывалъ. Даже Билли, чье непоколебимое равновѣсіе могло нарушить только землетрясеніе, былъ до того ошеюмленъ, что свистнулъ.
Итакъ, въ концѣ концовъ, Норскоттъ все-таки попался имъ въ лапы! Длинному списку черныхъ дѣлъ Мгнаца Прадо насталъ конецъ. Я вспомнилъ Мерчію и порадовался.
— Ваше сообщеніе, господинъ слѣдователь, — сказалъ я, — нѣсколько лаконично. Гдѣ же случился этотъ нежелательный инцидентъ?
— Я не имѣю права отвѣчать вамъ на ваши вопросы, — возразилъ слѣдователь вѣжливо. — Обвиненіе вамъ прочтутъ въ участкѣ, а если вы желаете посовѣтоваться съ юристомъ, то эта возможность вамъ будетъ дана, гласно существующимъ законамъ.
Я кивнулъ головой.
— Извините меня за безпокойство, но мнѣ рѣдко приходилось быть арестованнымъ за убійство, хотѣлось бы знать, что будетъ дальше.
— Мнѣ придется васъ попросить послѣдовать мной въ Боундстритъ, гдѣ васъ задержатъ до тѣхъ поръ пока не выяснится обвиненіе. А теперь, — прибавилъ онъ, обращаясь къ полицейскому, — позовите извозчика.
— Ну, до свиданья, Билли, — сказалъ я и въ сопровожденіи слѣдователя Нейля торопливо спустился по лѣстницѣ, чтобы предстать передъ судомъ за убійство.
Для меня почти не было сомнѣнія, что Прадо получилъ смертельный ударъ отъ руки исчезнувшаго Коста. Остальная шайка въ этомъ дѣлѣ не участвовала. Я совершенно не могъ себѣ представить, когда и гдѣ разыгрался трагическій случай, и, кромѣ того, меня чрезвычайно интересовало, какимъ образомъ полиціи удалось раскрыть подлинность моей личности. Поспѣшный отъѣздъ Морица изъ «Аштона» былъ несомнѣнно связанъ съ этой исторіей, и теперь я понимаю, почему, прочитавъ телеграмму, онъ такъ испытующе посмотрѣлъ на меня.
Несмотря на серьезность положенія, я не былъ особенно разстроенъ. Въ самомъ дѣлѣ: кромѣ страстнаго желанія лечь какъ можно скорѣй въ постель, я испытывалъ еще невѣроятное и самое искреннее чувство облегченія при мысли о томъ, что съ дѣломъ этимъ разъ всегда покончено. Стюартъ Норскоттъ мнѣ порядкомъ надоѣлъ. Я находилъ странное удовольствіе въ томъ что снова сталъ Джекомъ Бертономъ, хоть бы и обвиненнымъ въ убійствѣ.
Тѣмъ временемъ нашъ экипажъ остановился на Боундстритъ.
Мы вошли въ канцелярію, большую, очень большую комнату, гдѣ стояли два американскихъ бюро.
За однимъ изъ нихъ сидѣлъ сѣдой человѣкъ съ военной выправкой, но въ штатскомъ. Онъ что-то писалъ.
— Это — мистеръ Джонъ Бертонъ, — сказалъ мой спутникъ, и въ его голосѣ почувствовалась вполнѣ простительная хвастливая нотка. Затѣмъ, обращаясь ко мнѣ, онъ прибавилъ: — Это слѣдователь Кертисъ. Онъ вамъ прочтетъ обвинительный актъ.
Слѣдователь Кертисъ быстро овладѣлъ своимъ минутнымъ волненіемъ.
— Гдѣ его арестовали? — спросилъ онъ рѣзко, осматривая меня съ интересомъ.
— Въ Паркъ-Лэйнѣ. Я какъ разъ наводилъ справки, когда мистеръ Бертонъ подъѣхалъ въ автомобилѣ вмѣстѣ съ другимъ спутникомъ. Мнѣ не оказали никакого сопротивленія.
Слѣдователь Кертисъ кивнулъ головой; вставъ на ноги, онъ перешелъ черезъ комнату, къ цѣлому ряду небольшихъ отдѣленій, и, вынувъ изъ одного изъ нихъ какую-то офиціальную бумагу, сказалъ:
— Я прочту вамъ вашъ обвинительный актъ.
Боюсь, что мнѣ сейчасъ съ точностью не возстановить содержанія этого внушительнаго документа. Коротко говоря, меня обвиняли въ преднамѣренномъ убійствѣ Стюарта Норскотта, совершенномъ въ ночь на 5 сентября, въ домѣ, называемомъ «Бакстерсъ Рентсъ», на Истстритъ, въ Стэпни. Нечего и говорить, что, несмотря на мою сонливость, я слушалъ чтеніе обвинительнаго акта съ величайшимъ вниманіемъ.
— Очень вамъ благодаренъ, — сказалъ я, когда онъ кончилъ.
И тутъ же, весьма неумѣстно, зѣвнулъ, не имѣя силъ дольше сдерживаться.
— Простите великодушно, — вырвалось у меня, — это было очень интересно, но, откровенно говоря, я такъ хочу спать, что еле держусь на ногахъ.
Оба улыбнулись.
— Вы сейчасъ же можете лечь, если хотите, — сказалъ слѣдователь Кертисъ, складывая документъ. — Вы можете также сообщаться съ вашимъ повѣреннымъ, вообще, съ кѣмъ пожелаете.
Я покачалъ головой.
— Кровать, это — все, что я сейчасъ хочу. Завтр утромъ я успѣю написать кому надо.
— Въ такомъ случаѣ пойдемте со мной, — пригласилъ слѣдователь Нейль.
Онъ повелъ меня по длинному коридору въ небольшую, просто обставленную комнату, въ окнѣ которой красовались толстые желѣзные прутья. Но тамъ стояла кровать, и простыни показались мнѣ чистыми. При моей сонливости въ данный моментъ этого было болѣе чѣмъ достаточно,
— Завтра вы можете послать за своими вещами, а теперь я долженъ васъ обыскать. Согласно правиламъ мы обязаны обыскивать всѣхъ арестованныхъ.
Я поднялъ руки, и, быстро обшаривъ ловкими пальцами всѣ мои карманы, онъ вынулъ ихъ содержимое.
— Все это будетъ спрятано и вамъ возвращено. Спокойной ночи.
Я такъ усталъ, что черезъ пять минутъ по уходѣ слѣдователя уже спалъ глубокимъ сномъ. Если вѣрить, что жить стоитъ исключительно ради новизны ощущеній, — я не имѣлъ никакого повода жаловаться на свои жизнь; я проснулся на утро въ полицейской камерѣ, меня обвиняли въ убійствѣ, и у моей кровати стояли слѣдователь Нейль съ чемоданомъ въ рукахъ. Это быль тотъ самый чемоданъ, что я привезъ изъ Вудфорда.
— Вотъ ваши вещи. Сегодня утромъ я посылалъ за ними въ Паркъ-Лэйнъ.
— Вы удивительно любезны, господинъ слѣдователь, — отвѣтилъ я. — Теперь я могу надѣяться на васъ, когда буду сидѣть на скамьѣ подсудимыхъ!
Онъ усмѣхнулся.
— Въ одиннадцать часовъ васъ поведутъ къ судьѣ. Всѣ ваши письма будутъ тотчасъ же доставлены по назначенію, если только они соотвѣтствуютъ правиламъ тюремной цензуры. Вмѣстѣ съ завтракомъ вамъ принесутъ бумагу и конверты.
Какъ разъ во время завтрака, меня внезапно осѣнила счастливая мысль написать письмо лорду Ламмерсфильду. Все время я ломалъ себѣ голову, не зная съ чего лучше начать и какого направленія держаться. Наконецъ, я взялъ листъ почтовой бумаги, принесенной мнѣ полицейскимъ, и написалъ слѣдующее письмо:
Четвергъ.
Дорогой лордъ Ламмерсфильдъ.Въ послѣдній разъ, когда я имѣлъ удовольствіе встрѣтить васъ на балу у Сангетта, вы были такъ любезны, что предложили мнѣ свою помощь, если мнѣ случится попасть въ тюрьму. При чтеніи моего настоящаго адреса вы убѣдитесь, что я достигъ этого положенія съ неожиданной быстротой. Не знаю, извѣстно ли обществу о томъ интересномъ преступленіи, въ которомъ меня обвиняютъ; но могу увѣрить васъ, что я пользуюсь въ данный моментъ совершенно незаслуженной славой. Если вы можете мнѣ удѣлить полчаса въ теченіе дня, то буду весьма обязанъ вамъ за добрый совѣтъ. Въ отвѣтъ на вашу любезность могу вамъ обѣщать очень занимательный разсказъ, способный, навѣрняка, разсѣять гнетущую скуку, царящую въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, на которую вы такъ жаловались въ наше послѣднее свиданіе.
Стюартъ Норскоттъ.
Насколько я зналъ лорда Ламмерсфильда, я былъ совершенно увѣренъ, что это письмо приведетъ его въ мою камеру. Побочныя обстоятельства предъявленнаго мнѣ обвиненія были такъ необыкновенны, и его собственныя дѣла были такъ близко связаны съ моими, что онъ уже, навѣрное, сгорая отъ нетерпѣнія узнать всѣ подробности моего дѣла, если только ему было о немъ доложено.
Я уже писалъ адресъ на конвертѣ, когда въ камеру вошелъ слѣдователь Нейль.
— Вотъ это для васъ, господинъ слѣдователь, сказалъ я, передавая ему письмо. — Это единственное письмо которое я пока написалъ, но я былъ бы вамъ очень обязанъ, если бы вы немедленно доставили его по адресу.
Бросивъ любопытный взглядъ на адресъ, онъ, видимо, проникся уваженіемъ ко мнѣ, сейчасъ же взялъ письмо и вышелъ. Онъ скоро возвратился и заявилъ:
— Пришелъ вашъ вчерашній пріятель, мистеръ Логанъ. Если хотите, можете его видѣть.
Минуту спустя полицейскій ввелъ въ камеру моего друга и насъ оставили однихъ, Билли усѣлся на уголъ стола, засунулъ руки въ карманы и сказалъ:
— Да, нечего сказать, въ грязную исторію мы попали! Насъ, кажется, подслушиваютъ, — прибавилъ онъ, оглянувшись на дверь.
— Очевидно, — отвѣтилъ я. Но это ничего не значитъ, Что бы ни случилось, я теперь поступлю, какъ Джорджъ Вашингтонъ. Разъ Норскоттъ умеръ, дѣло наше кончено.
Онъ согласился со мной.
— Конечно, такъ. Теперь остается только очистить себя отъ всякихъ подозрѣній. Вамъ придется пригласить сюда юриста или адвоката, что ли, — не знаю, какъ они тамъ называются, — чтобы онъ утроилъ все какъ слѣдуетъ…
— Я написалъ Ламмерсфильду и просилъ его притти. Я подожду его, такъ какъ хочу услышать его мнѣніе прежде, чѣмъ начать дѣйствовать.
— Превосходная мысль! — одобрилъ Вилли. — Вы думаете, что онъ придетъ?
— Я такъ полагаю.
— Не слышали ли вы чего-нибудь новенькаго относительно убійства? — спросилъ онъ, помолчавъ. — Кто это, чортъ возьми, укокошилъ Прадо, и какимъ образомъ полиція напала на вашъ слѣдъ?
— Думаю, что это дѣло Да-Коста, — отвѣтилъ я, — но мы скоро еще кое-что узнаемъ. Около одиннадцати я буду у судьи.
— Около одиннадцати? — перепросилъ Билли, взглянувъ, на часы, — въ такомъ случаѣ мнѣ пора итти. Я обѣщалъ вашей дѣвицѣ повести ее въ судъ.
— Мерчіи! — воскликнулъ я. — Развѣ она знаетъ?
— Да, я ей звонилъ сегодня и разсказалъ все. Развѣ этого не надо было дѣлать?
Я пожалъ плечами.
— Конечно, почему же нѣтъ? Она все равно позднѣе узнала бы обо всемъ. Вѣдь всѣ газеты будутъ кричать объ этомъ дѣлѣ. Мнѣ только хотѣлось бы, если возможно, не впутывать ея имя въ эту исторію.
— Во всякомъ случаѣ, намъ надо явиться въ судъ, а потому я рѣшилъ, что лучше взять ее съ собой, чтобы она сейчасъ же узнала всю правду. Это избавитъ ее отъ лишнихъ волненій.
Я протянулъ ему руку.
— Билли, вы молодецъ!..
Онъ подошелъ къ дверямъ, и постучалъ. Изумительная поспѣшность, съ которой дверь была открыта полицейскимъ, навела насъ на нѣкоторыя размышленія. Махнувъ мнѣ на прощанье рукой, Билли вышелъ въ коридоръ.
Въ теченіе слѣдующихъ двадцати минутъ я старался возстановить въ своей памяти точныя числа и послѣдовательный порядокъ всѣхъ происшествій, начиная съ момента моей злополучной встрѣчи съ Прадо на набережной. Я рѣшилъ разсказать Ламмерсфильду всю правду, и мнѣ хотѣлось изложить ему всю исторію въ самой сжатой формѣ. Мои размышленія прервалъ слѣдователь Нейль.
— Судья пріѣхалъ, — сказалъ онъ. — Ваше дѣло пойдетъ первымъ.
Несмотря на ранній часъ, зала суда была биткомъ набита публикой. Когда я направлялся въ указанное мнѣ слѣдователемъ деревянное помѣщеніе, напоминающее загонъ для скота, я не узналъ ни одного лица, кромѣ лица Морица; онъ сидѣлъ въ центрѣ залы и упорно избѣгалъ моего взгляда. Пресса была въ полномъ составѣ, и, пока я усаживался, вокругъ меня слышалось жужжаніе и шушуканье.
Дальнѣйшая процедура была, какъ въ газегахі обыкновенно пишутъ, «краткой и чисто формальной».
Прежде всего слѣдователь Нейль вошелъ въ свидѣтельскую камеру и въ краткихъ словахъ изложилъ подробности моего ареста. Оказалось, что еще раньше другой чиновникъ былъ посланъ въ Вудфордъ и мое прибытіе въ Паркъ-Лэйнъ на автомобилѣ было для полиціи совершенно неожиданно.
Послѣ него слѣдователь Кертисъ сдѣлалъ свой полицейскій докладъ. Понятно, я слушалъ его съ величайшимъ интересомъ.
Кертисъ заявилъ судьѣ, что тѣло убитаго мужчины, найденное въ «Бакстерсъ Рентсъ», безъ всякаго сомнѣнія признано за трупъ Стюарта- Норскотта. Далѣе по его словамъ имѣется цѣлый рядъ показаній, что за два дня до убійства я провелъ съ покойнымъ нѣсколько часовъ въ ресторанѣ «Миланъ»; что въ ночь, когда- произошло убійство, я находился на балу у лорда Сангетта подъ именемъ Стюарта Норскотта, что я ушелъ оттуда рано, — это можетъ подтвердить самъ лордъ Сангеттъ, — и въ нѣсколько, возбужденномъ состояніи; что я вернулся въ Паркъ-Лэйнъ только рано утромъ, и платье, которое я носилъ, было запачкано кровью. Въ этомъ дѣлѣ имѣются, правда, нѣкоторыя темныя, неясныя стороны, но Кертисъ тѣмъ не менѣе настаивалъ на необходимости моего задержанія.
Судья выслушалъ его, не прерывая, до конца, и предложилъ мнѣ поставить перекрестные вопросы свидѣтелямъ.
— Въ слѣдующій разъ меня будетъ представлять мой повѣренный, — отвѣтилъ я. — Мнѣ все равно придется ему заплатить, такъ пусть ужъ онъ беретъ всю работу на, себя.
Лицо судьи освѣтилось улыбкой.
— Въ такомъ случаѣ, я задержу васъ до завтрашняго дня. Надѣюсь, что полиція дастъ вамъ возможность приготовить вашу защиту, согласно установленнымъ правиламъ.
Выходя изъ залы суда, я впервые замѣтилъ Мерчію и Билли. Они сидѣли совсѣмъ позади, но даже на такомъ далекомъ разстояніи лицо Мерчіи выдѣлялось, какъ бѣлый цвѣтокъ. Я не показалъ вида, что узналъ ихъ. Пресса слѣдила за мной съ огромнымъ интересомъ, и мнѣ не хотѣлось впутывать дѣвушку въ это дѣло.
Не прошло и четверти часа послѣ моего возвращенія въ камеру, какъ сторожъ мой возвѣстилъ съ благоговѣніемъ на лицѣ:
— Пріѣхалъ министръ внутреннихъ дѣлъ. Онъ желаетъ васъ немедленно видѣть.
Минуту спустя ко мнѣ ввели лорда Ламмерефильда.
Я всталъ, и, когда слѣдователь вышелъ, закрывъ за собою дверь, я поклонился моему высокопоставленному гостю:
— Какъ это любезно съ вашей стороны, что вы такъ скоро пришли.
Въ первый моментъ лордъ Ламмерсфильдъ ничего не отвѣтилъ. Онъ смотрѣлъ мнѣ прямо въ лицо съ выраженіемъ не то удивленія, не то ироніи. Потомъ протянулъ мнѣ руку я сказалъ:
— Даже предсѣдатель кабинета, и тотъ иногда держитъ свое слово, мистеръ Норскотгъ.
Я засмѣялся, отвѣчая на его рукопожатіе.
— Лордъ Ламмерсфильдъ, — началъ я безъ всякихъ предисловій. — Я просилъ васъ притги сюда, чтобы разсказать вамъ всю правду. Я… не Стюартъ Норекотгъ. Этотъ интересный джентльменъ теперь умеръ. Вотъ тотъ единственный пунктъ, въ которомъ полиція не заблуждается.
— «Скотландъ-Ярдъ» дѣлаетъ замѣчательные успѣхи, — замѣтилъ невозмутимо министръ и, положивъ шляпу на столъ, придвинулъ себѣ стулъ и сѣлъ.
— Я разскажу вамъ всю исторію отъ начала до конца, такъ будетъ лучше, — сказалъ я. — Кромѣ того могу обѣщать, что вамъ не надоѣстъ ее слушать.
Ламмерсфильдъ вѣжливо поклонился.
— Мнѣ никогда ничто не надоѣдаетъ, кромѣ пола=итики.
Прохаживаясь взадъ и впередъ по камерѣ, я изложилъ моему посѣтителю по порядку всю изумительную исторію моихъ похожденій, начиная съ момента встрѣчи съ Норскоттомъ на набережной. Я пропустилъ только одинъ или два эпизода частнаго характера, касавшихся Мерчіи и лэди Бараделль.
Когда я кончилъ, онъ нѣкоторое время сидѣлъ я смотрѣлъ на меня молча. Потомъ тихо засмѣялся.
— Я вамъ очень признателенъ, мистеръ Бертонъ, сказалъ онъ, наконецъ. — Я былъ убѣжденъ, что люда подобные вамъ, въ наше время существуютъ только въ романахъ. Какъ утѣшительно убѣдиться въ подобной ошибкѣ!.. Да, я понимаю, что жизнь можетъ представлять большую цѣнность для человѣка съ такимъ пищевареніемъ и такими принципами, какъ вы. Я вѣрю въ подлинность вашего разсказа: онъ слишкомъ неправдоподобенъ.
Я поклонился.
— Кромѣ того, — прибавилъ Ламмерсфильдъ съ ироніей, — вашъ разсказъ имѣетъ то достоинство, что объясняетъ многіе факты, надъ которыми въ настоящій моментъ нашъ добрый пріятель Кертисъ ломаетъ себѣ голову.
— Думаю, что мнѣ придется говорить правду, — сказалъ я нерѣшительно.
Лордъ Ламмерсфильдъ поднялъ руку въ знакъ протеста.
— Никогда не слѣдуетъ прибѣгать къ крайностямъ. Я сегодня же пошлю къ вамъ Джорджа Гордона. Никогда не встрѣчалъ человѣка, который отъ природы питалъ бы къ правдѣ болѣе сильное отвращеніе. Если только найдется удобный способъ вывести васъ изъ затрудненія, не прибѣгая къ истинѣ, можете быть увѣрены, что онъ его пуститъ въ ходъ.
Онъ произнесъ имя самого извѣстнаго молодого криминалиста, имя, которое въ настоящій моментъ гремѣло заслуженной славой.
Я началъ-было благодарить его, но онъ меня прервалъ:
— Я смотрю на вещи съ эгоистической точки зрѣнія. Какъ бы я ни преклонялся передъ англійскимъ народомъ, мнѣ совершенно нежелательно, чтобы онъ зналъ о моихъ частныхъ отношеніяхъ съ покойнымъ мистеромъ Прадо. Я бы попросилъ васъ не говорить объ этомъ даже съ Гордономъ.
Я кивнулъ головой въ знакъ согласія.
— Что касается меня, конечно, я такъ и поступлю. Но Прадо, вѣроятно, оставилъ какія-нибудь записи въ своихъ дѣлахъ, и если онѣ попадутъ въ руки его двоюроднаго брата, то… вы уже знаете изъ моего разсказа, что за птица этотъ мистеръ Морицъ Фернивеллъ.
Лордъ Ламмерсфильдъ пожалъ плечами и сказалъ, вставая:
— Когда занимаешься политикой, поневолѣ становишься философомъ. Въ худшемъ случаѣ, — это кончится для меня добавочнымъ отпускомъ. И я считаю, что вполнѣ заслужилъ такую непріятность, благодаря моей непростительной глупости. Я не понялъ, что нашъ покойный пріятель былъ просто объявленный авантюристъ. Я былъ увѣренъ, что онъ только гнался за титуломъ.
ГЛАВА XXI.
правитьМистеръ Джорджъ Гордонъ пріѣхалъ около половины четвертаго. Его привелъ въ мою комнату самъ слѣдователь и доложилъ о немъ съ тѣмъ же благоговѣнія что и о министрѣ.
Это былъ высокій, безупречно одѣтый молодой человѣкъ, съ усталымъ лицомъ и зоркимъ взглядомъ изъ подъ тяжелыхъ вѣкъ. Когда онъ произнесъ свое привѣтствіе, въ голосѣ его послышалось нѣчто, напоминащее свистъ кнута.
— Лордъ Ламмерсфильдъ вамъ, вѣроятно, уже все разсказалъ, — заговорилъ я. — Пожалуй, будетъ лучше, если вы теперь станете задавать мнѣ вопросы?!.
— Нѣтъ, мистеръ Бертонъ, если позволите, я предпочитаю выслушать это дѣло въ вашемъ собственномъ изложеніи. Понятія Ламмерсфильда объ истинѣ имѣютъ скорѣе политическій, чѣмъ юридическій характеръ.
Вспомнивъ мнѣніе министра о мистерѣ Гордонѣ, я не могъ сдержать улыбки и, безъ долгихъ размышленій началъ свой разсказъ.
Мой гость слушалъ меня, нагнувшись надъ столомъ, дѣлая какія-то замѣтки на полулистѣ бумаги. Раза два онъ прерывалъ меня и задавалъ краткіе, отрывистые вопросы. Когда, я кончилъ, онъ вдругъ всталъ, потянулъ къ себѣ свои записи и медленно сказалъ:
— Надѣюсь, вы понимаете, мистеръ Бертонъ, что завтра вы станете самымъ популярнымъ человѣкомъ въ Англіи: если вы используете газеты должнымъ образомъ, то ваши мемуары будутъ стоить колоссальныхъ денегъ. Я увѣренъ, что съ сегодняшняго дня каждый англійскій журналистъ будетъ гнаться за вами по пятамъ, и они-то ужъ не упустятъ ни единой мельчайшей подробности вашей жизни за послѣдніе четыре мѣсяца!
Говоря такъ, онъ все время не спускалъ съ меня глазъ.
Я пожалъ плечами.
— Въ такомъ случаѣ они ее найдутъ чертовски неинтересной. До прошлой недѣли моя жизнь была примѣромъ благонравія.
Онъ немного помолчалъ.
— Если все это правда, то вамъ, конечно, ничто не грозитъ. Начнемъ съ того, что показанія господина Логана прекраснѣйшимъ образомъ возстанавливаютъ ваше алиби. Но, съ другой стороны, вамъ трудно избѣжать судебнаго процесса. Вся исторія слишкомъ неправдоподобна. Судья не можетъ принять ее на вѣру.
— Что дѣлать, — сказалъ я со вздохомъ. Разъ уже все это раскроется, — значитъ, такъ и должно быть.
Онъ кивнулъ головой.
— Я сейчасъ же разузнаю, какія улики есть у полиціи, и просмотрю все ваше дѣло. Надѣюсь, появленіе въ судѣ миссъ Солано или вашего друга мистера Логана не встрѣтитъ никакихъ затрудненій?
— Ровно никаихъ! Логанъ живетъ въ моей квартирѣ подъ надзоромъ полицейскаго. Онъ, навѣрно, придетъ сюда немного погодя. Миссъ Солано находится у Трэгстоковъ, но мнѣ не хотѣлось бы, чтобы ея имя часто фигурировало въ этой исторіи.
Онъ не обратилъ вниманія на мои послѣднія слова.
— Пошлите ко мнѣ Логана, какъ только онъ придетъ, — сказалъ онъ вѣжливо. — Прежде всего я постараюсь, чтобы выдали приказъ объ арестѣ Гуареца и всей остальной банды. А затѣмъ намъ надо будетъ разыскать Мильфорда, если только онъ еще живъ. Въ его рукахъ всѣ нити дѣла.
— Вы, по всей вѣроятности, найдете его въ Темзѣ, — замѣтилъ я. — Моя единственная надежда на то, что ему удалось убить Да-Коста.
Гордонъ всталъ съ мѣста. Присущая ему томность вдругъ спала съ него, точно плащъ. Глаза засверкали такимъ живымъ умомъ, такой энергіей, что я легко понялъ его выдающійся успѣхъ.
— Я сдѣлаю все, что возможно, — сказалъ онъ. — Полиція, навѣрное, попроситъ назначить второе слѣдствіе на завтра, и даже лучше, если ея ходатайство будетъ удовлетворено. Второе засѣданіе покажетъ намъ положеніе нашихъ дѣлъ. Между прочимъ, не можете ли вы дать мнѣ нѣсколько адресовъ вашихъ друзей, живущихъ въ Америкѣ, или въ какихъ-либо другихъ страдахъ, чтобы они могли засвидѣтельствовать вашу личность?
Я выписалъ ему имена нѣсколькихъ самыхъ почтенныхь моихъ знакомыхъ, знавшихъ о моей поѣздкѣ и Англію, и онъ спряталъ этотъ списокъ въ карманъ:
— Я сегодня же пошлю имъ каблограмму. Не забудьте прислать мнѣ Логана. А съ миссъ Солано я постараюсь повидаться самъ.
Онъ ушелъ, оставивъ меня въ пріятномъ сознаніи что выборъ защитника сдѣланъ весьма удачно. Меня теперь безпокоила только мысль о томъ, что Мерчію придется втянуть въ эту исторію, какъ свидѣтельницу. Что бы ни случилось, я рѣшилъ твердо скрыть отъ публикѣ ея истинную роль. Во Франціи, конечно, это не имѣло бы значенія, такъ какъ французы считали бы ея намѣреніе убить Прадо вполнѣ естественнымъ и даже похвальнымъ. Таково же было и мое мнѣніе. Но могу себѣ представить, какая суматоха поднялась бы здѣсь, въ Лондонѣ, среди моихъ добродѣтельныхъ соотечественниковъ! Чего бы это ни стоило, нужно будетъ скрыть ея участіе въ дѣлѣ.
Мнѣ было очень любопытно узнать, въ какомъ видѣ меня изображаютъ газеты. Поэтому, когда полицейскій принесъ мнѣ второй завтракъ, я спросилъ его, не поступлю ли въ разрѣзъ съ установленными правилами, если пошлю за вечерними газетами.
— Я справлюсь, — отвѣтилъ онъ. — Какія газеты вамъ угодно?
— Да принесите ихъ побольше. Вѣдь не каждый день представляется случай быть обвиненнымъ въ убійствѣ.
Черезъ полчаса онъ вернулся съ пачкой газетъ подъ мышкой.
Я взглянулъ на «Звѣзду» и съ перваго взгляда убѣдился, что предсказаніе Гордона о томъ, что я стану самымъ знаменитымъ человѣкомъ въ Англіи, было недалеко отъ истины.
Крупный шрифтъ оглавленія занималъ всю первую страницу, на которой въ три столбца былъ напечатанъ отчетъ объ утренней процедурѣ. За нимъ слѣдовало описаніе краткой, но умопомрачительной карьеры Норскотта среди англійскаго высшаго свѣта. Что касается личности убійцы, газета, казалось, блуждала во мракѣ. Изъ всего прочитаннаго я понялъ только то, что тѣло Стюарта Норскотта, одѣтое въ обыкновенный матросскій костюмъ, было найдено три дня тому назадъ въ какихъ-то меблированныхъ комнатахъ Истъ-Энда. Онъ, повидимому, получилъ смертельную рану послѣ жестокаго сопротивленія, такъ какъ найдены были кровавые слѣды на ступенькахъ лѣстницы, по которой удралъ убійца. Содержатель меблированныхъ комнатъ сообщилъ суду только то, что убитый наканунѣ вечеромъ принялъ у себя неизвѣстнаго посѣтителя. Но онъ не слыхалъ никакого шума, могущаго вызвать подозрѣніе о происходящей дракѣ. Осмотръ бумагъ убитаго вызвалъ ошеломляющее предположеніе, что покойникъ былъ не кто иной, какъ извѣстный милліонеръ Стюартъ Норскоттъ. Полиція вела поиски тайно и изумительно быстро. Въ результатѣ послѣдовалъ мой арестъ, и то, что «Звѣзда» описывала въ своихъ передовыхъ статьяхъ, какъ «истинно потрясающее, таинственное происшествіе». Другія газеты отводили ему на своихъ страницахъ ровно столько же мѣста.
Я началъ задумываться о томъ, что теперь должна переживать Мерчіа. Благодаря Билли, она уже знала мою настоящую роль въ этомъ дѣлѣ, знала, что, только благодаря мнѣ, Лигѣ до сихъ поръ не удавалось отомстить убійцѣ ея отца. Я вѣрилъ, что ея отношеніе ко мнѣ отъ этого не измѣнится; вѣдь любовь ея ко мнѣ вспыхнула еще тогда, когда она меня принимала за Прадо! Такая любовь, навѣрное, выдержитъ любой ударь Я скорѣй боялся, что она сильно тревожится за меня.
Я предавался размышленіямъ по этому поводу, когда вошелъ полицейскій и сообщилъ мнѣ о приходѣ Билли.
— Разскажите мнѣ, что съ Мерчіей, Билли? — попросилъ я, когда онъ вошелъ.
— Она великолѣпно себя чувствуетъ. Этихъ Солано не такъ-то легко проберешь. Я разсказалъ ей всю исторію передъ тѣмъ, какъ поѣхать съ нею въ судъ, а она и глазомъ не моргнула. Сильный характеръ у этой дѣвушки..
— А она ничего не просила мнѣ передать?
— Да, она сказала только, что будто бы вы ей еще не совсѣмъ надоѣли, — отвѣтилъ, смѣясь, Билли.
— Слѣдите за Мерчіей! — серьезно перебилъ я его. — Меня не такъ безпокоитъ Гуарецъ и его шайка, какъ этотъ разбойникъ Сангеттъ. Онъ влюбленъ въ Мерчію, и теперь, какъ только узнаетъ, что у меня руки связаны, можетъ придумать какую-нибудь гнусность.
Въ тотъ вечеръ у меня больше не было посѣтителей и все было тихо и спокойно до слѣдующаго утра; но за полчаса до суда ко мнѣ привели мистера Гордона.
— Не будете ли вы возражать, если я не найду нужнымъ протестовать противъ назначенія дополнительнаго слѣдствія на сегодня? — сказалъ онъ, глядя на меня своимъ острымъ взглядомъ.
— Если вы можете добиться отъ судьи, чтобы онъ выпустилъ меня на поруки, или какъ это тамъ называется, я конечно, брыкаться не буду, — отвѣтилъ я. Покуда Гуарецъ и вся его шайка находятся на свободѣ, мнѣ хотѣлось бы выйти отсюда, хотя бы только для того, чтобы охранять миссъ Солано.
— Миссъ Солано уже охраняется, — любезно заявилъ онъ. — Агентъ тайной полиціи сторожитъ день и ночь домъ Трэгстоковъ, а что касается Гуареца и его товарищей, то я имѣю приказъ объ арестѣ всей шайки. Дѣло теперь только за тѣмъ, чтобы ихъ найти.
— Кажется, — замѣтилъ я въ восхищеніи отъ его находчивости, — мнѣ ничего не остается, какъ всецѣло положиться на васъ.
Онъ кивнулъ головой.
— Я не вижу никакой пользы въ протестѣ противъ требованія полиціи. Показанія слишкомъ серьезны, чтобы судья прекратилъ дѣло. Сангеттъ вмѣстѣ съ однимъ изъ своихъ лакеевъ собираются присягнуть въ томъ, что вы покинули его домъ въ полночь, и только показанія миссъ Солано и мистера Логана опровергаютъ его.
— Въ которомъ часу былъ убитъ Прадо? — спросилъ я.
— Между половиной перваго и часомъ ночи. Вечеромъ къ нему, кажется, приходилъ какой-то посѣтитель, а затѣмъ, послѣ полуночи, еще другой или, можетъ быть, вернулся тотъ же самый.
— Но какимъ же образомъ, чортъ возьми, полиція узнала, что онъ — Норскотгь?
— Онъ, повидимому, имѣлъ при себѣ кое-какія бумаги. Что за бумаги, я не знаю, но они, вѣрно, были достаточно показательны, чтобы установить его личность. Полиція вызвала телеграммой Морица Фернивелла, и тотъ сейчасъ же призналъ въ немъ тѣло своего кузена. Онъ сказалъ полиціи, что, какъ только вы пріѣхали въ «Аштонъ», онъ сразу понялъ, что вы самозванецъ.
— Вретъ! — замѣтилъ я безстрастно. — А какъ они узнали мое имя?
— Повидимому, отчасти изъ бумагъ Норскотта, отчасти отъ вашей квартирной хозяйки. Она заявила въ полицію о вашемъ исчезновеніи, и ея описаніе вашей наружности, конечно, въ точности соотвѣтствовало наружности убитаго.
— Мнѣ это ни разу не приходило въ голову! — воскликнулъ я. — Мнѣ слѣдовало тогда же своевременно датъ знать старухѣ, что я не вернусь домой… Однако, каковъ вашъ планъ дѣйствій теперь?
— Дадимъ полиціи продлить вашъ арестъ. Я надѣюсь, что до завтра намъ удастся поймать Гуареца и его друзей. Они конечно, уже удрали изъ «Холли», но слѣжку за ними я поручилъ Престону, одному изъ самыхъ ловкихъ агентовъ, и съ минуты на минуту жду отъ него сообщеній. Я также все перевернулъ вверхъ дномъ чтобы найти Мильфорда. Полиція работаетъ вмѣстѣ со мной, такъ что, если онъ живъ, онъ скоро объявится.
Гордонъ всталъ и медленно прошелся по комнатѣ.
— Какъ видите, правда такъ неправдоподобна, что я не смѣю ее представить публично, раньше чѣмъ буду имѣть въ рукахъ всѣ детали. Чѣмъ больше полиція узнаетъ подробностей этого дѣла, тѣмъ лучше для насъ
Въ камеру вошелъ полицейскій.
— Судья только что пріѣхалъ, мистеръ Гордонъ, объявилъ онъ такимъ тономъ, словно со стороны судьи было большой дерзостью пріѣхать въ судъ, не справившись заранѣе, насколько это удобно мистеру Гордону.
Робость не принадлежитъ къ числу моихъ добродѣтелей, но не могу не сознаться, что я чувствовалъ въ себѣ очень мало увѣренности, когда во второй разъ шествовалъ въ залу суда, подъ крылышкомъ слѣдователя Нейля. Помимо моей газетной славы, которая сама по себѣ могла смутить любого человѣка, меня тяготила необходимость предстать передъ лицомъ тѣхъ людей, съ которыми я за послѣдніе дни находился въ дружественныхъ отношеніяхъ.
Окинувъ взглядомъ залу суда, я убѣдился, что въ числѣ присутствующихъ находилась вся Аштонская компанія. Я замѣтилъ блѣдное, ошеломленное лицо тети Мэри, апоплексическую наружность сэра Джорджа Вэна; нѣсколько поодаль отъ нихъ сидѣла, граціозная и нарядная, лэди Бараделль, она слегка наклонилась впередъ и смотрѣла на меня съ экзальтированнымъ любопытствомъ. Но Мерчіи и Билли я не видѣлъ.
Съ мѣста поднялся представитель полиціи.
— Мнѣ поручено ходатайствовать о дальнѣйшемъ задержаніи обвиняемаго, — сказалъ онъ. — Для полиціи это дѣло представляетъ еще нѣкоторыя неясности.
— Имѣете ли вы какое-нибудь возраженіе противъ даннаго предложенія, мистеръ Гордонъ? — обратился судья къ моему защитнику.
Мистеръ Гордонъ всталъ, и вся зала вздрогнула отъ возбужденнаго любопытства.
— Если полиція требуетъ дальнѣйшаго задержанія въ интересахъ правосудія, — началъ онъ, — то никакого возраженія по этому вопросу съ нашей стороны не будетъ. Все же, чтобы выяснить нѣкоторыя недоразумѣнія, я хочу заявить, что мой довѣритель имѣетъ полный и готовый отвѣтъ на всѣ необоснованныя обвиненія, предъявленныя противъ него.
По залѣ пробѣжалъ гулъ. Мой взглядъ упалъ случайно на блѣдное, полное ужаса лицо Морица, впившагося глазами въ равнодушнаго Гордона.
— Не желаете ли вы предложить перекрестные вопросы полиціи? — спросилъ судья.
Гордонъ покачалъ головой.
— Сейчасъ нѣтъ. Если дѣло откладываетя…
Вдругъ въ заднемъ концѣ помѣщенія поднялась какая-то суматоха, прервавшая его рѣчь. Главная входная дверь открылась настежь, и въ нее ворвались трое мужчинъ, къ великому ужасу дежурнаго полицейскаго, который пытался воспрепятствовать ихъ дальнѣйшему проникновенію въ залу.
Тогда раздался отчетливый, сердитый голосъ судьи:
— Что это за шумъ? Кто эти люди?
Какъ и всѣ, я вытянулъ шею впередъ, чтобы лучше разглядѣть вошедшихъ. Одинъ изъ нихъ былъ одѣтъ какъ пасторъ; другой былъ высокій, чисто выбритый, сѣдой мужчина; лицо третьяго было заслонено плечомъ полицейскаго. Но услышавъ голосъ судьи, полицейскій отошелъ въ сторону, и такъ и ахнулъ отъ изумленія: это былъ Мильфордъ! Его лицо было блѣдно и страшно; его обычно безупречный костюмъ смятъ и весь испачканъ, но въ подлинности его личности нельзя было сомнѣваться. Со страстнымъ нетерпѣніемъ обернулся я къ Гордону, но прежде, чѣмъ успѣлъ привлечь его вниманіе, человѣкъ, одѣтый вродѣ пастора, пробился на середину залы и обратился къ судьѣ:
— Простите, мистеръ Кроуденъ, что я ворвался во время засѣданія, — сказалъ онъ яснымъ голосомъ съ легкимъ ирландскимъ акцентомъ. — Я учитель Мерилль изъ Стэпни. Я вамъ привелъ очень важнаго свидѣтеля,
Возбужденіе зрителей было доведено до лихорадочнаго состоянія, и, несмотря на вторичное уже замѣчаніе секретаря, требующаго тишины, вся зала, при видѣ этихъ новыхъ лицъ, наполнилась гуломъ сдержанныхъ голосовъ.
— Вамъ нечего извиняться, мистеръ Мерилль, послѣдовалъ отвѣтъ судьи. — Кто вашъ свидѣтель?
— Джонъ Мильфордъ, лакей покойнаго. Онъ хочетъ сдѣлать заявленіе, которое, несомнѣнно, можетъ пролить свѣтъ на все это ужасающее дѣло. Я вмѣстѣ съ докторомъ Роббинсомъ могу подтвердить его показаніе.
Наступило краткое молчаніе. Я видѣлъ, какъ представитель полиціи поспѣшно сказалъ что-то слѣдователю Кертису, а пока судья, наклонившись къ своему секретарю, совѣтовался съ нимъ, Гордонъ потянулся ко мнѣ:
— Въ судѣ нѣтъ ни Логана, ни миссъ Солано, шепнулъ онъ мнѣ второпяхъ, — извѣстна ли вамъ причина ихъ отсутствія?
Я покачалъ головой, и сердце мое сжалось отъ страха за судьбу Мерчіи
Раздался снова рѣзкій, рѣшительный голосъ судьи:
— Я хочу выслушать этихъ свидѣтелей передъ тѣмъ, какъ рѣшить вопросъ о дальнѣйшемъ арестѣ подсудимаго.
Представитель полиціи всталъ, чтобы протестовать, но судья сдѣлалъ ему знакъ сѣсть и подозвалъ Мильфорда, указавъ ему его мѣсто въ свидѣтельской ложѣ.
Медленно поклонившись, Мильфордъ всталъ передъ судьей. И началъ свое показаніе спокойнымъ, безстрастнымъ голосомъ хорошо вымуштрованнаго лакея, такъ дисгармонировавшимъ съ лихорадочнымъ возбужденіемъ присутствующихъ.
ГЛАВА XXII.
править— Мое имя Мильфордъ, сэръ, — Джонъ Мильфордъ. Девять мѣсяцевъ тому назадъ я служилъ лакеемъ въ пароходномъ общствѣ «Блю-Старъ» и тамъ въ первый разъ встрѣтился съ мистеромъ Норскоттомъ. Онъ былъ однимъ изъ пассажировъ парохода «Каледонія», прибывшаго сюда изъ Нью-Іорка въ октябрѣ прошлаго года.
— Онъ путешествовалъ одинъ? — спросилъ судья.
— Да, сэръ; онъ вошелъ на пароходъ передъ самымъ отплытіемъ…
— Какимъ образомъ онъ вамъ предложилъ стать его лакеемъ?
— Это было послѣ того, какъ онъ спасъ мнѣ жизнь, сэръ. На третій день послѣ нашего путешествія, во время шторма, меня смыла волна съ палубы; мистеръ Норскоттъ, стоявшій неподалеку, бросился въ воду и поддержалъ меня на поверхности, пока не спустили лодку. Я, конечно, чувствовалъ къ нему большую благодарность, и, мнѣ кажется, именно это и навело его на мысль взять меня къ себѣ въ лакеи. Онъ спасъ мнѣ жизнь и потому могъ вполнѣ довѣрить мнѣ свою.
— Что вы этимъ хотите сказать? — спросилъ судья. — Развѣ онъ думалъ, что жизнь его въ опасности?
— Онъ зналъ это навѣрняка, сэръ. Мистеръ Норскоттъ былъ Игнацемъ Прадо, президентомъ Санга-Лукки.
Мильфордъ заявилъ это совершенно спокойно, и его заявленіе не вызвало никакого волненія въ публикѣ. Очевидно, мало кто среди присутствующихъ зналъ о Санта-Луккѣ больше того, что она находится въ Южной Америкѣ. Но судья оказался болѣе освѣдомленнымъ.
— Это заявленіе удивляетъ меня, — сказалъ онъ глядя испытующе на Мильфорда. — Я полагалъ, что Прадо былъ убитъ во время послѣдней революціи.
— Да, сэръ, таково было общее мнѣніе. Но потомъ оказалось, что въ ту самую ночь, когда взорвали его дворецъ, онъ сѣлъ въ челнокъ и подъѣхалъ къ стоящему въ порту пароходу, который и привезъ его въНью-Іоркъ,
— Онъ все это разсказалъ вамъ на пароходѣ?
— Нѣтъ, сэръ; я узналъ объ этомъ лишь на-дняхъ. Когда мистеръ Норскоттъ взялъ меня на службу, онъ просто сказалъ мнѣ, что хочетъ поселиться въ Лондонѣ, и что ему нуженъ лакей, которому онъ могъ бы вполнѣ довѣриться. Я принялъ это мѣсто, сэръ, такъ какъ радъ былъ служить ему и, такимъ образомъ, имѣть случай выказать свою благодарность. Какъ вамъ, вѣроятно, извѣстно, сэръ, мистеръ Норскоттъ жилъ въ Лондонѣ на очень широкую ногу. Мы нерѣдко задавали балы, и подъ моимъ началомъ находилось человѣкъ десять прислуги. Затѣмъ, мѣсяца два тому назадъ, произошла перемѣна. Мой хозяинъ порвалъ всѣ свои связи, заперся въ своемъ домѣ, разсчиталъ всю прислугу и оставилъ только трехъ человѣкъ. Намъ было чрезвычайно трудно вести какъ слѣдуетъ домъ, но для него это, какъ будто, не имѣло значенія. Онъ удвоилъ намъ жалованье и сказалъ, чтобы мы старались справляться сами, насколько возможно. Мы рѣшили, что онъ заболѣлъ, — кромѣ того, онъ мнѣ далъ особый приказъ никого не впускать въ домъ, не узнавъ и не сообщивъ ему предварительно имени посѣтителя. Такъ шла наша жизнь.
На прошлой недѣлѣ мистеръ Норскоттъ приходитъ ко мнѣ и проситъ заказать ему извозчика, такъ какъ онъ долженъ куда-то уѣхать въ шесть часовъ утра. У него былъ собственный автомобиль; но не мое дѣло спрашивать. Я позвалъ извозчика, и онъ уѣхалъ. Больше я его не видѣлъ до той самой ночи, когда онъ былъ убитъ.
Онъ замолчалъ и выпилъ глотокъ воды.
— Согласно показанію полиціи, — сказалъ судья, — вмѣсто него къ вамъ въ Паркъ-Лайнъ явился Джонъ Бертонъ.
— Такъ точно, сэръ.
— И вы не замѣтили, что это не Норскоттъ?
— Нѣтъ, сэръ. Мистеръ Бертонъ — точь-въ-точь двойникъ мистера Норскотта. У него даже голосъ похожъ. Онъ носилъ одежду мистера Норскотта, и она была ему какъ разъ впору. Ничто въ немъ не вызывало моего подозрѣнія.
Всѣ взоры въ залѣ были теперь устремлены на меня. При обычныхъ обстоятельствахъ такого рода испытаніе, навѣрное, смутило бы меня; но я былъ такъ заинтересованъ заявленіемъ Мильфорда, что даже не обратилъ на это вниманія. Я только хотѣлъ узнать, что именно изъ нашихъ совмѣстно пережитыхъ приключеній онъ намѣревается сообщить публикѣ.
— Когда же вы начали подозрѣвать этотъ изумительный обманъ? — спросилъ судья.
Мильфордъ минуту помолчалъ, какъ бы желая провѣрить точность излагаемыхъ имъ фактовъ.
— Это было въ ту ночь, когда лордъ Сангеттъ давалъ балъ, въ самую ночь убійства. Мистеръ Бертонъ ушелъ около половины одиннадцатаго, но не прошло и четверти часа послѣ его ухода, какъ неизвѣстный мальчикъ пришелъ ко мнѣ съ запиской. Она была написана рукой моего хозяина, сэръ; онъ просилъ меня пріѣхать къ нему какъ можно скорѣе на извозчикѣ, по адресу: 7, «Бакстерсъ Рентсъ», Стэпни. Я ничего не могъ понять, такъ какъ только что на моихъ глазахъ мистеръ Норскоттъ вышелъ изъ дому. Тѣмъ не менѣе, фактъ былъ на-лицо; не было никакого сомнѣнія въ подлинности подписи, и я не могъ себѣ позволитъ ослушаться моего хозяина. Итакъ, я нашелъ въ справочникѣ «Бакотерсъ Рентсъ», вызвалъ по телефону извозчика и поѣхалъ.
Седьмой номеръ оказался постоялымъ двормъ для матросовъ. Я нашелъ тамъ своего хозяина, — онъ написалъ мнѣ въ письмѣ, подъ какой фамиліей его спросить, — но съ перваго взгляда я бы не узналъ его. Онъ былъ небритъ и грязенъ, одѣтъ въ грубое матросское платье… Итакъ, сэръ, онъ принялъ меня въ номерѣ, похожемъ на свиной хлѣвъ, заперъ дверь на ключъ и приставилъ кровать къ двери, словно чего-то боялся.
Въ залѣ наступила жуткая тишина. Начиная съ судьи и кончая дежурящимъ у дверей полицейскимъ, всѣ до одного человѣка сидѣли молча, съ напряженнымъ вниманіемъ глотая слова Мильфорда. Поразительная простота и непосредственность, съ которой онъ излагалъ факты, еще усиливали впечатлѣніе.
— Вы уже больше не думали, что мистеръ Бертонъ и онъ одно и то же лицо? — спросилъ судья.
Мильфордъ провелъ рукой по лбу.
— Право, не знаю, сэръ, я былъ до того пораженъ, что не могу въ точности сказать, что я тогда думалъ. Я просто стоялъ, какъ вкопанный, и смотрѣлъ съ удивленіемъ на хозяина, не говоря ни слова. Насколько я могу припомнить, все это казалось мнѣ сномъ.
— Что же было дальше?
— Онъ усадилъ меня на кровать, сэръ, и медленно, спокойно началъ разсказывать о себѣ. Прежде всего онъ сообщилъ мнѣ, что онъ Игнацъ Прадо. По его словамъ, онъ уѣхалъ изъ Англіи еще мальчикомъ, такъ что въ Санта-Лукка всѣ думали, что будто онъ родомъ изъ Южной Америки… Онъ убѣжалъ изъ дворца какъ разъ передъ самымъ взрывомъ, будучи увѣренъ, что никто не замѣтилъ его бѣгства. Конечно, онъ зналъ, что многіе съ удовольствіемъ всадили бы въ него ножъ, если бы только провѣдали, что онъ еще живъ. Вотъ это-то и не давало ему покоя. Дѣйствительно, вскорѣ кое-кто дознался, что онъ не былъ убитъ во время взрыва, и Санта-Луккская компанія напала на его слѣдъ. Онъ не былъ трусомъ, сэръ, — конечно, нѣтъ, — если бы онъ былъ трусомъ, онъ бы не могъ стать президентомъ и не спасъ бы мнѣ жизнь, — но тутъ онъ понялъ, что если ему не удастся выбраться изъ Лондона, его непремѣнно убьютъ. Люди, пріѣхавшіе за нимъ, принадлежатъ къ какому-то тайному обществу, которое онъ почти уничтожилъ, и у нихъ было только одно на умѣ — убить его во что бы то ни стало, не заботясь о послѣдствіяхъ…
Мильфрдъ опять остановился, и снова отпилъ немного воды. Я украдкой бросилъ быстрый взглядъ на Морица. Онъ тревожно смотрѣлъ на свидѣтеля.
— Продолжайте, — сказалъ судья.
— Совершенно случайно, мой хозяинъ встрѣтился съ мистеромъ Бертономъ. Это было въ ту самую ночь, кгда онъ уѣхалъ изъ дому на извозчикѣ, сэръ. Онъ поѣхалъ подписывать какія-то бумаги къ своему повѣренному, и на обратномъ пути, проѣзжая по набережной, увидѣлъ мистера Бертона, стоящаго на тротуарѣ. Онъ тотчасъ же замѣтилъ, что мистеръ Бертонъ поразительно похожъ на него, и его осѣнила мысль, что при нѣкоторой ловкости, ему, можетъ быть, удастся спасти свою жизнь. Онъ ухватился за эту возможность, остановилъ извзчика и вступилъ съ мистеромъ Бертономъ въ разговоръ…
Моя особа снова сталъ центромъ всеобщаго вниманія. Присутствовавшіе нагнулись впередъ, чтобы лучше меня видѣть, нѣкоторыя дамы даже подняли къ глазамъ свои миніатюрные бинокли. Это было не слишкомъ пріятно, но я засунулъ руки въ карманы и мужественно перенесъ испытаніе.
— Мой хозяинъ, — продолжалъ Мильфордъ, — пригласилъ мистера Бертона поужинать въ ресторанъ «Миланъ», въ особый кабинетъ. Я думаю, управляющій гостиницы, сэръ, можетъ это подтвердить.
Судья кивнулъ головой.
— Такъ, такъ. Это уже вчера подтвердилось.
— И вотъ, сэръ, когда мой хозяинъ узналъ, что за джентльменъ мистеръ Бертонъ, онъ предложилъ ему сейчасъ же обмѣняться ролями. Мистеръ Бертонъ долженъ былъ одѣться въ его платье, вернуться въ Паркъ-Лэйнъ и выдавать себя за мистера Норскотта въ теченіе трехъ недѣль.
Въ залѣ поднялся говоръ. Слышалось восхищеніе съ одной стороны и скептическія замѣчанія съ другой… Не знаю, насколько показаніе Мильфорда было допустимо закономъ, но публика, во всякомъ случаѣ, была чрезвычайно довольна.
— Это весьма интересно, — сухо замѣтилъ судья. И обвиняемый, повидимому, принялъ смѣлое предложеніе Норскотта? А зналъ ли онъ, какія причины побуждаютъ Норскотта бѣжать изъ Англіи?
— Хозяинъ сказалъ мнѣ, что мистеръ Бертонъ зналъ лишь одно: что его могутъ убить. Хозяинъ предложилъ ему хорошую плату за это, и онъ согласился рискнуть.
— А что по-вашему значитъ «хорошая плата»?
Мильфордъ покачалъ головой.
— Не знаю, сэръ. Хозяинъ не сообщилъ мнѣ сколько. Онъ сказалъ только, что сдѣлалъ мистеру Бертону нѣсколько замѣчаній относительно тѣхъ людей, съ которыми ему придется встрѣчаться; затѣмъ они обмѣнялись одеждой, и мистеръ Бертонъ вернулся въ Паркъ-Лэйнъ.
— А что сдѣлалъ мистеръ Норскоттъ?
— Онъ переночевалъ въ Бросъ-Гаузе, сэръ. На слѣдующее утро онъ отправился къ восточному предмѣстью и купилъ себѣ подержанный матросскій костюмъ. Онъ намѣревался уѣхать въ Австралію, но пароходъ уходилъ только черезъ четыре дня, тать что онъ снялъ комнату въ «Бакстерсъ-Рентсъ». Съ тѣхъ поръ онъ все время тамъ и находился.
— Что же заставило его за вами послать?
— Тутъ было нѣсколько причинъ. Прежде всего онъ хотѣлъ узнать, не замѣтили ли мы разницы между нимъ и мистеромъ Бертономъ, игралъ ли мистеръ Бертонъ взятую на себя роль такъ, какъ этого хотѣлось бы хозяину. Затѣмъ онъ далъ мнѣ подписать какую-то бумагу, которую я долженъ былъ свезти его повѣренному.
— Что это за бумага? — спросилъ; судья. — Она при васъ?
Мильфордъ сунулъ руку во внутренній карманъ пиджака и вынулъ длинный синій конвертъ.
— Вотъ она, сэръ. Я не знаю, что въ ней написано. Я только написалъ свое имя, чтобы удостовѣрить, что дѣйствительно находился при хозяинѣ, когда онъ подписывалъ эту бумагу.
— Передайте мнѣ ее, — сказалъ судья. Затѣмъ, поднявъ голову, онъ оглянулся кругомъ и прибавилъ: — Мистеръ Хорсфоллъ въ судѣ?
Пожилой, чисто выбритый мужчина всталъ съ мѣста съ чопорнымъ поклономъ.
Судья положилъ конвертъ рядомъ со своимъ бюваромъ.
— Великолѣпно, — сказалъ онъ. — Я хотѣлъ попросить васъ, мистеръ Хорсфоллъ, огласить этотъ документъ, какъ только свидѣтель кончитъ свое показаніе. Продолжайте, свидѣтель, что еще поручилъ вамъ сдѣлать мистеръ Норскоттъ?
— Онъ взялъ съ меня слово, что я буду писать ему въ Австралію, и дамъ знать, чѣмъ все это кончится. Онъ также просилъ доставить ему кое-что изъ одежды и взять билетъ. Я сказалъ ему, что гдѣ-нибудь переночую поблизости и съ утра займусь его дѣлами. Какъ вы себѣ легко представляете, сэръ, я былъ совершенно ошеломленъ его сообщеніемъ…
— Почему же вы не переночевали въ «Бакстерсъ Рентсъ»?
— Все было занято, сэръ; не оставалось ни одной свободной кровати.
— Гдѣ же вы спали?
— За угломъ какъ разъ была гостиница, сэръ, — домъ № 10, по Смисстритъ, — и тамъ я досталъ себѣ номеръ. Я попросилъ хозяина гостиницы разбудить меня пораньше утромъ. И вотъ, сэръ, онъ явился ко мнѣ въ шесть часовъ утра и первымъ долгомъ объявилъ, что этой ночью въ «Бакстерсъ Рентсъ» кого-то убили, и будто это случилось въ одной изъ комнатъ седьмого номера, Полиція уже на мѣстѣ преступленія. Когда я услыхалъ эти слова, я былъ увѣренъ, что убили моего хозяина. Я одѣлся и пошелъ туда. Снаружи стояла большая толпа; всѣ толкали другъ друга, всѣмъ хотѣлось видѣть, а слѣдователь стоялъ на крыльцѣ…
— Вы вошли въ домъ? — спросилъ судья.
— Нѣтъ, сэръ. Когда я прислушался къ разговорамъ толпы, я рѣшилъ, что это должно бытъ убили мистера Норскотта. Нѣкоторые уже видѣли его тѣло до прихода полиціи.
— Но почему же вы не вошли и не разсказали вою эту исторію слѣдователю?
Мильфордъ сдѣлалъ протестующій жесть.
— Но какъ же я могъ подойти къ полицейскому съ подобнымъ разсказомъ? Подумали бы, что я сошелъ съ ума. Кромѣ того, я до такой степени ошалѣлъ, что самъ не зналъ, какъ мнѣ поступить. Я боялся также, что если узнаютъ, что я приходилъ къ хозяину наканунѣ вечеромъ, то могутъ подумать, что я причастенъ къ этому дѣлу…
— Что же вы сдѣлали? — мягко спросилъ судья.
— Я возвратился на Смисстритъ и полагалъ, что съ этимъ дѣломъ уже покончено. Прежде всего мнѣ захотѣлось повидаться съ мистеромъ Бертономъ: но я вспомнилъ, что онъ собирался въ «Аштонъ». Я былъ совершенно увѣренъ, что моего хозяина убилъ кто-нибудь изъ той Санта-Луккской шайки, о которой онъ мнѣ говорилъ. Возможно, что эти люди слѣдили за мной, и меня страшно мучила мысль, сэръ, что, можетъ быть, я принесъ ему смерть, послѣ того какъ онъ спасъ мнѣ жизнь. Итакъ, мнѣ казалось, что на мнѣ теперь лежитъ обязанность найти его убійцу…
Въ голосѣ Мильфорда послышались рыданія, но онъ спокойно вытеръ рукой глаза. Какъ могъ Прадо, одинъ изъ отъявленнѣйшихъ негодяевъ Южной Америки, внушить себѣ такую искреннюю привязанность, это остается для меня и по сію пору загадкой.
— У меня было всего-на-всего двѣ примѣты, — продолжалъ онъ свое показаніе, — я зналъ, что убійца иностранецъ, и догадывался, что онъ находится гдѣ-то поблизости. Мистеръ Норскоттъ былъ не изъ тѣхъ людей, которые даютъ себя убить безъ сопротивленія, и я слышалъ, какъ въ толпѣ говорили о кровавыхъ пятнахъ на лѣстницѣ. Поэтому я рѣшилъ, что убійца, навѣрное, валяется гдѣ-нибудь въ окрестности. Въ томъ кварталѣ много домовъ, куда впустятъ человѣка безъ всякихъ разспросовъ, лишь бы онъ хорошо заплатилъ. Только счастливый случай, сэръ, не что иное, какъ счастливый случай, навелъ меня на правильный слѣдъ. Цѣлыхъ три дня я рыскалъ по всѣмъ окрестностямъ, но ничего не узналъ новаго, кромѣ того, что уже знала полиція. Вчера вечеромъ, около восьми часовъ, я стоялъ на улицѣ передъ Док’ярдъ-Армсъ, когда мальчишка-газетчикъ пробѣжалъ мимо меня. Я купилъ газету, и мнѣ сразу бросилось въ глаза извѣстіе объ арестѣ мистера Бертона. Я даже и не зналъ еще, что полиція уже открыла, что убитый былъ мистеръ Норскоттъ. Я былъ до того разстроенъ, сэръ, что зашелъ въ трактиръ выпить рюмку коньяку и все думалъ о происшедшемъ. И вотъ сижу и вдругъ, сэръ, меня словно обухомъ хватило…
— Ну? — сказалъ судья, — ну и что же?
— Одинъ изъ нихъ, сэръ, говорилъ другому о какомъ-то квартирантѣ, который лежитъ больной у него на квартирѣ.
— Видите ли, его ранили на улицѣ, — сообщалъ этотъ человѣкъ, — и я не хочу поднимать шума, пока онъ еще можетъ платить.
Когда я услыхалъ эти слова, сэръ, я чуть не подпрыгнулъ на стулѣ. Что-то подсказывало мнѣ, что рѣчь идетъ объ убійцѣ моего хозяина. Я просидѣлъ, пока они не окончили пить, а затѣмъ прокрался за ними. Они разошлись въ разныя стороны. Тотъ, который былъ мнѣ нуженъ, свернулъ къ рѣкѣ. Онъ былъ порядкомъ выпивши, и его нетрудно было выслѣдить. Онъ прошей всю улицу до Шадуэллъ и завернулъ въ какое-то полуразрушенное одпоэтажное строеніе, похожее на развалины стараго амбара…
— Который былъ тогда часъ?
— Около половины одиннадцатаго. Я знаю, что часы были ровно одиннадцать, когда я добрался до угла Истстритъ…
— Вы сейчасъ же повернули обратно?
— Да, сэръ. Я рѣшилъ, что не стоило итти одному въ этотъ домъ. Надо было найти кого-нибудь, кто бы могъ помочь, и въ случаѣ чего быть свидѣтелемъ. Мужчина въ трактирѣ между прочимъ упомянулъ имя какого-то Мерилля, учителя Мерилля, о которомъ я слышалъ разговоры въ гостиницѣ на Смисстритъ. Я рѣшилъ пойти къ нему…
— Въ Истъ-Эндѣ, кажется, всѣ до одного знаютъ учителя Мерилля, — перебилъ его судья.
— Да, можно сказать, почти всѣ. Даже въ такой поздній часъ было довольно легко узнать, гдѣ онъ живетъ. Я пришелъ къ нему на квартиру, и, несмотря на поздній часъ, онъ самъ спустился и открылъ мнѣ дверь. Я вѣдь вытащилъ его изъ постели, а онъ и не подумалъ сердиться. Я сказалъ ему, что дѣло идетъ о жизни и смерти, и передалъ всю исторію съ начала до конца. Онъ задалъ мнѣ нѣсколько вопросовъ и повѣрилъ, что я говорю правду. Я подождалъ, можетъ быть, десять минутъ, пока онъ одѣлся, и мы вышли вмѣстѣ. Не прошли мы и половины дороги, какъ онъ остановился и постучалъ въ одинъ домъ, сказавъ мнѣ, что мы возьмемъ съ собой доктора Роббинса. Докторъ Роббинсъ еще не спалъ. Мистеръ Мерилль разсказалъ ему въ чемъ дѣло, и онъ тотчасъ же пошелъ съ нами. Мы дошли до амбара, когда часы пробили половину второго, и докторъ постучалъ въ дверь. Отвѣта не было, тогда онъ постучалъ еще сильнѣе. Наконецъ, дверь стала медленно отворяться, и человѣкъ, котораго я прослѣдилъ, высунулъ въ нее голову. Кажется, онъ былъ еще пьянъ, но докторъ не обратилъ на это никакого вниманія. Онъ только широко раскрылъ дверь и схватилъ пьянаго за плечо.
— Послушайте, — сказалъ онъ. — Я врачъ и пришелъ навѣстить вашего квартиранта. Если вы начнете скандалить, мы пошлемъ за полиціей.
Эти слова оказали желанное дѣйствіе. Какъ только тотъ услышалъ слово «полиція», онъ съежился, словно его поколотили, затѣмъ началъ выть, говоря, что онъ ничего дурного не дѣлалъ, и ничего не зналъ про этого квартиранта. — «Никто васъ не обвиняетъ, — сказалъ докторъ: — проводите насъ къ нему, да поскорѣе». Тогда, сэръ, онъ ввелъ насъ въ комнату. Выло въ ней темно, но у доктора оказался маленькій карманный фонаръ; онъ зажегъ его, и мы увидѣли лежащаго въ углу, на кучѣ лохмотьевъ человѣка. Онъ стоналъ такъ, что страшно было слушать. Докторъ подошелъ къ нему и осмотрѣлъ, не говоря ни слова. Затѣмъ онъ вынулъ изъ кармана записную книжку, что-то написалъ, на одной изъ страницъ; вырвалъ ее и сказалъ мнѣ, чтобы я сходилъ къ нему на квартиру и принесъ все, что онъ записалъ на листкѣ…
— А что дѣлалъ пьяный? — спросилъ судья.
— Онъ стоялъ въ углу, сэръ, и что-то ворчалъ про себя. Никто не обращалъ на него вниманія…
— Вы же пошли въ докторскій домъ и получили все, что ему было нужно?
— Да, сэръ. Я возвратился не позже, чѣмъ черезъ часъ. Мистеръ Мерилль впустилъ меня, и я увидѣлъ, что все было немного приведено въ порядокъ. Больной пересталъ стонать, но былъ очень плохъ. Докторъ дѣлалъ ему перевязку: я увидѣлъ, что онъ былъ весь изрѣзанъ.
— Онъ былъ въ сознаніи?
— Кажется, не вполнѣ, сэръ. Онъ говорилъ на ломаномъ англійскомъ языкѣ и несъ какую-то чепуху. Докторъ далъ ему какого-то лѣкарства, и оно словно успокоило его. Во всякомъ случаѣ, онъ затихъ. Докторъ продолжалъ обмывать и перевязывать его раны и сказалъ, что передъ смертью онъ, вѣроятно, еще придетъ въ себя.
— Въ которомъ часу это было? — спросилъ судья.
— Около трехъ четвертей третьяго, сэръ, думается мнѣ. Во всякомъ случаѣ, я знаю только, что нѣсколько позже уже начало свѣтать, И такъ мы оставались таи всѣ втроемъ, сидя на подоконникѣ или на скамьѣ, стоящей у стѣны, и слѣдили за раненымъ. Мы боялись выйти изъ комнаты, такъ какъ докторъ говорилъ, что больной можетъ проснуться каждую минуту, — а это была единственная возможность узнать отъ него что-нибудь про убійство. Пока мы ждали его пробужденія, я разсказалъ доктору всю исторію, какъ я разсказалъ ее мистеру Мериллю…
— Гдѣ же былъ въ это время хозяинъ дома?
— Онъ спалъ въ сосѣдней комнатѣ. Они положили его тамъ, когда я уходилъ. Кажется, онъ былъ слишкомъ пьянъ, чтобы о чемъ-либо безпокоиться…
— Хорошо. Продолжайте! — сказалъ судья.
— Такъ вотъ, сэръ, когда мы такъ сидѣли и бесѣдовали, раненый вдругъ сильно застоналъ и открылъ глаза. Докторъ сейчасъ же подошелъ къ нему; въ стаканѣ было приготовлено лѣкарство; обнявъ больного, докторъ приподнялъ его и заставилъ проглотить немного этого лѣкарства. Казалось, ему сейчасъ же стало легче, такъ какъ онъ отклонился назадъ и посмотрѣлъ кругомъ, какъ будто приходя въ сознаніе.
— Кто вы такой? — спросилъ онъ,
— Я врачъ, — былъ отвѣтъ, — а это здѣшній учитель, мистеръ Мерилль. Ваши часы сочтены, вы скоро умрете. Не нужно ли вамъ что-нибудь сообщить намъ передъ смертью?
— Я умираю? — воскликнулъ больной. Правда это? Я умираю?!. — и онъ безсильно откинулся на свое ложе.
Учитель Мерилль нагнулся и взялъ его обѣ руки.
— Прадо умеръ, — сказалъ, онъ, — а невинный человѣкъ сидитъ теперь за его убійство.
Эти слова, видимо, подѣйствовали на умирающаго. Онъ вздохнулъ и поднялся на подушкѣ.
— Нѣтъ, нѣтъ, — пробормоталъ онъ, — это я его убилъ. Слушайте, я вамъ все скажу.
Мы всѣ втроемъ окружили его ложе, и докторъ, вынувъ записную книжку и карандашъ, началъ записывать слова умирающаго. Трудно было слѣдить за его рѣчью, такъ какъ онъ говорилъ по-англійски съ сильнымъ иностраннымъ акцентомъ, а голосъ его былъ такъ слабъ, что переходилъ въ шопотъ. У доктора записано все, что онъ сказалъ, онъ вамъ покажетъ, сэръ, — и это было какъ разъ то, что я думалъ. Человѣка этого звали Да-Коста, и ему было поручено слѣдить за домомъ въ Паркъ-Лэйнѣ. Когда въ тотъ вечеръ я поѣхалъ къ хозяину, Да-Коста слѣдовалъ за мной и простоялъ на улицѣ, пока я не ушелъ. Тогда ему удалось какимъ-то образомъ прокрасться въ домъ и постучать къ хозяину въ комнату. Мистеръ Норскоттъ подумалъ, по всей вѣроятности, что это возвратился я, и открылъ ему дверь. Войдя, Да-Коста пырнулъ его ножомъ прежде, чѣмъ хозяинъ успѣлъ позвать на помощь. Но, какъ я говорилъ, мистеръ Норскоттъ былъ не изъ тѣхъ людей, которые легко сдаются. Онъ тоже вытащилъ ножъ и ударилъ Да-Кооту въ бокъ. Да-Коста не зналъ, какъ долго длилась борьба, но когда ему удалось, наконецъ, убитъ хозяина, онъ самъ былъ почти при смерти. Онъ выбрался изъ дома, доползъ до рѣки и встрѣтилъ того субъекта, въ домѣ котораго мы его нашли. Онъ сказалъ, что его ранили во время уличной драки и что онъ ищетъ мѣста, гдѣ бы отлежаться. Субъектъ спросилъ, есть ли у него деньги, и когда Да-Коста показалъ фунтъ стерлинговъ, онъ взялъ его къ себѣ. Вотъ и вся его исторія, сэръ. Вы найдете ее записанной въ книжкѣ доктора, съ подписью въ концѣ. Онъ только смогъ подписать свое имя, а потомъ ему опять стало хуже…
— И вы прямо оттуда пріѣхали въ судъ? — спросилъ судья, когда Мильфордъ остановился, чтобы выпитъ воды.
— Да, сэръ. Докторъ вызвалъ къ Да-Коста сидѣлку, и мы прямо пріѣхали сюда на извозчикѣ.
Наступило короткое молчаніе, въ теченіе котораго судья записывалъ что-то въ книгу. Когда онъ кончилъ, онъ надѣлъ очки и поднялъ голову.
— Благодарю васъ, мистеръ Мильфордъ, — сказалъ онъ медленно, — за прекрасное показаніе. Ваше поведеніе во врмя этихъ странныхъ происшествій было исполнено благоразумія и большого мужества. Весьма возможно, что представитель полиціи захочетъ поставить вамъ еще нѣсколько вопросовъ передъ тѣмъ, какъ мы снимемъ показаніе съ доктора Роббинса и мистера Meрилля, а пока, — онъ повернулся къ мистеру Хорсфоллу — можетъ быть, сэръ, вы будете такъ любезны и огласите эти бумаги?
Я находился въ лихорадочно-возбужденномъ состояніи. Показанія Мильфорда были такъ ясны и убѣдительны для каждаго изъ присутствующихъ, что я могъ надѣяться на скорое освобожденіе. Какого бы мнѣнія ни была относительно моего поведенія полиція, но она уже не считала меня больше убійцей.
Мои мысли были теперь заняты другимъ, болѣе важнымъ для меня вопросомъ. Съ того самаго момента, когда Гордонъ шепнулъ мнѣ, что въ судѣ нѣтъ ни Мерчіи, ни Билли, мою душу стало давить тяжелое безпокойство. Пока Мильфордъ давалъ свои показанія, — я слушалъ его съ напряженнымъ вниманіемъ и почти не думалъ о другомъ, но теперь, когда этотъ интересъ ослабѣлъ, всѣ мои прежнія опасенія, относительно безопасности Мерчіи, охватили меня съ удвоенной силой.
Я медленно и осторожно обвелъ взглядомъ всю залу, чтобы убѣдиться въ справедливости словъ Гордона. Я замѣтилъ безукоризненно одѣтаго лорда Ламмерсфильда; онъ сидѣлъ, опершись на спинку стула, со скрещенными на груди руками, съ циничной улыбокй на губахъ. Іоркъ со своей сестрой, моя хозяйка изъ Чельси, докторъ Гичи, безстрастный мэтръ-д’отель «Милана» — всѣ, даже персонажи, играющіе совсѣмъ ничтожную роль въ этой столь удачной комедіи мистера Стюарта Норскотта, были въ сборѣ, чтобы посмотрѣть, какъ разворачивается послѣднее дѣйствіе. Всѣ — за исключеніемъ Билли, Мерчіи и… Сангетта. Полѣднее обстоятельство меня поразило. Я чуялъ, что готовится что-то недоброе, какая-то новая, ужасная затѣя, въ которой Мерчія, Вилли и Сангеттъ были спутаны въ одинъ клубокъ. Мнѣ такъ и хотѣлось вскочить съ мѣста и рвануться къ дверямъ, но я зналъ, что это невозможно.
Не могу сказать, сколько времени длился допросъ доктора и Мерилля, мнѣ казалось, что это продолжается цѣлую вѣчность, хотя на самомъ дѣлѣ врядъ ли прошло больше трехъ четвертей часа съ того момента, какъ Мильфордъ окончилъ свое показаніе. Судья, наклоняясь черезъ столъ, обратился къ представителю обвиненія:
— Вы все еще настаиваете на дальнѣйшемъ задержаніи Бертона?
По залѣ пронесся гулъ.
— Отъ имени полицейскихъ властей, — сказалъ представитель полиціи, вставая, — я готовъ снять съ мистера Бертона обвиненіе въ убійствѣ…
— Браво! — послышался серебристый голосъ въ концѣ зала. Голосъ мнѣ показался знакомымъ. И вслѣдъ за тѣмъ со всѣхъ сторонъ раздались аплодисменты. Этотъ энтузіазмъ былъ, по всей вѣроятности, результатомъ невѣроятнаго напряженія, царившаго въ залѣ до этого момента. Во всякомъ случаѣ судья отнесся съ должной строгостью къ этому бурному проявленію всеобщаго одобренія.
— Будьте любезны вести себя прилично, — сказалъ онъ рѣзко. — Здѣсь полицейскій судъ, а не концертъ! — Затѣмъ онъ обратился къ моему повѣренному: — Мнѣ кажется, дальше незачѣмъ вести эту процедуру.
Гордонъ вскочилъ со стула,
— Вы прекращаете дѣло?
Судья кивнулъ головой.
— Обвиненіе снято, мистеръ Гордонъ, — сказалъ онъ.
ГЛАВА XXIII.
правитьВсеобщее возбужденіе еще окончательно не улеглось, когда я очутился вмѣстѣ съ Гордономъ въ маленькой комнаткѣ рядомъ съ залой суда. Гордонъ закрыть двери, заглушивъ такимъ образомъ смѣшанный шумъ голосовъ.
— Позвольте мнѣ васъ поздравить! — сказалъ онъ, какъ только мы остались одни.
Я пожалъ протянутую мнѣ руку.
— Спасибо, я вамъ очень благодаренъ за всѣ ваши хлопоты.
Онъ улыбнулся странной, вялой улыбкой и отвѣтилъ:
— Меня вамъ нечего благодарить, всю вашу защиту велъ вашъ изумительный лакей. Я еще никогда не чувствовалъ себя такимъ лишнимъ, какъ въ этомъ дѣлѣ.
Пока онъ говорилъ, всѣ мои страхи за Мерчію и за Билли, утихшіе на время, вернулись.
— Мистеръ Гордонъ, — сказалъ я, — можетъ еще случиться, что ваша помощь будетъ мнѣ нужна болѣе, чѣмъ когда-либо. Съ миссъ Солано случилось что-то недоброе. Вилли долженъ былъ зайти за ней и привести ее въ судъ, а вы знаете, что ихъ не было.
— Да, я это знаю! Но не надо особенно безпокоиться. Я еще вчера утромъ поручилъ сыщику слѣдить за домомъ, гдѣ она живетъ; а затѣмъ, если только Престонъ не ошибается, Гуарецъ со своими товарищами находятся гдѣ-то въ Исть-Эндѣ. Они врядъ-ли посмѣютъ…
— Я вовсе не Гуареца боюсь, — перебилъ я. — Я боюсь Сангетта.
— Лорда Сангетта? — повторилъ онъ въ изумленіи
— Да! Онъ въ нее влюбленъ, и эта любовь внушаетъ мнѣ большія опасенія.
Едва я успѣлъ произнести эти слова, какъ послышался рѣзкій стукъ въ дверь, и въ комнату вошелъ полицейскій.
— Двое мужчинъ хотятъ немедленно видѣть васъ и мистера Гордона. Можно ихъ сюда привести? А затѣмъ тутъ есть вотъ это письмо для васъ, мистеръ Бертонъ. Одна дама въ залѣ просила меня его вамъ передать.
Я взялъ записку и, узнавъ сразу почеркъ лэди Бараделль, сунулъ записку въ карманъ, не обративъ на нее большого вниманія. Въ ту минуту я могъ думать только о Мерчіи.
Вошелъ Билли. Я сразу увидѣлъ, что мои опасенія были не напрасны. Билли былъ блѣденъ и чрезвычайно озабоченъ. За нимъ шелъ низенькій, черненькій человѣчекъ въ синемъ костюмѣ, съ острыми чертами лица.
— Что, плохи дѣла, Билли? — спокойно спросилъ я.
— Сангеттъ увезъ Мерчію, — сказалъ онъ нѣсколько сиплымъ голосомъ. — Мы теперь преслѣдуемъ его на моторѣ. Надѣюсь, что поспѣемъ.
Я хотѣлъ что-то сказать, но меня прервалъ сухой и рѣзкій голосъ Гордона:
— Что это значитъ, Вильтонъ?
Человѣчекъ открылъ-было ротъ, но Билли не далъ ему произнести ни слова.
— Мистеръ Гордонъ, намъ теперь некогда пускаться въ объясненія. Миссъ Солано увезли на яхту лорда Сангетта въ Бернгамъ. Я гонюсь за ними на моторѣ, который ждетъ меня на улицѣ, и мнѣ нуженъ человѣкъ, который не станетъ медлить по-пустому.
— Этотъ человѣкъ у васъ будетъ, чортъ побери! — крикнулъ я, и, встрѣтивъ удивленный взглядъ моего друга, прибавилъ: — Билли, я уже свободенъ, дѣло обо мнѣ прекращено. Въ послѣднюю минуту явился Мильфордъ и представилъ явныя доказательства, что убійца — Да-Коста.
Билли схватилъ мою руку, и его лицо освѣтилось чувствомъ удивленія и радости.
— Чудесно! чудесно, Джекъ! Берите свою шляпу, и сейчасъ же за ними вслѣдъ! Я вамъ все объясню по дорогѣ.
— Къ чорту шляпу! — крикнулъ я. — Билли. Я готовъ.
— Вильтонъ, поѣзжайте съ ними! — вмѣшался рѣзкимъ голосомъ Гордонъ и, обращаясь ко мнѣ, прибавилъ: — Если эту дѣвушку похитили насильно, вы вправѣ расправиться съ негодяями какъ вамъ угодно. Законъ васъ оправдаетъ.
— Очень радъ это слышать, — сказалъ я угрюмо.
— А насчетъ этого дѣла вамъ уже нечего безпокоиться, — продолжалъ онъ, указывая головой на судебную залу. — Я буду здѣсь блюсти ваши интересы. Вы только дайте мнѣ телеграмму, если вернетесь вечеромъ въ городъ.
Я кивнулъ головой: «Спасибо», и черезъ минуту, пролетѣвъ стрѣлой по коридору, мы уже были на улицѣ.
Насъ ждалъ могучій Ролсъ-Ройсъ, у руля котораго сидѣлъ нѣсколько смущенный шоферъ. Онъ уже былъ окруженъ цѣлой толпой зѣвакъ.
Билли безъ особыхъ церемоній расчистилъ себѣ дорогу и распахнулъ дверцы машины.
— Садитесь рядомъ со мной! Вильтонъ сядетъ снаружи.
Мы быстро промчались по шумному, многолюдному Стрэнду.
— Вотъ какъ это случилось, Джекъ, — сказалъ Билли, не дожидаясь моихъ разспросовъ, — Сегодня утромъ я пріѣхалъ за Мерчіей въ половинѣ одиннадцатаго, какъ было условлено. Когда я позвонилъ и спросилъ ее, прислуга отвѣтила, что она вышла утромъ, тотчасъ же послѣ завтрака. Меня это не особенно встревожило, Я подумалъ, что она, вѣроятно, пошла за покупками и вернется черезъ нѣсколько минутъ; итакъ, я сказалъ прислугѣ, что зайду снова черезъ четверть часа. Только я успѣлъ завернуть за уголъ, какъ вдругъ мимо меня прокатилъ автомобиль, и кто бы вы думали изъ него выскочилъ?.. — Не кто иной, какъ нашъ пріятель Вильтонъ. Я былъ съ нимъ уже знакомъ — мы вчера встрѣтились у Гордона, и сейчасъ же по его лицу я догадался, что случилось что-то неладное, даже чертовски неладное! Первымъ дѣломъ онъ меня спросилъ, вернулась ли Мерчія. Когда я далъ отрицательный отвѣтъ, онъ сдѣлалъ еще болѣе тревожную физіономію, и въ двѣ минуты я заставилъ его выложить всю исторію. Оказывается, Мерчія вышла изъ дому около половины десятаго. Вильтонъ, которому было предписано Гордономъ во что бы то ни стало не терять ее изъ виду, прослѣдилъ за ней до самаго дома Сангетта. Она вошла туда въ три четверти десятаго, послѣ чего онъ проторчалъ у дома добрыхъ полчаса. Потомъ вдругъ къ дверямъ подкатилъ автомобиль, вышелъ самъ Сангеттъ вмѣстѣ съ Мерчіей, и, пока Вильтонъ раздобылъ извозчика, автомобиль уже скрылся изъ виду. Тогда Вильтону пришла мысль, что Сангеттъ, можетъ быть, поѣхалъ проводить ее домой. Онъ вернулся къ ея дому и встрѣтилъ меня.
Билли на минуту замолкъ, въ то время, какъ наша машина, артистически управляемая шоферомъ, ѣхала, по переполненному народомъ кварталу. Я ждалъ продолженія разсказа съ сердцемъ, полнымъ тревоги и злости.
— Я отчасти предчувствовалъ это,; — заговорилъ онъ опять. — Я зналъ отъ Мерчіи, что въ судѣ считали Сангетта самымъ главнымъ свидѣтелемъ со стороны обвиненія, и мнѣ тутъ же пришло въ голову, что онъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы позвать ее къ себѣ. Идя къ нему, она только хотѣла притти вамъ на помощь, — въ этомъ я убѣжденъ. Нужно было во что бы то ни стало разузнать, какую онъ готовитъ очередную подлость. Живо обсудивъ этотъ вопросъ, я рѣшилъ, что лучше всего будетъ поѣхать къ нему домой и узнать, когда тамъ ожидаютъ его возвращенія. Вильтонъ былъ вполнѣ согласенъ со мной; мы взяли извозчика и поѣхали въ Бельгрэвъ-Сквэръ. Его лакей, какой-то паршивецъ, съ блѣднымъ лицомъ и разбойничьими глазами, открылъ намъ дверь, а когда я спросилъ Сангетта, онъ объявилъ, что Сангеттъ уѣхалъ изъ Лондона. Сперва, онъ ничего другого не хотѣлъ говорить, заявивъ, что не знаетъ, гдѣ находится его сіятельство и когда оно намѣрено вернуться.
Но когда я слегка на него нажалъ, онъ оказался болѣе сговорчивымъ. Я сейчасъ же понялъ, что его можно подкупить. Я ему прямо такъ и сказалъ, что онъ заработаетъ десять фунтовъ, если только намъ удастся повидать Сангетта до вечера. При такихъ условіяхъ онъ согласился на сдѣлку. Онъ, повидимому, догадывался, что мнѣ нужна была Мерчія, и запросилъ двадцать пять фунтовъ. Конечно, мнѣ пришлось согласиться, и тогда я узналъ вето правду, — по крайней мѣрѣ, мнѣ такъ показалось. Сангеттъ уѣхалъ на три или четыре дня на яхтѣ, и я могу его поймать только въ Бернгамонъ-Кручѣ, гдѣ стоитъ его яхта.
— Билли! — прарвалъ я въ полномъ отчаяніи. Неужели вы думаете, что Мерчія на яхтѣ, одна съ этимь звѣремъ?
Билли положилъ мнѣ руку на плечо.
— Джекъ, они опередили насъ только на два часа! Но намъ придется потратить время на то, чтобы достать какой-нибудь челнокъ по дорогѣ.
— Но что все это значитъ, наконецъ? — воскликнулъ я. — Какую же чертовскую комедію онъ передъ ней разыгралъ, чтобы убѣдить ее поѣхать съ нимъ въ Бернгамъ. Она вѣдь знаетъ…
— Я думаю, — перебилъ меня Билли, — что она и понятія не имѣла о томъ, куда ее везутъ. Предположимъ, онъ уговорилъ ее придти къ нему въ домъ, якобы для того, чтобы дать показанія по вашему дѣлу, а затѣмъ предложилъ ей повезти ее въ судъ. Это, конечно, только одно предположеніе, но вполнѣ допустимое, принимая во вниманіе, какой онъ мерзавецъ. Разъ дѣвушка попала къ нему въ автомобиль, ей трудно сбѣжать отъ Сангетта, пока они не прибудутъ въ Бернгамъ. А тамъ… Но какъ можетъ она одна бороться противъ двухъ или трехъ мужчинъ? Сангеттъ безусловно увѣренъ въ экипажѣ яхты.
Тяжело вздохнувъ, я сжалъ кулакъ и ударилъ имъ въ стѣнку автомобиля.
— Если только ваши предположенія вѣрны, — медленно сказалъ я, — клянусь вамъ, Сангеттъ пожалѣетъ, что онъ родился.
Мы замолкли. Машина мчалась по унылымъ окрестностямъ Стратфорда съ такой головокружительной быстротой, что намъ вдогонку со всѣхъ сторонъ сыпались крики и проклятія всѣхъ ломовыхъ и разносчиковъ, которыхъ мы оставляли позади.
— Разсказывайте дальше, Вилли, — сказалъ я, устремивъ взглядъ впередъ. — Говорите со мной, чортъ возьми, или я совсѣмъ сойду съ ума. Скажите, какъ вы достали автомобиль?
— Взялъ его на нѣсколько часовъ въ гаражѣ на Боундъ-Стритъ. Понадобилось около десяти минутъ, чтобы его приготовить, и пока они тамъ возились, я послалъ Вильтона на извозчикѣ узнать, не вернулась ли Мерчія домой, а вслѣдъ за тѣмъ мы заѣхали прямо къ вамъ въ судъ, чтобы передъ нашимъ отъѣздомъ, въ Бернгамъ извѣстить васъ о настоящемъ положеніи дѣла.
Онъ нагнулся закурить папиросу, а затѣмъ продолжалъ:
— Мнѣ, конечно, и не снилось, что вы поѣдете съ нами.
Моторъ между тѣмъ катилъ черезъ Ромфордъ и Брентвудъ: шоферъ, узнавъ о крайней срочности нашей поѣздки, пустилъ машину полнымъ ходомъ. Выѣхавъ изъ города и оставивъ за собой уличное движеніе, мы повернули на востокъ и понеслись еще быстрѣе по безконечнымъ полямъ Эссекса.
Чтобы разсѣяться, я началъ разсказывать Билли о концѣ, процесса и повторилъ всю исторію Мильфорда. На это ушло много времени, и къ концу моего разсказа мы уже успѣли доѣхать до развѣтленнаго устья рѣки Кручи. Вдали виднѣлась сѣрая башня Бернгамской кирки. Я никогда не забуду лихорадочнаго нетерпѣнія и невыразимой злобы, когда Билли мнѣ указалъ на нее.
Когда мы проѣзжали послѣднія три мили, страданія отъ мучительной неизвѣстности усилились еще больше.
Я чувствовалъ, что Вилли раздѣлялъ мое нервное напряженіе, и замѣтилъ, что ротъ его угрюмо сжался. Такъ мы сидѣли молча рядомъ, и взоры наши были устремлены впередъ, въ цѣль нашей поѣздки.
Наконецъ, достигнувъ деревни, мы слегка замедлили ходъ, проѣхали по длинной главной улицй, съ ея маленькими, непріятными на видъ, сѣренькими домишками, и, круто свернувъ вправо, выѣхали на набережную.
Не заботясь о цѣлости шинъ, шоферъ сразу остановилъ машину, и мы моментально выскочили изъ нея. Старый докеръ въ синемъ костюмѣ стоялъ, опираясь на перила, и любовался яхтами и пароходами, стоящими внизу; при нашемъ внезапномъ появленіи онъ инстинктивно обернулся.
Мы съ Вилли подошли къ нему:
— Не можете ли вы намъ оказать, — опросилъ я, не ушла ли уже «Чайка».
Онъ вынулъ изо рта коротенькую черную глиняную трубку и задумчиво посмотрѣлъ на землю.
— «Чайка»? — повторилъ онъ. — Это та, что вошла въ портъ въ четвергъ, и хозяина ея зовутъ Сангеттомъ!
Я утвердительно кивнулъ головой.
Тогда, заслонивъ рукой глаза отъ яркаго свѣта, онъ посмотрѣлъ въ сторону моря.
— Вотъ она, — сказалъ онъ. наконецъ, указывая на какую-то точку на рѣкѣ.
Мое сердце словно замерло, когда я взглянулъ по указанному направленію. На разстояніи мили отъ насъ я замѣтилъ изящненькое судно, приблизительно около пятидесяти тоннъ, быстро плывущее въ море навстрѣчу свѣжему, легкому западному вѣтру.
— Это, навѣрное, она и есть, — сказалъ старичокъ. — Выѣхала около часу тому назадъ. Хозяинъ пріѣхалъ на моторѣ, какъ и вы.
— Онъ былъ одинъ? — спросилъ я, смутно надѣясь, что мы заблуждаемся.
Старикъ, покачалъ головой.
— Съ нимъ была молодая дѣвушка… она, видимо, была не совсѣмъ здорова. Я обратилъ вниманіе, что онъ ее внесъ на яхту;
Въ этотъ моментъ я, кажется, понялъ, что означаетъ на народномъ англійскомъ языкѣ «увидѣть все въ красномъ цвѣтѣ».
Но Билли вмѣшался въ разговоръ раньше, чѣмъ я успѣлъ справиться со своимъ гнѣвомъ.
— Не найдется ли тутъ въ порту какое-нибудь судно быстроходнѣе «Чайки»? Намъ нужно передать очень важное письмо ея хозяину. Деньги для насъ значенія не имѣютъ. Важно догнать яхту раньше, чѣмъ она выйдетъ въ море.
Морякъ снялъ фуражку и почесалъ затылокъ.
Его медлительность меня буквально сводила съ ума.
— Въ Бернгамѣ нѣту сейчасъ такого судна, — отвѣтилъ онъ медленно. — Развѣ только керосиновая моторная лодка, что причалила сегодня; возможно, что она съ этимъ, справится.
Онъ указалъ намъ маленькое изящное судно, сильно кренившееся на бокъ, которое, какъ разъ подъ нами, медленно покачивалось на привязи.
— Кому она принадлежитъ? — спросилъ я.
— Право, не знаю, — отвѣтилъ старикъ тѣмъ же тягучимъ тономъ. — Такой полный молодой человѣкъ. Я слышалъ, онъ пріѣхалъ изъ Вудфорда. Если вы хотите его видѣть, то можете поймать его въ гостиницѣ.
Онъ повернулся, желая указать мнѣ послѣднюю, и вдругъ воскликнулъ:
— Да вотъ и самъ господинъ! Вонъ онъ стоитъ у фонарнаго столба.
Я поднялъ голову и сердце мое подпрыгнуло отъ радости. Въ этомъ широкоплечемъ, симпатичномъ человѣкѣ я узналъ стараго знакомаго — писателя Кеммингъ, того самаго, котораго встрѣтилъ въ «Буллъ-Отелѣ», когда я гостилъ въ «Аштонѣ».
Ничего не объясняя Билли, я быстро перешелъ черезъ дорогу навстрѣчу писателю. Онъ меня тотчасъ же узналъ и поднялъ руку въ знакъ привѣтствія.
— Здравствуйте, — сказалъ онъ, улыбаясь. — Надѣюсь, что вы безъ труда нашли Бернгамскій мостъ?
Я остановился передъ нимъ и посмотрѣлъ ему прямо въ глаза.
— Мистеръ Кеммингъ, въ тотъ день вы оказали мнѣ огромную услугу. Не согласитесь ли вы теперь оказать мнѣ другую, болѣе важную?
Онъ помолчалъ минутку, какъ бы желая убѣдиться, что я говорю серьезно. Выраженіе моего лица, повидимому, его въ этомъ убѣдило.
— Въ чемъ дѣло? — спокойно спросилъ онъ.
Я повернулся и указалъ на удаляющуюся «Чайку».
— Женщина, которую я люблю, находится на томъ суднѣ. Лордъ Сангеттъ ее чѣмъ-то одурманилъ и увезъ съ собой. Только ваша моторная лодка можетъ намъ помочь ихъ догнать. Если вы возьметесь довезти насъ до нихъ, то съ дальнѣйшимъ мы справимся сами. Не знаю, сколько у него человѣкъ на суднѣ, но насъ трое и…
— Слушайте, — перебилъ онъ, и глаза его заблестѣли, — вы не шутите?
Я покачалъ головой и слегка улыбнулся.
— Ахъ! Да вѣдь это восхитительно! — сказалъ онъ. Но, замѣтивъ выраженіе моего лица, онъ любезно прибавилъ: — Я, конечно, не то хотѣлъ сказать, но подумайте: я годами уже пишу про похищенія, убійства и всякія такія штуки, и вотъ, наконецъ, первое дѣйствительное происшествіе такого рода, въ которомъ я приму участіе.
— И вы насъ повезете? — крикнулъ я.
— Повезу ли я васъ? — повторилъ онъ, — Да, конечно, чортъ возьми! Ни за что на свѣтѣ я не упущу такого случая.
Билли, подошедшій какъ разъ во время, чтобы услышать послѣднюю фразу, похлопалъ его фамильярно по плечу.
— Не знаю, кто вы такой, сыночекъ, — сказалъ онъ, — но вижу, что вы молодецъ, и такихъ, какъ вы, много. Давайте руку.
Кеммингъ, повидимому, сразу разобрался въ Билли, пожалъ, смѣясь, протянутую руку, и, черезъ минуту, мы уже летѣли внизъ по ступенькамъ къ водѣ. Вильтонъ съ шоферомъ вышли изъ автомобиля и пустились бѣгомъ по набережной, вслѣдъ за нами.
— А для меня найдется мѣсто? — спросилъ шоферъ, сгорая отъ желанія съ нами ѣхать.
— А какъ будетъ съ автомобилемъ? — спросилъ я въ то время, какъ Кеммингъ, вскочивъ въ шлюпку, поспѣшно вытаскивалъ весла изъ-подъ сидѣнья.
На лицѣ его появилось успокаивающее выраженіе.
— О немъ не безпокойтесь, сэръ. Я далъ пять монетъ тому старичку, чтобы онъ за нимъ присмотрѣлъ.
— Ну, тогда ѣдемъ. Чѣмъ насъ будетъ больше, тѣмъ лучше.
И, не теряя ни минуты, мы всѣ впятеромъ вскочили въ шлюпку.
Нѣсколько взмаховъ веселъ, и мы достигли моторной лодки, въ которую быстро пересѣли. Кеммингъ сейчасъ же опустился на корточки и началъ приводить въ дѣйствіе рычаги и стрѣлки, а мы разсаживались, стараясь равномѣрно распредѣлить нашъ вѣсъ.
— Хотите, сэръ, я возьмусь за моторъ? — спросилъ шоферъ. — Во Франціи мнѣ приходилось иной разъ этимъ заниматься.
Кеммингъ кивнулъ головой въ знакъ согласія, и, пока одинъ изъ нихъ брался за руль, другой завелъ моторъ. Черезъ минуту мы быстро летѣли мимо множества стоящихъ на якорѣ судовъ, держа путь къ самой серединѣ рѣчного устья.
Какъ только мы порядочно отъѣхали и машина заработала ровно, Кеммингъ выпрямился и взялся самъ за управленіе.
— Она легко можетъ дѣлать двадцать узловъ, — замѣтилъ онъ самодовольно, — мы до нихъ доберемся раньше, чѣмъ они выѣдутъ изъ песковъ.
Затѣмъ, помолчавъ, прибавилъ:
— А какая у насъ программа? Мы должны ихъ только окликнуть или стать рядомъ и перескочить на яхту.
— Да развѣ лодка можетъ насъ такъ близко подвезти? — спросилъ я.
— Она меня и до ада довезетъ, если тамъ хватитъ воды, — весело отвѣтилъ онъ. — Вопросъ только въ томъ, сможете ли вы, ребята, перепрыгнуть на ту палубу?
Билли угрюмо усмѣхнулся.
— Нѣкоторые изъ насъ не могутъ, ну а остальные доплывутъ.
Маленькая лодочка поплыла между двумя пѣнистыми волнами. А далеко впереди плавно двигалась «Чайка», дополняя восхитительную картину безоблачнаго лѣтняго дня. Согнувшись въ дугу, я безмолвно глядѣлъ на раздѣлявшую насъ длинную, сѣрую полосу воды, длина которой уменьшалась съ каждой минутой.
Билли порылся въ указанномъ ему Кеммингсомъ ящикѣ съ инструментами, затѣмъ придвинулся ко мнѣ, протягивая тяжелый стальной стержень.
— Вотъ вамъ, Джекъ, — сказалъ онъ. — Вы держите это. У меня есть револьверъ.
Я взялъ это коротенькое, но смертельное орудіе и положилъ въ боковой карманъ, надѣясь, впрочемъ, что вполнѣ достаточно будетъ моихъ кулаковъ.
— Билли, — сказалъ я, — если мы попадемъ на «Чайку» вмѣстѣ, то предоставьте Сангетта мнѣ.
— Ладно! — согласился онъ. — Тамъ будетъ у меня довольно работы съ экипажемъ, такъ что его сіятельство будетъ всецѣло предоставленъ вамъ.
И, взглянувъ на «Чайку», которая уже находилась въ полумилѣ отъ насъ, прибавилъ:
— Не лучше ли вамъ, Джекъ, спуститься въ каюту, на тотъ случай, если Сангеттъ сторожитъ? Если онъ васъ замѣтитъ, то сейчасъ же догадается, что тутъ что-то кроется, и намъ будетъ затруднительно попасть на яхту. Лучше выйдете наверхъ, когда мы уже встанемъ рядомъ.
Предложеніе. Вилли мнѣ показалось такимъ благоразумнымъ, что я его тотчасъ же исполнилъ, хотя мнѣ страшно не хотѣлось уходить съ палубы. Я спустился въ каюту, гдѣ нашелъ безстрашнаго Вильтона спокойно лежащимъ на деревянной скамьѣ. Все происходящее, повидимому, представлялось ему самымъ обыкновеннымъ дѣломъ, входящимъ въ программу его обыденной работы.
Когда я влѣзъ въ каюту, онъ всталъ; никто изъ насъ не сдѣлалъ ни малѣйшей попытки завести разговоръ. Я былъ такъ раздраженъ, что не могъ говорить, а Вильтонъ казался мнѣ слишкомъ угрюмымъ даже для сыщика. Словомъ, мы сидѣли молча, прислушиваясь къ шуму машины и безпрестанному плеску воды, омывающей бока лодки.
Не могу сказать, какъ долго длилось наше выжиданіе. Оно было прервано появленіемъ Билли.
— Мы уже равняемся съ ними, — сказалъ онъ очень спокойнымъ и довольнымъ тономъ. — Тамъ на палубѣ стоятъ трое, но они какъ будто ничего не подозрѣваютъ.
— Сангеттъ? — спросилъ я нетерпѣливо.
Онъ покачалъ головой.
— Никакихъ признаковъ, свидѣтельствующихъ о его присутствіи и о присутствіи Мерчіи; они, вѣроятно, находятся внизу.
Я всталъ, и Вильтонъ за мной.
— Мы втроемъ должны напасть на нихъ первыми, продолжалъ Билли. — Кеммингъ долженъ внезапно подъѣхать и стать рядомъ съ яхтой. Мы перескочимъ черезъ перила. Съ верхней каюты это, думается, вполнѣ возможно.
— Ну, а потомъ? — спросилъ я, зная, что Билли уже заранѣе составилъ весь планъ дѣйствій.
Онъ съ блаженной улыбкой похлопалъ рукой по карману, гдѣ лежалъ револьверъ.
— Это уже мое дѣло блюсти порядокъ на палубѣ въ то время, какъ вы съ Вильтономъ пойдете разыскивать Мерчію. Шофферъ останется сидѣть въ лодкѣ. Ему хотѣлось бы присоединиться къ намъ, но намъ нужно имѣть кого-нибудь въ помощь Кеммингу.
Онъ выскочилъ на узкую палубу. Вильтонъ и я послѣдовали за нимъ. Мы плыли на одной линіи съ «Чайкой», но приблизительно на разстояніи ярдовъ тридцати. Трое мужчинъ на ея палубѣ не обращали на насъ вниманія. Одинъ изъ нихъ правилъ рулемъ, — остальные усердно стягивали слабо завязанный канатъ.
У руля нашей лодки сидѣлъ Кеммингъ съ папироской во рту, а невинный взоръ его былъ устремленъ впередъ на водное пространство.
Вдругъ, не мѣняя направленія своего взгляда, онъ подалъ чуть слышный, быстрый свистокъ. Вилли Вильтонъ и я поднялись на крышу каюты, и въ тотъ же моментъ наша лодка повернулась и ринулась на «Чайку», какъ ласка на кролика. Крикъ ужаса, вызванный этимъ неожиданнымъ нападеніемъ, вырвала изъ груди рулевого. Онъ съ невѣроятнымъ усиліемъ повернулъ руль, чтобы избѣжать столкновенія. Въ самый послѣдній моментъ, когда катастрофа уже казалась неизбѣжной, Кеммингъ опять сталъ лавировать, а мы въ тотъ же самый моментъ со всего розмаха прыгнули впередъ стараясь ухватиться за перила «Чайки».
Моя лѣвая рука сорвалась, а правая казалось была вывихнута отъ сильнаго ушиба. Но мнѣ удалось удержаться и черезъ минуту, весь мокрый и ослѣпленный брызгами, я уже карабкался на палубу «Чайки». Оглянувшись кругомъ, я убѣдился, что Билли и Вильтонъ такъ же удачно перескочили на яхту.
Двое матросовъ, занятые стягиваніемъ каната, до того остолбенѣли, что не сдѣлали ни малѣйшей попытки насъ остановить. Мы очутились на самой палубѣ. И лишь когда я направился въ каютъ-компанію, они набросились на насъ съ цѣлымъ взрывомъ вопросовъ и проклятій. Только одному изъ нихъ удалось во-время меня схватить; онъ получилъ въ отвѣтъ здоровенный ударъ въ челюсть, отъ котораго откатился къ периламъ. Въ то же время послышался голосъ Билли. Вооруженный револьверомъ, онъ смѣло и громко выкрикивалъ команду. Матросъ остановился и поднялъ руки вверхъ.
Не выжидая дальнѣйшихъ событій, я бросилъ его товарища внизъ и, такимъ образомъ, однимъ взмахомъ очистили лѣсенку. Передо мной была дверь, — бѣлая каютная дверь съ мѣдной отдѣлкой. Я схватился за ручку, съ яростью открылъ дверь настежь, и въ верхнемъ отверстіи въ тотъ же моментъ показалось лицо Вильтона.
При моемъ входѣ въ каюту, передо мной предсталъ Сангеттъ, блѣдный отъ удивленія, ужаса и ярости. Онъ, повидимому, пилъ и курилъ, сидя за столомъ,- на столѣ стояла бутылка брэнди и наполовину выпитый сифонъ, а въ каютѣ пахло сигарнымъ дымомъ.
Такими же блестящими и полными ужаса глазами смотрѣла на меня Мерчіа. Она лежала на диванѣ, на другомъ концѣ каюты, прижимаясь къ стѣнѣ, какъ красивый загнанный звѣрь, доведенный до отчаянія. Какъ только она увидѣла меня, лицо ея засіяло невыразимымъ счастьемъ. Выкрикнувъ мое имя, она тотчасъ же встала съ мѣста.
Безшумно, словно волкъ, набросился я на Сангетта. Онъ схватилъ бутылку брэнди за горлышко и изо всей силы швырнулъ и меня. Я отстранилъ ее лѣвой рукой, и на насъ обоихъ полился спиртъ, и посыпались осколки стекла. Въ слѣдующее мгновенье оба мы, отскочивъ въ дикой схваткѣ отъ стола, всѣмъ своимъ вѣсомъ грохнулись о противоположную стѣну каюты.
Сангеттъ былъ сильный мужчина, почти такого же сложенія какъ я, и боролся онъ съ яростью животнаго, охваченнаго дикимъ страхомъ; но его сила была ничтожна по сравненію съ моей, такъ какъ я былъ доведенъ до бѣшенства. Съ невѣроятнымъ усиліемъ освободивъ правую руку, я ударилъ его кулакомъ по лицу и почувствовалъ, какъ кости хрустнули подъ моими пальцами, словно они были изъ хрупкаго вафельнаго тѣста. Онъ уже схватилъ-было меня за горло, но при этомъ ударѣ рука его ослабѣла, и онъ издалъ ужасающій, придушенный крикъ. Я собралъ послѣднія силы и швырнулъ его во весь ростъ на полъ каюты.
Тутъ я услышалъ протяжный, тяжелый стонъ Мерчіи.
— А…. а!…
Я поднялъ голову; грудь моя тяжело дышала, лицо и платье были залиты брэнди и кровью.
— Хотите, чтобы я его убилъ? — спокойно спросилъ я.
Мерчіа приблизилась к мнѣ. Ея дорогое лицо было блѣдно, какъ смерть, но глаза были ясны и сверкали гордостью.
— Не нужно его убивать, — сказала она мягкимъ голосомъ. — Вы всегда успѣете это сдѣлать.
Внѣ себя отъ счастья, я прижалъ ее къ сердцу, и, несмотря на то, что я весь былъ покрыть кровью, она обняла меня и прижала свои губы къ моимъ.
ГЛАВА XXIV.
правитьВнезапный шумъ приближающихся шаговъ и трескъ ударовъ, доносившихся снаружи, положили конецъ нашимъ объятіямъ. Охвативъ со стола сифонъ, я пустился къ дверямъ, гдѣ столкнулся лицомъ къ лицу съ вѣрнымъ Вильтономъ; вооруженный корабельнымъ ключомъ, онъ энергично сдерживалъ натискъ двухъ матросовъ.
Какъ только они меня увидали, — а видъ у меня, надо полагать, былъ ужасный, — мужество измѣнило имъ.
— Впередъ, Вильтонъ! — заоралъ я и, размахивая сифономъ, подскочилъ къ противникамъ.
Для нихъ это было уже слишкомъ. Не въ силахь дольше, драться, они пустились бѣжать. Когда они исчезли въ концѣ коридора, съ палубы донесся призывающій меня голосъ Вилли.
Я вернулся въ каюту.
— Пора итти, Мерчіа.
Она протянула мнѣ свои нѣжные пальчики. Вдругъ Сангеттъ, до сихъ поръ неподвижно лежавшій на полу, сдѣлалъ отчаянную попытку приподняться и, опираясь на локти, пробормоталъ сиплымъ голосомъ:
— Будьте прокляты! Я всегда буду стоять между вами.. Будьте вы оба прокляты! — И съ дикимъ стономъ снова повалился на полъ.
Я рѣшилъ не обращать на него вниманія.
Для нашего спуска съ «Чайки» потребовался болѣе сложный церемоніалъ, чѣмъ для вступленія на нее. Съ помощью своего внушительнаго револьвера, Билли, повидимому, принудилъ экипажъ поднять паруса. Поднявшись на палубу, мы увидѣли, что наша яхта плавно качается на волнахъ, а рядомъ съ ней пыхтитъ изящная моторная лодка Кемминга. Побѣжденные, въ томъ числѣ и шкиперъ, лежатъ на полу въ одной кучѣ и смотрятъ на Билли далеко не нѣжнымъ взглядомъ.
— Джекъ, надѣюсь, я не слишкомъ васъ торопилъ, — крикнулъ онъ, когда мы вышли изъ будки вмѣстѣ съ Вильтономъ.
— Нѣтъ, благодарю васъ, Билли, — отвѣтилъ я. — Я какъ разъ успѣлъ кончить свое дѣло.
Онъ подошелъ пожатъ руку Мерчіи.
— Какъ себя чувствуетъ нашъ хозяинъ? — справился онъ.
— Нашъ хозяинъ? Его, вѣроятно, можно будетъ принять за Гуареца, когда онъ будетъ залѣпленъ пластыремъ.
Билли одобрительно кивнулъ головой.
— Вы умѣете щедрой рукой раздавать подарки!..
Въ этотъ моментъ изъ-за борта яхты высунулся Кеммингъ и нѣсколько театрально освѣдомился, къ которому часу намъ понадобится автомобиль.
— Кажется, намъ дѣйствительно пора ретироваться, — сказалъ Билли неохотно. — А все-таки жалко, я было успѣлъ войти во вкусъ. Чертовски хорошъ весь этотъ экипажъ Сангетта, особенно, когда съ нимъ умѣешь обходиться.
Несмотря на лестный комплиментъ, экипажъ не выразилъ особаго сожалѣнія при нашемъ уходѣ, враждебно слѣдя за тѣмъ, какъ я передавалъ Мерчію въ руки Кемминга, а потомъ самъ прыгнулъ за ней въ лодку. Оттолкнувъ лодку при помощи крюка, мы медленно поплыли заднимъ ходомъ къ западу, пока не удалились на достаточное разстояніе отъ яхты, а затѣмъ, повернувшись, направились къ берегу. Черезъ минуту мы уже быстро неслись противъ вѣтра, и теченія, а за нами по волѣ волнъ, лѣниво двигалась «Чайка».
Наскоро обмѣнявшись нѣсколькими фразами, мы убѣдились, что Билли былъ совершенно правъ въ своихъ предположеніяхъ относительно Сангетта. Онъ прислалъ Мерчіи очень ловко составленное письмо, въ которомъ давалъ понять, что собирается дать показаніе въ мою пользу, и такимъ образомъ убѣдилъ ее притти къ нему на домъ. Когда она пришла, онъ сообщилъ ей, что не сомнѣвается въ моей невинности, и предложилъ отвезти ее въ судъ, Мерчія, нисколько не подозрѣвая его подлыхъ намѣреній, согласилась и, только очутившись въ громадномъ, быстроходномъ лимузинѣ, поняла, и чемъ дѣло, но бѣжать было уже поздно, кромѣ того, передъ тѣмъ, какъ остановить машину Сангеттъ накинулъ ей на лицо носовой платокъ, пропитанный хлороформомъ. Она почти потеряла сознаніе и пришла въ себя только на борту яхты, далеко отъ берега.
Это было единственное насиліе, которое онъ себѣ позволилъ по отношенію къ ней. Сангеттъ былъ очень высокаго мнѣнія о себѣ, считая себя неотразимымъ. На яхтѣ онъ сталъ разыгрывать роль безстрастнаго и, почти раскаивающагося влюбленнаго, чувство котораго вдругъ остыло. Повидимому, онъ сильно разсчитывалъ, что подъ вліяніемъ его чаръ и въ такомъ безвыходномъ компрометирующемъ положеніи Мерчіи ничего не останется, какъ согласиться на его предложеніе. Онъ какъ разъ собирался провѣрить на дѣлѣ свою талантливую систему, когда вмѣшался самъ рокъ — съ помощью моего кулака.
Такова была исторія, наскоро и шопотомъ переданная мнѣ Мерчіей, пока мы плыли къ берегу по сѣрымъ водамъ рѣки Кручи.
Мы съ Билли въ свою очередь разсказали ей въ самыхъ краткихъ словахъ все, что пережили, до момента нашего появленія на палубѣ «Чайки». Кеммингъ прислушивался ко всѣмъ нашимъ словамъ съ такимъ напряженымъ вниманіемъ, что даже раза два посадилъ насъ на мель. Онъ только теперь понялъ, кто мы такіе.
— Мнѣ адски повезло! — воскликнулъ онъ, когда я кончилъ. — Значитъ, вы Бертонъ, тотъ самый Бертонъ!.. Я читалъ ваше дѣло за завтракомъ и мечталъ о томъ, какъ бы встрѣтиться съ вами. — Да, чортъ возьми, вотъ, такъ исторія! — продолжалъ онъ, съ восхищеннымъ любопытствомъ поглядывая то на меня, то на Мерчію и Билли. — Этотъ правдивый разсказъ дастъ много очковъ впередъ самой моей пылкой выдумкѣ, а это что-нибудь да значитъ! И, къ тому же, я самъ присутствовалъ при развязкѣ. Весь «Авторскій Клубъ» позеленѣетъ отъ зависти.
— Поѣдемте съ нами въ городъ и прослушайте все дѣло, — предложилъ я ему. — Они, правда, отказались отъ меня какъ отъ убійцы, но осталось еще много разныхъ интересныхъ возможностей. Весьма вѣроятно, что меня привлекутъ за кражу десяти тысячъ фунтовъ у Норскотта.
— Что бы тамъ ни случилось, — сказалъ Билли, съ улыбкой глядя на Мерчію, — мы во всякомъ случаѣ можемъ обѣщать вамъ свадьбу.
— Съ тѣмъ же успѣхомъ и похороны, — прибавилъ я, — если только мнѣ случится встрѣтиться съ Морицомъ.
— Какъ все это нравится мнѣ! — сказалъ Кеммингъ, ловко лавируя къ берегу между массой стоящихъ на якорѣ судовъ. — Кажется, лучше будетъ, если я отведу сначала эту лодочку въ Мальдонъ. Лучше увезти ее изъ Бернгама на тотъ случай, если вашъ пріятель лордъ Сангеттъ заѣдетъ за пластыремъ. Завтра все равно придется быть въ городѣ, и если вы дадите мнѣ вашъ адресъ я заѣду «засвидѣтельствовать вамъ свое почтеніе».
— Милости прошу, — сказалъ я совершенно искренно. — Если меня не будетъ въ Боундстритъ, вы найди меня въ Ламмерефильдъ-Хоузъ, въ Паркъ-Лэйнѣ.
— Вы забываете, сыночекъ, — перебилъ Билли, — что теперь этотъ домъ уже не вашъ.
— Нѣтъ, пока еще мой, — сказалъ я рѣшительно. — Я далъ слово Норскотту и не намѣренъ выѣхать до истеченія трехъ недѣль.
— Превосходно, — сказалъ Билли. — Мы еще маленько повеселимся съ наслѣдникомъ, кто бы онъ ни былъ.
Кеммингъ привязалъ лодку и, взобравшись на набережную, усадилъ насъ въ автомобиль. Не знаю, можно ли было видѣть съ набережной то, что происходило на «Чайкѣ»; во всякомъ случаѣ, нашъ старый пріятель докеръ, по-видимому, не особенно интересовался нами. Онъ только сунулъ въ карманъ пять шиллинговъ, которые ему я далъ за то, что онъ охранялъ машину, и быстро удралъ въ трактиръ, не дожидаясь нашего отъѣзда.
— Итакъ, счастливый путь! — сказалъ Кеммингъ, когда мы всѣ разсѣлись. — Я передамъ вашъ привѣть Сангетту, если встрѣчу его.
— Спасибо, — отвѣтилъ я. — И не пугайтесь, если онъ подыметъ шумъ. Джорджъ Гордонъ сказалъ мнѣ, что, кромѣ убійства, судъ оправдаетъ насъ во всемъ.
— За убійство такого паршивца, — сказалъ Кеммингъ, — полагается даже вознагражденіе.
Завернувъ за уголъ набережной, мы остановились у почты послать телеграмму Гордону.
Экспедиція успѣшно кончилась, — писалъ я. — Приходите въ Вестминстеръ Паласъ-Отель, пять тридцать.
— Это какъ разъ противъ городской думы, — поленилъ я Билли, — такъ что онъ сможетъ притти туда, даже если будетъ очень занятъ. Я стораю отъ нетерпѣнія узнать, что произошло послѣ нашего отъѣзда.
Автомобиль быстро понесъ насъ обратно по той же дорогѣ, по которой мы недавно проѣзжали. Я былъ такъ счастливъ, что не могъ говорить, и только не выпускалъ изъ рукъ руки Мерчіи.
Было какъ разъ четверть шестого, когда мы, завернувъ за уголъ Парламентсквера, остановились передъ Вестминстеръ Паласъ-Отелемъ.
Необходимо было привести себя въ порядокъ, и потому насъ искренно порадовало, что въ нашемъ распоряженіи остается еще пятнадцать минутъ, до условленной встрѣчи съ Гордономъ. Что касается меня, то, взглянувъ на свое изображеніе въ зеркалѣ, я рѣшилъ, что благодаря дорожной пыли и слѣдамъ оживленной стычки съ Сангеттомъ, у меня видъ настоящаго разбойника; я даже не понялъ, какъ хозяинъ и служащіе отеля согласились насъ принять.
Но ванна, гребенка и нѣкоторыя другія туалетныя принадлежности быстро вернули мнѣ респектабельный видъ, и, сидя на кровати, я поджидалъ Билли, который тоже прихорашивался передъ зеркаломъ. И вотъ только, сунувъ руку въ карманъ, я вдругъ нащупалъ записку лэди Бараделль. Откровенно говоря, во время моихъ утомительныхъ занятій послѣднихъ дней я, было, совершенно про нее забылъ, а теперь, заинтересованный ея содержаніемъ, вскрылъ ее съ пріятнымъ чувствомъ любопытства.
Мнѣ слѣдовало бы чувствовать къ вамъ благодарность, но, кажется, въ дѣйствительности это не такъ. Теперь и всегда шлю вамъ свои лучшіе пожеланія.
Я медленно прочиталъ записку, и передо мной всталъ яркій образъ прекрасной женщины съ распущенными бронзовыми волосами, съ дивными золотистыми глазами, устремленными на меня. Я подумалъ о добрыхъ, но не всегда умѣстныхъ стремленіяхъ природы, слегка вздохнулъ, вынулъ спичку и, чиркнувъ ею о край кровати, медленно приблизилъ къ пламени записку.
— Что вы тамъ сжигаете? — спросилъ Билли, глядя на меня поверхъ полотенца.
— Всего только частицу прошлаго, — сказалъ я съ грустью.
Онъ отбросилъ полотенце и усмѣхнулся своимъ привычнымъ плутовскимъ смѣхомъ.
— Если вы собираетесь вести такую игру, Джекъ, то лучше проводите вашъ медовой мѣсяцъ на Везувіи, иначе совсѣмъ разоритесь на спички.
Мы спустились въ гостиную, которую я просилъ намъ предоставить. Чай былъ сервированъ. Минуту спустя, робко вошла Мерчія, несмотря на всѣ переживанія, сіяя необычайной красотой. Билли былъ такъ пораженъ ея видомъ, что подпрыгнулъ на стулѣ и открыто выразилъ свое восхищеніе.
— Чортъ возьми, Мерчія! — воскликнулъ онъ, видно васъ нужно похищать по два раза въ день. Вы никогда не были такъ прекрасны!
Она очаровательно засмѣялась и подошла ко мнѣ.
Послышался стукъ въ дверь, и вошедшій лакей доложилъ:
— Мистеръ Гордонъ.
— Не утруждайте себя разсказомъ о сегодняшнихъ происшествіяхъ, — сказалъ вошедшій, пожимая всѣмъ руку. — Я располагаю всего лишь пятью минутами и уже слышалъ о вашихъ похожденіяхъ, которыя, кстати сказать, вполнѣ одобряю. Я встрѣтилъ Вильтона и вестибюлѣ.
— Что же съ нимъ случилось? — замѣтилъ я. — Мы его ждали къ чаю…
Гордонъ покачалъ головой.
— Вы его не дождетесь. Вильтонъ очень сообразительный сыщикъ, но внѣ своей спеціальности онъ на рѣдкость глупъ и робокъ.
Онъ засмѣялся своимъ равнодушнымъ, усталымъ смѣхомъ.
— Тѣмъ не менѣе, онъ просилъ меня поздравитъ васъ отъ его имени.
— Меня поздравить? — повторилъ я. — Съ чѣмъ?
Гордонъ принялъ предложенную Мерчіей чашку чая.
— По всей вѣроятности, съ пятьюдесятью тысячами, — сказалъ онъ протяжно. — Не сомнѣваюсь, что имѣется и еще больше, если только мнѣ удастся найти.
Мы смотрѣли на него съ явнымъ удивленіемъ.
— Вы помните, мистеръ Бертонъ, прекрасный совѣтъ, который даетъ намъ евангеліе: «Ищите друзей внѣ богатства и внѣ несправедливости»? Такъ вотъ, сами того не зная, вы, оказывается, такъ и поступали. Всѣ поразившіе насъ документы съ которыми Мильфордъ явился въ судъ, т.-е. бумаги, адресованныя Хорсфоллу, были не чѣмъ инымъ, какъ исповѣдью Норскотта и, между прочимъ, его завѣщаніемъ. Онъ оставилъ вамъ все свое состояніе,
Я подскочилъ на стулѣ,
— Вы шутите, чортъ возьми!..
Гордонъ покачалъ головой.
— Я шучу только въ стѣнахъ городской думы.
— На кой чортъ?.. — началъ-было я.
— Насколько я понимаю, — перебилъ Гордонъ, — нашъ покойный пріятель, въ тотъ моментъ, когда писалъ завѣщаніе, разсуждалъ слѣдующимъ образомъ: онъ рѣшилъ, что вы будете убиты до истеченія уговоренныхъ трехъ недѣль, и въ такомъ случаѣ все принадлежащее ему недвижимое имущество, которое онъ не имѣлъ возможности продать, должно прейти во владѣніе Морица Феринвелла, какъ ближайшаго его родственника. Этого онъ не хотѣлъ допустить, такъ какъ успѣлъ убѣдиться, что выдалъ его именно Фернивеллъ. Онъ изложилъ откровенно, какъ обстоитъ дѣло, прислалъ эту бумагу Хорсфоллу и предложилъ записку, въ которой проситъ вскрыть пакетъ только въ случаѣ его смерти. Такъ какъ это заявленіе явно доказывало, что онъ еще живъ, то этого документа было бы вполнѣ достаточно, чтобы отложить рѣшеніе вопроса о наслѣдствѣ до того времени, когда Прадо найдетъ для себя безопаснымъ снова появиться въ обществѣ или хотя бы сообщить суду о своемъ существованіи.
— Но завѣщаніе? — прервалъ я его. — При чемъ тутъ завѣщаніе?
— А! — сказалъ Гордонъ. — Подобно многимъ отъявленымъ негодяямъ, Прадо, я думаю, тоже былъ слегка фаталистъ. Онъ все-таки словно предчувствовалъ, что его дни сочтены. Фактически онъ на это и намекаетъ въ завѣщаніи, которое, согласно его письму Хорсфоллу, онъ написалъ якобы на тотъ случай, если принятыя имъ «мѣры предосторожности окажутся тщетными». Это завѣщаніе самый обыкновенный документъ. Онъ оставляетъ вамъ все свое имущество «на тотъ невѣроятный слу чай», — какъ онъ пишетъ, — «если вы его переживете». Въ противномъ случаѣ состояніе его пойдетъ на благотворительныя цѣли.
— А Морицу ничего не достанется?
— Ни ломаннаго гроша, — весело отвѣтилъ Гордонъ. — Если онъ окажется въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ, то завѣщатель совѣтуетъ ему отправиться въ Санта-Лукка. Кажется, это единственная шутка за всю его жизнь.
— Но будетъ ли это завѣщаніе имѣть силу?
Гордонъ пожалъ плечами.
— Я такъ полагаю, — сказалъ онъ. — Конечно, оно не вполнѣ соотвѣтствуетъ всѣмъ правиламъ, но некому будетъ его оспаривать, кромѣ Фернивелла, а послѣдній будетъ благоразумно молчать, если не захочетъ нарваться на непріятности: вѣдь у меня имѣется достаточно уликъ чтобы потребовать его ареста за покушеніе убить васъ въ Вудфордѣ. Между прочимъ, относительно вашихъ «южно-американскихъ друзей» вамъ тоже пока безпокоиться нечего; они сегодня утромъ уже отбыли изъ Англіи. Я бы могъ распорядиться, чтобы ихъ арестовали по ту сторону океана, но подумалъ, что, можетъ быть, лучше оставить ихъ въ покоѣ.
Кивкомъ головы я выразилъ свое согласіе.
— Намъ будетъ скучно безъ нихъ, — правда, Билли? Повидимому, и самымъ лучшимъ друзьямъ приходится разставаться.
— Да, приходится, — согласился Гордонъ, вынимая часы. — Въ три чтверти шестого мнѣ надо держать рѣчь въ палатѣ, а теперь уже безъ десяти шесть.
Онъ торопливо взялъ шляпу и перчатки,
— До свиданія. Приходите ко мнѣ завтра утромъ въ половинѣ одиннадцатаго, мы разберемся въ вашихъ дѣлахъ. До того времени, — при этомъ глаза его заблестѣли, — мы постараемся, насколько возможно, держаться въ сторонѣ отъ всякихъ злыхъ замысловъ.
— Пятьдесятъ тысячъ фунтовъ! — воскликнулъ Билли, когда дверь за Гордономъ затворилась. — Чортъ возьми! Дайте-ка мнѣ еще чаю. У меня даже голова закружилась.
Мерчія налила ему еще чашку, и онъ молча выпилъ ее.
— Пятьдсятъ тысячъ фунтовъ, — повторилъ я медленно. — Это внушительная сумма, не правда ли?
— Внушительная!.. — пробормоталъ Билли. — Да это… это… — Онъ не могъ найти словъ, чтобы выразить свою мысль.
— Ну, такъ пойдемъ, — сказалъ я, вскакивая со стула. — Поѣдемъ домой въ Паркъ-Лэйнъ и посмотримъ, что тамъ дѣлается. У насъ масса дѣлъ до обѣда.
— Масса дѣлъ? — повторилъ Билли съ укоромъ. — Мой дорогой Джекъ, вы забыли: вы теперь принадлежите къ классу богатыхъ бездѣльниковъ.
— Еще не вполнѣ, Билли, — отвѣтилъ я. — Нужно еще вытряхнуть не мало пыли. Начнемъ съ того, что расплатимся за нашъ чай.
Я позвонилъ, уплатилъ по счету и далъ кельнеру на чай такую сумму, отъ которой у него кудри завились. Я радъ былъ выразить хоть какимъ-нибудь поступкомъ избытокъ чувствъ.
Затѣмъ мы спустились въ вестибюль. Швейцары поспѣшилъ позвать нашего вѣрнаго шофера, который, согласно моему распоряженію, тоже гдѣ-то подкрѣплялся въ гостиницѣ. Черезъ минуту нашъ Ролсъ-Ройсъ остановился у подъѣзда.
— Ламмерсфильдъ-Хоузъ, Паркъ-Лэйнъ, — сказалъ я.
Билли важно усѣлся напротивъ меня и проронилъ:
— И подумать только, что десять дней тому назадъ мы обѣдали у Парелли!
— Сегодня вечеромъ, — сказалъ я, — всѣ втроемъ мы будемъ обѣдать въ Паркъ-Лэйнѣ. Что вы на это скажете, Мерчія?!
Мерчія задумчиво кивнула головой. Съ того момента, какъ Гордонъ сообщилъ намъ неожиданную новость о заѣщаніи, она стала странно молчаливой.
— Я хочу сказать, если мы еще найдемъ кого-нибудь въ домѣ. Вѣроятнѣе всего, что обѣ женщины уже покинули домъ, и одинъ Богъ вѣдаетъ, гдѣ находится теперь Мильфордъ.
— Мы скоро сами увидимъ, — замѣтилъ Билли, желая меня утѣшить. — Во всякомъ случаѣ, вы можете позвонить Гарроду и попросить его прислать вамъ обѣдъ на домъ. Это высшій шикъ, и такъ подобаетъ дѣйствовать милліонеру.
Мерчія положила руку на мою.
— Надо дать знать Трэгстокамъ, что я цѣла и невредима. Иначе они станутъ, безпокоиться; вѣдь я ушла съ самаго утра, сейчасъ же послѣ завтрака.
— Пошлите имъ лучше телеграмму, — предложилъ я, — и скажите, что вы будете къ десяти. Мы, конечно, могли бы имъ позвонить, но такое положенье не совсѣмь удобно объяснитъ по телефону.
Машина безшумно остановилась переда Ламмерсфильдъ-Хоузъ. Я совершенно выпустилъ изъ виду, что былъ теперь самымъ популярнымъ лицомъ въ Англіи. Этотъ недостатокъ памяти чуть-было не привелъ къ очень нежелательному инциденту: когда, я выскочилъ изъ мотора, чтобы помочь сойти Мерчіи, какой-то стоящій на тротуарѣ молодой человѣкъ въ синемъ костюмѣ вдругъ подскочилъ къ намъ. Я крикнулъ въ видѣ предостороженія Билли и приготовилъ свой кулакъ, но незнакомецъ сейчасъ же отскочилъ назадъ.
— Прошу извиненія, — пробормоталъ онъ, — простите, мистеръ Бертонъ, но дѣло въ томъ… (онъ началъ рыться въ своемъ карманѣ) я прдставитль «Дэйли Уайръ». Боюсь, что я васъ слегка напугалъ.
— Это пустяки въ сравненіи съ тѣмъ испугомъ, который я чуть было не причинилъ вамъ, — былъ мой отвѣтъ.
— Если бы вы могли удѣлить мнѣ только пять минутъ… — началъ онъ меня убѣждать.
— Послушайте, — сказалъ я, — теперь я занятъ — у меня гости. Приходите черезъ, полчаса, и мы съ вами потолкуемъ.
Онъ испытующе взглянулъ на меня, какъ бы желая убѣдиться, что я говорю правду, а затѣмъ, повидимому, удовлетворенный моимъ честнымъ видомъ, сталъ разливаться въ благодарностяхъ.
— Это, конечно, меня не касается, — прибавилъ онъ, пытаясь вовлечь меня въ бесѣду, — но вы вѣроятно знаете, что мистеръ Фернивеллъ находится въ домѣ?
— Что такое? — выпалилъ я.
— Да, это правда, — подтвердилъ онъ. — Въ сущности вѣдь я былъ присланъ сюда съ тѣмъ, чтобы интервьюировать его, но онъ отказывается принимать журналистовъ.
— Въ самомъ дѣлѣ! — сказалъ я. — Такъ вотъ что!! Если вы хотите подождать здѣсь еще минутку-другую, то мнѣ, кажется, удастся заставить его измѣнить свое рѣшеніе.
— Это прелестно закончитъ нашъ день, — вмѣшался Билли, потирая отъ удовольствія руки.
Я повернулся къ Мерчіи.
— Не бойтесь, дорогая, — кровопролитія больше не будетъ.
Она отвѣтила съ чуть замѣтной улыбкой:
— Съ такими людьми, какъ Морицъ, не борются: онъ трусъ и, къ тому же, измѣнникъ. Это онъ продалъ Прадо нашей «Лигѣ», а затѣмъ хотѣлъ убить васъ, когда вы были въ «Аштонѣ».
Я кивнулъ головой.
— Я знаю это, Мерчія, — сказалъ я съ досадой. — Вотъ за эти-то дѣла мы и хотимъ его проучить.
Я первымъ поднялся по лѣстницѣ, и, ухватившись за ручку двери, остановился.
— Чортъ возьми, Билли! — сказалъ я. — Я думаю, что Морицъ считаетъ себя теперь хозяиномъ всего имущества Прадо?
— Держу пари, что такъ.
Звонокъ весело затрезвонилъ подъ моей рукой, дверь передъ нами немедленно распахнулась, и я очутился лицомъ къ лицу съ моей хорошенькой горничной.
Пораженная моимъ неожиданнымъ появленіемъ, она воскликнула отъ восторга:
— О, сэръ! Вы возвратились! Вы возвратились!
— Да, конечно! — отвѣтилъ я. — Вѣдь я сказалъ вамъ, что вернусь, а я часто говорю правду.
Она посторонилась, пропуская насъ.
— Гдѣ мистеръ Фернивеллъ? — спросилъ я.
— Мистеръ Фернивеллъ, — начала она и вдругъ замолчала: внизу, около лѣстницы стоялъ самъ Морицъ; онъ смотрѣлъ на меня въ упоръ и на его лицѣ отражалось смѣшанное выраженіе изумленія, враждебности и страха за себя.
Повидимому, первой его мыслью было — удрать, я замѣтилъ, какъ онъ сдѣлалъ рѣзкій полуоборотъ по направленію къ периламъ. Но, вѣроятно, увидѣвъ безполезность такого образа дѣйствій, онъ невѣроятнымъ усиліемъ воли овладѣлъ собой, приблизился къ намъ и сказалъ плохо симулированнымъ, величественнымъ тономъ:
— Мнѣ думалось, что это послѣдній домъ, въ которомъ вы дерзнули бы явиться.
Я взглянулъ на него съ многозначительной улыбкой.
— Дорогой мой Морицъ! — сказалъ я наконецъ. — Еслибы только вы были немножко, посмѣлѣе, изъ васъ въ самомъ дѣлѣ, вышелъ бы замѣчательный негодяй. Какъ бы то ни было…
Съ этими словами я началъ къ нему приближаться.
Онъ поблѣднѣлъ и отступилъ назадъ.
— Если вы только вздумаете поднять здѣсь скандалъ…
— Ужъ лучше молчите! — сказалъ я добродушно и, подойдя къ нему, схвативъ его за шиворотъ.
— Пошлите за полиціей, — завопилъ онъ. — Пошлите за полиціей!
— Можете посылать хоть за всей англійской арміей, если вамъ угодно, — замѣтилъ я. тряся его такъ, что онъ принужденъ былъ замолчать. — А теперь выслушайте меня. Хотя вашъ двоюродный братъ и былъ негодяемъ, онъ все-таки имѣлъ къ вамъ довѣріе, а вы продали его, какъ подленькій, гаденькій Іуда. Кромѣ того, вы всячески старались меня убить.
— Неправда, — прохрипѣлъ онъ.
— Правда, — отвѣтилъ я. — Не противорѣчьте мнѣ, иначе я разсержусь. Вы не только все наладили для моего убійства, но еще самымъ непристойнымъ образомъ налгали на меня полиціи. (При этомъ я поднялъ его на воздухъ и потрясъ такъ, что у него зубы застучали). Но, Морицъ, оказывается, люди, которые обращаются со мной такимъ образомъ, — сами нарываются на непріятности. Гуарецъ свое получилъ, другіе — тоже, и я самъ только что разсчитался съ нашимъ пріятелемъ Сангеттомъ.
— Послушайте! — пищалъ Морицъ. — Вьт ошибаетесь, честное слово, вы ошибаетесь. Вамъ не къ чему прибѣгать къ насилію. Если вы хотите денегъ…
Онъ замолкъ.
— Ну? — сказалъ я хмуро.
— Я… я дамъ вамъ чекъ, и вы можете уѣхать и начать новую жизнь.
— Билли, — сказалъ я, — откройте, пожалуйста дверь вестибюля.
Я повернулъ, своего плѣнника къ себѣ лицомъ.
— Морицъ, вы, оказывается, слетка заблуждаетесь. Во-первыхъ, вы вовсе не наслѣдникъ Прадо, а во-вторыхъ, мнѣ случайно вовсе не нужны деньги.
Я еще крѣпче ухватилъ его за шиворотъ и медленно повелъ къ выходнымъ дверямъ,
— Что вы собираетесь дѣлать? вопилъ онъ.
— Если бы я намѣревался исполнить свою обязанность, — сказалъ я шутливымъ тономъ, — то свернулъ бы вамъ шею. Но такъ какъ я щажу чувства вашей милой тети Мэри, то попросту вышвырну васъ за дверь.
Онъ крутился и извивался, какъ только что пойманный угорь, но я неумолимо, шагъ за шагомъ тащилъ его къ дверямъ, которыя Билли держалъ открытыми.
На порогѣ мы пріостановились, затѣмъ, сильнымъ взмахомъ и ловкимъ рѣзкимъ ударомъ, я пустилъ его кубаремъ внизъ по ступенькамъ.
— Таковъ конецъ всѣхъ измѣнниковъ! — крикнулъ ему вслѣдъ Билли.
Морицъ упалъ во весь ростъ прямо въ грязь, и лишь съ трудомъ поднялся на ноги. Выраженіе боли и ярости на его лицѣ могло показаться смѣшнымъ, если бы не было такъ отвратительно. Онъ еще не успѣлъ прійти въ себя, какъ къ нему подошелъ сильно заинтересованный этой сценой представитель «Дэйли Уайръ».
Никакое раздраженіе не можетъ оправдать того грязнаго потока бранныхъ словъ, которымъ Морицъ обдалъ журналиста. Тотъ былъ такъ пораженъ, что не мог даже сразу отвѣтить; но вскорѣ, воспользовавшись минутной паузой, онъ началъ защищать свою честь съ такой неслыханной энергіей и поразительнымъ богатствомъ выраженій, которыя, надо думать, свойственны исключительно литературному темпераменту.
Чувствуя, что слушать этотъ діалогъ не совсѣмъ приличествуетъ Мерчіи и моей хорошенькой горничной, я уже собирался войти въ домъ и закрыть двери, какъ вдругъ среди всей этой суматохи послышался хорошо знакомый голосъ:
— Если вы не перестанете употреблять подобныя выраженія и сейчасъ же не уберетесь отсюда, я позову полицію. Стыдно, господа, вести себя такъ въ Паркъ-Лэйнѣ!
Это Мильфордъ! Если бы даже я не узналъ его голоса, то угадалъ бы, что это онъ по одному тому, какъ онъ взываетъ къ чувствамъ.
Получивъ заслуженную головомойку, тѣ двое внезапно прекратили свой обмѣнъ комплиментами. Морицъ понялъ, наконецъ, что свалялъ дурака и бросилъ вокругъ дикій взглядъ, ища способа удрать. На другой сторонѣ улицы стоялъ наемный экипажъ, кучеръ котораго спеціально подъѣхалъ, чтобы позабавиться происходящей сценой. Перейдя черезъ улицу, Морицъ указалъ ему куда себя везти, вскочилъ въ коляску и захлопнулъ дверцу, не бросивъ даже послѣдняго взгляда на домъ.
Я повернулся, желая повидать Мильфорда, но его уже не было. Закрывъ входныя двери, я обратился къ всей хорошенькой горничной:
— Элленъ! позовите ко мнѣ Мильфорда.
Билли глубоко вздохнулъ и радостно сказалъ:
— Вотъ это называется жить! Какъ это Мильфордъ къ кстати подвернулся?
— Если существуютъ люди съ прирожденнымъ драматическимъ чутьемъ, — отвѣтилъ я, — то Мильфордъ одинъ изъ нихъ.
Едва успѣлъ я произнести послѣднія слова, какъ дверь распахнулась и мой незамѣнимый лакей предсталъ предъ нами.
Онъ окинулъ всѣхъ взглядомъ и чинно поклонился.
— Разрѣшите мнѣ привѣтствовать васъ по случаю вашего возвращенія въ этотъ домъ. Я сожалѣю, что меня здѣсь не было, чтобы васъ принять.
Я подошелъ къ нему и, протянувъ руку, сказалъ.
— Мильфордъ, я не мастеръ благодарить словами, но… — я запнулся, — такъ вотъ… Я вамъ очень признателенъ! — кратко и искренно докончилъ я свою рѣчь.
Онъ какъ-то робко принялъ мою руку.
— Не стоитъ, сэръ. Я самъ радъ, что могъ вамъ услужить. Позвольте выразить вамъ мое удовольствіе по поводу того, что мистеръ Норскоттъ назначилъ васъ своимъ наслѣдникомъ. Я полагаю, сэръ, это и объясняетъ, почему мистеръ Фернивелль…
— Вотъ, именно это, — сказалъ я. — Да еще толчокъ сзади.
Мильфордъ чинно кивнулъ головой.
— Скверная компанія, сэръ, очень скверная. Я всегда предупреждалъ мистера Норскотта относительно него.
— Мильфордъ, — сказалъ я. — Я не знаю, какъ стоятъ здѣсь дѣла, но что если бы мы позвонили Гарроду или Гунтеру и вы соорудилли намъ неболшой обѣдъ на троихъ, скажемъ, къ восьми часамъ? Миссъ Солано и мистеръ Логанъ пережили всю эту исторію вмѣстѣ съ мной, и намъ хотѣлось бы отпраздновать ея успѣшный конецѣ.
Мильфордъ улыбнулся съ чувствомъ профессіональнаго достоинства.
— Конечно, сэръ, — отвѣтилъ онъ съ поклономъ. Все будетъ готово къ восьми часамъ. Вы можете надѣяться, сэръ.
— Вы, конечно, останетесь здѣсь, со мной, Билли! — сказалъ, я когда Мильфордъ удалился.
— Скорѣе всего! — отвѣтилъ Билли. — Неужели вы думаете, что теперь, когда у васъ пятьдесятъ тысячъ фунтовъ, я васъ оставлю? Я только съѣзжу въ свою старую хижину и еще до обѣда перевезу сюда свои пожитки.
Мы стояли въ той же комнатѣ, гдѣ десять дней тому назадъ полуночная пуля чуть было не положила конецъ моимъ приключеніямъ.
— Мерчіа! — сказалъ я. — Моя родная Мерчія!
Я взялъ обѣ ея руки и положилъ ихъ себѣ на плечи, глядя на ея дорогое лицо, которое она приблизила къ моему.
Думаю, что она угадала мою мысль, такъ какъ оглянулась на портьеру и вздрогнула.
— Ахъ! — шепнула она, — что если бы я тогда васъ убила?
— Тогда, во всякомъ случаѣ, не пострадала бы красота Сангетта, — отвѣтилъ я многозначительно.
Затѣмъ нагнулся къ ней и нѣжно поцѣловалъ ея мягкія грустныя губки.
— Мерчіа, — заговорилъ я снова. — Я знаю, что думаете вы объ имуществѣ Прадо. Оно было пріобрѣтено всяческими вымогательствами у друзей вашего отца и его приверженцевъ, и вы скорѣй согласны умереть съ голоду, чѣмъ какъ-нибудь воспользоваться тѣмъ, что досталось путемъ ихъ страданій.
— Да, да, — шепнула она, — я такъ и знала, что вы это поймете.
— Дорогая, — сказалъ я нѣжно, — мы съ вами и Билли примемъ это какъ вкладъ на храненіе. Одному Богу извѣстно, сколько бѣдствій причинилъ Прадо. Но тамъ, въ Боливіи, достаточно золота, чтобы исправить его злодѣянія. Мануэль Солано спасъ уже разъ Санта-Лукка; дочь Солано спасетъ ее въ другой разъ.
Съ радостнымъ крикомъ Мерчіа схватила мою руку и, не успѣлъ я ее остановить, какъ она поднесла ее къ своимъ губамъ.
- ↑ Улица, гдѣ помѣщены, главные банкирскіе дома Лондонскаго Сити.
- ↑ Улица лондонскихъ богачей, близъ Гайдъ-Парка.
- ↑ Mercia по-испански означаетъ милосердіе.
- ↑ Улица, гдѣ проживаютъ наиболѣе преуспевающіе англійскіе врачи, практикующіе только среди богачей.
- ↑ Магазинъ готоваго платья.
- ↑ Крѣпкая водка. Прим. перев.
- ↑ Полфунта стерлинговъ.
- ↑ Скотландъ-Ярдъ — главное полицейское управленіе Англіи.