Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дѣла Россіи. Статьи изъ «Дня», «Москвы» и «Руси». Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860—1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
Чего ожидаетъ русское общественное мнѣніе отъ Остзейскаго края.
правитьБыло темно, но стало свѣтло теперь для Россіи положеніе дѣлъ ея на Балтійскомъ Поморьѣ, — благодаря извѣстной книгѣ г. Самарина, съ которою уже достаточно ознакомили русское общество пространныя изъ нея извлеченія въ нашей и нѣкоторыхъ другихъ газетахъ. Мы впрочемъ далеко не исчерпали содержаніе всей книги, особенно по спеціальнымъ мѣстнымъ вопросамъ, по которымъ она преизобилуетъ документальными данными и самыми характеристическими подробностями. Но мы пріостанавливаемъ пока наши извлеченія для того, чтобъ слишкомъ усиленнымъ, яркимъ свѣтомъ не раздражить зрѣніе еще не привыкшее къ свѣту… Мы не хотимъ доводить раздраженіе ни въ прямомъ, ни въ иносказательномъ смыслѣ до того предѣла, за которымъ снова мутится взоръ и меркнетъ свѣтъ истины. Въ сознаніи нашей русской правды и силы, мы готовы первые пощадить чувство оскорбленнаго племеннаго самолюбія и мѣстнаго провинціализма, и предоставить нашимъ соотечественникамъ нѣмецкаго происхожденія отыскать самимъ почетный исходъ изъ новыхъ, необычайныхъ для нихъ и затруднительныхъ обстоятельствъ. Этотъ исходъ, впрочемъ, можетъ быть только одинъ — согласный съ нашимъ народнымъ достоинствомъ и интересомъ. Свѣтъ, возженный изданіемъ г. Самарина, пусть послужитъ и для нихъ руководительнымъ свѣтомъ…. Теперь не скрыто для балтійскаго нѣмецкаго общества — чего желаетъ, требуетъ и ждетъ отъ него русское общественное мнѣніе, — и не останется отнынѣ скрытымъ и для русскаго общества ни одно явленіе общественной и гражданской жизни Балтійскаго Поморья. Между нами и нашими балтійскими соотечественниками отнынѣ уже нѣтъ, не можетъ, не должно быть, да и не будетъ недоразумѣній, и такая опредѣленность, такая недвусмысленность взаимныхъ отношеній должна благотворно содѣйствовать передовымъ дѣятелямъ Балтійскаго края въ осуществленіи ожиданій Россіи. Она облегчитъ ихъ трудъ, тяжесть котораго мы готовы охотно признать, и ободритъ ихъ усилія, которыя мы сумѣемъ цѣнить. Мы съ удовольствіемъ привѣтствуемъ ихъ первый шагъ на этомъ добромъ пути — ихъ отреченіе отъ столь прославленнаго ими прежде, лифляндскаго уроженца и публициста, г. фонъ-Бокка, — котораго ревельская газета и корреспонденціи изъ Риги въ заграничной нѣмецкой прессѣ именуютъ теперь самозваннымъ, непрошеннымъ защитникомъ балтійскихъ порядковъ и привилегій. Это отреченіе отъ г. фонъ-Бокка не можетъ имѣть другаго значенія, какъ отреченія отъ его теорій… Мы хотимъ этому вѣрить и вѣримъ, и считаемъ себя въ правѣ надѣяться, что намъ вскорѣ представится случай успокоить русское общественное мнѣніе доказательствомъ болѣе полновѣснаго, фактическаго свойства, нежели печатное заявленіе балтійской газетки. Мы убѣждены, что наши Балтійцы нѣмецкой крови не замедлятъ дать намъ дѣйствительное свидѣтельство своей политической зрѣлости, устранивъ не только внѣшнія проявленія, въ печати, взаимной вражды національностей и одного класса мѣстнаго общества противъ другаго, многочисленнѣйшаго, — но и самые поводы къ этой враждѣ, коренящіеся въ дѣйствующихъ нынѣ соціальныхъ и политическихъ учрежденіяхъ края. Не легко и не охотно враждуетъ русскій народъ; менѣе кого- либо въ мірѣ повиненъ онъ въ своекорыстномъ, узкомъ, національномъ эгоизмѣ; менѣе кого-либо въ мірѣ расположенъ тѣснить жизнь, свободу, своеобычность постороннихъ національностей. Онъ много уступаетъ, много и долго терпитъ и долго вѣритъ въ возможность мирнаго естественнаго, желаннаго соглашенія чужихъ притязаній съ своими законными правами и интересами. Но домогаясь лишь потребнаго, необходимо потребнаго для собственной жизни и свободы, и для жизни и свободы чающихъ отъ него своего избавленія племенъ, — русскій народъ сумѣетъ въ нужную пору проявить силу въ благодушіи, безстрашіе въ миролюбіи, — сумѣетъ настоять на признаніи своего права и заставить, кого слѣдуетъ, уважить свою твердую волю… Мы вполнѣ понимаемъ и высоко цѣнимъ заботу правительства, чтобы періодическая печать не вносила смуту и рознь во взаимныя отношенія племенъ и сословій въ государствѣ и не усложняла разрѣшенія государственныхъ задачъ элементами страсти и гнѣва. Но періодическая печать только отражаетъ послушно движеніе общественной мысли и чувства. Молчаніе печати не упразднитъ бытія и дѣйствія тѣхъ живыхъ причинъ, которыя подвигли наконецъ къ проявленію русское общественное сознаніе. Оно успокоится, и охотно успокоится, лишь тогда, когда упразднятся самыя эти живыя причины; когда убѣдится вполнѣ, что водворившееся молчаніе въ печати служитъ выраженіемъ не уступки, не сдѣлки, не попытки устранить неудобства свѣта и гласности; когда, однимъ словомъ, несомнѣнно и воочію начнется та серьезная работа, которая одна способна привести къ единству и примиренію. Такого удостовѣренія въ правѣ желать и желаетъ для себя русское общество — и отъ правительства и отъ своихъ русскихъ согражданъ Балтійскаго Поморья. Такое удостовѣреніе составляетъ настоятельную потребность времени и мы не сомнѣваемся, что важность настоящей минуты не ускользнетъ отъ проницательности и мудрости нашихъ государственныхъ людей и передовыхъ дѣятелей нѣмецкаго меньшинства на балтійской окраинѣ. Особенно же отъ послѣднихъ чаетъ себѣ русское общество вниманія и удовлетворенія…
Повторяемъ: свѣтъ возженъ, русское общественное сознаніе пробудилось и бодрствуетъ: ни погасить свѣта, ни усыпить сознанія отнынѣ невозможно. Но сдерживая напоръ своего національнаго чувства, русскіе люди въ правѣ предположить, что господствующее меньшинство Балтійскаго Поморья поспѣшитъ первое присвоить себѣ честь иниціативы въ преобразованіи его ненормальныхъ отношеній къ Россіи, — отношеній, которыхъ оно главный виновникъ. Печать, съ своей стороны, полагая на время предѣлъ дальнѣйшимъ разоблаченіямъ и обличеніямъ, готова съ радостью поддержать и огласить во всеобщее свѣдѣніе всякое искреннее доброе начинаніе балтійскихъ Нѣмцевъ — въ смыслѣ тѣснѣйшей, органической солидарности съ Россіей. Время благопріятно. Нынѣ Россія визитъ и вѣдаетъ, — и не питая вражды, полная сознанія своего права и правды, устремляя взоры на свою балтійскую окраину, ждетъ…
Но не того ждетъ, о чемъ гласятъ нижеслѣдующія строки, перепечатанныя нами изъ «С.-Петербургскихъ Вѣдомостей»…
"Подробности о прибытіи въ Петербургъ новой партіи Эстонцевъ, самовольно выселившихся изъ Эстляндской губерніи:
"Сегодня (5-го октября) мы видѣли въ комитетѣ для разбора и призрѣнія нищихъ, временно проживающихъ въ зданіи комитета, (Эстонцевъ, которые выѣхали изъ окрестностей Гапсали, частью съ мызы Нейгофъ (помѣщика г. Гериста), частью съ мызы Ляхтри (помѣщика г. Рамма). — Всѣхъ эмигрантовъ 37 человѣкъ, 10 мужчинъ, 6 женщинъ, 2 дѣвушки и 19 дѣтей. Они оставили родину, потому что «ѣсть нечего» и жить негдѣ, такъ какъ хижины ихъ представляютъ нѣчто въ родѣ развалинъ, не защищенныхъ отъ непогоды. Два семейства изъ нейгофскихъ крестьянъ были въ работникахъ у помѣщика. Сначала помѣщикъ выдавалъ имъ по три штофа ржи и по три штофа ячменя на рабочую душу въ день, а потомъ только по два штофа ржи, но одному ячменя и но 10 к. сер. въ день, и наконецъ отказалъ совершенно, говоря, что ему нужны холостые работники.
"Цѣлъ поѣздки всѣхъ этихъ эмигрантовъ въ Петербургъ была — воспользоваться предложеннымъ правительствомъ нравомъ селиться на Кавказѣ и въ Симбирской губерніи. — Такъ какъ каждое изъ семействъ было бы совершенно безполезно на новомъ мѣстѣ поселенія посреди совершенно чужой народности, то они рѣшились селиться всѣ вмѣстѣ и помогать другъ другу во всѣхъ затруднительныхъ обстоятельствахъ.
"Эмигранты выѣхали изъ своихъ мѣстъ еще въ началѣ сентября; 8-го числа они были въ Ревелѣ и, по ихъ словамъ, обратились въ эстляндское губернское правленіе съ просьбами о выдачѣ паспортовъ, но получили отказъ. Въ правленіи имъ предлагали отослать семейства назадъ и явиться за паспортами только тѣмъ, кто способенъ къ работѣ. Нечего было дѣлать, рѣшили отправиться безъ паспортовъ. — Одинъ изъ финляндскихъ пароходовъ, привезшій въ Ревель муку, взялъ ихъ и за 50 коп. съ души доставилъ въ Петербургъ. Такимъ образомъ въ Петербургѣ они уже около трехъ недѣль. На прошлой недѣлѣ ихъ хотѣли было отправить на пароходѣ обратно въ прежнія мѣста жительства, но такое распоряженіе встрѣтило отказъ, со стороны эмигрантовъ, отвѣчавшихъ, что лучше имъ побросаться въ Неву, чѣмъ вернуться на родину и умирать съ голоду. — Разсказываютъ, что одна женщина хотѣла было дѣйствительно бросить своего ребенка въ воду, но была удержана городовымъ. Смотритель зданія комитета, для разбора и призрѣнія нищихъ говорилъ намъ, что эмигрантамъ было сообщено распоряженіе правительства, но которому мѣстное начальство ихъ прежней родины должно было озаботиться о пріисканіи для нихъ удобнаго помѣщенія и о доставленіи имъ работы, но они упорно настаиваютъ на рѣшимости не выѣзжать изъ Петербурга до тѣхъ поръ, пока имъ не дадутъ возможности ѣхать внутрь Россіи и тамъ Поселиться. Говорятъ, однакоже, что ихъ отправятъ на родину по этапу.
"Видъ эмигрантовъ говоритъ въ ихъ пользу: это народъ но преимуществу еще молодой и трезвый. Служащіе при зданіи комитета для разбора и призрѣнія нищихъ говорятъ, что въ нихъ они видятъ отличныхъ трудолюбивыхъ работниковъ.
"Намъ извѣстно, что нѣкоторые изъ оставшихся здѣсь даговскихъ выходцевъ, получившіе наспорты, были взяты русскими помѣщиками изъ Новгородской и Псковской губерній; что оставшіеся еще при комитетѣ для призрѣнія нищихъ имѣютъ работу и надѣются въ скоромъ времени получить мѣста; наконецъ, что недавно еще одна дама, посѣщавшая выходцевъ изъ окрестностей Гапсаля, заявила было желаніе — взять одну изъ молодыхъ дѣвушекъ къ себѣ въ услуженіе, но дѣло не состоялось только потому, что дѣвушка эта не имѣетъ паспорта.
«Принимая все это во вниманіе, намъ кажется, что лучше было бы, еслибы начальство вытребовало изъ эстляндскаго губернскаго правленіи паспорты находящимся здѣсь выходцамъ изъ окрестностей Гапсаля и дало бы имъ возможность, какъ хорошимъ работникамъ, или выселиться внутрь Россіи, или же выждать здѣсь полученія мѣстъ. И дѣйствительно, какая польза этимъ несчастнымъ возвращаться на родину, когда ихъ тамъ, въ особенности при постигшемъ мѣста ихъ жительства крайнемъ неурожаѣ, ожидаетъ чуть ли не голодная смерть»?