Сочиненія И. С. Аксакова. Славянофильство и западничество (1860—1886)
Статьи изъ «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси». Томъ второй. Изданіе второе
С.-Петербургъ. Типографія А. С. Суворина. Эртелевъ пер., д. 13. 1891
Царь въ Кіевѣ.
правитьВъ портфелѣ редакціи не мало присланныхъ изъ Кіева восторженныхъ описаній пребыванія Царской Четы въ этой древней Русской столицѣ; имѣются даже и стихи, — не перлы поэзіи, но согрѣтые искреннимъ чувствомъ. Все это доставлено было слишкомъ поздно для 8-го No «Руси», а теперь уже и само по себѣ представляется запоздалымъ, такъ какъ Русская публика успѣла уже вполнѣ ознакомиться съ подробностями царственнаго посѣщенія изъ телеграммъ и корреспонденцій ежедневной печати, а полученныя вслѣдъ за тѣмъ Кіевскія газеты явились вѣрными истолкователями впечатлѣній и ощущеній Кіевскаго населенія. Въ этимъ чувствамъ Кіевлянъ, столь естественнымъ и понятнымъ, присоединяется, разумѣется, всѣмъ сердцемъ и вся остальная Русь. Да и кто же изъ Русскихъ не утѣшался каждый разъ — прочитавъ извѣстіе, что Государь изволилъ отбыть изъ Петербурга въ Россію, что Держанный Хозяинъ поѣхалъ осматривать Свое великое хозяйство, которое Его ждетъ не дождется! Отрадно становилось при мысли, что вотъ Русскій Царь теперь у себя въ Кіевѣ, — и только объ одномъ оставалось жалѣть, что вслѣдствіе разныхъ высшихъ, намъ конечно неизвѣстныхъ соображеній, это царское пребываніе у себя въ домѣ, на Руси, продолжилось не долго. Нѣтъ сомнѣнія, что Кіевъ, не только по своему историческому и религіозному всероссійскому значенію, но и какъ главный городъ Юго-Западной Руси заслуживаетъ особеннаго къ себѣ вниманія верховной власти. Одно изъ самыхъ могущественныхъ орудій въ укрѣпленію связи нашихъ окраинъ съ Русскимъ народнымъ и государственнымъ материкомъ — это появленіе на нихъ, отъ времени до времени, Вождя всего Русскаго народа, живаго символа Русскаго народнаго единства, государственнаго величія и силы. Совсѣмъ вѣдь не утѣшительно обстоятъ дѣла на нашихъ окраинахъ: не то чтобъ послѣднимъ грозила какая-нибудь серьезная близкая опасность извнѣ, но внутри-то онѣ заполонены множествомъ постороннихъ, враждебныхъ элементовъ, съ которыми не легко бороться коренной Русской стихіи. Нужно поэтому для послѣдней сильное оживленіе и возбужденіе народнаго духа, и мы вполнѣ присоединяемся къ желанію высказанному «Кіевляниномъ», чтобъ Кіевъ былъ въ самомъ дѣлѣ возведенъ на степень столицы и резиденціи Русскихъ царей, хотя бы и не постоянной. Какими благотворными послѣдствіями могло бы это сказаться для нашего Запада и даже всего Юга!.. Но и вся Русь нуждается въ царскихъ посѣщеніяхъ, и чѣмъ чаще, долговременнѣе будутъ они, тѣмъ и благотворнѣе; тѣмъ скорѣе упразднится смыслъ народной пословицы, въ которой слышится такое чувство сиротства и такая тоска безнадежности: «до Царя далеко!»… Всюду на Руси Царь — Гость всегда желанный, — онъ же и Хозяинъ давно жданный. Какъ Царь у себя дома на Руси — въ Кіевѣ, такъ онъ у себя дома и въ Москвѣ, во Владимірѣ, въ Архангельскѣ…
Но развѣ Русскій Царь не у себя дома и въ Санктпетербургѣ? Не отрицаемъ; волей-неволей подчиняемся велѣнію, конечно временному, неумолимаго историческаго рока, переставившаго центръ правленія изъ центра страны на ея оконечность, въ инородческій край. Но такова эта роковая аномалія, что до сихъ поръ плохо мирится съ ней Русское чувство, Русская жизнь, да и весь государственный организмъ… «Ну — скажутъ — опять „Русь“ затянула старую пѣсню: лора бы перейти къ чему-либо новому, оставивши этотъ праздный вопросъ!» Да чтобъ перейти въ новому, нужно раздѣлаться со старымъ, если не фактически, то хоть въ общественномъ сознаніи. А этого еще нѣтъ. Вѣдь въ «Петербургѣ» суть всѣхъ вопросовъ, которыхъ разрѣшенія вы доискиваетесь — и не доищетесь, пока господствуетъ Петербургъ. Петербургъ вѣдь не городъ только; Петербургъ — принципъ, которому городъ служитъ лишь знаменемъ или воплощеніемъ. Онъ и зачатъ былъ (не какъ портъ, а какъ столица) именно въ духѣ отрицанія Русской народности, въ духѣ отчужденія отъ родной земли, что, положимъ, было даже естественно въ первую пору увлеченія западною цивилизаціею, — что можетъ быть было даже и нужно, пожалуй даже и благодѣтельно, для противодѣйствія тогдашней національной исключительности Москвы, но теперь по меньшей мѣрѣ излишне и вредно. Петербургъ, однако, остается и до сихъ поръ вѣренъ своему «славному прошлому» и продолжаетъ служить, даже порой безсознательно, но тѣмъ не менѣе ретиво, тому самому духу, который положенъ въ его основу, т. е. духу отчужденія отъ Русскаго духа… «Праздный вопросъ!!» Чьей жизни біеніе пульса сильнѣе слышится теперь въ Петербургѣ? Русской ли народной, — или же Берлинской, Нѣмецкой, вообще западно-Европейской? Если послѣдней, — и конечно послѣдней, этого отрицать никто не посмѣетъ, — то понятно, къ чему въ концѣ концовъ должно привести дальнѣйшее косненіе центральнаго высшаго управленія въ такомъ городѣ! — Да и не здѣсь ли причина того раздвоенія Россіи на офиціальную, казенную, дѣланную — и Россію настоящую, народную, историческую съ ея подспудною жизнью, о которомъ мы упоминали въ прошлой статьѣ, какъ о помѣхѣ для рѣшенія Славянскаго вопроса?..